Черная пантера из Шиванипали [издание 1964 г.]

Глава пятая Змеи и другие обитатели джунглей

О животных индийских джунглей написано немало книг, представляющих большой интерес для всех, кого увлекает жизнь леса. Писатели-фермеры Данбар-Брэндер, Чемпион, Глесфорд, Бест, Корбетт[33] и многие другие проторили путь охотничьему рассказу о повадках животных, которые они сами смогли изучить. Часть этих рассказов написана полвека назад, когда джунгли Индии буквально кишели дичью, особенно хищниками. Эти авторы и раньше пользовались признанием, но только теперь выявляется бесспорная ценность их сочинений. Не будет преувеличением сказать, что по мере того как жизнь девственной Индии уходит в прошлое, произведения этих замечательных людей приобретают все большее значение, ибо сохраняют для потомков сведения, которые нельзя купить ни за какие деньги.

И индийские шикари, вначале стремившиеся только к трофеям, и даже известные белые охотники в Африке, жаждавшие лишь обогатиться, впоследствии неизбежно проникались любовью к обитателям леса, которых когда-то выслеживали и убивали. Большинство из них отказалось от охоты и посвятило себя более благородному и трудному делу — изучению природы и фотографированию диких животных.

В прежние времена считалось, что охота к джунглях связана с большим риском. Предполагалось, что помимо хищных зверей жизни охотника угрожают ядовитые змеи, скорпионы, пауки и прочие твари, не говоря уже о распространенных в джунглях болезнях — малярии, тропической лихорадке и других.

Когда, например, мой отец еще был охотником, поездка в леса к подножию гор Нилгири, в джунгли, покрывавшие округа Шимога и Кадур княжества Майсур, или же к Западным Гатам приравнивалась подвигу. Тогда думали, что утренние туманы вызывают бронхит, воспаленно легких и особенно малярию и что животные джунглей необычайно свирепы и храбры.

Писатели-фермеры, напротив, убеждали нас, что дикие животные вовсе не агрессивны, что почти все они боятся человека. Наукой доказано, что в Индии нет ядовитых пауков, ящериц или лягушек, а водятся только немногие разновидности ядовитых змей и что воспалением легких можно заболоть везде, даже в городах самых жарких и сухих районов Индии. Сэр Рональд Росс выяснил, что малярийная бацилла разносится особым видом москитов, а не влажным туманом или лесным воздухом. Эти бациллы были найдены не только в джунглях, но и в других частях страны. Малярийные москиты размножаются в стоячей воде и в загрязненных водоемах, которыми изобилуют даже крупные города. Кампании по борьбе с малярией и другие правительственные меры способствовали искоренению этого недуга, медицина нашла против кого быстродействующие и почти всегда эффективные лекарства, так что он уже не вызывает прежнего страха.

Что же до опасности, которую представляют собой дикие звери и змеи, то здесь лучший учитель — личный опыт. Можно, однако, с уверенностью сказать, что за несколькими редкими исключениями человек в лесной чаще подвергается значительно меньшей опасности, чем пешеход на улице города с оживленным автомобильным движением.

Конечно, охотник-новичок может иной раз совершить глупость и навлечь на себя беду, но только в результате своей неопытности и невежества. Получить же необходимый опыт при желании нетрудно.

Царем индийских джунглей считается тигр. Львы в Индии водятся только в лесном районе Гур в полуостровной части Гуджарата, где их заботливо оберегают. Тигр — величественное, красивое и благородное животное, но на самом деле по размерам, силе и подчас неуемному темпераменту царь джунглей, бесспорно, слон. Он, безусловно, куда опаснее тигра, и население областей, где водятся оба этих животных, относится к тигру — если он, конечно, не людоед — с некоторым пренебрежением, а к дикому слону — с большим почтением. Если вам случится идти по тропинкам джунглей с местным жителем и встретить при этом тигра или пантеру, он покажет их вам с искренним безразличием. Но стоит ему уловить треск ломаемых веток, как он немедленно остановится, произнесет на своем родном языке только одно слово — «слон», определит, откуда доносится звук, и попытается избрать путь подальше от того места, где пасется животное.

Эта осторожность — результат опыта жизни в джунглях, накопленного его предками и им самим. Зная неуравновешенность могучих животных, индийцы избегают излишнего риска. В спокойном состоянии слоны обычно безвредны, но они легко приходят в возбуждение, пугаются, раздражаются.

