Через семь гробов 2

Глава 1

В этот полет Корнев отправлялся без особого удовольствия. Все-таки после такого замечательного дня нужно было еще хотя бы сутки провести дома. А тут…

Собственно, в день перед вылетом они с женой были на приеме, который давал градоначальник Тюленева в честь окончания учебного года. Прием прошел просто прекрасно, даже включая официальную часть с обязательными речами о крайне важном для всех нас труде учителя. Не так давно назначенный в Тюленев градоначальник Порохов в очередной раз подтвердил свою репутацию человека делового и чуждого всяческому словоблудию, выступив кратко и ярко, безо всякого занудства. Александр, епископ Тюленевский и Лисянский, оказался даже едва ли не более лаконичным, и потому некоторая вероятность того, что мероприятие погрязнет в официальном пафосе, умерла, так и не успев родиться.

Зато концерт, артистами в котором выступали сами виновники торжества, прошел просто на ура. Воспитатели детских садов и школьные учителя, преподаватели профессиональных училищ и университета блеснули своими разносторонними талантами — пели и играли, разыгрывали смешные сценки, рассказывали анекдоты и просто веселые истории из своей работы. В зале гремели дружные аплодисменты и искренний смех, местами переходящий в совершенно неприличный хохот. А что, раз здесь нет учеников и студентов, могут же педагоги расслабиться и как следует повеселиться? Еще как могут!

Ну и фуршет порадовал самыми разнообразными напитками и закусками, непринужденным общением и общей атмосферой радости и дружелюбия. Корневым, впервые участвовавшим в подобном, даже не понадобилась помощь Ольги, старшей сестры Романа, и ее мужа Владимира, которые за немалое время своей педагогической карьеры к такому привыкли. Как раз во время фуршета было удобно разглядывать собравшихся — интересно же! Разумеется, большая часть здешней публики была в синевато-серых мундирах министерства образования. Светло-синие петлицы университетских преподавателей и темно-синие школьных учителей, ярко-зеленые воспитателей детских садов и черные наставников профессиональных училищ, золотые пуговицы действующих преподавателей и серебряные чиновников — только это и отличало друг от друга одеяние шестерых из каждого десятка присутствующих.

Вообще, людей в форме хватало. Второе место среди них прочно удерживали офицеры, хотя летчиков в темно-синем было не так много — в основном армейские в темно-зеленом и флотские в черном. Роман помнил, как сестра рассказывала, что среди женщин-преподавателей офицерских жен немало, и теперь мог лично в этом убедиться. Ну и мундиры самых разных гражданских корпусов и ведомств тоже, понятное дело, присутствовали, как и черные рясы преподавателей — священников и монахов. Даже странным казалось, что кто-то здесь еще одет в гражданское.

— Господин и госпожа Корневы? Роман Михайлович и Аделаида Генриховна, если не ошибаюсь? — градоначальник подобрался как-то незаметно. Оставалось только вежливо кивнуть, подтверждая, что тот обратился к ним правильно.

— Порохов, Владислав Сергеевич, градоначальник. Виноват, у меня как-то не было возможности познакомиться с вами раньше, с удовольствием исправляю эту мою оплошность.

Порохов чокнулся своим бокалом с Корневым и его супругой, лишь слегка пригубив шампанское. Оно и понятно — первому лицу города надо проявить внимание ко всем гостям, и если бы каждый раз он отпивал хотя бы по глотку, то вполне мог набраться до состояния, недопустимого для человека в форме вообще, а для администратора такого ранга в особенности.

— В Тюленеве не так много георгиевских кавалеров, — градоначальник повернулся к Корневу вполоборота, чтобы не проявлять неучтивость, отворачиваясь от супруги собеседника. — Прошу простить, Роман Михайлович, я просто обязан был выразить вам почтение, как только вступил в должность. Тем более что вы и на новом поприще проявили исключительную храбрость, — глазами Порохов показал на германский бронзовый крест. — Я искренне рад, что такие заслуженные воины украшают сегодня наш прием.

— Спасибо, — Корнев от души пожал протянутую руку градоначальника. — Но вам просто было бы нелегко меня найти. Я все время в полетах, вот только недавно стал чаще бывать дома.

— Очень рад и знакомству с вами, Аделаида Генриховна, — переключился Порохов на прекрасную половину супругов Корневых. — Как рад и тому, что вы теперь работаете в нашем городе.

— Я тоже рада. Тюленев — лучший город на свете, потому что отсюда родом мой муж, — вместе с этими словами градоначальник получил лучезарную улыбку.

— Совершенно с вами согласен, Аделаида Генриховна, — воздев бокал кверху, чтобы снова не чокаться, Порохов откланялся и отправился проявлять внимание к другим гостям.

