Часть 1 : Учиться жить.

Глава 3

Он думал что знает, на что он охотится. Он думал что знает, почему его миссия настолько важна. Он считал что он единственный, кто был способен на то, что он делал.

Он смотрел в тени и не чувствовал страха, ибо он видел только свет. Иногда - не всегда, и даже не часто; но порой этот свет наполнял его душу, и он понимал что он должен делать. Он знал что важно. В другие моменты он не мог видеть ясно.

Но сейчас он был уверен.

Он проходил по самым тайным местам галактики. Он искал корабли - древние и могучие. Он верил, что они были либо орудиями, либо союзниками Теней и потому были угрозой хрупкому миру, что он помогал создать.

Но где-то, в глубине его разума, вне света, вне аромата, прикосновения и улыбки его истинной любви, была крошечная часть его, которая не хотела мира, часть его, которая помнила что он воин, и что он рождён для боя. Вся его взрослая жизнь была отдана войне, и грядущие десятилетия бюрократии, дипломатии и политики приводили его в бешенство.

И потому он был здесь, в поисках войны, где он мог сражаться - где-нибудь, где угодно. В поисках противника.

Он не мог видеть будущего. У него была хорошая интуиция, но он не был ни экстрасенсом, ни оракулом, так что он не знал, что его ждёт в конце его путешествия.

Если бы он знал - неизвестно кем он считал бы себя: счастливейшим человеком на свете, или же самым несчастным.

Он продолжал свой поиск, готовый ждать, довольствуясь её ароматом на его коже, готовый закрыть глаза и увидеть свет, и довольный этим ожиданием.

Тени его не пугали.

Прошло очень, очень много времени с тех пор, как кто-либо называл его по первому его имени. Это было так давно, что он сам почти забыл его. Он не считал это трагедией. Его не волновало как его называют.

Но порой он чувствовал сожаление, что нет никого достаточно близкого к нему, чтобы он мог о нём заботиться. Ему нужен был кто-то, с кем можно было поговорить. Он хотел бы поговорить с кем-нибудь о том что он делает, в спокойной будничной манере, как если бы он рассказывал жене про очередной рабочий день.

Но таких не было. Он с трудом сходился с людьми, а его жена и дочь давным-давно погибли. Ещё был его шеф, но он с ним разговаривал не так часто, как ему хотелось бы. Кроме того, его шеф был частью того же бизнеса, что и он сам.

Какая жалость - думал Морден, наблюдая как Городская Стража разгоняет сотни центаврианских граждан. Если бы только был кто-то, с кем он мог бы поговорить и объяснить почему он делает это.

Он помедлил, потом оглянулся на тронную залу, где меньше получаса назад Императора Моллари II сразил инфаркт. Вот он был тем, с кем Морден мог бы поговорить. Император был сложной натурой, им двигала необычная смесь идеализма и цинизма; искренне стремления и амбиции, смешанные с самоуничижением и апатией.

Он был тем, с кем Морден мог бы поговорить, но Лондо не понимал. Он просто не мог понять. Иногда Морден гадал, не потому ли он и был здесь - чтобы принести порядок не целому народу, но лишь одному из этого народа.

Он совершенно не мог ожидать в тот первый, величественный момент, когда создание из света поднялось над ним, что его судьба приведёт его сюда - на Центавр. Но, как часто он слышал - пути господни неисповедимы. И здесь, без сомнения, была нужда в нём или ком-то, подобном ему

Он снова взглянул на сцену перед собой, глазами, что куда лучше различали мелкие детали, чем те, которые были даны людям от рождения. Он видел стражника избивавшего упавшую женщину, раз за разом обрушивающего удары на её голову.

Слишком много хаоса. Слишком много беспорядка. Хаос есть везде и всегда, но Центаври Прайм выглядела хуже прочих. Морден хорошо знал важность порученной ему здесь задачи, но также он знал и честь которая была ему дарована. Он не намерен был терпеть поражение, и он не потерпит его.

У него был год и он работал изо всех сил. Инквизиторы забрали многих, подозревавшихся в работе на Теней. Морден готов был признать, что некоторые из исчезнувших не служили Врагу, но они, несомненно, участвовали в центаврианской "Великой Игре Домов" и потому несли в себе достаточно хаоса, чтобы заслуживать уничтожения. Он удалил многое из старой, коррумпированной и беспорядочной системы.

Всё, что оставалось ему сделать сейчас, это заменить её на лучшую.

Маленький ребёнок, плача, тянул за руку мужчину, явно не замечая что голова у того была проломлена.

У него была идея - с чего начать. "Игра Домов" была хаотична, да, и её следовало остановить, но она имела свойство выявлять существ определённого типа, тех, кого можно было использовать... с выгодой. Враг использовал это в своих интересах, и Морден намеревался сделать то же самое.

Он оглянулся на трон. Император явно перетрудился. Когда он поправится - если он поправится - он, должно быть, решит снизить свою нагрузку. Мёртвый Император и очередные гражданские беспорядки в настоящий момент не были ни в чьих интересах. Нет, Морден проследит за тем, чтобы Лондо получил столько отдыха, сколько ему полагается. После всего, что он сделал, он этого заслуживал.

Если он поправится, конечно. Он был немолод, и годы выпивки еды и загулов, должно быть, сказались на нём, даже если забыть про потрясения последних лет.

Бунт был уже подавлен. Народ разбегался во всех направлениях. Морден улыбнулся. Лондо был неплохим мужчиной и сострадательным правителем, но это лишь усугубляло проблемы. Необходимы были порядок и дисциплина. Эти беспорядки не должны были случиться.

Что ж, у Мордена, по крайней мере, был шанс увидеть что они никогда не повторятся. У него было много работы.

- Я этого не потерплю! - заявил центаврианский лордик. - Она была моей. Моей! Я взял её в бою. По всем принятым среди нас законам она моя!

Морейл терпеливо слушал, глядя на лордика неподвижным пристальным взглядом. Многие ломались и дрожали под этим тёмным, безмолвным взором, но не Рем Ланас. Морейл не знал, было ли это признаком великой отваги, или великой же глупости.

На лице центаврианина была лёгкая царапина, тонкая красная линия. Морейл подозревал, что он знает оружие, оставившее эту царапину.

- Законы нашего ордена, - продолжал тот. - Все они на моей стороне. Она моя!

Законы? Последнее прибежище слабых. Они видят, как кто-то забирает их вещи и кричат - 'вы не можете этого сделать! закон этого не позволяет!' - а сильные, разумеется, смеются над ними. Слабые не сознают, что способ остановить притесняющих их сильных - это не взывать к мифическим законам, а стать сильными самим.

Рем Ланас никогда не поймёт этого.

"А Марраго это понимает." - подумал Морейл.

- Что случилось? - спросил он, наконец. Центаврианин посмотрел на него так, словно он удивился тому, что он здесь. Лордик мог точно так же говорить со стеной, и, возможно, так ему и казалось.

- Он забрал её. Она моя! Моя! А он забрал её! Он думает, что если он аристократ, он может забирать всё, что ему угодно! Как бы не так! Она моя. Так говорят законы.

Если бы Морейлу нужно было подтверждение того, что Ланас не тот аристократ, каким он пытался казаться - этого было бы более чем достаточно. Хотя ему это было неважно. Он точно знал, почему Ланас был здесь. Ему нужно было место, где новый закон защищал бы его место, где он мог быть кем-то важным, и всё это время он не понимал, что способ стать важным - это быть важным, и что способ быть защищённым - это быть настолько сильным, что тебе не требуется защита.

Некоторые так никогда и не понимают.

Свет позади него потускнел, когда появился викххеран, и Ланас явственно побледнел. Морейл снова взглянул на него.

"Я могу поесть, лорд?"

"Пока ещё нет, воин. Время придёт, когда ты встретишь более достойного. У этого вкус будет не очень."

"Как скажете, лорд."

- Что случилось? - снова спросил Морейл. - Говори разборчиво и не торопясь.

Ланас, вздрогнув, кивнул и начал рассказывать.

Девушка была без сознания, её спина была массой сырой, иссечённой плоти. Его руки устали так долго орудовать кнутом, но он не опускал его. Он баюкал его в руках и чувствовал пятнышки плоти и крови, которыми была забрызгана плеть.

Он схватил её за волосы и запрокинул её голову назад. Её длинные, мягкие, тёмные, прекрасные волосы. Её глаза были закрыты. Ему это не нравилось. Он хотел увидеть в них гнев, вызов; увидеть, как она проклинает его, как она смотрит на него свысока, считая себя лучше него.

Они всегда так смотрели. Все они. Все они смотрели на него свысока. Он видел как они проходили мимо него, в своих роскошных одеждах, с их прекрасными женщинами и огромными домами, и все они смотрели на него свысока.

Что ж эта - не будет. В конце концов, она стала бы умолять его о милосердии, а чуть позже она стала бы молить и о большем. Именно этого он желал. Прекрасная дочь аристократа - умоляет его.

Он хихикнул и отошёл к другой стороне комнаты. Здесь было много чего. Очень много. Книги, драгоценности, роскошь. Он многое добыл на Гораше. Хотя и не настолько много, как должен был. Другие обставили его, взяли его долю. Только потому, что у них были корабли, оружие и солдаты, и они знали где что брать - только потому они считали себя лучше его. Все они, даже отвратительный инопланетный монстр Морейл. О, тот мог говорить, что не брал ничего, мог говорить что ему не интересен грабёж, но Рем знал лучше. Морейл надул его, забрав то, что принадлежало ему по праву.

Разве он не был для них достаточно важен? Разве не он рассказал им всё про Гораш. Он провёл там достаточно времени. Он рассказал им - где был дом губернатора, где живут аристократы, где были музеи, галереи и дома мастеров. Что бы они все делали, если бы он не направлял их?

И чем он может похвастать за это? Несколько жалких безделушек и одна девчонка. Он заслуживает большего.

Нет, терпение, думал он про себя. Его время ещё придёт. Он может подождать, и в конце концов всё придёт к нему. Он не собирался упускать своё сокровище. Ему не нужны были деньги. Ему не нужны были наёмники, выпивка или всё прочее, на что тратились другие. Ему было нужно сокровище. И он его получит.

