Чёрная смородина

Глава 1

Когда началась вся эта история? Точную дату я не знаю, честно говоря. Это было примерно за два столетия до моего рождения, а может, и больше: один из моих предков подарил своей дочери небольшую речную долину на границе империи Санос и королевства Кхитл-э-ленге. Река Тез здесь часто разливалась в половодье, и постепенно образовался рукав, который выпрямил русло. Между ними получился маленький островок. Местные маги, увидев это дело, подчистили, расширили новый проток, чтобы по нему могли ходить небольшие корабли. А старое русло постепенно мелело и сохранило свое значение лишь в качестве границы. Место было по-своему уникальное, красивое и безлюдное.

Много лет спустя стая оборотней из соседнего королевства, выражаясь дворовым языком, подмяла под себя Карайский ковен магов и оттяпала выгодный кусок земли. Вряд ли звери понимали истинную ценность долины реки Тез. Для них это была просто земля, где можно плодить своих волчат. Но для нас…

На Гебе — нашем мире — мало мест силы, где маги могут восполнять свои внутренние ресурсы, ведь мы пришлые. Когда-то давно переселились сюда с Земли, спасаясь от гнева и ненависти людей, увидевших в магии зло и решивших избавиться ото всех, в ком она есть. Страшный период в нашей истории. Сегодня трудно себе представить, чтобы волшебники и ведьмы прятались от обычных смертных. Наоборот, маги — это элита общества. Все ключевые посты нашей империи занимают именно они. В соседних государствах ситуация мало чем отличается: будь то Ласанга с королем Нормином — сильнейшим водным элементалистом или Сумеречные территории, заселенные вампирами. Хм-м-м, я и не припомню обычного человека, добившегося головокружительного успеха и обошедшего в этом мага. А когда-то на Земле нам, волшебникам, светила не достойная, спокойная жизнь, а полное истребление. Вот тогда эльфы и привели всех «неугодных» в новый мир. Геба очень напоминала Землю по размеру, по продолжительности дня и года (это не было случайностью: планету именно с такими параметрами и искали для переселения), с необычным природным миром, который довольно органично слился с земными растениями и животными, захваченными переселенцами с собой. Здесь мы нашли новый дом, жили в гармонии, наслаждаясь покоем и благоденствием. Прошло много тысячелетий, и мир начал меняться…

Но это я отвлеклась. Итак: река Тез — долина — место силы. Оборотням оно без надобности. Они не умеют колдовать и не поддаются ворожбе, зато сильны, выносливы, и, благодаря регенерации, практически бессмертны и вечно молоды. Такая вот шутка природы. Все дело в их крови. Я не раз видела ее силу в действии, когда отец проводил ритуалы и просил меня ассистировать. Наверное, вас удивило наличие крови в наших ритуалах? Ничего странного! Если учесть, что отец и я — некроманты. Нам без кровавых жертв никак! Или делись своей кровью, или ищи кого-нибудь другого. За это нас не любят и побаиваются не только обычные смертные, но и нелюди. Вообще отношение к некромантам особое даже в среде магов. Ведь мы не принадлежим ни Свету, ни Тьме. Мы стоим на границе. Мой отец — Клетис Иадор Кхана си Эррера — был сильнейшим некромантом в империи и даже на всем континенте. Род Кхан один из древнейших и известных во всем мире, имеющий среди родственников королей и королев, великих князей и наместников. Даже наш император Сарфоломей — да минуют его все беды! — приходился отцу четвероюродным братом. Именно в дворцовых хрониках и была обнаружена запись о том, что знатнику (дворянин — Прим. авт.) Кхане за неоценимые заслуги перед императорской короной были пожалованы земли вдоль реки Тез. Ох, как же злился отец, когда узнал, что прадед, не иначе как по глупости, отдал долину с Темным источником в качестве приданого своей дочери, выскочившей замуж за Убайда Керсена — слабенького, но очень богатого мага Земли из соседнего королевства. А потом обнаружились интересные условия брачного договора. Оказалось, что подаренные земли возвращались в семью невесты, если не появился наследник мужского пола, а моя двоюродная бабка Мадара словно специально родила трех дочерей. Значит, по закону долина реки наша?! Отец разыскал родственников и вот тогда узнал, что прямого наследника нет, не осталось даже представителя той фамилии, а эти земли уже больше двадцати лет принадлежат альфе местных волков. У него же находился оригинал брачного договора, а без этого документа все наши притязания не имели юридической силы. Наш поверенный попытался поговорить с оборотнями, но над ним посмеялись и выставили за двери ни с чем.

В общем-то, вот с этого момента для меня все и началось. Отец кропотливо собирал информацию о главном оборотне Кхитл-э-ленге. Много усилий не потребовалось. Альфа Черных волков — Стах Карнеро — был личностью примечательной во всех смыслах. Он считался одним из сильнейших оборотней из ныне живущих. Это отразилось внешне: очень высокий, широкоплечий, с копной черных волос чуть длиннее, чем требовала мода. Ожидаемо карие глаза светлого, медового оттенка. Даже несмотря на наше пренебрежение к зверям, я вынуждена была признать, что волчок весьма хорош собой. А еще Карнеро был богат и донельзя сексуален. Последнее как раз главенствовало в жизни оборотня. Такого похотливого кобеля я давно не встречала. Среди его любовниц были представительницы всех рас, кроме, пожалуй, троллей и гоблинов. Хотя я не удивлюсь, если он и их трахал ради спортивного интереса. Настоящий фонтан тестостерона! Поговаривали, что лишь одна волчица устояла и лишь ей Карнеро предлагал стать своей парой — Полина Виттур. Она послала красавца-Стаха и выбрала обезображенного проклятием Белого волка. Молодец! Рукоплещу стоя! Теперь эта уникальная во всех смыслах дама была счастлива замужем и воспитывала маленького сына.

Думаю, вы поняли, каким образом я должна была попасть в дом Стаха Карнеро, найти и выкрасть брачный договор? Если для моего отца было не в новинку подкладывать дочь под нужных людей ради своих целей, то согласия Алоиза Саламана си Бархаса — моего жениха — я не ожидала. Я думала: взыграет чувство собственника, и Алоиз начнет возмущаться, кричать о любви и верности, но он спокойно заметил:

— Дорогая, мы еще не женаты. Ты можешь спать с кем хочешь, равно, как и я.

Мило! То есть пока я буду ходить по лезвию ножа в волчьем логове, мой благоверный станет развлекаться со столичными дамочками?!

Алоиз улыбнулся, хотя улыбка коснулась только губ, глаза были потухшие, мерклые.

— …Говорят, этот Карнеро — настоящий профи. Глядишь, и тебя новенькому научит. Потом мне покажешь?

И Саламан, как ни в чем не бывало, продолжал читать свежую газету. А я не удержалась от пренебрежительной ухмылки. Вот дрянь! Дрянь и трус! Наверняка ревнует, бесится, но не посмел возразить моему обожаемому папочке.

Теплым летним вечером отец объявил:

— Дорогая дочь, пора лайдиру (обращение к вожаку оборотней, принятое среди магов, — Прим. авт.) Карнеро встретиться с Анеттой Метси. Ты готова?

Я спокойно встретила пронизывающий черный взгляд некроманта. Наоборот, уверенно вскинула голову:

— Да, отец! Я тебя не подведу!

Ночью провели обряд подмены личины. От лежания на холодном каменном алтаре онемела спина. Лицо тоже онемело, но не от холода, а от заклинаний. Подмена личины — один из самых долгих и трудных ритуалов. Мало кто за него берется, только архимаги и магистры. Ведь создавалась не иллюзия, наброшенная на человека, которую легко можно было снять при малейших подозрениях. Новая личина меняла каждую клеточку, каждый волосок. И ни один артефакт не обнаружит обман. Даже сильнейшие колдуны не усомнятся, что перед ними Анетта Метси — водный маг средней руки.

Близился рассвет, когда, наконец, мне позволили подняться. Я осторожно спустила ноги, заметив, какими длинными они стали, коснулась груди с напрягшимися сосками, размер четвертый, не меньше. Мне очень захотелось посмотреть на свое новое лицо, и я подбежала к зеркалу. Оттуда смотрела невероятной красоты девушка с белокурыми волосами и зелеными глазами. А фигура такая, что даже в глазах отца вспыхнул огонек интереса. Спустя минуту он бросил мне шелковый халат, в котором я пришла в лабораторию, и отвернулся:

— У Карнеро нет шансов!

Я не сдержала самодовольной улыбки и вновь посмотрела на свое отражение. Конечно, оборотень не сможет не заметить меня. Мы учли все: и то, что он предпочитает блондинок, и то, что любит дам с пышной грудью. Я еще немного покрутилась перед зеркалом, провела рукой по длинным, гладким, как шелк, волосам и не удержалась от веселого смеха.

Завидовала ли я своей новой личине? Нет. Меня природа тоже не обидела при рождении, и недостатка в поклонниках я не испытывала. А внешность мы изменили по вполне понятным причинам: никто не должен был связать наследницу рода Кхан с воровством документов из дома оборотня. Департамент контроля империи — чтобы не обвинили в подтасовке фактов. Оборотни — чтобы не знали, кому мстить, а потеряв такой кус земли, волки захотят отомстить точно.

Королевство Кхитл-э-ленге, город Танри

Как же круто быть красивой! Нет, не так!..

КАК ЖЕ КРУТО БЫТЬ ОСЛЕПИТЕЛЬНО, АБСОЛЮТНО, СОВЕРШЕННО, ИДЕАЛЬНО КРАСИВОЙ!!!

Когда мужчины захлебываются слюной, а их спутницы — собственным ядом! Я не шла — я плыла. Алое платье, строгое и закрытое спереди, сзади красиво драпировалось, но при каждом шаге ткань плавно расходилась, обнажая спину до попы. Белокурые волосы, собранные в высокую прическу, открывали длинную шею. Глаза того редкого цвета, который еще называют лесной, то есть зеленый в истинном понимании этого цвета, без всяких оттенков и полутонов, и длинные черные ресницы. Предвечная Тьма, да я богиня!!! Я перехватила несколько обжигающих взглядов.

Ах вы, цуцики! Языки уже на бороде? И яйца набухли?

Меня раздевали глазами, мысленно вылизывали каждый миллиметр великолепного тела. Мне казалось, что стоит задержать взгляд на ком-то из гостей, — и несчастного хватит сердечный удар.

А потом я увидела его. Стах Карнеро сидел за одним из лучших столиков в ресторане и, не отрываясь, следил за каждым моим шагом. Рука с бокалом вина замерла на полпути ко рту. Мое появление произвело фурор!.. А волчок хорош! Не напомаженной смазливостью золотых мальчиков, а истинно мужской, брутальной привлекательностью. Экран даже наполовину не передавал той харизмы, которая буквально лучилась из оборотня.

Словно не замечая вспыхнувшего медового взгляда, я присела за столик к компании, заранее посланной отцом. Четверых мужчин и двух женщин видела впервые, но вести непринужденную беседу с малознакомыми людьми меня обучали с детства, да и пример родителей, часто организующих светские приемы, был перед глазами. Мы тихо переговаривались и старательно не обращали внимания на других посетителей столичного ресторана.

Спустя десять минут официант передал бутылку лучшего вина в подарок.

Есть! Ну что?! Гуляем, детка?!

Я обворожительно улыбнулась Карнеро, который не спускал с меня глаз, и отсалютовала ему бокалом

Глава 2

Спустя месяц

— Сташик, милый, — я капризно скривила губки, — а давай снимем квартиру в городе?

Стах Карнеро по-свойски разлегся на разворошенной постели и облапал мою попу.

— Анетточка, зачем нам квартира, если в паре километров от Денты у меня есть шикарный дом, почти дворец? К тому же я волк, мне нужен простор, где можно побегать.

Я украдкой усмехнулась.

Да неужели?! А может, надоело мотаться между Танри и Дентой?..

Очаровать Стаха Карнеро не потребовало много усилий. Обычный бабник, который среагировал на новое тело, очень красивое и ухоженное — тут спорить не буду! Он, наверное, даже цвет глаз не запомнил, потому что выше декольте не смотрел. Обидно! Потому что это единственное, что не в силах изменить ритуал: глаза остались мои. Три недели мой волчок продержался молодцом, а вот последние дней пять мне усиленно обрабатывали мозг о необходимости жить вместе и, ясное дело, в волчьем логове.

Я перевернулась на спину, разглядывая Стаха. Мужчина разгладил морщинку между бровями:

— Не хмурься! Тебе там точно понравится, я уверен!

Ага, как другим любовницам до меня!

Я для убедительности еще пару дней покапризничала и с видом величайшего одолжения поселилась в доме альфы Черных волков.

Да!!! Первый этап плана Клетиса Кханы успешно завершен!

— … Как тебе? — с гордостью в голосе поинтересовался Стах, впервые приведя меня в свое поместье.

Разумеется, требовалось восхититься!

— О! Как красиво! Я сейчас расплачусь от восторга! — я театрально прижала ладони к груди. Глаза распахнуты, рот приоткрыт в немом восхищении!..

Тьфу! Аж самой противно!.. Не переиграть бы! Сташик хвастун, конечно, но не дурак!

А волчок довольно ухмыльнулся, гордо выпятил грудь и повел меня по дорожке, вещая о предках, построивших сие великолепие. Идиет! Его же, кстати, любимое словечко. Чем он надеялся меня поразить? Трехэтажным домом с бассейном? Садом со статуями? Ха-ха-ха! Род Кхан известен с Первой эпохи! Моя семья владела несколькими замками. А в одном из них, где мы жили постоянно, был парк, в котором с комфортом могла расположиться вся их местная стая.

К счастью, оборотень рядом даже не догадывался, как его и его логово только что опустили. Он обнял блондинку, то есть меня, за плечи и стал подниматься по ступенькам. В холле нас встречали. Я знала, кто это: приближенные альфы, его заместители. На каждого из них в нашем замке лежало подробное досье.

— Мои беты…

— Приве-ет! — я помахала рукой, старательно копируя повадки и ужимки некоторых своих знакомых.

Мужчины украдкой переглянулись, но кивнули в ответ. Карнеро представил их. Первым стоял высокий, жилистый брюнет, самой яркой приметой которого были усы.

— Это Герв, он очень добрый и всегда рядом. Если что-то понадобится, позови его.

Добрый? Герв Санторо?.. Я вспомнила досье: «90 лет, 38 вызовов, 38 чистых побед — в волчьей ипостаси. А в человеческой — мастерское владение ножами, арбалетом, двуручным мечом…» Угу! Очень добрый оборотень!

— А это Эмерик. Он нас охраняет. Так что ничего не бойся! Гуляй смело, где хочешь!

«Эмерик Галич — 68 лет, 24 вызова. 24 чистые победы». Но, если верить информаторам отца, это официально, на самом деле на худощавого, вечно хмурого бету было совершено больше 50 нападений. Галич жив и здоров! Про его противников ничего неизвестно. Пояснять еще что-то надо?!

— Анетточка, а это Владек. Он у нас больше по хозяйственной части.

Что там было в досье? «Владек Маюров — 69 лет, с отличием окончил экономический факультет Танрийского университета, начал собственное дело, но потом по неизвестным причинам оставил все старшему брату и переселился в Денту, где занял место беты. В волчьей ипостаси было 4 вызова и 4 чистые победы».

Сильные волки! На то они и беты! А Стах заботливо поинтересовался:

— Успела запомнить?

Вот пес, еще и подкалывает!.. Я не склеротик!

Поспешно изобразила на лице счастье вкупе с обожанием.

— Да! А я Анетта, можно Анетт… Поэтично звучит, правда?.. Ой! Очень приятно познакомиться, — губы уже ныли от широкой улыбки.

— Нам тоже… кхм… приятно… кхм, — за всех ответил Герв Санторо.

Владек Маюров с Эмериком Галичем больше помалкивали, обмениваясь взглядами из серии «дура, но зато какое тело». А Стах вел меня дальше и, подозреваю, что не в кабинет.

…Спустя полчаса, утомленная после страстного секса (а как же, надо было протестировать новую спальню!), я лежала в объятиях довольного волка. Что греха таить, я тоже была удовлетворена на все сто. Стах Карнеро действительно был мастер в постели. Да какой мастер?! Будь моя воля, я бы ему присвоила звание архимага постельных наук! Такого секса у меня еще ни с кем не было. Хотя для своих двадцати девяти я сменила около шести партнеров, пока не встретила Алоиза Саламана, который был сильным некромантом и, как выяснилось чуть позже, довольно неплохим любовником. Но до Карнеро ему явно далеко. Стах был выше всяких похвал. И дело не в количестве поз и актов, и не в том, что, оказывается, волк, как и я, очень любит целоваться и в совершенстве владеет всеми техниками поцелуев. В руках Карнеро я чувствовала себя самой желанной, единственной и особенной. Для него секс был не просто механический трах с эякуляцией в конце. Это было целое действо с двумя главными героями. В этот конкретный момент Стах был только мой! И у него была только я! Другие не существовали. Мы впервые переспали через неделю после той встречи в ресторане и с тех пор спим вместе почти каждую ночь, а то и днем. И мне не надоело. Я жду каждого прикосновения этого мужчины, каждого его поцелуя.

Предвечная Тьма! Как бы мне не увлечься волчком! Сорву к демоновой бабке всю операцию!

Уже больше недели живу со своим мохнатым Сташиком. Побывала во всех помещениях в доме, даже в котельной на цокольном этаже. Тайника нет! Вернее не так: он есть, но я его не нашла. Толково спрятан. Эх, сюда бы моих девочек! Тосанг и Реранг — рачетсы, охотничьи собаки с великолепным нюхом. С одной незначительной деталью: они — порождение Граней. Рачетсы спокойно перемещаются между миром живых и мертвых. Они чем-то напоминают призраков, но в то же время материальны, и кости, обтянутые черной шкурой, можно потрогать и погладить, хотя желающих пока не находилось. Рачетсы были со мной уже десять лет, выполняя все приказы и просьбы: найти что-либо, выследить и схватить кого нужно не только в нашем мире, но и в других. А уж обычные стены моим псам точно не помеха: они любой тайник найдут в два счета. Но нельзя! Оборотни нежить учуют сразу.

Я попробовала колдовать: все-таки Анетта — маг Воды. Но обычная ворожба не срабатывала в доме, пропитанном духом оборотней, а использовать заклинания посильнее — подставиться перед Карнеро, продемонстрировав уровень магсилы. Пусть волки и не умеют ворожить, но магию чувствуют очень хорошо. Я уже по-простому простучала все стены. Ничего!

Нужно что-то другое!

С утра зарядил дождь, уже холодный, нудный, с запахом близкой осени. Я стояла на лестничной площадке между первым и вторым этажом, наблюдая, как вздрагивают листья на деревьях от ударов дождевых капель, как собираются лужицы на крыльце. Все живое спряталось, лишь белели равнодушные ко всему мраморные статуи. Никогда не любила статуи. Мне с детства казалось, что это заколдованные живые люди. Я представляла, каково это: стоять веками в одной позе, не имея возможности пошевелиться, сказать хоть слово, — и панический ужас заполнял все мое существо. В нашем замке статуй не было. Их успешно заменяли умертвия, поднятые отцом. В ожидания приказа они послушно замирали, превращаясь в памятники самим себе. Мне куда больше понравились живые слуги в доме лайдира: и веселая экономка Пенка, и трогательная худенькая горничная Тира, и молчаливый Нилс. Но все равно хотелось домой!

Так, все! Прочь хандру!

Теплые ладони скользнули по моим плечам.

— … Анетточка?! Ты что здесь делаешь?

Вовремя, волчок!

Итак, губки надули, глазки распахнули — и…

— Сташик, милый! У нас вечером гости, а мне нечего надеть!

— Не вопрос!

Перед моим носом появилась кредитка, подмигнув золотым логотипом лучшего гномьего банка.

— Отправляйся в город и купи, что понравится.

— Спасибо, ты такой душка!

Меня смачно чмокнули и отправились дальше по своим волчьим делам.

Хочешь остаться незамеченным — найди самое многолюдное место. Истина, проверенная годами. Я уверенно шагала по центральному универмагу Денты, не обращая внимания на восхищенные взгляды со стороны, довольно быстро нашла нужный отдел. Скользнула взглядом по ряду с разноцветным шмотьем, потом заинтересованно остановилась. Новое платье мне действительно не помешает, надо соответствовать образу Анетточки. Взяла пару приглянувшихся вещей и отправилась в примерочную. Почти сразу же рядом замаячила девочка-консультант — модная укладка, миленькое личико, вежливая улыбка. Эта была обычная человечка, завербованная отцом и полгода назад по его указанию переселившаяся в Денту. Продавщица заметила:

— Это платье будет вам мало в груди. Позвольте, я предложу другое.

Ах, дохлый котс! (Любимое ругательство волков довольно быстро прилипло к моему языку!) Я и забыла про свой новый размер. Посмотрела на бейджик, потом на девушку:

— Конечно, только быстрее, Кейтлин, если можно. У меня парикмахер в двенадцать.

Буквально через минуту она принесла новый наряд. Я натянула узкое ярко-синее платье и стала крутиться перед зеркалом, потом услышала шепот:

— Господин интересуется, как идут дела?

— По плану, — буркнула я. — Но…

— Вам очень идет! — подошла еще одна продавщица.

Наивная! А то я не отличу настоящую улыбку и восхищение от прописанных в трудовом договоре?! Я насмешливо скривила губы.

— Это прошлогодняя коллекция! — с брезгливым видом просматривала наряды, которые она мне принесла. — Отстой полный! Здесь вообще есть нормальные вещи, которые не стыдно надеть?

— Конечно, — девушка перестала улыбаться и вытянулась по струнке, — одну минуту.

Да, стерву я изображала неплохо. Может, и не изображала, а порой действительно была ею. Это неотъемлемая часть моей светской жизни. Ведь по праву рождения мне, как Кхане, часто приходилось бывать в императорском дворце. Там добреньких и глупеньких любят особой любовью… как сладкоежки любят пирожные, а вампиры — свежую кровь. Не будешь стервой — сожрут. А вообще, все зависит от того, как вы понимаете это слово. Для кого-то стерва — это та, которая готова идти по головам, чтобы добиться своего. А для кого-то стерва — это независимая, знающая себе цену женщина, которой вряд ли покомандуешь… Хотелось верить, что я все-таки второй вариант. Хм-м…

Посмотрела на «свою» девушку:

— Передай лорду: мне нужен поисковой артефакт.

— Я поняла, — кивнула та и тут же защебетала: — На следующей неделе будет новое поступление. Приходите, госпожа Метси.

— Непременно, — я подхватила синее платье и направилась к кассе, обойдя вернувшуюся вторую продавщицу с вешалками в руках: — Рассчитайте меня.

Обескураженное лицо и тяжелый, мученический вздох вслед. Я зловредно улыбнулась и с чувством полного удовлетворения направилась в следующий бутик.

Гости, которых ждал лайдир Карнеро, прилетели ближе к вечеру. Это был альфа Серых волков со своим бетой. Ян Грис — хитрый, умный сукин сын! Так отзывался о нем Клетис Кхана. Отец предупреждал, что Серый и Черный вожаки дружат и мне надо быть вдвойне осторожной, если он вдруг заявится. Высокий темноволосый мужчина приветливо улыбнулся:

— Анетта, да ты чудо как хороша! Стах счастливчик!

— Ой, ну что вы! — я затрепетала ресничками. — Спасибо, Яночка!

Гриса перекосило, не переставая улыбаться, он велел — именно велел, несмотря на мягкий тон:

— Анетта, называй меня Ян. Мне так привычнее.

Ого!

А Стах уже повел нас в столовую. Я весь ужин просидела как на иголках. А попробовали бы вы изображать дуру и одновременно отвечать на так хитро сформулированные вопросы, что пару раз я спохватывалась в последний момент! Ай да Серый! Правильно отец тебя опасается. Если Карнеро прет на таран, снося все на своем пути, то Грис — прирожденный дипломат. Он всегда точно знал, что и кому сказать. Улыбаться при этом или хмуриться. Повысить голос или, наоборот, шептать, чтобы собеседник, затаив дыхание, внимал каждому слову. Да-а-а… Этого волка да в компанию императорского советника Фабре, там тоже говорун еще тот. Послушать бы их разговор!..

— …Отличное вино, Стах! Откуда привез? Из Матам-ис? В империи Санос много мелких виноделен, там есть отличные мастера. Правда, Анетта?

Я уже рот раскрыла, чтобы согласиться, но вовремя спохватилась:

— Не знаю, я не была в империи.

Пристальный взгляд Гриса выдержала спокойно. И так весь вечер!

— А вот в Ласанге лучшие в мире сыры, правда, Анетта? Не знаешь?.. А вот в пустыне вечером окон не открыть, мошки в рот лезут. И в пустыне не была?.. Вкусное мясо! Я как-то раз в Аврее-Десетре ромштекс пробовал, вот эта вещь! Там травку местную добавляют для аромата. Махарик, если мне память не изменяет? Анетта, не напомнишь?

Вздохнула, откладывая столовые приборы:

— Не знаю, не пробовала. Я из Танри, и нигде, кроме нашего королевства, не была.

Стах посмеивался, но не вмешивался в этот светски отретушированный допрос. Ян тоже улыбался с лицом ученого, получившего новую партию подопытных мышей. Мне после такой проверки можно смело идти работать в разведку. А потом я перехватила игру и стала рассказывать сама то про жизнь в Танри, то про замечательного Сташика. И все это задыхаясь в проклятом узком платье!

Наконец, я сдалась:

— Сташик, я вас оставлю. Вам же, наверное, хочется посекретничать о своем, о мужском?

— Моя умница! — мне послали воздушный поцелуй.

Чтоб ты провалился!

В спальне, стянув платье, больше похожее на орудие пыток, быстро надела майку, брюки и на цыпочках прокралась к лестнице. У магов отличный слух, почти такой же, как у зверей. Прислушалась к голосам из столовой.

О-о-о, обо мне говорят!

Грис:

— …Никогда не думал, что ты притащишь в логово такую дуру!

Карнеро:

— Зато как она дает!!!

Кобелина!!!

Грис:

— Ну, и трахал бы ее в городе!

Карнеро:

— Янчик, ты не понял. Анетточка дает всегда, в любое время суток, в любом месте, когда и где мне приспичит. Дает так, как я хочу. Никаких заморочек, никаких капризов! Только скажи: «Анетта, в позу!» — готово! Бери и пользуйся!..

Нет, ну вот скотина!

— … И голова у нее не болит. И настроение всегда есть. И от спермы моей ее не тошнит, съедает все до последней капли еще и добавки просит. Ну как от такой сучки отказаться?!

Убью дрянь такую! Вот только тайник найду и убью!

— Хм-м-м, — Грис, похоже, заинтересовался. — А дай попробовать?

Я застыла, перегнувшись через перила: что ответит эта живая шкурка?

Карнеро хохотнул:

— Завидно стало? То-то же! — и добавил: — Потом, Янчик. Вот в следующий раз прилетишь и попробуешь. Я пока еще сам не наигрался.

Ну-ну! Играйся, пока можешь, скоро плакать придется!

И я вернулась в спальню, не в силах избавиться от неприятного осадка после откровений Стаха.

Глава 3

Время шло. Я обжилась в доме зверя, и ко мне там тоже привыкли. Слуги уже знали некоторые мои привычки и старались угодить. Пенка баловала меня оладьями с ягодами. Горничная Тира не забывала заваривать травы для ванны. Это было приятно. Волки стали мне доверять. Не абсолютно, а как доверяют ребенку: приглядывают, чтобы куда не влез, но без лишней подозрительности.

За эти дни я посмотрела на Карнеро совершенно иным взглядом. Подшучивая и ерничая, он железной рукой управлял своей стаей. Живя с ним под одной крышей, я успела заметить, как оборотень бывает строг и жесток к нарушителям волчьих законов. Никаких поблажек, никакого прощения! Ответ на мольбы всегда один: «Ты знаешь наши порядки». Как-то мне довелось присутствовать на разбирательстве преступления, совершенного оборотнем. Молодой Черный волк из приморского курортного городка покусился на драгоценности магички, вздумавшей поразить отдыхающих своим богатством и однажды обнаружившей пропажу золотого колье. Местная полиция быстро нашла вора, а узнав, что он оборотень, передала вожаку стаи: человеческие законы на зверей не распространялись. Худой паренек выглядел откровенно жалко. Я заметила панический страх на его лице, когда в зал вошел Стах Карнеро. Во время допроса альфа так и не присел, стоял неподалеку от дверей, словно заскочил сюда на минутку. Выслушал неизвестного мне оборотня в форменном мундире, посмотрел на обвиняемого и задал только один вопрос.

— Ты украл?

И волк, до этого отнекиваясь и оправдываясь, согласно кивнул, вжимая голову в плечи. Карнеро устало вздохнул:

— Ты знаешь наши законы.

И направился к выходу. Когда мы вышли из мэрии, я спросила:

— Что его ждет?

— Да ничего особенного. Ухо отрежут и над домом прибьют.

Меня стало подташнивать. Уродовать человека за какую-то побрякушку?! У нас вор отделался бы штрафом или мизерным сроком в тюрьме. Я представила себя на месте обвиняемого и содрогнулась. Звери есть звери! И они еще пытаются всему миру доказать, что являются цивилизованным обществом?! Да их к нормальным людям можно пускать только в намордниках!

Разумеется, я ничего не сказала Стаху, но мое испорченное настроение волк заметил сам. Решил исправить в традиционной мужской манере: ужином в ресторане и подарком в виде браслета из белого золота, а результат успешно закрепил в спальне. Неприятные воспоминания быстро выветрились из моей головы.

Утром я чаще всего просыпалась одна. Альфа в это время в волчьей шкуре проверял свои владения. Порой я видела, как он возвращался: черный волк пробегал по садовым дорожкам, у входа в бассейн перекидывался в человека и скрывался за стеклянными дверями. Спустя еще час появлялся в спальне и… любил меня. Как-то язык не поворачивался назвать происходящее между нами «трахаться». Иногда это было романтично и нежно, иногда властно и жестко.

А иногда мы могли немного пошалить. Например, на приеме в мэрии я, затащив Стаха в уголок, сделала ему минет, опасаясь в любой момент быть пойманными за этим пикантным занятием. Альфа сначала шикал на меня, призывая одуматься, дескать, наше отсутствие заметят, но потом увлекся и даже сам просил «быстрее», «глубже»… Да-а-а, получилось живенько, с перчиком! Особенно когда появился встревоженный мэр, а Стах как раз застегивал брюки.

— Что-то случилось?

— Ничего, Алекс. Все нормально, — буркнул мужчина, торопливо проверяя свой внешний вид.

Я отвернулась, пряча улыбку, и приоткрыла окно. Мэр мои действия истолковал по-своему, заволновался:

— Вам нехорошо?

— Что вы, господин мэр! Альфе очень хорошо! — ответила я, не обращая внимания на предупреждающий взгляд оборотня…

Карнеро в отместку потащился со мной в магазин и в отделе женского белья очень наглядно продемонстрировал достоинства и недостатки разных моделей трусиков. Выходя из примерочной, у меня от стыда горели и лицо, и уши, и даже пальчики на ногах. Впрочем, не только у меня. Продавщицы смущенно отводили глаза, лишь изредка бросая на нас шокированные и немного завистливые взгляды. А волк, расплачиваясь за покупку, лучился истинно мужским самодовольством.

Но больше всего мне нравились вечера, которые мы проводили дома. За окнами гудел холодный осенний ветер, иногда стучал в стекла настырный дождь, а мы сидели в теплой, уютной гостиной. Оборотень, улегшись мне на колени, читал книги. Я смотрела фильмы и чесала ему живот. Иногда Стах начинал дремать, тогда я забирала книгу из расслабившихся пальцев и любовалась правильными чертами лица, гладила мягкие волосы и слушала его размеренное дыхание. С ужасом стала понимать, что привыкаю, что мне начинает нравиться этот волк.

Тьма! Пора торопиться!

Я уже знала, где тайник, — в кабинете. Наша продавщица-связная все точно передала отцу, и спустя пару дней на моем пальце красовался новый перстень. Сташик одобрительно хмыкнул, разглядывая синий камень, вправленный в менсах (минерал, добываемый на Гебе, способный сохранять магию в присутствии оборотней — Прим. авт.). Да, вещь дорогая и уникальная в своем роде. И дело не в лазурите. Перстень Батла — поисковый артефакт: тот, на чьей руке было это украшение, уверенно шел к желаемому предмету. А я желала найти тайник с бумагами. И я его нашла. Правда, сначала решила, что артефакт не сработал, когда стояла перед ровной крашеной стеной, прикрытой огромным фикусом. Ни трещинки, ни щелочки — ничего, что указывало бы на то, что здесь что-то спрятано! Это потом я сообразила о механизме в полу, когда достаточно было нажать кнопку в письменном столе — и тяжеловесная кадка отъезжала в сторону вместе с куском стены, открывая доступ к сейфу.

Эйфория от успеха быстро улеглась: тайник я нашла, а ключ? Зарядки артефакта хватало только на одно желание, потом требовалась магподпитка. И как это сделать, когда кругом оборотни? Даже если выйти за ворота поместья, зайти в широкое, чистое поле, волки все равно почуют магию и станут выяснять, откуда она. Погорю.

Логика подсказывала, что ключ там же, где тайник: или в кабинете, или в библиотеке. Не будет же Стах за ним бегать каждый раз, когда потребуется открыть сейф? Значит, нужно искать дальше. Только как мне оправдать свое частое появление в царстве книг, если Анетточка по жизни дура-дурой? Пришлось изловчиться.

Стах недовольно нахмурился:

— Анетта, тебе заняться нечем?

Я состроила обиженную рожицу:

— Ты меня избегаешь?

— У меня важные дела!

Беты согласно кивнули, с осуждением глядя на меня, вскочившую в кабинет в разгар совещания.

Ха-ха-ха! Надеетесь меня пристыдить?! Наивные!..

— А я не важное дело?.. Ты меня больше не любишь?

Оборотней, всех до единого, перекосило. А я продолжала:

— Ты нашел другую?

И покатились слезы. Плакать я умела, делала это часто и с удовольствием. Что с меня взять? Я же от матери унаследовала дар Воды. Парочка жалобных всхлипываний — и Сташик сдался. На миг зажмурившись, тряхнул головой:

— Нет у меня никого! Хочешь сидеть здесь и слушать нудные разговоры о делах стаи — сиди слушай!

Да-а!

— И буду сидеть! Мне, в отличие от тебя, всегда радостно видеть любимого!

Тьфу! Аж язык зачесался после этих слов!

Мужчины тоже содрогнулись, украдкой переглядываясь. Эмерик Галич опустил голову и, прячась за длинной челкой, по-моему, едва сдерживался, чтобы не захохотать. А Карнеро до подозрительного скрипа сжал зубы.

Понимаю, милый, сама себя бешу невообразимо!

Я огляделась в поисках кресла и прошла в открытые двери библиотеки. Уселась так, чтобы видеть Стаха, и погрузилась в чтение какого-то женского журнала полугодовой давности. Как он сюда попал? Видно, не одна Анетточка жаждала постоянного внимания милого волчка. Были здесь дуры и до нее. Я бесцельно листала страницы: «Как приворожить мага Огня за семь дней?», «Блондинки предпочитают некромантов. Почему?» Что за бред? Кто это пишет? Кто это читает? О! «Ваш парень охладел? Как распознать мужскую неверность?» Ну-ка! Ну-ка!..

— Сташик?

— Что?! — отозвался Карнеро из кабинета.

— А ты почему вчера задержался?

— Был в Литабе, это город на границе с гоблинами. А что?

— Ничего. А почему ты сразу с порога в душ побежал?

Расслышала сдавленное ругательство.

— Устал, вспотел, был грязный. Достаточно причин?

— Угу, — я прочитала следующий совет и едва сдержалась, чтобы не расхохотаться: — А почему у нас ночью было так мало секса?

— Что?! — вскричал Карнеро, вскидывая голову, пока его беты давились смехом.

Потом стремительно подошел и отобрал в высшей степени познавательное чтиво. Я честными глазами уставилась на него:

— Там еще про парфюм было, но ты же им не пользуешься.

Оборотень сокрушенно вздохнул и перевернул несколько страниц:

— На. Читай про Харитину. Эту певичку все обожают.

— И ты?

Карнеро громко застонал и ушел в кабинет, закрыв за собой дверь. Я согнулась в кресле от беззвучного смеха: такое тоскливое отчаяние было на лице моего волчка!

Еще парочка подобных представлений — и мое присутствие в библиотеке уже никого не удивляло. Даже кто-то заботливый положил на столик стопку свежих журналов. Теперь я могла приходить сюда даже в отсутствие Стаха.

Глава 4

Мабон — день осеннего равноденствия — вечерний праздник, его начинали отмечать с закатом солнца. Мы со Стахом полетели в Денту — главный город Черных волков. Там царила праздничная суматоха. Суетливо бегали работники, устраняя последние недоделки. Торговцы заботливо раскладывали свои изделия. Приятные, вкусные запахи витали в воздухе. А к главной площади уже стали подтягиваться горожане, веселые, нарядные. То тут, то там стайками проносились хохочущие дети. Вслед за альфой я прошлась вдоль столов с праздничным угощением. Нас узнавали, приветствовали, наперебой зазывали к себе, предлагая напитки и кушанья. Стах никому не отказывал. Пробовал, одобрительно качал головой, хвалил за мастерство. В общем, не страна, а сказка с добрым царьком во главе! Я торопливо опустила голову, чтобы никто не заметил усмешку на моих губах.

Официальная часть досталась мэру, все-таки в самой Денте жили и другие расы, не только волки. Алекс Сгибнев выступал с душой, говорил все правильно, проникновенно, но долго. Карнеро, нетерпеливо притопывая, стоял в первых рядах и красноречиво косился в сторону разрумянившегося человека. Его взгляды не помогли, тогда, воспользовавшись первым удобным случаем, точнее паузой, лайдир начал аплодировать, его охотно поддержали другие горожане. И мэру пришлось закончить свое выступление. Я в открытую хохотала, дожидаясь Сташика у помоста. Волк подхватил меня под руку и повел прочь от официальных лиц:

— Валим, Анетточка! А то сейчас еще кто-нибудь захочет народ поздравить. Я уже есть хочу!

И мы постарались потеряться в толпе горожан и гостей Денты. В стилизованной под старину палатке сидели на деревянной скамье, ели кукурузный хлеб — обязательное блюдо этого праздника — и запивали молодым вином. Так, по-простому, вместе с обычными работягами и крестьянами, раньше Мабон мне не доводилось праздновать. И мне понравилось! Было очень здорово и весело!

А еще я притащила целый пакет подарков, ведь одной из обязательных традиций праздника было обмениваться дарами. Накануне я расспросила Пенку Бурнель и теперь примерно представляла, что кому буду дарить. Так делала когда-то мама, так делала я после ее смерти. Стах немного походил со мной, но потом ему наскучило, и он остался с другими волками якобы для серьезного разговора. Мне помогала его экономка. Высокая, статная волчица охотно таскала мою сумку и подсказывала, где остановиться.

— …Добра вашему дому! — я улыбнулась оборотнице, в одиночестве сидевшей на скамейке.

Невысокая женщина с испуганными глазами вздрогнула, недоверчиво глядя на подарок. Я практически всунула его в руки волчицы. Странные эти звери. Ведь на Мабон принято помогать тем, кто обделен. Сегодня о них вспомнишь ты, завтра вспомнят о тебе!

— Добра и достатка вашему дому! — я улыбнулась паре полукровок, наблюдавшей за праздником со стороны.

Те растерянно переглянулись. И мне опять пришлось почти силой совать подарок. Шепотом спросила у экономки:

— Пенка, что не так? У вас нет обмена дарами?

— Есть, но разве это обмен? Вы подарили, а они вам нет.

— Вот оно что! — я вернулась к паре. — Пожелайте мне удачи. Мне это ой как нужно!

Полукровки робко улыбнулись:

— Пусть успех настигнет вас раньше, чем закончится вересень (сентябрь — Прим. авт.)!

Со счастливой улыбкой я пошла дальше. Волки осмелели и уже ждали меня. Последних пришлось одаривать монетками: подарков на всех не хватило.

Солнце давно спряталось за горизонт. Запылали высокие костры. И со стороны городского парка донесся бархатистый перебор струн кутура (муз. инструмент, похожий на гитару — Прим. авт.). Я недоверчиво замерла, разглядывая группу людей, суетящихся возле трех автолетов, украшенных аэрографией… Намады! Это люди с особой философией жизни. Кочевники! Бродяги! Они перелетали из королевства в королевство, нигде не задерживаясь надолго. Перебивались случайными, как правило, небольшими заработками, хотя среди них встречались и сильные маги, услугами которых пользовались очень богатые люди. Иногда их даже специально зазывали к себе, надеясь сэкономить. Намады выполняли заказ и отправлялись дальше. Любой намек на оседлую жизнь вызывал у них бурный протест. Вот и сейчас вечные скитальцы и авантюристы, скорее всего, отправлялись на юг, подальше от близкой зимы. Я с ностальгией следила за женщинами, хлопотавшими у костра. Ужин уже прошел, и хозяйки наводили порядок, пока сытые мужчины, улегшись неподалеку, занимались разговорами. В последний раз я видела намадов больше десяти лет назад. Они смело прилетали на земли лорда Кханы, зная, что здесь их никто не тронет и не прогонит. Мама обожала намадские песни, даже язык выучила, чтобы самой петь. И меня научила.

Перебор струн кутура и тягучий, как мед, мужской баритон. Я улыбнулась, узнав балладу, присела напротив певца. Намад приветствовал меня легким кивком, не прекращая исполнения. Пел хорошо, с душой. Я заслушалась, прикрывая глаза. Любимая песня! Не моя — мамина…

Опомнилась от поцелуя в висок. Вздрогнула, уставившись на улыбающегося волка. Стах Карнеро не скрывал изумления.

— Ты еще и поешь?

Дохлый котс!!! Я что пела? Представила, как сочетается блондинка-Анетточка и баллада на языке намадов. Дура конченая, так подставилась! Идиотка сентиментальная!

Пришлось выкручиваться…

— Это меня друг научил… до тебя который. Ну да ладно. Красивая песенка, правда?

Карнеро кивнул, но восхищение из глаз исчезло. Вот и хорошо! Оно нам ни к чему!

Я подхватила волка под ручку и, неся откровенную чушь, повела в толпу, подальше от намадов и их песен. Мы бродили между веселящимися оборотнями, и вдруг налетел семилетний ураган:

— Дядя Стах!

— Марк? ЗдорОво! — лайдир подхватил мальчика. — От отца удрал?

Марк Санторо — сын Герва — кивнул и признался:

— Выдрать грозился.

— За что?

— Ройса побил.

— Он же старше тебя на три года, — удивился мой оборотень.

— А дурак дураком!

Стах озадаченно хмыкнул.

— А что он дразнится: маленький-маленький?! От горшка два вершка! — мальчик тяжело вздохнул и выдал: — Ну, я и не выдержал! У меня возраст такой: кризис, потом — как это? — симптом потери непосредственности. О! — Марк, похоже, сам был в шоке, что запомнил.

Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Стах, похоже, тоже, но лицо держал. Еще немного покрутившись возле нас, Марк убежал.

— Шкода малая! — Карнеро посмотрел ему вслед, потом обнял меня за плечи. — Но мне он нравится. Конкретный волк растет!

Я согласно кивнула, наблюдая за мальчиком, который уже терся возле своей матери. Кивнула Владеку Маюрову и его паре, невысокой, но с приятными округлыми формами женщине.

— А почему у Владека с Эмирой нет детей? Они женаты уже почти шесть лет.

— Почем я знаю, — пожал плечами Стах, протягивая мне небольшую чашу с вином. — Это их дело! Значит, не уверены, что стоит. Владек и жениться не собирался. Просто попалась на пути симпатичная волчица с течкой.

Я задумалась, перебирая в памяти, что мне известно про волчью течку. Среди магов это был неиссякаемый источник для шуток и поддевок над оборотнями. А если серьезно, знала немного, только то, что она бывает два раза в год и длится около недели. В эти дни волчица очень сильно хотела секса, неважно где и неважно с кем, а, получив его, беременела. Я непонимающе уставилась на оборотня:

— Но ведь это именно те дни, когда волчица может забеременеть?

— Угу, даже хочет этого, — согласился Стах.

— И что Владек не знал, когда?..

Карнеро усмехнулся, заметив, как я замялась, подбирая слова.

— Знал, конечно. Но так увлекся процессом, что резинка не выдержала.

Я хохотнула вслед за оборотнем, потом задумалась:

— Хорошо, тогда где ребенок?

Волчок вздохнул:

— Семья Эмиры Зельди, отправляя дочь в Денту и конкретно в мой дом, не рассчитывала, что я с Гервом улечу в Маоту, оставив вместо себя Владека…

— Вот оно что! — догадалась я.

Мужчина кивнул и продолжил:

— …Поэтому когда Маюров заявился в дом Зельди и объявил, что готов назвать Эмиру парой, был скандал. Зельди — довольно известные волки в наших кругах. Маюров как зять их не устраивал.

