Черная роза

Глава 1

Камбер-Сэндз

Юго-восточное побережье Англии

Май 1810 года

Дул сильный свежий ветер. Через Ла-Манш, разделяющий Англию и Францию, в океан катились волны с белыми гребнями. Неровные облака проносились по небу, освещенному луной, превращая болото в черно-серебристое пространство.

Луна контрабандистов — так называли ее здесь, на болоте Ромни, где южное побережье Англии близко отстояло от побережья Франции. Достаточно света, чтобы без особого труда проскользнуть по песку с не оплаченными таможенной пошлиной чаем и коньяком, и слишком мало, чтобы верховые офицеры королевской гвардии могли попасть в чью-то спину.

Возле берега под защитой песчаной дюны скорчилась худощавая фигурка, невидимая среди шуршащих камышей и болотной травы. Ее туманные очертания надежно терялись в черных пятнах на болоте.

У линии горизонта вздымались на сильном ветру паруса небольшого парусного судна, ослепительно белые на фоне темной воды. Доставив груз коньяка, быстроходная шхуна помчалась в открытое море. Ее трюмы опустели.

Постепенно белые паруса уменьшались в размере. Стройная тень все еще ждала не двигаясь, захваченная красотой и покоем болота. Над головой тихо зашуршал подхваченный ветром песок. Где-то вдалеке закричал кроншнеп.

Красивый мир, но какой-то безжизненный!

Неожиданно из одной из бесчисленных бухточек, прорезающих побережье между Хастингсом и Раем, выскочил катер акцизного управления и пустился в погоню. Но судно контрабандистов было быстрее и имело слаженную команду. Скоро оно исчезло за горизонтом, в то время как таможенный катер только набирал скорость.

Вполне удовлетворенный, человек, ведший наблюдение в дюнах, наконец-то зашевелился. Когда королевское судно повернуло в сторону Рая, стройная тень выпрямилась и сделала грациозный, насмешливый реверанс.

Лунный свет играл на лихо сдвинутой набок треуголке. Под шляпой виднелись длинные подрагивающие усы, расходящиеся в стороны от лисьего носа.

Когда треуголка взлетела вверх, по хрупким плечам рассыпались пышные золотисто-каштановые кудри. Таинственный зверь пропал — с него спала лисья маска, и стали отчетливо видны изогнутые в довольной улыбке пухлые губы цвета ранней земляники.

Когда из-за облаков показалась луна, ее серебряное сияние осветило пикантное лицо с поднятыми вверх серо-зелеными глазами. Незабываемое лицо, особенно сейчас, когда оно сияло торжеством.

И это было, вне всякого сомнения, женское лицо; изящные брови и точеный нос могли сойти за творение мастера Возрождения.

Стройное тело женщины сотрясалось от беззвучного смеха, когда она наклонилась, чтобы перебросить через плечо клеенчатую сумку с чаем. Одетая в узкие черные бриджи, просторную белую рубашку и высокие сапоги, она могла бы сойти за молодого деревенского паренька, пробирающегося домой через болото, если бы не грудь и бедра, которые не скрывал мужской костюм.

Однако никто не видел, как этой ночью Тэсс Лейтон наклонила голову, чтобы подобрать вверх тяжелые кудри, струящиеся в лунном свете подобно красному бургундскому. С вызывающей улыбкой она спрятала волосы под треуголку и набросила на плечи черный плащ.

Тэсс Лейтон не станет больше плакать! Больше не будет бедности, поклялась она себе с выражением решимости на юном лице. Больше не будет оскорблений и жалостливых взглядов.

Ее отец умер; мрачное прошлое осталось позади. Она начнет новую жизнь — хорошую жизнь, и не важно, что скажут люди.

Да, она снова была сильной и здоровой. Находящаяся в ее ведении гостиница XIV века, в течение нескольких поколений принадлежавшая семейству Лейтон, процветала. Скоро у нее появится достаточно денег, чтобы расплатиться с чудовищными долгами, которые оставил ей отец.

А что потом?

Тереза Ариадна Лейтон поежилась, прислушиваясь к высокому, одинокому голосу пустельги. «Ки-ли, ки-ли», — пела птица, летя на юг над чернотой болот.

Да, и что потом?

Ее глаза потемнели, из изумрудных превратившись в дымчато-серые. Порыв ветра подхватил плащ, развевавшийся вокруг ее стройных ног. Поежившись, она подхватила тяжелую шерсть и плотнее закуталась в нее. Тэсс с вызовом пожала плечами, и в бездонной глубине ее глаз появился озорной огонек.

Ну а потом она успокоится и станет настоящей леди. Непременно! Она с удовольствием будет пить чай перед потрескивающим камином, когда пройдут дни, проведенные в обществе свободных торговцев. Но это будет не скоро!

Тэсс скривила полные губы, представив себе ярость таможенного инспектора, обнаружившего, что прямо у него под носом на берег доставлен контрабандный груз. Она почти хотела попасть туда, чтобы услышать проклятия Эймоса Хоукинза.

Да, Тэсс не будет больше плакать. Эта новая жизнь — именно то, что ей нужно.

Взглянув последний раз на море, женщина, осмелившаяся вырядиться в костюм Ромнийского Лиса, устремилась к гребню дюны, шурша ногами по песку. Минуту спустя ее стройный силуэт пропал в серебристо-черном безмолвии болота.

Виконт Рейвенхерст, нахмурившись, осадил лошадь. Несколько долгих минут всматривался он в мрачную свинцовую поверхность болота. Зарядил мелкий дождь, и он повыше поднял воротник, укрыв шею. В отдалении уже виднелись крыши и церковные шпили Рая, острова в темном океане колышущейся болотной травы.

Рейвенхерст замерз и проголодался. Он понял также, что дьявольски вымотался. У него болели мышцы там, где и мышц-то быть не должно. Ему до смерти хотелось в горячую ванну и выпить чего-нибудь покрепче — и необязательно в таком порядке.

Дождь усилился; струйки просачивались ему за воротник и, щекоча, стекали между лопатками. Рейвенхерст ссутулил под плащом широкие плечи и нахмурился, спрашивая себя, зачем он согласился принять это проклятое предложение.

Что-то привлекло его внимание в южном направлении, где в слабом свете неполной луны сверкала перепутанная сеть рвов и каналов. Скоро и этот свет исчезнет, подумал он, рассматривая тяжелые штормовые облака, несущиеся со стороны Ла-Манша.

Неожиданно он напрягся. Дейн снова почувствовал слабое покалывание вдоль шеи. Беспокойство — и что-то еще.

Он резко выпрямился в седле, позабыв о болезненно нывших мышцах и затекшей шее, и, пришпоривая Фараона, помчался через пустынную, залитую водой равнину.

— Постойте, капитан! Там, около камышей! Клянусь, я видел, как что-то двигалось!

Это был один из людей Эймоса Хоукинза, поняла Тэсс, прячась за невысокой стеной болотной травы на краю одного из многочисленных каналов, пересекающих болото.

Она услышала в отдалении сердитые проклятия Хоукинза, когда его люди прочесывали местность в поисках намеченной жертвы.

Вдруг один из офицеров таможни крикнул:

— Там! В камышах. Оно опять двигалось!

Тэсс вздрогнула, сдерживая испуганный стон. Они нашли ее!

В отчаянии она заморгала, чтобы не расплакаться, стараясь взять себя в руки. У нее болели ребра после падения во время перехода через болото, ноги словно налились свинцом. С бьющимся сердцем девушка согнулась еще ниже, молясь в душе, чтобы густая трава скрыла ее.

Хоукинз начал выкрикивать приказания с дальнего берега реки.

Внимательные глаза Тэсс устремились к находящейся в отдалении возвышенности, где на фоне бледной, восходящей луны отчетливо вырисовывались зазубренные башенки старого монастыря.

«Фарли, — подумала она с дрожью. — Какое безумие ты навлечешь на меня в этот раз?»

Но ей некогда было предаваться сожалениям или страху — Хоукинз наступал ей на пятки. Поэтому, сжав зубы, Тэсс пошла, не обращая внимания на боль в боку и ползущий по ногам холод. Скоро ее силуэт слился с безбрежным морем теней, скользящих под свинцовым небом.

Настроение Рейвенхерста неуклонно ухудшалось, пока он пересекал болото Гиббет. Его плащ промок, в сапогах хлюпала вода. Он прищурился, стараясь разглядеть что-нибудь в темноте за стеной воды; похоже, эта сплошная черная стена перед ним — ряд пакгаузов вдоль пристани. Слава Богу, он почти у цели! Минуту спустя открылась идущая уступами Мермейд-стрит. Копыта Фараона отдавались гулким эхом от булыжной мостовой.

Город словно вымер, только один слабый огонек мерцал на вершине холма. Нахмурившись, Дейн осадил лошадь. Он снова ощутил непонятную, раздражающую боль в спине.

Из тени выскользнули три фигуры.

— Не двигаться, путник, — резко приказал стоящий впереди человек. — Выньте руки из карманов и объясните, что за дело у вас в Рае. — С этими словами мужчина вытащил из-под плаща дуло мушкета; показалась малиновая униформа.

Итак, этой ночью драгуны были в дозоре. Рейвенхерст, ослабив поводья, переложил их в одну руку — на всякий случай.

— У меня дело к члену городского магистрата, но сначала я отправляюсь в гостиницу «Ангел», где собираюсь остановиться на ночь.

— Какого рода дело? — допрашивал драгун, загораживая Дейну дорогу.

Уверенный тон парня заставил Рейвенхерста заскрежетать зубами. Ему никогда не нравились забияки — не важно, французы или англичане.

— У меня дело официального характера, — буркнул он. — Эксплуатация Королевского военного канала, если быть точным. — Черт побери! В его планы не входило обнаруживать свое присутствие в Рае вот так сразу, но эти люди не оставили ему выбора.

Холодные темно-синие глаза Дейна метнулись к униформе мужчины.

— Я виконт Рейвенхерст, новый комиссар. Надеюсь, вас удовлетворит такой ответ, сержант?

Что-то гневное и повелительное в этом жестком голосе заставило драгуна непроизвольно отступить назад. Рейвенхерст не стал дожидаться ответа — пришпорив Фараона, он поскакал вверх по переулку.

Через двадцать минут Тэсс добралась наконец до края затопленной равнины.

Вокруг было тихо. Моросящий дождь почти прекратился, и на фоне луны плясали размытые облака. Не замечая больше следов Хоукинза и его людей, она выгнулась и набрала полные легкие воздуха. Стояли непривычные для мая холода. Ее зубы выбивали дробь, а ступни и пальцы онемели. Она ощущала необыкновенную легкость, почти что невесомость, как будто парила над землей. К тому времени как Тэсс дошла до старого дома на краю болота и оставила там клеенчатую сумку с китайским чаем для вдовы Харгейт, луна вышла из-за туч и повисла низко над горизонтом. В отдалении можно было различить темные шпили Святой Марии, возвышавшиеся над крышами Рая.

Измученная Тэсс обогнула Гиббетскую топь и направилась в сторону Уиш-стрит. Почти ничего не видя, она пробиралась между заборами и погруженными во тьму дворами, избегая главных улиц. Ребра с левой стороны груди, там, где Тэсс ушиблась о камень на болоте, пульсировали от боли, и она держалась на ногах только усилием воли.

Еще пять ярдов. Четыре, говорила она себе, задыхаясь.

Скоро она будет в безопасности. Камин. Сухая одежда.

Еще три ярда.

Сейчас нельзя останавливаться, нельзя останавливаться!

Впереди замаячил темный узкий лаз в переулок Нидлз.

И вдруг, у самого поворота, она заметила темный силуэт. Это был высокий мужчина, широкие плечи которого загораживали бледную луну. Окутанный плащом и клубами дыма, он стоял неподвижно у входа в узкий проулок.

Боже правый! Неужели нельзя было выбрать место поуютнее, чтобы подымить? Что прикажете ей теперь делать?

С нижних подступов к улице послышались сердитые, отрывистые ругательства и беспокойное ржание лошадей.

— Браун, возьми пять человек и прочеши доки! — ревел Эймос Хоукинз с возвышенной части улицы. — Боггз, обойди Мермейд-стрит. Остальные пойдут со мной. Мне нужен этот чертов подонок, и мне наплевать, как вы его поймаете! Пятьсот фунтов за поимку Лиса!

Тэсс едва не разрыдалась, когда горячие офицеры Хоукинза прогрохотали вверх по улице за ее спиной. Боже правый, она в ловушке!

В панике Тэсс споткнулась о какой-то камешек, который с шумом покатился вниз по булыжной мостовой. И немедленно отступила в тень, вжавшись в затененный дверной проем, застыв там с бешено бьющимся сердцем.

