Человек-тень, или Час «икс» для Кремнева

Глава шестая

Для того чтобы выйти на Эмир-хана, надо было вначале поймать более мелкую рыбешку. Такой рыбешкой был Кемаль — жирный боров с заплывшими глазками, предпочитающий проводить все свободное время на борту собственной яхты, курсирующей между Средиземным и Черным морями.

Полутурок-полуалбанец, Кемаль занимался преимущественно проститутками и наркотиками, поставляя первых в ближневосточные бордели, а вторые в Европу и Россию. Торговля оружием не была прерогативной стороной его бизнеса, но, пообщавшись с Кемалем, можно было двигаться дальше. Разумеется, если это общение окажется эффективным.

Дело в том, что про Кемаля было доподлинно известно две вещи. Кемаль был личным врагом крупного торговца оружием Мустафы, который давно мечтал прибрать к рукам его бизнес. Кроме того, и это был главный козырь, ближайший помощник Кемаля Рашид был стукачом, несколько раз оказывавший услуги СВР. За деньги, разумеется.

В крайнем случае, им можно было пожертвовать.

— И все-таки, Кремнев, я до конца не уверен, — полковник Уколов задумчиво ходил по кабинету. — Слишком рискованно. Где гарантия, что Кемаль не пришьет тебя вместе с этим своим помощником?

— Правда подкупает, — резонно заметил Кремнев. — Особенно если за эту правду хотят денег. Кемаль человек жадный, он поведется. Особенно после того, как я расскажу ему о трех проваленных по милости этого Рашида сделках.

— Да, но с какой стати ему тебя оставлять в живых? Лишний свидетель, к тому же из СВР.

— А с чего ему отказываться от подкупленного агента СВР? Он же наверняка задокументирует наш разговор, а запись спрячет себе в сейф? — Кремнев сделал паузу. — К тому же, Николай Георгиевич, другого способа подобраться к Эмир-хану я не вижу. Через Кемаля мы выйдем на его лютого врага Мустафу, а вот уже Мустафа в свою очередь познакомит нас с Эмир-ханом.

— Твоими бы устами, Кремнев, мед пить, — поморщился Уколов. — Слишком гладко у тебя все получается. А когда дойдет до дела, опять провалы пойдут? Ты же без них не можешь?

— Без них никто не может, — усмехнулся Кремнев. — На этом и держимся. К тому же у нас времени все равно лишнего нет. А ничего другого мы не придумали.

— Это еще не повод хвататься за первую пришедшую в голову мысль.

— За единственную пришедшую в голову мысль, — возразил Кремнев.

С этим полковник Уколов не мог не согласиться. Других мыслей действительно не было.

Кемаль прохлаждался сразу с тремя обдалбавшимися кокаином проститутками, когда в дверь каюты постучали. Рука на всякий случай нащупала под подушкой пистолет. Оттолкнув в сторону ползавшую по нему негритянку, Кемаль направил дуло на дверь.

— Кто там?

В каюту вошел Рашид с телефоном в руках.

— Извините, что отрываю…

— Чего надо?

— С вами хотят поговорить.

Кемаль указательным пальцем почесал жирную шею.

— Кто?

— Он не представился. Сказал, что станет говорить только лично с вами.

— Ну ладно, поговорим. Давай телефон, — поморщившись, Кемаль оглядел валявшихся рядом проституток. — И убери их отсюда куда-нибудь.

Рашид принялся расталкивать девушек.

— А что, вечеринка уже кончилась? — протянула одна из них.

— Кончилась, кончилась, — усмехнулся Рашид, подталкивая всех троих к двери.

— А я хочу еще шампанского.

— Организуй им шампанского, — осклабился Кемаль. — В отдельной каюте. Чтобы проспались. Отправишь всех троих со следующей партией. И дверь закрыть не забудь.

Наконец Рашид вытолкал девушек из каюты, где они тут же попали в руки охранников, достаточно бесцеремонно проводивших их в одну из нижних кают. Там им вкололи наркотик, и все трое погрузились в оцепенение. Прийти в себя им предстояло уже в одном из турецких борделей, обслуживающих преимущественно портовых рабочих.

Кемаль поднес телефон к уху.

— Кто это?

— А это? — раздался в трубке насмешливый голос.

— Ты что, урод, шутки со мной шутить вздумал? — взорвался Кемаль. — Откуда ты этот номер знаешь?

— Я много разных номеров знаю, — продолжил насмешливый голос. — А теперь перестань орать и послушай. В твоей норе завелась крыса, которая работает на СВР. Знаешь, что такое СВР?

— Ну, допустим. А ты откуда об этом знаешь?

— Так он со мной работает, — усмехнулся голос. — Я в некотором роде его координатор.

— Хочешь сказать, что ты из СВР? — засмеялся Кемаль. — И ты думаешь, что я куплюсь на такое фуфло?

— А вот это твое личное дело, — голос стал серьезным. — Только если хочешь узнать имя стукача, провалившего три твои последние сделки, приготовь сто тысяч и сообщи, где и когда я смогу их забрать. Время на раздумья тебе минута. А то мы здесь, в СВР, люди занятые.

Для того чтобы принять решение, Кемалю хватило и десяти секунд.

— Хорошо, я приготовлю деньги. Только тебе придется приехать ко мне в гости. На яхту. Скажем, завтра. Вам с какой стороны удобнее? С турецкой, с российской.

— Со стороны Сочи.

— Пускай будет Сочи.

— Да вот еще что, — предупредил голос. — Не советую кому-то рассказывать о нашем разговоре, а то твой стукач может попробовать сбежать. А мне нет резона просто так мотаться в Сочи. Завтра я с тобой свяжусь.

Абонент отключился.

Кемаль задумчиво посмотрел на трубку и покрутил на указательном пальце массивный перстень с рубином.

В данный момент в его душе боролись два чувства. Первое, не обращать внимания на звонок неизвестного, представившегося сотрудником СВР, развернуться и уйти в открытый океан.

Но второй голос настойчиво твердил, что надо поговорить с этим человеком. В одном позвонивший был несомненно прав, последние три сделки, в успехе которых Кемаль не сомневался, провалились. Разумеется, в его бизнесе подобное случалось часто, но это уже походило на закономерность.

Кемаль вызвал Рашида.

Тот явился спустя две минуты и, как всегда, с заискивающим видом застыл в дверях.

— Передай капитану, что поворачиваем b сторону Сочи, — бросил Кемаль.

— Но мы же собирались…

— Ты меня что, не понял, — заплывшие глазки Кемаля даже приоткрылись от негодования. — Я же сказал, в Сочи!

— Я понял. Что-нибудь еще?

— Ничего. Сегодня меня не беспокоить. Ни по какому вопросу. И еще усилить охрану. А теперь пошел вон.

Рашид бесшумно выскользнул из каюты.

Кемаль подошел к вмонтированному в стену сейфу, открыл его и отсчитал десять пачек по десять тысяч. Отложил их в сторону.

— Еще посмотрим, далеко ли ты с ними уйдешь? — произнес он вслух.

На следующее утро Кремнев сидел в сочинском номере и смотрел на часы. План действительно был рискованным. Егор не сомневался в том, что сумеет без особых проблем смыться с яхты, сколько бы охраны на ней не было. Вопрос был в другом.

Нужен был результат.

В любом случае пока события развивались по плану. Ночью яхта Кемаля встала на якорь неподалеку от сочинского берега.

Теперь важно, чтобы и остальные события развивались так же удачно.

— Стрелки щелкнули, отмечая девять часов. Кремнев набрал номер. По другую сторону трубку, как и предполагалось, поднял лично Кемаль.

— Через полчаса я буду в порту, — сообщил Кремнев. — Наш уговор в силе?

— Конечно, дорогой, — елейный тон, которым была произнесена эта фраза, не предвещал ничего хорошего. — Я пришлю за тобой катер. Надеюсь, ты один?

— Не беспокойся, я не привык делиться.

Кремнев отключил мобильный и посмотрел в зеркало. В отражении собственных глаз он заметил знакомый огонек азарта.

— Тебе надо выглядеть спокойней, — посоветовал Кремнев своему отражению.

Он проверил пистолеты, рассовал по карманам запасные обоймы.

Теперь можно было выдвигаться.

Стоя на причале, Кремнев видел, как от яхты отплыл катер. На борту было четверо.

«Интересно, сколько их еще на самой яхте? — подумал Егор. — Человек сорок, не меньше».

Когда катер приблизился, Кремнев помахал рукой.

Прибывшие охранники мрачно осмотрели его с ног до головы. Рожи всех четверых выдавали завзятых головорезов.

— Кемаль ждет меня, — сказал Кремнев по-турецки.

— Запрыгивай.

Кремнев прыгнул в лодку.

— Оружие есть?

— Конечно, есть.

— Сдавай.

— Обойдешься.

Вместо ответа в руках охранника появился УЗИ. Он вопросительно посмотрел на Кремнева.

— Звони Кемалю, мне надо сказать ему пару слов.

Охранники переглянулись, один из них, видимо главный, кивнул головой и достал мобильный. Дождавшись ответа, он передал телефон Кремневу.

— Кемаль, тебя где воспитывали? Я к тебе в гости с чистой душой, услугу тебе решил оказать. А твои янычары требуют, чтобы я оружие сдал.

— Зачем обижаешь? — донесся до него елейный голос. — Хорошего человека я всегда рад видеть. Не обижу. Только рисковать я, дорогой, не хочу.

— Ты уже рискуешь, приехав в Россию, — рявкнул Кремнев. — Или, может, ты забыл, где я работаю? Может, прямо сейчас хочешь взлететь на воздух вместе со своей сраной яхтой?

В трубке возникло замешательство.

— Ну, не кипятись, дорогой, мы же серьезные люди, — от елейности в голосе не осталось и следа. — Не хочешь сдавать оружие, не сдавай.

Кремнев передал трубку обратно охраннику. Тот выслушал приказ с каменным лицом. Очевидно, в данный момент ему говорилось не спускать с Егора глаз и пристрелить при малейшем движении.

Но Кремнев и не собирался производить такие движения. В данный момент ему надо было оказаться на яхте и лично встретиться с Кемалем.

«Хотя, может, и стоило им ночью подложить пару бомбочек, — подумал Кремнев. — Так, на всякий случай».

Катер двинулся по направлению к яхте.

Кемаль встретил «дорогого гостя» лично. Его массивную фигуру в белом костюме свободного покроя Кремнев разглядел еще издали. Тощая фигурка Рашида казалась рядом с Кемалем каким-то сплошным недоразумением.

— Здравствуй, дорогой, — Кемаль протянул Кремневу пухлую руку, увенчанную перстнем. — Рад, что ты приехал.

— У меня мало времени, — Кремнев решил не отвлекаться на сантименты. — Я думаю, нам стоит сразу перейти к делу.

— Тогда прошу в мою каюту.

Охранники плотной толпой двинулись за ними следом, Рашид шел немножко позади Кемаля.

Перед входом в каюту Кремнев остановился.

— Разговаривать будем один на один.

Кемаль засмеялся, показывая отличные, но явно искусственные зубы.

— А вдруг ты меня убить хочешь?

— Если бы хотел, уже убил, — возразил Кремнев. — Только мне самому жизнь дорога. Куда я из запертой каюты денусь?

По лицу Кемаля пробежала тень сомнения, но он все-таки решился.

— Хорошо, — сказал он. — Поговорим один на один, как мужчины. Только предупреждаю, дорогой, если ты решишь что-то предпринять, мои ребята тебя живого на куски разрежут и сожрать заставят.

— Это я уже понял, — кивнул головой Кремнев.

Они вошли в каюту.

Рашид, оставшись один в окружении вооруженной охраны, не стал терять времени.

— Глаз с двери не спускайте, — скомандовал он и поспешил в свою каюту.

Такой шанс не стоило упускать.

Приехавший человек, кем бы он ни был, собирался сообщить Кемалю нечто важное. Рашид собирался использовать эту информацию в собственных целях.

Он уже давно установил в своей каюте прослушивающее устройство, которое позволяло ему быть в курсе всего, что происходит в каюте хозяина.

Он закрыл за собой дверь и надел наушник.

Оказавшись в каюте Кемаля, Кремнев огляделся. Да, Кемаль привык себе ни в чем не отказывать. На противоположной стороне от сейфа Кремнев углядел тщательно замаскированный глазок камеры.

Как он и предполагал, получение из рук Кемаля кругленькой суммы вскоре должно было получить свое задокументированное подтверждение.

— Ну и о чем будет разговор? — поинтересовался Кемаль.

— О разном, — Кремнев уклонился от прямого ответа. — В том числе и о твоем стукаче.

Когда в наушнике прозвучало его имя, Рашид покрылся холодным потом. Надо было срочно бежать с яхты.

Но это было невозможно.

Кемаль отдал приказ, чтобы никто без его ведома не мог покинуть яхту. В ином случае охрана должна была стрелять.

Рашид уже не раз видел подобные сцены, как и то, как Кемаль лично наказывал предателей.

Он понимал, что с минуты на минуту Кемаль вызовет его к себе. Сразу, как только получит необходимые доказательства его вины.

Лихорадочно соображая, что делать, Рашид опять прислушался к разговору.

Речь на этот раз шла о крупном торговце оружием Мустафе. Рашид понял, что приехавшего интересовал именно Мустафа. Приехавший был из СВР и не скрывал этого. Он предлагал Кемалю провернуть какую-то замысловатую операцию, в которой Мустафа будет уничтожен, а на дела Кемаля за помощь станут смотреть сквозь пальцы.

— Я подумаю об этом, — услышал он в наушнике голос Кемаля. — Это очень сложно, но я думаю, мы сможем прийти к соглашению. А сейчас я хотел бы побеседовать со своим помощником.

Решающая минута наступала.

Рашид молниеносно достал из тумбы пистолет и навернул на него глушитель. Он чертыхнулся про себя, увидев, что у него осталась только одна запасная обойма.

Все равно это лучше, чем ничего.

Поскольку ни о каком прощении не могло быть и речи, Рашид собирался дорого продать свою жизнь. Пара миллионов на его банковских счетах только подогревали его желание остаться в живых.

Его изворотливый ум, за который Кемаль и сделал его в свое время своей правой рукой, подсказал ему лишь один возможный вариант. Но для этого надо было…

В кармане заверещал мобильный. Это был Кемаль. Он не стал посылать за ним охрану, решил растянуть удовольствие.

— Рашид, срочно ко мне, — раздался в трубке голос хозяина. — Нужна твоя помощь.

— Сейчас буду, — Рашид постарался, чтобы его голос прозвучал как можно естественнее.

Он проверил предохранитель, спрятал пистолет и пригладил волосы.

Если, охрана не ждет его сразу за дверью, есть шанс остаться в живых.

Рашид мысленно помолился Аллаху и решительно открыл дверь.

Кемаль встретил его одной из самых мерзейших своих улыбок. Он развалился в кресле, и его двойной подбородок превратился в тройной. Второй мужчина с невозмутимым видом занимал второе кресло. В руке он держал стакан виски. Рядом с ним лежал пакет, в котором, скорее всего, находились деньги.

Рашид запер дверь и вопросительно посмотрел на Кемаля.

— Представляешь, Рашид, у нас шакал завелся, — Кемаль сокрушенно покачал головой. — Я ему и денег платил хорошо, и в люди вывел, а он меня предал.

Рашид молчал.

— А ты ведь знаешь, как я не люблю шакалов, Рашид, — продолжил Кемаль. — Ты ведь знаешь, что я с ними делаю. Неужели они заплатили тебе больше, Рашид?

Второй мужчина хмыкнул. Кемаль, посмотрев на него, тоже ухмыльнулся.

Это была его последняя ухмылка в жизни.

В следующую секунду Рашид выхватил пистолет и всадил пулю прямо между заплывших глазок Кемаля.

Глушитель смягчил хлопок от выстрела, и Кемаль еще глубже погрузился в кресло. За эти секунды Кремнев тоже выхватил свой пистолет.

Теперь два дула смотрели друг на друга.

— Похоже, пришло время нам поговорить, — спокойно сказал Кремнев. — Или есть другие варианты? Только говорить надо быстро, а то охрана может что-то заподозрить. Или ты собирался пристрелить и меня, а потом выставить козлом отпущения? Так предупреждаю, не получится.

— Давайте заключим сделку.

— Только если она мне будет выгодна.

— Одному с яхты вам не выбраться.

— Ну, это мы еще посмотрим, — ухмыльнулся Кремнев. — Так что за сделка?

Рашид опустил пистолет.

— Я слышал, вам нужен Мустафа. Я знаю, как с ним связаться.

— Прослушивал, значит хозяина? — усмехнулся Кремнев.

— У нас мало времени.

— Хорошо, а что взамен?

— Вы поможете мне убраться с яхты. Я понимаю, у вас есть отдельный план для этой ситуации.

— Хорошо, рассказывай.

Рашид вытер лоб.

— У Мустафы есть сайт в Интернете, через который он ведет свой бизнес. Мне известно, как с ним связаться, чтобы Мустафа ничего не заподозрил.

Кремнев кивнул Рашиду на стол.

— Пиши.

— А где у меня гарантия, что ты меня не бросишь здесь?

— Тебе сейчас не о гарантиях думать надо.

Рашид вздохнул, подошел к столу и стал быстро покрывать вырванный из блокнота лист столбиком цифр и букв.

— А вы пока отрежьте ему палец, — бросил он через плечо Кремневу. — Тот, который с перстнем. И сделайте несколько фотографий.

— Для чего?

— Преподнесете их Мустафе в качестве подарка, — усмехнулся Рашид. — Он ненавидит Кемаля и сочтет это актом доброй воли.

Перспектива отрезать палец не обрадовала Кремнева, хотя нечто подобное он и планировал. Он достал нож и подошел к креслу, на котором с выпученными глазами развалился мертвый Кемаль.

— Не сложнее, чем разделать медведя.

— Что? — недоуменно спросил Рашид.

— Ничего. Это я о своем, — Кремнев завернул отрезанный палец в платок, убрал во внутренний карман и застегнул карман на молнию. — Слушай, Рашид, а почему ты не сбежал сразу после того, как мы с тобой связались?

— А куда? В открытое море? — Рашид протянул Кремневу лист бумаги. — Была бы возможность, обязательно сбежал.

Кремнев пробежал глазами записи и кинул бумажку в тлеющий кальян.

— Хотите сказать, что все запомнили?

— Профессия такая.

— Ну, так что, как будем выбираться отсюда? — Рашид испытующе посмотрел на Кремнева.

— Как-как? С боем! Сколько охранников?

— Сорок два. А разве поддержки не будет?

Кремнев снисходительно посмотрел на него.

— Ну, какая может быть поддержка, дорогой, — произнес он тоном покойного Кемаля. — Это ведь секретная операция. Нам главное до катера добраться.

— Да, вот только как мы это сделаем?

— С помощью нашего общего друга.

Он наклонился над Кемалем и осмотрел дырку у него во лбу.

— Лучше б ты ему в сердце выстрелил.

Он нахлобучил на голову покойного валявшуюся на диване бейсболку и взвалил на себя тушу.

— Тяжелый, сука!

Рашид скептически наблюдал за его действиями.

— А теперь что?

— А теперь я приставлю пистолет к его виску, а ты пойдешь вперед, крича, что я взял вашего хозяина в заложники. Двигаться надо к катеру… На всякий случай следи, чтобы мне никто не пальнул в спину. И главное учти, замечу самодеятельность, пристрелю первым. Уж больно я не люблю предателей.

Их появление на палубе вызвало шквал эмоций. Рашид вел себя хорошо. Заливаясь слезами и крича проклятия в адрес Кремнева, он в то же время убеждал охранников не открывать огонь, чтобы не задеть обожаемого хозяина Кемаля.

«Какой актер погибает», — подумал про себя Егор, наблюдая за его действиями.

До борта, возле которого стоял катер, они добрались практически без приключений. Если не считать того, что Кремневу все-таки пришлось пристрелить парочку не в меру ретивых охранников.

Первый из них попытался прыгнуть на него с верхней палубы, второй из-за угла.

После этого начавшаяся было стрельба прекратилась.

Охранники сверлили Кремнева взглядами, готовые в любой момент разорвать его зубами. Но не стреляли. А это было главное.

Возле борта Кремнев ткнул пистолетом в сторону Рашида и на турецком громко потребовал от него выкинуть пистолет и залезть в катер.

По-прежнему выкрикивающий проклятья Рашид подчинился. Оставалось только отбросить тело Кемаля в сторону, прыгнуть в катер самому и молиться всем известным богам, чтобы не попали.

Но морской ветер прескверная штука. От него в любой момент можно ждать неприятностей.

В тот момент, когда Кремнев уже собирался прыгать, порыв этого проклятого ветра сдернул с головы Кемаля бейсболку, продемонстрировав охранникам темнеющую дырку от пули прямо промеж глаз их хозяина.