Чем многочисленнее стадо индийских слонов, тем менее оно опасно. По описаниям известно, что африканские слоны при необходимости действуют коллективно, стараясь напасть на охотника «массой». Индийские слоны так не поступают, но и каждый из них в отдельности представляет собой грозного противника. Особенно если это слон-бродяга, которому уже случалось убить человека, «влюбленный» слон, находящийся в состоянии течки, слон, который отбился от стада и пасется отдельно, или самка с детенышами, готовая для защиты их пожертвовать своей жизнью. Бывает, что слон настойчиво преследует человека, иногда целую милю, если тот, конечно, в состоянии столько пробежать. Догнав, слон буквально раздирает несчастного на части, либо, топча ногами, превращает в месиво, либо разбивает о ствол дерева, либо подбрасывает высоко в воздух.

Часто, сидя в лесной чаще у водоема, я, чтобы подшутить над слонами, которые приходят днем утолить жажду и искупаться, имитирую рев тигра или рычание пантеры. Обычно в первом случае слоны, находящиеся в стаде, пронзительно затрубив, разбегаются, ломая ветви и кусты. Очень интересно наблюдать за самками с детенышами: торопясь убежать от тигра, якобы прячущегося поблизости в кустах, они буквально несут малышей перед собой, поддерживая их хоботом под брюхом. Если же слон один, он, заслышав голос «тигра», обязательно замирает, направляет свои уши в сторону звука и пытается определить местонахождение врага, «ощупывая» воздух хоботом. Затем поворачивается и не спеша исчезает в джунглях. Иной раз слон начинает переминаться с ноги на ногу и яростно размахивать головой и хоботом из стороны в сторону, но через минуту все же удаляется. Мне не приходилось наблюдать ни одного слона, который, заслышав рев тигра, остался бы на месте.

Рычание пантеры производит несколько иное действие: самцы в стаде проявляют воинственность и готовность защищать малышей. Слон-одиночка обязательно удаляется, хотя далеко не так поспешно. Раз или два я наблюдал, как после рычания пантеры слон ударял по воде ногой или хоботом, а затем продолжал пить воду. Но было заметно, что он явно волновался и чувствовал себя неуверенно.

Эти забавные эксперименты показывают, что, несмотря на огромные размеры и силу, слон отнюдь не храброе животное. Наоборот, он несомненно труслив и робок. Я где-то читал, что его глаза обладают способностью увеличивать предмет, на который он смотрит. Возможно, в этом причина того, что слон боится тигров, пантер, а также людей. Я не ошибусь, если скажу, что, как все «забияки», он полностью использует преимущества своего положения только тогда, когда видит, что враг проявляет страх. На существо, которое может дать отпор, слон нападает редко.

По-видимому, у слонов врожденная неприязнь к белым предметам. Поэтому в районах, изобилующих слонами, дорожные указатели окрашены в черный цвет; будь они белые, слоны немедленно выворотили бы их и отбросили бы далеко в сторону. Отправляясь в лес, где водятся слоны, неразумно облачаться в белое.

Когда-то были в моде пробковые шлемы белого цвета: благодаря свойству отражать солнечные лучи они оберегают голову от жары. Однажды один мой знакомый бродил по джунглям в таком шлеме. Трудно сказать, почему он был в шлеме, который не только раздражает слонов, но, слишком выделяясь, лишает охотника возможности незаметно выслеживать животных, он и проводник из племени шолага шли по гребню холма и увидели на порубке, в двустах ярдах от себя, пасущегося слона. При иных обстоятельствах слон, обладающий очень плохим зрением, не разглядел бы людей на таком расстоянии. Кроме того, ветер дул на людей, так что учуять их он также не мог. Но сверкающий белый шлем нельзя было не заметить на зелено-коричневом фоне джунглей. Слон затрубил и помчался в атаку. Охотник и шолага обратились в бегство. К счастью, шолага был опытным проводником. Он не покинул «сахиба»[34], а бежал за ним следом и указывал путь. Слон быстро настигал их. Тогда шолага перегнал охотника, сорвал у него с головы шлем и бросил его на землю, увлекая сахиба дальше. Как только слон добежал до шлема, он утратил всякий интерес к преследованию. Без слов понятно, во что превратился прекрасный головной убор после того, как над ним «поработал» слон.

Известно, что между слонами случаются драки, которые с небольшими перерывами могут продолжаться до трех дней. Поводом для борьбы иногда служит благосклонность тучной «леди» или изгнание из стада «влюбленного» самца, чье внимание к самкам причиняет слишком много беспокойств. Но чаще столкновения возникают из-за того, что, почувствовав с возрастом свою силу, молодой самец оспаривает у вожака право первенства.

В таких битвах самцы наносят друг другу страшные увечья, пропарывая бивнями тело врага. Нечего и говорить, что во время и после сражений соперники находятся в самом раздраженном состоянии, и горе живому существу, которое в этот момент попадется им на глаза.

Один объездчик, служивший в лесничестве округа Салем, натолкнулся как-то в долине Додды Халлы на двух сражавшихся слонов. И тут произошло нечто удивительное: соперники забыли свою вражду и, громко затрубив, вдвоем накинулись на него.