— Бета стаи? — удивилась я.

— Угу, им нужен был альфа, — на лице Стаха мелькнуло хищное выражение. — Ну, а потом Владек выкрал беременную волчицу и поставил брачную метку.

Я немного помолчала.

— Вопрос тот же: где ребенок?

Оборотень помрачнел:

— Эмира потеряла детеныша. Всей этой хренотени с криками, руганью хватило для выкидыша.

Я возмутилась:

— Вот сволочи! — а потом не удержалась от фырканья. — Глупо получилось: сошлись по залету, и, оказалось, зря?

— Кто знает, — Стах пожал плечами и кивнул на своего бету. — Однако Владек живет с Эмирой до сих пор, хотя его никто и ничто не держит.

А мне как раз все было понятно:

— Сташик, посмотри, как Эмира на него смотрит! Как на светоч! Он — ее альфа, ее бог. Надо быть круглым идиотом, чтобы отказаться от такой любви.

Я совершенно иначе посмотрела на Маюрова. Мужчина в моих глазах вырос. И не только он. За этот месяц я по-другому взглянула на всех волков. Раньше я считала их каким-то неформатом, недочеловеками, которые копируют нашу жизнь. Ан нет, не копируют. Их мир другой, отличный от нашего. В чем-то я по-прежнему считала волков дикарями, но было в жизни стаи и еще что-то, насыщенное звуками и запахами. Их общественные рамки, как оказалось, шире, чем наши. И благодаря этому, оборотни в повседневной жизни свободнее, искреннее, что ли. Как бы странно это ни звучало, но в их жизни больше жизни…

Карнеро обнял меня за плечи, раз за разом бросая странные взгляды.

— Ты сегодня не устаешь меня поражать, Анетточка! То поешь на намадском, то рассуждаешь, как мозгоправ.

Ой! К счастью, отвечать не пришлось. Подбежала пятилетняя дочка помощника мэра и протянула мне букет георгинов.

— Спасибо, Отиль! — я удивилась, но цветы взяла. — Очень красиво!

— Ты тоже красивая! — улыбнулась девочка и убежала.

Я, несколько ошеломленная таким детским вниманием, посмотрела на букет. Шаровидные головки алого цвета задорно смотрели вверх, смело выглядывая из зеленых упругих листьев. Георгины, несмотря на красоту, редко срезали для букетов, предпочитая любоваться ими в естественных условиях. Я видела, что подаренные цветы не срезаны, а сломаны, судя по длине стебля, ломал ребенок… Нашла глазами девочку. Отиль стояла рядом с родителями и смотрела на меня. Я прижала цветы к себе, показывая свой восторг. Ребенок просиял от радости. А у меня дрогнуло сердце.

Букет Отиль я забрала с собой в поместье.

Глава 5

Я искала проклятый ключ уже который день. Никаких наводок, никаких зацепок! Чуть не спалилась, когда психанула и призвала Металл, ведь ключ вероятнее всего металлический. Я даже не знала, что умею так выражаться, мастерски переплетая ругательства магов и волков. Потому что моих чар хватило только на то, чтобы определить приблизительное местонахождение ключа в радиусе трех-четырех метров. Дальше все глушилось. Я была права в первоначальных догадках: ключ находился в кабинете или, на крайний случай, в библиотеке. В прямом смысле слова облазила на карачках весь кабинет альфы. Все мало-мальски подозрительные шероховатости и неровности были проверены на наличие скрытых механизмов. Пришел черед библиотеки. Очень часто тайники и сейфы прятали как раз таки среди стеллажей. Я скрупулезно просматривала каждую полку, когда неожиданно в поместье вернулся Стах Карнеро.

— Ты что тут делаешь?

Твою ж мать!

— Читаю книгу, — я сунула ему томик, который в этот момент держала в руках.

Волк мельком глянул на название — черная бровь поползла вверх.

— «Теория магических полей в выкладке архимага Тсаина»?

Вот же ж непруха! Как вообще эта книга оказалась у оборотня? А Карнеро проглотил смешок и с умильной миной поинтересовался:

— А не рановато ли тебе такое читать, маленькая моя?

Я обиженно засопела, причем обиделась по-настоящему. Не подействовало: волк продолжал улыбаться. Треснуть этой книжкой по морде, что ли?!

— Почему именно она?

«Думай про ключ!» — напомнила сама себе и кокетливо пожала плечами.

— Эта книга первая стояла. И у нее переплет красивый.

Взгляд, которым меня наградил Карнеро, был непросто уничижительный, это было пожизненное клеймо «Дура дур». Мужчина тоскливо вздохнул и протянул руку за редким изданием. Откуда знаю, что редким? Потому что с архимагом Тсаином я лично знакома и это сочинение читала еще в рукописи!

Анетточка решила проявить характер и вцепилась в книгу намертво.

— Не дам!

Стах сдавленно ругнулся. Меня усадили на диванчик, обласкали, обцеловали. Ага, щас! Анетточка уперлась рогом:

— Не дам!

Пенка Бурнель принесла несколько потрепанных любовных романчиков. И где она их только откопала? Я мельком посмотрела на названия: «Вой запретной любви», «Проклятое логово», «Избранница ледяного альфы». Что за чушь собачья?!

— Хочу про поля!

Карнеро с видом заправского психиатра и с такой же дебильной всепонимающей улыбкой присел рядом:

— Понимаешь, Анетта, магические поля — это не те поля, где растут волшебные цветочки и летают мотылечки…

А я его не слушала, потому что увидела ключ от сейфа. Сомнений, что это именно он, не было. Кто бы мог подумать?! На фамильном портрете, висевшем на одной из стен, как раз напротив диванчика, был изображен предок Стаха в нарядном одеянии — первый альфа из рода Карнеро. Оборотень стоял в старинном кафтане, подпоясанном широким, тканым золотыми нитями поясом. И на этом поясе висел ключ. Только сейчас я поняла, что ключ не нарисованный, а настоящий. Не знаю, кто это придумал, но человек был с выдумкой! Я внутренне ликовала! Нашла! Все!!!

— … Это как две дамы в одинаковых платьях: каждая старается привлечь внимание к себе, — распинался Стах. — …Учитывая интенсивность магически заряженных частиц и количество этих самых частиц…

Идиет! Я с жалостью посмотрела на него. Оборотень, обучающий мага магии?! Обхохочешься!.. А волчок сидел важный, руками жестикулировал так увлеченно. Теперь понятно, почему улыбались наши преподаватели в Академии, когда принимали экзамены и слушали заумный треп своих студентов.

— Сташик, милый, — оборвала я мужчину, — мне надоело. На свою книжку. Я пошла.

На следующий день я поехала в знакомый универмаг. «Моя» девушка провела меня сквозь ряд вешал с одеждой.

— … Нам привезли очень красивую коллекцию. Хотите посмотреть?

— Да, — я не спеша перебирала предлагаемые наряды. — Передай лорду: все готово!.. Надо увести волков из поселка на пару часов.

— Хорошо.

Я вытащила три вешалки с логотипом «Висента». Продавщицы удивленно переглянулись, наверное, не могли понять мой выбор. Обычно Анетточка выбирала пусть сексуальные, обтягивающие наряды, но неизменно стильные. То, что сейчас было в моих руках, больше подошло бы девочке-подростку. А все просто: я не любила этого дизайнера, и тряпки ее мне никогда не нравились. Значит, не жалко будет выбросить!

— Я хочу помереть юбку, вот эту… эту и эту, — добавила капризных ноток в голос и закрылась в примерочной.

…Назавтра вернула все три. В ответ на вопросительно-возмущенные взгляды лениво бросила:

— Альфа сказал, что они мне не идут. А еще интересовался, кто у вас отвечает за закупку товара…

Взяли назад без лишних вопросов. Кейтлин, извиняясь, шла за мной и у самой двери шепнула:

— Завтра ночью.

В назначенный день все валилось из рук. Я не могла найти себе места. Бесцельно блуждала по дому, не обращая внимания на озадаченные взгляды слуг.

После обеда вышла в сад. Не поворачивался язык назвать это место парком. В моем понимании парк — это нечто монументальное, не вымеренное и разлинованное садовым дизайнером. Там никто не загоняет кроны деревьев в строгую форму, там не делают из кустов стриженные фигурки. В парке больше независимости, свободного духа природы. И мне это по душе.

Прогулявшись по дорожкам, остановилась возле одной из мраморных чаш с водой. Летом они выполняли роль фонтанов, но сейчас, осенью, неподвижно замерли, отражая серо-голубое небо. Я наколдовывала маленькие водяные вихри и наблюдала, как они проносятся над поверхностью. Даже в масштабах одной чаши зрелище было завораживающим и пугающим одновременно. Но мои мысли были заняты другим. Сегодня я вернусь домой!.. Домой — я попробовала слово на вкус: оно было кисло-сладким, ароматным, как смородина. Отец запрещал выращивать черную смородину на территории парка, считал ее плебейской. А для меня так пах дом. В поместье Карнеро росло множество самых разных растений: туи, розы, малина, даже волчье лыко гордо торчало у ограды, но смородину я не нашла. Видимо, тоже не ко двору пришлась.

Я скользнула взглядом по белеющему силуэту дома сквозь золото пакту-ав (листв. дерево, распространенное на Гебе, — прим. авт.). Как-то нехорошо было на душе — тоскливо и грязно. Медленно повела рукой вверх, вытягивая за пальцами водную стену: не хочу ничего видеть. В десятый раз за день напомнила себе, что это не дом, это логово волка. Домой я вернусь через несколько часов!..

— Привет, малыш!

Я вздрогнула, выныривая из собственных мыслей. Водная стена обрушилась в чашу, забрызгала меня и мужчину рядом(ведь колдовство и оборотни не совместимы!) Стах словно не заметил.

— Ты расстроенная. Что случилось?

Нацепила привычную кукольную маску:

— Скучала без тебя.

Волк просиял, распахивая руки для объятий. Я охотно шагнула навстречу. Возле теплой груди было спокойно и надежно. Оборотень уткнулся в мои волосы:

— Как ты вкусно пахнешь!

— Как?

— Розы и еще что-то… очень легкое, едва уловимое. Но у меня от этого запаха волоски на теле встают дыбом. И не только волоски…

Я улыбнулась, подставляя губы для поцелуя. Затаив дыхание, ловила легкие прикосновения Стаха и, когда его язык скользнул по ложбинке между губами, чуть приоткрыла их, намекая: мне все нравится, можешь продолжать. Он понял, протолкнул кончик языка в мой рот. Мягкие и в тоже время уверенные движения, а еще его руки, капканом сомкнувшиеся вокруг меня, и выбираться не хотелось. Кружилась голова, я обхватила Стаха за плечи, прижимаясь всем телом. Я растворялась в ласках моего волка, медленно, неотвратимо таяла, не делая ни единой попытки спастись. Его язык сводил с ума. И я застонала протяжно, жалобно, покорно. Оборотень отстранился и осторожно поцеловал уголок губ.

— Я тебя обожаю, песня!

А у самого глаза, затуманенные от желания!

— Почему «песня»? — хрипло спросила я, пытаясь выровнять дыхание.

— Потому что волк воет только в момент сильного эмоционального подъема.

— И тут подъем? — пошутила я.

Мужчина засмеялся, прижимая меня к себе, и снова понюхал волосы. Интересно, что же ему так понравилось? Духами здесь я не пользовалась: волки не выносили искусственные ароматы. Разве что шампунь и гель для душа, но они из косметической линии, предназначенной специально для оборотней. Потерлась щекой о гладкую ткань рубашки и замерла, наблюдая, как скользит по плечу случайный пожелтевший листок.

— Осенью красиво и грустно. Посмотри на пакту-авы! Разве они не прекрасны в этом хрупком золоте? Я сегодня специально стояла под деревом и ждала ветра, чтобы оказаться в листопаде, чтобы листья запутались в волосах. А когда они скользили по лицу, по рукам… это как прощальные поцелуи перед зимой. Понимаешь? Словно деревья прощаются до весны!

— Фантазерка, — мужчина подхватил треугольный листочек и воткнул в мою косу.

— Хотелось бы увидеть эти пакту-авы весной, красивыми, цветущими, — мечтательно улыбнулась я.

— Увидишь, — пообещал волк.

Я представила тонкие, хрупкие лепестки розового цвета. Красота! Меня тем временем выпустили из уютных объятий и шагнули на дорожку.

— Ты куда? — я догнала Стаха.

— Помыться хочу с дороги. А ты распорядись насчет ужина, ладно?

Я кивнула. Мы молча шли к дому, спустя секунду почувствовала теплую ладонь оборотня. Это было как-то странно, волнующе… и лишне, но руку я не отняла.

Слуги тихонько звенели посудой, сервируя стол, а я, не знаю толком зачем, пошла наверх. По лестнице поднималась медленно, с непонятной тоской касаясь гладких перил. Точно помнила, какие ступеньки скрипят, но не противным, режущим звуком, а скорее ворчливо, как домовой. Мне нравился аромат этого дома. К запаху зверей, к которому я притерпелась за это время, примешивался пряный запах хвои и леса. В замке Кхан пахло по-другому. Не хуже и не лучше, просто по-другому.

В спальне Стаха не было. Значит, еще нежился в ванне. Этот волк до невозможного любил мыться. Я не сдержала улыбку, прислушиваясь к плеску воды в ванной комнате.

Карнеро приоткрыл глаза:

— Анетта?

— Можно я тебя помою? — это был не вопрос, скорее просьба.

Я присела рядом с купелью. Мужчина выпрямился и протянул губку из эльфийских водорослей. Отрицательно покачала головой и капнула гель прямо на ладонь. Так меня мыл Стах: руками, без мочалок и губок. Я намыливала широкие плечи, спину, грудь, чувствуя, как перекатываются мускулы, какая теплая бархатистая у мужчины кожа. Потом аккуратно мыла ему ноги. Ничего похабного в моих действиях не было. Я не за сексом пришла. И Стах это чувствовал.

— Маленькая моя, с тобой точно все в порядке?

— Не переживай, — я улыбнулась. — Вот такое сегодня настроение.

Оборотень откровенно ловил кайф, пока я мыла волосы.

— Закрой глаза, — шепнула ему, потянувшись за душем.

Сердце екнуло, от того, каким доверчивым и открытым был оборотень. Возьми я в этот момент не душ, а нож — волк истек бы кровью, так ничего и не поняв. Только почему-то этот факт вызвал у меня не насмешку над беспечностью Стаха, а боль. Хотелось изо всех сил прижаться к нему и плакать…

Осторожно смыла пену и поднялась. Мужчина удержал меня за руку:

— Спасибо, мне понравилось.

— И мне было приятно.

— Я отблагодарю, — с лукавой улыбкой пообещал Стах, когда я выходила из ванной комнаты.

Улыбнулась в ответ.

Дурачок! Я прощалась с тобой! Несмотря ни на что, мне не было плохо в этом доме.

Стах Карнеро не отблагодарил: не успел. Поздним вечером заскочил на секунду в спальню, когда я сидела на кровати и вычесывала длинные волосы.

— Анетта, ложись без меня.

— Что-то случилось? — легкое любопытство на лице.

— Случилось, но я справлюсь, — альфа на ходу раздевался.

Конечно, ты справишься!

В дверях уже стоял черный волк. Секунду зверь смотрел на меня, потом сорвался с места и исчез.

Я выждала минут двадцать, а то и больше. И лишь тогда вызвала своих рачетсов:

— Тосанг! Реранг!.. Проверьте!

Улыбнулась, глядя на черные собачьи силуэты, окутанные дымкой. Моя нежить! Наверное, мы никогда не расставались на такой долгий срок. Призрачные псы лишь на секунду задержались рядом, потеревшись гладкой шкурой о мою ладонь: тоже соскучились!

Не прошло и минуты, как рачетсы вернулись:

— Дом пуст. Трое оборотней в домике охраны.

Я уже стояла в библиотеке перед портретом Кристобара Карнеро. Услышав слова Реранг, уверенно потянулась за ключом…

Да-а-а, недооценила я лайдира. Не такой уж он самонадеянный, как мне казалось: защита была, и она взвыла. Тосанг насторожилась, сиплым неживым голосом предупредила:

— Волки знают о взломе.

Я выругалась и метнулась в кабинет. Нажала потайную кнопку и подскочила к сейфу. Еще минут пять, чтобы открыть замок. Беспорядочное нагромождение бумаг, пачки купюр, мешочек, судя по звуку, с драгоценными камнями. Я сосредоточилась на документах. Поначалу хотела забрать только брачный договор Убайда Керсена и Мадары Кханы, но время шло, а я не могла его найти.

Слышала, как рявкали рачетсы, не подпуская к дому волков из охраны. Похоже, там началась драка. Доносилось злое рычание зверей и ехидный хохот созданий Граней. Я не переживала за своих псов: трое волков для них не проблема, управятся за пару минут. Бегло просматривала документы, отбрасывая в сторону ненужные, пока не наткнулась на пожелтевшую от времени папку в самом низу. Пролистала собранные в ней бумаги. Предвечная Тьма! Оно!!!

И в тот же миг…

— Стоять!

В дверях замерли Стах Карнеро и Владек Маюров в человеческом облике и двое других бет — в зверином. Альфа бесшумно шагнул в кабинет прямо по разбросанным документам, плавно, медленно, не спуская с меня немигающего взгляда. Так крался хищник к добыче.

Только я тебе не по зубам, волк!

— Стой, где стоишь, Сташик! — на моих пальцах опасно закружились синие нити магсилы.

Волки поначалу хмыкнули: мол, мы же оборотни — сейчас твоя ворожба развеется! Но и я не девочка-одуванчик! Невербальное заклинание — и разбросанные документы, покружившись в красивом танце, аккуратной стопкой опустились на письменный стол. Оборотни ухмыляться перестали: оценили силу магини. Карнеро перевел взгляд на бумаги в моих руках, прищурился:

— Верни, что взяла.

Даже не знала, что он может говорить так — мертво, холодно, уничижительно!

Вскинула голову:

— Еще чего! Я за эти бумаги отпахала по полной.

От его презрительной ухмылки по телу пробежала неприятная дрожь:

— Что есть, то есть.

Тьма! Нечего тянуть!

Я заметила Санторо, пятившегося в сторону, мне за спину.

— Герв, ни с места, если хочешь жить!

Едва слышное заклинание призыва. Волк дернулся, глядя на рачетса, появившегося из ниоткуда. Вот он — момент истины: оборотни пристально смотрели на меня, соотнося блондинку Анетточку с сюсюкающим голоском с той магиней, которая стояла перед ними сейчас. Взмах рукой…

— Не подпускайте ее к воде! — заорал Владек.

Ядовито улыбнулась бете. Светящиеся голубые нити оплели графин с водой и поднесли к онемевшему оборотню.

— Вот твоя вода. Бери!

Мужчина отодвинулся, глядя на графин как на корзину с ядовитыми змеями. И я захохотала, громко, торжествующе, а для волков, наверное, обидно. Они так и не поняли, что я не светленький маг Воды… И даже не некромант.

Я — некромант-отступник!

— Наконец-то ты дома, дочь! — отец обнял меня.

Я в первый момент опешила. Хватило бы пальцев на одной руке, чтобы пересчитать объятия, которые дарил мне родитель. С чего вдруг сегодня такая трепетная встреча? Так переживал за единственную дочь или за документы? Встретила внимательный взгляд Клетиса Кханы, выдавила улыбку и протянула похищенные бумаги.

— Вот то, за чем ты посылал меня!

Отец взял папку и сосредоточился на чтении.

— Люция, любимая!.. — в зале появился мой жених.

Я не слышала, что говорил Алоиз Саламан, не замечала его объятий и поцелуев. Перед мысленным взором все еще стояли Герв Санторо и Эмерик Галич, рыча на псов из Граней. Бледный Владек Маюров, удерживающий альфу за плечи. Мои рачетсы, не подпускающие никого к пространственной дыре, вспыхивающей зелеными всполохами.

Ненавидящий взгляд Стаха Карнеро, обещающий мне долгую и мучительную смерть.

Глава 6

Алоиз злился: уже две недели я упорно отказывалась заниматься с ним любовью, ссылалась то на усталость, то на волка, вымотавшего меня сексуально, то на занятость. А потом отговорок не осталось. Пришлось согласиться, чтобы не возникли вопросы, на которые у меня самой не было ответов. Некромант весь горел от страсти, торопливо срывая с меня одежду. Неужели все-таки вытерпел во время моего отсутствия? Слабо верилось. Саламан был привлекательным мужчиной, с красивым, подтянутым телом. На таких женщины всегда обращали внимание. Помню свою реакцию, когда увидела голубоглазого мага, в какой восторг меня привели его золотистые волосы. Тогда впервые в жизни я была благодарна отцу: за жениха, которого он мне выбрал. К моему девичьему счастью, интерес был взаимный, и уже через день состоялось самое настоящее свидание. Мой жених оказался веселым, воспитанным молодым человеком. Мне с ним было легко и удобно. Мы могли часами говорить на самые разные темы: от проклятийных схем и некромантских ритуалов до дворцовых сплетен и новостей в политическом мире. Саламана не напрягали мои походы по магазинам, и он спокойно ходил следом, предусмотрительно прихватив несколько свежих газет. Многие знакомые завидовали мне: в женихи достался красивый, богатый мужчина из знатной семьи. И — о чудо! — мы даже нравились друг другу, что могло в будущем сделать наш брак почти нормальным. Но все достоинства моего жениха перевешивал один внушительный недостаток: Алоиз беспрекословно слушался Клетиса Кхану, он боготворил моего отца. А меня это не устраивало категорически.

…У мужчины были пухлые мягкие губы, мне нравилось целоваться с ним. Именно «нравилось» — в прошедшем времени. Сегодня его поцелуи раздражали. Раздражало все. Потому что я не хотела спать с некромантом.

— Да, детка!.. Вот так!

Слушать довольные мужские стоны оказалось неприятно. Алоиз ритмично двигался во мне, а я ничего не чувствовала. Вот вообще ничего! Одна мысль: скорее кончи и отстань!

Наконец-то! Пара мощных толчков и счастливый вскрик моего жениха. Мужчина, тяжело дыша, упал рядом. Я поморщилась от чересчур сильного запаха его туалетной воды и потянулась за трусиками, чтобы вытереть вытекающую сперму: бесила безмерно. Алоиз лег набок и наблюдал за мной. Наверное, мужская интуиция ему что-то нашептала. Потому что он вдруг остановил мою руку и отбросил влажное белье. Пальцами раздвинул щелочку, собирая остатки семени, и стал размазывать по моей киске. Это еще что такое?! Типа пометил свою территорию? Мужчина взял меня за подбородок и заставил посмотреть себе в глаза. Натолкнулась на пристальный, даже осуждающий взгляд.

— Забудь про зверя, Люц. Ты моя!

Я сглотнула, вспоминая Стаха. А некромант снова полез целоваться, жевал мои губы, тыкался языком в рот, глубоко, сильно и неприятно. Вот Карнеро умел целоваться. Улыбка сама собой появилась на губах, когда я вспомнила, как Стах учил меня поцелуям с применением пальцев, как перехватывало дыхание от его легких касаний. И те самые пальцы, такие чуткие, знающие. Хриплые словечки, которые волк иногда ронял, будто бы случайно, но всегда так вовремя. Движения, тягучие, глубокие…

— А-а-ах!.. — я выгнулась, цепляясь пальцами за простыню.

Алоиз Саламан самодовольно улыбался, наблюдая за моим оргазмом, и даже не догадывался, что я кончила, представляя на его месте зверя. Досадно!

Вскочила с кровати, якобы попить, потому что лежать рядом с женихом было невыносимо. Тот встал рядом, бесцеремонно забрал стакан, допивая воду.

— Шикарное тело состряпал тебе Клетис! Попа! Сиськи! — Саламан обхватил мою грудь четвертого размера и одобрительно взвесил в руке.

Сволочь!

Будь моя воля, я вернула бы истинное обличие в первый же день после возвращения. Но выкрасть документы из дома Карнеро было только частью плана. Предстояло достойно вернуть их миру.

Черные волки искали меня, вернее не меня, а Анетту Метси. Поэтому весь следующий месяц я моталась по Паглаоме (самый большой континент Гебы — Прим. авт.), пока Люция Кхана, по официальной версии, отдыхала на одном из островов Таэльского моря. В начале грудня (декабрь — Прим. авт.) Анетту Метси арестовали в Аврее-Десетре, отобрали пакет с документами, обнаруженный в ее вещах, и… вернули человеку, чье имя было указано в договоре — знатнику Кхане, то есть моему отцу, поскольку представителей фамилии Керсен не осталось. Вот и все. Наконец-то отцовская партия сыграла. С этим договором он пошел прямо к императору. Наш император Сарфоломей очень трепетно относился к границам империи. Решение было однозначным: земли принадлежат роду Кхан и империи Санос.

В тот же день волкам велели выселяться.

Вернувшись из Авреи-Десетры, первым делом я настояла на ритуале-отмене и обрела свой настоящий облик. Стоя перед зеркалом, разглядывала родные черты. Конечно, до сексуальной блондинки Анетточки мне далеко!

Внешне я пошла в маму — Амеренту Селему, одну из трех дочерей мага Воды из знатного, но обедневшего рода. Когда Клетис Кхана сделал предложение девушке, та упала в обморок. В чем-то я ее понимала. Когда ты младшая в семье и ничего, кроме имени, предложить не можешь, глупо рассчитывать на брак по любви. А тут сильнейший маг империи, родственник самого императора. Ни о какой любви речь не шла, они даже не были знакомы. Но Амерента приняла предложение и через два месяца стала леди Кхана.

Когда появилась я, отец в шутку выговаривал супруге: как слабая и хилая магиня Воды смогла перебить его сильные гены? Моя кожа не была некромантски бледной, а имела здоровый розовый оттенок. Глаза… Мама в шутку называла их травушкой-муравушкой. А вот волосы… Нет, цвет меня устраивал: золотисто-русые, словно карамель. Но они вились! Чего я только не наслушалась за свою студенческую бытность?! Овца — самое безобидное из тех прозвищ.

Руки скользнули по груди. Да-а, за три месяца привыкла к сиськам, которые больше напоминали коровье вымя. На их фоне мои роднули терялись, как теремок рядом с небоскребом. И ростом я была пониже, чем Анетта.

Интересно, Стах Карнеро обратил бы на меня внимание, будь я тогда в ресторане в своем истинном обличии?

И честно себе призналась — нет.

Глава 7

На следующий день я прилетела в речную долину. Оставила пак-ана (крылатый ящер, коренное животное Гебы — Прим. авт.) у кромки леса. С помощью магии слеветировала и положила на подмороженную землю убитую десятью минутами ранее косулю. Пак-ан покосился на меня желтым глазом с вертикальным зрачком: ждал команду.

— Ешь! — разрешила я.

Закрепив магический поводок, огляделась. Уловила слабую пульсацию Темного источника. Понятно, почему оборотни не обратили на него внимания раньше: слишком мал. Магическое поле легко можно списать на близкое соседство колдунов империи Санос.

А волки довольно неплохо обжились здесь. Я шла по пустынным улицам, разглядывая небольшие дома, ухоженные дворики. Все вокруг очень напоминало волчий поселок Денты: отсутствие заборов, уютные деревянные скамеечки или качели, беседки, припорошенные первым снегом. Везде чувствовалась заботливая рука хозяев.

Наверное, только пустые, темные окна указывали на случившуюся беду. В целом, ощущение от недавно осиротевшей деревни было жутковатое, но жалости я не чувствовала. В конце концов, жить рядом с Темным источником не самая лучшая идея для оборотней.

Впереди заметила отца, оглядывающего новые владения, но веселья в глазах было мало. Еще утром Алоиз шепнул по секрету, что адвокаты Стаха подали протест, и дело о клочке земли вышло на королевский уровень.

— …Пока адвокаты Карнеро грызутся с нашими, остальные волки во главе с Галичем ищут Анетту Метси, — добавил некромант в конце.

Я равнодушно пожала плечами:

— Ну и что? За нее уже внесли залог и выпустили из полиции. Есть свидетели, которые видели, как Анетта Метси покупала портальную рамку. Так что теперь она может быть где угодно, хоть в Камингаване (третий, мало заселенный континент Гебы — Прим. авт.).

Саламан с сомнением посмотрел на меня:

— Думаешь, Карнеро не сообразит, что Анетта Метси выкрала бумаги для Клетиса Кханы?

— Главное, чтобы он не сообразил, что Метси и Кхана — один человек, — возразила я. — Все остальное — мелочи. Адвокаты бессильны. Да, нервы потреплют, но договор настоящий и земли действительно наши.

Алоиз вдруг захихикал и сунул мне под нос гилайон:

— Посмотри! Кто-то выбросил в сеть ролик!

Я узнала Стаха и Герва, другие волки были мне не знакомы. Мужчины что-то обсуждали на повышенных тонах, активно жестикулируя при этом. По-видимому, все шло к драке. Рядом смеялся Алоиз:

— Это Тодор Крумов — вернерой (намесник альфы — Прим. авт.) Черных волков в Ласанге. Он говорит, что Карнеро засиделся на месте вожака: старый стал и подслеповатый. Советует ему обратиться к лекарям: мол, зрение подводит… и провериться на секретные болезни, — мужчина смущенно кашлянул. — В общем, Крумов хочет занять место альфы.

Я поморщилась от жужжания Саламана, не в силах расслышать, что ответил Стах, и застыла от ужаса, глядя, как на альфу, снимающего пиджак, бросился оборотень. Съемка оборвалась в том момент, когда волки упали на землю.

— Кто победил?

— А кто знает? — некромант чмокнул меня. — Умыла ты лайдира знатно!

Вывернулась из рук жениха и, сунув ему гилайон, пошла вперед. Я боялась за Стаха: живой он или нет, может, ранен?.. Нет-нет, точно жив, иначе новостные выпуски уже гремели бы. Все обошлось. Он сильный, он победил.

Я торопливо шагала по дороге, но Алоиз догнал меня, в подробностях расписывая насмешки и шпильки в адрес Стаха Карнеро, которыми сейчас был завален Сейпонет. Уже все знали, как некромантка облапошила оборотня. Скребануло внутри, когда вспомнила некоторые, особенно язвительные, высказывания в соцсети. Над Карнеро смеялись все: и волки, и маги, и обычные люди. Я не смеялась. Но я солгу, если скажу, что не испытывала удовлетворения от собственной ловкости и хитрости! Обвести вокруг пальца не лишь бы кого, а сильнейшего волка! Разве я не молодец?! Конечно, молодец… и лживая стерва!

На центральной площади было около десятка магов-отступников. Интересно, зачем они здесь?

А потом мимо меня протащили волчат. Я знала их. Они все были из Денты. Сабина и Марк, дети Герва Санторо, Ройс, единственный сын Ричарда Уолкера — начальника Дентской полиции, Отиль и Ханна, дочери Эвана Трейси, помощника мэра — пятеро перепуганных детей. Эти волчата дружили и всегда таскались вместе, облазив волчий поселок Денты и всю околицу, а теперь, заплаканные и замурзанные, вместе сидели в клетке.

Я сбилась с шага.

— Отец, что это значит?

Некромант обернулся, недовольно посмотрел на меня и поджал губы:

— Карнеро не хочет мирно вернуть мое.

Не удивил. Чтобы Стах и быстро сдался? Ни за что! Мой волчок будет биться до последнего. Я кивнула в сторону детей:

— А они причем?

— Волки хотят войну — они ее получат.

Вой волчат бил по ушам. И не только мне.

— Заткнулись, щенки! — мимо клетки прошел Алоиз Саламан, и что-то такое было в его взгляде.

— Ты убьешь их.

Это не было вопросом, скорее догадка. Отец даже не спорил, плотоядно посмотрел на детей:

— Это будет хорошим уроком всем зверям, кто здесь главный.

Но я была не согласна. С сомнением уставилась на некроманта:

— Ты знаешь, кто их отцы? Представляешь, сколько шума наделает убийство этих волчат?

Клетис и Алоиз переглянулись и одинаково гадко заулыбались.

— Стае Черных послан ультиматум: или они отказываются от всяких притязаний на эти земли и до полуночи приносят нам заверенное нотариусом мировое соглашение, или смерть щенков.

— А если волки согласятся?

— Вряд ли успеют, — самоуверенно заявил Алоиз и тут же замолчал под осуждающим взглядом отца.

Я выпрямилась, подперев бока руками. Что затеяли некры, пока я моталась по королевству, путая следы Анетточки?

— Что значит «вряд ли успеют»?

Смотрела на отца, и Клетис Кхана спросил меня:

— Как называется это место, дочь?

— Навад-ан-Саламин, что значит «Утраченное зеркало богов».

Кхана насмешливо выгнул бровь:

— Скажи ты это зверям, они бы вряд ли поняли, о чем речь, — и пояснил: — Миадоу — так называется эта деревня у волков. А мы будем ждать их в Миаду, крохотном городке на севере нашей империи, — от улыбки некроманта по коже побежали мурашки. — Подумать только! Нет одной буквы в названии — и ты уже бежишь совсем в другую сторону.

— И что ты скажешь волкам?

— Ничего. Договор написан магическими чернилами. К этому времени их сила обнулится волчьей кровью и лишняя буква исчезнет… Кстати, нам пора. Ты с нами?

Я молча наблюдала, как отец «прокалывает» пространство, как другие маги перемещают клетку через вибрирующее марево, и шагнула следом. Мы оказались не в самом городе, а в большом заснеженном поле, с одной стороны окаймленном редкой полосой деревьев. Миаду тысячами огней переливался в паре километров от нас: небо над ним было не сине-черным, а сине-золотым.

Рядом суетливо пробежали двое некров-отступников, постоянно оглядываясь назад. Не удержалась и я. По моей спине пробежал холодок, когда увидела жертвенный камень.

— Вы с самого начала знали, что не вернете детей, — в упор посмотрела на мужчин.

Отец фыркнул:

— Отказаться от такой добычи?

Алоиз Саламан добил:

— А из шкурки старшей девчонки сошьем тебе муфту.

— Муфту? — я потерянно глянула на девочку-подростка в клетке.

— Черную, — кивнул мой жених, улыбаясь. — Говорят, зима в этом году будет суровая. Не хочу, чтобы ты обморозила пальчики.

Они с отцом пошли к алтарю, а я осталась, не в силах отвести глаз от детей, обреченных на долгую, мучительную смерть. Самая младшая, пятилетняя Отиль заметила меня. В глазах этого ребенка был страх и понимание, что ее ждет. Девочка глухо то ли выдохнула, то ли простонала и прижалась к сестре.

Наверное, именно тогда я все решила для себя. С бешенно бьющимся сердцем подошла к клетке и взмахом руки открыла магический замок:

— Выходите!

Дети дернулись, неуверенно переглянулись и вышли следом за самой старшей — Сабиной Санторо. Шестнадцатилетняя девочка с опаской смотрела на меня. Я криво усмехнулась:

— Убежать вы не сможете да и некуда.

— И что теперь? — Сабина храбрилась, но дрожащий голос выдавал ее страх.

— Звони отцу, — я протянула гилайон. — Скажи, где вас искать.

Нас заметили.

— Люция, нет! Что ты делаешь?

Я даже не обернулась, по-прежнему смотрела на девочку:

— …И вызови Контроль: я уже не успею.

Топот ног, сдавленная брань: к нам бежали некры во главе с отцом. Я торопливо проговорила заклинание, стараясь не сбиться:

— Sirelesto ey folositse litsobosti tse eketsexili!

Волчат заволокло туманом, который в ту же минуту уплотнился, превращаясь в защитный купол. Алоиз, а следом и другие отступники швырнули огневики, но они отскакивали и развеивались тонкой струйкой дыма. Я со смешком отступила в сторону, наблюдая за происходящим. Дети визжали от страха, глядя широко распахнутыми глазами на вибрирующий от ударов щит. Отец, как и я, замер поодаль. Он ничего не делал: знал, что купол непробиваемый. Клетис Кхана смотрел на меня, а я на него. Краем уха услышала Сабину.

— … Папа? Папа, мы здесь! В Миаду! Вас обманули!.. Что? … Гилайон Анетта дала. Да, та самая. Только она сейчас выглядит по-другому, но я по запаху узнала и глазам… Она сказала позвонить тебе и в контроль какой-то, а я не знаю как…

Вот Тьма! Я едва не пропустила удар, направленный на меня. Кто это такой смелый? Амато Мартонелл?!

— … Она защищает нас!

Заклинания полетели в разные стороны. Дети пищали. Амато взвыл, хватаясь за живот. Так тебе и надо, увалень!

— … Папа, у них туман вместо лиц. И у Анетты тоже лицо пропало… Они отступники? Да?

Последнее, что услышала, было:

— Их все больше и больше… Я боюсь!

Потом стало не до волчат. Клетис Кхана коротко велел:

— Всем стоп! — повернулся ко мне. — Откуда у тебя это заклинание? Оно…

И некромант замолчал, недоговорив. По глазам отца я поняла: он обо всем догадался. Он знает, что я нашла ту тетрадь!..

Кивком подтвердила его мысли.

— Ты хорошо учил меня, отец! — я натянуто улыбнулась, готовясь к обороне.

Мне бы только продержаться до прихода Контроля!

Вспомнила про детей, уже будучи в эпицентре боя отступников с прибывшими магами из Департамента контроля империи. Черные мундиры мелькали рядом, занятые нападающими умертвиями. Я призвала рачетсов. Псы послушно замерли рядом, жадно зыркая по сторонам и желая вновь ринуться в гущу кровопролития.

— Волки уже здесь?

— Нет.

— Значит, бегом к волчатам и охранять до прихода стаи.

Призраки были недовольны, но ослушаться не посмели. Посмотрела им вслед — и чуть не осталась без головы. Резко отклонилась в сторону, падая на одно колено.

Женишок? Ах ты, гад!

Алоиз едва заметно споткнулся, когда я развернула гумхард — плеть силы, у которой от настоящей было только название да рукоять. Никаких веревок, никаких кожаных косичек — лишь чистая, извивающаяся змеей энергия. А еще это мое любимое оружие! Некромант достал и развернул свою плеть. Золотые нити извивались, сплетались, соединялись и также легко расслаивались вновь. Воздух рядом зазвенел, когда мерцающая плеть пролетела в сантиметрах пяти от моей головы. Саламан хорошо владел гумхардами, как и я: у нас был один учитель. Несколько витков над головой, чтобы придать плети силу и скорость, — удар! Успела отпрыгнуть назад. Алоиз меня пожалел: бил по ногам, чтобы потом повалить на землю и обездвижить. А я не жалела… Некромант взвыл, хватаясь за лицо. Я целилась по глазам, я попала. Когда маг опустил окровавленные руки, на его лицо нельзя было смотреть без содрогания. Да и чего теперь смотреть?! Взмах гумхарда — и тело Саламана было обвито золотыми нитями. Мужчина взвыл от обжигающей боли. Рывок — и куски рваной плоти разлетелись по земле.

Гневный рев отца я услышала с другого конца поля. Клетис Кхана отошел далеко от нас, круша имперских контролеров, он был уверен, что Алоиз со мной справится. Недооценил! Я улыбнулась, поворачиваясь к взбешенному магу. Почувствовал смерть преемника? Неудивительно, учитывая количество своей крови, влитой в Саламана!

Я понимала, что прерванный ранее бой с отцом следует завершить, и направилась в его сторону. Вокруг летали заклинания, хрипели раненые, ползли полуистлевшие трупы. Поднятые отступниками умертвия бросались на бойцов Контроля. Слышались крики, проклятия, хруст костей. А я видела лишь одинокую фигуру в черном, с дымкой, скрывающей лицо (жуткое ощущение, словно человек без головы), и непроизвольно ускорила шаг. Клетис Кхана пошел мне навстречу, а вскоре мы уже бежали, подгоняемые адреналином и ненавистью.

Краем глаза заметила появившихся волков. Они ринулись в бой с ходу, опрокидывая умертвия навзничь и отрывая им головы. Ко мне наперерез несся черный волк с оскаленной пастью.

Куда ты лезешь, зверь?! Это не твой бой!..

Волк прыгнул. И я тоже. Взлетев на пару метров, пронеслась над оборотнем и побежала дальше. Злой рык вдогонку.

Скажи спасибо, пес: ведь могла не просто перепрыгнуть, а переломать тебе хребет!..

И вот, когда нас с отцом разделяло метров десять, он бросил «Молот Нокса». Проклятье! Я успела выставить щит, но он не помог. Невероятная сила отнесла меня метров на пятьдесят, прежде чем я успела выкрикнуть контрзаклинание:

— Gikan sa!

«Молот Нокса» развеялся в воздухе, и я смогла нормально вдохнуть. Торопливо отыскала глазами отца: Клетис ворожил. Когда я поняла, что он собирается сделать, — грубо выругалась. Из земли вылезал гоблин, вернее мертвый гоблин — умертвие высшего порядка. Без моей нежити тут не обойтись.

— Реранг! Тосанг!

Рачетсы предвкушающе взвизгнули, выныривая из подпространства.

— Развлекайтесь, девочки!

Пока мои псы отвлекали умертвие, я пошла дальше. Кто-то, вскинув руки, бросился ко мне. Гумхард был наготове, и едва я заметила дымку вместо лица, ударила. Оседающее тело с печатью смерти осталось за моей спиной. Спустя пару секунд уже другой отступник шагнул в нашу сторону, но и он не успел ничего сделать. Отец молча наблюдал за тем, как я сжала кулак, останавливая чужое сердце, равнодушно проследил за падающим трупом и перевел спокойный взгляд на меня. Между нами оставалось метров пять, не больше.

Клетис грустно улыбнулся:

— Зря ты это сделала.

Я пожала плечами:

— Возможно.

И ударила плетью наотмашь…

Магический резерв стремительно пустел. Накатила дикая усталость. Раненый бок ныл все отчетливее. Проклятие, «пойманное» мною, уже начинало действовать: дышать становилось все труднее. Я слышала громкое дыхание отца: он был совсем рядом. Плети стали бесполезны. Появился тридент — оружие ближнего боя, похожее на согнутый трезубец, но куда опаснее. Помимо острых лезвий и зазубрин на зубцах, был еще магический заряд. Мы кружили по выжженной, черной земле и обменивались короткими ударами, словно примериваясь к силам соперника. Потом одиночные удары заменили серии. Запел свою кровавую песню металл. Между сталкивающимися разрядами проскакивали небольшие молнии. Мои руки дрожали от напряжения. Это, пожалуй, самое трудное во владении тридентом: удержать оружие во время магического удара. Звон, треск и наше сбившееся дыхание. Металл начал нагреваться, реагируя на нежить. Да уж, чего-чего, а нежити этим вечером хватало: умертвия, не чувствуя боли, страха, подчиняясь только приказам своих хозяев-некромантов, безостановочно бросались на боевых магов из Департамента. Заклинания превращали их в пыль, мечи кромсали на части. Но иногда нежити удавалось прорваться. Я услышала предсмертный крик несчастного, разорванного заживо. А на меня вдруг бросился черный волк. Какого котса?! Ушла в сторону от оскаленной пасти и ударила зверя металлической рукоятью тридента. Болезненный визг в ответ. Я едва-едва успела поднырнуть под опасные зубцы отцовского оружия. Краем глаза заметила, как, встряхиваясь, поднимается оборотень. А потом увидела отца, приготовившегося к решающему удару. Сбоку угрожающе зарычал волк, тоже готовясь к броску… Я смогу отбиться только от одного: или зверя, или отца. Кто опаснее?! Кто страшнее?!. Предвечная Тьма!!! Да пошло оно все!!!

Я прицельно метнула тридент в Клетиса Кхану. Одновременно с броском острая боль обожгла шею и плечо. Громкий крик сменился стоном. Не сразу сообразила, что кричала я. Волк тут же отскочил, и за ним я увидела шатающегося некроманта. Значит, попала! Не удержалась от счастливой и, наверное, в этот момент ненормальной, глупой улыбки. Шансов у отца не было: мой тридент делался под заказ, и вдобавок ко всему зубцы были пропитаны ядом дагханы — самой ядовитой змеи в мире.

С разодранным горлом, захлебываясь собственной кровью, я вошла в Грани.

Глава 8

Грани — это Грани. Там нет времени. Там нет того, что кажется нам незыблемым и вечным: верх-низ, тепло-холодно, весело-грустно… Все эти понятия теряют смысл. Ходить вниз головой было даже интересно… Хотя может и не вниз головой, кто знает? Это же Грани. Я знала, что не одна здесь, и в тоже время никого не видела. На зов никто не отозвался, даже рачетсы. А ведь это их дом!

Вначале, когда сознание вернулось, я слышала невнятный шепот, но не разобрала чей. Грани слоились, шелестели, словно листы бумаги, когда их пропускаешь через пальцы, чтобы пересчитать.

Я не ощущала тела, наверное, потому что оно умерло. Но инстинкты сохранились: подошла к мутно-белой стене, неуверенно коснулась. Она была не твердой и не газообразной — что-то среднее. Одни стены пропускали в себя мои пальцы, другие — нет, я не чувствовала никакого сопротивления, но рука оставалась на прежнем месте.