«Черт!» — успел подумать Кремнев.

Еще через секунду сорок оставшихся в живых охранников открыли по нему стрельбу из всех имевшихся у них стволов.

А еще через секунду рев мотора внизу подсказал ему, что надеяться на катер не имеет смысла. Оказавшись в катере, Рашид предпочел спасать собственную жизнь.

Отстреливаясь с двух рук, Егор побежал в другой конец яхты. До берега придется добираться вплавь.

Учитывая, что на дворе стоял декабрь, перспектива была грустная.

Конечно, через несколько минут сюда подоспеют милицейские катера, но встреча с ними тоже была нежелательной. Операция, как-никак, была секретной.

«Не везет мне сегодня», — подумал Кремнев, перезаряжая на ходу пистолет и увертываясь от летящих со всех сторон пуль.

Когда он добежал до борта, сзади в море прогремел взрыв. На какие-то мгновения стрельба прекратилась, и все посмотрели на столб огня, взмывший в небо над катером, в котором пытался убежать от собственной судьбы двойной предатель Рашид.

«Не, это ему сегодня не повезло», — подумал Кремнев, взбираясь на борт катера.

Внизу чернело холодное море. У берега он разглядел отплывающие милицейские катера.

«Да, ладно, — подумал Кремнев. — Не так уж тут и далеко до берега. В тайге же переночевал? И ничего — жив!»

Он сделал еще несколько выстрелов и прыгнул за борт.

На шезлонгах сочинского пляжа разместилась компания подростков из тех, которым выпить уже хочется, а денег на кафе еще нет. Один бренчал на гитаре, остальные передавали друг другу бутылку портвейна.

При виде вышедшего из моря на берег человека, с одежды которого лились потоки воды, у подростков медленно начали отвисать челюсти.

Кремнев мрачно оглядел компанию, вынул из рук у одного из них бутылку и, не отрываясь, выпил все, что в ней оставалось.

— Больше нет? — поинтересовался он, возвращая испуганным подросткам пустую бутылку.

Они отрицательно покачали головой.

— Правильно, — назидательно проговорил Егор. — Пить крайне вредно. Особенно в вашем возрасте.

Не дожидаясь ответа, он побежал к гостинице.

В гостинице Кремнев молча взял у обомлевшего портье ключ и начал подниматься по лестнице.

— С вами все в порядке? — послышалось ему вслед.

— В полном, — обернулся Егор. — Надеюсь, горячая вода присутствует?

Портье кивнул головой.

— Да, есть. А что с вами случилось?

— Да хулиганья у вас в городе развелось, — пожал плечами Кремнев. — Куда только ваша местная милиция смотрит?

Оказавшись в номере, Егор первым делом достал из кармана отрезанный палец Кемаля и засунул его в морозилку. После этого снял с себя одежду, с которой уже успела натечь приличная лужа, заткнул ванную пробкой и включил горячую воду.

Перед тем как залезть в ванную, надо было сделать еще кое-что, а именно восстановить на бумаге данные, сообщенные ему Рашидом.

Поскольку колотун начал одолевать его не на шутку, Кремнев решил совместить приятное с полезным. Он забрался в ванную вместе с ручкой и блокнотом и, ощущая, как по телу разливается блаженное тепло, начал покрывать страницу блокнота столбиком букв и цифр.

В ближайшее время надо было связаться с Уколовым.

А еще прямо сегодня съехать из этой гостиницы.

История с катером уже подняла много шума. А привлекать лишнее внимание к собственной персоне Кремневу сейчас было не нужно.

Глава седьмая

Полковник Уколов зашел в кабинет генерала Рокотова, готовясь принять на себя очередную порцию генеральского гнева. Рокотов смерил его взглядом и, молча, указал рукой на стул.

— Хорошо же началась ваша секретная операция, — скептически произнес генерал. — Двадцать трупов, перестрелка с пограничниками. И это в двух километрах от Сочи, где живут, между прочим, мирные жители. Кремнев, он что, совсем без головы?

— Ну, мирные жители не пострадали, — возразил Уколов. — А те двадцать, которые отправились на тот свет? Туда им и дорога. Главное, что Кремнев достал то, что нужно.

— Докладывай, — оживился Рокотов.

— Мы знаем, как связаться с Мустафой.

— А ты уверен, Николай Георгиевич, что это дальше поможет нам выйти на Эмир-хана.

— Мустафа — серьезная фигура на черном рынке оружия. Он в курсе всех более или менее крупных сделок. Вряд ли он решит пропустить то, что само приплывет ему в руки.

— Например?

— Например, возможность продать пару зенитных комплексов. Или поучаствовать в сделке в качестве посредника. К тому же у Кремнева для него подарок, которому Мустафа будет очень рад. Он давно хотел завладеть бизнесом Кемаля, теперь ему ничто не мешает. Конкурент уничтожен.

Рокотов сцепил руки в замок.

— Ладно, что ты предпринял?

— Связались с Мустафой через Интернет и от лица турецкого торговца оружием Абдулл-Хаммада передали предложение о встрече. В качестве новогодней открытки отправили фотографию отрезанного пальца Кемаля и его собственные портреты в мертвом виде. Сам палец обещали преподнести при встрече.

— И он ответил?

— Пока нет, но наверняка ответит.

— Будем надеяться, — Рокотов глотнул воды. — А как сам Кремнев?

— В порядке. Правда, пришлось искупаться, но ничего, это ему только на пользу.

— Хорошо, как только появится новая информация, тут же сообщай.

О том, что Мустафа вышел на связь, Кремнев узнал в три часа ночи. В ответном сообщении, отправленном на липовый адрес Абдулл-Хаммада с такого же липового адреса, было написано следующее:

«Приятно познакомиться с человеком, разделяющим мою страсть к коллекционированию. Я искал этот перстень давно и готов заплатить подходящую цену. Заодно сможем поговорить и о других, интересующих нас предметах. Готов встретиться завтра в Анкаре».

Еще спустя пятнадцать минут с Кремневым связался Уколов.

— Получил? — голос полковника был взволнован.

— Получил.

— Кремнев, мы об этом говорили, но повторю еще раз. Никакой страховки у тебя нет. Если мы спугнем Мустафу, на Эмир-хана мы уже никогда не выйдем.

— Да, понимаю я все, Николай Георгиевич, — отмахнулся Кремнев. — Никакая страховка мне и не нужна, а теперь я спать хочу.

— Билет на имя Абдулл-Хаммада уже заказан. Вылетаешь завтра утром в восемь. Жить будешь в отеле «Кемер-Палас», номер люкс. Со мной связывайся только в случае крайней необходимости. Ну, или когда появится важная информация.

— Я понял, спокойной ночи. Спасибо за люкс.

Кремнев отключил связь и сел на постели. Ему стало понятно, что уснуть сегодня уже не получится.

Подумав, что придется лететь в Турцию, Егор поморщился. Он терпеть не мог эту страну и ее граждан.

Три года назад они проводили там операцию. Что-то пошло не так, погибло двое его людей. Остальные, к счастью, остались живы, но осадок остался до сих пор.

Кремнев подумал, что если в каждой стране станет гибнуть кто-то из его людей, то через какое-то время на земле не останется стран, в которых он сможет чувствовать себя нормально.

К счастью, на этот раз он был один, и это успокаивало. Кремнев любил действовать в одиночку, это позволяло избежать непредвиденных обстоятельств, связанных с человеческим фактором. И это же заставляло мобилизовать все имеющиеся силы.

Он включил телевизор, настроился на западный канал с новостями.

С тех пор, как он в последний раз смотрел телевизор, в мире мало что изменилось.

Президент Венесуэлы Уго Чавес, одетый в красную рубашку, обрушивался с критикой на Америку. В самой Америке все еще ликовали по поводу избрания президентом Барака Обамы. Сомалийские пираты по-прежнему бесчинствовали в местных водах, а индекс Доу-Джонса падал.

После небольшой заставки, начался новый сюжет. На этот раз в нижнем углу экрана загорелась надпись «Сочи. Россия».

Кремнев сделал погромче.

«На побережье Сочи произошло крупное столкновение между российскими пограничниками и контрабандистами. Подробности не разглашаются, но стало известно о более чем десяти погибших».

На экране пошли кадры. Яхта Кемаля. Несколько закованных в наручники охранников. Некоторые лица Кремнев узнал. В частности, лицо того молодца, который предлагал ему на берегу сдать оружие.

«А оперативно работают западные телевизионщики, — подумал Кремнев. — Интересно, в наших новостях об этом вообще упомянули»?

По телевизору пошел следующий репортаж, и Кремнев переключил на круглосуточный канал с мультфильмами. Мультфильмы помогали ему отвлечься от происходящего и выбросить из головы все ненужные мысли.

А в данный момент практически все мысли были ненужными. Что может быть лучше пустой головы?

Кремнев откинулся на подушку и увлеченно принялся следить за очередными подвигами очередного японского самурая.

Одновременно с ним в своем особняке в десяти километрах от Анкары переключил канал еще один человек. Этим человеком был Мустафа.

Посмотрев репортаж о событиях в Сочи, Мустафа налил себе чай и задумался.

Без всякого сомнения, неожиданное устранение Кемаля было приятным сюрпризом. С другой стороны, на арене появлялась новая сила. И, судя по тому, с какой решительностью эта сила принялась за дело, у нее были далеко идущие намерения.

Имя Абдулл-Хаммада ему ни о чем не говорило. Но кто бы ни был он сам или люди, которые за ним стояли, сегодня они наглядно продемонстрировали, что с ними придется считаться.

Не исключено, что Абдулл-Хаммад захочет иметь свою долю от бизнеса Кемаля. Хотя в своем сообщении Абдулл-Хаммад ни словом об этом не обмолвился.

Что же, если об этом зайдет речь, Мустафа готов был поделиться. Разумеется, в разумных пределах.

«Враги моих врагов мои друзья, — пришло ему на ум старое изречение. — До тех пор, пока они сами не становятся моими врагами».

Но, если он правильно понял, речь в сообщении шла о более крупных сделках. О гораздо более крупных сделках.

При мысли о будущих барышах Мустафа улыбнулся.

Как ни крути, а сегодняшний день он мог считать вполне удачным.

Номер люкс турецкого отеля «Кемер-Палас» отличался от сочинского номера люкс так же, как мест-нал шаурма отличалась от московской привокзальной. Если бы Егор Кремнев питал склонность к этому блюду, ему бы на ум пришло именно такое сравнение.

Но поскольку подобной склонности он не питал, он смог оценить только ванную комнату.

«А ведь в Сочи тоже все турки строили, — подумал Кремнев, залезая под душ. — Видать, местные работники так и не избавились от старой советской привычки тащить домой все, что можно утащить».

Кремнев вытирал голову, когда на почтовый ящик пришло новое сообщение от Мустафы.

«Где вы остановились? Мои люди заедут за вами».

Кремнев написал ответ и принялся собираться. Одно о Мустафе теперь он мог сказать точно — Мустафа не терял времени даром.

Джип появился на стоянке отеля в точно указанное время. Стекла были затемнены.

Вышедшие люди усадили Кремнева на заднее сиденье, проверили наличие оружия и завязали глаза.

— А можно слегка потише? — поинтересовался Егор.

Ответа не последовало.

По его подсчетам они ехали минут сорок. Впрочем, это ни о чем не говорило. Водитель мог с равным успехом мчаться на полной скорости или петлять по близлежащему кварталу.

Во время пути сопровождающие его люди не обмолвились между собой ни единым словом. Что касается Кремнева, то и он не пытался вступить с ними в дискуссию.

Наконец машина остановилась. Егор понял, что открываются ворота.

Машина заехала на территорию и остановилась окончательно.

— Выходи, — услышал Кремнев.

Последовавший толчок в бок не заставил себя долго ждать.

Повязку с него сняли уже в доме. Хотя если бы это даже произошло во дворе, определить их местоположение не представлялось возможным.

Многие здешние особняки были похожи друг на друга. И особняк Мустафы не был исключением.

Сам хозяин принял Кремнева в роскошной зале, обставленной, как ни странно, в европейском стиле.

Да и. сам Мустафа, несмотря на свое басмаческое имя, выглядел как представитель европейской аристократии, имеющий за плечами как минимум два привилегированных высших образования.

Среднего роста, в дорогом костюме от французского кутюрье, он представлял собой разительный контраст с покойным Кемалем, который выглядел, как переодевшийся евнух из сказок про тысячу и одну ночь.

— Вынужден извиниться за эти меры предосторожности, уважаемый Абдулл-Хаммад, — произнес он мягким голосом, в котором, несмотря на мягкость, отчетливо слышалась привычка повелевать. — Но в нашем бизнесе иначе нельзя. Я очень рад, что вы не привели за собой незваных гостей. Я даже отдаю дань вашему мужеству, вы согласились приехать без охраны.

— Зачем брать охрану, когда Идешь в гости к другу, — возразил Кремнев. — Даже если эта дружба только начинается.

Он залез во внутренний карман пиджака, каменные охранники у дверей тут же вскинули автоматы.

— Я думал, меня уже проверили, — усмехнулся Кременев. — Это всего-навсего обещанный подарок.

Он достал завернутый в платок палец Кемаля и положил на стол.

Мустафа сделал движение рукой, и охранники опустили оружие.

Мустафа развернул платок и улыбнулся.

— Прекрасная иллюстрация о вреде излишеств, — сказал он, разглядывая жирный посиневший палец, напоминавший протухшую сардельку. — Все-таки эта свинья слишком много ела.

Дальнейший разговор продолжился за чаем.

Мустафа не зря сказал о вреде излишеств, он питался крайне умеренно, предпочитая любой еде финики и орехи.

Кремнев, не желая обижать хозяина, тоже предпочел отказаться от обильной трапезы и удовольствовался чаем. Впрочем, чай у Мустафы был отменным.

Сам хозяин внимательно слушал Кремнева, изредка задавая вопросы.

Наконец, изложив в деталях свое предложение, Кремнев замолчал.

— А в каком регионе вы собираетесь применять весь этот арсенал? — поинтересовался Мустафа.

— У меня разные заказчики, — неопределенно ответил Кремнев. — Преимущественно оттуда, где идут боевые действия.

— Ну что же, это можно устроить, — пожал плечами Мустафа. — Не сразу, конечно, но можно.

— Отлично! — потер руки Кремнев. — Значит, я в ближайшее время смогу обрадовать своих заказчиков?

— Думаю, можете, — улыбнулся Мустафа. — Нет ничего лучше, чем радовать людей.

Кремнев отставил в сторону чашку с чаем и серьезно посмотрел на Мустафу.

— Хотя это все игрушки.

— В каком смысле игрушки?

— Есть то, за что некоторые люди готовы заплатить гораздо большую сумму.

— А что за люди? — насторожился Мустафа. — И сколько они готовы заплатить?

— Скажем так, они хотят взорвать одну маленькую, отдельно взятую республику. Останется ли что-нибудь на месте этой республики или нет, этих людей не волнует. А заплатить они готовы столько… — для пущего эффекта Кремнев выдержал паузу, — заплатить они готовы столько, сколько мы им скажем.

Мустафа побарабанил пальцами по столу.

— А зачем им эта республика, если там ничего не останется?

— Ну, мало ли, — пожал плечами Кремнев. — Может, они хотят на этом месте построить новый дивный мир? Или еще что-нибудь.

— Полезные ископаемые? — в глазах Мустафы заблестели огоньки.

— Может быть, — Кремнев снова взялся за чай. — Поэтому вы понимаете, уважаемый Мустафа, почему я сказал про игрушки? В данном случае речь идет не о танках и не зенитных комплексах. Речь идет о поистине гигантской сумме, которой я не прочь поделиться с человеком, который достанет мне то, что необходимо моим заказчикам.

Мустафа глубоко задумался. Кремнев, не желая мешать напряженной мозговой работе, спокойно попивал чай, закусывая финиками.

В зале царила гробовая тишина, было даже слышно дыхание охранников.

Наконец Мустафа прервал молчание.

— Мне известен человек, у которого есть то, что тебе нужно, — медленно сказал он. — Я могу устроить вам встречу и в дальнейшем обеспечить транспортировку груза до любого места назначения. Но договариваться с ним ты будешь сам.

— Было бы, о чем договариваться.

— «СК-8».

Кремнев сделал удивленное лицо.

— Разве они существуют? Насколько мне известно, русские до сих пор над ними работают.

— Существуют, — подтвердил Мустафа. — И у него они есть.

— Он что же, российский министр обороны?

Мустафа засмеялся.

— Его зовут Эмир-хан. Сейчас это один из самых могущественных людей на Кавказе. Несколько раз я приобретал у него крупные партии оружия. Недавно там была взорвана колонна российских войск, перевозившая «СК-8». А провернуть такую операцию сейчас там способен только Эмир-хан. Так что я уверен, что бомбы у него, — Мустафа сделался предельно серьезен. — Только от меня ты этого не слышал. Пускай он тебе сам расскажет при встрече. Я свяжусь с его человеком и скажу, что ты хочешь приобрести крупную партию оружия. А дальше договаривайся сам. Только предупреждаю, не хитри с ним. Все, кто пытался сделать это, мертвы.

Следующие двое суток Егор Кремнев провел в гостинице, ожидая, когда Мустафа сообщит ему о месте и времени встречи.

На связь с Уколовым Кремнев не выходил. Такой человек, как Мустафа, вполне обладал возможностями организовать прослушку.

В центре это понимали и тоже не беспокоили.

Когда Мустафа сообщил, что встреча назначена, Кремнев почувствовал, как сердце в его груди забилось в два раза быстрее.

Разумеется, сам Эмир-хан продолжал оставаться в тени. Кремнев, а точнее торговец оружием Абдулл-Хаммад, через три дня должен был встретиться с неким Абдуллой, по прозвищу Шайтан.

Мустафа заверил Кремнева, что этот Шайтан как минимум правая рука Эмир-хана.

Возвращаясь в Россию, Кремнев всерьез задумался, а не пора ему связаться с Уколовым и вызвать на место встречи боевую группу. Тогда можно было бы без проблем взять Шайтана и хорошенько потолковать с ним.

Но, как всегда, было одно «но».

Меньше всего на свете в данный момент Кремнев доверял Мустафе.

Во-первых, тот запросто мог его подставить. А во-вторых, человек, который придет на встречу, если эта встреча вообще состоится, мог оказаться совсем не правой рукой Эмир-хана.

И что тогда?

Тогда все концы будут потеряны.

И без того неуловимый Эмир-хан окончательно затаится. И второй раз выйти на его след окажется невозможным.

К моменту, когда самолет приземлился, Кремнев принял окончательное решение не вызывать боевую группу. Хотя параллельно у него созрела другая отчаянная идея.

Кремнев решил захватить Шайтана в одиночку.

Это надо было сделать тихо, быстро и аккуратно. Не оставив за собой следов.

Разумеется, Эмир-хан легко догадается, что за исчезновением Шайтана стоит торговец оружием Абдулл-Хаммад. Движимый чувством мести, он решит отомстить и назначит встречу.

Вот тогда и надо будет вызывать боевую группу.

И хотя шансы, что все сложится именно так, практически сводились к нулю, они все-таки были. Кремнев прекрасно помнил, что шансы на успех в первых двух встречах, с Кемалем и с Мустафой, были примерно такими же.

Однако обе эти встречи уже состоялись.

Он был все еще жив и двигался вперед по следам Эмир-хана.

Это вполне стоило того, чтобы рискнуть в третий раз.

Забрав из камеры хранения свой «боевой чемодан», Кремнев устроился в гостиницу и произвел тщательную ревизию всего своего боевого арсенала.

Самое простое было закидать всех, кто прибудет на встречу вместе с Шайтаном, гранатами. Но, к сожалению, это не подходило.

Действовать надо было тихо, да и сам Шайтан был нужен Кремневу живым.

Вздохнув, Кремнев отложил гранаты в сторону.

Спустя десять минут он остановил свой выбор на двух пистолетах, один с глушителем, второй про запас, и ноже, предназначавшемся в подарок дяде Матвею.

Оставалось без лишнего шума раздобыть машину, и можно было отправляться осматривать место будущей встречи.

Поразмыслив еще немного, Кремнев решил просто взять машину в прокат.

Он подъехал к поселку в темноте. Остановился в паре километров и оставил машину в придорожных кустах, постаравшись, чтобы ее не было заметно с дороги.

Встреча должна была состояться только завтра, но от опытного наемника, каким, несомненно, был Шайтан, вполне можно было ожидать, что и он решит заблаговременно подготовиться к встрече.

Крадучись по поселку к последнему дому, Кремнев вдруг осознал, что во всем поселке стоит полнейшая тишина. В окнах не горел свет, не чувствовалось присутствие не только людей, но даже собак.

Кремнев понял, что поселок абсолютно пуст.

За последние годы на Северном Кавказе появилось множество таких поселков. Молодое поколение перебралось в города, старое умерло.

