Человек со свинцовым чревом

VII ГРЕНЕЛЬ

Николя и Бурдо ожидали назначенного часа для своего предприятия прямо за зданием суда Шатле, в небольшом игорном доме на улице Пье-де-Беф. Они были здесь частыми гостями: владелец заведения хорошо знал Бурдо — он тоже был родом из Шинона. Инспектор заметил, что не следует пускаться в опасное путешествие на пустой желудок. За ужином Николя рассказал Бурдо во всех подробностях о своем визите в «Коронованный дельфин» и о том, что смог там разузнать. Бурдо не меньше комиссара поразился известию об украденных драгоценностях. Расследование не переставало удивлять новыми, все более сбивающими с толку деталями.

Теперь в центре внимания оказался видам. Он был левша. Уже в третий раз Николя и Бурдо столкнулись с этой физиологической особенностью. Все говорило о том, что видам близко знаком с Бишельер, любовницей своего старшего брата. Вырисовывалась картина братоубийства, но Николя отказывался верить, что брат мог решиться на столь кощунственное преступление из подобного мотива. И все же… Нужно было как можно скорее встретиться с видамом, к которому, кажется, вели все нити, а также с общим другом обоих братьев — охранником Трюшем де ля Шо. А значит, расследование нужно перенести в Версаль, где к тому же, по слухам, жила мадемуазель де Совте, невеста виконта.

Что до Бурдо, завтра он отправится в церковь монахов-театинцев, где отслужат похоронную мессу по графине и ее сыну. Инспектор заметил, что не знает, как себя вести — как расследовать преступление, о котором официально не объявлено. Придется импровизировать.

Убедившись, что их никто не видит, Бурдо вытащил из кармана небольшую банку и передал ее Николя. Рассмотрев ее как следует, Николя увидел, что это потайной фонарь — в три раза меньше обычного размера. Бурдо рассказал, что он снова наведался к тому самому старому мастеру, который так ловко прикрепил к их треуголкам крошечные пистолеты. С такой штукой, заметил довольный своим приобретением инспектор, можно выходить на поиски, не обременяя руки тяжелым фонарем. Эту модель, снабженную петлей, можно было подвесить на любую одежду, что будет особенно полезно нынешней ночью: чтобы попасть в апартаменты виконта де Рюиссека, им придется забираться наверх и прыгать вниз, и фонарь в руках только помешал бы.

Около полуночи они отправились в путь. Рабуин опередил их и уже должен был быть на месте. Они благополучно миновали охрану у городской заставы и выехали на равнину Гренеля. Николя эти окраины снова показались мрачными и зловещими: за окном кареты в беспорядке сменяли друг друга полуразрушенные строения, снесенные дома, новые постройки и несколько старых ферм, дни которых были уже сочтены. В полной темноте карета неслась по дороге, обсаженной по краям деревьями. Поднялся ветер, он кружил в воздухе сухие листья и раскачивал ветви деревьев. Шум ветра заглушил приближение кареты для обитателей дворца де Рюиссеков.

В доме все было спокойно, и только в окне молельни, на первом этаже здания, мерцал слабый огонек. Они бесшумно прошли по дорожке, параллельной главному въезду во дворец, к двери, выходящей в парк. Легкий шорох возвестил о приближении Рабуина. Он подтвердил, что во дворце все спят. За весь вечер во владения никто не въезжал, за исключением священника в сопровождении монаха. Рабуин воспользовался темнотой, чтобы ощупать стену ограды, и обнаружил слева от ворот несколько выбоин, благодаря которым было легко перебраться на другую сторону. Нужно было только соблюдать осторожность, чтобы не пораниться кусками стекла, замешанными в штукатурку и предназначенными для устрашения воров. Наброшенный на стену кусок мешковины позволял перебраться через нее, не поранив рук. Добравшись до верха, нужно было просто спрыгнуть вниз, а для возвращения использовать приставную лестницу.

Николя в одиночку должен был попасть в дом через круглое окошко — дородный Бурдо не смог бы в него пролезть. Он повесил на груди крошечный фонарь и проверил, достаточно ли у него с собой спичек. И речи не могло быть о том, чтобы зажечь его на улице и тем самым выдать свое присутствие. Николя и Бурдо воспользовались тем, что большая галерея проходила через весь первый этаж главного здания. Вряд ли кто-то из обитателей дворца станет вглядываться в парк, погруженный во мрак безлунной ночи.

Николя хотел, чтобы Бурдо отпустил его на поиски в одиночку, но инспектор не желал об этом слышать. Его присутствие было необходимо: и для того, чтобы принести вместе с Николя лестницу и поддержать ее, чтобы не соскользнула, и для того, чтобы помочь в случае поспешного отступления. Все доводы были вполне разумны, но главный из них Бурдо не стал произносить вслух: прежде всего он опасался за жизнь юноши. Из дружбы к нему и из-за обещания Сартину Бурдо ни за что его не оставит. Он будет ждать Николя внизу, притаившись в тени, и спрячет лестницу. Рабуин вернулся к ограде и стал на караул.

Подъем на стену оказался довольно легким, но в отсутствие перчаток им не удалось избежать нескольких ссадин и царапин. Николя забросил мешок на стену и быстро взобрался наверх. Он осторожно присел на край стены, спрыгнул вниз и мягко приземлился на ковер из опавших листьев и рыхлой земли. Николя поднялся и отошел в сторону, за ним спрыгнул вниз Бурдо. Николя знаком показал ему следовать за ним вдоль стены.

