Черепашки-ниндзя против Злобного Крага

Глава 5

Когда Грегори обхватили ледяные pyки дочерей озера, он почувствовал, как вода сдавила ему глаза и грудь. Он с горечью по­думал, что умирает, так и не отомстив Кра­гу за убийство родителей. Однако смерть все не наступала.

Он слышал ласковые песни. Его всего пронизывала какая-то восхитительная свежесть. Когда он открыл глаза, то увидел себя в гроте, хрустальные колонны которо­го сияли нежными отблесками. В глубине этого грота громадная перламутровая рако­вина, переливающаяся различными оттен­ками, красовалась в качестве балдахина над троном из кораллов и водорослей — троном королевы фей.

Но лицо властительницы озера сияло еще более нежными красками, чем перламутр и кристаллы. Она улыбнулась принцу, кото­рого подвели к ней феи, и остановила на нем долгий взгляд своих зеленых глаз.

Друг мой, — сказала она, — будьте желанным гостем в нашем мире, где вы не узнаете никаких горестей. Здесь вас не бу­дут донимать ни чтением, ни суровыми упражнениями, ничем грубым, что напоминало бы землю и труд. Здесь только песни, пляски и дружба ундин.

— Ваше величество, — поклонился Гре­гори, — я хотел бы, чтобы вы соизволили разрешить мне распрощаться с вами. Я возвращаюсь в Каледийский замок. Я должен немедленно разыскать мою спут­ницу — Клер Каледийскую. Мы вместе отправились в путешествие.

— Мой юный друг, — улыбнулась коро­лева, — я не могу позволить вам распро­щаться с нами, как вы просите. Я хочу сде­лать вас моим возлюбленным.

— Я чувствую себя недостойным столь великой чести, — возразил Грегори.

— Ваша учтивость похвальна. Все насто­ящие рыцари думают, что им никогда не заслужить любви дамы. К тому же, вы еще слишком молоды и не можете оценить все ваши достоинства. Знайте, юный друг, вам здесь желают добра. А от вас требуется только повиноваться вашей даме.

— Ваше величество, я люблю Клер Кале­дийскую и не хочу никакой другой дамы.

Королева сильно побледнела, отчего стала еще прекраснее, и воскликнула:

Эта Клер — смертная девушка, гру­бая дочь человеческая! Как вы можете любить ее?

— Не знаю, — развел руками Грегори, — только знаю, что я ее люблю.

— Ну что ж! Это пройдет, — заверила ко­ролева и ушла.

Целыми днями Грегори печально бродил вдоль стен громадного дворца, выискивая какую-нибудь щелку, чтобы бежать. Но со всех сторон он видел только великолепное и немое царство волн, замыкавшее его сия­ющую тюрьму.

Он смотрел сквозь прозрачные стены и видел, как распускаются морские анемо­ны, как расцветают кораллы и стаи пур­пурных, лазурных и золотых рыб про­плывают над нежными мадрепорами и переливающимися раковинами. Каждая рыба одним движением хвоста взметала тысячи икр.

Все эти чудеса нисколько не трогали его. Но, убаюкиваемый сладкими песнями фей, юноша чувствовал, как воля его мало-по-малу ослабевает и душа погружается в сон. Он уже впал в полное безразличие и лени­вую истому, когда случайно в одной из га­лерей дворца ему попалась старая книга, пожелтевшая от времени, в переплете из свиной кожи с большими медными застеж­ками.

Эта книга, подобранная в глубине моря после кораблекрушения, рассказывала о рыцарях и дамах. В ней подробно описыва­лись подвиги героев, которые из любви к справедливости и во имя красоты отправ­лялись бродить по белому свету, сражались с великанами, карали обидчиков, защища­ли вдов, давали приют сиротам.

Грегори, то вспыхивая от восторга, то сгорая от стыда, то бледнея от ярости, чи­тал рассказы об этих дивных приключени­ях. Он не мог удержаться и воскликнул:

— Я тоже буду настоящим рыцарем! Я тоже поеду по белому свету карать злых и помогать несчастным для блага людей и во имя дамы моего сердца, Клер!

Душа его преисполнилась отваги, и он. обнажив меч, бросился через покои хрус­тального дворца. Бледные женщины в ис­пуге разбегались от него в разные стороны и исчезали, как серебряные волны озера. Только королева, которая в тот час была в тронном зале, осталась невозмутимой. Ког­да он приблизился, она устремила на него холодный взгляд.