Кремнев пожалел, что не захватил с собою гранаты.

С другой стороны, такое место идеально подходило для задуманного им плана захватить Шайтана живым. По крайней мере, боевики никого не смогут взять в заложники.

Добравшись до дома, в котором должна была состояться встреча, и убедившись, что он тоже пуст, Кремнев задумался.

Что же, пока все складывалось как нельзя лучше. Он вполне может занять на ночь один из соседних домов, главное, чтобы обзор был хороший и спокойно подождать там Шайтана и его людей.

На рассвете его разбудил шум автомобилей. Кремнев откинул в сторону какое-то вонючее тряпье, которое он обнаружил в доме и использовал в качестве одеяла, и аккуратно выглянул в окно.

Он увидел, как в поселок въехали две старые «шестерки» и остановились возле нужного дома. Из машин вышло шестеро мужчин, все были одеты в камуфляжную форму, в руках у каждого был автомат. Точнее автоматы были только у пятерых. Шестой, вышедший последним, был не вооружен.

Кремнев понял, что, очевидно, это и есть Шайтан.

На первый взгляд он не производил особого впечатления. Рост средний, телосложение не ахти какое.

Но в тот момент, когда Шайтан повернулся в его сторону, Кремнев понял, почему именно этого человека Эмир-хан сделал своей правой рукой.

Его глаза, горевшие каким-то желтым огнем, больше походили на глаза волка, а не человека. В них светилась только бесконечная жестокость. И еще осторожность.

Да и вся фигура Шайтана скорее напоминала облик дикого зверя, полагающегося больше на собственный нюх и зубы, чем на силу оружия.

Гортанным голосом Шайтан скомандовал своим людям осмотреть соседние дома. Еще один боевик проверил дом, в котором должна была состояться встреча.

В этот момент Кремнев еще раз пожалел, что не взял с собою гранаты.

Потянулись мучительные часы ожидания. Кремнев сидел на том же месте и судорожно соображал, как ему быть дальше.

Прибывшие боевики рассредоточились. Четверо из них сидели в окрестных домах, Шайтан вместе с еще одним бойцом затаился в доме, в котором должна была состояться встреча.

Вариантов, как обычно, было всегда два. Вырубить боевиков поодиночке, а потом взяться за Шайтана, или же начать прямо с него.

Последний вариант был предпочтительнее.

Если не считать того момента, что до Шайтана надо было сперва добраться. И сделать это надо было, оставшись незамеченным.

Кремнев вышел с заднего двора и быстрыми перебежками добежал до нужного дома. Замер, вжавшись в стену.

Одного короткого взгляда в окно ему хватило на то, чтобы оценить ситуацию в доме. Шайтан сидел у стены, сложив руки на коленях. Казалось, он погружен в глубокий транс. Второй боец курил, автомат лежал рядом.

Достав оба пистолета, Кремнев подошел к задней двери. Ворвавшись в нее, он сумеет уложить одного боевика и на время вырубить Шайтана.

После этого у него будет от силы минута, чтобы перегруппироваться и достойно встретить остальных боевиков.

Кремнев вдохнул полной грудью и вломился в дом.

Первый боец даже не успел схватить свой автомат. Выстрел отбросил его к стене. Следующим на пол повалился Шайтан, держась за простреленное бедро и призывая на помощь.

Кремнев несколько раз врезал ему ногой в живот, и Шайтан затих. Кремнев врезал еще раз на всякий случай и рванул к входной двери.

Из остальных домов уже бежали боевики. Уложить первых троих не составило большого труда. Четвертый побежал прямо к машине.

Кремнев дождался, пока он окажется рядом, и несколько раз выстрелил в бензобак.

Раздался взрыв, и машина вместе с боевиком взлетела на воздух.

Кремнев прислонился к стене и перезарядил пистолеты. Справиться с боевиками оказалось легче, чем он думал.

Неожиданно он услышал шорох за спиной, и уже в следующую секунду мимо его горла просвистел нож. Прямо перед своим лицом Кремнев увидел желтые глаза Шайтана и почувствовал, как из его рук выбили пистолет.

Они сцепились.

Шайтан, несмотря на то что был на голову ниже Кремнева, оказался на удивление крепким. Одна его рука держала Кремнева за горло, во второй был нож.

Кремнев почувствовал, что не может удержаться на ногах, и вот уже Шайтан с чудовищный силой наваливался на него сверху, а острие ножа неуклонно приближалось к глазу Кремнева.

— Конец тебе, гяур, — прошипел Шайтан.

Егор чувствовал, что слабеет.

— Еще неизвестно, кому из нас конец.

Он собрал последние силы и пнул Шайтана в то место, попадание в которое причиняет одинаковую боль представителям абсолютно всех национальностей и вероисповеданий.

Шайтан отлетел к стене, но тут же поднялся.

Этих секунд Кремневу хватило, чтобы выхватить свой нож.

Теперь они кружили друг вокруг друга, насколько это было возможно в небольшой комнате.

На столе лежал автомат, на полу пистолеты Кремнева. И Шайтан, и Кремнев прекрасно их видели, но никто не хотел рисковать.

Первым нервы не выдержали у Шайтана. Он рванулся к автомату, и в тот же миг Кремнев метнул нож и прыгнул за своим пистолетом.

Автоматной очереди не последовало.

Кремнев вскочил на ноги и, подбежав к хрипящему Шайтану, отбросил автомат в сторону.

— Ну что, воин ислама, как себя чувствуешь?

Шайтан хрипел, его глаза бешено вращались и были готовы выпрыгнуть из орбит.

Из его плеча торчал нож Кремнева.

— Тебя найдут, гяур! — прохрипел он. — Вас всех найдут.

— Угомонись, гнида, — Кремнев потер шею. — Пока что это я тебя нашел. И если ты не хочешь сдохнуть, как собака, ты мне сейчас расскажешь все, что нужно.

Шайтан засмеялся, обнажая почерневшие зубы.

— Я не сдохну, как собака. Я умру, как воин. Меня ждет рай. И я тебе ничего не расскажу.

Он закрыл глаза и начал читать молитву.

— Ну, это мы еще посмотрим, — Кремнев грубо схватил Шайтана под мышки и бросил его на стул. Шайтан скривился от мучительной боли.

— Больно? — ухмыльнулся Кремнев. — Будет еще больнее. Где мне найти Эмир-хана?

— Эмир-хан сам тебя найдет, — сквозь стиснутые зубы прошипел Шайтан. — Эмир-хан вас всех найдет. Найдет и уничтожит.

Кремнев взялся за рукоятку ножа и повернул ее. Шайтан взвыл от боли.

— Где мне найти Эмир-хана? — по слогам повторил Кремнев. — Если ты хочешь умереть без мучений, ты мне ответишь.

Но Шайтан умел не только причинять боль, но и терпеть ее.

— Эмир-хан вас всех уничтожит!

Кремнев еще раз повернул нож.

— Где мне найти Эмир-хана?

Шайтан закрыл глаза и начал читать молитву.

— Ну, хорошо, если ты не хочешь по-хорошему, будем по-плохому.

Кремнев обыскал Шайтана, в карманах не нашлось ничего, кроме мобильного телефона.

Кремнев надел на Шайтана наручники и на всякий случай связал ему ноги.

Шайтан, не реагируя на действия Кремнева, как будто это происходило с кем-то другим, продолжал читать молитву.

— Молись, молись, — подбодрил его Кремнев. — Может, и поможет. Мне надо отлучиться ненадолго. Хочу тебя удивить.

Спустя пять минут возле дома затормозила машина. Кремнев вылез из нее, достал из багажника объемистый сверток и вошел в дом.

Шайтан все еще продолжал читать молитву.

Кремнев сбросил его со стула на пол и принялся развязывать сверток. По комнате поплыл сладковатый запах подтухшего мяса.

Шайтан открыл глаза.

— Я вижу, ты узнал этот запах, — усмехнулся Кремнев. — Да, вы, мусульмане, его любите. Знаешь, что это такое? Это свиная шкура.

Шайтан дернулся.

— Можешь дергаться, уже не поможет, — прокомментировал Кремнев. — Я же тебя предупреждал, не хочешь по-хорошему, будет по-плохому.

Егор начал неторопливо заворачивать Шайтана в свиную шкуру. Дом наполнился проклятьями, Шайтан тщетно пытался вырваться.

— Ты собирался попасть в рай, воин ислама? — продолжая свое дело, поинтересовался Кремнев. — Вынужден тебя огорчить, этого не будет.

В бессильной ярости Шайтан плюнул Кремневу в лицо.

— Да это сколько хочешь, — Кремнев вытер лицо рукавом. — По сравнению с тем, что ожидает тебя, плевок ерунда. Даже от такой гниды, как ты.

— Что ты хочешь сделать?

Кремнев удивленно посмотрел на него.

— Надо же, заговорил? А я уж думал, ты язык себе откусил. Но если тебе интересно, я тебе сейчас все расскажу. Когда ты сдохнешь, а сдохнешь ты очень скоро, я отвезу тебя в ущелье и закопаю завернутым в свиную шкуру. Вот в эту. Я спрячу твое тело так надежно, что никто и никогда его не найдет. После этого ты никогда не попадешь в рай, а будешь гнить в аду с грязными свиньями и псами.

Кремнев достал толстую иголку и спокойно принялся зашивать шкуру.

— Нет! — в глазах Шайтана был настоящий ужас. — Не надо! Пожалуйста, я умоляю тебя.

— Но ты же не хочешь отвечать на мои вопросы, — Егор сделал новый стежок. — Где найти Эмир-хана?

— Я скажу, скажу! — закричал Шайтан. — Я тебе все скажу. Только не закапывай меня со свиньей. Обещай! Отдай мое тело родственникам или оставь здесь, только убери эту шкуру.

Егор отложил иголку в сторону.

— Рассказывай.

— Сначала сними ее с меня.

— Какой ты привередливый, — удивился Кремнев. — Хорошо, я сниму. Но предупреждаю, если ничего от тебя не услышу, закопаю, как обещал.

Кремнев снял с Шайтана шкуру. Тот облегченно вздохнул.

— Ты не сможешь сам найти Эмир-хана.

— Но-но, — рука Кремнева снова потянулась к шкуре.

— Нет-нет, — заторопился Шайтан. — Наша база высоко в горах, без проводника ее не найти.

— Хорошо, как тогда найти проводника?

— Телефон.

Кремнев достал из кармана мобильный, который он нашел в кармане Шайтана.

— Этот?

У Шайтана начали закатываться глаза. Видно было, что последние силы покидают его.

— Этот? — Кремнев встряхнул умирающего бандита.

— Да, — сглотнул Шайтан. — Там есть номер. Последний в списке. По этому номеру я должен был связаться с ним сегодня вечером после встречи с тобой. Это единственный способ.

Шайтан закашлялся и выплюнул сгусток крови. Кремнев понял, что надо торопиться.

— Что ты знаешь об Эмир-хане?

Шайтан продолжал кашлять.

— Что ты знаешь об Эмир-хане? Кто он? Откуда он взялся?

Неожиданно взгляд Шайтана приобрел полную ясность. Он посмотрел на Кремнева, и на его губах мелькнуло что-то отдаленно напоминающее усмешку.

— Ты очень удивишься, когда узнаешь, кто он. Очень удивишься.

— Так кто он? — Кремнев встряхнул Шайтана. — Скажи мне, кто он?

Ответа Кремнев не дождался.

Шайтан умер.

Кремнев отпихнул в сторону мертвое тело и посмотрел на мобильный. Пролистав меню, он нашел последний номер. Это был действительно один номер, имя абонента указано не было.

Кремнев убрал мобильный в Карман и вышел из дома.

В любом случае сейчас из этого места надо было убираться.

Глава восьмая

Вернувшись в город, Кремнев первым делом связался с Уколовым.

— Кремнев, ты как? — послышался взволнованный голос полковника. — Почему на связь не выходил?

— Занят был. Общался с подручным Эмир-хана.

— И как пообщались?

— Нормально, они все мертвы.

— Нам это что-то дает?

— Нам это дает телефон, по которому сегодня вечером я собираюсь связаться с Эмир-ханом, — Кремнев зажег сигарету. — Я скину номер, отследите его через спутник. Может, узнаем, где располагается база.

— Что ты собираешься делать дальше?

Кремнев с наслаждением выдохнул дым.

— Продолжить, выполнение задания. Надеюсь, Эмир-хан согласится со мной встретиться.

— Тебе понадобится подкрепление.

— Поэтому я вам и звоню, Николай Георгиевич. Надо в срочном порядке собрать группу. Но времени нет.

— Мы что-нибудь придумаем.

— Да, уж постарайтесь.

— Постараемся.

Кремнев откинулся на подушку и прикурил новую сигарету.

Ему не терпелось прямо сейчас позвонить по шайтановскому телефону, но он понимал, что время еще не пришло.

Надо было ждать.

Такие минуты для него всегда были самыми мучительными. Минуты, когда нетерпение и желание действовать вступали в конфронтацию с рассудком.

Кремнев не надеялся, что даже с помощью спутника специалистам СВР удастся определить точное место нахождения секретной базы Эмир-хана.

Но это определенно сузит поиск.

Более того, такой человек, как Эмир-хан, должен шкурой почувствовать, что кольцо вокруг него постепенно сжимается. И это должно было вынудить его на ответные действия.

Кремнев очень наделся, что таким ответным действием станет назначение встречи.

Звонить из гостиницы было нельзя. Точно так же, как специалисты СВР собирались засечь местонахождение Эмир-хана, сам Эмир-хан легко мог определить местонахождение Кремнева.

А появление толпы вооруженных до зубов боевиков на пороге гостиничного номера было бы некстати.

Кремнев отправился на набережную.

Несмотря на декабрь, в Сочи стояла плюсовая температура. Хотя дувший с моря ветер и делал прогулку по побережью достаточно неприятной.

Кремнев посмотрел на часы, стрелки показывали восемь.

«Ну, с богом», — подумал Егор.

Прозвучали четыре гудка, потом в трубке воцарилось молчание.

Человек на том конце явно ждал, пока с ним заговорят.

Для общения Кремнев решил выбрать турецкий.

— Мне нужен Эмир-хан.

— Кто это?

— Абдулл-Хаммад. Тот человек, на встречу с которым ты отправил своих головорезов.

Последовало молчание.

— Похоже, я не туда попал, — сказал Кремнев.

— Как я понимаю, встреча для тебя прошла успешно?

— Для меня да. А вот для них нет. Особенно для одного кретина, называвшего себя Шайтаном.

— Я тебя не знаю, — последовал ответ.

Кремнев усмехнулся.

— Почему же, теперь знаешь. Как и я тебя. Признаться, я разочарован. Мустафа говорил, что с тобой можно вести серьезные дела, а ты вместо этого присылаешь каких-то отморозков, которые даже оружия в руках толком держать не умеют. Похоже, я ошибся, и мне нужен другой партнер.

Эмир-хан помолчал.

— Шайтан был чересчур несдержанным человеком. К тому же любил самодеятельность. Одно слово — бандит. Я даже благодарен вам, Абдулл-Хаммад, за то, что вы избавили меня от такого помощника. Но о серьезных делах по телефону не говорят.

— Вот, это правильный разговор. Что вы предлагаете?

— Давайте встретимся.

Кремнев засмеялся.

— Второй раз я на это не куплюсь. Нельзя дергать удачу за хвост слишком часто.

— На этот раз встретимся лично. Я даю слово.

— Вы считаете, ваше слово после сегодняшней встречи многого стоит?

— До этого мы не общались. А насчет моего слова, да, я всегда держу его.

— Назовите место и время.

— Через два дня. Скажем, в десять утра. На телефон, с которого вы говорите, я сброшу вам карту, на ней будет указано место.

— Я согласен, Эмир-хан. Надеюсь, наша личная встреча, — Кремнев сделал ударение на слове «личная», — пройдет успешно.

— Я в этом не сомневаюсь. Настоящим мужчинам всегда найдется, о чем поговорить.

Буквально спустя пять минут, после того как закончился разговор, в кармане Кремнева завибрировал второй мобильный.

Звонил Уколов.

— Кремнев, наши ребята засекли место. Но, судя по карте, там вообще ничего нет. Он даже не пытался нас блокировать.

Кремнев похлопал по карманам в поисках сигарет и понял, что оставил пачку в гостинице.

— Тогда и проверять не надо.

— Я тоже так думаю. Но мы на всякий случай проверим.

— Не стоит, вдруг спугнете?

— Я обсужу это со стариком.

В кармане нашлась пачка жвачки. Лучше чем ничего.

— Николай Георгиевич, что там с группой?

Уколов помолчал.

— Много людей, Кремнев, дать не получится.

— А сколько получится?

— Пять. Может быть, семь.

— Не густо. Они хотя бы не стажеры?

— Не бойся, не стажеры.

— И когда я с ними познакомлюсь?

— На месте, — последовал лаконичный ответ.

Сразу возвращаться в гостиницу не хотелось, и Кремнев решил прогуляться по набережной.

Заодно купить сигарет и пару бутылок пива.

Он не успел пройти и двадцати Шагов, как сзади его окликнули.

— Эй, мужик.

Кремнев обернулся.

Его нагоняла толпа подростков. Он узнал их, это были те, которых он несколько дней назад встретил на пляже, после незапланированных водных процедур.

Сейчас подростков было пятеро.

Поравнявшись с Кремневым, подростки обступили его. Тот, кто понаглей, заглянул в глаза.

— Эй, мужик, за портвейн заплатить бы не мешало.

Кремнев недоуменно оглядел их всех.

— Вы чего, ребят, охренели?

Подростки недовольно зашумели.

Основной приблизился еще на шаг.

— Да, не, мужик, это ты охренел.

Кремнев вздохнул.

— Слушайте, ребят, шли бы вы отсюда. У меня и так сегодня нелегкий день выдался.

Основной посмотрел на приятелей.

— А кому щас легко?

Все заржали.

Основной громко шмыгнул носом и вытер губы рукавом куртки.

— В общем, мужик, слушай. Мы тут с пацанчиками увидели, что тебе мобильники некуда девать. Решили помочь. Несправедливо ведь получается, у тебя два, а у нас ни одного. Короче, гони мобилу и будем в расчете. Уйдешь с целыми зубами.

Эта интеллектуальная беседа начала порядком утомлять Кремнева.

— А может, вам работать пойти? — предложил он. — И на мобилу хватит, и на портвейн.

Фраза сильно развеселила подростков.

— Не, нам работать нельзя. Мы еще школу не окончили.

— Ладно, — сказал Кремнев. — Давайте так. Вы сейчас просто возьмете и отвалите.

— А то, что? Чего бу…

Подросток не успел договорить.

Двумя пальцами Кремнев схватил его за нос и сжал с такой силой, что подросток рухнул на колени, а из глаз брызнули слезы.

Остальные от неожиданности отшатнулись.

Кремнев обвел их мрачным взглядом.

— А будет то, что я вначале сломаю нос тебе, а потом по очереди всем остальным.

Краем глаза он заметил, как один из подростков справа нащупывает в кармане нож.

Кремнев усмехнулся.

— Что, нож хочешь достать? Ну так доставай. Знаешь место, где никогда не светит солнце? Вот именно туда я засуну тебе твой нож.

Подросток вынул руку из кармана.

Пустую.

— Мужик, пусти, больно.

Кремнев посмотрел на стоящего перед ним подростка и отпустил нос.

— Вали отсюда, пацанчик. И, смотри, больше мне на глаза не попадайся. Следующий раз вообще без носа останешься.

Второй раз повторять не пришлось. Подростки сорвались с места и побежали с такой скоростью, будто сдавали стометровку.

Кремнев посмотрел им вслед и понял, что гулять ему расхотелось.

Хотя настроение улучшилось.

Он повернулся и пошел обратно в гостиницу.

Пива можно было выпить и в местном ресторане.

Генерал Рокотов опять был недоволен. Насупившись, он посмотрел на Лямина, потом перевел взгляд на Уколова.

— Что значит нет больше агентов?

— Да то и значит, что нет, Владимир Тимофеевич, — попытался оправдаться Уколов. — Откуда я их возьму, с неба, что ли?

— Черт знает что! Речь идет о деле государственной важности, а у вас нет свободных агентов.

— У нас нет свободных агентов, — поправил Лямин.

— Не придирайся ты к словам, Виталий Сергеевич, — поморщился Уколов. — Сам прекрасно знаешь, о чем я говорю.

От поддержки Лямина Уколов приободрился.

— У нас все дела государственной важности. И везде требуются самые лучшие агенты. А их на все дела не хватает.

Рокотов смерил его мрачным взглядом.

— Да знаю я все, знаю. Ладно, сколько точно людей ты можешь предоставить?

— Семерых. С Кремневым будет восемь.

— Кремнева ты сейчас не трогай, — отмахнулся Рокотов. — Он один семерых стоит.