Они беспрепятственно добрались до угла парка, где располагался домик садовника. Дверь была открыта, и, пропустив Бурдо и закрыв за ним дверь, Николя зажег маленький фонарь. В его тусклом свете они разглядели садовые инструменты и саженцы в горшках. Потом они заметили лестницу, прислоненную к перегородке. Они взяли ее и, потушив фонарь, вышли из домика и направились к левому крылу дома, где находились конюшни и апартаменты виконта. Николя почувствовал под ногами знакомую, мощенную камнем дорожку и уловил запах конюшни, как только они достигли ворот. Николя забыл, что между двумя створками рос ползучий розовый куст. Споткнувшись, Николя запутался в ветках и едва не упал и увлек за собой Бурдо. Конец лестницы ударился о стену. Долгое ржание и стук копыт проснувшейся лошади разорвали тишину. На мгновение Николя и Бурдо затаили дыхание, затем наступила тишина. К счастью, подумал Николя, во дворце де Рюиссеков не водилось собак, иначе они бы подняли шум! Он обогнул второй попавшийся на пути огромный розовый куст, росший прямо под окнами туалетной комнаты.

Николя и Бурдо на ощупь прислонили лестницу к стене. На всякий случай Николя снял сапоги, чтобы легче было подниматься наверх, а также чтобы избежать лишнего шума и следов. Он поднялся до второго этажа, вытянул руку, почувствовал под пальцами стекло круглого оконца и толкнул его вперед. Оконный проем был совсем небольшим, и Николя понял, что не сможет попасть внутрь дома — лестница заканчивалась слишком низко. Подумав секунду, он спустился вниз и объяснил положение Бурдо. Тот решил поднять лестницу повыше, подложив под нее камень из стены, довольно ветхой с левой стороны. Таким образом Николя мог бы дотянуться до окна и попасть в комнату.

Вторая попытка завершилась удачей; подтянувшись на руках, Николя удалось проскользнуть через оконную раму. Он ощутил под рукой поверхность туалетного столика. Флаконы, стоявшие на нем, раскатились в разные стороны — потом нужно будет поставить все на место. Главное было сделано: Николя оказался в комнате.

Он встал на шаткий столик, затем осторожно спустился на пол. Он дал себе несколько минут, чтобы успокоить биение сердца, затем снова зажег фонарь, огляделся и направился к двери, ведущей в спальню. Со времени его последнего визита в обстановке ничего не изменилось. Все вещи были на своих местах. Николя отметил только то, что лампа на письменном столе обрела свое надлежащее место. Он прошел через комнату и за кроватью толкнул замаскированную деревянными панелями дверь, ведущую в крошечную библиотеку.

Николя принялся составлять полный список ее содержимого, время от времени отмечая, что те же тома имелись и в библиотеке месье де Ноблекура. Выбор книг был гораздо более бессистемным, чем это можно было ожидать от молодого человека из хорошей семьи и к тому же офицера: руководства по фехтованию и верховой езде, военные мемуары, легкая и даже фривольная литература — и сочинения схоластов, Николя с интересом отметил, что большинство из них принадлежало перу иезуитов. Частота, с которой ему попадались тома теологического содержания или религиозной полемики, озадачила его. Пассажи, в которых доказывалась законность умерщвления монарха, были заложены или помечены карандашом. Николя содрогнулся от ужаса, открыв одну из этих книг и обнаружив в ней подчеркнутые строки, призывавшие к цареубийству. Это было сочинение 1599 года, написанное некоей Марианой из Общества Иисуса и озаглавленное «О короле и воспитании». Николя вспомнился один факт: эта книга была одним из вещественных доказательств в деле убийства Равайяком короля Генриха IV. Николя продолжил изучение библиотеки и наткнулся на книжку непристойного содержания, страницы которой неплотно прилегали друг к другу. Взяв ее в руки, он увидел, что переплет разорвали и потом снова склеили. С помощью перочинного ножа, который он всегда носил с собой, Николя осторожно разрезал бумажный переплет. Из него выскользнули два тонких листка бумаги. На одном была какая-то схема, на другом — текст, набранный такими мелкими буквами, что в тусклом свете фонаря и без лупы его совершенно невозможно было разобрать. Николя засунул бумаги на прежнее место и опустил книжку в карман сюртука.

