Чёрная смородина

Глава 1

— За нас! — я подняла бокал с дорогим красным вином из лучших погребов империи Санос.

— За нашу новую жизнь!

Хрусталь весело зазвенел. Мы выпили, переглянулись и… запищали, прыгая по комнате, как сумасшедшие. Наверное, загляни кто в окна небольшого, одноэтажного домика, решил бы, что здесь настоящий ведьминский шабаш.

— До сих пор не верю, что это не сон! — Тира упала на диван, закинув ноги на подлокотник.

А я уселась прямо на стол, наплевав на приличия и, прикрыв глаза, наслаждалась вином, смакуя каждый глоток.

— Торжественно подтверждаю, это — не сон. Отныне мы с тобой свободные, ни от кого не зависящие волчицы. Выпьем за это!

Бокалы вновь радостно дзинькнули. Тира уселась рядом со мной, свесив ноги.

— Я — гамма! Великие боги! — серые глаза от восторга и счастья сияли ярче драгоценных камней. — Я — гамма!!! Я могу делать, что захочу! Могу первая заговорить с любым волком! Могу смотреть ему в глаза!

Я громко засмеялась, глядя на возбужденную волчицу:

— Ты даже можешь послать его! И никто ничего тебе не сделает.

— Потому что мы…

— ГАММЫ!!! — заорали уже вдвоем.

…

Прошло две недели после разговора со Стахом Карнеро. До сих пор мандраж по коже. Но я рада, что это случилось, потому что после него в моей жизни начались перемены. Я так и не ответила на предложение Стаха: слишком сильно спрессовали меня прошедшие полгода и забыть, кто прессовал и как, я не могла. Я многое поняла в его поступках: и обиженную мужскую гордость, и оскорбление его как альфы стаи, и врожденную злопамятность и мстительность, из-за которых наказание оказалось таким и затянулось на такое долгое время. Да, я понимала, но это не значит, что простила и готова была протянуть ему руку. Как можно жить с мужчиной, если ты шарахаешься даже его тени?! Но и отказаться я побоялась: Стах был настроен решительно, так просто не отпустил бы: убеждал бы, уговаривал — терпеть очередной прессинг не хотелось. Больше всего я мечтала о покое, отдохнуть физически и психологически. И я выбрала третий вариант — попросила у альфы время. Время, чтобы успокоиться, чтобы улеглись эмоции. Чтобы наступило внутреннее равновесие.

— …Сколько ты хочешь времени?

Я задумалась:

— До следующей течки.

— Что? — вскинулся волк. — Полгода? Это очень долго!

— А мучил ты меня сколько?

Стах нахмурился и отвернулся, помолчал минуту, потом согласно кивнул. Единственное, что не устроило его, — это моя просьба жить отдельно, причем не в Денте. Оборотень напирал на постоянную угрозу со стороны отступников, на мою безопасность. Он предлагал свое поместье, обещая переселиться в город. Но мне эта идея не понравилась: я хотела свободно вздохнуть, чтобы в легкие не попадал запах Карнеро, чтобы не давила его аура, а здесь этого не добиться. К тому же такой расклад подразумевал, что я рано или поздно соглашусь на его предложение, а я не была в этом уверена. Хотелось оказаться как можно дальше от поместья и от его хозяина. Карнеро настаивал, и я не выдержала:

— Тогда сам найди мне безопасное место!

И он нашел. Не поверите где! У ведьм! Не знаю, что связывает Стаха Карнеро и Верховную ведьму, но Лилея Дамаскинская согласилась приютить меня.

Я собирала вещи, когда в мою комнату вбежала взволнованная, раскрасневшаяся Тира.

— Возьми меня с собой!

— Что?

Волчица умоляюще и по-детски беззащитно прижала руки к груди.

— Я буду все-все делать! Только забери меня отсюда!

Внимательно посмотрела на девушку и согласно кивнула. Я понимала Тиру как никто, наверное, ведь наше положение в доме было во многом похожим. Да и мне веселее будет, а то как-то страшновато одной среди ведьм. Еще будучи магом, я имела сомнительное счастье столкнуться с несколькими товарищами из этой сумасшедшей братии, воспоминания остались нехорошие. А еще я слышала, что ведьмы с ведьмаками обожают кататься на оборотнях. Как-то верховой волчицей быть не хотелось.

Стах выслушал мою просьбу спокойно, посмотрел на Тиру, мявшуюся позади меня.

— Я не против, пусть летит. Но с одним условием.

— Каким?

— С вами отправится еще один волк. Это ваша охрана. Ведьмы ведьмами, но мне так будет спокойнее.

— И кто это?

Я ожидала услышать имя Галича, но ошиблась.

— Метт Пирси. Он гамма, ровня вам и сильный волк.

В первый момент я решила, что ослышалась.

— Подожди. Ты сказал ровня нам, то есть?..

Стах вздохнул и сунул руки в карманы.

— Люция, неужели ты думаешь: я отпущу двух омег в Ханорум, где полно свободных волков, которые смогут приказывать вам и распоряжаться вами?.. Я подыму и твой статус, и статус Тиры. Но ты пообещаешь в эти полгода не менять стаю.

— Как? Кто тебе… — замолчала.

«Котс, это проклятая менталка!..»

— Твоя менталка, как ты говоришь, довольно крепкая. Ты щиты держишь, уже не задумываясь. Это Янчик после вашей беседы лучился таким самодовольством, что я не утерпел и узнал причину радости, — признался оборотень. — Так что? Ты согласна?..

— Когда ты поднимешь мой… наш статус?

— Завтра.

От нашего радостного писка звенел весь дом. Карнеро демонстративно нахмурился, показывая недовольство нашим поведением, но ментально я не чувствовала его раздражения.

Я думала изменение ранга у оборотней — это эффектное зрелище с длинным перечнем трудновыполнимых традиций. Все оказалось куда проще. На следующий день в поместье прилетели беты и о чем-то долго беседовали с альфой. А потом все вместе перешли в столовую обедать. Чуть позже туда позвали нас с Тирой. В присутствии других волков альфа благосклонно кивнул нам и пригласил разделить обед. Вот и все! Сильный волк нас «увидел», не прогнал и позволил есть рядом с ним. Все как в настоящей стае: сначала к еде приступают самые сильные волки: альфа и беты, потом следующие по статусу, то есть гаммы. Лучшая еда — высокоранговым оборотням, объедки — омегам. Я трепетала, каждую секунду боясь, что Карнеро передумает, и мы с Тирой так и останемся рабынями. Через силу заставляла себя есть, односложно отвечая на вопросы Владека и Стаха. Бедная Тира молча давилась крем-супом под пронизывающим и немного скептическим взглядом Эмерика. Выросшая среди слуг-омег и не знавшая другой жизни, волчица смотрелась странно и неуместно за сервированным по всем правилам столом. Старалась держать спину ровно, но напряженные плечи и побелевшие костяшки пальцев выдавали ее страх и неуверенность. Мне хотелось поддержать свою… пусть будет подругу, и я ментально успокаивала ее, подсказывала, какие приборы брать. Перехватила понимающий взгляд вожака, наверняка Карнеро все это слышал. Но волк ничего не сказал, отвернулся и стал расспрашивать Галича о делах на границе с империей. Эмерик перевел взгляд на альфу, и Тира смогла перевести дух. Я с удивлением поняла, что чувствую силу Карнеро не так, как раньше. Сейчас его аура не парализовала, не душила. Она просто БЫЛА, как напоминание, что рядом сильнейший волк, что нельзя расслабляться и забывать о своем месте. Так вот что чувствуют другие оборотни рядом с альфой!

Через два дня мы прилетели в соседний Ханорум, в город Лунгаг. Этот лесной край всегда называли королевством ведьм и ведьмаков, особенно северную часть. Нельзя было и шага ступить, чтобы не натолкнуться на мужчин и женщин с пронзительным, цепким взглядом, проникающим в самую душу. И, соответственно, здесь крайне редко, можно сказать, никогда не появлялись маги. Хорошее убежище, тут возразить нечего! Ведьмы в вызывающих платьях с интересом поглядывали на нас, безошибочно чуя звериную кровь. Ведьмаки были более сдержанными в нарядах, предпочитая классические костюмы, лишь перстни с массивными камнями выдавали их тягу к броскости и ярким вещам. Я почувствовала, как прижалась к плечу Тира, когда рядом прошел один такой, с хищным взглядом и предвкушающей улыбкой на губах. Нервно дернулась даже я, неосознанно поправляя амулет, выданный Верховной ведьмой…

После прилета нас сразу сопроводили в жилище Лилеи Дамаскинской.

— Ух, ты! — не сдержалась Тира.

Я промолчала, но мысленно была согласна с ней: еще какое «ух, ты!» Если кто-то, начитавшись сказок, наивно полагал, что ведьма жила в избушке с деревянной крышей, обвешанной пучками засушенных трав и мышей, а на деревьях вокруг дома сидели говорящие вороны, то глубоко ошибался. Лилея Дамаскинская жила в современном двухэтажном доме с огромными окнами. Фасад из камня и дерева настолько органично вписывался в окружающий ландшафт, что невольно в голову полезли мысли о колдовстве: нет ли здесь маскирующих чар? Я окинула взглядом зеленый газон, на котором в продуманном беспорядке красовались низкорослые ели и кипарисы, за домом успела заметить несколько абрикосов. Жаль, что сезон уже прошел, и ветки больше не гнулись под весом сочных, ароматных плодов.

Верховная ведьма ожидала нас в гостиной. Молодая женщина, с роскошными черными волосами и карими глазами, в ярко-желтом брючном костюме вальяжно прохаживалась по полу, звонка щелкая каблуками КРАСНЫХ туфель. Я, конечно, знала, что ведьмы любят яркие цвета в одежде, но, если честно, зарябило в глазах. Дамаскинская коротко приветствовала нас и кивнула на кресла:

— Прошу! Говорить буду по делу: у меня мало времени. Вы должны понимать, где находитесь. Да, мои ведьмы убить вас вряд ли захотят, но от крови и шерсти не откажутся, поэтому без надобности не шляйтесь где ни попадя. Вы дамы молодые, симпатичные, вполне возможно вас с той же целью попытаются влюбить в себя ведьмаки. Не витайте в облаках и, принимая букетики и приглашения в ресторан, помните, что очнуться вы можете наголо остриженной и ощутимо бледной, — женщина перевела дух и продолжила. — На столе обереги. Это ваша гарантия о неприкосновенности. Каждый из местных узнает мою ворожбу и трижды подумает, трогать ли вас. Больше ничего предложить не могу. Ваша безопасность в ваших руках.

— Спасибо, — вяло откликнулись мы, цепляя на шею цепочки с амулетами.

Дамаскинская равнодушно посмотрела на Тиру, уже куда более заинтересованно на Метта и в последнюю очередь мельком глянула на меня. Когда ведьма ни с того ни с сего начала напевать детскую песенку, мы удивленно вытаращилась на нее.

…- Прыгали на травке трое лягушат.

Прыгали на травке…

Перехватила недоуменный взгляд Метта, пожала в ответ плечами. Дамаскинская оборвала песню:

— Помните, что с лягушатами случилось?

— Да, — Пирси настороженно следил за женщиной. — Они были магами, и их заколдовали ведьмы.

— Правильно. Вы двое ступайте! — пронзительный взгляд замер на мне. — А ты останься, лягушонок.

Моя звериная натура рвалась прочь из этой красивой комнаты, желание трансформироваться и бежать отсюда было почти непреодолимым. Ведьма присела напротив и долго смотрела мне в глаза. Я понимала, что она меня сейчас мысленно препарировала, считывая воспоминания до младенческого возраста. И никакие щиты против сильной прирожденной ведьмы не помогут! Верховная отвернулась, ругнувшись сквозь зубы:

— Кастрировать бы козла!

Я поняла, о ком она. Стало неприятно и стыдно от того, что кто-то знает о случившемся со мной в доме альфы. Но если я думала, что ведьма меня пожалеет, то глубоко ошиблась. Лилея начала смеяться:

— Да-а-а, лихо тебя Стах околпачил. Хотя стоило догадаться, на кой он тебя в свое логово потащил. Ясно же было с самого начала, что не пыль с рояля вытирать… Девочки-девочки, какие же вы все наивные, романтичные и глупые, верите в большую и чистую любовь, способную преодолеть все, даже ненависть между оборотнями и некромантами.

Я не хотела это слушать и направилась к выходу. Сама давно поняла, что Карнеро похож на человека только внешне, а внутри — настоящий зверь. В дверях Верховная окликнула меня:

— Люция!.. Псов своих можешь оставить, только пусть за калитку свои мертвые морды не высовывают. Своих я сама предупрежу о нежити.

— Благодарю!

За дверями маялся Метт Пирси, едва сдерживаясь, чтобы не войти внутрь. Я понимала, почему Карнеро выбрал именно его. Наш телохранитель внешне в полной мере соответствовал своей профессии: габаритами напоминал шкаф, при необходимости за Пирси могли легко спрятаться и я, и Тира. И это здорово отпугивало окружающих ведьм и ведьмаков. У волка был цепкий, умный взгляд, который заметит все, и прямой, тонкий нос, который вынюхает все. А еще мальчишеская, веселая улыбка, то и дело мелькавшая на губах.

Сейчас оборотень не улыбался, с тревогой смотрел на меня:

— Порядок?

— Полный, — откликнулась я, выходя на улицу.

Нам подобрали дом в предместье Лунгага. После многолюдного города здесь было тихо и просторно. Пока летели, не отрываясь, смотрели в окна на невысокие здания, витрины магазинов, кучки горожан, оживленно беседующие прямо на тротуарах. И зелень. Много зелени! Везде: в кадках на улице, на окнах, на балконах, верхушки деревьев торчали отовсюду. Еще бы! Это же дармовая столовая для ведьм! Свою силу они черпали из природы: травка, кустики — не то, что мы…то есть, маги. Но даже с точки зрения оборотня, зелени было многовато. У меня появилось ощущение, что лес захватил поселок и медленно, но неуклонно поглощает дом за домом, улицу за улицей. Почувствовала тычок в бок и повернулась. Метт кивнул в сторону окна:

«Зацените!»

Мы с Тирой по достоинству «заценили» пустырь, где можно было вволю побегать в звериной шкуре, покачаться по траве. То, что надо!

Автолет медленно остановился и плавно опустился вниз. Я, затаив дыхание, замерла у калитки, разглядывая одноэтажный дом с уютным двориком. Тира первой ступила на дорожку, неуверенно коснулась ладонью цветов, посаженных вдоль.

— Как в сказке!

Я согласно кивнула, заметив маленькую скамейку-качалку в глубине сада. Представила себя на ней, с книгой в руках. Потрясающе!

Ведьма, сопровождающая нас, пояснила:

— Дом рассчитан на семейную пару. Там только одна спальня и гостиная.

— Не переживайте, Виорелия. Не подеремся, — весело ответила Тира.

Мы с приятным трепетом вошли в наше новое жилище. Действительно маленький домик: кухня, совмещенная со столовой, гостиная с камином, спальня, узкий холл. Но мне понравилось все! Оборотень внес наши вещи:

— Ну что, если я не нужен, пойду посмотрю свою конуру?

— Спасибо, Метт. Иди, конечно.

Мы через большое окно видели, как Пирси, минуя калитку, подошел к невысокой изгороди, разделяющей два участка и легко, словно играя, перемахнул ее, скрывшись в соседнем доме.

Ведьма положила на каминную полку визитку:

— Если что — звоните. Я живу неподалеку.

Виорелия, цокая на высоких каблуках, вышла. Мы с Тирой остались одни. Еще раз обошли жилище, приноравливаясь и приглядываясь к обстановке. Я заняла спальню, уступив волчице гостиную. Тира привыкла рано проспаться и обычно бежала на кухню, а я в силу прошлого дара вела ночной образ жизни и утром любила поспать, поэтому выбрала комнату в дальней части дома, подальше от кухни и улицы. Девушка предложила делить спальню, но я как-то не прониклась идеей. У меня с детства была не то что отдельная комната, а свои покои из гостиной, спальни с ванной и двух гостевых для решивших заночевать друзей. И в поместье, как бы там ни было, у меня была отдельная комната. Делить с кем-то кровать, шкаф… я не представляла как. Каждому хочется иметь свой уголок, где он может побыть один.

Вторую половину дня мы обживались: раскладывали вещи, бегали по всему дому и во дворе, мечтая, что здесь будем делать. Прихватив Метта Пирси, сходили в магазины за продуктами. Метт оказался очень компанейским волком. А еще довольно симпатичным, и это не мое мнение. Я видела реакцию местных ведьм на высоченного, под два метра, мужчину с короткими темными волосами и серыми глазами, в которых переливались затаенные хитринки. Оборотень подмечал все заинтересованные взгляды и поползновения в свою сторону и ментально делился с нами впечатлениями. Чувство юмора у Пирси оказалось на высоте: то есть, он любил пошутить, но по-доброму, без издевки и насмешки, причем шутил и над собой тоже. Это всегда вызывало мое уважение. Я очень надеялась, что мы с Меттом поладим.

Вернувшись в наше новое логово, встретили у калитки Эмерика Галича. Тот внимательно посмотрел на мою побледневшую спутницу, но обратился ко мне:

— Я могу войти в дом?

— Милости просим!

Бета осмотрелся и, по всей видимости, был доволен увиденным. Повернулся к нам:

— С асобами (удостоверение личности — Прим. авт.) возникли некоторые трудности, поэтому я задержался, — он протянул один небольшой пакет мне, другой — Тире. — Здесь ваши документы. Гилайоны, они уже подключены, в контакты вбиты номера альфы и наши, — Эмерик посмотрел на хрупкую волчицу. — И еще, в синих конвертах — договора на открытия банковского счета и ваши кредитки. Сумма будет пополняться каждый месяц.

Я тряхнула головой, опуская уже было протянутую руку.

— Эмерик, это лишнее.

— А на что вы собираетесь жить? — спокойно поинтересовался оборотень.

— Ну-у, я думала поискать работу.

— У ведьм? — уточнил Галич и насмешливо фыркнул: — Люция, я не стану передавать этот бред альфе. Иначе он пригалопирует сюда, и на этом ваша жизнь на вольных хлебах закончится. Бери и не выдуривайся!.. Что ж, зайду еще к Метту. Тира, проводишь меня?

Девушка молча повела бету в соседний дом. А я присела на диван в гостиной и задумалась. Такая зависимость от Карнеро мне была не по душе. Да, я приняла его идею с ведьмами лишь бы выбраться из Денты. Да, согласилась на соседство Метта Пирси. Это не лишено было смысла: защита необходима и мне, и Тире. Но все остальное… То есть Карнеро будет знать, что я купила, где я ем. Над этим нужно будет хорошенько подумать.

Вскоре вернулась моя подружка. Я внимательно посмотрела на бледное личико:

— Ну что?.. Что он тебе сказал?

— Ничего. Шел рядом и молчал, — она пожала плечами. — В доме альфы наверняка появилась новая горничная, так что…

И волчица ушла на кухню. Чем больше времени я проводила с Тирой, тем больше убеждалась, что у маленькой волчицы есть чувства к странному молчаливому бете. Этакий замес из страха, любви, покорности и нежности. Или Галич за два года полностью приручил девушку к себе, и теперь она не представляла рядом никого другого. Я видела, что она по-своему скучает. Что ж, теперь Тира — гамма и Эмерик не сможет, как раньше, приказывать ей. Их отношения или прекратятся, или перейдут на новый уровень.

А вечером мы устроили праздничный ужин: приготовили мою любимую куриную грудку с овощами, салат с козьим сыром для Тиры и открыли бутылку дорогого вина. Мы не стали звать Метта Пирси. Для него переселение в Лунгаг было работой, а для нас — первый день свободы!

Глава 2

Метт Пирси просыпался рано. Оборотень, несмотря на кажущуюся беззаботность, отлично понимал, где он и зачем. К нему уже приходили ведьмаки, посланные Верховной, и вместе они обсудили защиту волчиц, чтобы не мешать друг другу. Волк, отлично чуя магию, регулярно оббегал район. Местные уже перестали ахать и охать, увидев огромного черного волка на околице, только с завистью косились на его густую шерсть. Но вид огромных клыков отпугивал охотников за легкой добычей. Ведьмы, как и предупреждала Лилея Дамаскинская, уже попытались очаровать оборотня, но тот не поддавался, зная истинную причину такого внимания и опасаясь гнева альфы.

…Метт выскочил из ванной, торопливо натягивая штаны, и подхватил звенящий гилайон:

— Альфа?

— Почему так долго?

— В душе был.

Волк включил изет-функцию и увидел иллюзию недовольного Карнеро в своем кабинете в поместье. Вожак скрестил руки на груди.

— Докладывай. Все в порядке? Никто не тревожит волчиц?

— Нет, никто не приходит и не звонит.

— А ведьмы?

— Прибегали знакомиться…

С улицы вдруг донеслось:

— Метт, иди к нам! Завтрак готов.

Карнеро узнал голос Люции и вопросительно посмотрел на волка. Пирси выглянул в окно:

— Сейчас! — и пояснил оборотню. — Девчонки завтракать зовут.

Альфа зло скрипнул зубами, понимая, что начинает завидовать этому гамме. Мечтает, чтобы его позвали, чтобы ОНА его позвала завтракать, обедать или ужинать, хоть когда-нибудь! Вслух процедил, выплескивая недовольство на ни в чем неповинного волка:

— Пирси, я, по-моему, все доступно объяснил перед отлетом?

— Да знаю я, что волчицы заняты. Альфа, поверь, у меня здесь такой цветник, — Метт кивнул на соседние домики, в которых жили ведьмы.

Стах нахмурился:

— Значит так, пчелка, тебя в Лунгаг послали не ведьм… опылять, а волчиц охранять!

— Я все понял.

— Выполняй! — альфа завершил звонок.

— Не жалеешь, что отпустил ее? — Герв сел поудобнее, наблюдая за хмурым приятелем.

— Как бы странно ни звучали мои слова, но это единственный способ удержать Люцию.

Санторо задумался.

— Думаешь, у тебя есть шанс вернуть ее после того, как ты?.. — бета осекся под предупреждающим взглядом мужчины.

Вожак прошелся по кабинету, задумчиво разглядывая узор на полу, выложенный из паркетной плитки. Потом остановился и повернулся к оборотню.

— Есть, Герв. Вот если бы мы с Люц впервые встретились у Миаду, тогда да — я потерял бы ее окончательно. Она не простила бы. Но еще есть наша осень с Анеттой, которая на самом деле Люция. Когда она — маг-некромант, вопреки всему, влюбилась в меня — оборотня. И именно это дает мне крохотный шанс, что однажды Люция вернется ко мне, чтобы повторить ту осень.

…

Я нашла то, что искала, — покой. Подолгу лежала на своей кровати, глядя в большое окно. Там не было ничего особенного, только зеленые кусты вдоль забора и синее небо сверху. Порой туда-сюда пробегала Тира, иногда проходил Метт, которого моя новая подружка гоняла с поручениями, но чаще всего было пусто. И это здорово!

В Лунгаге, в моем новом доме, появилось ощущение, что я «вне». Да, хорошо. Да, спокойно, но я не чувствовала себя частью происходящего. Рачетсы тоскливо поглядывали на меня, уткнувшись мордами в лапы. К сожалению, поговорить мы больше не могли: после возвращения призраки действительно стали псами, только рычали, лаяли и скулили. Я гладила их холодные бока, а мысли были… да кто их знает, где они были! Я раньше и не представляла, что можно не думать. Оказывается, можно! Вспоминала ли я, что было в поместье? Нет. Зачем? Я словно вышла из тюрьмы и увидела мир не через решетку, а по-настоящему. Лишь однажды, почувствовав дым костров, осознала, что наступил густарь (август — Прим. авт.). Как-то отстраненно вспомнила, что прошел ровно год, как я вошла в ресторан в Танри и познакомилась со Стахом Карнеро. Год, который перевернул мою жизнь, вывернул наизнанку, из хозяйки превратил в рабыню, в шлюху… в вещь, которую можно поломать и выбросить, и никто не вспомнит, не пожалеет. До сих пор не верилось, что все прошло, что я выбралась, вырвалась.

А вот кошмары преследовали часто. Горящие ненавистью медовые глаза, руки, тянущиеся ко мне. И ты бежишь что есть мочи, а получается так медленно, и альфа все равно догоняет. Задыхаясь от страха, я подрывалась с кровати, зажигала бра и оглядывалась в поисках своего мучителя. Но оборотня не было. Он даже не звонил. И страх постепенно уходил… вместе со сном. До утра лежала, бездумно глядя в темное окно. Иногда я перекидывалась в волчицу и шла во двор. Бродила по влажной от росы траве, за калитку никогда не выходила, помня предупреждение Верховной.

Однажды после такого кошмара я выбежала на улицу. Шел дождь, холодными каплями отбивая сообщение о скорой осени. Я потопталась на крыльце, неуверенно глядя на мокрую траву, и вернулась в спальню. Оделась и уткнулась в Сейпонет. Не помню, как мне в голову пришла эта мысль, но я вбила в поиск запрос о насилии и как его пережить. Читала статьи о таких же «везунчиках». Я знала, что многие женщины, независимо от расы, становились жертвами насильников, но меня интересовали именно оборотни. Самое удивительное, что информации об изнасилованных волчицах было совсем мало, в основном это касалось наказаний, подобных тому, которое показывал мне Карнеро. Поверить, что волки белые и пушистые и только мне не повезло встретить жестокого зверя, я не могла. Я видела волков, я видела их реакцию на поведение альфы: они не осуждали, не возмущались, может быть, украдкой жалели и сочувствовали, но не удивлялись. Я нашла статьи про семейный уклад оборотней, про законы стаи. Звучало красиво, пафосно… и жутко, когда столкнулся с этими законами на собственной шкуре. «Альфа защищает свою стаю и свою территорию». А кто защит от альфы?.. Хмыкнула и закрыла эту вкладку, остановившись на рекомендациях целителей. Некоторые советы повеселили своей наивностью, некоторые заставили задуматься, а некоторые понравились.

Утром во время завтрака я объявила Тире:

— Полетели!

— Куда?

— Начинать новую жизнь!

— А мы разве не начали?

— Начинать нужно с себя, — уверенно заявила я и поднялась со своего места.

Как давно я не была в салонах красоты! Вдохнула тот самый специфический запах, который бывает только здесь, и повернулась к молоденькой ведьмочке. Та приветливо улыбнулась:

— Доброго дня! Рады видеть вас! Что желаете? Стрижка? Маникюр?..

Я предвкушающе потерла ладони:

— Все!

От моих идей парикмахер впал в ступор на некоторое время, но я была настроена решительно. И парень защелкал в воздухе ножницами. В соседнем кресле сидела Тира, ее смелости хватило только на «придать форму».

Когда мы вышли, Пирси присвистнул:

— Ни фига себе!

Я повернулась, демонстрируя идеально ровные волосы до лопаток. Никаких кудряшек!

— Ну как?

— Классно! Ну-ка, покрутись еще! — мужчина усмехнулся и добавил. — Странный вы народ, девушки. Волосы прямые — завиваете, кучерявые — выпрямляете.

Ну, что тут скажешь?! Что есть, то есть!

— А цвет?

Да, мало того, что мне выпрямили волосы, их еще и перекрасили в насыщенный, шоколадный цвет. Волк задумчиво почесал нос:

— Красиво. Только ты как будто не ты. Чужая какая-то.

А я счастливо засмеялась: этого и добивалась.

Двулуние прошло, Буланга уже скрылась за горизонтом, продолжая свой бег по небу, а Буланлаки еще радовал по ночам одним круглым бочком. Для волка побегать под манящим светом наших лун — ни с чем несравнимое удовольствие. Мы втроем несколько часов носились по пустырю, слушая шелест песка под лапами, стряхивая капли росы с высокой травы. От души повыли, запрокинув морды к сине-лиловому небу. Буланлаки как будто улыбался, наблюдая за нашими играми, озорно подмигивали звезды и словно звали за собой. Дыхание перехватывало от восторга. Вслед за Тирой и Меттом я покаталась по влажной траве. Удовольствие неописуемое! Сравнимое разве что оргазмом! Засмеялась от этого сравнения, а из пасти вырвались странные звуки, похожие на тявканье. Метт вдруг крикнул:

«Бежим?»

И я побежала… Шепчет-здоровается песок под лапами. Разлетаются в разные стороны испуганные ночные мотыльки. А впереди вдруг выросла черная тень — забор. Сжалась в пружину и прыгнула. Лечу! ЛЕЧУ!!! Ветер словно подхватил меня в свои объятия, пусть и недолгие. В голове шумело от избытка эмоций. Рядом замер Пирси, спустя пару минут подбежала Тира.

«Ну, ты даешь!»

Метт был более красноречив:

«Еще раз посмей сигануть без предупреждения! Хвост откушу!»

«Ты чего?»

«А если бы здесь кто-нибудь прятался?»

Тира подошла к забору:

«Тут высота… метра два точно, а то и выше».

Я не удержалась от самодовольного хмыканья, подозрительного похожего на чих. Да, прыгать у меня получалось хорошо! Метт угрожающе рыкнул. Я поджала хвост: а вдруг и вправду откусит?

«Прости! Больше не буду убегать. Мир?»

«Пошли домой! — оборотень тронулся с места и вдруг крикнул: — Кто последний, тот блохастый почесун!»

Я хохотнула от этого детского прозвища, а потом, опомнившись, бросилась догонять своих товарищей.

На пути к дому наше внимание привлекли непонятные, подозрительные тени. Оказалось, это ведьмаки, услышав наш вой, решили попытать счастья. Ну-у-у, мы — стыдно, конечно! — погоняли их по округе, угрожающе клацая зубами возле пятой точки. Ведьмаки так потешно пищали!.. Весело было!

Жаль, что веселье это продлилось недолго. Ранним утром все: и мы, и ведьмаки — стояли перед Верховной.

— Вы что, совсем охренели?! — накинулась та на своих.

— Мы хотели по-хорошему попросить. Что им жалко пару капель крови? — стал оправдываться веснущатый парень.

Его приятели согласно кивнули. Мы с оборотнями возмущенно переглянулись. Пирси хрустнул внушительными кулаками. Ведьмаки непроизвольно шарахнулись в сторону. Лилея немного помолчала, разглядывая трех парней, потом спросила:

— На что спорили и с кем?

Те потупились и признались:

— С Тагашевым. На ящик киджани (сорт дорогого белого вина — Прим. авт.)

Дамаскинская присвистнула:

— За такое вино и я бы не удержалась! Ну, Тагашев, дождешься ты у меня! — пообещала Лилея незнакомому ведьмаку, а потом заорала. — А вам не пришло в голову, что простой клок шерсти с этих собак не может столько стоить?! Что вас элементарно развели как лохов?! А видео уже гуляет по Чудотворцам?!

Парни тяжело вздохнули. Пока Верховная отчитывала своих ведьмаков, я огляделась по сторонам. В прошлый раз дальше гостиной нас не пустили. Сегодня мы были в кабинете. Удобно, просторно, стильно и сразу чувствуется, что хозяйка — женщина. А потом мое внимание привлекла раскрытая книга на письменном столе. Я, книжный червь, буквально носом чуяла, что передо мной уникальная вещь. Незаметно сделала пару шагов в ту сторону, вглядываясь в древние письмена. Язык точно не из тех, на которых говорят народы Паглаомы, но начертания букв показались мне смутно знакомыми. Ведьма все еще увлеченно ругалась, а я стала так, чтобы лучше рассмотреть страницы. Да, так и есть. Я видела похожий текст в одной книге из отцовской библиотеки. Причем тот манускрипт хранились в особом, всегда запертом шкафу, что намекало на его особую ценность. Я прислушалась к собственным ощущениям — от древнего текста отчетливо веяло магией, но определить какой именно, я не смогла. Откуда эта книга у ведьм? Заметила исписанный, исчерканный лист бумаги рядом. Кто-то пытался перевести текст?! Ну-ка, что у них там получилось?..

Дамаскинская хмурилась и махала руками:

— …Прежде, чем соглашаться, следует хорошенько узнать предмет спора. Или вы понадеялись впятером завалить оборотня?.. Да-да! Калинчеву и Бачуринскому привет от меня тоже передавайте! … Да этот волк вас унюхал за полкилометра от дома? Вы чем думали? Это же не просто Черный волк. Это Пирси — троюродный брат Гриса — лучшей ищейки в мире!

Ого! Даже мы с Тирой изумленно посмотрели на Метта. Лилея устало потерла лоб:

— Пошли с глаз моих долой! — и она повернулась к нам. — А теперь, голубчики, ваша очередь! Я не выгоню вас только потому, что мои недотепы сами по-детски подставились. И случившееся с ними послужит хорошим практическим уроком всем молодым ворожбитам, лучше десятка скучных лекций. Но если вы еще раз посмеете на моей территории тронуть хоть одну ведьму — лично шкуру спущу.

И вот сейчас стало по-настоящему страшно. Потому что больше не было разноряженной дамочки с придурковатыми замашками — перед нами стояла действительно сильная ведьма. Лилея сделала глубокий вдох:

— Вы здесь нежеланные гости. Вас терпят по моему приказу. Помните об этом.

И кивком отпустила нас. В дверях я не удержалась, повернулась:

— У вас ошибка в переводе.

Дамаскинская непонимающе замерла:

— Что?

Я кивнула в сторону книги.

— Тот знак в виде изогнутой линии — это не новая буква. Это указывает на то, что слово сокращено.

Дверь с оглушительным грохотом захлопнулась перед нашим носом. Отчетливо запахло магией. Верховная медленно подошла ко мне. Как-то стало нехорошо! Я, не удержавшись, отступила.

— Люция, ты знаешь язык, на котором написана эта книга?

— Нет. Он показался мне похожим на илани и говор гитмиского народа.

— А их ты знаешь?

— Я Кхана, нас учат нескольким языкам с детства.

— И сколько же языков знаешь ты?

— Семь.

Пирси подавился. Я мельком посмотрела на него:

— Это те, на которых я свободно изъясняюсь и пишу. Еще три языка на уровне понимания.

Женщина с интересом посмотрела на меня:

— Какая интересная девочка! — потом подтолкнула к столу. — Читай!

— Лилея, сразу предупреждаю, что текст только похож на илани, это не он.

— Читай!

Я подошла к столу, осторожно, чтобы не поломать древние страницы, стала читать:

— «Greser rek… Dobje rozume tse robong xo anaxtare…»

Читала медленно, с запинками. Дамаскинская никак не реагировала: не радовалась и не выглядела недовольной. Потом приказала:

— Переведи!

— «И сказали боги: "Отобьются слова, что крепче…" — посмотрела на ведьму. — Не поняла здесь: то ли "голос", то ли "дух".

— Дальше!

— "И помещены между девятью…" Я не знаю, что такое "анахтар"…

И отступила назад. Лилея Дамаскинская смотрела на меня, а мыслями была где-то далеко. Потом, очнувшись, велела:

— Ступайте.

— А что такое "анахтар"? — не вытерпела я.

— "Сантия", — коротко перевела ведьма, и нас буквально вынесло в распахнутые двери.

По дороге домой молчали. Лишь Тира спросила:

— Ты поняла, что читала?

— Нет.

Метт заметил:

— Чую, зря ты рисанулась перед ведьмами. Если Верховная решит, что ты можешь ей пригодиться, она тебе жизни не даст со своими книгами.

— Может, я смогу заработать, чтобы не брать деньги Карнеро? — оживилась я.

— Тут можно заработать только геморрой, Люция, — усмехнулся Пирси. — Потому что альфа тебя здесь не оставит. Нам еще проблем с ведьмами не хватало.

Я задумалась ненадолго, потом попросила оборотня:

— Метт, не говори альфе. Вдруг ничего страшного?!

Но, наверное, все чувствовали, что я влезла во что-то паршивое.

Словно в подтверждение этих мыслей, ночью громыхнула гроза. Проснулась от грохота, села и прислушалась. Барабанил в стекла дождь. Новый раскат грома прогремел, словно взрыв, совсем рядом. За стеной запищала Тира. Быстрый топот — и в мою спальню вбежала девушка, не спрашивая разрешения, юркнула под одеяло. Я только вздрогнула, почувствовав холодные руки на своей талии.

— Тира, ты что, боишься грозы?

— Очень. Молния убила мою маму.

Я знала, что волчица сирота, но все это время не интересовалась подробностями. Стало интересно, да и спать под грозовые громыхания было невозможно. Легла набок лицом к волчице.

— Тира, а кто твой отец?

— Я не знаю.

— То есть?

Оборотница вздохнула и стала рассказывать:

— Мама по рождению была гаммой, но потом забеременела мной и лишилась статуса.

— Почему?

— Никто из волков не признал отцовство. Это значит, что, скорее всего, он уже имел пару.

— То есть у твоей мамы был… женатый, скажем так, любовник?

— Да, — девушка грустно улыбнулась. — На меня всю жизнь смотрят, пытаясь понять, на кого я похожа.

— Подожди! Но ты-то в чем виновата?

— Ребенок наследует статус родителей.

Я задумалась:

— А почему твой отец не стал омегой в таком случае?

— Мама не назвала его имя, сказала, что в случившемся виновата только она.

— Она что, силой твоего отца в постель уложила? — не сдержалась от злого смешка.

— Таков закон.

— Глупый закон!

— Тш-ш-ш, Люц, это волчьи законы. Тебе тяжело понять и принять их, потому что ты родилась человеком. И поэтому столько проблем.

— Что?

— Я тебя предупреждала: не сопротивляйся альфе. Ты не послушала и что вышло? Он едва не убил тебя.

— Тира…

— Вспомни, когда ты первые дни ходила к нему, разве он был жесток, разве бил тебя и требовал каких-то необычных… утех? Нет, все было нормально. Он занимался с тобой сексом и отпускал. Все началось, когда ты вышла на открытое неподчинение.

— Но как это можно терпеть?

— А ты хочешь сказать, что среди людей такого не бывает, и жены всегда испытывают наслаждение в постели с мужьями? Или, может быть, глядя в потолок, терпят, потому что это их "супружеский долг", потому что после этого можно будет что-то выпросить? … Не осуждай нас. У нас суровые законы, но без них наступил бы бардак.

— То есть ты оправдываешь Карнеро, Галича за то, что они так ведут себя с женщинами?

— Я не оправдываю, я понимаю. Мне очень жаль тебя. Я столько плакала, когда ты лежала в своей комнате и не могла выйти или когда сидела на цепи. Но альфа не терпит ни малейшего неповиновения. Если волк ослушался, значит, он усомнился в силе своего вожака, а это недопустимо. Альфа — это тот, в ком не сомневаются.

— Но я не могла быть игрушкой!

— Я понимаю тебя, Люцийка, я же сама такая.

— Тира не сравнивай. Эмерик спал с тобой, потому что ты ему нравилась, а не потому, что хотел отомстить, причинить боль.

— Так и ты нравилась альфе. И сейчас нравишься. Ты с первого дня зацепила Стаха, он бесился, ревновал, злился. Он тебя замечал, не забывал о тебе ни на минуту. Понимаешь? А Эмерик… Ему всего лишь нужна женщина на ночь. Появится в доме новая горничная, он будет спать с ней. Может быть, даже разницу не заметит.

— Мне кажется, ты не права. Эмерик — очень замкнутый, немногословный мужчина.

— Это точно. Даже по ночам, он мог ничего не говорить. Занимался со мной любовью, а утром молча доставлял в поместье на работу. И все! Ни слова, ни взгляда, словно меня нет!

— Зато не вышвыривал голой из спальни, — не выдержала я.

Тира захихикала:

— Представляю картинку. Когда ты — злая, голая — бежала по лестнице. Еще, поди, и кричала что-нибудь?

— Ну, конечно!

Смех этой маленькой волчицы был таким заразительным, что я не выдержала и захихикала вслед за ней.

За окном все еще гремела гроза, с неохотой убираясь прочь из города, а мы лежали, обнявшись, и делились забавными случаями из своей поганой жизни.

Уже гораздо позже я поняла, что тогда Тира сделала для меня. Ненавязчиво расспрашивая, она вытягивала дурные воспоминания, не давала им загнивать во мне и отравлять мою кровь. Я слушала ее. Других, наверное, не стала бы. Но Тира, такая же бывшая омега, как и я, которая видела, что происходило в поместье эти месяцы, рассказывала про взаимоотношения в стае, про уклад жизни, до этого как-то ускользавший от меня. Когда-то я считала, что социальные рамки волков шире и завидовала. Теперь поняла, что да — рамки шире, но они очень крепкие и вырваться из них невозможно. Особенно волчице. Волкам в этом плане было проще, при одном условии — невероятная сила. Сильный волк мог легко поменять свой статус и подняться в стае, как сделал когда-то Владек Маюров, вызвав Санторо на поединок. Карнеро остановил бой, когда стало понятно, что лучшего среди них нет. Сильный волк мог выбрать любую волчицу, именно поэтому другие даже не делали никаких поползновений в мою сторону и в сторону Тиры, пока нас хотели альфа и бета стаи. То есть, если ты силен — ты можешь все.

— Не все, конечно, — оборотница улыбнулась. — Нельзя совершать преступления. Но в остальном — да. Поэтому альфа не терпит даже намека на собственную слабость.

— Тира, но я же женщина!

— Ты — волчица, член стаи. Омега… или гамма. А потом уже женщина. Разве у вас по-другому? Разве высокородный лорд будет целовать крестьянке руку? Нет. Ведь для него на первом месте стоит ее социальное положение, а потом уже… красивая это женщина или не очень. Но у вас все больше бьют словами, а у нас по-всякому.

Глава 3

— …Откуда здесь столько пыли?! В доме, кроме нас, никто не живет!

— Не ворчи!

— … Мы перекидываемся в волчиц на улице, как шерсть на мебель попадает?!

— Три лучше!

— …Слушай, а давай ведьм позовем? Сами побегаем по пустырю, а они здесь магией все почистят?!

— Люц, меньше говори, больше делай! — Тира уже вымыла кухню и пришла проверить, как я убрала гостиную. — Хорошо! Осталось только пол помыть!

— Может, хватит?!

— Не хватит! А потом мы еще пойдем во двор: нужно убрать опавшие листья, — сообщила оборотница и скрылась в ванной.

— Да чтоб тебя!

Я зло посмотрела вслед девчонке. Кто же знал, что эта тощая волчица, на которую дышать боязно, окажется такой чистюлей?! Так и подмывало возмутиться и послать ее куда подальше, вместе с тряпками и щетками, но… Когда Тира насела на меня со своей уборкой в первый раз, я не подумав, брякнула, что не буду драить полы, как простая служанка. Оборотница тогда ничего не сказала, подошла ко мне и забрала абуг. Какое-то время я сидела на крыльце: дулась на Тиру и себя, потом не выдержала и пошла помогать. Вот с того дня Тира и командует в нашем доме, зорко отслеживая каждую мусоринку.

В противовес моим мрачным мыслям вдруг веселыми переливами отозвался дверной звонок.

— Люц, открой! Это Метт, — попросила волчица.

Я помчалась к двери, радуясь неожиданному помощнику.

— Доброе утро!.. Ого! Мне так рады?!

На пороге стоял Стах Карнеро и с интересом оглядывался по сторонам. Без делового костюма и рубашки, в обычных брюках и полосатой тенниске альфа смотрелся довольно непривычно. Наконец, его взгляд замер на мне:

— Можно войти?

Машинально кивнула, отступая в сторону и пытаясь собраться с мыслями. Мужчина обернулся:

— У тебя новая прическа?

— Да. Решила сменить имидж.

На голоса вышла оборотница. Карнеро улыбнулся девушке:

— Тира, узнаю твою хозяйскую руку: все блестит! Нигде ни пылинки, ни соринки!

Польщенная волчица просияла.

"Видно, новая служанка с уборкой не справляется!" — мелькнула злорадная мысль в моей голове.

"Еще немного — и я решу, что ты ревнуешь!"

Я подскочила:

"Еще чего! Это Тира переживает, что твоя горничная окажется лучше ее".

Стах засмеялся:

"Нет у меня горничных".

"Почему? Пенка же не справится одна!"

"Потому что такую, как Тира, я вряд ли найду".

"Это какую?"

"Которая действительно пришла работать, — и альфа пояснил. — Тира никогда не смотрела на меня как на мужчину, только как на альфу. Поэтому она спокойно выполняла свою работу и все… Тем более Эмерик по ней сохнет уже пять лет".

Я закашлялась:

"Сколько?"

"Столько Тира служит в моем доме".

— …Может, пройдете в гостиную? — девушка оборвала этот более чем странный диалог.

— Нет, в гостиную мы не пойдем. У меня есть идея получше, — и оборотень кивнул в сторону выхода. — Прогулка на природе.

Я напряглась: перспектива провести день в компании альфы мне не понравилась. Да лучше опавшие листья грести! Но волк по-прежнему смотрел на девушку:

— Тира, неужели ты забыла, какой сегодня день?

— Ой! У вас день рождения!..

— Угу. Ты же всегда меня поздравляла, причем самая первая, — Стах укоризненно поцокал языком. — Я, как дурак, приперся с тортом, вином.

Девушка понурилась, а я осуждающе посмотрела на оборотня. Тот ухмыльнулся:

— Собирайтесь. Мы летим отдыхать.

Я видела, как оживилась моя подружка, как рванулась к шкафу за одеждой, а потом неуверенно посмотрела на меня: ждала моего решения. Знаю, откажись я лететь — и Тира осталась бы со мной, но — котс! — на улице наверняка ждет Галич. Я не могла лишить подругу шанса встретиться с Эмериком, а, учитывая обстоятельства, у них будет возможность спокойно поговорить. Кивнула девушке и недовольно посмотрела на улыбающегося оборотня:

"Стах, это некрасивая манипуляция людьми".

"Это всего лишь выходной день на природе", — поправил меня мужчина и подмигнул Тире:

— Собирайся.

У калитки стоял знакомый автолет, за рулем которого сидел Эмерик Галич. Я видела, как он смотрит на Тиру, и не могла понять, как можно быть таким дураком?! Чего он ждет?!

"Со стороны все кажется простым и понятным. Правда? — вмешался в мой внутренний монолог альфа. — А вот когда это касается лично тебя, изведешься от сомнений".

"Каких сомнений?"

"Например, а вдруг я не нравлюсь волчице? И она уйдет, как только представится такая возможность?"

"А пригласить на свидание и выяснить Галичу в голову не приходило? Или проще сразу в постель затащить?"

"Он так свою любовь демонстрировал!"

"Как? Затрахивал ее до полусмерти?!"

"Раз хочет — значит любит. Часто хочет — сильно любит".

Я уставилась на альфу, не понимая: то ли он шутит, то ли говорит серьезно.

— … Во что вы играете?

Мы с Карнеро синхронно моргнули и повернулись к Галичу. Он смущенно кашлянул:

— Ну-у-у, вы, не отрываясь, смотрели друг на друга. Я думал вы играете в "кто кого переглядит".

— Нет, Эмерик, все нормально. Мы… беседовали, — Стах хмыкнул, подождал, пока бета отойдет, и тихонько сказал: — А может, он хотел доказать, что лучше его она просто не найдет?

— Это эгоизм — лишать Тиру права выбора, — не сдержалась я.

— Все мы жадины и эгоисты, — не стал спорить альфа.

— Если по-настоящему любишь, прежде всего желаешь любимому счастья. И если он того хочет, ты его отпустишь.

— Как это "отпустишь"? — удивление волка не было наигранным. Он, правда, не понимал. — А я?

Какой смысл что-то объяснять человеку, который превыше всего ценит себя и свои желания?

— А ты — жадина и эгоист!

Мы сели в автолет. Я заметила Пирси в соседнем дворе. Волк улыбался и махал нам рукой.

— А как же Метт? Он разве не с нами?

Стах повернулся ко мне.

— Люц, сжалься над парнем. Дай ему отдохнуть.

— А то у пчелки жало свербит которую пору, — добавил Галич.

Мужчины начали хохотать. Мы с Тирой переглянулись, но так ничего и не поняли.

Летели долго. Карнеро пояснил:

— На территории ведьм расслабиться не получится. Здесь неподалеку есть база отдыха с хорошей охраной.

Мы прилетели на берег реки, специально оборудованный для подобных мероприятий. На относительно ровном участке земли стояла небольшая открытая беседка со столом и скамейками, чуть в стороне — жаровня. Эмерик сразу занялся шашлыками, предложив Тире помочь. Слава богам, наконец-то!

Я осталась в беседке нарезать овощи, которые мы захватили из дома.

— Что за книгу ты переводила? — полюбопытствовал Карнеро, присаживаясь напротив.

Я не удержалась от фырканья:

— Значит, Метт доложил-таки?

— Правильно сделал, — заметил Стах. — Он чует подвох.

— …А он наполовину Серый, я помню.

— Люц, дело не только в этом. Ты же бывший маг, сама должна понимать, что ведьмы просто так ничего не делают, — оборотень посмотрел на меня. — Согласись, Дамаскинская заядлым читателем никогда не слыла, и вдруг книга на мертвом языке в кабинете. То есть она ее даже помощницам не доверила.

— А тут оставила на столе, когда в кабинете было полно людей… — я задумалась.

Альфа кивком подтвердил мои мысли:

— Я не удивлюсь, если Лилея специально открыла эту книгу при тебе. Все маги полиглоты, ты, конечно, в очередной раз удивила своими десятью языками, но практически любой маг знает не меньше трех-четырех.

С сомнением покачала головой:

— Верховная не могла знать, что мы попадемся…

Волк заметил мою запинку и не сдержался от усмешки:

— Да знаю я про вашу погоню! Я еще потом у Метта по менталке посмотрел, — Карнеро чертыхнулся. — Вот же твое словечко прилипло к языку!

Пропустила его последнюю реплику мимо ушей.

— Думаешь, все было подстроено, и меня таким образом проверяли: смогу я прочитать или нет?

— Или это настолько захватило Лилею, что она не сообразила вовремя убрать книгу. А я знаю не так много вещей, способных увлечь Дамаскинскую, — оборотень облокотился на стол. — Так что за книга, Люц?

— Я не знаю, — заметила его скептический взгляд. — Правда, не знаю. Я перевела один абзац, и там полная несуразица. Или я ошиблась, или нужно читать весь текст. Я даже не поняла некоторых слов. Например, что такое "анахтар"? Ты знаешь?

И волк удивил меня.

— Знаю.

Забыла про все: про овощи, про то, с кем говорю.

— Что это?

— "Сантия".

Ругнулась в сердцах, схватив нож, стала дальше нарезать перцы с помидорами.

— Спасибо, я уже в курсе… А что такое "сантия"?

Стах думал несколько минут.