Он повернулся и вздрогнул, увидев в своей комнате другого. В его комнате! В его святая святых! Тот был центаврианином. Бывший Лорд-Генерал. Он стоял возле девушки, касался её щеки и заглядывал ей в глаза. Он касался собственности Рема! Как похоже на аристократа. Он считает, что может забрать всё, что пожелает, только потому что у него есть титул. Только не здесь! Здесь его титул ничего не значит! Законы ордена обещали ему честную и равную долю. О, другие пытались его обмануть, и они заплатят за это - позже, но никому не позволено забрать что-то, что его по праву из его собственного святилища.

А теперь он разрезал её верёвки! Как он посмел? Как он посмел!

- Оставь её! - крикнул он, направляясь к ним. - Она принадлежит мне.

Марраго взглянул на него и он отступил на секунду. Это был не страх, нет. Он совсем не боялся его. Он был точно таким, как всякий аристократ. Слишком слабым, слишком зависимым от своих слуг, чтобы встать против настоящего мужчины. Нет Рем просто... занимал позицию, потому что он не был чересчур тороплив или самоуверен.

- Она принадлежит себе. - сказал Марраго. - И никому больше.

- Она моя!

Марраго закончил разрезать её путы и она безвольно повалилась вниз. Марраго легко поймал её и осторожно опустил на пол. Затем он снял свою шинель и укрыл её.

- Она моя! - Рем медленно двинулся вбок и поднял лежавший у стены кутари. Один из его маленьких сувениров с Гораша. Раньше ему не позволялось владеть таким. Он помнил как когда-то, ещё ребёнком, коснулся меча аристократа и был за это выпорот, но теперь у него был собственный меч. Он принадлежал ему!

Точно так же, как эта девчонка, и этот аристократ ничего у него не отнимет.

Он бросился вперёд, вскидывая меч и крича. Он защитит то, что принадлежит ему. У него было право защищать своё.

Аристократ, должно быть, обманул его. Да, это был фокус. Ничем иным нельзя было объяснить то, насколько быстро тот двигался, выбивая меч из его рук. Всё это было фокусом. Рем почувствовал холодное прикосновение кутари Марраго к его лицу и тёплую кровь бегущую по щеке.

- Она моя. - пробормотал он.

- Будь мы не здесь - я бы убил тебя за то, что ты с ней сделал. Но тут другое место и тут действуют другие правила.

- Но ещё раз подойдёшь к ней, и я тебя убью - и в пекло последствия.

Это не страх заставил Рема запинаться. Вовсе не страх. Это был... блеф. Он внушал Марраго ложное чувство спокойствия. Вот в чём дело. Пусть благородный думает что он беспомощен, и тогда...

И то, что он долго дрожал после того, как Марраго ушёл с девчонкой, было лишь доказательством его отменных актёрских навыков.

Рем Ланас закончил свою путаную историю, и Морейл взглянул на него.

- Она моя! - снова повторил тот. - Вы же поможете мне вернуть её.

Морейл не собирался тратить ни терпение, ни время на дурака.

- Иди. - сказал он.

- Но она моя! Вы должны помочь мне вернуть её!

- Я же сказал: иди. И верни её сам, если ты достаточно силён. Но меня больше не беспокой.

Морейл не стал смотреть, как тот уходит. Лордик больше его не заботил. В отличие от этого Марраго.

Пришло время для небольшого разговора между ними.

Шепоты со Дня мёртвых - V.

- Ты не мёртвая.

- Нет. Не мёртвая.

- Солнце встаёт, да? Я не вижу. Все, кого я видел этой ночью, были мёртвыми. Все. Я не знал что убил столько народа, хотя, должно быть, так оно и есть.

- Ты не выглядишь словно воин.

- Нет. Я никто. Больше никто. Раньше я был солдатом, но... прошло время и я больше не мог вынести. Все они... Поначалу я думал, что это... оправдано. Сначала была оборона и защита, но потом началась месть, а потом это стало новой войной, и это снова было ради защиты, а потом... потом...

- Вы просто не знали - как остановиться.

- Откуда тебе знать?

- Мы были такими же. Я слышала... отрывки слухов про Серый Совет. Всё началось с гнева, и продолжилось гордыней, потому что мы были чересчур упрямы, чтобы признать что ошибаемся.

- Это было не упрямство. Просто... мы не знали ничего другого. Благой боже, неужели столько народа погибло из-за такой мелочи?

- Нет. Они умерли ради понимания. Теперь мы куда лучше знаем друг друга. Мы понимаем друг друга.

- Ты точно не мёртвая?

- Я не мертва. Порой мне кажется что это так; но нет, я не мёртвая.

- Я пришёл сюда, потому что... я слышал, что мёртвые возвращаются, и они могут отвечать на вопросы. Я надеялся что они что-то мне скажут, расскажут что-то, что мне нужно знать, но они лишь преследовали меня. Всё, что они делали. Их было так много, и...

- Ты единственная за всю ночь, кто заговорил со мной. Остальные только смотрели.

- Вот почему ты пришёл сюда. Ради понимания.

- Нет. За прощением. А зачем сюда пришла ты?

- Был тот, кого... я очень любила. Я надеялась увидеть его здесь, сказать ему всё, что я должна была сказать, пока он был жив. Разделить с ним одну, последнюю ночь.

- Он пришёл?

- Да.

- Была одна женщина, которую я надеялся увидеть. Я думаю что люблю её, но я никогда не был уверен. Я всегда гадал, не было ли это больше желанием любить, чем самой любовью. Мне нужен был кто-то, кто хотел быть рядом со мной, кто-то, кто заботился бы обо мне, кто-то кто мог дать мне фокус, понимание ради чего я сражаюсь. Было ли это любовью? Разве не должна любовь быть менее... эгоистичной?

- Может быть. Не знаю. Я знаю лишь, что я хотела проводить с ним каждую минуту, каждую секунду каждой минуты. Было ли это эгоистично с моей стороны? Не знаю.

- Я тоже. Я хотел бы увидеть её здесь. Хотя, может быть я и увидел, но она была просто лицом в толпе.

- Куда ты направляешься теперь?

- Не знаю. Куда-нибудь, где они перестанут говорить со мной. Куда угодно, где они перестанут со мной говорить.

- Ты был солдатом?

- Да, я был.

- Мой... муж был воином. Как и ты, он сражался чересчур много, и слишком много видел, и он устал от этого. В конце его жизни он обрёл покой - как мастер. Он строил, он создавал, и он отказался от разрушения. Если ты этого захочешь, ты можешь отправиться со мной. Домой. Там многое надо сделать. Не могу обещать, что ты найдёшь покой, но на это место стоит взглянуть.

- Я тот, кто уничтожил твой дом, ты знаешь это? Я, и такие как я.

- Я не верю тебе, но это неважно. Какую бы вину ты ни нёс, заслуженно или нет, ты можешь попытаться искупить её. Ты хочешь пойти со мной?

- Да, прошу тебя.

- Да, думаю, мне это понравится. Может быть, тогда они перестанут говорить со мной.

Декстеру Смиту понадобилось несколько часов, чтобы перестать дрожать. Несмотря на то, что он сказал Джулии и Заку, первой его остановкой была не "Эдгарс Билдинг", а его квартира. Как только он оказался там, его вырвало всем, что он съел за этот день, потом он выпил несколько больших стаканов нарнского пойла и его вырвало снова.

После душа, перемены одежды и бритья он почувствовал себя чуть лучше - но ненамного. Он всё ещё чувствовал, как эта тварь копается в его разуме.

Он заключал несколько сделок с телепатами. Его мать иногда мысленно говорила с ним, время от времени он ощущал прикосновения Талии, проходил испытания и тестирование, но он не встречал ничего подобного. Ничего подобного такой...

...твари.

Человек. Бывший человек. Оно называло его братом. Оно говорило с ним. Оно звало его присоединиться к этому.

'Оно'. Это было 'оно'. Не 'он' - 'оно'.

Он испытывал страх прежде. Он вырос в кошмаре из преступности боли и отчаяния. Он был в бою. Он стоял перед толпой, намеренной убить Деленн, и он смотрел в зелёные глаза Деленн, когда он сам убил её. Он даже смотрел в сотни ожидающих лиц, когда он готовился произнести свою первую речь перед новым Сенатом.

Он никогда не чувствовал ничего подобного. Не чувствовал подобного рода отвращения. Ощущения чего-то, настолько... настолько Чужого.

Он взглянул на груду бумаг на его столе. Всё это надо было изучить, некоторые подписать, иные уточнить. В понедельник Сенат должен был обсудить новый закон о налогах, а затем провести важные обсуждения по Договорам Альянса. Альянс приглашал Правительство Проксимы прислать кандидатов на должность Командующего Офицера "Вавилона-5". Ещё была официальная встреча с двумя новыми членами сената, встреча с Комитетом Реконструкции и Коррупционным Трибуналом Веллингтона, не говоря уже про кучу писем, которые надо было разобрать. Смиту не очень хотелось заводить секретаря, но всё шло к тому, что он ему понадобится.

Он выкроил ночь для "Покерной Ночи", и сейчас он уже должен был вернуться к делам. Вместо этого он отвернулся от груды бумаг и покинул свою квартиру.

Он смог поймать такси неподалёку, и попросил водителя отвезти его к "Эдгарс Билдинг". Водитель был счастлив поболтать про фильмы, жену, нынешнее состояние человечества минбарцев, и почему доверять им не лучшая идея, каком-то бизнесмене, которого он подвозил несколько лет назад, и который сейчас был большой шишкой на Центаври Прайм, надо же а вы не Сенатор Смит, могу ли я взять у вас автограф для жены, пожалуйста, она просто без ума от вас, собрала все ваши интервью и прочее, даже вплоть до того времени, когда вас поставили капитаном того корабля, как уж он назывался, опять вылетело из головы, как-то 'Вав...' - о, простите не "Вавилон", случайно, да, именно он, ну вот, на месте, вы не представляете сэр, как удивится жена, когда я ей расскажу об этом...