Слишком поздно! Человек в проулке обернулся, и хотя его лицо было в тени, Тэсс чувствовала, как его пронзительные глаза ощупывают безмолвную темноту улицы. Некоторое время он не двигался, потом наконец повернулся и прислонился к дальнему углу галереи. Неслышно переводя дух, она оглядела ближайшие дома в поисках лучшего укрытия. Без всякого предупреждения ее схватила за плечи пара стальных рук.

— Кто у нас тут? Быть может, неуловимая жертва Хоукинза?

Дико вскрикнув, Тэсс пыталась вывернуться и неистово билась в этих цепких руках. Но ее молотящие кулачки были не более опасны, чем болотные мухи.

— В таком случае ты немногого стоишь, — буркнул захвативший ее человек, пристально вглядываясь ей в лицо, — и к тому же ты чертовски грязный.

Тэсс вознесла благодарственную молитву за то, что засунула маску с усами в карман объемистого плаща, когда уходила с болота. Треуголка скроет ее волосы. Оставалось надеяться на то, что древесный уголь, которым она разрисовала себе лицо, стерся не полностью.

К проулку приближался топот ног.

На секунду ей удалось вырваться, но потом цепкие пальцы снова схватили ее, прижимая спиной к шершавой кирпичной стене.

— Вас, молодых, натаскивает Лис, так ведь? — грубо произнес мужчина. — Ей-богу, тебе не больше тринадцати-четырнадцати! Сопливый мальчишка.

— Пусти, негодяй! Щас научу тя, как приставать к бедным людям! — Тэсс инстинктивно перешла на грубый сельский диалект, поскольку понимала, что любой ценой должна сохранить свое инкогнито.

Она судорожно переступала ногами, ища опору. С каждым движением объемистый плащ все крепче обматывался вокруг ее тонкого тела, пока она не стала задыхаться в толстой, холодной и влажной шерсти.

Но мужчина придавил ее к стене всей тяжестью своего массивного тела.

— А ты горячий, скажу я тебе, мальчик мой. Десять фунтов плаща и девяносто фунтов драчливости!

Его дыхание было теплым, смешанным с запахом коньяка. Даже понимая, что это бесполезно, Тэсс продолжала сопротивляться. Резко дернувшись, она оказалась прижатой к широкой груди мужчины и твердой линии его бедер. Она почувствовала, что лицо ее вспыхнуло под слоем угля.

— Перестань сопротивляться, дурачок! — прошипел незнакомец.

Что-то в этом голосе, одновременно бархатном и жестком, показалось ей знакомым. Воспоминания нахлынули на Тэсс, пробиваясь теперь сквозь стену горького, забытья, воздвигнутую за долгие годы. Стена рухнула, оставив ее незащищенной и возмутив глубокий источник боли.

Жестокой боли, которую она прогнала из сердца пять лет назад. Боли, которую считала до сих пор забытой.

В изумлении Тэсс почувствовала, как жесткие бедра мужчины соприкасаются с ее бедрами. Она подавила рыдание. Это не был голос незнакомца. Это был голос Дейна Сен-Пьера, мужчины, которого она некогда любила со всей необузданной страстью юной, неискушенной души.

Боже правый, этого не может быть!

Но невозможно было не узнать низкий тембр голоса и холодные синие глаза. Темно-синие глаза! Глаза мужчины, укравшего ее сердце, превратившего его в груду осколков, а потом повернувшегося и ушедшего из ее жизни без тени сожаления. Тэсс оцепенела, чуть не плача от опаляющей боли этих воспоминаний.

Холодные и влажные пальцы мужчины заскользили к ее шее.

— Черт тя побери! — прохрипела она. — Пусти щас же, ты, грязный подонок! — Ей удалось вывернуться и нацелиться коленом ему в пах, но Дейн резко повернулся, зажав ее ногу своей.

— Успокойся ты, дурень, — прорычал Рейвенхерст, безжалостно сжимая рукой нежную шею, — если не хочешь, чтобы тебя нашел Хоукинз!

У входа в галерею послышались топот и ржание норовистых лошадей. Пальцы Дейна предупреждающе напряглись, он подтолкнул Тэсс назад упругим телом, вжимаясь вместе с ней в стену галереи. Они стояли, прижавшись грудью к груди, бедром к бедру. У Тэсс кружилась голова, она как бы качалась на волнах памяти, погружаясь в его аромат.

Она вдыхала смешанный запах морской соли и табака, коньяка и мокрой шерсти. И слабый, неуловимый мужской запах — чистый и слегка дымный. Как все это было знакомо — как будто никогда и не было долгих лет разлуки!

Каждая напряженная мышца его тела была прижата к возбужденному телу Тэсс. Его твердые бедра вдавились в ее живот, а ее подбородок упирался ему в грудь. Она чувствовала тепло его кожи через свою влажную одежду, под распахнутым плащом слышала яростное биение его сердца.

Или это было ее сердце?

Грубая влажная шерсть раздражала ее соски, отчего они моментально встали торчком. Дикое и безрассудное желание пронизало ее дрожащее тело, и она содрогнулась, уносимая на волнах сильного чувства и безжалостной памяти.

«Дейн, — шептала ее кровь. — Почему ты позволил этому так закончиться? И зачем вообще ты вернулся?»

С возвышенной части переулка послышался резкий цокот копыт.

— Эй, там! Остановись, говорю я, именем короля! — Через улицу затопали быстрые ноги.

— Зачем вы остановились, идиоты? — заревел Хоукинз от подножия холма. — Здесь никого, кроме чертовой кошки! Немедленно найдите мне этих поганых контрабандистов! Сегодня ночью, понятно? Хватайте любого со следами песка на сапогах или клочьями болотной травы в волосах. Они мне выложат все, что надо, или я вырву языки из их глоток! А теперь поторапливайтесь, а не то упустите добычу, стоя вот так с разинутым ртом!

Лошади устремились вверх по переулку; звон их копыт резко отдавался в ушах Тэсс. Минуту спустя отряд таможни прогрохотал мимо входа в галерею.

Наконец настала тишина, резкие голоса удалялись и звучали уже еле слышно. Тэсс смогла перевести дух и часто задышала. Стальные пальцы Рейвенхерста тотчас же вновь сомкнулись на ее горле.

— Пусти меня, ты, тупоголовый верзила! — яростно прошипела она, извиваясь в его руках.

Не успев ничего предпринять, она снова была притиснута к стене мужчиной, опалявшим своим дыханием ее прохладную кожу.

Задев ребрами за выступающий обломок кирпича, она еле удержалась от рыданий. «Никаких слез! — яростно приказала она себе. — Мне нельзя поддаваться панике. Он не должен догадаться, что я не мальчик».

— Ну а теперь, — произнес незнакомец бархатным голосом, в котором слышалась угроза, — давайте-ка посмотрим на неуловимую жертву Хоукинза.

Тэсс тщетно сопротивлялась, пока он тащил ее к бледному прямоугольнику света, освещавшему узкую галерею.

Вне себя от ужаса, Тэсс пыталась вырваться из его рук. Почувствовав, что он проводит ладонью по ее лицу, она яростно укусила его.

Стоящий рядом с ней человек взревел от удивления и боли. Витиевато ругаясь, он заломил ей руки за спину.

— Еще один такой трюк, парень, и я сдам тебя Хоукинзу! Судя по тому, что я слышал о нем, тебе это не слишком понравится! — Он прищурил пронзительные глаза, вглядываясь в ее чумазое лицо. — Твоя юность не пойдет тебе впрок в Дуврской тюрьме, дурачок. Если ты не умрешь от болезни тебя загубят другие мужчины — но сначала они, разумеется, воспользуются тобой для удовлетворения своих неестественных потребностей. — Высокий мужчина с каменным лицом ждал, пока его слова дойдут до нее.

Тэсс содрогнулась и прекратила сопротивление. Он намного сильнее, и ей не ускользнуть от него. Нет, ей следует полагаться на свой ум.

— Так-то лучше, мы вполне можем быть союзниками, — мужчина мрачно рассмеялся, — или нейтральными сторонами, во всяком случае, когда ты рассмотришь мое предложение.

С сухих губ Тэсс сорвался несдержанный, отрывистый смешок. Предложение? Неужели он догадался, что его жертва — женщина?

Рейвенхерст напрягся. Нахмурившись, он повернул лицо пойманной жертвы в полосе лунного света, пытаясь рассмотреть черты, скрытые под толстым слоем угля. В нетерпении отбросив ее плащ в сторону, он притянул Тэсс ближе. И в тот же момент слегка задел рукой за мягкую плоть. Теплые, податливые формы.

Тотчас же тело Рейвенхерста оцепенело. Уж он-то знал, какова женская грудь на ощупь! У него вырвалось бранное слово.

— Итак, Лис приглашает в банду женщин, правда ведь? — Схватив ее запястья большой ручищей, другой рукой он снова прикоснулся к ней, чтобы убедиться в своем поразительном открытии.

Тэсс отчаянно боролась, приходя в ужас от того, что он может сделать дальше. Но она ослабела, у нее кружилась голова, и Дейн легко одолел ее. Когда он провел твердыми пальцами по линии ее груди, едва прикрытой влажной рубашкой, у нее не осталось сил сопротивляться. Обследование было неторопливым и безжалостно-методичным. К своему ужасу. Тэсс почувствовала, что ее соски напрягаются под этими твердыми, ощупывающими пальцами.

Обидчик стал сдерживать дыхание. Он еще раз провел рукой по ее телу, но на этот раз его прикосновение было неспешным и провоцирующим. Обхватив ловкими длинными пальцами нераскрывшиеся бутоны сосков, он стал умело ласкать их. Со стиснутых губ Тэсс слетел еле слышный стон. Как такое могло произойти с ней?

С торжествующим рыком стоящий в тени мужчина завел ей руки за голову и прижал к стене. Его чувственные губы сложились в хмурую, понимающую ухмылку.

— Я вижу, ты не так молода, чтобы не знать женскую страсть. Интересно только, так ли чувствительно в тебе все остальное?

С сумрачным лицом Рейвенхерст начал расстегивать пуговицы ее рубашки, решительно распахивая тонкую влажную ткань и не обращая внимания на сопротивление Тэсс. Прищурив глаза, он окинул взглядом бледные изгибы и выпуклости, слабо освещенные лунным светом. Ему удалось разглядеть чертовски мало, но того, что он увидел, было более чем достаточно, чтобы воспламенить его. Желание пронизало все его существо, и его мужское естество напряглось под бриджами.

Он хотел ее, грязную и промокшую, пусть даже она была всего-навсего девкой контрабандистов! Но что-то подсказывало Рейвенхерсту, что у нее молодое и свежее тело. Прошло уже четыре долгие недели с тех пор, как он в последний раз спал с женщиной.

Да почему бы и нет?

Он медленно наклонил голову и поймал губами одну из округлых выпуклостей. Женщина в его руках задрожала и издала отрывистый стон, продолжая сопротивляться. Итак, она чувствовала то же самое? Рейвенхерст слишком часто слышал эту прерывистую ноту страсти и раньше, чтобы не распознать ее теперь. Она, очевидно, думает, что немного сопротивления с ее стороны повысит ей цену, цинично решил он.

Чувствуя, как в жилах у него бурлит густая и горячая кровь, он взял в рот другой ее сосок, яростно покусывая, а потом целуя. Тэсс снова задрожала, и он сумрачно улыбнулся.

Господи, до чего чувственная девчушка! Какой-то первородный инстинкт подсказывал ему, что эта женщина не стала бы притворяться или играть, как это часто делала его хитроумная любовница. Нет, эта маленькая красотка стала бы бросать ему вызов каждым своим вздохом, сопротивляясь и кусаясь. А потом она бы застонала и выгнулась дугой под его ласкающими пальцами, горячая и вожделеющая, истекающая соком, изголодавшаяся по любви женщина.

У Рейвенхерста перехватило дыхание, когда он вдруг ощутил настоятельную потребность попробовать, какова она на вкус всюду, начиная от темного треугольника меж бедер.

«Не останавливайся, — шептал невнятный голос. — Она горяча и нетерпелива и хочет стать твоей».

Дейн безжалостно запрокинул ей голову и, прикусив ее нижнюю губу, захватил зубами мягкую, податливую плоть.

«Возьми ее сейчас!»

Зажатая, как в тисках, Тэсс подавила рыдание, пытаясь увернуться от его настойчивых ласк. Щеки ее пылали под толстым слоем угля. Ей надо освободиться, или все пропало!

— Убери от меня свои чертовы лапы! — закричала она, не в силах скрыть прерывистую нотку страсти в голосе. — Ты просто подонок, каких много среди вас, жентельменов, шляется тут ради потехи.

Стоящий в тени Рейвенхерст нахмурился, услышав в ее голосе что-то помимо страсти, что-то похожее на откровенный страх.

— Если в твоем голосе мне послышался страх, тогда ты играешь в чертовски опасные игры, моя девочка, — пробурчал он, пытаясь побороть горячий прилив желания. Он слышал свое собственное резкое и неровное дыхание, то и дело шепча проклятия.