Я уже писал в других рассказах о слонах-бродягах, поэтому не собираюсь здесь распространяться о них. Хочу только сказать, что более страшной встречи в джунглях быть не может. Тот, кто когда-нибудь услышит пронзительный, полный ярости и ненависти рев, увидит мчащееся на него через кусты и подлесок чудовище с загнутым внутрь хоботом, оттопыренными ушами и поднятым хвостом, запомнит это зрелище до конца своих дней.

В предгорьях Нилгири один слон-бродяга подбросил лесника высоко в воздух. При падении тот наткнулся на сломанный ствол бамбукового дерева и вскоре умер.

Слон-бродяга из Сегура, убитый преподобным Буллем, был сравнительно некрупным животным, но умным и свирепым. Он мог буквально красться за человеком или устраивать на него засаду, прячась за скалой или бамбуковыми деревьями. Как-то он поймал на сегурской дороге женщину-кули, растоптал ее, затем, играя, сорвал с трупа серебряный ножной браслет и нитку деревянных бус и зашвырнул на несколько ярдов в сторону.

Другой случай произошел с объездчиком из горного района Билигириранган, где водилось множество толстокожих. В то время там обитал слон-бродяга, за которым давно установилась дурная слава. Бродяга встретил объездчика и погнался за ним. Перебегая року вброд, несчастный подвернул ногу. Слон поймал ого и разорвал на куски. Целых три дня он неистовствовал над трупом и мешал проезду транспорта, пока не соблаговолил уйти, дав родственникам возможность собрать какие-то жалкие останки для сожжения.

В этом же округе бесчинствовал и другой слон-бродяга. Однажды он сбросил с дороги телегу вместо с запряженным в нее быком. Этот слон был убит Ван Ингеном, известным набивщиком чучел из Майсура.

Самое доблестное животное индийских джунглей, чья несокрушимая храбрость до сих пор не воспета, безусловно, дикий вепрь. В его теле, не таком уж крупном по сравнению с иными обитателями джунглей, таится больше решимости, напористости и неуемной жажды убийства, чем у других известных мне животных. Слоны, бизоны и даже тигры и пантеры, будучи ранены, сначала неизменно пытаются уйти и нападают только в крайнем случае. Но раньте старого дикого вепря, и он из последних сил нападет на вас и будет драться с такой беззаветной храбростью, как ни один улан под Балаклавой[35].

После слона наиболее интересное животное индийских джунглей — тигр. Лично я ему симпатизирую. Кроме, конечно, периодически встречаемых людоедов, которые подчас держат в страхе население на сотни миль вокруг, тигр вполне заслуживает того, чтобы его считали «джентльменом».

Охота на тигра — самый трудный вид этого спорта. Преследование раненого тигра очень опасно и требует от охотника великолепного знания джунглей. Но оставить его раненым в лесу, обрекая тем самым на страдания, — жестокость по отношению не только к животному, но и к людям, живущим поблизости: ведь ранение может превратить хищника в людоеда.

Пантера не может сравниться с тигром размерами, силой или отвагой, но она может быть очень коварным врагом. Я уже говорил, что даже пантеры-людоеды, несмотря на склонность к человечьему мясу, обычно испытывают страх перед людьми, характерный для их сородичей. Они редко нападают открыто, а почти всегда незаметно подползают к своей жертве сзади, предпочитая для этого темноту.

Пантера любит лакомиться мясом собак.

Когда-то на небольшой возвышенности, увенчанной храмом, едва ли в миле от города Коллегал округа Коимбатур поселилась пара пантер. Они донимали американских миссионеров, живших у подножия горы, тем, что пожирали их собак, как только достопочтенные отцы ими обзаводились. В конце концов пантеры так обнаглели, что младший инспектор местной полиции вызвался уничтожить их с помощью нескольких юношей. Первым делом они подожгли около логова хищников траву, но так как это не дало результата, начали бросать в пещеру зажженные факелы. Пантеры выскочили оттуда, и в разыгравшейся схватке одна пантера была убита, а несколько юношей ранено.

«Мишка», неуклюжий медведь южной части индийских джунглей, — близорукое злое существо, отнюдь не храброе, но чрезвычайно возбудимое. Не так давно семейство медведей — отец, мать и довольно большой детеныш — облюбовало себе пещеру недалеко от Клозенета, и которой уже жила пантера. Когда хозяйка напала на пришельцев, медвежонок тут же пустился наутек. Родители пытались сопротивляться, но быстро спасовали перед острыми когтями разъяренной пантеры и также обратились в бегство. Более того, глава семьи удирал с такой поспешностью, что сорвался со скалы высотой около ста футов и сломал себе передние лапы. На следующий день крестьяне копьями добили его.

