Пусть будет война…

Альберт приготовился к выступлению. Он раньше не появлялся на такой трибуне. Зная, что его выступление увидит весь мир, он волновался. Он здоровался с политиками, улыбался. Один крепко сжал руку, Альберт не мог освободиться. Приглядевшись, он узнал магистра.

— Вы готовы, Эйнштейн? Если спросят о Палестине, скажите: пускай начнется война.

— Но весь мой пацифизм тут же померкнет, мне больше не поверят, возненавидят… почему?…

Магистр оглянулся, улыбнулся генеральному секретарю; они долго общались, а потом, оттянув ученого в сторону, прошептал ему на ухо:

— Так надо; это тайные мистерии Братства… просто исполните, о чем вас просят, и «узаконьте» войну, к вам прислушаются…

Разговор оборвался. Оказавшись на высокой трибуне, он призывал отказаться от ядерного оружия, «самоуничтожения», и говорил об Израиле.

— А Палестина?… Ведь может быть война… — крикнул советский дипломат.

Альберт понял: он в ловушке. В зале собрались сотни человек, но он нашел взглядом магистра. Тот пристально смотрел на Эйнштейна.

— Да, будет война, — упавшим голосом произнес Альберт, — но… пусть она не пугает вас: ради государства евреев мировая общественность должна сделать все, даже пойти на войну…

«Пацифизм» Альберта за одну минуту стал пустым звуком; ему больше не верили, а еще пришлось открещиваться от обвинений в сионизме.

Загрузка...