Что, к дьяволу, с ним стряслось? Дейн не ощущал ничего подобного с тех пор, как был похотливым юнцом!

— Возможно, этой ночью я смогу заинтересовать тебя другим предложением.

— После дождичка в четверг! — сердито фыркнула Тэсс, предпринимая еще одну отчаянную попытку убежать.

Но его жесткие бедра прижали ее к стене, не давая пошевелиться.

— Да поможет тебе Бог, если ты попадешься Хоукинзу, — пробурчал он.

— А пошел он к дьяволу, этот чернявый педик — таможенный офицер! — выпалила Тэсс в запальчивости. — И лучше того — а не пошел бы и ты куда подальше!

— О да, наш друг Хоукинз имеет пристрастие к женщинам с характером! — Мужчина с холодными глазами продолжал говорить резким тоном, как бы не слыша ее. — Я слышал, он любит выколачивать душу из своих женщин. И получает от этого почти столько же удовольствия, сколько от вещей, которые он заставляет их делать потом, — и чем они унизительней, тем лучше. Нет, ночь с Хоукинзом — это не тот опыт, который доставил бы тебе наслаждение, девочка, несмотря на твои попытки казаться свирепой. — Он прищурил глаза, всматриваясь в ее лицо, наполовину скрытое под кокетливой треуголкой. — И что-то подсказывает мне, что будет очень обидно видеть, как в твоих сверкающих глазах померкнет свет.

Тэсс содрогнулась, зная, что он говорит правду о Хоукинзе. На память ей пришли некоторые из слухов о грубом таможенном инспекторе Рая. Но даже если Рейвенхерст был прав, она не хотела показывать страха.

— О каких услугах вы говорили раньше? — сердито спросила она.

— Сначала открой мне лицо.

— Не выйдет, черт возьми! Слишком опасно. Ты только выдашь меня, а потом нас обоих найдут связанными и утопленными в какой-нибудь заброшенной канаве! У Лиса везде есть глаза, не знаешь, что ли?

— Может быть, ты и права, — медленно произнес Рейвенхерст, всматриваясь в ее покрытое сажей лицо.

Тэсс ждала в оцепенении, молясь, чтобы он не узнал ее. В конце концов, прошло пять лет, и ее черты были почти скрыты углем.

Через несколько тягостных мгновений захвативший ее человек, казалось, пришел к какому-то решению.

— Слушай внимательно, женщина. Мне нужна информация, и я хорошо заплачу тебе, если ты сможешь узнать то, что меня интересует.

— Ну а зачем красивому жентельмену вроде вас расспрашивать такую девушку, как я?

— На то есть свои причины.

— И что вам от меня нужно? — осторожно поинтересовалась она.

— Как встретиться с Ромнийским Лисом?

Шумный вздох Тэсс взорвался в узком пространстве между ними.

— Вот это у вас никогда не выйдет!

— Я должен, — буркнул мужчина скрывая в тени свое лицо. — Ты работаешь на него. Судя по твоему голосу, ты боишься его, но и уважаешь. Хорошенько подумай об этом. Сама его жизнь зависит от моего разговора с ним. В сущности, гораздо большее, чем его жизнь.

О чем говорит этот сумасшедший? Тэсс лихорадочно думала, снова сопротивляясь ему, опасаясь безжалостной решимости чужих, холодных глаз Дейна.

— Решать за Лиса не годится. Нет, он ни с кем не встречается. Даже думать об этом опасно, не сойти мне с этого места! А теперь отпусти меня, негодяй! Пока меня не увидели с тобой!

Но Тэсс тщетно пыталась высвободиться из его неослабевающих рук. Боже правый, пусть все поскорей закончится! Она не может больше продолжать этот маскарад!

— Послушай, крошка, я не прошу тебя назвать мне имя этого человека или доносить на него, просто передай мое послание. Скажи ему, что я хочу встретиться — пусть он сам выбирает время и место. На его условиях, но это нужно сделать побыстрее, — резко добавил Рейвенхерст.

— Невозможно, черт тя побери! Ты што, не слышал? Чертовски опасно! И к тому же я не знаю, как зовут Лиса. Ничего не знаю о нем — и никто не знает! Появляется, как туман на болоте, ей-ей, а потом так же пропадает.

Жесткие пальцы сжали ее еще сильнее. Неожиданно лицо обидчика оказалось так близко от ее лица, что его горячее дыхание опалило ей щеку.

— Послушай меня, глупышка, — пробурчал он, — это важнее жалкой возни с контрабандой. Это важнее тебя, меня или даже твоего чертова Лиса! На карту поставлены жизни людей — тысяч людей! — Он витиевато выругался, отпустив одну руку, чтобы залезть в карман плаща.

Через секунду Тэсс почувствовала, как в ее ладонь опустился холодный круглый предмет. Она скосила глаза, нахмурившись при виде золотой гинеи.

— Это лишь первая, если ты поможешь мне. Будет еще много, и все, что от тебя требуется, — это передавать мои послания.

У Тэсс голова шла кругом. Дурень не догадывался о том, что попал в самое что ни на есть подходящее место для связи с Лисом! Если бы ситуация не была такой ужасной, она бы рассмеялась. Но быть может, они вдвоем смогут поиграть в шпионов, подумала Тэсс, и ее серо-зеленые глаза засверкали.

— Сколько же ты заплатишь, — осторожно спросила она, — если я соглашусь помогать тебе? Но покамест я не говорю ни «да», ни «нет».

Рейвенхерст насмешливо улыбнулся. Деньги, конечно, как всегда, сделали свое дело.

— Я заплачу много, скажем, сотню фунтов. При условии, что ты будешь хорошо выполнять поручения.

Тэсс не смогла сдержать возгласа изумления. Такая сумма была настоящим состоянием для деревенской девушки, за которую он ее принимал!

— И тебе обеспечено прощение, если добровольно покинешь свободных торговцев, как вы их называете. Что я тебе настоятельно советую, — сумрачно добавил Рейвенхерст, — в противном случае у тебя нет будущего. Если бы сегодня ночью тебя схватил другой человек…

Женщина в его руках сопротивлялась, шепча проклятия, уверенная, что он в любую минуту может узнать ее. Наконец ей удалось освободить одну руку, и она тут же вцепилась острыми ногтями ему в щеку.

— Ты, маленькая чертовка! — На твердой челюсти Рейвенхерста заиграли желваки, когда он поймал Тэсс за руку и завел ей локоть за спину. Безжалостно запрокинув ей голову, он стал целовать ее с необузданной, мстительной силой, пока она не перестала сопротивляться и не повисла у него на руках.

Еле слышное всхлипывание, сорвавшееся с ее пухлых губ, заставило Дейна на мгновение позабыть о своей темной страсти. Он замигал, смущенный бешеным биением собственного сердца. Боже, как же он хотел ее! Ее рот был сладким и теплым, как мед, и он никак не мог насытиться им.

Внезапно Дейн понял, что может думать только о ее обнаженном теле, бледном и неистовом, когда он овладеет ею прямо здесь, в темноте галереи.

Рейвенхерст с проклятием отодвинулся, ожесточенно тряся головой. Что он делает, во имя всего святого? Она — обыкновенная шлюха и притом изменница. Почему ее тело так воспламеняет его?

— Пусти меня, — устало прошептала женщина в его объятиях, — пока кто-нибудь не увидел нас. Не знаю еще, смогу ли помочь тебе, но я подумаю.

Вот опять. Нотка слепой, необъяснимой паники. Но что-то в этом голосе было еще, размышлял Дейн, нахмурившись.

Он тут же потерял неуловимую нить мыслей, потому что ощущал только, как в его жилах вздымается горячая и тяжелая кровь. Он мог думать лишь о ее теплой шелковистой коже.

— Думай все, что хочешь, но не слишком долго, — пробубнил он. — Я буду в «Ангеле», пока не подготовят мой дом напротив. Спроси виконта Рейвенхерста.

Сердце Тэсс замерло в груди. О, только не в «Ангеле»! Ни за что! Это уж слишком!

Она покачнулась и упала бы, не ухвати он ее руками за талию. При этом он задел ее ребро, все еще болевшее от падения на болоте. Тэсс сжалась, задохнувшись от боли.

У Рейвенхерста моментально похолодели руки.

— Ты ушиблась? Почему не сказала мне, глупышка? Тогда тебе лучше уйти, — сумрачно приказал он, — иначе от тебя не будет толку. Тебе далеко идти?

— Не так далеко, — быстро проговорила Тэсс, пытаясь разобраться в хаосе своих мыслей, отказываясь поверить даже теперь, что это Дейн, ее возлюбленный, вернувшийся после пяти долгих и томительных лет.

Вернувшийся, чтобы насмехаться над ней и мучить ее.

Вернувшийся, чтобы пошатнуть ее с трудом завоеванную уверенность и угрожать призрачной надежности ее новой жизни.

Неожиданно горло Тэсс сдавило спазмом гнева и горечи.

Она сурово кляла себя за слабость, за то, что продолжала что-то чувствовать к этому мужчине. Даже сейчас она ощущала предательский огонь желания. Неотвязные воспоминания, смутные и сладкие, нахлынули на нее вместе с мучительными грезами, следовавшими за ними по пятам.

Как же она ненавидела этого человека!

Даже больше, чем когда-то любила.

— Как мне связаться с тобой?

Тэсс сжалась, возвращенная в настоящее этим обыденным, безличным вопросом.

— Этого не надо. Я завсегда смогу найтись тебя. Когда — и если — потребуется. — Она скривилась, кляня себя за срывающийся голос.

Внезапно из конца в конец галереи пронесся порыв ветра, подхватив мелкие камешки, рассыпая их по булыжнику и задувая ей прямо в лицо.

— Пусти меня щас же, — холодно приказала она, пробудившись наконец от темного очарования своих воспоминаний. — Луна почти ушла, и я едва стою на ногах.

Но ее хмурый обидчик не двигался. Рассвирепев, она сжала кулаки и опустила их ему на грудь.

— Если меня увидят с тобой, мы оба пропали! — бушевала она.

Ей нужно уходить! Бок жгло огнем, и она с трудом дышала.

Невнятно выругавшись, разгневанный Рейвенхерст отпустил ее и быстро отступил назад. Дьявол, что с ним происходит, в конце-то концов? Девчонка с перепачканным сажей лицом тотчас же бросилась в сторону спасительной улицы.

Только для того, чтобы увидеть у ближайшего угла пару часовых — драгун Хоукинза.

Глава 2

Прогремел выстрел, пуля сердито просвистела мимо уха Тэсс. В отдалении послышались ответные крики. В отчаянии она повернулась и устремилась обратно в узкую галерею, где сильные руки втащили ее в темноту. Сердце Тэсс так бешено колотилось, что она с трудом разобрала его слова.

— Предоставь это мне, — прошептал Рейвенхерст. Ночь взорвалась шумом и проклятиями.

— Выходи, ты, чертов подонок! — яростно ревел Эймос Хоукинз. — Теперь не уйдешь от меня! Твоя подстреленная туша не стоит даже той грязи, в которой ты валяешься. Поднимай задницу, пока мне не надоело ждать и я не послал в тебя парочку пуль, чтобы поторопился.

Тэсс почувствовала, как жесткие руки отпускают ее плечи. Она смотрела, как Дейн движется к входу в галерею, где луна бросала пляшущие тени на плотный полукруг таможенников и драгун.

— А вы сегодня поздно гуляете, джентльмены. — Рейвенхерст с бесстрастным лицом выступил из темноты. Он прищуренными глазами взглянул на тяжелую фигуру всадника в центре полукруга. — Инспектор Хоукинз, полагаю? Заняты охотой на лис? — насмешливо поинтересовался он.

Короткие и толстые руки таможенного офицера судорожно вцепились в поводья. Проклятый Лис снова одурачил его! И на глазах этого чертова самонадеянного лондонца!

— Мои люди доложили мне, что задержали вас около пристани, Рейвенхерст. Полагаю, это ваша лошадь привязана на улице Лэнд-Гейт. — Хоукинз сощурил маленькие глазки. — В таком случае что вы здесь делаете?

— Дышу ночным воздухом, инспектор. Надеюсь, это еще не запрещено в Англии, — произнес виконт, растягивая слова.

— Гуляйте где вздумается — в Холборне или Хейдзе, — если только не будете попадаться на моем пути! — проворчал Хоукинз. — И пусть отправится к дьяволу любой, кто попытается остановить меня! Сейчас разбойник так близко, что я чую его! — Он немного поколебался. — Не видели ничего подозрительного, пока были здесь, Рейвенхерст?

— Я? — прозвучало с насмешливым презрением. Хоукинз сдержал проклятие.