Внезапно за дверями комнаты заскрипели половицы паркета. Николя поспешно вышел из библиотеки и прислушался. Кто-то шел по коридору. У Николя не оставалось времени скрыться. Он вспомнил об огромном шкафе у входа в комнату. Он открыл шкаф и скользнул внутрь, спрятавшись в просторной нижней секции, занятой сапогами. Снова послышался скрип половиц, затем шум прекратился. Ложная тревога? В снова воцарившейся тишине сердце Николя тревожно отбивало такт; удары сердца отдавались в голове, лишая слуха. Едва Николя, успокоившись, решился выйти из своего тайника, как вдруг опять послышался шум, на этот раз гораздо ближе. Источник его можно было определить безошибочно: кто-то пытался открыть дверь с помощью отмычки. Николя сам проделал это, прежде чем они обнаружили тело. Краткий щелчок возвестил о том, что попытка увенчалась успехом. Все ближе стал слышаться скрип половиц, перемежаемый долгими паузами. Через зазоры между створками шкафа Николя мог видеть только неровно мерцающий свет лампы. Кто-то зажег свечи. Николя затаил дыхание. Все его органы чувств были настороже, он следил, как будто видел, за движениями вошедшего. Он слышал, как незнакомец прошел мимо него и направился вправо, в сторону библиотеки. Николя услышал шарканье ног по паркету, затем шум в библиотеке, время от времени там что-то падало на пол. Сидя в полной темноте, он потерял счет времени, ожидание казалось ему бесконечным. Он устроился достаточно удобно, но боялся, что если будет долго находиться без движения, у него онемеют ноги или, что хуже, начнутся судороги, и эти неконтролируемые движения выдадут его, и он лицом к лицу столкнется с незнакомцем, присутствие которого в комнате было то ли вполне законным, то ли таким же непрошеным. Что тогда делать?

Шум от падающих предметов не прекращался: незнакомец одну за другой просматривал книги. Возможно, он искал то же, что Николя уже успел обнаружить и теперь прижимал к груди. Мгновение спустя он услышал, как незнакомец вышел из библиотеки. Он замедлил шаг, потом с силой ударил кулаком по двери шкафа и тихо выругался. Затем Николя показалось, что незнакомец снова прошелся по комнате. Свеча разгорелась ярче. Николя попытался разглядеть вошедшего через щель в шкафу, но она была слишком далеко, а малейшее движение могло выдать его присутствие. Незнакомец еще несколько минут оставался в комнате. Николя боялся, как бы ему не пришло в голову проверить туалетную комнату. Открытое окно и беспорядок на столике неминуемо вызвали бы у него подозрения. Затем Николя услышал шум осторожно закрывающейся двери и удаляющиеся шаги. Он обождал несколько секунд, зажег фонарь, толкнул створку шкафа и скользнул в комнату. В апартаментах виконта было пусто. В библиотеке царил беспорядок. Тома грудами валялись на полу, их переплеты были разодраны в клочья. Ни одна из книг не избежала печальной участи. Николя был раздираем противоречивыми чувствами: ужасом, который вызывало у него это зрелище, и удовольствием сознавать, что незнакомца постигла неудача.

Николя приготовился удалиться тем же путем, приведя в порядок несессер на туалетном столике. Его тревожило то, что он мог вылезти из окна лишь головой вперед и рисковал упасть, а падение с такой высоты — четыре или пять туазов — могло быть смертельным. Он принялся отчаянно размышлять. Наконец он решил просто открыть окно в соседней комнате и позвать Бурдо, чтобы он поднес к нему лестницу. В то же мгновение он услышал совсем близко от себя голос инспектора, и через мгновение его голова появилась в круглом оконце. Бурдо тоже подумал о трудностях, с которыми мог бы столкнуться Николя на обратном пути, и предложил свое решение. Николя вылез из окна головой вперед, схватился одной рукой за плечо Бурдо, подтянул ноги, высвободил туловище из рамы и под тяжестью собственного тела оказался на спине инспектора. Спуск был довольно рискованным. Под двойным весом каждая перекладина лестницы прогибалась и скрипела. Наконец они спустились на землю. Николя обул сапоги и замел следы возле розовых кустов. Прежде чем убрать лестницу на место, Николя и Бурдо захлопнули раму круглого окошка, чтобы ничто не могло выдать их вторжение, и когда обнаружится разгром в библиотеке, подозрение падет только на обитателей дворца де Рюиссеков.

Появился Рабуин, обеспокоенный их долгим отсутствием. Они вместе уселись в карету и направились к городу. Николя поведал о перипетиях своего визита и описал загадочное вторжение незнакомца. Бурдо согласился с его предположением, что это не мог быть кто-либо из семьи де Рюиссеков: графу не требовались такие меры предосторожности, чтобы войти в комнату собственного сына. Значит, следовало проверить, не навещал ли его в это время видам. У него могло быть несколько причин для визита в комнату брата. Однако Николя поразила одна деталь: половицы паркета скрипели под ногами незнакомца, но стука его каблуков не было слышно. Значит ли это, что он предпринял те же меры предосторожности, что и Николя?

— Бурдо, — заговорил он, — слуга виконта, этот Ламбер… В ночь допроса он совершенно внезапно появился у меня за спиной. На нем не было туфель, и он даже извинился, сказав, что выбежал из своей комнаты в спешке. Но я заметил, что платье его было в совершенном порядке — ливрея застегнута на все пуговицы, и даже галстук завязан узлом.

— И какой вы делаете из этого вывод?

— Такой, что сами того не желая, мы, возможно, восстановили события той трагической ночи. Мой друг, загадка комнаты, запертой изнутри, разгадана!

— Не понимаю, как можно было сделать это без ключа. Но вы мне все разъясните.

— Очевидное лишает нас зрения! Граф де Рюиссек убит при обстоятельствах, которые мы уже почти выяснили. По причинам, которые нам неизвестны, его убийцы — именно убийцы, потому что для такого убийства нужны сообщники — в карете привозят тело в Гренель. Они проходят через ворота парка, а карета ждет на дороге — в прошлый раз я заметил ее следы. Они берут лестницу, приставляют ее к стене…

— Вы рассказываете так, как будто сами там были!