— Наверное, самое подходящее определение это — "заповедь".

Я видела, что волк напряжен. Любопытно!

— И в чем проблема? Это не такое редкое слово!

— Как сказать! — не согласился оборотень. — "Анахтар" — это слово на тингоге.

Теперь уже задумалась я. Тингог — язык ледяных волков, которые исчезли еще в Первой эпохе, как и все их удивительные знания.

— Стах, там каждая страница, каждая буква пропитаны магией.

Мужчина подхватил кусочек огурца.

— Скорее всего, книга, которую ты читала, была написана очень давно, когда по Гебе еще бродили ледяные волки. В любом случае, будь осторожна и не соглашайся ни на какие предложения Верховной, не переговорив перед этим со мной, — приказал альфа.

За время, проведенное в Лунгаге, я почувствовала забытый вкус свободы и сейчас остро реагировала на малейшие повелительные нотки в голосе собеседника.

— Я прекрасно знаю, кто такие ведьмы.

Карнеро прищурился, а я прикрыла нарезанные продукты и огляделась. Если честно, никогда не любила подобные развлечения. Мне по душе были путешествия по заграничным городам, посещение исторических мест, экскурсии по музеям, шопинг, в конце концов. Но торчать на полянке, слушать кваканье лягушек — нет, не мое!

Пока Эмерик с Тирой жарили шашлыки, Стах потащил меня ловить рыбу. Вот это занятие было для меня абсолютно не знакомо, не считая поверхностного знания теории. Оборотень понаблюдал за моими манипуляциями с крючком, потом отобрал удочку, нацепил наживку, забросил в воду и дал мне в руки удилище. Я ловила рыбу! Тьма, год назад фото или видео данного события порвало бы Сейпонет: представительница древнейшего магического рода стоит на заросшем берегу речушки в каком-то забытом закутке Ханорума с удочкой в руках! Смех… сквозь слезы!

Стоять быстро надоело, сидеть было не на чем, над ухом звенели мухи, компания Карнеро напрягала. Не отдых, а мука!

От невеселых мыслей отвлек крик Стаха:

— У тебя клюет!

Моргнула:

— Да?

— Тяни!!!

Надо было видеть глаза Карнеро, когда я, бросив удилище на землю, перебирала леску руками. Тонкая нить резанула ладонь. Тихо выругалась и призналась волку:

— Я не умею ловить рыбу.

— Да я уже понял.

Волк схватил мою руку и лизнул порез. Я забыла про боль, глядя на склонившегося мужчину.

— Что ты делаешь?

— Лечу. Не пройдет и десяти минут, как от раны не останется и следа.

Он отошел, а я рассматривала красную линию на ладони, словно онемевшей после прикосновения оборотня. Боль гасла. Тем временем Стах принес мне складной стульчик. Я села и облокотилась на спинку. Удобно, кстати! Мужчина протянул мне удочку:

— Смотри на поплавок. Задергается — скажешь.

— Хорошо!

Оборотень отошел шагов на десять и увлеченно перебирал свои снасти. Я перевела взгляд на белый поплавок, качающийся на волнах. Приятный ветерок освежал кожу. Вкусно пах шашлык. Поплавок… вверх-вниз… вверх-вниз… Журчит-переливается вода… вверх-вниз… поплавок.

…Проснулась от гудения назойливой мухи. Солнце уже едва выглядывало из-за верхушек деревьев. Я зевнула, сонно потягиваясь.

— Выспалась? — Карнеро с улыбкой посмотрел на меня: — Рыбак из тебя знатный.

— Не издевайся! — поднялась со стула, разминая затекшие ноги.

Услышала тихий смех оборотня.

— Даже не думал. Посмотри, сколько рыбы наловила!

Я откинула крышку и заглянула в ведерко:

— Ого! Стах, это же ты?

— Но клевало на твою удочку! — возразил он. — Новичкам везет!

Вздохнув, понаблюдала за вяло шевелившейся рыбкой:

— Рыбалка — это не мое. А где Тира?

— Гуляет с Эмериком. Там на столе мясо, иди поешь. Мы не стали тебя будить: ты так сладко спала, даже изредка похрапывала.

— Не преувеличивай! — заметила тлеющие угли в жаровне. — Давай я эту рыбу запеку?

Вот это было по мне. Готовить я любила, особенно мясные или рыбные блюда. Довольно быстро управившись и засыпав завернутую тушку углями, я, наконец, смогла попробовать мясо. Сидела спиной к реке, к Стаху, чтобы не было повода заговорить с ним. Меня итак напрягало это вынужденное уединение. Да, волк ничего не сказал и не сделал, но все это с поправкой "пока". До вечера еще долго.

Карнеро сел за стол, протянул обычный одноразовый стакан с вином. Я вздохнула, понимая, что разговора не избежать:

— С днем рождения!

— Что ты мне пожелаешь?

— Что обычно желают: счастья, здоровья…

— А исполнения желаний? Вернее, одного конкретного желания…

Я криво улыбнулась, отводя глаза. Мужчина потянулся к моей ладони на столе. Тут же отдернула руку и вскочила:

— Пора доставать рыбу.

Сосредоточенно перекладывала на тарелки ароматные, горячие тушки. Волк принюхался, улыбнулся, как мне показалось, немного наигранно:

— Вкусно пахнет!

Я протянула ему тарелку. Ели молча. Кто пробовал речную рыбу, поймет почему. Там не до разговоров. Даже Стах молчал. Я положила в угли еще одну порцию для Тиры с Эмериком и крутилась неподалеку, наблюдая за готовкой. Помыла посуду, навела порядок, сложила разбросанные вещи Галича. Потом присела возле огня. Стах тем временем собрал удочки и стал рядом:

— Ты хорошая хозяйка!

— Спасибо! Мне нравится смотреть за домом, чтобы в нем было тепло, уютно и пахло чем-нибудь вкусным из кухни.

— Я помню.

Опустила глаза, понимая, в какую сторону пойдет разговор. Натянуто улыбнулась:

— У тебя сегодня действительно день рождения или это был только повод прилететь?

— Действительно.

— Но год назад ты не праздновал.

— Я и два года назад не праздновал. Не люблю этот день. Какой это праздник? Считать сколько прожил, сколько осталось? Чего добился? А если ничего? Тоска зеленая!

— А сегодня?

— Решил сделать себе подарок — увидеть тебя, — волк присел рядом. — Люц, я скучаю.

Улыбаться перестала:

— А я — нет. Я поняла, как это здорово: засыпать и не бояться, что кто-то ворвется в комнату…

— Люц!..

— А по утрам не позовут в кабинет и не заставят…

Стах закрыл мне рот ладонью.

— Давай не ворошить старое!

— Как у тебя все просто! — фыркнула в ответ.

— Люция, нужно переступить прошлое. Если постоянно на него оглядываться, можно всю жизнь потратить на обиды.

— Переступить, говоришь?.. Тут не переступать надо, а перепрыгивать. И я боюсь, что не справлюсь.

— Хотя бы попытайся.

— А я что делаю?

— Нам нужно чаще видеться. За месяц, что прошел после твоего отлета, мы встретились первый раз.

И я этому только рада! Посмотрела на хмурого волка:

— Не нужно. Мне еще тяжело.

— Люц, сегодня тебе было плохо? Я тебя чем-нибудь обидел?

— Сегодня нет.

— И в следующий раз не обижу.

— А потом тебе надоест ждать, и ты будешь силой добиваться своего.

— Не буду, обещаю.

…

Свое намерение видеться чаще Стах начал выполнять уже на следующей неделе. На звонок ответила Тира, но иллюзия альфы смотрела на меня:

— Люция, к тебе тут гости пожаловали.

— Кто?

— Эрки Сетсоме и еще один… магистр по некромантии

— Почему Эрки не позвонил мне?

— Спроси у него сама, — оборотень повернулся к кому-то.

Спустя пару секунд увидела друга.

— Люц, привет. Я был в Нагали и случайно встретился с Дери Тсаином. Мы посмотрели твои схемы и появились вопросы. Хотелось бы обсудить, — и Эрки, опомнившись, спросил. — А почему ты не в поместье?

Я кашлянула: место моего проживания хранилось в секрете ото всех. На этом настаивал альфа, отпуская меня из Денты.

— Отдыхаю с подругой.

— А-а-а, понятно. Так ты прилетишь?

— Да. Позови альфу.

Издалека послышался голос оборотня:

— Я все слышал. Собирайся, Санторо уже вылетел за тобой.

…Чем ближе мы были к поместью Карнеро, тем хуже мне становилось. Дыхание участилось, пульс бился как сумасшедший. Когда за автолетом закрылись ворота, ладони покрылись липким потом. А если это обман? И меня заманили обратно?

— О-о-о, истерика в классическом виде, — ухмыльнулся Герв, выходя из салона.

Я не знаю, что он "сказал" альфе, но Карнеро встретил меня в холле, насупленный и мрачный.

— Если тебе будет легче — идите в парк, только свои бумажки собирайте сами. Хочешь — открой двери настежь, и сидите здесь на ступеньках. Я вообще могу уйти из дома!.. Но не смотри ты на меня так!!!

Я зажмурилась и медленно выдохнула:

— Когда закрывались ворота, я вспоминала, как меня за морду волокли к тебе после побега. Когда шла по дорожке к дому, то словно воочию видела, как меня тащила по земле твоя охрана… Здесь все, каждая мелочь напоминает о том безумии.

Стах, сунув руки в карманы, медленно осмотрел свое жилище от потолка до паркетной плитки на полу.

— А я, будучи в парке, вспоминаю, как ты играла с водой или смеялась, наблюдая за улкинами. Работая в кабинете, представляю, как ты листала журналы в библиотеке, подшучивая надо мной.

— У каждого из нас свои воспоминания. Жаль, что они настолько разные.

— Жаль, — согласился волк. — Тебя ждут. Я провожу.

Некроманты несильно маялись от скуки в ожидании моего прилета и с интересом изучали библиотеку Карнеро.

— Люц, здравствуй! — приветствовал меня Сетсоме, крепко вцепившись в старенький томик. Интересно, как он будет выманивать его у оборотня?

Из-за его спины показался невысокий худощавый некромант:

— Леди Кхана!

— Уже не леди, — улыбнулась я. — Просто госпожа.

— Фироне, — поправил Карнеро.

— Так ты теперь гамма? — Эрки вскинул на меня внимательный взгляд. — Поздравляю!

Дери Тсаин посмотрел на оборотня:

— Лайдир Карнеро, поверьте: мы прибыли с самыми чистыми помыслами. Только науки ради!..

— Не сомневаюсь. Иначе не впустил бы в свой дом.

— Мы хотим обсудить некоторые вопросы проклятийной магии. Вам, наверное, покажутся скучными наши рассуждения.

— Что вы, магистр Тсаин! — не удержалась я, припоминая давнишний разговор на тему магии. — Лайдир Карнеро прекрасно разбирается в законах взаимодействия магических полей…. Цветочки-мотылечки…

Волк улыбнулся мне:

"Угомонись!"

И повернулся к магистру:

— Люция была удивлена, найдя вашу работу в моей библиотеке.

Некромант просиял:

— Польщен! Весьма польщен, что мой скромный труд заинтересовал вас.

— Я с интересом прочел его, но некоторые моменты вызвали вопросы.

— Какие? — тут же оживился старичок.

— Мы с вами после обсудим. Пока я вас оставлю.

Оборотень удалился в свой кабинет. А мы перешли в знакомую нам с Эрки комнату напротив. Я с сожалением поняла, что год жизни в волчьей стае, без магии, не прошел для меня бесследно. Да, перевести книгу это одно, но ощущения, практика — этого уже не хватало. Я превращалась в сухого теоретика. Стало грустно.

А потом нас пригласили на ужин. Пока мужчины переговаривались, я обнялась с Пенкой.

— Рада тебя видеть, моя дорогая!

— И я по тебе соскучилась. И Тира тоже.

— Перед отлетом забеги ко мне: я вам гостинцев собрала.

— Спасибо! — чмокнула румяную щеку экономки.

Мое радужное настроение быстро развеялось, когда Сетсоме словно невзначай сообщил тревожную новость.

— Поднялась вторая волна отступников.

— Откуда они берутся?

Эрки сжал кулаки:

— Эти еще хуже. Прикрываясь лозунгами о мести за убийство Клетиса Кханы, они нарушают все мыслимые и немыслимые правила, — некромант поднял на меня взгляд побитой собаки. — И у них есть идея-фикс — смерть Люции Кханы.

Я отложила приборы: есть перехотелось. Вот она, истинная причина появления магов: меня хотели предупредить об очередной угрозе. Карнеро молчал, никак не комментировал сказанное, но удивления на его лице я не заметила.

— … Говорят, это обязательный пункт обета, который дают новые отступники при посвящении: уничтожить того, кто добровольно отказался от Тьмы, предал Орден.

Посмотрела на альфу:

"Ты знал?"

"Да", — волк откинулся на спинку стула.

— У меня чувство, будто я живу в долг, — выпрямилась, стараясь сдержать нервную дрожь. — Я думала: после случившегося, после арестов они притихнут, затаятся на какое-то время.

— Многие так думали, — мрачно заметил оборотень.

Тсаин тяжело вздохнул:

— Все это весьма прискорбно. Нельзя нарушать равновесие. Нам дается столько магии, сколько необходимо. Сверх этого идет не на пользу.

— К сожалению, многие об этом предпочитают забывать.

После ужина Тсаин и Карнеро все же стали обсуждать тот самый трактат. А мы с Эрки гуляли по саду, не обращая внимания на холодный ветер. Если честно, я не могла находиться в доме: после свободы Лунгага, после МОЕГО маленького домика, этот дворец отталкивал от себя мрачными воспоминаниями. Пока была внутри, мне казалось, я слышу собственные крики и плач, которые впитались в стены.

Заметила, как поежился Сетсоме от очередного порыва ветра. Ничего, потерпит. Не так часто мы с ним видимся.

— Спасибо за предупреждение, Эрки. Когда отступники уже отстанут от меня?

Сетсоме вздохнул:

— Понимаешь, Люц, дело не только в отступниках. Ты предпочла зверей магам. Это многие восприняли как оскорбление.

— Эрки, меня покусали. А что я должна была делать?

— Просить заступничества императора. Даже Сарфоломей был возмущен, когда ты признала Карнеро своим альфой. Это смахивает на предательство!

— Эрки, я оборотень. Я сделала так, как велят законы стаи.

— А кому до них дело в Империи? Ты часто ими интересовалась раньше? — некромант опустил голову. — Полагаю, если бы не волки, тебя уже давно убили бы. И вопрос кто: отступники или оскорбленные маги. Но твоей смерти радоваться будут все…

Проводив магистров, осталась стоять на дорожке. Услышала тихие шаги за спиной. Подождала, пока альфа станет рядом, и подняла на него усталый взгляд:

— Ты поэтому приставил к нам Пирси? Из-за отступников?

Карнеро поморщился, но согласно кивнул:

— Из-за всего, Люция. Ситуация в империи действительно странная. Все думали, что смерть твоего отца на время успокоит их, и ошиблись. Потому что отступники как убивали, так и убивают.

— И что ты думаешь по этому поводу?

— Единственное объяснение, которое приходит в голову: не твой отец был главарем.

Я потрясенно посмотрела на него. Стах добавил:

— …Или главарей было несколько.

— Я ничего подобного не слышала. Те люди, которые приходили к отцу… Там явно было видно, как они лебезили. Не тот уровень, Стах.

— Может, они отвечали за разную территорию? — предположил оборотень и признался: — Люц, я не знаю, но опасность меньше не стала. Я спокоен, пока никто не знает, где ты. Все думают, что ты по-прежнему живешь здесь. Как только узнают, что меня нет рядом, будет покушение.

— Так уверен, что боятся именно тебя?

— Да.

Дальше не стала слушать, понимая, к чему он ведет.

— Стах, я хочу домой, в Лунгаг, к Тире и Метту.

Он вздохнул, примирительно поднимая руки:

— Как скажешь, малыш, как скажешь…

— Не называй меня так!

— А как, если ты действительно маленькая? — усмехнулся волк. — Мне едва до плеча достаешь.

Его улыбка раздражала, я нахмурилась.

— Как все: "Люция".

— Не хочу, как все, — мужчина повернулся ко мне. — Хочу по-особенному, чтобы никто тебя так не называл, как называю я.

— Скольких любовниц ты называл "маленькими" и "малышами"? — уколола его. — Не цепляйся к словам, Стах.

— Хорошо. Тогда и ты не цепляйся… маленькая моя.

Глава 4

Когда к нам прилетела Лилея Дамаскинская, я почти не удивилась. Только обругала себя за болтливость: никто за язык не тянул с той книгой.

Верховная ведьма быстро прошла по дорожке, не обращая внимания на разноцветные головки астр, на Пирси, выскочившего из своего дома. Женщина распахнула дверь, щелчком пальцев открыв запертый замок, и уверенно вошла в гостиную, где мы с Тирой смотрели фильм.

— Здравствуйте! — по ярко-красным губам скользнула вежливая улыбка.

Лилея присела в кресло, аккуратно расправив подол платья, и посмотрела на Тиру:

— Девочка, завари нам чай. Я люблю черный, с цветами чабера.

Я уже справилась с первым удивлением от этого неожиданного визита и переглянулась с подружкой. Это был очень дорогой чай! Мы себе такой позволить не могли, да и не очень нравился его острый, пряный вкус. Тира с опаской посмотрела на ведьму:

— Именно такого у нас нет.

— Так сходи и купи, — велела ведьма и добавила: — Зонт возьми: скоро начнется дождь.

То есть отказ даже не рассматривался. Не знаю, догадалась ли волчица, что ее попросту выпроваживали из дома. Тира посмотрела на меня, и я кивнула: мол, ступай. Оборотница быстро собралась и вышла на улицу, где действительно начинал накрапывать холодный дождь. Я не сдержала недовольного взгляда. Женщина хмыкнула:

— Поверь, этому ребенку лучше не знать, о чем пойдет речь. Чай с чабером еще нужно поискать, и думать волчица будет именно об этом, а не о том, что мы с тобой здесь делаем. Час у нас есть точно, этого больше чем достаточно.

За окном прошелся Метт Пирси. Мне стало чуточку спокойнее: волк присматривает за мной. Села напротив ведьмы.

— Слушаю.

— Молодец! — похвалила Дамаскинская. — Итак, Люция, как ты уже поняла, меня интересует тот самый старинный фолиант. В прошлый раз ты сказала, что язык тебе не знаком. Я думаю, его не знает никто на Гебе, ведь в последний раз на нем говорили… на Земле.

— Что?

— Эта книга из Изначального мира.

— Но как?..

— Тебе это знать необязательно, — оборвала Верховная. — Меня интересует текст, точнее его перевод.

— Я не уверена, что смогу перевести.

Ведьма все еще улыбалась, но в доме стало на пару градусов холоднее. Я зябко передернула плечами. Дамаскинская четко проговорила:

— Люция, возможно, я неточно выразилась. Мне ОЧЕНЬ нужно знать, что написано в этой книге!

— Если это язык магической Земли, боюсь, вам…

И мне снова не дали договорить.

— Свобода от волка.

— Что?

— Если ты сможешь перевести эту книгу, я сделаю так, что Стах Карнеро оставит тебя в покое.

С сомнением уставилась на ведьму:

— Он найдет меня.

— Ты не поняла. Я сделаю так, что волк не будет тебя искать. Ты станешь для него безликим существом.

— Как?

— У меня свои секреты.

— А отступники? — напомнила я.

Ведьма сцепила пальцы в замок.

— Знаю. Поэтому предлагаю тебе переселиться в Тесорию.

Я на несколько минут потеряла дар речи, а потом на моих губах сама собой появилась счастливая улыбка. Все-таки Лилея Дамаскинская не зря Верховная ведьма! Второй материк Гебы (по количеству населения, а не по размеру) — идеальное место для меня. В Тесории живут эльфы — народ, который в силу своей светлой природы чутко реагирует на Тьму, поэтому отступников там нет.

— Только один неприятный момент, — вклинилась в мои размышления Верховная. — Тебе придется попрощаться со своей нежитью. Рачетсам нет места в тех землях.

Улыбка сползла с моих губ. Тосанг и Реранг остались единственным напоминанием о прошлой жизни, о том, кем я родилась.

— Тебе не стоит тревожиться о них. Псы вернуться домой, в Грани. Там, где и должны быть призраки.

— Я должна подумать.

А Дамаскинская продолжала соблазнять:

— Подумай, Люция! Месяц, может, чуть больше — и ты сможешь начать новую жизнь, в которой не будет Черного волка, не будет боли, страха и дурных воспоминаний.

Слишком заманчиво! Нет ли здесь подвоха? Но…

— Я согласна.

…Когда Тира вернулась, ведьма уже ушла. Девушка устало опустилась на стул:

— Фу-у-у, все ноги сбила, пока нашла, — и она потрясла перед моим носом небольшой коробочкой. — Ты знаешь, сколько он стоит?! И что теперь делать?.. Может, завтра вернуть в магазин?

А я засмеялась и покачала головой:

— Нет, Тира! Ничего мы возвращать не будем! … Заваривай!

У меня был праздник! Я знала, что мне делать дальше! Я увидела свой путь! По телу пробежала сладкая дрожь предвкушения. Мысленно я уже стояла на палубе белого лайнера и уплывала далеко-далеко. Котс, да я даже не обернусь ни разу в сторону Паглаомы! В этот момент я не думала о том, что могу не справиться с заданием. Наизнанку вывернусь, но переведу этот фолиант!

Уже на следующий день я пошла в дом Лилеи Дамаскинской. В гостиной столкнулась с незнакомыми ведьмами. Они стояли большим кругом (я насчитала порядка десяти ворожей) и при моем появлении расступились так, чтобы мне пришлось пройти между ними. Я чувствовала, как меня ощупывают пристальными взглядами, подмечая все детали.

— Вас провести? — предложила одна.

— Благодарю, я знаю дорогу.

Улыбнулась и, словно по подиуму, прошла между ведьмами в кабинет Верховной.

Лилея уже ждала меня, бережно положила на стол древний фолиант, потом повернулась:

— Ты говорила, что язык похож на илани? Мы нашли несколько рукописей на этом наречии. Возможно, тебе они пригодятся.

Я посмотрела в указанном направлении и недоверчиво тряхнула головой. Торопливо подошла и развернула свиток. Посмотрела один, другой — и опешила, потому что передо мной лежало бесценное сокровище. В мире сохранилось всего около двух десятков подобных рукописей. Дамаскинская услышала мой восхищенный вздох и прищурилась:

— Не забывай про уговор, Люция. Постарайся не отвлекаться!

То ли совет, то ли угроза — понимай, как хочешь! И я осталась одна в кабинете, в окружении старинных книг и свитков.

…

— …Сколько дней Люция уже ходит туда?

— Вторую неделю, — Пирси тяжело вздохнул. — Альфа, я не могу ей запретить. Моя задача охранять. Вот и сижу под дверями ведьминского дома, пока волчица там.

— И сиди дальше! — велел Стах, потом чертыхнулся: — Что-то мне не нравится эта история!

Метт согласно кивнул. Его самого постоянно дергало от нехорошего предчувствия, когда речь заходила о той книге. Пирси бросил осторожный взгляд на оборотня.

— Люц мельком сказала, что стало получаться.

Карнеро уловил напряжение в голосе волка.

— Что не так?

— Первое время Люция выбегала от Верховной с горящими глазами. Было видно, что ей интересно. Она даже дома сидела с тетрадкой, все что-то чертила, сравнивала. А вчера Люц пришла домой и мыла руки… отбеливателем.

— Зачем?

Метт тряхнул головой:

— У меня ощущение, что волчица боится.

— Кого?

— Она боится того, что делает… боится этой книги.

Стах сквозь зубы выругался и сказал:

— Я прилечу завтра.

Стоял погожий теплый день. Один из тех, которые иногда бывают осенью, словно лето пришло попрощаться. Жители Лунгага, сняв куртки и плащи, с удовольствием гуляли по улицам и паркам или просто отдыхали в уютных двориках рядом со своими домами. Лишь дом Верховной был непривычно тих и мрачен… снаружи.

Дамаскинская была в ярости:

— …Полная бессмыслица!

Я стояла перед ведьмой, и меня трясло, как в лихорадке.

— Это то, что у меня получилось. Я предупреждала: языки только похожи! Вы сами подумайте! Ведь это разные миры! Разное время!.. Вы же не станете использовать некромантский рунический алфавит, чтобы прочитать эльфийские книги только потому, что и там, и там руны!..

Подхватила со стола исписанные листы бумаги, чтобы на примерах доказать Лилее свою правоту. Верховная резко махнула рукой — и бумага вспыхнула ярким огнем. Я вскрикнула, выбросив ее из рук. Но прежде, чем пламя коснулось ковра, ведьма щелкнула пальцами — и все исчезло. Я подняла глаза на Дамаскинскую, та отвернулась:

— Пошла вон!

Выбежала на улицу и почти сразу налетела на Карнеро. Оборотень насторожился:

— Что случилось?

— Пошли отсюда! Быстро! — запрыгнула в его автолет и крикнула водителю. — Галич, полетели! Полетели!!!

Стах сел рядом и кивнул бете. Едва автолет взмыл в воздух, альфа повернулся ко мне:

— Рассказывай!..

На миг мы замерли, услышав странный звон, а потом автолет тряхнула воздушная волна. Галич выровнял транспорт и прибавил скорость, чтобы быстрее покинуть город.

— Дамаскинская магией вышибла стекла в собственном доме, — хмыкнул Карнеро, наблюдая за происходящим через окно. А я боялась оборачиваться. Перехватила пристальный взгляд волка и призналась:

— Я не справилась с работой.

Карнеро долго смотрел на меня, потом сказал:

— Ты все это время держишь мощный ментальный щит, чтобы никто не увидел твои мысли… Люц, что было в той книге?

Сглотнув, уставилась в окно.

— Я бы многое отдала, чтобы забыть об этом.

Наверное, что-то просочилось через менталку, потому что оборотень чертыхнулся и недоверчиво спросил:

— Ты обманула ведьму?

— Когда я поняла, что за текст передо мной…

— А что за текст?

— Если я скажу, что книга написана на драконьей коже, тебе станет понятнее?

Галич присвистнул, а Карнеро не сдержался:

— Твою мать!

Драконы в нашем мире считались неприкосновенными. Да и встретить их за пределами Тесории было довольно трудно: они жили в своем государстве в высоких, неприступных горах… Но дело не только в этом. Альфа ругался не просто так, он знал, что такие книги удерживают Темную магию.

— Я держала щит, чтобы скрыть правду, и лгала ведьме. Она поверила: врать я умею, ты знаешь.

И Карнеро впервые промолчал по этому поводу, задумчиво глядя на меня.

— То есть ты прочитала и перевела книгу?

Только кивнула в ответ:

— Это самая жуткая и непостижимая моим умом вещь. Не знаю, как эта книга попала Дамаскинской… Как вообще попала в наш мир! Но это не стоит даже Тесории.

— Не понял!

Я настолько была потрясена последними событиями, что выложила Карнеро правду:

— За перевод Лилея обещала мне свободу от тебя и убежище от отступников в Тесории.

— Что-о-о?!!

Карнеро ругался, как пещерный тролль. А Галич, глядя на меня в зеркало дальнего вида, заметил:

— Разумно.

Оборотни улетели поздно вечером, когда со стороны города перестали долетать отголоски ведьминской ворожбы: разгневанная Лилея долго не могла успокоиться. Лишь на закате к нам пришла Виорелия и сообщила, что можно расслабиться: Верховная ведьма покинула Лунгаг.

Честно, я была рада этому.

Глава 5

В рюене (октябрь — Прим. авт.) мы полетели в Паг-Авит на турнир по драйдхетчу. Карнеро даже не пришлось уговаривать меня. Я ждала этого события с большим нетерпением, потому что там мы должны были встретиться с Иреной и Сакитом Халаси.

Драйдхетч — игра, придуманная магами и для магов. Но неожиданно она оказалась популярной и среди немагических народов и рас. Пусть в нее не могли играть все, но болеть за любимую команду отсутствие магии не мешало. Играли две команды по шесть человек: пять стихийников и один универсал. Суть состояла в том, чтобы перенести магическую сферу через все поле в зачетную зону соперника. А соперники, соответственно, всячески этому препятствовали. Сфера создавалась разная, для этого и требовался универсал. Это мог быть огненный шар, водяной, металлический или земляной, в зависимости от стратегии, выбранной командой. Например, если игрок-огневик налетал на водника, тот без проблем гасил огненный шар — очко соперникам. И так до тех пор, пока одна из команд не наберет 17 очков.

Сегодня играла сборная королевства Кхит-э-ленге против команды Ласанги. Игроки уже вышли на поле, и болельщики криками приветствовали своих кумиров. Громче всех орали гоблины, прилетевшие поддержать кхитлцев. Не отставали от них и ведьмаки, болеющие за ласангцев. На секунду мне показалось, что я заметила в толпе своих друзей.

— Это не Халаси, — альфа схватил меня за руку. — Вы увидитесь после игры. Сиди спокойно.

Наверное, кому-то покажется странным, что Карнеро, зная об угрозе, привел меня на турнир. Но здесь была очень надежная система безопасности, во-вторых, кругом крутились Серые волки, а этих ищеек так легко не проведешь. Ну, и третьим моментом были рачетсы, которые следили за происходящим с "другой" стороны. Мы сидели на вип-трибуне вместе с Яном Грисом и его бетами. Честно говоря, я была не самым хорошим болельщиком, к спорту относилась равнодушно, в отличие от того же Стаха. Он комментировал каждый шаг игроков, успел поспорить с Галичем и поогрызаться с Грисом, когда кхитлцы упустили первое очко. Серый альфа посмеялся и сел рядом со мной:

— Рад видеть тебя, горошинка. Как дела?

— Привет, — улыбнулась волку. — Я уже гамма.

— Знаю.

Осторожно поинтересовалась:

— Помнишь, ты говорил, что я могу поменять стаю, если захочу?

Грис быстро глянул на Карнеро, поглощенного игрой, и ответил:

— Помню, но тебе сейчас лучше оставаться у ведьм.

— Да? — усмехнулась я, решив, что Серый передумал, чтобы не ссориться с другом.

Ян нахмурился и пояснил:

— Живя у ведьм, ты можешь хотя бы выйти из дома и погулять по улице. Понимаешь? Если ты прилетишь в Маоту, то мне придется, как Стаху, поселить тебя в доме и не выпускать.

— Почему?

— Представь, что ты сокровище.

Не сдержалась от улыбки: приятное сравнение! Серый продолжил:

— …Откуда тебя легче украсть: из ювелирной лавки или из хранилища банка?

— Глупый вопрос.

— Отнюдь. Находясь у Стаха Карнеро, ты — в хранилище. Только дурак или самоубийца сунется в Денту — сердце Черных волков. Кхитл-э-ленге сейчас самое безопасное место от отступников, именно благодаря оборотням. Во-первых, вернулись многие свободные волки, признав Стаха альфой. Во-вторых, Эмерик Галич на востоке охраняет границы. А Галич… — Ян состроил выразительную гримасу. — Это Галич! Стонут все: и маги, и обычные люди, и контрабандисты. Только кхитлский король радуется, как дитя: казна пополняется за счет конфиската, в страну потянулись инвесторы.

— Но меня нет в Денте!

— А кто об этом знает? Стах и беты? — Грис посмотрел прямо в глаза. — Отступники рыщут вокруг Денты, думая, что ты там. Логово Карнеро охраняют больше десятка волков, такого на моей памяти еще не было.

— Да зачем я им?!

— Потому что за тобой другие некры стали выходить из Ордена Тьмы, — волк заметил мою улыбку и тихо рявкнул: — Не радуйся: все они мертвы. Тьма своего не отпускает.

… После игры я, наконец, смогла увидеться с Халаси. Карнеро предусмотрительно забрал Тиру и Эмерика и ушел в бар. А я встречала друзей в пансионном номере. Затискала Ирену в объятиях, неосознанно принюхиваясь к подруге.

— Выглядишь ты лучше, — заметил Сакит.

— Я теперь гамма. Фироне, — похвалилась своим новым рангом.

Маги переглянулись. Наверное, им не понять разницу между омегой и гаммой, между рабом и свободным человеком. А я до сих пор ликовала, часто становилась перед зеркалом и повторяла: "Я — гамма!" Сакит и Ирена многого не знали о моей жизни в доме Стаха Карнеро, возможно, догадывались о чем-то, но догадки… они всегда допускают крохотную надежду, что плохое только показалось, померещилось, что на самом деле все в порядке. Если бы я призналась им… наверное, не стоит. Пусть весь ужас останется там, в той холодной зиме. Улыбнулась притихшим некромантам:

— Рассказывайте, что нового?

…Все, что они говорили мне: новости из дворцовой жизни, открытия в некромантии — то, что когда-то составляло смысл моей жизни, я слушала с вежливым интересом на лице, но мне было скучно. Я с большей охотой беседовала с Пенкой о событиях в Денте. Предвечная Тьма! Я стала волчицей, не только обретением второй ипостаси, но и измененным сознанием! Я стала другой! Не сдержавшись, прижалась к Ирене и положила голову ей на плечо. Сакит замолчал, встревоженно глядя на меня:

— Люц?

— Не обращай внимания.

Девушка погладила меня по голове, а я вновь принюхалась. Некромантка засмеялась:

— Ты чего?

— Какой-то запах странный, не пойму, в чем дело.

Ирена улыбнулась. И было что-то такое в этой улыбке — величественное, вечное — то, что превыше всей земной суеты. Она коснулась своего живота:

— Я жду ребенка.

— Мы ждем, — поправил Сакит.

Обняла подругу, не в силах сдержать слез:

— Поздравляю! — потом спохватилась и посмотрела на нее: — И ты, беременная, потащилась в такую даль?! Сакит, как ты позволил?

Супруги засмеялись:

— Вот сейчас узнаю прежнюю Люцийку: начала хлопотать, — мужчина присел рядом. — Не волнуйся. Ирена хорошо переносит беременность, и срок еще маленький. Мы консультировались с лекарем. Он позволил этот переход.

— Когда родится малыш?

— В тревене.

Поцеловала Ирену:

— Береги себя.

А та надулась:

— Не начинай хоть ты! Я думала: здесь отдохну от всеобщего внимания. Дома шага нельзя ступить спокойно!

Мы с Сакитом лишь посмеялись, наблюдая за насупившейся молодой женщиной. А вскоре разошлись по своим номерам. Я переживала за Ирену: и чемпионат с таким накалом эмоций, и большое количество представителей разных рас не могли не утомить беременную женщину. Ей требовался отдых.

Я лежала на диване и переосмысливала встречу с друзьями, когда вбежала заплаканная Тира. Торопливо села, вглядываясь в бледное личико:

— Что случилось? Кто тебя обидел? Эмерик? Стах?

Девушка присела на кресло:

— Мы гуляли с Эмериком. Он молчал-молчал, а потом поцеловал, я ответила. А он позвал меня в свой номер. Я отказала.

Это не волки, это двое слепых волчат!

— Он же нравится тебе?!

— Не хотела, чтобы он думал, что все будет как раньше. Я ведь теперь гамма.

В этот момент к нам, постучав, вошел Карнеро, увидел Тиру и застыл в недоумении. Судя по подносу в руках, оборотень, спровадив бету с волчицей, намеривался устроить со мной чаепитие.

Альфа, как так и надо, прошел в комнату и стал разливать чай по чашкам.

— Причина потопа?

Девушка всхлипнула. Оборотень протянул мне фарфоровую чашечку, не сводя глаз с волчицы. Пришлось взять. Стах уже подавал вторую чашку Тире:

— Продинамила Галича?

Та кивнула. Карнеро взял свой чай и удобно устроился в соседнем кресле:

— Ну и идиетка! — заметив наши возмущенные взгляды, пояснил: — Он предложение тебе собирался сделать.

— Какое?

— Простое, с восклицательным знаком в конце! — не выдержал мужчина. — Эмерик хочет сделать тебя своей парой, говорил со мной накануне: позволю ли я забрать тебя у Люц.

Тира разрыдалась, понимая, что наделала своим отказом. Я едва успела забрать у нее этот проклятый чай, который никому в горло не лез.

Стах со вздохом отставил свою чашку:

— Много наговорила?

Девушка закрыла лицо руками и мотнула головой. Я с тревогой посмотрела на альфу. Тот пожал плечами:

— Ну, побегает месяц — другой по границе, выплеснет злость на некров да обратно прибежит.

— Сколько? — Тира подняла на него испуганный взгляд.

Я тоже уставилась на Стаха:

— А может, ты поговоришь с ним?

— Люц, поверь, лучше не лезть в чужие сердечные дела, — волк вновь потянулся за чашкой. — Так Эмерик побесится месяц и остынет. А если узнает, что кто-то в курсе, как его отшили, словно переярка, будет злиться два.

— Но ты же можешь как-то осторожненько намекнуть: то-се?..

Оборотень ухмыльнулся:

— Возможно. Что за это я получу?

— Что? — я вскочила. — Ты бессовестный! Это подлый шантаж!

— Ну, разве что чуточку, — не стал спорить Стах.

Посмотрела на сгорбленную волчицу на соседнем кресле, потом на довольную рожу альфы:

— И что ты хочешь?

— Свидание.

Наверное, что-то проскользнуло на моем лице, потому что Карнеро тут же перестал ухмыляться. Смотрел спокойно и говорил так же.

— Люц, простое свидание. Ужин в ресторане — и я отведу тебя домой. Все!

Тира не смотрела на меня, но я видела, как она замерла, ожидая моего ответа. Вот котс! Самый дохлый и вонючий котс! Скрипнула зубами:

— Хорошо.

…

Ужин был на третий день после возвращения из Паг-Авита в одном из ресторанов Лунгага. Я оделась быстро, закрутила волосы в узел, заколола шпильками и замерла у окна под любопытным взглядом Тиры. Она порывалась пару раз что-то сказать, но в последний момент умолкала. Наверное, мой выбор наряда показался ей неудачным. Темно-синее платье-футляр с мелким принтом действительно выглядело простовато для свидания, но так и я не собиралась производить впечатление. Я всего лишь выполняла свою часть сделки.

Карнеро прилетел за мной точно по времени, распахнул двери автолета:

— Прошу.

Я оперлась на протянутую руку, неуютно ежась под взглядом оборотня. Он кивнул на мои волосы:

— Я рад, что твои кудряшки вернулись.

— Мастер посоветовал сделать перерыв.

— Тебе так лучше, не мучай больше волосы, — Стах помог мне сесть в салон, шепнув: — Ты красивая.

Кивком поблагодарила за этот стандартный комплимент, хотя в памяти всплыло, как меня когда-то "опустили", сравнивая с Анетточкой. И опять сработала проклятая менталка!

— Ты забываешь, что в Анетте очень многое было твоим, — альфа улыбнулся. — Вспоминая осень, я уже представляю тебя, а не ее.

— Зачем вспоминать? — не выдержала я.

— Но ты же вспоминаешь?

— Я — другое дело.

— Это наше общее дело, Люц.

Отвернулась к окну, обрывая спор. Начало вечера мне решительно не понравилось.

Карнеро выбрал дорогое заведение, попасть в которое было не так просто, но только не для альфы оборотней. При нашем появлении гости ресторана — ведьмаки и ведьмы — умолкали, чувствуя силу Черного волка. Я видела, как они отводят глаза, встретившись с ним взглядом. Альфа стаи не каждой ведьме по зубам. Карнеро усадил меня за столик и сделал заказ. Мы тихо переговаривались на отвлеченные темы — пустой, бессмысленный разговор ни о чем. Я оценила попытки волка не портить мне вечер выяснением отношений.

Но отношения выясняли другие. Замерла, прислушиваясь к звукам из зала:

— Что случилось?

Мужчина тихо засмеялся:

— Видно, здорово накосячил ведьмачок!

Я уже сама поняла, что попала на публичное примирение возлюбленных. Ведьма — миловидная девушка с длинными волнистыми волосами — сидела на втором этаже с компанией, а несчастный возлюбленный стоял внизу и признавался в любви.

— …Арсения, твой образ я храню в своем сердце. Каждый взгляд твоих карих глаз, каждое слово, которое произнесли твои губки! Ты целиком заполнила мою душу, и я уже не могу без тебя. Я люблю тебя, солнышко! Будь моей женой!

И под аплодисменты он достал маленькую коробочку с колечком. Возлюбленная молчала, но глаза блестели от слез. Парень хотел подняться к ведьме, но его не пустили друзья девушки. Ведьмак стал ворожить, пытаясь взлететь, а ему упорно мешали. Тогда он вскочил на стул, стараясь дотянуться до своей избранницы. Проклятие, я переживала за эту пару, как за старых знакомых! Видя, что у мужчины ничего не получается, дернула волка:

— Стах, помоги ему!

Оборотень фыркнул, но поднялся:

— Милая, да ты из меня веревки вьешь!

К моему удивлению, одновременно с Карнеро из-за своего столика поднялся ведьмак средних лет. Вдвоем они подхватили паренька и подсадили на площадку на втором этаже. Ведьмочка, вытирая слезы, присела, подцепила колечко и поцеловала незадачливого возлюбленного. А клиенты ресторана, получив бесплатное шоу и такой всплеск эмоций, заохали-заахали и восторженно зааплодировали.

— Спасибо, — я поблагодарила Карнеро, когда он вернулся за столик.

Оборотень кивнул, поднимая бокал:

— Давай выпьем за любовь! Иногда она сильнее магии.

Я согласно кивнула:

— И боязливым дарит смелость, и горделивым — смирение.

Не сговариваясь, посмотрели на пару, покидающую ресторан.

— Это их якорь, — я поставила бокал. — Когда в жизни наступят тяжелые времена, она вспомнит, что он сделал ради нее. А он — на что смог решиться, чтобы быть рядом. Вспомнят — и не сделают тот самый шаг, который может стать последним.

Волк допил вино, глядя на меня, но ничего не сказал.

После ужина мы вышли на улицу и домой пошли пешком. Вечер был удивительно теплый для рюена. Я улыбнулась, подставив лицо легкому ветру. И вдруг услышала:

— О чем ты думаешь?

— Об этой паре, — посмотрела на оборотня. — Они такой ажиотаж вызвали. Я еще всю ночь вспоминать буду и Тире расскажу… Это так мило и трогательно! Ты не считаешь?

— Почему же! Девушкам нравятся такие показательные признания, когда при всех заявляют о своих чувствах и намерениях.

Ведьмы словно ждали нас: выглядывали из окон, дверей. Смотрели не на меня, на альфу. А тот шел уверенно, словно находился в родном волчьем поселке, а не в обители ведьм. Чувствовалась поступь победителя, того, кто привык быть первым, всегда получать свое… Я попробовала представить Карнеро, прилюдно признающимся мне в любви, как тот ведьмак, и не получилось. Я могла представить что угодно, но только не это. Потому что я никогда не поверю, что он умеет любить! Не после того, что видела, что испытала на своей шкуре!.. И, знаете, такое облегчение наступило! Словно с плеч сняли каменную плиту.

— …А если я скажу тебе это? Если я скажу, что люблю тебя?

Менталка, будь она не ладна!

Впереди подмигнули огни дома, где меня ждала добрая Тира и рачетсы, улегшиеся у горящего камина, не потому что любили тепло, а потому, что так делали живые псы. Иллюзия жизни, иллюзия своего дома… Хватит! Я остановилась и посмотрела на оборотня.

— Стах, я хочу уйти. Ничего не получится. И все это — затянувшаяся агония. Давай признаемся, наконец, что прошедшая зима стала пропастью между нами. И не просто пропастью… Я в эту пропасть с твоей помощью свалилась, и выбираться мне долго. Не жди. Живи дальше.

— Я не хочу без тебя.

— А я не хочу с тобой.

— Люц, я знаю, что зимой причинил тебе боль — и физическую, и моральную. Но дай нам шанс!

— Нам? — переспросила я и покачала головой. — Я не представляю нашего общего будущего. Когда я думаю о нас, вижу только то, что было.

— А какое будущее ты хочешь?

— То, что предлагала Лилея: уплыть в Тесорию и попробовать там начать новую жизнь.

— И даже отомстить не хочешь? — спросил волк с каким-то горьким отчаянием в голосе.

Я улыбнулась, наблюдая за его попытками меня удержать:

— А ты бы хотел, чтобы я устроила великую месть с драками, игнором и наемными убийцами?

Он прищурился:

— Нет, но я бы понял это.

— Знаешь, чем плоха месть? Ты постоянно думаешь о том, кому хочешь отомстить. Вот ты, например, хотел найти Анетту Метси и отомстить ей. И сам не заметил, как влюбился в ту, кого ненавидел. Я так не хочу.

— Люция, все не так! Вспомни осень. Разве нам было плохо?

— Нет, отчего же! Было хорошо. Было так хорошо, что ты на радостях предложил меня Яну Грису, — усмехнулась, заметив его удивленный взгляд. — Я слышала ваш разговор.

— Тогда ты играла блондинистую дуру. Хорошо играла, я поверил! Случись этот разговор позже, мой ответ Грису был бы другим.

— Я так и поняла, когда весной шла за Яном в его спальню.

— Да я знал, что он меня проверяет: от него не несло желанием. Решил посмотреть, до какой черты он дойдет. Но едва вышел из дома, в голову полезли разные мысли: что Грис все-таки мужчина, а я сам дал "добро"… Стоял под дверями, как идиет! А как услышал это "хочу тебя раком" — все!.. Опомнился только в спальне, ты по стенке ползешь к выходу, а Грис довольно ухмыляется.

Я тряхнула головой:

— Это уже неважно.

— Важно! Я знаю, что обидел тебя!..

— Обидел?! Ты разрушил мою жизнь… хотя нет. Свою жизнь я разрушила сама, да? Ведь я "ведомая", бесхарактерная некромантка, слабая личность.

— Причем тут это?! — закричал Карнеро, взмахивая руками.

Вот и выдохся волчок. Терпение у него всегда было в дефиците.

— Стах, я уверена, пройдет время — и ты все забудешь. Найдешь себе новую подружку, ту же саму Бри. Думаю, она с радостью вернется в твой дом.

Как же противно он улыбается!

— Все-таки тебя задело, когда я спал с другими! — оборотень схватил меня за плечи. — Да, спал!!! Чтобы отучить себя от тебя, от твоего тела, от твоего запаха. Но не получилось! После твоей течки понял, что не хочу других. Вообще!.. Мне нужна только ты! И я сейчас не секс имею в виду! Я не могу находиться в собственном доме, потому что там почти исчез твой запах!..

Вырвалась из его рук.

— Стах, хватит, прошу тебя! Я из последних сил цепляюсь за свою гребаную, никчемную жизнь!

— Да почему "никчемную"?! Есть много людей и нелюдей, которым не все равно, где ты и что с тобой.

— Мне нет здесь места! Маги не забудут, кем я стала, а волки не забудут, кем я была. И чтобы я ни сделала, этого не изменить! Ты можешь приказать своей стае не трогать меня и держать рты закрытыми, но ты не можешь приказать им уважать меня и считать своей!

— Дай им время…

Не стала больше слушать. Перебила, сорвавшись на отчаянный крик:

— Я всего лишь хочу получить от жизни свой кусочек счастья! Неужели я этого не заслужила?!

И волк отступил, не ожидая такой вспышки. А я быстрым шагом направилась к дому. Слез не было. Была глухая безысходность и беспросветная тоска!

У калитки Стах становил меня:

— Я понимаю, Люция… Что ж, мне ли уговаривать тебя?!

— Ты отпустишь меня? — с безумной надеждой спросила я.

— Да.

Затаила дыхание:

— Дай слово, что не будешь удерживать меня, что позволишь уйти из стаи!

— Обещаю. Ты свободна.

Дернулась словно от боли, а потом почувствовала необычайную легкость. Оборотень пояснил:

— Я больше не твой альфа. Отныне ты — нтле лебисто.

Ночь вдруг раскрасилась яркими красками, зазвучала звуками. Я не сдержалась и засмеялась, запрокинув голову к небу. Вошла в калитку и благодарно посмотрела на волка:

— Спасибо!

Карнеро с непривычно застывшим, словно чужим лицом удержал меня за руку:

— Ты всегда можешь вернуться. Я буду ждать.

А я забрала руку, пряча ее за спину, покачала головой и… расхохоталась:

— Не-е-т!!! Ни за что!!! … — торжествующе сказала. — Ты говорил о мести? А это и будет моя самая лучшая месть тебе: если я уплыву отсюда далеко-далеко, встречу нормального волка и забуду тебя.

Я ликовала от мелькнувшей боли в медовых глазах.

— … Я буду обнимать другого и называть его своим любимым. И ОН станет отцом моего ребенка, не ты!

Лицо оборотня стало серым.

— …Это только в молодости думаешь, что самое страшное — ненависть. На самом деле самое страшное — это равнодушие. Я забуду тебя и твою стаю. И я буду жить! По-настоящему, понимаешь? Жить — это когда радуешься каждому дню, когда дышишь с охотой, когда каждое утро встречаешь с улыбкой…

Волк не дослушал, развернулся и ушел в теплую ночь, пахнущую опавшими листьями.

Вот и все.

Глава 6

Весь следующий день мы с Тирой собирали вещи, но путь наш лежал в разные стороны. Завтра утром я отправлюсь в Леборо — приморский город Кхитл-э-ленге и оттуда уплыву в Тесорию. А волчица вернется в Денту. Надеюсь, у них с Эмериком Галичем все получится. Сердце неприятно заныло при мысли о Денте, о поместье и его хозяине. Корила себя за последние слова, могла бы и промолчать, хотя бы за то, что альфа отпустил меня. Мимо прошмыгнула волчица с небольшим пакетом в руках и робко улыбнулась. Мы собирались молча, украдкой обмениваясь задумчивыми взглядами. Тира не разубеждала меня, не просила вернуться, только опустила голову и кивнула, признавая мое решение. Ближе к вечеру она вышла во двор, стала выдергивать осенние сорняки, выглянувшие среди астр, на мой недоуменный взгляд пояснила:

— Работа помогает отвлечься, не думать о грустном.

И быстро опустила подозрительно блестящие глаза. Я постояла минуту, потом сходила за перчатками и присела рядом с оборотницей.

Вечером прилетел Эмерик Галич. Он долго смотрел на волчицу, потом улыбнулся и притянул к себе:

— Садись в автолет. Вещи я погружу сам.

Я сокрушенно покачала головой:

"А цветы? А сказать, как сильно скучал?"

"Без тебя разберемся!"

Да, Тире с ним придется нелегко.

Волчица обняла меня:

— Спасибо за все!

Я легонько сжала ее хрупкие плечи:

— И тебе спасибо!..