— Не имеет значения, я схвачу негодяя к утру. Да, и он будет счастлив при виде виселицы после того, как я с ним разделаюсь. — Инспектор издал холодный, невыразительный смешок. Его бесцветные глаза устремились на высокого мужчину, стоявшего перед ним. — А теперь прочь с дороги, Рейвенхерст! Это моя беговая дорожка. Будет страшно обидно, если с героем морских сражений вроде вас что-нибудь случится темной ночью, не так ли?

Ни один мускул не дрогнул на лице Рейвенхерста. Молчание затягивалось, воздух буквально дрожал от напряжения. Позади Хоукинза начала пританцовывать норовистая лошадь. Кто-то в кружке драгун нервно откашлялся.

Виконт с каменным лицом выжидал, молчание становилось угрожающим. Когда он наконец заговорил, в его голосе прозвучала угроза.

— Ничего не люблю так, как хорошую потасовку, Хоукинз. Советую вам помнить об этом. Помните также, что я нахожу ночной воздух бодрящим, вот почему я прогуливаюсь каждый вечер. Вы совершите огромную ошибку, если попытаетесь лишить меня этого удовольствия.

— Если вы так представляете себе удовольствие, то ради Бога! — пробурчал Хоукинз. — А теперь прочь с дороги, ибо я на королевской службе!

Выждав секунду, Рейвенхерст не спеша отступил назад, в молчании наблюдая, как офицеры таможни поскакали вверх по Хай-стрит и скрылись за углом.

Именно этого момента Тэсс и дожидалась. Услышав цокот лошадиных копыт, она упала на колени. Дрожащими пальцами девушка ощупала стену, пытаясь найти неровный кирпич как раз над сточной канавой. Отыскав наконец небольшую выемку, она вынула кирпич и просунула пальцы в спрятанное под ним металлическое кольцо.

Теперь предстояло поднять потайную дверь.

Прошло несколько томительных мгновений, и перед ней разверзлась темнота над входом в туннель, поднимавшийся в ее комнату в гостинице «Ангел». О существовании этого хода знали она и еще три человека на свете.

К сожалению, у нее не оставалось времени, чтобы замести следы или разбросать землю у входа. Ее радовало только, что луна светит тускло и у ее преследователя нет фонаря.

С бьющимся сердцем Тэсс неуверенно ступила в кромешную темноту, закрыв за собой дверь. Морщась от боли, она попыталась заглушить звон тяжелой металлической пластины при ее падении на место.

Едва дыша, Тэсс несколько секунд простояла неподвижно в темной тишине. Наверху она услышала приглушенное проклятие и потом громкий топот ног, раздававшийся прямо у нее над головой.

Проявив немного изобретательности, Дейн может найти потайную отметину, в ужасе думала она. Тогда он вынет кирпич и обнаружит дверь. И в этом случае все будет потеряно!

Наверху слышалось шарканье сапог, пальцы Дейна ощупывали дверь. Затаив дыхание, Тэсс молчаливо выжидала, молясь, чтобы Рейвенхерст не обнаружил фальшивые булыжники, прикрепленные известковым раствором к раме из железа и дуба.

Наконец через несколько минут ожидания, показавшихся вечностью, шаги удалились в сторону входа в галерею. Только тогда Тэсс почувствовала, что с трудом дышит спертым воздухом.

Слишком близко! И она становится чересчур дерзкой. В следующий раз ей вряд ли так повезет.

Касаясь пальцами сырых земляных стен, Тэсс, спотыкаясь, стала подниматься в сторону видневшегося наверху слабого света, куда ее манили тепло и безопасность.

На возвышенной части Мермейд-стрит Эймос Хоукинз яростно осадил лошадь. Он долго и со смаком ругался, обезумев от злости.

— Куда подевался этот дьявол? — спросил он, протянув руку и слегка хлопнув стоящего поблизости встревоженного таможенника. — Ну, Боггз?

— Мы обыскали доки, но его там нет, сэр, — ответил таможенник, немного помедлив, и получил еще удар за свою медлительность.

Хоукинз судорожно сжал поводья.

— Ну что ж, прекрасно. — Он прищурил совершенно бесцветные маленькие глаза. — Я вижу, нам надо испробовать другой способ.

Плечи Рейвенхерста окоченели от холода, когда он осадил Фараона перед обшитыми деревом стенами гостиницы «Ангел» на холме, у начала Мермейд-стрит. Он проигнорировал пристальные взгляды двух офицеров Эймоса Хоукинза, стоящих в дозоре поперек улицы.

Старинное здание ничуть не изменилось, оно осталось таким, каким он его запомнил — увитое вьющимися растениями и цветущими розами; его сверкающие решетчатые окна выглядели чисто вымытыми и приветливыми. Когда Дейн проходил под узким навесом в сторону конюшен на заднем дворе, на булыжную мостовую упало несколько случайных капель дождя.

Какой-то инстинкт заставил его проехать мимо старой гостиницы часом раньше, слегка погоняя Фараона вдоль темных, скользких от дождя улиц. «Обзор вражеской территории? — спросил он себя. — Или воскрешение старых воспоминаний?»

— Адская ночь, верно? — Из тени выскользнула маленькая фигурка. — Ищете комнату?

— Если это гостиница «Ангел», то да. — Рейвенхерст сумрачно улыбнулся. Ему надо из осторожности делать вид, что он впервые в этом месте. По меньшей мере до тех пор, пока не встретит хозяйку «Ангела». Неосведомленность всегда имеет свои тактические преимущества.

— Да, она самая, и вам не найти лучших комнат на пятьдесят миль вокруг. — Худощавый парнишка лет двенадцати-тринадцати сдвинул черную шляпу со лба и лихо заломил ее набок. Он медленно провел рукой по шее лошади Дейна. — Отменный у вас коняга, мистер. Я прослежу, чтобы его как следовать вычистили. Изрядно промок, бедняга. — Он бросил взгляд на Рейвенхерста и добавил: — Похоже, что вы тоже.

Рейвенхерст спрыгнул с седла, перебросил вперед поводья и направился в конюшню. Оказавшись в помещении, он снял шляпу и стряхнул воду с полей.

— Вот мы и пришли! Это бедное животное остро нуждается в теплом стойле и двойной порции овса. Да, сегодня ночью на болоте было чертовски неприятно.

— Шли со стороны Гиббет-Корнер? Мимо ветряной мельницы?

Виконт кивнул, удивляясь внезапной напряженности в голосе паренька.

— И вы ничаво не видали? Ничаво необычного? — В темных глазах мальчика зажглось острое любопытство. Любопытство и что-то еще.

Сожаление? Дейн недоумевал:

— А я должен был что-то увидеть? В конце концов, не много найдется путешественников, пожелавших отправиться в дорогу в такую ночь.

Паренек слегка ссутулил плечи.

— Да, — пробормотал он почти неслышно, — даже Лис подумал бы дважды, прежде чем выйтить в такую ночь.

Рейвенхерст прищурил глаза.

— Кто — или что — такое Лис? — спокойно поинтересовался он.

— Никода не слыхали о Лисе? Как же, всяк знает Лиса! Наполовину человек, наполовину дьявол — вот кто он такой! Является из болота, как летучая мышь из преисподней! Все драгуны Англии не можут поймать его!

— А мне никто не попался навстречу — ни человек, ни дьявол, — пока я ехал, — произнес Дейн, снимая промокшие седельные сумки со спины Фараона. — Должно быть, в такую адскую погоду все сидят дома.

Паренек фыркнул:

— И в пустяшный дожжик улицы здеея пустые. Не, што-то другое держит дурачье дома у каминов!

— И что же это может быть?

— Жентельмены, мобыть.

— Джентльмены? — Дейн постарался придать голосу беспечность, но мозг его сосредоточенно работал. Любая информация может оказаться ценной, даже если она поначалу кажется незначительной. Этому научили его месяцы, проведенные в Испании и Франции.

— Вы их прозываете контрабандистами… — Юный конюх бросил осторожный взгляд через плечо, потом наклонился ниже и заговорил шепотом: — Я можу порассказать вам такое, мистер. Да, такое, што волосы дыбом встанут! Ну вот, как раз на прошлой неделе верховой офицер пытался подстрелить Лиса. Это было у конца Уотчбелл-стрит, точно. Но он пропал как призрак, извольте радоваться! Да, он токмо наполовину человек, а в остальном — чистый дьявол. Не можут поймать его! Это не легше, чем поймать энти странные огни, которые пляшут на болоте в безлунные ночи, — сумрачно добавил мальчик.

— И что — никто не знает имени этого парня?

— Не, — уверенно произнес конюх. — Никода не попадался. И никода его не поймают. Я же сказал — он наполовину человек, а наполовину…

Дейн понимающе улыбнулся:

— Да, я понял — наполовину дьявол.

— Не верите мне, да? А я видел его собственными глазами. Я можу рассказать вам, што я видел! Буду навроде вашего гида. Токмо возьму с вас гинею, поскольку вы тута впервой и все такое. — На его юном лице появилось выжидающее, но до странности простодушное выражение.

Итак, юнец имел здесь прибыльное маленькое дельце, дурача доверчивых путешественников. Но из его диких россказней наверняка можно почерпнуть любопытные мелочи. Однако никогда не стоит проявлять излишнюю заинтересованность.

— Волнующие сказки об отчаянной храбрости на болотах? — Голос Рейвенхерста. был жестким и недоверчивым. — Благодарю, у меня найдется лучшее применение для моих гиней.

На дальнем конце внутреннего двора со скрипом открылась дверь. Мальчик поспешно откашлялся и повернулся, чтобы отвести лошадь Рейвенхерста в стойло.

— Да, я позабочусь обо всем, сэр, как вы и просили, — громко произнес он.

— И поторопись, Джем! — На узком заднем крыльце «Ангела» стоял крупный мужчина, облаченный в строгий черный наряд, с суровым выражением на лице. Он бросил на Дейна умный, проницательный взгляд. — Извольте пройти сюда, сэр. — Он отступил назад, бесстрастно ожидая, когда новоприбывший войдет внутрь.

Поняв, что этим вечером ничего больше не добьется от разговорчивого конюха, Рейвенхерст поднялся по ступенькам черного хода в гостиницу. У него заурчало в животе, когда он вошел в большую, хорошо освещенную кухню, в которой происходила какая-то суматоха. У двери на веянной жерди раскачивалась взад-вперед большая птица с изумрудными и алыми перьями, крича пронзительным голосом.

— Руби канат, Хобхаус! — кричал ара, топорща длинные перья. — Ты, мерзкая корабельная крыса!

— Успокойся, Максимилиан, — строго приказал объект этой резкой обличительной речи. — Мы нашли его после крушения каперского судна в бухте Уинчелси, — объяснил он. — Боюсь, мы никогда не сможем его перевоспитать. И, надеюсь, вы простите меня за то, что я провел вас через черный ход — у вас вид человека, сильно промокшего этой ночью.

— Так оно и есть. А вы Хобхаус, как я понял?

Большой мужчина кивнул, провожая Дейна из кухни по длинному коридору с ковровой дорожкой.

— Я мажордом здесь, в «Ангеле», — произнес он с гордостью. — Надеюсь, Джем не досаждал вам невероятными историями. Он хороший паренек, когда воображение не уносит его бог знает куда.

Дейн беспечно махнул рукой:

— Не стоит беспокоиться. Я ожидал чего-то в этом роде. — У него потекли слюнки от запаха жареной утки и свежего хлеба, и он с удовольствием подумал об ожидающей его наверху теплой постели.

Черные глаза окинули взглядом его промокший плащ.

— Издалека едете?

У Рейвенхерста было четкое ощущение, что эти проницательные глаза ничего не упускают.

— Это показалось мне вечностью. Я в пути с полудня. Между прочим, меня зовут Рейвенхерст, — добавил Дейн. — Вы должны были получить мое письмо.

Ему это только показалось или малый и в самом деле прищурил глаза?

— Разумеется, мы ожидали вас, милорд. Прислать вам ужин в комнату?

Дейн сумрачно кивнул. Сама мысль о еде казалась ему блаженством после изнурительных часов, проведенных в седле под дождем.

— Как вы сами понимаете, я не в том состоянии, чтобы ужинать в компании. Вслед за мной в экипаже едет мой слуга Пил; он должен прибыть примерно через час.

Если хитрый мажордом «Ангела» и находил что-то странное в организации поездки виконта, он постарался не показать этого. Долгие годы исполняя капризы знати, Хобхаус научился не выказывать удивления по поводу любых странностей, с которыми ему приходилось встречаться.

А он встречал их немало за время службы в гостинице.

— Очень хорошо, милорд, — пробормотал он, проворно направляясь в сторону комнаты виконта.

После его ухода Рейвенхерст устало сбросил с плеч промокший плащ и стащил пропитанные водой сапоги. Нахмурившись, он сложил мокрую одежду в кучу, подошел к окну и отодвинул белые кружевные занавески, уставившись в сумрак ночи. Внизу, в мерцающем свете фонаря, слабо поблескивали булыжники.