Грегори подбежал к ней и вскричал:

Разбей чары, которые оковали меня! Открой мне дорогу на землю! Я хочу сра­жаться под солнцем, как доблестный ры­царь! Я хочу вернуться туда, где любят, страдают, борются. Верни мне настоящую жизнь и настоящий свет! Верни мне муже­ство, иначе я убью тебя, злая женщина!

В ответ она, улыбаясь, покачала головой. Грегори ударил ее изо всех сил своим ме­чом, но меч сломался о сверкающую грудь королевы фей.

— Дитя! — нахмурившись, сказала она.

Она приказала бросить Грегори в темни­цу, устроенную под ее дворцом. Вокруг стеклянной тюрьмы, напоминавшей хрус­тальную воронку, сновали гигантские ры­бы, разевая свои страшные пасти, усеян­ные тремя рядами острых зубов. Казалось, они вот-вот разобьют тонкую стеклянную стену, поэтому в этой необыкновенной тюрьме невозможно было ни на минуту ус­нуть. Основание подводной воронки упира­лось в каменный пласт, который представ­лял собой свод пещеры. Это была одна из самых отдаленных и заброшенных пещер в царстве глуммов.

Все это увидели король Лек и мудрец Нут так ясно, как если бы они следовали за Грегори шаг за шагом каждый день. После того, как старый Нут вызвал мрачную кар­тину темницы, он обратился к королю:

— Я показал все, ваше величество, что вы хотели видеть. И мне нечего больше прибавить. Меня не тревожит, понравилось ли вам то, что вы видели. Мне достаточно того, что все это правда. Знание не заботит­ся о том, чтобы нравиться или не нравить­ся. Оно безжалостно. Оно не пленяет и не утешает — это дело поэзии. Вот почему по­эзия более необходима, чем знание. Поэто­му будет лучше, ваше величество, если сей­час вы прикажете своим придворным артистам исполнить какую-нибудь прият­ную песню.

Не сказав ни слова, король глуммов вы­шел из колодца. Он отправился в свою со­кровищницу, где, открыв ларец, ключ от которого был только у него одного, достал из него перстень и надел себе на палец. Ка­мень в этом перстне излучал яркий свет. Это был волшебный камень, обладавший чудесными свойствами.

Затем король прошел во дворец, где натя­нул дорожный плащ, высокие сапоги и взял палку. После этого он отправился в путь по многолюдным улицам, дорогам, де­ревням, порфировым галереям, нефтяным озерам и хрустальным гротам, которые со­общались друг с другом узкими проходами.

Лек был задумчив и временами произно­сил слова, в которых трудно было бы найти смысл. Но он упорно шагал вперед. Горы преграждали ему путь — он преодолевал горы. Пропасти разверзались у него под но­гами — он спускался в пропасти. Король переходил реки вброд, пересекал страшные пустыни, окутанные серными парами, ша­гал по горячей лаве, где его ноги оставляли глубокие следы.

Король шел в самую отдаленную пещеру своих владений. Он проходил темными пе­щерами, где морская вода просачиваясь капля за каплей, стекала по водорослям, словно слезы, и скапливалась в углублени­ях почвы, образуя лагуны, где водились бесчисленные ракообразные чудовищных размеров.

Огромные крабы, лангусты, гигантские омары, морские пауки хрустели под нога­ми глумма и в ужасе обращались в бегство, теряя на бегу сломанные клешни и нару­шая спячку мечехвостов и тысячелетних спрутов, которые вдруг вытягивали сотни щупальцев, изрыгая из своего птичьего клюва зловонный яд.

Король все шел вперед. Он спустился на самое дно пещер, пробираясь сквозь груды панцирей, ощетинившихся иглами, клеш­ней, вооруженных двойными пилами, цеп­ких лап, которые хватали его за шею, тус­клых глаз, торчавших на концах длинных стеблей.

Он дошел до конца пещеры и вскарабкал­ся по стене, цепляясь за выступы скалы, а панцирные чудища карабкались вслед за ним. Он остановился только тогда, когда, наконец, нащупал рукой знакомый ему ка­мень, выступавший в естественном своде.

Он тронул этот камень своим магическим перстнем — и камень вдруг обрушился с сильным грохотом. Поток света хлынул в пещеру. Его чудесные волны обратили в бегство чудовищ, выросших во мраке.

Король глуммов просунул голову в отвер­стие, откуда шел свет, и увидел Грегори Умбрийского, который метался в своей стеклянной тюрьме, мечтая вырваться на волю.