Мы остались с бетой одни. Галич подождал, пока Тира выйдет, подошел ко мне и протянул конверт:

— Здесь новые документы на имя Грейс Адерли и билет на корабль. Это последний рейс в этом году. Судоходный сезон закрывается. В Тесории поселишься в Руусгаре или в Куму: там живут Серые и Черные волки. Выбирай сама, с кем быть. Метт Пирси доставит тебя на пристань. Удачи, Люция.

Я опешила. После того, КАК мы расстались с Карнеро, не ожидала от него такого широкого жеста.

— Спасибо, Эмерик. И передай Стаху…

— Ему это не нужно, — отрезал бета. — Прощай!

Я стояла на крыльце дома и смотрела вслед удаляющемуся автолету, не в силах избавиться от тоски. Когда его огни исчезли на перекрестке, открыла конверт. Отрешенно разглядывала новую асобу, билет на лайнер. Люкс-класс, кто бы сомневался! Итак, послезавтра на рассвете я навсегда покину Паглаому.

А сейчас мне предстояло еще одно нелегкое дело. Я вошла в гостиную, положила бумаги на столик. У камина уже развалились мои рачетсы. Они всегда приходили по вечерам, когда за окном сгущались сумерки. Присела рядом:

— Тира улетела с Эмериком.

Псы визгнули, понимающе мотнув мордами.

— Я буду скучать по ней.

Еще один согласный кивок, словно призраки понимали мою тоску или признавались, что тоже будут скучать по маленькой оборотнице.

А я не могла решиться сказать самое главное, все тянула.

— Тире будет хорошо в Денте. Она уже начала меняться, стала гаммой по-настоящему. Теперь у нее будет свой дом, семья, муж… Каждому нужен дом, правда? Свой собственный…

Перехватила внимательный взгляд Тосанг.

— Я тоже ухожу.

Все! Я сказала это!

Медленно выдохнула и открыла глаза. Рачетсы, вскинув морды, ждали.

— …Волк отпустил меня, но меня ищут отступники…

Псы смотрели умными глазами, понимая каждое слово.

— … И они найдут. Есть только одно место, где я смогу спокойно жить, — Тесория.

Реранг подползла, ткнувшись мордой в мои ладони. И я заторопилась:

— …Послезавтра я покину Паглаому… навсегда.

Ну, догадайтесь же!

Но рачетсы по-прежнему сидели передо мной, не сводя преданных глаз.

— Я буду жить в Тесории… вместе с эльфами… Говорят, там очень красиво. Золотые пески и горы, где живут драконы.

Реранг вдруг тоскливо визгнула, а Тосанг встала. Я виновато посмотрела на них и кивнула.

— … Но вам нельзя туда: эльфы не любят нежить и уничтожат вас.

Закрыла глаза, чувствуя, как падают на ладони слезы.

— … Завтра вечером я улетаю в Леборо, а там сяду на корабль — и все. Вы должны… — оборвала себя. — Я прошу вас вернуться в Грани, домой… Сегодня наши пути расходятся.

Псы неуверенно переступили лапами и сели, словно обдумывая услышанное. Гладила их спины и молчала. Готовясь к этому разговору, я думала, что скажу рачетсам, как ценю их, как много они сделали для меня, что я их никогда не забуду. А время пришло — и все заготовленные фразы показались нелепыми и искусственными. Я не могла ничего не сказать: голос постоянно срывался. Легла на ковер, похлопала рядом:

— У нас еще есть этот вечер и эта ночь… Идите ко мне! … А то все-таки не удержусь и дерну за хвост! Давно мечтаю это сделать!

Засмеялась, глотая слезы, когда Реранг прыгнула сверху. Мы дурачились, как дети. А Тосанг сидела рядом, снисходительно поглядывая на нас. Наигравшись, лежали, уставившись на огонь в камине. Я сама подсела к Тосанг и обняла: знала, что она сама никогда не подойдет. Рачетс вздохнул и лизнул мои руки.

За окном была глубокая ночь, когда призраки встали и замерли передо мной. Они уходили. Я обняла сначала одного, потом второго, через силу улыбнулась:

— Увидимся в Гранях и, надеюсь, не скоро.

Смотрела, как растворяются в черной дымке собачьи силуэты.

Вот теперь я действительно одна. Волчица-одиночка. Села перед камином, глядя на огонь. Наконец, можно поплакать: никто не увидит и не услышит.

Проснулась от звонка в дверь. На пороге стоял Метт Пирси:

— Что-то ты сегодня спишь долго! Пойдем!

— Куда?

— Я приглашаю на завтрак.

— Я говорил, что не люблю готовить, а не не умею.

— Ах ты, хитрец!.. — я окинула взглядом стол. — Ого!

Умений Пирси хватило на блинчики. Ни ягод, ни варенья не было, но и со сметаной было довольно вкусно. Ели молча. Я пыталась завязать беседу, начав с замечания о погоде. Метт исподлобья посмотрел на меня и буркнул:

— Оставь это. Нечего со мной расшаркиваться, чай не лорд саноский!

Лишь в конце, когда допивали сладкий чай, Пирси сказал:

— Вылетим часов в семь. До полуночи доберемся до Леборо. Там переночуем, а утром я посажу тебя на корабль.

— Спасибо!

— Это моя работа!

Фыркнула:

— Да ладно! Я уже не член стаи. Мог вчера домой вернуться.

— Ага, а тебя за эти сутки ведьмы на ленточки растащили бы.

Засмеялись, но смех как-то быстро оборвался.

Как же тяжело жечь мосты!

Это был самый обычный день, такой же, как те, которые я провела здесь за последние три месяца. По улицам суетливо пробегали ведьмы, здороваясь с нами, пролетели на лебоках (аналог скейтов, только на магической подушке — Прим. авт.) подростки. Пирси сидел на ступеньках моего дома, а я сгребала опавшие за ночь листья. Метод Тиры по избавлению от грустных мыслей оказался весьма действенным. После обеда Метт ушел к себе собирать вещи. На мое замечание, что он не успеет, оборотень закатил глаза:

— Это у тебя барахла на три чемодана, а у меня — одна сумка.

Я хмыкнула и продолжила собирать листья. Работа успокаивала. Наконец, собрав все в большой пакет, вынесла на задний двор. Не успев сделать и трех шагов, замерла от стойкого ощущения магии. Как оборотень, я ее хорошо чувствовала. Первым делом подумала на ведьм, но что-то было не так. Не та магия!.. Проклятье!!!

— Ме-е-етт! — заорала я, зная, что оборотень услышит.

Некроманты появились из воздуха, сбрасывая заклинание невидимости. Я перекинулась в волчицу и, обезумев от страха, бросилась на ближайшего ко мне. Незнакомец громко закричал от боли. Через забор перелетела черная тень, набрасываясь на другого мага, вскинувшего руки. Пирси! По округе прокатился утробный звериный рык. На шум начали сбегаться ведьмы. Полетели заклятия, проклятия, слышался хохот, ругань. Волк, отбившись от мага, быстро глянул на меня, но не успел ничего сказать: на него налетели сразу трое. Котс! Не успею к нему!..

— Stliba!

Я услышала заклинание и обернулась. Ведьмак — высокий светловолосый мужчина — взмахнул руками, отбрасывая некров от оборотня, и торопливо присел рядом с волком. Бросилась к ним.

— Живой! — успокоил мужчина.

Я и сама видела, что Метт, несмотря на залитую кровью морду, дышит. Рядом кто-то закричал:

— Петька Тагашев здесь! Ну, все! Пошинкуем магов на капусту!

Посмотрела на ведьмака перед собой. Тот криво усмехнулся и подмигнул черным глазом.

— Многовато некров пришло по твою душу. Беги-ка ты в город, туда они точно не сунутся!

Я неуверенно замерла, увидев пятерых магов. Тагашев поднялся с колен и улыбнулся им, как самым дорогим гостям. Воздух завибрировал от магии. Ведьмак на миг обернулся ко мне и кивнул в сторону изгороди. Я вскочила, перемахнула через кусты и помчалась прочь. Скорее почувствовала, чем увидела впереди мага. Успела спрятаться в каком-то дворе. Некромант пробежал мимо на шум потасовки. Я выждала и понеслась дальше, периодически оглядываясь назад. А потом поняла, что сбилась и вместо города выбежала на пустырь.

И почти в тот же момент услышала, что за мной гонятся. Я бросилась вперед. Знала, впереди тот самый забор. Перепрыгну!

— Гаси ее! Уйдет! — услышала крик за спиной.

Я прыгнула… и взвыла от дикой, обжигающей боли в спине. Позвоночник словно разбился и рассыпался на мелкие осколки, а от их звона заложило уши. Тело онемело, перестало слушаться, и я, зажмурившись, врезалась в забор. Короткая вспышка тупой боли, прокатившейся по всему телу — и я провалилась во тьму, без звуков, без боли, без магии.

Очнулась от холода и торопливо огляделась. Я лежала на каменном алтаре уже в человеческой ипостаси, голая, распятая. Болели руки и ноги, а остальное тело не чувствовала, скорее всего из-за проклятия, попавшего в меня. Потом различила неподалеку две фигуры в черном.

— Кто вы? Что вам надо?

— Сколько ни ловишь их — всегда одно и то же!

Вздрогнула от голоса, насмешливого и знакомого. Где я его слышала? Некроманты отошли, и я смогла лучше оглядеться. Высокие, темные своды, явно не рукотворные. Пещеры? Горы Байани? Было сыро и холодно, где-то мерно капала вода. Но дрожала не от этого, меня трясло от ужаса и страха. Я догадывалась о своей участи: слишком долго была рядом с отцом, чтобы знать, в чем выгода оборотней. Меня обескровят: ритуальным ножом перережут вены и сцедят кровь, как на бойне. Рядом замерла фигура в черном балахоне. Лица я не видела: оно было под капюшоном. Блеснул изогнутый клинок — серп Черноматери. Я всхлипнула, понимая, что не ошиблась в своих догадках, и стала готовиться к смерти. Спасения ждать не откуда, разве что ведьмы сообщат оборотням. Хотя какой смысл Карнеро помогать мне? Я же прогнала его, еще и высмеяла на прощание.

— Как тебе? Удобно?

Взглянула на отступника:

— Не очень.

Зубы стучали так, что я прикусила себе язык. Некромант бесцеремонно взял меня за подбородок, покрутил, разглядывая, словно лошадь на рынке.

— Как же долго мы тебя ждали, Люция Кхана! Без малого год. Когда увидели на видео с ведьмами в ресторане, не поверили глазам. Мы столько времени тебя искали!.. Сколько наших братьев и сестер ушли в Грани, пытаясь достать тебя в логове зверя. Но сегодня справедливость восторжествует! Обещанное Тьме — к Тьме вернется!

— Время!

Вокруг камня стали собираться маги, образуя круг. Я старалась быть сильной, достойной фамилии Кхан, но так хотелось разрыдаться в голос. Неужели я все это заслужила?! За хороший поступок я мучаюсь целый год, сначала у оборотней, а теперь меня добьют отступники. Заречешься делать добро! Хотя я, скорее всего, уже вообще больше ничего не сделаю. Возле меня замер маг с ритуальным ножом. Я почувствовала обжигающее прикосновение холодного металла.

— Остановитесь! — скомандовал женский голос. — Серп нам сегодня не понадобится.

Некроманты расступились, и я увидела ту самую отступницу и … Стаха Карнеро. Мужчина с ножом что-то недовольно пробормотал и торопливо направился в их сторону. Они долго шептались о чем-то. Я смотрела на волка, но не могла поймать его взгляд. Оборотень повернулся ко мне боком, и я видела только его профиль. Наконец, отступник вернулся ко мне и одним взмахом снял путы. Затаив дыхание, наблюдала, как он отходит к остальным магам. Я долго пролежала на холодном, твердом камне, поэтому встала с трудом, на подкашивающихся ногах неуверенно подошла к альфе и постоянно оглядывалась на переговаривающихся некромантов. Стах снял пиджак, набросил на меня:

"Все будет хорошо, малыш!"

"Да?"

Он кивнул:

"Конечно! Ты даже успеешь на свой корабль".

"Какой корабль, Стах?!"

"На который у тебя куплен билет. А здесь я сам все улажу, не волнуйся!"

"Как?"

"Легко. У меня есть что им предложить, — волк заметил мой недоверчивый взгляд и пояснил: — Расслабься! Это сущая безделица".

Словно в подтверждение его слов двери подземелья открылись. Прищурившись, вглядывалась в узкий проход с выбитыми каменными ступеньками, ведущими наверх.

— Ступай! — уже вслух велел Карнеро, видя, что я сомневаюсь.

"А ты?"

"Я немного задержусь".

Качнула головой:

"Я подожду тебя".

Волк говорил со мной и в то же время следил за передвижениями магов по огромному подземному залу.

"Да не бойся ты! Я же не дурак лезть сюда один! Серый с Белым тоже здесь. А я должен остаться, чтобы проконтролировать, как некры выполнят свое обещание, — и усмехнулся. — Этим пронырам только доверься! Облапошат в два счета!"

Я все еще колебалась:

"Ты уверен?"

"Люц, иди! Иначе опоздаешь на корабль, а он последний в этом сезоне. Потом придется ждать до весны. Эмерик проводит тебя".

"Ты точно здесь справишься?"

Стах утвердительно кивнул и взял руками мое лицо:

"Дай хоть посмотреть на тебя на прощание, — заметил, как я дернулась, и тут же отпустил. — Прощай!.. Будь счастлива, милая!"

Глава 7

За бортом плескалось море, серое, мрачное, неприветливое. Может, оно чувствовало близкую зиму, когда начнется сезон ураганов, может, просто зеркалило мое настроение, а оно было препаршивое. Да уж, покидала Паглаому я практически бегом.

…Едва поднялась по каменной лестнице из подземелья, меня стремительно подхватил Галич и, не глядя на некромантов, активировал портальную рамку. Мы оказались в незнакомом городе.

— Леборо, — пояснил бета и протянул небольшой пакет. — Одевайся! Быстро! У нас мало времени!

Пока я торопливо натягивала штаны с майкой, пояснил:

— Я не волок сюда все твои вещи, не до того было. Взял только сумку с документами. Остальное купишь сама в Тесории.

— Хорошо. Эмерик, а Стах…

— Тебя это уже не касается!

Галич молчал всю дорогу до пристани. Стоял и смотрел, как я поднимаюсь по трапу. Как всегда хмурый, задумчивый, со скрещенными на груди руками, оборотень едва заметно кивнул, когда я махнула на прощание рукой. Едва лайнер отчалил, я услышала (спасибо чутким волчьим ушам!), как он позвонил и доложил, вероятнее всего, Карнеро:

— Все в порядке!..

Я зацепилась за эту фразу "все в порядке!" Да, теперь все будет в порядке. Я уплывала туда, где меня не найдут. Карнеро откупится от отступников. Не знаю, что он им предложит: деньги, земли, может стакан своей крови нацедит в придачу, вместо моей. И… все будет в порядке! Я повторяла это как заклинание. Я хотела в это верить! Хотела верить, что все плохое осталось там, на скрытых туманом берегах Паглаомы. Я буду в это верить!!!

Стояла на палубе, жадно вдыхая морской воздух. Мимо проходили пассажиры, члены команды, я воспринимала их как нечто безликое, сопутствующее. Лишь бы никто не заговорил, лишь бы не подходили… Я думала: со временем мне станет легче, но происходило что-то совсем странное: чем дальше отходил корабль от материка, тем хуже мне становилось. Я надеялась, что мои внутренние весы придут в равновесие, а их болтало, как во время шторма. Ох, хотя бы не накаркать! Тревожно посмотрела на серо-голубое небо.

Все в порядке, Люц! Все в порядке!

Прошел час, другой, а я продолжала стоять на том самом месте, пропустив завтрак, и всматривалась в бескрайние морские просторы.

— …Фири? Или фироне?

Кто-то замер рядом. Я обернулась и не сдержала улыбку: передо мной была та самая гномка из труппы Пагсадол.

— Неане? Какими судьбами?

— Гастроли, — женщина облокотилась о борт и закурила. — Нас пригласили эльфы. Всегда хотела увидеть Жемчужный чертог.

Я согласно кивнула:

— Говорят, во всем мире нет равного ему. Морские эльфы ценят красоту как никто.

— А что вас привело на этот прекрасный корабль?.. — гномка запнулась, не зная, как обращаться ко мне.

— Фироне, — подсказала я и пояснила. — Хочу начать все с чистого листа.

— О-о-о! Та самая Черная волчица? — к нам подошла знакомая эльфийка с даром ясновидения.

Гномка шикнула на нее и посмотрела на меня:

— Я слышала вашу историю, фироне. Очень необычно и… пугающе: некромантка, покусанная оборотнем. Наивно было бы полагать, что вас примет стая, даже несмотря на покровительство альфы.

— "Покровительство?" — Клаитае усмехнулась. — Это называется иначе, дорогая Фарина.

— Дело не только в волках, — перебила я. — На меня охотятся отступники.

Женщины внимательно выслушали мой рассказ о последнем нападении. Эльфийка мягко улыбнулась:

— Тебе не стоит больше бояться отступников. Все счета оплачены.

— Правда?

Она уверенно кивнула. Я хмыкнула:

— Они поклялись именем Черноматери, что убьют меня!

— Их клятва выполнена.

— Но я жива.

— Волк лег на алтарь вместо тебя.

Я вцепилась в борт.

— Что?

— Стах Карнеро сейчас умирает на алтаре вместо тебя. Что непонятного?!

— Нет, не может быть! Он же сказал, что все в порядке, что он там не один!..

Гномка беспомощно развела руками, не зная, что ответить. Я посмотрела на Клаитае:

— Он сказал, что договорился с отступниками, что они требуют "безделицу!"

— Ну-у-у, не знаю, — эльфийка развела руками. — Может, он считает свою жизнь безделицей?!

— Что же мне делать? — я вцепилась руками в волосы.

— Плыть в Тесорию, — подсказала Клаитае.

— Как? — я закричала, не в силах справиться с обрушившимися эмоциями. — Он же погибает в этом подземелье?

— Ну и что?! Чего ты так переживаешь? Ты радоваться должна! Вспомни, что волк сделал с тобой? Разве он не заслуживает смерти за это?!

Я вытаращилась на нее, а эльфийка улыбнулась:

— Волк получил по заслугам! Он согласился на обряд Серебряной Паучихи — самый мучительный ритуал из существующих.

Я рвано выдохнула:

— Этот обряд запрещенный.

— Наверное, отступники об этом не знают, — зло засмеялась Клаитае, переглядываясь с растерянной гномкой.

— После этого ритуала никто не выживает! — напомнила я.

— Неудивительно, — согласилась эльфийка. — Под кожу проникает серебро, губительное для волков.

— Я знаю.

— …Оно разносится кровью по всем клеточкам. И жжет, выжигает саму душу оборотня.

— Я знаю!!!

— …У тебя словно разом ломаются все кости. Кровь кипит. Тело горит, как будто тебя живьем запекают на вертеле. Кожа отваливается, оголяя жилы и кости…

— Я ЗНАЮ!!!!!

— …И когда боль станет невыносимой, паучиха Секхо высосет всю кровь, до последней капли…

Эльфийка с усмешкой смотрела вслед убежавшей молодой женщине, потом перевела взгляд на задумчивую Фарину. Гномка сделала затяжку:

— И зачем надо было все живописать в таких подробностях? Девочке и так непросто!

Клаитае отобрала у подруги сигару и швырнула за борт:

— Ты видела ее линию жизни? Она оборвана. Эта "девочка" должна была умереть год назад в том самом бою от зубов волка. Кто-то, — пальчик женщины указал вверх, — изменил ее судьбу, привязав к оборотню. Вот только кому понадобилось делать из некроманта волка?.. Какую игру затеяли боги?

— А Стах Карнеро?..

— Стах Карнеро сегодня умрет вместо нее.

— Неужели волчица не успеет ничего сделать?

— Вряд ли. Идут последние минуты его жизни… А хотя кто знает! Даже богам не все подвластно!..

…

Ритуал был в разгаре. Оборотень чувствовал, как силы покидают его с каждой секундой. Закусив губы, терпел и отгонял подступающую слабость. Голова кружилась. Сколько уже прошло? Час? Два? Три?.. Сколько еще осталось?..

Отступники изредка переглядывались:

— Силен волк!

— Это альфа, Вайсер. Самый сильный волк в стае, — фыркнула отступница.

…Громкие мучительные стоны гасли в сводах подземелья. Мужчина уже не мог сдерживаться. Кожа не выдерживала серебра, рвалась, обвисая на голых мышцах, сползала на каменный пол грязно-красными лоскутами. Оборотень выгибался от боли, будь его руки свободны, он разодрал бы себе грудь и вырвал собственное сердце, разносившее смерть по телу.

— Пора! Принесите Секхо!

Отступница осторожно достала из шкатулки огромную серебристо-черную паучиху, вяло перебирающую лапками, любовно погладила бархатистое брюшко:

— Пей, девочка! Все-все, до последней капельки!

Волк закричал, когда его грудь со сползающей кожей пробили острые жвала паука. Рвано задышал, понимая, что счет его жизни пошел на минуты. Говорят, в последние мгновения перед глазами проносится вся жизнь. Стах не вспоминал ничего. Попытался представить Люцию Кхану, но видел только золотые листья пакту-ав, медленно кружащиеся в воздухе. А может это уже гасло сознание в его голове? Оборотень сморгнул черные мошки, мельтешащие перед глазами, увидел магов в балахонах и вновь почувствовал тянущую боль в груди. Паучиха жадно присосалась, впиваясь в податливую, оголенную плоть, росла на глазах, наполняясь волчьей кровью. Отступники, поддавшись вперед, как завороженные, наблюдали за происходящим…

Оглушительный грохот сотряс подземелье — и двери разлетелись на куски. В дымящемся проходе замерла Лилея Дамаскинская в ярко-синем наряде. Ведьма отбросила черную косу за спину и с очаровательной улыбкой вошла в зал:

— И чем это вы тут занимаетесь?.. Ого! — она заметила окровавленное тело на алтаре. — Я чуть не пропустила такое шоу! Надо же!.. Наверное, нужно своих девочек позвать. Хотя нет, пусть постоят на улице… с вашими мальчиками.

Отступники переглянулись, догадываясь, что происходит сейчас у входа в пещеры. Некромантка вышла вперед:

— Что тебе здесь нужно, ведьма?

Дамаскинская выгнула бровь:

— Императрица? И почему я не удивлена?

— Взять! — царственный перст указал на Верховную ведьму.

— Ну, понеслись, залетные! — хохотнула Лилея, взмахивая руками.

Когда волки на пару с ведьмами, разорвав отступников на входе, ворвались в подземелье, из-за клубов дыма ничего нельзя было рассмотреть. На полу валялись раскуроченные тела в черных одеждах. Весело хохотала Дамаскинская, отбиваясь от уцелевших некромантов.

Рейнгольд Виттур — Белый альфа — сразу же метнулся к алтарю и, перекинувшись в человека, сбросил паучиху, которая до сих пор высасывала жизнь из Стаха Карнеро, а подоспевший Тагашев раздавил мерзкое членистоногое ногой. На пол хлынула кровь из лопнувшего брюха.

Бледного Яна Гриса перехватила Дамаскинская и, пока другие волки гоняли некромантов, шепнула:

— Вызывай Департамент! Пусть маги увидят настоящего главаря Отступников. Вот смеху будет!.. Не мешкай! — и, повернувшись, велела своим ведьмам и ведьмакам. — Вон!

… Не прошло и пяти минут после звонка Яна Гриса, как вспыхнул фиолетовый купол Департамента. Отступники взвыли, понимая, что не вырвутся.

— Всем оставаться на местах! — кене Хает вошел в подземелье. — Снять маски! Оборотни, перекинуться!.. И помогите тому несчастному, — он кивнул на алтарь.

Суетились вокруг контролеры, извивались связанные отступники, рычали волки, лишь у алтаря время словно застыло. Грис протянул руки и замер, не зная, как подступиться, как прикоснуться к оголенной плоти. Растерянно посмотрел на Белого.

Виттур тихо сказал:

— Я заберу его в свой замок. Вызову Шеремета.

— Но…

— Грис, если ему не поможет Ансур, не поможет никто. Ты знаешь, о чем я. Если Стаху суждено выжить, он выживет. Я выхожу его. Ты присмотри за Черной стаей вместе с бетами, — и Белый не сдержался. — Котс, как же все не вовремя!

Рейн сглотнул, протягивая руки к умирающему волку:

— Стах, потерпи: будет больно, — и позвал своего бету. — Владий, помоги!

Карнеро молчал, лишь шевеление мышц и ребер выдавало слабое дыхание. Мужчины как можно осторожнее взяли тело за запястья и лодыжки. Мучительный стон сорвался с треснувших губ, и Стах потерял сознание от непереносимой боли. Белые сняли бесчувственного оборотня с алтаря и в абсолютном молчании вышли из подземелья. На окровавленном камне остались куски кожи со спины и ног. Дамаскинская молча проколола пространство к замку Белого волка и повернулась к магам.

Теперь все внимание сосредоточилось на обездвиженных отступниках. Контролеры в ужасе смотрели на красивую женщину с элегантной прической.

— Императрица Йенни?!

Лилея захлопала в ладоши:

— Как мило, правда?! … Пока император Сарфоломей ищет отступников по всем уголкам своей славной империи, самый главный злодей, оказывается, находился совсем рядом!

Кене Хает скрипнул зубами и велел помощнику:

— Вызывай императора.

Императрица знала, что муж не помилует. И началось. Некромантка прохрипела заклинание — и черная дымка окутала лицо, спускаясь ниже: на шею, грудь, руки. Резкий взмах — и путы пали, контролеры и волки полетели в разные стороны. Сила, дарованная Тьмой, была безмерна, противостоять которой здесь мало кто мог, пожалуй, только одна Верховная ведьма. И понимая это, императрица бросила в Дамаскинскую одного из магов. Пока ведьма уклонялась, вытянувшаяся призрачная рука схватила ее за горло и швырнула в стену. От удара сверху посыпались камни. И Йенни засмеялась:

— Узрите же силу Предвечной Тьмы, ничтожные! Вы все навечно останетесь здесь. Ничто не остановит меня!

— Ты ошибаешься, дорогая.

Императрица жалобно вскрикнула, вспыхивая ярким огнем. Темная дымка стремительно таяла.

— Сарф!!! — женщина повернулась к высокому мужчине, появившемуся из воздуха, и умоляюще протянула руки.

Император тяжело вздохнул:

— Да-да! Я все понимаю… Но ты заигралась, милая!

Факелами вспыхнули оставшиеся отступники. Подземелье огласилась криками и стонами сгорающих заживо людей. В воздухе отчетливо пахло горелым мясом. Но никто не рискнул вмешаться: люди и волки притихли, наблюдая за побледневшим от гнева императором. Постепенно крики стихли. Сарфоломей медленно прошелся по подземелью, внимательно посмотрел на оставшихся:

— Кене Хает, Лилея Дамаскинская, Ян Грис, Герв Санторо… Кто там шевелится в углу?… Галич? Он без сознания? Тем лучше для него, — мужчина, заложив руки за спину, повернулся к выжившим. — Давайте обсудим, что здесь случилось. Отступники схватили волка и собирались убить его, но на помощь оборотням пришел наш доблестный Контроль. В результате успешной совместной операции преступники были уничтожены. Героев наградят, погибшим — слава!

— А императрица? — несмело поинтересовался кене Хает.

— А моя дорогая жена все это время была в загородном замке, где провела неудачный эксперимент с магией Огня. Несчастный случай… В Империи Санос траур, господа! Может… я что-то неверно понял? Исправьте меня.

— Все было именно так, ваше величество! — Грис отвесил легкий поклон, отдав волкам команду "молчать и не шевелиться".

Сарфоломей спеленал обугленное тело жены и исчез. Кене Хает повернулся к волкам и ведьме:

— Что ж, выбора у нас нет. Молчание в данном случае выгодно всем. Черные, — он посмотрел на Санторо и Галича, — чем позже стая узнает о случившемся, тем больше у Карнеро времени на восстановление, если выживет, конечно. Значит, меньше вызовов получите вы. Ведьмы, — он посмотрел на Дамаскинскую, — лучше магам не знать, что вы были на территории Империи. Не поможет даже император, а Сарфоломей не будет помогать, он в трауре, мать его, — не выдержал кене.

— То есть, обычная операция по поимке обычных отступников? — хмыкнул Серый альфа, мельком посмотрев на часы. — И вся слава Департаменту?

— Да, Грис! А тебе славы не хватает?! — прошипел Хает. — Ты представляешь, что будет, если узнают, что в этом замешана императорская семья? Отступники совсем обнаглеют. А если ты забыл, именно мы пока сдерживаем эту грязь внутри империи. Хочешь, чтобы она дальше поползла?!

И Серый вынужден был признать, что маг прав.

— Что ж, порадуемся, что накрыли очередную верхушку Ордена Тьмы, и пошли отсюда.

— Вы идите, а мы еще останемся, поработаем, — махнул рукой контролер.

Грис уверенно поволок его наверх:

— Идем, кене. Времени осталось мало!

— Не понял.

— И не надо.

Лилея Дамаскинская молчала все это время, о чем-то размышляя, лишь, когда волки устремились к выходу, уцепилась за плечо Герва:

— Санторо, ты идешь со мной!

— Зачем?

— Есть одно дельце.

Спустя десять минут горы Байани сотряслись от нескольких мощных взрывов. Когда дым рассеялся, пещеры оказались обрушенными, а подземелье с черным алтарем было погребено под многотонной грудой камней.

…

Герв Санторо вошел в кабинет Верховной ведьмы и с изумлением уставился на меня.

— Что ты здесь делаешь?! Ты должна плыть в Тесорию!

Лилея засмеялась:

— Получила?.. А ты так рвалась помочь волкам!

— Так это ты привела ведьм? — догадался бета.

Я кивнула, с опаской наблюдая за веселящейся женщиной. Еще свежи были в памяти первые минуты после того, как Верховная выдернула меня с лайнера.

…

— …Ты кому врать вздумала, шкура?!

Я врезалась в стену и с воплем полетела вверх, повисла под самым потолком, распятая ожившими картинами. Нарисованные великими мастерами женщины и мужчины, крепко держали меня за руки и ноги. Дамаскинская была в бешенстве. Дом дрожал, словно началось землетрясение, со стола упал ноутбук, сверху посыпались карандаши и ручки. На улице верещали испуганные ведьмы, оглушенные силой своей предводительницы. Вот теперь мне понятно, почему именно Дамаскинская стала Верховной ведьмой: от ее мощи вибрировало все вокруг в радиусе нескольких километров. И без того серое, затянутое облаками небо, стало почти черным. Поднялся сильный, ураганный ветер.

— …Я тебя размажу по стене и закрашу краской, чтобы даже могилы не было. Дворняга шелудивая!

— Можешь, конечно! — согласилась я и добавила: — Но кто тогда тебе прочитает фолиант?

— Ты слишком самоуверенна, девочка! Думаешь, я не найду другого переводчика?

Пожала плечами, попыталась точнее: нарисованные нимфы с цветами в волосах крепко держали мои руки.

— Может, и найдешь, но нужен не один день, чтобы книгу перевести, а как раз времени у тебя мало!

Лилея клацнула зубами и щелкнула пальцами. Я полетела вниз. Встала, незаметно потирая ушибленную коленку, и посмотрела на ведьму:

— И еще!.. Ты должна знать… Магия, сокрытая в этой книге, не с Земли.

— А откуда?

Покачала головой:

— Не знаю, но она куда старше наших миров. Как и сантии… Тебя же они интересуют? Сантии Чернобога?..

Лилея заклинанием рванула меня к себе, и я оказалась сидящей за столом. А Дамаскинская с милой улыбкой подхватила фарфоровый заварник и предложила:

— Хочешь чаю?

Я согласно кивнула, потому что в горле пересохло. Лишь потянувшись за чашкой, заметила, как дрожат руки. Ведьма подождала, пока я выпью, и, положив подбородок на сцепленные пальцы, велела:

— Рассказывай.

— Сначала выполни мою просьбу, потом я переведу книгу.

Лилея весело засмеялась, потом стремительно поднялась со своего стула:

— Идет, врушка!..

Я настороженно посмотрела на бету:

— Что со Стахом?

— Жив.

— Пока, — уточнила ведьма.

Санторо мысленно проклял Лилею и повернулся ко мне:

— Так что ты здесь делаешь?

— У меня контракт с ведьмами, Герв.

— Что? — тот скрипнул зубами так, что они едва не раскрошились.

Лилея просияла, вклиниваясь между нами:

— Да-да! Я помогла вам вовремя спасти альфу, а Люциечка сделает кое-что для меня. А ты думал: я на помощь просто так прибежала? Да у меня в Лунгаге целая улица в руинах! Две ведьмы убиты… — Верховная уже не улыбалась, вытащила из стопки пергамент. — Вот договор, что все законно, все по-честному. Нам нужны свидетели. От ведьм это Цезерина Беспрозванная, а от Черной стаи ты, так как альфа… пока не может присутствовать здесь лично.

Санторо подобрался моментально.

— На что ты согласилась, идиотка?

Пока Герв читал контракт, выражение его лица менялось несколько раз. В конце он с таким ошеломленным видом уставился на меня:

— Люция, ты самоубийца?

Я тяжело вздохнула.

— Нет.

— А, по-моему, — да. Ты целый год играешь со смертью в салочки. Смотри, доиграешься!

Глава 8

Вместе с Гервом Санторо я вернулась в поместье в Денте.

Сидела рядом с бетой и всю дорогу слушала его недовольное жужжание, не огрызалась и не оправдывалась в ответ. Не потому что чувствовала, что Герв действительно боится за меня, если честно, у самой коленки дрожали от мысли, что мне предстоит сделать для ведьм. Я невольно сравнивала ворчащего Герва со сжатой пружиной, которая понемногу начинает расслабляться. Выговаривая мне за опрометчивость и глупость, оборотень спускал пар. А мою пружину продолжало сжимать дальше: слишком много произошло за эти сутки. Не верилось, что еще вчера я собирала вещи, чтобы уплыть на другой конец света, что я осмелела настолько, что позволила себе мечтать и надеяться на счастье. А потом… отступники, залитый кровью Метт, алтарь и Стах Карнеро со своим "все будет хорошо, малыш"…

И последней каплей стал сад в поместье.

— Герв, остановись!!!

Автолет послушно замер. Я выскочила на дорожку, ведущую к дому, и недоверчиво покачала головой, не веря собственным глазам. Сада больше не было. Только бесстыже и голо стояли мраморные статуи, а в пустых чашах собрался осенний мусор. Выкорчеванные пакту-авы лежали на земле, еле слышно отзываясь пожелтевшими листьями.

— Герв, что здесь произошло? Зачем вы?..

Голос осип, сорвавшись на задушенный хрип. Санторо стал рядом, виновато кашлянул, отводя взгляд:

— Я ничего не смог сделать. Стах никого не слушал, выгнал всех из поместья. После того, как ты сообщила о своем решении уплыть, он словно обезумел, — оборотень сунул руки в карманы. — Маюров позвонил мне, когда техника уже была во дворе. Я прибежал минут через десять, остановил работников. Потом вышел Стах и велел им продолжать, а с ним не спорит никто. Он стоял здесь сам и контролировал работу… Пока не позвонили из Лунгага.

— Зачем Стах это сделал?!

— Он сказал, что в каждом листопаде видит тебя.

Зло прищурилась:

— Да?! Скажи, пожалуйста: "меня он видит"!.. А зимой что, ослеп?!

— Не реви, — Санторо отвернулся, — и пойдем в дом.

Я даже не заметила, что по щекам потекли злые слезы. Тоскливо оглянулась на мертвые пакту-авы и шагнула следом за оборотнем.

А оказавшись в холле, не выдержала и выдохнула сквозь стиснутые зубы:

— Он точно идиот… не идиет, а именно ИДИОТ, с большой буквы!

Оказывается, в поместье недавно был ремонт, даже не успел выветриться запах свежей краски. Я скептически посмотрела на новый серебристо-серый цвет стен, на кованую лестницу, сменившую деревянную, картины тоже исчезли. На их месте появились бледные, словно размытые…

— Фрески? — недоверчиво тряхнула головой.

Санторо усмехнулся:

— Это ты еще третий этаж не видела.

— И смотреть не собираюсь! — нервно сжала кулаки.

— А мне нравится, — признался оборотень, кивая на стены. — Как-то просторнее стало. Не думаешь?

Зажмурилась и пошла дальше. Лишь войдя в кабинет, в полной мере осознала, где я. Страха, как в прошлый раз, не было, его вытеснили злость и возмущение. Зачем было губить сад? Зачем красить стены? Что это изменит? Что исправит? Но задать эти вопросы было некому. Хозяина дома не было, и неизвестно: вернется ли Карнеро вообще?

В кресле тихо плакала Пенка. Побледневший Герв уставился на Маюрова в ожидании страшной новости, но Владек успокоил:

— Жив. Ансур Шеремет уже в замке Виттура.

— Пока никому ни слова.

— Все равно узнают, — спокойно заметил Галич, перебирая бумаги на столе альфы.

— Пенка, сделай нам чай.

Экономка, шмыгая носом, вышла.

…Монотонно тикали часы, гудел за окнами ветер, а мы сидели в кабинете и молчали. Я медленно приходила в себя от ужаса: одно дело читать описание ритуала Серебряной Паучихи в книге и совсем другое столкнуться с его результатом в реальной жизни. Когда ментально увидела алтарь и… то, что лежало на нем, меня стало подташнивать. А беты переваривали новость о контракте, связавшем меня с ведьмами. Маюров с вежливой улыбкой поблагодарил:

— Люция, в любом случае, спасибо. Боюсь, без Дамаскинской и ее ведьмаков мы бы не успели. А если бы и прорвались в подземелье, то…

Я криво усмехнулась, догадываясь, почему Владек замолчал.

— Если ты про императрицу, то можешь говорить. Я вспомнила ее голос, уже потом, когда плыла на корабле.

Галич был категоричнее:

— Кого ты благодаришь, Владек? Эту сучку? — он ткнул в меня пальцем. — Да если бы не она — всего этого вообще бы не было. Целый год не живем, а выживаем!

Я подобралась, настороженно наблюдая за Эмериком. Мне казалось, что этот бета лучше относится ко мне. Герв цикнул на него:

— Оставить Люции жизнь было решением альфы.

— Конечно! А свою отдать отступникам?! Ради этой… — Эмерик с ненавистью посмотрел на меня, — он не только чуть сам не околел, но еще и стаю подставил! А сколько людей, волков погибло бы, используй отступники его кровь! И все ради не пойми кого: и не волчица, и не магичка!

Я не выдержала:

— Конечно, нужно делать как ты: держать любимую девушку в рабском положении и только командовать: за мной, сидеть, лежать!

Галич рванулся ко мне:

— А ну заткнулась!

На его пути вырос Санторо:

— Остановись! — не глядя на меня, велел. — Люция, бегом к себе!

Я выскочила из кабинета, но затаилась на лестнице и стала слушать.

— … Эмерик, я правильно понял: ты усомнился в альфе? — Герв говорил тихо, спокойно.

А Галич, до этого невозмутимый и непробиваемый, отчаянно закричал:

— Герв… Да вашу ж мать!.. Я за Стаха горло перегрызу, но он гробит себя из-за этой девки!

— Альфа любит ее, — отозвался Маюров. — Понял поздно, когда уже дел наворотил. Ты видел, что было с ним, когда Люция сообщила о своем решении уплыть в Тесорию?

Долгая пауза. Потом Галич уже привычным голосом ответил:

— Со временем Стах оклемался бы. А теперь что?… Все по второму кругу? Она здесь, и он опять будет надеяться.

— Может, не говорить Стаху, что Люция здесь? — предложил Маюров. — Пока он восстановится после ритуала, Люц, будем надеяться, выполнит контракт и… решит остаться — хорошо, уйдет — это ее право.

— Нет, нужно сказать, — возразил Герв. — У Стаха появится надежда, а это порой лучше любых лекарств.

Я так и сидела на лестнице, когда беты вышли из кабинета. Замерли, заметив меня.

— Подслушиваешь? — скривился Галич.

— Пошел ты!..

Поднялась и побежала наверх. Только переступив порог, поняла, что пришла в ту самую комнату, где провела прошлую зиму. В Лунгаге мне казалось, что я не смогу сделать и шага сюда. Однако смогла: вошла в комнату и даже не споткнулась. Стояла посередине, оглядываясь по сторонам, потом села на стул, устало облокачиваясь на колени. Я почти не удивилась, когда в дверях появился Герв.

— Останешься здесь?

— А куда мне идти? Дом в Лунгаге разрушен. Да и ведьмы вряд ли мне обрадуются.

Он улыбнулся:

— Вообще-то я про ночлег. Думал пригласить тебя к себе.

Пристально посмотрела на волка.

— Нет. Наверное, нет.

— Ты останешься до утра здесь совсем одна, — напомнил Санторо.

Понимающе кивнула:

— Одиночество не тяготит меня.

Герв ушел вслед за остальными, пообещав позвонить вечером. Еще спустя какое-то время улетела Пенка. И дом опустел. Я вышла из своей комнаты, спустилась вниз. Я не соврала Санторо: меня действительно не пугала пустота поместья. В каком-то смысле я нуждалась в ней. Мне нужно было разобраться в случившемся, осмыслить то, что сделал Стах, что сделала я. Нет, почему я позвонила Дамаскинской, было понятно. Нельзя оставаться безразличной к тому факту, что вместо тебя кто-то умирает. Но вот почему я вернулась в поместье… не знаю. Слишком много смертей было из-за меня. Котс! Я не простила Карнеро, я не забыла, что он сделал со мной, но я не хотела, чтобы он тоже умер!

Сидела на ступеньках и через окно смотрела на лежащие на земле деревья. В сумерках они были похожи на черные сугробы или на могильные холмики. Почему-то вспомнила, что оборотни своих умерших сжигают, а не закапывают в землю.

Отмахнулась от пугающих мыслей, скользнув взглядом по фрескам. Сквозь нарисованные колонны виднелось сине-зеленое море, теплое, ласковое, навевающее приятные мысли об отдыхе. Стах нашел настоящего художника! Было полное ощущение реальности, казалось, сделай шаг — и вот оно, море.

Усмехнулась и вернулась в свою комнату. Свой выбор я уже сделала. Разве нет?..

Утром Герв нашел меня в саду рядом с выкорчеванными деревьями. Я ходила по мягкой после дождя земле, внимательно изучая следы погрома, устроенного Стахом. Заметила высокую фигуру Галича, удаляющуюся к воротам. Санторо перехватил мой взгляд и вздохнул:

— Ты не злись на Эмерика. Он не со зла.

Что ему ответить? Больше всего хотелось повторно послать бету, и одного, и другого следом. Но я промолчала, сунув руки в карманы куртки, следила за затянутым тучами небом. Волк носком ботинка тронул ближайшую ветку с сухими листьями.

— Ты останешься с нами?

— Не знаю, — неуверенно пожала плечами. — Может быть, позже улечу, когда что-то прояснится со Стахом… Почему он пошел на это?

Бета поджал губы:

— Ты знаешь.

— Самопожертвование? — покачала головой. — Не верю. Только не он.

— Я тоже не поверил сначала.

— У Карнеро на плечах целая стая! Он о ней должен думать, а не о себе.

Санторо криво усмехнулся.

— Ты еще плохо представляешь организацию стаи. Наша жизнь непредсказуема: никто из волков не знает, когда его позовут Грани, даже альфа. Поэтому вожак с первого дня думает, кто может заменить его, кто настолько же силен, чтобы подхватить стаю в случае его гибели.

— Вторые по силе — это беты, — напомнила я, потом недоверчиво уставилась на мужчину. — Ты?

— Да, — просто ответил Герв. — Если Стах не выживет, его место займу я. Конечно, будут вызовы, чтобы проверить мою силу. И первым вызов бросит Эмерик Галич.

— Так хочет власти?

— Не то чтобы… — Санторо поморщился и пояснил. — Эмерик склонился лишь раз, перед Стахом. Все остальные волки ему до одного места. Другому альфе служить он не будет.

— Надо же, какая преданность!

— Но Стах выкарабкается, Люц. Эта ночь была решающей.

— Не жалеешь?

— Ты думаешь, так просто руководить стаей волков?! — Санторо фыркнул и медленно прошелся по пожухлой, темной траве. — Дело даже не в постоянной угрозе со стороны империи Санос или вреднючих ведьм на западе. Ведь есть еще десятки мелких стай в других королевствах, за которые мы тоже отвечаем, даже те волки, которые уплыли за океан, в случае чего обращаются к нам. А эти случаи бывают такие, что приходится и с королями договариваться, и с магами, и с вампирами. Нет уж… Меня вполне устраивает мое место.

Стал накрапывать мелкий дождь. Я слушала, как стучат капли по моим плечам, по земле, по деревьям, и не хотела уходить. Дождь словно смывал ужас последних дней. Скользнула взглядом по серому небу, и на губах мелькнула невольная улыбка.

— После дождя всегда светит солнце.

— Что? — не понял мужчина.

Я повернулась к нему, улыбаясь уже куда веселее:

— Герв, еще есть время. Прикажи, чтобы убрали деревья.

Тот затряс головой:

— Я не могу распоряжаться в логове альфы.

— Поверь, Стах не будет против.

— Может, и нет, но все равно убьет меня.

Пожала плечами:

— Тогда спроси у него при встрече…

…

Эллари-Зари, неделю спустя

Полина Виттур лишь по часам определила, что наступило утро. На севере уже началась полярная ночь, солнце спряталось за горизонт. Женщина посмотрела на Стаха. Они проговорили всю ночь. Сначала что-то рассказывала волчица, чтобы оборотень не провалился в сон, который мог оказаться вечным. Потом говорил Стах, долго, искренне, ничего не утаивая и не скрывая. Когда он, наконец, замолчал, Полина встала и вышла. Вернулась через полчаса, с покрасневшими, заплаканными глазами. Перехватила напряженный взгляд своего друга и криво усмехнулась:

— Ты дебил, Стах! Так нельзя поступать ни с одной женщиной, и неважно, что она сделала. А с той, которую любишь, тем более!.. Лучше бы ты ее сразу убил!

— Полин…

Волчица не стала слушать:

— Эта девочка поверила тебе, а не магам, полетела с тобой, а ты… Да ладно бы первые дни и недели, когда тебя плющило от желания поквитаться! Неуловимый мститель, блин!.. Но потом! Когда ты понял, что тебя к ней тянет… Не хватило ума остановиться?!.. А-а-а, дай додумаю. Началась твоя любимая песня: "Я хочу, мне все можно", а Люция, наверняка, уже шарахалась твоей тени, да?! И ваше волчье величество не вынесло такого отношения. Как же, все должны ниц падать перед самым сильным волком!

— Полина, хватит! По-твоему, я недостаточно наказан? Я потерял свою любимую волчицу! Валяюсь тут беспомощный, как слепой щенок! Засыпаю и просыпаюсь с одной мыслью: кто бросит вызов моим бетам сегодня и кто победит?..

— Угу, стая — наше все, — женщина отчаянно пыталась не заплакать. — Ты, конечно, оклемаешься, встанешь на ноги и вернешься в Денту. Какое-то время будешь занят делами, проблемами стаи. А потом… сдохнешь от тоски по своей волчице. Потому что такие, как ты, любят только раз в жизни. И ты свою любовь тупо просрал!..

…Стах закрыл глаза. От бесконечного снега за окном уже тошнило. А может, тошнило от боли, от зуда, когда отшелушивались остатки старой кожи. Новая, благодаря регенерации, выросла быстро. Мужчина посмотрел на руки, непривычно белые, с просвечивающимися голубыми венами, поднял их вверх, сгибая в локтях. Но тело, отравленное серебром, еще плохо слушалось. Судорога пробежала от левого плеча до кончиков пальцев, заставляя шипеть от боли. Пересиливая себя, оборотень стал сжимать-разжимать кулак, другой рукой растирая онемевшую ладонь.

В комнату вошел Герв с веселой улыбкой:

— ЗдорОво!.. — скользнул взглядом по скрюченным пальцам и торопливо выглянул в коридор: — Ансур!

Санторо оставался в коридоре, пока не вышел Ансур Шеремет — лекарь Виттура. Только потом заглянул в большую, просторную спальню, но уже не улыбался. Стах криво усмехнулся, глядя на хмурого бету:

— Ну, привет!

Герв кивнул, положил на прикроватную тумбочку свежие газеты из Кхитл-э-ленге, отошел, потоптался возле одного кресла, потом передумал и присел на другое. Альфа следил за каждым его движением, поймал бегающий взгляд оборотня:

— Кто?

Бета опустил голову:

— Безинский. Маюров принял вызов.

— И?..

— Владек победил… К вечеру будет как новенький.

Карнеро с тихим стоном закрыл глаза и откинулся на подушку.

— Чертова регенерация тормозит из-за чертовой магии!

Герв устало потер лицо руками.

— Стах, не торопись. Ты должен не просто подняться, а вернуть силу. Как только ты появишься в Кхитл-э-ленге, тебе поступит вызов, и ты должен победить, чтобы убедить всех, что по-прежнему силен. До той поры… Мы справимся. Да, и еще…

Карнеро подобрался, готовясь к плохим новостям. Но Санторо неожиданно улыбнулся:

— Меня просили узнать: можно ли убрать оставшиеся деревья и посадить новые, пока есть время.

— Не понял. Кто просил?

— Люция в поместье.

— Что?!

— Это она позвонила Дамаскинской и рассказала о ритуале.

— Как Люц узнала? Эмерик?

— Нет. Галич клянется, что не проронил ни слова.

Стах молчал, задумчиво глядя перед собой. Потом вскинул на бету обманчиво-спокойный взгляд:

— И… что она делает?

— Ну, в данный момент занята садом. А так… Сидит с книгами в библиотеке, читает, переводит что-то… — Герв мудро решил не сообщать пока Стаху про контракт с ведьмами. — Говорит, на свой корабль она уже все равно опоздала. Так что до цветеня ей, по большому счету, деваться некуда.

— Ты думаешь?..

— Стах, узнав о ритуале, Люция бросилась тебе на помощь. Мне кажется, так к тем, кто безразличен, не относятся. Ты давай, выкарабкивайся и возвращайся домой. А там сам с ней поговоришь.

Когда Санторо в следующий раз навещал альфу, понял, что правильно сделал, сказав про Люцию. На первый взгляд все было, как и раньше, но глаза у Стаха стали другие: в них появилось желание жить. Волк хотел вернуться домой, к ней.

