Черная аллея

Глава 5

Есть на свете дела, которые некоторым людям удается провернуть по телефону, и порой это кажется просто невероятным. Но когда начинаешь анализировать — видишь: все очень просто, незамысловато и логично. Короче, Вельде понадобился час, чтобы узнать последний адрес Марвина Дули. Проживал он на окраине Нью-Брансвика, в однокомнатной квартирке и весьма паршивом районе. Проживал он вот уже три месяца, а приехал туда из Трентона. Нигде не работал, имел водительские права, однако никакой машины на его имя зарегистрировано не было. Я оставил для Вельды послание на автоответчике, где сообщал, чтоб она была готова к четырем. Ровно в четыре я заеду за ней, и мы отправимся прочь из Манхэттена.

И она была готова, но снова завела свою шарманку о том, что зря мы не носим при себе радиотелефонов, что это значительно облегчило бы связь. Я закрыл за ней дверцу, обошел автомобиль спереди и уселся на водительском месте. Сунул ключ в замок зажигания и уже приготовился повернуть его, как вдруг взглянул на капот и передумал.

Вельда правильно истолковала мою реакцию и затаила дыхание.

— Что там, Майк?

Выждав секунду-другую, я спросил:

— Ты не замечаешь ничего странного в этой машине, котенок?

— Она у тебя всегда грязная, неряха ты эдакий.

— Угу…

Я вынул ключ, поставил переключатель скоростей на нейтралку, велел ей выйти из машины и отойти подальше, за угол.

— Зачем?

— Да затем, что кто-то залезал между машиной и стенкой, открывал капот. И на металле остался большой и четкий отпечаток.

— Думаешь, нам подложили бомбу?

— Ясно одно: кто-то здесь что-то делал.

— Тогда позвони Пату, пусть пришлет наряд.

— Если я ошибаюсь, тогда, значит, у меня просто разыгралось воображение. Но если нет, то эти придурки из окружной прокуратуры, считай, у меня в кармане.

— Майк… что ты делаешь? Хочешь погибнуть?

— Нет. Отойди за угол, я сказал!

— Ну уж нет, босс. Погибать, так вместе! Придется им тогда раскошелиться на двойные похороны. На этот раз ты у меня с крючка так просто не сорвешься.

— Черт… Ну ладно. Тогда попробуй чуть-чуть отодвинуть машину, на пару футов.

Я запустил руку внутрь, отпер защелку, придерживающую капот, — тем же самым способом, как, видимо, сделали они. Медленно и осторожно приподнял крышку капота и посветил фонариком. Они даже не потрудились замаскировать свое устройство, некий весьма примитивный механизм, соединенный с системой зажигания. Правда, на сей раз то был не сверток палочек динамита, но обернутый фольгой пакетик размером один дюйм на четыре, наверняка обладающий не меньшей разрушительной силой. Установивший его тип был, видимо, очень уверен в себе. Ни мини-ловушки, ни системы с часовым механизмом. Нет, ничего подобного. Просто крохотный смертоносный пакетик, только и ждущий того, чтоб кто-нибудь повернул ключ в замке зажигания. Готовый взорваться с ослепительной вспышкой, готовый разорвать в куски человеческую плоть.

Я разъединил контактные проводки системы зажигания и извлек заряд. Вельда оглядела пакетик и спросила:

— Что было бы со всем этим, Майк… если бы…

Я знал, о чем она подумала. О взрыве «Тауэрс». И тут же решил успокоить ее.

— Ничего подобного, котенок. Просто нас вместе с другими машинами расшвыряло бы в разные стороны. Ну и прилепило бы то, что осталось, к стенке, — я криво усмехнулся. — Получилось бы нечто вроде красной настенной росписи.

— Прекрати говорить гадости, Майк!

— Послушай, куколка, мы вроде бы еще не женаты.

Я обернул проводками пакетик и сунул его под переднее сиденье. Вельда в ужасе уставилась на меня.

— Ты что же… собираешься возить эту штуку с собой?

— Это не того сорта устройство, что взорвется от тряски или удара. Его можно сжимать в руке, бить, топтать… но только не бросать в камин и ни в коем случае не подносить к тому месту, где может возникнуть электрическая искра.