Но, заметив громадную голову: волоса­тую, бровастую и бородатую, которая гла­зела на него сквозь дно хрустальной воронки, Грегори решил, что ему угрожает великая опасность, и хотел было схватить­ся за меч, совсем забыв, что сломал его о грудь зеленоокой женщины.

«Фу! — сказал себе король глуммов, с любопытством разглядывая юношу. — Да это всего лишь простодушный мальчиш­ка!» Он не подозревал о том, что только это простодушие и спасло Грегори от сладост­ных и смертельных поцелуев королевы фей.

Грегори беспомощно спросил:

— Чего ты от меня хочешь, головастик? Зачем ты ко мне лезешь? Ведь я тебе ниче­го дурного не сделал!

Лек ответил ему ворчливым, но, вместе с тем, веселым тоном:

— Вы, мой милый, не можете знать, сде­лали вы мне что-нибудь дурное или нет, потому что вам неведомы концы и начала, отраженные действия и, вообще, всякая философия. Но не будем об этом говорить. Если вам не жаль покинуть вашу воронку, идите-ка сюда!

Грегори тотчас же юркнул в пещеру, скользнул по стене и очутился внизу.

— Вы молодчина, маленький человечек, - сказал он своему избавителю, — я буду любить вас всю жизнь. А не знаете ли вы, где Клер Каледийская?

— Я много чего знаю, — ответил глумм. - И, прежде всего, знаю, что терпеть не могу расспросов.

Услышав эти слова, Грегори сильно сму­тился и молча пошел за своим проводни­ком сквозь густую и черную мглу, где ко­пошились осьминоги и ракообразные. Тог­да король, продолжая испытывать силь­нейшую неприязнь к принцу, сказал ему ехидно:

— Дорога-то не проезжая, мой юный принц!

— Сударь, дорога свободы всегда пре­красна, — ответил ему юноша. — Я не бо­юсь заблудиться, следуя за своим благоде­телем.

Лек прикусил губу. Дойдя до порфиро­вых галерей, он показал юноше лестницу, вырубленную в скале глуммами, по кото­рой можно было подняться на землю.

— Вот ваша дорога, — сказал он. — Про­щайте!

— Не говорите мне «прощайте»! — вскричал Грегори. — Скажите, что я вас еще увижу. После того, что вы для меня сделали, моя жизнь принадлежит вам.

На это король глуммов ответил:

— То, что я сделал, я сделал не для вас, а для кое-кого другого. Встречаться нам не стоит. Друзьями мы не станем.

Никогда бы я не поверил, что мое ос­вобождение может меня огорчить, — ска­зал Грегори, глядя на Лека открытым и грустным взором. — И, однако, это так. Прощайте, сударь! Если вам когда-нибудь потребуется моя помощь, можете смело рассчитывать на меня.

— Счастливого пути! — крикнул король страшным голосом.

Лестница глуммов кончалась в заброшен­ной каменоломне, которая находилась меньше чем в одной миле от Каледийского замка.

Лек, тем временем, продолжал свои путь, бормоча под нос:

— У этого мальчишки нет ни мудрости, ни богатств, какими обладают глуммы. Право, не могу понять, за что его любит Клер. Разве только за то, что он молод, красив, верен и храбр?

Король вернулся в свой город, посмеива­ясь себе в бороду, как человек, сыгравший с кем-то ловкую шутку. Поравнявшись с домиком Клер, он просунул свою косматую голову в окошко и увидел, что молодая де­вушка сидит и вышивает серебряные цветы на фате, тихо напевая.

— Будь счастлива, Клер! — сказал он ей.

— И вам желаю того же, — ответила Клер, — пусть вашему величеству будет так хорошо, чтобы нечего было и желать или, по крайней мере, не о чем было жа­леть.

Желать ему было чего, но жалеть, прав­да, было не о чем. Подумав об этом, король с большим аппетитом поужинал. Поглотив изрядное количество фазанов, начиненных трюфелями, он позвал Боба — самого быс­трого гонца в царстве глуммов.

— Вот что, милейший, — сказал Лек ему, — садись-ка ты на своего ворона и, первым делом, отправляйся к моим луч­шим каменотесам. Прикажи им крепко-на­крепко заделать вход в нашу страну со сто­роны озера фей.

- Остальные входы тоже замуровать? — осведомился Боб.

— Не стоит. У одного из тех входов оби­тают наши извечные враги гнорры, у дру­гого — кровожадные чудовища, у третьего — порождение подземного огня Дарлог. Вряд ли Грегори, даже если очень захочет, смо­жет проникнуть в наше царство по одному из этих трех ходов. На этот счет я совер­шенно спокоен. После того, как выпол­нишь мое поручение, лети к принцессе глуммов Клер и объяви ей, что Грегори Ум­брийский, который долгое время был в плену у озерных фей, ныне возвратился в Каледийский замок.