— Я заметил вмятины от лестницы на земле, когда осматривал парк вечером, сразу после того как мы обнаружили труп виконта. Не забывайте о том, что тело было тяжелым, наполненным свинцом. Вспомните, как мы сейчас спускались!

— Конечно, но вы-то не были набиты свинцом! — улыбнулся Бурдо.

— Чтобы подтащить тело к окну, нужно было не меньше двух человек…

— Но, Николя, вы же говорили, что окна и ставни были заперты изнутри на задвижку. Как эти люди попали в дом? Ничего не складывается.

— Браво, Бурдо! Ваше замечание дало мне ключ к разгадке. Если все окна и двери были закрыты — и надежно закрыты — в тот момент, когда мы обнаружили труп, это значит, что кто-то закрыл их изнутри, так?

— Я все меньше и меньше вас понимаю.

— А чтобы их закрыть, нужно было сначала их открыть. Вот и доказательство! Ах, Бурдо, понимаете ли вы, что Ламбер — один из этих убийц… Все сходится. Вспомните показания мажордома. Он видит своего молодого хозяина, но на самом деле он лишь предполагает, что это виконт, ведь у старика плохое зрение. Молодой человек не говорит ему ни слова. И на это есть причина: если бы он заговорил, Пикар тут же услышал бы, что голос не тот. Почему, Бурдо? Почему?

— Потому что это был не виконт?

— Вот именно. Это был не виконт, а Ламбер. Ламбер, одетый в промокший плащ своего хозяина. Еще раз вспомните показания мажордома — они подтверждают мою версию. Ламбер поднимается наверх, открывает дверь комнаты, входит и запирает дверь на ключ. Он бросает плащ и шляпу на кровать. Эта деталь меня также поразила: знаете ли вы, что плохая примета класть шляпу на кровать, особенно изнанкой вверх?

— Ох уж эти суеверные бретонцы!

— Ну не такие, как шинонцы! Ламбер снимает сапоги — сапоги виконта. Он открывает окна и ставни и спускается по лестнице, чтобы помочь своему сообщнику поднять тело наверх. Он тащит его волоком по комнате — на паркете остались подозрительные следы. Потом он надевает на ноги виконта сапоги, пишет предсмертную записку и стреляет в труп. Сообщник сбегает через окно, Ламбер снова закрывает его и прячется.

— Это довольно рискованно! Почему бы ему не сбежать через коридор? И куда он прячется?

— Вы забываете о выстреле, поднявшем на ноги весь дом. У Ламбера нет времени скрыться. Ему приходится оставаться на месте и довериться удаче.

— Николя, это невозможно. Он бы неминуемо попался.

— А я? В тот момент, когда к комнате приблизился незнакомец, у меня душа ушла в пятки. И что же я сделал?

— Черт возьми! Шкаф?

— У меня богатый опыт обращения со шкафами. В детстве я играл в прятки с… но продолжим. В замке де Ранреев моим любимым укрытием был огромный шкаф, в котором поместился бы в полный рост драгунский офицер. Как и я в минуту опасности, Ламбер должен был укрыться в шкафу — одетым, но босиком, потому что сапоги, в которых он вошел, он надел на труп. Когда граф и Пикар вышли из комнаты, я остался там вместе с месье де Сартином, забившимся в кресло. Мы оба сидели спиной к двери и, следовательно, к шкафу, стоящему справа от входа. Комната была освещена тусклым, рассеянным светом свечи и масляной лампы. Ламбер возник у нас за спиной как по волшебству. Еще бы — ведь он прятался в шкафу! Вот почему мы не видели и не слышали, как он вошел. Прибавьте к этому, Бурдо, что несколько его ответов едва не повели нас по ложному пути. Да, и в самом деле все сходится.

— Какая дерзость! Невозможно вообразить себе подобное бесстыдство и хладнокровие! Я не предполагал подобный оборот!

— Но вы еще не все знаете. Я успел завладеть бумагами, спрятанными за переплетом одной из книг, и думаю, что их-то и искал наш незнакомец. Иначе к чему так издеваться над книгами?

Бурдо на секунду задумался.

— Николя, — заговорил он, — если ваша гипотеза верна, этим незнакомцем мог бы оказаться Ламбер. Кто же еще? Графа можно исключить: графиня, его жена, мертва. О видаме нам ничего не известно. Однако мне не дает покоя одна вещь: я могу понять, что граф де Рюиссек и его семья не желали скандала в связи со вскрытием. И напротив, я нахожу невероятным и странным то, что отец виконта, который не мог не заметить — ведь он видел труп, что его сын умер насильственной смертью, ничего не делает для того, чтобы наказать виновных.

— В этом и заключается загадка, Бурдо. За смертью виконта скрывается что-то другое. И мы забываем о том, что графиня де Рюиссек тоже была убита. Несомненно из-за того, что она знала какую-то тайну и хотела ее мне доверить. Нужно ухватиться за нить, и она приведет нас к чему-нибудь. Спасибо за помощь, Бурдо, теперь мне есть с чего начать.

— На этот раз Анхис спас Энея[21]!

— С той разницей, что вы, слава Богу, не паралитик, не слепец!

