Чай с Казановой

Часть 3. Монстр в галстуке

Утром я проснулась со странным ощущением: все было, как обычно, но я чувствовала, как изменилось мое будущее. Можно ли это почувствовать? Не знаю. Но я абсолютно уверилась в том, что на меня больше никто не сможет так повлиять, как это сделал Павел. И вместе с тем позади осталось что-то тоскливое… Но что?.. Я не дала себе долго размышлять об этом и уехала на работу.

Конец недели, но открытия посыпались градом. Только войдя в кабинет, я узнала, что акционеры сняли нашего директора и поставили нового. И тот уже принимает дела. Я кисло поморщилась, потому что понимала, что новая метла метет по-новому, а значит, мой маркетинговый план, который почти завершен, полетит в мусорку, грядут перестановки и пересмотр бизнес-процессов. Но оставалась маленькая надежда, что новый директор окажется адекватным и не перечеркнет все мои труды.

В отделе была суета, все обсуждали новость дня, чьи головы полетят с новым начальством, но мне было не до того. Я тихонько прикрыла дверь своего кабинета, отделенного от общего стеклопакетом в пол, задернула жалюзи и устроилась в высоком белом кресле.

Тело ныло после вчерашнего. Голова не своя. Хотелось закрыть глаза и еще подремать. Чтобы не уснуть, я приоткрыла форточку, а потом сняла полусапожки, отвернула кресло к окну и, чуть приподняв узкую юбку, положила ноги на край подоконника. Волосы из хвоста пришлось распустить, чтобы спинка кресла не мешала, и, сунув карандаш в зубы, начала просматривать отчет маркетолога-аналитика.

Сложив несколько проверенных листов на колени, я все же не удержалась и прикорнула.

И вдруг бумаги веером взлетели в воздух и рассыпались по полу. Прохладный воздух из окна ударил в лицо от сквозняка, словно вылили ушат ледяной воды. Я оглянулась на шум открывшейся двери, и карандаш выпал изо рта.

У двери стоял высокий темноволосый мужчина в идеально отглаженном сером костюме с красным галстуком в крапинку и сверлил меня изучающим взглядом, а за его плечом мялась наша Танечка – референт. Или уже бывший?..

– А это вот, Майя Витальевна Самгина, зам по коммерческим вопросам,– тоненьким голоском проговорила Таня, косясь на плечо мужчины.

Я медленно отвернулась, с чувством собственного достоинства опустила ноги в сапожки, застегнула их и, натянув вежливое выражение на лицо, повернулась к гостям.

– Доброе утро, Татьяна!– ответила я и вопросительно посмотрела на мужчину.

– Это наш новый директор,– затараторила референт, но не успела закончить, как тот строго перебил ее низким бархатистым голосом.

– Даниил Викторович Алексашин.

В этот момент порыв ветра ударил мне в спину и подхватил распущенные волосы так, что они упали с затылка на лицо. Я непринужденно отвернулась, незаметно отплевываясь от волос, прилипших к губам в помаде, закрыла форточку и аккуратным движением убрала пряди за уши.

– Майя Витальевна. Очень приятно!– учтиво ответила я и неторопливо собрала листы с пола.

Когда посмотрела на мужчину, его взгляд заметно потеплел. Даже уголок губ дернулся в нечаянной улыбке. И мне это показалось смешным, но я сдержала улыбку и отвела глаза к Татьяне.

– Чай? Кофе?

– Два кофе,– оглянулся тот на референта.– Я лично осматриваю кабинеты замов, так сказать, знакомлюсь на вашей территории.

Я вежливо кивнула, протянула ладонь к креслу у бриф-приставки, предлагая присесть. Таня выбежала за кофе.

Как только директор сел, сама расположилась за столом и внимательно посмотрела на мужчину. Выглядел он представительно, интеллигентно и вполне доброжелательно, не такой уж монстр, как успели нарисовать коллеги, но и не наивный простачок. Взгляд серьезный, черты лица намекали на волевой характер и на интеллект. Опрятен, но не слишком холеный. Все в меру. «Уважения достоин… По крайней мере, по первому впечатлению»,– заключила я.

– Могу я обращаться к вам по имени? Привык к европейскому стилю обращений,– заговорил Алексашин.

– Конечно, я тоже предпочитаю по имени.

– Сколько вы здесь работаете?