— О-о-о!!! Да ты молодец!

— Стараюсь! Как дела? — мужчина уже сидел, опираясь на подушки.

— Все хорошо.

— Были вызовы?

— Пока нет. Галич наведался в пару городов, устроил такой хай!.. Ты же знаешь Эмерика. Иногда я даже радуюсь, что он большую часть времени молчит. Потому что если Галич начинает много говорить… — Герва перекосило. — Тролли уползают в свои пещеры и рыдают от стыда и зависти.

Карнеро засмеялся. Санторо присел рядом:

— А чтобы времени на дурь у волков не было, Галич полетел с проверкой на юг. Вчера звонил Вестлей, просил забрать эту занозу, пока из столицы не сбежали все оборотни.

— И что? Эмерик тебя послушал?

— Меня — нет. Я Тиру попросил позвонить. Галич же сейчас вокруг нее ручным цуциком бегает, чтобы она его метку приняла. А та волю почувствовала, упирается. Романтики захотела, ухаживаний за все эти годы. Увидишь — оборжешься!

Оборотень кивнул и спросил:

— А что Люция?

— Да в крота превратилась твоя Люция! Скоро ночевать на улице будет. Нашла ландшафтного дизайнера какого-то, перерыли там все. И Маюров, главное, им поддакивает и денежку отстегивает. Говорит, весной обалдеем!.. Тоже мне, ценитель прекрасного!..

Стах с улыбкой слушал ворчание лучшего друга.

— Пусть копаются, не мешай!

Герв усмехнулся:

— Да на здоровье!.. Стах, я видел здесь волчонка. И это не сын Рейна.

— Это Ральф Рокас, сын Корна.

Санторо понятливо кивнул, прекрасно помня давнюю историю:

— И зачем он здесь?

— Ансур говорил, что первый час был решающим… Вместо крови альфы мне дали кровь Ральфа, ведь он Карнеро, из рода Черных альф.

— Помогло?

— Я же живой.

Оборотни помолчали. Стах вздохнул:

— Надоел снег.

— А у нас дожди.

Альфа улыбнулся, подглядывая по "менталке", как мечутся по его саду волки, выполняя распоряжения маленькой волчицы в забавной куртке с капюшоном, закрывающим пол-лица, заметил забинтованное запястье.

— Что у Люц с рукой?

Герв поморщился:

— Упала. Случайно, Стах! Увлеклась и под ноги не смотрела.

— Приглядывай за ней.

— Мог бы и не говорить.

— И… Герв, ты можешь как-нибудь посидеть рядом с Люц? Я хочу посмотреть на нее.

Санторо усмехнулся:

— Вот вернешься — смотри сколько влезет. А как мне с Нат объясняться?..

Однако, собираясь уходить домой, согласно кивнул.

Но раньше лютеня (февраль — Прим. авт.) вернуться в Кхитл-э-ленге Стаху Карнеро не довелось. Всю зиму он упорно восстанавливался, тренировался, возвращая силу. Иногда руки или ноги сводило судорогами, и оборотень знал: где-то в теле остатки серебра. Ансур Шеремет безошибочно находил их и делал разрез, выпуская заразу из тела. Кожа уже полностью поменялась, кроме груди. Там, где сидела паучиха, остались грубые рубцы. Черные волосы за четыре месяца тоже отросли. Конечно, до былой роскошной шевелюры было далеко, но и голым черепом мужчина уже окружающих не пугал.

Эти месяцы для Стаха были мучительными не только из-за физической боли, но и из-за постоянных волнений и тревог. Он переживал за стаю, не хотел новых вызовов своим бетам. Сейчас нельзя было терять сильных волков, а именно сильные и бросали вызов. Но, как докладывал Герв, слухи о скором возвращении Карнеро уже поползли. Черные волки оживились. И конечно Люция. О волчице альфа думал часто. Невероятно грела мысль, что она в его логове, что занята его обустройством, то есть ей не все равно, что там происходит. Радовался: пусть привыкает, пусть появятся свои любимые, укромные уголки, пусть почувствует это место своим. Заочно дал Маюрову добро на все затеи Люции, связанные с домом, понимая, что оборотница неосознанно уберет то, что пугает ее, то, что вызывает самые мрачные воспоминания. Но от встречи отказался: не хотел, чтобы она видела его слабым. Когда Герв намекнул, что, ухаживая за ним, Люция, наоборот, пожалела бы его, прониклась сочувствием, а там и простила бы, Стах усмехнулся:

— Мне не нужна сиделка, Герв. Мне нужна сильная волчица рядом. А Люц сильная. Она кажется маленькой и хрупкой, словно бабочка, но на самом деле внутри у нее сталь, не твердый, несгибаемый стержень, а канат, гибкий, подвижный и очень прочный.

— Да?

— Она меня выдержала не в самом приятном и добром состоянии.

Бета поскреб затылок:

— Но все женщины жалостливые от природы. Что тут такого, если она пожалеет тебя?

— Жалость Тиры и Пенки я приму спокойно, потому что она похожа на материнскую. Но когда тебя жалеют такие, как Люц… нет, — Стах покачал головой. — Жалеют слабых, больных… проигравших. А я таким быть не хочу.

То, что Черный альфа восстановил свои силы, понимали все. Предстояла последняя проверка. У одной из стен тренировочного зала замерли Белый и Серый альфы, а в центр вышли Стах Карнеро и Нарсий Зервас. Черный волк стоял спокойно, отслеживая малейшее движение своего соперника. Он уже не раз посещал тренировки Белых волков, в полной мере оценил силу и мастерство ученика Рейнгольда. Белый волк напал первым: резко прыгнул вперед, рассчитывая на отскок противника. Так делали все, так требовал инстинкт самосохранения. Но Карнеро отличался от других. Оборотень подавил первый порыв, отклонился в сторону и повернул морду так, чтобы в удобный момент схватить Зерваса за горло. Белый волк рухнул на пол и застыл, чувствуя острые клыки на шее. Виттур выпрямился, моментально растеряв всю вальяжность:

— Карнеро, стоп! … Ты победил.

Ян Грис довольно смеялся, наблюдая за происходящим. А Черный волк отпустил поверженного соперника и отступил. Спокойно подошел к одежде, перекинулся в человека и, стоя спиной ко всем, оделся. Потом вернулся к потрясенному Нарсию и протянул руку. Белый, растроенный, но с тайным восхищением в глазах, посмотрел на волка, перекинулся и протянул руку в ответ.

— Живой? — Карнеро помог оборотню подняться.

Зервас покрутил головой, словно проверяя, не отвалится ли она.

— Живой.

Стах улыбнулся, похлопал мужчину по плечу и направился к приятелям. И даже обычный человек, не владеющий ментальной связью, понял бы, о чем думает сейчас Черный альфа.

Пора домой!

Глава 9

Стах Карнеро прилетел в Денту во второй половине дня. С видимым удовольствием прошелся по свежему, скрипучему снегу.

— Класс!

— Ты же кричал, что снег тебе уже опостылел! — усмехнулся Санторо.

— Ты не понимаешь, Герв. Это же наш снег, свой!..

Город был непривычно оживлен и многолюден. Все ждали возвращения альфы, но с разными целями. Кто-то убедиться, что с вожаком стаи все в порядке и можно дальше спокойно жить, а кто-то — желая занять его место. Карнеро сурово посмотрел на небольшую группку оборотней возле мэрии:

— В чем дело?

Волки переглянулись. Да, узнать в высоком, похудевшем мужчине с бледной кожей, с короткой стрижкой Стаха Карнеро было трудно. И пусть аура альфы по-прежнему окутывала оборотня, нашлись те, кто решил, что сила ушла из волка вместе с кровью. Вперед вышел крепкий, широкоплечий мужчина с цепким, холодным взглядом:

— Где ты был, Карнеро?.. Под снегом от некров прятался? Вон как побелел весь!

И Тома Начев заржал, громко и фальшиво. Со стороны его дружков послышалось тихое подхихикивание.

Стах спокойно, даже с жалостью посмотрел на оборотня:

— И чего тебе не сидится, Начев? Так хочешь власти?.. Смотри: я от нее побелел, а ты можешь почернеть… на поминальной краде.

Волк зло прищурился.

— Давай проверим!

Беты переглянулись и синхронно отступили. Стах спокойно разделся, не обращая внимания на поддевки соперника, перекинулся в волка и вышел в центр круга, образованного оборотнями. Волчьи схватки в большинстве случаев проходили быстро. Сегодняшний поединок не стал исключением. Альфа разорвал Начева за первые три минуты, никто так и не понял, как это произошло. Только что волки, вскинувшись на задние лапы, рычали друг на друга — и вот уже один из них лежит на земле с неестественно вывернутой головой в луже собственной крови. Карнеро выпрямился, вытирая рот. Оборотни шарахнулись от вида его изуродованного тела. Мужчина окинул их яростным взглядом и зло выплюнул:

— Кто следующий?! … Ну?!

И волки склонили головы, признавая своего альфу.

Я знала, что сегодня в поместье вернется Стах. Еще несколько дней назад перенесла все записи из учебной комнаты в свою. Скажу по секрету, я даже сумку собрала… так, на всякий случай. Я не знала, что мне скажет Карнеро. Может, вообще велит убираться, после того, что перенес по моей милости. Ведь в начале зимы видеться со мной он не захотел. На праздник Йолль — день зимнего солнцестояния — я решилась-таки проведать Стаха. Но Герв в вежливой форме передал отказ и подарок от альфы — красивый стеклянный шар с ручной росписью, который я повесила на йолльское дерево. Больше попыток встретиться с волком я не делала.

И, наконец, этот момент настал. Я стояла на лестнице, опираясь рукой о перила, когда в дом вошли беты и Стах Карнеро. Они что-то оживленно обсуждали, перебивая друг друга, Герв увлеченно жестикулировал, что свидетельствовало о крайней степени волнения. А Стах вдруг поднял голову и посмотрел на меня. Затаила дыхание и первой кивнула в знак приветствия, оборотень ответил мне легкой улыбкой. Я едва узнала его. Карнеро напоминал собственную тень, белую, тонкую. Я знала, что во время ритуала волк потерял не только кровь, с него слезла вся кожа, волосы, ногти. Часто представляла, каким он может быть, но то, что я увидела… Не знаю, но меня почему-то выбила из колеи именно эта неестественная белизна новой кожи. Не короткие волосы, не худоба… Наверное, я даже побоялась бы прикоснуться к его руке. Это был чужой, незнакомый человек. Отвела взгляд и вернулась к себе в комнату, чтобы успокоить мысли.

А спустя час в дверь постучали. Застыла, догадываясь, кто это:

— Войдите!

На пороге стоял Стах, но не один. Он держал за руку мальчика четырех-пяти лет на вид.

— Привет, Люция! Познакомься, это Ральф, мой племянник.

— Привет! — я улыбнулась малышу, пожимая детскую ладошку. — Я Люция.

Пока мальчик оглядывался, заметила:

— Не знала, что у тебя есть племянник.

— Так получилось, — ушел от ответа Стах.

Мы молчали.

— Как ты? — выдавила из себя, чтобы заполнить долгую паузу.

— Отлично.

Ментально оборотень был закрыт от меня. Как и я от него.

Отвлеклась на Ральфа, увидевшего бумагу с маршалой (спец. средство для рисования рун — Прим. авт.), торопливо убрала нужное и положила чистые листы на стол.

— Хочешь рисовать?

— Ты рисуй! — велел малыш, вскарабкиваясь на стул.

Присела рядом:

— И что тебе нарисовать?

— Дом.

Я взяла черный кусочек маршалы. Стах замер с другой стороны от Ральфа.

— Не ожидал тебя здесь увидеть.

И как это понимать: почему я вообще живу в поместье или почему не улетела, узнав о его возвращении?

— Дом в Лунгаге разрушен полностью, — осторожно посмотрела на оборотня.

Альфа кивнул:

— Да, я знаю.

— … Теперь рисуй дерево.

— Если ты против, я могу уйти.

— Нет, отчего же, оставайся.

Я тщательно прорисовывала ветки и листочки, радуясь, что могу не смотреть альфе в глаза.

— Метт тоже недавно вернулся в Денту. Он теперь не видит на один глаз.

— Да, мне говорили.

— Мы навещали его с Пенкой.

— … Рисуй дорожку и котика.

Стах прошелся по комнате, взял несколько листов из моей стопки:

— Руны? Снова раскладываешь схемы для Сетсоме?

— Нет, — я тряхнула головой. — Скорее, практикуюсь в языке…

— …Где усы?

— Что? — я посмотрела на Ральфа.

— Усы у котика.

— Я не умею. Давай ты нарисуешь, — протянула волчонку маршалу.

Малыш, сопя от усердия, вел по бумаге толстую линию. Потом позвал:

— Стах, помоги!

Волк склонился над мальчиком и надо мной, поскольку ребенок уже сидел на моих коленях. Я узнала знакомый древесный аромат с приятными цитрусовыми нотками. Пусть внешне Стах изменился, но его запах остался прежним. Мужчина стал рисовать под довольный хохот Ральфа. А я закрыла глаза, но все равно видела белую руку с голубыми прожилками вен, суставы пальцев, отчетливо проступающие под тонкой кожей. Страшно до отвращения!

Наверное, альфа почувствовал что-то. Сухим голосом позвал племянника:

— Нам пора, Ральф. Пойдем: покажу тебе комнату с большим телевизором.

Мне было стыдно, но я не могла ничего с собой поделать. Да, я понимала, что если бы Стах не заменил меня, это я лежала бы в подземелье отступников с перерезанными венами… Вытирала слезы — и все. Не могла пересилить себя!

На ужин Карнеро не вышел, сославшись на дела. А мне казалось, что он не хочет, чтобы я его видела. Перехватила растерянный взгляд Малилы — няньки Ральфа — и отвела глаза.

Когда альфа не появился за столом и на следующий день, я убедилась в своих подозрениях. Нервно хохотнула, откладывая ложку.

Вот и встретились после долгой разлуки!.. Пропади оно все пропадом!

Я заметила Стаха на улице и торопливо вышла из столовой. Не стала догонять его, ждала на ступеньках, зябко ежась под студеным ветром. Мужчина медленно прошелся по дорожкам, пытаясь в снежных сугробах разобраться, что мы здесь начудили, потом, увидев меня, направился к дому. Я еще осенью знала, что отчитываться за сад придется мне. Спокойно посмотрела на озадаченного оборотня и пояснила:

— Я посадила розовые кусты.

Он помолчал немного, потом кивнул:

— Хорошо.

— Через какое-то время можно будет вновь посадить пакту-авы, когда земля отдохнет.

Оборотень промолчал, окинул меня задумчивым взглядом:

— Ты легко одета.

— Мне не холодно, — покачала головой, отводя глаза.

На самом деле, я замерзла. Моя куртка, много раз стираная, совсем не грела, а на новую у меня не было денег. Волк выругался:

— У тебя есть моя кредитка!

— Вот именно, Стах: "твоя". И, пожалуйста, не читай меня!

— Бегом в дом, — тихо велел мужчина.

В холле помог снять куртку, ощупал ее и недовольно сказал:

— Ты потратила столько денег на сад, неужели…

Он вдруг запнулся, глядя куда-то вверх. Я проследила за его взглядом и застыла от страха. Ральф повис на перилах второго этажа, опасно свесившись вниз головой. Одно неосторожное движение — и он расшибется на ступеньках.

Волк медленно пошел к боковой лестнице, держа наготове руки, чтобы поймать мальчика. Я обогнала мужчину, шепнув:

— Стой здесь, — а сама улыбнулась ребенку. — Ральф, будем играть в прятки?.. Давай прятаться от Стаха?

И Ральф послушался. Сполз с перил под наш облегченный выдох и протянул мне ручку. Я подбежала к нему и прижала к себе. Торопливо обернулась: мужчина стоял на лестнице, уперев руки в бока. Ральф крикнул дяде:

— Считай до 20.

Волк машинально кивнул, размышляя о чем-то другом. Мальчик, подумав, уточнил:

— Нет! Считай до 25.

— Хорошо! — альфа прищурился, зло глядя на кого-то внизу. — Идите прятаться, а я… буду считать, — и волк стал спускаться вниз по ступенькам. — Один! Два! Три!..

Ральф обхватил меня за шею:

— Побежали быстрее!

Я не слышала мысли оборотня, но почувствовала страх няньки.

"Стах! Не ругай ее сильно! Сначала узнай, в чем дело!"

"… Ладно".

Альфа поднялся наверх и не сдержал улыбку: спрятались, называется! Люция и Ральф сидели в игровой палатке, которая очень хорошо просвечивалась. Но волк поддержал игру: долго блуждал по детской комнате, старательно не находил спрятавшихся и не слышал сдавленных смешков Ральфа.

— …И где же спрятались эти волки?.. Все, сдаюсь!

Ральф со счастливым писком бросился ему на шею:

— Не нашел! Мы победили!

Мужчина опустил его на пол, наблюдая, как Люция выкарабкивается из домика. Похвалил племянника:

— Молодец, волк должен уметь хорошо прятаться.

Мальчик побежал к игрушкам.

— Ты узнал, что случилось? — волчица пригладила растрепанные волосы.

Мужчина кивнул:

— Ральф рисовал, а потом попросил сок с печеньем. Малила думала, что успеет. Обычно он увлекается и может сидеть с карандашами долгое время.

Люция понимающе кивнула и подошла к столику:

— У него закончились краски, — она покрутила пустую баночку, — поэтому Ральф и оказался на лестнице.

Стах, сунув руки в карманы, разглядывал детские рисунки, узнав на них и себя, и Полину, судя по черным волосам, и Люцию с ее кучерявой гривой. Хотел показать ей портрет, но заметил застывшее лицо оборотницы.

— Люц?

Девушка кивнула на Ральфа:

— Все волки играют в такие игры?

Стах посмотрел на племянника и понял, о чем она. Мальчик играл с двумя фигурками: большой волк и кукла в черном — некромант.

— …Ян Грис как-то говорил, что вас с детства воспитывают в ненависти к некромантам. Теперь понимаю, что он имел в виду.

А Ральф заигрался, и волк в его руках уже грыз куклу-некра.

— Вот тебе! Вот тебе!

Люция отвернулась, а Стах вздохнул.

— Думаю: у детей магов есть похожие игры, только там побеждает кукла.

— Но ведь не все некроманты плохие! Ты же видел Сакита, Ирену!..

— Я знаю, Люц. Только пока Ральф будет разбираться, хороший перед ним некр или плохой — его убьют.

Мужчина присел перед мальчиком, отвечая на какой-то вопрос, а когда повернулся, Люции в комнате уже не было.

…

Поместье с возвращением хозяина словно очнулось после долгого сна. С самого утра суетились слуги, слышался голос экономки. С кухни доносились вкусные запахи. Раньше по вечерам в доме горело только одно окно — в моей комнате. А сейчас светился и первый, и второй, и третий этаж. Вот только самого альфу это, похоже, мало волновало. Я его практически не видела. Карнеро больше нельзя было встретить, непринужденно гуляющим по дому. Судя по спортивной одежде, он много времени проводил в тренажерном зале на цокольном этаже или в бассейне. Беты постоянно были с ним. С Гервом и Владеком у нас установились довольно дружеские отношения. А вот с Галичем мы едва терпели друг друга, к огромному огорчению Тиры. Но тут уж ничего не поделаешь!

Я видела, как Стах по утрам в волчьей ипостаси выбегает из дома и спустя час или два возвращается, но не так, как было раньше. До случившегося в подземелье оборотень перекидывался в человека на ступенях, входил в бассейн и плавал. Сейчас черный волк вбегал в заранее открытые двери и плотно закрывал их за собой. Рольшторы на окнах теперь всегда были опущены.

Пенка дышать боялась в сторону альфы, то и дело бегала наверх, отвлекая Ральфа, чтобы не мешал. Иногда мальчика забирала я, рисуя с ним картинки. Не ради Стаха, ради себя. Чтобы отвлечься и не думать. Я с головой погрузилась в изучение рун, но все равно постоянно вспоминала о волке: где он, чем занят… думает ли обо мне. Котс! Эти несколько дней превратились в пытку для меня! Да, мне было жалко Стаха. Я знала, что он пережил страшную боль и теперь его грудь покрыта шрамами. Он не сможет больше спокойно посмотреть на себя в зеркало, не сможет раздеться на людях и ловить восхищенные взгляды волчиц. И это его наказание за меня.

Но проблема была не только в шрамах. Некоторые волки по-прежнему сомневались, что Карнеро достоин места альфы. Однажды вечером я из разговора слуг поняла, что кто-то бросил Стаху вызов. Сначала понадеялась, что это слухи. Торопливо пробежала по дому, заглянула в кабинет — никого. На третий этаж я не заходила. Выловила новую горничную:

— Смила, альфа дома?

Омега отрицательно мотнула головой:

— Нет, улетел вместе с бетой Гервом.

— Куда?

— Не знаю.

Кивком отпустила служанку. Если я права, это уже второй вызов после возвращения. Они с ума посходили, эти волки?! Альфа, по сути, с того света вернулся, а они ему вызовы бросают! Я решила дождаться Стаха.

Он вернулся поздно. По ходившим на скулах желвакам поняла, что оборотень в чистом бешенстве. Я настороженно принюхалась: запах крови чувствовала отчетливо. Кровь Карнеро! Посмотрела на волка. Так и есть: рубашка покрыта темно-красными пятнами. Волк скользнул по мне чужим, стеклянным взглядом и стал подниматься к себе. Я пошла за ним:

— Стах, что случилось?

Он даже не остановился:

— Люция, иди спать. Поздно уже.

— У тебя кровь.

— Пройдет, — оборотень попытался закрыть дверь своей спальни, а я не давала.

— Это вызов был, да?

Меня аккуратно, но уверенно выставили за двери. Начала барабанить:

— Открой!

— Люц, не кричи. Ральфа разбудишь.

— Я сказала, открой!

Тишина в ответ. А потом расслышала шум льющейся воды. Плюнула на все и позвонила Тире. Трубку долго не брали. Наконец, подруга хриплым спросонок голосом ответила:

— Люц? Что случилось?

— Эмерик у тебя?.. Дай ему гилайон!

Какое-то время в трубке слышалась возня, а потом холодный голос спросил:

— Почему ты звонишь мне?

— Тебя будить не жалко.

Бета хмыкнул:

— А может, я свою волчицу удовлетворяю?

— Еще лучше. Пусть Тира передохнет, а то после тебя она на полусогнутых приползает обычно.

Пауза.

— И как это понимать?

— Буквально, — быстро сменила тему. — Галич, Стаху бросили вызов? Он домой пришел весь в крови.

— Но пришел же!

Я рвано выдохнула. Мужчина чертыхнулся:

— А чего ты хотела? Он альфа, он постоянно доказывает свою силу. Если Стах станет слабее меня, я тоже брошу ему вызов.

— Что?! — возмутилась я. — Ты не волк, а козел! — и бросила трубку.

Назавтра мы гуляли с Тирой по торговому центру. Я виновато посмотрела на подружку:

— Прости, пожалуйста! Я перенервничала!

— Да ничего! Эмерик после твоего звонка вытряс из меня правду. Я же до этого ему ничего не говорила: боялась обидеть. Ведь для мужчины тема его состоятельности в постели самая болезненная.

— Да какая уж тут несостоятельность, если он тебя замордовал?!. — осеклась и поморщилась, заметив вскинутую бровь оборотницы. — Извини!

— Горячий парень мне достался! — засмеялась девушка.

Я, наконец, нашла товары для рисования. Купила Ральфу краски, разноцветную маршалу, кучу трафаретов и еще больше чистой бумаги. Тира предложила взять еще наборы для лепки и я, подумав, бросила несколько коробочек в корзину.

Мы подходили к эскалатору, когда в кафе на первом этаже я увидела Стаха. Альфа, как ни в чем не бывало, пил чай с лимоном, словно не было никакого поединка, и не он пришел домой в три часа ночи, окровавленный и бледный. Напротив сидел Санторо и что-то рассказывал. И что все это значит?

— Альфа показывает всем, что жив и по-прежнему силен, в отличие от волка, бросившего ему вызов, — пояснила Тира.

— Понятно, — я шагнула на лестницу.

А когда сошла на втором этаже и вновь посмотрела вниз на столики, споткнулась от неожиданности. Рядом с Карнеро крутилась незнакомая волчица. Светлое полупальто подчеркивало темные волосы и смуглую кожу, высокие сапоги облегали стройные ножки. Я непроизвольно замедлила шаг, наблюдая за происходящим. Девушка улыбнулась альфе и присела рядом. Неужели он позволил? Незнакомая волчица замерла в изящной позе, демонстрируя красивый изгиб бедра. Она что-то говорила, улыбалась, бросая на мужчину выразительные взгляды. Я не видела лица Стаха: он сидел ко мне боком. Наконец, девушка поднялась, пододвинув к оборотню визитку. Уходила она красиво, даже Санторо, обожающий свою Натали, засмотрелся. А вот альфа подпер голову рукой и задумчиво разглядывал визитку, покручивая ее в длинных пальцах, а потом… утопил в чашке с чаем.

Рядом захихикала Тира. А я перехватила взгляд Герва Санторо, торопливо отошла от окна и постаралась затеряться в толпе покупателей. На обратном пути несколько раз прокручивала в голове увиденное в кафе. Чувствовала истинно женское удовлетворение от поступка Стаха, прекрасно помня его признание в Лунгаге.

Вернувшись домой, увидела знакомый автолет на стоянке. Значит, альфа уже дома. Сказал ли ему Герв, что видел нас в торговом центре? Наверняка, да. Устало вздохнула и, смахнув снег, присела на скамейку.

— Люц? — подошел Герв. — Попу не отморозишь?

Улыбнулась:

— Не-а!

Санторо сел рядом:

— Что купила?

— Краски для Ральфа. Он любит рисовать… — искоса посмотрела на бету. — Мы видели вас.

— А мы вас, — подразнил волк и уже на полном серьезе спросил: — Долго ты еще бегать от него будешь?

— Герв…

— Вам нужно поговорить и решить, что делать дальше.

— Не могу, — призналась я. — У меня ощущение, что это не Стах. Иногда я смотрю на него и не узнаю.

Санторо хмыкнул и сказал:

— В этом вы похожи. Ты никогда не будешь такой, как раньше, после того, что сделал с тобой Стах. И он никогда не будет таким как раньше, после того, что сделали с ним отступники. Может, это станет той нитью, которая свяжет вас?

Пожала плечами.

— Я столько раз желала ему смерти. Были моменты, когда я сама с удовольствием убила бы его. Но вот мне сказали, что альфа умирает на алтаре, и я чуть не завыла от ужаса, — подавилась рыданием и отвернулась.

Оборотень вздохнул:

— Теперь ты хорошо представляешь, что чувствовал он год назад, когда разрывался между желанием отомстить и простить.

Я согласно кивнула:

— Да.

— Стах выбрал месть — выбрал неправильно. Не повторяй его ошибки, Люция! — Санторо заглянул в глаза. — Потому что однажды простишь, а твое прощение уже не будет нужно никому.

Глава 10

Был вечер, зимний, морозный, с золотыми серпиками лун на небе и яркими звездами. За окном тихонько гудел студеный ветер да поскрипывал снег. А я стояла на кухне, смотрела на стол и отчаянно трусила. В свое время Стах принял мое решение уйти, но, вернувшись в поместье, я дала ему надежду на возможность все исправить. И сейчас оборотень ждал: или моего окончательного ухода, или тот самый шанс начать все заново. Давать ему этот шанс или нет — зависело только от меня.

Я выдохнула и вышла в коридор. Постучала в приоткрытые двери кабинета.

— Заходи! — Стах поднял глаза от бумаг. — Что-то случилось?

— Нет, ничего страшного, — попыталась улыбнуться. — Ты сильно занят?

Он посмотрел на документы:

— Это не срочно, я могу отложить до завтра.

— Тогда я приглашаю тебя на ужин.

— Мы вроде ужинали, — напомнил оборотень, но поднялся.

— Это особенный ужин.

Волк шел следом. Я почувствовала его удивление, когда мы вошли не в столовую, а в ту самую кухню… Много с ней связано, это правда. Стах принюхался:

— Рыба?

— Угу. Окуньки.

— Откуда?

— Наловила.

Мужчина улыбнулся: наверняка вспомнил прошлую рыбалку — сел напротив, оглядывая стол:

— Необычно, должен признать. Вино. Хрусталь. Свечи… И действительно окуньки.

Он разлил вино в бокалы и поднял свой.

— Ой! Подожди! — я выскочила из-за стола, взяла с подоконника две свечи и поставила рядом с рыбой.

Стах округлившимися глазами смотрел на восковые цифры.

— 31?… Люция, только не говори, что у тебя сегодня день рождения!

— Хорошо, не буду.

Карнеро сконфуженно сморщился под мой смех.

— Я не знал.

— Как и я про твой, помнишь? Все по-честному: день рождения, без подарков и… рыба.

Альфа сокрушенно вздохнул:

— Идиетская ситуация.

— А мне все нравится, — тихо возразила я и взяла свой бокал. — С тебя поздравление!

Оборотень долго смотрел на меня, собираясь с мыслями:

— Что же тебе пожелать?.. Здоровья?.. Счастья?.. — мужчина улыбнулся, если можно назвать улыбкой дрогнувшие уголки губ. — Банально и избито, правда? А ведь на самом деле это так много.

Согласно кивнула:

— Спасибо.

— Это не все, — Стах взмахом руки остановил меня, когда я поднесла бокал к губам. — Прости, мои слова звучат сумбурно и путано, но сейчас я хочу не поразить тебя красноречием, а действительно пожелать что-то очень важное… Год назад я вырвал тебя из привычной жизни, снес все планы, надежды и стремления…

— Не только ты, вся ситуация в целом, — поправила я.

Волк неопределенно повел плечом и пристально посмотрел на меня:

— Я хочу, чтобы ты вновь радовалась жизни, чтобы мечтала. Подумай, чего тебе хочется. Я помогу, насколько это будет в моих силах, — Стах поднял бокал. — Мечтай и ничего не бойся, малень… — он оборвал сам себя, не договорив.

А меня словно по колючей проволоке проволокли, когда я не услышала так бесившее меня "маленькая моя".

Альфа улыбнулся:

— Загадывай желание и задувай свечи!

Думала долго, что сказать. Желаний на самом деле было много, но выбрала одно.

— Я хочу найти свой дом, хочу быть там своей и по-настоящему нужной хоть кому-нибудь, — проглотила слезы и через силу улыбнулась. — И чтобы рядом с домом росла черная смородина.

Не смакуя, выпила терпкое вино… до конца, до першения в горле. Стах тихо спросил:

— Почему именно черная смородина?

— Не знаю. Только, когда я думаю о доме, всегда представляю ее.

— У меня в саду, кажется, где-то росла.

Отрицательно покачала головой:

— Нет, Стах, не росла. Я искала.

— Но ведь ее можно посадить, — он ободряюще улыбнулся. — Совсем скоро весна. Потеплеет — и обязательно посадим. Что скажешь?

— Отличная идея! — улыбнулась в ответ.

Мы сидели на кухне до глубокой ночи, говорили о чем угодно: о политике, о ценах на жилье, о модных тенденциях — только не о себе.

Два измученных волка.

Я не вышла к завтраку. Банально проспала: долго не могла уснуть, а под утро — убаюкивающий стук снега-дождя в окно и серое небо, нагоняющее сон. Одним словом на кухню вбежала ближе к одиннадцати.

— Доброе утро!

Пенка с едва заметным осуждением посмотрела на меня:

— Доброе.

— Что случилось?

— Знаешь, Люция, я тебя очень люблю. Правда! … Но вы или сходитесь уже, или разбегайтесь. Хватит мучить друг друга.

— Да что случилось?

Волчица потупилась, тщательно вытирая и без того чистый стол.

— Альфа ждал тебя целое утро. Пришел такой веселый, шутил. Все на двери смотрел: когда ты появишься. А тебя нет и нет. Потом он замолчал и ушел, ни к чему не притронувшись.

— Я проспала.

Экономка вздохнула и вернулась к плите:

— Садись завтракать.

— Потом, — отмахнулась, выходя из кухни.

В холле столкнулась с Натали Санторо. Женщина коротко поздоровалась. Мы так и не нашли общий язык, но неприязни от этой волчицы я больше не чувствовала.

— Ты к Стаху? — догадалась я.

— Да, у него… массаж, — она замялась на последнем слове.

— Натали, позволь мне?

— Что? — не поняла волчица.

— Позволь мне сделать ему массаж!

Целительница нахмурилась:

— Это не баловство, Люция.

— Я знаю.

Она сжала зубы, нервно барабаня туфлей по полу, потом внимательно посмотрела на меня и протянула пакет со склянкой. Заметив мой удивленный взгляд, пояснила:

— Это мазь… вместо масла.

Я нашла волка в массажной на цокольном этаже. Он сидел спиной ко мне, расстегивая рубашку. Услышав мои шаги, заметил:

— Ты задержалась сегодня.

— Стах, это я.

Он вздрогнул и повернул голову:

— Люц?.. — и тихо велел: — Уйди, пожалуйста!

— Не гони меня. Мне и так непросто было прийти сюда.

— Я понял.

Поставила пакет на столик и пошла мыть руки:

— Если ты про завтрак, то ошибаешься. Я элементарно проспала. Мы вчера спать пошли в час ночи.

Я тщательно, до чистого скрипа терла ладони, пытаясь успокоиться. Решение найти Стаха и объясниться с ним было принято на одних эмоциях, а вот сейчас включился мозг. Внутри все замирало от страха и неуверенности. Попробовала отвлечься: достала из пакета темную баночку, открутила крышку, понюхала.

— Что это за мазь?

Но оборотень решил больше не тянуть: торопливо поднялся, надел рубашку (и все это спиной ко мне), потом спросил:

— Люция, почему ты вернулась в поместье?

Осторожно поставила склянку на стол.

— А почему ты лег на алтарь?

— Я сделал так, как считал правильным.

— Вот и я сделала так, как считала правильным.

Оборотень, быстро застегивая пуговички, повернулся ко мне и усмехнулся:

— Ты ничего не должна мне. И меньше всего мне нужна твоя жалость.

Отрицательно покачала головой.

— Стах, ты не их тех, кого жалеют. Тебя можно любить или ненавидеть. Тобой можно восхищаться или бояться. Но только не жалеть.

— А что чувствуешь ты?

Думала долго. Можно было сказать, что я восхищена его жертвенностью, что благодарна за свое спасение. Так сказал бы любой другой в подобной ситуации. Но мы со Стахом Карнеро выбивались из общей толпы, и отношения наши были на грани. Всегда! С первой встречи!

— Когда-то, попав в твой дом в образе Анетты Метси, я впервые задумалась о том, что мы, маги, недооцениваем вас, оборотней, что есть особая красота в вашей прямолинейности, честности. Я… Наверное, я влюбилась в тебя, — криво улыбнулась, отводя глаза, — в тот… последний день я не хотела возвращаться в замок Кхан, потому что стала называть домом твое логово. После укуса летела сюда без страха, потому что было ощущение, что я возвращаюсь домой. То, что случилось потом… Я не знаю сколько проживу, но уверена: это было худшее время в моей жизни. Твое предложение все забыть и жить вместе было смешным и даже издевательским. Как можно было всерьез надеяться, что я соглашусь?.. Я знала, что уйду уже тогда, но боялась сказать тебе, боялась тебя, — я посмотрела на волка. Он смотрел внимательно, не перебивал, не оправдывался, просто слушал меня. — Узнав, что ты заменил меня на алтаре, я действовала не раздумывая… И я не жалею, что поступила именно так, что не оставила тебя. Но всю зиму, что ты был в Эллари-Зари, я… — запнулась, закрывая глаза. — Стах, мне очень стыдно!!! Но я часто думала, что ты это заслужил! Что так тебе и надо за то, что ты со мной сделал!.. — я сорвалась на рыдания.

Волк тут же привлек меня к себе.

— Не плачь! Глупенькая, ты мучилась угрызениями совести из-за меня?! — усмехнулся Стах и потерся о мою макушку. — Люц, я знал, куда иду, и что меня ждет. И, как и ты, я знал, что заслужил это.

— Никто не заслуживает подобного.

Мужчина приподнял мой подбородок, вытирая выступившие слезы:

— Помнишь, в Лунгаге ты говорила про пропасть?.. Теперь и я в ней. Подождешь меня? Вместе будем выбираться!

Кивнула, открывая баночку с мазью:

— Уже жду. Сними рубашку.

— Нет, — категорически отказался волк, отступая на несколько шагов.

Я знала почему: шрамы. Те, которые останутся до конца жизни, напоминая о пережитом. Стала рядом:

— Не закрывайся от меня. В конце концов, я видела уродство твоей души. Разве меня могут напугать шрамы на теле?

Он сжал зубы.

Жестко? Да! Но такова правда!

Стах долго смотрел на меня, потом глухо выдохнул и присел на кушетку. Я аккуратно расстегнула пуговички и стянула рубашку с плеч. Смотрела на идеальное тело… когда-то. Теперь это было мятое, рубленое, лишь бы как сросшееся месиво. Новая кожа так и не выросла на том месте, где лежала паучиха… Я спокойно наносила мазь, словно каждый день видела человеческое мясо, грубыми рубцами вывернутое наружу. Потому что знала, Стах следит за каждым моим движением, за каждым вдохом. И если я сейчас продемонстрирую хоть что-то, похожее на жалость или слезы, он выгонит меня и не откроется больше никогда. Осторожно зачерпнула мазь и бережно коснулась следов паука. Я отчетливо видела шрам от каждого жвала там, где оно вгрызалось в кожу. Пауза становилась невыносимой. Тишина оглушала.

— Говорят, весна в этом году будет ранняя и теплая. Даже сегодня ночью уже дождь шел, а не снег. Видел?..

Мужчина не ответил.

— … Дома я любила гулять по лужам. Великовозрастная девица! Представляешь? … Находила безлюдную дорожку в парке и прыгала по лужам, чтобы брызги летели во все стороны!..

Стах осторожно убрал мои руки и притянул к себе. Обнял за талию и уткнулся лбом в мою грудь…

Первые шаги — самые трудные, самые страшные. И неважно кто и когда их делает: ребенок, который впервые отпустил руку матери, или взрослый человек, который пытается начать все сначала, отпуская прошлое. Я была готова к подобному, знала, что мой день рождения и разговор в массажной, — это первые, самые трудные шаги навстречу друг другу, следующие делать будет легче и не так боязно. Даже во время обеда разговаривать со Стахом было куда проще: я не контролировала каждое свое слово, не боялась его вопросов. А после обеда мы все-таки пошли на третий этаж. Стах знал, что я после возвращения ни разу не была здесь. Исключая ту ночь, когда он пришел раненый, но тогда я вообще ничего вокруг не замечала. Медленно прошлась по коридору, неосознанно глядя на место, где когда-то было вбито кольцо. Теперь стена была абсолютно ровная, покрытая декоративной штукатуркой. Замерла в распахнутых дверях хозяйской спальни, ошарашенно оглядывая совершенно незнакомую комнату. Сама не заметила, как оказалась внутри.

— Ты что сделал?

— Ремонт, — Стах, сунув руки в карманы, шагнул следом и довольно огляделся по сторонам.

— Зачем? — зло посмотрела на него.

Мужчина на миг запнулся, но ответил:

— Чтобы тебе ничего не напоминало о …

Язвительно хохотнула, перебив его:

— Стах, меня не дом мучил, а ты. Мозги себе отремонтируй!

— Люц!..

А потом оборотень закрыл дверь, и мое внутреннее равновесие рухнуло…

Стах заметил, как нервно дернулась волчица и торопливо отошла от него, неосознанно занимая оборонительную позицию. Словно птица, попавшая в силок, Люция то вздрагивала, неуверенно переступая на месте, то замирала, обхватывая себя руками. Пыталась контролировать ситуацию — и не получалось. Мужчина не хотел этого, не собирался пугать. Оборотница сама вошла в спальню, поддавшись порыву. Но вошла! И Стах решил рискнуть…

Женщина запредельным усилием воли заставляла себя стоять на месте, а не бежать к выходу, в сотый раз напоминала себе, что сейчас все по-другому, что ей ничего не грозит. Карнеро, словно не замечая ее терзаний, прошел мимо, стараясь говорить как можно беззаботнее:

— Посмотри, что сделали дизайнеры на балконе!

И настежь распахнул стеклянные двери, несмотря на зимний холод. Люция облегченно выдохнула, делая неуверенный шаг следом. А мужчина не смолкал ни на минуту. Он водил ее по спальне, показывая спрятанные в стене шкафы, комод, пол, любую мелочь, отвлекая от мрачных воспоминаний. Он говорил, говорил, говорил, не смолкая ни на минуту, нес откровенную чушь, и с облегчением чувствовал, как напряжение постепенно покидает волчицу.

— …И, наконец, самый главный сюрприз!

Стах подошел к окну, приподнимая тюль и закладывая его в подхват:

— …Я велел сделать широкие подоконники специально для тебя. Ты часто любуешься природой. Каждый день, несмотря на погоду, гуляешь в саду, подолгу сидишь на скамейке, смотришь вдаль и думаешь. Не знаю о чем, но возвращаешься всегда с хорошим настроением. Теперь ты сможешь делать это, не выходя из дома.

Оборотница медленно подошла к нему. Альфа приглашающе кивнул на мягкие подушечки, разбросанные по углам.

— Отсюда можно смотреть на закат.

— Я помню, — Люция неуверенно присела.

— Если хочешь, можешь прийти посмотреть.

Женщина понимала, что не в закате дело, что волк хочет, чтобы она вернулась в эту комнату. Пытливо посмотрела на альфу, тот спокойно встретил ее взгляд:

— Не бойся. Ничего не будет, пока ты не захочешь.

Она не поверила. Стах улыбнулся:

— Люц, ты нужна мне не для секса. Я хочу жить с тобой. Для меня ты — моя пара, с меткой или без. Я не буду торопить тебя, сделаю все для того, чтобы ты забыла прошлую зиму, но допускаю мысль, что однажды ты все-таки решишь уйти. С брачной меткой ты не сможешь этого сделать. Понимаешь? … Я даже согласен на то, что ты останешься нтле ле бисто.

Волчица понимающе кивнула, устраиваясь на подоконнике поудобнее. Оборотень заметил, как расслабились ее плечи, разгладилась морщинка между бровями.

Мужчина не стал садиться рядом, понимая, что Люция итак сегодня преодолела себя, и не один раз. Он не соврал ей ни единым словом. Стах действительно понимал, что про секс пока думать рано.

Самое главное: Люция с ним, остальное подождет.

…

Я проснулась с необычной легкостью в голове, лишь спустя несколько минут, поняла, что лежу и улыбаюсь. И вдруг в коридоре услышала заливистый смех и топот детских ножек. В комнату вбежал развеселившийся Ральф:

— Ты уже не спишь? … Вставай!

— Да-да. Уже… — зевнула, прикрыв ладонью рот, и потрепала вихрастую черную макушку.

Малыш проворно залез на кровать и, усевшись на колени, вглядывался в мое лицо.

— Точно?

От дверей послышалось тихое покашливание.

— Доброе утро!

Я посмотрела на улыбающегося оборотня:

— Доброе!

— Ральф, пойдем! — позвал альфа племянника. — Люция скоро присоединиться к нам.

Улыбнулась мальчику:

— Я быстро-быстро.

Едва за Карнеро закрылась дверь, поднялась, торопливо оделась и побежала в столовую. Благодарно посмотрела на Пенку, приготовившую крепкий, горячий чай, так, как мне нравится. Пила маленькими глоточками, наблюдая, как Стах уговаривает племянника позавтракать.

— …Не хочу! — насупился ребенок, отталкивая тарелку.

— Это полезно!

Терпеть не могла этого квохтанья над детьми, когда няньки с мамками пытались впихнуть в ребенка "полезное, с кучей витаминов". Я понимаю, что польза и вкус часто не совместимы, но даже среди каш можно найти ту, что нравится. И не заставлять детей давиться овсянкой, какой бы полезной она ни была. Лично меня мутило от одного ее вида. Я не выдержала:

— А сам?

— Что сам?

— Попробуй! Покажи пример племяннику!

Стах хмуро посмотрел на меня, потом на кашу. Я не унималась:

— Давай-давай! Она же чудо какая полезная и вкусная! — подмигнула волчонку. — А потом и Ральф, глядя на тебя, свою съест, правда?

— Да.

Пенка услужливо поставила перед оборотнем полную тарелку. Я честно старалась не смеяться, заметив, каким взглядом наградил волк верную экономку. На пару с Ральфом похихикали, глядя на грозного альфу, жующего овсяную кашу. Оборотень все-таки съел: с трудом, давясь, размазав часть по тарелке. Я посмотрела на волчонка:

— Делать нечего, Ральф, придется есть!

Мальчик повернулся ко мне:

— А ты?

— Что я?

— Тоже ешь!

Стах выгнул бровь и, облокотившись на стол, приготовился наблюдать. Я посмотрела на светло-серую слизистую размазню и содрогнулась, это было выше моих сил.

— А может, блинчики пополам поделим? — предложила волчонку.

— Хорошо.

Облегченно выдохнув, отдала Ральфу свой завтрак и напоролась на смеющийся взгляд мужчины. Он машинально облизал ложку и тут же гадливо поморщился, отодвигая тарелку.

— Ну, хотя бы честно смогу сказать всем интересующимся, что веду здоровый образ жизни и правильно питаюсь… Пытался точно! — перехватил мой взгляд и кивнул на мейвели — пирожки с мясом. — Хочешь? Вместо блинчиков.

Покачала головой:

— Что-то мне этой каши хватило.

— Не напоминай.

Эта суета с кормлением Ральфа, пустая болтовня сделали завтрак легким и по-настоящему домашним, без недомолвок и косых взглядов. Я неспешно пила чай и с улыбкой наблюдала за Пенкой, суетящейся вокруг нас, впервые замечая, как она, проходя мимо, словно невзначай приобнимала меня за плечи, ласково трепала по голове Ральфа, подсовывая ему вкусненькое. С альфой, разумеется, экономка себе таких вольностей не позволяла, но поглядывала на него с доброй улыбкой.

А Ральф вдруг оживился, тыкая пальчиком в окно:

— Снег!

На улице действительно начался снегопад. Да еще какой! Белые хлопья кружились в воздухе густой пеленой, стремительно укрывая все снежным покрывалом. Ветра не было. Лишь серебристо-белое небо и снег, снег, снег…

— Пойдем гулять?

Предложила Ральфу, но ответил мне Стах.

— Обязательно, но сначала слетаем в магазин.

— Зачем?

— Купим тебе нормальную куртку… и все остальное.

— Даже не думай.

— Люц, не начинай.

Предупреждающе посмотрела на мужчину:

— Ты хочешь поругаться?

— Я хочу купить тебе теплую одежду, учитывая, что за окном самый холодный месяц года.

— Я не твоя содержанка!

— Люц…

— Стах, ты сам вчера сказал, что я даже не член твоей стаи. На каком основании ты собираешься покупать мне вещи?.. Я не хочу чувствовать себя обязанной.

— Ладно, — быстро согласился волк и закончил этот спор.

Альфа молча пил чай, но я прямо кожей ощущала, как работают шестеренки в его голове, прокручивая эту ситуацию. Подозрения только усугубились, когда он полез в гилайон. Спустя минут десять услышала:

— Люц, я нанимаю тебя на работу.

Хохотнула:

— И в качестве кого?

— Ландшафтного дизайнера. Ты затеяла грандиозную перестройку в моем саду, так доведи ее до конца.

Я прекрасно понимала, что таким незамысловатым образом мне пытаются дать деньги. Но в этом было и рациональное зерно. Я ведь действительно работала, не от случая к случаю, не баловства ради. … Да, меня никто не просил, потому что не до того было. Но тем не менее работа сделана, и весной все увидят это. Осторожно кивнула:

— Допустим.

— Ты здесь с рюена. Это четыре месяца. За вычетом трат на проживание и еду получается две тысячи шелетов.

— Что?!. — я не ожидала такого. — Если уж ты нанимаешь меня, то плати, как положено. Да у тебя садовник тысячу в месяц получает!

Стах задумался:

— Но он же круглый год здесь вкалывает! Целыми днями пропадает на улице или в зимнем саду, то роет что-то, то отпиливает ветки, то вредителей травит. Это тяжелый труд… Не то что клумбу с розами нарисовать.

Я моментально вскинулась:

— А ты думаешь, так легко клумбу нарисовать?.. Чтобы она в концепцию поместья вписалась, и эти мраморные статуи к месту были?!.. Да мы с Эдиком три ночи не спали, пока до ума все довели!

— С каким Эдиком? — заинтересовался волк.

— Дизайнер из Танри. В Денте не нашлось толковых ландшафтных проектировщиков.

— Неужели все такие бестолковые? — не поверил оборотень.

Развела руками:

— Задача очень сложная стояла. А еще многих пугало, что речь о поместье альфы, боялись, что если не угодят, то без головы останутся.

Стах задумался на минуту.

— Давай подытожим?.. У тебя было сложное задание по спецпроекту для важного клиента, который ты должна была выполнить в сжатые сроки, так как подпирало время и близкие холода. Да?

— Да, — машинально кивнула, начиная смутно подозревать, что попалась в ловушку.

— Что ж, ты права, эти моменты я не учел. Извини, — волк виновато посмотрел на меня. — Сейчас пересчитаю… — и спустя несколько минут, пощелкав в гилайоне, объявил: — Двадцать тысяч.

Я подавилась чаем, едва не выругавшись вслух.

— Ты с ума сошел? … Это очень много!

— А по-моему, в самый раз. Я, как клиент, доволен работой. Вам с Эдиком еще и премия полагается.

— Да тут без премии хватает!

— Хорошо, как скажешь, давай без премии. Рад, что мы смогли договориться, — мужчина мило улыбнулся и поднялся из-за стола. — Собирайтесь, мы летим в Денту.

— … Чего молчишь? — поинтересовался Стах, пока мы летели в город.

Хмуро посмотрела на него:

— Ты — манипулятор! Знаешь об этом?

Альфа только посмеялся, глядя на дорогу. Сегодня оборотень сам вел автолет. Зная его темперамент, я ожидала бешенной гонки с лихими виражами, но Карнеро удивил: вел авто спокойно, не отвлекаясь от трассы. Фыркнул, насмешливо глянув на меня в зеркало заднего вида:

— Я не против погонять и полихачить, но не на общей трассе и не тогда, когда в салоне пассажиры, в том числе ребенок.

— Опять? — нахмурилась я, намекая на менталку.

— Извини, но у тебя такое лицо было… разочарованное, что ли. Я не удержался.