Стоит медведю услышать или увидеть приближающегося человека, как он, несмотря на свою неуклюжесть, со всех ног бросается прочь. Если же бежать некуда, он безо всякого повода с вашей стороны, побуждаемый не храбростью, а страхом, переходит в наступление, причем норовит своими тупыми четырехдюймовыми когтями попасть противнику в лицо. Я встречал местных жителей, которые подверглись нападению медведей: нанесенные ими раны были действительно ужасны, и жертвы до конца своих дней оставались обезображенными.

Движения медведя, когда он вырывает корни или роется в гнездах белых муравьев, чем-то походят на клоунаду. Стараясь достать самые вкусные корни и самых лакомых термитов, он изгибается и извивается, принимая причудливые позы. Издаваемые им звуки напоминают одновременно гудение самолета, жужжание осы, пыхтенье кузнечных мехов, причем последнее служит как бы аккомпанементом. Косолапый любит поспать в вырытых им неглубоких ямах, между скалами, в пещерах или же в густой траве под тенью деревьев. Храпит он так громко, что его хорошо слышно на расстоянии. Бывает, однако, что он спит беззвучно, и тогда ненароком можно на него наступить. Разбуженное животное с испуга незамедлительно кидается в атаку.

Люди племени шолага из Коимбатура отважно расправляются с медведями. Они прославились тем, что короткими острыми топориками проламывают черепа косолапым. Пытаясь достать до лица своего врага, медведь становится на задние лапы и тем самым открывает голову, шею и грудь топору, находящемуся в руках сильного и решительного охотника. Щитом охотнику служит небольшое черное шерстяное одеяло, которое шолага обычно обертывают вокруг левой руки.

Вегетарианец и насекомоядный, медведь, однако, не гнушается падалью. Я несколько раз наблюдал, как он ворует сгнившую добычу тигра или пантеры.

Одна из опасностей, таящихся в джунглях, это ядовитые змеи. Судя по рассказам, которыми потчуют новичков, индийские леса кишат пресмыкающимися. В действительности же в лесных районах водится сравнительно мало змей. Они предпочитают поля поблизости от деревень, где произрастают зерновые. Здесь в земляных норах обитают миллионы полевых мышей, которые питаются зерном, а мышами питаются змеи.

На всем полуострове Индостан водится только пять видов ядовитых змей, способных ввести в тело человека смертельную дозу яда: кобра, или очковая змея, гамадриада, гадюка Рассели, чешуйчатая гадюка, или пурса, и караит. Коралловая змея также очень ядовита, но ее пасть настолько мала, что она не в состоянии укусить человека. Укус рябой гадюки приводит к смертельному исходу лишь в редких случаях, причем пострадавший гибнет от шока. Большинство морских змей очень ядовиты; яд некоторые из них в двенадцать раз сильнее, чем яд кобры, но они, естественно, водятся только в море.

В общем относительная сила яда различных змей такова: яд гадюки Расселя примерно в дна раза сильнее яда чешуйчатой гадюки, яд кобры в три раза сильнее яда гадюки Расселя, яд змеи караит почти в два раза сильнее, чем кобры. По сравнению с коброй яд гамадриады слабее, но зато эта самая большая в мире ядовитая змея, достигающая иногда в длину более пятнадцати футов, выпускает при укусе в четыре раза больше яда, чем содержится в железах кобры. Поэтому укус гамадриады вызывает смерть в три раза быстрее, чем укус кобры.

Гамадриада встречается только в холмистой местности среди вечнозеленых лесов, где выпадают обильные дожди. Она обитает исключительно в джунглях и по возможности избегает поседений людей. Питается она другими змеями, поэтому ее очень трудно содержать в неволе. Недавно в зоопарке Майсура погибла от голода одна из таких змей. На протяжении целого года ей предлагали различных неядовитых пресмыкающихся, но она упорно их отвергала. Смерть гамадриады вызвала бурную полемику в прессе Майсура, причем отдельные лица по религиозным мотивам выражали сильное недовольство действиями администрации зоопарка.