Они стремились как можно скорее добраться до Шатле и прочесть бумаги, найденные Николя. Им пришлось разбудить охрану и отца Мари, и вот наконец они оказались в своем кабинете. Бурдо разыскал лупу. Первая из бумаг оказалась рисунком с цифровыми обозначениями. Он состоял из маленьких квадратиков, расположенных в форме перевернутой буквы U. Вторая, написанная от руки, представляла собой текст, написанный микроскопическими буквами.

Николя, держа в руках лупу, вздрогнул, разобрав первые слова текста: «Королевской шлюхе…» Он не поверил своим глазам. Это был оригинал или копия памфлета, который мадам де Помпадур показала ему в Шуази. Как этот текст мог оказаться спрятанным за переплетом одной из книг библиотеки виконта де Рюиссека в Гренеле? Имело ли это отношение к сведениям, которыми фаворитка боялась с ним поделиться? Хотела ли она направить его по следу, который сама уже обнаружила?

Бурдо неожиданно вскрикнул. Изучив рисунок вдоль и поперек, он наконец понял, что тот собой представлял. Он протянул бумагу Николя.

— Я понял: это план — и не просто план. Это схема Версальского дворца, на ней обозначены все дворы, ворота, посты охраны и переходы между зданиями. Смотрите!

Инспектор ткнул пальцем в рисунок.

— Вот, глядите: там — Лувр, здесь — двор Принцев, а здесь — Министерское крыло. Вот этот длинный прямоугольник — Галерея Зеркал, а там — Лестница послов.

— Вы правы! А вторая бумага — кажется, оригинал мерзкого пасквиля, который мадам де Помпадур нашла в своих покоях! Все это меня очень беспокоит. Мы имеем дело с заговором, или с чем-то очень похожим на него.

— Я думаю, — произнес Бурдо, — нам следует тотчас доложить об этом генерал-лейтенанту полиции.

— Подождите до завтрашнего утра, вернее, уже сегодняшнего. А пока давайте-ка немного отдохнем. Завтра у нас будет нелегкий день. Я поеду провести расследование в Версале, а вы проследите за монастырем театинцев.

— В данных обстоятельствах я не хотел бы отпускать вас одного.

— Перестаньте, Бурдо, — при дворе со мной ничего не случится, будьте уверены.

Суббота, 27 октября 1761 года

Ранним утром, спустя несколько часов беспокойного сна, Николя выехал с улицы Монмартр. Ему хотелось застать генерал-лейтенанта полиции врасплох, за его утренним туалетом. Сартин по обыкновению просыпался около шести и любил продлить удовольствие спокойных утренних часов, не спеша завтракая, читая первые донесения и принимая посыльных.

Николя бежал со всех ног, но упустил шефа: когда он оказался на месте, карета уже выехала из дворца де Грамон. Секретарь сообщил Николя, что месье де Сартин отправился в Версаль, на встречу с месье де Сен-Флорантеном. Он переночует в королевской резиденции, посетит воскресную мессу, а затем получит аудиенцию у короля, как обычно по воскресеньям. Николя попросил экипаж: он решил немедленно ехать в Версаль, чтобы навести справки о видаме и мадемуазель де Совте. Оба наверняка должны были уже быть в Париже, чтобы присутствовать на погребальной службе по виконту и его матери в церкви монахов-театинцев. А Николя тем временем собирался разыскать в Версале Трюша де ля Шо и устроить ему допрос под каким-нибудь предлогом. Он пока не знал, под каким именно, ведь официально о расследовании объявлено не было. Николя решил действовать наудачу — часто желанный случай предоставлялся сам собой.

Две мысли не выходили из головы Николя, когда он проезжал через Севрский мост. Первая — о маркизе де Помпадур и замке Бельвю, балконы которого сияли в лучах восходящего солнца, вторая — о баварском после. Николя смотрел из окна фиакра на грязный, замусоренный берег Сены, где разыгралась та странная сцена, о которой ему рассказал посол. Николя не терпелось разыскать кучера и подробно расспросить его обо всем. Только бы удалось его найти.

Николя добрался до Версаля к началу дня и направил экипаж к парадному входу дворца. Он оглядел свой костюм: темно-серый сюртук, галстук и манжеты из тонкого кружева, туфли с серебряными пряжками, новая треуголка и шпага на боку. Он поставил фиакр рядом с каретой месье де Сартина и пошел по галерее замка, туда, где располагались кабинеты министров. Ему пришлось пробивать себе дорогу сквозь возбужденную и шумную толпу просителей, служащих и купцов, теснившихся на лестнице. Обменявшись несколькими словами с привратником, Николя удалось передать записку своему шефу. Он написал в нескольких интригующих выражениях о том, что ему необходимо срочно встретиться с ним и сообщить министру, месье де Сен-Флорантену, о деле чрезвычайной важности.

Николя достаточно хорошо знал Сартина, чтобы надеяться, что тот не станет медлить, ведь комиссар никогда не бил тревогу без веской причины. И в самом деле, ждать пришлось недолго. Вскоре перед ним появился лакей и повел его по лабиринту коридоров и лестниц. Лакей раскрыл перед ним одну из дверей, и Николя ступил в огромных размеров кабинет. За круглым столиком перед окном, выходящим на парк, сидели два человека и обедали. Николя узнал министра, он уже имел честь быть ему представленным, и Сартина. На каминной полке пробили час дня часы, украшенные скульптурой богини Победы, венчающей лавровым венком Людовика XIV. Николя низко поклонился.