До города добрались быстро, но направились не в центр, а в один из новых районов.

— В конце лета здесь открыли новый торговый дом, — пояснил волк.

Большое трехэтажное здание было видно издалека. Я вышла из автолета, с интересом оглядывая зеркальный фасад, а потом меня за руку схватил Ральф и потащил к эскалатору. Влились в толпу других покупателей. Мы с Ральфом шли впереди, Стах с Гервом, присоединившимся к нам в городе, чуть позади. Мужчины мне не мешали, занятые своими разговорами. Да я и не планировала многочисленных покупок. Взяла самое необходимое, дольше всего провозившись в магазине верхней одежды. Шапку выбирали с Ральфом. Насмеялись до боли в животе, меряя все подряд. Ральф натянул на мою голову белую шапочку с пушистым помпоном и довольно ахнул:

— Класс!

Я перехватила одобрительный взгляд Стаха. Он молча показал большой палец вверх, намекая, что надо брать. Купила. Альфа забрал пакет из моих рук, вытащил новую куртку:

— Надевай сейчас.

Охотно натянула обновку, испытывая чисто женское удовольствие. Альфа протянул Герву сумку со старой курткой, велев отнести в автолет, и мы пошли дальше. Ральф замер у витрины с украшениями, посмотрел на меня:

— Ты девочка, тебе еще нужны бусики.

Только посмеялась с этого малолетнего дамского угодника.

— Не хочу бусики, хочу мороженое и кусочек торта. А ты?

— И я хочу.

— Пойдем в кафе? Я угощаю.

Мне не ответили. Оглянувшись, увидела, как Ральф что-то шепчет на ухо Стаху. Оборотень посмотрел на меня:

— Люция, иди первая. Сделай заказ, а у нас… появилось одно неотложное дело.

Я понятливо улыбнулась и пошла вниз. Сидела в кафе, дожидаясь своих спутников. Мимо проходили оборотни, люди, бросая на меня заинтересованные, любопытные взгляды. Я уже давно научилась не обращать на них внимания. Только по старой привычке старалась держать спину прямой и плечи расправленными. Сделав заказ, скучающим взглядом скользила по посетителям, дожидаясь Стаха с Ральфом. Наконец они появились. Ральф шел с таким торжественным лицом, что я насторожилась: а туда ли они ходили, куда я думала?

— Люция, это тебе!

Растерянно посмотрела на широкий кожаный браслет, украшенный пирографией. На выделанной коже приятного шоколадного цвета различила контуры волчицы. Я почему-то не сомневалась, что это именно ОНА, а не ОН. Все бы ничего, но я узнала камни, из которых была сделана глаза. Укоризненно посмотрела на Стаха:

"Акмерилы?.. Ты думаешь: я не знаю, сколько они стоят?"

Альфа выгнул бровь:

"Очень много, Люция: любовь Ральфа, который потратил все свои карманные деньги, чтобы купить тебе подарок".

Перевела смущенный взгляд на мальчика. А Стах добавил:

"Помнишь, какое желание ты загадала на свой день рождения? Может быть, оно начинает сбываться?.. Я могу понять, что ты сомневаешься во мне, в том, что мой дом — это давно уже и твой дом тоже. Но в привязанности этого волчонка нет причин сомневаться. Он считает тебя своей семьей. И ты ему нужна".

Я взяла подарок:

— Ральф, это так красиво! Поможешь мне завязать его?

Мальчик просиял. Теплые детские ручки пытались справиться со шнуровкой. Стах помог племяннику, и волки, довольные собой, уселись по обе стороны от меня. А я смотрела на черную волчицу, застывшую в прыжке. Какое-то щемящее чувство наполнило сердце. Стах наклонился ко мне и шепнул:

— Я бы еще снизу добавил офигевшего волка, увидевшего пролетающую над ним волчицу, и сходство было бы абсолютным.

И в тот момент, когда я готова была разреветься от переизбытка эмоций, я начала смеяться. Потом посмотрела на довольного оборотня:

— А где твой подарок?

— В смысле?

— Стах, прекрати! Можно подумать, ты ничего мне не купил!.. — запнулась, глядя на его изумленное лицо. — Котс!

— А ты бы приняла мой подарок? — удивился мужчина.

По-моему, я даже покраснела и в сердцах брякнула:

— Да!

Альфа все еще смотрел на меня, а я, чтобы скрыть смущение, схватила стакан и отвернулась.

— Не ожидал от тебя, честно говоря, — оборотень пожал плечами… выуживая из кармана крохотный бархатный мешочек.

Я поставила сок на стол:

— Что это?

— Бусики.

Так захотелось стукнуть эту нахальную волчью морду!

— Стах, я не могу…

— Ты только что сказала, что примешь мой подарок, — с хитрой улыбочкой напомнил альфа.

Котс! Он опять поймал меня.

— Стах, ну так же нечестно!

— Ты посмотри для начала! Я не мог не купить это для тебя.

Я растянула тесемочки и вытрясла брошь в виде…

— Смородина?

— Угу. Черная.

Я коснулась агатовых ягод, глубокого фиолетового оттенка:

— Да уж.

— Настоящую мы посадим в саду, как договаривались, — напомнил мужчина.

Машинально кивнула, разглядывая украшение. Я не знаю, слышал ли Стах про магические свойства агата, но это камень, который укрепляет жизненную силу владельца, помогает держать психологическое и эмоциональное равновесие. Что ж… Прикрепила брошь на свой кашемировый шарф.

— Спасибо! — улыбнулась волку.

А тот хмыкнул:

— Как ты так делаешь?

— Что?

— Эта брошь… Я уверен, что любая из присутствующих здесь женщин, сунули бы ее в сумку и уже дома крутились бы перед зеркалом, подбирая, с чем ее носить. А ты не задумываясь, никуда не глядя, приколола на какой-то серенький шарфик — и все! Словно заранее знала! На тебе старая одежда, ни грамма косметики, нет маникюра, но проходящие мужчины поворачиваются тебе вслед!..

Пожала плечами и в шутливом тосте подняла стакан:

— Мне уже давно не нужны все мужчины. Ведь у меня есть лучшие! — чмокнула пухлую щечку Ральфа. Стах тоже потянулся за поцелуем, но заметив, как я отклонилась, тут же вернулся в прежнее положение.

Накрыла его кулак своей ладонью:

— Спасибо за все: и за прогулку, и за подарок.

…Мы летели домой. Я сидела рядом с Ральфом, и на душе было тепло и уютно. На руке чувствовала приятную тяжесть браслета. Пальцами коснулась резного листочка и гладких "ягодок".

А вечером отправились с Ральфом в большую гостиную смотреть новый мультик. Чуть позже пришел Стах. На секунду замер, гадая куда присесть: или на диван рядом с нами, или на кресло. Я похлопала рядом с собой и, дождавшись, когда оборотень устроится, тихо попросила:

— Расскажи про Ральфа. Почему ты забрал его у родителей? Ведь его мать наверняка страдает!

Стах быстро глянул на увлеченного мультфильмом мальчика и вздохнул:

— Аврика не сильно опечалилась, уж поверь. У меня вообще такое чувство, будто Серхат больше огорчился, когда я Ральфа потребовал.

— Откуда племянник появился? Твой брат, насколько мне известно, не был женат.

— Мать Ральфа — Аврика Ранке, в замужестве Рокас.

Не Карнеро?!

— Все интереснее.

— Аврика отвергла Корна, выбрав в пару обычного Серого волка. Корн дождался удобного случая и изнасиловал ее.

Это, оказывается, семейное!

Стах покосился на меня, перехватив мою мысль. Я развела руками: а что не правда?! Альфа сокрушенно качнул головой и продолжил:

— …За что поплатился жизнью. Рокас убил его.

— Ты так спокойно говоришь о смерти брата?

— Я предупреждал Корна, но он всегда был капризным избалованным мальчишкой, несмотря на то, что на пару лет старше меня.

— Как старше?

— Да, Люция, я младший сын, — мужчина закинул руку на спинку дивана, склоняясь ко мне. — Но так получилось, что я оказался сильнее Корна. И он спокойно уступил место альфы, став моим бетой. Кто-то где-то оговорился, что я старше. Мы не стали поправлять, и с той поры так и повелось: я — старший брат, а Корн — младший. Его все устраивало. Он жил свободной жизнью, на нем не висело управление стаей и ответственность за нее. И он мог заниматься, чем хочет… В основном гулять по ночным клубам и спать с женщинами.

Я вздохнула:

— Ты убил Рокаса?

— Нет. Серхат Рокас имел право на месть и если смог победить в поединке чести, на то была воля Первородного. Более того Рокас признал Ральфа сыном и растил вместе со своим щенком.

— Потрясающая история!

Стах радовался тому, что женщина не отстранилась от него. Сидела совсем рядом, а он практически обнимал ее за плечи.

— Это ты еще не знаешь, что поединок Рокаса и Корна начался здесь, а закончился на Земле.

Нифига себе!

— … Корн успел покусать землянку…

Я напряглась, догадываясь, о ком Стах говорит:

— Та землянка?..

— Полина Виттур.

Та самая волчица, которая отказала Стаху.

— … Я не стал забирать Ральфа, полагая, что волчонку будет лучше с матерью. Не знал, что Аврика… — оборотень замялся, подбирая слова, — не смогла… не приняла… Да дохлый котс! — не выдержал Стах и перестал играть словами. — Аврика не любит сына, тем более что Ральф очень похож на Корна. Мое упущение, что я узнал так поздно. Но Грис ничего не говорил об этом. Я видел Ральфа с Рокасом, и Серхат выглядел вполне спокойным, к волчонку относился хорошо.

Я не перебивала Стаха, зная, насколько редко он бывает откровенным и как не любит длинные монологи.

— … В Эллари-Зари меня лечили кровью Ральфа…

— Тьма! — не сдержалась я.

— Не поминай ее, на ночь глядя, — нервно хохотнул оборотень. — Тогда-то в замке Рейна я узнал, как на самом деле живет мой племянник, и забрал.

Я посмотрела на свернувшегося клубочком ребенка, коснулась его мягких волос. Стах на минуту поднялся, чтобы накрыть нас пушистым пледом. Я согрелась и незаметно задремала.

Проснулась утром, вскочила, не понимая, где нахожусь. Сдавленно вскрикнула, узнав спальню Карнеро. В открытые двери вбежал заспанный Стах:

— Успокойся!.. Я даже не спал рядом с тобой.

— А где?

— В соседней комнате!

Сжала кулаки:

— Какого дохлого котса ты притащил меня сюда?! Забыл, где моя комната?!

Он поморщился, сунув руки в карманы домашних штанов.

— Сама ты еще долго сомневалась бы, а так есть реальный факт: ты уже спала здесь и ничего не случилось. Той спальни больше нет и того, что в ней было, тоже больше нет. Все! Не держись за негативные воспоминания!

— Надо же, как ты заговорил! Психолог хренов! — я сорвалась и начала бить его по плечам, по груди, по рукам, по лицу — везде, где доставала. — Скотина!.. Зачем ты так со мной?! … За что?! … Как мне теперь забыть?!

…

Оборотень ничего не делал, не уклонялся и не перехватывал мои руки. А я… я, наконец, высказала все… ВСЁ, что сидело во мне. Устало облокотилась на стену, бездумно глядя в окно.

Волк стал рядом:

— Психолог я действительно хреновый. Извини.

Усмехнулась:

— Знаешь сказку про девочку в каменных башмаках?

— Да.

— Представь, что я сейчас избавилась от тех самых башмаков, которые не давали ей идти туда, куда она хочет. Меня всю трясет, но… мне так легко.

Открыла дверь и повернулась к волку:

— Я останусь здесь… одна.

…

Один день, второй, третий…

Спальня перестала пугать. Только по вечерам, когда на улице темнело, становилось не по себе. Я зажигала свет, ставила любимую музыку и погружалась в чтение. Мне нравилось, когда прибегал Ральф. Я включала ему любимые мультики, и пока малыш валялся на огромной кровати, сидела неподалеку, занимаясь своими делами. Тогда менялась сама атмосфера, становилась живой и разноцветной. Альфа не заходил, чтобы больше не пугать меня. А я… порой мне хотелось, чтобы он пришел, но сказать об этом не решалась.

…Прошлой ночью, когда Стах уже крепко спал, я на цыпочках прокралась в его комнату, стояла в дверях и смотрела. Не знаю зачем… Не знаю, зачем пошла сегодня опять… Я шагнула внутрь, стараясь не шуметь. А волк спал, как ни в чем не бывало. Дышал тихо, размеренно, лежа в своей излюбленной позе: на спине, закинув руку за голову. Долго разглядывала его шрамы, представляла, что он чувствовал, там, на алтаре, когда паучиные челюсти протыкали грудь. Каково это, жить и понимать, что идут твои последние минуты, чувствовать, как вытягивают из тебя эту жизнь вместе с кровью?..

Едва за Люцией закрылась дверь, Стах открыл глаза. Зачем она приходила? Вариантов много. Когда женщина появилась в первый раз, волк был уверен, что она пришла попрощаться, сказать, что ничего не получится, и она уходит. Но оборотница молчала. Стояла и смотрела на него. В последние два дня Люция стала подходить ближе. Он кожей чувствовал ее взгляд. Слышал тихое дыхание, спокойный стук сердца. Женщина стояла минут десять и уходила. Что она хочет? Приучает себя к нему, к мысли, что можно быть рядом и не бояться? Мужчина тяжело вздохнул. А утром даже вида не подал, что знает о ее ночных визитах.

На следующую ночь Люция пришла опять. Он вздрогнул, почувствовав ее дыхание совсем близко.

— У тебя дрожат ресницы.

И волчица вышла.

Стах слушал… Ждал, когда она ляжет на кровать, но не услышал характерного звука, не выдержал, встал и пошел в собственную спальню. Люция сидела на подоконнике, зябко поджав пальчики на ногах. Он сел рядом, положив руки на согнутые колени. Они просидели так, наверное, минут двадцать, а то и больше, глядя на темную, слезливую ночь. Наконец, волчица обронила:

— Дождь…

Мужчина согласно кивнул:

— Весна.

Затаил дыхание, когда оборотница прислонилась к нему, положив голову на плечо. Невесомо поцеловал ее в холодный лоб.

— Не замерзла?

— Немножко.

— Принести плед?

— Нет. Уже очень поздно, пора в кровать.

— Ты босиком. Можно я отнесу тебя?

Долгая пауза с его недыханием и ее застывшими плечами. А потом Люция протянула ему руки. Стах подхватил ее, жадно вдыхая запах своей любимой женщины и даже жалея, что до большой двуспальной кровати всего пара шагов. Осторожно положил волчицу, накрыл мягким одеялом.

И уже, собираясь уходить, почувствовал ее руку на своем запястье.

— Останься…

Проснулась от чужого взгляда. С непривычки вздрогнула. На меня смотрел альфа. Он лежал рядом, подперев голову одной рукой, а другой играл с моими волосами. Я сонно моргнула, посмотрела в окно. Серая рассветная дымка.

— Уже утро. Почему ты не бегаешь?

— Не хочу, — мужчина пропустил длинную прядь золотистых волос сквозь пальцы, наблюдая, как они, извиваясь, складываются пушистой спиралькой.

Я окончательно проснулась и наугад спросила:

— А со мной побежал бы?

— С тобой?.. — улыбнулся. — Побежал бы.

— Тогда вставай!

…Я бежала следом за Стахом. Кое-где мелькали темные силуэты других волков. Старалась не обращать на них внимания, не хотела портить начало дня. Бежала быстро, по рыхлому, мокрому снегу. А альфа умчался далеко вперед и, остановившись, завыл. Волчий вой, глубокий, звучный, потянулся к небу. Что было в этом вое? Мне ли знать?

Я ждала восхода солнца, его первого луча. Хорошо, что день выдался ясный! Щурилась от яркого света, а на душе было по-весеннему светло и радостно. И когда Черный волк подбежал ко мне, я впервые встретила его спокойно, без страха и недоверия. Домой возвращались вместе, бок к боку.

С сексом было труднее всего. Это не течка, когда гормоны забивали все страхи и пережитые ужасы. Сейчас я соображала, что делаю и с кем. Альфа не настаивал, не торопил. А я начинала уставать от этого.

Однажды ночью проснулась резко, рывком. Стаха рядом не было. Потом заметила его. Волк стоял около окна, спиной ко мне, устало облокотившись о стену. Он думал, что я сплю, и не ставил щиты. Я опешила от боли, от усталости, от начинающегося отчаяния, которые скрывал волк за каждодневной улыбкой и шутливым настроением. Стало не по себе. Я зациклилась на собственных проблемах и обидах, забыв, что ему тоже не просто. Он помогал выкарабкиваться мне, но ему не помогал никто.

— Стах…

Он вздрогнул, поворачиваясь:

— Ты чего не спишь?

В тот же миг все исчезло за ментальным щитом, но я-то уже знала.

— Иди ко мне.

Оборотень застыл на несколько мгновений, потом медленно шагнул в сторону кровати. Присел на край, настороженно поглядывая на меня, в любую минуту готовый уйти по первому требованию. Открыл рот, собираясь что-то сказать… К котсу разговоры! Обняла его лицо, поцеловала губы, глаза, щеки, подбородок, словно узнавая заново. Стах лег на спину, передав инициативу мне. Наверное, чтобы я не чувствовала себя жертвой, покорной и зависимой. Села верхом, целуя плечи, мягко потерлась о его грудь. Мужчина замер, рвано выдохнув, вцепился пальцами в простыню. Надо же, как завелся! Я знаю, что у него никого не было с лета, после меня, тогда во время течки. Улыбнулась.

Как по мне, так Стах переиграл с покорностью, лежал и не двигался, только отвечал на поцелуи, и то как-то вяло. Не выдержала:

— Мы поменялись ролями? Я — похотливая, ненасытная, а ты — жертва? — легла рядом. — Стах…

Он легонько коснулся моих губ, обрывая фразу…

В спальне было тихо, даже новая кровать не скрипела, лишь движение теней на стене в ритм нашему дыханию. Я каждой клеточкой чувствовала, как мужчина проникает внутрь моего тела, осторожно, не спеша, распаляя желание. Кровь по венам бежала с сумасшедшей скоростью. Я выгибалась навстречу, помогая ему. Закусила губы, сдерживая стон…

Я не кончила, не получилось, не хватило совсем чуть-чуть: знакомый до дрожи торжествующий вскрик Стаха, ощущение его спермы внутри — и я не смогла…

Мужчина лег рядом:

— Так плохо?

— Ты же все видишь…

— Вижу. Что у тебя со спиной?

— После проклятия болит иногда. Магия Смерти, будь она не ладна, сказала бывшая некромантка.

Стах шутку не оценил, потянулся к ночнику и велел:

— Перевернись на живот.

— Зачем?

— Сделаю массаж.

— … Это точно массаж? — срывающимся голосом уточнила я спустя какое-то время.

— Да. А что?

Я смутилась. Что мне сказать, когда у меня между ног все мокрое от сильных, ласкающих прикосновений? А еще приятный запах масла кедра.

— Котс! — сипло прохрипела, когда пальцы пробежали по ногам. — Стах, что ты делаешь?!

— Расслабься, моя хорошая!

— Лучше "маленькая".

— Что?

— Называй меня "маленькая".

— Тебе же не нравилось, — мужчина заставил меня повернуться, пытливо заглядывая в глаза.

— Не нравилось, — согласилась с ним и выдохнула. — Но я же… твоя маленькая, ведь так?

Оборотень застонал, сжимая меня в крепких объятиях:

— Как же я тебя люблю!

Этот поцелуй был не таким, как все. Это был тот самый шаг, который я отчаянно трусила сделать, несмотря на все слова и собственное решение быть со Стахом.

…Боги, если есть память тела, я хочу помнить только эту ночь! Не осень с Анеттой, не течку, а эту тихую, наполненную нашим дыханием ночь. Мою ночь!

…

Мы жили вместе со Стахом в одном доме, в одной комнате. Думаете: Карнеро превратился в милого, нежного волчка Сташика? Как же!

По мере возвращения сил, возвращался и характер. Но мы как-то притерпелись, притерлись друг к другу. Жили мирно к вящей радости домочадцев. Даже Галич сменил гнев на милость и, прилетая в поместье, частенько брал с собой Тиру.

И лишь кошмары по-прежнему напоминали о пережитых ужасах. Порой я видела сны, где меня сажают на цепь, насилуют, просыпалась с криком:

— …Нет, не надо! Карнеро, не трогай меня!

Стах притягивал меня к себе под бок:

— Не буду.

Иногда мне мерещился звон цепи. Тогда волк вел меня в коридор и показывал ровную, отремонтированную стену.

— Ничего нет.

А потом всегда звал на улицу:

— …Пойдем погуляем.

Это действовало безотказно: перекинуться в волков и побегать по округе. И неважно, какая погода была. Помню, несколько раз я, свернувшись клубком, засыпала прямо на улице. А Стах сидел рядом и сторожил мой сон.

Но это было потом…

Глава 11

Утром 27 белояра (март — Прим. авт.) в нашем логове появились ведьмы. Зачем — я знала, а вот Стах пока нет…

В саду, аккурат на земле с проплешинами прошлогодней травы, в шезлонге сидела (даже не сидела, а возлежала) Верховная ведьма. Кутаясь в шикарное манто, она потягивала коктейль из высокого бокала с разноцветным зонтиком.

Карнеро сбежал по ступенькам вниз и быстрым шагом направился к нежданным гостьям. Было ощущение, что он не верит собственным глазам и вот-вот протрет их, надеясь, что мираж развеется.

— Лилея Дамаскинская? Ты что тут делаешь?

— Загораю.

Стах обвел рукой сад, где еще кое-где лежали кучи потемневшего, рыхлого снега.

— Не рановато ли?

— А я оригиналка!.. Привет, Люция! — женщина помахала мне рукой. — Я так понимаю, ты ничего не рассказала своему волку, и он наивно полагает, что я бросилась ему на помощь по доброте душевной?

Оборотень с тревогой повернулся ко мне. Я вздохнула и призналась:

— Я подписала контракт с ведьмами.

— Ты с ума сошла?!

Инстинктивно отступила назад. Волк тут же взял себя в руки.

— Люц, ведьмы очень хитрые и если они поймут, что могут поиметь с тебя что-то, то не отстанут.

— Даже спорить не буду, — Лилея поднялась и направилась к нам. — Видишь ли, дорогой, каким-то немыслимым образом получилось так, что твоя любимая возлюбленная… — Дамаскинская скривилась. — Ой, звучит паршиво!.. — она подумала немного. — Обожаемая возлюбленная?.. Нет, избито…

По-моему, ведьма просто издевалась над нами!

— …Несравненная?.. Замусолено до жирного блеска. Единственная и неповторимая? — женщина так посмотрела на меня, что я поежилась. — Да ну! Какая она единственная и неповторимая?! В базарный день — по шелету за пучок!

Рядом послышалось хихиканье ведьм и даже подошедший Герв Санторо не удержался от смешка. Я обиделась и хотела возмутиться, но волк притянул меня к себе:

— Моя жизнь! Моя песня!

— Сойдет! — оживилась Дамаскинская. — Так вот, твоя песня знает мертвый язык магов Изначального мира. И мне нужно, чтобы она прочитала кое-что на нем и перевела. Все!

Герв Санторо скрестил руки на груди:

— Да, за исключением того, что для этого нужно отправиться на Землю и спуститься в тамошнее Пекло.

Руки вокруг меня окаменели:

— Люция, никуда не пойдет.

Лилея Дамаскинская мгновенно сбросила маску шута.

— Решать не тебе, волк. Эта оборотница не принадлежит ни тебе, ни стае. Во-вторых, у меня на руках контракт, подписанный кровью Люции и Санторо. И если она откажется, то они вдвоем попадут на вечное услужение ведьмам.

— Как ты это подписала?!.. Как ты позволил?!

Успокаивающе погладила мужчину по спине:

— Стах, я справлюсь.

— Я иду с вами! — безапелляционно заявил волк.

— Нет, — отрезала Верховная. — Ты хотя бы представляешь, чего мне стоило упросить Стражей пустить на Землю оборотня?! И то они согласились, потому что уверены, что мелкая волчица не представляет большой опасности. Дураки, правда? Да Люция там человек трех порвет, пока они ее манной парализуют!

— Лилея! — рявкнул Карнеро.

Та усмехнулась:

— Я позабочусь о твоей девочке, даю слово.

Мужчина скептически посмотрел на ведьму. Она в возмущении взмахнула руками:

— Ты не веришь моему слову?!. — и, подумав, пожала плечами. — Хотя правильно делаешь!

Альфа сокрушенно покачал головой, прекрасно зная, что Дамаскинская, даже оказавшись в полной ж…, не перестанет подстебывать и подшучивать над всеми подряд.

— Я сам договорюсь.

— Ну-ну! — ухмыльнулась Лилея и, кликнув своих подчиненных, шагнула в сторону сада: — Мы тут немного похулиганим?

— То есть?

— Люции все равно статуи не нравятся.

Вот же вредная ведьма!

Повернулась к волку:

— Стах, не вздумай ничего менять. Дом и сад со статуями — это цельный ансамбль. И я уже привыкла.

Альфа пригляделся и чертыхнулся. Лилея черным маркером писала на мраморе… Ну-у-у, в общем, при детях такие слова не говорят. Волк укоризненно покачал головой:

— И это Верховная ведьма?!

Та в ответ показала некрасивый жест. Я оттащила Стаха.

— Видишь эти надписи на статуях? Да, вульгарщина и Ральфа сюда лучше не пускать, но посмотри, что сейчас делает ведьма!

Лилея, мурлыча себе под нос, гуляла между четырьмя статуями, изуродованными матерщиной.

— … Она вытаптывает линии.

— Пентаграмма? — альфа, уперев руки в бока, разглядывал довольно четкий узор на земле.

— Это Маяк, — уточнила я. — Если с Лилеей что-то случится, меня выбросит обратно, прямо сюда. Она подумала обо мне.

Не успокоила.

— Да мне плевать на ведьму!

Дамаскинская обиделась:

— Ну, ты! Воротник, побитый молью… паучком точнее. Я все слышу.

Мужчина сжал зубы, сдерживая ответное ругательство. Я обхватила его лицо ладонями, заглядывая в глаза:

— Я справлюсь. А ты жди меня… в нашей пропасти. Вернусь — полезем дальше.

Лилея скривилась:

— Ой, фу-у-у! Подобрали сопли, голубки! Это всего на два дня.

— Будешь звонить утром и вечером и отчитываться, — велел ей оборотень.

— А не много ли ты хочешь?

— Нет! — рявкнул Карнеро так, что подпрыгнула и я, и ведьмы.

— Нервные все стали. Никакого авантюризма в крови… Ладно, — нехотя согласилась Дамаскинская и посмотрела на меня: — Люция, собирайся.

…

Земля. Приэльбрусье

Нас ждали. Двое мужчин в деловых костюмах стояли у одной из стен большого полутемного зала. Лилея широко улыбнулась:

— Джаншир, мой старый друг! — потом пригляделась к его спутнику: — Михаил Неверовский?.. Вот это сюрприз! Какими судьбами?

— Проездом, — тихо отозвался мужчина со светлыми волосами.

— Ты вовремя, — заметил другой страж, подходя к женщине.

— Так мы же не на свидании, чтобы я томила тебя долгим ожиданием, — засмеялась ведьма и представила меня. — Это Люция Кхана — милый, обаятельный оборотень.

Я отвлеклась от созерцания странного помещения без окон. Тот, кого Лилея назвала Джанширом, вежливо улыбнулся мне:

— Добро пожаловать на Землю!

Светлые стражи настороженно разглядывали меня, а я с не меньшим интересом смотрела на них. Обычные на вид мужчины. Да, видно, что подготовленные, тренированные. Вроде стоят спокойно, расслабленно, но одно неосторожное движение — и я вряд ли выйду отсюда живой. Это и понятно: случайных людей с улицы в Светлую стражу не берут. Чревато! Я подошла к землянам и протянула руку:

— Благодарю за приглашение! Для меня большая честь быть здесь!

Джаншир Калманов неуверенно застыл, но потом все-таки пожал мою ладонь. Второе рукопожатие было еще короче: Неверовский сжал мои пальцы и тут же отпустил, направляясь к едва заметной двери.

Спустя несколько минут мы все вышли из серого, неприметного здания. Я сделала несколько шагов и замерла, оглядываясь по сторонам. Мне впервые довелось побывать на Земле. Нет, никакой кровной связи я не почувствовала. Для меня это был абсолютно чужой мир, с непривычными запахами, с давящим на барабанные перепонки непрекращающимся транспортным гулом. Но было в этом мире что-то древнее, могучее, уходившее в такую глубь времен, что становилось страшно. Непередаваемые ощущения! Я разглядывала ярко-голубое небо с белыми облаками, высокие горы и снег, много снега.

— Люция?.. Позволите вас так называть? — Джаншир смотрел пристально, изучающе.

Я улыбнулась:

— Конечно. И можно на "ты".

— Принимается на тех же условиях, — землянин замер в шаге от меня. — Какие первые впечатления?

— Здесь очень красиво и… холодно.

Мужчина окинул задумчивым взглядом мою короткую красную куртку, черные брюки, заправленные в сапоги, хмыкнул, кивая на брошь, приколотую к шапке.

— Интересная штучка. На виноград похожа.

— На смородину, — поправила я и, догадавшись, что тревожило стража, успокоила: — Это не артефакт и не амулет. Это только украшение.

Калманов прищурился:

— Позволишь?.. Без обид, но служба есть служба!

Я настороженно наблюдала за Джанширом, который вытащил незнакомый прибор, похожий на гилайон. Мужчина нажал кнопку, и послышалось тихое пиканье. Мы с ведьмой переглянулись, Лилея ободряюще улыбнулась мне. А страж провел рукой передо мной сверху вниз, прислушиваясь к этому пиканью, и успокоился.

— Все в порядке? — не удержалась я.

— Да, — невозмутимо ответил Калманов, спрятав прибор обратно в карман, потом кивнул на двух незнакомых мужчин за своей спиной: — Это Наур Гелаев и Хасан Тлигуров. Они будут сопровождать вас эти дни.

— Ой, мил человек, а на кой они нам? — с приторно-сладким смехом вмешалась Лилея, отлепившись, наконец, от Михаила Неверовского. — Мы же не первый раз видимся.

— Да, но раньше цели у тебя были другие… и подружки попроще, — резонно заметил землянин.

…Нас поселили в пансионе или гостинице. Я молча раскладывала вещи, не рискуя приставать к Верховной ведьме с расспросами. Лилея пребывала в бешенстве. Нервно расхаживала по комнате и рассуждала сама с собой:

— Итак! Мы рядом со входом в Пекло — это плюс. До затмения сутки, почти двое — тоже плюс. А вот две наблюдающие морды — это минус. Куда их деть? Не за собой же в Пекло тащить?.. А еще Неверовского принесло! — она вдруг повернулась ко мне: — Да, Люц, не ври стражам. Если что — лучше промолчи, дурочкой прикинься. У Светлых — амулеты правды, — ведьма сдавленно ругнулась. — И кто продал?! Ведь кто-то же из наших! Узнаю — своими руками задушу!..

Я удобно устроилась в кресле и смотрела в окно, пока не позвонили с ресепшена. Джаншир Калманов, играя роль любезного хозяина, устроил нам экскурсию по довольно известному горному курорту. Было интересно, но больше всего мне запомнилась поездка в автомобиле, катившемся по земле. Забавные ощущения! Как на аттракционе!

А вечером, вернувшись в гостиницу, все вместе отправились в ресторан на ужин. Наур Гелаев отодвинул передо мной стул, шепнув:

— Ты очень красивая, Люция!

Ох ты ж!.. То-то он всю дорогу на меня пялился!

— Спасибо! — я вежливо улыбнулась стражу.

Лилея вовсю флиртовала и шутила с нашими сопровождающими. А я… продолжала учтиво улыбаться, односложно отвечая на вопросы, ни на секунду не забывая, кто рядом со мной. Понятное дело, самой обсуждаемой стала тема различий между нашими мирами, даже я втянулась. Только тот самый Михаил Неверовский не принимал участия в разговоре, молча поглощал свой ужин, изредка отвечая на вопросы Джаншира, а потом и вовсе, извинившись, вышел на улицу покурить. Калманов спустя минуту последовал за ним. Я заметила странную ухмылку Лилеи, но спросить ничего не успела. Увидев протянутую руку, в первый момент растерялась.

— Давай потанцуем? — Наур не сводил с меня немигающего взгляда. — Тебе же понравилась наша музыка?

Я действительно заслушалась тихой, напевной мелодией, льющейся со сцены, только танцевать совсем не хотелось. Но когда Лилею Дамаскинскую интересовали чужие желания? Она мило улыбнулась мне, хотя в глазах читалось явное предостережение: попробуй откажи!

— Люция такая скромница!

А мне все это уже стало надоедать. В конце концов, меня не за этим сюда звали!

— Я не знакома с местными танцами. Боюсь, буду выглядеть смешно, — послала Науру извиняющую улыбку.

— Глупости! — замахала руками женщина. — Смелее, Люция! Волчица ты или не волчица?!

Меня подкинуло со стула. Зло посмотрела на ведьму, а Гелаев тем временем подхватил меня и повел на площадку. Под его откровенным, горячим взглядом чувствовала себя неловко. Мне только влюбленных Светлых стражей для полного счастья не хватало!

— …Я таких, как ты, никогда не видел!

— Наур, пожалуйста, не надо! — попросила я.

— Волосы, словно расплавленное золото, а глаза — как весенняя трава горных долин.

Да-а-а, говорил страж красиво, складно.

— Наур, я не свободна. У меня есть жених.

Страж покачал головой:

— Нет. Если бы он был, то не отпустил бы такую красивую девушку от себя. Я бы не отпустил.

Слава богам, танец быстро закончился. Мы вернулись к столику, я выразительно посмотрела на ведьму. Та вздохнула, с неохотой поднимаясь:

— Спасибо за вечер, господа, но нам пора. Дорога сюда была… долгой и утомительной.

Я услышала насмешливое фырканье вернувшегося Джаншира, но стражи не стали нас задерживать.

Едва за нами закрылась дверь гостиничного номера, я набросилась на Дамаскинскую:

— Ты зачем меня сводишь с этим человеком? Знаешь, что с тобой Стах сделает?

Женщина едко засмеялась:

— Ой-е-ей! А ты у нас маленькая девочка: чуть что — сразу маме с папой жаловаться! Да жалуйся сколько влезет!.. Напугала ежика голой попой!

Я растерялась:

— Кого напугала?

Верховная села на диван, вытягивая ноги.

— Ты никогда не думала, откуда в нашем языке слово "съежиться"?.. Оно отсюда, с Земли. Водится здесь такой зверь — еж, весь в колючках.

— Жайра?

— Это у демонов жайра. И там такая тварь подленькая. А ежик… он не такой, — Дамаскинская сидела с таким умильным выражением на лице, что я мгновенно забыла обо всех обидах. — Он маленький, чуть что — сворачивается клубком и выставляет колючки. А впрочем, посмотри сама.

Я внимательно смотрела видео в местном Интернете. Зверек и впрямь был потешный, с забавной мордочкой и громким сопением. А когда Лилея показала фотографию, где его гладили по пузику, поняла ведьму.

— Хорошенький!

Женщина согласно кивнула:

— Я столько раз пыталась завести себе такого.

— И что, не разрешили?

— Мне? Я тебя умоляю! — Лилея вздохнула. — Не приживаются они у нас. Дохнут. А представь себе: королевский прием в Галингане. И я иду такая в алом платье с открытыми плечами. Мои черные волосы шелковистой волной рассыпались по спине. На шее бриллианты. В руках поводок со стразами, а на поводке — ежик. А лучше два!

Я представила… Ухохатывалась минут пять.

На следующий день в компании двух стражей мы поехали в горы. Оставив микроавтобус на стоянке, отправились в долину. Мужчины держались на некотором расстоянии, уступив просьбе Верховной ведьмы, которая захотела посекретничать "о своем, о девичьем".

— И как ты объяснила Калманову нашу поездку, ведь затмение завтра?

— Ты же слышала. Хочу посмотреть полное солнечное затмение с древней горы. Ищу достойное место, чтобы в полной мере насладиться зрелищем, — откликнулась ведьма. — Джаншир давно меня знает и уже ничему не удивляется.

— Не жалко?

— В смысле?

— Ты же подведешь его! Стражи все равно узнают, что не в одном затмении дело. Нас не будет несколько часов, а может быть и несколько дней. Калманов, скорее всего, работы лишиться.

— И фигли мне?!

Я внимательно посмотрела на свою спутницу:

— Тебя тоже сюда больше не пустят!

— Поживем — увидим, — весело ответила Лилея и добавила: — Если я придумаю, как отвлечь наших надсмотрщиков, все выгорит. Главное, чтобы завтра сюда Калманова с Неверовским не принесло.

— Кто такой этот Михаил?

— А что?

— Он отличается от других стражей.

— Это и немудрено, — ведьма пожала плечами. — Ты знаешь, как называют землян у нас и у демонов?

— Технари.

— Угу. Так вот Неверовский — это технарь в квадрате. Та штучка, которой тебя вчера просканировали на наличие магических оберегов и не только их — его детище.

— Он ученый?

— Можно и так сказать, только с гаденькой такой направленностью. Он создает оружие против нас.

— Что?

— Ну, у стражей это называется красивше: оружие для защиты от магически опасных существ.

Я фыркнула и остановилась рядом с ведьмой. Мы стояли в долине с бьющими минеральными источниками, а неподалеку, судя по звукам, шумела горная река. Дамаскинская огляделась и уверенно пошла вперед.

— Уже рядом.

По моей спине пробежал холодок. Задрав голову, я смотрела на небольшой водопад.

— Что это за место?

— Посмотри внимательно! Видишь каменную пробку над водопадом? Это Калинов мост через Смородину реку — вход в Пекло.

Я попыталась вспомнить, что читала об этом. Странно, что ведьмы до сих пор пользовались древними названиями и понятиями. То, что они называли Пеклом, уже давно превратилось в Грани, куда отправлялись души умерших. Но вот что попасть туда можно по какому-то мосту — не смешите некроманта… пусть и бывшего!

— Ты думаешь, что в Пекло существует только один вход?! — ведьма вытаращилась на меня, когда я высказала свои мысли. — Представь, что в Империю Санос можно проехать только по одной дороге. Представила?.. Получилось?..То же самое и здесь. В Пекло можно попасть по-разному. Я выбрала этот путь.

— Почему?

— Потому что других не знаю.

— И пойдем мы по этому мосту именно в день солнечного затмения? — догадалась я, присаживаясь на один из камней, которых здесь было превеликое множество.

— Именно.

— Ты мне даже теперь не скажешь: зачем тебе сантии Чернобога?

— Не скажу. Для твоего же блага.

— Ты хочешь их украсть? — предположила я.

— На кой они мне? — удивилась ведьма. — Поверь, сантиям лучше и дальше оставаться там, где они находятся сейчас.

Мы замолчали, потому что подошли наши сопровождающие. Гелаев заставил меня подняться:

— Не сиди на холодном.

Дамаскинская вздохнула:

— Наур, Люция — волчица, они не мерзнут даже в лютые морозы. Не забыл?

Но мужчина был непреклонен. Заметив, что он расстегивает свою куртку, собираясь постелить ее на камень, я подскочила.

— Пойдемте в машину?

В микроавтобусе было тепло, тихо пело радио. Гуляя в горах, несмотря на слова ведьмы, я продрогла. Благодарно кивнула Хасану, протянувшего чашку с горячим чаем. Наур сел напротив.

— Попробуй.

Я с интересом и опаской разглядывала красный фрукт в его руках.

— Что это?

Мужчина аккуратно и уверенно разрезал незнакомый плод. На ладони упали красные зернышки.

— Это гранат.

— На танелер похож, — заметила я.

Лилея вздохнула, поглядывая в окно:

— А это он и есть. Только у нас земной гранат со временем изменился: стал меньше и темнее.

Наур переложил зернышки на белую одноразовую тарелку.

— Ешь.

— Я бы не рискнула, — вновь встряла ведьма. — Помниться, в каком-то мифе мужик таким образом женился на красотке, лишив ее возможности вернуться домой.

— Что? — я тут же убрала руку.

— Разве я похож на Аида? — вскинул черную бровь Наур.

— О! Точно! Аид — бог поземного царства. Вспомнила! — обрадовалась Лилея.

А я взгрустнула, думая о том, что ждет нас завтра. Взяла зернышко, попробовала.

— Вкусно.

Мужчина улыбнулся:

— …

В саду гранатовом

Цветов благоуханье,

Здесь соловей поет

Любовные признанья…

Своей любимой в том саду

Цветок граната в косы я вплету…

И, здесь, в тени гранатовых ветвей,

Открою тайну сердца ей…

Я застыла, не донеся руку до рта. Мне впервые в жизни читали стихи. Я даже заслушалась. И не только я.

— Оху..! — выдохнула Дамаскинская, уставившись на Наура, потом легонько шлепнула себя по губам: — Ой, простите!.. Не передать словами мой восторг и восхищение, господин Гелаев!

А я не знала, как мне быть. Будь мы на Гебе, уже давно вежливо отшила бы настойчивого кавалера. Но здесь боязно. Мы в определенной степени зависели от них и их благосклонности. Не то чтобы внимание стража было неприятно, но сейчас не до флирта. Во-первых, пугал завтрашний день. Во-вторых, даже если Пекло выжжет чужой запах с меня, Стах узнает все через мои мысли. А у нас итак только-только что-то начало получаться. Осторожно посмотрела на мужчину:

— Наур, завтра я вернусь домой. Я волк, я не могу здесь остаться.

— А хотела бы?

Хороший вопрос! Я ответила честно:

— Нет. Там мой дом. Там моя семья. Мой любимый волк.

Мужчина огорчился. Замолчал, но всю дорогу до города продолжал бросать влюбленные взгляды. Когда Верховная выпроводила их, заявив, что хочет отдохнуть, я была ей даже благодарна. В номере ведьма с недоумением посмотрела на меня:

— Во запал мужик! Чем ты их берешь? То Карнеро с ума сходит, то Гелаев.

…Во второй половине дня мы гуляли по местному городку, с интересом наблюдая за жизнью землян. Я слушала краткие замечания и пояснения ведьмы. С ее помощью купила несколько сувениров, радуясь, что у нас есть официальное разрешение Светлых. Недалеко от центра нашли небольшое пустующее кафе. Пока ждали заказ, пересматривали покупки.

— Кому ты купила кофе? — я покрутила твердую упаковку с характерным запахом.

— Подруге, — ответила Дамаскинская без обычного ерничанья.

Я не показала своего удивления. Каждый в праве дружить с кем хочет. Может подруга Дамаскинской ведьма, которая часто бывает на Земле, вот и пристрастилась к популярному здесь напитку?..

— Что это? — женщина заинтересованно посмотрела на подарочную упаковку.

— Книга об оружии. Для Стаха. Сам кинжал я купить не могу, поэтому выбрала книгу с яркими иллюстрациями. Думаю, ему понравится.

Лилея понятливо хмыкнула.

— Да ему из твоих рук даже рулон туалетной бумаги понравится! — потом спросила: — Почему ты вернулась к Карнеро?

Я гладила шероховатую упаковку, вдыхая особенный запах, который есть только у новых книг.

— Не знаю.

— Не знаешь или не хочешь сама себе признаться, что все еще любишь Стаха Карнеро? — усмехнулась ведьма. — До сих пор помнишь того обходительного красавчика: доброго, любящего, внимательного. Хочешь верить, что он именно такой, а не та сволочь, которая измывалась над тобой целую зиму.

Украдкой глянула на Дамаскинскую:

— Ты, наверное, думаешь, что я слабохарактерная дура, раз осталась с ним после этого?

И неожиданно передо мной предстал совершенно другой человек: серьезный, собранный, с умными и неимоверно грустными глазами. Лилея склонилась ко мне:

— А тебе не похер, что я думаю, Люц?! … Как только мы тут закончим, я вернусь в Лунгаг, и мне по большому счету будет все равно, с кем ты живешь. Думаешь, другим есть дело до тебя?.. Плюнь. Если ты простила волка, если чувствуешь, что сможешь простить, — прощай. Живи и наслаждайся жизнью с любимым мужчиной, — она подхватила чашку, а потом с громким стуком поставила ее обратно: — Понимаешь, у каждого свой предел прощения. Кто-то за "дуру косорукую", сказанную в сердцах, рвет многолетние отношения, а кто-то может найти в себе силы простить серьезную обиду и попробовать снова быть счастливым.

Слезы сами потекли из моих глаз.

— Но я не простила! Хочу, но не могу!.. Что мне делать?

— О нет, детка! — Дамаскинская отшатнулась и, хохотнув, замахала руками. — Советы не по моей части. То, что хорошо для меня, для тебя может оказаться чистым сумасбродством.

Долго смотрела на нее.

— Когда-то я сравнила нашу ситуацию с пропастью, в которую мы упали и сейчас пытаемся выбраться.

Ведьма задумчиво хмыкнула:

— Я бы по-другому назвала место, в которое вы упали, неприятное и очень вонючее. Но ты права: выбираться вам из него вместе. И если ТЫ выберешься, то Карнеро без тебя — вряд ли.

— Думаешь?

— С тобой Стах налажал, конечно, конкретно. Он показал тебе свою темную сторону. Теперь ты знаешь, на что способен этот волк. Но надо отдать Карнеро должное: он пытается это исправить с практически нулевыми шансами на успех. Другой отправил бы тебя куда подальше и сделал вид, что ты пустое место для него. А он пытается пробиться в неприступную крепость, в которую превратилось твое сердце и твоя душа.

— Мы живем вместе.

— Девочка моя! Очнись! Уж тебе ли не знать, что жить в одной комнате и спать в одной кровати — это еще не значит быть вместе?!. Я с интересом буду следить за вашей жизнью: получится у вас что-то или нет, но… Ты совет просила? — женщина в упор посмотрела на меня. — Вот тебе мой совет: попытайся! Карнеро вряд ли тебе это скажет со своей альфистостью, но он жалеет о том, что сделал. То, что этот волк тебя любит, — очевидно.

— Я знаю. Он готов был отдать за меня жизнь.

— Поверь, то, что он выжил, — куда хуже… для него. На память у него остались не только шрамы, но и боль. Ведь какая-то часть серебра так и осталась в его теле, в тех рубцах на груди. Каждый шрам болит. Да, боль терпимая. Но представь, что ты обожгла руку. Как дергает это уже не очень сильная, пекущая боль. Вот Стах с этой болью будет жить до конца своих дней. Все мази и зелья лишь приглушают ее, она не пройдет никогда. И ты знаешь, я даже рада этому, чисто по-женски. Каждый раз, обнимая тебя, прижимая к себе в порыве страсти, он одновременно будет мучиться от боли и вспоминать, что сделал со своей любимой женщиной. А даже если у вас ничего не получится и однажды он полюбит другую, то обнимая ее, все равно будет вспоминать тебя. Достойная кара!

Я вспомнила, как прижималась к Стаху по ночам, как терлась об него в порыве страсти, а он хоть бы слово сказал. Я думала: оборотень от страсти задыхается, а он от боли. Дурак! Ой, дурак! Я злилась. Боги! Он точно сведет меня с ума. Сначала своей жестокостью, теперь ненужным смирением. Неужели нельзя было сказать? К чему оно, я же все равно…

— Я же все равно помню, что он сделал!

— Конечно, я тебе больше скажу: ты до конца жизни будешь это помнить. Это не гордость, это сильная обида. Вот я гордая!.. И со своей гордостью буду всю жизнь одна, изредка впуская в свою постель нелюбимых мужчин, пытаясь урвать у жизни свой кусочек любви, хотя бы такой, одноразовой.

Нутром чуяла, что это не метафора.

— А почему ты одна? Красивая, умная женщина. Вокруг тебя столько мужчин вьется!..

Лилея криво усмехнулась:

— Не все ради любимых на алтарь кладутся, Люция. Некоторые ищут не любовь, а удобство и спокойную, сытую жизнь.

И отвернулась. Я поняла, что больше ведьма не скажет ни слова, что, поддавшись порыву, она приоткрыла мне завесу своей личной жизни, спрятанной ото всех, на один короткий миг став обычным человеком и не очень счастливой женщиной.

Глава 12

Наступило 29 белояра. Ведьмы появились в Денте ближе к полудню. В этот раз, дабы не нервировать охрану, портал открылся рядом с воротами в поместье. Можно было только догадываться о силе прибывших, если, несмотря на большое количество оборотней, разрыв пространства буквально переливался всеми цветами радуги и, казалось, потрескивал от магических разрядов. Тринадцать женщин кивком приветствовали Владека Маюрова и молча вошли в поместье Черного альфы. Заметив странную процессию в темных одеждах, из дома вышел Стах и Герв Санторо. В силу своего статуса Карнеро знал многих из ведьм, появившихся сегодня в его доме.

— Цезерина Беспрозванная… Сания Демиркан… Алексина Подольникова… Всенежа Ярцева… Эмилия Нистратова… Зефирайн Бонне… Северина Извольская… — оборотень осекся и недоверчиво тряхнул головой. — Здесь все сильнейшие ведьмы Гебы!

Гостьи поздоровались с хозяином, вежливо отказались от предложения пройти в дом и собрались в круг на том самом месте, где два дня назад сидела Лилея Дамаскинская. Стах и Герв остались на крыльце и оттуда наблюдали за ведьмами. Женщины стояли спокойно: некоторые переглядывались и обменивались улыбками, кто-то, задумавшись, смотрел невидящим взглядом себе под ноги, а одна, сцепив пальцы в замок, разглядывала статуи с надписями…

По земле пробежала легкая вибрация. Обычные смертные ее даже не заметили, а вот магически одаренные расы почувствовали. Главная помощница Верховной ведьмы сделала глубокий вдох:

— Начинается!..

— …Все! Наши стражи на какое-то время… заняты. Пойдем!

Лилея Дамаскинская сосредоточенно вытирала руки влажной салфеткой. Я растерянно уставилась на женщину, а потом выглянула в окно микроавтобуса и узнала долину у подножия Эльбруса. Если честно, даже не заметила, когда мы приехали в урочище с теплыми источниками. Ведьма понимающе хмыкнула и протянула бутылку с водой. В голове немного прояснилось:

— Что случилось? Где Наур с Хасаном? Они…

И все! Мое сознание вновь ускользнуло куда-то. Меня затянуло в водоворот странных, пугающих ощущений. Сердце колотилось, как сумасшедшее, все тело покрылось липким потом. Я чувствовала, как стынут мокрые волосы на висках. Вытереть лицо не могла: руки очень сильно тряслись — пришлось зажать их между коленями. На меня периодически накатывала бесконтрольная агрессия, сменяющаяся непонятной апатией. Я металась по широкому автомобильному сиденью и не находила себе места. Ведьма схватила меня за руку и вытащила на улицу.