– Пять лет, последних три года курирую коммерческие вопросы.

– Что оканчивали?

– Санкт-Петербургский государственный университет,– словно давая интервью, ответила я.

Он разглядывал меня вроде бы из обычного любопытства, но подозрительно внимательно. А я неспешно скользила взглядом то по его яркому галстуку, то по его рукам, то по обложкам отчетов на своем столе. И лишь при ответе по-деловому смотрела в глаза.

– Отлично! Но я думаю, пересказывать свое резюме вам не обязательно, а вот почему вы захотели работать в нашей компании, было бы интересно услышать?– с энтузиазмом заметил он.

– Сначала это была просто работа, а сейчас дело принципа – добиваться эффективных результатов.

– Что ж, честно,– от его обаятельной улыбки в кабинете стало теплее.– У вас готовы сводки продаж за эту неделю?

– Конечно…

Я дотянулась до синей папки на краю стола, поднялась, прошла ближе к директору и протянула отчет.

– На мой взгляд, это неплохая середина декабря.

Алексашин открыл папку и, задумчиво сдвинув брови, стал изучать цифры. Я отошла к вертикальному жалюзи на стене и развела его в стороны. Все головы отдела напряженно повернулись к моему кабинету. Я лишь ободряюще подмигнула, послала успокаивающую улыбку и вернулась в кресло.

Спустя пару минут в кабинет торопливо вошла Татьяна с подносом в руках. Алексашин сурово покосился на девушку и отложил отчет.

– Я просил два кофе!– неожиданно холодным тоном упрекнул он.

Таня, и без того перепуганная до смерти, чуть не выронила поднос и едва слышно выговорила:

– Майя Витальевна не пьет кофе…

– Правда?– удивленно оглянулся тот на меня, будто это вопрос, достойный внимания в данный момент.

Я благодарно улыбнулась Татьяне и, легко поднявшись, забрала у нее поднос.

– Все хорошо, не трясись!– прошептала ей и кивнула на выход, а потом поставила чашку с кофе перед директором, а себе взяла черный чай.– Да, не люблю кофе, Даниил Викторович. Вы меня простите, могу уточнить? Еще по вчерашнему плану сегодня у нас отчетное совещание с замами. Оно в силе, или график меняется? Хотелось бы понимать, как распорядиться временем.

Директор отпил кофе, нахмурился, отодвинул чашку и пристально посмотрел на меня своими большими карими глазами.

– Я уже со всеми познакомился. Острых вопросов нет. Все отчеты изучу за выходные. Нет смысла собирать коллег, пока я принимаю дела. А вот в понедельник уже определимся с графиком совещаний. Но замечу, что ваш отдел меня интересует больше всего. Поэтому подготовьте маркетинговый план на 2020 год и будьте готовы ответить на мои вопросы.

– Хорошо.

Алексашин поднялся, одернул пиджак и застегнул его на верхнюю пуговицу.

– Часам к двум будете готовы?

– Буду,– поднялась я и вышла из-за стола.

– Тогда до встречи, Майя,– склонил голову он и окинул меня странным взглядом. По-моему, это было скрытое любование.

– До встречи, Даниил Викторович…

– Даниил,– поднял он указательный палец вверх и прошел к двери.– А с кофе что-то надо делать. Его невозможно пить! Вот принесу бразильский, угощу вас. Его нельзя не полюбить!

Я вежливо растянула уголки губ и проводила директора взглядом до самого выхода из отдела.

«Ну и дела!– поморщила нос и вздохнула.– Странный привереда. Хоть бы Танюшу не уволил. С ней так комфортно работать, только тревожная до жути. А с таким монстром или не выдержит, или будет падать в обморок при каждом его укоре… Надо же, кофе ему не понравился…»

В течение дня я услышала еще о нескольких случаях странного поведения Алексашина, которое не совпадало с моим первым впечатлением о нем. И почему-то все шли жаловаться ко мне. Может, потому что я всегда умела находить общий язык с предыдущим директором, вот по привычке и засылали гонцов. Савельеву было не больше сорока, но вел он себя не так вызывающе. Этому было чуть больше, может, лет сорок пять, но выправка у него то ли заграничная, то ли военная – еще не поняла.

А когда я пришла на отчет к монстру (с моей подачи прозвище молниеносно закрепилось за ним), то Татьяна уже собирала личные вещи. У меня даже руки опустились от расстройства.