В конце концов она все же спросила:

— Кто это сделал, Майк?

— Возможно, распоряжение поступило от Понти-младшего. Старый Понти слишком умен, чтоб действовать столь прямолинейно. Лоренцо в такие игры играть не станет. Слишком уж крупный куш на кону. Ему куда выгоднее проследить за тем, что произойдет дальше, прежде чем сделать очередной ход.

— В какую сторону?

— Да все туда же. Узнать, что сказал мне Дули, — я покосился на нее и слегка нахмурился. — А он практически ничего не сказал.

Я повернул ключ, и мотор ожил. Возможно, тот тип все же предвидел, что может произойти осечка. А потому я вылез снова, внимательно осмотрел весь кузов, заглянул под машину и только затем сел за руль и вывел ее со стоянки на улицу. Если кто и следил за нами, то наверняка сейчас эти выродки чертыхаются на чем свет стоит и валят все на поставщика бракованных взрывных устройств.

Вельда вызубрила маршрут до Нью-Брансвика наизусть. Не пришлось заглядывать в карту или останавливаться и спрашивать прохожих. Ехали мы, что называется, как по маслу и наконец доехали. Когда я притормозил возле обшарпанного старого дома, где проживал Марвин Дули, она спросила:

— Ну, каков из меня штурман?

— Просто потрясающий, дорогая. Надеюсь, что и готовишь ты так же хорошо.

Внизу в подъезде висели на стене восемь почтовых ящиков, одна-единственная голая лампочка под потолком и стоял запах многонациональной стряпни. На всех почтовых ящиках были обозначены имена жильцов. На всех, кроме одного, и, поскольку имени Дули на остальных не значилось, я сделал логический вывод, что этот ящик принадлежал именно ему, Марвину. Нажав на кнопку, я подергал дверь. Она распахнулась. Из-за дверей квартир доносилось приглушенное бормотание телевизоров, кто-то из жильцов настроил свое радио на волну, передающую крутой рок, и лестничная площадка, казалось, содрогалась от монотонного ритма. Вельда притворила за собой входную дверь.

Слева виднелась деревянная лестница, ведущая на второй этаж. Со скрипом отворилась одна из дверей, я услышал топот ног наверху, а затем — мужской голос. Перегнувшись через перила, человек крикнул:

— Эй, вам чего надобно?

— Марвин?

Секундное замешательство, затем он ответил:

— А кто его спрашивает?

К этому времени я уже поднялся по лестнице, и он растерянно вертел головой, не зная, оставаться или же шмыгнуть обратно, в квартиру.

— Я Майк Хаммер, Марвин. Служил в армии с твоим отцом.

— Он помер.

— Мы знаем.

— Кто это «мы»?

Тут на площадке появилась Вельда, и при виде ее он затаил дыхание и весь воинственный запал, похоже, пропал.

— Под словом «мы» подразумевается куда больше людей, чем ты можешь себе представить, — тихо ответил я. — Не возражаешь, если зайдем?

Какое-то время он, хмурясь, смотрел на меня. Потом — на Вельду, что, видимо, и заставило его передумать, и он кивком указал на дверь. Я подождал, пока он войдет первым, затем прошел следом за ним и уже потом поманил Вельду рукой и захлопнул дверь.

Не квартира, а сущее убожество, что и следовало ожидать.

Всего одна комната, в которой находились: двуспальная раскладушка, газовая плита на две конфорки, крохотная раковина и узенький старомодный холодильник, задвинутый в угол. К кухонному столу были придвинуты два деревянных стула. Еще один, типа полотняного пляжного шезлонга, располагался перед новеньким телевизором, стоявшим прямо на полу. По крайней мере, хоть прибрано. Ни грязных тарелок в раковине, ни груды сваленной как попало одежды. И пахло здесь только одним — антисептическим мылом.

Словно прочитав мои мысли, он заметил:

— Я человек бедный, но аккуратный, мистер Хаммер. — Потом перевел взгляд на Вельду и добавил: — И никаких баб, дамочка. Сам научился поддерживать чистоту, еще на флоте.