Он заплатил водителю, дал ему автограф и, пожалуй, завышенные чаевые, а затем пошёл по лестнице к "Эдгарс Билдинг". Оно, казалось, вырастало при его приближении. Даже после повреждений, нанесённых во время Битвы у Проксимы, когда, судя по всем источникам, Президент Кларк приказал бомбардировать здание с орбиты, "Эдгарс Билдинг" всё ещё впечатляло. Оно уже было полностью отремонтировано, и Смит не был удивлён. У старика было на счету достаточно, чтобы заплатить за всё самому, не беспокоя страховщиков или Военный Совет по компенсации. Возможно, ремонт ещё и исключили из суммы подоходного налога.

Смит не был удивлён, когда его проводили через нижние уровни и направили в личный офис старика на верхних этажах. Ещё меньше он был удивлён, добравшись до новой приёмной, выглядевшей ужасно похожей на старую, и обнаружив там секретаршу Лиз Хэмптон, всё ещё работавшую, несмотря на поздний час.

И он совершенно не удивился, когда она сказала:

- Добрый вечер, сенатор Смит. Заходите. Мистер Эдгарс ждёт вас.

Самый влиятельный человек в галактике закрыл глаза, и представил как дождь стучит по крыше над его головой. Нежный звук 'кап-кап-кап' существовал лишь в его воображении - напоминание о давно ушедших годах и жизни, о которой сейчас остались лишь воспоминания.

Он плохо спал. Сейчас, когда он был вдали от Деленн, такое случалось часто. Когда она была рядом, он чувствовал себя спокойным, счастливым и уверенным что всё, что он делает - правильно. Когда она была вдали - все старые страхи возвращались назад.

А он был очень далеко от неё. Он был в той части галактики, которую он никогда не видел раньше, и он шёл по следу из шепотов, слухов и сплетен. Точно так же он мог бы искать Копи Царя Соломона, истоки Нила или Святой Грааль.

Именно это когда-то позвало его в космос - его чистый, бесконечный простор, чувство, что там может быть что угодно; вообще всё, что угодно. Системы, не отмеченные на картах, древние миры, чудеса, которых не видел глаз человека, и он может быть частью всего этого.

Эта миссия могла быть для него сбывшейся мечтой. Далёкое странствие, курсом в неизведанное, в поисках кораблей невероятной мощи, которых видели лишь в тенях, отблесках и глазах мертвецов.

Но что-то грызло его, что-то, чего он не мог объяснить. Дело было не в потенциальном риске для одинокого корабля, который ищет то, что может оказаться наследием Теней. Дело было даже не в боли от разлуки с Деленн.

Дело было в том, что всё шло, как по маслу.

Много лет ходили слухи о могучих, древних кораблях, которые есть 'где-то там'. Эти слова отпечатались заглавными буквами в его разуме. 'Где-то Там'. Не здесь, не где-то в безопасном, понятном и предсказуемом месте, нет. 'Где-то Там'. В диких пространствах, за фронтиром, на неисследованной территории.

Слухи ходили всегда, но за последний год их стало гораздо больше. Настолько, что он решил послать "Тёмные Звёзды" на поиски. Большинство их них вернулось ни с чем. Несколько не вернулось вовсе. В этом не было ничего особенно необычного. В конце концов, космос полон опасностей - и банальных и редких.

Но инстинкт предупреждал его о чём-то, а его инстинкт ошибался редко. Хотя однажды он сделал ужасную ошибку, и с тех пор он не доверял ему так, как прежде, но всё же...

Всё было слишком просто. Он направил свой корабль к нескольким самым свежим местам явлений и сканировал в поисках всего, что выходило за рамки обычного. Где-то на третьей остановке они засекли странный радиационный след, ведущий в гиперпространство и последовали за ним. След оставался достаточно мощным, чтобы направлять их даже сквозь бурлящие водовороты и потоки гиперпространства, и хотя он увёл их далеко от известных маяков, "Тёмная Звезда" могла ориентироваться достаточно легко. В конце концов, это был корабль, почти полностью построенный ворлонцами, а они о гиперпространстве знали почти всё.

Но всё же всё это выглядело чересчур лёгким. Почему остальные капитаны не замечали этого? Соблазнительно было думать, что они были не настолько опытны, как он. В конце концов, это его звали "Тенеубийцей". Он был первым капитаном среди людей, который уничтожил в бою минбарский боевой корабль. За одну жизнь он сделал больше, чем большинству удалось бы сделать за три-четыре.

Но он был достаточно осторожен, чтобы не поверить в это. Когда боги хотят кого-то уничтожить - они насылают на него гордыню.

Он полагал что это может быть потому, что он привязан к своему кораблю. Многие из капитанов "Тёмных Звёзд" не любили проводить чересчур много времени на борту своих кораблей, но он был совсем не таким как они. Он провёл здесь столько времени, что ему казалось - он знает корабль так же, как он знал "Вавилон". Иногда ему даже казалось, что корабль был живым.

Чистое суеверие, разумеется. Люди всегда приписывали человеческие черты своим кораблям, начиная с самых первых судёнышек из дерева и канатов. Те корабли были самой лучшей защитой от стихий для древних исследователей, и потому те говорили с ними, давали им имена, видели в них защитников и даже друзей. Время и технология изменили многое, но не это. Если его корабль подведёт его - человек в вакууме космоса умрёт так же, как он погиб бы посреди Атлантического океана.

Но порой ему казалось, что это больше чем суеверие. Тут было ощутимое присутствие, голос, почти что... дух.

- Ты здесь? - спросил он в тишине комнаты. Ответа не было. Ответа никогда не было. Но всё же...

Дэвид точно считал корабль живым. Его реакция, когда он узнал что "Тёмная Звезда-3" была утилизирована, была такой, будто он потерял друга.

Он помедлил. Почему её понадобилось демонтировать? В то время это казалось очевидным но сейчас он не мог вспомнить. Можно ли было её починить?

Он нахмурился. Причина должна была быть веской.

- Генерал Шеридан. - послышался голос в линке и он сел, открыв глаза.

- Да.

- Мы кое-что нашли. Вы, должно быть, захотите на это взглянуть.

Он был жив. Каким-то образом она всегда знала это, но когда это так подтвердилось... Это было так, словно сияющий свет пролился на неё, освежая, проясняя мысли и поднимая дух. Талия плотно обхватила себя руками, словно отгораживаясь от холода и ушла в свои мысли.

Он был жив. Она видела его, говорила с ним. Она всегда знала что он жив, но сейчас...

Они не могли говорить долго, хотя время в Сети ничего не значило. Постоянный рёв, грохот и крики всё ещё звенели у неё в ушах. Вот что действительно пугало её в Сети - постоянный шум.

Она привыкла к шуму, привыкла к голосам. Она была телепатом, и всегда жила с ощущением непрерывного разговора в соседней комнате, но Сеть была не просто приглушённым разговором поблизости. Это был миллион голосов, и все они вопили в ужасе и боли. Так много кричащих, и ни одного слушателя.

Он не знал - где он был, где именно его держат. Талия не думала, что он был внутри "Тёмной Звезды". Судя по тому, что она узнала - в удалённых узлах, таких как "Тёмные Звёзды", точках ретрансляции, каналах к более мощным узлам размещались не самые сильные телепаты. Псионик, настолько тренированный и умелый, как Эл, наверняка был в одном из центральных узлов, пропуская сквозь себя бесчисленные сообщения для остальной Сети.

Она хотела бы знать, сколько потребуется времени, чтобы его освобождение было замечено. Она многого не знала о Сети, но она знала что её патрулируют. Ворлонцы постоянно сканировали её, понимая что в именно ней таится изрядная доля их мощи. Пока что ей везло и она ускользала от них, но удача будет с ней не вечно. Так же, как и артефакт.

Голову пронзило внезапным всплеском боли и она скривилась. Головные боли в последнее время становились всё более долгими и обычно это было, когда она была вдали от артефакта. Она подозревала, что пользуется им чересчур часто, но какой ещё у неё был выбор? Ей приходится использовать всякое оружие, какое оказывалось под рукой.

И потому она путешествовала, прячась в промёрзшем грузовом трюме этого корабля. Было оружие - а если она будет честна с собой, то это было чуть больше чем оружие - которое она не использовала. Она не хотела его использовать.

Но положение становилось отчаянным, времени оставалось всё меньше, а она не смела допустить, чтобы личные проблемы отвлекали её от её миссии.

Челнок продолжал приближаться к Проксиме 3.

"Хотела бы я знать - как сейчас дела у Декстера?" - подумала она про себя и почувствовала лёгкий укол вины, когда её сердце забилось чуть чаще от этого воспоминания.

Его запястья были покрыты ссадинами от наручников. Мышцы ног одрябли от отсутствия нагрузки. Яркий свет ранил и обжигал его глаза из-за долгих часов проведённых в темноте. Его волосы были длинными и грязными после сырой камеры.

Но Дурла всё же был центаврианином, и он всё ещё был аристократом, а потому он помнил, сколько дней его держали в этой камере - сотня и пятнадцать - и он не сжался, когда открылась дверь и перед ним встала незнакомая ему персона.

Его глаза привыкали долго, томительно долго, но он не отводил взгляд, чтобы не показать слабости перед вошедшим. Он старался заметить всё, что мог. Не центаврианин. Человек. Изысканно одетый. Без видимого оружия. Один. В осанке чувствуется властность. Дурла не знал таких людей. Но всё же он очень давно не был дома, и из ста шестнадцати дней, прошедших с его возвращения на Центаври Прайм, здесь он провёл сто пятнадцать.

- Дурла. - с безупречным произношением сказал человек. - Второй сын Лорда-Капитана Соллариса из Дома Антигнано. Младший брат Солла Антигнано, умершего от яда много лет назад, отравленного ревнивым поклонником из-за женщины.

Дурла не сказал ничего. Это просто слова. Слова - сотрясение воздуха, ничего более.