Плечи его болели. Запястье опять давало о себе знать. Он дьявольски промок и был так голоден, что мог съесть собственную лошадь. Но не это волновало его, вовсе нет. Это было что-то другое — то, что жгло его шею сзади, заставляя дыбом подниматься короткие волоски.

Под окном, едва касаясь булыжников, пронеслась пригоршня мелких камешков. Звук гулко отдавался эхом в узком пространстве между домами. Дейн прищурил бирюзовые глаза, изучая пустынную улицу. И тогда он ощутил сухость в гортани и холодок между лопатками.

Опасность. Где-то там, на ветреных, омытых дождем улицах. Рейвенхерст был так же уверен в этом, как и в том, что дышит. Он оттачивал свои инстинкты все кошмарные годы, проведенные в сражениях, и у него не было оснований не доверять им.

Да, сейчас он отчетливо чувствовал опасность. Смутную, безликую и холодную — поджидающую его где-то на улице.

Завывал ветер, достигший почти штормовой силы к тому времени, когда Тэсс добралась до своей комнаты. Замерзшая и оцепеневшая от усталости, она с трудом смогла преодолеть последние круто поднимавшиеся ярды сырого туннеля.

Гостиница «Ангел» была построена в XIV веке, и долгие годы этот древний туннель с его грубыми деревянными ступенями укрывал контрабандистов, сектантов и прочих беглецов от королёвского гнева.

Даже ее отец не знал об этом потайном ходе. Тэсс случайно обнаружила его однажды после того, как в комнате содрали обои, готовя ее к покраске. В ходе работы она нашла потайную задвижку и в изумлении смотрела, как от стены целиком отъезжал книжный шкаф. Затеяв опасный маскарад в роли Лиса, она чисто пользовалась этим туннелем.

Когда ее пальцы наконец нащупали деревянную раму двери, спрятанной за книжной полкой в ее апартаментах, Тэсс выдохнула. С побелевшим от напряжения лицом девушка изо всех сил дернула спрятанную задвижку. Дверь распахнулась.

Перед ее усталыми глазами поплыло встревоженное лицо ее горничной.

— Боже милосердный, где вы пропадали и что сделали с собой на этот раз, мисс?

С сумрачным лицом Тэсс нетвердыми шагами прошла вперед и принялась снимать с себя плащ.

— О, мисс Тэсс, откажитесь от этого! Ради Бога, бросьте все! Не то накличете на себя погибель. Или что-нибудь похуже, — настойчиво увещевала ее горничная с оливковой кожей.

— Я остановлюсь, когда все закончу, и ни секундой раньше, Летти. — Голос Тэсс звучал приглушенно из-за того, что она стягивала рубашку через голову. — Я слишком далеко зашла, чтобы остановиться. Не теперь, когда мне не хватает лишь двух тысяч, чтобы возродить Фарли к жизни.

Нахмурившись, она наклонилась и начала стягивать черные бриджи.

— Ты не хуже моего знаешь, что нужно уплатить отцовские долги. После этого предстоит воскресить феодальный замок и монастырь. Лейтоны в течение пяти веков жили в Фарли, и я не хочу теперь потерять наше поместье.

Сбросив с себя промокшие бриджи, Тэсс повернулась лицом к взволнованной компаньонке, уже давно ставшей подругой и помощницей.

— Это все, что у меня есть, Летти, разве ты не видишь? Я не могу потерять Фарли! Крыша течет, и перила сломаны, но это единственный дом, в котором мне хочется жить. Для ремонта потребуется много золотых гиней. «Ангел» никогда не даст мне столько денег, несмотря на свою популярность.

Глядя встревоженными глазами, Летти протянула Тэсс мохнатое полотенце, чтобы обсушиться.

— Не знаю, мисс Тэсс. Это как-то неправильно, что вы слоняетесь по болоту с бандой закоренелых преступников.

Тэсс быстро вытерлась, сильно дрожа от холода.

— Боюсь, правильные вещи не всегда способны прокормить человека, Летти. Мне понадобилось немало времени, чтобы понять это. — Лицо Тэсс посуровело, и ее пальцы на мгновение сжали толстую ткань. — Быть может, слишком много времени. — Она сбросила полотенце и потянулась за белой батистовой ночной сорочкой, которую Летти приготовила на кровати. — И потом, надо помогать Эшли в Оксфорде. Он никогда не должен узнать об этом.

Насмешливо фыркнув, горничная ответила:

— Похоже, все, что он там делает, — это пьет, играет в карты и состязается в скорости на двуколках с другими денди.

— А почему бы и нет? — отпарировала Тэсс. — В конце концов, он был рожден для такой праздной жизни.

— И вы были рождены для такой же жизни, — резко ответила Летти. — Прошу прощения, мисс, но скажите-ка мне, почему это вы бегаете по болоту, смертельно рискуя для того, чтобы забить этот дом коньяком и чаем для богатых путешественников? — Горничная громко фыркнула. — Это несправедливо, вот что я скажу! Мистер Эшли должен быть здесь и помогать вам, чтобы снять часть груза с ваших плеч.

— Ой, тише, Летти, — остановила ее Тэсс с улыбкой. — Только вот сегодня вечером пострадала моя гордость. А часть моей доли груза сейчас уже на пути к Лондону. Эти сорок бочонков прекрасного коньяка принесут чистый доход, которого хватит для того, чтобы начать ремонт южной стены Фарли и расплатиться с последним отцовским портным.

Летти покачала головой:

— И все же мне это совершенно не нравится, и все ваши прекрасные слова не заставят меня думать по-другому.

Тэсс спрятала улыбку. Летти всегда говорила грамотно, за исключением тех случаев, когда была сильно рассержена. Но ее горничная ничего не заметила. Хмурясь, она протянула Тэсс стакан:

— Теперь выпейте это, мисс Тэсс. Настойка опия поможет вам сегодня заснуть.

Тэсс прищурилась, изучая темную жидкость. Ее рука слегка дрожала. Только дважды до этого, после мучительных переходов, она позволила Летти уговорить себя принять это лекарство. Но этой ночью напиток выглядел очень заманчиво.

А почему бы и нет? По крайней мере так она не будет просыпаться в темноте, вырванная из сна жестокими воспоминаниями.

— Ну, давайте пейте, — приказала Летти.

Быстро, чтобы не передумать, Тэсс наклонила стакан и осушила его противное содержимое. Да, это был лучший способ. Летти была права.

Ослабевшая от усталости, Тэсс опустилась на диван, который ее горничная превратила в постель. Изнуренная до крайности, она могла бы обойтись без опия, но Тэсс решила не рисковать. Не сегодня ночью, поскольку какой-то инстинкт говорил ей, что нынешняя ночь таит опасности сверх тех, которые ей уже известны.

В этот момент бешеный порыв ветра обрушился на окно, шатая деревья и заставляя колотиться их голые ветви о крышу «Ангела». Неожиданно сорвавшаяся с крыши черепица с шумом просвистела мимо и упала, разбившись, на булыжники. По спине Тэсс пополз холодок ужаса.

«Это всего лишь ветер, дурочка», — сказала она себе. Проклятие! В следующий раз она вообразит себе лица за окном!

Но сейчас она в безопасности, ничто ей здесь не угрожает.

Если бы только тени не двигались.

Если бы только темные колючие существа не разыскивали ее в ночи…

По щеке Тэсс покатилась непрошеная слеза, и она сердито смахнула ее тыльной стороной ладони. «Пожалуйста, Господи, не пускай их сегодня», — молчаливо молила она.

Глаза ее были огромными, когда она схватила Летти за руку.

— Ты не забудешь ведь, правда, Летти? Девушка стиснула холодные пальцы Тэсс.

— Ну, не беспокойтесь ни о чем, мисс. Я позабочусь об этом, как всегда. Поскорей засыпайте, молодая леди.

Тэсс вздохнула и медленно откинулась на ситцевые подушки с цветочным узором, чувствуя неимоверную тяжесть в веках. Подобно золотисто-каштановой завесе, затрепетали и потом опустились ее длинные ресницы.

— Летти? — пролепетала она минуту спустя. — Спасибо тебе… что не спрашиваешь. Тогда — и теперь.

Горничная бросила на Тэсс встревоженный взгляд. Увидев, что ее госпожа больше не открывает глаз, она покачала головой и с озабоченным видом выскользнула из комнаты.

На ночном столике беспокойно мерцала свеча.

Он вышел из ночи, материализовавшись из теней, танцующих, на крутой крыше гостиницы. Ловкий, как кошка, он полз к единственному горевшему высокому окну. До рассвета оставалось час или два, и другие постояльцы «Ангела», как видно, давно были в постели.

Он в молчании двигался в кромешной темноте, устремив глаза на маленький прямоугольник света высоко над карнизом. Вокруг него завывал ветер, бросая гравий в лицо и сотрясая стекла, но он ни разу не отклонился от своего пути.

После долгих лет, которые он провел, карабкаясь на снасти в штормовом море, это было не сложнее детской игры. И вот окно уже над ним. Он прищурил темно-синие глаза. И почти воочию увидел в комнате женщину, расстегивающую ряд маленьких пуговок и переступающую через ночную сорочку.

Этой ночью его месть будет сладкой и долгой, поклялся он себе, непреклонно приближаясь к этому высокому маленькому квадрату света.

Вблизи неосвещенного подножия старинных ворот Лэнд Эймос Хоукинз осадил лошадь и разразился потоком ругательств. Сверкая маленькими глазками, он рассматривал собравшихся вокруг него караульных офицеров.

— Поставьте охрану с обеих сторон Мермейд-стрит, Лосон. И чтоб никто из вас, мерзавцев, не зевал!

Неожиданно багровое лицо таможенного инспектора расплылось в насмешливой жестокой улыбке.

— Что до меня, то я собираюсь нанести поздний ночной визит владелице «Ангела». В конце концов, не хочется, чтобы леди потерпела убытки. Не от этих грязных контрабандистов, — пробормотал он, похотливо растягивая губы в улыбке.

Глава 3

За окном Тэсс ждал человек в черном.

На его скулах заиграли желваки, когда перед глазами замелькали соблазнительные образы…

Тэсс, медленно стягивающая изысканную сорочку, отделанную тонким кружевом, — без сомнения, дар удовлетворенного любовника.

Ее блестящие волосы цвета красного вина, рассыпавшиеся по обнаженным плечам. Ее тело, о котором он так часто мечтал, бледное и соблазнительное, мерцающее в свете свечи. Подобно раскаленному железу, желание оставляло опаляющий след в его теле. Он ругался сквозь зубы, не в силах остановить поток эротических образов.

Теперь окно было в пределах досягаемости, и все же почему-то он не мог двигаться. Его огрубевшие руки, изуродованные шрамами, конвульсивно сжимались и разжимались. Прерывисто дыша, он представлял себе ее налитые груди, ждущие его прикосновения.

Темные волосы, курчавящиеся у шелковистых бедер.

Спрятанные под ними влажные атласные лепестки.

Виконт Рейвенхерст сжался с исказившимся от бешенства лицом. Его кожа горела на холодном ветру; лоб покрылся испариной. Она была не более чем вероломной маленькой сучкой, блудницей, мрачно напомнил он себе.

Но его по-прежнему одолевали видения.

Мужчина в темноте издал хриплое проклятие, он не мог больше ждать. Только не сейчас, когда она была одна, в каких-нибудь дюймах от него, а он провел уже столько бесполезных ночей, ожидая этого мгновения. Теперь он возьмет ее, и это освободит его от дикого, неуемного вожделения, мучившего его пять долгих лет.

С сумрачным лицом Рейвенхерст вытащил из кармана тонкую металлическую пластинку, вставил между соприкасающимися створками окна и стал медленно толкать ее вверх, пока она не уперлась в защелку. Потом легким нажимом он приподнял защелку, и окно распахнулось.

Подобно рассерженному призраку, перекинул он облаченную в черное ногу через подоконник и проскользнул в освещенную свечой комнату.

Она спала, как он и рассчитывал, разметав длинные волосы, напоминающие темное пламя, по ситцевым подушкам дивана. Но почему здесь? И почему она спит при свете свечи?

Но вскоре эти вопросы были позабыты, унесенные прочь неистовым биением его крови. Он медленно наклонился, пронзая ее своим разгоряченным взглядом, купаясь в ее красоте. Его темно-синие глаза заблестели при виде тугих бугорков, видневшихся под батистовой сорочкой, а вокруг витал неотступный аромат лаванды.

Ее запах — такой же, как той душистой ночью пять лет назад, когда они впервые встретились. На него нахлынули мучительные воспоминания — такие отчетливые, как будто все было только вчера.

Лаванда и розы, насыщенный аромат теплой земли после весеннего дождя, чистого и невинного.

«Забудь все это!» — сурово приказал себе Рейвенхерст.

Та ночь, как и все, что касается ее, — не что иное, как жестокая иллюзия.