И едва он замолк, как Боб уже умчался на своем вороне.

Когда Грегори очутился на земле, первый человек, которого он встретил, был мастер Жан, старый портной. Он нес на левой руке алую ливрею в замок. Увидев своего мо­лодого сеньора, старик завопил во всю глотку:

— С нами крестная сила! Ежели вы сень­ор Грегори, который вот уже семь недель, как утоп в озере, так, значит, вы — его ду­ша или сам дьявол во плоти!

— Я вовсе не душа и не дьявол, мой доб­рый Жан. Я, действительно, тот самый ум­брийский принц Грегори.

— Так, выходит, вы вовсе и не утопли, монсеньер! До чего же я рад! Да и выгляди­те вы совсем молодцом! Мой внучек Пьер, бывало, карабкался ко мне на руки, чтобы посмотреть, как вы едете в церковь в вос­кресенье рядом с герцогиней. Истинная правда, монсеньер, хвала господу! И уж как он доволен будет, когда узнает, что вы не на дне озера, что вас не съели рыбы, как он думал! Как только заговорит об этом, че­го только не выдумает! А уж вот, что прав­да, то правда, о вас все в Каледии жалеют.

— Как поживает твой внук, Жан? — спросил Грегори, чтобы скоротать за бол­товней дорогу до замка.

Ух, и смышленый малый, монсеньер! Часто прибегает ко мне в мастерскую и вы­прашивает лоскутки на платья куклам для своей подружки. Однажды потребовал у меня иглу, а я не дал, потому что он еще маленький. А он мне сказал: «Вот я пойду в лес да наберу хорошеньких зеленых иго­лочек»! Вот так и сказал! Меня и сейчас, как вспомню, смех разбирает. Провалиться мне на этом месте, прямо так и сказал. Наш маленький Пьер за словом в карман не лезет!

— Но расскажите же мне, мастер Жан, что вы знаете о Клер и о герцогине?

— Э-эх! Да откуда же вы явились, монсе­ньер, что не знаете? Вот уже семь недель, как принцесса Клер похищена глуммами.

А исчезла она в тот самый день, как вы из­волили утонуть. В этот день, можно ска­зать, Каледия потеряла два свои самых хо­рошеньких цветочка. А герцогиня уж как убивалась!

— Бедная женщина, — вздохнул Гре­гори.

Что тут скажешь — и сильные мира сего тоже не без горя живут, как и самые простые ремесленники. Значит, оно верно говорится, что и собака на епископа может глаза поднять. И уж так-то герцогине тяжко пришлось, что потеряла она всякую радость. Когда выходит она в своем черном платье погулять по саду, где птички на де­ревьях поют, то самой, что ни на есть ма­ленькой птахе скорей позавидуешь, чем властительнице Каледии.

Добряк Жан болтал, не умолкая, расска­зывая о том, о сем. Но Грегори, узнав, что Клер в плену у глуммов, уже не слушал его.

«Глуммы держат Клер под землей, — размышлял он. — А меня из моей хрус­тальной тюрьмы освободил глумм. Видно, не все эти человечки одинакового нрава. А мой освободитель, конечно, не из тех глум­мов, что похитили Клер». Он не знал, как поступить, но был уверен в одном — нужно освободить Клер!

Между тем, они шли по городу, и ку­мушки, сидевшие на крылечках, погляды­вали с любопытством на юного незнаком­ца. Все сходились на одном — что он очень недурен собой. Некоторые из них, подогад­ливее, вглядевшись, узнали Грегори и тут же бросились бежать, осеняя себя крестом, так как решили, что это выходец с того света.

Надо бы покропить его святой водой, — сказала одна старуха. — Тут он сразу и сги­нет, только оставит после себя смрадный дух адской серы. Не то уведет он нашего мастера Жана, да и засадит его в адское пламя.

— Потише ты, старуха! — одернул ее один прохожий. — Молодой сеньор жив- живехонек, живей нас с тобой! Гляди-ка цветет, как розан, и, похоже, вернулся от какого-нибудь королевского двора, а никак не с того света.

А Маргарита, дочь оружейника, вдосталь налюбовавшись Грегори, поднялась в свою девичью светелку и, бросившись на колени перед образом святой девы, стала молить­ся: «Пресвятая дева! Сделай так, чтобы муж у меня был точь-в-точь такой, как мо­лодой сеньор!»