- В действительности яд подбросил не ревнивый поклонник, но ты сам. Ты отравил и себя заодно, чтобы поддержать эту иллюзию, а впоследствии ты пытался сам ухаживать за той леди, лишь для того чтобы быть отвергнутым. Затем ты служил несколько лет в Дворцовой Страже, и не женился. Восемь лет спустя правда о том происшествии выплыла на свет благодаря расследованию, начатому Первым Министром Урзой Джаддо. Ты был лишён титула и изгнан из пространства Центавра. После этого, четыре месяца назад, ты вернулся, был незамедлительно арестован и отправлен сюда, где с тех пор и пребываешь в заключении.

Дурла оставался безмолвным. Человек пытался запугать его своими знаниями. Вот и всё.

- Скажи мне, Дурла Антигнано. Кто ты?

- Нет. - ответил он.

Человек помедлил. Глаза Дурлы всё ещё привыкали ко внезапному потоку света, но ему показалось что он разглядел удивление на лице человека. Или это было удовлетворение?

- Кто ты? - повторил человек.

- Нет. - снова ответил Дурла. - Кто ты такой?

- Я человек с ключом, который может освободить тебя из этой камеры, восстановить твоё высокое положение и дать тебе всё, чего ты захочешь.

- Это не то, о чём я спрашивал, и я ни с кем не играю в игры. Если ты не скажешь мне кто ты есть, тогда скажи хотя бы - чего ты хочешь и зачем ты здесь.

- Я здесь, чтобы увидеть того ли ты сорта личность, которой можно доверить задачу правления Республикой в трудные времена. Если ты хочешь оставаться здесь до самой смерти - тебе стоит лишь попросить.

- Я хочу служить моей Республике. Я хочу служить моему Императору. Я хочу, чтобы мой голос услышали те, кого не волновало - жив я или мёртв. Я явился с информацией для Императора, а он отплатил мне, упрятав меня сюда. Я хочу Императора, который заботится о своих подданных, и Республику стоящую моего времени и внимания.

- Если такого не существует, то да, я хочу остаться один в этой камере, пока не умру. Я устал от изгнания.

- Думаю, мы можем устроить ваше освобождение, Страж-Капитан Дурла. Моё имя Морден. Я... личный советник Императора Моллари.

- Не думаю, что мне интересны ваше имя или же титул.

Человек улыбнулся. Дурла разглядел это совершенно ясно. Свет в его камере внезапно показался чуть-чуть ярче.

- Стакан апельсинового сока?

- Нет, благодарю вас.

Смит сел и посмотрел на мужчину напротив. Вильям Эдгарс пожал плечами и налил себе стакан. Он посмотрел сквозь него на свет и улыбнулся.

- Наследие детства. - сказал он. - Неважно, насколько всё изменилось - мы никуда не денемся от своего детства, не так ли? Что-то всегда остаётся, на поверхности ли, или скрытое глубоко внутри. Что-то остаётся всегда. Вы согласны, сенатор?

Смит не ответил.

- В моём случае это любовь к апельсиновому соку. Кое-что незначительное. В вашем - это чуть более... очевидное. Кстати, мои поздравления. Вы творите чудеса в Секторе Три-ноль-один. Серьёзно.

- Благодарю. - ответил Смит. - Вообще-то я хотел бы оставить вас тут в одиночестве и посмотреть, как вы будете выкручиваться.

- В самом деле? Даже после всей той помощи, которую мы уже вам предоставили? Это могли бы назвать неблагодарностью, Сенатор. В конце концов, кто-то же... принял меры чтобы изрядная доля Фонда Реконструкции была направлена в Сектор Три-ноль-один? И кто-то же устроил... дискредитацию Сенатора Вудро и её громких планов по полному сносу Сектора Три-ноль-один и перестройке его в военную базу?

- И этот 'кто-то' в обоих случаях были вы, и я уверен, что то же касается и многих других загадочных 'случайностей', которые мне помогли. И вы хорошо понимаете, что я замечал ваше вмешательство.

Эдгарс уселся, потягивая апельсиновый сок.

- Я же говорил вам, что мы будем пристально следить за вашей карьерой. Вы многообещающий человек.

- Очевидно, вы контролируете половину Сената...

- На самом деле - несколько более половины, но продолжайте.

- Так или иначе, он набит вашими людьми. Так зачем вам понадобился я? Почему бы не заменить меня тем, кто гарантированно будет делать то, что скажут?

- О, говоря начистоту, кое-кто считал что так будет лучше. Но не я. Вы нравитесь мне, Сенатор Смит. Я восхищаюсь вашей храбростью и вашей решимостью. Я вижу в вас большой потенциал. И до сих пор вы подтверждали мою правоту. - Он улыбнулся, словно это была какая-то одному ему понятная шутка. - Я радуюсь когда подтверждается моя вера в человеческую натуру. Это приносит мне чувство... удовлетворения.

- То существо было вашим, верно?

- То...? А, вы имеете в виду Руку Света. Да, в некотором смысле, оно моё. Если быть более точным, оно приписано к другому подразделению, а я всего лишь обеспечиваю поддержку на местах, но ваше предположение верно. Часть телепатской "подземной дороги" всё ещё действует в Секторе Три-ноль-один, и несколько телепатов всё ещё пытаются выбраться по ней. Некоторые из моих... союзников посчитали благоразумным закрыть её сейчас, когда она уже сыграла свою роль. И, поскольку мистер Трейс исчез, сюда был направлен агент из "Рук Света".

- "Рука Света"? Довольно мелодраматичное название.

- Вы можете не верить, но некоторые из моих союзников временами бывают весьма поэтичны.

- Мы арестовали его.

- Я в курсе. Я был бы признателен, если его выпустили как можно скорее.

- Закон в три-ноль-первом больше не продаётся.

- Я не говорил об этом. Однако, по моему опыту, по верной цене продаётся всё. Впрочем, я и не думал подкупать вас. Я просто хотел бы напомнить вам про наши дружественные и рабочие отношения, и о том, что в наших обоюдных интересах, чтобы эти отношения оставались дружественными. Естественно, это включает в себя оказание друг другу некоторых услуг. Считайте это одолжением, доверительно оказанным хорошему союзнику.

- Закон в три-ноль-первом не продаётся. Это существо будет содержаться под стражей и предстанет перед судом.

- У меня есть на примете несколько адвокатов, которые смогут добиться снятия с него всех обвинений и освобождения за несколько дней. Хотя это вытащит всю историю на публику, а никто из нас не желает этого.

- Нанимайте каких угодно адвокатов. Оно отправится под суд, как и любое другое подобное существо, которое мы найдём в три-ноль-первом. Яма - не место для вас и ваших Рук Света, Инквизиторов или прочих тварей, которых вы откопали бог знает где.

- "Рука" служит высокой цели. В конце концов, они охотятся только за телепатами. Мы оба разделяем опасения относительно их силы. Вам, разумеется, не следует их опасаться. Уверяю, что вы внесены в список исключений.

- Это надо понимать как угрозу?

- Разумеется, нет. Мы не угрожаем, Сенатор Смит.

- Что ж, а я - угрожаю. Держите их подальше от Три-ноль-первого. Теперь же прошу меня простить, мне пора вернуться к игре в покер. - Он встал и направился к двери.

- Конечно. Удачи вам, хотя и не думаю что она вам понадобится. Вы производите впечатление хорошего карточного игрока. Да, вы не получали недавно сообщения от мисс Винтерс?

Декстер остановился и обернулся.

Эдгарс просто поднял бровь.

- Всего лишь любопытство, уверяю вас. Можете спокойно возвращаться домой.

Декстер ушёл. Лишь когда он ушёл и направлялся домой, он осознал, что пока он был с Эдгарсом - он не чувствовал, как разум твари пытается копаться у его в мозгу. В свою квартиру он вернулся с раскалывающейся от боли головой.

Шепоты со Дня Мёртвых - VI.

- Вы здорово изменились, Ха'Кормар'х

- В самом деле? Намного?

- Ваши глаза. Они не горят, как прежде. Ваше дыхание - усталое. Ваши движения медленны и тяжелы. Да, Ха'Кормар'х Г'Кар, вы изменились.

- Я не думал, что это так заметно. Да, я изменился. Я устал и выдохся. Я сражался достаточно, а когда я думал, что это закончилось - оказалось, что ничто не закончено.

- Так значит, война закончилась?

- Война, на которой сражались мы - да. Но я боюсь, что на горизонте война ещё более страшная, просто мы ещё не видим её. Когда-то ты сказал, что я вижу больше других, что я смотрю на мир иными глазами, что я срываю все шоры, которые другие надели на себя.

- Я помню.

- Я хотел бы, чтобы это было не так. Я хотел бы быть слеп, как остальные.

- Искренне?

- Нет. Не искренне. Но порой - да. Никто больше не слушает. Никто не слушает меня, уже давным-давно.

- Так заставьте их выслушать.

- Я пытался. Я говорил и они слушали, но когда я отводил взгляд, они брались за старое. Это - всё, что я есть для них? Это - всё, чем я могу быть? Строгий учитель, за которым следуют лишь когда я рядом, и о ком забывают, когда меня нет?

- Для меня ты никогда таким не был.

- Так почему же они не понимают? Они ослеплены старой ненавистью. Я думал... я убедил их закончить войну. Флоты отправились на помощь центаврианам. Они действительно сражались и умирали, чтобы защитить Центаври Прайм. Кто бы мог поверить, что такое возможно?

- А сейчас? Сейчас они взялись за старое. Они интригуют и строят заговоры, и думают что я не замечаю. Мы переняли у центавриан чересчур многое, и их Великая Игра была из этого худшим. Самым худшим.

- В конце концов мы уничтожим их, или же они уничтожат себя - а почему? Потому что они не могут видеть ничего, кроме прошлого! Они не могут посмотреть в будущее.

- И никто не слушает...

- Что ты ожидаешь от меня услышать? Я, если помнишь, мёртв. Я понял всё лишь в самом конце. Я предал тебя и всё, за что ты боролся. Перед тем я предал мой народ и моего лорда. А после я предал моих новых повелителей. Три предательства, и лишь после третьего я действительно понял.