Уколов глотнул чая.

— Так я о том и говорю. Остальные семеро проверенные агенты. Все работают в северокавказском регионе. Уже завтра смогут осмотреться на местности.

— А Кремнев?

— На мой взгляд, Кремневу там до встречи лучше вообще не показываться, — Уколов помолчал. — И с группой лучше не контактировать.

Рокотов удивленно посмотрел на Уколова.

— То есть как, не контактировать.

— Не имеет смысла. Задача Кремнева встретиться с Эмир-ханом. Задача группы — прикрывать его и в нужный момент провести захват.

Рокотов посмотрел на Лямина.

— Что думаешь?

Лямин принялся протирать очки, посмотрел на Уколова.

— По подготовке спецопераций у нас Николай Георгиевич главный специалист. Ему виднее.

— То есть тебе эта идея не нравится? — констатировал Рокотов.

Лямин надел очки.

— Мне многое не нравится. Но я привык смотреть на результат. Пока все, что делали Уколов и Кремнев, срабатывало. Хотя это и казалось невозможным.

— В том-то и дело, что пока. Только на этот раз Кремнев будет иметь дело не с этим жирным сутенером Кемалем, а с Эмир-ханом. А уж он-то, я уверен, подготовится к встрече как следует.

— Поэтому я и считаю, что Кремневу лишний раз там светиться не надо, — сказал Уколов.

— Пускай будет по-твоему, — согласился Рокотов. — Как только Эмир-хан перешлет карту, сразу ко мне.

На руке Рокотова зазвонил будильник.

— Все свободны.

Генерал устало поморщился и полез в ящик стола.

Узнав о смерти Шайтана, Мустафа распорядился удвоить охрану в доме.

Абдулл-Хаммад пошел против Эмир-хана. И Мустафа понимал, что он оказался к этому причастен.

Теперь надо было выждать, чем все это закончится. В принципе Мустафа не возражал против того, что эти двое сцепились.

Но надо было быть начеку.

Эмир-хан не прощал обид, но и Абдулл-Хаммад оказался совсем не прост.

Справится с Шайтаном и его людьми до сих пор не удавалось никому.

Более того, возле трупа Шайтана была обнаружена свиная шкура. Значит, либо его пытали, либо шкура была оставлена как предостережение самому Эмир-хану. Что же, он это вполне заслужил. Мустафа в очередной раз задумался над тем, кого представляет Абдулл-Хаммад. Полевой командир, питающий личную ненависть к Эмир-хану? Не похоже. Спецслужбы? По почерку и по повадкам очень даже может быть, но для агента спецслужб Абдулл-Хаммад вел себя чересчур рискованно.

О смерти Шайтана и его людей Мустафе сообщил его брат Хасан, один из полевых командиров. Он сказал, что для командиров эта новость оказалась сродни разрыву гранаты.

Все уже давно свыклись с мыслью о том, что они не в состоянии ничего противопоставить Эмир-хану, и тут произошло такое.

Еще Хасан сказал, что среди полевых командиров витает идея объединиться против Эмир-хана. И сейчас все ждут дальнейшего развития событий.

«Что же, подождем и мы, — подумал Мустафа. — Ждать, похоже, осталось недолго».

На столе завибрировал мобильный.

Номер был незнакомый.

«Если это Абдулл-Хаммад, — подумал Мустафа, — надо поздравить его с хорошим началом. Глядишь, впоследствии и пригодится».

Он взял трубку.

— Слушаю.

— Привет, Мустафа, — раздался из трубки незнакомый голос. — Как поживаешь?

Мустафа почувствовал, как на лбу выступил холодный пот. Он понял, чей это голос.

— Ты уже, наверное, догадался, кто тебе звонит? — вкрадчиво продолжил голос.

— Эмир-хан?

— Правильно.

— Эмир-хан, мне очень жаль, что ваши люди погибли.

— Тебе жаль? Надо же, как интересно. А я подумал, что ты сейчас празднуешь. Это ведь ты прислал ко мне Абдулл-Хаммада. Кстати, это не он тебе сообщил радостную новость?

— Нет. Я с ним не общался.

— Понятно, значит, это твой братец. Знаешь, Мустафа, а ведь я всегда считал тебя умным человеком. Умным и осторожным.

— Я тоже всегда уважал вас, Эмир-хан.

— Очевидно, это время прошло. Очевидно, смерть Кемаля отрицательно сказалась на твоем аппетите. Он возрос. И ты подумал, а почему бы тебе не получить еще больше, правда?

— Это не так, Эмир-хан. Я бы никогда не осмелился.

— Но ты осмелился. Вот твой брат Хасан умнее. Он берет то, что я ему позволяю брать, и не требует большего.

— Я тоже не требую.

— Это уже не важно. Потому что пришло время умирать.

Мустафа почувствовал, как к горлу подступает злоба.

— Умирать? — крикнул он в трубку. — А ты попробуй, приди. Посмотрим, кто из нас умрет.

В трубке раздался смех, от которого у Мустафы похолодело все внутри.

— Все-таки ты очень глупый, Мустафа. Я уже пришел. И поэтому из нас двоих умрешь ты. На кого ты надеешься? На свою охрану? Ты же должен знать, что за деньги можно купить все. И всех. Теперь вся твоя охрана работает на меня.

Мустафа посмотрел на стоящих у двери охранников. Лица обоих были непроницаемы.

— Через несколько минут ты умрешь, Мустафа. Тебе вырежут сердце. Ты же любишь коллекционировать части тел твоих врагов. Твое сердце станет достойным завершением этой коллекции.

Мустафа отступил к столу, где у него лежал пистолет. Оба охранника, как по команде, подняли автоматы.

Мустафа понял, что это конец.

— Собака! — заорал он в трубку. — Хасан найдет тебя! Он подвесит тебя за кишки, чтобы тебя жрали бездомные собаки.

В ответ прозвучал смех.

— Не бойся, скоро я займусь и Хасаном. И когда я буду убивать его, я обязательно скажу, кто в этом виноват.

Мустафа швырнул трубку в охранников и ринулся к столу. Один из них пустил очередь по ногам, и Мустафа рухнул на пол.

Охранники склонились над ним, один из них достал нож.

— Я заплачу вам больше, — захрипел Мустафа. — Намного больше.

Один из охранников крепко прижал его руки к полу, второй разорвал пиджак и рубашку.

— Нам уже заплатили больше.

С этими словами он вонзил нож в грудь Мустафы.

По горной дороге Кремнев ехал в аул, где была назначена встреча.

Накануне с ним связался Уколов. Боевая группа в составе шести человек и одного снайпера должна была прибыть туда накануне.

Дорога пошла вверх, и впереди стал вырастать аул. Дома, сложенные из обычных камней, были расположены уступами.

В свое время они строились как крепости, и взять их могли только штурмом.

Въехав в аул, Кремнев остановил машину и осмотрелся.

Все дома были похожи один на другой — черепичные крыши, выкрашенные зеленой краской ворота. Слева женщина неопределенного возраста, одетая по местному обычаю в черную юбку, вязаную кофту и платок, гнала к реке стадо баранов.

Где-то в этих домах и сараях рассредоточились его люди. Но наверняка не только они. Здесь же были и люди Эмир-хана.

Впереди, метрах в ста, Кремнев увидел вкопанный в землю стол, сколоченный из грубых досок, и две лавки.

За столом над шахматной доской лицом к нему сидел человек. Рядом стоял большой чайник и две чашки.

Кремнев понял, что это и есть Эмир-хан.

Егор вышел из машины, захлопнул дверь и пошел к столу.

Присматриваясь по дороге к окружающему ландшафту, Кремнев не мог не отметить, что Эмир-хан выбрал идеальное место для встречи.

Разумеется, если смотреть на это с его точки зрения.

Взять его в таком месте будет очень непросто. Оставалось только надеяться на профессионализм группы и, как обычно, на самого себя.

При приближении Кремнева Эмир-хан поднялся и протянул руку. Кремнев ее пожал.

Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, но этих секунд Кремневу вполне хватило, чтобы оценить достоинство, силу и властность Эмир-хана.

Высокий и широкоплечий, он смотрел на Кремнева спокойным взглядом, в котором при всем желании нельзя было разглядеть ничего, ни единой эмоции.

— Добро пожаловать, Абдулл-Хаммад, — голос был таким же ровным и спокойным, как и взгляд. — Я рад, что мы наконец-то встретились.

— И я рад, Эмир-хан. Долго же до вас пришлось добираться.

Они сели за стол, и Эмир-хан разлил по чашкам чай.

— Тогда за знакомство.

Он глотнул из чашки и передал ее Кремневу.

Кремнев сделал то же самое.

Ему был знаком этот древний восточный обычай, хозяин показывал гостю, что напиток не отравлен.

— Я люблю горы, Абдулл-Хаммад, здесь прекрасный воздух, — по губам Эмир-хана скользнула едва заметная усмешка. — Кроме того, в этих горах очень удобно прятаться.

— Превосходный чай, — похвалил Кремнев.

— Спасибо.

Кремнев посмотрел на шахматную доску. Его фигуры были белыми, Эмир-хан предоставлял ему право первого хода.

— Любите шахматы?

Эмир-хан улыбнулся.

— Одна из моих немногих слабостей. А вы?

— Люблю иногда сыграть, — кивнул Кремнев. — Когда попадается достойный противник.

— Ну что же, тогда начинайте.

Кремнев передвинул пешку с Е2 на Е4.

— Я узнал, что у вас есть то, что мне нужно. И что вы готовы это продать.

Эмир-хан сделал ответный ход.

— Кто же вам это сказал?

— Мустафа.

— Мустафа много чего говорил.

— Говорил?

— Я узнал, что вчера вечером наш общий друг Мустафа умер. Сердце остановилось.

Кремнев напал слоном на черного коня, разыгрывая испанскую партию. Эмир-хан в ответ двинул пешку с Н7 на Н6.

«Одной гнидой меньше, — подумал Кремнев. — Вот только не из-за Шайтана ли его сердце остановилось»?

— Жаль, — равнодушно сказал он вслух. — В том случае, если мы договоримся, он обещал организовать транспортировку груза.

— В том случае, если мы договоримся, мы обойдемся и без Мустафы.

Кремнев взял слоном черного коня, и черным пришлось сдвоить пешки.

— Речь идет об «СК-8».

Эмир-хан усмехнулся.

— Вы что, хотите взорвать Нью-Йорк?

— У моих клиентов далеко идущие планы.

— Откровенно говоря, я еще не решил, хочу ли я продавать эти бомбы. Думаю, что цена на них будет только расти.

Белый ферзь взял слона на F3, Эмир-хан в ответ вывел своего ферзя на F6.

Теперь ферзи стояли друг против друга.

— Как знать? Когда эти бомбы пустят в серийное производство, цена на них упадет.

Сощурив правый глаз, Эмир-хан посмотрел на Кремнева.

— А если их не пустят в серийное производство? Тогда я окажусь единственным, у кого они будут.

Кремнев глотнул чай.

— Похоже, Эмир-хан, это вы планируете взорвать Нью-Йорк.

— Как знать, — неопределенно сказал Эмир-хан.

Он снова наполнил обе чашки.

— Знаете, Абдулл-Хаммад, за что я так люблю шахматы? Эта игра показывает, на что каждый человек способен. Здесь проявляется не какое-нибудь одно качество, а сразу все. Ум, способность к аналитике, решительность, творческое начало, авантюризм. Нельзя стать настоящим игроком, не имея хотя бы одного из этих качеств. И при этом, какая гармония!

На шестнадцатом ходу Кремнев взял слоном вражескую пешку, и белые получили преимущество.

— А вы неплохо играете, — похвалил Эмир-хан. — Боюсь, скоро мне придется сдаться.

«Конечно, придется. Ты прав, — подумал Кремнев. — Ты даже не представляешь, насколько ты прав».

— Ну, почему, — произнес он вслух. — Ситуация неоднозначная, на доске еще много фигур.

— Это очень благородно с вашей стороны, но, по-моему, результат партии очевиден. У нас по две фигуры, но у вас лишняя пешка. Сомневаюсь, что при таком раскладе возможен даже ничейный результат.

— Так вы сдаетесь?

— Да, — просто сказал Эмир-хан. — Эту партию вы выиграли. Поздравляю.

— Спасибо.

Эмир-хан опять наполнил чашки.

— А знаете, что на мой взгляд самое прекрасное в шахматах?

— Что?

— То, что это — игра. И очень увлекательная. И некоторых людей она поглощает настолько сильно, что они напрочь забывают о реальной жизни. Шахматная доска, пускай ненадолго, становится для них единственным миром. Они с легкостью жертвуют фигуры, а когда они одерживают победу, они чувствуют себя чуть ли не Александром Македонским. Как вы сейчас.

Кремнев криво улыбнулся.

— А разве вы, Эмир-хан, не такой же?

— Я? Нет, я не такой же. Я всегда умел отличить игру от реальной жизни. И всегда умел правильно расставлять приоритеты. Поэтому вы сейчас смотрите на доску и думаете, что победили меня, — он сделал паузу. — А я смотрю на вас и думаю о том, что все ваши люди, которых вы привели с собой, уже мертвы.

Кремнев почувствовал мерзкий привкус.

— Вы блефуете, — сказал он, хотя уже понимал, что Эмир-хан говорит правду.

— А зачем мне это? — пожал плечами Эмир-хан. — Хотите, расскажу вам, как они умерли? Их ведь было семеро?

Он посмотрел на Кремнева, сейчас в его глазах явно читалось огромное чувство превосходства.

Кремнев стиснул зубы.

— Вы думаете, Эмир-хан, вы все предусмотрели?

— Думаю, да.

Кремнев выхватил пистолет и приставил ко лбу Эмир-хана.

— А это вы предусмотрели?

Эмир-хан даже не шелохнулся.

— И это предусмотрел. С самого начала нашей партии на вас нацелена винтовка моего снайпера. Сразу после того, как вы выстрелите, вы умрете.

— А почему вы думаете, что я не выстрелю?

— Потому что в таком случае у вас не останется шансов. А вы из тех людей, которые привыкли хвататься даже за самую тонкую соломинку.

— Вы ошибаетесь.

Эмир-хан пожал плечами.

— Если я ошибаюсь, то вы сейчас выстрелите, и мы оба умрем. А если я прав, то вы сейчас положите пистолет, и мы оба останемся живы. Вам всего лишь надо сдаться. Как я только что сделал в шахматной партии. Это непросто, но иногда надо уметь сдаваться.

Почти минуту они молча смотрели друг другу в глаза.

Как ни противно Кремневу было это признавать, но он понимал, что Эмир-хан прав. Он проиграл.

Кремнев поставил пистолет на предохранитель и положил на стол.

Тогда снайпер, наблюдавший эту сцену в оптический прицел, нажал на спуск, и выстрелом Кремнева отбросило на землю.

Полковник Уколов вошел в кабинет Рокотова. Генералу хватило одного взгляда, чтобы понять — операция провалилась.

— Владимир Тимофеевич, только что поступили сведения… — Уколов опустился на стул.

— Что случилось?

— Вся наша группа уничтожена.

— А Кремнев?

— С ним нет связи.

Рокотов налил воды и залпом выпил весь стакан.

— Тело?

— Тело не обнаружено.

— А остальные тела?

— Остальные тела найдены на въезде в аул, где происходила встреча. Милицию вызвали местные жители. У всех перерезано горло.

Рокотов встал из-за стола и подошел к окну. Уколов тоже налил себе стакан воды.

— Отправьте туда несколько отрядов, пусть прочешут все окрестности. Мы должны найти этого гада.

— Уже отправили, пока никаких результатов. А прочесывание территории может занять месяцы.

Рокотов вернулся за стол и полез за таблетками.

Уколову показалось, что генерал изменился на глазах. Сейчас он больше походил на пенсионера, которому задержали пенсию, а не на генерала Рокотова.

Рокотов проглотил таблетки, запил водой.

— Идите к себе, Николай Георгиевич. Мне надо подумать.

Уколов встал.

— Владимир Тимофеевич, как только появятся какие-нибудь сведения, я тут же сообщу.

Рокотов махнул рукой.

— Да-да, Николай Георгиевич. Конечно.

Уколов вышел из кабинета.

Проходя через приемную, он мельком увидел в зеркале собственное отражение и понял, что сам выглядит не лучше Рокотова.

Глава девятая

Кремнев очнулся от сильного животного запаха, бившего прямо в нос. Открыв глаза, он увидел под собой камни, медленно уходившие назад. По камням равномерной поступью двигались лошадиные ноги.

Кремнев попытался пошевелиться, но не смог. Плечо пронзила зверская болы Он попытался повернуть голову, это у него получилось.

Сознание постепенно возвращалось.

Он вспомнил свою шахматную партию с Эмир-ханом, пистолет, приставленный к голове.

Потом он положил пистолет на стол.

Дальше был туман.

Кремнев тряхнул головой, пытаясь сфокусировать зрение.

Они двигались по узким тропкам, со всех сторон нависали горы, и Егор Кремнев был крепко привязан к лошади.

Голова раскалывалась. Он попытался восстановить последние события. Что было еще?

— Ваши люди мертвы, — сказал Эмир-хан.

Значит, операция провалилась, а его взяли в плен и везут неизвестно куда. Хотя, если судить по труднодоступности их дороги, его везли на секретную горную базу Эмир-хана.

«Куда ты так стремился попасть», — подумал Кремнев.

Он попытался посмотреть на часы, чтобы определить, как долго они уже едут, но это у него не получилось. Руки были крепко стянуты под брюхом лошади.

Во рту пересохло.

Он несколько раз сглотнул, но от этого только сильнее захотелось пить.

Кремнев попытался повернуть голову вперед, чтобы понять, сколько человек в отряде. Но постоянно изгибавшаяся тропа, по которой они ехали, не позволяла увидеть отряд целиком.

Он подумал про погибших.

Он так и не узнал их имен и лиц.

Как будто этих людей вовсе не существовало.

— Воды, — услышал он собственный хриплый голос. — Дайте воды.

Кремнев удивился.

Только что он думал совсем о другом. Очевидно, голос сейчас ему не повиновался.

— Воды.

«Может, я умираю? — подумал Егор. — Как это пишут в книгах? Тело еще дышит, а душа уже отлетела».

— Стой! — раздался гортанный окрик.

Кремнев отметил про себя, что крикнули по-арабски.

Колонна остановилась.

Он услышал приближающиеся шаги и попытался повернуть голову.

Он не увидел лица подошедшего к нему человека.

— Очнулись?

Но он узнал голос.

— Пить, — попросил Кремнев.

— Конечно, вы же мой гость.

Человек открыл фляжку и поднес к губам Кремнева.

Егор опять попытался повернуть голову набок, чтобы хоть несколько глотков живительной влаги попали в горло.

Эмир-хан убрал фляжку.

— Много пить сейчас не стоит.

Он присел на корточки, чтобы видеть лицо Кремнева, и заглянул ему в глаза.

— Вы серьезно ранены, потеряли много крови. Но не беспокойтесь, в лагере вас перевяжут. Если, конечно, по дороге вы не умрете.

— Отвяжите меня. Или, может, вы боитесь, что я убегу.

Эмир-хан усмехнулся.

— Я не боюсь, что вы убежите. Я боюсь, что вы свалитесь с лошади. И тогда нам придется привязывать вас обратно. А это задержка времени. Поэтому придется потерпеть до лагеря.

— А долго еще до лагеря?

— Долго.

Эмир-хан встал.

— Саид, — приказал он едущему впереди Кремнева боевику. — Если будет просить пить, дай.

Шаги стали удаляться.

Спустя минуту отряд двинулся дальше.

Они ехали практически целый день. Практически все это время Кремнев провел без сознания.

Несколько раз он приходил в себя и просил пить. После этого он снова проваливался в забытье.

К нему приходили разные образы. Он видел Анну, дядю Матвея, полковника Уколова, Кемаля. Подростков, которые пытались наехать на него на набережной.

Но чаще всего он видел одну сплошную черноту, которая иногда окрашивалась в красный цвет.

Следующий раз он очнулся, когда его начали стаскивать с лошади.

Боль усилилась.

Мутным взглядом Кремнев смотрел на бородатые лица боевиков, говорить у него уже не было сил.

Его принесли в санитарную палатку.

Адская боль, когда доставали пулю.

Туго забинтованное плечо.

Потом его подхватили под мышки и потащили куда-то через весь лагерь.

Он увидел большую яму, прикрытую деревянной решеткой. Один из тащивших его поднял решетку, второй столкнул Кремнева вниз.

Он ударился о землю и снова потерял сознание.

— Вы живы?

Кремнев услышал это во сне, или к нему действительно кто-то обращался?

Голос звучал испуганно.

И голос был женский.

— Вы живы?

Кремнев медленно открыл глаза.

Была глухая ночь, прямо над собой сквозь прутья решетки он увидел звездное небо.