Холодный воздух мгновенно остудил мокрое от пота тело, забираясь под распахнутую одежду. Лилея посмотрела на потемневшее небо и торопливо направилась к водопаду, рассказывая на ходу:

— Смородина — река, разделяющая мир живых и мертвых. А соединяет два берега тонкий Калинов мост. Знаешь, чего бояться навьи дети?

Я только качнула головой.

— Солнечного света, — ответила ведьма. — А сегодня…

— Затмение.

— Да. Луна закроет Солнце и появится мост, по которому мы пройдем в Навь. Смотри — облака начали таять.

Я вслед за ведьмой посмотрела на небо — и внутри все скрутило тугими узлами.

— Мне плохо!

— Держись! — ведьма ускорила шаг.

Легкие облака исчезали на глазах. И, наконец, небо стало чистым. А вокруг тишина, даже ветер притаился. С одной стороны, откуда наползала тень Луны, небо потемнело. Мне казалось, что я вижу звезды и планеты. А черный диск медленно, неумолимо закрывал Солнце.

— Беги! — крикнула Дамаскинская и потянула меня за руку.

Я бежала до сбившегося дыхания, до боли в боку и, задыхаясь, упала на четвереньки. Вскинула голову к темно-синему небу, с трудом сдерживаясь от неконтролируемой трансформации. Я видела, как Луна пожирает Солнце, и сходила с ума.

— Лилея, я больше не могу!

Ведьма присела рядом:

— Что ты видишь, Люция?

Я подняла голову. Перед глазами все плыло. Горы изменились. Не было серых, каменных склонов. Не было реки и звонкого водопада. Из глубины расщелины вырывался гул и жар. Вонь жуткая. Я закашлялась и подползла поближе к краю. Тут же отпрянула:

— Лилея, назад!

Внизу бушевала огненная река. Смола булькала. Черные пузыри надувались до невиданных размеров и с громких звуком лопались.

Ведьма схватила меня за плечи:

— Где мост?.. Веди меня!

— Его нет!

— Как?..

А затмение приблизилось к кульминации. Черный диск Луны полностью закрыл Солнце. Все! Темное небо и лишь по линии горизонта — желто-оранжевое кольцо. Ярко вспыхнула солнечная корона. И в тот самый миг я увидела мост, тонкий… красный, раскалившийся на огне.

— Вот он!

Лилея повернула меня к себе и посмотрела в глаза:

— Люция, сейчас ты перекинешься в волчицу и перевезешь меня по мосту в Навь.

— Что?

— Я не могу его перейти. Я ведьма — дитя Живы — богини жизни.

— А я?

— А ты — оборотень. Вас очень любит хозяин Нави — бог Ниян, — женщина торопливо глянула вверх. — Давай потом поболтаем о древних богах! Затмение не продлиться долго. Как только Луна уйдет, мост исчезнет.

Я торопливо разделась и, сунув одежду под камень, отпустила рвущуюся на волю звериную сущность. Лилея молча села верхом, обхватывая мои бока руками. Я встряхнулась и шагнула к мосту. От вони слезились глаза, подташнивало. Сера! Чувствовала, как дрожит ведьма на моей спине, как тяжело она дышит. Я замерла рядом с мостом. Инстинкты бунтовались, запрещая приближаться к пышущему жаром металлу. Попробовала коснуться подушечкой — и, визгнув, отскочила. Поджала обожженную лапу, гадая, как быть. Мост слишком длинный — не перепрыгну зараз. Но другого пути не было!

Ведьма отчаянно закричала:

— Да что ты тянешь?! Скорее!

Я разбежалась и, оттолкнувшись, полетела над бушующим пламенем, над переливающимся красным мостом. Как и думала: не долетела, опустилась на середине — и, воя, прыгнула дальше. Рухнула на бок, прислушиваясь к обожженным лапам, готовясь к неминуемой боли… но ее не было.

— Навь — мир мертвых!

Я услышала тихий голос Лилеи и открыла глаза. Ночь. Мрак. Без звезд, без луны. Ничего, только темень. Но темень не спокойная, а движущаяся, словно вверху был черный океан. Ведьма осторожно поднялась на ноги, стряхивая с ладоней песок, смешанный с пеплом. Я последовала ее примеру: перекинулась и поднялась, осматриваясь по сторонам:

— Это… Грани!

Жуткое место. Да, я была здесь… Вернее, не совсем здесь. Знакомый шелест доносился откуда-то сверху. А еще гул, шепот и далекий грохот, от которого по спине шел мороз.

— Навь, Пекло, Грани… У этого места много названий. Одно точно — живым здесь быть нельзя, — Дамаскинская стала рядом. — Давай по-быстрому сделаем то, зачем пришли, и вернемся домой.

— Я только за.

— Оденься, — женщина протянула мне вещи.

— Откуда?

Вместо ответа ведьма потрясла в воздухе сумочкой, похожей на рюкзак.

— Волшебная? — я с интересом рассматривала симпатичную вещицу. — На чем работает?

— Заклинание уменьшения. Для походов самое то, — и словно в подтверждение своих слов, Лилея достала бутылку с водой и жадно припала к горлышку.

Я закончила шнуровать легкие ботинки и выпрямилась:

— Какое-то странное ощущение… почти забытое.

— А поконкретнее?

— Как будто я снова могу колдовать.

Женщина хохотнула:

— Наверное, можешь.

Не поверила ей.

— Что за бред? Я же оборотень!

— Мы в Гранях, Люц! А ты рождена с даром Смерти.

— Не слышала о подобном.

— А о некромантах, ставших оборотнями, ты слышала? Исключая свой случай, конечно, — усмехнулась ведьма. — То-то и оно!

Я пристально посмотрела на руки, ощущая приятное покалывание на кончиках пальцев. Взмахнула — и, словно зачарованная, смотрела на огоньки, взмывшие над нами. Дамаскинская внимательно следила за мной:

— Кайфуешь?

Я согласно кивнула, а на губах расплылась довольная улыбка. Лилея вздохнула и щелчком погасила моих светлячков:

— А вот я нет! Ты думаешь, почему ведьмы в Пекло не ходят?.. Здесь нет жизни, нам неоткуда брать силу. Чем дольше я буду в Нави, тем слабее стану.

Я посмотрела на женщину:

— На сколько тебя хватит?

— Часов на двенадцать.

— Тогда надо торопиться!

— Вот нравишься ты мне, Люц! — хохотнула Дамаскинская, делая уверенный шаг в темень.

В ответ я поинтересовалась:

— Ты знаешь, куда идти?

— Вниз.

Мы шли по едва заметной тропе… Может быть, и не тропе, а просто по более-менее ровной поверхности среди камней. Я прекрасно видела в темноте, вот только благодаря чему: волчьим глазам или вернувшейся магии? Не могла перестать улыбаться. Не знаю, что нас ждет впереди, но за одно это ощущение собственной силы, уверенности в себе, я была благодарна судьбе и контракту с ведьмами.

Мои размышления прервало ощущение пугающей пустоты впереди. На несколько мгновений мы с ведьмой замерли у края пропасти, а потом осторожно двинулись вдоль. Лилея придержала меня, когда я, споткнулась. Мы прислушались к шуму упавших из-под моих ног камешков. Грохот стих где-то глубоко-глубоко внизу — и тишина. Ведьма перевела дух и повернулась ко мне:

— Тш-ш-ш! Иди аккуратно.

…Прошло больше часа. Мы спускались вниз, во мрак и тьму. Я услышала ИХ раньше и замерла. Ведьма вопросительно посмотрела на меня. Прижав палец к губам, я присела за большой камень, потянув за собой спутницу. Несколько минут не происходило ничего, а потом началось движение. Черные фигуры вылазили из земли и двигались в нашу сторону.

— Это пекельники, помощники Нияна, — Лилея на миг зажмурилась.

— Какие пекельники?! — хохотнула я. — Это Тени!

Я слишком хорошо знала этих тварей. Сколько раз сталкивалась с ними раньше! Быстро стянула одежду и сунула ведьме:

— Спрячь в сумку.

— Что?

— Садись на меня!

Ведьма не стала больше ничего говорить, сделала требуемое и села верхом. И я побежала, обгоняя Тени…

В Пекло отправляли души злодеев, преступников и прокаливали их в огне, дабы выжечь всю злобу и ненависть. Очищенные таким образом души богиня Жива вновь возвращала на Землю, даруя новую жизнь, которую следовало прожить по совести, по закону. Но были души, которым не помогал даже пекельный огонь и, вернувшись в Явь, они проживали новую жизнь, совершая старые грехи. Попав обратно в Пекло, они теряли надежду на новое рождение и становились Тенями, злобными и вечно голодными.

— …Беги на свет! — крикнула ведьма, зажмурившись то ли от страха перед Тенями, то ли от ужаса перед бездонной пропастью, по краю которой мы неслись.

Я прыгала с выступа на выступ, а мимо в бездну летели Тени и все равно пытались схватить нас.

Задыхаясь от долгого бега, я влетела в круг красного света и упала. Проклятые души метались по краю, не в силах преодолеть границу. Лилея выдохнула:

— Фу-у-у, твою ж мать!

Я перекинулась, вытащила из сумки одежду, прислушиваясь к подозрительному бряцанью внутри.

— Что у тебя там?

— А что?

— Удиви меня и скажи, что это волшебный меч или секира, а лучше всего — тридент.

Дамаскинская пожала плечами, следя глазами за Тенями:

— Ни того, ни другого, ни третьего. Есть плеть и… кистень.

— Кистень?

— Нравится мне эта штучка, — ведьма за деревянную рукоять вытащила цепь с билом.

— Заряд, я так понимаю, в нем есть?

— Есть и не один.

Я одобрительно хмыкнула, разглядывая оружие.

— Ладно, дашь мне плеть.

— Что ты задумала?

— Лилея, Тени не отстанут. Наоборот, их будет все больше и больше. А что это за свет и как долго он будет гореть: я лично не знаю. Придется прорываться.

Лилея, активировав магический заряд, ворвалась в гущу Теней, размазывая их шипами била. По метавшимся черным сгусткам ориентировалась, где Люция. Слышала хлесткие удары плети и недовольный гул проклятых душ. Ведьма с ужасом чувствовала, как уходит ее сила. Упрямо шла вперед, где замаячил очередной красный огонек, и, не переставая, крушила черные сгустки. Уже сбивалось дыхание, ныла уставшая рука. Ругнувшись, ведьма рванулась вперед. Удар — и магической волной Тени разбросало в разные стороны. Лилея успела заметить, что их стало значительно меньше, и вскочила в освещенный круг.

— Люц! — крикнула в темноту.

Спустя пару минут подошла взмыленная оборотница. В одной руке она держала знакомую плеть, в другой — трезубец. Дамаскинская прищурилась:

— Откуда вилы?

— Отобрала!

— Ни хрена себе!

— Лилея, я некромант. Меня с детства учили, как обращаться с Тенями. Они вытягивают твои страхи, проецируют их, оживляют… В одном из своих первых боев я не рассчитала силу заряда и убила человека — это стало сильным потрясением для меня, и вот, — волчица, нахмурившись, указала на Тени, принявшие облик человеческих фигур с трезубцами в руках.

— По логике, здесь должна быть куча волков, похожих на Карнеро, — не удержалась ведьма.

Люция пожала плечами:

— Может, здесь самыми яркими стали мои прежние воспоминания? — а потом расстроенно поцокала зыком, глядя на беснующиеся Тени. — Мне бы еще чуток магии, чтобы прорваться сквозь эту стену.

— Зачем?

— А ты не чувствуешь? Мы где-то рядом с сантиями. Я уже их слышу. До них километра два-три.

Ведьма удрученно тряхнула головой:

— Многие мои способности стали бесполезны. Я слабею, Люц.

— Понятно.

Дамаскинская долго смотрела на приунывшую волчицу, потом подошла и обняла. Люция нервно дернулась, не ожидая таких…кх-м-м!.. тесных объятий.

— Как дождь поит ручей, превращая его в реку, так и я отдаю тебе силу свою, ради жизни.

Люция чуть не захлебнулась от обрушившейся на нее ведьминской силы. В животе появилось приятное ощущение, сравнимое с порхающими бабочками. Кончики пальцев потрескивали от избытка магии. Но тихий стон заставил быстро опомниться. Женщина внимательно посмотрела на пошатнувшуюся ведьму:

— Сколько тебе осталось?

— Если через четыре часа мы не вернемся в живой мир, я умру.

— Лилея, вот сейчас не лезь! Береги силы. Теней не так много. Я сама! — усмехнувшись, оборотница крикнула: — Tse kasarlang!

И шагнула вперед, краем уха услышав сдавленную ругань ведьмы. Еще бы! Теперь с Тенями билась не одна, а целых три Люции Кханы. Уже все черные сгустки перетекли в фигуры с трезубцами. Пока две волчицы бились с проклятыми душами, третья подхватила ведьму и поволокла прочь. А потом оборотница замерла:

— Не может быть!

— Что?..

Лилея недоговорила, потому что из темноты выскочили рачетсы.

— Люция!

Женщина обрадованно воскликнула:

— Мои девочки! Как вы тут оказались?

— Узнали знакомую музыку! Так тридент поет только в твоих нежных ручках.

Один из двойников обернулся:

— Помочь не хотите?

И рачетсы бросились на Теней. При такой поддержке оставшиеся враги были быстро разорваны. Призрачные псы, довольные собой, уселись на землю, а Люция сбросила заклинание. Двойники развеялись. Ведьма и рачетсы уверенно смотревшие на женщину перед ними, непонимающе моргнули, глядя на оседающий туман. А волчица в нескольких шагах от них засмеялась:

— Не узнали?

Лилея с долей восхищения смотрела на нее:

— Ну, ты даешь!.. Хотя дай-ка вспомню, что писали о тебе: "Самая перспективная некромантка десятилетия…" — потом покачала головой. — Как ты не сдохла после Миаду, лишившись такой силы, всей магии?

Люция зло прищурилась:

— Не сдохла, как видишь! — и отвернулась. — Ну что? Пойдем?

— Жарко! Пить хочу.

Ведьма покосилась на меня, вытащила из сумки знакомую бутылку и бутерброд:

— Держи. Вам, волкам, есть нужно часто и много.

Я благодарно кивнула и вновь уставилась на волшебный рюкзачок:

— Классная штука. Подари!

— Обнаглела?

Не знаю почему, но я была уверена, что Дамаскинская уступит, и не отставала от нее еще с полчаса. Ведьма не выдержала:

— Хрен с тобой! Выберемся отсюда живыми — так и быть, подарю! — потом замедлила шаг. — Люция, а тебе ничего не говорит твоя волчья чуйка?

Я усмехнулась:

— Говорит. Чтобы не связывалась больше с ведьмами. А что?

— А мне вот кажется, что наш путь слишком уж легкий … для Пекла.

Я задумалась. Если не брать в расчет Тени, то ведьма права. Посмотрела на рачетсов.

— Тосанг, Реранг, а вы не знаете дорогу к сантиям?

Псы покосились на Дамаскинскую:

— А тебе они зачем, ведьма?

— Почему сразу мне? Может быть они нужны Люции!

Псы поржали над недовольной Лилеей. Тосанг заметила:

— Люции они не нужны были раньше и уж тем более не нужны сейчас, когда она стала оборотнем.

Я вздохнула, напоминая:

— Девочки, время!

Реранг мотнула головой:

— Это, в общем-то, не тайна. Мы отведем.

Я везла ведьму: несмотря на всю браваду, чувствовала, как она с каждой минутой слабеет. А еще… Лилея начала меняться: волосы потускнели, и среди черных прядей отчетливо проступила седина. На лбу обозначились морщинки. На похудевших руках сморщилась кожа. Ведьма стремительно старела.

Мы продолжали спускаться вниз. Гул, который слышали еще у моста, усилился. Лилея почувствовала, как я вздрогнула, и тихо заговорила:

— Это Ниян — владыка Пекла и сын Чернобога. Железный великан, который восседает на черном гранитном троне посреди огненного моря. На голове — свинцовая корона, в руках у него сверкает огнем скипетр и меч. Это самый злой и беспощадный бог!

К моему облегчению, рачетсы свернули в сторону. Мы бежали по Пеклу, освещенному огненным морем, из которого доносились страдальческие крики и стоны. Мучились души нечестивых людей, чтобы получить шанс на новую жизнь. А с другой стороны, в темноте, ворочались Тени — те, кто упустил эту возможность.

Рачетсы резко свернули и замерли:

— Мы пришли.

— Сантии! — Лилея слезла с моей спины и шагнула вперед.

Я перекинулась, оглядываясь по сторонам: куда нас занесло? Огромный зал, даже слишком огромный. В нем легко могли жить великаны. Вспомнила про Нияна. Может, он бывает здесь? Почему и нет: это его владения! Опомнившись, стала быстро одеваться.

Ведьма и псы стояли в метрах ста от меня. Прямо перед ними на каменном круглом столе лежали… золотые пластины. Я недоверчиво тряхнула головой:

— Это что?

— Сантии Чернобога.

— Такие маленькие?

— А какие ты хотела? — хохотнула Реранг.

— Никакие, — вздохнула я и посмотрела на ведьму. — Их только восемь, где девятая?

— Здесь, — и Лилея из рюкзака достала ту самую книгу.

— Дохлый котс!

Я, опешив от удивления, наблюдала, как ведьма разрезает ножом обложку и вытаскивает точно такую же пластинку — блестящий, неровный по краям четырехугольник, покрытый рунами. Из глубин Пекла донесся очередной грохот. Лилея, вздрогнув, заторопилась и поранила палец. На пластину упали ярко-алые капли крови. Ведьма даже не заметила: она смотрела на меня:

— Люция, теперь ты должна прочитать весь текст целиком и перевести его. Пожалуйста, будь очень внимательна, переводи все точно, как бы странно и смешно это не звучало.

— То есть?

— Возможно, тебе встретятся забавные сочетания слов, как например: сухая вода или сладкая соль. Не теряйся, так и говори.

— Хорошо, — я пожала плечами и посмотрела на псов: — Это неопасно?

Те переглянулись.

— Здесь часто бывают другие обитатели Граней. До этого дня ничего страшного не происходило.

Тосанг добавила:

— И охраны здесь отродясь не было.

— Там обычные законы, только для Нави. Их все знают, — заметила Реранг.

— Кроме этого, — я кивнула на девятую сантию.

Псы снова переглянулись и сели, приготовившись наблюдать. Я внимательно посмотрела на золотые пластинки. Что-то внутри дрогнуло, но я так и не поняла, что "царапнуло" меня. А потом на столе заметила небольшие выемки точно по форме сантий. И в этом не было ничего удивительного: это как пронумерованные страницы в книге. Я взяла одну пластину и без труда нашла именно ее место, потом осторожно подхватила следующую. Когда все сантии были расставлены, не сдержала довольной улыбки. Я узнала получившийся символ — три линии, пересекающиеся друг с другом, конец каждого луча смотрел внутрь, замыкая силу внутри руны, а над основным узором располагался небольшой квадрат.

— Знак Чернобога.

И откликаясь на мои слова, золотым светом вспыхнул выбитый на пластинах текст. Положив руки на край стола, я начала читать…

Ведьмы опустили руки:

— Затмение закончилось. Теперь будем ждать.

Повеял притихший было ветерок, вновь зачирикали птицы, под лучами солнца таял последний снег.

Прошел час…

Два…

Три…

— Да присядь ты! — не выдержал Герв.

— Не могу! — Стах ходил туда-сюда, то и дело поглядывая на ведьм.

— Им надо время дойти до сантий, — словно ребенку, втолковывал ему Санторо.

Волк согласно кивнул, но успокоиться не мог.

Лишь спустя три часа началось. Ведьмы взволнованно переглянулись и схватились за руки, запрокинув головы вверх. Стах проследил за их взглядом, понимая, что дурное предчувствие не обмануло. Голубое небо налилось свинцовой тяжестью, свивая огромной воронкой черные тучи.

…Я разорвала тридентом подкравшуюся Тень. Другую. Третью. Я не знала, сколько их уже было, а они все лезли и лезли. В паре шагов от меня отбивалась Лилея Дамаскинская, рычали призрачные псы. И вдруг белесое пятно отбросило Тени.

— Читай дальше! — орала злая ведьма. — Я их держу! Скорее!

Я метнулась к пластинам с огненными письменами:

— "…Вершится великая Асса…"

Но сосредоточиться на тексте становилось все труднее. Очередной толчок под ногами! По краям зала посыпались камни, разбивая Тени на мелкие черные ошметки, которые тут же сливались вновь. Краем глаза заметила проклятые души, карабкающиеся на щит ведьмы.

— Лилея, что мне искать? Говори точнее!

— Черное солнце! Как его погасить! — ведьма тяжело дышала, удерживая защиту.

Голос дрожал, когда я стала читать последнюю сантию. От громогласного рева подкосились ноги. Тени резко отпрянули.

— Ниян! — прохрипела Дамаскинская.

Мы оторопело наблюдали, как черные души пятятся, растворяясь в стенах зала. Лилея подскочила ко мне:

— Люция, остановись!

— Почему?

— У меня поганое ощущение. Похоже, я мнила себя королевой, а оказалась пешкой в чужой игре.

Я облизала пересохшие губы:

— Не хочу пугать тебя, но я прочитала до конца. И тут, — кивнула на дрожащие сантии, — нет ни слова про Черное солнце. Что это, кстати?

Машинально заметила красный порез на ладони Лилеи и вдруг поняла, что дергало меня с самого начала: крови ведьмы на пластине не было! А ведь была! Я хорошо помню алые капли, так похожие на зернышки граната, которыми меня угощал страж! Она впиталась!.. Ответить ведьма не успела. Сантии на столе ожили и стали двигаться, точнее пытались, но их словно что-то не пускало. Они дергались, крутились вокруг своей оси — и все. Новый мощный толчок под ногами. Я вопросительно уставилась на Дамаскинскую. Но ведьма сама не понимала, что происходит. Оторопело наблюдала за дергающимися пластинками:

— Это еще что такое?

— Лилея, берегись!

Тень прыгнула на ведьму… Я сама не поняла, когда успела схватить тридент и сбить тварь. Лилея подхватила сумку:

— Уходим отсюда!

Дважды просить не пришлось. Мы побежали из зала.

— Догоняют!

Бежать вверх было куда труднее, чем спускаться.

— …Котс! — я едва успела остановиться и не сорваться в пропасть. Обернулась на черную массу, настигающую нас. — Надо прыгать… Тосанг, Реранг, уходите!

— Люц, ты рехнулась?! — Дамаскинская оценила размеры бездны перед нами. — Тут ширина метров пять!

— Я смогу. Садись, ведьма!

Перекинулась в волчицу, сунув тридент Лилее. Успела заметить, как растворились в темноте мои рачетсы. А Тени были совсем близко. Я разбежалась, оттолкнулась от края и полетела над мраком. Только бы получилось!..

Дамаскинская охнула, ударившись боком о твердую землю, и покатилась по острым камням.

— Да!!!.. Люц, ты красотка! Я тебя обожаю!.. — и тут же испуганно вскочила. — Люц? Ты где? Лю-ю-юц?

Ведьма метнулась к краю пропасти. А я скребла лапами по каменным стенам, пытаясь удержаться. Лилея схватила меня за лапу, что-то шепнула — и меня вытолкнуло из пропасти. А на другой стороне бесновались голодные Тени.

Мы устало растянулись на холодных каменных плитах.

— Как-то здесь тихо, — осторожно заметила я и облизала потрескавшиеся губы.

Мне не ответили. Я повернулась к Дамаскинской:

— Лилея?

С криком шарахнулась в сторону. Рядом со мной на камнях лежала изможденная старуха. Седые волосы, тусклые глаза, морщинистое лицо, искривленные пальцы. Ведьма растратила последние силы, вытаскивая меня из пропасти, и до выхода из Пекла уже не дотянет. Лилея Дамаскинская доживала последние минуты.

Предвечная Тьма! Я знала, что должна сделать, но как же не хотелось… Как же не хотелось отдавать обратно силу, после того, как я вновь почувствовала себя кем-то значимым, особенной, а не такой, как все, одной из безликой толпы! Я вспоминала, с каким восхищением смотрела на меня ведьма, когда я сражалась с Тенями, как ликовали рачетсы, почувствовав мою былую мощь. Ведь я могу остаться здесь, по эту сторону реки… Зажмурилась, вспоминая засыпанную снегом клумбу, хорошо видную из окон спальни, особенно если сидеть на удобном широком подоконнике. Уютные, согревающие объятия и тихий голос Стаха: "А здесь мы посадим черную смородину…"

Как же порой тяжело поступать правильно!!!

Я упала на колени рядом с ведьмой и подхватила непривычно легкое, сухое тело:

— Ты говорила, что дождь поит реку. Но река невидимым паром возвращает живительную воду небу, чтобы где-то снова прошел дождь… Я возвращаю твою силу тебе! Живи, ведьма!

Стах придумал сотню причин, которые могли задержать Люцию и ведьму на Земле: и преграды в Пекле, и заблудившихся в пути, и претензии Светлой стражи — все, вплоть до попойки в честь возвращения. Но ожидание становилось невыносимым.

— Они живы! — Цезерина, видя метания оборотня, решила его успокоить. — Мы почувствовали бы их смерть.

Мужчина лишь кивнул и медленно шагнул по дорожке, не обращая внимания на лужи и слякоть. Герв пристально посмотрел на ведьму:

— Ты уверена, что они вернуться?

— Это Пекло, Санторо! Мир мертвых! Что ты хочешь услышать?! … Мы все надеемся!..

Альфа резко остановился, словно споткнулся. Герв тут же подскочил к нему:

— Что такое? Тебе плохо?

Карнеро удивленно посмотрел на него и покачал головой:

— Нет, наоборот. Мне хорошо! Такая легкость…

И Стах замолчал, глядя, как рассыпаются в пыль те самые статуи.

Это означало только одно: Маяк больше не нужен.

Глава 13

Глаза открыла с трудом. Подождала, пока разбегутся темные пятна, и присмотрелась. Стена, серая штукатурка, кованая лестница, уводящая наверх, море, нарисованное на стене. Что это за место? Смутно знакомое, словно она здесь была когда-то давно. Опираясь на руки, женщина осторожно поднялась. Бесшумно ступила по паркетному полу, заглядывая в первые приоткрытые двери.

Никого… Ничего… Только гнетущая тишина, когда даже шагов не слышно.

Какой-то частью сознания женщина заметила странности в окружающей обстановке: она четко видела каждую плиточку на полу, каждую деталь на лестнице, но высокая входная дверь была словно размыта. В доме не было сквозняка, все окна закрыты, а тюль шевелился. На одной из лестничных ступенек лежали две игрушки: кукла в черном длинном платье и волк — они дергались и крутили головами, словно живые…

Снаружи донеслись тихие звуки, похожие на мяуканье. Что это такое? Котов тут нет и быть не может! Через гостиную женщина вышла на улицу и с удивлением уставилась на павлинов.

— Ну, здравствуй, ведьма!

Лилея Дамаскинская повернулась на голос. Из-за круглой клумбы с зеленым кустом посередине вышел моложавый мужчина с серебристыми волосами и такой же аккуратной бородой. А вокруг ходили павлины, волоча за собой длинные хвосты. Женщина едва сдержала дрожь, чувствуя непривычное волнение:

— Здравствуйте!

Незнакомец молчал, насмешливо наблюдая за Лилеей. Та неуверенно указала на дом:

— Это поместье Стаха Карнеро?

Мужчина пожал плечами:

— Может быть. Я не знаю. Это последнее, о чем думала та смертная, — добавил он, кивая в сторону.

И только теперь ведьма заметила Люцию Кхану на зеленой траве рядом с дорожкой. Молодая женщина лежала на боку, вытянув руку, а ветер шевелил золотистые волосы, закрывающие лицо. Даже не подходя и не касаясь, Дамаскинская поняла, что это только тело. Душа оборотницы уже не здесь. Взгляд словно кто-то потянул вверх. Ведьма подняла голову. На третьем этаже в окне увидела Люцию. Черная волчица сидела на подоконнике, с грустью наблюдая за происходящим внизу. Дамаскинская, сглотнув, закрыла глаза и повернулась к мужчине:

— Ниян!

— Узнала? — улыбнулся бог подземного мира. — Я польщен.

— Я не так вас себе представляла.

— А как? … Так?

И рядом взметнулся огненный смерч, из которого выступил каменный великан, кроша зеленые бордюры вдоль дорожек, топча цветы и траву. Встревоженно раскричались павлины, прячась среди зелени. Владыка Пекла наклонился к застывшей женщине, заметил ее помертвевшее лицо и захохотал. Лилея осторожно попросила:

— А можно вернуть прежний облик?.. Если вам не трудно!

Почти в тот же миг рядом появился уже знакомый мужчина в светло-сером деловом костюме:

— Смешные люди по старинке наряжают нас в древние доспехи. Хотя мне больше нравится нынешняя мода. Костюм куда удобнее железной кольчуги…

Ведьма тряхнула головой, всерьез опасаясь, что сошла с ума: она находилась в воспоминаниях Люции Кханы и рассуждала о моде с древним богом!..

Женщина осторожно посмотрела на владыку Пекла:

— Со временем все меняется.

— Ты даже не догадываешься, как? — бог нахмурился, когда рядом прошел павлин, задев хвостом его брюки. — Кыш!

Птица обиженно закричала, словно жалуясь.

— Дорогой, ты опять?! — раздался приятный женский голос.

— Не трогаю я твоих кур! — огрызнулся мужчина. — Просил же: держи их при себе.

— Ну что поделать, если ты им нравишься?!

И на дорожке появилась красивая молодая женщина с улыбкой на лице. Длинные рыжие волосы и небесно-голубые глаза. Идеальная фигура в легком светлом платье. Лилея узнала Нию — дочь Живы и супругу Нияна. Ведьма опустила голову, приветствуя богиню подземного мира. Та кивнула в ответ:

— Вот ты какая, Верховная ведьма. Что ж, признаться, я не разочарована в тебе. Такая сила духа, такая отвага! Не каждая ведьма решится отправиться в Пекло, а тем более делиться с кем-то своей силой…

Дамаскинская догадалась, что их поход в Навь не является тайной для богов.

— Зачем я здесь?

— Верни сантию, — велел Ниян.

Лилея поджала губы, понимая, что богу бесполезно врать. Достала из сумки блестящую пластину, которую успела схватить перед побегом из зала.

— Ну, раз вы знаете, что сантия у меня, значит, вам известно, зачем я пошла в Пекло?

Бог равнодушно пожал плечами.

— И что?.. Меня с самого начала интересовала только последняя сантия. Когда она неожиданно обнаружилась у тебя, я сделал все, чтобы вернуть ее. То, что ты попытаешься перевести книгу, было понятно даже ребенку. И то, что ты выйдешь на знак Чернобога, тоже просчитывалось довольно легко, — Ниян с легкой насмешкой посмотрел на женщину. — Ты слишком порывистая, тебя легко подвести к нужному действию, например, к мысли наведаться в Пекло.

Лилея, склонив голову набок, внимательно слушала мужчину.

— …Как раз в этот момент шла известная тебе битва волков и некромантов. И тут так удачно подвернулась душа этой смертной. Некромант-оборотень — идеальный проводник по Пеклу!

— Допустим, — Дамаскинская нехотя кивнула и спросила: — А что по поводу причины, толкнувшей меня на этот поступок?

— Черное солнце? — Ниян усмехнулся. — Древнее зло.

— Магия Черного солнца и сантий похожа. Как вы это объясните?

— Никак! — хохотнул мужчина. — Еще не хватало МНЕ объясняться перед смертной.

Ведьма тут же прикусила язык. Потом посмотрела на задумавшуюся богиню:

— Черное солнце губит Камингаван. Забытые земли ширятся. Мы опасаемся, что завоевав третий материк, это зло перекинется на другие. И в итоге уничтожит жизнь на Гебе.

Ния, будучи дочерью Живы, трепетно любила все живое. Она взволнованно посмотрела на мужа.

— Разве это такой большой секрет?

Ниян тяжело вздохнул и повернулся к ведьме:

— Мой отец — Чернобог — родился не здесь. Он пришел из другой реальности и вместе с Белбогом сотворил все сущее. Черное солнце оттуда — из той, другой Вселенной, поэтому их магия похожа. Я удовлетворил твое любопытство?

Дамаскинская машинально кивнула. А владыка Пекла добавил:

— Я тебе больше скажу, если бы вместо некроманта я подсунул тебе обычного мага, сейчас ты имела бы возможность наблюдать ту Вселенную воочию, так сказать.

— Почему?

— Потому что сантии — это дверь в другую реальность, а текст — заклинание для их активации. И достаточно его прочитать… — Ниян сделал характерный жест руками, показывая, что было бы.

Женщина оценила возможную катастрофу и задумалась:

— Но ведь Люция прочитала!

Вмешалась Ния:

— Верно. Только Люция — некромант, а магия Смерти иная, она отличается от всех других. И самое известное отличие — некроманты все свои ритуалы проводят против часовой стрелки. Люция Кхана у Круга по привычке прочитала сантии в обратном порядке. Если бы она читала, как мы…

— Сейчас был бы Хаос, — закончил мысль бог Ниян.

Ведьма потерла лицо руками, осмысливая информацию.

— Вы собрали все девять сантий. И что намерены с ними делать?

— Ничего, — просто ответил Ниян. — Всем будет спокойнее, если они останутся у меня.

— А если кто-нибудь прочитает?

— А кто тебе сказал, что я положу девятую сантию на Круг? — в тон ей ответил мужчина. — Пусть все и дальше думают, что она потеряна.

Лилея украдкой посмотрела на Нию, та подтвердила слова мужа легким кивком.

— С сантиями понятно. Но есть ли способ потушить Черное солнце?

Ниян, подумав, ответил:

— Если и есть, то его надо искать у драконов.

— Почему?

— Когда-то давно именно драконы смогли украсть сантии Чернобога, преодолев их магию.

Дамаскинская хмыкнула:

— Значит, сантии неслучайно были запечатаны в книги из драконьей кожи?

— Именно.

Ведьма вдруг поняла, что, несмотря на то, что Ниян отвечает ей, количество вопросов только увеличивается: расползающееся, словно опухоль, губительное магическое излучение в Камингаване, сантии Чернобога, Пекло, а теперь еще и драконы… Но взгляд упрямо возвращался к мертвой волчице.

— Зачем вы убили ее?

— Смертная сделала свое дело. Пора в Пекло!

— Не надо! — слова сами вырвались.

— Что? — не понял бог.

— Верните ей жизнь, — попросила ведьма.

— Жизнь Люции Кханы закончилась давно! — жестко ответил Ниян. — Она должна была умереть в битве при Миаду. Такова судьба этой смертной. Мы привязала оборванную нить к жизненной нити Стаха Карнеро, чтобы Люция выполнила свою миссию: привела тебя в Пекло. Все! Эта женщина — пиявка на теле волка. Она забирает его годы жизни!

Ния развела руками:

— Мой грозный муж прав, Лилея!.. Но этой душе будет дан второй шанс.

— А разве, привязав жизнь Люции к жизни волка, вы не дали ей этот шанс? — не согласилась ведьма. — Взгляните! Разве те мучения, которые Люция пережила в доме альфы, не заменили Пекло? … Она не озлобилась, не проклинает своих мучителей, не желает им зла. Когда волк, за которого вы так переживаете, попал на алтарь, Люция пришла ему на помощь, отринув обиды и ненависть! Она растит волчонка, от кого отказалась родная мать. А я… Волчица могла дать мне умереть и сохранить мою силу в себе, но она вернула мне ее сама, по доброй воле!

Ния с жалостью посмотрела на тело, потом на безмолвную душу.

— Мне очень жаль, но нить уже закончилась.

Лилея понимающе кивнула и сказала:

— Зато у Стаха Карнеро есть. Пусть волк сам решит: жить Люции или умереть.

— Да что тут решать? — вскинулся хозяин Пекла. — Я знаю, к чему ты ведешь, ведьма: Черный волк привязался к ней. Но выбирая между волчицей и жизнью, он выберет жизнь. И правильно! Женщин может быть много, а жизнь — одна!

— Вот как? — раздался опечаленный голос его жены.

Ниян нахмурился, предчувствуя разнос от любимой супруги. И будь он хоть трижды прав, даже богиня, как любая женщина, хочет чувствовать себя единственной и незаменимой для своего любимого мужчины. Бог насупился:

— Я говорил про смертных. У нас все по-другому.

Прозвучало по-детски и неубедительно Губки Нии подозрительно поджались. Богиня поправила идеальную прическу, из которой не выбилось ни волоска.

— Что ж. Завозилась я здесь, дожидаясь то затмения, то наших неожиданных гостей… А мне давно пора собираться наверх.

Ниян сквозь зубы выругался, понимая, на что она намекает. Несмотря на нежные чувства к мужу, Ния на полгода покидала его, возвращаясь на Землю к матери Живе. В этот раз она задержалась, заинтересовавшись историей с сантиями, к тихой радости супруга.

Но просто так сдаваться бог подземного мира не собирался:

— Я уверен, что Карнеро не захочет тащить ее.

Богиня стала рядом с ведьмой, выражая ей свою поддержку:

— Будет любопытно посмотреть, что он выберет.

…

— … Люция?.. Люция?.. Давай же, открывай глаза!

Голос был размытый, далекий, но до ужаса назойливый.

— Ведьма, ты?

— Слава богам!

Кое-как разлепила глаза. Увидела над собой взволнованное лицо Лилеи, поодаль стояли встревоженные стражи. Кроме Хасана и Наура, здесь были и Калманов с Неверовским. Я посмотрела на ведьму:

— Как мы выбра..?

Лилея незаметно закрыла мне рот ладошкой, намекая замолчать.

— Ты сорвалась. Перекинулась в волчицу, напала на сопровождающих… Ну как так-то?! Я же просила: стой рядом! А ты?!..

Что она несет? Котс! Опять все шишки мне?!

— Убью! — выдохнула ей на ухо.

— Животные во время затмений часто ведут себя странно, — невзначай заметил Хасан.

Я укоризненно посмотрела на Дамаскинскую, но сказать ничего не смогла, выгибаясь от внезапно накатившей сильной дрожи.

— Назад! — рявкнула ведьма стражам и схватила меня за плечи: — Держись. Эта волчья кровь глушит твою магию.

Я закусила губы, краем глаза заметив Неверовского за спиной Лилеи. А ему-то что нужно?!

Приступ прошел быстро, дыхание успокоилось. И я стала вспоминать: как бежала, как перепрыгивала пропасть, как обнимала старушку… Потом воспоминания резко обрывались. Продавив тугой комок в горле, попросила:

— Я хочу домой!

— Ага! — фыркнула ведьма. — В таком виде? Да меня Стах порвет на ленточки.

— Мне холодно.

Лилея подскочила и протянула одежду. Только сейчас я заметила, что лежу под чьей-то курткой совершенно голая. Выразительно посмотрела на стражей и те тут же отвернулись. С помощью своей спутницы оделась и замерла рядом, оглядываясь на горные вершины. Ощущения от нашего визита в Пекло остались не самые радужные.

— Поехали? — ведьма улыбнулась, обхватывая меня за талию и подставляя свое плечо. — Заберем вещи из пансиона — и домой.

Стах недоверчиво качнул головой, глядя на белую пыль:

— Что это значит?

Ведьмы взволнованно переглянулись, но промолчали. Черный альфа зло усмехнулся:

— …Если с Люцией что-нибудь случилось, вашей Верховной лучше не возвращаться: я ее живьем в землю закопаю.

Ведьма с белокурыми волосами осторожно заметила:

— Стах! Пойми, их путь слишком сложен и непредсказуем. И никто…

— Цезерина, закрой рот! — оборвал ее мужчина и, развернувшись, ушел в дом.

Герв посмотрел на ведьму:

— Она мертва? Говори, чтобы мы успели приготовиться!

И Цезерина коротко кивнула. Санторо грязно выругался, вызывая Владека Маюрова. Маюров, узнав о случившемся, начал нервно хохотать:

— Это конец!.. Говори Стаху сам!

— А ты его удержишь?

— А ты?..

Беты нашли альфу в кабинете. Мужчина сидел за столом и даже голову не поднял на вошедших.

— Стах, не паникуй раньше времени! Подумаешь, статуи рассыпались! — говорил Маюров, пока Санторо обходил бледного мужчину.

Карнеро криво усмехнулся:

— Герв, свалил на хрен из-за моей спины!.. Говорите! … Она погибла, да? Маяк разрушен, потому что больше нет того, для кого его создавали!

А дальше случилось несколько вещей одновременно. Все трое перекинулись в волков. Санторо бросился на Стаха. Зазвенело разбитое стекло, треснул разломанный стол, раздался грохот упавших вещей. Рык, вой! Владек бросился на помощь — и все трое вылетели на улицу через разбитое окно.

— Стоп! — закричала Цезерина Беспрозванная, подбегая к ним. — Стоп! Мне только что звонила Лилея!.. Стоп! …Фу! Фу, я сказала!

Слова ведьмы медленно пробивались в охваченное яростью сознание. Первым упал на спину Владек, подставляя альфе шею, за ним лег Герв. Стах тут же отступил, и угрожающе рыкнув, направился к ведьме. Цезерина не выдержала и сделала пару шагов назад.

— Они живы, Карнеро! Слышишь? И Лилея, и Люция вернулись… в Лунгаг, — осторожно закончила девушка. — Собирайся!

Я сидела на диване в гостиной, ожидая оборотней. Рядом стояла собранная сумка. Лилея, уже озадаченная какими-то своими заботами, то и дело пробегала мимо. Я чувствовала себя не очень уютно в доме Верховной и при удобном моменте незаметно вышла на улицу.

Была глубокая ночь. Улица спала. Я посмотрела на затянутое облаками небо, медленно прошлась по зеленому газону.

— …Люц!!!

Резко обернулась и почти в ту же секунду оказалась в железных объятиях своего волка. Радостно засмеялась, обхватывая его за шею:

— Я вернулась! — потом вспомнила, что говорила ведьма, и попыталась отстраниться: — Осторожно!

Стах заволновался, оглядывая меня:

— Что болит? Где?

— Не у меня. У тебя… шрамы. Мне Лилея сказала.

Он усмехнулся и снова прижал меня к себе.

— Ерунда! Забудь!.. Ну что? Посылаем ведьм к котсу — и домой?

Согласно кивнула:

— Только вещи заберу!

На самом деле я хотела попрощаться с ведьмой. Несмотря на ее вредный характер, я буду скучать.

Лилея тепло улыбнулась, обнимая меня:

— Береги себя, хвостатая!

Я взяла сумку и нахмурилась:

— А где волшебный рюкзачок?

— Какой?

— Начинается! — я укоризненно посмотрела на Дамаскинскую. — Тот, который ты мне обещала.

— Не помню.

— Мне напомнить?

Лилея чертыхнулась и швырнула мне волшебную сумку, припрятанную за диваном. Я довольно кивнула:

— Вот так бы сразу. Еще заклинание подзарядки!

— Что? — взвилась женщина.

— А зачем мне сумка без него? — я удивленно посмотрела на Лилею. — Как только зарядка закончится, она станет обычным рюкзаком. Не крути хвостом, ведьма, обещала — выполняй!

Цезерина, не сдержавшись, захихикала. А раздосадованная Дамаскинская барабанила туфлей по полу. Потом нацарапала что-то на листочке бумаги и сунула мне.

— Оторвать бы тот самый хвост кое-кому!.. Все! Вон из моего дома!

И буквально вытолкала меня за двери.

Помните, я говорила, что буду скучать по ведьме? Забудьте! Не буду я скучать по этой невозможной нахалке и грубиянке!

Стах ждал меня на улице. Заметив мой фееричный вылет из дома Верховной, лишь выгнул бровь:

— Проблемы?

Я собрала все вещи в волшебную сумку, порадовалось ее легкости и компактному размеру. А потом заметила Дамаскинскую, наблюдающую за мной через окно, и просияла:

— Никаких!

К автолету я шла красиво: не спеша, с гордо вскинутой головой и активно размахивая новой сумочкой. Волк, по менталке уловив суть происходящего, только посмеивался. Уже, когда я села в автолет, на пороге дома показалась хмурая ведьма. Я насторожилась.

— Карнеро! — позвала Лилея. — На два слова!

Волк посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся:

— Я скоро.

— Ну?

Ведьма открыла маленькую шкатулку. Оборотень осторожно заглянул внутрь:

— Что это?

— Ножницы.

Стах прищурился:

— Магию я чую. И что дальше?

Лилея внимательно смотрела на волка.

— Я должна что-то сказать тебе. В Пекле я говорила с богом Нияном и он рассказал кое-что интересное про тебя и Люц, — женщина выдохнула. — Стах, у вас с Люцией одна жизнь на двоих. Она должна была умереть от твоих рук при Миаду. Но ради возвращения девятой сантии бог привязал обрезанную нить ее жизни к твоей. Понимаешь?

— Когда разрушился Маяк…она умерла. Так ведь? У меня было чувство, что я сбросил со спины тяжелый груз.

Верховная кивнула:

— Да, вы больше не были связаны, — и добавила: — Ты проживешь половину отмеренного тебе, отдав другую половину Люции. Подумай, Стах! Если ты хочешь прожить свою жизнь целиком — тебе достаточно чикнуть этими ножницами между собой и Люц.

Карнеро отшатнулся:

— Никогда!

Ведьма улыбнулась, по-доброму, даже с гордостью.

— Я так и думала.

Стах пристально посмотрел на нее и шагнул к выходу. Потом вернулся:

— Ты Люц говорила что-нибудь об этом?

— Нет.

— И не говори!

В автолете по пути домой я не удержалась от любопытства:

— Что хотела Лилея?

— Вытинанкой решила заняться.

— Чем?

— Узоры из бумаги вырезать хочет.

— А ты ей зачем?

Стах пожал плечами:

— Да так… Советовалась, какие ножницы выбрать.

…

В поместье мы прилетели под утро. Как же хорошо вернуться домой! И больше никаких контрактов, никаких долгов! Все! Уже давно я не испытывала такой легкости и свободы. Пенка выбежала навстречу и обняла меня. Ральф повис на Стахе. Герв привлек к себе свою встревоженную пару.

— …Ну? А меня кто обнимет?

Мы вздрогнули и ошарашенно посмотрели на Верховную ведьму, появившуюся из воздуха. Нам мило улыбнулись:

— Как долетели? Не устали?

Она еще и издевается, в отличие от нас прекрасно выспавшись в собственной постели! А ведьма все еще стояла, раскинув руки для объятий. Маюров и Галич переглянулись. Эмерик продемонстрировал свежую брачную метку:

— У меня, как это?.. медовый месяц!

Владек с обреченным вздохом шагнул к женщине. Дамаскинская отмахнулась от него:

— Ну, тебя… одну уже обрюхатил. Еще и меня, не приведи Жива.

Я посмотрела на Маюрова. Значит, Эмира беременна?..

Волки поржали над обескураженным бетой и стали обмениваться новостями. А мы с ведьмой пошли в сад: Дамаскинская убирала следы магии. Она долго смотрела на разрушенные статуи. Я присела рядом с кучей песка:

— Что с ними случилось?

— Ну, мы же выбрались из Пекла? Вот они и рухнули.

— Почему я не помню?

Лилея пожала плечами:

— Откуда я знаю.

— Я помню все-все, даже само затмение, как бы плохо мне ни было, но…потом словно обрезано.

Ведьма вздрогнула и хихикнула, как мне показалось, фальшиво:

— Да какая разница? Не помнишь и не помнишь. Я тебе говорю, ничего особенного не было: подошли к мосту и вышли.

— А разве Калинов мост еще был?

— Был.

— Ты же говорила, что его так просто не увидишь?

— А вот увидела, — упрямо гнула свое Лилея.

Мы уселись на скамейке. Погода была прекрасная! Солнце, тепло — весна, одним словом. Рядом присел Стах. Беты с Натали уселись напротив.

— А разве так бывает? — я все еще расспрашивала ведьму. — Разве Калинов мост виден в солнечном свете?

— Отстань, зануда!

А у меня только крепли подозрения, что ведьма что-то скрывает. Но входящий звонок помешал задать следующий вопрос. Я посмотрела на незнакомый номер:

— Слушаю?

— Здравствуй, моя ненаглядная!

В первый момент я решила, что обозналась.

— Наур?.. Откуда у тебя этот номер?

Лилея рядом просияла. Понятно! Как же мне захотелось удавить Верховную. А та, словно издеваясь, щелкнула пальцами — и гилайон переключился на громкую связь. Волки рядом навострили уши.

— Наур, мы вчера все выяснили и попрощались навсегда!

— Я соскучился без тебя, без твоего голоса, без родинки на твоей груди…

Рядом хмыкнул Стах:

— Очень интересно… Особенно про родинку.

Поморщилась от насмешки в его голосе и отвернулась, чтобы поговорить без свидетелей:

— Я оборотень, а ты светлый страж!

— Я все решу. Возвращайся!

Беты на соседней скамейке переглянулись:

— Мужик подписал себе смертный приговор.

Я нажимала сброс, но гилайон завис или… Посмотрела на ведьму. Та сияла, словно начищенная золотая монета.

— Наур, я не свободна. Я встречаюсь с другим мужчиной.

— Ну и что?!

— Действительно! — хохотнул Галич. — Тоже мне проблема!

От хихиканья оборотней мне стало еще хуже. А Гелаев не унимался:

— Помнишь, тебе понравились стихи, которые я читал вчера ночью?..

Стах выгнул бровь и разглядывал меня с насмешливым недоверием.

— …Слушай, услада моего сердца! Это для тебя!

Мое вино искрится в чаше, как солнце утром рано.

Лицо твое нежней и краше расцветшего тюльпана.

Резвится ветер, беспокоя твои густые кудри.

Примятая твоей стопою трава — благоуханна…

А я чуть не плакала, не зная, что делать.

Меня сластями не кормило безжалостное время.

Изведавшему горечь мира, мне только ты желанна…

Я вскочила, подбежала к чаше и бросила гилайон в воду, но связь осталась. Вот ведь ведьма! И я заплакала. Стах тут же обнял меня:

— Ты мое чудо! Что ж, я могу понять этого ненормального стража. Сам влюбился в тебя, как переярок! Но больше чтобы я о нем не слышал! … Пойдем домой?

Я кивнула, протягивая руку.