— Кстати, дамочка — мой секретарь, — сказал я. — И звать ее Вельда.

Похоже, он ничуть не смутился. Кивнул и заметил:

— Да, читал. Вроде бы ее имя упоминалось в газете. В заметке о похоронах.

— Почему ты сам не приехал, Марвин?

Он выразительно покачал головой.

— А чего от этого толку?

Я понял, что он имеет в виду.

— Да нет, ничего особенного ты не пропустил. И смотреть тоже было особенно не на что. Пепел в металлической вазе.

— Кто пришел проводить его?

— Люди, знакомые по прежним временам. Ну и еще кое-кто, те, на кого он работал. Не слишком много народа.

— Стало быть, мафия, да?

— Кто-то должен стричь у них газоны, верно?

— Чушь собачья. Если мой старик и занимался этим, так то была просто игра.

— Откуда тебе знать? Лучше скажи, Марвин, когда вы последний раз виделись с отцом?

— Да перед тем, как он пошел служить на флот. Вообще мы редко общались. Так, пара писем, а потом открытка, где он сообщал свой новый адрес. — Тут глаза его подозрительно сощурились, и он без всяких обиняков спросил: — Что он мне оставил, мистер Хаммер?

— Урну, полную пепла, малыш. А чего ты ожидал?

— Ты мне лапшу на уши не вешай, друг. Не для того небось тащился из самого Нью-Йорка, чтоб сообщить это. Старик точно что-то оставил. И чтоб получить это, вам нужен я.

— Нужен ты мне, как шило в заднице, — сказал я.

Достал блокнот, записал на отдельном листке имя и адрес, вырвал и протянул ему.

— Отец хотел, чтоб я связался с тобой, вот и все. Я забрал его прах и поместил в колумбарий. Там и находится. Если хочешь, можешь забрать.

Он перестал подозрительно щуриться. Вертел в пальцах листок, шевеля губами, молча читал адрес. Потом поднял на меня глаза.

— И это все?

— Это все.

Он снова окинул меня подозрительным взглядом, слегка оскалил зубы в улыбке.

— Вроде бы вы сказали, что вместе служили в армии?

— Да.

— Но он-то служил на флоте.

Я кивнул.

— Да. Это выяснилось после того, как Вельда связалась с Администрацией по делам ветеранов в Вашингтоне.

— Тогда какого хрена он делал в армии? Черт, я просто не вижу смысла! Старик всю жизнь мечтал плавать по морям и океанам.

— И плавал?

— Конечно. Когда пошел служить на флот. А до этого катался в старой лодчонке по реке Гудзон. Вверх и вниз.

И об этом Дули нам никогда не рассказывал. Даже в тех переделках, в которых мы с ним побывали, когда сидишь в каком-нибудь окопе и, чтоб снять напряжение и не заснуть, травишь разные байки из своей жизни, а дружки слушают. Нет, даже тогда Дули ни словом не упоминал о лодке. Мы знали о его спортивном велосипеде, о санках с гибкими полозьями, о роликовых коньках фирмы «Юнион хадвер». Обо всем этом мы знали, но только не о лодке.

— А что это была за лодка? — осведомился я.

Он провел рукой по волосам, сделал паузу, соображая, как бы подчеркнуть то особое значение, которое имела лодка в жизни отца, но, не найдя никаких аргументов, ответил просто:

— «Вулси». Моторка.

Название ничего мне не говорило.

— Лодки — это не по моей части, мистер Хаммер. Старая развалина, вот и все. Он вечно чинил ее, смазывая чем-то. Короче говоря — хобби.

— Ну и плавал на ней?

— Ясное дело. Когда погода позволяла. Не слишком полагался на посудину, когда поднимался ветер и волны. Вообще, по больше части плавал по реке.

— А тебя когда-нибудь брал?

— Да. Когда я был мальчишкой. Но мне не больно-то нравилось. Это по его части, не по моей.

Я продолжил расспросы о прежде неведомой мне стороне жизни Дули.

— И приставали к берегу вы в каких-то определенных местах, да?

— Нет, конечно. Так, мотались себе взад-вперед, а он все рассказывал, как мечтает выйти в открытое море. А если и останавливались, так только чтоб заправиться или купить сандвич.