Потом на фоне этого неба появилось расплывчатое женское лицо.

— Эй, вы пришли в себя?

Она говорила шепотом.

Картинка сделалась четче, и он разглядел лицо девушки, насколько это было возможно сделать при свете звезд.

— Пить хотите?

Кремнев еле-еле кивнул головой.

— Сейчас.

К его губам поднесли фляжку. Он сделал несколько жадных глотков. Сознание сделалось четче.

— Вы кто?

— Меня зовут Мэри, — зашептала она. — Я боялась, что вы умрете. Вы так стонали.

Кремнев попытался сесть, но раненое плечо заболело с новой силой.

— Лучше лежите. Вам не стоит сейчас лишний раз двигаться.

— Вы что, медсестра?

— Нет, я журналистка. Из Англии.

— А здесь вы что делаете?

— Так же, как и вы, в плену. Но это долгая история.

— Боюсь, я сейчас не смогу ее дослушать до конца, — Кремнев почувствовал, как у него слипаются веки. — Мне надо поспать.

Уже сквозь сон он услышал голос Мэри. — Как вас зовут?

Кремнев не ответил.

Он проснулся утром. Во всем теле чувствовалась слабость, но стало немного лучше.

Мэри сидела в противоположном конце ямы, обняв обеими руками колени, и смотрела на него.

— Привет.

Теперь при свете Кремнев смог разглядеть черты ее лица. На вид лет двадцать пять, волосы темные, короткая стрижка, но за последнее время волосы явно отросли.

— Привет.

Кремнев приподнялся и тоже сел, упершись спиной в стену ямы.

— Давно вы здесь?

— Три месяца и четыре дня.

— И как ощущения?

Она не ответила.

— Простите, я не хотел вас обидеть. Просто не ожидал, что окажусь в компании.

Она тряхнула головой.

— Я не обиделась. Меня зовут Мэри.

— Да я помню, — Кремнев кивнул головой. — Вы английская журналистка. Но вы так и не сказали мне, что вы здесь делаете.

— А вы не сказали мне, как вас зовут.

— Егор.

— А чем вы занимаетесь?

Кремнев почесал нос.

— Я? Я тоже журналист. Только российский.

Мэри укоризненно на него посмотрела.

— Это неправда. Но если не хотите говорить, то можете не говорить.

Пару минут длилось молчание, потом Мэри задала новый вопрос.

— А вы знаете, где мы?

Кремнев посмотрел по сторонам.

— Знаю. Мы в яме.

— Очень смешно.

— А по-моему, не очень.

— Знаете, если вам кажется, что я слишком много говорю, то я могу и помолчать.

Она отвернулась в сторону.

Кремнев вздохнул. Почему он всегда попадает на женщин, которые очень любят поговорить?

Хотя в данном случае это было простительно. Провести в одиночку три месяца в яме. Здесь и немой заговорит.

— Да ладно, говорите, — сказал Кремнев.

— Спасибо, что разрешили.

— Не за что.

Мэри внимательно посмотрела на Кремнева.

— Скажите, а вы всегда с девушками так себя ведете? Или тому виной сложившиеся обстоятельства?

— Тому виной сложившиеся обстоятельства. А вообще всегда.

Кремнев взял флягу и сделал несколько глотков.

— А здесь вообще кормят?

— Кормят.

— Вкусно?

Мэри улыбнулась.

— Первое, второе и десерт.

— Ну, значит, жить можно.

Она помолчала.

— Как вы думаете, отсюда можно сбежать?

Егор пожал плечами.

— Пока не знаю. Вам должно быть виднее. Вы же здесь дольше.

— Но мужчина-то вы, — парировала Мэри.

— Я же сказал, пока не знаю. Хотя люди и не из таких мест сбегали.

— Я хочу предложить вам сделку.

— Прямо так сразу?

— Мой отец очень богатый человек. За мое освобождение он заплатит любую сумму.

— А я здесь при чем? Вам бы следовало сообщить об этом Эмир-хану. Наверняка же он держит вас здесь не из-за ваших красивых глаз. Предложите ему выкуп, он согласится.

Мэри хмыкнула.

— А думайте, я не предлагала? Я сразу об этом сказала.

— А он?

— А он засмеялся и сказал: «Деньги это не самое главное в жизни». И посадил меня в эту яму.

— А он случайно не сказал, что самое главное в жизни?

Мэри отрицательно покачала головой.

— Хорошо, — согласился Кремнев. — Если я соберусь бежать, я обязательно возьму вас с собой. Только сдается мне, что это дохлый номер.

— Почему?

— Потому что, во-первых, мы глубоко в горах на секретной базе, и где здесь ближайший «Макдоналдс», я не в курсе. Во-вторых, мы с вами сидим в яме, и эта яма закрыта. Ну и, в-третьих, вокруг полно вооруженных до зубов людей, которые не хотят, чтобы мы сбежали.

Мэри резко погрустнела. Слова Кремнева отрезвили ее, вернув с небес на землю. Пробудившаяся было надежда на возможное освобождение угасла.

Крёмневу стало совестно.

Всегда чувствуешь неловкость, лишая людей иллюзий. Даже в тех случаях, когда это стоит сделать.

Он откашлялся.

— Есть такая поговорка, — начал он, — надежда умирает последней. Я в своей жизни не раз попадал в ситуации, из которых, казалось, не было выхода. Однако ж, как видите, я жив.

Мэри посмотрела на него сквозь слезы.

— Да, только раненый и в яме.

— Не все ж коту масленица. Главное не надо отчаиваться. И плакать. Если я что и ненавижу больше всего на свете, так это когда женщины начинают плакать. Всегда чувствую себя подлецом.

Мэри вытерла рукавом слезы и улыбнулась.

— Спасибо. Это самые лучшие слова, которые мне говорили в жизни.

Кремнев состроил предельно серьезную физиономию.

— Да, иногда я умею.

Наверху раздался звук приближающихся шагов.

Кремнев поднял голову.

— Похоже, это за мной, — сказал он. — Если что, приятно было познакомиться.

— Да нет, это Фарук, — успокоила его Мэри. — Местный повар. Сейчас есть будем.

Послышался звук открывающейся решетки, и в яму заглянул молодой широколицый лопоухий парень.

— Здравствуй, — он широко улыбнулся Мэри, и его лицо приобрело практически детское выражение. — Обед принес.

Фарук на веревке опустил в яму два больших дымящихся котелка.

— Это очень вкусно. Я сам готовил.

Мэри улыбнулась в ответ.

— Спасибо, Фарук. Как у тебя дела?

— Нормально дела. Вечер буду суп много готовить с баранина. Обязательно принесу.

Он посмотрел на Кремнева.

— Этот не обижает?

— Да нет, Фарук, это друг.

Фарук вздохнул.

— Тогда кушайте на здоровье.

Решетка закрылась.

Кремнев посмотрел на Мэри.

— Похоже, вы пользуйтесь популярностью.

— Зря вы так. Фарук действительно неплохой. Он единственный, кто со мной общается, а не просто смотрит, сами понимаете, как на что. Он из очень маленького аула, даже в городе ни разу не был.

— А еще, по-моему, он в вас влюбился.

Во взгляде Мэри промелькнуло еле уловимое кокетство.

— А вас это удивляет?

— Да нет. Давайте лучше есть.

Еда представляла собой кашу с тушенкой и чем-то еще.

— Я так понимаю, здесь и первое, и второе и десерт вместе.

— А вкусно на самом деле, — с набитым ртом сказала Мэри. — Сытно, а главное горячее.

— В российской армии примерно так и кормят.

Однако, несмотря на не слишком презентабельный внешний вид, еда Кремневу понравилась.

Для его ослабевшего организма это было то, что надо. Он съел все и пожалел, что больше не осталось.

Настроение поднялось, и он довольно откинулся на спину.

— Эх, сейчас бы еще сигарету.

— Вы что, курите?

— А вы что нет?

Мэри посмотрела на него с искренним изумлением.

— Конечно, нет. Это же очень вредно.

Кремнев усмехнулся.

— Жить вообще вредно. Хотя, если я пробуду здесь, столько же, сколько вы, глядишь и отвыкну.

— Отвыкайте, проживете намного дольше.

Кремнев повернулся на бок.

— Может, нам пора перейти на «ты»?

— Давай, — согласилась Мэри.

— Слушай, я вот чего не пойму, каким образом ты, дочка миллионера, умудрилась оказаться в таком дерьме? Тебя что, похитили?

Мэри покачала головой.

— Нет, я сама приехала.

— Сюда? — изумился Кремнев.

— Конечно, нет, в Россию.

— А, понимаю, туризм. Красная площадь, Эрмитаж, Золотое кольцо.

— Да никакой я не турист, — возмутилась Мэри. — Я же сказала, я — журналист. А в Россию я приехала, чтобы написать книгу об освободительной борьбе.

Кремнев приподнялся на локте.

— О чем?

— Об освободительной борьбе. Ты что, первый раз слышишь такое понятие.

— Нет, понятие я знаю. А кто борется-то?

— Суверенные кавказские народы.

— И от кого они освобождаются?

— От России, которая не дает им возможности самоопределиться.

— То есть от нас? — Кремнев ткнул пальцем себе в грудь.

— Я не говорю о конкретных людях. Я говорю о государственной машине, которая притесняет другие народы и не дает им возможности развиваться так, как они хотят.

— То есть, говоря проще, ты приехала, чтобы написать книгу о бандитах и террористах?

Мэри поджала губы.

— Ты не прав.

— Нет, я как раз прав. Ты приехала, чтобы написать книгу о тех, кто в данный момент держит нас в яме. Вы в Англии привыкли считать, что только вы правы. А сейчас злитесь, что вас из всех колоний поперли. Вспомните, чего вы делали в Индии. Или на Фолклендах?

— Все могут делать ошибки.

— Да при чем здесь ошибки? Вы бы и сейчас сидели в Индии, если бы вас оттуда не прогнали.

— Правительство и народ — это не одно и то же.

Кремнев довольно улыбнулся.

— А вот это. правильная мысль. Только народ и бандиты, которые именем этого народа прикрываются, тоже не одно и то же. Я думаю, за три месяца ты имела возможность в этом убедиться.

Мэри обиженно отвернулась от Кремнева и замолчала.

Кремнев тоже молчал.

— Должна же я была хоть что-то делать? — сказала наконец Мэри.

— В смысле?

— Я не хотела просто так сидеть и тратить папины денежки. Я хотела приносить пользу.

— Знаешь, многие бы все отдали за то, чтобы просто сидеть и тратить папины денежки. Особенно если папа миллионер.

Мэри резко повернулась к Кремневу. Ее щеки раскраснелись, а глаза пылали гневом.

«А она очень даже ничего, — подумал Кремнев, — когда сердится».

— Я — не многие! — отчетливо проговорила Мэри.

Мэри родилась в Лондоне в семье известного пивовара. Она оказалась единственным ребенком в семье. Ее мать умерла, когда девочке исполнилось два года. До тринадцати лет она считала, что мать умерла от долгой болезни, связанной с врожденным пороком сердца.

Когда ей исполнилось тринадцать, от одной из теток, постепенно выживавших из ума, Мэри узнала, что причина смерти была в другом.

Выяснилось, что мать — бывшая актриса, вышедшая в тираж, последний год своей жизни провела в закрытой психиатрической лечебнице, куда была помещена после трех неудачных попыток самоубийства.

Четвертая попытка, предпринятая уже в стенах больницы, оказалась успешной и последней.

Отец, которого тринадцатилетняя Мэри обвинила в том, что он скрывал от нее правду, только развел руками.

— А что я должен был тебе сказать? Что твоя мать была истеричка и психопатка? Неужели теперь, когда ты об этом узнала, ты стала счастливей?

Счастливей Мэри действительно не стала, но с тех пор у нее возникло недоверие к отцу и огромное желание поступать ему наперекор.

Впоследствии, когда ей исполнилось двадцать, она поняла, что это было незаслуженно, но к этому времени ее характер уже полностью сформировался.

Отец, не имевший других наследников, со временем собирался передать ей собственное дело.

Когда пришло время университета, он настаивал на экономическом и юридическом факультетах.

Мэри в ответ на это усердно принялась изучать журналистику и социологию.

Отец развел руками и плюнул, надеясь на то, что со временем дочь поумнеет.

Но Мэри умнеть не собиралась.

Она активно сотрудничала в студенческих изданиях левого толка, в которых громила капиталистов, сидящих на шее у народа.

Статьи выходили убедительными и пользовались успехом в соответствующих кругах.

В двадцать один год Мэри сделала аборт.

После этого ее внимание переключилось на народно-освободительную борьбу.

Она принимала участие в демонстрациях в защиту лидера курдских сепаратистов Аджалана, выступала за суверенитет басков и отделение Северной Ирландии.

Потом она заинтересовалась Россией.

Английские газеты пестрели сообщениями об угнетаемом чеченском народе, по телевизору показывали кадры, на которых бородатые мужчины с честными глазами и автоматами в руках говорили о святом праве свободы.

Мэри твердо решила поехать в Россию.

Она проштудировала всю найденную ей литературу, посвященную этой стране, в частности Русско-Кавказским войнам, и стала активно переписываться по Интернету с людьми, называвшими себя «Освободители Кавказа».

Параллельно она стала искать единомышленников.

Однако, к ее большому удивлению, желающих ехать в Россию оказалось немного.

Если быть точнее — никого.

Товарищи по демонстрациям чесали в затылках и говорили, что у них и дома есть, с кем бороться.

Не найдя поддержки там, где она надеялась ее найти, Мэри решилась на самый крайний поступок.

Она решила посоветоваться с отцом.

Вечером Мэри пришла к отцу в библиотеку, где тот, расположившись в кресле, читал «Вторую мировую войну» Уинстона Черчилля, и объяснила свою ситуацию.

— А ты чего хотела? — пожал плечами отец. — Они же только транспаранты малевать умеют да на улицах горланить. А как что-то серьезное сделать надо, они сразу заняты.

— И что делать? — поинтересовалась Мэри.

— Делай то, что тебе нужно. Тебе компания для чего нужна?

— Да мне вообще-то не компания нужна. Мне профессиональный фотограф нужен. Чтобы книгу проиллюстрировать.

— Так и ищи профессионального фотографа, — резонно заметил отец.

— А как по нему понять, профессиональный он или нет?

— Элементарно. Если сразу спросит про деньги, значит профессиональный. А если начнет вешать лапшу о том, как он всю жизнь мечтал поехать в Россию, гони его в шею.

Простота совета изумила Мэри, и на следующий день она дала объявление о поиске профессионального фотографа, готового поехать на Кавказ для работы над документальной книгой.

Через два дня фотограф нашелся.

Он представился Питером и выглядел, как газетный репортер из книг Раймонда Чендлера. Неряшливо одетый и с запахом алкоголя изо рта.

На вопрос, почему он хочет поехать в Россию, Питер ответил, что ему все равно, куда ехать, хоть в Россию, хоть в Никарагуа.

— С вас билеты, оформление и мое содержание. С меня качество.

На вопрос, В каких изданиях он работал, Питер ответил — во всех.

На прощание он стрельнул у Мэри десять фунтов в счет будущего гонорара и оставил свой телефон.

В течение следующей недели Мэри посетила крупное лондонское издательство, где рассказала о своих планах.

Идея пришлась по вкусу.

С некоторых пор все связанное с Россией вызывало у англичан неподдельный интерес.

С Мэри заключили договор и выплатили небольшой аванс.

Она связалась со своими кавказскими друзьями, и еще через неделю они вместе с Питером вылетели в Россию.

В аэропорту Минеральные Воды их встретил улыбчивый молодой человек, представившийся Вагизом. Он горячо поблагодарил Мэри и Питера за их желание написать правду о страданиях кавказских народов и обещал показать все, как есть.

Всю следующую неделю он возил их пО горным аулам, где Мэри записывала рассказы местных жителей, а Питер этих местных жителей добросовестно фотографировал.

Все было прекрасно до тех пор, пока однажды ночью в дом, где они ночевали, не ворвались вооруженные люди в масках.

Мэри завязали глаза, посадили в машину и увезли в неизвестном направлении.

Позже в лагере она узнала, что улыбчивый «Освободитель Кавказа» Вагиз специализируется на отлове доверчивых иностранок с целью их дальнейшей перепродажи.

Неизвестно, чем закончилось бы для Мэри знакомство с кавказским гостеприимством, если бы буквально через день лагерь бандитов, к которым она попала, не был бы атакован людьми Эмир-хана.

Они вырезали всех местных бойцов, а Мэри забрали с собой, чтобы Эмир-хан сам решил, что с ней делать дальше.

— Вот так я и оказалась в этой яме, — закончила свой рассказ Мэри. — Это было три месяца назад.

— По-моему, весьма поучительная история, — заметил Кремнев. — И после этого вы всерьез считаете, что этим людям нужна свобода?

Мэри не ответила.

Рассказ и так дался ей с трудом.

Она взяла флягу и выпила почти всю воду.

— А что стало с Питером?

Она протянула фляжку Кремневу, но он отрицательно покачал головой.

— Не знаю. С той ночи я его не видела.

— Очевидно, бандиты решили, что за него больших денег не выручишь.

— Думаешь, его убили?

— Не знаю. Вполне возможно.

Мэри села в угол и обхватила руками колени.

— Ужасно, что из-за меня с ним случилось такое.

— Не вини себя, — посоветовал Кремнев. — Это произошло не из-за тебя. К тому же он профессионал, выберется.

— Все равно.

Кремнев понял, что на Мэри нападает депрессия. А находиться в одной яме с девушкой, у которой депрессия, Кремнев не пожелал бы и врагу.

Надо было срочно переключать тему.

Он поднял голову вверх и шумно потянул носом.

— Вкусно пахнет.

Действительно, по лагерю уже давно разносился ароматный запах вареной баранины.

— Это Фарук суп варит, — откликнулась Мэри.

— Черт, или это свежий воздух, или я голодный, но аромат отменный.

Мэри улыбнулась.

— Суп — это единственное, что он по-настоящему вкусно готовит.

Фарук не заставил себя долго ждать.

Минут через двадцать они услышали его приближающиеся шаги.

Опять открылась решетка, и в яму заглянуло лопоухое, раскрасневшееся от долгого стояния над котлом лицо Фарука.

— Здравствуй, — сказал он со своей неизменной широкой улыбкой. — Сейчас мой суп кушать будешь.

Фарук посмотрел на Кремнева, улыбка сделалась потише.

— И ты тоже будешь.

— Спасибо, Фарук.

— Только он очень горячий.

Стараясь не расплескать, Фарук осторожно опустил по очереди два котелка и забрал утренние.

Порции были королевские.

— Я еще очень большие куски мяса положил, — сказал Фарук. — Чтобы кушать, чтобы сильным быть.

Куски мяса и впрямь были чуть ли не килограммовые.

— Спасибо, Фарук.

Мэри одарила его обворожительной улыбкой. Фарук засопел и торопливо закрыл решетку.

— Я потом еще чай принесу, — пообещал он.

Они принялись за еду.

— Хочешь половину мяса? — спросила Мэри.

— А ты?

— Мне много, я столько не съем. Я же в Англии вообще мяса не ела.

— Гринпис и все такое?

— Да, но здесь все рано ничего другого нет.

— Это правильно. Когда ничего другого нет, и человека съесть можно. Давай мясо, сколько не доешь.

Мэри посмотрела на него с ужасом.

— Как человека?

Кремнев махнул рукой.

— Да, это поговорка такая. Морская. Или у вас в Англии думают, что раз у нас медведи по улицам не ходят, то мы и человечину от баранины отличить не сможем?

Мэри улыбнулась.

— Тогда приятного аппетита.

— Взаимно.

Глава десятая

В течение следующей недели за Кремневым три раза приходили люди Эмир-хана и приказывали выйти из ямы. Каждый раз ему казалось, что его собираются убить.

Но его всего-навсего отводили в санитарную палатку, где накладывали новую повязку.

Конвоиры с автоматами наперевес терпеливо ждали у входа, после чего отводили его обратно в яму. Для Кремнева это превратилось в ритуал.

Но после четвертого раза все изменилось.

Выйдя с очередной перевязки, Кремнев увидел только одного конвоира. И то вместо того, чтобы держать его на прицеле, тот сидел на камне и неторопливо покуривал.

На Кремнева он даже не посмотрел.

От неожиданности Егор растерялся.

— Что делать?

Боевик лениво поднял на него глаза.

— Что хочешь, то и делай.

— То есть как?

— Таков приказ Эмир-хана. Теперь в яме ты будешь только ночевать. В остальное время можешь гулять, где хочешь, — он ухмыльнулся. — Можешь даже попробовать сбежать.

Кремнев сглотнул.

— Передай спасибо Эмир-хану.

— Передам, передам.

Кремневу зверски захотелось курить.

— Дай закурить.

