Человек, который съел «Боинг-747»

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Наступает вечер. Солнце садится за горизонт, за бескрайними полями. Вилла вот-вот должна вернуться с работы после очередного сумасшедшего дня в редакции. Я издалека услышу тарахтение мотора ее старенького «форда». Я уже давно научился отличать ее машину от других по этому звуку, несмотря на то что таких старых колымаг в этих краях полным-полно.

Я теперь живу, можно сказать, неизвестно где, на краю мира. В то же самое время это место я могу смело назвать центром Вселенной. Все зависит от того, под каким углом посмотреть на карту. Это теперь мой дом. Я считаю себя счастливым человеком: ведь мне повезло после стольких путешествий по всему миру найти наконец уголок, где я стал своим, одним из местных жителей, а не заезжим чужаком.

Я пишу эти строки, сидя в своем кабинете-сарайчике, на скорую руку сооруженном в нескольких ярдах от старенького алюминиевого трейлера. Косые лучи заходящего солнца подсвечивают фотографии на стене передо мной. Из всех этих снимков три мне дороги больше других. На первой фотографии запечатлен мой друг Митрос Пападаполус. После того как я сбежал с Фолегандроса, он простоял неподвижно еще почти двое суток. Мировой рекорд был установлен и, к счастью, даже зафиксирован. Митрос заручился местом в Книге рекордов и в мировой истории и проявил снисхождение к моей слабости: когда ему рассказали о том, что со мной произошло, он все понял, простил меня и даже прислал в подарок — в знак примирения и понимания — бутылку хорошей узо.

Теперь я перевожу взгляд на следующую фотографию. На ней мы с Виллой стоим на фоне Тадж-Махала. Нас сфотографировали как раз в тот момент, когда я делал ей предложение. Если присмотреться повнимательнее, то на заднем плане на снимке можно разглядеть кое-кого из моих старых друзей. Вон, в левом углу, один из них замер на одной ноге, а другой машет фотографу рукой, колыхая при этом в воздухе завитками самых длинных в мире ногтей.

Ну а третья фотография была сделана на поле около одной из местных ферм. Здесь в объектив попали тысяча сто четыре человека, стоящих в очереди к красному амбару. На заднем плане видно вытянутое углубление в земле — двести тридцать один фут десять дюймов в длину, — один в один совпадающее по размерам с габаритами фюзеляжа «Боинга-747». Собравшиеся люди — друзья и соседи хозяина фермы — пришли сюда, чтобы всем вместе довершить начатое им дело. Да-да, они решили доесть остатки реактивного лайнера. На это у них ушло восемь часов и сорок одна минута. Прямую трансляцию с места событий вели десятки телеканалов, общая аудитория которых в тот день составила больше миллиарда человек. При этом я могу вполне авторитетно заявить, что официально ни один мировой рекорд установлен не был.

Официально ни один мировой рекорд установлен не был…

Но это лишь официально. На самом же деле в то лето в маленьком тихом Супериоре было побито и установлено множество рекордов — таких, какие нельзя обсчитать, обмерить и зафиксировать; таких, о которых не пишут в книгах или газетах и не рассказывают по телевизору. Например, один из жителей города помог другому, своему лучшему другу, построить потрясающую машину, при помощи которой тот смог измельчить и съесть самолет. Медсестра из этого города не отходила от постели впавшего в кому старого друга и возлюбленного. Мальчишка, желавший старшей сестре счастья, сумел сделать так, что перед нею открылся весь мир.

Поначалу я не видел ничего величественного и прекрасного в этих поступках. Их подлинная значимость открылась для меня лишь со временем. В этом, наверное, и была, и есть самая главная трудность: научиться видеть великое в малом, в том, что находится прямо под боком. Нужно по достоинству ценить поступки людей, живущих с нами рядом. Нужно уметь распознать свое счастье, учиться ценить его и беречь.

Всю эту трудную науку в совершенстве освоили Уолли и Роза, которые не расстаются с того самого дня, когда он вышел из комы и увидел ее возле своей больничной кровати. Они теперь живут на знаменитой ферме, оба счастливы и довольны собой и друг другом. Уолли теперь одержим новым проектом: он решил сконструировать массажную ванну для крупного рогатого скота — что-то вроде джакузи. По его мнению, вымытая, расслабленная и прошедшая сеанс гидромассажа корова будет чувствовать себя превосходно, а значит — обладать крепким здоровьем, а значит — приносить больше выгоды своему хозяину. Вместе с Нейтом Скуфом они уже вовсю строят в амбаре Уолли опытный образец такой ванны.

А теперь я предлагаю вернуться к тому дерзкому заявлению, которое я сделал в самом начале этой книги: «Это история о величайшей любви, о самой великой любви на свете». Вы, конечно, можете возразить, что любовь Ромео и Джульетты ничуть не уступает той, которая описана на предыдущих страницах. Можно вспомнить и Антония с Клеопатрой, и другие всемирно известные пары, а можно и привести пример из собственной жизни. Именно этим правом я и воспользовался. Лично я абсолютно уверен, что любой из нас, даже самый обыкновенный парень по имени Джон Смит, может считать себя чемпионом мира в самом важном для человека чувстве — в любви. Главное — найти свою любовь, разглядеть ее, не упустить и сохранить на долгие годы это светлое, чистое чувство.

У меня перед глазами на стене висит приколотый булавкой листок бумаги. На нем записаны строки одного японского стихотворения, которое я, конечно же, помню наизусть:

Дорога, по которой я шел раньше, привела меня сюда, в Супериор. Отсюда же я начал свой новый путь. Я нашел себе новое дело — завел собственную Книгу рекордов. Это не совсем то, о чем вы подумали: само собой, у меня нет ни возможности, ни желания переиграть Писли на его поле. Мне до него и до его Книги нет никакого дела.

Свои хроники я назвал Книгой чудес. На ее страницах я рассказываю о подвигах и героических деяниях, которые обычно остаются незамеченными. Эти невероятные поступки не попадают в выпуски новостей, о них не пишут в газетах, а в тех местах, где они происходят, не ставят памятных знаков. Я знаю одну пожилую женщину из Нью-Йорка, которая по полному праву удостоилась упоминания в Книге чудес. Каждый день она поливает из лейки пластмассовые подсолнухи, стоящие на подоконнике в квартире соседа. Кому-то это покажется странным, кому-то безумным, но я уверен, что понял истинный смысл этого ритуала: моей пожилой соседке не наплевать на окружающих, и она как может заботится о них.

Я стал искать такие истории. Меня интересуют все те маленькие чудеса, которые происходят рядом с нами каждый день. Если вы пришлете мне заявки на включение своего личного опыта или истории из жизни ваших близких в мою Книгу, я буду только рад. Чтобы не быть голословным, я заявляю о том, что мною создан отборочный комитет — вы понимаете, о чем речь, — и я гарантирую претендентам своевременный и вежливый ответ на все письма[13].

Может быть, кто-то построил для вас свой Тадж-Махал. Может быть, кто-то ест в вашу честь свой самолет. Может быть, подвиг, совершенный ради вас, не такой уж экстравагантный, но оттого не менее значимый и трогательный. Может быть, каждый вечер, проезжая мимо вашего дома, один и тот же человек неизменно нажимает на клаксон, чтобы поприветствовать вас. На первый взгляд это может показаться сущим пустяком, но — прислушайтесь к этому приветственному гудку, присмотритесь к этому человеку.

А сейчас — что это там такое? Да-да, вы угадали: входная дверь открывается и до вашего слуха доносится звук шагов человека, спешащего вам навстречу.