Гамадриада — крупная, как я уже сказал, змея, обычно зеленовато-оливкового цвета с белыми полосами. В Бирме и Малайе ее самцы бывают почти черными, хотя полосы у них все же различимы. По сравнению с коброй у гамадриады шея менее развита относительно длины тела и нет знаменитых «очков». Считается, что гамадриада очень агрессивна и нападает первой, особенно самка, охраняющая яйца. Я этой агрессивности не заметил, хотя дважды встречался с гамадриадой. Первый раз ото произошло у ручья, протекающего глубоко в долине Западных Гат близ местечка Агумбе. Я выкапывал корни древовидного папоротника для моего сада в Бангалуре и погнался по воде за плывшей мимо редкой рыбой с ярко-красным хвостом. Мне хотелось заполучить ее для домашнего аквариума. Вдруг я заметил, что из зарослей папоротника высовывается голова ящерицы-игуаны. Я подошел ближе, чтобы разглядеть ее получше, но тут гамадриада — это была она, а вовсе не ящерица-игуана — поднялась на берегу во весь свой рост, оказавшись на целых шесть футов выше меня. Пресмыкающееся дрожало от ярости, его черные глаза горели, воздух с шумом вырывался из пасти. Со мной не было даже палки, поэтому я стоял совершенно неподвижно. Через несколько секунд дрожь начала ослабевать, надутый воздухом ошейник поник, змея опустилась не далее чем в пяти футах от меня и заскользила через ручей, на полпути она остановилась и оглянулась, как бы проверяя, что я собираюсь делать. Я по-прежнему стоял неподвижно. Тогда она возобновила свой путь и исчезла в папоротнике у другого берега.

Второй случай произошел около Сантавери, на возвышенности Баба Будаи во время охоты на тигра. Я сидел под деревом, как вдруг за моей спиной раздался странный свистящий звук, напомнивший мне сигнал, которым самец-бизон предупреждает об опасности. Я ожидал увидеть ого, но из зелени появилась гамадриада и проползла через просеку рядом со мной. Сомневаюсь, однако, что на этот раз змея меня видела, так как я сидел неподвижно и не шевельнул ни одним мускулом.

Большинство людей, которым я рассказывал эти два случая, утверждали, что я спасся только благодаря тому, что не двигался. Может быть и так. Одно несомненно: мне повезло значительно больше, чем несчастному немецкому зоологу, прибывшему несколько лет назад в Агумбе, чтобы поймать для зоопарка пару гамадриад. Первым он без особого труда поймал самца. Двумя днями позже, когда он пытался поймать самку, она его укусила. Тут же в джунглях он и скончался.

В этой связи я вспомнил выступление одной бродячей заклинательницы змей, которое мне довелось увидеть в Мемьо в Бирме. Если мне не изменяет память, заклинательница была очень красива. Она вынула гамадриаду из корзины и танцевала перед ней, пока та не приподнялась на несколько футов над землей, раздув шею. Тогда заклинательница поцеловала ее в рот. Позже я осмотрел змею и обнаружил у нее и ядовитые железы, и ядовитые зубы. Но это был самец гамадриады, а заклинательница, повторяю, была очень красивой женщиной. Возможно, именно поэтому он обошелся с ней так по-рыцарски.

Кобра хорошо известна и не требует подробного описания. Вопреки распространенному мнению она редко достигает в длину шести футов. В Индии водятся «одноочковые» кобры — с белым пятном на шее, обведенным черным кольцом, «двухочковые», и кобры, вовсе не имеющие таких знаков, хотя их шеи также сильно развиты.

Узнать кобру по окраске трудно, так как она бывает всех цветов и оттенков, от черного как смоль, до белесого. Однако наиболее распространены серые и коричневые кобры.

Даже укусы детенышей кобры, только что вылупившихся из яйца и имеющих не более шести дюймов в длину, смертельно ядовиты. Наиболее агрессивны кобры в первые два года своей жизни. С возрастом они становятся спокойнее, а очень старые кобры кусают лишь в случае непосредственно им угрожающей опасности. В этом возрасте их можно приручить, не удаляя ядовитых желез и зубов.

Кобры откладывают яйца, примерно пятнадцать, с мягкой оболочкой и размером с голубиные в неглубокую ямку или среди гнилых листьев. Для успешного выведения змеенышей необходимо солнечное тепло — только не прямые солнечные лучи — и значительная влажность, иначе яйца ссыхаются.

Средняя длина змеи караит около трех футов. Ее тонкое черное тело обвито белыми поперечными полосами. Она быстро двигается, очень пуглива и нервна, и в неволе обычно умирает по неизвестным причинам в течение одних-двух суток.

Гадюка Расселя — толстая змея, немногим более пяти футов в длину, с тремя рядами темно-коричневых ромбовидных пятен, расположенных цепочками вдоль спины (одна в центре и по одной на каждом боку). Именно поэтому ее иногда называют «цепной змеей».

Чешуйчатая гадюка едва достигает двух футов. Это коричневая змея с белыми бороздками. Она замечательна тем, что ее плоская спина покрыта чешуей. В состоянии раздражения она закручивается в кольца, отчего чешуйки издают громкий скрежещущий звук.

Гамадриада, кобра и караит имеют по два неподвижных зуба, длиной соответственно в половину, четверть и одну восьмую дюйма. В их задней стенке проходят протоки, по которым тонкой струйкой стекает яд, выделяемый ядовитыми железами.