…Натали Санторо спустя минуту после того, как звонок все-таки завершился, высказалась:

— Да-а-а, назвал бы кто меня "моя жемчужина живая" или "услада моего сердца" — я за ним пошла бы на край света.

— Не понял! — Герв прекратил ржать.

— …А то все "пушистик-пушистик". Двадцать лет одно и то же.

Маюров переглянулся с Галичем:

— Бедный страж уже два раза труп.

А Лилея Дамаскинская молча следила за черной точкой в синем безоблачном небе. Над поместьем летел ворон. Черная птица, раскинув крылья, парила над землей. И натужный пронзительный вороний крик. Ведьма прищурилась:

— Недобрый знак.

Глава 14

Весть о том, что мы со Стахом вновь живем вместе, быстро разлетелась среди волков. Да альфа и не скрывал наши отношения: часто брал меня с собою, когда отправлялся в город по делам. Поначалу оборотни скептически косились на меня, но некоторые, увидев, как непринужденно мы общаемся с бетами, и сами стали менять свое отношение ко мне. А вот в глазах свободных волчиц я видела неприкрытую зависть и ненависть. Еще бы! Ведь я отобрала у них альфу! Лишила, пусть и призрачной, надежды стать его парой!.. Но теперь я могла дать им отпор. Статус гаммы позволял это. Вот только он не защитил меня от очередной мести отступников.

В цветене Стах предложил слетать в Ласангу на фестиваль поющих ангов. Я много слышала про эти необычные водные растения, которые росли только в лесных озерах соседнего королевства. В период цветения анги выпускали на поверхность воды соцветие в форме коробочки и, раскрываясь, эти коробочки в течение нескольких минут издавали мелодичный звук, который народ назвал песней. Многие прилетали, чтобы полюбоваться таким редким и красивым зрелищем. Со временем это событие обросло всевозможными традициями, и каждую весну в городке Тлас’а проходил фестиваль поющих ангов, на который собирались не только местные, но и жители соседних королевств.

…Мы сидели в небольшой роще на берегу озера и слушали ту самую неповторимую песню. Я, не отрываясь, смотрела на зеленую водную гладь и ждала. Наконец показалась темная маковка, влажно блеснув в лучах теплого солнца. Обсохнув, заостренная вершинка с тихим щелчком лопнула, и коробочка стала открываться, а воздух наполнился нежными звуками, похожими на детский голосок. Новые маковки, вынырнув из воды, с охотой присоединялись к этой песне.

"Необычно, правда?" — я зачарованно склонила голову к плавно качающимся на волнах цветам.

Стах с усмешкой наблюдал за мной, но я видела, как он замирает, стоило показаться очередной коробочке. В роще, несмотря на большое количество людей и нелюдей, было очень тихо. Все слушали таинственные, зачаровывающие звуки, на короткий миг забывая про все свои нерешенные проблемы и дела, которые, как ни старайся, все равно не переделаешь.

Вдоволь насладившись песнями ангов, мы не спеша шли к городу, где и проходил фестиваль с основными развлечениями.

— Это настоящее чудо! — я все еще была под впечатлением. — Наверное, из-за своей хрупкости, кратковременности. Они поют всего лишь минуту — и все!

Волк пожал плечами:

— В детстве мне тоже так казалось, а сейчас… как-то не цепляет.

Впереди маячили фигуры Владека Маюрова и Алеса Преславского — одного из бет Яна Гриса. Оборотни охраняли нас, а сейчас отошли дальше, чтобы мы могли почувствовать себя уединенно.

— А мне анги всегда о наядах напоминают, — призналась я. — Но мне так и не довелось познакомиться ни с одной из них.

Оборотень промолчал, и разговор прервался. Я не знала, о чем говорить дальше. Растерянно посмотрела по сторонам:

— Здесь красиво!

Карнеро усмехнулся:

— Люц, если нечего сказать, просто помолчи. Мы не на светском приеме, меня развлекать не надо. И мне эта прогулка уже в кайф, потому что ты идешь рядом.

Лишь виновато улыбнулась в ответ. Тьма, порой мне казалось, что этот волк понимает меня лучше, чем я сама!..

Эти месяцы были для нас не простыми. Честно говоря, я думала, что Стах скатится до банальных каждодневных извинений и вымаливаний прощения. Так вот этого не было ни разу. Он признал вину, признал, что был не прав, что сожалеет — и все. Взамен волк каждый день взглядами, поступками показывал свою любовь ко мне, как много я значу для него. Он не вспоминал о содеянном год назад, словно той зимы не было. И я не знаю, что лучше: его извинения и постоянное погружение в омут воспоминаний или полное игнорирование случившегося. Одни боги знают, чего я только ни передумала за это время, сколько раз порывалась собрать чемоданы и уплыть-таки в Тесорию. Сомневалась ли я в своем решении остаться? Да. Жалела? Порой жалела. Но в одном я была уверена: попробовать простить Стаха стоило. Не знаю, сколько мне понадобится для этого времени, и смогу ли окончательно оставить все в прошлом, но одна я не справлюсь: моя пропасть слишком глубока. Когда-то Лилея сказала, что я помогу Стаху Карнеро выбраться из нее. Верховная ведьма была не совсем права: мы вытаскивали друг друга.

…Я взяла мужчину под руку и потерлась щекой о его плечо. Судя по улыбке, волку понравилось.

Уже позже я вспомнила, что наша охрана на какой-то миг замерла, а потом медленно продолжила путь. Альфа вдруг стал кому-то названивать. А еще помню странно-спокойный голос оборотня:

— Люц, беги обратно к озеру.

И только тогда я почувствовала магию.

Отступники! За мной!

— Я не оставлю тебя одного!

Стах нахмурился:

— Люц, бегом отсюда! Ты мне только помешаешь! Сейчас здесь будет Галич и Серые с Грисом.

Я отрицательно мотала головой. И все, в общем-то, на разговоры времени не осталось. Из-под Полога невидимости в нас полетели проклятия. Оборотни перекинулись и, чувствуя вспышки магии, безошибочно обнаружили магов. Начался бой.

Маюров и Преславский, нападая на отступников, отводили их подальше от нас. Рядом дрался альфа, прикрывая меня. Его рык разносился далеко по околице. А я… Да, волчья ипостась сильнее, но я не знала, как ей пользоваться, этой звериной силой. Меня никто не учил. С разбегу броситься на некра? Да он нанижет меня на меч, как на вертел! Я осталась человеком.

Предсмертный хрип, и один из нападавших упал в шаге от меня. А Стах уже бросился на другого некроманта. Я подошла к убитому, осторожно подняла два адхарта (холодное оружие в виде выдвигающихся клинков — Прим. Авт.)

— Не забыла, как ими пользоваться?

Я вздрогнула и повернулась: за моей спиной стоял маг. И непросто маг — один из телохранителей императрицы Йенни.

— Здравствуй, Магнус. Как поживаешь?

У меня было странное ощущение, что мы выпали из пространства, что рядом никого нет. Только отступник и я. Может, от того, что говорили не на всеобщем энлайском, а на саноском — языке империи, языке некромантов.

— Я-то хорошо, а вот о тебе такое рассказывают, что жутко становится, — с улыбкой маг развернул плеть силы. — То ублажаешь волка как последняя шлюха, то бегаешь с высунутым языком у ведьм. Выучила команды? "Фас?" "Сидеть?"

Я тоскливо посмотрела на свои клинки, потом на гумхард Магнуса. Хреновенько!

— Да не очень? — улыбнулась в ответ как можно беззаботнее.

Щелчок — и плеть разрезала воздух в десятке сантиметров от меня, едва успела отскочить. Магнус Двайер использовал стандартные приемы, и я могла некоторые из них предугадать, но не все. Очередной удар — и мой адхарт отлетел в сторону. Рука безжизненной плетью повисла вдоль тела. Крови не было: она сразу запеклась, и сейчас по правому плечу шла широкая в сантиметр толщиной черная полоса.

Твою мать! Так мне не победить!

Я лихорадочно думала.

— Магнус, это не по-мужски! У тебя гумхард, а у меня только адхарт.

— Это не дуэль! Я пришел, чтобы убить тебя, вероломную предательницу! Зверя!

И я зацепилась за последнее слово.

— Можно подумать, мне хотелось этого — стать зверем!.. Да я бы все отдала, чтобы вернуть магию обратно!

"Люц!.."

"Отстань!" — ментально отмахнулась от волка.

А потом от оборотня хлынула такая волна отчаяния, что я споткнулась.

Отступник решил, что это я ему отвешиваю поклоны, и, глумливо усмехаясь, подошел ко мне.

— Что ты предлагаешь? Себя? Неужели ты думаешь, меня заинтересует волчья подстилка? — играясь, щелкнул плетью — и второй клинок переломился.

Котс! Как же волки борются против нас, магов?! Да еще и побеждают!

— А впрочем… — Магнус Двайер свернул гумхард и начал плести заклинание. — Я дам тебе шанс смыть позор с имени Клетиса Кханы. Кровью зверей!

Дохлый-предохлый котс!!!

Я узнала это заклинание: Магнус хотел сделать из меня лича!.. Хитро! Я превращусь в послушную куклу, и меня отправят в логово волка. Пока суть да дело я перебью часть зверей, а выжившие уже разорвут меня. Опустила взгляд, чтобы Двайер не догадался, что я в курсе его планов, и, когда он взял мою руку, не сопротивлялась.

Подойди! Ну, подойди же! Еще полшага!..

Некромант подошел совсем близко, собираясь взять мою кровь. Я зашипела, когда на запястье вспыхнул красный разрез. А Магнус запрокинул голову, собираясь дальше читать заклинание. Идиот! Я одним движением перерезала ему горло обрубком адхарта. Перестаралась, потому что тело осело, а голова осталась в руках.

Все!.. Все! … Я справилась!

Меня трясло как в ознобе. Пальцы, вцепившиеся в волосы отрубленной головы, не разжимались. В мой мир постепенно начали возвращаться другие звуки: рык волков, заклинания магов, предсмертные крики. Вокруг липких от крови рук кружилась назойливая муха. И противный железный привкус на губах. А я поняла одну простую вещь:

— Отступники никогда не оставят меня в покое!..

Опомнилась от рыка Стаха за спиной и повернула голову. На полевой дороге уже были наши беты и Серые волки. Взгляд нашел темные балахоны. На негнущихся ногах подошла к мертвому отступнику. Посмотрела на застывшее лицо, залитое кровью, на широко распахнутые глаза. И мне казалось, что в них нет страха, только сожаление, что не удалось сделать то, ради чего пришли.

— Отступники не успокоятся, пока не убьют меня!

Это была истина, горькая, безнадежная, но бегать от нее бессмысленно. Я, наконец, отбросила мертвую голову Двайера и сломанный адхард.

— Маюров, спасибо за урок. Пригодилось, как видишь.

Черный волк только шевельнул ушами. Я нашла глазами Стаха, заметила потемневшую от крови шерсть на бедре, но когда захотела подойти, волк сорвался с места и, прихрамывая, побежал прочь.

Владек зубами осторожно придержал мою руку.

"Оставь его, Люция!"

— Он ранен?

"Заживет. Но тебе лучше сейчас быть подальше".

— Почему?

"Ты очень правдоподобно говорила, Люция, мы все поверили твоим словам, не только отступник. И Стах тоже".

Вытаращилась на него:

— Я сделала это, чтобы Двайер подошел ближе.

— Мы поняли… позже, — к нам подошел Ян Грис. — А Стах несколько минут думал, что ты его предала.

Я растерянно переводила взгляд с одного на другого, но оборотни лишь вздыхали и отводили глаза.

Альфы не было до вечера. Владек Маюров лишь сообщил, что Карнеро в волчьем обличии бегает где-то в лесу. Я стояла у окна в гостиной Серого альфы и наблюдала за закатом. Волновалась за Стаха жутко: злой, раненый, а если встретит кого? Рядом стал Ян Грис:

— Не переживай, он успокоится и прибежит.

— Угу, — я отвернулась от окна. — Как он мог так подумать? Зачем мне предавать его?

Грис тяжело вздохнул:

— Иногда мне кажется, что лучше всего вам разбежаться в разные стороны. Но вас упорно тянет друг к другу. Другие пары не выдержали бы и половины того, что пережили вы. Или разошлись бы, или поубивали бы друг друга к чертовой матери! — волк пожал плечами. — И знаешь, что я заметил?

— Что?

— Вы меняете друг друга. Стах Карнеро, которого столько лет все считали бабником, гуленой, которому Первородный, не иначе как по ошибке, дал неимоверную силу, вдруг оказался способным любить, жертвовать собой, смирять себя ради кого-то. И ты… Некромантка-отступница, убившая не одного человека, привыкшая жить в обмане и притворстве, оказалось, можешь быть нежной и искренней, безвозмездно помогать тем, кого раньше даже не замечала! — Грис скрестил руки на груди. — Глядя на вас, хочется то кричать с восхищением "Вот это любовь!", то отмахиваться в ужасе "А ну ее к котсу, такую любовь!" Это впечатляет!

Я только усмехнулась, вновь поворачиваясь к окну и вглядываясь в сгущающиеся сумерки.

Если бы слуга не доложил, что Черный альфа вернулся, мы бы даже не заметили этого. Стах вошел через задние двери и сразу поднялся наверх, не заходя в гостиную. Спустя несколько минут я вошла в гостевую спальню, услышала шум воды в ванной и больше ничего: ни фырканья, ни мурлыканья себе под нос. И помылся мужчина очень быстро. Значит, действительно зол. Я стояла под дверями и ждала его. Волк вышел, скользнул по мне взглядом, молча взял протянутое полотенце и прошел вглубь спальни. Вздохнув, пошла за ним.

— Стах, я…

Оборотень стремительно обернулся, схватил меня за плечо и стал…

— Ай! За что?!

…лупить полотенцем по попе.

— Еще хоть раз ослушайся меня!

Хлоп!

— …Ты понимаешь, что я там чуть не сдох, когда ты махала этими ножиками перед некром с гумхардом?!

Хлоп!

— …Это ж надо так врать, чтобы все поверили! И свои, и чужие!

Хлоп!

Я обиделась:

— Хватит! Я же помочь хотела!

— Я тебе помогу! Помощница хренова!

Хлоп! Хлоп!

— Стах, хватит! Больно же! — слезы брызнули из глаз.

Оборотень отбросил полотенце и прижал меня к себе так, что кости треснули.

— Люц, если я сказал "беги" — значит, беги. Ты мне больше мешала, чем помогала! Я не мог … все время оглядывался…

Он запинался, сбивался… Иногда слова бессильны. Стах не мог подобрать нужных слов, чтобы передать свою тревогу за меня. Его страх был таким, что не помог даже ментальный щит. Я видела, что чувствовал волк, когда я пропускала удар: он буквально умирал. Какими словами я могла его успокоить?

Осторожно обняла бушующего мужчину за шею и, притянув к себе, поцеловала.

— Стах, все хорошо. Я рядом.

Он гулко сглотнул, не выпуская меня из объятий.

— Это хуже смерти: смотреть, как убивают твою любимую.

— Но как?.. Как я могла оставить тебя одного?

Альфа выругался:

— Малыш, я боец. Понимаешь? Меня с детства учили драться, в том числе и с магами.

— А меня нет, — пожаловалась я. — Мне никто не показывал, как защищаться, будучи волком.

Стах выдохнул:

— Научу. Куда я денусь?! Но…

Не дала ему договорить. Притянув за шею, поцеловала твердые губы. Оборотень приподнял меня и прижал к себе. Обхватила его ногами, стараясь не сильно приникать к груди. Сегодня я вела в поцелуях… Стах застонал и шагнул к кровати. Я не возражала, лишь шепнула:

— Я сверху!..

Утром вышли поздно. Хозяин дома уставился на нас с притворным осуждением:

— Я думал, вы мне весь этаж разнесете!

Щеки обожгло от смущения. Только виновато пискнула:

— Прости.

А Стах усмехнулся:

— Не выспался, бедняжка?

— Да нормально я выспался… позже, в лесу.

Ян смотрел на нас с веселой улыбкой, особенно умиляясь с моего полыхающего лица. Карнеро такими вещами не проймешь.

— Ну и прекрасно! Здоровее будешь!

— Не наглей, а?

Я качнула головой, зная, что эти двое могут препираться часами, пододвинула к себе тарелку с медовыми вафлями и подхватила свежую газету.

"Ян, будь другом, сходи еще погуляй!" — Стах немигающим взглядом следил, как Люция облизывает ложечку от меда.

"У тебя совесть есть?!" — не выдержал Серый.

"Ян, я ее больше полугода ждал, понимаешь?"

"И что? … Ни с кем?" — не поверил Грис.

Черный странно посмотрел на него:

"В смысле?"

"Ни с кем не спал, даже когда Люция у ведьм была?"

"Нет".

"Да ладно гнать! — не поверил Серый. — Ты уже спал с ней раньше!"

"Это не то, — Стах улыбнулся. — Когда Люц спала со мной из-за бумаг или когда у нее была течка… нет. Сегодня она со мной, потому что САМА этого хочет. Целует, потому что хочет САМА, прижимается и замирает комочком у меня под боком, потому что ей этого хочется. Ян, это — абсолют! Лучше быть не может! Когда полюбишь, поймешь почему".

Вернувшись из Ласанги, Стах на пару с Гервом и Эмериком устроили мне курс молодого бойца. Галич учил меня защищаться в волчьем обличии. А Стах однажды позвал меня в тренажерный зал и сказал:

— Чтобы довести защиту до автоматизма, нужно время, а его нет. Ты неплохо дерешься на мечах, — альфа бросил мне клинок: — Это эльфийский меч. Для тебя идеальное оружие по весу и по размеру.

Я восхищенно разглядывала лезвие и рукоять, покрытую рельефными узорами.

— Красота! Ему же лет четыреста?!

— Шестьсот, — поправил оборотень. — Повосхищалась? А теперь в стойку, моя прелесть!..

Погонял меня Стах тогда конкретно. Начали тренировку в тренажерном зале, а в итоге волк загнал меня в бассейн. Стоял и посмеивался, пока я пыталась выбраться. Прохаживался по бортику, поигрывал мечом и анализировал мои ошибки. Я только зубами скрипела от досады.

Ладно, Люция! Женщина ты или не женщина?!

Выбравшись, стала стаскивать мокрую одежду. Сначала сбросила ботинки. За ними на пол мокро шмякнулась рубашка. Руки потянулись к застежке брюк. Стах смеяться перестал и прервал свой красочный, язвительный анализ. Я осторожно стянула мокрую, прилипающую к ногам ткань и переступила ее. Осталась только в лифчике и трусиках. Прогнувшись — очень старалась сделать это грациозно и эротично! — отжала волосы, украдкой наблюдая за реакцией альфы. По бортику бассейна мужчина медленно шагнул ко мне. Я проглотила смешок и стала двигаться в другую сторону. Стах улыбнулся:

— Милая, не беги! Все равно ведь догоню!

Я кокетливо пожала плечиком, заводя руки за спину, и на цыпочках пошла дальше. Лифчик с тихим всплеском упал в воду. Оборотень словно споткнулся, не отрываясь, следил за моими руками, стаскивающими трусики. И только после очередного всплеска, очнулся.

— Люц…

Я стояла напротив него, а между нами — голубая гладь бассейна.

— Да, Стах?

— Иди ко мне, малыш!

— Не-а!

Он склонил голову набок и поинтересовался.

— Тебя в детстве не учили, что нельзя дразнить волка?

Я тихо засмеялась и метнулась к открытым стеклянным дверям в сад. Когда Стах оббежал бассейн, двери уже были заперты. Я послала мужчине воздушный поцелуй, и, перекинувшись в волчицу, побежала в летний сумрак.

Стах нашел меня быстро. Да я и не убегала далеко. Лежала на берегу реки. Черный волк сел рядом.

"Набегалась?"

"Угу!"

"И чего ради?"

Я легла на спину:

"Посмотри, как красиво! Сколько звезд!"

Затаив дыхание, смотрела на ночное небо. Теперь, когда Двулуние прошло, звезды сияли очень ярко, таинственно переливались и мерцали.

"Стах, да посмотри же!"

Услышала тихий смешок.

"Я смотрю. Я их вижу в твоих глазах".

Вздрогнула, перехватывая его взгляд, мягкий, ласковый, понимающий. Я поднялась и стала рядом с оборотнем. Он по-прежнему сидел, только, не мигая, следил за мной. Я вдохнула запах волка и лизнула его в нос. Стах закрыл глаза, впитывая эту ласку, и потянулся мордой ко мне, словно просил еще. Лизнула снова и снова. Заурчав, поднырнула ему под голову и потерлась об шею и грудь. Ткнулась носом в черную шерсть и замерла. Спустя минуту почувствовала, как волк положил свою голову на мою, согревая и защищая. Мне было хорошо и спокойно. Я больше не боялась.

Глава 15

Прошел почти год, пока мы заново узнавали и привыкали друг к другу. Ушла эйфория от того, что я смогла впустить Стаха в свою жизнь, довериться ему снова. И началось обычное житье-бытье, когда видишь оборотня каждый день, веселого, грустного, раздражительного, невыспавшегося, сталкиваешься по утрам с ним в ванной, вместе опаздываешь на встречи и решаешь мелкие проблемки — одним словом, быт. Я много раз слышала, что именно он съедает романтику в отношениях, опресняет чувства, даже в разговорах с Иреной Халаси уже проскальзывали подобные мысли, но меня этот быт почему-то не тяготил. Я находила какое-то (чуть не сказала извращенное) удовольствие в домашних хлопотах: следить за порядком, ухаживать за садом, обсуждать меню с Пенкой, выбирать одежду для Ральфа…

Ральф — это моя отдушина, даже не моя, а наша. И это тоже помогло нам со Стахом сблизиться. Мы любили непоседливого мальчишку и охотно проводили с ним время, вместе играли или гуляли на улице. Я видела, как мальчик ждет волка, сколько радости появляется на детском лице, стоит хлопнуть входной двери! А Карнеро никогда не забывал о подарках для племянника. Как большинство детей, Ральф любил сладости и я, кстати, тоже, о чем прекрасно знал Стах. Поэтому он часто покупал различные лакомства и, вручая нам, шутливо просил:

— Только не подеритесь!..

Ральф сделал наш дом живым и уютным. Мы со Стахом могли осторожничать в собственных чувствах, а он нет. Никто не умеет любить так, как дети: по-настоящему, отдавая себя целиком и ничего не требуя взамен. Ральф, лишенный родительского внимания и теперь получивший его с лихвой, охотно делился своей любовью с нами. И когда он назвал Стаха "папой", я не удивилась, более того, ждала этого. Меня Ральф назвал "мамочкой" (не "мамой", а именно "мамочкой") очень давно, едва ли не сразу после моего возвращения из Пекла. Вечером, когда я укладывала его спать, попросил:

— Не уходи больше, мамочка!

Я думала, что сойду с ума, не только от этих слов, но и от прикосновения детских губ, когда мальчик схватил мою ладонь и прижался к ней. И это тоже было тем, что держало меня, когда приходили минуты сомнений.

Я старалась реже вспоминать то страшное время, но порой, видя альфу, уверенно шагающего по коридору или отчитывающего слуг, в памяти всплывало, как он ходил по дому два года назад в поисках меня, чтобы… Кошмары тоже никуда не делись, продолжая терзать меня. Очнувшись, я отползала на край кровати и пыталась унять нервную дрожь. Старалась не шуметь, но волк все равно просыпался и садился рядом. Не спрашивал, что со мной: знал.

Но оказалось, ему тоже сняться кошмары. Однажды мне довелось увидеть один их них: алтарь в подземелье, паучиху и боль, убивающую тебя изнутри. Когда болит рука, или нога, или живот, ты можешь их хотя бы погладить, а здесь болело все! Даже ментально я не выдержала и закричала. Стах вырвался из своего кошмара следом за мной.

— Что случилось?

Покачала головой, отворачиваясь и хватаясь за грудь. До сих пор чувствовала то, что чувствовал волк, когда внутри ворочались острые жвала паука. Оборотень тихо выругался и скрылся в ванной. А я вышла из комнаты. Когда вернулась, Стах стоял в спальне, глядя на пустую постель. Обернулся на щелчок дверного замка и хмыкнул, заметив в моих руках бутылку самбуки.

— За что будем пить?

— Не за что, а против чего, — поправила я. — Будем пить против кошмаров.

— А стаканы где?

Расстроенно цокнула языком:

— Забыла. Я схожу…

— К котсу, — он отмахнулся. — Давай так.

Пили молча, передавая бутылку друг другу. Я сидела на подоконнике, а Стах стоял рядом. После очередного глотка обжигающей жидкости с обманчиво приятным вкусом взъерошила черные волосы на мужском затылке:

— Ты подстригся.

Оборотень кивнул:

— Надоели космы.

После возвращения Карнеро так и не отрастил свою былую роскошную шевелюру, регулярно коротко стригся. Не могу сказать, что ему не шло, но вместе с длинными волосами из облика мужчины исчез какой-то аристократизм, утонченность. Вообще внешне альфа изменился. Кожа, несмотря на загар, все равно была светлой, короткие волосы делали образ более жестким, словно высеченным из камня. Порой Стах казался мне незнакомцем. Я сделала глоток, отдала бутылку и пересела так, чтобы мужчина оказался между моими ногами. Обняла его за талию и положила голову на плечо:

— Мой кошмарик!

Так и жили целый год… карабкаясь вверх по отрывистым стенам пропасти, в которую загнали себя сами, сбивая пальцы в кровь, закусив губы от боли и усталости. Порой хотелось все бросить и сдаться, но рядом был тот, кто не давал опустить руки, кто заставлял смотреть вверх и, вопреки всему, видеть там солнце.

В начале изока Стах исчез на пару дней. Улетел рано утром, шепнув мне, еще спящей, на ухо:

— Не скучай!

И все! Целый день я "не скучала", а вот когда волк не явился ночевать, забеспокоилась. Гилайон не отвечал. Беты отмалчивались. Пенка успокаивала: мол, такое и раньше бывало. Следующий день я блуждала по дому, как неприкаянная. Вдруг вспомнила, что последнее время альфа ходил какой-то задумчивый, молчаливый, погруженный в собственные мысли. Я не лезла к нему с расспросами. И, наверное, зря. Все валилось из рук. От паники удерживал Ральф, который не отходил от меня ни на шаг, и так же, как и я, часто выглядывал в окно.

Когда Стах не появился и на четвертый день, уже не сомневалась: случилась беда. Даже не знала, что у меня такая буйная фантазия: я напридумывала столько катастроф, нападений, что стало дурно. Сидела в кабинете альфы, глядя на неподвижный гилайон с потухшим экраном. Вечерело. Дом опустел: слуги и экономка покинули поместье, Ральф давно спал, как и его нянька. Мотылек, случайно залетевший через окно, бился о горящую настольную лампу. Я наблюдала за его мучениями, не в силах пошевелиться…

— Люц?!

Подняла глаза. В дверях стоял Карнеро. Живой, здоровый, даже не похудевший! Я закрыла лицо руками, пытаясь не разреветься.

— Люция?! — Стах присел рядом на карточки, коснулся моих колен. — Ты чего?

Оборотень едва удержался на ногах, когда я повисла на нем.

— Ну, ну! Что это на тебя нашло?

— Как так можно?! Исчезнуть на четыре дня без предупреждения! Почему ты не позвонил? Трудно гилайон из кармана достать?! — набросилась я на волка.

— А разве я должен тебе отчитываться?

Словно тряпкой по зубам! Так тебе, Люська! Ты у нас кто? Любовница? Знай свое место!

Я клацнула зубами:

— Извини!

Хотела встать, но Стах не позволил:

— Скажи, почему я должен был позвонить тебе?

— Ты не должен был. Прости, я забылась.

— Люц, я жду!

Закрыла глаза:

— Я волновалась.

— Почему?

— Как почему, Стах?! Мы живем вместе!

— И что? Два года назад ты бы и ухом не повела. Да что там два года! Еще год назад, ты порадовалась бы, если бы я не вернулся. Может, всхлипнула пару раз у поминальной крады — и все, — оборотень своим взглядом держал меня. — Что сейчас изменилось?

— Я не знаю!.. Я не думала!

— А ты подумай! — мужчина уперся руками в подлокотники кресла, нависая надо мной.

Я задохнулась, когда его дыхание коснулось меня. Больше всего на свете хотелось прижаться и спрятаться у него на груди.

— …Почему, Люция?! Почему тебя так взволновало мое отсутствие? Почему ты переживала за меня?

Закрыла глаза, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

— Потому что я люблю тебя.

— Повтори, — прошептал Стах.

— Я люблю тебя.

— Громче.

— Стах, хватит!

— Громче, я сказал!

И я все-таки разревелась. Но моего волка слезами не проймешь! Оборотень нашел мой испуганный взгляд и тихо попросил:

— Скажи это, пожалуйста!

— Я тебя люблю.

Его губы накрыли мои, лишая голоса, дыхания. А когда Стах посмотрел на меня, такого ликования на его лице я еще никогда не видела.

— Дошло, наконец?!

Прежде, чем я успела выругаться, он вскочил и поднял меня из кресла.

— …Я уже с Имболка заметил, что твое отношение ко мне поменялось. Что ты ищешь меня, не задумываясь, стараешься быть рядом. Что не просто принимаешь меня, а я тебе нужен. Всю весну за тобой наблюдал, — он говорил и быстро расстегивал пуговички моей блузки. Поцеловал в губы: — Но сколько я ни подводил тебя к мысли по-новому взглянуть на наши отношения, ты вставала на дыбы: нет, и все! Ты — нтле либисто! И мы с тобой только любовники!

— Стах, я…

— Я тебя люблю, идиетка моя упертая! Люблю до дрожи, до боли в груди! — перебил меня мужчина. — Я могу представить свою жизнь какой угодно, но только вместе с тобой!

Я во все глаза смотрела на него. Оборотень поцеловал меня в висок:

— Ты любишь меня?

— Да.

— Да будет так! — Карнеро вновь склонился надо мной.

От резкой боли я закричала, изо всех сил отпихивая оборотня. Но он уже сам меня отпустил. На губах моя кровь и взгляд довольный-довольный.

— Стах, ты что сделал? — от шока голос сорвался на хрип.

— Ты моя пара, Люция! Отныне и до самой смерти, пока Грани не позовут меня.

Этот ненормальный волк поставил мне брачную метку?! Объявил всем о своем выборе?!

Стах сел в кресло и усадил меня себе на колени.

— Поставишь метку мне?

Я, выражаясь молодежным сленгом, выпала в осадок.

— Стая не одобрит.

— Причем тут стая? Не о ней речь! Люц, я тебе нужен?

— Вовремя спросил! — не удержалась от смешка, касаясь укуса на шее.

Карнеро нахмурился, и я улыбнулась:

— Конечно, нужен!

— Тогда кусай! — он расстегнул рубашку, оголяя основание шеи.

Я потерлась носом о теплую кожу, вдыхая родной запах. Лизнула, чувствуя, как каменеют мышцы под руками, и решилась. Зубы легко проткнули кожу, в рот потекла кровь альфы.

— Лизни так, чтобы твоя слюна попала в место укуса, — велел оборотень.

Я все сделала, испытывая какой-то необычайный подъем, привязывая этого мужчину к себе навсегда. По довольному взгляду Стаха поняла, что он чувствует примерно то же самое. Воротничок блузки больно прошелся по ранке. Волк, наверное, понял это по моему лицу. Привлек к себе и стал осторожно зализывать укус. Я прикрыла глаза.

— Что теперь?

— Спать. Устал как собака. Честно, даже на секс сил нет. Утром поговорим, хорошо?

Стах действительно устал, спал долго, как никогда раньше. В этот раз я проснулась первой, а он даже не открыл глаза. На цыпочках подошла к окну, опустила шторы, возвращая в спальню полумрак. Посмотрела на свою пару, на брачную метку, красным цветком распустившуюся на шее волка, и тихонько вышла.

Пенка с поклоном встретила меня.

— Доброе утро!

Я оторопела:

— Ты чего?

— Вы теперь альфа!

Реальность, что называется, наваливалась.

— … Вам будет трудно, Люция. Да, стая признала вас как волчицу, как гамму. Но как альфу… — экономка с сомнением покачала головой.

Я вынуждена была согласиться с ней.

А оборотница повторила:

— Будет трудно. Альфа не потерпит пренебрежения к своей паре. А еще эти постоянные угрозы со стороны отступников… Это раньше вы почти из дома не выходили, а сейчас должны будете посещать светские мероприятия.

И я вдруг поняла, что натворила! Пенка вздохнула, глядя на мое расстроенное лицо:

— Я накрою завтрак в столовой.

— Я помогу.

— Вам не положено.

— Пенка, прекрати!

— Люция, привыкайте вести себя согласно новому положению. Панибратство не поможет завоевать оборотней.

Я опешила:

— Даже в мыслях не было! Ты же знаешь меня!

— Знаю. Мне приятно ваше расположение. Я надеюсь сохранить его, но … теперь все будет по-другому. Привыкайте.

Пока слуги накрывали стол, я поднялась наверх. Стах уже не спал, просто лежал в кровати.

— И куда ты убежала?

— Завтрак готов, — с улыбкой объявила я.

— Сама готовила? — не поверил оборотень.

— Не дали.

Карнеро приглашающе похлопал рядом с собой:

— Рассказывай, — а выслушав, одобрительно кивнул: — Все правильно, Люц. Послушай Пенку.

— Стах, может быть, мы поспешили с метками? — тяжело вздохнула и, заметив помрачневший взгляд волка, пояснила: — Я не хочу проблем.

— Успокойся. Я уже все придумал.

— Что?

Мужчина, потянувшись, сел.

— Поверь, малыш, чем меньше ты знаешь, тем лучше.

— Не уверена.

Он чмокнул меня в нос и ушел в ванную, а я осталась наедине со своими мыслями. Вчера все казалось таким простым, понятным и решаемым, а сегодня предстало в совершенно ином свете. Я — пара альфы, я должна управлять волчицами стаи. Но кто меня послушает? Натали Санторо? Эмира Маюрова? Тира… Вспомнила сухие, чопорные лица волчиц из поселка, когда они проходили мимо, словно я была пустым местом.

Тем временем вернулся оборотень в одном полотенце на бедрах и с порога озадачил:

— Но все-таки есть одна вещь, которую мы должны обговорить сейчас.

И выглядел он в этот момент более чем странно. Мужчина отводил взгляд, мялся, преувеличенно долго выбирая майку в шкафу.

— Стах?!

Он сел рядом:

— Люц, Пенка права, как никогда. Стая никогда не примет тебя как альфу. Слишком глубоко в нас сидит ненависть к отступникам. Поэтому самое большее, на что мы можем рассчитывать — это вежливое отношение к тебе как к одной из волчиц, — оборотень вздохнул. — Я придумал целый план. И если все получится, каждый останется в выигрыше.

— Заинтриговал.

— Да, я такой! — Карнеро потерся носом о мои волосы, потом тихо сказал: — Но всегда есть элемент неожиданности. Поэтому нам надо пока повременить с волчатами.

— Что?

Тьма! Хорошо, что я сидела! Мысли о детях мне вообще не приходили в голову! Хотя вчера я и брачную метку не планировала получить… в отличие от волка: он, по-моему, планировал все это уже давно.

— Если что-то пойдет не так, и меня убьют, ты тоже… — он вдруг запнулся, потом продолжил: — Одна, с маленькими волчатами ты пропадешь. Не хочу рисковать.

Что же он напридумывал?

— Стах, рассказывай!

— Люц, да пока нечего рассказывать. Я летал в Танри, нужно было встретиться с волхвом.

— По поводу?

— Поводов два. Первый — наш союз, а второй… Я признаю Ральфа сыном и стану его приемным отцом.

Прищурилась:

— "Наш союз", значит? Как это понимать?

— Просто, — пожал плечами Стах. — Я говорил с волхвом о нашем ВОЗМОЖНОМ союзе, а вчера все так удачно сложилось…

— Ты поэтому мне не звонил?

— Нет, Люц. Меньше всего я хотел играть на твоих нервах. Но в обители волхвов не работает никакая техника, это раз. Я не думал, что мой визит так затянется, это два. А вчера, когда собрался домой, было около полуночи, я думал: ты спишь давно. Представь мое удивление, когда, вернувшись, увидел тебя в своем кабинете.

— Опять думал, что ворую? — не удержалась я.

Стах отвел взгляд.

— Ты же знаешь, что тебе достаточно попросить, — и я дам тебе все.

— Даже свою жизнь? — с недоумением посмотрела на тихо смеющегося альфу. — Что смешного?

— Ничего. Я радуюсь, что вернулся домой, что ты рядом, с моей меткой.

Я подошла к окнам, чтобы поднять шторы и впустить в комнату свет.

— Мне нравится твое решение насчет Ральфа.

— Так будет правильно.

В принципе, я понимала Стаха. Ральф — сын погибшего брата. И альфа по-настоящему любил племянника.

— Значит, я как твоя пара стану приемной мамой?

— Какая из тебя мать?.. Бывшая отступница!

Я резко повернулась к волку, сжимая кулаки. Карнеро усмехнулся:

— Неприятно, правда? А представь, сколько раз это доведется услышать мальчику?

— Мог просто объяснить!

— Так быстрее и доходчивее, — Стах оперся на колени. — Его приемной матерью станет Полина Виттур.

Коготки ревности больно поскребли изнутри. Мужчина расплылся в самодовольной ухмылке:

— А это даже приятно, когда тебя ревнует твоя пара! Расслабься, маленькая моя! Между мной и Полинкой никогда ничего не было. Мы друзья. Кроме того, подумай сама, за ней стоит Рейнгольд Виттур и стая Белых волков. Такая поддержка Ральфу не помешает.

Я насторожилась:

— Поддержка? А как же ты? … Стах, что ты задумал?

— Малыш, просто доверься мне. Чем меньше волков знает об этом, тем лучше. Я все скажу в свое время.

— Но я могла бы помочь!

— Поможешь, обязательно поможешь, — Стах улыбнулся.

…

Я никогда раньше не была на волчьем капище. Ритуалов у волков не так много, но все они скрыты от посторонних. Свадьба, рождение волчат, смерть — самые главные. Сегодня мне предстояло поучаствовать в одном из них.

Свадебные традиции оборотней мне показались забавными и по-своему красивыми. Волки всегда славились своей независимостью и свободолюбием. Я это знала и убедилась на собственном примере. Горше наказания, чем оказаться в ошейнике на привязи, не найти. Позорней — так точно! И волчицы терять свою свободу тоже не особо хотели. Поэтому оборотень, выбравший себе пару, должен был победить волчицу в своеобразном состязании. Победишь — твоя, веди на капище к волхву и ставь брачную метку, проиграешь — не обессудь. А дальше все зависело от волчицы. Нравился кавалер — сопротивлялась для вида. Не нравился — был шанс — пусть крохотный! — избежать нежеланного союза. Понятное дело, сейчас мало кто соблюдал обряд целиком. Зачастую пара начинала жить вместе, а потом уже шла на капище за благословением. А для нас со Стахом это вообще была чистая формальность, учитывая обоюдно поставленные метки. Но традиции есть традиции…

Я застыла посреди луга, нервно оглядываясь по сторонам и гадая, с какой стороны выскочит Стах. Хвост бил по бокам. Уши стояли торчком. Но птицы сегодня пели до безобразия громко, ветер качался в верхушках сосен и посмеивался над моими попытками расслышать шаги оборотня. Я осторожно легла на землю, перекинулась и буквально утонула в высокой траве. Жужжали пчелы, стрекотали кузнечики и пел жаворонок. Я закрыла глаза.

"Это понимать как безоговорочную капитуляцию?"

Улыбнулась, протягивая руки к волчьей морде. Шершавый язык облизал мои пальцы. Я притянула волка к себе.

"Люц, нас ждут!" — напомнил Стах, но повалился рядом.

Я открыла глаза, посмотрела на Черного волка, стала почесывать ему бока, грудь. Потом и вовсе залезла верхом, обхватив за шею. Оборотень перевернулся на спину и лениво косился на меня медовым глазом. Чмокнула его во влажный нос. Волк довольно жмурился и только что не урчал.

— Сташик, а ведь я тебя победила!

Медовый глаз приоткрылся. Я любезно пояснила:

— Ты лежишь на спине, подставив мне шею…

Оборотень сбросил меня мгновенно и обиженно вскочил.

— Люц, — мужчина навис сверху, опираясь на руки, — у тебя в роду точно не было лис? В кого ты такая хитрая и изворотливая?

Я громко засмеялась. А Стах улыбнулся и улегся рядом:

— Хорошо. Ты победила. И что теперь, откажешься идти со мной на капище?

— Еще чего!.. — поцеловала его. — Но у меня есть просьба, совсем маленькая!

Альфа внимательно посмотрел на меня:

— Говори!

…Странно, мне казалось, мы со Стахом оббегали этот лес полностью, но вот здесь я точно никогда не была. Дебри, дебри, дебри — и неожиданно они расступались, открывая круглую ровную площадку с камнем-алтарем посередине. Нас ждали беты и волхв. Я с интересом посмотрела на волчьего жреца. Раньше мы не встречались. Еще бы! Волхвы всегда были ближе к ведьмакам.

Мы надели заранее доставленную одежду. У меня не было свадебного платья с серебряной вышивкой, только веночек, который я сама сплела на той поляне из полевых цветов. Жрец внимательно посмотрел на украшение, но ничего не сказал. Стах взял меня за руку и подвел к алтарю. Мужчина с длинными светлыми волосами подождал, пока мы подойдем.

— Состоялся ли поединок?

— Состоялся.

— Не принудил ли волк тебя силой идти сюда? — спросил жрец у меня.

Оборотень тяжело вздохнул:

— Зареслав, ты бы для начала поинтересовался, кто кого победил!

— Что?

— Да-да! — Карнеро взмахнул руками. — Звучит дико, но победила Люция.

За спиной заржали беты. Волхв откашлялся и, пряча улыбку, спросил:

— Тогда спрошу у тебя, Стах: не заставила ли тебя эта волчица придти сюда против твоей воли?

Волк хмыкнул:

— Не скрою, уговаривала долго.

— Стах! — воскликнула я.

— …Обещала золотые горы. Считай, на себе приволокла, — оборотень проглотил смешок, глядя на мое возмущенное лицо.

И волхв, уже не пряча улыбку, начал обряд.

Я не понимала ни слова: жрец говорил на тингоге — мертвом языке, исчезнувшем тысячи лет назад. Лишь мерное журчание слов и магия, стекающаяся к алтарю. Волхв замолчал, протянул мне небольшую чашу с огоньком. Я принюхалась. Благовоние! У Стаха в руках была такая же, только запах отличался, и пламя было не красным, а синим. Пришло время "семи шагов". Заключающие союз волки должны были сделать семь шагов навстречу друг другу, сопровождая их клятвой.

— Вы готовы разделить свою свободу с тем, кто рядом?

Свобода для волка больше, чем жизнь! Неудивительно, что этот вопрос первый!

— Готов. Готова, — слились наши ответы.

Первый шаг.

— Вы готовы разделить время, отмерянное вам, с тем, кто рядом?

— Готов. Готова.

Второй шаг.

— Вы готовы отдать свою любовь тому, кто рядом? Хранить ему верность душой, телом и духом?

Не сомневаясь ни секунды!

— Готов. Готова.

Третий шаг.

— Вы готовы отдавать больше, чем получать? И не требовать от того, кто рядом, сверх дарованного им?

— Готов. Готова.

Четвертый шаг.

— Вы готовы разделить с тем, кто рядом, не только дни благоденствия, но и лихие времена?

— Готов. Готова.

Пятый шаг.

— Вы обещаете быть честным с тем, кто рядом? Не лгать ни словом, ни мыслью?

— Готов. …

Волхв смотрел на меня, ожидая ответа. А я перевела взгляд на Стаха. Откуда это в клятве? Такого вопроса там не было?.. Сколько он мне еще припоминать Анетту будет? Если честно, стало обидно. Зареслав подошел ко мне.

— Люция, ты не готова ответить согласием на этот вопрос?

— Дело не в этом… Вы знаете, почему Стах добавил этот пункт в клятву?

— Знаю, — жрец спокойно встретил мой взгляд.

— Скажите, а я могу добавить свой?

— Если позволено ему, значит позволено и тебе. Говори.

Спустя несколько минут волхв вернулся на место и повторил вопрос специально для меня. Я смотрела в глаза Стаху:

— Я обещаю никогда не лгать тебе. Я обещаю, что не предам тебя, даже если это будет стоить мне жизни.

И сделала шестой шаг. Оборотень перестал улыбаться. Понял, что этой клятвой я связала себя, и если, не приведи их Первородный, влипну в какую-нибудь переделку, шансов "выкрутиться" у меня заметно поубавилось.

Жрец вздохнул и посмотрел на альфу:

— Вы готовы доверять тому, кто рядом? Быть милосердным и прощать нечаянные ошибки?

— Готова. …

Седьмой шаг. Я с вызовом смотрела на Стаха. Оборотень встретил мой взгляд спокойно:

— Я готов поверить тебе и доверить свою жизнь. Я обещаю с пониманием относиться к любому твоему поступку, выслушать тебя в любой ситуации и только после этого принимать решения.

Это был последний шаг, который стал самым трудным для нас. Единственная горькая нотка в сегодняшней церемонии. Мы все еще смотрели друг другу в глаза.

"Я люблю тебя. Я выполню свое обещание!" — призналась волку.

"Ты моя песня! Я буду петь ее до последнего вздоха!"

Но неожиданно волхв задал еще один вопрос:

— Вы готовы дать начало новой жизни с тем, кто рядом?

— Готова. Очень готов!!!

Восьмой шаг сделали вместе под смех оборотней. Мы стояли совсем близко. Я слышала дыхание Стаха, ощущала его запах. Жрец подошел к нам:

— Слейте пламя воедино!

Осторожно опрокинула в большую чашу содержимое своей маленькой. Красное и синее пламя смешалось, вспыхнув золотыми искрами.

— Ваш союз благословлен предками. Отныне вы пара.

Стах обнял меня за плечи:

"Я обновлю метку. Потерпи".

"А я?"

"Только я, Люц. Так надо".

"Хорошо".

Зажмурившись, терпела, пока зубы оборотня кусали едва зажившую ранку. Волхв протянул альфе кусочек льняной ткани. Стах приложил его к укусу. Стало легче. Я обняла мужчину за талию и положила голову ему на грудь. Отрешенно наблюдала, как альфа бросает окровавленную ткань в огонь. Золотые искры рассыпались по алтарю. Зареслав довольно улыбнулся и отошел. Обряд был завершен.

Я спросила:

— Что значили золотые искры? И почему улыбался волхв?

— Предки одобрили наш союз.

На Литу — день летнего солнцестояния — мне предстояло выйти в свет уже как Люции Карнеро, продемонстрировав стае новый статус. Я трусила. Я отчаянно трусила! Очень долго и тщательно выбирала наряд, чтобы было стильно, со вкусом и с открытыми плечами, как настаивал альфа. Выбрала темно-зеленое платье до колен. Приглашенный мастер сделал высокую прическу, открывающую шею со свежей брачной меткой. Крохотные серьги-камешки в ушах и все, никаких колье и браслетов: ничего не должно было отвлекать внимания от моей шеи. Только на безымянном пальце блестело обручальное колечко. Это было идеей Стаха. Вечером после обряда он, помня мое человеческое происхождение, предложил выполнить еще одну "забавную традицию" и достал футляр. Теперь на наших пальцах красовались золотые винтажные кольца, украшенные орнаментом и бриллиантами.

В Денту мы прилетели последними, как и положено альфам. Стах спокойно прошел через толпу, здороваясь с оборотнями. Я шла следом. Наконец мы поднялись на помост. Люди и волки притихли. Альфа медленно обвел взглядом стаю и объявил:

— Я представляю вам свою пару — Люцию Карнеро.

Послышался неприятный гул в толпе, который тут же рассеялся, стоило выйти вперед волчьему жрецу. Зареслав уже сменил церемониальные одежды на привычный костюм, завязал волосы в узел. Волхв не стал подниматься к нам, он оперся на трость и тихо сказал:

— Их союз благословлен дважды. Так решили предки.

Гробовая тишина. И я посреди нее, на высоком помосте, где меня могут увидеть все. И все видели.

Я стояла спокойно, смотрела на волков без превосходства и без злорадства. Но и не улыбалась: не до улыбок было, а цеплять фальшивую и изображать всеобъемлющее счастье мне казалось глупостью. Честно говоря, надеялась на поддержку Стаха, хотя бы ментально. Но волк стоял рядом, внимательно глядя на толпу, и даже не взял меня за руку.

Первыми склонили головы Герв Санторо, Владек Маюров со своей парой и Тира. Натали долго колебалась, но все-таки поклонилась. За ней — Эван Трейси с женой. А потом по толпе пробежал шепоток, потому что передо мной склонил голову Эмерик Галич. За ними признали выбор альфы и остальные волки. Но у меня было ощущение, что это всего лишь формальность. Я ощущала вакуум вокруг себя. Ни одной мысли: все ментально закрылись, изолируя меня.

— …А сейчас веселитесь!

По сигналу оркестр вновь заиграл. Оказалось, пока я переживала случившееся, альфа успел поздравить стаю, потом взял меня за руку и спустился с помоста. Я вежливо улыбалась гостям, не замечая косые взгляды и поджатые губы. Старалась держаться поближе к тем волкам, которых знала, особенно когда Стаха позвал помощник мэра.

Но избежать неприятных моментов не удалось. Я столкнулась с Бри Фланаган, той самой волчицей, которая когда-то "заменила" меня. Машинально коснулась ушибленного плеча и кивком приняла язвительное "извините". Если в первый раз это действительно могло оказаться случайностью, то вот второе и третье столкновение — вряд ли. Криво улыбнулась вслед удаляющейся оборотнице с подружками:

— Не знала, что у волков такие проблемы со зрением.

Волчица только ждала повода, и я ей его предоставила. Бри подскочила ко мне:

— Шлюха! Тебя альфа как проститутку таскал. Все это знают!

Я вскинула бровь:

— Угу! И вот этой самой проститутке альфа поставил брачную метку. А такую порядочную оборотницу, как ты, выгнал среди ночи из дома.

Не успела договорить, а Бри уже бросилась с кулаками. Точно дура! Или забыла, кем я была в прошлой жизни. Обучение любой магии, даже целительской, не обходится без навыков самозащиты, а я бывший некромант! Мне по роду деятельности положено владеть боевой магией, и речь не только о заклинаниях и проклятиях — рукопашный бой, владение несколькими видами оружия. Да еще Стах с Эмериком поднатаскали, регулярно тренируя меня. С приклеенной улыбкой вывернула руку обидчицы. Та взвыла и, присев от боли, замерла. Подружки испуганно охнули, но не вмешивались. Я наклонилась к женщине:

— Еще раз подойдешь — загрызу!