В темноте за окном по крыше застучала ветка дерева. Женщина на диване беспокойно заворочалась, одной рукой прижимая одеяло к груди. Секунду спустя ее тонкие пальцы разжались, будто собирались дотянуться до огонька на ночном столике.

Из глаз Тэсс выкатилась слеза, оставляя серебряный след на щеке.

Лицо Рейвенхерста посуровело. В мрачном молчании наблюдал он за движущейся капелькой. Бессознательно Дейн провел пальцем по ее щеке, смахнул каплю и поднес ее к губам. На виске у него билась жилка. Закрыв глаза, он попробовал на вкус соленую слезинку.

Его глаза напоминали тлеющие угли, когда мрачный виконт пристально смотрел на спящую перед ним женщину.

«Будь ты проклята, Тэсс Лейтон! — бушевал он в молчаливой ярости. — Будь ты проклята за то, что сделала той ночью! И будь проклята за то, что все еще действуешь на меня, после всех этих лет! После того, как я узнал о твоем предательстве».

Ибо ее образ все еще преследовал его, грозя, как прежде, отыскать путь обратно в его израненное, окоченевшее сердце. Но только на этот раз ей это не удастся. Потому что теперь у Рейвенхерста нет сердца — только огромная, зияющая пустота там, где оно должно находиться.

Это она повинна во всем. А теперь пришло его время отплатить ей. После пяти мучительных лет иллюзий Рейвенхерст, похоже, понял истинную суть вещей.

Он пришел в возбуждение и обругал себя за слабость. Однако ничто не могло заставить его отвернуться, хотя он и говорил себе, что действительность не соответствует его темному, воспаленному воображению.

На окно обрушился порыв ветра, отчего пламя свечи отчаянно заметалось. Глядя затуманенными глазами, Рейвенхерст опустился на колени и начал расстегивать ряд крошечных пуговок на лифе сорочки Тэсс. Он презирал себя за то, что пальцы его слегка дрожали, прикасаясь к ее коже. Подавив проклятие, он заставил себя сосредоточиться на этом занятии.

И тогда его разгоряченному взору открылось ее бледное, совершенное тело.

Невероятно красива, думал он. Стократ красивее, чем Дейн представлял себе; в тысячу раз притягательнее, чем в любых его потаенных фантазиях.

Его пронзила горячая волна желания, заставив болезненно напрячься его мужское естество. Он сдержался, чтобы не выругаться, пытаясь унять лихорадку, вызванную видом ее тела.

Ему страшно хотелось обхватить руками тонкую талию. Его дразнили ее высокие полные груди, возвышавшиеся розовыми холмами. Он жадно пожирал ее глазами, задержавшись взглядом на родимом пятнышке в виде сердечка, венчавшем правую грудь. Другое, как он видел, украшало внутреннюю поверхность ее бедра, на несколько дюймов ниже треугольника золотисто-каштановых завитков.

По его лбу медленно стекала струйка пота.

С каждой секундой сильнее разгорался огонь в его жилах, продлевая агонию. Дейн не мог оторвать от нее глаз.

Это только иллюзия, убеждал он себя. На самом деле Тэсс отталкивающая и холодная.

Дейн хотел ее так, как мужчина может хотеть женщину. Он хотел прикасаться к ней и слышать, как она стонет, снова и снова выгибаясь навстречу ему. Он хотел ее, вожделеющую и истекающую соком, когда он будет доискиваться тайн ее шелковистого тела. Более всего ему хотелось почувствовать, как она содрогнется и обхватит его своими ногами, когда он взорвется внутри ее.

Вот так он намеревается взять ее. Сегодня ночью. Немедленно. После чего он вырвет у нее ее ужасные секреты — один за другим!

— Тэсс… — Имя прозвучало как грубая ласка.

Женщина рядом с ним судорожно заметалась. Рейвенхерст наклонился ниже.

— Тэсс, — снова прошептал он с заметным замешательством в голосе, — я вернулся, как и обещал.

Ее длинные ресницы затрепетали; спящая женщина беспокойно заметалась на диване.

— Проснись, любовь моя. — Длинные, жесткие пальцы прикоснулись к мочке ее уха, изящной скуле, атласной шее. Это было прикосновение знатока — умелое, вдумчивое и совершенно бесстрастное.

По крайней мере Рейвенхерст верил себе, что это так.

С лицом, напоминающим темную маску, он разрабатывал ночную кампанию, зная, что не должен щадить ее. Точно так же, как она не пощадила Торпа, его бедного корабельного гардемарина.

Точно так же, как не знал пощады ее вероломный Лис.

Да, сегодня ночью он применит против нее все свое оружие.

Дейн медленно опустился на колени, стараясь не спутать золотисто-каштановые пряди, рассыпавшиеся по валику дивана. И тогда Рейвенхерст заметил маленькую стопку на ночном столике. Слегка наклонившись, он взял ее и поднес к носу, резко вдохнув.

Настойка опия. Вот еще один из ее пороков, с горечью подумал он.

Опустив глаза, Дейн увидел, как трепещут веки Тэсс, заметил голубые прожилки, просвечивающие через белую кожу. Да, к этому времени она должна была быть под сильным воздействием снадобья, что лишь облегчало его задачу.

Дейн осторожно убрал с уха девушки густые завитки, вдыхая насыщенный, мучительный аромат лаванды. Пальцы, запущенные в волнистые золотисто-каштановые пряди, напряглись.

Находящаяся рядом с ним Тэсс нахмурилась, темная вуаль сна на секунду приподнялась. «Нет! — в отчаянии подумала она. — Не может быть!»

Потом перед ней появилось смуглое лицо, наполовину скрытое дымом и пламенем. Так, как это бывало всегда. Насмешливое и издевающееся. Исчезнувшее, но не забытое. Она застонала, противясь зову этого грубого, настойчивого голоса.

— Я принес для тебя послание, любимая, — слова раздавались невнятно, как из конца длинного туннеля, — но сначала… — Сильные пальцы гладили ее раскрывшиеся губы.

Тэсс позабыла обо всем, кроме этого волшебного ощущения.

— Раскройся мне, — приказывал резкий голос. Огрубевшие пальцы гладили края ее чувствительного рта. — Прими меня в себя, Тэсс. Всего меня.

— Нет, — в отчаянии прошептала она, беспокойно заметавшись под завораживающими чарами этого грубого голоса, испытывая на себе бурную, неуемную магию его ласкающих пальцев. — Нет. Нет!

— Тс-с-с, — отвечала тишина.

— Перестань, — стонала она, проклиная затуманивающий мысли опий. Боже правый, сегодня сон чересчур яркий! Как ей противиться ему? — Уход-ди! Все… все кончено.

— Сегодня меня не остановить, Тэсс. Сегодня я сделаю то, что должен был сделать пять лет назад.

Потом Дейн приблизил к ней твердые и властные губы, отметая ее слабые протесты. Он прижал рот к ее губам, наслаждаясь их влажными изгибами с агрессивной неторопливостью. Несколько секунд спустя он приоткрыл рот, настойчиво раздвигая ее губы.

— Еще! — прорычал он, захватывая ее влажную нижнюю губу зубами и покусывая мягкую плоть.

— Перестань! — Тэсс яростно отвернула голову, пытаясь избежать сладких мучений. — Не… не прикасайся ко мне! — От волнения голос ее стал резким. Этот сон отличается от всех остальных!

Однако сильные пальцы лишь крепче сжали ее плечи.

— Отдай мне себя, Тэсс, — невнятно шептало видение, проводя mi се губам сильным, гладким языком. — Здесь, — шептал он, когда смешалось их горячее и влажное дыхание. — Здесь… — Его неутомимый и распаляющий язык погружался во влажное тепло. — и здесь — хрипло стонал он.

Боже, она тоже хотела его! Ее тело уже пылало от пня. Но какие-то остатки благоразумия предостерегали Тэсс от этого. Она почему-то знала, что эта уступчивость погубит ее.

«Но почему?» — вопрошал безрассудный голос. В конце концов, он был лишь видением. Как она может пострадать от видения?

Подавив рыдание, Тэсс приоткрыла губы, на шаг приблизившись к обещанному им запретному, трепетному удовольствию. Видение тоже ответило стоном, в котором слышалась боль, смешанная с торжеством.

— Такая сладкая… — Подобно тлеющему огню, его язык трепетал и распалял, потом неожиданно скользнул глубоко в ее рот, погружая Тэсс в океан грубой чувственности. — Еще, — хрипло произнес он. — Дай мне то, что я хочу, Тэсс. Всю себя.

Он снял руки с ее плеч. Теперь она могла бы освободиться; она смутно это понимала.

Но Тэсс не пыталась этого сделать. Возможно, просто не могла. Она лишь выгнула шею в беспокойном, старом как мир телодвижении. Телодвижении женщины, ищущей мужчину, когда мягкая, возбужденная плоть ищет своего твердого дополнения.

Да, именно это, раз уж ей надо узнать, чем заканчиваются сны.

Из горла Дейна вырвался низкий, торжествующий смех. Она ничего не забыла, и сегодня ночью он докажет это! Сжимая и разжимая пальцы, он изучал ее бледное лицо.

Потом опустил затуманенный взор ниже. Едва прикасаясь, мучительно медленно стал он гладить ее гордо вздымающиеся груди.

Тэсс хрипло и прерывисто задышала.

— Нет! — выдохнула она, пытаясь отстраниться. — Ты… ты только сон.

Но презрительные губы над ее ртом лишь сложились в сумрачную усмешку. Рейвенхерст то распалял ее, то мучил.

— Да, моя дорогая, сон. Но сон достаточно реальный, чтобы заставить тебя трепетать. Возможно, ты даже назовешь меня ночным кошмаром.

Тэсс тщетно отбивалась, борясь с темнотой, борясь с этим натиском страсти и более всего с собой. Всюду, где он прикасался к ней, вспыхивало постыдное наслаждение, заставлявшее ее тело пылать и буйствовать под его пальцами.

Ей хотелось большего, гораздо большего!

«Доверься ему, дурочка, — шептала темнота. — Доверься тому наслаждению, которое он дает тебе».

В конце концов, это тянется уже долго. Немалая часть ее жизни прошла в грезах. И это, быть может, тоже сон? Ее рассудок погружался в темноту; Тэсс казалось, что она сходит с ума.

— Ух-ходи прочь, — хрипела она. Грубые ладони не прекращали истязания.

— Не могу, — бормотал непреклонный призрак, намеревавшийся завоевать ее, — Он прислал меня к тебе. Я принес его послание.

— К-кто?

— Лис, конечно. — Резкий голос ожесточился еще больше, — Моя любимая. Мое солнышко.

При упоминании этого имени из прошлого Тэсс задрожала. На нее нахлынули смутные воспоминания, причинявшие острую боль.

— Как…

— Никаких вопросов! Он в опасности, и ты должна в точности исполнить то, что он просит.

— Боже правый, Дж… когда ты видел… его? Находящийся рядом с ней мужчина нахмурился. Черт! Она чуть не проговорилась!

— Нет, сначала открой мне пароль, тайные слова. Открой мне его настоящее имя, — голос Дейна звенел от напряжения, — имя, известное только тебе, Тэсс.

— А где его роза? — Тэсс сжалась, неожиданно насторожившись.

— Имя, — резко потребовало видение. Нахмурившись, она старалась стряхнуть окутавший мысли густой туман. Попыталась приподнять веки, но они лишь слегка дрогнули.

Дейн молча выругался. Так чертовски близко! Джон? Джеймс?

— Открой мне пароль! — настаивал он.

— Уходи… уходи прочь. Не мучай меня больше! — Хрупкие, белые кисти Тэсс отталкивали воздух.

— О, я уйду, любовь моя, но сначала я узнаю его имя. — «И потом возьму тебя», — мрачно поклялся он себе.

«Несправедливо, — думала Тэсс, мысли ее путались. — Ужасно несправедливо». В отчаянии она заставила себя открыть глаза, напряженно всматриваясь в смуглое лицо над собой. Жесткое, худощавое лицо расплывалось. Он. Всегда он. Но настоящий или во сне?

Возможно, это не имеет значения. Возможно, сон так же опасен, как и реальность.

«Я не должна проговориться, — в смятении думала она. — Не должна выдавать Джека. Никогда!»

— Скажи, Тэсс, доверься мне, — шептало видение.

О Господи, ей бы так хотелось этого! Она жаждала выдать свои секреты — позволить на этот раз кому-то другому нести свою ношу.

— Однажды я доверилась тебе, — прошептала она, — а потом ты покинул меня.

— Но теперь я вернулся к тебе, любимая, — Рейвенхерст нервно сжал пальцы, — для этого.

Тэсс почувствовала, как на нее наваливается тяжелое тело. Секунду спустя твердые, горячие и влажные губы обхватили ее сосок, яростно теребя и лаская его.

Ошеломленная, она выгнулась дугой, отчаянно стремясь сама не зная к чему. С ее пересохших губ сорвался тихий стон.