Корнев про себя усмехнулся. Да уж, Аделаида Генриховна. Сейчас он уже привык, что его жену называют именно так, а первое время было несколько необычно. Вообще-то при рождении она получила имя Адельхайд, что для немецкой девочки вполне нормально. Но когда она сменила фамилию Бюттгер на Корнева и стала жить в Тюленеве, имя для удобства общения изменили на более привычный для русских латинизированный вариант, да добавили отчество. Получилось и удобно, и вполне себе благозвучно. Данное при крещении в православие имя Евгения[1] как-то в повседневной жизни не прижилось и употреблялось только в церкви. Ну а для самого Корнева и его родни она так и оставалась Хайди[2], как сама представилась Роману при первом знакомстве[3].

Первое время после свадьбы Корнев периодически возил жену с Александрии на Райнланд и обратно. Хайди училась в Ариенбургском университете на так называемом интенсивном обучении, чередуя две недели очного обучения с тремя неделями выполнения заданий дома. А потом в женской гимназии, где преподавала русский язык старшая сестра Романа Ольга, одна из преподавательниц немецкого сильно разбилась с мужем на гравилете и надолго попала в больницу. Тогда Ольга и предложила Хайди поработать в гимназии, резонно заметив, что ей нет особого смысла учиться в Райхе на преподавателя русского языка, если она собирается жить в России. Зато преподавать в России немецкий язык — совсем другое дело. Хайди, бедная, потом долго переживала, что такая умная и резонная мысль своевременно не пришла ей в голову. Тут и Владимир, муж Ольги, преподаватель математики в Александрийском университете, подсказал, что Хайди может учиться у них по такой же схеме. Новые формы обучения, если они эффективно работали, русские и немцы активно заимствовали друг у друга, поэтому Хайди могла точно так же учиться здесь, да еще и по персональному графику с учетом своей работы в гимназии. Конечно, за такой личный график надо было платить, но по вполне приемлемым расценкам. Документы об образовании своих граждан Российская Империя и Арийский Райх взаимно признавали, поэтому из Ариенбургского университета в Александрийский Хайди перевелась без проблем. А затем, как жена русского офицера, очень быстро оформила, наконец, русское гражданство и получила работу во второй женской гимназии Тюленева.

Понятно, что на работу Хайди взяли в порядке исключения и в силу сложившихся обстоятельств. Нагрузку Аделаиде Генриховне дали небольшую, только в старших классах, где проще работать, не владея специфическими навыками, необходимыми в преподавании ученицам помладше. Однако и это помогло руководству гимназии разгрузить остальных преподавательниц, так что госпожа Корнева на новом месте пришлась очень кстати. Преподавание у Хайди пошло неожиданно легко, отношения с коллегами сложились неплохие, старшеклассницы Аделаиду Генриховну быстро полюбили, в общем, все было отлично. А что нагрузка небольшая и зарплата соответствующая, так для студентки и это неплохо. Радовало и то, что директор гимназии подписала представление новой учительницы к первому классному чину[4], который, строго говоря, полагался только учителям с соответствующим образованием. Если представление утвердят, то в новом учебном году петлицы форменного кителя Аделаиды Генриховны Корневой получат по витому золотому шнуру и серебряной звездочке[5]. Впрочем, и с простыми золотыми галунами внеклассного специалиста Хайди на приеме у градоначальника бедной родственницей никак не смотрелась — все же внутренняя корпоративная солидарность в учительской среде развита куда сильнее, нежели чинопочитание.

День определенно получился хорошим. Прямо с того самого момента, когда Роман зашел за Хайди в гимназию. Давненько Корневу не приходилось бывать этаким центром всеобщего внимания, хе-хе, да и Хайди тоже. Большого труда стоило не улыбаться до ушей, когда до тех же ушей долетал восхищенный шепот гимназисток. Хайди даже пошутила насчет ревности, но потом с неистребимой немецкой практичностью отметила, что так даже лучше. Потому что в глазах учениц она теперь заметно повысила свой статус (жена офицера-героя — это вам не просто молодая учительница!), а значит, и учиться у нее они будут более старательно.

Да… Разумеется, такой хороший день нужно было хорошо и закончить, тут у них с женой никаких разногласий не возникло. Домой с приема Роман и Хайди возвращались, хитренько поглядывая друг на друга в предвкушении всего самого приятного, что может быть у влюбленной пары, а дома буквально накинулись друг на друга. Весь вечер вместе с половиной ночи они провели в самых разнообразных приятных телодвижениях, наконец, закончившихся сладкой усталостью и тихой дремой, готовой вот-вот перейти в крепкий здоровый сон.