Когда кто-то или что-то схватило мою ладонь и рвануло на себя, я даже испугаться не успела. Голова прошла сквозь туман — и я заорала как резаная. Жуткая окровавленная морда без кожи, с бешенно вращающимися глазными яблоками! Я вырвала руку из этого живого месива и отпрянула. С размаху грохнулась на пол. Боли не было. Да я, наверное, и не обратила бы на нее внимания, вытирая руку от красной слизи… Мои движения затормозились, пока мозг пытался найти объяснение происходящему. Я стирала слизь кусками того самого тумана, из которого здесь состояло все. Грязно-розовые сгустки падали вниз и тут же впитывались в пол со странным чавкающим звуком. Как-то стало не по себе, я медленно поднялась с колен и, пятясь, пошла прочь. Оказалась в очередной ячейке Граней. Никого. И кто-то рядом. Кто? Кто-то, как и я, потерявший смертную оболочку?..

Я бродила по этим ячейкам, камерам, клеткам, капсулам — не знаю, как еще их можно назвать — уже больше недели. Я не встретила ни одной души. Я не хотела есть, я не хотела пить, не было никаких желаний. В один из дней просто пролежала на полу… или на потолке, тут же не разберешь. Ничего не изменилось. Это «ничего» стало давить. Поднявшись на ноги, упрямо пошла вперед. Я шла, шла, шла… и снова шла, шла… Переходила из клетки в клетку. Даже появились мысли, что я хожу по кругу. Ноги гудели. Иногда мне казалось, что за полупрозрачными стенами кто-то стоит и смотрит на меня. Я подбегала — никого. И снова шла, шла… Одни ячейки меня пропускали, другие — нет. Интересно почему? В конце концов, мне стало казаться, что я брожу здесь уже месяцами.

Села на пол, опираясь на туманную стену очередной клетки. Нет, я не устала, просто надоело. Почувствовала подкрадывающееся отчаяние. Задрав голову вверх, закричала:

— Эй! Здесь кто-нибудь есть?!

Отозвалось только эхо:

— …Есть…

— …Есть…

Я тяжело вздохнула и устало опустила голову.

Какое-то время ничего не происходило: ни звуков, ни шорохов, а потом… Сквозь стену я увидела силуэт. Отец! В том, что это именно он, не сомневалась ни секунды. Силуэт медленно приближался к стене, вот уже заметны очертания глаз, рта… Еще миг — и мы встретимся лицом к лицу, но неожиданно Клетис Кхана замер. Я видела, как он пытается преодолеть туман и не может. Удар — и стена завибрировала. А Кхана вновь пытался пройти ко мне, он водил скрюченными пальцами по туману, разрывая его. Я видела, как истончается преграда, и коготки животного страха царапнули по спине. Кхана пришел за своим убийцей! За мной! В ужасе побежала прочь. Я бежала и бежала, а добежать до стены не могла. Как? Здесь длина метров семь-восемь! В отчаянии прыгнула.

Новая клетка. Я стояла и злилась на себя: чего орала? Забыла, куда попала?.. Краем уха различила тихое шуршание. Сглотнула, глядя на кусочки мертвой плоти, которые ползли друг к другу, складываясь вместе, как детский конструктор. Вот уже видна… мужская рука. Тьма! Это что?!.. Алоиз Саламан?! Я попятилась, но до стены не дошла: пол вдруг перестал быть твердым, и я провалилась по колено. Стала выкарабкиваться, а «конструктор» продолжал собираться. Уже видны грудь, и рука, и шея. Я увязла в тумане, словно в болоте. Обрубок моего жениха медленно полз ко мне, еще немного — и посиневшие пальцы дотянутся до моего лица. Я с визгом нырнула в туман, проваливаясь в новую ячейку.

Что будет здесь? Медленно поднялась на ноги, оглядываясь по сторонам. Ничего. А когда, закончив осмотр, перевела дух и собиралась шагнуть вперед, потрясенно замерла. Прямо передо мной лежала мертвая девушка. А рядом на коленях раскачивалась чья-то сгорбленная фигура. Из тумана выступил силуэт в знакомой черной мантии. Я открыла рот, наблюдая за происходящим. Потому что это все была Я!!! Это МОЁ тело лежало на земле. Это Я сидела рядом и смотрела на себя странным застывшим взглядом. Это Я в мантии некроманта готовилась к обряду.

Сгорбленная фигура подняла на меня осуждающий взгляд:

— Ты опять прогуляла лекцию магистра Тавага?

Я нервно дернулась, вспоминая старого преподавателя, которого терпеть не могла во времена учебы. И это было взаимно. Он достал меня так, что я чуть не бросила Академию. А потом придумала, как отомстить… Подставить старика, который славился своей принципиальностью, было не так трудно, как может показаться на первый взгляд. Я всего лишь хотела, чтобы магистр отстал от меня, а он ушел из Академии и через полгода умер.

— Я отработала, — жалко проблеяла я, опуская голову под грузом вины.

— Зачем ты убила Гендра Сихха? Он тебе ничего не сделал, — я-некромант обвиняюще посмотрела на меня.

— Сихх отравил престарелую мать ради наследства и меня собирался убить, чтобы не выдала его тайну, — стала оправдываться я.

— Его мать тяжело болела. Он пытался найти лекарство!

— Ему надоело ждать ее смерти!

— А за что ты убила отца? — мой посиневший труп на полу открыл глаза.

— Иначе он убил бы меня!

— Какая возмутительная ложь! Это неправда! — закричали все трое. — Это твой отец. Он всегда любил тебя!

Заболели уши. Мозг взрывался от их воплей. Я трясла головой, словно пыталась разогнать полчище мошек, пока не наткнулась на стену. Почему-то ждала, что она затвердеет и не пропустит меня, — нет, туман мягко обнял за плечи и потянул в новую ячейку. Я замерла, прислушиваясь, оглядываясь и пытаясь отдышаться. Оказалось, что некоторые чувства вернулись ко мне. Вина. Раскаяние. Сожаление. Я уже сама сомневалась: правильно ли сделала, что убила Алоиза и отца. Может, стоило попытаться убедить их отпустить волчат? Вдруг убедила бы?! Что это вообще были за психоячейки? Муки совести? Количество вопросов росло, а ответов не было.

…Не знаю, сколько я уже здесь, сколько ячеек обошла. Они все похожи и не похожи. В этой, например, мои ноги словно увязли в песке, пока прошла к другой стене — устала как собака. Где же мои рачетсы?!

Новая ячейка. Здесь пол гладкий и блестящий, как зеркало. Мои шаги звонким эхом отражались от Граней.

— Dxomn! — выкрикнула я заклинание призыва призрачных псов, не особо надеясь на успех.

А потом услышала лай. Мои девочки! Я запрыгала от радости. Наконец-то!

— Тосанг?! Ко мне! Реранг, иди сюда!

Рачетсы влетели в ячейку, радостно виляя короткими хвостами. Как же мне их не хватало! Обнимала костлявые бока своих слуг, жмурясь от счастья. Впервые спокойно легла отдохнуть, умостившись под боком у Реранг. Немного погодя спросила:

— Что теперь?

Рачетсы молчали. Задрав голову, посмотрела на Тосанг:

— Я не видела Проводников. Почему? Они же должны встречать души?

Та недовольно рыкнула, но ответила:

— Вы застряли между Гранями и миром живых.

— То есть, я не умерла?

— Ваша жизнь висит на волоске, — пояснила Реранг.

— И как быть?

Призраки промолчали. Да, есть темы, запретные для жителей Граней.

Я впервые заснула здесь, доверившись своим псам, но проснулась одна. Стала думать. Может, мне самой надо решить: жить или умереть? А я не знала, чего хочу. Я столько лет жила одной целью, что теперь, добившись ее, не понимала, что делать дальше. Сидела в центре нынешнего пристанища и вспоминала свою жизнь. День и ночь. Свет и Тьма — в моей короткой судьбе они сплелись неразрывно. Я привыкла считать себя Темной. Ведь я некромант-отступник, хоть и не принесла ни одной человеческой жертвы. Тьма закрывала мое лицо снаружи, а внутри ее не было: я не пускала. Но и Светлой меня не назовешь из-за некромантского дара. К тому же в моей недолгой жизни были поступки, которыми вряд ли можно гордиться. Вспомнить хотя бы психоячейки… Ладно, а если я хочу вернуться? Где здесь выход? Как выбраться из Граней? Я неуверенно посмотрела по сторонам и наугад шагнула к одной из стен. Никакого выхода. Лишь новая ячейка.

Блуждать по Граням вскоре прискучило. Рачетсы больше не появлялись. Спала одна. Одной плохо. Даже здесь, в Гранях, мое одиночество имело тот же гнилой привкус потерянности, что и в мире живых. Меня никогда не теряли, но отчего-то я хорошо представляла каково это, когда ты потерялся, а тебя никто не ищет. И ты боишься, что тебя не найдут, не потому что не смогут, а потому что не захотят искать.

Прислонившись к туману, я переживала, мучилась. Но потом уловила какой-то странный гул и прислушалась. Сначала едва различимые звуки постепенно яснели, обретая четкость, форму, смысл…

— … А потом по этой пленке такие черточки красные побежали… — распинался звонкий мальчишеский голосок.

— Руны, — подсказал другой, девичий голос.

— А дядька как закричит: «Это купол Мораны!» А Анетта такая…

— Не Анетта, а Люция, — поправила девочка.

— А Люция говорит: «Знаю. Его не снимет никто, кроме меня», — продолжал рассказ Марк Санторо. — А ее отец: «Но ты кое-что забыла. Купол Мораны развеется после смерти создателя». А Анетта…

— Не Анетта, а Люция, — в который раз поправила брата Сабина.

— А Люция спрашивает: «Ты убьешь меня, отец?» А он: «Придется», — в голосе Марка проскользнуло отчаяние, быстро сменившееся восхищением: — И она руками — раз!.. И тут черепа зеленые как бросятся друг на друга! Анетта с отцом…

— Люция, — терпению Сабины можно было позавидовать.

— …Люция с отцом по воздуху побежали и исчезли в зеленой воронке! Круть!!! А в нас начали заклинания швырять!.. Тыдыщ! Тыдыщ! А куполу хоть бы что! Те дядьки так злились. А потом прибежали две такие здоровые черные собаки из костей, зарычали на магов — и все убежали. А собаки сели рядом и… все-е-е.

Действительно, все. Голова раскалывалась. Болела спина и шея. Еще невыносимо ныла грудь, словно были сломаны все ребра. Потрогала — а тела нет!

И вновь здравствуйте, Грани!

Никуда больше ходить не хотелось. Легла, свернувшись клубочком…

— …Очнись!.. Открывай глаза!

Душащая, выдирающая нутро боль. Каждый вдох — пытка.

— Больно!

— Скоро пройдет. Пей!

Я жадно глотнула воду и поперхнулась от спазмов в грудной клетке.

— Это остатки проклятия, которое попало в тебя. Потерпи немного, скоро…

Голос растворился в темноте — и снова Грани. Меня еще несколько раз выдергивал из них тот же голос. Последнее, что помню, далекий жалобный вой моих рачетсов.

И я открыла глаза. Серый потолок. Запахи крови и смерти. Пересохшее горло. Чья-то размытая фигура. Не разглядела сразу, потом узнала:

— Герв Санторо?

Оборотень нахмурился и исчез. Появился другой:

— Очнулась?

Стаха Карнеро я не могла не узнать.

— Наверное… Сколько я провалялась?

— Часа три.

— Сколько? — не поверила я.

По моим ощущениям прошло около месяца!.. Грани! В них время закручивается в причудливые узоры: и день может тянуться год, а столетие пролетит за минуту.

Мужчина замер в шаге от кровати, на которой я лежала:

— Рассуждать здраво способна?

— Мне проклятие в грудь прилетело, а не в голову.

Карнеро перекосило:

— У меня две новости.

— Начни с хорошей.

— Они обе плохие, — разочаровал Стах. — Первая: ты теперь оборотень.

Что?.. Как?.. Почему?..

Но вслух смогла выдать только:

— Вот как?

— Укушенный, — уточнил волк.

— Вот как? — в этот раз получилось совсем жалобно. — Кто меня укусил?

— Я, — Карнеро сунул руки в карманы. — Извини, не признал в мелкой, худосочной девчонке в призрачной маске шикарную блондинку Анетточку.

Я скривилась: шутник! Нашел время!

— Какая вторая новость?

— Здесь везде Контроль шастает, добивает нежить и ищет твоих сбежавших подельничков.

— И?..

— Они скоро будут здесь. Решай: или ты сдаешься, и тебя казнят как некроманта-отступника. Или ты признаешь меня своим альфой, и твоя защита становится моей задачей.

Я задумалась:

— Что ты недоговариваешь?

Волк не стал ничего скрывать:

— Ты входишь в мою стаю на правах омеги.

Я знала, что в стае оборотней существует строгая иерархия. Есть альфа — самый сильный зверь, два или три беты — вторые по силе, основная часть — гаммы. И были омеги — волки, по каким-либо причинам ставшие изгоями: или нарушившие законы, или прибившиеся из других стай. Ими помыкали все. На них смотрели как на неодушевленные предметы. В доме Карнеро служили двое таких: Нилс Буш и Тира Фиртель. Я помнила, как Эмерик Галич по вечерам приказывал маленькой худенькой волчице следовать за ним, и она покорно шла, потому что омега не могла сказать «нет», не имела права отказать тому, кто выше по рангу.

— То есть никаких прав? — нервно хохотнула и тут же зашипела от боли в груди.

— Решай!

Наверное, я трусиха, потому что выбрала жизнь волчицы, жизнь оборотня — того, кого недавно даже не считала ровней себе.

Я выбрала ЖИЗНЬ. Я всегда ее выбирала.

Глава 9

— Ваше полное имя?

Сотрудник Департамента Контроля был изрядно потрепан и сильно уставший, неопределенного цвета волосы сбились в грязные космы, тонкое лицо в саже и пыли. Мундир в некоторых местах подпален и порван. Да уж! Досталось сегодня всем. Мое молчание затянулось, и мужчина оторвал взгляд от бумаг. А глаза у него красивые: синие, с густыми ресницами…

— Назовите ваше полное имя!

— Люция-Анна-Гаруш-Кабира Кхана си Эррера.

Мужчина напрягся. Знает, кто перед ним. Потом начал быстро писать.

— Это все твое имя? — не выдержал Герв.

— Полное, — пояснила я, — домашние зовут меня Люция.

Но кое-кому было не до смеха. Кто знал, что больше двух имен получали маги, владеющие несколькими стихиями или дарами.

— Сколько? И какие?

— Три: Вода, Металл, Смерть.

Малость ошеломленный взгляд. Потом новый вопрос:

— Клетис Иадор Кхана си Эррера?..

— Мой отец.

— ВЫ убили его?

— Да.

— Почему?

— Иначе он убил бы меня.

— За что?

Я опустила голову. Контролер вздохнул:

— Леди Кхана, я должен арестовать вас.

— Невозможно, — вмешался Стах Карнеро. — Эта женщина — укушенный оборотень. Как ее альфа я категорически возражаю против ареста.

— Она еще человек! — возразил маг.

— Осталось несколько часов, и трансформация полностью завершится.

— Вот тогда и поговорим, — безапелляционно заявил военный, и в лечебную палату вошли бойцы Департамента.

Меня забрали в полицейское отделение города Миаду. Я сидела в одиночной камере. Вернее лежала. Грудь после проклятия Клетиса Кханы болела не переставая. Рядом с узкой койкой стоял тазик, в который я то и дело сплевывала черные сгустки крови.

Мысли кружились в голове, словно рой пчел. Итак, что мы имеем? Мертвого отца-отступника — раз, мертвого жениха-отступника — два. И я, не мертвая, но тоже отступница — три. Фиговый расклад! А еще я оборотень. Это сразу и четыре, и пять, и шесть. Потому что для магов империи зверолюди — вообще существа второго сорта. Если Карнеро не поможет, меня ждет только одно — смерть. Это он точно заметил. Выкрутиться не удастся: половина боевых магов Департамента видела меня в маске отступника. Остается надеяться на показания волчат: я же им помогла!

В замке заскрежетал ключ. Я торопливо села, поправляя одежду. В камеру вошел тот самый мужчина, который арестовал меня:

— Как вы себя чувствуете? — он задержал взгляд на тазике.

— Спасибо, хорошо. С кем имею честь разговаривать?

— Мадж (военное звание — Прим. авт.) Имрус Зарев.

— Мое имя вам уже известно. Жаль, что нам довелось познакомиться при таких неприятных обстоятельствах, — вежливо улыбнулась.

— Мне тоже, — контролер улыбнулся в ответ и подошел к зарешеченному окну. — Вы знали, что Клетис Кхана возглавляет отступников?

Я сморщилась, отводя взгляд:

— Догадывалась.

— Как давно вы приняли Тьму? — вдруг спросил боевой маг.

— Год назад была представлена ей.

— Всего?

В ответ на его удивление пожала плечами:

— Я не особо хотела этого, но моим мнением никто не интересовался.

— То есть обряд Погружения вы не проходили?

— Нет, — я с надеждой посмотрела на мужчину. — Только Представление Тьме и Посвящение.

Он поморщился:

— Плохо!

Я нервно засмеялась:

— Мадж Зарев, я — наследница рода Кхан. Я поступаю так, как велит семья. Мое Посвящение Тьме было вопросом времени. Я и так протянула куда больше, чем сама надеялась.

Маг спокойно выслушал эмоциональную тираду.

— Почему вы убили отца?

Неопределенно повела плечом и заговорила о другом:

— Я помогла детям, не позволив принести их в жертву. Вы догадываетесь, сколько магсилы принесли бы пять волчат на алтаре?

Зарев нахмурился:

— Хватило бы, чтобы сровнять горы Байани с землей.

— Точно.

— И за это ваш отец хотел вас убить? — предположил военный.

Я неуверенно пожала плечами:

— Не думаю, что убить, но наказал бы так, что смерть показалась бы мне счастьем.

Имрус Зарев помолчал, внимательно разглядывая меня.

— Я говорил с волчатами… Они рассказали, что это вы дали гилайон и велели вызвать нас. Почему?

Я отвела глаза.

— …Не знаю, почему вы переметнулись на другую сторону, Люция, — маг вдруг заговорил тихо, доверительно, как с давней знакомой. — Но благодаря вам, мы практически полностью уничтожили отступников империи. А вы убили их главаря.

Скептически посмотрела на него:

— Вы серьезно думаете, что все отступники уничтожены?.. Тогда рано радуетесь, Имрус. Уж поверьте мне.

Я зашлась кровавым кашлем, и мужчина пошел за тюремным лекарем. Но вернулся он не с лекарем, а с Карнеро и еще двумя незнакомыми волками. Камеру открыл полицейский, пока в коридоре маг ругался с оборотнями. Я привстала, прислушиваясь к словам. Мадж Зарев был зол:

— Леди Кхана — подданная империи Санос. И судить ее будут по нашим законам.

Один из оборотней холодно заметил:

— Мадж Зарев, на основании Положения, подписанного главами восьми государств, в том числе и императором Сарфоломеем, смертный, укушенный оборотнем и прошедший трансформацию, не является более человеком и попадает под юрисдикцию законов местной стаи.

— Она еще не оборотень! — упирался маг.

Другой незнакомец протянул ему лист с распечаткой:

— Это результаты анализа крови. 90 %, что перед нами Черная волчица.

Я догадалась, кто это: поверенные Стаха Карнеро. Первый адвокат подошел ко мне:

— Люция Кхана, вы в прошлом сильный маг и присутствие трех волков не помешало бы вам продемонстрировать небольшое колдовство. Попробуйте!

Я попробовала (честно говоря, самой было интересно: получится или нет?) и пораженно смотрела на собственные руки. Сколько ни старалась — с них не сорвалось даже крохотной искорки магии. Растерянно посмотрела на незнакомца. Тот ободряюще улыбнулся мне:

— Вы оборотень, ваша кровь блокирует магию, — и повернулся к Зареву. — Мадж, у вас еще есть сомнения?

Контролер сокрушенно качнул головой, отворачиваясь.

Выходила из тюремной камеры с опаской, не зная, чего ожидать от оборотней, окруживших меня. Пытливо глянула на Стаха, но лайдир не заметил мой взгляд или сделал вид. Я шла по коридору, а мимо проводили пойманных отступников. Если бы взгляды могли убивать, я была бы уже мертва. Мы вышли из городской тюрьмы и сели в автолет. Адвокаты, попрощавшись с альфой, улетели в южном направлении, а мы собирались, как я понимаю, в Денту. Пересиливая боль, посмотрела на разом посуровевшего Карнеро:

— Стах, мне нужно домой.

— Еще чего! — довольно грубо ответил волк.

— Мне нужно в лабораторию отца. Как только в империи узнают о его смерти и о моем аресте, в замок ринутся все кому не лень. А там очень опасные вещи. Их надо уничтожить.

— Доказательства вины? — ехидно поинтересовался Санторо с водительского места.

Я начала злиться.

— Какие доказательства, Герв? Меня весь боевой состав Департамента видел на поле в маске отступника. Заявись сюда Светлый архимаг — мне это уже не поможет! — посмотрела на Стаха. — Нельзя, чтобы записи Клетиса Кханы попали в руки отступников. Да и вообще в любые другие! Где гарантия, что в Департаменте их уничтожат? А если захотят сохранить в Архиве? При большом желании туда можно попасть! — перехватила внимательный взгляд. — Ты не представляешь, какие страшные вещи делал мой отец просто ради научного интереса. Если хотя бы часть его разработок попадет в руки последователей, мало никому не покажется. Или ты тоже, как Имрус Зарев, наивно полагаешь, что все маги-отступники собрались сегодня у стен Миаду?

— Тебе видней.

— Вот именно! — я прищелкнула пальцами. — Поверь, они везде. В императорской свите, в Департаменте контроля, в каждой мало-мальски значимой госструктуре.

— Уверена?

— Я — да. А ты уверен в Контроле?

И Карнеро решился.

— Хорошо, но я иду с тобой.

Облегченно выдохнула:

— Да на здоровье! Можешь еще и бет своих взять: помогать будут.

Не было времени лететь через пол-империи. В первый момент я по привычке начала плести заклинание Иглы, чтобы проколоть пространство, но волки остановили меня, напомнив про мою новую немагическую сущность. Маюров принес портальную рамку. Я спокойно вошла в слепящее марево, не сразу сообразив, почему напряглись оборотни. Только потом вспомнила про менсах, удерживающий магию. Да, для нас… Точнее для всех рас, кроме зверолюдей, любые портальные рамки совершенно безобидны. А вот если оборотень воспользуется поврежденной рамкой, то… смерть, мгновенная и окончательная.

Мы вышли в метрах ста от замка. Он возвышался на холме и был заметен издалека, старый, древний, построенный в начале Второй эпохи. Я тоскливо смотрела на вековые камни, хранившие род Кхан не одно столетие, понимала, что уже нескоро попаду сюда вновь. Шла по дороге, вымощенной гранитными плитками, как никогда остро ощущая, какие они твердые, почти вечные, думая о том, сколько ног по ним прошло. А мои, возможно, ступают последний раз. Защита замка меня пропустила беспрепятственно, лишь на несколько секунд осветилась красноватыми всполохами. Но моя кровь осталась моею. Карнеро с бетами шаг замедлили, подозрительно разглядывая защитный Полог, но все-таки ступили на мост. Ворота с тихим скрипом сомкнулись за нами. И мне как-то сразу стало спокойнее и увереннее. Мы с волками быстро шагали по дорожке к замку. Краем глаза я видела, как лайдир задрал голову, разглядывая замковые башни. Не удержалась от улыбки, вспоминая с каким апломбом он расхваливал свой «дворец».

— Хм-м-м, — Карнеро повернулся ко мне. — Представляю, как ты тогда смеялась надо мной и моим домом!

Не поняла: я что, вслух говорила?

— Стах?

Но он ушел вперед, а рядом оказался Эмерик Галич:

— Оборотни умеют ментально общаться. Ты не знала?

«Твою мать!» — грубо выругалась, наплевав на воспитание. Я совсем забыла про чтение мыслей, подвластное зверолюдям. Да, был у них такой апгрейд, выражаясь современным языком. Это получается, они слышат все, что я думаю?!

— Да, — Галич кивнул. — Учись ставить ментальные щиты, девочка.

Еще оставалось метров пятьдесят до замка, и двери приветственно распахнулись. Звери словно споткнулись, не в силах скрыть потрясение, когда вместо живых слуг увидели умертвия.

— Юная госпожа! — дворецкий, служивший Кханам еще при жизни, склонился в поклоне. — Рад вашему возвращению!

— Привет, Лаки, — торопливо прошла внутрь и огляделась. — Защита в порядке?

— Цела.

Я удовлетворенно кивнула.

— Хорошо. Эти нелюди со мной.

— Да, госпожа.

Уверенно шагала по залам. Волки шли следом, и я кожей чувствовала, как им некомфортно, как давят их высоченные стены с узкими витражными окнами, как угнетают 24-рожковые люстры с хрустальными подвесками. Казалось, оборотни едва сдерживаются, чтобы не рвануть обратно. И лишь раз они проявили интерес к окружающему интерьеру. На одной из стен висел огромный, в человеческий рост, портрет. Мужчины переводили недоуменные взгляды с меня на женщину, изображенную на полотне. Я улыбнулась:

— Это моя мать!

Санторо тряхнул головой:

— Первородный!.. Словно одно лицо!

И мы пошли дальше, спустились в подземелье одной из башен. В дверях лаборатории я провела запястьем по острому выступу. На коже набухли кровавые капли и тут же впитались в металлическую пластинку, по которой побежали руны, считывая информацию о владельце крови, то есть обо мне. Защита лаборатории «думала» дольше, но все-таки открыла замок. Я повернулась к напрягшимся мужчинам:

— Там много того, что может шокировать. Но давайте сейчас обойдемся без замечаний и вопросов. Очень вас прошу, делайте то, что я буду говорить. Времени мало.

… Хорошо, что предупредила их. Остатки тел (хотя кости принадлежали животным) настроения оборотням не добавили. Плевать! Я прошла к письменному столу, бросила куртку на кресло. Повернувшись к огромному камину, щелкнула пальцами:

— Maollo!

Ничего?! Повторила заклинание огня погромче, а потом вспомнила, кто я теперь.

— Проклятье! — и позвала. — Лаки!

Умертвие тут же оказалось рядом:

— Госпожа?

— Зажги огонь.

Пламя вспыхнуло, словно здороваясь со мной. При отце камин горел всегда, неважно, какая пора года была за окном. А сейчас камин горит, а Клетиса Кханы нет… и больше никогда не будет. Тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли. Умертвие стояло рядом, ожидая дальнейших приказаний.

— Лаки, ступай к воротам. Кто бы ни появился, тяни время.

— Да, госпожа!

В огонь полетели многолетние записи, дневники, схемы проклятий и заклинаний. Жалела? Не знаю. Не было времени об этом подумать. А пламя с неутолимым голодом заглатывало все новые и новые бумаги.

Небольшую черную тетрадь, исписанную мелким отцовским почерком, я бросила в камин сама. Стояла и смотрела, как скукоживаются, темнеют листы бумаги, как проваливаются огненными пятнами написанные слова и знаки, как исчезает главный кошмар моей жизни.

Рядом суетились оборотни, о чем-то тихо переговариваясь. Когда из огня выскочил Лаки, мужчины шарахнулись от камина в разные стороны.

— Госпожа Люция, у ворот контролер Департамента. Он настаивает на встрече, говорит чрезвычайно важно.

Я оглянулась. Работа кипела. Волки с азартом таскали к камину стопки листов и тетради. Понятно, что помогали не мне, а были рады возможности насолить некромантам, уничтожив, по сути, бесценные знания.

— Его имя Аким Двойрин, — добавил Лаки, услужливо заглядывая мне в лицо.

— Не слышала о таком. А вы?

Оборотни переглянулись и пожали плечами. Я нахмурилась:

— Что ж, отказать контролеру я не имею права. Пропусти.

Я бегом направилась в зал встречать визитера.

— Герв, за мной! — велел Стах, шагнув следом.

Едва я остановилась в центре гостиной, как появился Аким Двойрин, полноватый мужчина средних лет. Его лицо не было мне знакомо. Маг горестно вздохнул:

— Леди Кхана, я к вам с печальными новостями, — он запнулся, глядя за мою спину, где стояли оборотни.

Я даже не успела принять скорбный вид: Санторо толкнул меня на пол. Надо мной пролетела едва заметная дымка. Это что? Проклятие?.. Я действительно теряла магическое зрение, зато отлично видела, как Карнеро убивал Двойрина. Зрелище было жутким даже для некроманта, благо, что недолгим. Огромный черный волк просто перекусил человеку шею. На пол хлынула горячая кровь, я чувствовала ее тепло и приятный запах. Нахмурилась, путаясь в собственных ощущениях, и машинально протянула руку Санторо.

— Его не было в Миаду, — пояснил Герв, помогая мне подняться. — Он не знал, что это ты выдала отступников и убила отца.

— Скорее всего, здесь есть что-то, указывающее на его связь с преступниками, — Стах уже перекинулся в человека и хмуро посмотрел на лоскуты разорванной одежды. — Твой ходячий скелет может принести мне другие вещи?

Спустя пять минут Лаки уже стоял рядом со стопкой одежды в руках.

— Прошу!

Мы только-только успели вернуться в лабораторию, когда раздался вой защиты замка. Карнеро застегнул ремень и хмыкнул:

— А вот и настоящий Контроль. Оперативно работают.

— Лаки, впусти!

— Да, госпожа! — и добавил. — Гостиную уже убрали.

— …Стоять! Именем короны!

Я повернулась навстречу бойцам Департамента, торопливо швырнув в огонь еще несколько бумаг. И вдруг услышала в голове:

«Все сожгла?»

Не поняла!

«Ментальная связь, — напомнил Карнеро и повторил вопрос: — Ты успела сжечь эту некромантскую бредятину?»

Я недовольно поморщилась, но ответила:

«Самое опасное».

Двери с грохотом распахнулись.

— Какая неожиданная встреча! — перед нами замер мадж Зарев. — Стах Карнеро, укушенная волчица, в недавнем прошлом Кхана си Эррера, — мужчина зло зыркал на нас. — Не более часа назад с кровати встать не могла, а вот в родительский дом потянуло? Скрываем улики?

— Какие?..

Пока беты спорили с Заревым, мы с лайдиром Черных быстро переговаривались.

«Стах, надо будет вернуться сюда позже. Тайники проверить».

«Ты не сможешь».

«Почему?»

«Ты перерождаешься в волка. Уже повышается агрессивность. А будет еще хуже. Тебя придется на время изолировать от людей, чтобы не бросилась ни на кого».

«Дохлый котс!» — выругалась, опуская голову.

Накатил кашель. Я посмотрела на свою грязную рубашку со старыми и свежими пятнами крови. Под предлогом переодеться, покинула лабораторию. Шла по залам, прекрасно слыша шаги мага, посланного Заревым присматривать за мной. В дверях повернулась к мужчине:

— Давай ты проверишь мои покои и подождешь здесь, пока я приведу себя в порядок?

Он смутился, но в комнату вошел вместе со мной. Запустил следилки и, ничего не обнаружив, стал в приоткрытых дверях. Я взяла свежую одежду и направилась в ванную. Включила воду и вытащила из кармана гилайон, чтобы позвонить старому приятелю.

— Эрки?..

— …

— Ты уже в курсе?.. Да, Департамент в замке.

— …

— Разберусь. А к тебе есть дело: перерой бумаги отца. Сам знаешь: их никто не должен видеть. Лаки тебя пропустит. Только тебя!

— …

— Да, условия те же. Спасибо. Увидимся.

Выключила гилайон и спрятала его среди вещей, которые собрала в дорожную сумку. Торопливо стала раздеваться. Стоя под струями воды, я рассматривала почерневшую кожу. Смертельное проклятие черной кляксой расползалось по груди, забивая клетки, сосуды, альвеолы. Но я еще дышала: волчья кровь боролась с магией.

Не знаю, что волки сказали маджу, но когда я спустилась вниз, увидела всех за круглым столом в малом зале. И не только их. Рядом с Карнеро восседал Ян Грис и еще несколько оборотней, среди них узнала Ричарда Уолкера, Эвана Трейси (наверняка примчались спасать детей). Со стороны магов прибыл кене (генерал — Прим. авт.)) Хает и несколько некромантов, состоящих на службе Контроля. На этом экстренном заседании я присутствовала уже как оборотень, волчица Черной стаи.

Со вздохом села на свободное место между Стахом Карнеро и одним из контролеров. У меня было несколько минут передышки, пока оборотни и некроманты обменивались взаимными колкостями и упреками.

— …Вы растерзали шесть магов!

— Отступников.

— Они могли дать показания.

— Они могли убить еще больше людей и волков. Нам хватило пятерых мертвых сородичей, — огрызнулся Санторо. — Еще столько же ранено.

— Нечего ввязываться в магические битвы.

— Помолчи, Леон, — осек мага Имрус Зарев.

— …Приветствую собравшихся! — донеслось от дверей.

Я улыбнулась, узнав этот приятный голос. К нам приближался Эрки Сетсоме си Макули, мой близкий друг. Его приходу никто из магов не удивился: он являлся деканом факультета некромантии в Академии, был вхож к императору Сарфоломею. Естественно, он одним из первых узнал о случившемся. Эрки сел напротив меня и повернулся к боевикам:

— Какие новости?

Кене Хает покосился на оборотней:

— Ловим сбежавших.

Мужчины в очередной раз принялись обсуждать недавний бой и как не упустить никого из отступников.

А потом дали слово мне. Я говорила долго. И Эрки понял первым.

— Ты не шестая… Ты — девятая.

Я обреченно кивнула головой. Некромант закрыл лицо руками.

— Прости меня, Люц. Я глупец.

— Может, вы уже скажите, в чем дело! — не выдержал Теймур Волотич, вожак Бурых волков, обитающих в империи Санос, вернее в ее бескрайних степях, куда некроманты не совались.

— Ритуал «Девяти младенцев», — пояснила я с деланным равнодушием.

Присутствующие переглянулись, но поняли не все. Один из магов (кажется, я когда-то видела его во дворце императора) пояснил:

— Некроманты, как и большинство людей, боятся старости и смерти. Тело человека быстро изнашивается, даже мага. Двести-триста лет, а дальше жалкая, одряхлевшая старость. А знаний в голове много и магсилы скапливается больше чем надо. Тут ворожить бы и ворожить, а физических сил нет, — мужчина насмешливо посмотрел на притихших оборотней. — Ради молодого тела многие маги готовы заплатить любую цену. Ритуал «Девяти младенцев» как раз из этого числа. Богине смерти — Черноматери — приносится жертва — откуп. Девять детей, кровь от крови, плоть от плоти. Возраст условен: год, месяц или двадцать лет. После такой жертвы душа мага переселяется в новое, молодое тело.

Волотич оторопело уставился на меня и Эрки:

— Некры, вы чокнутые?! Убить своего ребенка, чтобы пожить лишние двести лет?!

Ему никто не ответил.

— Чье тело планировал взять Клетис Кхана? — вступил в разговор Ян Грис.

— Алоиза Саламана.

— Но Саламан ваш жених… был?! — Зарев задумчиво хмурил лоб.

— К моменту ритуала планировалось, что мы с Алоизом поженимся и появится наследник. Потом я бы умерла, оставив все мужу и ребенку.

— Алоиз знал об этом? — спросил кене Хает, знакомый с семьей моего жениха.

— Не думаю.

— Как ты узнала о ритуале?

— Случайно, — я нервно усмехнулась. — Безымянные могилы в родовом склепе, изредка оброненные фразы, Алоиз, рассказывающий об обрядах на крови, которые проводил с ним мой отец. Этого хватило, что пробудить подозрения. А потом я нашла расчеты самого ритуала.

— Подожди, — вдруг напрягся Грис. — То есть твой папаша уже убил восьмерых своих детей?!

Что я могла ему сказать? Ответ очевиден.

— Почему ты молчала? — Серый волк не сводил с меня напряженного взгляда.

— Я пыталась сказать, — мельком посмотрела на поникшего Эрки.

Но тот лишь сокрушенно качал головой. Я не удержалась от скептического смешка.

— Вы что думаете, только моему отцу пришла в голову такая мысль? Я слышала о трех некрах, прошедших этот ритуал. Живут и не чихают! — потом тяжело вздохнула: — После того, как Эрки мне не поверил и отправил домой, стало понятно, что мне не поможет никто. Бежать? Куда? Грани пронзают все миры и межпространства. Меня нашли бы очень быстро. Союзников нет. Друзей, способных помочь, нет. И я стала… верным соратником отца и его ассистентом.

— Что? — не удержался Карнеро, хотя до этого сидел с совершенно безразличным видом.

Я пояснила:

— Только так можно было попасть в святая святых — лабораторию. Если я не могла избежать ритуала, то должна была узнать о нем все, до мельчайших подробностей, чтобы в решающий момент не просто сорвать, а сделать невозможным. Пять лет я была личным ассистентом Клетиса Кханы и стала лучшей из всех его учеников.

— Ты убивала?

А вот и кене Хает вспомнил о своих обязанностях.

— Да, при необходимости. Но ритуальных жертв на мне нет.

— Что за необходимость?

— Некромантам часто приходится иметь дело с не самыми лучшими представителями нашей славной империи. Например, когда поднятый труп на вопрос об убийце указывает на сына, получившего неплохое наследство, а если вскроется правда, то и кандалы с рудниками. Что мешает заткнуть тощую некромантку? — я презрительно поджала губы: — Глупые стереотипы: оценивать силу мага по внешнему виду!

Мужчины непонимающе переглянулись. А Эрки улыбнулся и пояснил:

— Люция не просто некромант, она маг-универсал, владеющий тремя стихиями. Лучше встреча с боевым магом, чем с ней.

Мадж Зарев не удержался и хмыкнул:

— Видели сегодня на поле. Когда она, получив проклятие одиннадцатого уровня, собственного папашу укатала в землю, даже покусанная оборотнем.

Это что за намеки? Я прищурилась:

— У меня не было права на ошибку.

Маги с жаром стали обсуждать ритуал, а некоторые, самые ушлые, под шумок встали из-за стола и чуть ли не бегом направились в лабораторию почитай самого известного мага-ученого. Грис ненавязчиво намекнул кене Хаету на возможные проблемы, и военный рванул следом. Мы с оборотнями остались одни, не считая Эрки и маджа Зарева.

Эван Трейси, помощник мэра Денты, до сих пор молча внимавший беседе, вдруг спросил:

— Почему вы стали защищать волков?

— Волчат, — поправила я. — Это важно. Я не буду бросаться пафосными фразами о внезапном прозрении и обретенном смысле жизни, — не выдержала и отвела взгляд: у Трейси были необычные синие глаза с золотыми крапинами, как и у малышки Отиль, его дочери. — Легко решать жизнь и смерть тех, кого никогда не видел. И все меняется, если ты знаешь их по именам, когда это уже не безликое нечто, а приятные моменты в твоей жизни. Первый закон некромантов знаете? — я посмотрела на побледневшего мужчину. — Не спрашивай имя того, кого собираешься принести в жертву.

Эван Трейси отвел взгляд и сглотнул, а я успела перехватить ментальный отголосок его страха за дочерей. Посмотрела на Санторо:

— Как некры смогли поймать детей?

— Полукровка из Денты продался, — выплюнул Ричард Уолкер. — Везде свои щупальца протянули.

— Это ваша работа: следить за порядком в городе! — огрызнулась я.

— Ту убогую человечку из магазина, которая тебе помогала, мы нашли и остальных найдем. Будь уверена!..

— Рик, — рявкнул Карнеро, и Уолкер замолчал.

Я опустила глаза. Значит, Кейтлин…

«Мертва», — закончил Карнеро, читая мои мысли.

Имрус Зарев с интересом слушал наш разговор, потом пристально посмотрел на меня:

— Леди Кхана, вы были в Денте раньше?

Я кивнула.

— С какой целью? — контролер увидел мои сомнения и посуровел: — Говорите правду!

— Найти брачный договор своей двоюродной бабки Мадары Кханы, где за ней в качестве приданого предлагалась долина реки Тез.

Зарев сообразил сходу:

— Некая госпожа Метси?..

— Сидит перед вами, — криво усмехнулся Уолкер.

За столом повисла напряженная тишина. Где-то на заднем плане слышалась ругань магов в лаборатории. Я смотрела в синие-синие глаза маджа и ждала, что он скажет. А мужчина молчал. И я выдохнула:

— Да, это я забрала…

— Украла! — перебил Карнеро.

— Забрала! — упорствовала я. — …Настоящий документ, подтверждающий наше право на владение долиной.

Эрки замахал на нас руками:

— Какая, к демонам, долина?! Нашли, о чем жалеть! Люц, а как же ритуал? Ведь ты понимала, что отец тебя не простит? — некромант сидел ссутулившись, раздавленный собственной ошибкой.

— Отправляясь в Денту, я допускала вариант, что проколюсь и не вернусь обратно.

Магистр слишком хорошо меня знал:

— Ты нарушила ритуал?

— Да. Конечно, случись что — Клетис со временем нашел бы эти узлы, поэтому… я уже некоторое время поила его одним зельем.

— Каким?

— «Плевок Сва».

Эрки не сдержался и хохотнул:

— Опасная ты женщина, Люц!

Мадж переглянулся с оборотнями и пояснил:

— Зелье, делающее мужское семя мертвым.

Мужчины настороженно покосились на меня. А потом вернулись взволнованные некроманты, подгоняемые кене Хаетом. Один из магов спросил:

— Вы можете подробнее рассказать про ритуал и другие эксперименты Клетиса Кханы?

Я искоса глянула на мрачного Карнеро:

«А ты спрашивал, зачем идти в замок и сжигать бумаги».

— Что? — вскинулся альфа Бурых, уловив наши ментальные реплики. — Вы все уничтожили? Когда?

— Зачем? — взвыл некромант из Контроля.

— Затем, чтобы другим неповадно было! — Карнеро выпрямился. — Надо было весь этот замок взорвать к дохлому котсу!

Я иронично хмыкнула:

— Вряд ли удалось бы. Здесь защита такая, что случись конец света — замок уцелеет.

А некромант продолжал негодовать:

— Да причем тут ритуал? Я его сам с превеликим удовольствием уничтожил бы!

Мадж Зарев возразил:

— Найти описание ритуала не составит большого труда.

— Но там были другие разработки, — тоскливо вставил тот самый маг, чье лицо мне показалось знакомым. — Клетис Кхана, конечно, псих и социопат, но он гениальный ученый. «Купол Мораны» чего стоит? Идеальная защита! Разве нет?

— «Купол Мораны» я знаю. Схему распишу, — пообещала ему.

— Люция, у вас же хорошая память, а вы так долго были ассистентом отца… — оживился некромант рядом.

Я дернулась: не к добру!

— Если я позволю!

Все присутствующие замерли и посмотрели на Карнеро. Оборотень пояснил:

— Люция Кхана теперь Черная волчица и принадлежит моей стае.

— Стах, друг мой!.. — заискивающе начал маг.

Но его грубо оборвали:

— Ты мне не друг, а всего лишь знакомый некр. Не обольщайся!

В зале повисла гнетущая тишина. А я, наверное, только сейчас осознала, что больше сама себе не принадлежу. Многое, если не все, будет решать именно Карнеро. Как-то неспокойно стало на душе.

И, наконец, прозвучало то, чего я так боялась.

— Люция Кхана, вы посвящены Тьме?

Я открыла рот, но меня перебил мадж Зарев:

— Позвольте мне, кене Хает, Люция Кхана посвящена Тьме год назад по моему приказу.

— Что? — опешил военный, и не только он, честно говоря.

Имрус Зарев спокойно пояснил:

— Люция Кхана обратилась ко мне год назад, не желая становиться поклонницей Тьмы. Я посчитал целесообразным оставить ее в группировке как внедренного агента. Именно помощь леди Кханы сегодня оказалась неоценимой и помогла ликвидировать большую группу отступников вместе с их главарем.

Кене Хает недоверчиво уставился на подчиненного, но промолчал, потом посмотрел на меня:

— А Погружение?

— Не было, — облизала пересохшие губы.

Сердце колотилось как бешенное. Стоит волкам открыть рот — и маги поймут, что мадж врет, выгораживая меня. Но оборотни молчали, глядя кто куда, и мыслей их я не слышала. Почему?

«Ментальный щит», — пояснил Стах.

Они не хотят, чтобы я знала их мысли? Да не больно-то и хотелось!

И я, опомнившись, спросила у магов:

— Что с телом отца?

— Сожгли, — ответил один из некромантов.

— Вы соблюдали ритуал?

— Его проводил магистр Эмре Аргири си Саво.

Тот самый «знакомый» маг склонил голову:

— Ритуал прошел успешно. Никто не сможет потревожить дух вашего отца или вызвать из Граней, даже при большом желании.

Я вопросительно посмотрела на Эрки, и тот согласно кивнул, дав тем самым знать, что Аргири можно верить.