— Вы уже знакомы с комиссаром Ле Флошем, — произнес Сартин.

Маленький круглый человечек в плотно обтягивавшем его камзоле бросил беглый взгляд на вошедшего, снова обернулся к Сартину и, откашлявшись, сказал:

— Да, я с ним знаком.

Глядя на этого стыдливого и робкого с виду человека, было трудно поверить, думал Николя, что он пользуется безграничным доверием короля и обладает огромной властью. Однако расположение монарха не добавило министру популярности среди народа, а некоторые члены королевской семьи относились к нему с презрением. Вот чем это объяснялось: министр был предан королю, а недостаток ума в глазах суверена, который не любил ни новых лиц, ни новых привычек, превращался в достоинство. Жена министра, оставленная им из-за любовницы, обрела покровительство королевы и стала ее любимой наперсницей. Такая двойная удача еще более укрепила влияние министра. И в самом деле, кто мог представить, что этот коротышка, тучный и неказистый на вид, рядом с которым Сартин казался паладином, распоряжался государственными делами и вершил суд от имени короля?

— Итак, Николя, я полагаю, что какое-то серьезное дело оправдывает ваше появление здесь?

Николя думал, что месье де Сен-Флорантену должны быть отлично известны все подробности дела. И он повел себя, как если бы это было так. В то же время он постарался показать дело таким образом, чтобы действия Сартина не противоречили высочайшим распоряжениям. Он ловко представил особые обстоятельства своей поездки в Гренель, по опыту зная, что сильные мира сего редко вдаются в подробности действий низших чинов полиции. И наконец, он представил обнаруженные в Гренеле бумаги, не скрывая, что одна из них была точь-в-точь таким же пасквилем, который маркиза де Помпадур нашла в Шуази.

— Хо-хо, — заметил Сен-Флорантен, — молодой человек пользуется доверием нашего друга!

Министр изучил бумаги. Он попросил Николя подать ему лупу со своего письменного стола. Николя невольно заметил, что этот предмет служил пресс-папье для стопки королевских указов, готовых к подписи. Месье де Сен-Флорантен углубился в изучение документов, затем передал их Сартину.

— Самый обыкновенный пасквиль, — заметил последний. — Каждый божий день мне попадается таких не меньше десятка. Но вот рисунок — любопытный.

Николя кашлянул, и министр с генерал-лейтенантом вопросительно взглянули на него.

— Позвольте мне, господа, выдвинуть одну гипотезу. По моему мнению, этот набросок — план дворца. Взгляните на цифру в маленьком квадрате, мне кажется, она соответствует тому месту, где мы сейчас с вами находимся.

Месье де Сен-Флорантен с задумчивым видом прищурился. Он вновь взял в руки документ и еще раз молча его изучил.

— Вот так-так! — произнес он. — А ведь ваш помощник прав, Сартин! И это крайне серьезно! Человек, составивший этот план, хорошо знаком с географией дворца, и более того — план содержит некие секретные сведения, заключенные в этих цифрах, разгадки к которым у нас нет. Вы согласны со мной, месье?

— Да, я тоже так думаю.

— Да-да, я считаю, что следует изменить ход этого дела. Послушайте меня, Сартин: по-прежнему сохраняйте все в секрете. Я не хочу волновать короля…

Николя услышал почти слово в слово опасения, которые выразила маркиза.

— Однако к моему величайшему сожалению и по причинам, которые вам известны, я желаю, чтобы наш комиссар умерил свою страсть к восстановлению справедливости. Обо мне говорят, как об осторожном человеке, стороннике порядка и согласия, но я во всем руководствуюсь здравым смыслом и не могу игнорировать то, что сейчас услышал. Я не отказываюсь от того, что уже сделано, но закрываю глаза и даю свое согласие на дальнейшее расследование и, так сказать, личные инициативы.

Он рассмеялся, но резко посерьезнел, словно огорченный тем, что дал волю чувствам, и властным тоном, которого Николя никак не мог в нем предположить, продолжил:

— Господину комиссару Ле Флошу будет оказана вся возможная помощь в проведении этого расследования. В особенности мы рассчитываем на него в получении доказательств насильственной смерти виконта и графини де Рюиссек. Он должен раскрыть причины этих убийств. Наконец, под вашим руководством, господин генерал-лейтенант, он постарается выяснить загадку этих бумаг и попытается объяснить, как они связаны с нашими преступлениями. Да-да, это важное и секретное задание.

Министр подошел к своему письменному столу, взял два подготовленных указа, подписал их, яростно посыпал пудрой и, помахав ими в воздухе, протянул Николя.

— И наконец, вот ваше оружие — вы уполномочены заполнить эти бумаги сами, чтобы они стали действительными!

Он снова опустился в кресло и перестал обращать внимание на Николя. Сартин сделал ему знак исчезнуть. Николя поклонился и вышел. Его немного оглушила толпа перед дворцом. С самого начала этого дела он чувствовал себя игрушкой, марионеткой приказов и контрприказов властей, которые никак не могли определиться с тем, чего они хотят. А после этой аудиенции с двумя высшими чиновниками полиции государства его еще больше удивила ирония ситуации. Итак, он вернется к расследованию, и более того, благодаря тому же вершителю власти, который когда-то прекратил его; множество влиятельных персон обдавали его жаром и холодом, но он наконец снова начнет расследование. Теперь, когда разрешение получено, он может выполнять свою работу, не слишком беспокоясь о последствиях.

