Черная молния. Тень буревестника.

Глава девятая

В среде он известен под оперативным псевдонимом Лэнс. Он стукач, он же дятел, барабанщик, внештатный сотрудник, оперативный источник и прочая… прочая… Для определенной категории лиц снабжающих органы информацией о своём окружении придумано много различных названий от оскорбительных до обтекаемо нейтральных. Лэнс входит в группу Макса. Мне было смешно, что при встрече на квартире он так и не снял бейсболку за длинным козырьком которой его лицо оставалось в тени. Все было так похоже на неловкий и глупый розыгрыш, где люди скуки ради дурят заехавшего к ним наивного и туповатого провинциала. А что? И это вполне возможно. Вот исходя из этого и будем относиться ко всему происходящему, подумал я. Спектакль и нечего более. И как же в этом спектакле становятся добровольным помощником наших любимых, глубокоуважаемых, совершенно неподкупных и высокопрофессиональных органов несокрушимо стоящих на защите конституции?

— Ну лично меня, — глухо рассказывал Лэнс, — на наркоте подловили. На улице задержали, скрутили и в авто. В машине совершенно открыто сунули в карман большую дозу героина, в отделении обшмонали при понятых, достали, запротоколировали, все срок готов. Я входил и вхожу в легальную организацию, — тут Лэнс произнес название которое мне ни о чем не говорило, — вот мне «господин — товарищ» в штатском и говорит: «Выбирай: срок или помощь нам». А у меня институт, мама с папой. Чего тут выбирать? «Все ясно, — ною, — не сажайте, я все сделаю» Тут же и заяву под диктовку написал, типа добровольно прошу принять меня нештатным сотрудником, потом первый донос. Пока донос сочинял чуть от сдерживаемого хохота не обделался.

— А что же тут такого смешного? — брезгливо недоумевал я.

— Так нас Маузер всех заранее проинструктировал, как вести себя при задержании и вербовке, — из под отбрасываемой на лицо тени молодо и беззаботно засмеялся Лэнс, — ной, проси, и все такое. Покажи себя размазней, про такого никогда не подумают, что он входит в нелегальную группу. Типаж не тот. Мы даже содержание первого доноса учились писать. Поменьше конкретики, побольше всякой херни, типа слышал, вроде видел и всякое такое. А после вербовки я сразу с Максом на связь вышел, сообщил, что и как. Дальше меня уже Маузер вел. Объяснял как надо себя вести, что конкретно писать и вообще линию поведения мы вместе выстраивали.

— А еще как вербуют и вообще кого склоняют к сотрудничеству? — помолчав спросил я.

— Ну допустим, парень или девушка общаются в движении и участвуют в легальных акциях протеста. Их хватают и волокут в отдел, там устанавливают все данные. Первое дело это запугать и установить, тех кто может активно участвовать в протестных действиях, их берут за заметку чтобы если чего… профилактически арестовать или спровоцировать на определенные действия. Второй смысл законных трехчасовых задержаний это подборка будущих провокаторов. Если задержанное лицо представляет оперативный интерес его вербуют, — пояснял Маузер, — Не обязательно сразу, могут и подождать немного. Как правило действуют достаточно грубо: Учишься в институте? Отчислим и вперед в армию, а уж мы постараемся чтобы тебя отправили куда погорячее. Наркоту чаще всего подкидывают, огнестрельное оружие намного реже. Бывает, что под пытками выбивают нужные показания, а потом шантажируют: «Смотри эту запись передадим твоим дружкам, так они же тебя и убьют». Иногда вполне реальные уголовные дела прекращают, только стучи. Представьте себе еще совсем молодого неокрепшего человека на которого обрушили всю мощь карательной системы. Он один, против него государственная машина, для которой раздавить его это пара пустяков. Многие ломаются. Становятся провокаторами. Почти все они ненавидят своих кураторов, за то что их сделали подлецами. Поверьте это очень опасно, очень. Такой агент в любой момент может убить своего «наставника» или публично совершить акт насилия сообщив, что он это сделал по приказу соответствующей службы. В истории спецслужб есть масса таких скандальных примеров. Если человек хочет от этого уйти, то самый простой способ это публично объявить о том кто его толкнул на провокации и чем его шантажировали. В этом случае, его физически не тронут те на кого он «стучал», а его так сказать «наставник» получит хороших трендюлей от своего начальства и его карьера в политическом сыске будет сильно затруднена если вообще не прекратится.