Всякий по-своему судачил о возвращении Грегори, и эта новость, передаваясь из уст в уста, дошла и до герцогини, которая гу­ляла в это время у себя в саду.

Микеланджело, потративший столько времени на розыски пропавших Грегори и Клер, первым встретил юношу у ворот замка. Он проводил его в сад и, почти­тельно приблизившись к герцогине, ска­зал:

Ваша светлость, умбрийский принц Грегори, которого все мы считали погиб­шим, возвратился.

И, когда герцогиня увидела юношу, ко­торого она растила, как родного сына, она раскрыла ему объятия и упала без чувств.

Уже на следующий день после возвраще­ния Грегори стал собираться на поиски Клер.

— Меня ничто не остановит, — сказал он герцогине, когда та попробовала его мягко отговорить. — Я люблю Клер. Я это хоро­шо понял, когда находился в плену фей. И я найду ее, даже если ради этого потребует­ся спуститься к самому сердцу земли. Я ос­вобожу ее, пусть даже мне придется сра­зиться с полчищами глуммов и подземных чудовищ.

— Не хотел бы показаться пессимистом, но шансы на возвращение из подземелья в таком случае равны нулю, — счел нужным заметить присутствовавший при беседе Ми­келанджело.

— Я не боюсь смерти, — твердо ответил Грегори. — Жизнь не мила мне, если ря­дом со мной не будет Клер.

Микеланджело, друг мой, отправляй­тесь вместе с ним, — взмолилась герцоги­ня, схватив благородного ниндзя за руку. — Без вас Грегори пропадет в подземелье. Я вторично потеряю его. Если вы вместе вернетесь оттуда, я пожалую вам титул ба­рона и предоставлю щедрую пожизненную ренту.

— Если ты согласишься быть моим спут­ником, Микеланджело, я награжу тебя так, как ты сам захочешь, — пообещал Грегори, который и сам прекрасно пони­мал, что без помощи отважного киммерий­ца ему придется туго в подземелье, и тихо добавил: — Если только верну себе корону.

— Я чувствую, что сейчас мое место здесь, — ответил Микеланджело после дли­тельного молчания. — Краг очень скоро об­рушится войной на ваше герцогство.

— Если вы отправитесь вместе с Грегори, то, я уверена, что вернетесь довольно быст­ро, — заверила герцогиня, — все ваши рас­поряжения, которые вы отдавали в послед­ние недели, безукоризненно выполняются. Стены замка укрепляются. Все, кто может держать оружие, рекрутированы в армию. Ко всем моим соседям разосланы гонцы. Я уверена, что они со дня на день будут с хо­рошими вестями. Вы оставляете дела на­шего герцогства в полном порядке. Я жду вашего возвращения. Я уверена, что дож­дусь вас очень скоро.

Я согласен, — наконец, ответил Мике­ланджело, — может, и впрямь удастся по­мочь Клер. Хотя шансов на успех у нас почти никаких, но не будем отчаиваться...

— Когда отправимся на поиски? — не­терпеливо спросил Грегори.

— Прежде чем мы куда-нибудь отпра­вимся, порасспрашиваем местных жите­лей, — сказал Микеланджело.

— Но зачем? — удивился умбрийский принц. — Мы ведь точно знаем, что Клер у глуммов.

— В царство глуммов ведут разные доро­ги, — рассудил киммериец. — Нам нужно выбрать наикратчайший и наиболее безо­пасный путь. Наверняка, в окрестностях есть кто-то, кто что-нибудь видел, что-ни­будь слышал, что-то знает либо о чем-то подозревает. Поэтому расспрашивать нач­нем прямо сегодня.

Микеланджело и Грегори весь день рас­спрашивали окрестных жителей о повад­ках глуммов и о загадочных обстоятельст­вах похищения глуммов.

Случилось, что они пришли к кормилице Марилле, которая некогда вскормила сво­им молоком герцогиню Каледийскую. Только теперь у Мариллы уже не было мо­лока для грудных ребят, и она давала корм курам на птичьем дворе.

Она бросала зерно цыплятам и кри­чала:

— Цып-цып-цып! А, да это вы, монсень­ер! Цып, цып! Кш, кш! Видали вы этого об­жору? — указала она на самого нахального и бойкого цыпленка. — Он готов съесть весь корм! Кш, пошел! Вот так-то оно на бе­лом свете и ведется. Все добро достается бо­гатеям. Тощие тощают, а толстяки толсте­ют. Потому что нет правды на земле. А чем я могу служить, монсеньер? Уж, верно, вы оба не откажетесь выкушать по стаканчику браги?

