Чемпион

ПИСЬМО

Шолпан и Хожа условились встретиться в три часа возле ТЮЗа, а потом отправиться вместе в Парк культу­ры и отдыха на каток.

Шолпан пришла на место встречи первой, на десять минут раньше. Хожа не догадался прийти пораньше, и Шолпан, поджидая его, отошла в сторонку, дальше от тротуара. Это было первое свидание в жизни, которое она решилась назначить юноше. Он ей, конечно, нравил­ся. Он был лучше всех в классе.

Было немного страшно стоять одной и беспокойно оглядываться по сторонам. Шолпан казалось, что все прохожие обращают на нее внимание, что они догады­ваются, почему она здесь стоит и кого она ждет.

А Хожа, как назло, не появлялся. У Шолпан не хва­тало терпения. Она боялась, что кто-нибудь из знакомых встретит ее здесь и подойдет к ней. Шолпан то отходила от театра, то возвращалась, делала вид, что читает афи­ши. И ждала... Все ждала, что вот-вот за спиной у нее раздастся знакомый «Любимый город» — обычная пе­сенка Хожи или шаги его — быстрые, такие знакомые!

— Шолпан! — окликнули ее. — Почему ты здесь стоишь?

Она вздрогнула и оглянулась. Это был ее однокласс­ник Арипбай.

— Стою и все... — ответила Шолпан.

Арипбай усмехнулся. Из-под мохнатой шапки на Шолпан смотрели его насмешливо прищуренные глаза.

— Ждешь кого-нибудь?

— А тебе какое дело? — ответила она и, повернув­шись, отошла от него.

— Знаю, кого ты ждешь! Знаю! — сказал он ей вдо­гонку многозначительно и усмехнулся.

«Вот проклятый, — подумала Шолпан. — Вечно он все знает и во все вмешивается».

А на часах уже десять минут четвертого... Пятна­дцать минут... Двадцать...

Хожи нет... Он не пришел.

Обида и гнев закипели в душе Шолпан. Она уже хо­тела уйти, решила отправиться на каток одна. Но оста­новилась.

А вдруг он придет через одну минуту или через пять минут... Вдруг в толпе сейчас появится высокий, строй­ный, с черными вьющимися волосами, с глазами такими выразительными, красивыми? Она, конечно, обрадуется ему, но ни за что не выдаст своего чувства! Так и в шко­ле: чем больше ей нравился Хожа, тем больше она замы­калась в себе, делала вид, что не замечает его, проходи­ла мимо. Шолпан всегда думала, что не сделает первого шага, чтобы подружиться с ним. Она и теперь не пони­мает, как это все случилось... Хожа сам подошел к ней в школе.

— Пойдем на каток! — предложил он. И она согла­силась.

А Хожа не пришел...

— Эге! Ты все еще стоишь? — раздался голос Арипбая, который появился так неожиданно, что Шолпан растерялась. — Не пришел, значит, твой долгожданный? Ха-ха-ха! А ты, как невеста, стоишь! Ну, скажи: кого ждешь?

— Я тебе уже сказала: не твое дело!

— Ах, не мое! — засмеялся Арипбай. — Ну, и не го­вори! Ждешь Хожу, знаю!

Горя от негодования и обиды, Шолпан побежала че­рез дорогу к троллейбусной остановке. На каток она не пошла. Вернувшись домой, бросила на кровать чемодан­чик, в котором лежали коньки и шапочка, сдернула с се­бя пальто, да с такой силой, что несколько пуговиц упа­ли на пол.

Ее душили слезы. Но она знала, что нужно делать. Она села за стол, взяла лист бумаги и стала писать:

«Хожа! Я тебя ненавижу...» — написала, задумалась, хотела зачеркнуть, но не зачеркнула, а продолжала: — Ты решил посмеяться надо мной, да? Сказал, что при­дешь, а сам не пришел. Разве я тебя звала на каток? Ты же сам просил меня пойти с тобой. Значит, ты просто обманщик! А какое ты имеешь право поднимать на смех человека? Ты думаешь, что все такие, как Галька из седьмого «д»? Она все время вертится около тебя, и у нее совсем нет гордости. А ко мне больше и подходить не смей! И не смотри даже в мою сторону».

Шолпан втрое сложила исписанный лист бумаги и положила его в конверт. Адреса она решила не писать. Вручить письмо завтра в собственные руки.

На следующий день Шолпан одела самое любимое свое платье, аккуратно расчесала и заплела косы. Где-то в глубине души какой-то голос говорил ей: «Пусть посмотрит, какая я... Пусть!» Обида на Хожу не прошла, она стала еще горше. Сейчас она придет в школу. Сейчас она встретит Хожу в коридоре, подойдет, даст ему пись­мо, резко повернется и уйдет с гордо поднятой головой.

Но в коридоре Хожу она не встретила... В классе его тоже не было... Ее окружили ученики.

— Шолпан, ты слышала? — спросил один из них.

— Ты знаешь, что Хожу машина задавила? Ногу переехала...

В груди Шолпан закололи иголки.

— Когда? — не умея скрыть испуга, спросила она.

— Вчера! — рассказывали ей товарищи. — Он пере­бегал улицу Калинина... Поскользнулся, упал и попал под машину, груженную кирпичом... Теперь он в боль­нице...

Шолпан почувствовала, как холодок бежит по ее спине, как задрожали пальцы. И весь день прошел для нее, как в тумане.

После уроков решили всем классом отправиться в больницу и узнать о здоровье Хожи. Шолпан, конечно, пошла вместе со всеми.

Дежурная сестра сразу же успокоила их. Оказывает­ся, ничего страшного с Хожой не случилось. Он действи­тельно упал, поскользнувшись, попал под машину, но даже перелома не получил... Колесо грузовика только за­дело ногу. Кость треснула, но это не опасно.

Ребята написали записку Хоже, спросили, что ему принести. Подписались все.

Дежурная сестра вернулась с ответом не скоро.

— Он очень благодарит вас за внимание, — сказала она, с теплой, немного лукавой улыбкой посмотрела на ребят. — А кто из вас Шолпан?

Шолпан так покраснела, что ей стало жарко.

— Я... — еле слышно ответила она,

— Это вам, — сказала сестра и протянула Шолпан записку.

Шолпан еще больше смутилась. Так неловко было перед ребятами, но она развернула письмо и быстро про­бежала его глазами:

«Шолпан, ты сердишься на меня? Не надо! Вчера я немного задержался дома... А потом, боясь, что ты не дождешься меня и уйдешь, поторопился и попал в беду, о которой ты уже знаешь. Я скоро поправлюсь. Еще раз извини меня. Хожа».

— Ну, что он там пишет? — спросил ее Арипбай. — Покажи!

Шолпан быстро спрятала письмо в карман.

— Не тебе пишет... И вообще, какое твое дело?

— Не показывай, не показывай! — насмешливо про­тянул Арипбай. — Я и так знаю, что он написал тебе...

Надо было бы обругать этого Арипбая, как следует, чтобы он больше не лез не в свое дело. Но в груди у Шолпан бурлила такая радость, что она улыбнулась и весело сказала ему:

— Знаешь? Ну, и знай себе на здоровье!

1956