Гадюка Расселя и чешуйчатая змея также имеют по два ядовитых зуба. В бездействии они лежат в задней части рта, но могут быть подняты и повернуты на своей основании, как на оси. Вследствие такого строения жертва получает почти всю дозу яда, выделяемую ядовитыми железами. Ядовитые зубы крупной гадюки Расселя достигают до дюйма в длину и протыкают башмак из мягкой кожи, краги, брюки, плотные шерстяные носки.

Можно указать только приблизительные сроки наступления смерти человека после укуса его змеей, так как они зависят от многих обстоятельств: от возраста, конституции, здоровья и физического состояния пострадавшего, от размера змеи, от того, кусала ли она недавно другое живое существо и какое количество яда фактически попало в кровь человека.

После укуса гамадриады смерть наступает приблизительно через полтора часа; караит — через два-три; кобры — через четыре-шесть; гадюки Расселя — через двенадцать-тридцать шесть; чешуйчатой гадюки — спустя три-семь дней.

В Индии водится также огромное количество неядовитых змей. Возможно, наиболее интересная из них питон, достигающая восемнадцати футов. Некоторые малайские представители этого вида имеют в длину до тридцати пяти футов. Питон душит свою жертву — в зависимости от его размеров это может быть крыса, кролик, свинья и даже некрупный олень, — обвиваясь вокруг нее кольцами, а затем заглатывает ее целиком. Я читал, что во время военной кампании Бирмы против Японии случайно был подстрелен «сетчатый питон» (такое название получила обитающая в Малайе разновидность питона, встречаемая также и в Бирме), который имел в длину свыше сорока футов. В смертельной агонии он вырыгнул тело японского солдата вместе с каской. Не могу ручаться за достоверность этого рассказа, хотя он и появился в печати.

Ошибочно мнение, будто прежде чем проглотить свою жертву, питой покрывает ее слизью. Как у всех удавов, его челюсти по соединены между собой, а шкура очень эластична, поэтому он может проглотить животное, в несколько раз превосходящее размером его голову и туловище.

Среди неядовитых пресмыкающихся много разновидностей земляных змей, несколько видов древесных — тонких, очень подвижных, напоминающих по виду хлыст, песчаных, похожих на огромных червей, большое количество пресноводных. Одна из разновидностей песчаных змей имеет короткий тупой хвост, который выглядит как голова, что послужило основанием для широко распространенного убеждения, что у этого пресмыкающегося две головы.

Я всегда любил змей и с восьми лет держал их для забавы. Поэтому в школе я был чем-то вроде «пугала», особенно для девочек. Меня выгоняли из кино, из воскресной школы и даже из церкви за то, что я выпускал там пресмыкающихся. Кличка «заклинатель змей Андерсон» так и осталась за мной, хотя мне уже сорок восемь лет.

Змеиный яд имеет широкое применение в медицине, и я уверен, что еще не все его целебные свойства открыты. Работа в этой области затрудняется опасностью экспериментирования над человеком. Яд некоторых змей применяется в незначительных количествах при кровоизлияниях. Дантисты и остальные врачи используют его для прекращения кровотечения после удаления зубов и других мелких операций. Яд кобры и караит в малых дозах является эффективным лекарством при эпилепсии и других нервных заболеваниях.

Институт имени Хавкина в Бомбее изготовляет антитоксиновые сыворотки, как применяемые после укуса змей одного видя, так и комбинированные. Последние незаменимы в тех случаях, когда неизвестно, кем укушен пострадавший. Для изготовления сыворотки под кожу лошади вводят змеиный яд, постепенно увеличивая его количество, пока лошадь не приобретает иммунитет, позволяющий переносить дозу в три-четыре раза больше смертельной. Затем у нее из вены берут кровь, из которой в конце концов изготовляется противоядие.

О способе приготовления сыворотки я услышал еще мальчишкой, очень им заинтересовался и решил сам его испробовать. Достал двух старых пони и обезьяну — где, до сих пор не решаюсь сказать, — и небольшим шприцем, приобретенным для этой цели, ввел им начальную дозу яда кобры. К несчастью, мои познания о дозировке были в то время довольно ограниченны, и в результате через несколько часов мне пришлось хоронить пони и обезьяну. Помню, отец очень на меня сердился.

Накануне последней войны я хорошо зарабатывал, экспортируя в США змеиный яд, особенно яд кобры, в виде кристаллов. Средняя кобра вырабатывает каждые четыре-пять дней примерно кубический сантиметр яда. После кристаллизации он весит грамм; я получал за него около полутора долларов. У меня было двадцать кобр, следовательно, на их яде я зарабатывал тридцать долларов каждые пять дней или сто восемьдесят долларов в месяц. Весьма недурно, если принять во внимание, что змеи мне ничего не стоили, а кормил я их раз в десять дней лягушками и ящерицами, которых ловил подросток-индиец. Он получал за эту работу семь рупий в месяц, то есть примерно десять шиллингов.