— Ты ведь хочешь довериться мне, — нашептывало ей смутное видение, — ты мечтаешь об этом так же, как и я.

Она хотела, он был прав, но Тэсс на горьком опыте научилась не доверять никому и ничему. В том числе и сну. В особенности сну.

— Скажи мне, Тэсс.

— Ух-ходи, — выдохнула она. — Слишком поздно! — Ее губы снова зашевелились, но Тэсс не издала ни звука. Она погружалась в темные волны.

— Назови мне его имя, — настойчиво требовал резкий голос из ее прошлого.

Но Тэсс уже почти ничего не слышала. Вздохнув, она отвернула голову, подтянув руку к зардевшейся щеке, и провалилась в сон.

Она спала.

«Черт бы побрал все это! Она снова провела меня», — подумал Рейвенхерст, вполголоса разразившись потоком ругательств. Схватив Тэсс за плечи, он яростно затряс ее:

— Проснись, черт побери!

Вдруг за дверью послышался шум, Рейвенхерст быстро наклонился и задул свечу. Дверь дрогнула, но высокий мужчина в черном уже проскользнул кокну. Отдернув занавески, он перекинул ногу через подоконник.

— Я вернусь, Тэсс Лейтон, — прошептал он в темноту. — Я вернусь ради Торпа и всех остальных, которых вы с твоим Лисом помогли убить.

В замке снаружи загрохотал ключ.

С сумрачным лицом лорд Рейвенхерст повернулся и захлопнул за собой окно, потом легко спрыгнул на крышу. Холодный порыв ветра взметнул его длинные волосы.

Над ним бешено забились занавески. Он оцепенел, увидев, как окно с шумом распахнулось. Сдержав проклятие, он прижался к холодной черепице крыши. Дьявол! Он не смог как следует запереть чертову задвижку.

— Здесь совсем холодно, — услышал он ворчливый женский голос. — Как, почему это окно открыто? — Голос сделался громче, ее свеча отбрасывала на занавески длинные тени. — Вот и свечку задуло. Могу поклясться, что я закрывала окно.

Дейн задержал дыхание. Он чувствовал, что женщина стоит прямо над ним, всматриваясь в темноту.

— Должно быть, старость приближается, — услышал он ее бормотание, и стеклянные створки захлопнулись с глухим стуком. Невидимые пальцы задернули занавески.

Его снова обступила темнота.

Потом он услышал отрывистый вздох горничной.

— Боже, мисс Тэсс… — Быстрые шаги направились к дивану. Рейвенхерст услышал звон разбившегося стакана и догадался, что женщина в панике смахнула его со стола. Он не двигался несколько томительных мгновений, охваченный леденящей, беспричинной яростью. В его потемневших синих глазах теплился огонь, угрожавший расплатой спящей в доме женщине.

На отдалении, за черными крышами Рая, ему была видна еле заметная извилистая серебристая лента Королевского военного канала, выходящего к побережью в Хайте. Вдали простирался Ла-Манш как угрюмое напоминание о приведшем его сюда отчаянном задании.

В следующий раз, поклялся себе Рейвенхерст, отсрочек не будет. В следующий раз он получит от Тэсс Лейтон то, что ему захочется.

То, что она задолжала ему.

Глава 4

Снаружи, на выступе окна Тэсс, важными, сочными голосами шумно ворковала пара голубей с распушенными хвостами. Наступил тот тихий прохладный предрассветный час, когда просыпается природа. Беспокойно ворочаясь, Тэсс с трудом возвращалась к действительности.

Она со вздохом накрыла лицо подушкой. Перед ее закрытыми глазами замелькали смутные образы, бледные обрывки воспоминаний, будоражившие пробуждающийся рассудок. Она медленно села в кровати, прижав ладони к ноющим вискам.

Это не помогло. Как она ни пыталась, ничего не могла вспомнить. Тэсс лишь ощущала томительное чувство тревоги и сожаления. И все же…

Она сосредоточенно наморщила бледный лоб. Нет, прошлая ночь была какой-то особенной. Прошлая ночь была — какой?

Более реальной? Более непреодолимой? Как будто она прикасалась к кому-то и кто-то прикасался к ней… Но как…

Неожиданно Тэсс сжалась, почувствовав на груди свежее дуновение. Нахмурившись, она опустила глаза, удивляясь, почему расстегнуты верхние пуговицы ее сорочки.

Что произошло этой ночью?

Она вздрогнула, захваченная мутным потоком воспоминаний. Ревущий ветер. Резкий стук окна. Знакомая мука. А потом… неистовая магия — непонятные слова, смуглые руки, неутолимое, безрассудное желание.

Он!

«Боже мой, неужели я схожу с ума?» — в отчаянии думала Тэсс, глядя, как мерцает и гаснет огарок свечи. Или же ее сны становятся страшнее? Она не двигалась, погруженная во тьму.

«Да, моя дорогая, сон, — услышала она ответ насмешливого голоса. — Но сон достаточно реальный, чтобы заставить тебя трепетать. Возможно, ты даже назовешь меня ночным кошмаром».

Тэсс с гневным криком швырнула подушку через комнату. Хватит мучений! Никакой мужчина — живой или воображаемый — не потревожит налаженную ею жизнь.

Она не может позволить прошлому преследовать ее. Не теперь, когда она заплатила за все сполна.

Тэсс жадными глазами взглянула в окно, силясь разглядеть первые признаки рассвета.

Нет, никто не остановит ее в достижении цели. Ее губы сжались в тонкую линию. Даже морской офицер, спящий сейчас на одной из мягких кроватей «Ангела», поклялась она себе.

Ее доля в контрабандных перевозках возродит Фарли и поможет оплатить последние отцовские долги. К тому же надо учесть расходы на кухонную плиту в гостинице, поскольку она не застрахована от случайностей в ее теперешнем состоянии. Только на прошлой неделе дважды ломались дымовые заслонки, наполняя кухню дымом и уничтожив все труды повара.

Да, мрачно поклялась себе Тэсс, она откажется от плаща и маски, только когда освободится от этих гнетущих долгов, и ни секундой раньше! В особенности теперь, когда она взяла на себя роль Джека и ее прибыль еще больше возрастет.

Она отказывалась принимать во внимание то, что риск тоже намного увеличится.

Первые косые лучи солнца упали на пол, когда Рейвенхерст сел на кровати и сбросил с себя смятое постельное белье. Пробормотав проклятие, он поднялся на ноги и, пошатываясь, пошел кокну, совершенно не обращая внимания на свою наготу. Комната была достаточно комфортабельной. Простыни чистые и постель мягкая. Тогда почему он метался и ворочался всю ночь, не в силах заснуть?

С мрачным проклятием он отдернул тонкие белые кружевные занавески с окна и стал всматриваться в тихий городок, серый в клочьях утреннего тумана.

Это потому, что Тэсс Лейтон все еще волновала его, даже через столько лет. Приходилось признать правду, бессмысленно отрицать очевидное.

У него перед глазами промелькнуло видение ее прекрасного обнаженного тела, и Рейвенхерст внезапно почувствовал сильное возбуждение. Чертыхаясь, он закрыл глаза и запустил пальцы в волосы.

Черт! Неудивительно, что он за всю ночь не сомкнул глаз! Он был так близок к цели! Еще несколько минут — и он бы узнал имя негодяя. Всего несколько минут — и он заполучил бы Тэсс.

Нахмурившись, Рейвенхерст поднял бриджи и рубашку с пола, куда он бросил их прошлой ночью, отказываясь прислушаться к насмешливому голосу где-то в глубине сознания, голосу, который вопрошал, какая из этих двух вещей важнее для него.

— Ой, мисс, они разворошили все постели и свалили в кучу все ваше постельное белье! — К Тэсс, спустившейся вниз полчаса спустя, подлетела розовощекая горничная по имени Нелл. — Ни одну комнату не пропустили! Мне бы добраться до этой свиньи, королевского офицера, я бы научила его уму-разуму!

Опий все еще затуманивал ее рассудок, и Тэсс с трудом стряхивала с себя остатки сна. Но при виде огромной груды грязного, измятого постельного белья, сваленной в вестибюле, она быстро пробудилась.

Итак, это были игры Хоукинза! Кипя от ярости, Тэсс ставилась на изгаженные простыни. Его люди были очень исполнительны: каждый дюйм простыней был заляпан грязью.

Прекрасно, если мерзавец хочет войны, он ее получит!

— Уберите это, Летти, Нелл, — произнесла Тэсс сквозь стиснутые зубы, — боюсь, потом придется выстирать эти жалкие тряпки. И если вы увидите где-нибудь Эймоса Хоукинза, проследите, чтобы его проводили в мой кабинет, — мрачно добавила она.

Но Тэсс вскоре поняла, что ее муки далеко не кончились. Зайдя в кухню несколькими минутами спустя, она увидела, что Эдуард, пухлый и темпераментный французский повар, ломает руки над противнем закопченных дымом пирожных.

Как только измученный толстяк увидел ее, он остановил поток французских ругательств и воздел руки к потолку:

— С ней покончено, с этой проклятой печью! С меня хватит, мадемуазель Тэсс, хотя мне и неприятно говорить об этом. Нет и еще раз нет! Она пережаривает моих нежных маринованных голубей самым безжалостным образом. Она заглатывает мои пирожные и выплевывает их сожженными! Она дьявол, ваша английская печь, и я не могу больше с ней сражаться!

Тэсс подавила вздох разочарования. Война Эдуарда с полуразвалившейся печкой бушевала с тех пор, как он прибыл в «Ангел» два года назад. Нервный и неуживчивый, он был тем не менее лучшим поваром во всей Южной Англии, и Тэсс хорошо понимала, что именно его шедевры привлекали в «Ангел» многих богатых путешественников.

Даже сам управляющий принца Уэльского объявил, что отдает должное прекрасной кухне, которую он имел удовольствие попробовать в гостинице во время недавнего визита. Он намекнул, что может вознаградить Тэсс, если она освободит изменчивого повара от службы у нее. К счастью, француз отказался от этого предложения.

Теперь получается, что, помедли она, повар уйдет.

Распрямив плечи, Тэсс сочувственно улыбнулась.

— Бедный Эдуард, — попыталась она успокоить француза, — что на сей раз сотворило это чудовище?

— Хорошо, что вы спрашиваете. Смотрите сюда! — Он поднял испачканный мукой указательный палец, укоризненно показывая на печь.

Нахмурившись, Тэсс разглядывала старинную открытую печь, в которой и теперь от задней решетки тянулась тонкая струйка дыма.

— Что на этот раз не в порядке? Опять застрял колпак дымовой трубы?

— Застрял? — фыркнул шеф. — Он прилип намертво! Я вытянул руку, чтобы повернуть заслонки, и он обдал грязью меня и моих фаршированных голубей. А мои чудесные пирожные… — Он осекся и закрыл лицо, слишком расстроенный, чтобы говорить дальше.

Тэсс наклонилась, чтобы рассмотреть закопченную печь, потом стала всматриваться в потолок. Осторожно она потянула за цепи, открывающие дымоходы в печи. Никакого движения!

— Кажется, нет никаких…

Неожиданно на голову Тэсс обрушился поток сажи. Отчаянно закашлявшись, она отступила назад от печи, натолкнувшись на вертевшегося поблизости повара.

— Может быть, теперь вы поймете, что мне приходится выносить здесь, в этой развалившейся кухне, — выпалил француз, сунув ей в руку смоченную в воде ткань.

В этот момент из противоположного угла комнаты раздался пронзительный крик:

— Бросить якорь по правому борту! Впереди каменистая отмель!

— Тише, Максимилиан, — шикнула Тэсс на большого изумрудно-красного ара, топчущегося на жерди у окна.

— И эта птица! — воскликнул Эдуард. — Я многое готов терпеть, мадемуазель, из-за доброты вашего сердца. Но что до этого, — угрожающе произнес он, направляясь в сторону яркого попугая, — я приготовлю из него прекрасный tarte de perroquet[2] и очень скоро!

Тэсс торопливо встала между разгневанным поваром и верещащим Максимилианом.

— Перестаньте, Эдуард. Это не поможет решить нашу проблему. Может, вы покажете мне, в чем именно состоит сложность. Насколько я помню, в прошлый раз мы прекрасно справились с этим.

Круглый маленький француз фыркнул:

— Только потому, что ваш месье Хобхаус настоящий гений по части починок. Но на этот раз даже ему не справиться с этой чертовой, печью!

— Бить сбор! — закричал Максимилиан, топорща перья и разовая щеки. — Вражеские корабли по правому борту!

В следующее мгновение дверь кухни с шумом распахнулась, и в комнату заглянул высокий светловолосый джентльмен в изумрудно зеленом атласном жилете.