Николя подумал, что теперь самое время разузнать все о мадемуазель де Совте, невесте виконта. Согласно сведениям, полученным от Бурдо, она жила на улице де Пари, той самой большой улице, на которую выходил дворец. В этой местности, пока еще довольно зеленой, стояли дворцы знати, дома буржуа — более скромные, казармы королевского полка и постоялые дворы, постепенно заполнявшие пустые пространства. Николя решил отправиться туда пешком, дав кучеру передышку и наказав ждать его около четырех часов, чтобы возвращаться в Париж.

По дороге Николя обдумывал план действий. По всей очевидности, девушка должна была быть в Париже, на похоронах своего жениха в театинской церкви. Вряд ли она вернется в Версаль раньше четырех-пяти часов пополудни. Значит, у Николя будет время расспросить прислугу и соседей. Его удивила скромность жилища мадемуазель де Совте; говорили, что у нее огромное состояние. У него перед глазами был всего лишь простой деревенский домик, что-то вроде охотничьей сторожки, с двумя пышными входами по бокам. Одноэтажное здание было обнесено зеленой изгородью. Вокруг дома все находилось в некотором запустении: трава на газоне была усыпана опавшей листвой, на нестриженых розовых кустах еще оставалось несколько цветков, потрепанных непогодой. Николя толкнул калитку и направился к дому. Дверь на террасу была открыта; он приблизился. Дверь вела в гостиную, обставленную в старинном стиле тяжелой и вычурной мебелью. Красная дамасская ткань, которой были обиты стены, выцвела и местами обветшала. Ковры были протерты до ниток. Как и снаружи, внутри дом казался заброшенным и печальным.

Николя уже приготовился войти, как вдруг почувствовал за спиной чье-то присутствие, и в тот же миг услышал резкий скрипучий голос:

— Что такое! Откуда вы, месье, и что вы собираетесь здесь делать?

Николя обернулся. Перед ним стояла женщина, сжимавшая в правой руке длинную трость. Из-под темной накидки неопределенного цвета, скрывавшей ее с головы до ног, едва виднелось бесформенное лиловое платье. Лицо женщины было скрыто под кисейным платком, накинутым поверх соломенной шляпы. Под ним едва угадывались темные очки, какие обычно носили люди, страдавшие от солнечного света. Что это за призрак? — спросил себя Николя при виде такого явления без пола и возраста. Несомненно, это должно быть гувернантка или какая-нибудь родственница мадемуазель де Совте. Он представился:

— Николя Ле Флош, комиссар полиции Шатле. Прошу меня простить, я искал мадемуазель де Совте, мне необходимо переговорить с ней по делу, которое ее касается.

— Я мадемуазель де Совте, — проскрипел голос.

Николя не смог скрыть своего удивления.

— Я думал, что вы в Париже, мадемуазель. Ваш жених… Примите мои искренние соболезнования.

Она стукнула тростью об землю.

— Довольно, месье. Вы столь дерзки, что не только вошли в мой дом, но и решились упомянуть о моих личных делах.

Николя почувствовал, как в нем нарастает раздражение.

— Где мы можем поговорить, мадемуазель? Так случилось, что я уполномочен допросить вас и хочу предостеречь…

— Допросить меня? Что значит допросить? И по какому поводу?

— Смерть виконта де Рюиссека.

— Он застрелил себя, когда чистил пистолет, месье. Это не повод для ваших требований.

Николя отметил, что ей хорошо известна официальная версия.

— Полиция заинтересовалась обстоятельствами его смерти. Я должен с вами поговорить. Мы можем войти в дом?

Она оттолкнула его и прошла вперед. Николя в нос ударил аромат ее духов. Комиссар последовал за ней. Она скрылась за большим сафьяновым креслом. Николя заметил, как руки в перчатках впились в спинку кресла.

— Итак, месье, давайте скорее с этим покончим. Я вас слушаю.

Николя решил сразу перейти к делу.

— Почему вас не было в театинской церкви?

— Месье, у меня болит голова и воспалились глаза. Я не могу выйти в свет, и кроме того, я почти не знакома с месье де Рюиссеком, мы виделись лишь однажды.

Только этого не хватало! — подумал Николя. Она над ним насмехается?

— Вы хотите, чтобы я поверил, что вы больше не встречались со своим женихом? Мне это кажется странным и маловероятным…

— Месье, вы вмешиваетесь в семейные дела. Наш предполагаемый союз был основан на соглашении, в котором наше знакомство играло малую роль. Еще раз говорю вам, что эта договоренность вас не касается.

— Хорошо, мадемуазель, я не стану выходить за рамки своих обязанностей. Где вы были в вечер, когда… произошел несчастный случай с вашим женихом?

— Здесь.

— Одна?

— Я живу одна.

— А ваши слуги?

— Несколько раз в месяц приходит садовник. И служанка, которая убирает в комнатах, — два раза в неделю.

— Почему вы живете столь уединенно?

— Я люблю одиночество. Я вольна распоряжаться собой и не желаю давать вам в этом отчет.

— А граф де Рюиссек — вы с ним знакомы?

— Не более чем с его сыном. Наши дела были улажены нотариусами.

— Вы знаете их имена?

— Это вас не касается.