Чтобы взять яд у пресмыкающегося, надо схватить его за шею и плотно прижать его пасть к стеклянной чашке, покрытой резиновой пленкой. Змея кусает резину. При этом яд выделяется из ее желез и попадает в чашку. Во избежание потери яда, который может растечься по поверхности резины, последняя должна быть очень тонкой, а чтобы змея не сломала о стекло зубы, край чашки оборачивают несколькими рядами изоляционной ленты.

Кобра, раздувая шею, поднимается почти на треть своей длины и выставляет голову. В этот момент сравнительно нетрудно приставить палку к ее шее, пригнуть змею к земле и схватить сзади. Куда сложнее иметь дело с гадюкой Расселя, чешуйчатой гадюкой и караит: они прячут голову под кольцами своего тела и к тому же намного проворнее кобры. Да и длинные подвижные зубы гадюки делают ее опасным клиентом, требующим в обращении чрезвычайной осторожности.

Приручить кобру тоже легко. Кобры, находящиеся в корзине бродячего заклинателя, обезврежены — у них удалены не только ядовитые зубы, но и железы, благодаря чему секреция яда прекращается и змея навсегда остается безвредной, хотя зубы у нее примерно через месяц вырастают снова. У гадюки Расселя ядовитые железы не могут быть удалены: они расположены слишком близко от мозга, рядом с большой артерией, проходящей в полости рта. Поэтому змеям этого вида заклинатели сшивают края нижних и верхних губ, оставляя посредине отверстие; в него раз в неделю вставляют костяную трубочку, через которую несчастным вводят пищу. Обычно она состоит из вина с желтком, стертым с молоком и сахаром. Так же кормят кобр, которые в неволе часто отказываются от своей естественной пищи.

Благодаря тому, что змея редко принимает пищу, ее несложно держать в неволе. Как правило, ей достаточно на семь-десять дней крысы, лягушки, ящерицы или птицы. Как ни странно, маленькие змеи значительно прожорливее крупных. Реже всех питается питон — с интервалом от двух недель до месяца, в зависимости от того, какое животное составило его последнюю трапезу.

Для всех змей, как ядовитых, так и неядовитых, характерно одно — все они, кроме гамадриады, боятся и избегают человека. Заслышав его приближение, они стараются скрыться из виду. Кусают змеи — в порядке самозащиты и от страха — только в том случае, если на них наступить. Между прочим, полезно знать, что змеи лишены органа слуха. «Слышать» означает для них чувствовать телом вибрацию. Поэтому рассказы о звуках флейты и других инструментов, «зачаровывающих» кобру, — сплошной вымысел. Ее внимание привлекает не музыка, а ритмичное покачивание тела, головы и рук играющего заклинателя. Оно-то и заставляет змею двигаться в такт с ним из стороны в сторону. Поэтому бесполезно, идя в Индии ночью по тропинке, разговаривать, кричать, петь или свистеть, чтобы отпугнуть притаившуюся змею. Гораздо действеннее тяжелые ботинки и постукивание палки по земле.

Два-три раза в год змеи меняют кожу. Она снимается наподобие чулка или перчатки. Чтобы освободиться от нее, змея либо трется о неровную поверхность, либо обвивается вокруг какого-нибудь предмета.

Некоторые распространенные в Индии змеи размножаются путем откладывания яиц, некоторые — живородящие. Наличие яда не влияет на способ деторождения. Кобра, например, откладывает яйца, тогда как гадюка Рассели и питон родят живых детенышей.

Кобра обычно селится поблизости от жилья человека; ее можно найти в термитниках и в норах грызунов на полях. Как ни странно, она избегает леса. Гамадриада, наоборот, обитает исключительно в джунглях. Гадюка Расселл чаще встречается в лесу и в густой траве, нежели вблизи селений, караит вообще змея довольно редкая. Чешуйчатая гадюка водится в основном в сухой песчаной местности.

Брать в джунгли ампулы антитоксина бесполезно: они требуют хранения в холодильнике. Единственное надежное средство при укусе змеи — это сделать немедленно глубокий надрез и высосать как можно больше отравленной крови. Она не опасна для жизни. Яд кобры даже подмешивают в корм птицам, чтобы придать им больше воинственности во время петушиных боев. Это любимое развлечение мусульман, населяющих некоторые части Индии, которые ставят на победителей крупные суммы денег.