- Это, разумеется, не помогло никому - но это помогло мне.

- Так ли должно быть? Поймут ли они только тогда, когда умрут?

- Не знаю. Я действительно не знаю.

- Должно быть иначе. Должно быть что-то другое.

- А почему ты пришёл сюда? Я ни на мгновение не поверю, что ты просто проходил мимо.

- О... нет. Я слышал сплетни. Я был испуган и скептичен, но если был хоть малейший шанс...

- И я был тем, с кем ты хотел поговорить?

- Честно?

- Конечно. Ты не можешь меня обидеть. Я всё-таки мёртвый.

- Я не знаю. Я не знаю, с кем я бы хотел говорить. Отец. Мать. Любой из сотни друзей времён Сопротивления, или из Кха'Ри или Рейнджеров. Их так много.

- И в этом всё дело, верно? Ты пришёл повиниться. Ты жив, в то время, как очень многие умерли, и ты пришёл сюда напомнить себе про них. Ты пришёл сюда виниться и бичевать себя. Я слишком хорошо тебя знаю.

....

- Что ж если ты не хочешь говорить - то скажу я. У меня ещё очень не скоро вновь выпадет такой шанс, а если когда и выпадет - вряд ли кому-то это будет интересно. Как она?

- Хорошо.

- Она счастлива?

Думаю, что так.

- Она его любит?

- Да. В этом нет сомнений.

- О. Я... рад, что она счастлива. У них... есть дети?

- Нет.

- Как жаль. Она была бы прекрасной матерью.

- В некотором смысле, она мать для всех нас.

- И, в некотором смысле, ты отец всем нам. Ты собрал рейнджеров. Ты дал нам цель. Ты не можешь понять этого, но это ничего не меняет. Можешь верить или не верить - как пожелаешь, Ха'Кормар'х Г'Кар. Та'Лон - что с ним?

- Всё тот же. Мало говорит и много делает.

- Скажи ему, что теперь его очередь присматривать за тобой.

- Он знает.

- Я и не сомневался.

- Поднимается солнце.

- Знаю.

- Ты хочешь... хочешь передать весточку Деленн.

- Нет. Прошу, не рассказывай ей, что ты встречался со мной. Если она счастлива с ним, то так для неё будет лучше. И мне этого достаточно.

- Я рад, что смог снова поговорить с тобой.

- Как и я. Я польщён. Мои слова принесли хоть немного покоя? Хм, наверное - нет. Я никогда не умел говорить красиво.

- Ты говоришь лучше, чем тебе кажется.

- Ты не видишь в себе того таланта вдохновлять, который у тебя есть. Это твоя величайшая слабость Г'Кар. Оглянись и посмотри на себя, как смотрели мы. Это мой последний совет. Прощай.

- Прощай, Нерун.

И в комнате воцарись тишина.

Шеридан взглянул на картину, которую показывал ему экран и решил, что в это трудно поверить. Даже при той жизни, которая ему выпала, некоторые вещи оставались для него непостижимы.

- Это выглядит как космическая станция. - проговорил он.

Это выглядело космической станцией, хотя он и не знал расу, которая её создала. В основной своей части она была похожа на астероид, и если бы он взглянул на неё мельком, он мог бы остаться уверенным, что это и есть всего лишь астероид.

Но по более внимательному изучению то, что могло быть каменными хребтами и складками, оказывалось зданиями и постройками. Присмотревшись ещё немного, Шеридан различил очертания причального дока или наблюдательного поста. Похоже было на то, что само тело астероида было вырезано по форме, задуманной его создателями.

- Есть признаки жизни? - спросил он.

- Нет. Непохоже. - ответил техник. - Вокруг неё какая-то очень странная полевая экранировка.

- Так, а что с энергией? Там что-то работает?

- Да. Хотя она использует какой-то странный тип энергетики, который мы не можем определить. Но есть ещё и недавние энергетические следы. Кто-то был здесь минимум пару дней назад.

- Можете определить расу?

- Простите, сэр, никаких признаков.

- Хмм. - Он поднялся, всё ещё разглядывая изображение. Без этой, особенной, частицы информации он посчитал бы это просто странным куском гиперпространственного мусора. Такого хватало, особенно в такой дали от основных размеченных маршрутов.

Однако необычный радиационный след привёл их именно сюда, и тут были признаки того, что кто-то ещё недавно был здесь. В гиперпространстве никто не жил. По крайней мере, этому не было подтверждённых свидетельств. Шеридану было сложно поверить, что тут кто-то мог жить.

Так кто же тогда? Совершенно новая раса чужаков? Группа хорошо оснащённых и очень удачливых контрабандистов, использующая её, как свою базу? А может быть - та группа ренегатов, что атаковала Гораш-7?

Или, возможно, кто-то совершенно иной. Это подсказывал ему инстинкт. Кому бы ни принадлежали те чужие, могучие корабли - у них где-то должна была быть база. Почему бы и не в гиперпространстве? Астероид выглядел достаточно большим для внушительных сил, или же для очень больших чужаков.

- Там кто-то есть. - прошептал он себе, не задумываясь - как он узнал это, и не замечая странной теплоты подлокотника на его кресле.

- Хорошо. - сказал он, наконец. - Приготовьте скафандры. Позовите пару безопасников. Я отправляюсь туда. Мне нужно осмотреться.

Техники не стали его отговаривать. Возможно, потому что они тоже были любопытны. Или, возможно, потому что они не хотели спорить с самим ужасным Тенеубийцей.

Шеридана не интересовало - почему именно.

Было в нём что-то, что холодило кровь, даже такому привычному ко страху, как Морден. Он встречался со смертью, встречался со страхом. Он видел Богов и сражался с Богами. Он был в тюрьме - и не один раз - и он видел, как миллионы лучей света появляются перед лицом пойманного в ловушку человека.

Но подобного он никогда ещё не видел. Никогда.

Прошло три дня с тех пор, как с Императором случился удар, а бунт был разогнан. Лондо всё ещё был в коме. Надежды на его выздоровление были... скромными. Морден надеялся что тот поправится. Частично потому, что он, в некоторой степени, привязался к Лондо как к личности, но также и по прагматичным причинам. У него ещё не было достаточно времени, чтобы выстроить эффективную политическую поддержку для себя лично. Если Лондо умрёт - здесь воцарится хаос, а этого никто не хотел.

Дурла привлёк его внимание. Он неплохо справлялся, Морден вынужден был признать это. Он сделал верный выбор, назначив Дурлу Капитаном Стражи. Тот провёл больше сотни дней прикованным, в камере, и всё же он был готов исполнять свои новые обязанности спустя считанные часы после освобождения.

Он также был единственной персоной, которая не брезговала работать бок-о-бок с человеком.

Морден, разумеется, слышал его имя, но он никогда не видел его прежде. Его видели очень немногие, даже среди старших. Он странствовал в тенях, двигаясь туда, куда приказывали ворлонцы. Он был их личным агентом, которого направляли на самые их деликатные задания.

Неудивительно, что он получил эту задачу.

В отличие от других Инквизиторов, которых встречал Морден, этот не носил их знака. Более того, он не носил и традиционную для них рясу. Вместо этого на нём был идеально пошитый костюм в стиле, устаревшем на сотни лет. Цилиндр вновь ненадолго вошёл в моду в дни, когда Морден был ребёнком, и у его отца их было несколько, но ни на ком этот убор не смотрелся настолько естественно, как на этом субъекте. В левой руке он держал тонкую трость, и в ней же была пара безупречно чистых перчаток.

- Я полагаю что это важно. - произнёс тот, его голос был идеальным, подчёркивающим каждый слог. Это был голос, который завладевает вниманием любого, кто его услышал.

- Моё время чересчур ценно, чтобы меня вызывали по каждой вашей мелкой проблеме.

- Разумеется, сэр. - Морден выбрал это, как подходящую форму обращения, и тот не стал возражать. У этого человека не было титула, но Морден знал что тот чересчур сильно превосходил его в ранге, чтобы с ним можно было фамильярничать.

- Это именно в сфере вашей компетенции.

- Да?

- Здесь, в наших камерах, есть кое-кто, с кем вы пожелаете встретиться. Вчера мы захватили Охотника за Душами. Его обнаружили путешествующим, неподалёку от столицы.

- О. - Себастьян улыбнулся, и это было жутковатым зрелищем. - Вы совершенно верно связались со мной. Ведите.

- Да, сэр. Сюда.

На его взгляд, было немного вещей, более величественных, чем чужой закат, опускающийся на чужой город.

Йедор, наконец, оживал, восстанавливался и рос. Корвин смотрел на те его части, к которым он приложил руку, и в первый раз за многие месяцы чувствовал гордость.

Когда он не работал - он любил долгие прогулки, когда он мог смотреть на небо, на землю, на некоторые из зданий, которым удалось пережить бомбардировку. Порой во время таких прогулок его настигало чувство вины - когда его шокировало очередное напоминание о том, что он уничтожил; но как правило - они несли ему удивление и покой.

Он был здесь уже почти год, с тех пор, как Катс нашла его на Дне Мёртвых, и уговорила его пойти с ней. Они много говорили во время путешествия обратно, да и сейчас она время от времени находила его. Конечно, она часто была занята - с её обязанностями перед Серым Советом и путешествиями в другие миры. Она провела некоторое время на Казоми-7 и новой станции "Вавилон-5". Корвин не спрашивал её - как там сейчас дела, и она не рассказывала ему. Он не хотел знать.

По большей части они говорили друг о друге. Она рассказывала о её детстве и её родителях и - простыми, любящими словами - о её умершем муже. В такие моменты она, сама того не замечая, перебирала в пальцах красивое ожерелье, которое она всегда носила.

В свою очередь он рассказывал ей о своей семье, о том как он рос, про его мечты о будущем. Он много говорил о Мари. Катс слушала, смотрела в молчании, как он рыдал, и нашла для него верные слова - о бессмертии и новых шансах.

Было кое-что, что однажды рассказал ей её муж, и что она повторила Корвину. Тот надеялся, что они встретятся вновь, в новой жизни и в новом мире, чтобы прожить вместе ещё одну жизнь, свободную от ошибок и тягот этой.