В общем, еще вчера Роман Корнев самым откровенным образом блаженствовал, а теперь столь же откровенным образом скучал. И ничего тут не поделаешь — служба. Глянув для приличия на пульт управления и убедившись, что все бортовые системы работают нормально, обеспечивая уверенное и планомерное перемещение «Чеглока» в гиперпространстве, Корнев тяжело вздохнул и вполголоса выругался. Помнится, когда подполковник Лозинцев, который при определенных обстоятельствах мог носить и фамилию Фомин, предлагал ему службу в разведке, он расхваливал аналитические способности Романа. Однако же применить эти способности на своей новой службе Корневу так пока ни разу и не пришлось.

Службу в Главном разведуправлении Генерального штаба Корнев начал с обучения. Причем учили его не только всяческим шпионским премудростям, вроде конспирации, шифровального дела, особенностям работы Интерпола и полицейских структур на разных планетах Фронтира и так далее. Учили еще очень многим интересным и полезным вещам, которые и в обычной жизни лишними не остались бы. Например, Корнев сам удивился возможностям своей памяти. Ну, после того, понятно, как соответствующие специалисты с ним поработали. Кое-какие, в том числе и весьма специфические, навыки прикладной психологии тоже показались Роману очень даже пригодными для мирной, так сказать, жизни. А те сведения о Фронтире, которыми с ним поделились гэрэушники, Романа просто поразили. Немало, конечно, он знал и сам, кое о чем интуитивно догадывался, но о многом даже представления не имел. Это ж сколько денег он пропустил мимо себя, не зная таких вещей! Ясное дело, учили эффективным приемам самообороны, в том числе и активной, когда лучшим способом защиты является нападение. Подтянули ему немецкий и интерланж, научили разговорному английскому. В общем, ради всего этого стоило терпеть до крайности интенсивный график обучения, еще как стоило.

Но, в отличие от обучения, служба такой увлекательной не была. Всего-то и дел, что время от времени Роман перевозил грузы и пассажиров — что скажут, кого скажут и куда скажут. Грузы были самыми обычными, хотя несколько раз Корнев был почти уверен, что на самом деле в контейнерах было вовсе не то, что по документам. Пассажиры тоже были обыкновенными, за исключением одного случая, когда Роман явно вез русских десантников, переодетых в гражданское. Пару раз от Корнева потом требовалось записать и передать куда следует свое мнение о пассажирах или о тех, кто получал грузы. Вот, собственно, и вся служба.

Сейчас его задание было таким же рутинным и неинтересным. Прибыть в космопорт «Хилл-сити» на Тексалере, в портовой гостинице найти человека по имени Джеймс Уизлер и сразу же отвезти его в русское генеральное консульство на Тринидаде. Причем обставлено все было — комар носа не подточит. Прямо в родном космопорту «Тюленев мыс» на «Чеглок» загрузили два контейнера с русской водкой, заказанной каким-то тексалерским торговцем, поэтому причина полета Корнева на Тексалеру выглядела естественной и обыкновенной. Посадку пассажира на Тексалере тоже должным образом залегендировали, так что все должно было пройти без каких-нибудь сложностей. Ну что ж, Уизлер, так Уизлер, заберем да отвезем. Потом надо было доставить кое-какой, уже чисто коммерческий, без служебного интереса, груз на Морион — и домой.

Теперь Корнев работал совсем по-другому, чем это было раньше. Он заключил несколько выгодных договоров с заказчиками перевозок, что обеспечило некоторую, пусть и неполную, регулярность, а, следовательно, и предсказуемость рейсов. Опять же, если рейсов было два-три подряд, намного сокращались промежутки между ними — во-первых, потому что не надо было самому искать фрахт, а, во-вторых, потому что он как человек женатый, перестал пользоваться услугами мастериц наемной любви, из-за чего отпала и необходимость усиленного употребления спиртных напитков после заходов к проституткам. Ну и необходимость отдыха после такого употребления тоже. В результате, потратив от одной до трех недель на очередное выполнение своих договорных обязательств в виде перемещения грузов и пассажиров из пункта А в пункт Б, Корнев спокойно мог на неделю-другую возвращаться домой, где его терпеливо ждала любимая и любящая жена.

Кстати, периодические расставания с Хайди, а точнее, столь же периодические встречи оказались отличным стимулятором семейного счастья — каждый раз возвращение Романа домой становилось для обоих настоящим праздником. И пусть из-за этого обустройство дома, который они построили довольно быстро, так до сих пор и не было закончено — зато и новоселами они себя чувствовали вот уже пятый месяц подряд. Или шестой? Да какая разница!