— Тогда куда же вы плавали? — Марвин раздраженно поморщился.

— А куда можно плавать по Гудзону?.. Ну, пару раз добирались до Олбани. Целое путешествие… Но по большей части плыли на север до Покипси или на юг, до Медвежьей горы. Если меня начинало укачивать, сразу заворачивали домой.

— А где он держал лодку?

— Был такой старый маленький причал в нескольких милях к северу от Ньюбурга. Теперь ничего особенного, но тогда, в старые времена, там стояло с дюжину яхт.

— И кто владелец этого причала?

— Да откуда ж мне знать? Ведь это когда было… Я ж еще мальчишкой был. Вроде бы тогда заведовал этим делом один старик. Теперь ему, должно быть, не меньше восьмидесяти. Небось уже помер… — Он сделал паузу и, слегка откинув голову, заглянул мне в глаза. — Вы так и не ответили на мой вопрос.

— Твой отец вовсе не был дезертиром, Марвин. Просто стал из плохого матроса чертовски хорошим солдатом. Короче говоря, записался добровольцем. И всегда был прекрасным воякой.

Снова долгий пристальный взгляд.

— И вы проделали весь этот путь, чтоб сообщить мне, где его прах?

— Только потому, что твой отец оставил такое распоряжение.

— А что еще он оставил? — многозначительным тоном осведомился он.

— А еще я хотел спросить, не мог бы ты сообщить мне кое-какие подробности, связанные с его смертью?

— Ну, вам о том лучше знать, мистер Хаммер. — Я выждал, и он нехотя добавил: — Убили его просто так, ни за что. Ведь он, по сути дела, был никем. Никакой собственности, кроме того дома, ничем не примечательная работа… Никаких вроде бы неприятностей… И тем не менее его убили. И это вовсе не похоже на несчастный случай.

— Думаю, это того рода случай, которого долго ждут, — сказал я. — Ты каких-нибудь друзей его знаешь?

— Нет. Сроду не слышал, чтоб они у него водились. Нет, одного как-то видел. Старика Гарриса.

— Кого?

— Ну, был такой старый чудак. Его еще прозвали Гаррис Швыряла.

— Как-как?

Вельда ответила из другого конца комнаты:

— Был такой бутлегер, еще в дни сухого закона. Говорят, он получил это прозвище за то, что прославился своим умением очень быстро закидывать коробки с нелегальным спиртным в грузовики.

— Откуда ты это знаешь? — спросил я.

— Много читаю, — невозмутимо ответила Вельда. — Хочешь послушать дальше?

— Да, — кивнул я, — хочу.

— Прекрасно. Итак, Гаррис Швыряла был весьма преуспевающим и ловким поставщиком, ни разу не попадался и очень разбогател. Ходили, правда, слухи, что он — фигура подставная, что за ним стоит кто-то еще, но доказать это так и не удалось. И тем не менее он пользовался большим влиянием в среде крупных рэкетиров тех времен.

Я взглянул на Марвина.

— Это на него похоже?

Надо сказать, что речь Вельды произвела на него впечатление. Он так и застыл с разинутым в изумлении ртом.

— Ну да… — кивнул он наконец. — В целом похоже. Да, это точно он. Пару раз прятался у моего старика, когда кто-то висел у него на хвосте.

— За что его преследовали, не знаешь?

Марвин пожал плечами.

— Речь шла о том, что Швыряла, продавая крупные партии спиртного в большом городе, сбил тем самым цену у местных поставщиков, а потом смылся.

— Но послушай, ведь речь идет о временах, когда сухой закон уже отменили. И все эти грабежи, нападения на машины со спиртным давным-давно вышли из моды.

В ответ он снова пожал плечами.

— Откуда мне знать? Ведь я был мальчишкой. Просто помню, как он и отец посмеивались над обманутыми, вот и все.

— Думаешь, отец тоже был в деле?

— Мой старик? Да нет, что вы! Он бы никогда не стал встревать в такое. Жил себе потихоньку, день прошел — и слава Богу. А потом вдруг это… Стал подручным у мафии, и его пристрелили, как какого-нибудь стукача. За что? Да как бы и ни за что… — Марвин потер руки, провел ладонями по лицу, пригладил волосы. — Еще вопросы будут?