Корвин заметил то, как блеснули её глаза, когда она сказала это и он понял что она верит, что это возможно. Впрочем, он сомневался что в его случае это может оказаться правдой. Он даже не знал любил ли он Мари так, как Катс любила Козорра. Если бы это было так, он бы настойчивей постарался не дать ей уйти, или пошёл бы за ней, или сделал бы хоть что-нибудь.

Он просто не знал, и обычно старался не думать об этом.

Когда Катс исчезала по своим делам, как это было сейчас, он отправлялся на прогулки. У него было ещё несколько приятелей среди минбарцев. Многие из мастеров знали его в лицо, но близких друзей среди них не было. Они кивали ему, когда он проходил мимо, он кивал в ответ, и этим всё и ограничивалось. Многие из воинов его ненавидели, это было заметно, и при его виде они ворчали что-то нелицеприятное на своём наречии.

Во время прогулок он слышал всякое. Он достаточно хорошо говорил на большинстве минбарских диалектов, и его ушей достигали кое-какие слухи. Многие, в особенности среди воинов, говорили о Синовале. Некоторые им, похоже, восхищались остальные - нет. Здесь шептались и о Инквизиторах - пугающих чужаках, которые выискивали тех, кто заключал сделки с Тенями. Один из них, как говорили, пришёл и сюда - но только один.

Про чужаков в таких беседах говорилось с подозрительностью. Новый Серый Совет пытался привлечь другие расы в свой мир и количество чужаков тут медленно росло. Однако некоторые из них были атакованы и избиты воинами - вероятно из подозрения, что они были теми самыми Инквизиторами. Корвина, впрочем, никто не пытался и тронуть. Его странная дружба с Катс была общеизвестна, а воины, похоже, все как один благоговели перед ней, то ли из-за её замужества за воином, то ли из-за уважения, которое оказывала ей одна из их Сатай, Тиривайл.

Так или иначе, Корвин позволил жизни течь мимо него. Он похоронил себя в простой работе, и был рад жить текущим днём, восстанавливая то, что он сделал, и находя в этом удовлетворение.

Прогулка привела его к Храму Варэнни, и он взглянул на древнее здание с изумлением, как это было всегда. Он знал, что здесь Вален вернулся к минбарцам. Кое-кто в касте жрецов был убеждён, что Вален вновь оставил их за их грехи, и что он вернётся, когда они будут искуплены. Корвин, точно знавший что этого не случится, шёл мимо...

А потом он остановился, оборачиваясь. Парадные врата храма были, как обычно, открыты. В них входили паломники, тихо переговариваясь друг с другом, негромко молясь, зажигая свечи в память о ушедших любимых. Большинство из них было минбарцами, но была тут и пара нарнов, носивших Рейнджерскую эмблему-солнце, бракири, двое аббаев...

...и человек. Корвин нахмурился - он не знал, что тут есть другие люди, особенно - в этой части Йедора. Он остановился у подножия лестницы к храму и пригляделся. Это была женщина, носившая длинный серый плащ с капюшоном. Капюшон был надвинут достаточно низко, чтобы остальные не могли определить её расу, но то, как она двигалась, то, как она сидела - всё указывало Корвину, что она была человеком.

И также она была странно знакомой.

Она негромко говорила с минбарским воином - что тоже было странным. Воины ненавидели человечество, и даже Корвина они лишь едва терпели.

Медленно, привлечённый тем, что он не мог понять, Корвин начал подниматься по ступеням. На секунду он увидел под капюшоном тёмные волосы, обрамлявшие твёрдый подбородок. Теперь он чувствовал что узнаёт её, но кто же из тех, кого он знал, мог оказаться здесь?

Внезапно он заметил один серый глаз и имя ударило его, словно молния. Он отшатнулся назад и едва не упал. Невозможно! Но он удержался, схватившись за парапет и вновь всмотрелся в неё.

Невозможно или нет - это было правдой. Он разглядел тонкий узор шрамов на другой половине её лица.

Сьюзен!

Она всё ещё спала. Она спала несколько часов. Большую часть этого времени Марраго провёл, глядя на неё. Она почти не двигалась.

Хоть он и не был врачом, он, как мог, обработал раны девушки. Его потрясли нанесённые ей раны. Он был солдатом всю свою жизнь. Мысль о намеренном причинении вреда врагу едва ли могла вызвать у него отторжение, но это... Намеренно и жестоко пытать юную девушку. Чего этим хотели добиться?

В её сне не было следов тех ужасов, что она, должно быть, перенесла. Он внимательно слушал, не будет ли она кричать или плакать во сне, но этого не было. Не было никаких признаков того, что она видела сны, какими бы они ни были.

Она была симпатичной, и пытки не сделали ничего, что изменило бы это. Её лицо, руки и грудь остались нетронуты. Пытавший её явно не желал попортить её красоту.

- Она того стоила? - спросил знакомый голос. Дасури прекрасно говорил на центаврианском, с лишь едва уловимым дразийским акцентом. Это само по себе было необычным талантом. Большинство наёмников Марраго говорило лишь на своём родном языке и упрощённом Торговом. Очень немногие их них говорили на его языке, но Дасури был необычен более чем в одном отношении. Неудивительно, что тот стал личным помощником Марраго.

- О чём ты?

- Это чревато проблемами. Обычаи у этих наёмников... несложные. Центаврианин взял её, следовательно она принадлежит ему. Он может делать с ней всё, что пожелает. Забрав её ты нарушил закон. Могут быть неприятности.

- А что ещё я должен был сделать?

- Она стоила того, чтобы рисковать ради неё всем? Ты, также как и я, анализировал их руководство. Через полгода ты мог бы их возглавить. Ещё столько же, и ты сможешь сделать из изгоев силы, достаточные чтобы потягаться с самим Альянсом. И рисковать ради одной девчонки?

- Амбиции - мощная вещь. - признал Марраго. - И да, ты был прав. Это могло быть риском для всего, включая даже наши жизни. Но я не буду спокойно стоять и смотреть, как избивают и пытают юную девушку. Если это значит рискнуть жизнью - пусть будет так.

- Ты больше не аристократ. Не забывай. Теперь ты такой же изгой, как и остальные. Ты не задумывался о том, что твои старые привычки могут не подходить к новой жизни?

- Помню всегда. Но есть вещи правильные и неправильные, и то, что с ней делали, было неправильно. В этом сомнений не было.

- О. Как я и ожидал. Что ж, я оставляю вас с вашей леди. Остальным нужно тренироваться.

Марраго кивнул ему на прощание, чувствуя себя одновременно ободрённым и обеспокоенным тем, что сказал дрази. Каждое его слово было правильным, и каждый аргумент - справедливым. Марраго рисковал многим, поступив так. Это не было действием тактика или стратега, но это было просто... правильным.

Не то чтобы она была похожа на Линдисти. Волосы у неё были темнее, глаза были иного оттенка. Она была чуть выше и немного моложе неё.

Она пошевелилась и села, в то же самое мгновение оглядевшись вокруг. Она проснулась мгновенно, без растерянности, смущения или дезориентации.

Она взглянула на него и завернулась в простыню. Он заметил, что она чуть-чуть дрожит.

- Кто вы? - после долгой паузы, наконец, спросила она.

- Меня зовут Джорах Марраго. - ответил он и первое имя прозвучало для него непривычно. "Джорах" - было именем незнакомца, юного и амбициозного мужчины. Он не слышал этого имени с тех пор, как умер его отец. - Бывший Лорд-Генерал. Теперь... я просто изгой.

- Я слышала о вас. - медленно проговорила она, ещё плотнее заворачиваясь в простыню. Больше она не сказала ничего; она просто продолжала его рассматривать. Он был впечатлён. Не было ни страха, ни тихих молитв, только лишь непреклонная решимость. "Тебе не сломать меня." - говорил её взгляд. - "Ты можешь сделать со мной всё что захочешь, но ты не сломаешь меня." Она знала что такое боль, и знала это чересчур хорошо.

- Мне будет оказана честь узнать ваше имя? - наконец сказал он.

Она выглядела слегка удивлённой.

- Моё имя... Я Сенна. У меня было много титулов, но сейчас я просто Сенна.

Он чуть поклонился.

- Польщён встречей с вами.

- Вы... спасли меня?

- Да.

- Вы убили его?

- Нет.

- Почему?

- Я убивал слишком много. Я устал от этого. Я убью, если понадобится, но не иначе. Ваш... пленитель был слабым. Он не угроза для меня, и я уверяю, что он не побеспокоит вас больше.

- Нет. - твёрдо сказала она. - Почему вы спасли меня? Что вы хотите получить за меня? Выкупа не будет.

- Мне не нужен выкуп. - спокойно ответил он.

- Тогда что? Месть? Или, может быть... кое-что по ночам?

- Ни то, ни другое. - твёрдо сказал он. - Этот тип. Он... - в нём медленно начинал закипать гнев, но ему удавалось загнать его вглубь. И он не знал даже что именно так разозлило его. Он просто был зол. Он...

- ...изнасиловал меня? - закончила она с сардоническим полу-смешком. - Вы бы хотели, чтобы он это сделал? Это дало бы вам повод отправиться к нему и забить его в кровавую кашу? А может, вы хотели бы посмотреть? - Он молчал. У него не было ответа, который он мог бы дать; она, похоже, почувствовала это, и тут же пожалела о своём сарказме. - Нет, этого он не сделал. - наконец проговорила она. - Он считал, что куда... забавнее будет заставить меня умолять, чтобы он взял меня.

- Простите. - сказал он опустив взгляд.

- За что? Не вы же бездумно хлестали меня все эти дни и ночи.

- Мне следовало бы появиться раньше.

Она рассмеялась снова, и в её голосе совершенно не было веселья.

- Что? Ждёте, что я поверю что вы какой-то там герой? Что вы всё делали из чистого альтруизма. Спасаете похищенных принцесс от злых монстров? Я не принцесса.

- Она хотела что-то добавить, но остановилась. - Значит, дело в чём-то другом. Если я не нужна вам лично, значит я вам для нужна для чего-то другого.