— Вы не упомянули категорию идейных сторонников существующего порядка, которые с риском для жизни внедряются в подполье, дабы прекратить их незаконные действия, — намерено сурово и взволнованно, как бездарный актер в любительском спектакле, сказал я, — и возможно убедить их в ошибочности их убеждений. Потребовать явки с повинной, дабы искупив свою вину, они в дальнейшем стали полезными членами нашего суверенно демократического и самого толерантного общества.

Если это и показались присутствующим едким сарказмом то я не виноват. Лэнс посмотрел на меня с явным подозрением и легкой обидой.

— Я наш разговор не пишу, — обидевшись мрачно сказал он.

— Это наш гость так придуривается, — успокаивая его усмехнулся Маузер, — не обращай внимание.

— Ну а за деньги? — оставив без ответа реплику Маузера спросил я, — Есть такие кто за деньги предоставляет информационные услуги?

Лэнс заливисто засмеялся.

— Есть конечно — насмешливо заверил он, — Вот я деньги получаю, знаю еще троих что за их получение расписываются. Слыхал и про таких кто без всяких расписок финансы получает. — И сразу без перехода заметно повысив градус насмешки, — Дядя! Ты откуда к нам приехал? Какие еще деньги провокаторам? Все казенные оперативные суммы кураторы себе забирают. Ты что думаешь там бюджет не пилят? До агента ничего не доходит, ему объясняют типа: «не посадили тебя дурака вот и радуйся, пока не передумали». Это тебе не царские времена когда Азефу золотом по пять тысяч в месяц платили. Или ты думаешь провокатор побежит в прокуратуру или в суд с заявлением: «Я стучал, стучал, а меня обманули и денежку не дали. Накажите этих обманщиков, поставьте их в угол, а то я заплачу».

— Ну ладно, — поморщился я от упрека в наивности, и тут же реабилитировался, — Кстати и в царское время жандармы и чины охранного отделения казенные оперативные суммы в карман клали. Есть соответствующие мемуарные свидетельства бывших сотрудников этих ведомств. Лучше дальше про себя рассказывай.

— Дальше? — чуть слышно присвистнул Лэнс замолчал и вопросительно посмотрел на Маузера.

— На одной из встреч Лэнса с куратором, я оперативным путем установил его личность и все остальные данные, — сухо сказал Маузер, — теперь мы знаем одного из тех кто конкретно против нас работает. По их вопросам, по заданиям данным агенту мы можем установить круг их интересов и лиц которых они подозревают, а также методы и место поиска. И второго сотрудника тоже легко установили.

— Какого второго? — удивился я, — У вас что еще один есть?

— У меня есть, — хихикнул Лэнс, — еще один подкатил и завербовал. Из смежной так сказать конторы. Я ему объясняю, что мол стучу уже, а он мне ласково так говорит, а ты и мне постукивай и на свое окружение и на своего наставника нашего смежника. Мы мол самые крутые и нам все надо знать и про смежников соседей тоже. А мне что жалко? Я этим стучу, другим барабаню, только и делов что файлы в компе копировать. Все довольны. У меня вообще сложилось впечатление, что им все откровенно по барабану, по бумажкам отчитались и пошли в другое место бабки хапать или просто пиво пить.

— Это не впечатление, — заметил Маузер, — так оно и есть. Нашим чиновникам где бы они не работали или служили уже давно все по херу, главное по отчетам работу показать. Так сказать, продемонстрировать эффективный менеджмент. А на обобщении их туфты, принимаются государственные решения равноценной эффективности и результативности.

— Лэнс, вы говорили, что входите в легальные организации, так? А разве это не противоречит полной конспирации автономных групп? Вы же подставляетесь? — поинтересовался я.

— А там никто не знает, куда я еще вхожу. С момента вербовки, мне Макс в акциях запретил участвовать. Контакты со своей группой у меня очень редки, — серьезно и обстоятельно отвечал Лэнс, — Перед внедрением к легалам мне Маузер разработал легенду, ну знаете этакого простоватого парня которому лишь бы поорать, но который не способен и не готов к решительным действиям. Разве что в толпе побуянить. А информацию службам я такую сливаю: дескать недовольные конечно есть, но они все больше болтают и по интернет форумам дрочат. Мол нет ничего серьезного. Балуются детки.