— Вот, что бывает с теми, кто зарится на чужое, — тихо заметил Карнеро, но все-таки услышали все.

— Послушай, а вы эти земли честно получили? Вы по закону отжали их у Карайского ковена? — не выдержала я, поражаясь собственной вспыльчивости. С чего завелась-то? — Ты же видел договор, читал его, ты знал, что долина наша! И что ты сделал? Спрятал документы в сейф? Вам же предлагали по-хорошему вернуть их! Переселить поселок и все!

Стах не ответил, посмотрел на некроманта справа от меня:

— Пересядь. Поменяйся с Грисом местами.

— Почему? — не понял магистр.

— Идет трансформация. Растет агрессия. Волчица может броситься.

Я сконфуженно замолчала. Некромант больше не задавал вопросов и торопливо пересел подальше. Ян Грис уселся рядом и вдруг спросил у меня:

— А причем тут вообще долина с деревней? Зачем она вам понадобилась?

Потрогала горячий лоб, чувствуя легкую головную боль.

— Там место силы — Темный источник.

— Да ну?! — удивился Стах.

Я перевела на него тяжелый взгляд:

— Сколько людей и нелюдей гибло там ежегодно? Тонули, пропадали на болотах?

Карнеро задумался:

— Никто не считал.

— Мы считали. От тридцати до сорока в год.

Стах оторопело переглянулся с другими оборотнями. Я усмехнулась:

— А вы на реке летний лагерь для волчат собирались открыть.

— А теперь там опасно? — Теймур Волотич задумчиво поглядывал на некромантов.

Те снисходительно ухмыльнулись:

— Для Темных магов — неопасно, наоборот полезно. А вот для других — как сказать.

Кене Хает сделал пометки в своих записях:

— Хорошо. С долиной и источником разберемся. В любом случае земли пока принадлежат леди Кхане как единственной наследнице.

— Но что будет с ее некромантским прошлым сейчас, когда она окажется в стае оборотней? — поинтересовался мужчина рядом с ним.

Имрус Зарев буквально прочитал мои мысли. Потому что именно о своей дальнейшей судьбе я как раз и думала. Оборотни и некроманты — извечные враги. А я еще и отступница, то есть, из тех, кто целенаправленно отлавливал оборотней для жертвы Тьме.

— Леди Кхана, может вам стоит остаться в более привычном окружении? — мадж внимательно посмотрел на меня.

— Это уже вас не касается! — заявил Карнеро, поднимаясь, и за руку потянул меня.

Успела ответить Имрусу:

— Я чую магию, но колдовать не могу: кровь оборотня обнуляет мои способности.

— Но вы знаете и помните заклинания, проклятия, ритуалы, — не спросил, а указал кене Хает.

— Да.

— Если у нас возникнут вопросы, я могу расчитывать на вашу помощь?

Мое «да» и «нет» Карнеро слились вместе.

Я развела руками, виновато глядя на военных:

— Пусть решает лайдир.

Кене Хает перевел внимательный взгляд на недовольного оборотня:

— Мудро ли Люцию Кхану оставлять в Денте на правах омеги?

— Все! Достали!

И меня буквально силой поволокли из родного дома.

Глава 10

Как же прав был кене Хает! Такой ненависти и неприязни я еще не испытывала, хотя за свой недолгий некромантский век повидала всякого. Мы шли по поселку, а волки, несмотря на глубокую ночь, толпами стояли вдоль дороги, хмуро взирая на нас… на меня. Если бы не альфа и беты, они разорвали бы меня в клочья. Я слышала их мысли, я же оборотень. Лишь Герв Санторо был в смятении: он презирал меня, но я спасла его детей.

Стах замер на площади и повернул меня к толпе.

— Это новая волчица стаи. Вы можете ненавидеть ее и проклинать, но не смейте даже пальцем тронуть!

— Она убийца!.. Нашей крови захотела! — послышались злые крики из толпы. — Дом забрали!.. Проклятые некры!

Я слушала и мысленно твердила: «Голову выше! Взгляд не опускай!»

Карнеро ядовито усмехнулся и процедил:

— Я знаю, кто она и что сделала. И наказывать ее буду я! Все поняли?

Волки стали расходиться, подавленные аурой своего лайдира. Наверное, из-за нее и меня начало трясти. Я, спотыкаясь, пошла за оборотнем к автолету.

В поместье впервые задумалась, где буду жить: я больше не песня-Анетточка, в хозяйской спальне меня никто не ждет. Стах, услышав мои мысли, отвел меня на второй этаж.

— Будешь жить здесь, — мужчина толкнул дверь в просторную, полупустую комнату.

Кровать, шкаф, стол у окна, пара стульев и еще одна дверь в ванную. Я была здесь осенью, когда искала тайник с бумагами. Тогда мне пояснили, что это комната для волчат, когда те появлялись в логове. С глухим смешком огляделась: неуютно, холодно, необжито. Ну, да ладно! Присела на стул, потирая грудь, болящую после проклятия, до сих пор сплевывала кровью. Ощутимо усилилась головная боль, так, что я сжала руками виски. Наверное, случившееся за эти сутки, было чересчур даже для моего молодого, здорового организма. Едва Стах вышел, переоделась в пижаму и нырнула под холодное одеяло.

Золотые часики на руке показывали три часа ночи.

Утром мне еще раз объяснили, кто я теперь и где мое место: я омега, меня взяли в поместье на положении слуги. В первый же день, несмотря на позднее появление и короткий сон, отправили помогать на кухне. Я знала, кого встречу там: экономку Пенку Бурнель и двух других слуг-омег. Но если Нилс и Тира вполне комфортно чувствовали себя рядом с Черной волчицей, то меня встретили таким ядовитым взглядом, что «предложенный» завтрак, который попросту швырнули на стол, стал поперек горла. Пенка отправила меня с глаз долой: убирать снег с дорожек в глубине сада. Меня не хотели видеть. Что ж, я понимала волков. Поселок еще гудел, обсуждая выселение своих сородичей из Миадоу.

Я воспринимала все происходящее как временное явление. Мне казалось, что пройдет неделя, месяц, может быть, два — и все станет на свои места. Я вернусь в империю, возможно, присоединюсь к стае Волотича, чтобы быть на родине, поближе к друзьям и знакомым. А пока нужно потерпеть, не нарываться, не провоцировать волков. Слуга — значит, побудем слугой. Убирать снег — значит, пойдем убирать. Нельзя сказать, что я не была знакома с физическим трудом. В плане воспитания мой отец был большим оригиналом. Он частенько наказывал меня так называемой грязной работой, когда приходилось убирать за собой на кладбище после неудачного поднятия мертвецов или в лаборатории после экспериментов. Естественно, тогда я это делала с помощью заклинаний. Но вот так по-простому махать лопатой как-то не доводилось. Ладони пекло, вздулись мозоли. Перчатки мне никто даже не предложил. Иногда я подолгу стояла на одном месте, заходясь кровавым кашлем. Я не торопилась, работала не спеша: никто все равно не похвалит за усердие. В дом приходила только поесть или когда звал лайдир, причем входила через служебные двери, чтобы не столкнуться с другими оборотнями, выше меня по рангу.

Живя в доме Карнеро, я не вела себя нагло, но и покорность не демонстрировала, в отличие от других слуг. И мне быстро указали на мою ошибку.

…Альфа, сунув руки в карманы, свысока поглядывал на меня:

— Ты никто! Это Анетта была моей любовницей, а ты… Как, говоришь, тебя зовут? Люция? Я буду звать тебя Люська.

Меня передернуло:

— Звучит как собачья кличка.

— А ты и есть собачка, моя личная дворняжка.

— Я? Дворняжка? — моему возмущению не было предела. — Роду Кхан больше двух тысяч лет! Мы ведем свое происхождение от Умлайлы Великой!

Карнеро лишь криво усмехнулся.

— Да мне повезло, оказывается! У меня в служанках ходит такая звезда! Как бы не ослепнуть ненароком!

Клацнула зубами, сдерживая раздражение, и осторожно начала разговор на тему, которая волновала меня с момента возвращения в поместье:

— Стах, я хочу извиниться перед тобой за свой поступок. Мне…

Не договорила, потому что оборотень попросту ушел из комнаты. Недоброе предчувствие полоснуло по ребрам. И, как позже оказалось, не зря.

Стах Карнеро пребывал в состоянии чистой ярости. Он нервно расхаживал из угла в угол, торопливо застегивая свежую рубашку.

— Седьмой волк, Герв! Твою ж мать! Я думал уже все! Все, кто хотел попробовать себя на мое место, попробовали! С чего вдруг Бежен вылез?

Санторо скрестил руки на груди и спокойно пояснил то, что и так было понятно.

— Ты притащил бывшую некромантку в свое логово.

— Она оборотень!

— Она отступница, Стах, — возразил бета. — И мы это знаем. И Бежен это знал.

— И теперь горит на краде. А у меня восточная часть стаи, та, которая ближе всех к империи, открыта. Я доверял Залескому. Он был хорошим волком. И я его убил!

Как и предыдущих. Семь сильнейших бойцов стаи. И все из-за одной лгуньи! — Герв выглянул в окно. — А ей похер, что ты своих волков бьешь. Вон по гилайону треплется, хохочет. Весело ей!.. — и бета не утерпел, высказался. — Ох, Стах! Добил бы ты ее сразу там, на поле, — и дело с концом.

Но альфа уже выскочил из комнаты

Звонок на гилайон оказался полной неожиданностью. Этот номер мало кто знал, только самые близкие. Сакит Халаси был из их числа. Мы познакомились на вступительных экзаменах в Академию магии, поступили и учились вместе в одной группе. Чуть позже к нам присоединилась Ирена Фахр, поступившая на факультет некромантии через три года после нас. Они стали моими самыми близкими друзьями. Когда меня затянуло отступничество, я ограничила наше общение, не желая подставлять их. Правильно сделала, как показали недавние события!

— Сакит? — я присела на скамейку.

— Люц… тут все с ума посходили, — мужчина говорил тихо, волнуясь. — Я не верю ни единому слову!

А зря! Я зажмурилась и выпалила:

— Сакит, это правда.

— Бред! Я знаю тебя много лет. Это точно не твое!

— Так получилось.

— Тебя заставил отец? Или Алоиз? Это он всегда грезил о мировом господстве! Темный властелин, бл..!

— Нет, Кит. Я сама.

В трубке послышалась возня, и я услышала тонкий голосок Ирены:

— Включи изет-функцию (функция в аппарате, создающая иллюзию собеседника, — Прим. авт.) и скажи нам это в глаза. Скажи, что ты — погруженная во Тьму!

— Ирена, я…

И все. Больше я ничего не успела сказать, потому что у меня отобрали гилайон. Не обращая внимания на мои гневные окрики, Стах Карнеро сунул гаджет себе в карман:

— Я запрещаю тебе общаться с бывшими друзьями и знакомыми!

— Почему?

— Ответ не верный. Ты должна отвечать «да, альфа».

— Я отвечу, если ты объяснишь, почему нельзя.

Он шагнул ко мне. Я машинально отступила и, налетев на скамейку, упала на нее. Волк угрожающе навис надо мной.

— Твое дело выполнять то, что я тебе говорю. Поняла?

— Нет.

А потом дико заболела голова. Стах уже шипел:

— В последний раз повторяю: никаких контактов с некромантами. Полный запрет!

— Что ты сделал со мной?! — я вцепилась в виски от жуткой разрывающей боли.

— Это, Люська, сила альфы. Будешь дергаться — будешь мучиться.

Оборотень пошел к дому. Я хотела догнать его, но на меня накатил очередной приступ кашля. Снег окрасился красным. Мимо равнодушно прошел Санторо, следуя за своим лайдиром.

Я осталась на скамейке, борясь с накатившей слабостью, и, кажется, начала понимать, что так просто, как я думала, не будет. Что волки не сразу примут меня как волчицу, а возможно и вовсе не примут. Что со Стахом договориться тоже будет непросто, и мое возвращение на родину может остаться только моей мечтой. Что мои прежние отношения, знакомые, друзья — это все было у некромантки Люции Кханы, а у волчицы — вряд ли. В добром отношении Халаси и Фахр я не сомневалась, еще был Эрки Сетсоме, а остальные могут сделать вид, что никогда не знали меня раньше.

Количество проблем и вопросов росло в геометрической прогрессии. Моя помощь волчатам была маленьким снежным комочком, который бросили с горы, и он стремительно покатился вниз, увеличиваясь с каждой секундой. И горе тому, кто окажется на его пути. А скорее всего, окажусь именно Я.

Через два дня, ближе к вечеру, Нилс прибежал ко мне и сказал, что внизу ожидают маги. Не особо удивилась: сейчас они почти каждый день приходили в поместье, учитывая, что я была главным свидетелем по делу об отступниках. Вошла в гостиную и не поверила глазам.

— Сакит? Ирена?

Мои друзья чуть не задушили меня в объятьях. Ирена, наша хрупкая тоненькая девочка, расплакалась от эмоций. Я чмокнула ее в щеку и усадила на диван.

— Как вам удалось попасть сюда, в волчье логово?

— Непросто, — признался Сакит. — Но ты не забывай, кто мои родители. Фамилия Халаси открывает многие двери не только в империи.

Я улыбнулась: приятель пользовался семейными связями крайне редко и чаще всего только ради друзей. С подросткового возраста доказывал всем и себе, что он может всего добиться сам. Учитывая аристократичную, немного женственную внешность, Сакиту приходилось вдвойне тяжелее. Это последние годы он возмужал и раздался в плечах. А я прекрасно помнила худого и до ужаса нескладного парня, нервно прохаживающегося перед аудиторией с экзаменационной комиссией. Все годы учебы Сакит не только постигал тайны некромантии, но и продолжал самоутверждаться как личность, как мужчина. И если какой-нибудь придурок с нетрадиционной ориентацией подкатывал к парню с тонкими чертами лица и модной прической, принимая за «своего», Халаси натурально зверел, после чего тех «счастливчиков» чаще всего забирали в лечебницу. В итоге к концу второго курса при Саките Халаси даже не шутили на эту тему.

— Ну, вы рисковые ребята! — я засмеялась, ощущая в душе волну теплоты и нежности к друзьям, не оставившим меня в беде.

— Правда, звери долго продержали нас в местном полицейском управлении. Даже обыск устроили, — усмехнулась некромантка.

Сакит скрипнул зубами от неприятных воспоминаний:

— Ладно бы только вещи перетрясли, так у меня на глазах Иренку лапать начали.

Я хмыкнула:

— Они хотели вас спровоцировать, чтобы был повод не пустить.

Девушка согласилась со мной:

— Я тоже так Киту сказала. А он надулся.

— Конечно, надулся, когда этот зверь тебя за грудь трогать начал, — фыркнул некромант.

Ирена покраснела и торопливо добавила:

— Хорошо, что вмешался другой оборотень. Он нас сюда привел. Маюров, кажется.

Я понятливо кивнула: Владек Маюров мог вмешаться. Насколько я успела узнать этого бету, у него было особое, очень бережное отношение к женщинам. А потом заметила колечко на пальчике подружки.

— Ирена?

В ту же секунду рядом присел Сакит и по тому, как он обнял девушку, все стало понятно.

— Я сделал Ирене предложение, и она согласилась стать моей женой.

Честно говоря, не ожидала. Нет, то, что Сакит влюблен в девушку, я знала. На моей памяти заносчивый, язвительный парень лишь раз выглядел растерянным, когда я познакомила его с Иреной Фахр, он не мог и двух слов связать, глядя на первокурсницу. Некромант долго не решался признаться Ирене в своих чувствах, только коршуном отгонял других поклонников. И лишь на летнем балу, когда девушку чуть не увел один ушлый боевик, сорвался. Сегодня я больше удивилась согласию его родителей, допустивших этот брак. Все-таки дочь обычного предпринимателя средней руки не пара наследнику древнейшего рода.

Оказывается, я много пропустила, пока играла в блондинку Анетту. А друзья смотрели на меня, ожидая реакции. Обняла их:

— Ребят, я так рада за вас! Это первая хорошая новость за последнее время!

— Свадьба будет через полгода, в изоке (июнь — Прим. авт.). Мы бы хотели видеть тебя на нашем празднике, — девушка протянула приглашение.

Я растерянно посмотрела на нее, посидела, задумчиво поглаживая шелковые цветочки на открытке:

— Спасибо. Я понимаю, чего вам стоило это решение, но не хочу портить праздник.

— Ты? — некромантка засмеялась. — Люцийка, не неси чушь!

Сакит молчал. Я посмотрела на него и усмехнулась:

— Оборотень на свадьбе некромантов. Звучит как заглавие фантастической книги, правда?

Мужчина спокойно выдержал мой взгляд:

— Мы долго говорили с отцом об этом. И мы думаем, что сможем обеспечить твою безопасность.

— Дело не в этом, Кит. Предположим, я прилечу, и даже все обойдется без жертв. Подумай, что о вас скажут друзья и знакомые? Ведь я преступила закон, я одна из отступников!

— Люц, я помню, как ты выхаживала двух полудохлых мышат и лечила старую ворону, которой боевики перебили крыло. И ты хочешь, чтобы я поверил, что ты отступница?!

Ирена вскочила, сжав кулачки:

— А ты думала, что скажут о тебе, когда вытаскивала меня из канавы с грязью? Ведь меня столкнули туда твои друзья и знакомые, потому что посчитали, что дочка торгаша не ровня им?

— Нашла что вспоминать! — я попыталась улыбнуться. Но голос охрип, и я уже почти шептала: — Иреночка, это совсем другое. Намного-намного хуже…

Сакит пододвинулся ко мне:

— Как же так, Люц? Почему ты мне ничего не сказала?

— Нам, — поправила Ирена, смаргивая слезы.

— Кит, у меня не было выбора.

И я рассказала про ритуал. Халаси неверяще тряхнул головой, поднялся и подошел к окну:

— Я многое понимаю, Люц. Но чего я не могу понять — это твоего молчания. Но мне-то ты могла сказать?! Почему мнение Сетсоме для тебя стало решающим? Почему по нему ты мерила других?

— Для всех мой отец был образцовым знатником. У него не было ни одного явного врага. Кто бы мне поверил, что именно Клетис Кхана — порядочный семьянин, близкий друг императора, любящий муж — то самое чудовище, которое не дает покоя империи? Эрки знал моего отца лучше вас, Кит. Он знал о другом лице Кханы. И даже он мне не поверил! У меня не было прямых доказательств, только подозрения, догадки, интуиция, если хочешь.

— Люц, ты просто не представляешь, что сейчас творится в империи! Все словно с ума сошли. Аресты, доносы. Люди ходят по улицам и на каждого встречного смотрят, словно у него уже дымка на лице. Отец неделю дома не ночует, армия в боевой готовности.

— Я этого не хотела, Кит.

— Понимаешь, что сейчас именно ты — главная цель оставшихся отступников? Что они костьми лягут, чтобы тебя убить?!

Эти слова не стали неожиданностью для меня. Посмотрела на друга и только кивнула. Сакит тяжело вздохнул:

— И волчье логово для них не преграда. Они достанут тебя даже здесь!

— Что же делать? — Ирена села рядом.

Мужчина помолчал немного:

— Самое безопасное место, известное мне, — это замок Кхан. Его стены неприступны. Там абсолютная защита от живых и мертвых. А еще можно провести обряд и скрыть его ото всех. Так, что никто не найдет это место. Его не будет на картах и на указателях. Никто не сможет попасть к воротам без разрешения хозяина или Хранителя. И, Люц, если что, — я согласен стать Хранителем места…

Скупые аплодисменты от дверей. Стах Карнеро с усмешкой наблюдал за нами.

— У нас гости? — он медленно прошел в зал. — Сакит Халаси — любимый племянник императора Сарфоломея, сын его обожаемой сводной сестры. Какая неожиданность! Что же вы не предупредили? Мои волки не так осведомлены, могли и… покусать.

Некромант предельно вежливо улыбнулся в ответ.

— Мы так и поняли, когда нас ни за что ни про что отвели в полицейский участок.

— Да что вы? — оборотень поцокал языком. — Обязательно поговорю со своими… зверями.

Да, именно так некроманты между собой уничижительно называли перевертышей. Сакит спокойно выдержал взгляд волка.

— В связи с последними событиями чрезмерная бдительность не помешает, лайдир.

Карнеро хмыкнул:

— Вы правы, лорд. Безопасность превыше всего!

Я поняла, что волк слышал наш разговор, если не весь, то конец точно. И маг это тоже понял.

— Могу я поговорить с вами, лайдир Карнеро? — спросил Халаси.

— Прошу!

Мужчины вышли из гостиной. Мы остались с Иреной вдвоем. Взяла маленькие ладошки подруги и легонько сжала их.

— Я так счастлива за вас.

— Ты удивилась, услышав о свадьбе, — Ирена украдкой глянула на меня.

— Я обожаю тебя и лучшей жены Киту не пожелаю, но не ожидала, — не стала лукавить с подругой.

Та понятливо кивнула.

— Я всегда знала, что не пара ему. Поэтому, когда Сакит сделал мне предложение, отказала. А на следующий день к нам домой пришли его родители, мы поговорили — и вот.

Мы вдвоем любовались помолвочным кольцом. Что ж, Сакиту повезло. Родители смогли понять сына и не мешать его счастью. Я улыбнулась:

— Мама у Кита замечательная.

— Наверное, она помнит, каково пришлось ее матери после того, как император женился и отправил свою любовницу из дворца.

Я покачала головой:

— Давай не будем о грустном. Главное, чтобы вы были счастливы.

Вскоре вернулся мрачный Сакит:

— До чего эти волки упрямые! Он признал, что замок надежен, но все равно не разрешил тебя там спрятать. Скотина!

Я вздохнула:

— Не расстраивайся.

— Но в одном я с ним, пожалуй, соглашусь. Пересидеть это не получится. Все только начинается. Империя Санос сейчас как осиное гнездо, в которое сунули палку.

Сакит Халаси, был прав: империя Санос гудела, обсуждая события у Миаду. Шли разбирательства, аресты. Многие маги попали в тюрьму по подозрению в отступничестве. Газеты пестрели заголовками о раскрытии очередного поклонника Тьмы. Каждый выпуск новостей начинался с репортажа из Департамента контроля. Фамилию Кхан склоняли на всех углах. Припомнили все: и высокомерие отца, и гордыню деда с прадедом. Досталось и мне: мои бывшие одногруппники по Академии вспоминали различные происшествия, и каким-то неведомым мне образом это все оказалось связано с отступниками! Чего я только не начиталась в одной из самых популярных соцсетей «Чудотворцы»! Меня проклинали, мне желали смерти. Одни — за то, что покрывала отступников, другие — за то, что выдала их и убила собственного отца. Чудной народ!

А еще Департамент Контроля. Их представители практически каждый день были в доме Карнеро. Волк бесился, но выставить магов не мог, иначе это пахло бы международным скандалом. Бесконечные допросы, вопросы. Чувствовала себя доносчицей. Гадкое ощущение! В который раз порадовалась, что отец, уготовив мне другую роль, так поздно посвятил меня Тьме: я не успела глубоко проникнуть в структуру и знала от силы магов десять, перешедших черту закона. Но их арест стал началом цепочки. Меня саму порывались еще не раз забрать в императорские темницы и не забрали только благодаря Стаху. Его адвокаты присутствовали при каждой встрече с магами.

Единственный, с кем я не боялась встречаться, был мадж Зарев. Его заступничество в Миаду и в замке, честно говоря, я посчитала слабостью. Не может маг из Департамента контроля быть таким добреньким и понимающим. Оказалось, дело не в доброте. Имрус Зарев по дару был мантиком, то есть занимался гаданиями и предсказаниями по сновидениям. За полгода до Миаду ему был послан сон о детях, попавших в руки отступников. Только, по его словам, волчат в клетке было не пять, а шесть. И этим шестым волчонком, нуждавшимся в спасении, была я. Я не стала разубеждать маджа и отказываться от его помощи, хотя сама не особо доверяла снам. Потому что те же мантики, при должной подготовке, через сны могли управлять эмоциями людей.

С каждым днем я теряла уверенность. Я понимала, что собственными руками разрушила прежнюю жизнь, причем основательно, без шанса на исправление, и не подумала, что ждет меня впереди. Поддалась порыву жалости и спасла детей своих извечных врагов. Теперь от меня отвернулись друзья, и враги не спешили поворачиваться ко мне лицом. Я стала изгоем и среди некромантов, и среди оборотней. Ночами плакала, жалея себя, днем ходила с непроницаемым лицом и, расчищая проклятые дорожки, думала. Все отчетливее понимала, что империя для меня закрыта… именно та империя, которую я знала, как некромант. Что, просчитывая свое будущее, нужно, прежде всего, признать тот факт, что я больше не маг — я оборотень. И вот с этим, если честно, были проблемы. Потому что я не чувствовала изменений! Я осталась прежняя! Иногда по вечерам вытягивалась на узкой кровати и анализировала свои ощущения: что во мне поменялось, что не так? Да все так, как было раньше! Я никого не хотела убить (будучи некроманткой, мне этого хотелось куда чаще!), я не хотела никого укусить, и по утрам, как и раньше, с удовольствием ела бы оладьи, кабы мне их кто приготовил. На сырое мясо не тянуло. Да, злилась и раздражалась часто, но в той ситуации, в которой я оказалась, сложно оставаться спокойной! Не считаете?.. Может, еще не время?

Оказалось, время приближалось как раз самое подходящее.

— Сечень (январь — Прим. авт.), — Стах Карнеро замер передо мной. — Скоро Двулуние. Тебе предстоит первый оборот. Насколько я знаю, это не очень приятно: перекидываться в таком позднем возрасте. Так что готовься.

— Как?

— Проклятие до конца убрать надо, — он задумчиво посмотрел на меня. — Почти месяц прошел. Почему его до сих пор не берет регенерация?

— Потому что это проклятие одиннадцатого уровня — неснимаемое. И то, что оно все-таки проходит, — уже чудо, — возразила я.

Каждое утро меня возили в лечебницу. Пожилой целитель осматривал мою грудь и довольно качал головой. Я тоже видела, что проклятие уходило. Осталось несколько небольших клякс. Боль значительно уменьшилась, и кашлять кровью я практически перестала.

Полежала на кушетке, пока впитывалась мазь, и, попрощавшись с лекарем, вышла в коридор. У лифта стояло несколько волков. Я представила их реакцию на мое появление — и пошла к лестнице. Натянув на волосы шапку, медленно спускалась вниз. Остановилась на лестничной площадке, чтобы передохнуть, и услышала чей-то плач. Украдкой огляделась по сторонам: у дверей на третий этаж спиной ко мне стояла волчица с вздрагивающими плечами. Я знала ее — Эмира Маюрова. Причину слез подглядела по ментальной волчьей связке. Оборотница только что вышла от гинеколога, который разбил ее надежды о возможной беременности. И я вспомнила рассказ Стаха во время осеннего праздника. Еще немного постояла, нагло слушая мысли волчицы и пытаясь разобраться в ситуации. Если правильно поняла, женщина недавно проходила обследование. По заключению целителей, волчица была абсолютно здорова, и не было предпосылок к бесплодию, а зачать ребенка все равно не получилось. Лично мне показалось, что проблема психосоматическая, возникшая именно из-за неудачной первой беременности.

Тяжело вздохнула, догадываясь, какая будет реакция Черной волчицы на мое появление и на мое предложение, но я решила хотя бы попытаться наладить отношения с кем-нибудь. И я действительно могла помочь этой женщине! С этими мыслями шагнула вниз. Маюрова мгновенно подобралась и неприязненно уставилась на меня. Я достала из сумки ручку и записную книжку, усмехнулась и всунула в руки оборотницы листок с номером гилайона.

— Я, конечно, лицемерная тварь, предательница и тому подобное. Но мне кажется, ребенок важнее, чем ненависть к какой-то некромантке. Если хочешь волчонка, позвони этой ведьме.

Эмира презрительно фыркнула, разорвала адрес и швырнула обрывки бумаги мне в лицо. Да-а, неприятно… С деланным равнодушием пожала плечами:

— Мое дело предложить.

И, не оглядываясь, пошла прочь из лечебницы…

На другой день в саду меня нашел Маюров.

— Что за ведьма? — начал с ходу, даже не поздоровавшись.

— Какая разница? Твоя пара не хочет помощи от меня.

— Она… передумала и рассказала мне.

Я неуверенно посмотрела на волка. Со стороны моя помощь, наверное, выглядела как лебезение: омега хочет выслужиться перед бетой.

— Ну? — не выдержал волк.

Да, Люц, что называется: сказала «а» — говори «б»!

— Твоей паре может помочь сильная прирожденная ведьма.

— Мы обращались, — разочарованно признался оборотень.

— К кому? К Одионе Одаренной? Весте Премудрой? — я хохотнула, вспоминая разрекламированных по телевизору теток, обещающих все: от неземной красоты до вечной молодости и мужа-принца в придачу. — Владек, действительно сильная ведьма никогда не будет рекламировать себя по телевидению и в газетах. И прозвищ дурацких придумывать не станет. Ей излишнее внимание людей, а особенно магов, ни к чему. Я знаю только одну действительно сильную ведьму, известную всем, — Лилею Дамаскинскую. На то она и Верховная ведьма.

— Хорошо. Я понял. Та ведьма, чей номер ты дала… Она действительно так хороша?

— О-о-о! — я восхищенно покачала головой, вспоминая. — С Алексиной Подольниковой мы встретились случайно и, понятное дело, сцепились. Говоря словами маджа Зарева, она за пять минут едва не укатала меня в землю, не выпуская при этом букет ромашек из рук. Силища немеренная!

— Как же вы обе остались живы?

— Ну-у-у, умные женщины всегда смогут договориться.

Мы пошли в мою комнату, где была записная книжка с адресами и номерами гилайонов. Маюров ушел, а я вспоминала его озадаченное лицо. Он не ожидал помощи от меня, искал подвох в моих действиях и словах. Я усмехнулась: а подвоха-то нет!

Да, волк, в отличие от вас, я умею быть благодарной… За Ирену и Сакита.

Глава 11

Была середина сеченя, когда однажды вечером ко мне в комнату вошел Стах Карнеро. Я сконфуженно вскочила, потому что в тот момент лежала, задрав к верху босые ноги.

— Не знаю, что происходит. Раздражает любая обувь.

Оборотень понятливо кивнул:

— Так бывает накануне Двулуния. Хочется избавиться от одежды, остаться абсолютно голым и раствориться в другой ипостаси.

Он поманил меня к окну и указал на небо. В сгустившихся сумерках тускло проглядывали из-за облаков две луны — Буланга и Буланлаки. Я вопросительно взглянула на волка.

— Сегодня?

— Сейчас, — уточнил Стах, распахивая передо мной дверь.

…Шла за мужчиной в предвкушение чего-то особенного. Сегодня я превращусь в волчицу. Интересно, какая я буду? А если не превращусь? Вдруг мои былые способности помешают? Посмотрела на ночное небо. Буланлаки и Буланга словно подмигнули мне из-за расступившихся облаков. Мол, не робей, все получится! На миг показалось, что я стала легкой-легкой, как перышко, что взлетела… А в животе приятное чувство невесомости с порхающими бабочками. Я потянулась вверх — и словно с размаху налетела на бетонную стену. Больно!

Тряхнула головой, прогоняя наваждение. Вокруг все тот же заснеженный синий лес и переливающееся разноцветными огнями поле. Скрипнул снег под ногами оборотня, успевшего отойти от меня метров на десять.

— Люська, не отставай!

Я отвлеклась от любования зимней ночью и перевела взгляд на темный силуэт впереди. Потирая грудину, скорее по привычке, чем от настоящей боли, пошла следом. Минут через десять мы оказались на опушке. Стах присел на поваленное дерево, похлопал рядом.

— Располагайся.

Я сначала прошлась вдоль леса туда и обратно, потом посидела рядом с оборотнем, но долго оставаться на одном месте не могла: волновалась. Дыхание было тяжелым, рваным. А после стало все болеть. Ныли кости тягучей, словно смола, болью. Я гладила свои бедра, колени — на какое-то мгновение становилось легче, но потом неприятные ощущения возвращались. Когда стало выкручивать ребра, я уже едва сдерживалась от стона, только шипела сквозь зубы. Сердце работало как сумасшедшее. Мне казалось, что пульс появился у каждого органа. Пульсировало все: горло, желудок, кровь, мозг, язык во рту, даже перегородка в носу. И так больно! Я закричала, падая на спину. Снег мягко просел под моим весом, опутал волосы, коснулся щек, висков. По коже пробежали мурашки… И стало еще хуже.

— Ой, мамочка! Помоги мне! — запричитала я, теряя контроль над происходящим.

— Уже скоро, — спокойно заметил Карнеро, наблюдая за мной со своего места.

Я перевела взгляд на небо… Золотая манящая сфера, а рядом — другая. Я потянулась к ним — и новый виток боли. Мои суставы выворачивало под немыслимыми углами. Сердце сбивалось с ритма.

— Сделай что-нибудь! — взмолилась я, когда оборотень присел рядом.

Но тот молча снял с меня длинное пальто, под которым больше ничего не было, стянул с ног полусапожки вместе с носками и отошел в сторону. Я хотела прикрыться не столько от холода, сколько от стыда, но рухнула лицом вниз: руки не слушались. Ныла каждая натянутая до предела мышца. Уши закладывало от густого непреходящего гула.

— Смотри на меня!

Я с трудом сконцентрировалась на мужчине. Карнеро тоже был голый. Но мне было пофиг. Все пофиг, только бы перестало болеть! Мужчина опустился на четвереньки.

— Смотри на меня! — повторил он. — Нащупай свою волчицу внутри и отпусти. Не анализируй! Не думай!

— Мне больно!

— Люська, давай за мной!

Я не отрываясь, смотрела, как человеческое тело перетекает в волчье.

— Как?

«Представь, что ты она. Иди за ней. Не пытайся командовать ею».

Я старалась, правда. Я ползала на четвереньках, проваливаясь руками в снег, и представляла себя зверем, я выла… не по-волчьи, а от нарастающей боли. Стах уже перекинулся обратно и наблюдал за мной.

— Не могу! Не получается! Больно!

И тут же вскочила, получив смачный шлепок по попе. Возмущенно взвыла, оборачиваясь.

Убью! И так все болит!

А Карнеро довольно усмехался:

— Готово!

Я застыла и глянула вниз. Поглоти меня Тьма! Где мои руки? Или вот эти лапы они и есть?! Я волчица?! До смерти хотелось посмотреть на себя, и я побежала к реке, не скованной льдом. Не успев сделать и трех шагов, упала, запутавшись в лапах.

— Не спеши! — Стах стал рядом. — Шагай, Люська! Еще набегаешься.

Я послушалась. Шаг. Другой. Я путалась и постоянно сбивалась.

— Не думай! — велел оборотень. — Это не заклинание, его не надо раскладывать на схемы.

Укоризненно посмотрела на него. Стах закатил глаза и… Еще один шлепок теперь уже по волчьему заду:

— Беги!

И я побежала. Правда, недолго. Все равно сбилась. Но ведь бежала! У меня получилось!

У реки нерешительно остановилась. А если я страшная? Потом тряхнула головой: не все ли равно? Склонилась над тихой, словно уснувшей, речной гладью. Осторожно заглянула в «зеркало». Из воды на меня смотрела черная волчица. А глаза были мои! В ярком свете двух лун я не могла ошибиться. Не знаю, как другим, а я себе понравилась. Покрутилась еще немного, разглядывая покатую линию спины, хвост… Не удержалась от сардонического смешка: я слышала, как охотники называли волчий хвост «поленом». Сейчас я бы обиделась и покусала того, кто обозвал бы так мой пушистый миленький хвостик.

В воде появилось второе отражение. Стах Карнеро. Рядом с крупным черным волком я выглядела откровенно маленькой и беззащитной что ли… Поджала хвост, чувствуя подсознательный страх перед сильнейшим. Альфа долго смотрел на меня, но его мыслей я почему-то не слышала. Опустила голову… или морду — как теперь правильно говорить-то? — и прошла пару шагов. Повернулась и встретила внимательный медовый взгляд.

«Ну как?»

«Не знаю… Мысли путаются, — честно призналась я. — Не больно. Все остальное пока меркнет на этом фоне».

Карнеро немного помолчал:

«Первый раз — самый трудный. Теперь будет легче. Потренируешься и будешь перекидываться, не задумываясь».

Я испуганно дернулась:

«Стах, а назад… в человека, тоже будет больно?»

«Не должно», — волк пошел прочь от реки.

Я потянулась следом, все увереннее делая шаги лапами.

Что-то неуловимо менялось вокруг. Мне казалось, я вижу волчьи силуэты среди деревьев. Небо заволокло облаками, и пошел снег. Легкий-легкий, он, медленно кружась, падал на землю, на неподвижные деревья… на меня. Словно играясь, большая снежинка щекотно упала на нос. Я чихнула и побежала вперед. Морозная свежесть бодрила, прогоняя неприятные ощущения после первой трансформации. Накатило сумасшедшее ощущение свободы, крыльев за спиной. Я побежала по заснеженному полю, привыкая к новой себе. Увлекшись, не заметила поваленное дерево и черного волка рядом. Испугалась и по старой привычке прыгнула, выкрикивая бесполезное заклинание. Но волчьи лапы оказались сильнее и ничем не хуже магии. Я перелетела через лайдира с ошарашенной мордой и, не удержавшись, рухнула на снег.

«Йоху!» — не сдержалась от избытка эмоций.

Я качалась в снегу, зарываясь носом в мягкий белый пух, и откровенно кайфовала!..

А потом что-то поменялось. Что-то в запахах. По-прежнему пах морозный воздух, кисловатая хвоя, талый снег, но появилось что-то еще. Я принюхалась. Терпкое, приторное, почти удушающее… Так пах секс!

Я резко обернулась. Ко мне медленно шел черный волк. И мысли его обухом ударили по мне. В панике кинулась прочь, как могла, путаясь, падая, катясь по земле. Он догнал меня в лесу. Шею обожгло, когда волк впился зубами в холку. И парализующая, давящая сила вожака. Я взмолилась:

«Стах, не надо!»

«Хочу!»

«Не надо! Пожалуйста!.. Не сегодня!»

«Заткнись!»

И новый укус. Я пробовала вырываться. Куда там! Меня держали зубами да еще и сверху навалились всей тушей. Я присела, интуитивно пряча попу. Злой рык сверху:

«Встала, сука!»

Я опешила от такой неприкрытой грубости.

«Стах, пожалуйста!»

«Я сказал — встала!»

Меня ломало от сопротивления приказам альфы, но я не поддавалась. Наверное, мое сознание еще оставалось человеческим.

Повелительный рык, и клыки впились в кровоточившую холку. Я взвизгнула, выворачиваясь, а чужие лапы обхватили меня, отрывая от земли…

Карнеро взял меня грубо, не церемонясь. Я выла от боли. Каждый толчок вызывал рваный выдох и всхлип. Когда волк слез с меня, я уже плохо соображала, что происходит. В ушах звенело, перед глазами расплывались черные пятна. Упала на снег, пряча морду в лапах. Все болело. Абсолютно все: внутри и снаружи — даже не знала, что так бывает.

Наплакалась, пока черный волк спокойно лежал рядом. Я даже не заметила, когда он ушел. Лишь позже услышала голос:

— Вспоминай себя человеком.

Карнеро, уже в одежде, присел рядом. Я рванулась в сторону, но он вцепился рукой в многострадальную холку.

— Сидеть!

Я завизжала и замерла. Оборотень подтянул меня к себе:

— Делай, что тебе говорят. Представь, что ты лежишь на животе, и встаешь… тянешься…

У меня получилось, не сразу, конечно, но с третьего или четвертого раза встала на ноги. Едва я перекинулась, мужчина схватил меня за волосы и потянул назад, заставляя смотреть себе в глаза:

— Если ты еще раз вздумаешь сопротивляться мне — накажу.

— Ты урод, — выдавила я сорванным горлом. — Ты изнасиловал меня, тварь последняя!

Щеку обожгла оплеуха. Я задохнулась от шока, из глаз брызнули слезы.

— Еще раз обзовешь меня, умоешься собственной кровью. Ты — омега! Никто! Я буду делать с тобой все, что захочу.

— Ни за что! — прошипела в ответ.

Хотела сказать больше, но волк натянул волосы так, что пришлось закусить губы, чтобы не закричать. А Карнеро приблизил свое лицо к моему и выдохнул:

— Я буду трахать тебя столько, сколько захочу. А надоешь — кому другому предложу. И ты будешь слушаться, потому что я — твой альфа. Ясно?

Молчала.

— Ясно, я спрашиваю?

Я сглотнула, пытаясь объясниться:

— Стах, если ты хочешь поквитаться за то, что произошло осенью…

Меня перебили:

— Я не услышал ответ.

— Давай поговорим!

— Ни о чем говорить с тобой я не буду. Я сказал, зачем ты мне нужна. Все!

— Я не буду жить с тобой!

— А нахер ты мне нужна? Трахну — и вали в свою коморку.

Я смотрела ему вслед, дрожа от страха и холода.

На следующий день после… В общем, я пошла к Стаху, чтобы поговорить. Карнеро был в своем кабинете, стоял у окна, что-то выглядывая на улице. Заметив меня, посуровел.

— Я тебя не звал.

Собравшись с духом, подошла к нему.

— Стах, я знаю, что виновата перед тобой, но это не повод так себя вести. Ты же умный, воспитанный человек!

— Вторая ошибка, — сказал он. — Во-первых, я — альфа, ты — омега. Ты не имеешь права приходить ко мне и говорить со мной, пока я тебе этого не позволю. Уясни это раз и навсегда: целее будешь. Во-вторых, я не человек. Не меряй меня вашими придуманными социальными нормами. Мне они до сиреневой звезды! Это не дворец и здесь нет ни лордов, ни леди. Это стая волков.

— Вы не просто волки, вы еще и люди!

— Никогда не перебивай оборотня выше себя по статусу, особенно альфу. Я за такое могу и разорвать, — повысил голос мужчина. — И последнее. Люська, если ты надеешься, что будет как осенью, то сильно ошибаешься. Это красавица Анетта была моей любовницей, ты явно не дотягиваешь до ее уровня.

Стояла перед ним как оплеванная. Да, я знала, что внешне проигрываю Анетте, но — провались все в бездну! — остальное, то, что ему так нравилось, было мое! Веселые разговоры вечерами, качественный секс по ночам, прогулки по саду, порядок в доме. Не сдержалась:

— Если я такая страшная, тогда чего ты вчера на меня полез?!

Зря сказала: оборотень зло прищурился, поджав губы. Я умоляюще посмотрела на него:

— Стах, давай поговорим! Как мужчина, ты мне нравишься, и я…

Он расхохотался:

— Люц, тебя точно только раз прокляли? Может, еще кто тупостью одарил? Ты — некромантка-отступница, ты дурила мне голову почти три месяца, украла важный документ, подставила меня и моих волков! И теперь наивно полагаешь, что по старой памяти прыгнешь ко мне в койку, — и я растекусь лужицей растаявшего мороженого?! Тогда ты еще глупее, чем я думал!

— Значит, решил сделать из меня шлюху?! — сорвалась на крик.

— Ты сама ее из себя сделала, когда легла под меня за какую-то бумажку! — он отвернулся. — А теперь ступай. До вечера свободна. Поговори с Тирой, она объяснит тебе, как должна вести себя омега.

— Нет, так не пойдет.

Волк, заложив руки за спину, повернулся ко мне:

— Люсь, ты классная давалка. Лучше многих, которые у меня были. Поэтому, если я захочу, ты мне дашь. И стимул у тебя в этот раз будет посерьезнее — твое здоровье и твоя жизнь. Ты довольно миленькая, не хотелось бы покоцать твою мордашку, поэтому делай, что тебе говорят. Тогда возможно, когда я натешусь твоей дыркой, отпущу.

Мы сидели с Тирой и молчали. Да и что говорить? Я и так знала, чем она занималась по ночам. Правда, тогда, осенью, меня это мало волновало. Каждый раз, когда Эмерик Галич был в городе, он звал Тиру к себе на ночь. По утрам девушка приходила бледная, осунувшаяся. Сегодня она, краснея и запинаясь, рассказала почему.

— Нет, Эмерик не бьет меня. Просто… он очень… много раз хочет. А я так часто не могу.

Смотрела на волчицу, словно в первый раз видела. Действительно, очень худенькая, больше похожая на подростка, чем на взрослую женщину.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать один. Первая течка была два года назад, тогда бета и заметил меня.

— Он тебе хоть нравится?

Тира пожала плечами:

— Какая разница?

— Как ты это терпишь? — возмутилась я.

— А что мне делать?

— Неужели некому тебе помочь?

Оборотница, наверное, впервые за весь вечер посмотрела мне в глаза:

— Люция, мы омеги. Мы никто, живые вещи. Поверь, нам еще повезло.

— Повезло?! О чем ты говоришь?!

— Да, именно так. Меня никто не трогает, пока Эмерик спит со мной. Как только я ему надоем… меня возьмет любой другой свободный волк, и я не смогу отказать.

— Дикари! — я вскочила, нервно расхаживая по комнате.