— Нет времени, дорогая Марилла, — от­казался Грегори. — Лучше расскажи нам, что ты знаешь о глуммах, которые похити­ли Клер.

— Э-эх, монсеньер, да ничего я не знаю об этих глуммах, которые ее похитили! Да и как вы хотите, чтобы такая старуха, как я, могла что-нибудь знать? Уж я давным- давно позабыла и то немногое, что знала. И так у меня память отшибло, что иной раз никак вспомнить не могу, куда я засунула очки. Бывает, ищешь-ищешь, а они — на носу.

А говорят, Марилла, твой муж знал что-то о том, как похитили Клер, — заме­тил Грегори.

— Кому же еще знать, как не ему! — оживилась Марилла. — Он у меня повсюду разъезжает, торгует. Он бы вам все расска­зал, да вот уже две недели, как укатил в другой город. И до сих пор вестей о себе не подает. Он бы вам много чего порассказал. Вы бы его до утра не устали слушать. Столько он мне, бывало, всякой всячины наговорит, разных происшествий да исто­рий, что у меня от них просто каша в голо­ве. Разве упомнишь, где у какой начало, а где конец? Все перепуталось, истинная правда, монсеньер!

— А что же он все-таки про глуммов го­ворил? — спросил Микеланджело.

— Да вот, рассказывал, будто в тот са­мый день, когда вы с Клер ушли, не спросясь, на прогулку, с которой не верну­лись, — мой муж отправился в горы продавать лошадь. Он задал скотине доб­рую меру овса, намоченного в сидре, чтобы в глазах у нее появился блеск, а поджилки стали тугими, и повел ее в горное село на ближний рынок...

— Изрядный он, однако, плут, — пробор­мотал себе под нос Микеланджело.

...Там он сбыл лошадь за хорошие деньги, так что ему не пришлось пожалеть ни об овсе, ни о сидре. Что скотина, что че­ловек — и тех, и других по наружности уважают. Мой муж уж так был доволен, что удачное дельце сладил, и на радостях решил угостить приятелей. Да еще вздумал поспорить с ними, кто кого перепьет...

— Нашел, о чем спорить! — недоумеваю­ще пожал плечами черепашка-ниндзя.

— ...А да будет вам известно, монсеньер, нет такого человека, который может тя­гаться с моим муженьком, когда дело дохо­дит до стаканчика. И вот, в тот самый ве­чер, после того, как он всех перепил, пришлось ему возвращаться одному в су­мерках. Он попал не на ту дорогу, потому как свою не узнал...

— Жаль беднягу, - громко посочувство­вал Микеланджело. — Надо было ему меньше пить. Это вредно для здоровья.

— ... Вот идет он мимо какой-то пещеры и видит, ясно видит, хоть и час поздний, — целая толпа маленьких человечков тащит на носилках девушку. Он, конечно, бежать со страху, чтоб не случилось худа, потому, хоть и выпивши, а ума все-таки не поте­рял...

Трус, — тихо сказал Микеланджело, думая о том, что если бы муж Мариллы тогда не задал стрекача, ему сейчас не при­шлось бы терять время на поиски Клер.

— Но неподалеку от этой пещеры обро­нил он свою трубку и нагнулся поднять, а попалась ему под руку маленькая атласная туфелька. Он так удивился, что сказал про себя: «Первый случай такой, когда трубка в туфельку превращается». Он подумал, что, верно, та девушка, которая туфельку в лесу потеряла, и была похищена глуммами и как раз это похищение он и видел. Он уж было сунул туфельку в карман, но в эту са­мую минуту человечки в колпачках набро­сились на него и надавали ему таких опле­ух, что он совсем растерялся — так и застыл на месте.

— Марилла! Так это же туфелька Клер! - вскричал Грегори. — Я помню, как она по­теряла ее, как не могла идти дальше из-за этого. Дай мне ее скорее, чтобы я мог ее расцеловать! Я положу ее в шелковый ме­шочек и буду носить у себя на сердце. Я бу­ду носить ее до тех пор, пока не разыщу Клер.

С удовольствием бы, монсеньер, да только где же ее взять-то теперь? — разве­ла руками Марилла. — Глуммы отняли туфельку у моего бедного мужа, и он даже думал, не потому ли ему так здорово и досталось от них, что он собирался ее в кар­ман сунуть и показать нашей герцогине.