- Вы правы. - согласился он. Разговор шёл совсем не так, как он его себе представлял. Неужели она не могла быть более дружелюбной...? - У меня... была дочь. Ей сейчас было бы немногим больше вашего.

- Я не она. - отрезала она. - И что бы с ней ни случилось - вы не сможете вернуть её с моей помощью.

- Почему вы настолько циничны? - прорычал он наконец, не в силах более себя сдерживать. Она заметил, как она сжалась и подалась назад. - Я знаю, что вы - не она. Это не значит, что я позволю продолжаться тому, что делали с вами. Нет в этом скрытых мотивов и тайных планов. Ничего, кроме простого чувства, что всё ещё есть правильные и неправильные вещи.

- Нет таких. - прошептала она. - Такого не бывает.

- Как в такой юной может быть столько цинизма? - пробормотал он, скорее для себя. Он не ожидал ответа и его не последовало. - Кто угодно мог бы решить, что вы вовсе не мечтаете.

- Не мечтаю. - твёрдо сказала она.

Он посмотрел на неё, и увидел что она говорит правду. Она хотела уязвить его, да, но её ответ был правдивым. Он вздохнул.

- Думаю, это самое грустное, что я когда-либо слышал. - прошептал он. - Когда я был в вашем возрасте - о, что у меня были за мечты. Какие были мечты у всех нас! Мы хотели потрясти небеса и земли, и оставить после себя лишь улыбки, смех и репутацию, которой все остальные мужчины могли бы лишь завидовать..

- Это не стало реальностью, а большинство из тех мечтателей сейчас уже ушли. Да, мы потерпели неудачу, но эта неудача - ошибка мечтателей, а не мечты.

- А вы говорите, что у вас нет никаких мечтаний. Ни единого. - Он снова вздохнул.

- Выспитесь. Еду и питьё принесут вам, когда вы попросите, и если это что-то для вас значит - я даю слово, что здесь никто не причинит вам зла. До тех пор, пока я жив.

- Я... - она вздрогнула. - Я прошу прощения.

- Выспитесь. - повторил он и вышел.

Дасури не было там, где Марраго ожидал бы его увидеть - там, где тренировались остальные. Их небольшая группа наёмников и изгоев несколько выросла и им нужно было научиться слаженности. Они были из разных рас, с множеством разных боевых техник, и им следовало изучить сильные и слабые стороны друг друга. Им следовало научиться доверять друг другу.

Он нашёл Дасури в приёмной, разговаривающим с новоприбывшим. Тот был чужаком; тем, который был на совете. Он посмотрел на Марраго своими странными, почти бездонными, чужими глазами и позади него Марраго заметил смазанные, словно от горячего марева, очертания чудовища.

- Это Морейл. - сказал Дасури. - Он хочет поговорить с вами. Я же говорил, что от неё будут одни проблемы.

Посол Дурано положил письмо и уставился на стену. На секунду он почувствовал себя больным. Не только потому, что Центаурум так долго тянул прежде чем проинформировать его о ситуации, не от беспокойства за здоровье Императора, ни даже потому, что послание было подписано человеком по имени Морден.

Нет, так на него подействовали сами инструкции.

Дурано был рационален, даже чрезмерно. Он досконально обдумывал каждое действие, перед тем как его совершить. Он старательно взвешивал последствия каждого его поступка. Он находил время, чтобы всё обдумать, обсудить и поспорить с самим собой. Эти черты сделали его бесценным для его народа, а вдобавок - прекрасным шахматистом. Он много играл в эту игру, с тех пор как её принесли им люди, и он в ней был признанным мастером.

Он знал как отделять чувства и прагматичность. Были вещи, которые, пусть они и были неприятны, всё же оставались необходимы. Это была часть жизни, и только глупец был бы с этим несогласен.

Но это?

Он протестовал против посылки миротворческих сил Нарна на Гораш, зная что такое действие разъярит общественное мнение в его народе и хуже того - пошлёт опасное сообщение, что Республика слаба. Конечно, Республика была слаба, и слаба фатально, но едва ли было мудро рекламировать этот факт. Однако даже его осторожный рассудок согласился, что помощь Нарна лучше чем никакой, и потому он вынужден был смириться.

Причин назначения нарна в лидеры миротворческих сил было много, и по большей части они были хорошо обдуманы. Командующий Н'Ротак хорошо знал систему Гораша - ведь ему доводилось вести в систему силы вторжения. Он, судя по всем сведениям, был отличным лидером, и весьма справедливой персоной. Посол Г'Каэл произнёс впечатляющую речь в поддержку Н'Ротака. Нарны были ближе любой другой расы, знали эту область лучше любой другой расы, и также для Альянса это было замечательной пропагандистской возможностью. Что лучше всего покажет что войны закончены, чем нарны, предоставившие помощь и защиту их старым врагам? Символ нового, просвещённого будущего, где были забыты старые распри и все были в едином братстве против Тьмы. Г'Каэл несколько раз процитировал Пророка Г'Кара. Речь была сильной и вдохновляющей. Этого Дурано не мог отрицать.

Но Г'Каэл не верил ни единому её слову. Нарн был точно так же умён и осторожен, как и сам Дурано и они оба знали это. Эта речь поступила прямиком от Кха'Ри, как и тонкие намёки, что поручение этой задачи кому-то менее... достойному может быть расценено как намеренное оскорбление народа Нарна.

Дурано находил, что он почти что восхищается Кха'Ри. Они учились у Республики, о да. Они выучились многому. Не заключи Марраго союза с Тенями, они бы выиграли войну, действуя вместе в то время, как Республика разрушала себя. Нарны поняли истину Великой Игры. Усвоенные уроки интриг, дипломатии и обмана должны быть использованы против общего врага, а не против друг друга.

Одна фраза, сказанная столетия назад умершим аристократом, всплыла в голове Дурано. 'Есть ли лучший способ победить своего врага, чем внушить ему что ты его друг?'

Он хотел бы знать, кто из Кха'Ри прочитал и понял это.

Но он ничего не мог сделать. Не было способа избежать этого. Он снова взглянул на письмо. Оно было написано цветистым языком, со множеством оборотов вроде "помощь между собратьями по Альянсу", "временная необходимость", "плохих погодных условий", "союз необходимый для оказания помощи голодающим". Однако утверждаемые в нём пункты были ясно видны любому, кто мог его увидеть:

У Императора был сердечный приступ. Он в коме, и вряд ли когда-либо оправится.

Наследника нет. Слишком многие из аристократических Домов имеют основания претендовать на Пурпурный Трон. Без сомнения, некоторые из них уже предпринимают соответствующие движения. Некоторые никогда не учатся. Игра поглощала и выплёвывала и лучших, чем они. Элрисиа, Джарно, Малачи, Марраго, Дугари. Все они думали, что могут играть в Игру - лишь для того, чтобы потерпеть поражение.

На Центаври Прайм - гражданские беспорядки, которые неизбежно распространятся на другие миры. На ней неурожай, болезни и голод. На улицах столицы уже был один бунт. Вероятно, будут и следующие.

Республика неспособна справиться со всеми этими проблемами, особенно когда столь большая часть центаврианского флота ушла исполнять роль прислуги для нужд Альянса.

Не мог бы Альянс быть так любезен и прислать помощь? Постоянный гарнизон солдат, Рейнджеры и "Тёмные Звёзды" были бы очень кстати.

Запрашивались не центаврианские корабли и солдаты, их не просили вернуться домой и делать то, что они были должны делать, охраняя центаврианские миры и города. Нет, это не было позволено. Это создало бы опасный прецедент и вызвало страх перед новым реваншем. Нет, Центаурум просил корабли Альянса и солдат Альянса, и не требовалось быть гением, чтобы понять - кем они будут.

Более пятидесяти процентов Рейнджеров были нарнами, хотя это число и сокращалось. Нарны были наиболее сильной из основных рас, входивших в Альянс и наиболее охотно желающей помогать в этом деле. Люди всё ещё были под подозрением из-за их отношений с Тенями. Минбарцы были заняты восстановлением их собственных миров. Бракири были заняты, наблюдая за дрази, в поисках признаков нового мятежа. У других рас не было либо сил, либо желания.

О, помощь от других рас будет - Дурано не сомневался в этом. Может быть, в конце концов командующий и не будет нарном, но большая часть выделенных сил будет нарнами, и нарны будут дёргать за все ниточки.

Но какой ещё у них был выбор?

У Дурано осталось сдержанное восхищение теми из Кха'Ри кто всё это устроил. Едва ли они были ответственны за помешательство, поразившее Центаври Прайм. Они могли и не нести ответственности за Инквизиторов, мятежи, голод, налёты или даже болезнь Императора. Всё дело было в комбинации слабости, глупости и упрямого нежелания Альянса понять, что контакты с Тенями в Республике поддерживала лишь одна личность, и это не было каким-то тщательно продуманным заговором.

Будь ты проклят, Марраго. Где бы ты ни был.

Нет Кха'Ри не были ответственны за это, но воспользовались они этим прекрасно. Просто превосходно. И Дурано сомневался в том, что кто-то ещё сможет это разглядеть.

Он поднялся и начал репетировать свою речь. Совет соберётся меньше чем через час, и он должен будет умолять их о помощи в том, чтобы отдать его дом под полный контроль чужой расы.

Слова горчили у него на губах, но он продолжал репетировать. Какой ещё у него был выбор?

Талия проснулась, почувствовав как холодная рука сжимает её сердце. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить - где она. Это был грузовой трюм корабля, на борт которого она пробралась тайно и за взятку. Она была не... здесь.

По правде, ей было трудно вспомнить где это "здесь". Она знала только что это появлялось в её снах - огромная пустошь, холодная темнота, где бродили одни лишь мёртвые. Мир был чужим, небо - незнакомым ей, его солнце было мёртвым и холодным.

Она знала что прежде здесь были живые. Когда-то здесь была жизнь, но вся она была уничтожена. Что-то обрушилось и уничтожило этот мир, точно так же, как уничтожило всё остальное в этой галактике.