— А ты ответишь, если я спрошу?

— Смотря о чем.

Я протянул ему одну из своих старых визиток, которую Вельда сунула мне в карман.

— Всего один вопрос, Марвин.

— Да?

— Твой отец был убит не случайно. Тот, кто сделал это, мог подумать, что он поделился кое-какой информацией с тобой и…

— Он ничего мне не говорил! Он…

— Мы-то с тобой это знаем, а вот убийца — нет. Он продолжит свое черное дело, и чем быстрее мы вычислим и обезвредим его, тем дольше будешь жить. Так что подумай хорошенько, Марвин.

Я взял Вельду под руку и повел к двери. Мы спустились вниз. И тут она остановилась у входной двери, сунула руку под плащ. Я знал, что там у нее находится револьвер 38-го калибра, и схватил ее за запястье. На улице уже стемнело, мы заехали в незнакомый и опасный район, где можно было ожидать чего угодно и где патрульные машины проезжают чрезвычайно редко.

— Но за нами никто не следил… — начал я.

— Ты в плохой форме, Майк.

— Чутье еще никогда меня не подводило, куколка. После той маленькой бомбочки я держу ушки на макушке. — Я вышел на улицу и огляделся. Потом жестом дал Вельде знак следовать за мной. Машина была на месте. Никто ее не поцарапал, не помял, не изгадил, ничего такого. И внутрь никто не пытался заглянуть — о том свидетельствовал крошечный клочок бумаги, оставленный мной в ручке дверцы.

— Все чисто, — сказал я.

— Почему бы не заглянуть под капот?

Я достал фонарик, поднял крышку капота и обозрел двигатель.

— Видишь, все чисто, — сказал я. Мы сели. Я вставил ключ в замок зажигания и завел мотор. Взрыва не последовало, и оба мы облегченно вздохнули.

— Черт побери, Майк! И все же ты чего-то ожидал! — воскликнула Вельда.

На сей раз я рассмеялся — громко и искренне. И с облегчением.

Поток движения на платной автостраде Джерси был не слишком плотным, а потому ехали мы быстро. И вернулись в город достаточно рано, чтоб я успел еще завезти Вельду домой, а потом, приехав к себе, поменять рубашку. Мне не хотелось, чтоб она сопровождала меня туда, куда я собирался. И перед тем, как надеть пиджак, я вспомнил и тщательно проанализировал все, что сказал мне Пат.

Я собирался повидаться с доном Лоренцо Понти, причем на его территории, что было явно не в мою пользу. И тем не менее в этом столкновении лицом к лицу мне вовсе не хотелось выглядеть эдаким жалким просителем милостыни. Да, Понти стареет, но правила игры не меняются. Я достал кожаную портупею, надел ее, сунул в «кольт» 45-го калибра новую обойму, а затем сам «кольт» — в кожаную кобуру. Теперь он терся о рану, и боль началась жуткая, однако, немного повозившись с ремнями, я нашел более удобное положение и сразу почувствовал себя лучше. Хотя из сидячего положения выхватывать его теперь будет не так просто.

Оставалась одна лишь надежда — что у придурков, которыми окружил себя Понти, хорошая память и немного развито воображение.

Их частный клуб находился прямехонько напротив старого кинотеатра. Ничем не примечательное здание, построенное еще в 20-е, из кирпича и бетонных блоков, составляющих нижний этаж, в витрины которого были вделаны полупрозрачные стекла, впускающие достаточно света, но не позволяющие видеть с улицы, что творится внутри. Склады, обступившие здание клуба, тоже принадлежали Понти, однако ничего там не хранилось, и предназначались они только для защиты. От всех остальных складов их отличало только одно — никаких непристойных надписей или рисунков на голых бетонных стенах.

Я вышел из такси в полуквартале от этого места и пошел пешком. Пусть видят, что я направляюсь к зданию клуба. У дверей стояли на страже двое громил, словно сошедшие с экрана ТВ, демонстрирующего старый боевик, и в течение нескольких секунд казалось, что они вот-вот на меня набросятся. Но обошлось. Один из громил что-то шепнул другому, тот, похоже, удивился, затем физиономия его словно окаменела.