— Как вам будет угодно. У вас есть семья?

— Я сирота.

— Но вы не всегда жили в Версале?

— Я родилась в Оше и приехала сюда два года назад, чтобы войти в наследство.

— От кого вы получили наследство?

— От семьи. Ну, довольно, месье, пора заканчивать наш разговор. Моя бедная голова этого не вынесет.

Она сделала странное движение, как будто хотела протянуть ему руку для поцелуя, но, осознав неуместность этого жеста, в последний момент сдержалась. Николя поклонился и вышел. Он чувствовал, что она не спускала с него глаз до тех пор, пока он не исчез за калиткой. Оставшись в одиночестве, она с силой захлопнула дверь террасы.

Николя никак не мог выбросить из головы образ этой странной персоны. Существо с неясными контурами и отвратительным голосом было как наваждение. Черты его лица едва возможно было различить за газовой вуалью и белилами. Темные очки делали этот образ еще более тревожным. «Ангел смерти с пустыми глазницами…» Невозможно было представить, что виконт де Рюиссек, благородный отпрыск знатного семейства, мог связать свою жизнь с таким пугалом. Теперь Николя лучше понимал, почему виконт отправился искать приключений в будуар скандальной актрисы, где — и он сам, увы, был этому свидетелем — его ожидали такие приятные минуты любовных свиданий. Это было просто безумие. Какое чудо или легкомысленное обещание заставило семью де Рюиссеков обручить своего старшего сына с этой визгливой гарпией? Может быть, деньги стали единственной причиной этого нелепого союза? Но ничто не говорило о том, что эта дама обладает большим состоянием, разве что в ней были безмерно развиты скрытность и скупость. В Геранде Николя доводилось встречать богатых землевладельцев, которые пытались преуменьшать свое имущество, к величайшему презрению своих соседей, среди которых бахвальство было правилом. Наверное, мадемуазель де Совте принадлежала как раз к такому типу.

В любом случае, было ясно, что смерть виконта оставила ее совершенно равнодушной. Николя никак не мог избавиться от впечатления, которое произвело на него это неопределенное существо, и особенно его резкий, пронзительный голос. Необходимо было найти объяснение тому, как ей удалось сблизиться с Рюиссеками. Месье де Ноблекур дал ему решительно хороший совет; Николя напишет интенданту Оша, чтобы больше узнать о прошлом этой дамы. Он шагал, углубившись в свои мысли, когда его отвлек нежный тонкий голосок:

— Эй, постойте! Вы нашли то, что искали? Могу ли я предложить вам свою помощь?

Маленькая старушка, нарядно одетая, с фарфорово-голубыми глазами под кружевным чепцом, стояла у двери дома по соседству с мадемуазель де Совте.

— В чем, мадам?

— Я видела, как вы говорили с нашей соседкой. Вы ее друг или кто-то из…

Она замялась.

— Кто-то из… полиции?

Николя всегда удивлялся проницательности людей из народа. Он решил ответить уклончиво.

— Нет, я с ней не знаком. Просто мне нужно было навести некоторые справки.

Она покраснела и спрятала руки под крахмальным фартуком.

— Ах так! По мне оно и лучше! Да-да-да, это так! Знаете, ее здесь не очень-то жалуют. Она ни с кем не разговаривает. И одета всегда в одно и то же. Какой ужас!

— У нее есть слуги?

— Ни одного, месье! Нас это беспокоит. Она никого не принимает. Ее не видно целыми днями. Много раз ее привозила домой какая-то карета, но мы не видели, как она из нее выходила!

Николя улыбнулся.

— Может, вы просто не заметили?

— Ох, полно! Знаю я, кто вы на самом деле, но, может, у вас есть причина держать это в секрете. И понимаю, что вы не хотите, чтоб я об этом говорила. Я совершенно в этом уверена, мы с мужем следили за ней по очереди — настолько мы были заинтригованы. Что она вам сказала?

Маленькое морщинистое личико обратилось к нему, полное страха и любопытства.

— Ничего, что могло бы вас заинтересовать или побеспокоить.

Старушка фыркнула, скорее всего не на его счет, но Николя уже раскланялся и быстрым шагом удалился. Случай помог ему получить свидетельства, на которые он даже не рассчитывал. И все, что он только что услышал, разожгло в нем желание узнать еще больше. Итак, у мадемуазель де Совте, вопреки ее собственным словам, новее не было слуг. Надеялась ли она так легко от него избавиться? Она узнает, как обманывать полицию! Невеста виконта де Рюиссека добавила еще больше непонятного к длинной череде загадок, накопившихся с начала этого расследования.

Николя снова оказался на огромной площади Оружия перед дворцом. Он уселся в свою карету, обдумывая, что же теперь делать. Он не знал, как разыскать Трюша де ля Шо. Пока он размышлял над этим вопросом, кучер передал ему небольшой конверт. Это была короткая записка от его друга Лаборда, который, несомненно, узнал от Сартина о его приезде и приказал найти его карету, чтобы передать это письмо. Лаборд просил Николя явиться к нему по срочному делу. Молодой солдат-гвардеец будет ждать его около пяти часов возле апартаментов камердинера и покажет дорогу. Этот неожиданный вызов рассеял сомнения Николя. Назначенный час был уже близко. Николя миновал решетчатую ограду и направился в Лувр, главный корпус дворца.