— Мы за легалами приглядываем, — весело заметил Маузер, — кроме массы провокаторов, там немало нормальных честных ребят и девчат. Понимаете, на основе информации Лэнса и ему подобных, делается вывод, что легальная оппозиция полностью под контролем служб, она слаба, плохо организована, погрязла во взаимных склоках, не способна на решительные действия и так далее. Более того некоторые аналитики «мечтатели» полагают, что используя свой контроль над легалами, они могут руководить националистическим движением, так сказать готовы оседлать волну. Волну оседлать можно, а шторм? Активная часть населения, а особенно молодежь пойдет не туда куда ее поведут и призовут легалы, она устремится куда посчитает нужным и пойдет за тем кого она признает лидером. А мы с вами уже говорили о том, что ответом на репрессии на снос национально патриотических сил с легального политического поля, является усиление радикализма в националистическом движении. Кто станет их подлинным лидером? Пока неизвестно. Думаю, что это будет один из командиров автономных групп. Но это совсем не обязательно. Этот лидер вожак появится как черная молния, а пока мы видим только буревестников. Срок дня «Х» никто предсказать не может, завтра или через десять лет, но он уже неминуем. Посадками и разгонами его не остановить, только честные выборы помогут миновать стадию восстания, но вероятность проведения именно таких выборов маловероятна. Выборы нам давно заменили избирательными технологиями. Сегодня все усилия служб сосредоточены на столицах. Но вспышка может произойти на Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке, на Юге. Идет активная консолидация патриотических сил, внешне она пока мало заметна, но поворот в сознании большей и наиболее активной части общества уже произошел. В службах существует план спровоцировать националистов на активные массовые действия, бросить безоружную неорганизованную толпу на линию щитов полиции и внутренних войск. Разгромить их и уничтожить. Но в главной крепости боятся, что ситуация станет неконтролируемой. Полиция ненадежна, безоговорочная верность внутренних войск сомнительна. Ряд элитных подразделений, в том числе и сформированных по этническому признаку, слишком малочисленны, чтобы контролировать ситуацию по всей стране. Они с большим трудом гасят то тут то там вспыхивающие отдельные очаги пламени. Перед огненным валом восстания они просто побегут. Как это не покажется странным, но в рядовом и младшем командном составе полиции, в армии, даже в спецслужбах градус националистических настроений значительно выше чем в гражданском обществе. Они по роду службы намного лучше себе представляю, что творится в стране и как все дозволено одним и все запрещено другим. Там молчат или перешептываясь между своими тоже ждут, когда появится человек которому они поверят, который гарантирует им и их семьям безопасность, который просто и ясно скажет: «Ребята вы нам нужны. Встаньте рядом и никто не попрекнет вас прошлым» И вот тогда властная магия тел в генеральских мундирах и их приказов просто рассеется. Все увидят под их бутафорской формой просто жалких растерянных и сильно напуганных людей Их тут же пошлют на…, а если они туда не побегут, то как говорится: «война все спишет». А у каждого рядового сотрудника есть свой личный «зуб» на начальника. И потом у толкового офицера и даже рядового появится реальный шанс сделать при смене власти стремительную карьеру, сейчас такая возможность есть только у лиц приближенных к той или иной высокопоставленной особе.

— Апокалипсис, — пробормотал я.

— Грядет судный день, — подтвердил Маузер.

— Посчитаемся, — с явной тяжелой злобой бросил Лэнс, — за все нам ответят. И чем сильнее нас будут давить сегодня, тем страшнее будет ответ завтра.

И после короткой паузы искренне по детски недоумевая он сказал:

— Я вот только одного понять не могу, почему они так ненавидят и презирают наш народ? Это же они нас толкают в подполье. Я вот архитектором хочу стать, я мечтаю строить, а не разрушать. Мы с ребятами на кафедре в институте разработали методику быстрого строительства доступного, недорого, комфортабельного жилья. Жилищный вопрос можно решить всего за пять лет. А есть еще грамотные агрономы, инженеры, ученые. Можем, вы понимаете, мы можем обеспечить развитие страны. Так нет. Все ходы чиновными особами забиты, а им все по… Ну дайте нам свободно выбрать свою судьбу и судьбу страны, пусть весь народ решит кто прав, а кто нет. Мы тоже войны и крови не хотим. А нам отвечают: «А вот… вам! Молчать быдло! Это мы за вас решим, что нам, вашим господам подходит, а кто нет» Вот мы им и отвечаем…