— Конечно.

Боевик достал из кармана пачку и протянул Кремневу.

— Бери всю, у меня еще есть. Зажигалка есть?

— Нет.

Из кармана появилась зажигалка.

— Тоже бери.

— Спасибо.

Кремнев прикурил и жадно затянулся.

Несколько секунд он, закрыв глаза, наслаждался знакомым ощущением.

«Нет, курить я все-таки бросать не стану, — подумал Кремнев. — И черт с ним, что вредно».

Взглянув на конвоира, Кремнев понял, что тот не нацелен на дальнейшую беседу. С закрытыми глазами тот сидел, подняв лицо вверх к зимнему солнцу.

Первым делом Кремнев решил осмотреться. Минуту подумав, он понял, что вначале надо предупредить Мэри об изменении его охранительного режима. Если он пойдет осматриваться, то на это может уйти весь день, и что тогда ей останется думать? Что его расстреляли?

С его стороны это было бы просто свинством.

Неторопливым шагом Кремнев направился к яме. По дороге он осматривал лагерь, даже не пытаясь скрывать своего интереса.

Он бы скорее вызвал подозрения, если бы стал делать вид, что происходящее вокруг его совершенно не волнует.

Лагерь располагался на территории, примерно равной территории футбольного поля, и был прекрасно вписан в местный горный ландшафт.

Покрытые маскировочной сеткой палатки так удачно сочетались с горными выступами, что с первого взгляда их трудно было заметить, даже находясь рядом.

Практически у каждой палатки сидело несколько боевиков, занимавшихся самыми разнообразными делами — кто-то играл в нарды, кто-то в электронные игры, кто-то читал, а кто-то, как его недавний конвоир, просто курил, глядя в небо.

Проходя мимо них, Кремнев не встретился ни с одним взглядом, но как только они остались позади, Кремнев спиной почувствовал, что несколько десятков пар глаз пристально за ним наблюдают.

«Пора привыкать, — сказал сам себе Кремнев. — Теперь ты даже поссать не встанешь, чтобы за тобой кто-то не смотрел».

Он дошел и заглянул вниз.

— Мэри.

Она подняла голову. Увидев Кремнева, да еще и без охраны, она резко вскочила на ноги.

— Что, уже бежим? — шепотом спросила она.

— Да нет, ты что.

— А почему ты тогда без охраны?

— Для меня самого это неожиданно, — признался Кремнев. — Эмир-хан сказал, что я теперь могу возвращаться в яму только на ночевку.

— А я?

— Про тебя ничего не говорили.

— Помнишь, ты обещал, что один не уйдешь? — опять зашептала она.

Кремнев почувствовал досаду.

Вот так всегда: захочешь сделать что-нибудь хорошее для другого человека и притом бескорыстно, а тебя тут же начинают грузить.

— Да не собираюсь я пока никуда убегать, — сказал Кремнев. — Но ты же понимаешь, что мне надо как минимум осмотреться. Поэтому сиди тихо.

— Ладно, — она уселась на землю.

— Не скучай.

Мэри не ответила.

Лагерь был окружен горами, и во все стороны от него разбегались несколько узких тропок.

Кремнев решил обследовать их все.

Вскоре он убедился, что самому это сделать невозможно. Тропки петляли, раздваивались, и Кремнев понял, что если пойдет дальше, то элементарно заблудится.

Одна вообще вывела его к ущелью, по дну которого бежала узкая речка.

Пришлось возвращаться обратно в лагерь.

В лагере к этому времени начало пахнуть едой. У Кремнева возникла мысль, пойти поздороваться с Фаруком. В конце концов, за исключением Эмир-хана и Мэри, он был здесь единственным, кого Кремнев знал.

Он бы с большим удовольствием попробовал поговорить с Эмир-ханом, но тот не показывался, а возвращаться в яму пока не хотелось.

Кремнев пошел на запах еды и вскоре оказался в небольшой пещере.

В глубине пещеры горел костер, над которым висел большой котел. Рядом с котлом суетился Фарук.

Судя по запаху, он готовил свою традиционную кашу с тушенкой.

— Привет, Фарук.

Фарук сосредоточенно посмотрел на Кремнева, будто пытаясь вспомнить, кто это такой. Потом кивнул.

— Здравствуй.

Как Кремнев и ожидал, той широкой улыбки, с которой Фарук приветствовал Мэри, не последовало.

Но идти все равно было некуда.

Кремнев задал единственный вопрос, который пришел ему в голову.

— Обед готовишь?

Это было равносильно тому, что спросить, а мы в горах, да?

— Готовлю обед, — ответил Фарук.

Разговор явно не клеился.

Кремнев внимательней пригляделся к пещере и поразился.

Выяснилось, что он оказался на самой настоящей кухне. Правда, в ее постапокалиптическом варианте.

На стенах был тщательно разложен весь кухонный инвентарь. И все содержалось в таком идеальном порядке, который мог дать фору многим городским домохозяйкам, не говоря уж о городских холостяках.

Отдельно лежали столовые принадлежности, за ними выстроился ряд кастрюль всех возможных размеров и расцветок. Дальше шли сковородки, дуршлаги, половники. Отдельно висел ряд ножей.

Кроме этого, стены украшала целая галерея вырванных из журналов страниц с изображением самых разнообразных блюд с рецептами их приготовления.

От селедки под шубой до праздничного торта-мороженое.

Кремнев созерцал это великолепие, открыв рот, как если бы наткнулся на неизвестные науке образцы наскальной живописи.

Если учесть, что все свои блюда Фарук готовил в одном котле и блюд этих было всего четыре, наличие подобной «кухни» было поистине удивительно.

Справившись с первым шоком, Кремнев вернулся к Фаруку.

— Это ты все собрал? — он обвел рукой стены.

Фарук насупился.

— Я собрал, да.

— Здорово!

Фарук недоверчиво посмотрел на Кремнева.

— Почему смеяться надо?

За девять месяцев, проведенных в лагере, Фарук и его коллекция служили объектом постоянных насмешек. Хотя практически с каждого задания боевики притаскивали что-то, чем можно было эту коллекцию дополнить.

— Да я не смеюсь. Правда здорово. Настоящая кухня, как по телевизору.

На лицо Фарука против его желания начала наползать широкая улыбка.

— А у меня еще вот чего есть.

Он полез куда-то вниз и вытащил оттуда миксер.

— С ним можно много вкусных вещей делать, — тоном специалиста сообщил Фарук. — Только включать его здесь некуда.

— Да, без электричества не заработает, — подтвердил Кремнев. — А то бы приготовил гоголь-моголь.

— Нет, гоголь-моголь не получится, — серьезно возразил Фарук. — Для гоголь-моголь яйца нужны, а здесь яиц нет.

— А если кур завести?

Фарук вздохнул, в его глазах появилась грусть.

— У моей мамы дома куры были. Шестнадцать штук. И петух один. Я омлет любил есть. Разный. С зеленью, с колбасой.

— А почему из дома ушел?

— Взорвали дом. Родители погибли, мать, отец. А брат воевал. Пришел, забрал меня с собой, чтобы я не пропал.

— А брат где, тоже здесь в отряде?

— Раньше был, да. А потом тоже убили один раз.

Кремнев не нашелся, что ответить на такую откровенность.

К счастью, на помощь пришел сам Фарук.

— Хочешь кашу попробовать?

— Ага.

Фарук протянул большую ложку.

— Пробуй.

Кремнев зачерпнул из котла и принялся дуть.

Фарук выжидающе смотрел на него, слегка кивая головой. Сейчас выражение его лица ничем не отличалось от лица шеф-повара какого-нибудь элитного ресторана, который для самого почетного клиента приготовил самое изысканное блюдо и теперь стоит возле столика и ждет реакции.

Кремнев попробовал и одобрительно закивал головой.

— Отлично, Фарук, отлично. Только я бы еще чуть-чуть соли добавил.

— Соли в блюдо не надо много добавлять, — назидательно сказал Фарук. — Каждый пусть себе в тарелку потом отдельно солит, сколько ему нравится.

— Слушай, откуда ты все это знаешь? — удивился Кремнев.

Если честно, то до этого разговора он искренне полагал, что Фарук вообще не умеет читать.

— Я раньше много книг читал про то, как кушать готовить надо. Поваром в ресторане хотел стать. Брат говорил, в городе большой ресторан есть.

— Так, может, еще станешь.

Фарук кивнул.

— Да, когда война закончится.

Фарук не знал, что война уже давно закончилась. Здесь, глубоко в горах, в лагере террористов, отрезанный от всего внешнего мира, он искренне верил, что война продолжается. Та война, которая отняла у него дом, родителей и возможность стать поваром в большом городском ресторане. Та война, на которой погиб его брат.

Это было горько осознавать, но самое главное, сейчас это было не к месту.

— Слушай, Фарук, — предложил Кремнев. — Может, покажешь мне окрестности? Когда у тебя свободное время будет? А то мне гулять разрешили, а куда идти, я не знаю. А один заблудиться боюсь.

Фарук сделался очень серьезен.

— Надо разрешение спросить. Без разрешения никак ходить нельзя.

— Спросишь?

Фарук задумался, наморщив лоб.

— Хорошо, спрошу. Только ты убегать не думай. Отсюда убежать нельзя. Если от меня убежишь, все равно поймают и убьют. И меня убьют.

— Я не убегу.

— Хорошо, ты тогда в яму сейчас иди. Сейчас все покушают, потом я спрошу, а потом тебе скажу, что мне сказали.

— Договорились.

По пути к яме Кремнев встретил одного из своих конвоиров.

— Хорошо погулял? — сверкнув золотым зубом, поинтересовался тот.

— Да ничего так. Сейчас пообедаю и пойду погуляю.

Конвоир проводил его до ямы, открыл решетку и Кремнев спустился вниз.

В глазах Мэри он увидел нетерпение.

Однако она справилась с желанием тут же броситься к Кремневу с расспросами и дождалась, пока охранник отойдет от ямы на достаточное расстояние.

— Ну?

— Сейчас обед будет.

— Я не об этом. Ты что-нибудь видел?

— Пока ничего обнадеживающего нет. Здесь вокруг такие лабиринты, что черт ногу сломит. Без проводника даже соваться не стоит.

— Вот дерьмо!

— Не все так плохо. Я вроде подружился с Фаруком. Если разрешат, то после обеда он мне покажет окрестности.

Мэри опять оживилась.

— Это здорово. Может быть…

— Мэри, — Кремнев резко тряхнул ее за плечо.

Она испуганно на него посмотрела.

— Что?

— Послушай меня сейчас очень внимательно.

Она попыталась высвободиться, но Кремнев сжал плечо сильнее.

— Нас обоих в любой момент могут убить. Понимаешь, в любой момент.

Мэри затихла и смотрела на Егора широко открытыми глазами.

— Поэтому не надо строить планов на скорое и внезапное освобождение. Санта-Клаус сюда не долетит. А если долетит, то его собьют ракетой. Единственный способ остаться в живых и, может быть, выбраться — это вести себя как можно тише. Если боевики заметят, как у тебя горят глаза, они не станут спрашивать почему.

Мэри молча смотрела прямо в глаза Кремневу.

— Ты понимаешь, о чем я тебе говорю?

Она кивнула.

— Поэтому не задавай мне больше таких вопросов. И вообще не упоминай больше о побеге. Даже про себя не думай. Все, что будет нужно, я скажу тебе сам.

Она снова кивнула.

— Я поняла. Не сердись. Просто, когда ты появился здесь, Егор, я поняла… нет, почувствовала, что ты — это путь к спасению. Хотя ты был ранен, без сознания и всю ночь бредил про какого-то медведя. Вначале я думала, что ты умрешь, но ты выжил, и я поняла, что не ошиблась.

— Пару недель назад я ходил на охоту и убил медведя.

— Настоящего?

— Плюшевого.

Мэри недоверчиво посмотрела на Кремнева.

— Один?

— Один, Вот этими Вот руками.

Кремнев притянул к себе Мэри.

— Мы выберемся отсюда, — прошептал он ей на ухо. — Мы обязательно выберемся отсюда. И одну тебя я здесь не оставлю.

Мэри сглотнула и повернулась к Егору. Их глаза встретились.

При благоприятных обстоятельствах за этим взглядом последовало бы закономерное продолжение, которое, как правило, заканчивается совместным утренним завтраком в постели.

Но обстоятельства были неблагоприятные.

Поэтому, когда сверху послышались приближающиеся шаги Фарука, оба вздохнули с облегчением.

Мэри быстро отвернулась в сторону и начала машинально поправлять волосы, а на лице Кремнева появилось выражение, которое появляется у школьника, который только что разбил стекло в рекреации, но, поскольку никто не видел, усиленно делает вид, что это не он.

Открылась решетка, заглянул Фарук.

Но сейчас вслед за ставшей традиционной широкой улыбкой, предназначенной Мэри, последовала еще одна, даже слегка заговорщицкая, адресованная Кремневу.

Оба ели молча, избегая смотреть друг на друга. Оба понимали, что только что между ними что-то произошло, и от этого чувствовали неловкость.

Но пугало обоих не это.

Пугала мысль о том, что отныне проводить ночи вместе в этой яме им обоим станет гораздо сложнее, чем в то время, когда оба были просто товарищами по несчастью.

На этот раз Фарук появился с автоматом в руках. Он усиленно пытался придать своему лицу строгое выражение, которое ему никак не удавалось.

— Я буду тебя караулить, — сообщил он Кремневу. — Если ты попытаешься сбежать, я тебя застрелю. Ты понимаешь, что я говорю?

— Понимаю, — кивнул головой Кремнев.

Фарук открыл решетку, и Кремнев выбрался наружу.

Он бросил короткий взгляд в сторону палаток, возле которых расположились боевики.

В их сторону, как обычно, никто не смотрел.

Решетка опустилась на место.

Фарук опустил автомат, и они неторопливо, Фарук на пару шагов сзади, направились к одной из бегущих между горами узких тропинок.

— Куда пойдем? — поинтересовался Кремнев.

— К озеру.

— Здесь есть озеро?

— Конечно, — удивился Фарук, — откуда тогда воду брать?

После того как они вошли в горы и лагеря не стало видно, Фарук повесил автомат на плечо и поравнялся с Кремневым.

— Они должны были видеть, что я тебя караулю, — извиняясь, сказал он Егору.

— Да ничего страшного. Тем более ты меня действительно караулишь.

Кремнев прекрасно понимал, что скучающие без дела боевики придумали для себя новое развлечение с участием Фарука.

Караульщик из него был никакой.

«Значит, они действительно уверены, что отсюда не сбежишь, — подумал Кремнев. — И это не самая приятная новость».

— А ты в Москве был? — спросил Фарук.

— Доводилось.

— Большой город?

— Немаленький.

— А сколько домов?

Кремнев задумался. Вопрос был не из легких.

— Много, — сказал он наконец. — Очень много.

— Красивые?

— Да разные. Много красивых, но еще больше некрасивых.

Какое-то время они шли молча.

— А Мэри из Москвы? — неожиданно спросил Фарук.

— Нет, она из Лондона.

— А это далеко?

— Подальше, чем Москва. Это в Англии.

Фарук остановился и вопросительно посмотрел на Кремнева.

— А что это?

Теперь пришла очередь удивиться Кремневу.

— Страна такая. Ты что, о ней никогда не слышал?

Фарук отрицательно помотал головой.

— Я Францию знаю, — он принялся загибать пальцы, — Италию знаю, Китай знаю, Мексику знаю, Испанию знаю и Грецию знаю.

Закончив перечень, Фарук серьезно посмотрел на Кремнева.

Примерно с минуту Егор находился в легком ступоре, но потом его осенило.

— У тебя книги по кухням этих стран были?

— Да, — подтвердил Фарук.

— А других книг не было?

— Еще кулинарный учебник был. Но там вообще объяснялось, как жарить, как варить, как морковь и лук резать.

— А ты в школу-то вообще ходил?

— Нет. Брат ходил.

— А читать как научился?

— Брат научил. Читать, считать и писать немного.

— Тогда понятно, почему ты не знаешь, что такое Англия.

— Почему?

— Да они так готовят, что про их кухню книг не пишут.

Фарук насупился, и Кремнев подумал, что, отозвавшись плохо об английской кухне, он в глазах Фарука отозвался плохо о Мэри.

Кремнев поспешил исправить положение.

— Но, конечно, не все англичане плохо готовят, — сказал он с самым серьезным видом. — Вот Мэри, я уверен, готовит очень хорошо.

Ошибка была исправлена, и лицо Фарука снова прояснилось.

— А Англия где?

Находясь между нависающими с обеих сторон горами, определить, где находится Англия, было довольно-таки затруднительно.

Но Кремнев попробовал.

Он поднял голову вверх, посмотрел на солнце и уверенно ткнул рукой в том направлении, где по идее был запад.

— Там.

— Далеко, — с легким огорчением сказал Фарук.

— Это точно, — подтвердил Кремнев. — К тому же она на ocтрoвax находится.

— На чем?

— На островах. Ну, знаешь, что такое остров? Вот Англия — то же самое, только большой остров, — за недостатком слов Кремнев показал руками, что значит «большой», — вернее, несколько.

Фарук смотрел на него, не мигая.

Кремнев понял, что от него ждут дальнейших разъяснений. Он напряг память и попытался вспомнить точное определение острова из школьного учебника географии.

— В общем, остров — это небольшая часть суши, со всех сторон окруженная водой.

Чистый взгляд Фарука сказал ему о том, что полученных разъяснений недостаточно и требуются дополнительные.

— Короче. Вот здесь земля, а вокруг везде вода.

Кремнев достал из кармана пачку сигарет и положил ее на землю.

— Вот это земля, — он показал на пачку, — а вокруг вода, — он обвел пачку кругом. — Понял?

— Да, — кивнул головой Фарук. — Значит, Мэри хорошо плавать умеет.

Кремнев хотел было заикнуться о самолетах и кораблях, которыми пользуются соотечественники Мэри, но вовремя прикусил язык. Если бы сейчас еще пришлось объяснять Фаруку, почему железные птицы не падают, у Кремнева бы точно случился разрыв мозга.

Зато он понял, в чем состоит главная прелесть работы учителем младших классов. Можно сказать все, что угодно, и тебе поверят.

Если бы он сейчас рассказал Фаруку о том, что земля держится на трех китах, которые, в свою очередь, стоят на четырех слонах, Фарук бы поверил.

Правда, потом пришлось бы долго объяснять, кто такие слоны и киты, и это заняло бы в аккурат весь остаток дня.

Надо было отвлечься.

Кремнев протянул пачку Фаруку.

— Угощайся.

Тот отрицательно помотал головой.

— Я не курю.

— А я, если не возражаешь, закурю.

Кремнев щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся.

«Надо же, — подумал он. — Единственные два нормальных человека, которых встретил за последнее время, и оба не курят. Просто тенденция какая-то. Хотя это вполне может быть влияние Мэри».

Он поднялся с корточек и отряхнул штанину.

— Ну чего, далеко еще до озера?

— Не, не очень.

— Тогда пошли.

Они двинулись дальше.

Вскоре последовал новый вопрос.

— А у тебя жена есть?

— Нет.

— А почему?

— Не знаю, — пожал плечами Кремнев. — Не сложилось как-то. Один раз вроде была, но так ничего и не получилось. Не подхожу я для этого.

— А я бы женился, — мечтательно сказал Фарук, — чтобы дети были, дом свой, хозяйство. Только у меня тоже, как у тебя, не выйдет.

— Почему?

— Денег нет, на что жить буду.

— А что же, тебе Эмир-хан вообще не платит?

— Еда есть, где жить есть. Я же воевать не хожу, я только готовить умею.

— Так тот, кто готовить умеет, самый важный человек в отряде.

Фарук засмеялся.

— Шутишь, да? Нет, деньги только тем, кто воевать ходит.

— А тем, кто воевать ходит, Эмир-хан много платит?

Фарук замялся.

— Ну, об этом не надо лучше говорить.

— Так я же никому не скажу.

— Ну, я на кухне у себя иногда слышал, говорят, что жадный Эмир-хан. Я иногда слышу разный разговор, на меня внимания не обращают.

«Надо будет учесть», — подумал Кремнев.

Впереди между горами показался просвет, тропинка начала расширяться.

— Сейчас уже скоро, — сказал Фарук.

— Я так и понял.

Впереди показалось озеро.

Это оказалось одно из тех мест, за которые кавказскую природу по праву считают одной из самых красивейших в мире.

С гор бежала река, уходившая дальше вниз, в ущелье. Часть воды попадало в большую котловину, находившуюся по ту сторону. Это и было озеро.

— Только смотри не купайся, — предупредил Фарук. — Очень холодно.

— Да я уже недавно искупался, — успокоил его Кремнев, — больше пока не тянет.

Фарук остановился на берегу и внимательно вгляделся в воду.

— Чего там?