– Он сказал, что я не компетентный специалист и не знаю этикета,– заплакала она в голос, когда я погладила ее по плечу.

– Танюш, не плачь. Я сейчас попробую все уладить…

– Он так категорично сказал, что я уволена, после того как разревелась у него на глазах за неправильно поданный кофе в обед, что теперь он меня ни за что не оставит. А у меня кредит за машину и мама…

Я недовольно сжала губы и прищурилась.

– Так, ну это уже никуда не годится! Иди в туалет, умойся и немедленно успокойся. Потом налей себе чаю и попей в моем кабинете.

Таня отставила коробку с вещами и, сдерживая всхлипы, вышла. А я размяла шею, выпрямила плечи и постучала к директору.

– Разрешите, Даниил Викторович?

– Майя, проходите,– живо поднялся Алексашин, был уже без пиджака, но галстук ярким пятном выделялся на белой рубашке.– Присаживайтесь где вам удобно. Я накидал вопросы, сейчас все быстренько обсудим. Кстати, мы договаривались называть друг друга по имени…

– Боюсь, в нашем коллективе не все придерживаются модных тенденций, могут неверно расценить. Поэтому с высшим руководством я всегда по имени-отчеству,– сразу пресекла все попытки неуставного общения я.

Тот улыбнулся, жесткие черты его лица даже как-то смягчились, и вынужденно кивнул:

– Вы не против, если мы приступим?

От этих слов у меня дернулось веко. Дежавю! Но, отшвырнув пикантные воспоминания в темный угол, я присела за большой овальный стол и прочистила горло сухим кашлем.

– Вы не против, если я начну с другого вопроса?

– Слушаю вас?– вполне дружелюбно принял Алексашин и расположился напротив.

– Татьяна Мишина работает у нас давно. Она очень грамотный специалист, и в делах у нее всегда порядок. Могу я узнать, почему ее увольняют?– мягко начала я и с внутренней настороженностью посмотрела в лицо монстра.

– Хочу взять более уверенного специалиста,– открыто ответил тот.– Нельзя, чтобы помощник дрожал перед директором как осиновый лист.

– Вы человек новый. А Татьяна очень ответственная, вот и хочет вам угодить…

– Вы, я вижу, за нее горой?

– Я горой за всех, кто создает здоровую атмосферу в коллективе и с кем не возникает постоянных недоразумений. Татьяна, поверьте, такой человек.

Алексашин прищурился и поводил глазами по кабинету.

– Мне так не показалось.

– Может, вам еще присмотреться? Ведь никто лучше нее не знает все дела, она подскажет вам в любом вопросе… А своим требованиям вам ее только научить. К новому же человеку нужно привыкать всем, пока он войдет в курс. А нам новый год начинать…

– Ладно, убедили,– нетерпеливо прервал меня директор и поднялся.

Не только от его роста, широких плеч и явно развитой мускулатуры, стало не по себе: он подавлял уверенным сканирующим взглядом, будто насквозь просвечивал.

– Ну если так,– как можно ровнее сказала я,– то приступим к вашим вопросам…

И мы приступили…

***

Домой я вернулась только полдевятого ночи. Желудок жалобно заурчал, ведь я не успела поужинать. Мозги мои были вынесены напрочь дотошностью и новыми идеями руководства. Но надо сказать, человеком Алексашин был здравомыслящим: Татьяну оставил, не только принял большую часть моих пунктов плана на год, но и внес весомые коррективы, которые при его стальной хватке дадут прирост прибыли. Но думать о работе больше не было сил. Я стянула с себя одежду и сразу встала под теплые струи душа.

В гостиной еще немного пахло воском. От незнакомца не осталось ничего, кроме его свеч на тумбе. Я с усмешкой собрала весь реквизит в коробку и убрала на самую высокую полку шкафа, понимая, что с романтикой надо завязывать.

Присев на диван и погладив сиденье, я с улыбкой вспомнила все, что здесь происходило вчера, как нелепо себя вела. Совсем не похожа на саму себя, всегда отстаивающую свои принципы на работе и в жизни. Даже не верилось, что это было со мной. Но, к удивлению, поймала себя на мысли, что больше не злюсь на мужчин. А Павла будто и не существовало. Так… мимолетный эпизод в картинках…

Удовлетворенно потянувшись, я отправилась в постель.