Я злилась, зверски, неистово, и буквально ощущала, как от меня волнами хлынуло раздражение и ярость. И волчицы отступили. Нет, неприязнь никуда не делась, но они боялись.

"Молодец! — донеслось от Стаха. — Ты сильная, сильнее их, и они это поняли".

А мне было плевать на его восторги. Я чувствовала, что скоро сорвусь. Торопливо присела за какой-то стол, пряча ноги под скатерть. Тремор!

Провалитесь вы все в Преисподнюю!

Стах искоса наблюдал за происходящим и гордился своей волчицей. Тоненькая, изящная, как травинка, а как лихо скрутила Фланаган! Он всегда знал, что Люция сильнее, чем кажется. И это должны были понять его волки.

Рядом ругнулся Герв Санторо:

"Стах, посмотри на ее ноги!"

"Твою мать!"

Альфа, не дослушав собеседника, направился к расставленным под открытым небом столам, не сводя глаз с бледного лица женщины. Скатерть, прикрывающая колени его пары, ходила ходуном.

Около меня присел Стах, небрежно закинув руку на спинку стула. Разговоры рядом стали на тон тише.

— Не скучаешь?

"Все в порядке?"

— Праздник чудесный!

"Нормально".

— Не устала?

Я ждала ментального вопроса, но его не было. Глянула на волка, а тот смотрел на дрожащую ногу. Накрыла ее рукой:

— Нет. Здесь весело!

"Посиди со мной!" — попросила мысленно.

Стах стал рассказывать о празднике, долго, подробно, со всеми деталями. Я оперлась на него и приходила в себя.

В конце торжества подошла подросшая за два года Отиль, пробудив воспоминания о том Мабоне, и протянула букетик из самых обычных ромашек. Я осторожно взяла цветы, вымученно улыбаясь девочке. Благодарно кивнула альфе, когда он протянул малышке маленькую корзиночку со свежей земляникой.

Я страшилась отступников, а бояться надо было не только их. Случай с Бри показал, что не все готовы принять меня как пару альфы, даже несмотря на страх перед Карнеро. Дома мы обсудили случившееся, Стах объяснил свое поведение: он не мог прикрывать меня от своей же стаи. Это автоматически делало меня слабой, несамостоятельной. Я должна уметь постоять за себя. Пусть любви и уважения не заслужу, но и помыкать мною не будут. Учитывая новый статус, мне, как и предупреждала Пенка, пришлось часто выходить в свет. Я знала, что еще не раз встречу таких, как Бри Фланаган, но даже я не могла предусмотреть все.

Был благотворительный ужин в мэрии. Стах разговаривал с "важными" людьми, а я блуждала между гостями, чтобы не мешать. Со мной здоровались и не более. Лишь жена мэра как хозяйка вечера, завязала со мной разговор, но я была рада даже этому. Неожиданно нас прервали. Я перехватила цепкий, холодный взгляд. Ричард Уолкер — шеф местной полиции, отец Ройса, одного из той пятерки волчат, которых я спасла. Но даже этот факт не помог ему перестать меня ненавидеть, скорее наоборот: мысль, что он обязан мне, приводила Уолкера в бешенство. Оборотень улыбнулся женщине:

— Барбара, похоже, ваш Милан собрался уходить, а Кейси с дочерью еще не прибыли.

Та засуетилась, торопливо оглядываясь в поисках сына, и извинившись, убежала. Вновь тот самый холодный, неприязненный взгляд. Я вежливо улыбнулась мужчине:

— Что ж, не буду тебя задерживать.

И шагнула в какие-то двери, как оказалось, балкона. Даже обрадовалась: глотнуть свежего воздуха не помешает.

— …Чем же ты взяла его? Вроде сучка как сучка.

Я напряглась: Уолкер, оказывается, пошел за мной.

— Ричард, уйди, пожалуйста. Не порти праздник.

— Это ты все испортила, когда явилась сюда со своей некромантской рожей.

— К твоему сведению, я оборотень, такой же, как ты.

Он зло рассмеялся:

— Не смей даже сравнивать нас с собой, отродье!

— И тем не менее, Уолкер, я волк, к тому же альфа. Ты хорошо подумал, прежде чем оскорблять меня на людях?

Я кивнула в сторону выхода и, не сдержавшись, сглотнула: дверь была плотно закрыта. Мужчина кивком подтвердил мои опасения:

— Никто нас не видит. Как же я хочу, чтобы ты сдохла! Была бы человеком, видит Мифиор, сбросил бы с балкона, даже рука не дрогнула бы. Но регенерация, чтоб ее!..

— Мне лучше уйти.

Я торопливо шагнула к двери. Зашипела от боли, когда Уолкер схватил меня за горло. Огнем обожгла незажившая метка. От оборотня пахнуло алкоголем. Ненависть и спиртное — очень плохое сочетание!

— Уолкер, ты пьян! Отпусти!

— Отыметь тебя что ли, может, полегчает? Альфу же отпустило!

Звук пощечины пронесся над нами и растворился в летнем вечере. Уолкер прищурился и ударил в ответ. Кулаком. Я упала на пол, хватаясь за лицо.

— …Рик! — Трейси подхватил меня. — Ты с ума сошел?! Это пара альфы!

Эван убрал мои руки и посмотрел на покрасневшую скулу:

— Болит?

— Нормально, — приложила протянутый платок к прокушенной губе. — Эван, мне нужно уйти, чтобы альфа не узнал…

— Что я не должен узнать?

От тихого голоса вздрогнул и Трейси, и я.

На балкон вышел Стах и Герв. Говорить ничего не пришлось: накал эмоций был такой, что не помог бы даже самый сильный ментальный щит. Карнеро посмотрел на волка.

— Ты ударил мою пару?

Уолкер стремительно протрезвел:

— Стах, опомнись, какая пара? Она предаст нас при первом же удобном случае!

Карнеро скользнул по мне внимательным взглядом. Я заметила, как дернулись желваки, когда он посмотрел на платье. Глянула вниз: белый верх был запачкан кровью из разбитой губы. Альфа перевел ледяной взгляд на притихшего оборотня.

— Уолкер, это вызов! И как пара Люции, я имею право заменить ее. … Я принимаю твой вызов, — он стал раздеваться для трансформации.

— Не надо! — выдохнула я.

Стах улыбнулся:

— Малыш, иди домой и посмотри какой-нибудь фильм. Я скоро буду.

Санторо подхватил меня под руку и отвел к автолету. А меня после первого ступора начало трясти.

— Герв…

— Не лезь, Люц! — оборвал меня бета. — Эта святая обязанность каждого мужчины — защищать свою женщину. Неважно кто он: волк, человек или демон.

Когда вернулся Стах, я сидела в гостиной и тупо напивалась. Позорище, конечно!

Альфа сел рядом, отобрал бутылку, принюхался:

— Коньяк?

Мотнула головой. Он вздохнул и сделал пару глотков. Я не заметила на оборотне никаких ран и царапин.

— Уолкер?

— Ты знаешь, — альфа выпил еще.

Да, я знала: раз Стах со мной, значит, Уолкер мертв.

— Неужели нельзя было?..

— Нельзя, — оборвал волк. — Если бы я спустил это на тормозах, тебя загнобили бы.

— Уолкер твой друг.

— Если бы Ричард действительно был моим другом, то уважал бы мой выбор, каким бы странным он ему ни казался.

— Предвечная Тьма! Меня итак ненавидят, а сейчас…

— А сейчас тысячу раз подумают: выказывать свое "фи" или молча давиться им. Все! Люц, выдохни! К чему-то подобному я был готов. Жаль, конечно, что это оказался Рик, но его никто не заставлял идти за тобой и говорить гадости. Покажи щеку.

Прошло слишком мало времени для регенерации, и синяк красовался на лице. Стах привлек меня к себе. Я потянулась за бутылкой. Терпкая жидкость обожгла горло.

— Хороший коньяк!

— Угу! — оборотень уткнулся в мои волосы. — С Земли. Демоны подкинули пару бутылок.

— Может, еще заказать?

Мужчина внимательно посмотрел на меня:

— Люц, я почти уверен, что подобное не повториться. А если ты собираешься после каждого чужого фырканья напиваться, то скоро превратишься в бухарика.

— В кого?

— Бухарика. Так технари называют пьяниц.

Не сдержала смешка и тут же скривилась от слабой боли. Ничего, до завтра заживет. Поднялась с мягкого ковра.

— Пойдем спа

— Угу, — Стах смотрел на меня снизу вверх, потом резко притянул к себе и, задрав платье, пробежался пальцами по ногам в чулках. Губы коснулись обнаженной полоски кожи.

Волк просил благодарность. Что ж… Я отступила на пару шагов, повернулась к наблюдавшему за мной мужчине. Расстегнула застежку на платье, чуть дернула плечами, чтобы оно упало вниз. Наверное, коньяк уже хорошо стукнул мне в голову, потому что я предвкушающе улыбнулась и спросила:

— Мне давно не дает покоя тот стульчик. Как думаешь, если стать на него коленками?…

Все, больше ничего сказать не успела. Идея Стаху пришлась по душе. Очень… Очень-очень…

Глава 16

Наконец наступил страдник (июль — Прим. авт.). Мы ждали дня, выбранного волхвом для обряда усыновления, и готовились к прилету Белых волков и Полины Виттур. Я нервничала: было странное ощущение, что предстоит знакомство со свекровью. Ни для кого не секрет, что эта волчица много значит для Стаха, они регулярно созванивались, общались, даже с Натали у него не было таких близких отношений. А если я ей не понравлюсь?.. Альфа лишь посмеивался надо мной и моими переживаниями.

Виттуры прилетели к обеду. Первым из элитного серебристого автолета вышел черноволосый мужчина, едва его взгляд замер на мне, я догадалась кто это. Владий Арлаг — бета стаи. По крови он был Рыжим волком, которых легко узнать по красноватому цвету глаз, но с отрочества жил и воспитывался в Эллари-Зари в доме Виттура. Арлаг, убедившись в безопасности, открыл заднюю дверь. Альфу Белых волков я увидела впервые. И теперь поняла, почему в свое время столько шума наделала новость, что Полина выбрала его, а не того же красавца Карнеро или умницу Гриса. Рейнгольд Виттур имел пугающую внешность, начиная с неестественно белой кожи и заканчивая бледно-голубыми глазами, а застывшее лицо, больше всего похожее на маску, только усиливало первое неприятное впечатление. В росте и ширине плеч оборотень уступал Стаху, но жилистый, изворотливый и не менее опасен, чем Черные волки. Рейнгольд приветствовал нас легким кивком и стал ждать свою пару. Наконец я увидела Полину Виттур. Первое впечатление — откровенное разочарование. Я думала увидеть представительную леди в дизайнерском наряде и шикарной укладкой за сто шелетов. А из автолета выскочила молодая женщина в легкой цветастой блузке и светлых брючках, сняла солнечные очки и закричала:

— Привет, волчара!

Стах улыбнулся и посмотрел на Виттура:

— За четыре года ты так и не воспитал ее?

— Не поддается! — развел руками оборотень. — Запущенный случай!

— Хватит ворчать! — Полина уже обняла моего волка. — Ну, здорОво, Черный! Я соскучилась!

— Я тоже, — оборотень бережно прижал женщину к себе, но быстро отпустил. — Берт с вами?

— Да, уснул по дороге.

— Хорошо.

А потом вспомнили и обо мне. Стах поманил меня и представил:

— Моя пара — Люция Карнеро.

Я встретила внимательный взгляд карих глаз. Женщина улыбнулась и протянула руку:

— Полина Виттур. Очень рада с вами познакомиться.

— Мне тоже очень приятно. Я много слышала о вас.

Женщина на несколько мгновений задумалась:

— Надеюсь, не только плохое?!

Рядом засмеялся Карнеро. Ее муж лишь улыбнулся и отрекомендовался:

— Рейнгольд Виттур — альфа Белой стаи. Рад знакомству.

— Взаимно, — я протянула ладонь, не сводя глаз с волка. Должна сказать, улыбка волшебным образом преобразила мужчину: его можно было назвать даже симпатичным, несмотря на кривой рот. А еще приятный, бархатистый голос. И руки у оборотня теплые, сильные… надежные.

Перехватила ревнивый взгляд своей пары.

— Хватит в реверансах расшаркиваться, Белый! — Стах обнял меня за плечи и привлек к себе.

Рейнгольд ничего не сказал в ответ, но его взгляд, адресованный Карнеро, прямо сочился насмешкой. Я мысленно пожалела, что здесь Виттуры, а не Грис. С Серым волком лично мне было куда комфортнее. Виттур улыбнулся мне:

— Если нет возражений, то мы можем перейти на "ты", Полина, Люция?

Женщина быстро кивнула, отвлекшись на возню около автолета.

— Только "за".

— Буду рада, — я улыбнулась, наблюдая за Полиной.

Та, а следом за ней и Стах, быстрым шагом направились к автолету, из которого вышел молодой мужчина с ребенком на руках. Мальчик зевнул, сонно оглядываясь по сторонам. Бертольд Виттур был очень похож на отца. Такие же платиновые волосы, голубые глаза, только черты лица мягче. Волчонок неуверенно посмотрел на мужчину, протягивающего к нему руки.

— Берт, иди к дяде Стаху!

И малыш легко перекочевал с одних рук на другие.

Честно говоря, меня немного задело, с какой радостью все обитатели поместья бросились навстречу Полине. И Пенка, и Нилс, и Маюров с Санторо, и даже Галич. А волчица уже раздавала подарки и немыслимым образом смогла угодить всем… даже мне.

— "Мемуары Азариса Мученика"? — я недоверчиво рассматривала книгу. — Откуда? Их всего несколько экземпляров!

— Это подарок от нас с Рейном, — женщина переминалась с ноги на ногу, то и дело поглядывая на свою пару, словно ища поддержку. — Мы знаем, что ты увлекаешься проклятийной магией, пусть сейчас только теоретически. А этот… Мученик был известным волшебником-проклятийником.

Я с интересом посмотрела на Полину. Мелькнула мысль, что моя "свекровь" сама трусит и хочет понравиться мне. Улыбнулась гостье:

— Спасибо, это очень редкая вещь, — не удержавшись, присела на кресло, листая страницы.

Рядом вздохнул Стах:

— Ну, удружили! Люц, сейчас читать засядет, а потом еще и Эрки Сетсоме явится: у него нюх на редкие книги, хоть библиотеку запирай.

А Полина тем временем протянула подарок ему, и волк ненадолго замолчал.

Поместье никогда не было таким оживленным и шумным. С громким смехом и писком бегали Берт и Ральф, о чем-то переговариваясь, расхаживали мужчины. К вечеру из Танри прибыл Зареслав. Пока они в кабинете обсуждали завтрашний ритуал, я осталась с детьми. Малила едва справлялась с двумя непоседами. Ральф и Берт, если и забыли друг друга за год, то быстро вспомнили и с удовольствием вместе играли. Вскоре мальчишки увлеклись мультфильмами, и мы с няней смогли перевести дух.

Подхватив книгу, я уселась у окна.

— …Можно?

Рядом стояла Полина, вернувшаяся из кабинета. Я кивнула:

— Конечно. Вы уже все обговорили?

— Да, — волчица села рядом. — Этот обряд мне знаком: я сама через него проходила. Есть, конечно, отличия, но, думаю, справлюсь.

Я заметила, с какой осторожностью она рассматривает меня, не удержалась и хмыкнула:

— Не нравлюсь?

Оборотница вздрогнула:

— Отчего же, нравишься. Я просто смотрю на тебя и не могу поверить, что ты некромантка-отступница. Я их представляла такими страшными: худыми, с вытянутыми бледными лицами, с длинными острыми носами и скрюченными пальцами, в руках посох с черепом, а вокруг — зомби.

Мое воображение живо нарисовало предложенную картинку. Ничего себе! А Полина не унималась:

— И тут ты… Девочка-припевочка! Глазки наивные, волосы кудрявенькие в косичку заплела. Еще осталось надеть юбочку в складочку и гольфики беленькие — и все! Ни дать ни взять мечта педофила!

Я опешила… даже не так. Я офигела! Волчица запоздало дернулась:

— Ой, прости, если обидела.

— Я пока не успела обидеться: еще перевариваю услышанное, — не удержалась от сардонического смешка. — Внешность обманчива, Полина. Глупо по ней судить о человеке и его возможностях.

Женщина повернулась ко мне:

— Я живу здесь пять лет, но многие вещи мне до сих пор непонятны. Мой друг говорил, что отступники продают душу Тьме.

— Продают? Забавно. И какова цена души? Сколько шелетов? — я усмехнулась. — Это не так. Некроманты сами по себе особенные. Многие могут прожить жизнь, балансируя на границе Жизни и Смерти, Света и Тьмы. А некоторые растворяются в этой Тьме. Все зависит от силы мага. Кто-то в состоянии контролировать Тьму в себе, кто-то нет. Отступники ни те и ни другие. Они сами впускают Тьму в себя. Ведь она приносит невероятное ощущение всесилия, всемогущества, ты уверен, что победишь любого, потому что Тьма вечна. Но ее надо кормить… жертвами, их кровью, страхом, болью.

— Я вижу на твоем лице отвращение. Тогда почему ты стала отступницей?

— Полина, я из древнего известного рода. Все наивно полагают, что наша жизнь — Мейдикрас. Да, у нас есть дорогие шмотки, куча драгоценностей, слуги и внимание прессы. Но у нас нет главного: свободы и права выбора. За нас все давно решено. Я еще не родилась, а уже была подобрана пара для замужества. Едва определился мой дар, была выбрана школа и Академия. Я вошла в общественные организации, которые до меня посещали родители. Я дружила с девочками, которых мне выбрали в подруги. Я встречалась с мальчиками, если родителей устраивало их происхождение. Как ты думаешь, кем я могла стать с отцом-некромантом?

— Взбунтовалась бы! — как-то отчаянно предложила Черная. — Привлекла бы общественное внимание!

Я стала смеяться, только не весело, а горько:

— Есть такое понятие — родовая честь. И нам вколачивают его с детства. Я могу быть тысячу раз не согласна со своим отцом, но на людях буду следовать за ним, — посмотрела на притихшую волчицу. — Одно компенсирует другое: у меня нет личной свободы, зато есть стабильность в завтрашнем дне, есть защита рода…

— Но ведь от тебя отказались!

— Потому что я стала зверем.

Я зверь! Волк! Очень хорошо это почувствовала на следующий день, когда бежала по лесу к древнему капищу. Вспомнила свой свадебный обряд и тут же услышала теплый отклик от Стаха: он послал мне образ обнаженной женщины среди цветущего луга. Приятно, когда на тебя так реагирует твой мужчина. Осторожно перепрыгнула поваленное дерево, стараясь не упустить из вида волков впереди, машинально ориентируясь на белую шерсть Виттура. А потом стало не до веселья: еле продралась через заросли сехлы — жутко колючего кустарника. Не одной мне пришлось туго, позади расслышала ругань Полины.

Ничего себе фири-гахум (главная волчица стаи — Прим. авт.) перлы выдает! Кто ее научил троличьим ругательствам? Надо запомнить!

"Я тебе запомню!" — пригрозил Стах, бегущий впереди.

Наконец, впереди появился небольшой просвет. Мы выбежали на небольшую поляну. Волхв, беты, наши и Виттура, уже ждали нас. Ральф спокойно сидел на руках у Владека Маюрова. Мы перекинулись и быстро оделись. Я с интересом разглядывала церемониальные одежды на Стахе и Полине. Рейнгольд Виттур стал рядом:

— Это лен.

— Льняная ткань имеет самую сильную энергетику. А руны… тингог?

Белый альфа скривил рот в подобии улыбки:

— Язык Ледяных волков.

Мы замолчали, потому что начался ритуал. Ральф, оказавшись в незнакомом месте и, наверное, почувствовав необычную энергетику, тихонько захныкал. Полина укачивала малыша, попутно выполняя требуемые действия.

Когда жрец велел Полине обнажить грудь и приложить ребенка, мужчина рядом со мной дернулся. Я заметила недовольно поджатые губы Белого волка. Ревнует.

— Это символ кормления. Так мать кормит своего младенца, — шепотом объяснила я.

— Знаю, — Виттур нервничал все время, пока его пара стояла полуобнаженная.

Оборотень то и дело морщился, словно от боли. Перехватив мой взгляд, он пояснил:

— Брачная метка. Полина обновила недавно.

Понимающе улыбнулась:

— Моя метка у Стаха тоже долго заживала…

Я не договорила, потому что Белый вдруг напрягся и пристально посмотрел на меня:

— Люция, ты поставила Стаху метку?

— Да. А что? Разве не так делают оборотни, решившие создать пару?

— Так, но с альфами немного иначе. Альфа — самый сильный волк, и чтобы подстраховаться на случай бездетности, его пара ставит метку только после рождения детеныша.

— Ой, я не знала.

— Ну, ты-то, может, и не знала, а Стах знал точно! — заметил Виттур и перевел пристальный взгляд на Карнеро. — Твоя метка, усыновление Ральфа… Что удумал этот волк?

Наше перешептывание не осталось незамеченным. На меня укоризненно посмотрел Зареслав — и я пристыженно замолчала.

А обряд приближался к финалу. Уже волхв спросил у Полины и Стаха, чей это детеныш, и услышал в ответ:

— Мой!

Тот же вопрос задали Герв Санторо и Владий Арлаг. И снова прозвучало:

— Мой!

А потом все посмотрели на нас с Виттуром. Рейнгольд улыбнулся своей паре:

— Чей это детеныш, родная?

Полина не сдержала смешка и с покаянным видом развела руками:

— Мой!

— И мой! — Стах завязал на ревущем Ральфе тканый пояс и подхватил малыша на руки. — Ральф Карнеро.

Обряд был завершен.

Поздно вечером, уложив детей спать и оставив няньку присматривать за ними, мы устроились на одной из двух террас на втором этаже. Полина, облокотившись на перила, любовалась садом.

— Какая красота!

— Что? Надоели снежинки с льдинками? — посмеивался Стах.

— Надоели, — вздохнула волчица.

— Устрой зимний сад.

— Я думала об этом… потом решила, что не стоит.

— Дорого?

— Дело не в цене. Растения жалко. Расти под лампами, под искусственным светом и никогда не видеть настоящего солнца — это… Это как… — оборотница запнулась, подбирая подходящее сравнение. — Как тебе объяснить, чтобы ты понял? Это как тебе переспать с резиновой Зиной.

— Это что за неведома зверушка? — Стах настороженно смотрел на волчицу.

— А твои знакомые демоны не рассказывали? Как это они упустили? — поддела Полина и отвернулась. — Что так вкусно пахнет?

Я стала рядом, краем глаза заметив, как волк быстренько вытащил гилайон и позвонил кому-то. Запах, заинтересовавший волчицу, узнала сразу.

— Это химилии. Цветы из мира демонов. Они цветут в сумерках и источают…

За спиной грянул мужской хохот. Мы с Полиной повернулись, глядя на волчьих вожаков, уткнувшихся в гилайон. Оборотница хмыкнула:

— Похоже, наших мужей только что просветили. А ты не спросишь, что это такое?

Лишь улыбнулась:

— Раньше я часто была в Междумирье.

— Ясно, — и Полина снова принюхалась. — Обалдеть! Я бы здесь ночевала.

— Комары загрызут.

Волчица, наверное, заметила мое скептическое отношение к ее восторгам.

— Тебе не нравятся этот запах?

Я пожала плечами:

— Приятный и приятный.

— Люция, а какой запах тебе нравится? — ни с того ни с сего спросил Рейнгольд.

Я ответила не задумываясь:

— Смородина.

Стах согласно кивнул, а наши гости удивленно переглянулись. Действительно, выглядело странно: кусты черной смородины росли по деревням довольно часто. Кажется, что особенного? Куда чаще восхищались ароматом роз и тех же химилий. А Полина вдруг сказала:

— У нас дома тоже росла смородина, красная и черная. Красная такая красивая, яркая, но кислая. Раз-два поел и все, больше не хочется. А черная — самая полезная ягода. И ты права, Люция, вкус особенный. Можно перепробовать сотню ягод, но черную смородину не перепутаешь ни с чем.

Женщина загрустила: наверное, вспомнила о доме, о Земле. Да и Стах сидел с каким-то странным выражением на лице. Я перехватила внимательный взгляд Рейнгольда. Чтобы заполнить повисшую паузу, сказала:

— Я больше чай из листьев люблю.

— А наливочку не пробовала? — Полина заулыбалась. — Такая вещь! Мы каждое лето делали! Я даже рецепт до сих пор помню: берешь килограмм ягод…

Она запнулась, потому что волки уже смеялись в голос. На вопросительный взгляд жены Виттур заметил:

— Четыре года тебя знаю, а ты не перестаешь удивлять.

— Что такого я сказала?

— Самогонщица! — припечатал Карнеро.

Чуть погодя мужчины уединились в кабинете, чтобы обсудить какие-то дела. А мы остались на террасе одни. Оборотница кивнула вниз.

— Однажды зимой мы здесь со Стахом снеговика слепили. Ну-у-у, если точнее, я слепила, а Стах обстрелял его снежками. Мальчишка! — Полина улыбнулась и тихо спросила: — Трудно с ним?

— По-разному, — пожала плечами и искоса посмотрела на волчицу. — Ты все знаешь, да?

Она кивнула:

— Стах рассказал, когда пришел в себя после ритуала. Тогда он думал, что ты на полпути в Тесорию.

— Только не спрашивай, почему я вернулась!

— Даже не собиралась, — женщина стала совсем рядом, я кожей чувствовала ее теплое плечо. — Я только хочу сказать спасибо за это.

Отвернулась, чтобы не встретиться с ней глазами. Полина вздохнула:

— Люция, ты приняла решение. Не терзай себе сомнениями: правильно-неправильно. Черт его знает, что в вашей ситуации правильно, но… — она вдруг весело улыбнулась, — я наблюдаю за Стахом второй день. Да, он не вьется вокруг тебя и в рот не заглядывает, но он предугадывает все твои желания. Разве не так? В этом волке много недостатков, может быть, на много больше, чем достоинств. Но один из его плюсов: Стах умеет учиться на своих ошибках. Знаешь, когда ты не видишь, он так смотрит на тебя… Как на маленькое хрупкое чудо! Я знаю его пять лет и так он не смотрел ни на кого. Может, в этом беда Стаха: он не понял сразу, что ты его чудо?

— Он и не понял бы, если бы не Ян.

— Ян? Ян Грис? — волчица снова погрустнела.

Я знала, что они до сих пор в ссоре: Серый вожак так и не простил Полину за ее выбор. Хотя прошло время, и у него уже случилась новая любовь.

— Ян — хороший друг. Стаху повезло с ним. Они странным образом дополняют друг друга. Яну порой не хватает решительности Стаха. А Стаху не хватает рассудительности Яна. Грис не убеждает и не уговаривает. Его послушать, он говорит то же самое, что и другие, но так грамотно расставляет акценты.

В голосе волчицы я слышала неподдельное восхищение.

— Почему ты не выбрала его?

— Я никого не выбирала. Любимых не выбирают, — Полина пристально смотрела на меня. — Любят и любят, Люция. Просто так. Ни за что. Уважать можно за что-то. Презирать можно за что-то. А любовь или неприязнь… они или есть, или нету.

…

Наши гости улетели и, честно говоря, мы со Стахом радовались… по одной незамысловатой, но очень многообещающей причине: приближалась моя течка.

Не буду описывать эту неделю, самой иногда стыдно вспоминать. Скажу лишь, что это было страстно! Это было жарко! Это было дико и немного извращенно, совсем-совсем немного, на большее Стах не согласился.

И когда после окончания этого, выражаясь словами моего волка, "сексуального марафона", в нашем доме появились беты, мы выглядели малость уставшими и невыспавшимися.

Санторо не удержался, разглядывая альфу:

— Гляди-ка, похудел, осунулся!

— Жрец любви! — тут же откликнулся Маюров.

— Наш секс-символ укатала скромная девочка Люция, — гоготал Галич, падая в кресло.

Стах, выгнув бровь, наблюдал за этим шоу:

— Все сказали? … Или еще не все заготовленные шуточки выдали? — заметил мои пунцовые щеки. — Люция, кыш на улицу дышать свежим воздухом! Щас я с мальчиками по-взрослому поговорю.

Эмерик вытащил из-под себя кожаную плетку и фыркнул:

— Даже боюсь представить, что здесь было!

Котс! Я поморщилась и развела руками в ответ на вопросительный взгляд альфы. Стах просил убрать ее, а я забыла.

"Виновата, сама знаю!"

"Иди уже!" — усмехнулся он.

В холле услышала хмыканье Санторо:

— Говорят, это так заводит!

Послышался недовольный голос альфы:

— Я не понял, вы чего сюда явились, сексуально озабоченные? … Эмерик, положи ты эту плетку! Как дитя малое!

— А кто кого бил? — встрял Владек. — Ты Люц или… она тебя?

— Эмерик, можешь опробовать плетку на Маюрове, я разрешаю…

Волки веселились и незлобно подтрунивали друг над другом. А я пошла к воротам встречать Ральфа с Малилой, которые гостили у Герва эту неделю.

Чувствовала облегчение от того, что течка закончилась. Нет, все было замечательно, и секс мне нравился. Но не могла свыкнуться с тем, что действовала на одних гормонах, было ощущение, что это не я, что кто-то другой вселяется в меня. И понимала, насколько волчицы уязвимы в это время. Когда сказала об этом Стаху, тот усмехнулся:

— Всякое бывает. Но поверь, волки редко пользуются течкой волчицы, чтобы привязать ее к себе. Какая радость приходить домой, где тебя ненавидят? Где на твоего волчонка смотрят, как на причину всех несчастий? — мужчина покачал головой. — И вообще… ты часто видела гуляющих волчиц во время течки? Нет, потому что рядом есть те, кто позаботится о них, пока ум в отключке.

Вспомнила свою первую течку.

— Поэтому ты тогда предохранялся?

— И поэтому тоже.

Благодарно посмотрела на свою пару.

— Спасибо!

— Не за что! — мужчина подхватил папку с документами, собираясь в город. В дверях обернулся: — Но это не значит, что я не мечтаю о сыне или крошечной дочке с кудряшками и зелеными глазами.

Хорошие мечты!

Как-то в начале осени Стах собирался на деловую встречу. Торопливо мылся в душе, а меня попросил подготовить одежду. Я полезла в ящик за галстуком, ворча себе под нос. Но потом ворчать перестала, заинтересованно разглядывая красивый футляр. Что это? Я открыла. На черном бархате лежали красивые и явно дорогие серьги с рубинами. Подарок? Мне? Может, я про какой-то праздник забыла? Нет, вроде. День рождения у меня зимой. А может так, без повода?! На лице сама собой расплылась счастливая улыбка. Я аккуратно положила футляр на место, даже галстук не взяла, чтобы у Стаха не возникло никаких подозрений.

Я ждала весь день. Еще один. И еще. И еще… Потом поняла, что подарок не мне. А бархатной коробочки в ящике уже не было. Никогда бы не подумала, что мне будет так обидно и неприятно. Я ведь и раньше знала, что мой волк — бабник.

Стах был весел и за ужином много шутил. Я улыбалась, слушала, демонстрируя интерес. Мы, выросшие в богатых домах и древних замках, это умеем: смотреть на человека заинтересованно, впопад кивать ему, а думать о другом.

В спальне притворилась спящей. Мужчина лег рядом, откинул волосы с лица.

— Люц? — позвал шепотом. — Спишь?

— Угу.

Легкий поцелуй в висок.

— Ну, спи. Я только сказать хотел: в субботу нас ждет мэр на приеме. Слышишь?

— Угу.

— Спокойной ночи!

Оборотень вышел. А я, помертвев, лежала и представляла, что он сейчас сидит у себя в кабинете и звонит ЕЙ.

…На вечер в мэрии я собиралась, как никогда долго. Хотелось выглядеть великолепно. Синее шелковое платье-футляр без рукавов. В качестве украшения пояс, расшитый бисером и кристаллами. С прической и макияжем в этот раз доверилась мастеру. И правильно сделала. Самой бы мне в голову не пришло идти на праздник с практически распущенными волосами, но как распущенными: уложенные на бок, прядка к прядке! Смотрелось эффектно!

Стах оторопело уставился на меня. Мне бы радоваться, а на душе стало совсем тоскливо. Взяла сумочку, прошла мимо потрясенного мужчины.

— Мы опаздываем.

Он догнал, положил мою руку себе на локоть:

— Малыш, ты просто богиня!

— Не гневи богов, Стах, — я вздохнула, отворачиваясь.

— Что-то случилось?

— Все хорошо. Полетели. Пора.

Волк пытался развеселить меня, но стало только хуже.

Вечер был прекрасный… наверное. Я ничего не видела и не слышала. Я пристально разглядывала каждую женщину, боясь увидеть те самые серьги. Но не видела. Может, ее здесь нет? Из бедных, что ли? Вряд ли нищенке волк стал бы дарить такой подарок. Куда ей его носить? Значит, из богатеньких. Она должна быть здесь. Оборотень не отходил от меня, отмахиваясь от желающих завести с ним разговор.

— Что с тобой? — Стах уже в открытую злился. — Ты ведешь себя странно!

Я топталась недалеко от входа, чтобы никого не пропустить.

— А все уже пришли?

— Откуда я знаю! Ты кого-то ждешь?

— Можно и так сказать.

Мужчина поджал губы, сдерживаясь:

— Люц, в чем дело? Мне сломать твой ментальный щит — раз плюнуть. Лучше говори сама.

— Отстань, — я насторожилась.

В зал вошла красивая блондинка… БЛОНДИНКА! В серьгах. Предвечная Тьма! Они — не они? Ноги сами понесли вперед!

— Ты с ума сошла?! — прошипел взбешенный волк, останавливая меня, когда я почти налетела на незнакомку.

Та, фыркнув, величественно поплыла в зал, заинтересованно посмотрев на альфу. Я перевела дух: на блондинке были не те украшения. Выпила бокал шампанского. Карнеро уже ничего не спрашивал, только наблюдал за мной. А мне было все равно, что он думает. Я хотела увидеть ту, которая оказалась лучше меня.

Остановила слугу, взяла шампанское.

— …Это уже третий бокал! — альфа отобрал хрусталь. — С чего ты решила напиться?

Я промолчала. Стах кивнул своим бетам:

— Полетели домой.

Мэр назойливой мухой бегал вокруг, пытаясь понять, почему мы так рано покидаем прием. Волк что-то наплел. Я молчала всю дорогу. Он тоже. Пружина внутри была сжата до предела. Мы вошли в пустой день. Я все так же молча направилась к лестнице. Оборотень остановил меня:

— Люц? Объяснить ничего не хочешь?

Я выдохнула и повернулась:

— Стах, пожалуйста… Я все понимаю, правда…

— Да?! А я вот вообще ни хрена! — взорвался мужчина.

— Я пойму, если надоела тебе. Только, пожалуйста, не обманывай меня. Просто скажи — и я уйду.

Карнеро задумался:

— А если поточнее?

Зажмурилась и выдохнула:

— Я нашла серьги в твоем шкафу.

Волк разозлился:

— Чего ты шаришься по моим вещам?!

Слезы брызнули из глаз.

— Ты мылся. Попросил приготовить тебе одежду.

— Это было две недели назад!.. Подожди! И ты все это время думаешь, что я гуляю?!

Пружина соскочила. Рыдая, как конченая истеричка, я убежала в спальню. Закрылась в ванной. Стах пытался войти, стучал, потом ушел.

Наревевшись, с опухшим от слез лицом улеглась спать. Тихо скрипнула дверь.

— Я знаю, что ты не спишь.

— Если мне будут мешать, то и не усну, — огрызнулась, не поворачиваясь к оборотню.

Услышала тяжелый вздох волка.

— Пойдем поговорим.

Выбора не дали. Карнеро подхватил меня на руки и быстро спустился вниз, в нашу кухню. На столе уже стояли чашки, из которых подымался парок. Я принюхалась:

— Смородина?

— Угу.

На стол лег тот самый черный футляр.

— Эти серьги я покупал для тебя два года назад.

— Что?

— Помнишь, первый прием, когда к нам прилетала комиссия из Департамента? — Стах сел напротив. — То офигенное розовое платье?.. Я специально в Танри летал, чтобы эти рубины найти. А когда вернулся, ты уже свои алмазы нацепила.

— Правда?

Мужчина раздраженно тряхнул головой:

— Люц, выключи блондинку Анетточку и начинай думать. На мне твоя метка. У меня теперь на других не стоит. С чего мне им подарки дарить?

— Нет, я не о том. Просто тогда ты так относился ко мне… Я бы больше поверила, что ты отберешь мои алмазы.

— Дожились! — возмутился оборотень.

Поцеловала надутую мордочку своей пары.

— Спасибо!

— За что?

— За чай, — хитро улыбнулась.

— Кстати, действительно вкусно, — волк усадил меня себе на колени. Улыбнулся, когда я положила голову ему на плечо. — Все? Успокоилась?

А я вдруг вспомнила.

— Стах, о чем ты думал тогда, когда Полина рассказывала о смородине? У тебя такое лицо было…

Он отвел взгляд, потом поцеловал в висок:

— Ты — моя смородина, Люц. И красная, и черная. Красная — это Анетточка, которая ураганом ворвалась в мою жизнь и перевернула все с ног на голову. А черная — это ты.

— Неяркая и незаметная? — я хмыкнула.

— Нет. Та, которую, раз попробовав, никогда не забудешь и не променяешь ни на что другое, — улыбнулся оборотень.

…

Я иногда представляла, как наши отношения со Стахом Карнеро выглядят со стороны. Получится у нас что-то стоящее, учитывая, с чего мы начинали: обман, унижение, насилие?..

Когда Стах помогал надеть пальто, заботливо поправляя воротник, я не восхищалась его предусмотрительностью и заботой: я знала, каково чувствовать эти пальцы на своей шее. Когда оборотень подхватывал меня на руки, чтобы перенести через грязкое место на поле, куда мы прилетели, чтобы посмотреть турнир по драйдхетчу, я не ахала от восторга, потому что помнила, как он этими руками швырял меня на стол и держал, чтобы не вырвалась, пока насиловал. Тогда казалось, что все зря, что Я не справлюсь.

…Я иногда представляла, как наши отношения выглядят со стороны… Нет! Не иногда, а очень-очень часто…

Но однажды мы случайно встретились с Имрусом Заревым. Зимой, накануне Имболка, Стах летал на встречу с Яном Грисом и взял меня с собой. А по дороге мы заскочили в Энейди-ле — один из новых и, соответственно, современных городов королевства. Туда стекались творческие, неформатные личности всех мастей и рас. Я уговорила волка посетить выставку одного художника, чьи работы меня заинтересовали еще несколько лет назад. Альфа современным искусством не проникся, больше обращал внимание на посетителей, особенно посетительниц. Но я не ревновала, знала, что интерес скорее эстетический, чем практический.

А после выставки мы пошли в ресторан. И вот там…

— Кене Зарев?! — я была рада увидеть мага.

Он приветливо улыбнулся, но потом заметил брачную метку и побледнел:

— Зачем, Люция?

В первый момент я растерялась.

— Имрус, многое изменилось.

— Из дикого волка домашнего пса не сделаешь.

— Сочту это за комплимент, — наконец, подал голос Карнеро.

Я испугалась, что будет скандал: мужчины с такой злостью смотрели друг на друга. Коснулась руки своей пары:

— Стах?..

— Все хорошо, Люц! — оборотень улыбнулся мне. — Кене Зарев немного переусердствовал в своей тревоге за тебя.

— Да неужели? — фыркнул военный.

Мы стояли недалеко от входа, посетители проходили мимо, с интересом наблюдая за происходящим. Карнеро прищурился:

— О-о-о! Я так понимаю, ты каждую преступницу вытягиваешь из тюрьмы и бегаешь к ней через день?

О чем он?

— …Или думаешь, я не понял, с чего вдруг ты решил поиграть в благородного, доброго рыцаря? Подставить дружеское плечо, а потом и… — альфа выразительно подвигал бровями.

Имрус усмехнулся:

— И что? … Вот кто-то сначала к стене приковывает и ведет себя, как изувер, а потом в любви клянется, за ручку водит, в глаза цуциком смотрит!..

Стах рванулся к магу — и я встала между ними:

— Остановитесь! Пожалуйста!

Я примирительно улыбалась, а внутри — землетрясение.

Оборотень стоял бледный как полотно. Только нервно дергались желваки на скулах:

— Ты помог нам, не выдав Люцию Департаменту. Я всегда это помнил. И когда ты по поводу и без него приходил ко мне в дом, и когда я соглашался на твои допросы. Но с этого дня я больше не считаю себя твоим должником. Встречу — убью.

Я стояла у окна в номере пансиона и смотрела на зимний город. Тихонько скрипнула дверь. Волк всегда ходил бесшумно, особенно когда думал о чем-то важном. Лишь по теплому дыханию, коснувшемуся шеи, поняла, что он рядом. Теперь на заснеженные деревья смотрели вдвоем и молчали.

— Люция…

Я сбившимся голосом перебила мужчину:

— В этом году такие сильные морозы. Как бы розовые кусты не вымерзли…

— Люц, послушай…

А я не хотела слушать! Не хотела возвращаться в тот кошмар!

Стах обхватил меня за плечи, уткнулся в волосы и стал быстро говорить:

— Я скажу это только один раз, Люц. И больше повторять не стану.

Я напряглась.

— … Я прошу прощения за то, что сделал. Я сожалею, что довел тебя, свою любимую женщину, до такого состояния, когда у тебя в голове случилось раздвоение моей личности. В твоей голове два Стаха. Один, которого ты любишь, с которым ты живешь. И есть другой… тот, кто истязал тебя полгода. Для тебя это разные волки … Если бы можно было вернуться назад, я бы вел себя совершенно иначе. Люция, я прошу у тебя прощения!

Слушала его и не верила: я давно потеряла надежду услышать эти слова. Повернулась и срывающимся голосом сказала:

— Спасибо!

— За что?

— За то, что сказал. Мне было важно, чтобы ты это сделал. Я ждала… Два года ждала именно этих слов.

Стах прижал меня к себе, вытирая непрошенные слезы с моих щек:

— Я эгоистичная и мстительная скотина, но… люби меня, Люц! Я со всем справлюсь, выкручусь из любой передряги, если буду знать, что нужен тебе, что ты меня любишь.

Гладила его напряженные плечи и спину.

— Люблю…

Глава 17

Двадцать лет спустя. Королевство Ханорум, Галинган

"— …Исполнители заказного убийства задержаны и уже дают признательные показания. Напомним, 6 изока автолет альфы Черных волков подвергся магическому нападению, в результате которого погибли Стах и Люция Карнеро. Предположительная причина убийства — месть некромантов-отступников. Траурные мероприятия назначены на 12 изока. Погибший Стах Карнеро и его пара будут сожжены на погребальном костре в родовом поместье семьи. Новый альфа Черных волков уже приступил к своим обязанностям. Как сообщает пресс-служба мэрии Денты, Ральфа Карнеро поддержали все три беты стаи. Вызовов новому вожаку пока не поступало.

А теперь к событиям в других регионах королевства…"

За столиком в кафе сидели два оборотня, пили дешевое вино и смотрели выпуск новостей. Один из мужчин поднял свой стакан, словно собирался произнести тост. Второй отрицательно покачал головой:

— Давай так: не чокаясь! Стаха и Люции Карнеро больше нет.

Ян Грис чуть поморщился от кислого вина и посмотрел на приятеля.

— До сих пор не верю, что мы это провернули.

— Да здравствуют Фредерик и Теона! — Стах Карнеро, а ныне свободный волк Фредерик Нуаре, улыбнулся: — Все, как я планировал. Теперь я могу спокойно жить с Люц… то есть с Теоной: некры наконец-то угомонились. Читал?

Грис усмехнулся, вспоминая заметки и комментарии в Сейпонете.

— Читал. Такое ощущение, что пол-империи празднует ее смерть.

Оборотень согласно кивнул и спросил:

— Что с Сакитом Халаси? Рейн справился?

— Естественно. Все воспоминания мага подтерты. Сакит уверен, что был на научной конференции и после успешного доклада спал в своем пансионном номере.

Карнеро откинулся на спинку стула:

— Халаси — сильный некромант. Жаль, не могу поблагодарить его лично за амулеты искажения, — волк покрутил часы на запястье. — Я и на себя не похож, и в то же время не иллюзия! Хрен бы меня кто с иллюзией на лайнер пустил!

— Я сам тебя едва узнал, — признался Грис.

Стах только хмыкнул и с интересом стал рассматривать снимки из судебного дела.

— Ритуал подмены личины — один из сложнейших, мне Люц говорила. Так что Сакит может собой гордиться: родная мама не отличит меня от этого трупа… Бедные зомбики, хреново им пришлось! — мужчина хмыкнул, разглядывая себя на столе в морге. — Даже для мертвяка я выгляжу жутко!

— Еще бы! В тебя попало проклятие 12 уровня. Тут не поможет даже волчья кровь.

Карнеро посмотрел очередной снимок:

— А моя Люция даже трупом смотрится неплохо.

— Ну у тебя и юмор! — Грис усмехнулся. — Кстати, в городской морг уже пробрались некры и ваши бренные тела осмотрели.

— И?

— Вот запись.

Ян показал видео с камеры наблюдения. Стах облегченно выдохнул, когда отступники ликующе вскинули руки, не догадавшись о подмене.

— Слава Первородному! Наконец-то они отстанут! И стаю я оставил в надежных руках. Ральф — хороший альфа.

— Это ты хороший альфа! И твой сын должен был занять это место.

Карнеро вздохнул:

— Ян, не начинай! Мне итак не просто! Думаешь легко оставлять дом, сына, друзей… тебя, зануду?

Грис чертыхнулся и залпом допил вино в стакане. Черный волк грустно улыбнулся:

— Мы говорили об этом тысячу раз, если не больше. Ральф все равно сменил бы меня. Это лишь вопрос времени. Мальчишка уже только что камни руками не крошит. Ян, он будет сильнее меня. То, что Ральф станет следующим альфой, я понял очень давно, когда попробовал его кровь.

— Пусть так! Но ты был бы рядом!

— Недолго, — мрачно пошутил Стах и вздохнул: — Еще двадцать лет назад на фестивале поющих ангов после нападения некров я бегал по лесу, чтобы успокоиться, и вспоминал слова Люц о том, что отступники не отстанут, пока не убьют ее. Чем больше проходило времени, тем больше я убеждался, что она права. Моя пара даже не в курсе, сколько на самом деле было покушений на нее. Двадцать лет прошло, Ян, а некры по-прежнему хотят убить Люцию. Последнее покушение было два года назад. Отступники наняли волка, полного отморозка, согласившегося за деньги убить сородича. Хорошо, что у Галича система работает, как часы, и мы успели перехватить наемника в сотне километров от Денты. Но однажды я просто не успел бы…

— А как же стая?

— А что стая?.. Стае нужен сильный вожак. Я его вырастил, — оборотень улыбнулся. — Это не я, а Корн должен был стать альфой, и его сын наследовал бы место вожака. Так что все вернулось на круги своя. Моего сына стая не приняла бы из-за Люции…

Они немного помолчали. Грис разлил оставшееся вино:

— Люц простила тебя?

— Она меня любит, Ян. А если женщина любит, то может простить все.

— Ты понимаешь, что всю жизнь будешь доказывать этой волчице, что она не зря доверилась тебе?

Стах кивнул:

— А Люц всю жизнь будет доказывать мне, что ей можно верить, — мужчина опустил голову. — Мы с Люцией плохо начали, Ян. Очень плохо. Да и могло ли начаться хорошо у оборотня и некромантки-отступницы?.. Но мы воспользовались вторым шансом.

— Ты потерял место вожака! — Серый волк тяжело вздохнул: — Оно того стоило, Стах?

— Фредерик, — поправил оборотень и кивнул. — Определенно. Все мечтают о счастье, забывая, что за него надо платить. И платить немало. Вспомни наших общих знакомых. Наш заносчивый тигрик Виджей Тандекар счастлив, но заплатил за это местом в Совете оборотней. Рейнгольд Виттур счастлив, хотя лишился привлекательности и старается не пугать окружающих своей жуткой улыбкой. Ты тоже по-своему счастлив, но заплатил за это любимой женщиной… Дважды!!!

— Не напоминай, — Ян Грис отвел глаза.

Приятель с понимающей улыбкой смотрел на него и, когда Грис вынырнул из тяжелых воспоминаний, договорил:

— А я за свое счастье заплатил местом альфы сильнейшей стаи.

— И вечной болью, — добавил Серый волк.

Стах машинально коснулся груди, но промолчал и прислушался к шуму порта:

— Мне пора!

Оборотни вместе вышли на пристань. Черноволосый мужчина надел кепку и улыбнулся приятелю:

— Приятного путешествия желать не стану. Все-таки на мои похороны летишь.

Грис не сдержал смешка:

— Ты не исправим. Иди уже! Своей паре передавай от меня привет!

— Обязательно.

— Связываемся, как договаривались.

— Я помню. Прощай, Ян!

— Прощай, Фредерик Нуаре. И удачи вам!

…

Корабль плыл в Тесорию шесть дней. Фредерик Нуаре практически не покидал каюту, спускаясь только в ресторан. Халаси действительно постарался на славу: амулет стер яркие, запоминающиеся черты, создав тем самым такой безликий образ, что пассажиры проходили мимо, словно рядом было пустое место.

Еще несколько дней оборотень провел в портовом городе, убеждаясь, что хвоста нет, что никто ничего не заподозрил. В Сети он видел воодушевленные ролики некромантов, радующихся смерти Люции Карнеро, урожденной Кханы. Месть свершилась! И некры, и отступники угомонились. Нуаре с интересом читал свежие газеты, следя за расследованием заказного убийства вожака Черной стаи, слушал, что говорят местные. Улыбался, потому что говорили мало. Жителей Тесории не интересовали события на далеком континенте. И на третий день уже все гудели о разрыве местной звезды с женихом.

Фредерик Нуаре прилетел в маленький городок на восточном побережье. Прошелся по пустынным улочкам и, наконец, остановился у небольшого одноэтажного дома с широкой террасой, нажал звонок и открыл калитку. Не удержавшись, замер у куста смородины, обрывая черные ягоды. Почти в ту же секунду из дверей вышла молодая женщина с длинными вьющимися волосами. Она узнала волка и побежала навстречу. Мужчина бросил пиджак на скамейку и подхватил жену в объятия:

— Вот я и дома.