Тира с грустной улыбкой наблюдала за мной:

— То же ждет и тебя. Я бы на твоем месте постаралась удержать интерес альфы как можно дольше. Пока он хочет тебя, другие не тронут. А потом… сама знаешь.

Волчица ушла. А я думала, представляла, что сделает со мной Карнеро. Хватило прошлой ночи! Но лучше он один, чем толпа других. Ведь так?

Волки любвеобильны и охочи до плотских утех. Зная это, я решила задобрить оборотня, соблазнить его. Показать, что секс по обоюдному согласию намного лучше, чем насилие, и что я ничем не хуже Анетты. Когда вечером Тира передала приказ альфы явиться в спальню, я была готова: приняла ванну, вымыла волосы. Шикарного белья у меня не было, но аккуратный белый комплект, украшенный вышивкой, тоже был неплох. Я надеялась, что если не словами, то действиями смогу добиться своего, всколыхнуть былую страсть. Напомнить волку, как хорошо нам было.

Осторожно вошла в спальню:

— Привет!

Стах в одних брюках стоял у окна и что-то пил. Он окинул меня быстрым взглядом и отвернулся. Я подошла к нему, прижалась к спине, обнимая за талию. Он сбросил мои руки и коротко велел:

— Раздевайся и ложись в кровать.

Ладно, попробуем еще раз.

Я сняла халатик, положила на кресло и сделала шаг.

— Полностью! — прозвучал новый приказ.

Закусив губы, сняла белье. Повернулась:

— Так?

Альфа допил вино, судя по запаху, и с громким стуком поставил бокал на стол, потом посмотрел на меня:

— Сойдет!

Дальше все произошло с неимоверной быстротой. Меня опрокинули на кровать. Оборотень навалился сверху. Я обняла его, потянулась к губам, но он увернулся. Спустя миг почувствовала его губы на груди и прогнулась. Раздвинула ноги, впуская нетерпеливые пальцы. Я старалась доставить Стаху удовольствие. Это может насмешить кого-то, но я надеялась, что лаской смогу достучаться до него. Когда мужчина устроился сверху и проник внутрь, обняла. Гладила его плечи, спину, не рискуя больше приставать с поцелуями. Слышала его хриплое дыхание, еле различимые стоны и радовалась. Чтобы ни говорил волк, но он хотел МЕНЯ, не Анетту. Учитывая крайне возбужденное состояние, кончил Стах быстро. Я — нет. Осторожно погладила шею, коснулась мягких волос…

— Пошла отсюда!

— Что? — я вздрогнула от неожиданности.

— Что непонятного? Ты меня ублажила. Молодец! До завтра свободна!

Я оторопело уставилась на мужчину, который еще секунду назад млел от оргазма в моих объятиях.

— Стах, если ты хочешь хороший секс, то так его не получишь.

— Получу. Завтра.

Он взял меня за руку и голую вытолкал за двери.

— Стах!..

Глава 12

Я не могла понять, что случилось с нежным, страстным мужчиной, откуда появилось это чудовище?! Конечно, я догадывалась, что Карнеро злится за украденные документы. Но ведь в итоге они все равно вернулись к нему! Более того, теперь он знал, какую опасность представляют земли для волков. Хотел наказать? Так наказал бы как других оборотней: посадил на цепь у позорного столба — я бы потерпела. Да даже этот гребаный секс в его спальне… Ну, ладно бы еще раз или два, чтобы продемонстрировать, кто тут главный…

Но проходил день за днем — и ничего не менялось. Меня регулярно звали в спальню и… Я пыталась говорить с Карнеро! Объяснить! Я просила прощения! Ничего не помогло! Карнеро не хотел слушать.

Когда я поняла, что мои ласки и поцелуи никому не нужны, начала сопротивляться. Я дралась, царапалась, вырывалась… Меня никогда не били. Теперь я получила сполна за все годы. И никто не сказал волку ни слова. Все в доме знали, что происходит, но никто не пожалел меня. Для оборотней я была «проклятой некромантской тварью» и все, что делал Карнеро, они считали справедливым наказанием.

Пожалела ли я, что когда-то остановила отца? Да!!! Тысячу раз «да»!!! Я раз в жизни поступила так, как велела совесть, а не здравый смысл, и теперь надо мной ежедневно, еженощно измывался зверь!

… - Ах ты, сука!

Я не давалась! Я выкручивалась! Я выворачивалась! Твою ж мать! Я некромантка! Меня учили нападать и защищаться! Только было одно важное, огромное «НО»! Меня учили нападать и защищаться с помощью магии, а сейчас ее у меня не было. И все превращалось в драку обычной женщины и здорового мужика.

Карнеро слизал кровь с прокушенной руки, не сводя с меня бешенного взгляда. Удар! Аж искры из глаз посыпались! Я отлетела назад, задев плечом угол шкафа. Полоснула жалящая боль от содранной кожи. Плевать! Не до этого! Я уже вылетала вон из комнаты, куда ввалился альфа, требуя очередного траха. Захлопнула за собой дверь и щелкнула замком. Да, была такая забавная деталька на двери в детскую комнату. С той стороны раздался гневный вопль оборотня. И удар! Но двери в доме хорошие, дорогие, из массива дуба. Выдержат какое-то время! Я стремглав побежала вниз, выскочила на улицу и метнулась к воротам. А из домика охраны высыпали сторожевые псы Карнеро.

Твари! Ненавижу вас всех!.. О Предвечная Тьма! Верни мне магию хоть на минуту!

Первый оборотень попытался схватить меня, но обнял лишь воздух. Второй отлетел в сторону с перебитым носом, а потом меня все равно схватили…

Глупо прорываться к воротам, которые охраняет шесть опытных волков, когда магия больше не подчиняется?.. Глупо!

Меня, вопящую, сопротивляющуюся, повели к дому. Карнеро уже освободился и нетерпеливо прохаживался по крыльцу, от его взгляда внутри все похолодело. Я начала вырываться так, что теперь четверо оборотней буквально волокли меня к своему господину…

После ночи, последовавшей за этим, я пару дней приходила в себя. Нет, про секс речь не шла. Меня учили послушанию. Хорошо учили, творчески… Не помогла даже регенерация, пришлось звать лекаря. Утром Натали Санторо — жена Герва — быстро осмотрела повреждения, не задала ни одного вопроса. Я прохрипела:

— Помоги мне!

Она не ответила, только поджала губы и сунула под нос вонючую ватку. Я отключилась. Очнулась… не знаю когда. Часиков на руке не было. Был гипс. Рядом сидела Тира. Заметив, что я пришла в себя, девушка осторожно смочила мои пересохшие губы водой, сделала перевязку на руке и ноге. Я кивнула на гипс:

— Откуда?

— Рука первый раз срослась неправильно. Пришлось ломать повторно.

В следующий раз перевязку делала Пенка, молча, аккуратно, с непроницаемым лицом.

Тира забежала поздно вечером, осторожно сменила одежду, постель. Маленькие ладошки почти невесомо порхали надо мною, приподнимая, переворачивая. Мое измученное тело почти не ощущало боли. Как у нее так получалось, я не знаю.

— Ну, как ты? — оборотница улыбнулась, перехватив мой взгляд.

— Тира, а ты можешь всегда делать мне перевязки. У тебя выходить не больно.

— Хорошо, — согласилась девушка.

Я отвернулась. Горничная присела на пол так, чтобы наши лица оказались на одном уровне.

— Люция, не сопротивляйся хозяину. Будет только хуже. Каждый твой отказ — это вызов ему как альфе.

— Он не альфа, он ненормальный!

— Тише! — девушка закрыла мне рот. — Не приведи Силифиус (верховный бог оборотней — Прим. авт.), кто-нибудь услышит — беда будет. Мне пора, Люция: Эмерик ждет. Я приду утром.

И я осталась одна. Регенерация шла. Я буквально чувствовала, как заживают царапины, затягиваются раны, сходят синяки. Глубокой ночью, когда бока болели от лежания, а сон не шел из-за глухо ноющей сломанной руки, поднялась и, прихрамывая, дошла до окна. Там бушевала метель. Ветер гнул пакту-авы, чуть ли не окуная их в сугробы. Дорожек уже не было видно, все сровнялось. Светлячками горели фонари вдоль центральной дорожки. На миг мне показалось, что там, в темноте, мелькнула знакомая тень. Пригляделась: так и есть. Волк. Зверь бежал по боковой, неосвещенной дорожке. Карнеро! Меня буквально отшвырнуло от окна. Я торопливо вернулась на место. Еще не хватало, чтобы он явился сюда, услышав меня. Легла на бок, положила под ухо часы и прислушалась к тиканью, стараясь успокоить собственное сердцебиение. В доме было тихо. Ни звука, ни на первом этаже, ни на третьем. Где он? Может, еще на улице? Я слушала, слушала (тикали часы под ухом), слушала и сама не заметила, как уснула.

Я не видела Карнеро ни той ночью, ни следующей. По наивности решила, что случившееся образумило его, что, увидев содеянное, волк одумался. А Карнеро, оказывается, всего лишь ждал моего выздоровления. И пока я была «не дееспособна» слетал по делам стаи в несколько городов Кхитл-э-ленге

Ровно через неделю Нилс нашел меня в бассейне, где я мыла пол, и передал, что меня ждет альфа. Я рвано выдохнула, словно кто-то ударил в живот.

— Ты слышала? — жестко спросил волк. Нилс, то ли в силу характера, то ли из-за низкого статуса, оказался трусоватым и боялся лишний раз мне слово доброе сказать: вдруг увидит или услышит альфа?

— Да, — машинально кивнула.

Слуга ушел, а я продолжала махать абугом (приспособление для уборки полов — Прим. авт.). Потом мне показалось, что пол недостаточно чистый, и я пошла мыть по второму кругу.

— … Я долго буду ждать?!

Подскочила, уставившись на Карнеро. Оборотень прищурился.

— Тебе передали мой приказ?

— Да.

— И?..

— Я еще не закончила уборку.

Оборотень медленно направился ко мне по только что вымытому полу.

— Люська, не зли меня. Мои приказы первостепенны. По-моему, это понятно даже ребенку.

Я не выдержала его давления, бросила швабру и метнулась к выходу. Он догнал меня на лестнице, когда до спасительной двери в комнату оставалось шага четыре.

— Пусти!..

Измученно огляделась, когда волк притащил меня в свою спальню. Задыхаясь от страха, злости, смотрела, как он запирает дверь, только прошипела:

— Не подходи!

Карнеро сунул ключ в карман и с интересом следил за моими действиями. Иногда мне казалось, что мое сопротивление еще больше подстегивает его, будит охотничий азарт и желание. Я лихорадочно оглядывалась по сторонам, ища пути спасения. Дверь спальни, тяжелая, дубовая, заперта, да и через оборотня не прорвусь. Волк тем временем снял пиджак и не спеша расстегивал пуговицы на рубашке. Я готова была завыть от бессилия, в отчаянии выскочила на балкон. Омерзительный смех за спиной:

— Третий этаж! Не забыла?

А я… прыгнула. Не то чтобы убиться хотела: думала смогу зацепиться за выступы или лепнину и замедлить спуск. Не получилось… Не разбилась, конечно: сугроб смягчил падение, но содранный бок горел, а нога…

— Вывих, — сказал Владек Маюров, прибежавший от ворот.

Неспешно подошел Карнеро:

— Люська, ты волк, а не авилак (пернатый оборотень — Прим. авт.). Не перепутала?

Присел, посмотрел опухшую ногу. Я жалобно всхлипнула… и заорала от лютой боли: этот изувер резким ударом переломал мою вывернутую лодыжку.

— Чтобы не так быстро бегала, — с улыбкой пояснил альфа, поднимаясь.

На миг в глазах Владека мелькнула жалость. А я провалилась в спасительную темноту.

Какое-то время я еще надеялась, что смогу пробиться сквозь панцирь обиды и ненависти Карнеро, что он натешиться местью и успокоится. В конце концов, я знала, что он может быть другим, я видела его другим, я жила с ним другим! Но проходил день за днем, одна чудовищная ночь сменяла другую, а в отношении ко мне не менялось ничего…

И однажды я решилась позвонить Эрки Сетсоме. Было стыдно признаваться другу, в каком рабском положении нахожусь, но я была на пределе. Вычистив проклятую дорожку, промочив ноги и прилично озябнув, я пришла в дом. Экономка покосилась на меня, но ничего не сказала. Лязг моих зубов говорил сам за себя. Я быстро переоделась и, крадучись, торопливо спустилась вниз по широкой «хозяйской» лестнице в гостиную за гилайоном. Я успела набрать две цифры, когда в дом вошел альфа с бетами. На миг Карнеро застыл, глядя на меня с трубкой в руках, потом недобро прищурился:

— Та-а-ак!..

Я метнулась прочь по коридору, вбежала в первые открытые двери и растерянно огляделась. Кабинет Карнеро! Взгляд зацепился за коллекцию мечей на стене. Схватила тот, что был ближе, — тулвар. Приценилась к весу в руке: килограмма полтора, может, чуть больше. Справлюсь! В кабинет тем временем вошел хозяин. Я наставила на него клинок:

— Не подходи! Убью!

А сама спешно набирала номер друга. Карнеро переглянулся с Санторо, и Герв исчез. Я слушала длинные гудки.

Ну, давай же! Эрки! Возьми трубку!

Тихий щелчок и:

— Слушаю?

— Эрки!..

Связь прервалась. Что такое?! Я торопливо набрала номер вновь. Потом еще раз. Короткие гудки оглушили меня. Ну как же так?!.. А потом услышала тихий смех Карнеро. Он даже не двинулся с места, спокойно наблюдая за моими хаотичными движениями. Стало понятно, куда ушел Санторо и почему я не могу дозвониться. Отбросила бесполезную трубку и повернулась к веселящемуся оборотню.

— Сука!

Перехватила меч поудобнее. Беты напряглись, не сводя с меня глаз. Вернувшийся Санторо чертыхнулся и перекинулся в волка. Но все они замерли, услышав:

— Нет! Не трогать! Девочка хочет поиграть!.. Почему и нет?!

Альфа снял со стены второй тулвар. По тому, как он держал саблю, как огладил эфес, я поняла, что Карнеро не просто коллекционер, он хорошо знал это оружие и владел им. С веселой улыбкой оборотень повернулся ко мне. Для него это всего лишь игра, а для меня попытка спастись. Я заняла боевую стойку.

Карнеро напал первым. Начал вертикальным, рубящим ударом. Прямая демонстрация силы. Так часто делают мужчины. Я отбила, подставив плоскость своего тулвара. Сталь возмущенно зазвенела. Мы обменялись небольшой серией ударов. Волк чувствовал мой страх и волнение, наступал, подавлял. И эта самодовольная ухмылка на роже! Почувствовала, что совсем чуть-чуть — и упрусь в письменный стол. Карнеро банально загонял меня в угол. Мне нужно пространство! Отбив очередную атаку, ударила оборотня ногой так, что тот пошатнулся и отступил на шаг, а я вскочила на столешницу и, оттолкнувшись, перелетела через волка, целясь в спину. Успел, зараза, отклонился, но рубашка была разрезана острым клинком от плеча до пояса. Карнеро улыбаться перестал, сбросил остатки одежды и повернулся ко мне.

Замерли оба. Время шуток и «смотрин» прошло. Удары посыпались один за другим. Защита, атака. Защита, бросок. Воздух гудел от звона стали. Карнеро ударил со всей силы саблей — я отбила, но не устояла на ногах, упала на спину. Он тут же замахнулся вновь. Его тулвар разрубил пол, где секунду назад была моя голова. Резко выдохнула, глядя на взлетевшие щепки из паркета. Моя очередь! Подсечка — и волк рухнул навзничь. Я махнула саблей, собираясь располосовать его вдоль. Но оборотень уже вскочил на ноги. Мой тулвар прошел в паре сантиметров под ним. Едва успела отразить новую атаку. И вновь зазвенела сталь. Я только успевала отбиваться. Согнув руку, ударила головкой сабли в рожу волка. Тот не ожидал. Сплюнул кровью. А я уже приготовилась снова нападать… Но сильнейший удар вражеского тулвара — и моя сабля была перерублена. Клинок жалобно зазвенел на полу.

— Тьма! — прошипела я сквозь зубы и прицельно метнула в оборотня обломок, что остался в руках.

Карнеро в последний момент отклонился, но по ругательствам поняла, что попала. Жаль, что только зацепила, а не убила!

В кабинете раздались аплодисменты. Я зло уставилась на бет: развлеклись, псы?! Но Галич не заметил мой взгляд, он весело смотрел на альфу с залитым кровью лицом:

— Порванная рубашка, поцарапанные висок, плечо и спина. Разбитая физиономия. Зубы целы? Или уже не комплект?… Одним словом — девчонка молодец!

Карнеро подхватил с пола рубашку и вытер кровь с лица:

— Сучка она, а не молодец! Угробила такое оружие!

Санторо уважительно кивнул мне:

— Последний удар хорош.

Маюров с непонятной грустью посмотрел на мои дрожащие руки и заметил:

— Зря метнула эфес с обломком клинка: ты себя оставила полностью безоружной. А могла приблизиться к противнику и этим обрубком ему горло перерезать.

Я прищурилась:

— Учту на будущее.

— Ага! — вмешался Карнеро, раздраженно глядя на меня. — Еще чего! Пошла вон отсюда! — и повернулся к Владеку. — Ты чему ее учишь, идиот?! Кабинет на ключ. Все звонки из поместья под контроль.

Этой ночью он не трогал меня. Наверное, хватило впечатлений после боя на мечах.

А утром… Проснулась с ноющими руками и ногами. Я давно не тренировалась, и вчерашний поединок не прошел незамеченным для мышц. Руки и ноги были словно чужие. Каждое движение давалось через силу. Проклятая крепатура! Мне срочно нужна горячая ванна! Едва я повернула кран, как в комнату вошел Карнеро. Зачем, поняла сразу. Да и он не ставил ментальный щит. Я ударила волка полотенцем наотмашь, чтобы отвлечь, и нырнула обратно в комнату. С размаху упала на пол, когда оборотень подставил подножку. Охнула от боли, хотела вскочить… не успела. Карнеро навалился сверху:

— Хватит игр! Надоело!

Я не могла пошевелиться под этой тушей. Закусила губы и терпела. От трения по твердому полу болели локти, колени и ребра. Старалась не плакать, не показывать этому извращенцу свою слабость и беспомощность. Сделав то, зачем пришел, волк ушел. А я лежала на полу одним раздавленным куском боли.

Я решила сбежать. Я не думала, куда и к кому, забыла про документы и про деньги. Я забыла про все! В виски билась только одна мысль: БЕЖАТЬ из этого дома, от этого волка! На что я надеялась?!.. На то, что волки не узнают меня в волчьем обличии, на то, что они посчитают меня не способной на побег? На чудо? На собственное везение? Хотя какое, к котсу, везение?! Моего везения хватило только на то, чтобы перепрыгнуть кованую ограду высотой в три метра, насколько я знала, раньше этого не делал никто.

У меня получилось! Не знаю почему, но я была уверена, что перепрыгну. Чувствовала, что это не предельная высота для меня. Только когда летела над чугунными спицами, поняла, что ошибись я хоть на пару сантиметров — и повисла бы на этой ограде кровавым мешком мяса. Но я не ошиблась! Я перепрыгнула! Встряхнулась и бросилась прочь от своей тюрьмы… Я не добежала даже до ближайшего леса. Меня схватили. Ненавижу этих тварей! И боюсь! Когда меня догоняла стая из семи волков… Бр-р-р!!! Мурашки по коже! Ощущения жуткие! До сих пор помню, как один волк схватил меня острыми зубами за заднюю лапу и повалил. А второй тут же вцепился в морду. Боль невыносимая! Я пошевелиться боялась. Дышала через раз.

Когда меня, дрожащую, окровавленную, бросили под ноги альфе, он ничего не сказал. Карнеро посадил меня на цепь. Теперь я жила на коврике у дверей в хозяйскую спальню. В стену было вбито металлическое кольцо, и каждое мое движение сопровождалось оглушительным лязгом цепи, а на моей шее красовался тяжелый ошейник. Я прекрасно знала, что ошейник с цепью — это унижение для оборотня. Да и не для оборотня тоже, это унижение для любого человека, считающего себя свободной личностью. Мне казалось, что как раз таки эту «свободную личность» во мне и пытался сломать Карнеро.

Но я не теряла надежды вырваться из этого кошмара. Я ждала магов из Департамента контроля (они предупреждали, что прибудут в поместье с окончательным решением судей). Мне уже было известно, что смертной казни не будет. А тюрьма… Разве мое положение в этом доме чем-то отличается от нее? Уж лучше сдаться имперским контролерам, чем терпеть насилие и издевательства зверя.

Глава 13

Наконец, мои молитвы были услышаны. В Денту прилетели представители императора Сарфоломея и маги Департамента контроля. Я ликующе посмотрела на Карнеро:

— Конец тебе, пес! Я всем расскажу, что ты из себя представляешь.

Тот нахмурился, снял с меня ошейник и процедил:

— Иди помойся, от тебя воняет.

И пошел вниз.

Я машинально провела рукой по грязным, спутанным волосам. Представила, как выгляжу после недели на цепи, когда меня отводили только в туалет.

Торопливо побежала к себе, чтобы смыть грязь. Надела платье, подтянула рукава, обнажая синяки на запястьях. Влажные волосы закрутила в узел, чтобы были видны следы от ошейника. Пусть все увидят, какой подонок лайдир Стах Карнеро!

С предвкушающей улыбкой спускалась по лестнице. Внизу, у дверей гостиной, меня перехватила Пенка, поджав губы, обтянула рукава. Я опешила:

— Ты что делаешь? Руки убрала!

Но она зло зыркнула на меня и рванула волосы вниз. Узел рассыпался. Не дав опомниться, меня практически втолкнули в зал.

В просторном помещении был двоюродный брат отца и советник Императора. Наконец-то! Я спасена!..

— Лорд Эмани! Дядя Одэлис!

Они чинно поклонились в ответ, избегая смотреть в глаза. Я насторожилась. Почему улыбается Карнеро? Почему так странно смотрят Галич и Санторо? Как-то похолодело внутри.

— …За покрывательство отступников и их поддержку Люция-Анна-Гаруш-Кабира Кхана си Эрерра приговаривается к политической смерти. И она, и все рожденные ею дети, лишаются титулов, званий, прав на владение землями и прочим имуществом. Данным указом титул и владения переходят следующему в праве наследования Одэлису Рокуи Кхана.

Я разучилась дышать. Как? Этого не может быть! Злорадные взгляды. Сочувствующие взгляды. Они все: люди и звери — смотрели на меня. Не мигая. Чтобы не пропустить ни единую эмоцию на моем лице. Чтобы потом всласть посмаковать, как я встретила весть о своем полном уничтожении. Не дождетесь! Сцепила пальцы в замок, чтобы скрыть дрожащие руки, и легким кивком признала решение императора.

Держись, Люция! Держись! Бумажка с росчерком Сарфоломея не опреснила твою кровь!

Дядя протянул ларец:

— Это принадлежало твоей матери.

С вежливо-презрительной улыбкой (спасибо отцу: научил так улыбаться!) аккуратно взяла костяную шкатулку.

— Поздравляю, досточтимый… лорд Кхана, с получением титула. Вы так долго об этом мечтали!

Дядю перекосило. Еще бы, это был нескончаемый источник шуток в нашем замке: когда Одэлис, что называется, примазывался к роду при каждом удобном случае. А я продолжала:

— …Уверена: вы с честью будете носить имя МОЕЙ семьи.

Он уже задергался, сжимая кулаки. Я с жалостью посмотрела на него:

— … Нам принадлежит три замка и девять домов в трех государствах, а капиталы в общей сложности приближаются к восьми миллиардам шелетов… Но вы преподнесли мне поистине бесценный дар: женские украшения семьи Селема.

Дядя поджал губы. Я повернулась к Советнику. Тот уже заранее приготовился.

— Великий император помнит о вашей помощи в поимке государственных преступников. Его милостью вам сохранена жизнь.

Я насмешливо выгнула бровь:

— Милость императора не знает границ! Мудрейший Сарфоломей день и ночь думает о благе своих подданных. Он наш любящий отец, который никогда не оставит детей своих на поругание врагам и мучителям.

Советник пристально посмотрел на окаменевшего оборотня.

Легкий кивок на прощание.

— Лорды, с вашего позволения. Пусть воссияет солнце удачи над империей Санос!

Они вытянулись по струнке.

Суки!

Я уверенно вышла из зала, успев заметить изумление на лицах имперских. Что? Шоу не состоялось?!

Шаг…Вдох-выдох… Шаг… Вдох-выдох… Шаг…

Не беги! Не смей!.. Услышат…

Шаг… Вдох-выдох… Шаг… Лестница! До смерти хотелось вцепиться в перила и опереться. Но в холле стоял Владек Маюров и кене Хает. И мадж Зарев с понимающим, сочувственным взглядом:

— Вам помочь?

— Благодарю, досточтимый мадж, не стоит! — я стала подниматься на второй этаж.

Он правильно понял сухой тон. Торопливо подошел, взял мою руку и сказал:

— Вы должны знать: мы настаивали на вашем возвращении.

Забрала свою ладонь и отвернулась.

— Благодарю за заботу.

Шаг…Вдох-выдох… У меня внутри было пусто: все выдрали, по-живому.

Спина прямая! Дыши!.. Вдох!.. Выдох!.. Только бы не сбиться!

И восхищенный шепот в спину:

— Истинная Темная! Таких хоть в рубище одень и в клетку брось, а взглянет на тебя — и невольно поклонишься в ноги.

Сдохни!

Вот она — заветная дверь в мою комнатку. И взгляды со всех сторон. Пенка. Тира с Нилсом. Все вышли посмотреть на отступницу, от которой отвернулись даже соотечественники.

Спасительная пустота моей комнаты. Наконец-то!

Не плачь! Не плачь! Услышат. Хотят услышать. Ждут!

Я смотрела на костяной ларец матери, как на якорь, который держал меня в сумасшедшем вихре эмоций и чувств, который не давал мне утонуть.

Когда глубокой ночью в мою клетушку ввалился Карнеро, я была готова. Этот не пожалеет. Этот добьет.

Оборотень, сунув руки в карманы, с ухмылкой взирал на меня:

— Твои заступнички, которых ты так ждала, улетели. Я их выгнал. Негоже бросать своих, даже таких убогих, как ты… А ты теперь абсолютно моя. И я могу делать с тобой, все что захочу.

И словно в подтверждение своих слов бросил пиджак на стул.

… Закрыв глаза, просто ждала, пока он трахал меня. Держалась за простыню и терпела.

Карнеро молча поднялся, застегнул брюки:

— Хм-м-м, бревно бревном. Лучше бы ты брыкалась как раньше, хоть веселее было.

Я натянула на плечи покрывало и закрыла глаза. В шуме ветра за окном мне слышался издевательский смех Клетиса Кханы.

Лежала на кровати и смотрела на игру теней на потолке. Очередная утренняя серость, я уже сбилась со счета: десятая или двадцатая…

На автомате поднялась, помылась, оделась и вышла из комнаты. Сидела за столом на кухне, бесцельно ковыряясь в тарелке, и старалась не смотреть в окно. Я возненавидела утро. И неважно, какое оно было: ясное, солнечное или пасмурное, затянутое облаками. Ибо оно несло мне очередное унижение и боль. Ночью, уснув, я могла хоть ненадолго забыться.

— Люська, ко мне! — голос Карнеро словно удар под дых.

Отложила недоеденный завтрак. На негнущихся ногах вошла в кабинет.

— Что случилось?

— Трахнуть тебя хочу. Ты уже оклемалась после долгожданного визита дяди, свыклась со своим горем? А кстати, как тебя сейчас величать? Ты уже не Кхана. А кто?

Не стала ввязываться в этот фарс. Напомнила:

— У тебя встреча через час с мэром Денты.

— Успею.

Он рывком поднялся с кресла. Я инстинктивно попятилась, впечатавшись в закрытую дверь.

— Куда? — оборотень схватил меня за волосы.

Я зашипела от боли, запрокидывая голову и хватая его за руки. Глаза Карнеро вспыхнули жадным огнем. А у меня внутри все похолодело: что он на этот раз придумал? Позвоночник обожгло, когда меня бросили на стол.

— Трахну тебя в рот. Давно собирался.

Услышав это, рванулась прочь, прекрасно понимая, что волк имеет в виду не обычный минет. Но Карнеро схватил мои плечи и припечатал к столу.

— Лежать!

Он, удерживая меня одной рукой, второй потянулся к ширинке, но расстегнуть не успел. Ругаясь отборным матом, оборотень оттолкнул меня, с отвращением глядя на свои грязные брюки: от страха и шока меня вырвало. Я сползла со стола на пол, где меня стошнило еще раз. Карнеро брезгливо поморщился и отступил на шаг.

— Уберешь здесь все к моему возвращению. Иначе заставлю языком вылизать.

И ушел.

Прислонившись к столу, сидела на полу, не в силах пошевелиться. Руки колотились от тремора. Я уже и забыла, когда он был в последний раз, наверное, еще в детстве. И вот вернулся.

Немного успокоившись, стала убирать, потому что Карнеро свою угрозу выполнит. Хотя бы для того, чтобы в очередной раз насладиться моим унижением. Было непросто: даже чужие рвотные спазмы вызывали у меня настоящую рвоту. А убрать блевотину, пусть собственную… В общем, пока все вымыла, не помню сколько раз бегала в уборную. Желудок болел так, что я еле доползла до своей комнаты. Скрутившись, приходила в себя.

Нилс принес молоко и свежий хлеб.

Какая, к демонам, еда?! Тут еле дышишь!

Качнула головой:

— Убери.

Мужчина сочувственно вздохнул и ушел.

Я еще трепыхалась, еще пыталась отбиваться. Кричала Карнеро, что он уже отомстил, где сам, где с помощью моих бывших соотечественников, умывших руки и забывших про кровные связи и дружбу.

Помните, когда-то я говорила, что неплохо подкована в интимных вопросах? Так вот, оказывается, я ничего не знала про секс. Но лучше бы мне и дальше оставаться невежественной, чем просвещаться подобным образом. О подчинении женщин в постели я могла написать научную работу…

Дохлый котс, я еще шутить способна?! Значит, пока не сошла с ума!

А вот через три недели после памятного визита дяди и императорского советника я действительно думала, что больше не выдержу. Во второй половине дня неожиданно в поместье Карнеро прилетел Эрки Сетсоме. Уже по отсутствию улыбки на лице друга я догадалась, что с недобрыми вестями. Пока он говорил с альфой, я маялась в саду: тут было больше простора, и мои метания по дорожкам при большой фантазии можно было назвать прогулкой.

Увидев приближающегося некроманта, я пошла навстречу. Но узнав его спутника, споткнулась и замерла на месте.

— Лаки?

— Моя госпожа, — скелет склонил голову.

Нужно быть конченым психом, чтобы привести умертвие в стан оборотней! Я перевела растерянный взгляд на Эрки.

— Что это значит?

— Новый лорд Кхана принял решение вернуть Лаки в Грани.

— Как вернуть? Зачем? Лаки служит нашему дому семьсот лет!

Эрки отвернулся. Я и сама знала ответ: чтобы ничто не напоминала о прежних владельцах. Я не могла поверить. Жалобно всхлипнула:

— Оставь его, Эрки. Лаки хороший. Ты же знаешь! Он меня вырастил!

Некромант опустил голову, виновато отводя взгляд:

— Не могу, Люц. Я и так на многое пошел, чтобы вы могли проститься.

Краем глаза заметила волков на крыльце дома, которые с интересом наблюдали за происходящим. Не иначе пришли посмотреть на продолжение шоу «Унижение бывшей отступницы». Отвернулась и поджала губы, чтобы сдержать рыдания. Спустя пару минут, успокоившись, спросила:

— Кто будет проводить ритуал упокоения?

— Я, — Эрки говорил совсем тихо. — Это просьба Лаки.

— Когда?

— Сегодня на закате.

Я закусила губы до крови, но слезы сами текли из глаз. Посмотрела на верного слугу, у которого в грудной клетке не было ничего, но который любил меня самой нежной и трепетной любовью. И плевать на тех, кто говорит, что умертвия ничего не чувствуют. Лаки пальцем вытер слезу.

— Не плачьте. И не сердитесь на Эрки. А мне в Гранях будет хорошо. Лучше, чем в замке, в котором больше нет истинных Кхан.

Все! Не могу больше! К демону, что на меня смотрят! Я заплакала навзрыд, обнимая скелет. Лаки погладил меня по голове осторожно, чтобы волосы не зацепились за мелкие косточки.

— Моя маленькая госпожа, не плачьте.

Словно издалека донесся смеющийся голос Карнеро:

— Слышишь, Герв, может, оставить его?.. Кости пригодятся зубы стачивать.

Я не отреагировала на поддевку, смотрела на Лаки:

— Мы обязательно встретимся. Там, в Гранях, — поцеловала гладкий череп. — Жди меня. Я приду следом.

Не оглядываясь, ушла прочь от дома. Волчий смех резко оборвался.

Эрки и Лаки давно покинули поместье, а я до сих пор была в саду. Смотрела на заходящее солнце и крошилась на осколки. Я знала: с последним лучом Сетсоме начнет ритуал. Начертит пентаграмму на полу зала, зажжет свечи. Потом Лаки ляжет в центре пентаграммы…

«— Лаки, я так скучаю без мамы. Мне кажется, папа меня видеть не хочет, потому что я на нее похожа. Я больше не поеду на каникулы домой.

— А как же я, моя госпожа? Я же скучаю по вам!..»

…Лаки ляжет головой на восток. Эрки прочитает заклинание упокоения, совсем простое, короткое. Это забавно и даже смешно! Чтобы поднять мертвеца, нужно выполнить долгий, в несколько этапов ритуал, а чтобы упокоить, всего пара минут. Зеленый свет в глазницах погаснет. И магистр сожжет останки, чтобы больше никто не смог побеспокоить дух.

«Скелет сидит рядом со мной и костлявыми руками учит плести венки. Получается плохо и у него, и у меня.

— Я прямо вижу вас в красивом белом платье и таком веночке, никакой фаты не надо.

— Хочу фату! Из Мейдикраса (сказочная долина, место жительства фей — Прим. авт.), — капризно звенит детский голосок.

— Вот еще! — фыркает Лаки. — Фата из Мейдикраса может быть у любой невесты, а такие роскошные волосы — есть только у вас. Они словно золотое кружево! Истинное украшение женщины!

И угловатая девочка-подросток улыбается, впервые поверив в собственную привлекательность».

…Последний луч солнца, словно извиняясь, мазнул меня по щеке и исчез. Небо на закате горело багряными красками. Несмело вспыхнула первая звезда и спряталась за фиолетовой тучкой… Сегодня я ненавидела закат.

Не могла заставить себя пошевелиться, словно неведомая сила парализовала все мышцы. Тридцать лет я жила, мало представляя, как живут обделенные люди. За три месяца я лишилась всего: имени, богатства, друзей, родины. Осталась только одна я. И это «я» оказалось маленьким и жалким. Знаете, что чувствует раздавленная улитка? Повезло, если нет. А я теперь знаю…

Глава 14

Упокоение Лаки стало неким рубежом, переломным моментом, в худшем смысле этого понятия. Словно какую-то часть меня упокоили вместе с верным дворецким, который предпочел окончательную смерть новому хозяину. Порой я выходила в сад, смотрела на закат и представляла дом, в котором больше нет меня, отца, Лаки, а по залам ходят чужие люди, трогают наши вещи… Руки сжимались в кулаки от ярости. И ведь виновата в этом только Я!!!

Так и проходили мои дни. Однообразно, уныло, когда руки что-то терли, переставляли, переносили, а мозг выжирали черные мысли. У меня появилась новая привычка: смотреть, как гаснет солнце, как оно опускается-опускается за горизонт — и словно обрывается в бездну. Раз — и все. И нет его. И хорошо, что нет…

Тира с тревогой поглядывала на меня, все чаще задерживаясь по вечерам в моей комнате. Я не видела, когда она уходила: засыпала раньше.

Однажды Пенка Бурнель предупредила, что альфа ждет меня на улице. Молча отложила тряпку и пошла к выходу. Открыла дверь и зажмурилась от яркого солнца. На улице так тепло?!

Оборотень ждал на лестнице.

— Пойдем!

Пройдя пару шагов, задумалась: а куда мы идем-то? Но спросить не успела. Карнеро сошел с дорожки и поманил меня за собой. Ступила следом на… это трава? Уже выросла? Какой сейчас месяц?.. Пока разбиралась со своими внутренними часами, волк нетерпеливо прошелся по кругу:

— Как тебе?

— Что именно?

Я пыталась сосредоточиться, но получалось слабо. К тому же с утра болела голова, не сильно, но мне, как говорил Эрки, «недобрилось». Оборотень подошел и за подбородок поднял мою голову вверх.

— Смотри!

Я смотрела, но ничего особенного не видела.

— Пакту-авы зацвели, ты хотела увидеть… осенью, — наконец, пояснил альфа.

А мне было все равно: зацвели, отцвели. Какая разница?

Волк подтолкнул меня к дереву, повернув спиной к себе. Я не сразу поняла, что он делает. Карнеро расплел мою косу, расправил волосы по плечам, груди, поднял руку и тряхнул одну из веток. Перед глазами пронеслось розоватое облако из лепестков. Оно вдруг стало серым, а потом черным… все стало черным. Волк едва успел подхватить меня. По крайней мере, боли от падения я не почувствовала.

Очнулась в своей комнате, рядом суетились Тира и Пенка. Я отмахнулась от резкого запаха, раздражающего нос.

— Люция? — экономка протерла мои виски. — Слышишь меня?

— Да… Голова болит.

— Лежи-лежи. Ты упала в обморок.

— Мне лучше. Спасибо. Я полежу с закрытыми глазами. Спасибо… Спасибо, — шепнула в третий раз, чувствуя прикосновение холодной мокрой ткани к лицу.

Незаметно уснула. Проснулась ночью… по естественным надобностям. Вышла из туалетной комнаты и прислушалась к тихому стуку. За окном барабанил дождь. Почему-то подумала про цветущие пакту-авы, про их побитые, помятые лепестки. Не было их жалко, лишь сожаление, что красовались так недолго. Если до этого каждый восхищался ими, то сейчас будет проходить мимо, не замечая былой красоты…

Расслышав шаги в коридоре, тихонько легла в постель и притворилась спящей. Скрипнула дверь, впуская внутрь полоску света. По запаху узнала Карнеро.

— Я знаю, что ты не спишь. Дышишь правильно, как спящая. Только сердце колотится. И твои мысли оглушают, их слышно даже у меня.

Открыла глаза и повернулась. Волк стоял в дверном проеме, но в комнату не заходил. Ответила, наплевав на приличия:

— Я ходила в туалет.

Он понятливо кивнул и сказал:

— Завтра слетаешь в лечебницу.

— Не надо. Мне с утра болела голова. Наверное, реакция на погоду.

— Уверена?

Его забота выглядела смешно. Я ответила, мечтая только об одном: чтобы оборотень скорее ушел.

— Да. Так бывало раньше.

— Ладно. Отдыхай.

Дверь тихонько закрылась.

…

Оказалось, уже наступила весна! Теплая, солнечная!

Я, с абсолютно пустой головой, сидела на ступеньках у служебного входа. Никаких мыслей. Никаких желаний. Просто слушала, как шумит ветер среди деревьев, как поют вернувшиеся с юга птицы. Где-то стучал молоток, наверное, Нилс что-то чинит…

И вдруг знакомый холод полоснул по рукам. Узнала его мгновенно. Оторопело вытаращилась:

— Реранг?.. Тосанг?

Мои рачетсы?! Но я их не видела. Магическое зрение давно исчезло. С тоской разглядывала воздух:

— Я не вижу вас, не слышу. Только чувствую… Девочки мои!

Холодок пробежал по ладони. Это точно Реранг: она более ласковая, чем сестра. Усмехнулась собственным мыслям: ласковые рачетсы — это оксюморон. А потом накатила тревога.

— Почему вы здесь? Что-то случилось?.. — я занервничала, гадая, что могло привести призраков ко мне. — Как же нам поговорить?..

Потом вспомнила, как некоторые некроманты общались с немыми призраками (есть и такие!).

— …Давайте так: если «да» — коснетесь правой руки, если «нет» — левой. Хорошо?

И протянула руки вперед. Улыбнулась, когда холод пробежал по правой ладони.

— Вот и ладно, — облегченно выдохнула. — Вы пришли ко мне?

Правая рука. Хорошо!

— Привязка осталась?

Левая рука. Я задумалась.

— Что-то не так с отцом в Гранях? Кто-то хочет поднять его?

Левая сторона.

— Фу-у-у! — не сдержалась я. — Это хорошо! Может, проблемы дома? Хотя он уже не мой дом, но все-таки…

Левая сторона.

— Что тогда? Может, что-то затевается среди отступников?

Рачетсы «думали» долго. Я уже занервничала, протянутые руки дрожали как в ознобе. И наконец, холод обволок левую ладонь.

С боковой дорожки вдруг донеслось:

— Они соскучились!

Я вздрогнула, оглядываясь на Герва Санторо. Когда он пришел? А больше подумать ни о чем не успела, потому что правая рука буквально заледенела. Я не могла поверить!

— Да?.. Вы соскучились по мне?

И снова леденящий холод. Не иначе рачетсы вдвоем прижались к ладони. А я расплакалась, как девчонка, чувствуя холодное прикосновение к своим щекам. И мне казалось, что я их вижу, страшных, уродливых созданий Граней, которые сейчас оказались моими единственными друзьями в мире живых.

Рачетсы приходили ко мне каждый день. Их холодные объятия согревали. Звучит абсурдно, но это так. Ладони и плечи чуть не льдом покрывались, а я представляла Реранг, уткнувшуюся в мои руки, и сдержанную Тосанг, улегшуюся рядом. Когда холод пропадал, я уже знала: кто-то из волков рядом. Рачетсы не хотели, чтобы оборотни знали о них.

Вот и сейчас моя нежить исчезла, а я повернулась к двери. Там стоял Нилс Буш.

— Я принес еду, — омега смущенно кашлянул.

Равнодушно посмотрела на вареное мясо, взяла мягкий хлеб с хрустящей корочкой. Слуга все еще крутился неподалеку.

— Чего тебе? — прозвучало грубовато, но мне сейчас не до шарад.

Молодой мужчина кашлянул:

— Я чистил ванную в твоей комнате…

— И?

— У тебя сильно лезут волосы.

— Бывает, — отмахнулась я. Глаза закрывались: — Иди. Спасибо.

— Ты не поела!

— Больше не хочу, — положила на поднос недоеденный хлеб. — Иди, Нилс. Я хочу спать.

…

Стах медленно шел по каменистой земле, слыша шепот Владека и Эмерика за спиной. Нигде не было ни травинки: все выжжено магией. В ушах стоял волчий вой вперемешку с человеческими криками и стонами. Карнеро скользнул взглядом по убитым магам и волкам. Они лежали рядом, почти касаясь друг друга — извечные враги, чья взаимная ненависть пестовалась столетиями. И не было надежды на примирение, на спокойную жизнь. Лишь Грани объединяли всех. Альфа сжал кулаки, чувствуя магию. Сколько же здесь ворожили? С какой мощью, если он по прошествии нескольких часов чувствует ее так сильно? И так же сильно чувствует запах мертвечины, смешанный с гарью. Черные волки, словно зачарованные, шли на протяжные стоны, разрывающие воздух. Оборотень увидел Теймура Волотича. Альфа Бурых приветствовал его кивком. Карнеро стал рядом, заметил обгорелые останки волка:

— Кто это?

— Игорь Шиманский… и его пара.

Скорее всего, мужчина погиб, до последнего пытаясь спасти жену от некромантов. Черный уже видел нарисованный круг в метрах десяти от них.

— Зачем они некрам?

— Рая Шиманская была беременна… А впрочем, посмотри сам.

Они подошли к жертвенному кругу. За свои неполные сто лет Стах повидал всякое, но от увиденного даже его стало мутить. В жертвенном круге лежала обнаженная женщина с разрезанным животом. Разрез был почти ровный, окаймленный кровавыми разводами. А сам живот странно и страшно впавший.

— Где ребенок?

— До родов оставалась неделя-две. Некрам нужен был нерожденный младенец для ритуала.

— Что?

Волотич кивнул своему бете, и тот протянул Черному альфе несколько листов бумаги. Стах, сжав зубы, читал скупые фразы — четкие, пошаговые инструкции: «…положение тела жертвы лучше всего с пониженным головным концом, что соответствует обычному положению плода головой вниз…» Протяжный утробный вой отвлек внимание Карнеро, сунув листок Маюрову, мужчина вернулся к Теймуру.

— Кто это? — он кивнул на волка в стороне.

— Бартоз Рукша — отец Раи.

Светловолосый мужчина, стоя на коленях, раскачивался из стороны в сторону, бережно касаясь руки мертвой волчицы, и выл. Оборотни недолго смотрели на волка, не в силах ему помочь.

— Альфа, — вдруг позвал Маюров.