Я шел слишком быстро и проскочил мимо них. И еще усмехнулся, заметив, что на их лицах отразился даже некий испуг, точно в них собирались стрелять. Чтобы не оставлять парней в этом заблуждении и состоянии, я слегка отогнул полу пиджака, зная, что они тут же заметят рукоятку «кольта», торчавшую из кобуры.

С такими ребятами вообще не следует церемониться. И я сказал:

— Идите скажите боссу, что я хочу с ним потолковать.

— А его тут нету, — сказал тот, что потолще.

— Хочешь, чтоб я отстрелил замок? — Я произнес эту фразу не как вопрос, а самым утвердительным тоном.

Мыслительный процесс тоже не являлся их сильной стороной. Они, разумеется, знали, кто я такой, но никак не могли вписаться в ситуацию. Толстый попробовал показать зубы и грозным тоном бросил напарнику:

— Сходил бы ты, что ли, за Ленни, Тедди.

— Если ты имеешь в виду Леонарда Паттерсона, можешь передать ему: у меня есть для него подарочек, о котором он просто мечтает.

Громила по имени Тедди сказал:

— Что-то вы больно язык распустили, мистер.

— Суть не в том. Суть в том, кто я такой, Тедди, малыш. Я Майк Хаммер, и тебе прекрасно известно это имя. Так что давай, пошевеливай задницей и делай то, что сказал приятель. — Взгляд, которым он наградил меня в ответ, говорил о многом. Этот Тедди был тот еще фрукт. Еще одна змея, укуса которой следовало опасаться. И он, разумеется, был далеко не в восторге от того, как я поставил его на место в присутствии толстяка.

Леонард Паттерсон вышел не один. За его спиной вышагивал Хоуви Драго с огромным револьвером в правой руке. Игра до сих пор носила крутой и опасный характер, поскольку противник явно не знал, по каким правилам следует играть. Да что там правила, они не понимали толком, в чем состоит сама игра. И на физиономиях у них было вовсе не недоумение, нет. На физиономиях у них было такое выражение, точно они пересекали Атлантический океан в каноэ, доплыли до середины и вдруг поняли, что скоро разразится шторм.

Главное теперь — перехватить инициативу, не дать им заговорить первыми.

— Так вы проводите к дону, или мне идти самому?

Хоуви среагировал первым.

— Он при пушке, Патти.

— И на нее у меня имеется разрешение, малыш. А вот у тебя, интересно, есть?

— Я не позволю тебе соваться сюда с пушкой, Хаммер.

Ответить я не успел. Наверху появилась чья-то темная фигура и, перегнувшись через перила, крикнула с легким акцентом:

— Что там происходит, а?

И снова настал момент не дать им раскрыть рты.

— Я Майк Хаммер, — крикнул я в ответ. — Не хотите со мной говорить, как-нибудь перебьюсь. Но если хотите неприятностей, начну сейчас палить в ваших громил. И тут же прибудет полиция, и ахнуть не успеете.

— У него пушка, мистер Понти! — крикнул Паттерсон.

— В руке?

— Да нет. Под пиджаком.

Понти походил на кошку, которую водят на поводке. И любопытство пересилило в нем все, и поводок натянулся туго-туго. Не прошло и секунды, как он ответил:

— Но он всегда носит при себе пушку. Ладно, пусть поднимается, а иначе действительно начнется пальба.

И еще Понти был по натуре своей парень рисковый. Когда двое задиристых ребят сходятся на грязной школьной площадке выяснить, кто сильней, остальным там просто нечего делать.

Я поднялся по лестнице. Понти кивком дал знак следовать за ним и пошел впереди, как и должно идти хозяину, пригласившему гостя на чашечку чая. Может, просто выпендривался, может, в темных углах у него попрятались свои люди, готовые наброситься на меня, не знаю. Но ни малейшего страха в его поведении не наблюдалось. Он толкнул дверь в кабинет, но я не вошел. Сперва убедился, что за дверью, отлетевшей к стенке, никто не прячется. Затем обозрел помещение и углы тоже. И уже только тогда вошел, стараясь держаться поближе к стенке. Подошел к креслу перед письменным столом.