— Ты знаешь, где находится вход в эту пещеру? — спросил Грегори.

— Знаю, да только не следует вам туда ходить...

— Мы не боимся опасностей, — заверил ее умбрийский принц.

— Не в опасностях дело...

— А в чем же?

— А в том, что глуммы этот вход замуро­вали. Мой муж недавно проезжал в тех ме­стах и специально свернул поглядеть. Он сказал, что глуммы так плотно заложили пещеру, что туда теперь даже червячок не проползет...

— А есть другой вход в подземелье? — спросил Микеланджело.

— Поговаривают, что есть, да только ни­кто из тех, кто туда отправлялся, назад не вернулся, — испуганно ответила Марилла.

—Мы будем первыми, — улыбнулся Ми­келанджело. — Как туда можно добраться?

Муж мой говорил, что этот второй вход в пещеру находится в десяти милях от первого. Надо, мол, ехать все время на вос­ток по заброшенной дороге. А дальше на­чинается русло пересохшей речки. По ней и следует двигаться, чтобы достичь входа. Только заклинаю, монсеньер, не ходите туда!

— Не бойся за нас, дорогая Марилла! - поцеловал Грегори старую кормилицу. - Мы скоро вернемся. И вернемся вместе с Клер.

Прошло немного времени, и на птичий двор тихо вошел человек, закутанный в черный плащ, с низко опущенной на глаза шляпой.

— Тебе чего надо? — неприветливо ок­ликнула его Марилла.

— Мне надо кое-что передать тебе от мо­его господина, — ответил незнакомец, сни­мая шляпу.

Это был Куко. В руке он держал большой кожаный кошелек, туго набитый моне­тами.

— Здесь сто золотых, — внушительно произнес Куко. — Я видел, как совсем не­давно к тебе заходили два человека. О чем они с тобой беседовали? Скажешь — полу­чишь деньги.

Марилла крепилась изо всех сил, но вид денег превозмог все колебания.

Это были принц Грегори и его друг Микеланджело, — ответила она. — Они со­бираются отправиться в пещеру глуммов через вход, из которого до сих пор еще ни­кто не вернулся.

От души расхохотавшись, Куко кинул старой женщине кошелек.

— Туда им и дорога! Пусть остаются там навсегда! И уж, коль ты помогла моему господину, то послушайся моего совета, старушка. Беги из Каледии. Беги, пока есть возможность. Через неделю от этого города и этого замка не останется камня на камне. Никого не пощадят воины вели­кого Крага.

И резко развернувшись, Куко поспешно вышел со двора.

Той же ночью два всадника, закутанные в черные плащи, появились на берегу лес­ного озера, в котором обитали феи. Копыта их коней были обтянуты мешковиной, что­бы не стучали слишком громко. Это были Краг и его верный Куко.

Слуга остался с лошадьми, а узурпатор, спешившись, подошел к самой воде, извлек из ножен черный меч и опустил лезвие вниз. Высокие волны начали расходиться от центра озера к берегам. Одна из таких волн окатила Крага.

Когда Краг смахнул воду с лица, перед ним уже стояла королева фей в окружении своих придворных дам. Взгляд властительницы волшебного озера был мрачен и су­ров.

— Я узнал, что мерзкий мальчишка ка­ким-то чудом сумел удрать из вашего двор­ца, — сказал узурпатор, почтительно скло­нив голову. — И я сразу же поспешил сюда...

— Ах, какая честь! — саркастично ус­мехнулась королева фей.

— ...Чтобы узнать, остается ли в силе наш договор? — закончил Краг.

— И у тебя еще хватает наглости являть­ся сюда и задавать такие глупые вопросы, гнусный обманщик! — возмутилась коро­лева.

— Я совершил множество гнусных пре­ступлений, но звания обманщика никак не достоин! — вскричал Краг. — В чем я со­лгал? Разве я не обещал предоставить в ва­ше распоряжение юношу королевской кро­ви, брак с которым сделал бы вам честь?

Мне нет нужды пререкаться с тобой, — сухо отрезала королева, понимая, что Краг не виноват в исчезновении Грегори. — Ска­жу только, что я намерена лишить твой черный меч волшебной силы. С завтрашне­го утра он будет не опаснее любого другого меча, и в поединке с противником тебе придется рассчитывать исключительно на собственные удаль и сноровку. Желаю тебе удачи, и прощаюсь с тобой!

И она развернулась, чтобы скрыться в глубокой воде.

— Минуточку терпения! — крикнул ей в спину Краг. — Удели мне еще немного сво­его внимания!