Карнеро с видимым облегчением отошел от жертвенного круга к своему бете. Владек кивнул на бумагу в своих руках.

— Если я не ошибаюсь, это ритуал на подавление воли окружающих.

— То есть сделать из других послушных обезьянок?

— Да. Но ты сюда глянь, — Маюров ткнул пальцем в нижний правый угол.

Стах посмотрел в указанном направлении и увидел несколько букв. Маюров, в свое время увлекающийся литературой, пояснил:

— …Это имя, скорее всего, переводчика.

— И?..

— Lixcе, что значит «капля», — Маюров выдохнул: — Люция-Анна-Гаруш-Кабира. Собери первые буквы полного имени Люции на саноском языке.

Стах на минуту замер, а потом выругался:

— Твою мать!.. Это она перевела эту мерзость?!

— Я почти уверен. Всем известна ее страсть к древним книгам по некромантии. Она легко могла найти там описание этого ритуала и перевести… Стах, она могла сделать перевод без всякой задней мысли, — торопливо добавил Владек, заметив желваки на скулах альфы.

— Угу! Иди Рукше это скажи!

…Волки быстро сделали краду, молча уложили погибших сородичей на дрова. Огонь неохотно облизывал сырые поленья. Едкий дым слался по земле, не желая подниматься вверх. Протяжный вой — последний, прощальный — пронесся по степи. Волотич с жалостью смотрел на осиротевшего отца, в раз лишившегося и дочери, и зятя, и нерожденного внука.

— Я понимаю твое горе.

И направился прочь. Стах шагнул следом и вдруг:

— Это все ты и твоя девка!

Карнеро замер и медленно повернулся. Бартоз с одуревшими от свалившейся беды глазами поднялся с колен:

— … Пока эта любительница мертвяков не появилась у тебя, некры не били нас в открытую. Теперь волчат из дома страшно выпустить! Мы своих жен и дочерей на краде сжигаем! А ты до сих пор яйца в свою мертвячку макаешь! Я тебе говорю, еб…рь хренов!

Карнеро пошатнулся от удара по лицу. Из разбитого носа пошла кровь. Волки замерли: это был вызов. Стах выбросил вперед руку и сжал пальцами шею. Прежде чем оборотни успели вмешаться, Бартоз Рукша с раздавленным горлом упал на землю.

— Что ты?.. — Волотич оттолкнул Карнеро.

Они долго смотрели в глаза друг друга. Остальные волки не смели даже попытаться узнать, о чем сейчас «говорили» альфы. Оглушительно громко трещала разгоревшаяся крада, застилая округу дымом. Силуэты оборотней расплывались, терялись в нем.

Карнеро сделал шаг назад, развернулся и пошел прочь. Маюров и Галич потянулись следом, ловя спинами осуждающие и злые взгляды соседей.

Бета Бурых волков рискнул спросить у своего альфы:

— О чем вы говорили?

Теймур распорядился насчет нового поминального костра и только тогда посмотрел на мужчину.

— Это не был вызов, Ларс. Бартоз не хотел жить один, без семьи. Стах выполнил его просьбу: уйти в Грани достойно.

Утром меня выпустили на улицу. То есть не просто на улицу, а за ворота. Странно вышло. Экономка что-то спросила — и я машинально кивнула. Оказалась, она предложила:

— Я иду в поселок за хлебом. Хочешь со мной?

Почему вдруг она меня позвала? Альфа велел выгуливать свою собачонку? Хотела сардонически хохотнуть, но не стала. Почему бы не пройтись? Стены в своей комнате я уже выучила полностью, до крохотного пятнышка у потолка.

…По волчьему поселку шли молча. Пенка искоса наблюдала за мной. А я банально отогревалась в лучах весеннего солнца. Волков почти не встречали, а те, кто попадался, торопились убраться с глаз.

Переливчато отозвался колокольчик на двери пекарни, когда мы вошли внутрь. Настоящая древность! Я заинтересовалась: сейчас звонок безобиден, но то, что когда-то это был артефакт, поняла сразу. Разглядывала медный колокольчик и краем уха слышала обрывки разговора Пенки и булочницы. Волчицы привычно возмущались беззаконием некромантов, сетовали на народ, распускающий сплетни, и при этом поглядывали на меня. Женщины говорили про какой-то вызов, булочница то и дело хваталась за сердце от переживаний. Пенка успокоила волчицу, сказав, что альфа в порядке. Я не видела Карнеро уже несколько дней, после того обморока в саду, я не спрашивала, где он. Где бы ни был оборотень, пусть остается там подольше.

Потом отвлеклась, заметив полустертые руны на колокольчике. Когда-то изучение рун было моим любимым предметом в Академии. Я могла часами сидеть над древними свитками, разбирая письмена на мертвых, забытых языках. Чьи это руны? Дроу? Вряд ли? Эльфы, даже темные, не любят колокольный звон… Опомнилась, когда Пенка, видно, уже не в первый раз позвала меня:

— Люция, а ты ничего не хочешь?

— Нет.

— Ты даже не посмотрела! — обиделась булочница.

Я обернулась, окинула взглядом подносы со свежей выпечкой.

— Нет.

— Булочки только из печи, — экономка подошла ко мне. — Ты же любишь, чтобы свежие, еще тепленькие!

— Нет, спасибо.

Обратно шли молча. Пенка о чем-то размышляла, судя по сведенным бровям. А я смотрела себе под ноги, чтобы не споткнуться и не зацепиться.

Что же так далеко? Зачем только пошла? Сидела бы себе тихонько дома.

Ноги стали словно ватные. Голова шла кругом.

— Люция? — взволнованно окликнула экономка, когда меня повело в сторону.

Я посмотрела на женщину и виновато улыбнулась:

— Далековато… Что-то я подустала… Сейчас отдышусь и пойдем… Извини…

Оборотница медленно кивнула:

— Да я не тороплюсь.

После обеда сидела в своей комнате и рисовала те самые руны с колокольчика. Что-то в них было!

— …Люция?!

Я подняла голову. Пенка поставила на стол поднос с ужином.

— Это тебе.

— Спасибо.

— Здесь запеченные овощи, куриные отбивные. Как ты любишь.

Растерянно посмотрела на волчицу и неуверенно улыбнулась. Как-то я отвыкла от заботы и внимания за это время.

— Что здесь происходит?

А вот и он!

Улыбка сползла с моих губ. Карнеро посмотрел на поднос, потом на меня и, наконец, на побледневшую экономку.

— Пошла вон!

Женщина, несмотря на свои немаленькие размеры, ужом проскользнула мимо альфы и бегом припустила к лестнице. Волк подошел к столу, брезгливо поковырялся в моей тарелке.

— Ого! С чего это Пенка тебе выготавливает?!.. Ладно, ешь, потом отработаешь.

Мразь! Аппетит, только что появившийся, пропал.

Волк вернулся через полчаса.

— Почему не ела?

— Не хочу! — я замерла в дверях в ванную.

Оборотень скрипнул зубами и зло ухмыльнулся:

— Гордячка, да? Люблю гордячек… Они так быстро про гордость свою забывают.

Я попятилась, как только сообразила, как он хочет избавить меня от гордости.

— Не подходи! Меня тошнит от тебя!

— Даже так?!

Глядя на его посеревшее от ярости лицо, я завыла от ужаса.

— Не надо! Я все съем!.

— Само собой! — усмехнулся оборотень и схватил меня за шею.

…Волк лежал на боку, то лениво поглаживая мою спину, то наматывая на палец волосы.

— Вот видишь, как мы быстро вылечили тебя от гордыни, Люсенька. Ты и просить теперь умеешь, и умолять. Правда?.. И в еде, оказывается, совсем не привередливая. Согласно есть все!

Я молчала, с содроганием вспоминая последние полчаса. Оборотень поднялся и заставил меня подойти к столу.

— Ну?

Есть не хотелось, но Карнеро стоял рядом, наблюдал. И по его взгляду было понятно, как он ждет, что я откажусь. Через силу откусила что-то, потом еще… Волк ухмыльнулся, направляясь к выходу:

— Вот и аппетит вернулся. А то заладили все: «есть перестала — есть перестала». Качественный секс — лучшее лекарство от всех недугов!

Хлопнула дверь. Я едва дотерпела, пока он выйдет, и рванула в туалет. Ужин вырвало. Болел желудок. Болело горло. Когда вернулась, в дверях уже маячила Пенка, виновато глядя на меня:

— Прости, Люция.

Не хотела никого видеть.

— Иди, Пенка. Все нормально.

Владек зажмурился:

— Стах, опомнись! То, что ты делаешь…

— Иди скажи это Волотичу. Он послушает с интересом, после того как сожжет на краде тело Бартоза Рукши и его замученной дочери.

— Но это сделала не Люция! Она не может отвечать за всех отступников! Не сгоняй на ней свою злость!

— Бурые уходят на север. Знаешь, что это значит? Сейчас ближе всех к отступникам мы.

Маюров выругался. Стах ухмыльнулся:

— Галич практически живет на востоке, охраняя наши границы, потому что три месяца назад я убил Залеского. Волки из приграничья перебираются ближе к Денте. Готовься размещать беженцев. И вот я возвращаюсь домой после того, как вместе с Волотичем достал из жертвенного круга растерзанную волчицу, убил ее обезумевшего отца, а мне с удрученным видом сообщают, что бедная, несчастная Люция ничего не ест, ослабела, похудела. Какого хрена, Владек?! Я что, ей есть не даю?..

Маюров расстроенно покачал головой, глядя вслед взбешенному мужчине. Из окна он видел, как Стах, перекинувшись в волка, исчезает в глубине сада.

Черный волк бежал со всей возможной скоростью, перепрыгивая через рвы и поваленные деревья. В глубокой чаще леса, где не было ни одной живой души, остановился и завыл. Стах без Владека знал, что хватил лишку. Тупо сорвался на девчонке. Все, что копилось эти сутки: и убийство Шиманских, и обидные, в чем-то правдивые обвинения Бартоза, и наплыв испуганных волков, и бегство Бурых — выплеснулось на действительно похудевшую, бледную волчицу. Но он не мог убить ее, как советовал Герв. Ему казалось, что это слишком легкое наказание для Люции за то, что она сделала, за цепочку тех проблем и неприятностей, которые появились после осени и, словно клубок, не заканчивались.

Невероятно красивая Анетта Метси, которая должна была стать очередным трофеем в его спальне, практически разрушила прежнюю жизнь. Волк привел магичку в свое логово, рассчитывая, что будет как с другими: несколько месяцев легких, приятных отношений и расставание без взаимных претензий и обид. И так было поначалу, а потом… Анетта завораживала его то своими глупыми выходками, то не по возрасту мудрыми рассуждениями. Стах до сих пор помнил собственные ощущения, когда услышал, как она поет. Услышал и не поверил, что это та самая маленькая глупенькая Анетточка. Теперь понимал: тогда Люция забылась и на несколько минут показала истинное лицо. Это выражение он видел еще раз, в день, когда… Когда она исчезла в зеленом магическом свете, волк мечтал о ее смерти. Мечтал, что найдет и заставит сожрать эти проклятые бумаги. Бежал в Миаду, чтобы убить, но когда услышал ее крик, когда в черной безликой фигуре узнал ее, не смог.

Стах ненавидел Люцию. И себя ненавидел за то, что хотел ее. Только ее! Магичку! Некромантку!.. Другие волчицы, предлагающие себя, заигрывающие с ним, вызывали раздражение. Его конкретно клинило на бывшей отступнице! Он не видел других!

А тут Пенка со своим «бедная девочка»!.. Котс! Сожрала бы эта «бедная девочка» проклятые овощи — и он не тронул бы ее. А она взбрыкнула! С какого хера?! Ведь давно уже перестала рыпаться!..

Волк выл отчаянно, зло, вспоминая, как разум захлестнула ярость, когда Люция брезгливо скривилась, унижая его… А дальше унизил он, растоптал, раздавил в очередной раз.

И в очередной раз выл в лесу. Чтобы никто не узнал, что он жалеет о содеянном. Он альфа, он никогда не ошибается. Ошибки — удел слабых, сомневающихся. Альфа не сомневается!

Глава 15

Вы никогда не боялись шагов? А у меня это фобия: когда я слышу чьи-то шаги. Я уже научилась различать походку каждого обитателя поместья. Сразу узнаю легкие быстрые шажочки Тиры. Пенка ходит тоже быстро, но тяжело. Походка Нилса размеренная, даже крадущаяся. У бет уверенные, широкие шаги, ими легко давить врагов.

Но страшнее всего ходит альфа. Его шагов почти не слышно. Очень давно я даже не замечала, когда он подходил ко мне, вернее к Анетте. А сейчас я услышу его бесшумную поступь даже на другом конце дома.

Выдохни, Люц, и повернись!

Тихо скрипнула дверь, и в мою комнату вошел Карнеро.

— Одевайся.

Я машинально посмотрела на себя: вроде одета? Волк тоже окинул взглядом мой домашний костюм и уточнил:

— Мы летим в город. Переоденься.

Оборотень ждал меня на улице, подал руку, чтобы помочь спуститься с лестницы, но я сделала вид, что не заметила. Молча прошла по дорожке и села в автолет. Водитель вежливо поздоровался:

— Добрый вечер.

Только кивнула в ответ. Я смотрела в окно на цветущую землю, голубое небо, кожей чувствуя взгляд альфы. Мне казалось, что волк ждет, когда я повернусь, чтобы заговорить со мной. Словно в подтверждение моих мыслей, тяжелый вздох, и затылок, наконец, перестало давить.

Шум города ударил по барабанным перепонкам. Я уже привыкла к тишине и уединенной жизни в поместье.

— Мы в театре, — пояснил волк. — Сегодня здесь выступает труппа Пагсадол. Ты рассказывала в вересне о ней, хотела попасть на премьеру новой пьесы. Помнишь?

Я помнила, но это желание из прошлой жизни. Тогда мне много чего хотелось: красивых подарков, новых нарядов, походов в рестораны и театры. Сейчас осталось только одно желание — выжить. Тем не менее вышла из автолета следом за оборотнем.

Театр Денты был заново отстроен совсем недавно. Я помню, как восхищалась мобильной сценой, необычной конструкцией зрительских мест, когда по желанию режиссера сцена могла быть в любом месте, а зрители порой сидели просто на полу, погружаясь в действо. Сегодня все было более-менее традиционно: сцена и расположенные в несколько ярусов зрительские места. Карнеро не повел меня в общий зал. Мы поднялись на балкон, сегодня пустующий, и смотрели представление оттуда.

С гоблинского наречия Пагсадол переводился как «смешанный» — незатейливое название для труппы, снискавшей мировую известность. Хотя это слово как нельзя лучше передавало суть: в труппу входили представители самых разных рас Гебы: гоблины, эльфы, гномы, вампиры, оборотни, инкубы с суккубами, поговаривали, что одно время с ними выступал даже дракон. Но секрет успеха был не только в этом. С труппой работал гениальный режиссер. Рассказывая жизненные истории, он показывал их глазами разных народов. Например, типичную ситуацию для вампиров — скрытных, немногословных — увидеть глазами оборотней, у которых решения принимаются на чистых эмоциях. Или когда историю любви обычных смертных расскажут эльфы, порой растворяющиеся в своем бессмертии.

Сегодня мы смотрели про гоблинскую семью, потерявшую состояние, и про их внутрисемейные проблемы, всплывшие в непредвиденной, тяжелой ситуации. А играли на сцене гномы, те, кто разориться не мог не только из-за природной торговой жилки, но и благодаря поддержке собственного клана, те, для кого семья была величайшей ценностью. Гномы создавали семьи поздно, но раз и навсегда.

Меня затянуло. На какое-то время забыла, где я, кто рядом. Оперлась на перила. Слушала. Думала. Переживала.

Когда спектакль закончился, вздрогнула от тихого голоса Карнеро:

— Тебе понравилось?

— Да.

— Что конкретно? — он сел рядом, хотя все представление находился через кресло от меня. — Игра?.. Сюжет?..

Я опустила голову: не было желания устраивать обсуждение, тем более с ним.

— Нужно время осмыслить.

Оборотень кивнул, соглашаясь:

— Ты права, — потом добавил. — Подожди, пусть разойдутся все. Чуть позже сходим к актерам.

Через полчаса, когда зрительский зал опустел, мы спустились за кулисы. К альфе, понятное дело, подошли режиссер и директор труппы. А я направилась к гномке, сыгравшей главную роль в сегодняшнем представлении:

— Ваша игра безупречна, неане (обращение к гномке, принятое на Гебе, — Прим. авт.)! Я словно прожила кусочек жизни с вами.

Женщина приняла цветы и внимательно посмотрела на меня.

— Спасибо, — она прикурила сигару и виновато передернула плечами, кивая на зеленую трубку. — Это «ни диос» — высушенные листья южного дерева. Помогает снять напряжение после выступления и успокоиться. Вам не мешает дым, фири? Или еще фироне?

Я вздрогнула от этого обращения.

— Ни то и ни другое. Я никто.

Гномка хмыкнула:

— У вас слишком мощная аура для «никто», — она немного помолчала, делая затяжку, а потом позвала женщину, беседующую с администратором.

По заостренным ушкам, невысокому росту и особенному запаху я узнала эльфийку.

— Клаитае, посмотри, какой интересный случай, — гномка кивнула в мою сторону.

Меня немного покоробило такое пристальное внимание и я, попрощавшись, собиралась уходить, когда эльфийка взяла мою руку. Смотрела недолго, но от этого взгляда у меня мурашки побежали по коже. Я знала, что некоторые эльфы обладают даром ясновидения, хотя раньше встречать их не доводилось.

— У тебя сильная аура, ее изначальный цвет зеленый, как твои глаза. Есть несколько темных разводов, очень старых. К тому же видно, что их чистили. Сама? Или кто со стороны?

Я недоуменно посмотрела на женщину, та усмехнулась:

— Значит, чистила сама того не замечая. Так бывает. Но сейчас твоя аура вся в серых пятнах, да и внешне ты больше похожа на умертвие, уж прости, — эльфийка Клаитае задумчиво покачала головой. — От чего-то ты сейчас откупилась, девонька.

— Что?

— Тебе сегодня не позавидуешь, — женщина сочувственно смотрела на меня, — но в твоем прошлом я не вижу причин для такой кары. Значит, это откуп от чего-то страшного, что могло случиться с тобой в будущем.

Я криво усмехнулась:

— У меня нет будущего.

Попрощавшись с притихшими актрисами, вышла через стеклянные двери. Я стояла у парадного входа, дожидаясь волка, чтобы вместе вернуться в автолет. Карнеро был неподалеку, я слышала его голос.

— … Примите букет!

Вздрогнув, посмотрела перед собой. Напротив стояла девочка, чем-то похожая на Отиль Трейси. Даже слишком похожая! А потом личина начала сползать, и я увидела сморщенную коричневую кожу. Тролль! Он держал мои руки и ухмылялся. Предвечная Тьма! Я сама протянула троллю руки!.. Сознание медленно уплывало. И не было сил повернуться и позвать на помощь. Магия троллей — это магия стихий, грубая, бесконтрольная, но действенная. При одном условии — близком, в идеале, тактильном контакте, причем добровольном. Поэтому всех нас с детства учат: не давать троллю руку. Даже меня — оборотня — взяло.

Очнулась в каком-то мешке. В нос ударил затхлый запах. Проклятье! Меня куда-то волокли, судя по всему на спине. Вспомнила про тролля. Эти пещерные жители весьма сильны и выносливы, пробежать несколько километров с мешком на спине для них не проблема. Судя по скорости, тролль не устал, значит, бежит недолго, и механический запах в носу, значит, мы летели в автолете.

Далеко позади раздался волчий вой. И тролль ощутимо прибавил скорость. Неожиданно мешок бросили на землю. Я уже собиралась заговорить, как вдруг услышала грубый бас:

— На! Вот твоя девка!

— Ты выполнил свою часть сделки. Вот обещанное золото. Иди, тролль.

От этого голоса внутри похолодело: я узнала говорившего — Нарсис Саламан си Бархас — отец Алоиза. Послышался звон монет (тролли не любили бумажные купюры, предпочитая драгоценные металлы, особенно золото), и довольный наемник сказал:

— Приятно иметь с вами дело, лорд. Только я бы на вашем месте поторопился. Волки идут за ней.

— Прочь!

Я услышала удаляющиеся тяжелые шаги. А мешок тем временем подхватили и поволокли. Расслышала шум льющейся воды. Что это? Река? Водопад? А потом я испугалась! Меня хотят утопить как котенка?!

— Нарсис, постой! — закричала, пытаясь выпутаться.

Некромант остановился, развязал мешок. Я глотнула свежего воздуха и зажмурилась от яркого солнца. Когда глаза привыкли к свету, рассмотрела бледное, осунувшееся лицо моего почти что свекра. Чуть поодаль, на речном берегу, стояли несколько магов и два оборотня со странным апатичным выражением на лицах. Я пыталась узнать их, а Саламан криво усмехнулся, по-своему истолковав мой взгляд:

— Они тебе не помогут. Они подчиняются мне.

Увидела на его шее капсулу с кровью, узнала символы:

— Это же…

— Да! — он кивком подтвердил мои опасения. — Кровь младенца для ритуала Тхато, который ты перевела по просьбе Алоиза.

— Но это было для его научной работы?! — я недоверчиво тряхнула головой. — Не может быть! Неужели вы убили нерожденного ребенка?!

— Я убил выродка, из которого вырос бы зверь.

От мыслей взрывалась голова. Было жалко убитую женщину, было жалко ребеночка, так и не увидевшего мир, потому что когда-то я от нечего делать перевела древний текст. Было жалко себя, потому что мне нигде не было места: ни среди волков, ни среди некромантов. Сморгнула обидные слезы.

— Это вы выродки… вы все: и волки, и маги. Чем вы лучше друг друга?

— Заткнись, гадина! Ты погубила моего единственного сына. И сама пойдешь следом. Надеюсь, твою душонку…

Я и Нарсис замерли, услышав рычание. Всхлипнув, перевела дух: значит, оборотни догнали, нашли!.. Некромант ругнулся, повернулся к зачарованным волкам:

— Завяжите мешок и бросьте в воду. А сами плывите на другой берег.

Я похолодела, глядя на мощные речные водовороты. Ни один человек не сможет выплыть из этого бурлящего потока. Мужчины, подчиняясь магии, усиленной кровью младенца-оборотня, синхронно шагнули в мою сторону. Я запищала и почти в ту же секунду полетела вниз. Ткань промокла не сразу. Какое-то время она удерживала драгоценный воздух. Я пыталась всплыть, но меня упорно тянуло вниз. А мешок уже намок, облепил лицо, тело, мешая работать руками. Всплыть не получалось. Я перекинулась в волчицу, теряя остатки воздуха на трансформацию, надеялась, что когтями смогу разорвать мешковину. Ничего не видела: ткань залепила глаза. Я, вцепившись когтями, рвала мешок, путалась… и шла ко дну. Дышать нечем! Больно! Не могу больше терпеть! Еще чуть-чуть… Просунула в дыру голову, плечи. Ну же!.. Рванулась вверх, инстинктивно делая вдох… В пасть хлынула вода. Легкие обожгло огнем. Не-е-ет!!! Дайте дышать!.. Дышать! Я делала так необходимый вдох — и захлебывалась водой. Пузырьки убегали наверх, к свету. Я тоже хочу туда!.. И вдруг света стало так много, что я ослепла. И больше уже ничего не видела…

Что-то мешало дышать, вдохнуть полной грудью — я зашлась кашлем. Еле-еле разлепила глаза. Рядом на коленях стоял Карнеро, мокрый, голый, бледный. Он придерживал меня за плечи, пока я отплевывалась от речной воды. Потом прижал к себе.

— Жива! Слава Первородному! — он отпустил меня, оглядывая посиневшее от холода тело. — Где болит?

Покачала головой, еще до конца не веря, что выжила, что не утонула. Подошел Герв Санторо, бросил рядом одежду.

— Вугор и Керт погибли.

Мы, не сговариваясь, посмотрели на водяные воронки, забравшие очередные жизни. Карнеро хмуро заметил:

— Ты слишком дорого мне обходишься, Люц!

— Так дал бы ей сдохнуть, наконец! — ухмыльнулся Санторо, но тут же заткнулся под злым взглядом альфы.

Меня трясло от холода, от страха. За последний час я мысленно несколько раз умирала. Не выдержав, разрыдалась, сначала тихо, потом все громче и громче. Карнеро подхватил меня на руки, укутал в чужой балахон и отнес к брошенному автолету.

— Летим домой.

Глава 16

Бушевала весна. Пришло настоящее тепло. Пакту-авы отцвели, и ветер носил по саду опавшие бело-розовые лепестки. Я соскучилась по теплу, стала чаще выходить в сад. Сидела на скамейке, поджав ноги, и смотрела… в никуда.

Прилетели улкины (птицы — Прим. авт.), сели на край мраморной чаши. Одна птица спокойно попила воды и стала чистить перышки. А вторая оказалось самцом, который пытался произвести впечатление на самочку. Улкин то щебетал, привлекая подружку громким криком, то раздувал грудку, отчего лимонно-желтые перышки топорщились, а сама птичка напоминала шарик. Самочка даже не взглянула на ухажера, наводя красоту. А тот старался изо всех сил. И так, и этак! Видя, что дама не реагирует, обиженно чирикнул и смолк, опустив хвостик! Самочка склонила головку набок и подбежала к кавалеру. Тот тут же оживился. Клювик к клювику, и чирикнув, парочка улетела. Невольная улыбка скользнула по моим губам.

Я еще не видела его, но сразу поняла, когда Карнеро вернулся из города. Эту подавляющую силу альфы чувствовали все волки. Резко оглянулась. Так и есть: в шагах двадцати стоял оборотень и наблюдал за мной. Я мгновенно подобралась: что сейчас будет? Что он сделает? Куда потащит? Но Карнеро не двигался. Стоял и смотрел. И глаза… Такое чувство, будто ему очень плохо и больно. Как поняла? А потому что я жила с этим ощущением постоянно!

Это было мое отражение.

Но больше этого выражения загнанного зверя я не видела. Ни вечером, когда подавала альфе ужин, ни утром, когда волк без предупреждения вошел в мою комнату. Я отпустила недоплетенную косу и повернулась к нему. Карнеро говорил сухо, отрывисто, значит, злился.

— Маги расследуют покушение на тебя. Завтра сюда прибудет комиссия из долбаного Департамента. Тебе нечего опасаться. Мои адвокаты будут здесь уже сегодня и проинструктируют по основным вопросам.

Я понятливо кивнула. Волк скрипнул зубами:

— После я организую прием. Будет верхушка Денты, наши столичные маги и прибывшие контролеры, — Карнеро швырнул мне кредитку. — Сегодня купишь себе приличное платье в городе. Водитель ждет.

Брезгливо посмотрела на пластиковую карточку.

— Мне обязательно быть на приеме?

— Да, — буквально выплюнул оборотень. — Или, по-твоему, комиссия хочет на меня посмотреть?!

В универмаг я прилетела рано, едва открылся магазин, покупателей почти не было. Прошлась вдоль ряда с вешалками. Зацепилась взглядом за наряд на манекене. Но не успела сделать и десяти шагов, как ко мне подошла продавщица. Эта была та самая девушка, у которой я когда-то покупала синее платье. Она меня тоже узнала. Я поздоровалась и спросила:

— Могу я примерить это платье?

Оказалось, не могу. Волчица смерила меня убийственным взглядом:

— Боюсь, у нас нет ничего подходящего для вас.

Я недоверчиво хмыкнула:

— Девушка, у меня есть деньги, — указала на платье, — а это мой размер!

— Покиньте магазин, иначе я вызову охрану.

— По какому поводу, позвольте узнать?..

В общем, домой вернулась ни с чем, если не считать испорченное настроение. В холле натолкнулась на экономку, следящую за уборкой. Пенка внимательно посмотрела на меня:

— Ты где была?

Я отмахнулась и пошла наверх, но заметила, как к волчице подскочил Нилс и начал что-то говорить. Наверняка рассказывал про меня: Нилс Буш всегда был в курсе происходящего в поместье. Успела подняться на второй этаж, когда Пенка схватила за руку:

— Ну-ка, пошли со мной!

И я во второй раз полетела в Денту и во второй раз попала под прицел злых взглядов. Людей в центральном магазине города заметно прибавилось. На нас смотрели скоса, свысока. Ну, конечно, я же омега!

Так, Люц, омега омегой! Но ты прежде всего Кхана! Ты — Кхана! Голову выше!.. Тьма, что-то меня подташнивает!

Экономка улыбнулась той самой продавщице:

— Здравствуй, милая! А нас альфа послал. Он ждет очень важных гостей. Боюсь представить, что будет с теми, кто испортит ему эту встречу и прием.

Шутника Карнеро боялись. Девица вытянулась, посмотрела на меня и выдавила сквозь зубы:

— Что вам предложить?

— На ваш вкус, — мне было все равно, лишь бы поскорее уйти.

Я стояла в примерочной в одном белье и ждала эту злопамятную сучку. А сама думала: с чего это Карнеро так трясется? На платье новое раскошелился… Сдавленный то ли вздох, то ли всхлип прервал мои размышления. Продавщица, прикрыв рот рукой, разглядывала меня с откровенным ужасом на лице. Что она там увидела? Вроде все синяки после Карнеро давно сошли?.. После того самого «ужина» он вообще меня не трогал.

Я молча потянула вешалку с платьем из рук остолбеневшей продавщицы. Но девушка отрицательно покачала головой и отступила:

— Это не ваш размер. Одну минуту.

Мне быстро принесли другой наряд — бледно-розовое шелковое платье в пол. Узнала работу Дачианы Габрис, не утерпела и восхищенно провела по полосам кружева на лифе. Когда-то я не пропускала ни одного показа этого дизайнера. Обычная человечка создавала умопомрачительные модели, или это мне так казалось. Но раньше я часто покупала именно ее вещи и всегда боялась, что платье не подойдет по цвету или не сядет, так как нужно.

Прохладный шелк легко скользнул по спине, ногам. Позабытый приятный трепет пробежал по коже. Когда-то я любила красивые платья, любила покупать наряды. Когда-то очень-очень давно… А мне уже услужливо предлагали подходящую обувь. Молодцы, девочки, быстро сориентировались. Я застегнула пояс и обула туфельки. Вышла из-за шторы и вопросительно посмотрела на Пенку:

— Ну как?

Почему волчица так странно смотрит на меня? Да и остальные задумчиво переглядываются?

— Плохо? — сомневалась я. Лично мне понравилось платье. Я еще раз оглядела себя: ничего нигде не тянуло, не топорщилось.

Пенка опустила голову. Я непонимающе посмотрела на девушку рядом. Та облизала пересохшие губы:

— Вам идет.

И тоже отвела взгляд. Да что с ними?! Я подошла к экономке:

— Пенка, что не так?

Та, не поднимая головы, потерла лицо руками.

— Люция, посмотри в зеркало.

Я торопливо вернулась в примерочную, посмотрела, провела рукой по перламутрово-розовому подолу. Вроде ничего!

— Ты не на платье смотри, а на себя, — тихо велела волчица.

Перевела взгляд выше. Бледное лицо, запавшие глаза. А чего хотеть с такой-то жизнью?! Пожала плечами:

— Я немного похудела.

Экономка нервно хохотнула:

— Ну, если учесть, что у тебя был 46 размер, а стал 42, то это не немного, Люция. Это очень много! Ты высохла!

Провела рукой по щеке, заострившемуся носу. Что сказать этим волчицам? Что меня рвет почти каждый день? Что от вида их альфы пропадает мало-мальский аппетит?..

Посмотрела на обескураженную продавщицу:

— Я покупаю это платье и туфли.

Расплачиваясь, ловила на себе косые, шокированные взгляды.

Дома уже ждал Карнеро:

— Купила?

— Да.

— Покажи.

Я нахмурилась. Он никогда не интересовался тряпками. Что сегодня не так? Или боялся, что не куплю? Оборотень посмотрел, удовлетворенно кивнул и швырнул пакет экономке:

— Приведи в порядок, — потом поманил меня: — А ты за мной.

Мы вошли в кабинет.

— Садись.

Я присела в кресло. Передо мной поставили ноутбук:

— Смотри, — волк нажал кнопку и присел на подлокотник рядом со мной.

Я не сразу поняла, что смотрю. Видео было любительское: картинка сначала дергалась, ее то увеличивали, то уменьшали. Но по мере развития действия меня начало мутить. Видео демонстрировало публичное наказание Белой волчицы. Я не знала ее, я не знала, что она сделала, но лучше смерть, чем то, что происходило на экране: волчицу выставили перед толпой и любой желающий мог попользоваться ею в свое удовольствие. И пользовались. Охотно, разнообразно и не по одному разу. Я потянулась к кнопке, но оборотень остановил мою руку:

— Смотри до конца!

— Зачем?

— Чтобы лучше запомнить, что с тобой будет, если ты завтра что-то сделаешь не так, как мне надо.

Я отворачивалась, закрывала глаза и уши, но волк держал мою голову, заставляя смотреть и слушать.

— Ты же знаешь, как тебя здесь «любят»? Представляешь, сколько желающих будет?

Через двадцать минут я взмолилась:

— Хватит! Я все поняла!

Карнеро приник к моему уху и ласково промурлыкал:

— Ты будешь умницей?

— Да!!!

…

Утренняя встреча с магами-контролерами прошла быстро и больше напоминала фарс. У меня появилась ощущение, что это была чистой воды формальность. Один из адвокатов после пояснил: случившееся решили не предавать широкой огласке. Все-таки Саламан известный род и горе отца, потерявшего любимого сына и наследника, можно было понять, как и его желание отомстить.

Я не могла слушать этот возмутительный бред, поднялась с кресла, направилась к выходу. В дверях не выдержала, повернулась к адвокатам и магам:

— А кто поймет меня? Что чувствовала я в мешке, идя ко дну?..

Мне так никто и не ответил.

На прием собиралась сама, хотя Пенка предлагала помощь. Я отказалась. Во-первых, не хотела натыкаться на косые малопонятные взгляды. Во-вторых, терпеть не могла, когда кто-то трогал мои волосы. До случившегося у меня был один единственный парикмахер, который прекрасно управлялся с моей шевелюрой и знал все мои капризы.

Сама сделала прическу, макияж, надела платье. Внимательно посмотрела в зеркало, наверное, впервые за долгое время. Да-а-а, от прежней Люции Кханы мало что осталось. Кудрявая грива волос да глаза, казавшиеся огромными на худом, осунувшемся лице. Обычно женщины мечтают похудеть, но в моем случае худоба уже явно носила нездоровый характер. Кости пугающе торчали, хорошо хоть платье грамотно подобрали: оно скрывало все, что нужно было скрыть. Я покрутилась перед зеркалом, проверяя, чтобы все было в порядке. Не хватало только украшений. Неуверенно открыла мамину шкатулку, провела рукой по золоту, по приветливо подмигивающим камням. Здесь была только малая часть украшений: то, что мама принесла с собой из отчего дома. Я знала, что в комнате родителей был специальный сейф для хранения подобных вещей. Клетис Кхана часто баловал жену подарками, заказывая колье, браслеты или целые комплекты у известных ювелиров, но Амерента Кхана всегда говорила, что ее самым любимым украшением было обручальное кольцо. Она никогда не снимала его — тонкий золотой ободок с тремя маленькими бриллиантами.

Осторожно достала небольшие серьги. Когда-то, еще сопливой девчонкой, я так мечтала о них. Дрожащими руками застегнула швензу, прислушиваясь к позабытой тяжести в ушах. Задумчиво покрутила брошь из того же набора и приколола на шелковый пояс.

А потом в комнату без стука вошел Карнеро:

— Готова?

— Да.

Он окинул меня долгим внимательным взглядом. Усмехнулся, разглядывая украшения.

— Эмберийские алмазы, если не ошибаюсь?

— Да, — машинально коснулась серег, словно проверяя на месте ли они.

— Сойдет, — Карнеро распахнул дверь и, едва я подошла, спросил: — Ты все помнишь?

— Да.

Я не знаю, почему согласилась и вела этот прием. Или это воспитание и привычка из прежней жизни, когда неважно, что происходит внутри семьи, но на людях все должно быть безупречно, или так напугало видео, или альфа надавил своей силой… Или я скрытая мазохистка!.. Оно получалось как-то само собой. Я словно на миг вернулась в прежнюю жизнь. Переходила от одной группки гостей к другой, вовлекая в беседу заскучавших людей и нелюдей.

— …Вы недавно вернулись из Байани? Как интересно!.. — поворот в сторону. — Господин Пелин, я слышала, вы родом из предгорья? Кстати, позвольте представить…

И спустя минуту мужчины уже общаются пока на общие темы, а потом, кто знает. Я шла дальше и постоянно кожей чувствовала взгляд волка. Я не понимала, почему он злиться. Злиться должна была я! На себя! За собственную трусость!

Вечер шел как по маслу. Учитывая присутствие в одном доме некромантов и оборотней, и то, что пока не прозвучало ни одного проклятия и никого не покусали, я бы вообще назвала это событие историческим. Все были довольны. Все, кроме Карнеро и меня.

Только раз за весь вечер мне захотелось искренне улыбнуться.

— Мадж Имрус Зарев? Рада вас видеть! Вас не было на утренней встрече. Когда вы прибыли?

Мужчина улыбнулся в ответ.

— Полчаса назад. И уже не мадж, а кене. Битва при Миаду, — коротко пояснил маг, отводя глаза.

— Мои поздравления, кене! — с трудом сохранила улыбку на губах.

Вот это поворот! Я выдала отступников, Я сообщила в Департамент контроля о готовящемся ритуале, Я убила предводителя самых опасных злодеев на Паглаоме — и за это меня лишили титула и богатства! А маги, которые прибыли на поле после начала боя и уничтожили уже проявленных отступников, — герои?! Несколько секунд молчания, пока я справилась с собственным возмущением. Победила не истина, а политика и общественное мнение! Император Сарфоломей сделал так, как было выгодно ему и империи. Наказал всех отступников, несмотря на дружеские и родственные связи, чем поднял свой рейтинг среди простого народа, и наградил героев, чем способствовал укреплению гражданского самосознания подданных. Все правильно. И плата не велика: один человек, даже не человек — зверь. Считай, даром!

От избытка эмоций в горле пересохло. Извинившись, подошла к столу за бокалом вина. Имрус Зарев, наверное, догадался о моих мыслях, пошел следом:

— Люция, но ведь мы с вами знаем, что вы действительно отступница.

Я натянуто улыбнулась:

— Не стоит говорить об этом. Каждому свое. Уже ничего не изменить.

— Думаете? — усомнился кене Зарев и вдруг спросил: — А как же покушение?

— Это личное, кене. Отступники тут не причем. Отец мстил за сына.

— Мне говорили: вы чудом спаслись.

— У этого чуда есть имя — Стах Карнеро, — с кривой улыбкой отпила вино.

Маг стоял рядом, внимательно разглядывая меня.

— Почему мне кажется, что шестой волчонок до сих пор в клетке?

— Ах, да! Ваш вещий сон! — я скользнула взглядом по его напряженному лицу. — Может быть, шестому волчонку некуда деться, Имрус? И выйдя из одной клетки, он попадет в другую?

— Надо пробовать, — мужчина ступил ближе. — Как ваши дела?

— Спасибо, в порядке.

Маг понизил голос и торопливо проговорил:

— Люция, поверьте, мой вопрос не дань вежливости. Да нас доходят… весьма странные слухи, а вы были и остаетесь подданной империи.

Не сдержалась от ухмылки. Конечно, мало кто знал, что творилось в шикарном поместье Карнеро за высокими воротами. В начале зимы, когда в доме каждый день были маги, расследующие дело об отступниках, Карнеро меня не трогал, ограничиваясь отношениями «слуга-хозяин». Кошмар начался потом, когда мы остались одни.

— …Более того я включил вас в нештатный список сотрудников своего отдела.

Я прислушалась, жадно впитывая каждое слово Зарева, мгновенно позабыв обо всем:

— То есть?

— Вы знаете, что магистр Сетсоме подал поручительство за вас? Он напирает на бесценные знания, сохранившиеся лишь в вашей голове. Департамент заинтересован в них. Мы можем…

— Кене Зарев? Несказанно рад видеть вас в своем доме, — баритон Карнеро буквально сочился медом… горьким, полынным.

— Прямо уж «несказанно»? — хмыкнул военный, поворачиваясь к нему.

— Именно, не могу сказать как: все-таки в приличном обществе находимся, — волк зло уставился на мага.

Имрус иронично усмехнулся:

— А я, напротив, чрезвычайно рад повидать свою соотечественницу! Хотя с трудом узнал ее!

Я вздрогнула от намека, прозвучавшего в словах Зарева. Ладонь оборотня по-хозяйски легла на мою талию и прижала к мужскому боку:

— Люция, все в порядке?

— Абсолютно.

Я видела по глазам Имруса, что надо молчать. Волк повел меня к другим гостям. И сколько после я ни пыталась подойти к мантику, мне так и не удалось это сделать. Подозреваю, Карнеро отдал приказ своим псам не подпускать нас друг к другу. Чуть не плакала от отчаяния, наблюдая из окна за магами империи, входившими в пространственный прокол. Видела, как светло-русый мужчина обернулся, пробежался глазами по окнам дома, но не заметил меня.

Уже позже, когда разошлись гости, я получила за все: за «хрупкость и ранимость, за аристократичную бледность и улыбку фей».

… Дизайнерское платье порванной тряпкой валялось на полу. Туфли там же. Одна лодыжка до сих пор ныла, вывернутая, когда я пыталась спрятаться от волка в ванной. Взгляд скользнул по выломанной двери. Я не ожидала прихода оборотня. После покушения Карнеро не трогал меня и вот вернулся.

Вздрогнула, почувствовав прикосновение обнаженного горячего тела. Карнеро прижался сбоку, обнимая меня. Губы покрывали мое тело легкими поцелуями. Руки осторожно гладили плечи, грудь, живот, спускаясь еще ниже.

Напряглась, когда волк стал целовать шею, подбородок. Что он хочет? Что это за ласки, поцелуи? Зачем? Попыталась отвернуться, когда его губы коснулись моих:

— Не надо.

— Что не надо? — зло спросил Карнеро. — «Кончить» не вписывается в твой образ мученицы?

— Я не хочу.

— Нет, так нет.

Зашипела, когда он больно сжал там.

— Нет!

— Нет?.. А как тогда? Приятно — не хочешь. Больно — не хочешь. Опять бревно изображать будешь?

Я сглотнула:

— Приятно.

Трусливо и позорно с моей стороны? Да! Но я так устала от боли. Сосредоточилась только на примитивном желании кончить, стараясь не думать о том, кто ласкает меня. Не получилось. Карнеро повернул мое лицо к себе:

— Поцелуй меня!

Вы когда-нибудь целовали человека, которого люто ненавидите? Не в щечку невинный чмок, а по-настоящему, когда язык к языку, когда дыхание одно на двоих? Я пыталась представить другого на его месте, но сколько ни закрывала глаза, видела Карнеро. Только не нынешнего, а того, который когда-то — в прошлой жизни, наверное, — объяснял песне-Анетточке теорию магических полей на примере одинаковых платьев.

— …Ты улыбаешься.

Я вздрогнула, возвращаясь в реальность. Мужчину рядом перекосило от бешенства:

— Кого представляла? Алоиза? Эрки? А может этого Зарева? Бл… некромантская!

Он вскочил с кровати и ушел в ванную. А я, прихрамывая, поковыляла к себе.

…

Беты мрачно переглянулись, услышав очередной вопль боли из кабинета альфы. Владек Маюров чертыхнулся:

— Я не могу больше на это смотреть!

— Что он сломал ей на этот раз? — Эмерик Галич хмуро глянул на Санторо, вышедшего последним.

— Пальцы, по-моему, — Владек выругался.

— Да нет, пугал только! … Гилайон расфигачил, чтобы не звонила больше Зареву, — Герв тряхнул головой и замолчал, прислушиваясь к крикам.

… - Думала сбежать от меня?! Под крылышком новоявленного кене спрятаться?! Хрен вам! Ты останешься здесь!

Утробный женский стон, смешанный с рыданием в ответ.

Владек сунул руки в карманы:

— Сколько можно?! Уже полпоселка ее ненавидеть перестало и начало жалеть.

— Что волки — ее даже нежить жалеет, — усмехнулся Герв, намекая на рачетсов.

А в кабинете горько плакала волчица.

Глава 17

В конце тревеня (май — Прим. авт.) неожиданно, без предупреждения прилетел Ян Грис. Успел как раз к обеду. Вожакам прислуживала я. После моего самоуправства — звонков Сетсоме и Зареву — альфа вновь достал ошейник и отпускал меня с цепи только, когда сам был в поместье.

Оборотни неспешно обедали, изредка делясь новостями. В основном Грис отвечал на вопросы Карнеро. Сам Серый волк, видно, не любил разговоры во время еды. И лишь в конце трапезы Ян Грис словно заметил меня в ошейнике, посмотрел на оборотня:

— Сурово ты с ней!