Судя по выражению его лица, он одобрял подобные меры предосторожности.

— Что, нервничаете, мистер Хаммер?

— Нет, скорее осторожничаю.

— Вы сильно рискуете.

— Да нет, не очень.

— Вот как?

— Да я бы разнес этих уродов внизу в клочья, не успели бы они вытащить свои пукалки.

— Могли и проиграть. Их у меня много.

— Знаю. Бывал у вас и прежде, — напомнил ему я.

Лицо его закаменело.

— Да. Помню.

Секунд тридцать я стоял и молча смотрел на него, затем обошел кресло и сел.

— Валяйте, спрашивайте, — сказал я.

Дон замечательно исполнил свою роль. Отодвинул свое тяжелое кожаное кресло на колесиках, уселся в него и торжественно сложил руки на коленях. Я понимал, что он изо всех сил сдерживается, что это стоит ему огромного труда, но лицо оставалось безмятежным. Наконец взгляд его встретился с моим, и он сказал:

— Это вы убили моего сына, мистер Хаммер?

И снова — не ждать, отвечать тут же.

— Я выстрелил ему прямо в голову, дон Понти. Но перед тем он всадил две пули в меня и собирался всадить еще одну, прямо в физиономию, но тут я его опередил. Вы абсолютно правы, это я убил его, и если у вас имеются люди, готовые проделать со мной тот же трюк, их ждет та же участь, будьте уверены.

Я не знал, чего ожидать дальше. Естественно, подобную информацию нельзя воспринимать с тем невозмутимым видом, который он на себя напустил. Похоже, он мысленно восстанавливая события и детали той ночи. И когда фрагменты сложились в единое целое, воспринял это, как ни покажется странным, с удовлетворением.

— Я вас не виню, мистер Хаммер, — тихо произнес он. — И, разумеется, люди не знают, что там в действительности произошло, не так ли?

— К сожалению, я не имел возможности выяснить это на месте.

— Они считают, что то была война гангстеров. Полиция, во всяком случае, придерживается этой версии.

— А это действительно была война, мистер Понти? — спросил я.

— Да, самая настоящая война кланов, — добродушно заметил он. — Такое, знаете ли, случается.

— Нет, не совсем такое. И не тогда, когда бизнес идет как по маслу и босс боссов уезжает в отпуск. И не тогда, когда во время перестрелки погибают люди, не принадлежащие ни к одному из кланов. Никаких слухов о том, что должно случиться, не было, и если б вы не предприняли обычных мер предосторожности, то понесли бы куда более серьезные потери.

— Однако я их предпринял. И, как видите, остался жив, — ответил он. — Но скажите, вы-то почему там оказались?

— Потому что получил информацию, что готовится нечто. Не от мафии, не от какой-либо другой организации. От одного пьянчужки, который случайно подслушал один разговор. Сперва я воспринял его слова не слишком серьезно. Но вскоре выяснилось, что, напротив, все чертовски серьезно и что если вы останетесь в живых, то вину за случившееся могут свалить на меня.

— Но это же не в вашем стиле, верно?

— Верно. Однако откуда мне было знать, что вы подумаете.

— А вам бы хотелось знать, что я думаю?

— Конечно, — ответил я.

И тогда Понти сказал:

— Лично я думаю, вы заявились сюда неспроста. Ну ладно, сознались, что застрелили Эйзи, но ведь он сам напросился. Теперь он мертв, и его все равно не вернешь. Нет, вам надо от меня что-то другое. Что-то узнать… Кого ищете?

— Хочу узнать, кто убил Маркоса Дули.

Он нахмурился.

— Дули был очень ми-и-лый человек… — протянул Понти. Акцент снова вернулся. — Понятия не имею, кому это понадобилось убивать его. Он любил землю, был превосходным садовником. Долгое время проработал в моих имениях.

— Да, знаю.

— И к чему, по-вашему, убивать такого человека, мистер Хаммер?

— Возможно, кто-то решил, что он знает больше, чем следует.