Она дрожала, и не только от холода. Сколько ещё он будет тащиться до Проксимы? Она знала что это торговый корабль, и потому он обязан сперва зайти в несколько разных мест, но всё же...

Она была готова снова лечь спать, когда что-то отозвалась в её разуме, и она вскочила. Нет. Только не здесь.

Крики всегда преследовали её, кроме тех моментов, когда она использовала артефакт, но сейчас они стали громче, а один из них был особенно громок. Они ещё не могли прибыть на Проксиму. По её расчётам до этого оставался ещё минимум день.

Она потянулась разумом вовне, а затем резко отпрянула. Здесь, неподалёку, ощущалось чьё-то присутствие. Конечно, в космосе "близко" было очень относительным понятием, но узел Сети был действительно близко. И это могло значить только одно.

Медленно, осторожно, с предельной аккуратностью, она потянулась мысленно наружу, на этот раз - концентрируясь на корабле, и не пытаясь выйти за его пределы. Страшновато было сознавать насколько сильно развились её умения, и что она может сознательно пользоваться ими.

Артефакт. Всё это идёт от артефакта. Однажды ей придётся что-то с этим делать.

Но эта проблема могла подождать.

Сообщение было простым, откровенным и пугающим. Она достаточно легко услышала его в своём разуме. Никто не пытался утаить его или зашифровать. Она чувствовала страх капитана. Это он спрятал её на борту. Без сомнения, тут была и другая мелкая контрабанда, но она была главным его беспокойством. Её обнаружение привело бы не просто к штрафу или отзыву его транспортной лицензии, но к гораздо, гораздо худшему.

"Это "Тёмная Звезда"-пятнадцать. Повторяю. Вам предписано остановиться и приготовиться к стыковке. В случае отказа мы уполномочены стрелять на поражение."

"У вас есть тридцать секунд."

Марраго знал это с того мгновения, как он вошёл в зал Совета. Из всех них - Рема Ланаса, безымянного человека, нарнов дрази - именно этот Морейл обладал здесь настоящей властью. Дело было даже не в паре чудовищ, которые, похоже, никогда не оставляли его, независимо от того было их видно или нет. Дело было в той безмолвной силе, которая говорила, что его не волнуют мечты или амбиции других.

Марраго уделил время тому, чтобы изучить его собратьев-капитанов в Братстве без Знамён, и он мог понять всех, кроме Морейла. Человек был просто безумен. Он жил ради пыток и убийства, и командовал экипажем людей, таких же безумных как он, связав их воедино силой своей личности и безрассудных порывов. Месть - вот всё, чего они хотели. Месть всем и каждому.

Дрази тоже стремились к мести - они считали что их раса была предана Альянсом. Они знали, как сражаться и этого было довольно. Без сомнения, выживший будет готовить какого-то сорта возмездие для Марраго или Морейла. Что бы это ни было, оно не будет изощрённым. Интриги дрази редко бывали сложными.

Рем Ланас был жалким маленьким человечком, который просто хотел быть кем-то важным и преувеличивал свою важность, пытаясь таковым казаться. У него не было ни влияния, ни власти, ни солдат. Всё, что у него было - это немного сведений и масса претензий. Он, без сомнения, также планировал каким-то образом отомстить позже, но Марраго его не боялся.

Нарны... они были необычны. В них было что-то, что озадачивало его. Мужчину звали Г'Лорн, этого нарна Марраго узнал, хотя ему потребовалось несколько дней, чтобы вспомнить откуда он его знает. Он был помощником Военного Вождя Г'Стена. Что он делал здесь было загадкой но Кха'Ри часто были ещё более безжалостней, чем Королевский Двор. Возможно, Г'Лорн понёс наказание после провалившейся атаки Г'Стена на Центаври Прайм и последующей его отставки.

И, конечно, он не был главным. Главной была женщина. Марраго не знал её, но та двигалась с непринуждённой грацией того, кто привык к власти, и кого учили ей с детства. В том, как иногда смотрел на неё Г'Лорн, было что-то похожее на желание получить одобрение. Марраго не знал, были ли они супругами, любовниками, родственниками, или чем-то ещё, но власть была у неё. Это было ясно любому, у кого были глаза, чтобы это увидеть. Чего они хотели... судя по первой крупной цели Братства, месть центаврианам была не самым невероятным предположением. Марраго следовало быть осторожным и с этой парой.

И был Морейл.

Они стояли вдвоём в наблюдательном посту, и перед ними простиралась необъятность космоса. Охранников Морейла не было видно, но Марраго слишком много знал, чтобы считать что их тут не было. Чужак медленно посмотрел на него и Марраго встретил его взгляд. Бояться ему больше было не за что.

- Я ожидал, что в конце концов последует подобный визит. - произнёс он, не отводя своих глаз от глаз Морейла. Их чуждость смущала его, но всё же он не опускал взгляда. Рано или поздно он узнает всё, что ему требуется, про этого чужака. - Я нарушил обычай-другой, забрав девчонку? Мне казалось, что единственный закон в этом ордене - что сила решает всё.

- Здесь много обычаев. - прошипел Морейл. - Но этот единственно верный из них. Законы - для слабых. Сильные устанавливают свои законы. Девчонка не имеет значения. Забирай. Оставь себе. Сражайся с тем, кто пожелает её у тебя отнять. Правота в силе, не так ли?

- Да. - согласился Марраго; ложь жгла ему язык. Он вспомнил о Сенне, слабой в сравнении со своим мучителем, о Линдисти, слабой в сравнении с её убийцей. Он внезапно возненавидел чужака. - Если не про это - то почему ты решил говорить со мной?

- Должно быть, следует представиться, верно? - ответил Морейл. - Этот - Морейл, бывший Такита'талан военного флота З'шайлил, четвёртый в командовании после самого Мастера Войны.

- Я знаю, кто ты. - ответил Марраго. - И ты знаешь кто я.

- Конечно, знаю. Ты был прежде Мастером Войны центавриан, был прежде центаврианским аристократом, был прежде правой рукой Императора центавриан. Теперь ты здесь - изгой, брошенный, покинутый.

- Я уже говорил, почему я здесь.

- Это - не то, о чём было спрошено. Этот знает тебя, бывший Мастер Войны. Этот знает, что ты заключал сделку с дракхами, с Тёмными Господами, искал их поддержки для твоей войны. Этот знает многое о твоих сделках.

- Они не секрет. Как ты думаешь, почему я был изгнан? Как ты думаешь, почему и Альянс и мой Император охотятся за мной?

- Есть урок, который этот выучил у Тёмных Господ. Ничто не является тем, чем кажется. Всегда есть что-то скрытое, что-то, не выплывшее наружу. Не просто изгой, ты. Нет. Возможно, ты агент. Возможно, ты ищешь что-то отличное от того, о чём говоришь.

- Почему, наконец, изгнав тебя, там назначили награду тому, кто вернёт тебя обратно?

- В тебе скрыто многое, Мастер Войны.

Марраго шагнул назад, потянувшись к рукояти кутари. Двое чудовищных стражей Морейла, мерцая, появились из воздуха.

- И этот узнает твои секреты.

- Или ты умрёшь.

Он шёл по тёмным коридорам, пещерам и тоннелям беззаботно, не осматриваясь, и не чувствуя опасности. Он шёл, словно в трансе, направляемый эхом и звуками шагов, которые не принадлежали ему. Призраки шли рядом с ним, призраки давно исчезнувшей, давно мёртвой расы, ставшей теперь пеплом на ветру, просто шепотами в потоках пространства.

Он оставил позади тех, кого отправили его охранять, и этого он не заметил и не встревожился. Его направляли каким-то образом, чего он не мог объяснить, его притягивала какая-то сила, которую он не старался понять. Глазами - не своими, и с совершенно чуждым пониманием, он видел существ, таких же старых и непостижимых для него, как и для всех прочих.

Они умирали у него на глазах, поднимали светящиеся лица к небесам в ожидании милосердия, которого не было, знака который не явился, мира которого никогда не будет.

Это место было монументом войне, и на каком-то уровне он понимал это. Это место было кладбищем, плывущим в пространстве склепом для давно умерших.

Он не видел того, что убило их. Почему-то он знал, что должен это увидеть, но всё что он видел - это маски, дым и зеркала; ангелы с поднятыми, сияющими и окровавленными мечами, торжествующие в своей мощи, кровопролитии и страхе, который они внушили своим противникам, и свет который освещал их с небес.

Имена и лица мелькали перед ним, но ему было всё равно. Он видел прекрасную женщину, разрывавшуюся между двумя мирами, смотревшую на него яркими зелёными глазами, и у него сдавило сердце. Он видел отца, мать, друга, любовницу, сестру, дочь и сына.

Увидев последнее, он замер ненадолго, помедлил и зашагал дальше, не зная и не заботясь о том, что притягивало его, зная только что он должен идти дальше.

Он шёл всё дальше в глубины земли, и призраки становились всё отчётливей и всё более многочисленны. Их было так много. Так много мёртвых. Он знал, что ему следовало бы печалиться. Ему следовало плакать, выть и падать к их коленям в страдании и раскаянии, но он этого не сделал.

Он просто всё также шёл вперёд.

И после того как прошло несколько жизней, он оказался в тёмном, окутанном тенями, зале. Тот простирался высоко над его головой, огромный собор из камня, печали и мучений. Он двинулся вперёд, направляясь к противоположной стене, и с каждым его шагом чужой голос выкрикивал чужое имя и чуждые слова; надежды ли, проклятья или сожаления - он этого не знал.

Он просто шёл дальше, пока тени не пали на него, и обняли его почти как друг, почти как любовница. Почти как спаситель.

- Шеридан.

- Голос был стар, и он был первым, которого ему удалось узнать. Он остановился и повернулся. Он был древним, этот голос, наполненным мудростью, гневом, мощью... и ужасающей фамильярностью.

Он знал этот голос, и когда тот заговорил с ним - вернулась память. Вернулось понимание.

Вернулся гнев.

- Шеридан. - голос раздался вновь. Ужасающе знакомый голос раздался вновь.

- Всегда рад тебя видеть.