— Как заслуживает, — буркнул тот, ковыряясь в своей тарелке.

Серый лениво вытер пальцы и отложил салфетку.

— Все еще спишь с ней?

— Трахаю периодически.

— Нравится?

— Не понял? — Черный альфа замер, не донеся бокал до рта.

— Что непонятного? Ты не похож на волка, довольного жизнью. Она — тем более.

Так и не выпив, Карнеро поставил вино на стол.

— Все в порядке, Грис.

— Поверю на слово… А помнишь, ты обещал мне ее на пробу?

Я застыла. Черный волк тоже, потом медленно поднял голову и в упор посмотрел на приятеля:

— Что?

— В прошлый раз ты обещал Люцию мне на ночь, — любезно повторил Грис.

— Ян…

— Я ее хочу, Стах.

— Тебе волчиц мало?

— А тебе жалко?

— Не жалко, — огрызнулся Карнеро, но глаза забегали.

— Один раз, Стах, — давил Серый. — Хочу попробовать. Ты говорил, что она все может? В чем дело?

Я не могла понять, чему улыбается Грис? Я не чувствовала интереса и желания с его стороны.

— …Стах, как твой гость, как альфа я могу взять любую свободную волчицу, в том числе и Люцию. Правда? Или она принадлежит кому-то? Тогда, разумеется, настаивать не стану. Но с ней спишь только ты или я чего-то не знаю?..

Карнеро с посеревшим лицом залпом осушил свой бокал. Стремительно поднялся и выдохнул:

— Бери!

Оглушительно хлопнула входная дверь. Я обреченно закрыла глаза.

Вот и пошла ты, Люська, по рукам.

Почувствовала теплую ладонь на плече.

— Пойдем.

Я обхватила себя руками и не двинулась с места, наблюдая за Серым альфой. Ян Грис засмеялся:

— Не бойся. Не буду я тебя трогать.

— Правда? — оживилась я.

— Правда, — кивнул мужчина.

— Почему?

Тот выгнул бровь:

— А может, ты и сама не против?

— Против, — выдохнула я.

Грис распахнул дверь гостевой спальни:

— И Стах против. Даже очень против. Ты, пока возможность есть, ляг подремли на нормальной кровати. А то, я слышал, вновь на коврике ютишься?

Не сдержалась от сардонического смешка. Легла на мягкую постель и блаженно зажмурилась, когда щеки коснулась прохладная шелковая ткань. Грис накрыл меня покрывалом, а сам улегся рядом. Заметил, как я дернулась в сторону:

— Спи, не бойся. И я вздремну. В самом деле, устал в дороге. Думаю, минут десять, максимум двадцать у нас есть.

— Двадцать? — не поняла я.

— Угу. Больше Стах не выдержит, — и Серый закрыл глаза.

Последовала его примеру. Уснула мгновенно, даже самой странно.

Раскинув руки, я лежала среди высокой травы. Ветер колыхал тонкие стебельки с метелочками, нежно-розовые цветы кукушкиных слезок. Стрекотали кузнечики, жужжали пчелы, где-то высоко в голубом небе пел жаворонок. Закрыла глаза, растворяясь в этой безмятежности. Улыбнулась, почувствовав легкое прикосновение к губам…

И проснулась. Грис закрыл мне рот ладонью, жестом приказывая молчать, потом шепнул на ухо:

— Подыграй.

— Что?

Оборотень отмахнулся и вдруг застонал:

— Да-а-а! Давай, детка!

Я, вытаращившись, наблюдала, как здоровенный дядька, альфа целой стаи и вообще до ужаса серьезный мужик скачет по кровати, чтобы она ритмично скрипела, как если бы мы… Я поняла. Села, поджав ноги, наблюдая за этим спектаклем. А Грис подмигнул и громко прошептал:

— Ты такая маленькая, тоненькая. Съел бы тебя!

Я не выдержала и прыснула со смеха. Ян пригрозил мне кулаком, кивая на дверь, за которой скрывался наш невидимый зритель.

— Хочу тебя раком, как настоящую суку!..

На этом премьера закончилась. Потому что дверь с грохотом распахнулась, и в спальню ворвался Карнеро.

— О! Стах пришел! А что случилось?.. Захотел присоединиться к нам? — Грис притянул меня к себе, целуя в висок. — Ты как, милая, не против?

Утробный рык разорвал тишину. Серый с улыбкой посмотрел на меня:

— Что и требовалось доказать. Беги к себе, детка! — мужчина повернулся к приятелю: — А нам с тобой нужно поговорить!

Карнеро, сообразив, что его разыграли, побледнел от бешенства. Мне казалось, что я слышу хруст его кулаков. По стеночке вышла прочь, оставив альф наедине.

Неуверенно потопталась в холле и тихонько открыла входную дверь. Немного погуляла по саду, а потом присела на скамейку. На улице было прохладно, но тихо и безветренно. Хорошо думалось. Эти пятнадцать минут незапланированного отдыха стоили целой ночи на коврике.

Где-то через полчаса рядом со мной присел Ян Грис. Шутливо поинтересовался:

— Чего грустишь? Жалеешь, что отказалась от моего предложения, горошинка?

Я фыркнула:

— Еще чего! — потом не утерпела: — Почему «горошинка»?

— За твои кудряшки, — просто пояснил оборотень. — Видела, как растет горох? У него усики есть, которыми он цепляется за все подряд, чтобы к солнцу подняться.

Я улыбнулась:

— Так меня еще никто не называл.

Мы молча любовались садом, кипевшим от зелени. Грис вздохнул:

— Детка, между нами говоря, ты отвратно выглядишь. Тебя здесь кормят вообще?

— Кормят.

— Но ты не ешь?

— Не могу, — призналась я. — Не хочется совсем.

Грис больше не улыбался, смотрел серьезно.

— Это нехорошо. Надо бы к целителям.

Неопределенно повела плечом. Мужчина тяжело вздохнул:

— Ты понимаешь, почему Стах так себя ведет?

Много ума, чтобы понять причину, не требовалось.

— Он мстит за мой обман.

— Обман, — повторил Серый волк, потом еще раз, словно смакуя слово. И в упор посмотрел на меня: — Детка, то, что ты сделала, — это не обман. Это крутая подстава, как говорят переярки. Ты опозорила Стаха Карнеро на весь мир. Понимаешь? Ты выставила альфу сильнейшей стаи идиотом!

— Идиетом, — поправила я.

— Именно. Над ним не смеялся разве что глухонемой слепец. Волк не распознал некра, привел его в свое логово и спал с ним!

Я тяжело вздохнула. Когда-то давно, до знакомства с Карнеро и его волками, мне тоже казалось, что облапошить оборотня — это весело и круто. Подняла усталый взгляд на Серого:

— Ян, на мне провели обряд подмены личины. Знаешь, что это такое?.. Даже магистр не распознал бы в Анетте Метси некроманта.

Грис покачал головой.

— Это неважно, Люция. Наш мир суров, таких промахов не прощает. Ты в курсе, что после той истории ему уже восемь раз бросали вызов, считая слабаком и недостойным места альфы?

Я вспомнила видео, которое показывал Алоиз, задумалась:

— Слышала, но не знала, что вызовов было так много. И что?

— Ничего хорошего… для тех придурков, — Грис тряхнул головой. — А знаешь, что хуже всего?

— Что?

— Ты нравишься Стаху. Поэтому он и убить тебя не может, и простить не получается.

Скептически фыркнула:

— Не я. Карнеро нравилась Анетта.

Теперь уже фыркнул мужчина:

— Мы не люди, Люция. Мы влюбляемся не только в красивые глазки и длинные ноги. Запах, голос, движения. А это, согласись, никакой ритуал не изменит. Это твое. Особенно запах. А Стах от него с ума сходит.

Я не верила ни единому слову.

— Ян, так с теми, кто нравится, не обращаются.

— И тем не менее, Люция, Стах тебя любит.

Я громко, истерично захохотала. С ближайшего дерева вспорхнула испуганная птица. Даже меня напугал собственный смех — глухой, мертвый и безумный.

— Успокойся! Иначе мне придется дать тебе оплеуху, — предупредил Грис.

Закрыла рот ладонью и отвернулась. Смех сменился тихим плачем. До крови закусив губы, глотала рвущиеся рыдания. Смахнула слезы и повернулась к оборотню:

— Какая любовь, к дохлому котсу?! … Карнеро ненавидит меня!

— Между ненавистью и любовью на самом деле много общего.

— Да?

Грис повернулся ко мне, облокачиваясь на скамейку.

— Начиная с того, что в основе этих чувств — неравнодушие. И любовь, и ненависть толкают людей на необдуманные поступки. По сути это одинаково безумные вещи. А еще их можно испытывать одновременно, и тогда получается взрывоопасная смесь. Что и произошло с вами.

— Звучит странно и неправдоподобно. Такого не может быть, чтобы и любить, и ненавидеть.

— Ты еще мало живешь на свете, Люц.

— Возможно, но со стороны Карнеро и других волков я не видела ничего, кроме ненависти и издевательств.

— Ненависть между оборотнями и некромантами длится столетиями. Иногда мне кажется, что она появилась раньше нас. Мы растем в этой взаимной ненависти, растим в ней своих детей. Мы даже мысли не допускаем, что некромант может помочь, а вы, маги, уверены, что все мы — бездушные звери, неспособные на разумное поведение. И в каждом слове, в каждом жесте волки и некроманты ищут подтверждение своим страхам и своей неприязни, — Ян повернулся ко мне. — Думаешь, что со стороны Стаха это была любовь с первого взгляда? — волк засмеялся. — Ты бы видела лицо Черного, когда я объяснил, почему он так взъелся на тебя, почему гнобит, почему рискует своей жизнью и жизнью других волков, спрятав тебя от отступников в своем логове, — Грис помолчал немного. — Стах никогда никого не любил по-настоящему. Золотой мальчик: богатый, успешный, на морду смазливый. Да с половозрелого возраста волчицы за ним табунами вились. Он только выбирал. А тут первый раз влюбился! И в кого?! … Я бы сам ошалел на его месте.

— Как можно любить того, кого ненавидишь?

— Можно.

Я замолчала, глядя, как невыносимая мука пробежала по лицу Гриса. Значит, и у Серого есть свои тайны. Но сейчас меня больше интересовало другое.

— Что ты предлагаешь? Сесть и обсудить ситуацию с Карнеро?

— Сесть и поговорить — это не про Стаха, Люция. У Черного все просто: это хорошо, это плохо. Это — красивая женщина, ее надо любить, это — некромант-отступник, его надо убить. А ты спутала эти два понятия. Ты вошла в его жизнь как красивая женщина, принесла с собой радость, любовь… Да-да!!! И не ухмыляйся! Но вдруг она оказалась обманщицей и воровкой. И!!! Некроманткой-отступницей, которая, кто бы что ни говорил, спасла волчат, — оборотень задумчиво смотрел куда-то вдаль. — Пошел срыв шаблона.

Застонала, закрывая лицо руками:

— Как же я устала!

— Люц, по закону за предательство Стах должен был тебя убить. А он нянчится с тобой. Я вообще его таким никогда не видел.

— Иногда я думаю, что лучше бы он меня убил тогда в Миаду. Полгода я не живу, а существую. Только и слышу: ты — омега! Слушайся и подчиняйся!

— Так и есть, Люц. Ты сама приняла это решение и вошла в стаю именно как омега. А омеги никому не нужны, они не приносят никакой пользы.

— А слуги?

— Это единственная приемлемая ниша, которую мы им смогли подобрать, чтобы не выгонять из стаи.

— Кошмар! Я не хочу так жить!

— У тебя нет выбора, пока не изменится твой статус. А изменить его может только Стах.

— Значит, никогда.

Серый не ответил, сидел некоторое время молча. Потом спросил:

— Хочешь остановить кошмар, в котором сейчас живешь? Подняться в стае с омеги до гаммы?

Да если бы я только могла!!! Гамма — это СВОБОДНЫЙ волк. Он может уйти из дома, из города, улететь в другую страну. О боги!!!

— Конечно!

— Не сопротивляйся. Прими Стаха. Не дрожи, как мышь перед котом, а встреть его улыбкой.

— Прости, я, наверное, не расслышала, — подняла глаза на Гриса.

— Слова не помогут, Люц. Стах не верит словам. Он верит глазам и поступкам. Переступи через себя, через свою гордость. Я знаю, что это трудно. По тем слухам, что дошли до меня, понимаю, что это уже практически невозможно, но… Попробуй, Люц! Что ты теряешь, в конце концов?

— Ян, ты не знаешь, о чем просишь, — я нервно засмеялась.

Мужчина грустно посмотрел на меня:

— Хотя бы попробуй, когда тебе в следующий раз соберутся ломать пальцы. И еще… пока ты омега — ты собственность Стаха. Когда станешь гаммой, сможешь поменять стаю, — Ян Грис поднялся со скамейки. — Люция, я буду рад видеть тебя в стае Серых.

… Не смей мечтать, Люц! Не надейся, чтобы потом не было больно!..

В тот же день коврик убрали и мне разрешили вернуться в свою комнату. А еще сняли ошейник. Ни Черного, ни Серого альф не было в поместье ни в эту ночь, ни в следующую, а где они, я не спрашивала.

…

Однажды Карнеро улетел на два дня: я слышала, как он говорил со своими бетами. Санторо ожидаемо полетел вместе с альфой. Галич тем же утром отправился на границу. В поместье остался только Маюров. Этого бету я опасалась меньше всего. Может, потому что уже несколько раз ловила его сочувствующие взгляды, может потому что когда-то помогла им с Эмирой и рассчитывала на ответную благодарность. Ничего ужасного я не замышляла, всего лишь решила взять несколько книг. Мне не хватало чтения, а библиотека в доме была хорошая. Я рассчитывала, что успею прочитать их до возвращения Карнеро.

Выполнив порученную экономкой работу, спустилась на первый этаж. Кабинет был закрыт на ключ, как всегда, когда альфа отсутствовал. Я, уже настраиваясь на худшее, тронула дверь в библиотеку. И, о чудо, она оказалась не заперта. Вошла и замерла, закрыв глаза, сделала глубокий вдох. В библиотеке, помимо всего прочего, был тот особый запах книг, который ни с чем не перепутаешь: бумаги, кожи, клея. Я прошлась вдоль стеллажей, равнодушно скользнула по портрету первого Карнеро, лишь отметила, что ключа на поясе уже нет. Выбрала несколько книг и, прижимая их к себе, повернулась к выходу. Замерла, не поверив глазам: дверь, соединяющая кабинет и библиотеку, была приоткрыта. Осторожно заглянула. Мой взгляд зацепился за компьютер на письменном столе. Через окно видела Маюрова с охраной. Оборотни топтались у ворот, о чем-то разговаривали, смеялись. И я не утерпела. Торопливо подключилась к Сейпонету. Прочитала новости королевства Кхитл-э-ленге, потом империи Санос. Предвечная Тьма! Я словно вернулась с необитаемого острова! А когда зашла на свою почту, увидела несколько писем от Эрки Сетсоме. В двух последних он просил срочно с ним связаться. Я написала ответ.

Конечно, я сама виновата! Надо было догадаться, что в доме альфы отслеживается выход в Сейпонет. И, конечно, вернувшись, Карнеро узнал о моем самоуправстве. Он был в ярости.

— Ты из моего дома писала некру? Кто тебе позволил?

Сердце от страха грохотало уже где-то в горле. Судорожно сглотнула.

— Он написал, что это срочно!

— Что ему нужно так срочно? — Карнеро навис надо мной.

Вжалась в кресло.

— Я ничего не сделала! — голос дрожал. — Я только написала, что все в порядке!

— Да что ты?! А может, захотела любовничка на помощь позвать?

— Что?

— То! Думаешь, я не знаю, что Сетсоме был твоим любовником, причем первым?

Я отшатнулась. Как он узнал? Губы оборотня скривились в ядовитой ухмылке:

— Узнал. И про то, что под него ты легла с подачи папочки, тоже знаю. Ты хоть раз выбирала себе мужиков сама? Или все время папаша-отступник нужных подсовывал? А может он и сам был не прочь с тобой время скоротать, ты же так похожа на маму?

Я забылась, каюсь, но так меня еще никто не выводил из себя. Звук пощечины оглушил нас обоих. Карнеро посерел, отшатнулся. А я тряслась, как в ознобе, от возмущения, от ярости… и от страха. Ужас липкими щупальцами опутывал руки и ноги, потому что волк выглядел жутко. Началась неконтролируемая трансформация. Я видела когти, вцепившиеся в дубовый стол и выдирающие на нем белые борозды. Я видела, как дрожит, меняется человеческое лицо. Хриплым голосом оборотень выдавил:

— Ты зарвалась, Люция.

Я поняла, что сделала: я подняла руку на альфу. А это вызов… Клянусь, мне никогда не было так страшно. Я открыла рот, чтобы извиниться, а не вырвалось ни звука. Куда бежать? Где спрятаться?.. И я бросилась к своему главному кошмару, ища спасения у него. Карнеро оторопел, застыл, нелепо раскинув руки в стороны. А я… сжавшись комком оголенных нервов, плакала, уткнувшись ему в грудь, и кричала:

— Я не хотела!!! Я не собиралась!..

Что-то бормотала… про Эрки, про то, что это был единственный случай, когда меня умело уложили в нужную постель, что после осознания, что это была не любовь, а мастерская манипуляция отца, я месяц провалялась с лихорадкой, после чего моя личная жизнь была только моей…

Не знаю, сколько мы так простояли. Помню только, как пошатнулся мир вокруг, когда оборотень взял меня на руки и молча отнес в комнату. Я дышала через раз, боясь спугнуть этот чуждый волку порыв понимания. Теплые пальцы скользнули по лодыжкам, снимая с ног обувь. Одеяло коснулось плеч. И глухое:

— Спи.

Глава 18

Проснулась с необычно светлой головой. Хорошо! Лежала и даже шевелиться не хотелось, чтобы не спугнуть это почти забытое состояние. Потом нехотя поднялась, оделась и пошла на кухню.

— Доброе утро!

Пенка готовила завтрак, кивнула мне в ответ:

— Ты как?

— Хорошо.

Волчица пробежала взглядом по моему лицу, рукам без синяков и ссадин.

— Не трогал сегодня?

Я покачала головой.

— Нет. А где Тира?

— С Эмериком в городе.

Вспомнила, что и Галич вернулся вчера вместе с альфой. Я присела за стол, на котором уже стояла тарелка с омлетом. После завтрака Пенка отправила меня к воротам ждать торговца из соседней деревни. Я недоверчиво уставилась на волчицу: что за детское задание? Та замахала руками:

— Иди, кому сказано!

Пошла. Топталась у ворот минут двадцать под любопытными взглядами оборотней из охраны. Последние дни я часто покидала поместье с Пенкой, когда ходила в деревню, реже в волчий поселок. Охрана уже спокойно реагировала на мое появление. Наконец, подлетел фургончик, из которого выскочил обычный человек. Поздоровался, пошутил с оборотнями, пока открывал кузов с товаром, подмигнув, вручил мне три лотка с ароматной ягодой и полетел дальше. Я шла к дому, вдыхая сладкий запах клубники и не могла не любоваться ею. Видно, специально для альфы отбирали, потому что ягоды были одна в одну.

Пенка одобрительно кивнула, критично осмотрев принесенные лотки, и отсыпала немного ягод в чашку. Помыв, протянула мне:

— Поешь. Первая клубника — самая вкусная. Потом уже не то.

Я не стала отказываться, и так всю дорогу облизывалась на нее. Успела съесть всего пару ягод, когда прибежал Нилс.

— Люция, тебя альфа зовет.

Клубника стала поперек горла. Утро, еще секунду назад теплое и светлое, резко стало серым. Ни на кого не глядя, вышла из кухни.

Постучав, вошла в кабинет.

— Ты звал?

Волк стоял у окна, что считывая с дисплея гилайона.

— Проходи.

Я сделала пару шагов и остановилась:

— Слушаю.

— Ты пробовала клубнику?

— В смысле? — оторопела я.

— В прямом. Ты пару минут назад несла клубнику, — оборотень, наконец, поднял глаза. — Ты ее ела?

— Только пару ягод. Мне Пенка позволила, — я стала по-детски оправдываться.

— Отлично, — просиял волк. — Иди сюда.

— Зачем? — попятилась к выходу.

Оборотень начал злиться, заметив это.

— Почему ты убегаешь? Я всего лишь хочу тебя поцеловать! Почувствовать вкус ягод!

— На кухне три лотка клубники! Давай я принесу!..

Волк метнулся ко мне и схватил за плечи.

— Нет! Отпусти! — я отчаянно вырывалась.

— Успокойся! — рявкнул оборотень.

А меня стало трясти еще сильнее.

— …Альфа! — в дверях замерла бледная Пенка.

— А ну, вон отсюда!

— Помогите! — визжала я, ослепнув от слез.

— Альфа, там звонят…

— Убью! — прорычал волк экономке.

А я вырвалась и метнулась к выходу. Волчица пропустила меня, принимая удар на себя:

— Вам звонит Эмерик! Говорит очень срочно, велел позвать вас несмотря ни на что!..

Я не слушала, что кричал в ответ Карнеро. Выскочила из дома, кубарем скатилась вниз по лестнице. Бежала по дорожке, размазывая по лицу слезы и кровь. Оглянулась — Карнеро не было. Торопливо сполоснула руки в чаше с водой и быстрым шагом направилась к воротам. Навстречу вышел один из охранников. Замедлила шаг, стараясь выровнять дыхание. Поставила ментальный щит, как учила Тира. Выдохнула:

— Меня Пенка послала… в деревню.

— Это кровь? — волк кивнул на вымазанную рубашку.

Растянула губы в улыбке:

— Лотком поцарапалась, когда ягоды несла.

И оборотень поверил, пропустил меня. Едва ворота остались позади, почти бегом направилась в сторону той самой деревни. А там… Помоги мне, Предвечная Тьма! Помоги бежать отсюда! Куда угодно! Лучше Грани, чем это! Карнеро не отпустит меня! Все равно замучает до смерти. Я, громко плача, бежала по тропинке, не особо глядя по сторонам.

И Тьма меня услышала. Аджита Лехманна — некроманта-отступника, приближенного отца, — узнала сразу.

— Вот и встретились, Люция! Продажная шкура!

А я громко засмеялась, раскидывая руки, словно для объятия.

— Давай! Ну же! Убей меня! Пожалуйста!

Лехманн вскинул руку — и темная тень перед глазами. Леденящий душу крик человека. Рык зверя. Красная кровь, которая до дрожи быстро впитывалась в желтый песок. Неестественно вывернутое тело мага с застывшим ужасом на лице.

Черный волк повернулся ко мне. С пасти капала кровь, чужая, человеческая. Я не могла отвести взгляд от пунцовой капли, срывающейся с шерсти. Мне казалось, что она разбивается о землю с немыслимым грохотом, что крошечные брызги долетают даже до меня, и я их чувствую на лице, на руках — везде.

Зверь тихо рыкнул. Шаг в мою сторону, другой. Я качнула головой:

— Нет! Не подходи!

Волк мягко сделал следующий маленький шаг.

— Нет! — я пятилась, не отводя взгляд от медовых глаз зверя. — Нет!

Зацепившись за торчавший древесный корень, упала. Волк глухо зарычал, приближаясь… неотвратимо, как Тьма, в которой я тонула. Я уже слышала его шумное дыхание, слышала мягкий скрип травы под лапами.

— Не-ет!!! Не-е-ет!!! — орала я, отползая назад. — Не подходи!

— Люция, успокойся! Это я!.. Люция?!

— … Люленок?.. Доченька?! Доченька моя!

— Люция!?. Люция, очнись!

— Люленок, пойдем со мной!

— Мама? — я заметила размытый силуэт впереди.

Он приближался и с каждым шагом яснел.

— Я, милая! Пойдем?

— Куда?

— Гулять. Ты что забыла?.. Мы каждый вечер идем гулять в парк.

Миловидная женщина с копной вьющихся волос открыла высокую дверь — и все вокруг заволокло одуряющим запахом ночных шилотт (цветущее растение — Прим. авт.). Мама, улыбаясь, протянула руку. И я шагнула к ней. Удивленно посмотрела на свою маленькую ладонь с короткими розовыми ноготками. Я снова стала девятилетней девочкой.

Мы шли по широкой аллее. Я крепко держала мамину руку, то и дело прижималась к ней щекой. Потом осторожно спросила:

— Я умерла?

Мама засмеялась:

— Нет.

— А что тогда?

— Ничего. Мы просто гуляем. Поспешим! Скоро феи прилетят.

Это было нашим секретом. Никто не знал, даже отец. Шилотты посадил сам лорд Кхана и чрезвычайно гордился своей оранжереей. Цветок дивной красоты был очень капризным, и вырастить его могли редкие цветоводы. У отца получилось. И теперь каждый вечер он со снисходительной улыбкой отправлял нас гулять в оранжерею. Но даже всемогущий Кхана не знал, что в наш парк по вечерам прилетают феи.

Мы с мамой присели на скамейку, ожидая гостей. Тонкая золотая змейка разрезала пространство — и к нам вышли четыре феи. Такие красивые, с прозрачными крылышками! Они восторженно ахали, кружась над благоухающими цветами. Потом одна из фей запела, подыгрывая себе на лире. Другие стали танцевать. Казалось, все вокруг танцует с ними. Даже пурпурные шилотты кивали головками в такт. Феи подбежали ко мне, окружили:

— Юная чародейка вновь печальна. Отчего?

Я грустно улыбнулась:

— Мне плохо. Я одна и никому не нужна.

Зеленоволосая фея сочувственно погладила меня по голове. Две другие переглянулись, пожимая плечами. А фея с ярко-красными волосами лукаво улыбнулась:

— У тебя осталось одно желание. Помнишь?

Я помнила. Когда мы познакомились с феями, каждая из них подарила мне одно желание. Первые три я потратила быстро на какую-то детскую ерунду. А четвертое… Я думала, что потеряла его, когда просила вернуть маму из Граней. Красноволосая фея тогда разозлилась и исчезла. Оказывается, оно осталось? О Предвечная Тьма! У меня было желание! Одно-единственное! Полгода сводящее меня с ума!

Я с надеждой посмотрела на улыбающуюся фею:

— Ты точно выполнишь его?

— Уже выполнила, — засмеялась та.

— Как? Я же ничего не сказала!

Но фея продолжала весело смеяться:

— Разве? А по-моему, сказала… — она взмахнула прозрачными крыльями, взлетая вверх. — Прощай, юная чародейка! Мы больше не увидимся.

И феи, покружившись еще немного над цветами, вернулись в Мейдикрас — долину фей, долину вечного лета. А я обиженно вздохнула, собираясь пожаловаться.

— Мама, феи опять дурачатся!.. Мама? Мамочка? — я крутила головой в разные стороны в поисках Амеренты Кханы.

Только тишина в ответ.

— Мама?! Где ты?! — я вскочила, попутно заметив, что вновь стала взрослой.

Позади что-то хрустнуло.

— Мама? — я обернулась и задохнулась в беззвучном крике.

Из темноты ко мне шел черный волк.

Из открытого рта не вырвалось ни звука, только сипение. Перед глазами расплывались радужные пятна, словно мыльные пузыри. Их становилось все меньше и меньше. Сквозь них различила бледно-голубые стены, приоткрытое окно. Спустя пару минут сообразила, что нахожусь в лечебнице. Из-за неплотно закрытой двери долетали голоса.

— …Ну что, довел девочку?! — возмущался чей-то женский голос.

Это Натали Санторо, пара Герва.

— Нат, заткнись! — а это Карнеро. Грубо, но без привычного запала.

— Ты понимаешь, что она не в шаге от безумия?! Она уже одной ногой там! — продолжала ругаться Натали.

— Я довел, я и выведу!

— Отстань от нее!

И альфа вскипел:

— Нат, отвалила!..

А дальше я не слушала, потому что из ниоткуда появились мои рачетсы. Я видела их, слышала, ощущала их присутствие. Они снова были со мной!

— … Нежить?!

На шум в палату вошли оборотни. Натали улыбнулась, глядя на мои обнимания с призрачными псами:

— Твои подружки вернулись?

Я только кивнула, прижимаясь к костлявому боку Тосанг. Реранг тихонько повизгивала, подсунув морду под мою ладонь. Оборотница, искоса поглядывая на нежить, поинтересовалась:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Я же говорил, что ничего страшного. Обычный обморок, — Карнеро недовольно следил за происходящим.

Псы зарычали на него. Волк прищурился:

— Люц, уйми своих бобиков!

Тосанг угрожающе клацнула зубами. А Карнеро ухмыльнулся:

— Один звонок — и здесь будет группа Департамента, которая разыскивает таинственных тварей, порвавших маджа Дана и маджа Гельда.

Я цыкнула на рачетсов. Как Карнеро узнал? Именно этих военных осенью отправили на поиски Анетты Метси и именно они едва не поймали меня в Аврее-Десетре. Едва — потому что вовремя появились рачетсы. Вмешалась Натали:

— Давайте не будем ссориться, собачки.

Рядом хохотнул Герв:

— Ты, милая, или уточняй, кого имеешь в виду, или я сейчас оскорбился и негодую!

Даже я не удержалась от смешка. Это немного разрядило обстановку в палате.

Альфа через силу согласился на присутствие рачетсов в своем доме, но с условием, что показываться они будут только мне и ему с бетами. Тосанг и Реранг нырнули в подпространство. Карнеро повернулся к лекарю:

— Мы с Люцией летим домой.

Светловолосая женщина отрицательно покачала головой:

— Ты лети, а Люция останется в лечебнице.

Альфа клацнул зубами. В Натали лекарь взял верх над волчицей: женщина подбоченилась и нетерпящим возражений тоном заявила:

— Стах, Люция останется. Я понаблюдаю за ней пару дней, заодно подлечу и подкормлю.

— Зачем?

— То есть ты считаешь, что она в отличной форме?

Мужчина насупился:

— Кости целы, температура в норме.

— Она уже полгода волчица. У нее была течка?

— Нет, — выдавил волк после минутной паузы.

— Нет, и не будет. Посмотри на нее. В чем только душа держится? Она весит сорок пять килограммов! — Натали осуждающе посмотрела на альфу: — У тебя совесть есть?!

Оборотень недовольно посмотрел на меня, но я промолчала. В лечебнице будет лучше, чем дома. И мужчины, попрощавшись, ушли.

Санторо зашла через час, когда я лежала под капельницей и «ела». Я не удержалась:

— Ты очень дерзко говоришь с Карнеро. Он же альфа!

— Само собой, он альфа, но я знаю Стаха с детства. Наши отцы дружили и после смерти родителей, меня забрал Ерджей Карнеро. Поэтому в узком кругу мне дозволено опустить некоторые формальности.

Отвечала волчица неохотно, с высокомерными нотками в голосе. Я решила сменить тему:

— Что со мной случилось?

— А ты не помнишь? Отступники пробрались в поселок, чтобы убить тебя, а Стах спас.

— Это Карнеро так говорит?

— Да. А что?

— Ничего. Отступники… Кто-нибудь пострадал?

— Нет. Они шли конкретно за тобой, — волчица отошла к окну: — Когда тебя привезли, на твоей одежде были следы крови… Стаха.

Я знала, откуда они. Это я укусила оборотня, когда он пытался поцеловать меня.

Натали тяжело вздохнула:

— Люция, вам надо что-то решать со Стахом.

— Я не понимаю, о чем ты?

Волчица смотрела на меня в упор:

— Не знаю, что между вами происходит. Могу судить только по случайным репликам своей пары и слухам, гуляющим по Денте. Но это ненормально и это не в характере Стаха, так себя вести. Я знаю его с детства. Он ни разу не взял ни одну волчицу без ее согласия. Ни одну! Он мог обозвать, зло подшутить, но заставить физически — никогда. А ты…

Я прищурилась. Можно подумать, в моем характере терпеть издевательства!

— Значит, мне удалось задеть Карнеро так, как никому не удавалось ранее.

— Ты так и не поняла? Ты использовала женское очарование, чтобы добраться до тех проклятых бумаг. Ради них ты легла к нему в постель. Разве не так? — волчица не скрывала пренебрежения. — Ты дважды оскорбила Стаха: ты обманула его, как волка, — раз, и спала с ним не по собственному желанию, а потому что так было нужно, и этим оскорбила как мужчину, — два.

Я молчала, обдумывая услышанное. Честно говоря, этот момент — ущемленного мужского эго — не приходил мне в голову. Натали Санторо внимательно посмотрела на меня:

— Ты спасла моих детей. Мне неважно почему. Важно, что они живы и рядом со мной. За это я навсегда буду твоей должницей. Поэтому прими дружеский совет: пора определиться, как жить дальше.

— Я хочу улететь из Денты, — выпалила как на духу.

Оборотница понимающе кивнула головой:

— Это было бы лучше для всех. Сейчас неплохой момент: Стах нервничает, значит, чувствует свою вину. Поговори с ним.

Глава 19

Я вернулась домой через несколько дней. Голова была ясной, без тумана и гула в ушах. Пенка получила четкие указания на счет моего питания и собиралась свято им следовать. На пару с Тирой они зорко следили, чтобы я не пропускала завтраки и обеды. На мое возражение, что есть под прицелом чужих глаз не очень приятно, экономка ставила на стол еще две тарелки, и теперь мы трапезничали втроем.

Карнеро молча наблюдал за происходящим, но не вмешивался, не трогал и в комнатку мою не заходил. Лишь раз он подошел ко мне, обнял за плечи — а меня словно током ударило. Сжала кулаки, исподлобья наблюдая за волком, но тот уже убрал руки и, поджав губы, ушел. Каждый раз, слыша его шаги на лестнице, я вздрагивала и с замиранием сердца ждала, куда он пойдет: дальше на третий этаж или свернет направо, ко мне? Выдыхала, только когда закрывались двери хозяйской спальни.

В изоке прилетел Эрки Сетсоме. Карнеро позволил магу навестить меня.

— Я слышал, что случилось. Это ужасно! Как им удалось подобраться так близко? Тут же волки кругом? … Хорошо, что Стах успел тебя спасти!

Я молчала, Карнеро тоже, хотя в тот день прекрасно слышал, как я просила Лехманна о смерти. Дождавшись, когда альфа уйдет в свой кабинет, Эрки положил на стол несколько старых манускриптов. Узнала книги из нашей библиотеки — библиотеки Кхан.

— Эрки, я тебя отправляла в замок за бумагами отца! — укоризненно посмотрела на приятеля.

Некромант смешно сморщил нос:

— Я забрал все, что сумел найти. Не волнуйся. Ну, а книги… — он виновато развел руками. — Честно говоря, пока шло разбирательство, я время даром не терял: успел забрать почти все редкие издания. Зачем они Одэлису?

— Действительно! — хохотнула я. — Ну, разве, что за одну такую книжечку можно год жить, нигде не работая. А так — да, зачем?

Мужчина — заядлый книголюб — смущенно кашлянул и аккуратно пододвинул манускрипты к себе. Что-то мне подсказывало, что назад их я уже вряд ли получу. Книги я не жалела, даже чувствовала какое-то злорадство из-за того, что дядя лишился таких ценных вещей. Мы устроились в комнате, напротив кабинета Карнеро. Двери были распахнуты настежь, создавая ощущение единого пространства. Это было условие волка.

Я взяла одну из книг, провела пальцами по кожаному переплету, понюхала, вспоминая запах родного дома. Как же хочется туда! Перехватила внимательный взгляд своего друга.

Так, Люц, собралась!

Улыбнувшись, вернула небольшой томик некроманту:

— Как дядя?

— Как дядя, — мужчина пожал плечами. — Живет, не слишком демонстрируя свою радость по поводу неожиданного наследства. Как будто он всегда носил этот титул. О вас ничего не говорит.

— И на том спасибо, — я перевела разговор на другую тему. — Ладно, показывай, с чем пришел. За книги спасибо, конечно, я так давно не читала ничего толкового про заклинания и руны. Но у тебя обязательно где-то есть записки с вопросами. Так?

Эрки улыбнулся, вытаскивая папку:

— Время записок прошло.

— Карманов уже не хватает? — пошутила я.

— Нет, — засмеялся маг, раскладывая бумаги на столе.

Мы с некромантом просидели до вечера. Кажется, недавно был обед, а вот уже заходящее солнце заглянуло в наши окна. Я всегда любила работать с проклятийными схемами и заклинаниями. Разложить их по полочкам, выстроить контрпроклятие — это было моей страстью. Я могла часами разбирать самые заковыристые ритуалы, раскладывая их по этапам, сутками сидеть над древними свитками, чтобы перевести забытые обряды. Эрки больше увлекался смертельными проклятиями. И что-то подсказывало мне, весьма серьезно увлекался, судя по привезенным записям. Уж не метит ли мой дорогой друг в архимаги?!

Некромант украдкой заглянул в кабинет напротив: не вернулся ли альфа, вызванный Маюровым минут пять назад. Потом пересел ко мне поближе и вытащил гилайон.

— Неделю назад была свадьба Сакита и Ирены.

— Как?

Он показал фото. Я жадно разглядывала снимки.

— Боги! Какие они красивые! Счастливые!

— Мы так и поняли, что никто тебе не передал приглашения.

Я молчала, переваривая услышанное. Значит, друзья все-таки послали повторное приглашение, а Карнеро скрыл это. Гад!.. Нет, конечно, я и сама никуда не полетела бы. Понимаю, какой фурор произвело бы мое появление! Но сказать-то можно было?! Я бы хоть письменно поздравила! Хоть подарок какой-нибудь отправила. Стало обидно. Вернула гилайон Эрки.

— Ты… Ты передай мои поздравления… Подожди, пожалуйста!

Я вернулась через несколько минут.

— Вот. Передай от меня Ирене.

— Что это?

— Кулон с изумрудами. Я, конечно, не артефактчица, в камнях разбираюсь не очень хорошо, но точно знаю, что изумруды помогают сохранить любовь и супружескую верность. Я не сомневаюсь в Ките. Он столько лет ждал свою девочку… Пожалуйста, Эрки, передай мой подарок и поздравления. Передай, что я неимоверно рада за них.

Сетсоме не ответил.

— …Тебе пора, Эрки!

В дверях кабинета стоял мрачный, как грозовая туча, Карнеро. И некромант согласно кивнул, пытаясь незаметно взять украшение из моих рук.

— Не трогай!

Сетсоме с трудом сдержал ругательство:

— Стах, послушай!..

— Еще слово — и я передумаю насчет нашего уговора!

Некромант тяжело вздохнул, обреченно глядя на меня:

— Прости, Люц.

— Ничего. Может быть в другой раз, — я опустила голову.

Мужчина стал собираться:

— Люц, ты посмотри еще раз те места, что я отметил. Может, появятся дельные мысли по переводу?

— Хорошо.

Магистр, попрощавшись, вышел. Я, сунув украшение в карман, стала собирать бумаги, избегая взгляда волка. Карнеро подошел сам:

— Отдай мне кулон.

— Зачем?

— Я что, должен тебе что-то объяснять?

— Это мое!

Он протянул руку и ждал. Сдерживая слезы, сунула ему кусок золота с изумрудами. Оборотень одобрительно хмыкнул, разглядывая дорогую вещицу, и спрятал ее себе в карман. Я уже собиралась идти к себе, когда он остановил меня.

— Я позволил Сетсоме приезжать к тебе раз в неделю.

Благодетель! Не удержалась от насмешки, но вслух ничего не сказала: встреча с другом стала отдушиной, и я уже ждала его нового визита.

— …Но если вздумаешь чудить — запрещу.

Я взяла папку с бумагами:

— Не понимаю, о чем ты.

— А по-моему, понимаешь, — мужчина присел на край стола. — Я никуда тебя не отпущу.

Я застыла: неужели сучка Натали доложила?

— …Ни о какой работе в Департаменте даже знать не хочу. И про поручительство чтобы я тоже больше не слышал! Ты моя, Люц!

Конечно, я же омега! О свободе я только могу мечтать.

— Хорошо, Карнеро, допустим!.. Но я не игрушка! Я живая… пока еще живая.

— Ты меня поняла? — гнул свое волк. — Ты — моя!

— Зачем я тебе? Будет лучше, если я исчезну. Улечу в другой город.

Он ушел, громко хлопнув дверью. Я осталась одна, огляделась в пустой комнате, где минут десять назад еще витал дух нормальной жизни. Может, действительно послушать Гриса и попытаться получить статус гаммы. Даже если для этого… Пропади все пропадом! Я не представляла, как можно лечь с Карнеро в постель! Нет, лечь я, может, и смогу, но изобразить удовольствие и желание… Хоть афродизиак принимай!

А спустя несколько дней я поняла, что мой план по самому простому получению статуса гаммы с треском провалился. Ночью проснулась от шума за дверью. Прислушалась. Недоверчиво тряхнула головой и выглянула в коридор. Шум доносился из спальни Карнеро. Такое ощущение, что он спит с открытыми дверями! Хотя нет, не спит, судя по звукам! Женские крики, стоны. Волк с кем-то трахался. Несколько минут недоверчиво прислушивалась, а потом улыбка сама собой появилась на губах. Может, наконец, оборотень отстанет от меня?! Я тихонько прикрыла дверь и вернулась под одеяло.

Через неделю стало не до смеха. Которую ночь я не могла нормально выспаться. Неужели все так орут?! Ну, хорошо тебе, приятно — постони. Зачем горло драть?! Решила попросить Пенку купить в городе беруши. Кстати о Пенке. После ее заступничества я не то чтобы поверила ей, но определенно стала доверять больше. Все чаще задерживалась на кухню то чай попить, то помочь, даже когда об этом никто не просил. Теперь время у меня было. Появилось ощущение, что хозяин поместья про меня забыл.

Глава 20

— …Четвертая волчица за месяц! — вздохнула экономка.

Так я узнала, что Карнеро сменил очередную любовницу. Весь изок мы почти не пересекались. В кухню волк не заходил, а я возвращалась к себе, когда его не было поблизости. В библиотеку бегала, когда альфа уходил из поместья по делам. А если оборотень был дома, оставалась в своей комнате и работала с заклинаниями.

И я, наконец, заметила, что рядом есть жизнь. Вспомнила, как улыбаться, шутить и радоваться новому дню.

Однажды Нилс приволок белоснежный цветок:

— Пионы цветут, а пахнут на весь парк! — он протянул мне веточку. — Прекрасной деве!

— О-о-о! — многозначительно пропела Тира, подойдя к нам.

— Не «о-о-о», а ветром поломало, — огрызнулся засмущавшийся парень. — Жалко, все равно ведь дойдет. А так хоть вас порадует.

— Не переживай, Нилс, — я осторожно срезала край стебля и опустила цветок в воду. — Сейчас отойдет.

Пенка с улыбкой поглядывала на нас.

— Скоро Летнее солнцестояние.

Я вспомнила, как готовились к этому празднику дома, и предложила:

— А давайте пирогов напечем?

— Давайте! — легко согласилась волчица. — Только позже. С обедом управлюсь, потом тесто поставлю.

— Так я замешаю, — повернулась к экономке.

— А ты умеешь? — не поверили оборотни.

— Умею.

— Но ты же леди, да еще Кхана!

Я засмеялась, глядя на их лица.

— Именно отец и отправил меня на кухню учиться готовить. Он считал, что титул не прокормит, даже император должен достойно владеть хоть каким-нибудь ремеслом.

— Мудрый человек, — заметил Буш. — Жаль только, что такая сволочь. Ой, прости Люцийка!

Я едва заметно кивнула, принимая извинения, и отвернулась. Пенка поспешила загладить неловкую ситуацию:

— А что ты еще умеешь?

— Умею готовить. Вязать, вышивать немного. Вот шить не получается.

Тира оживилась:

— А я умею.

Пока оборотни хвалились собственными талантами, я поставила опару.

После обеда занялись пирогами. Пенка колдовала над начинкой, а я вымешивала тесто. Волчица вдруг приобняла меня за плечи. Я удивленно посмотрела на нее:

— Ты чего?

— Ты такая хорошенькая!

— Я?

— Угу! В этой косыночке и фартушке. Прям хозяюшка-хозяюшка!

Ну как тут не улыбнуться?!

У окна незлобно переругивались Нилс и Тира. Было легко и спокойно. Я все еще улыбалась, вымешивая мягкое упругое тесто.

— Пенка, а у нас ягоды есть? Давай сделаем сладкие пирожки?

Экономка ничего не ответила.

— Пенка? — я подняла взгляд на волчицу.

Женщина смотрела куда-то за мое плечо. Я повернула голову, уже понимая, из-за кого на обычно шумной кухне стало так тихо. В дверях стоял Карнеро, не сводя с меня напряженного взгляда. Не знаю, сколько времени мы бы так простояли…

— Альфа, вы что-то хотели? — Пенка шагнула вперед и заслонила меня.

Мужчина моргнул, перевел на нее тяжелый взгляд:

— Пошли отсюда!

Слуги переглянулись и послушно рванули к выходу.

— Люция, останься!

Я замерла. Сердце билось как сумасшедшее, а руки и ноги, наоборот, налились свинцовой тяжестью. Едва Пенка вышла и закрыла дверь, Карнеро подошел. Я попятилась, торопливо вытирая руки об передник:

— Что-то случилось?