Перевязка над местом укуса требует времени и известного умения. Прежде чем ее успевают сделать, яд попадает и кровь. Кроме того, этот способ неприемлем, если пострадавший укушен в туловище.

Марганцовокислый калий в известной мере нейтрализует действие яда, но прежде чем засыпать кристаллы в ранку от укуса, необходимо сделать глубокий надрез, чтобы они могли проникнуть глубоко в ткань. Поэтому, отправляясь в джунгли, я всегда кладу в карман острый перочинный нож.

Я знаю человека, кстати говоря, браконьера, которого укусила кобра. У него хватило силы воли насыпать в ранку и вокруг нее пороху и поджечь его. В результате он выжег в ноге глубокую рану и стал прихрамывать, но не погиб.

Другой мой знакомый, заклинатель змей, укушенный коброй в большой палец руки, приставил к его второму суставу нож и что было сил ударил по нему тяжелым камнем. Для полной ампутации потребовался не один удар. Заклинатель чуть не истек кровью, но тем не менее выжил и жив по сей день.

Свидетелем третьего случая я был сам. Однажды мне пришлось заночевать в бунгало в Мутурс. На рассвете меня разбудил человек, сообщивший, что с час назад его укусила кобра.

Он вез в Пениагарам бамбук. Накануне, увидев на обочине дороги стадо диких слонов, он перепугался и вернулся на место привала, где заночевал. Около четырех утра он снова отправился в путь, но на этот раз шел позади телеги, чтобы ему было легче убежать, если снова встретятся слоны. Внезапно возница почувствовал острую боль и, взглянув вниз, увидел припавшую к его стопе змею. Быть может, колесо телеги переехало ее. Он отшвырнул змею, она скользнула в сторону и скрылась, но по вздутой шее он успел заметить, что это была кобра. Он прошел две мили до бунгало в надежде найти там помощь. Я немедля сделал в ране глубокий разрез и вместе с лесником начал водить несчастного по веранде, пытаясь удержать от обморока. Но вскоре я убедился, что все мои старания напрасны. У возницы изо рта потекла слюна, глаза закатились, речь стала несвязной, он зашатался, как пьяный. Мне удалось узнать у него имя и фамилию родственников, живших в миле от Пениагарама. Внезапно он повис на моих руках мертвым грузом и потерял сознание. В половине десятого он скончался.

Я послал лесника сообщить о случившемся семье покойного и в полицейское отделение Пениагарама. В два часа дня на телеге, запряженной быками, приехали громко причитавшие родственники. Затем прибыли полицейские. Они пожелали узнать, почему пол бунгало закапан кровью, почему я сделал разрез в ране, почему пострадавший скончался. Наконец тело было уложено на телегу и отправлено в полицейский участок. Мне тоже предложили туда поехать, но я категорически отказался. Главный констебль, подумав, разрешил мне остаться при условии, что я не покину бунгало, пока не станут известны результаты вскрытия. Ответ пришел через три дня — возница умер от укуса кобры. На четвертый день полиция сообщила мне, что я больше не состою под подозрением.

За все тридцать девять лет, в течение которых я имею дело со змеями, я только один раз был укушен. Это случилось в 1939 году. Я схватил кобру, но она выскользнула у меня из рук и ужалила в указательный палец левой руки. К счастью, мой участок находился в девяти милях от Бангалура, и я на машине добрался до госпиталя, где мне проделали курс лечения. Неприятные последствия мне пришлось испытать, но не от укуса, а от инъекций. На третий день у меня частично парализовало обе ноги. Вливания кальция и других лекарств за один день сняли эти явления.

В заключение мне хочется рассказать о широко распространенном в южной Индии странном поверий, будто начальник станции Полредипальян по фамилии Нарасиах вылечивал любого человека, укушенного змеей, если его об этом извещали телеграммой. Это поверие укоренилось так глубоко, что телеграммы на имя Нарасиаха передавались вне очереди. Из достоверных источников я слышал о многих случаях чудесного исцеления пострадавших, и в южной Индии по сей день живут сотни людей, которым он спас жизнь. Его modus operandi состоял в следующем: как только господин Нарасиах получал телеграмму, он отправлялся к дереву, росшему во дворе, вырывал из дхоти или набедренной повязки нить, привязывал ее к ветке дерева и произносил молитву, после чего посылал пациенту телеграмму, в которой сообщал, что гарантирует ему жизнь, если тот откажется от табака, алкоголя и кофе. Пострадавший неизменно оставался жив.

Увы! Господин Нарасиах отозвался на призыв всевышнего и ушел от нас. Но его никогда не забудут. Не знаю, умер ли его секрет вместе с ним, но боюсь, что да, так как мне не доводилось слышать, чтобы кому-нибудь еще удалось излечить человека от укуса змеи, пользуясь методами Нарасиаха.