— Но что он мог знать?

— Он намекнул, что в вашей организации возникли кое-какие неприятности, дон Понти.

— Никаких неприятностей. Все тихо, все по закону.

— К черту законы! Распределение богатств — вот из-за чего началась заваруха.

— Разве я похож на богача, мистер Хаммер?

— Да будет вам, дон. Вы последний из по-настоящему великих актеров. Я знаю, что вы скупали земли и большие дома еще в те дни, когда цены на недвижимость были просто смешные. Знаю, что у вас целый автопарк автомобилей и что все они старые, но очень дорогие и редкие. Знаю, вы едите спагетти, а костюмы вам шьет старичок-портной, проживающий по соседству. Так что вы и вправду богатым вроде бы не выглядите. И это позволяет одурачить очень многих.

— Но только не налоговое управление.

— О, тут тоже все в порядке. Для того и существует, как говорится, грамотное ведение отчетности.

Он смотрел на меня, и на губах его начало возникать подобие улыбки.

— Уж не думаете ли вы, мистер Хаммер, что они собираются проделать со мной ту же штуку, что и с Капоне?[7]

— Не думаю. Полагаю, что и штат экономических советников у вас ничуть не хуже, чем у них.

— Да, за то им и платят, — теперь уже он пытался как-то зацепить меня, узнать, не смогу ли я навести его на некий новый след.

Я отодвинул кресло и поднялся.

— Что ж, дон Понти. Лично мне абсолютно плевать, что сделает с вами служба налогового управления. Мне нужно только одно — тот парень, который убил Дули. И не один я заинтересован в его розыске. Капитан полиции Чамберс в той же упряжке, а за ним, сами знаете, стоит весь департамент нью-йоркской полиции. А там, как вам, надеюсь, также известно, работают профессионалы.

— Мне почему-то кажется, у вас имеются конкретные подозрения, — заметил Понти.

Я двинулся к двери, потом обернулся и сказал:

— Хочу повнимательней присмотреться к вашему мальчику Уго. Ему явно не хватает знаний и опыта, которыми наделены мы, люди старшего поколения.

Понти снова кивнул. Озабоченная морщинка так и осталась на лбу, и я понял, что в голове у него идет напряженная работа по разгадыванию смысла, который крылся за моими словами.

Когда я спустился, у дверей уже никого не было. Я постоял с минуту, потом подошел к краю тротуара и стал ждать. Кварталах в двух от меня блеснули фары. Такси остановилось, я сел и поехал домой. Дал щедрые чаевые, был вознагражден широкой и радостной ухмылкой и вошел в дом.

На автоответчике меня ожидало сообщение, и я надавил на кнопку. Вельда, она просила позвонить, как только появлюсь. Но недолгое свидание с Понти просто вымотало меня, и звонить не было сил. Секунду-другую я размышлял над тем, стоит ли вообще отказываться от благ и преимуществ холостяцкой жизни. Ведь я прекрасно справлялся со всем сам, а обзаведение женой, постоянно присутствующей рядом, может привести к осложнениям. К самым неожиданным последствиям. Одна надежда — что Вельда умеет печь бисквиты.

Вельда всегда была умной девочкой. И засмеялась, когда я бросил в трубку:

— Я жив!

— Ну а еще чего новенького?

— Зачем звонила?

— Знаешь, я теперь могу говорить по служебному телефону прямо из квартиры, — сказала она. — Очень было удобно, особенно когда ты облучался под солнцем во Флориде.

— Кто звонил?

— Старый актер кино по имени Ральф Морган.

— Но Ральф Морган умер, котенок.

— Этот еще нет. Сказал, что хочет повидаться с тобой завтра. В «Уолдорфе», ровно в одиннадцать.

— Прекрасно, — ответил я. — Идем вместе. Заеду за тобой в восемь в надежде сперва позавтракать.

— Зачем? Могу приехать и приготовить завтрак у тебя, — сахарным голоском предложила она.

— Нет, — сказал я.

— Почему нет?

— Потому что если мне будет больно, то и тебе тоже. Больно смотреть, как я страдаю. Так что трусики можешь не снимать.

Она хихикнула и повесила трубку.