— Да, — он стоял почти вплотную.

— Что?

Вместо ответа меня прижали к столу.

— Карнеро, не надо! — взмолилась я, хватая его за руки. — У тебя же новая любовница! Даже не одна! Зачем тебе я?

Он не ответил, обнюхивая мои волосы, шею, плечи. Резко присел, стащил с меня трусики и выпрямился, прижимая тонкую ткань к носу:

— Обожаю твой запах! Хочу тебя!

Не к месту вспомнился Ян Грис… а может, как раз к месту? Если оборотень захочет, все равно добьется своего, а так… Вдруг получится?!

Думай о статусе! Потерпи! Сейчас есть ради чего терпеть…

Волк рванул блузку — и пуговицы громко застучали по полу. Я следила за оборотнем, стараясь «не кричать». От Тиры знала, что волки «слышат» не все мысли, а только те, которые можно сравнить с человеческим ором. Юбка задралась, когда альфа усадил меня на стол и устроился между ногами. Держал за запястья, облизывая пальцы от теста. Смотрел в глаза, не мигая, обволакивая своим взглядом, потом забросил мои руки себе на шею.

— Обними меня.

Я чувствовала себя кроликом перед большим, наглым удавом. Вроде понимаешь, что происходит, а вовремя среагировать не успеваешь. Карнеро вдруг толкнул меня. Я машинально вцепилась в его плечи. Он улыбнулся:

— Вот так и держись.

Его язык вылизывал мое горло, пока не уперся в ямочку между ключицами, спустился ниже. Уже расстегнутый бюстгальтер болтался на поясе. Довольно постанывая, Карнеро посасывал то одну, то другую грудь. А потом толкнул меня на стол.

— Потрясающе! — он разглядывал меня, держа за руки и не позволяя прикрыться. — Стол в муке, тесто и голая женщина с раскинутыми для меня ногами! У меня сейчас яйца лопнут от желания!

…Расслабься… Думай о том, что сделаешь, когда станешь гаммой…

Он провел пальцами по моим губам, двигаясь ниже и ниже… живот, пупок… ниже по полоске волос, пока не коснулся той самой точки. Раздвинул складочки, аккуратно лаская пальцами. Приятная теплая дрожь пробежала по телу. Волк прикрыл глаза, слизывая со своих пальцев смазку. Закинув мои ноги себе на плечи, одним движением скользнул внутрь. Я зашипела: за месяц отвыкла от его размера. А Карнеро наоборот не считал нужным сдерживаться:

— Бл..! Как же хорошо!!!

Сладкий дурман быстро развеялся. Я похолодела от мысли, что слуги за дверями все это слышат. Волк, прикрыв глаза, упивался процессом. Его стоны, звонкие шлепки, скрип стола подо мной… Карнеро вдруг замер, выскользнул и, прежде чем я успела сообразить, уткнулся лицом… туда. Мозг поплыл. Сдерживаться становилась все труднее. Горячая волна прокатилась по телу — и я выгнулась, на секунду забыв, как дышать. Из прокушенной губы выступила кровь. Оборотень удовлетворенно усмехнулся и вернулся в мое сжавшееся лоно. По ускоряющемуся темпу, поняла, что он на пределе. Громко вскрикнув, кончил. Стоял с закрытыми глазами и не спешил покидать мое тело. Потом тихо выдохнул, притянул меня к себе и поцеловал в губы:

— Теперь можешь жарить свои пирожки.

Карнеро вышел из кухни. А на меня накатил такой стыд! От того, что все: Нилс, Тира, Пенка — слышали, чем мы тут занимались. Да провались оно все: и этот призрачный статус гаммы, и Грис с дурацкими советами, и я со своими куцыми надеждами! Не могла сдержать слез. Слезла со стола, стала надевать трусы, а они как назло, то не выворачивались, то не той стороной… Когда Пенка, наконец, решилась войти, я уже рыдала в голос.

— Люция…

— Не входите! — закричала я. — Пожалуйста! Я сейчас все уберу.

— Девочка моя, — меня прижали к груди и укачивали, как ребенка, пока я не наплакалась вволю.

Я мыла стол раз пять, наверное. Пенка неуверенно кивнула на тесто, а я ушла из кухни. Пирожков больше не хотелось. Ничего не хотелось.

Не успела ступить на лестницу, как в дом вернулся до противного довольный волк:

— Я чего приходил-то. Твои приятели-молодожены просят о встрече. Ты хочешь с ними увидеться?

…

Иногда я не понимала, как Ирена Фахр, теперь уже Халаси, могла родиться с даром Смерти. Светленькая, улыбчивая, ее легче было представить магом Воздуха, ну или Воды. Однако еще в Академии мне довелось увидеть, как эта «тростиночка» строит нежить. Зрелище незабываемое!

Некромантка со счастливыми глазами повисла у меня на шее:

— Как я рада тебя видеть! У тебя все хорошо?

И столько надежды в голосе! Я засмеялась, обнимая ее в ответ.

— Это мне спрашивать надо, как тебе замужем живется?

— Да не заметила большой разницы. Кит и раньше каждый день был у меня. А сейчас еще и по ночам рядом.

Теперь уже смеялись вдвоем. Сакит грозно глянул на нас и продолжал дальше ругаться с оборотнем:

— … Люция, наша подруга. И мне плевать, что думают другие!

Халаси не собирался молча спускать Карнеро игнорирование приглашения на свадьбу. Оборотень с легким снисхождением поглядывал на молодого мужчину.

— Тебе плевать, пока тебя прикрывают широкие плечи папы и один мамин родственник. А вот твоя прелестная жена так не думает, правда? Хорошо помнит «вежливую» встречу, которую ей устроили после вашего первого визита в Денту?

Девушка вытянулась.

— Откуда вы знаете?

— Неважно, — Карнеро посмотрел на некроманта. — Видят боги, и мои, и ваши, я ценю верность и преданность. Но Люция уже не человек. Она волк. И такие отношения, какие у вас были раньше, сейчас невозможны. Они принесут неприятности и вам, и ей. И вам больше. Посмотри, Люц даже не спорит со мной, потому что понимает, что я прав.

Сакит устало вздохнул:

— И что ты предлагаешь? Взять и забыть годы дружбы? Забыть, сколько раз мы друг друга из Граней выдергивали?

Подруга всхлипнула и вцепилась в мою руку. Оборотень с тоской посмотрел на меня.

— Это было бы лучше для всех: оставить дружбу в прошлом и сохранить приятные воспоминания. Но вас такой вариант не устраивает, как я вижу, — волк усмехнулся, глядя на злую Ирену, сжимающую кулачки. — Могу предложит редкие, якобы случайные встречи на нейтральной территории.

— Например?

— Например, я никогда не пропускаю драйдхетч (спорт. игра, популярная на Гебе, — Прим. авт.). И отправляясь на турнир в Ласангу, возьму Люцию с собой. Что мешает вам в то же время прилететь в Паг-Авит? — Карнеро перевел суровый взгляд на Ирену. — И никаких переписок в соцсетях, леди.

Оборотень вышел из гостиной. Сакит укоризненно воззрился на любимую супругу:

— Ты писала Люц? Я же предупреждал, что ее трафик на контроле.

Некромантка виновато посмотрела на нас:

— Ну, извините! Я так хотела, чтобы ты была рядом. Именно ты! А не эти расфуфыренные курицы!

— Это мои кузины, между прочим, — обиделся Сакит. — Одна из которых — наследная принцесса империи.

— Птички? — поправилась Ирена.

— Уже лучше.

— Элегантные и стильные? — продолжала девушка.

— Очень хорошо, — одобрительно кивнул Сакит, присаживаясь рядом с женой.

Я начала хохотать. Сакит обнял Ирену:

— Что мне с тобой делать?!

— Любить, беречь и баловать, — подсказала та, прижимаясь к мужу.

Я перехватила счастливый взгляд приятеля:

— Она права, Кит! Люби, береги и балуй!

Некромантка повернулась ко мне:

— Кстати, спасибо за подарок, Люцийка, он очень красивый!

Я непонимающе посмотрела на Ирену. А та достала мой кулон. Тот самый! Значит, Карнеро не забрал его себе?

— А булавку Кит надевает по особым случаям.

— Булавку?

— Ты что, уже забыла? — Ирена усмехнулась. — Ты прислала поздравление и подарок: мне кулон с цепочкой из белого золота, а Киту — такую же булавку для галстука.

Я, кашлянув, тряхнула головой.

— Рада, что вам понравилось.

Значит, волк не только передал мой кулон, но и добавил от себя цепочку и булавку?.. Интересно, зачем он это сделал? Но случая узнать не представилось. Карнеро больше не появлялся, сославшись на неотложные дела. Во время ужина его место за столом тоже пустовало. И дело не в магах-некромантах, а во мне. Альфа не мог сидеть с омегой за одним столом. Учитывая, что в гостях были мои друзья, уступил Карнеро. Все это понимали и все приняли его решение. Мне так было даже комфортнее: я могла расслабиться и отдохнуть, не задыхаться от постоянного гнета альфийской ауры.

Вечер получился удивительный: веселый и теплый. У меня давно таких не было. Я упивалась каждой секундой. Смеркалось, когда мы, наконец, вышли из дома. Не хотелось расходиться, не хотелось, чтобы Ирена и Кит уходили. Уже солнце спряталось за горизонтом, а мы все еще гуляли по саду. Сакит прихлопнул очередного комара и выразительно посмотрел на жену. Ирена тяжело вздохнула и крепко обняла меня.

— Нам пора! Береги себя.

— И ты береги себя и Кита.

Сакит с улыбкой наблюдал за нами, потом и он подошел ко мне:

— Я верю, что мы еще встретимся, Люц.

— Угу. Осенью, в Ласанге.

— Непременно.

Обхватив себя руками, смотрела им вслед, чувствуя щемящую нежность и признательность за то, что они остались со мной. Помахала им на прощание, за секунду до того, как они вернулись домой, в империю.

Стояла и смотрела, как развеивается магическая дымка после заклинания. Тихо скрипнула входная дверь. Карнеро стал за моей спиной, осторожно провел ладонью по позвоночнику.

— Я впустил некромантов в свой дом ради тебя.

— Спасибо. И за подарок для Сакита с Иреной тоже спасибо. Только нужно было мне сказать.

Я замерла, когда оборотень коснулся моих волос. Ощущала, как меняется его дыхание, становится частым, глубоким. Силой заставила себя стоять на месте. Поставила ментальный щит, чтобы волк не уловил мою панику. Мужчина резко повернул меня к себе, увидел закушенные губы и застыл.

— Так противны мои прикосновения? — прошипел сквозь зубы.

Оборотень пристально смотрел на меня, не дождавшись ответа, выругался и ушел.

Глава 21

Я хотела получить новый статус в стае и, как бы мерзко это ни звучало, была готова ради этого переспать с Карнеро… теоретически. Едва взгляд волка останавливался на мне, все мое существо восставало против. Я боялась вновь погружаться в омут, из которого чудом вынырнула и не сошла с ума. Если Карнеро был дома, уходила в сад или в ближайшую деревню. Иногда отваживалась заходить в волчий поселок, там было красиво, особенно на набережной. Меня тянуло сюда словно магнитом. Шум реки умиротворял, наверное, я могла бы просидеть здесь целый день, глядя на бесконечное движение волн. Может, меня все еще манила стихия Воды?

Местные меня не трогали: боялись гнева альфы и рачетсов. В поселке все-таки узнали про моих призраков. Однажды, гуляя по речному берегу, натолкнулась на компанию из трех отморозков. Они были из той самой выселенной деревни Миадоу и люто ненавидели меня. Хотя я на месте волков была бы благодарна: их переселили из захолустного, опасного для жизни участка в один из крупнейших городов королевства, где жизнь била ключом! Что еще нужно?! Живи и радуйся!.. Оборотни как-то узнали, что я периодически появляюсь на набережной, и терпеливо ждали моего следующего визита. Дождались. Долго не говорили, сразу стали бить. Вернее собирались. Едва рачетсы вынырнули из подпространства, нападающие позорно сбежали и больше рядом со мной не появлялись.

Теперь я, уже не боясь, гуляла или читала, сидя на скамейке. Ко мне никто не подходил и не завязывал разговор. Оборотни шли мимо, бросая косые, настороженные взгляды. Лишь дети иногда пробегали совсем рядом, а здоровался один Марк Санторо.

После очередного летнего ливня мальчишки загорелись идеей бумажных корабликов. Я понаблюдала за ними и не выдержала:

— Не так делаете.

Они притихли, исподлобья глядя на меня. Я не стала больше ничего говорить. Сложила кораблик из листка бумаги и пустила по бурлящему потоку. Хрупкое суденышко весело подпрыгивало и неслось к реке. Марк подсел ко мне:

— Сделай мне такой!

Я охотно согласилась, протягивая руку за бумагой. Вместе с мальчишками делали кораблики и пускали их по весело журчащим ручьям. А Пенка, заложив руки за спину, наблюдала и ждала. По дороге к поместью спросила:

— Кто тебя научил делать такие кораблики?

— Отец.

Волчица моментально нахмурилась и поджала губы.

— Иногда я путаюсь в собственных мыслях. В моем понимании Клетис Кхана — сволочь последняя, перебившая многих моих сородичей. А тебя слушаю, и, оказывается, не только плохое в нем было, было и хорошее?!

Я криво усмехнулась:

— Как в любом из нас, Пенка. Мой отец — чудовище, это ты верно сказала. Но был один человек, рядом с которым он менялся. Мама. Она единственная, кому Клетис Кхана улыбался. Может, поэтому он и не убил меня в младенчестве, как других… чтобы она не страдала, — пожала плечами. — Мама — его вторая жена. Первая погибла, вместе с двумя сыновьями: несчастный случай. Это официальная версия. Для второй женитьбы отец выбрал бедную знатницу, третью дочь, которую родители с облегчением сбыли с рук и которую тоже можно было отправить в Грани без особых проблем и вопросов. Чего не ожидал Клетис Кхана, так это того, что худенькая, болезненная магиня зацепит его. Сразу после свадьбы они по традиции полетели в свадебное путешествие, вдвоем. По дороге отец простудился, и мама лечила его… Мама рассказывала, что спустя несколько лет отец признался, что его настолько поразила доброта и забота юной, по сути, незнакомой жены, что он не стал лечить себя сам, хотя мог, и наслаждался вниманием Амеренты. Со дня свадьбы они не расставались даже на день. Куда бы ни летел Клетис Кхана, супруга была с ним. Отец постоянно был занят в своей лаборатории, но всегда находил время, чтобы посидеть рядом с женой. Они сидели и молчали. Это было словно ритуал. Обычно после ужина он садился рядом на диван, брал маму за руку и смотрел новости по телевизору. Иногда мама клала голову ему на плечо, он снисходительно фыркал, но при этом улыбался такой счастливой улыбкой.

Потом я улетела учиться в Академию. И через три года мама умерла. Тихо, во сне. Просто остановилось сердце. Так бывает. Я прилетела домой на похороны. Людей было много: лорды, леди, представители каждой знатной фамилии, даже император. И отец… Он стоял у гроба как всегда с вежливым безразличием на лице. Каюсь, тогда я решила, что он причастен к ее смерти. А ночью, когда все разошлись, я пошла в зал… Он был там. Стоял у гроба и плакал, как ребенок, навзрыд. Целовал мамино лицо, руки, что-то говорил. Я ушла, чтобы не мешать им проститься. Через год империя содрогнулась от магов-отступников…

Я замолчала. Пенка внимательно меня выслушала, потом спросила:

— А пока жила твоя мама, было тихо?

— Да, — я кивнула головой. — Не думаю, что отец отказался от своих ценностей и взглядов, но мама определенно являлась сдерживающим фактором.

— Наверное, это была особенная женщина, — заметила волчица.

Я улыбнулась:

— Амерента Кхана была очень-очень добрая и светлая. Настолько, что с ней даже феи дружили.

…

Предвечная Тьма, почему они так орут?!

Я, злая, раздраженная, сидела на кровати. Два часа ночи, а я не могу уснуть. Когда он успокоиться? Я проклинала свой чуткий сон.

Прошло почти три недели после визита Халаси. Карнеро пытался затащить меня в кровать еще раз, уже не силой, а поцелуями и объятиями, но заметив мое зареванное лицо, замер.

— Люц, я не хочу делать тебе больно.

Я начала истерично смеяться. А волк ушел, хлопнув дверью так, что назавтра пришлось вызывать мастера. С того дня, вернее ночи, из его спальни регулярно доносились крики и стоны. Бывало, когда альфу удовлетворяли сразу две женщины. Да на здоровье! Пусть только их божок даст ему силы с двумя справиться! А я элементарно хотела выспаться! Крутилась то на один бок, то на другой, накрывалась подушкой, залезала под одеяло с головой — не помогло: душно, жарко и все равно слышно.

Тихонько спустилась на кухню, плотно закрыла за собой дверь, чтобы не слышать этот концерт. Пока гудел чайник, сделала бутерброды и включила телевизор.

— Что ты здесь делаешь?

Я вздрогнула, вытаращившись на оборотня. Карнеро стоял в дверях, из одежды на нем были только брюки. Бросились в глаза его босые ступни. Куда это волк так торопился? От него разило сексом и другой волчицей. Неприятный запашок!

— Я вопрос задал! — напомнил альфа.

— Пью чай.

Мужчина прищурился. А я вдруг ясно поняла, что все это предназначалось для меня: и показательно громкий секс, и открытые настежь двери спальни. Только зачем? Показать, чего я лишилась?.. Я хорошо помнила.

Игры в гляделки никогда не любила. Неуютно заерзала на стуле, потом спросила:

— Хочешь чаю?

— Давай! — оборотень неуверенно качнул головой и присел напротив.

Мы сидели молча, пили чай и делали вид, что поглощены фильмом. Я, по крайней мере!

За последний бутерброд взялись вдвоем сразу. Я тут же убрала руку. Карнеро вздохнул, пододвигая ко мне тарелочку:

— Бери.

— Спасибо.

А потом на кухню вбежала симпатичная брюнетка, кажется, я ее раньше видела в городе. Точно! Продавщица из бутика мужской одежды. Волчица в призывной позе замерла в дверном проеме.

— Стах, куда ты пропал?.. А она что здесь делает? — пальчик с черным лакированным ноготком указал на меня.

— Пошла вон!

Я, подхватив чашку, поднялась, чтобы не мешать выяснению отношений.

— Не ты! — рявкнул Карнеро, вскидывая на меня тяжелый взгляд, и повернулся к разгневанной пассии, до дрожи равнодушно велел: — Пошла вон из моего дома!

Та дернулась, словно он ее ударил, покорно опустила голову и тихо вышла. Я повернулась к мужчине:

— Карнеро, сейчас же ночь! Куда ты ее?..

Не договорила, заткнулась под вымораживающим взглядом.

— А тебе не похер?! Я почему-то уверен, что в обратной ситуации она лично вышвырнула бы тебя за ворота.

— Но я не она!

Оборотень долго смотрел на меня, потом горько усмехнулся и кивнул:

— Все верно. Бри не ты. И Инесс не ты. И Марго не ты, — потом поднялся: — Иди спать, Люция!

Он вышел. А я убрала за собой и, выходя из кухни, услышала, как хлопнула входная дверь. Карнеро все-таки пошел провожать Бри. Или вернет в спальню?.. Хотя вряд ли.

Глава 22

Последние дни оборотень вел себя странно. Иногда, когда я занималась делами, он подходил, принюхивался, задавал пару вопросов и уходил. Пояснил все Нилс Буш.

— У тебя скоро течка.

Что это такое, я знала: Тира рассказала накануне моей первой трансформации. Да и до этого приходилось слышать. Волчицы могли забеременеть только два раза в год во время течки. Помимо подготовленного тела срабатывал еще психологический механизм. И если до этого оборотницы вели себя как вполне адекватные, разумные нелюди, то в период течки либидо зашкаливало. Волчицы буквально вешались на мужчин, изнывая от сексуального голода. Все сомнения, стыд, скромность, образование, происхождение уходило даже не на второй план, а на десятый. На первом, втором и третьем местах была случка с волком. С сильным, здоровым самцом, чтобы родить крепкое, жизнеспособное потомство. Я чертыхнулась: рассуждаю, как конезаводчик. Посмотрела на Нилса:

— Откуда ты знаешь? Запах?

Омега смущенно отвел взгляд.

— Не только. Альфа велел не приходить с завтрашнего дня.

Пенка обеспокоенно посмотрела на меня:

— Девочка, тут я бессильна тебе помочь.

Если бы мне кто-то сказал, что я САМА полезу к Карнеро в кровать, я… Нет, не убила! Сначала истерично похохотала бы до боли в животе, а потом — да, убила. Но неделю назад я не знала, что такое течка. Разве могла я помыслить, что можно ТАК хотеть мужчину?! Я забыла про страх, про обиду и ненависть, я хотела только одного… Я закрывалась в своей комнате, стояла под холодным душем, но каждый раз все равно оказывалась рядом с альфой. Вдохнуть его запах. Словно невзначай коснуться руки, спины…

Карнеро все понимал, смотрел с жалостью, отрицательно качая головой:

— Рано. Ты кровишь. Будет очень больно. Подожди еще хотя бы день.

Меня корежило от стыда… и от влечения. Я не знала, куда глаза деть! Но все равно крутилась неподалеку от волка.

Вечерело. Я лежала на кровати, подыхая от желания. Простое прикосновение к одеялу будило тысячи эротических фантазий. Жалобно застонала, закрывая лицо руками.

Рядом присел оборотень:

— Нехило ж тебя плющит!

Я зажмурилась, когда в легкие попал запах волка. Схватила его ладонь, потерлась носом, жадно вдыхая самый прекрасный аромат на свете.

— Как вкусно! Карнеро, я…

— Назови меня по имени, — перебил волк.

Растерянно моргнула, соображая, о чем он говорит, и начала злиться. Но тут его рука мягко прошлась по груди — и я выгнулась, задыхаясь от восторга.

— Попроси меня, — шептала эта шкура на ушко, а я чуть не кончала от его мурлыкающего голоса, от прикосновений к моему лицу.

— Пожалуйста!

— Нет, Люц! Так не годиться! — оборотень поднялся с кровати.

Я вскочила следом, хватая за руки.

— Пожалуйста, Стах!..

— Да, маленькая моя? — он заулыбался.

— Останься, прошу тебя!

— Сними одежду.

Он не дышал, наблюдая, как я раздеваюсь. А я — провались оно все в Преисподнюю! — не торопилась. Только музыки не хватало для полноценного стриптиза. Но я упивалась происходящим! Улыбалась как ненормальная, когда мужчина буквально вылизывал меня взглядом.

— Ляг, — хрипло выдохнул Карнеро, когда я переступила через трусики.

Послушно вытянулась на прохладной простыне, млея под мужским взором.

— Почему ты не раздеваешься? — спросила, когда волк устроился рядом, сняв только пиджак.

— Малыш, я же говорил — рано. Нужно подождать. А пока снимем с тобой сексуальное напряжение подростковым способом.

— Что?

— Мастурбация! Чтокает она! — хмыкнул оборотень. — Только не говори, что не трогала себя пальчиками, представляя какую-нибудь рок-звезду или принца Вестлея.

Я молчала, потому что его пальцы уже были там.

— О Первородный! Да ты сейчас утонешь! — усмехнулся волк.

Он умело ласкал меня. А я — стыдно до сих пор! — оглаживала уже ощутимый бугор под его брюками. Пальцы сами полезли к ремню.

— Стах, я хочу…

Он выругался, перехватывая мои руки:

— Люция, нет! Оставь в покое штаны! Сорвусь же!

— Хочу тебя!

Карнеро с непонятной тоской в голосе спросил:

— Повторишь ли ты мне это через неделю?

А потом… В общем, он сделал мне очень хорошо. Бедра слегка подрагивали от пережитого оргазма. Дурман с поразительной скоростью выветривался из головы. И я начала соображать, где я и с кем, и чем только что занималась. Первая реакция — откровенный шок! Этого не может быть! Это не я! Только не с ним!

Оборотень тем временем поднялся, облизывая свои пальцы, которые еще недавно были во мне.

— На какое-то время хватит. Постарайся уснуть. Совсем невмоготу станет — приходи. Выгонять не буду.

Скотина! Он еще издевается!

Карнеро недобро прищурился. Вот котс, я забыла про менталку!

Волк ушел, а я лежала раздираемая настолько противоречивыми мыслями, что закружилась голова. Пока удовлетворенное либидо отдыхало, вернулся здравый смысл.

Я сама, по доброй воле, спала с Карнеро! С этим извращенцем и насильником!..

Но мне понравилось!

Это все течка!

Течка-не течка, но полезла я именно к Карнеро. На Галича даже не взглянула!

Тут не было чего возразить. Действительно, когда Эмерик, вернувшись из города, вбежал в дом, я среагировала на него, но не так как надо. Я взбесилась, потому что в этот момент Карнеро успокаивающе гладил меня по спине, уговаривая подождать до завтра, а я незаметно подталкивала его к дивану. Галича я не хотела! Я хотела только Карнеро! Я точно мазохистка! Заберите меня, санитары!

… А ночью пошла к нему. Похотливая сучка! Извращенка! Я себя ненавидела, но удержаться не могла!

Карнеро, приподнявшись на локте, молча наблюдал, как я «ломаюсь» в дверях. Понял, что сама ничего не скажу, со вздохом отбросил одеяло, приглашая к себе. Просить дважды не пришлось. Я в два шага оказалась у широкой кровати и скользнула к манящему мужскому телу.

Шепот, касания, влажные звуки — мы целовались. Впервые после моего возвращения в Денту. Как же я соскучилась по таким поцелуям! И не только я. Волк сбивающимся голосом прохрипел:

— С ума сведешь!..

А я упивалась этой близостью, нюхала, лизала. Ликовала! И терпкий вкус вожделения в воздухе!

— Как ты хочешь?.. Как ты любишь?..

Уже потом я поняла, что выдала Карнеро все о своих сексуальных предпочтениях и слабостях. А тогда… тогда был его одуряющий запах, его руки, губы — был только он. Когда наваждение скатывало, я замирала от ужаса, ожидая насмешек или еще чего похуже, но волк рядом лежал спокойно, расслабленно.

Я проснулась первой. Желание вновь кружило голову. Хочу! Карнеро еще спал, как обычно: на спине, заложив руку за голову. Я ела его глазами: широкая грудь, покрытая черными волосами, кубики на животе. Не могла выбрать, что мне нравится больше. Я хотела только прижаться к плечу, а опомнилась, уже сидя на мужчине и жадно вылизывая крохотные соски. Карнеро давно не спал, но не мешал. Он почувствовал, как я вздрогнула и замерла. Понял почему, привлек к себе, целуя в губы, и шепнул:

— Садись на него.

С тихими хлюпающими звуками я — да как сказать-то? — скакала на Карнеро. Было хорошо! Было просто восхитительно! А потом стало плохо, потому что оборотень снял меня и сел, опираясь на изголовье кровати.

— Куда?.. — я закрутила головой. — Карнеро?.. Я..

— Мы же договорились, что ты называешь меня по имени. Забыла?

— Стах, — поспешно исправилась, мечтая «оседлать» его вновь.

Волк повернул меня спиной и прижал к себе. Одна рука тискала грудь, другая — выписывала узоры у заветного местечка. Я чуть-чуть направила его пальцы и довольно выгнулась, глотая стон. В ту же секунду пальцы убежали.

Тьма! Да что ж такое?!

— Карнеро?! Стах?! — рычала я.

Язык мужчины влажно обвел мое ушко:

— Что, малыш?

— Что ты делаешь?

— Кусаю тебя за мочку.

Убила бы!

— Я хочу!

— И я хочу.

Краем уха услышала звук рвущейся фольги, потом вспомнила о пачке презервативов на прикроватном столике. На миг похолодела от ужаса: ведь течка — это время, когда я могу забеременеть. Потом отпустило, когда вспомнила, что и прошлый раз оборотень пользовался резинкой.

— Да!..

Это невероятное чувство полноты. Не самая удобная позиция, но руки, ласкающие мои груди, легкие покусывания на шее… Кайф!

— Ты спала со мной только ради бумаг?

О чем он? Нет-нет-нет! Только не останавливайся!

— Стах, чтоб тебя!..

— Ты трахалась со мной по несколько раз на день. Везде, где можно! Это все только ради брачного договора?

Да никто не просил меня спать с тобой! Я просто должна была попасть в дом!

— Но ты спала!

Это шкура опять слушает мои мысли?!

— Да, поэтому выбирай слова.

Мне бы возмутиться, но Карнеро начал плавные движения — и мурашки вернулись…

— Люц?

Ой, Тьма! Убить бы гада! Как же он не вовремя!

— Да что ты хочешь?! — не выдержала и сорвалась на крик. — Я спала с тобой, потому что хотела! Ты классно трахаешься! Я после тебя ни с кем спать не могла! От Алоиза почти месяц бегала!

— Почему?

— Потому что ты лучший! Доволен?!

— Еще как!

И мне продемонстрировали. Впечатлило!

… Когда в голове прояснилось, стало не по себе. Я посмотрела на улыбающегося мужчину рядом:

— К чему был этот допрос?

Карнеро улыбаться перестал. Потом со вздохом поднялся и потянул меня следом, как оказалось, в душевую кабину. Впервые после… Сегодня многое было впервые после: впервые целовались, впервые я всю ночь спала в его постели, впервые вместе мылись… Волк повернул меня к себе спиной, стал намыливать плечи.

— Я не знаю, что мне делать. Не могу выбросить тебя из головы. Чтобы ни делал, я всегда думаю о тебе. Это невыносимо!.. Я должен ненавидеть тебя, презирать… А я хочу зарыться носом в твои волосы, хочу слышать твой голос.

Карнеро замолчал. Мне вспомнились слова Яна Гриса. Неужели Серый все-таки прав?

— Стах, ты любишь меня?

Его ладонь на миг замерла на моем плече, потом вновь скользнула по телу.

— А есть за что?

— Любят вопреки всему, — возразила я.

— Оставь эти красивые фразы для статусов в соцсетях.

Я повернулась, стирая воду с лица.

— Тогда зачем ты столько времени измывался надо мной?

— Заслужила.

Я закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. А оборотень не спеша мыл меня дальше. И тело отзывалось даже на эти лишенные интимного подтекста касания. Гормоны зашкаливали! Тряхнула головой, чтобы сбросить это наваждение.

— Я некромант в восьмом поколении. Некромант по роду, по дару, по призванию… — голос срывался, — но я всегда любила жизнь. Я знаю десятки ритуалов и обрядов, могу поднять нежить любого порядка и повелевать ею… Но забываю обо всем, когда наблюдаю рождение новой жизни. Неважно, что это — цветок, котенок, бабочка…

— К чему ты ведешь? — Карнеро терпением никогда не отличался.

— Не перебивай, пожалуйста! — попросила я. — У меня была непростая жизнь. Особенно последние девять лет, после смерти матери. Узнать, что твой отец — отступник, что ты нежеланный ребенок, а всего лишь необходимая часть ритуала. Жить и каждый день ждать, что тебя принесут в жертву. Каждый день бояться, что отец догадается, что я в курсе его планов… Ты не представляешь, что я чувствовала, когда сжигала ту проклятую тетрадь с расчетами ритуала! — нервно хохотнула и посмотрела на оборотня. — Но я никогда не хотела наложить на себя руки. Я готова была биться до последнего за право БЫТЬ!.. А здесь, в этом доме, я мечтала о смерти. И ты хочешь, чтобы я поверила, что нужна тебе?!

— Я не прошу мне верить. Мне твоя вера без надобности. Я хочу, чтобы ты была рядом, чтобы спала со мной, чтобы сидела рядом за столом, когда я ем.

— Чтобы мыла тебя в ванной? — предположила я.

Он подумал и согласно кивнул.

— … Чтобы встречала после охот и походов?

Вновь согласный кивок.

— … Чтобы принимала вместе с тобой гостей в этом доме?

Кивок.

— … Чтобы вместе с тобой сидела в гостиной, когда ты читаешь книгу, и чесала тебе живот?

Он уже не кивал, но по лицу я поняла ответ. Грустно улыбнулась:

— Стах, все это делает жена для мужа. Ты хочешь семью.

— Я хочу тебя, — сквозь зубы выдохнул волк, толкая меня к стене. — Обними меня…

Какие к демонам разговоры, когда мне в живот упиралось уже ощутимое по твердости мужское достоинство?! На ближайшее время разговоры были забыты. Мокрую после душа, усталую, но удовлетворенную, меня оставили отсыпаться. А сам Карнеро ушел по делам, пообещав скоро вернуться. Я передумывала наш разговор, гадая, к чему это все приведет. И в тот самый момент, когда, мне казалось, все поняла, банально вырубилась.

Потом была долгая, сумасшедшая ночь. А эта течка не так уж и плоха! Во всяком случае, все комплексы и сомнения сносила напрочь. Я с донельзя счастливым лицом лежала на кровати. Карнеро, вернувшись из душа, присел рядом, вытирал волосы и разглядывал меня. Тыльной стороной ладони провел по лицу, шее. Стало щекотно, и я заулыбалась. А Стах замер, не сводя с меня жадного взгляда:

— Улыбнись.

— В смысле?

— Улыбнись мне! — велел альфа.

Я улыбнулась. А его перекосило.

— Фальшивка!

У меня, наверное, уже выработался рефлекс: стоило Карнеро разозлиться — цепенело все тело. Стала отползать подальше.

— Стах, а какую ты улыбку хотел? Улыбка на заказ только фальшивая и бывает.

Он больше не стал ничего слушать и говорить. Лег на спину и притянул меня к себе. Аккуратно целовал внутреннюю сторону ладоней, изредка касаясь их языком. Ощущения были престранные: и приятно, и щекотно, и очень хотелось приблизиться и заглянуть, что же такого он там нашел. В общем, это стало началом долгого чувственного действа, завершившегося очередным оргазмом. Уснула прямо на оборотне, вымотанная, но довольная и «сытая». Волк не возражал. Наоборот, стоило мне отползти, он двигался следом. В итоге утром Карнеро едва успел поймать меня, чтобы я не свалилась с кровати.

Так прошло еще несколько дней. И однажды я проснулась, не ощущая дикого сексуального голода. Было странное ощущение, что ты заснул в одном месте, а неожиданно проснулся в другом и не можешь понять: как? Течка прошла. И что теперь? Словно почувствовав направление моих мыслей, из-за спины насмешливо поинтересовались:

— Выспалась?

Я вздрогнула и торопливо поднялась:

— Да.

Наверное, это было по-детски смешно и глупо: сбегать утром из спальни, где провела ночь и не одну, но в очередной раз выслушивать о месте омеги в доме не хотелось. Я помнила.

Прямиком направилась в ванную, чтобы смыть с себя этот дурман из запахов, смыть следы поцелуев и прикосновений. Торопясь, забыла взять полотенце. Пришлось прямо так идти в комнату и на мокрое тело натягивать одежду. Я дрожала от холодных капель на коже, от сложившейся непонятной ситуации, от переживаний о своем будущем. Едва успела застегнуть штаны, как в мою комнату вошел альфа.

— Пойдем завтракать.

Шла следом, опустив голову. Но пришли не в столовую, а на кухню, где когда-то… Да, похоже, гормональный фон после течки еще не успел успокоиться. Карнеро внимательно посмотрел на меня, на мои вспыхнувшие щеки, но не стал ничего спрашивать, лишь махнул в сторону стола:

— Присаживайся. Сейчас вода закипит.

На столе уже стояли чашки, тарелка с чем-то мясным. А сам волк нарезал свежий хлеб, доставленный в поместье, видимо, пока я мылась. Засвистел закипевший чайник.

— Я помогу?

— Давай, — кивнул волк и спустя минуту, заметил: — У тебя заплаканные глаза.

Я аккуратно сполоснула заварник кипятком, засыпала чай…

— Почему ты плакала?

Вот ведь упертый! А то, что до этого я ревела после каждой встречи с ним, его не волновало?!

Залила в заварник горячую воду, накрыла крышечкой и только потом повернулась к Карнеро.

— Нам надо поговорить.

— Хорошо, — согласился тот. — Вот сейчас перекусим и поговорим.

Честно говоря, кусок в горло не лез. Маленькими глотками пила горячий чай и думала. Что он мне скажет? Что сказать ему? Мужчина уминал уже третий бутерброд и прямо лучился спокойствием и умиротворением.

Наконец, он откинулся на стуле, дав тем самым знать, что сыт и готов к беседе.

— Говори.

— Думаешь, это так просто?!

— А что сложного? — Карнеро вскинул бровь. — Тебе волнует, как мы будем жить дальше. Или так, как жили зиму и весну. Или так, как последнюю неделю. Я хочу продолжения этой недели.

— А третий вариант есть? — осторожно спросила я.

— Нет.

Затаила дыхание, решив пока не злить оборотня.

— И какую роль теперь ты мне предлагаешь!

Оборотень посмотрел прямо в глаза:

— Ты моя любовница. И всегда ею была.

— Не путай с секс-рабыней, — поправила я.

— А ты быстро осмелела!

Я прикусила язык. Карнеро облокотился на стол и, немного помолчав, сказал:

— Я никогда не забуду, что ты предала меня. Я никогда до конца не поверю тебе. Я никогда не доверюсь тебе абсолютно. Чтобы ты ни делала или говорила, я буду прокручивать вариант, что ты лжешь.

Не знала, что сказать, в чем-то, конечно, я понимала оборотня. Мужчина опустил голову:

— Грис говорит, что я влюбился в тебя… не знаю…

Я горько усмехнулась:

— На мне живого места нет после твоей любви! А из костей не сломанными остались только череп и позвоночник.

— А чего ты хотела?! Ты проникла в мое логово! Обманом! Со злым умыслом! Создала кучу проблем! Да если на то пошло, — волк стремительно поднялся и, схватив свой стул, сел рядом. — Если бы все шло, как вы с отцом планировали, многие мои волки были бы мертвы. Я — так точно! — Карнеро буквально выплевывал в меня каждое слово. — Я — волк, Люция. И когда мне делают больно — больно кусаю в ответ!

— Понятно. Теперь, насколько я понимаю, ты, наконец, упился своей местью! А что делать мне? Ты понимаешь, что эти полгода я никогда не забуду? Я знаю, на что ты способен! Каким чудовищем ты можешь быть!

— Это хорошо! Значит, будешь головой думать, прежде чем что-нибудь сделать или сказать.

— Я не хочу жить в страхе!

Карнеро откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Для страха больше нет причин. Я тебя простил.

— Что? ТЫ простил?… — я истерично рассмеялась. — Какое великодушие! Благодарю покорно!

Стремительно поднявшись, я вышла из кухни… Вообще вышла на улицу, чтобы прохладный воздух остудил голову.

— Я не понимаю, чего ты хочешь от меня?

Оказывается, Карнеро потянулся за мной следом и теперь стоял на верхней ступеньке, буравя взглядом мою спину. Я села на лестницу, собираясь с мыслями.

— Ладно! Пора покончить с этой историей раз и навсегда, — медленно выдохнула. — Стах, я признаю свою вину: да, я обманула, да, подставила тебя. Я сожалею об этом!

Замолчала и в ожидании смотрела на оборотня. А он смотрел на меня, не понимая, чего я от него хочу. Молчание затягивалось. Я недоверчиво смотрела на него.

— Ты не собираешься извиняться?

— За что?

— Я спасла волчат, детей твоих друзей! Благодаря мне отступники притихли на всем континенте! Все вздохнули свободнее! Неужели это никак не окупило мою вину и я заслужила именно такое наказание?!

— Не мешай все в одну кучу! Ты не планировала выдавать отступников и не планировала смерть отца и жениха. И если бы они не напали на тебя, ты бы их не убила. И плевать ты хотела на континент и покой на нем! — осек меня альфа. — Ты один единственный раз сделала то, чего от тебя не ожидали, — отпустила волчат. Все. Остальное, как результат этого.

— Но я же спасла их! — всхлипнула и с укором посмотрела на оборотня. — Мне даже спасибо никто не сказал! Ни разу!

Карнеро присел рядом:

— Ты неплохой человек, Люц. Умная, красивая женщина. Но со временем превратилась бы в такую же тварь, как твой отец. В императорском дворце стала бы зажравшейся светской стервой, а с приходом ночи — бездушной отступницей. По-другому ты бы там не выжила. До поры до времени играла бы в игры с собственной совестью, но однажды обязательно попала бы в ситуацию, когда пришлось бы убить невинного — и ты убила бы. Ты ведомая, тебе проще подчиниться, чем выходить на открытый конфликт.

— О чем ты говоришь?

Он грустно улыбнулся, взял мою руку и аккуратно, почти лаская, играл пальцами.

— Я посадил тебя на цепь. Для волка — унижение нестерпимое. Рискни кто надеть ошейник мне — перегрыз бы горло. Я думал: ты устроишь мне бессонную ночь с лязгом цепи — и я вышвырнул бы тебя обратно на второй этаж. А ты ничего, жила целую неделю. Я велел тебе выйти на прием в качестве хозяйки дома — и ты вышла, и вела себя так, что залюбуешься. А могла устроить сцену, залиться слезами!

— Ты запугивал меня постоянно!

— Да, запугивал. Потому что тебя легко запугать.

Я вырвала руку. Голова кипела, переваривая услышанное. Вцепилась пальцами в волосы. А оборотень уставился на меня:

— Даже не так: не запугать, тут скорее другое, — Стах усмехнулся. — Любая новая, пусть неприятная ситуация — и ты, как хамелеон, моментально меняешься, подстраиваешься под нее. Тебе проще измениться самой, чем изменить окружающих. Просто до определенного момента, пока тебя прикрывало имя, богатство, этого не требовалось. Как только ты лишилась всего, стала юлить, приспосабливаться. Разве нет? Кто прибежал ко мне в спальню в шелковом халатике и пытался соблазнить? Ты! Потому что хотела жить. И неважно, где и с кем, — он насмешливо хмыкнул.

Покраснела и от стыда, и от обиды.

— Я пытаюсь помириться, а ты опять унижаешь меня. Как тебе это удается? Постоянно втаптывать меня в грязь?

— Да не втаптываю я тебя никуда! Просто говорю правду. Ты что думаешь: одна такая?! Таких миллионы. Ты часто вспоминаешь про волчат. Знаешь почему? Потому что ты пошла против всех. Сделала не так, как от тебя требовали, а так, как хотела ТЫ, как ТЫ считала правильным, — оборотень вдруг посуровел. — И ты не права, что никто не ценит твой поступок. Ценят. И я ценю… Я знаю этих волчат с рождения. Они росли у меня на глазах. Узнав, что их схватили, готов был на что угодно, только бы спасти. Я подписал эту проклятую мировую сразу. Как ты думаешь, что мы чувствовали, порталом отправившись в Миадоу и обнаружив пустую деревню?

— Я ничего не знала о волчатах. О похищении даже речь не шла. Не знаю, почему отец пошел на это.

Карнеро тяжело вздохнул:

— Я был уверен, что волчата уже мертвы. Бежал в Миаду с одной целью — убить отступников, всех до единого. И вдруг звонит Сабина и заявляет, что Анетта Метси спасла их. Зачем? В чем смысл?

— «Пожалела» — не вариант?

— Нет. Такой мысли у меня даже не было.

Я опешила в первый момент. А оборотень торопливо пояснил:

— Да, уже потом, в замке, я понял, что ты имела в виду.

— И?..

— Что «и»? Этим детям повезло, потому что ты их знала. Будь там другие волчата, ты, возможно, прошла бы мимо клетки. Это не доброта, Люц, это цинизм.

Я не выдержала, вскочила, нервно прохаживаясь туда-сюда.

— А если не ковыряться в причинах, и просто оценить то, что я сделала?

— Я оценил все: и обман с кражей договора, и спасение детей. За одно — наказал, за другое — пощадил и оставил жизнь.

Села на ступеньки, потому что ноги не держали. У меня в голове не укладывалось то, что сейчас происходило. Может, я ненормальная!

— Стах, ты понимаешь, что из-за глупой мести уничтожил НАС, наше общее будущее?.. Я же просила тебя в сечене! Я же хотела быть с тобой!

— Так будь!

Я покачала головой.

— Тогда я не знала, каким ты можешь быть!

— Ложь! Знала. Ты жила со мной и видела меня разным, в том числе и жестоким, — волк улыбнулся краешком губ. — Только ты наивно полагала, что если у меня на тебя стоит, то я позволю тебе все. И прощу все. А я не прощаю никого.

— Почему?

— Потому что этого никто не ценит. Вор, прощенный раз, станет воровать опять. Трус, предавший раз, пойдет предавать вновь. Лгун, обманувший раз, будет врать снова и снова.

— Я не согласна.

— Так убеди меня! Докажи, что тебе можно верить. А я сделаю так, что ты забудешь эти полгода.

— Забуду?! Никогда!!!

— Давай проверим!

Стах поднялся и протянул ладонь. Я знала, что это непростое предложение помощи: приняв сейчас его руку, я принимала и его предложение о нашем будущем.

Что же мне делать?..