Кремнев остановился рядом.

— Форель. Я в этой реке форель ловлю. Вкусная рыба и много. Любишь форель?

— Форель — это хорошо.

— Завтра вместе можем пойти ловить, — предложил Фарук. — Больше наловим.

Кремнев вспомнил, как однажды в раннем детстве ему довелось ловить форель в горной речке. Точнее ловил не он, ловили взрослые.

Потом взрослые пошли готовить и оставили удочки закинутыми. Он подошел и вытащил одну, и, как выяснилось, поймал свою первую в жизни рыбу.

Фарук продолжал сосредоточенно вглядываться в воду, а Кремнев, чтобы осмотреться, пошел вдоль берега вниз по течению.

Он знал, что если идти вдоль реки, то рано или поздно она выведет к населенному пункту. На тот случай, если им с Мэри придется выбираться, это могло пригодиться.

Его нагнал Фарук.

— Ты аккуратней дальше ходи. Там сразу обрыв. Если в течение попадешь, сразу все.

Кремнев остановился.

Вариант с рекой отпадал.

Но она всегда оставалась в качестве ориентира.

— А река длинная? — поинтересовался он.

Фарук хитро прищурился.

— А зачем тебе?

— Да просто интересно, куда она выходит, — честно ответил Кремнев.

— Не знаю, — так же честно ответил Фарук. Кремнев закурил новую сигарету.

— Ладно, пора возвращаться.

— Пора, — согласился Фарук. — Скоро ужин готовить надо.

— Чего будет на ужин?

— Каша.

Весь обратный путь они прошли молча.

Кремнев весь ушел в свои мысли, а Фарук, заметив это, не приставал с расспросами.

Все мысли Кремнева были только об одном, каким бы образом связаться с Уколовым?

Всего один звонок по мобильному, и база боевиков будет обнаружена.

Но вот мобильного как раз и не было.

Попытаться раздобыть телефон в лагере, где за каждым твоим шагом следят, было равносильно самоубийству.

А шансы оказаться вне лагеря, да еще и с телефоном в руках, пока что были равны нулю.

Хотя Кремнев нутром чуял, что рано или поздно такой шанс ему представится.

Он находился в лагере уже вторую неделю и все еще был жив.

А это было возможно только в одном случае, он был нужен Эмир-хану для каких-то собственных целей. А раз его начали выпускать на прогулки, значит, в самое ближайшее время Кремневу об этих целях должны были сообщить.

Как только Кремнев и Фарук появились на территории лагеря, от палаток сразу отделились несколько боевиков и направились им навстречу.

Остановившись в паре метров перед ними, боевики встали полукругом, преграждая дальнейший путь.

— Что, Фарук, на свидание ходил?

Фарук сверкнул взглядом, но ничего не ответил.

— Смотри, Фарук, обманет он тебя, убежит. Мы же с тебя потом шкуру спустим.

— Ты есть хочешь? — в голосе Фарука прозвучал вызов. — Вот и не лезь. А то сам себе готовить будешь.

Фарук обошел боевиков и направился к своей пещере.

Боевики принялись разглядывать Кремнева. Он спокойно выдерживал их взгляд.

Пару минут они провели в молчании.

— Что, не боишься? — ухмыляясь, спросил тот, кто приставал к Фаруку.

Кремнев вспомнил его.

Боевика звали Саид. Когда Кремнева везли в лагерь, он ехал прямо перед ним. Эмир-хан приказал ему давать Кремневу пить, если он попросит. Поднося к его губам фляжку, Саид каждый раз старался больше пролить на землю.

Теперь он, ухмыляясь, стоял перед Кремневым и ждал ответа на свой вопрос.

Кремнев молчал.

Он понимал, что его явно вызывают на ссору, и прикидывал свои шансы.

Их было пятеро, он один. Они здоровы и полны бодрости, у него раненое плечо. Они у себя дома и в любой момент могут его убить, он в плену и никого убить не может.

Как ни крути, шансы были хреновые.

Саид подошел на шаг и наклонился к Кремневу.

— А я когда там, в ауле, твоего человека резал, он боялся. Кричал.

Кремнев понял, что ссоры избегнуть не удастся в любом случае.

— Громко кричал?

Саид ухмыльнулся.

— Гро-омко.

— То есть как ты, когда тебя в задницу дерут?

Ухмылка мгновенно сменилась оскалом, и Саид, выхватив нож, рванулся на Кремнева.

Кремнев отскочил в сторону, заняв оборонительную стойку. Саида перехватили остальные боевики. Они громко что-то зашептали ему на ухо. Язык был незнаком Кремневу, но он отчетливо разобрал прозвучавшее несколько раз имя Эмир-хана.

Судя по тому, как боевики пытались отобрать у Саида нож, Кремнев понял, что Эмир-хан отдал приказ ни в коем случае не убивать его.

Было похоже, что сам Эмир-хан и был главным инициатором этого столкновения.

Мысли бежали лихорадочно, их было много, но все они сводились к одной.

Как драться?

Разумеется, при других обстоятельствах Кремнев бы уже давно поломал голыми руками всех этих пятерых абреков.

Но Эмир-хан хотел посмотреть, чего он стоит. А физическая подготовка в данном случае была единственным козырем Кремнева, его надо придерживать до конца.

Следовательно, в полную силу драться было нельзя.

Но обострять ситуацию было самое время.

— Я вижу, ты только с ножом смелый. А по-другому никак?

— Будет тебе сейчас по-другому.

Саид бросил на землю нож и два пистолета.

Боевики замахали руками, призывая остальных.

Готовилась всеобщая потеха.

Уже через пару минут образовался живой круг, внутри которого, приглядываясь друг к другу, ходили Кремнев и Саид.

«Только бы не убить, — носилось в мозгу Кремнева. — Только бы не убить».

Он почувствовал предательский удар сзади в область почек, и тут же его вытолкнули на середину круга.

От неожиданности Кремнев потерял координацию и повалился на землю.

В тот же момент Саид нанес ему ощутимый удар прямо по раненому плечу.

Боевики радостно заулюлюкали.

Пытаясь встать, Кремнев получил еще два удара. Один пришелся в бедро, второй прямо в лицо.

Наконец ему удалось вскочить на ноги.

Саид ходил напротив него и ухмылялся.

Кремнев почувствовал, как левый глаз заливает кровью.

«Эта скотина рассекла мне бровь, — пронеслось у него в мозгу. — Теперь кровь будет идти весь поединок. А им этого и надо».

Кремнев встал на месте, сделав вид, что его пошатывает. Саид не преминул этим воспользоваться.

Он издал гортанный клич и бросился на Кремнева, намереваясь поразить его в область паха.

Кремнев слегка отступил в сторону и встретил его прямым ударом в лицо.

Удар был не сильным, а скорее неожиданным. Саид остановился, помотал головой, приходя в сознание. У него из носа шла кровь.

Он дико закричал и попытался вцепиться Кремневу в шею.

Это была его ошибка.

Он тут же пропустил сразу несколько ощутимых ударов по почкам. Кроме того, Кремнев не смог отказать себе в удовольствии и тоже рассек Саиду бровь.

Шум вокруг слегка поутих. Все видели, что поединок оканчивался явно не в пользу Саида. И сам Саид тоже это прекрасно понимал.

С новой энергией он пошел в очередную атаку.

Кремнев сознательно пропустил несколько ударов, потом ответил. А потом закончил бой точечным ударом в солнечное сплетение.

Саид, схватившись за грудь, повалился на землю.

Кремнев ладонями вытер кровь с лица и посмотрел на окружавших его боевиков.

Теоретически, если его решили забить до смерти или просто избить, этого не избежать.

Они станут выходить в круг по очереди до тех пор, пока у него не закончатся силы.

Но выходить никто не торопился. Кремнев оглядывал мрачные лица и видел в них, несмотря на неприкрытую враждебность, что-то похожее на уважение.

Наконец с одной стороны круг разомкнулся, давая Кремневу возможность выйти.

Егор уже считал инцидент исчерпанным, но в этот момент за его спиной пришедший в себя Саид схватил с земли свой пистолет и, громко закричав, направил Кремневу в голову.

Дальше сработал рефлекс.

Кремнев выхватил пистолет из-за пояса одного из боевиков, и уже спустя секунду его дуло смотрело прямо в лоб Саиду.

— Хватит! — раздался повелительный голос.

Он увидел Эмир-хана, все это время простоявшего незамеченным за спинами своих людей.

Кремнев опустил пистолет, который у него тут же выхватили.

Саид, продолжая сверкать глазами, опустил свой.

Эмир-хан кивнул на Кремнева.

— Этого перевязать и в яму.

Он посмотрел на Саида.

— Ты ко мне в палатку.

На какую-то секунду Кремнев встретился глазами с Эмир-ханом и увидел, как в них промелькнула еле заметная усмешка.

Кремнев понял, что Эмир-хан увидел то, что и ожидал увидеть.

Первое, что увидел Кремнев, спустившись в яму, были испуганные глаза Мэри.

— Что случилось?

— Да так, пришлось уладить небольшое недоразумение. Уже в порядке.

Она провела рукой по его щеке.

— Они тебя били?

Кремнев до предела свел лопатки, разминая мышцы.

— Если бы они меня били, я бы сам не Дошел. Просто пришлось подраться.

Он уселся на землю и достал пачку сигарет. Потом натолкнулся на взгляд Мэри.

— Ты что, и дым не переносишь?

— Нет, пассивное курение еще опаснее. Но, если ты хочешь, кури.

— Да глупости все это, — поморщился Кремнев, повертев пачку в пальцах. — Ладно, уж так и быть. Подожду до завтра.

— Спасибо.

— Не за что, — Кремнев широко зевнул. — Похоже, завтра мы будем есть форель, Фарук позвал меня ловить рыбу. Представляешь, он не знал, что такое Англия.

Кремнев чувствовал, что его неудержимо тянет в сон. Сегодня он потратил слишком много сил.

Веки становились тяжелыми, он снова зевнул.

— Слушай, я что-то спать хочу. Я, пожалуй, лягу.

Кремнев лег и накрылся одеялом.

Мэри села рядом.

— И что ты ему сказал про Англию?

— Я сказал, — сквозь сон произнес Кремнев, — что Англия — это страна, в которой отвратительно готовят, но которой это можно простить, потому что там живет такая прекрасная девушка, как Мэри.

После этого он провалился в сон.

Мэри растроганно посмотрела на спящего Егора и слегка прикоснулась губами к его лбу.

Когда Фарук принес котелки, она приложила палец к губам и показала на спящего Егора.

Фарук спустил котелки вниз и, стараясь не шуметь, аккуратно закрыл решетку.

После пары ложек Мэри поняла, что есть ей не хочется. Она отодвинула котелки в угол, взяла свое одеяло и улеглась рядом с Егором.

Вскоре она тоже крепко заснула.

Глава одиннадцатая

На следующий день Кремнев проснулся первым. Он аккуратно снял у себя с груди руку Мэри и, стараясь не шуметь, выбрался из-под одеяла.

Он чувствовал зверский голод, и стоящий у стены котелок пришелся как нельзя кстати.

В холодном виде Фаруково кушанье выглядело совсем уж не привлекательно, но Кремневу было все равно.

Когда он доедал последнюю ложку, проснулась Мэри.

Она потянулась и посмотрела на Егора.

— Привет.

— Доброе утро. Как спалось?

— Отлично. Первый раз за все это время выспалась по-настоящему.

Кремнев кивнул на котелок.

— Есть будешь? Холодное, правда.

— Не, я лучше подожду горячего.

— Тогда я съем, — Кремнев подвинул к себе второй котелок.

Мэри села, завернувшись в одеяло.

— Ну, у тебя и лицо.

— Что, красивое?

Мэри кивнула.

— Красивое. Только все в синяках и на брови ссадина.

— Пустяки, — шмыгнул носом Кремнев, принимаясь за содержимое второго котелка. — Как говорят у нас в России, до свадьбы заживет.

Мэри подвинулась ближе.

— Значит, ты не женат.

Кремнев прожевал кашу и посмотрел на Мэри.

— Знаешь, не далее как вчера меня о том же самом спрашивал Фарук. Кстати, интересно, сколько сейчас времени? Охота рыбу половить.

Мэри отодвинулась обратно.

— Не знаю.

Кремнев отложил ложку.

— Да, я не женат.

— Мог бы и не говорить. Не думай, что меня это так сильно волнует.

— А я и не думаю. Сама же спросила.

— Я, между прочим, не спрашивала. Я констатировала факт.

— Прости, не понял, — развел руками Кремнев. — Подумал, вдруг тебе интересно?

— Не интересно.

Но у обоих этим утром было слишком благодушное настроение, чтобы начинать день со ссоры.

Вскоре Мэри опять оживилась.

— Слушай, Егор, как ты считаешь, мне пойдут длинные волосы? А то я за эти три месяца обросла, наверное, ужасно.

— Длинные волосы всем женщинам идут, — авторитетно сказал Кремнев. — Короткие только некоторым, а длинные всем.

— А какие мне идут больше?

— Тебе? — Кремнев подержал паузу, оглядывая Мэри с разных сторон. — Тебе любые идут. У тебя правильная форма черепа. Ты даже наголо можешь стричься, все равно хорошо будет.

— Ты прав, — без тени смущения подтвердила Мэри. — Когда мне исполнилось семнадцать, я целый год ходила бритая наголо. И мне, кстати, очень шло.

Кремнев кивнул.

— Я же говорю.

— Даже не знаю, как я сейчас выгляжу, — продолжила Мэри. — Представляешь, три месяца себя в зеркало не видела. Ужас, наверное!

— Вообще-то это называется напрашиваться на комплимент.

Мэри довольно заулыбалась.

— А я и напрашиваюсь.

Кремнев кашлянул.

— Ну, для девушки, которая три месяца провела в яме, ты выглядишь очень даже ничего.

Сверху послышались шаги, но на это раз это были шаги не Фарука.

В яму заглянул один из боевиков.

— Тебе зовет Эмир-хан.

Мэри с тревогой посмотрела на Кремнева. Егор успокаивающе похлопал ее по руке.

— Похоже, форель мне сегодня половить не удастся. Не забудь оставить мне кусочек.

Эмир-хан принял Кремнева в своей палатке. Он сидел, скрестив ноги по-турецки над шахматной доской. Рядом стоял неизменный чайник с чаем.

Он жестом пригласил Кремнева за импровизированный стол.

— Заходи, Абдулл-Хаммад. Присаживайся.

— Спасибо.

Кремнев сел на подушку.

Эмир-хан прищурился.

— Как самочувствие после вчерашнего?

— Нормально.

— Чаю?

— Не откажусь.

Эмир-хан разлил чай по чашкам.

— Кстати, мне по-прежнему называть тебя Абдулл-Хаммад? Или ты предпочитаешь, чтобы я называл тебя твоим настоящим именем?

В голове Кремнева понеслись мысли.

«Неужели Эмир-хану стало известно, что я работаю на СВР? Откуда?»

Кремнев вспомнил про мобильный, на котором был телефон Уколова.

«Если его нашли, тогда понятно».

Но этот мобильный он не стал брать с собой на последнюю встречу. На всякий пожарный он оставил его в гостинице. Конечно, люди Эмир-хана могли добраться и туда.

Кремнев решил не открывать правду раньше времени.

— Как вам будет удобней.

Эмир-хан усмехнулся.

— Хорошо-хорошо. Буду по-прежнему называть тебя Абдулл-Хаммад. Хотя мне прекрасно известно, что ты никакой не Абдулл-Хаммад. Но д тебя понимаю, иногда удобней выбрать новое имя.

Кремнев решил пойти ва-банк.

— Вы правы. Вы ведь тоже не Эмир-хан.

— Возможно.

Эмир-хан кивнул на шахматную доску.

— Сыграем? Мне не терпится отыграться. Не привык проигрывать. Даже в шахматы.

Кремнев посмотрел на доску. На этот раз его фигуры были черными.

На этот раз Эмир-хан предоставил право первого хода себе.

Учитывая, что Егор Кремнев был его пленником, это было вполне закономерно.

— Итак, вы намерены выиграть?

— Намерен.

Началась все та же испанская партия. Только теперь обороняться вынужден был Кремнев.

Эмир-хан прихлебывал чай и внимательно следил за его движениями.

— Я наблюдал вчера за тем, как ты дрался с Саидом. Зачем ты ему поддавался?

Кремнев уже давно понял, что обманывать Эмир-хана не имеет смысла.

Похоже, он знал все.

Но говорить правду Кремнев тоже не собирался.

— А вы бы, Эмир-хан, что стали делать на моем месте? Вокруг пятьдесят головорезов с автоматами и ножами, которые только и ждут повода покрошить меня на мелкие кусочки.

Эмир-хан усмехнулся.

— Какое у вас звание в СВР? Капитан? Майор?

Кремнев удивленно посмотрел на Эмир-хана.

— А почему сразу СВР?

— В свое время приходилось сталкиваться с людьми из этой структуры. Почерк уж больно знакомый.

— Если не возражаете, я об этом умолчу.

— Не возражаю.

На шахматной доске фигуры Эмир-хана перешли в атаку.

— Я лучше возьму вашего коня.

Кремнев в ответ съел слона.

— Пока что это простой размен.

— Пока да.

Эмир-хан откинулся на подушку.

— Мне известно, зачем вы здесь.

Кремнев усмехнулся.

— И мне известно. Вы и ваши люди захватили меня и привезли сюда силой. Или вы думаете, я бы сам добровольно к вам пришел?

Эмир-хан кивнул.

— Думаю, что пришли бы. Вам поручили убрать меня. Разве это не так?

«Ва-банк так ва-банк», — подумал Кремнев.

— Возможно. Теперь убьете меня.

Эмир-хан засмеялся.

— Если бы я хотел, убить вас, то давно бы убил. Притом таким способом, который вы себе и представить не можете.

— Догадываюсь. Я наслышан о ваших способах. Изучали древнекитайский трактат «Искусство палача»?

— Конечно, изучал, — подтвердил Эмир-хан. — И его, и многие другие. Хотя у моих людей своих способов предостаточно. Тоже, знаете ли, древняя традиция пыточного искусства.

Кремнев выдвинул ладью.

— Вам шах.

Эмир-хан посмотрел на доску, по губам проскользнула улыбка.

— Торопливость самая слабая ваша сторона. Поэтому только что вы прозевали ладью.

Черная ладья исчезла с поля.

Результат партии стал очевиден.

— Сдавайтесь? — предложил Эмир-хан. — Или предпочитайте дождаться мата?

Кремнев развел руками.

— Ничего не могу с собой поделать. Дурацкая привычка. С раннего детства. Всегда привык доигрывать до конца.

Он повел вперед пешки по левому флангу.

— Тогда доиграем до конца, — согласился Эмир-хан. — Я вот с детства тоже очень люблю ставить мат.

— Выигрывать не запретишь.

— Знаете, Абдулл-Хаммад, несмотря на торопливость, мне нравятся многие другие ваши качества. Вы смелы, отважны, целеустремленны. Умны, разбираетесь в основах стратегии и аналитики. В конце концов, вы в отличной физической форме.

Кремнев усмехнулся.

— К чему вы клоните?

Эмир-хан удивленно посмотрел на него.

— А разве это не очевидно? Я предлагаю вам забыть ваших старых хозяев и начать работать на меня.

— У меня нет хозяев.

— Называйте их как хотите. Хозяева, начальники, кто угодно. Мне нужны такие люди, как вы. Решительные, умные и со связями.

— Я думал их и так предостаточно в вашем отряде.

Эмир-хан засмеялся.

— Вчерашний ваш бой наглядно показал, кто на что способен. Я же не случайно натравил на тебя именно Саида. После смерти Шайтана я остался без помощника. Сейчас я подыскиваю новую кандидатуру. Саид один из самых вероятных претендентов. После вашего вчерашнего боя я подумал, что пока рано принимать окончательное решение, — Эмир-хан сделал паузу. — В самое ближайшее время я собираюсь осуществить одну серьезную операцию и очень хотел бы использовать твои способности и связи для этого дела. Кстати, тебе шах.

Кремнев посмотрел на доску. Белый конь угрожал его королю. Кремнев отступил влево.

— А что за операция?

Взгляд Эмир-хана сделался зловещим.

— Самая серьезная из всех, которые только проводились в мире.

— Серьезней, чем башни-близнецы?

— Серьезней. Как тебе известно, у меня есть возможность стереть с лица земли целый город. И я собираюсь эту возможность использовать.

Шахматная партия близилась к своему завершению. Белые фигуры неуклонно загоняли черного короля в правый угол.

— И какой город вы решили осчастливить?

— Москву.

Эмир-хан откинулся на подушку и внимательно смотрел на Кремнева.

Информация ударила по голове, как обухом. Но демонстрировать реакцию Кремневу не стоило.

«Глубокий вдох, — скомандовал он себе, — выдох через нос. Отставить панику, небрежно улыбнуться».