— Что ты мне еще можешь пообещать? — оглянулась на него королева.

— Отчего бы нам не продлить срок дейст­вия нашего договора? — торопливо загово­рил Краг. — Я обещаю найти Грегори и снова отдать в твое распоряжение. А ты со­хранишь волшебную силу черного меча.

Королева надолго задумалась, а затем с сожалением покачала головой:

— Мне нравится твой план, но он невы­полним.

— Отчего же? — едва не заплакал Краг.

— Даже если ты притащишь ко мне Гре­гори, связанного по рукам и ногам, у меня не будет никаких шансов заставить его по­любить меня...

— Его можно заставить это сделать! — грозно топнул ногой Краг.

Но все остальные короли будут сме­яться надо мной, как над невестой, от кото­рой жених удрал при первой же возможно­сти, — обиженно надула губы королева фей. — Нет, твой план не годится. Но и ли­шать черный меч волшебной силы я тоже не стану.

— Как понимать твои слова? — удивился Краг.

— Я все-таки женщина и не намерена прощать измен возлюбленного, — гордо по­смотрела на него королева. — Я жажду ме­сти. Я желаю, чтобы ты убил Грегори этим самым черным мечом.

— Да я всегда только и мечтал об этом! — вне себя от восторга завопил Краг. — Как я рад, что наши желания. наконец-то, схо­дятся! Теперь ничто не спасет этого маль­чишку!

— Есть кое-что, чем он может завладеть, — неожиданно предупредила королева Кра­га. — И это сильнее волшебства черного меча.

— Что же это такое? — запаниковал Краг.

Белый меч, — грустно ответила коро­лева. — Много-много лет назад кузнецы глуммов выковали два волшебных меча — черный и белый. Они хранились в их ору­жейной комнате. Но потом на глуммов напали орки и похитили черный меч. После того, как глуммы победили орков, те, убегая, бросили черный меч в наше озеро. Мы наделили черный меч той волшебной силой, которой обладаем сами. Однако, мы всегда помнили о том, что у белого ме­ча не меньшая волшебная сила. Для лю­бого зла всегда находится в противовес добро. И, если владелец белого меча ока­жется человеком с отважным и добрым сердцем — тебе не устоять в поединке с ним.

— Отчего же вы мне раньше не сказа­ли о белом мече? — с досадой спросил Краг.

— Разве это удержало бы тебя от мысли убить отца Грегори, чтобы завладеть умб­рийским троном? — улыбнулась королева фей. — Сами глуммы считают белый меч потерянным. Оружейная комната находит­ся в той части подземелья, где ныне посе­лились и гнорры. Но мы-то знаем, что бе­лый меч никуда не пропал, а просто пылится уже не одно столетие в какой-ни­будь куче железного хлама. Находились смельчаки, которые хотели им завладеть. Но никто не сумел вернуться живым от­туда.

А Грегори и Микеланджело собирают­ся завтра отправиться в горы, — задумчиво проговорил Краг. — Придется мне отпра­вить Куко, чтобы он договорился с моими союзниками гноррами. От кинжалов ли гнорров, в пасти ли подземного чудовища, или под каменным завалом, но эти двое должны найти свою смерть. И тогда ничто меня не остановит.

— И тогда моя месть исполнится, — тихо произнесла королева фей.

— Как жаль, что я не смогу лично воз­главить погоню за Микеланджело и Грего­ри, — досадливо стиснул кулаки узурпа­тор. — Но меня ждут другие, более важные дела. Моя армия готова к походу. Ей ну­жен предводитель. Очень скоро я вторгнусь в Каледийское герцогство во главе своих легионов.

— Удачи тебе, Краг! — пожелала злая фея. — Черный меч сохранит свою волшебную силу. Но помни и о белом мече.

- Буду помнить об этом всегда, — пообе­щал Краг.

- И пусть тебе сопутствует удача, — по­прощалась с ним королева фей. — Пока ты будешь непобедим на суше, нашему могу­ществу ничто не будет угрожать. Да хранит нас черный меч!

О, да! Удача отныне у меня в руках. Никто не сумеет вырвать ее у меня из рук! — захохотал узурпатор. — Отныне миром бу­дет править мрак и злоба!

От этого жуткого смеха повелителя у Ку­ко пошел мороз по коже. Куко искренне опасался, что если в этом мире останутся одни злодеи, то его дни сочтены — какой- нибудь сильный злодей быстро отправит бедного Куко на тот свет! Но он был так сильно предан Крагу, что подавил в себе всякие сомнения.