— Вы это на полном серьезе?

— Да.

Взгляд Эмир-хана не оставлял сомнений в том, что он действительно собирался взорвать Москву.

— А можно задать вопрос — зачем? Зачем вам это нужно? Насколько я понял, вы не являетесь борцом за исламскую идею?

Эмир-хан холодно посмотрел на него.

— А разве это непонятно? Москва — огромный город. Известный. Столица крупнейшего государства в мире. Я возьму этот город в заложники и потребую за него выкуп. Любой выкуп. Территории, ископаемые, новое правительство. Все, что захочу.

— А если вам откажутся платить? Например, не поверят, что у вас хватит сил и возможностей это сделать? Или просто откажутся вести переговоры с террористом?

— А если мне откажутся платить, я уничтожу его. Согласитесь, для меня это будет отличная «рекламная акция»!

Эмир-Хан засмеялся, посмотрел на доску и запер черного короля белым конем.

— Кстати, тебе мат.

— Поздравляю, на этот раз вы победили. И победили очень уверенно. Откровенно говоря, я не думал, что вы окажетесь настолько сильным игроком.

Эмир-хан довольно ухмыльнулся.

— А мне всегда нравилось удивлять людей.

Кремнев потрогал ссадину на брови.

— Хорошо, допустим, я соглашусь с вами работать. Допустим, моей карьере тоже не повредит такая рекламная акция. Но я не собираюсь работать из чистой любви к искусству. Отсюда вопрос, Эмир-хан, что я буду иметь в обмен на свое согласие?

— Останетесь живы.

— Этого мало. К тому же, как мне помнится, вы уже один раз мне обещали, что я останусь жив. И говорили, что всегда держите свое слово.

Эмир-хан прищурился.

— И где противоречие? Вы живы. Я сдержал свое слово. Но время-то идет. А такие обещания имеют срок годности.

Кремнев отрицательно покачал головой.

— Если я вам нужен, значит, я вам нужен. А если я вам нужен, значит, вы должны предложить что-то более существенное.

— Жадность не самая лучшая черта.

— В некоторых случаях поторговаться стоит.

— Да все что угодно. Будешь хорошо работать, будешь иметь все, что захочешь. К тому же я гарантирую безопасность женщины. Насколько я мог заметить, вы подружились.

Кремнев сглотнул, и это не укрылось от глаз Эмир-хана.

— Кстати, давно хотел спросить вас, Эмир-хан, а зачем она нужна вам? Вы отказались потребовать за нее выкуп, держите три месяца? Я бы еще понял, если бы вам нужна была наложница, а так?

Эмир-хан посмотрел в угол своей палатки, где на импровизированной полке выстроились в ряд книги.

Кремнев посмотрел на корешки.

Арриан «Поход Александра», Гай Юлий Цезарь «Записки о Галльской войне», двухтомник Плутарха.

— Видите, все очень просто. Мне нужен личный биограф. Она приехала, чтобы написать книгу. Она напишет ее обо мне.

— Да, я вижу у вас действительно серьезные планы. Хорошо, я приму ваше предложение, но у меня тоже есть одно условие.

Эмир-хан удивленно поднял бровь.

— После всего, что вы услышали, вы ставите мне условие?

— Получается, так, — подтвердил Егор. — Но я услышал не все. Вы же прекрасно понимаете, что, согласившись работать на вас, я сожгу за собой все мосты. Но я привык знать о людях, с которыми работаю. Я хочу знать, кто вы такой, Эмир-хан.

Эмир-хан откинулся на подушку.

— Что же, это вполне справедливо. Если хотите знать, я расскажу. Но предупреждаю, история будет долгой.

— Я не тороплюсь.

В палатку принесли новый чайник. Кремнев наполнил обе чашки и выжидающе посмотрел на Эмир-хана. Тот, казалось, пребывает в каком-то ином месте. Или это были нахлынувшие воспоминания.

Эмир-хан начал свой рассказ.

— В каждой силовой структуре есть несколько типов агентов. Есть рядовые агенты, есть хорошие, есть отличные. Но есть те, кто становятся легендами еще при жизни. Их имена обрастают мифами, на их операциях учатся следующие поколения. В СВР тоже был такой агент. Его кодовое имя было Шункар, в переводе с тюркского Беркут. Вам случайно не знакомо это имя?

Конечно, Кремнев прекрасно знал о существовании Беркута. Эмир-хан не солгал. Беркут действительно был человеком-легендой. Более того, когда Кремнев только начинал работать в СВР, именно Беркут был для него образцом для подражания.

Практически кумиром.

Впрочем, как и для всех остальных агентов.

Егор мечтал лично познакомиться с ним, а о том, чтобы поработать, он не мог даже и мечтать.

Беркут был глубоко законспирированным агентом и всегда работал в одиночку.

Исключений не было.

День, когда пришло известие о его гибели, стал черным днем для СВР.

— Но ведь Беркут погиб? — сказал Кремнев. — Это было полтора года назад.

Эмир-хан усмехнулся.

— Ну, вот. А вы говорили, что не работаете на СВР. Вам, Кремнев, надо еще очень многому учиться. И работая со мной, ты этому научитесь.

— Откуда вам известно мое имя? В СВР появился новый стукач?

— Я же говорю, вам еще многому надо учиться. Видите, вы меня даже не помните. А ведь мы встречались один раз. Я вот вас, например, сразу узнал. Хотя с тех пор прошло много лет.

— Мы встречались?

Эмир-хан смотрел на него улыбкой.

— Пускай это будет маленький тест. На профпригодность. У вас одна минута.

Кремнев закрыл глаза и расслабился. Перед глазами побежала длинная вереница лиц, образов, силуэтов. Кремнев вспоминал движения рук, способы держать чашку, покашливания. Ему на ум приходили различные обороты речи, манеры поджимать губы, выражения глаз, усмешки.

Кремнев открыл глаза и посмотрел на Эмир-хана.

— Лекция. Мы встречались с вами на лекции.

— Ты вспомнил.

Эмир-хан взглянул на часы.

— Тридцать шесть секунд. Неплохо. Но если учесть, что ты начал думать только после подсказки, то весьма средне.

Это было практическое занятие по умению вживаться в образ. Шесть лет назад. Занятие проводил неизвестный старичок, который работал еще чуть ли в НКВД. Из молодых агентов его никто особо всерьез не воспринимал, и Кремнев исключением не был.

Закончив занятие, старичок обвел взглядом всю группу.

— Вам надо еще многому учиться.

Именно в тот момент в его глазах промелькнула еле заметная усмешка, которую сейчас Егор Кремнев с такой отчетливостью заново увидел перед глазами.

— Так вы и были Шункар? Это поразительно. Вы же были ниже почти на две головы. Но как тогда…

— Я уже говорил, Кремнев, что торопливость одна из твоих самых слабых сторон. Всему свое время.

Кремнев все еще не мог прийти в себя от потрясения, а Эмир-хан продолжил рассказывать.

— Три года назад в СВР поступила оперативная информация о формировании новой ваххабитской группировки с целью дальнейшего проникновения на территорию России. Эту группировку должен был возглавить некто Карим — один из опытнейших полевых командиров, душман, связанный с Аль-Каидой.

Перед агентом Шункаром была поставлена задача любой ценой проникнуть в группировку и устранить ее лидера — Карима.

Для этого Шункар был направлен в один из террористических тренировочных лагерей на территории Афганистана. Там он должен был пройти курс и добиться своего включения в состав группировки. Как ты можешь, Кремнев, догадаться, сделать это Шункару удалось без особого труда.

Более того, через какое-то время Карим сделает его своей правой рукой. Впрочем, об этом позже.

Спустя полгода группировка в полном составе переправилась в Россию.

Карим ставил перед собой поистине грандиозную задачу. Он собирался свергнуть чеченское правительство и развязать новую чеченскую войну. Следом должна была подняться Ингушетия, дальше должна была начаться война с Грузией.

Именно в этот момент Карим планировал одним за другим уничтожить руководителей всех северокавказских республик, и тогда разгоревшийся пожар было бы уже не остановить.

Главная задача Шункара состояла в том, чтобы устранить Карима до того, как он перейдет к серьезным действиям.

Первое, что надо было сделать Шункару, это стать как можно более близким человеком к Кариму. А для этого вначале надо было устранить по-настоящему близких к нему людей.

Шункар начал действовать по двум направлениям. Он устранял этих людей либо с помощью дезинформации, либо лично во время их боевых операций.

Буквально за пару месяцев Карим потерял семерых, лично преданных ему людей. — Эмир-хан усмехнулся. — Притом двоих из них, он убил сам, решив, что они работают на СВР.

Чем меньше ярких личностей оставалось в отряде, тем ближе к Кариму начинал становиться Шункар.

Именно ему Карим поручил подготовку и осуществление террористического акта во Владикавказе, когда одновременно были взорваны сразу четыре отделения милиции.

Шункар блестяще справился с возложенной на него задачей.

Эмир-хан глотнул чай и довольно улыбнулся.

— А вас тогда не смущало, что вы взрываете своих же граждан? Ведь, насколько я понимаю, тогда вы еще были агентом СВР.

Эмир-хан хмыкнул.

— Разумеется, тогда еще я был агентом СВР. Поэтому меня это и не смущало. Я уже говорил тебе о необходимости расставлять приоритеты. Перед Шункаром была поставлена конкретная задача — уничтожить опаснейшего террориста и его группировку. Если бы этого не произошло, погибли бы десятки тысяч людей.

Кремнев решил не возражать.

— И что было дальше?

— Вдохновленный успехом операции, Карим сделал Шункара своим заместителем. Первая цель была достигнута. Именно с этого момента начался закат Карима.

Карим был по-настоящему яркой личностью. Он обладал всеми качествами, необходимыми лидеру. Он был умен, дьявольски хитер, жесток.

Но у него был один большой минус, который в результате и привел к его гибели. Он не был политиком. Он искренне верил в идеи.

Именно поэтому он не сумел разглядеть в Шункаре притаившегося рядом врага. Ведь по своей жестокости по отношению к неверным рядом с Шункаром не стоял ни один, самый отъявленный ваххабит.

Выполнение задания близилось к завершению. Карим доживал свои последние месяцы.

Но чем дольше Шункар находился в отряде, тем меньше ему хотелось бросать начатое и возвращаться к жизни специального агента.

Он увидел открывающиеся перед собой громадные перспективы и понял, что не желает больше иметь над собой начальников.

К этому времени Карим уже настолько стал доверять Щункару, что поручил ему вербовку новых людей.

Но Шункар не был так привередлив и начал набирать в группу исключительно наемников, готовых ради денег продать родную мать.

Поглощенный мыслями о приближающейся Великой Кавказской войне, Карим этого не замечал.

Карим разработал план массовых терактов в Грозном и в ближайшие дни собирался приступить к его осуществлению.

Шункар понял, что момент настал.

Он передал информацию о готовящихся терактах в СВР, а сам начал готовиться к перевороту.

Эта была последняя информация, переданная агентом Шункаром.

В Грозный были отправлены только люди, преданные Кариму.

В ту же ночь, когда их одного за другим уничтожали в Грозном, в лагере вспыхнул бунт.

Карим и оставшиеся верные ему люди были перебиты. Все было оформлено так, что прибывшие российские части вступили в битву уже с мертвецами.

Полное истребление отряда Карима сделалось заслугой российских спецслужб.

Среди найденных тел было обнаружено и тело специального агента СВР Шункара.

— Тело практически полностью обгорело, — припомнил Кремнев. — Шункара опознали по двум отсутствующим пальцам на левой ноге.

Эмир-хан одобрительно кивнул.

— У вас хорошая память. Всего-навсего по двум отсутствующим пальцам на левой ноге. Видите, Кремнев, как просто сделаться невидимкой. С вами произойдет то же самое. Для всех вы останетесь героем. Но с этого момента начнете жить исключительно для себя.

Да, официально в ту ночь специальный агент Шункар умер.

И в ту же ночь на свет появился я, Эмир-хан.

Он позвал охранника.

— Принеси нам еще чайник.

— А разве история не закончена?

Эмир-хан усмехнулся.

— Я рассказал тебе историю агента Шункара. Дальше начнется моя собственная история.

Кремнев почесал бровь.

— Неужели для вас это настолько разные люди? Ведь все это вы?

— Ошибаешься. Шункар был исполнителем. Пускай превосходным, пускай самым лучшим, но исполнителем. Он делал то, что ему говорили делать, он был частью чужой истории.

Эмир-хан сам творит историю.

В этот момент Кремнев отчетливо понял, что перед ним сидит абсолютно сумасшедший человек. Может быть, он был гениальным, но абсолютно сумасшедшим.

Кремнев окончательно убедился в том, что такой человек с легкостью сможет взорвать не только Москву, но и весь мир, если ему так захочется.

Но в отличие от тысяч других бездарных психов, мечтающих о мировом господстве, Эмир-хан обладал способностями, чтобы это сделать.

И у него были «СК-8».

Охранник молча принес чайник, наполнил обе чашки и так же молча удалился.

Кремнев достал из кармана пачку сигарет.

— Покуришь после.

— Вы не курите?

— Никогда не понимал этой привычки.

— Ладно, подожду.

Кремнев засунул пачку обратно в карман.

«Ну, слава богу, — подумал он про себя. — Оказывается, не только хорошие люди не курят, но и плохие тоже. Значит, можно не бросать».

Эмир-хан продолжил.

— Со своим отрядом из сорока человек я ушел глубоко в горы на секретную базу Карима. Отсюда я начал свою личную войну.

Войну за себя.

Первым делом надо было подчинить себе остальных полевых командиров. Так бы поступил Карим, окажись он на моем месте.

Я решил действовать иначе.

В отличие от Карима меня не интересовали исламские идеи и моих людей тоже. Меня интересовали исключительно деньги и власть.

Я начал снабжать их оружием.

Мои люди доставали оружие, полевые командиры его покупали.

Первые две сделки прошли удачно, но во время третьей моих людей попытались перебить. Это была непростительная ошибка.

После вывешенных на всеобщее обозрение трупов со снятой кожей желающих обмануть меня больше не находилось.

— Я слышал про эту историю, — кивнул Кремнев. — Именно тогда я заподозрил, что вы не мусульманин. Кстати, зачем вам потом понадобилось тайком снимать трупы?

— Чем больше непонятного, тем сильнее страх. Люди боятся того, чего они не понимают. К тому же это так удачно сочеталось с мусульманскими обычаями.

В любом случае мой расчет оправдался. По Кавказу поползли слухи о зловещем Эмир-хане, засевшем глубоко в горах и наводящем ужас на всю округу.

Но была еще одна проблема, которую предстояло решить.

В моем отряде было слишком много людей, знавших меня по отряду Карима. И я не хотел, чтобы эта информация вышла за пределы моего отряда. Я стремился к тому, чтобы имя Эмир-хана было окутано тайной. Никто не должен был знать, кто это такой.

Поэтому постепенно я стал избавляться от этих людей, параллельно вербуя новых.

На развязывание Великой Кавказской войны группе Карима была выделена впечатляющая сумма, поэтому недостатка в средствах у меня не было.

Через некоторое время в моем отряде практически не осталось людей, знавших Карима.

Последним таким человеком был Шайтан. В свое время я спас ему жизнь, и с тех пор он был лично мне предан. Терять его мне было жалко, хотя рано или поздно я бы избавился и от него.

Но тут появился ты и оказал мне свою вторую услугу.

— Я не ослышался, — переспросил Кремнев. — Вторую? А когда я успел оказать первую?

— Когда дал мне повод избавиться от Мустафы. Теперь его бизнес принадлежит мне.

— Ну что же, — сказал Кремнев. — Отчего бы не помочь хорошему человеку?

Эмир-хан улыбнулся.

— Мне нравится, что в такой ситуации ты не теряешь чувство юмора. Это одно из самых похвальных твоих качеств.

— А что мне еще остается в данной ситуации?

— Тоже верно.

— Как вы узнали о перевозке секретного груза? О нем ведь знали только единицы.

Эмир-хан засмеялся.

— За долгие годы работы специальным агентом я твердо усвоил одну вещь. Не существует такой тайны, о которой знали бы только единицы. Обязательно найдется еще несколько людей, которые могут не знать всех подробностей, но при этом будут знать главное. Я стараюсь находить именно таких людей.

— Хотите сказать, что не сохранили связи с СВР? — усмехнулся Кремнев. — Что там нет человека, который работает на Эмир-хана?

— Мне понятен твой интерес. Всегда интересно узнать, кто из твоего начальства гнилая продажная сволочь. Ну, допустим, я скажу, что это твой непосредственный начальник Николай Георгиевич Уколов. Ты мне поверишь?

— Нет.

— Почему?

Кремнев вспомнил их встречу с Уколовым, когда Егор только вернулся из тайги. Уколов тогда поставил запись разговора Кирилла Байкова, и Кремнев впервые услышал об Эмир-хане.

Он вспомнил глаза полковника, покрасневшие от бессонных ночей, проведенных в стенах кабинета.

— Не знаю почему. Просто это не он.

Эмир-хан развел руками.

— Видишь, поэтому дальнейшее выяснение этого вопроса попросту бессмысленно. Некоторыми вещами я предпочитаю не делиться. Может, есть еще какие-нибудь вопросы?

Кремнев пожал плечами.

— Да нет, — он задумался. — Разве что хочу проверить одну свою догадку. Когда ваши люди убивали агента Байкова, чью голову вы так великодушно отправили в качестве новогоднего подарка в офис СВР, вы наверняка знали, что он сделал запись разговора. Каждый из нас так бы поступил. Для чего вам было нужно, чтобы об Эмир-хане узнали в СВР?

— Захотелось поиграть в шахматы со своими бывшими коллегами. К тому же я наделся, что рано или поздно, сюда доберется кто-нибудь вроде меня. Самый лучший. И я сумею переманить его на свою сторону. Самым лучшим оказался ты, Кремнев.

Идя по лагерю, Кремнев пытался привести в порядок собственные мысли и впечатления и хоть как-то их систематизировать.

Эмир-хан оказался агентом Шункаром, кумиром его молодости.

«Сбылась мечта идиота, — думал Кремнев. — Ты мечтал поработать с Шункаром, вот тебе и представился такой случай. Работай».

Но если серьезно, то из этого следовало только одно — отныне надо было быть в десять, нет, в тысячу раз аккуратней.

О Беркуте не зря ходили легенды.

Больше недели уже прошло с момента их первой встречи, а Кремневу даже на ум не пришло, с кем он имеет дело.

И не пришло бы, если бы об этом не рассказал сам Шункар.

Анализируя все сказанное Эмир-ханом, Кремнев пытался вычислить алгоритм, с помощью которого можно было бы предугадать его следующий ход и попробовать переломить ход игры.

Кремнев уяснил следующее. Эмир-хан не совершал ни одного поступка и не говорил ни одного слова просто так. Одно вело за собой другое, другое третье и так до тех пор, пока он не ставил тебе мат.

Но при всем том и у него были слабые стороны, которые он в себе не замечал.

И главной его слабой стороной было тщеславие.

Эмир-хан не просто считал себя умнее всех, он хотел, чтобы об этом все знали.

Собственная биография, посылка в СВР, само имя «Эмир-хан» — все это были звенья одной цепи.

Он не смог удержаться от детального рассказа, как ловко он сумел возглавить отряд Карима.

Кремнев вспомнил слова Эмир-хана: «Работая со мной, ты этому научишься».

Что же, пора было начинать учиться.

Кремнев подумал, что точно такую же тактику можно применить и против самого Эмир-хана. Тем более что в отличие от идейного отряда Карима отряд Эмир-хана полностью состоял из наемников. А последнего лично преданного ему человека Шайтана, как было справедливо замечено, убрал сам Кремнев.

Кремнев вспомнил их самую первую встречу и самую первую партию.

Говоря о том, что ему больше всего нравится в шахматах, Эмир-хан сказал, что это всего лишь игра. Но некоторые люди настолько увлекаются ею, что забывают о реальном мире и перестают замечать, что происходит вокруг. Одерживая победу на шахматной доске, они начинают представлять себя чуть ли не Александром Македонским.

Кремнев вспомнил книги, которые он видел в палатке Эмир-хана.

«А не о себе ли ты подсознательно говорил? — подумал Кремнев. — Ведь это так на тебя похоже».

Кремнев внезапно остановился.

Он понял, что начал учиться у Шуркана сразу после той партии. И в сегодняшней игре выиграл не Эмир-хан. Это он, Егор Кремнев, позволил ему выиграть.

Точно так же, как вчера он позволил Саиду считать, что они дерутся на равных.

Кремнев понял, что, несмотря на полуарестантское положение, преимущество все равно у него.

Это пока была даже не лишняя пешка.

Но Кремнев чувствовал, что противник сделал тот неправильный ход, который через какое-то время приведет к взятию этой пешки.