— Вот вы где, — произнес он в некотором замешательстве, смотря взглядом зеленых глаз на испачканное сажей лицо Тэсс. — Похоже, Хобхаус не знает о том, что с вами приключилось, дорогая моя. Признаюсь, не ожидал увидеть вас здесь. — Светловолосый мужчина укоризненно улыбнулся; его яркий жилет сверкал в лучах падающего из окна солнечного света.

Лорд Леннокс, как всегда, безупречен, смущенно отметила про себя Тэсс, прекрасно понимая, насколько сомнительно должна она выглядеть по сравнению с ним. Постаравшись незаметно вытереть щеки, она взглянула па вошедшего.

— Как приятно видеть вас, милорд. Но когда же вы вернулись? Насколько я помню, вы должны были оставаться в Лондоне еще месяц.

Его яркие глаза потемнели.

— Смею ли я надеяться, что это означает, что вам меня недоставало?

— Можете думать все, что вам заблагорассудится, милорд, — с улыбкой отвечала Тэсс, — а сейчас я должна уйти и заняться починкой этого сооружения, поскольку боюсь, что похожа на грязного мальчишку.

Прохладные пальцы слегка прикоснулись к ее вспыхнувшим щекам.

— Вы выглядите, моя милая Тэсс, обворожительно — покрытые сажей щеки и прочее. Как обычно! Я помню, что обещал держаться в стороне и дать вам время на обдумывание, но хочу предупредить: я намерен надоедать вам, пока вы не примете мое предложение.

Тэсс сжалась, почувствовав неестественную тишину, воцарившуюся на кухне. Неожиданно она ощутила на спине взгляды четырех пар глаз.

Эдуард звоном серебряной посуды вернул свою команду к их обязанностям.

— Быстрее! — прикрикнул он на троицу таращивших глаза кухонных прислужниц. — Пирожные — или то, что от них осталось, — Хобхаусу! Все остальные подносы — в кофейную комнату! Поспешите!

— Думаю, милорд, нам следует поговорить об этом в другое время, — спокойно заметила Тэсс.

За спиной она услышала приглушенный смешок, который решительно проигнорировала. Уголком глаза она заметила, как Эдуард подталкивает кухонных работниц к двери. Наконец они с лордом Ленноксом остались одни.

Нахмурившись, граф изучал ее бледное лицо.

— Вы плохо спали, — пробормотал он, наморщив широкий лоб, — у вас круги под глазами. Все это — слишком большая обуза для вас, моя дорогая. Вам бы следовало не знать других забот, кроме танцев до рассвета и чашки шоколада в постели, после пробуждения в полдень. А между тем в Фарли еще работы край непочатый. — Его голос упал, делаясь все настойчивее. — Позвольте мне взять на себя часть ваших забот, Тэсс. Я буду наблюдать за рабочими в Фарли. Мне доставит огромное удовольствие увидеть имение восстановленным в былом величии. А потом я поищу для вас какого-нибудь надежного управляющего «Ангелом». — Глядя ей в лицо теплым взглядом, Леннокс взял ее руки в свои. — Даже и Хобхауса — хотя я уверен, что этот скряга будет ужасно мошенничать. Тэсс мягко высвободила руки.

— Дорогой Саймон, ваше предложение — большая честь для меня…

— Честь? — быстро проговорил граф, сверкая глазами. — Я люблю вас, черт побери! Неужели вы не видите? Вы доводите меня до полного и окончательного безумия!

— Пожалуйста, милорд. Мне… мне нужно время, чтобы подумать, — запинаясь, произнесла Тэсс, беспокойно теребя руками верх передника. — Понимаете, дело не только во мне. Мне надо считаться с прислугой. И кроме того, есть Эшли.

— Не понимаю, каким образом наши отношения затрагивают его. Он не проявляет интереса к Фарли или «Ангелу».

Тэсс вздохнула:

— Да, это верно, но может и проявить, если ситуация неожиданно изменится. Во всяком случае, я должна хотя бы поговорить с ним об этом.

Лорд Леннокс поднес ее руку к губам и легко поцеловал ее ладонь.

— Мне остается только молиться о том, чтобы это не заняло слишком много времени, дорогая моя, — тихо произнес он. По его лицу пробежала волна какого-то смутного чувства; он медленно наклонился и легко коснулся губами ее рта.

Тэсс в смятении стояла не двигаясь.

Проклятие! Что мешает ей принять его предложение? Лорд Леннокс — приманка всего графства: красивый, богатый и добросердечный. Почему ее сердце не поет от его ухаживаний?

— Поменять курс для высадки! — верещал Максимилиан, сидя на жердочке. — Впереди опасные каменистые отмели!

— Какая впечатляющая сцена!

Тэсс сжалась при звуках холодного женского голоса, донесшимся с порога.

— Моя сестра, как всегда, удивительно удачно выбирает ми, — сухо произнес Леннокс, не отводя глаз от шил Тэсс.

— Совершенно верно, мой дорогой, — согласилась леди Патриция Леннокс. — Мне следовало прийти гораздо раньше, — ее голос посуровел, — тогда я бы помешала тебе выглядеть таким ослом.

Тэсс быстро отступила назад, почувствовав, как щеки ее заливает жаркая волна. Она едва удержалась от гневной отповеди.

— Пожалуйста, простите мою сестру, Тэсс, — произнес Леннокс, нежно сжимая ее руку. — Боюсь, она избалованное, неблагодарное дитя. То, что ей действительно нужно, так это муж, который будет ее регулярно поколачивать.

— Это вы так считаете, — неловко сказала Тэсс, вырываясь из его рук.

— В этом вопросе мой брат решительно прав, мисс Лейтон. Но я считаю, что мужчина должен исполнять кое-что другое регулярно. Хотя никогда не помешает некоторая доля первобытных страстей.

— Патриция, — зашикал на нее Леннокс, — ты забываешься. Зеленые глаза его сестры засверкали.

— Думаю, мы все взрослые люди. Уверена, что не будет вреда, если поговорить немного в открытую. — Ее острый нос неожиданно брезгливо сморщился. — Но что это за ужасный запах? У вас что, где-то на кухне спрятана дохлая курица?

Тэсс нахмурилась, подумав, что это определение вполне подходит к самой леди Патриции.

— Ужасный запах? Я не чувствую ничего, кроме слабого запаха дыма. Но если уж это место так неприятно вам, не смею вас больше здесь задерживать.

Сестра лорда Леннокса приподняла светлую бровь.

— Конечно, на кухне чувствуешь себя не в своей тарелке. Но я жду, чтобы ты проводил меня домой, Саймон. Или ты уже забыл свое обещание?

Граф подавил вздох раздражения.

— Нет, я не забыл. — Он виновато взглянул на Тэсс, снова беря ее ладони в свои. — Помните о том, что я сказал, дорогая моя, — просительно пробормотал он.

Тэсс чувствовала, как глаза его сестры прожигают ей шею.

— Я все тщательно обдумаю, обещаю вам, милорд. Саймон неохотно выпустил ее руки и пошел к двери, где его ждала леди Патриция.

— О, чуть не забыла, — бархатным голосом произнесла щедро одаренная природой блондинка, поворачиваясь к Тэсс. — На будущей неделе мы ожидаем друзей из Лондона, и мне хочется предложить им ваш паштет. Клянусь, наш повар постоянно спрашивает его рецепт. Мне действительно надо прислать его к вам. Вы ведь не откажетесь помочь ему, правда, милая?

Вы так хорошо разбираетесь в подобных вещах — думаю, это займет не больше часа или двух вашего времени. Глаза Тэсс засверкали серо-зелеными искрами.

— Неужели? Как странно. Должно быть, моя прапрабабушка задавала вашей тот же самый вопрос, будучи при дворе Чарлза Второго. Вам титул был присвоен этим монархом, не так ли? Насколько я припоминаю, для выполнения кухонных обязанностей. — Тэсс замолчала, изобразив на лице чрезмерную невинность. — Или же для выполнения услуг в его постели?

— Ах вы, наглая маленькая сучка! — вскипела леди Патриция.

— Хватит, Патриция! Ты получила лишь то, что заслуживаешь. Иди и дожидайся меня в экипаже! — Лицо Леннокса ожесточилось.

Сердито фыркнув, его сестра повернулась и выбежала из комнаты.

— Простите меня, — смущенно произнесла Тэсс. — Опять мой дерзкий язык. Я забыла, что, критикуя ее происхождение, я критикую ваше собственное. Это потому, что вы так непохожи. В сущности, иногда я забываю, что вы родственники.

Пальцы Леннокса едва коснулись все еще горящей щеки Тэсс.

— Напротив, это я должен просить прощения за поведение моей сестры. Вы лишь ответили на ее выпад. Уверяю вас, что это больше не повторится, когда мы поженимся…

— Если мы поженимся, — поправила его Тэсс. Глаза лорда Леннокса потемнели.

— Когда, — твердо возразил он. — Предупреждаю вас, дорогая моя, это только вопрос времени.

Расстроенная Тэсс отправилась обратно в кабинет Хобхауса, чтобы обсудить вместе с ним дела на день. Разговор с лордом Ленноксом взволновал ее больше, чем хотелось бы, но ее голова уже была занята другими проблемами.

Посчитав, что у нее есть несколько минут покоя, Тэсс села у окна и достала расходную книгу. Она быстро сложила длинные столбики. Сто пятьдесят фунтов потрачено только в прошлом месяце! При таких расходах ей никогда не выбраться из долгов.

И все же за добытый прошлой ночью коньяк она получит в Лондоне хорошую цену. Кроме того, в прошлом месяце были еще четыре груза с чаем и шелком, за которые ей скоро будет уплачено-на анонимный счет в Лондоне, разумеется.

Тэсс нахмурилась, покусывая кончик пера, когда подсчитывала суммарную прибыль. При некотором везении это даст чистую прибыль чуть более двухсот фунтов. По крайней мере некоторый прогресс, хотя далеко не достаточный.

Где-то на середине страницы ее глаза оторвались от длинной колонки цифр. Через окно струился солнечный свет, и ей были видны мягкие очертания отдаленных холмов, сочных и зеленых после ночного дождя.

Холодное дуновение воздуха коснулось ее щеки, пошевелив длинной прядью золотисто-каштановых волос у нее на плече. Тэсс сжалась, ощущая чье-то присутствие в комнате у двери. Напряжение в плечах, биение крови подсказало ей, что позади нее может стоять только один человек.

Она знала, что должна скоро встретиться с ним. Но сейчас, когда пришло время расплаты, оказалось, что Тэсс владеет собой не лучше, чем в темном проулке прошлой ночью.

— Повернись ко мне, Тэсс! — прорычал лорд Рейвенхерст от двери. — Дай мне взглянуть на тебя. Да, дай мне посмотреть, все ли еще ты та расчетливая маленькая тварь, какой была пять лет назад.

Глава 5

Тэсс не поворачивалась.

Вместо этого, с болезненно сжавшимся сердцем, она закрыла расходную книгу и положила перо рядом с собой. Аккуратно расправив оборки на рукавах, она стерла с пальцев налет муки. Только после этого она повернулась в кресле, чтобы взглянуть на пришельца.

И опять ее поразил вид этого холодного, ожесточенного лица с темно-синими глазами. Лица мужчины, которого она когда-то любила.

Теперь это было лицо непримиримого врага.

Дейн был одет в свободную белую рубашку с распахнутым воротом, из-под которого виднелась бронзовая кожа, покрытая густыми черными волосами. Серые бриджи обтягивали его длинные мускулистые ноги, обутые в высокие, начищенные до зеркального блеска сапоги.

Взгляд Тэсс был прикован к его лицу. Как оно изменилось! Да, долгие годы войны оставили свой след. Голос тоже изменился: появился грубый, хрипловатый тембр, какого не было пять лет назад.

Общее впечатление поражало резкими контрастами. Под внешним налетом цивилизованности, поняла Тэсс, скрывается безжалостный чужак — некто дикий и непредсказуемый по натуре и воспитанию.

И сейчас необузданное безрассудство исходило от всей его уверенной фигуры, прислонившейся к дверному косяку, широких плеч и больших рук, лежащих на бедрах, а его темно-синие глаза прожигали ее лицо.

В нем чувствовалась сила и мощь, каждое его движение предупреждало об опасности. Тэсс оцепенела, заметив прядки седых волос у него на висках.

Итак, он тоже ощущает на себе ход времени? Но он не страдал так много, как она, с горечью подумала Тэсс. Теперь все это в прошлом, слава Богу. Она никогда больше не позволит так сильно обижать себя.

Эти раздумья мгновенно затопили истерзанное сознание Тэсс. Ничто не ускользнуло от нее — она увидела вену, пульсирующую на шее Дейна, увидела твердо сжатые челюсти, напряженность его позы.

Но прежде чем она отреагировала на эти замеченные ею тонкости, Рейвенхерст устремился на кухню и задвинул засов, закрывающий наружную дверь.

Она оказалась в ловушке.

— А теперь, моя дорогая Тэсс, — прорычал виконт, — надеюсь, мы сможем немного поболтать.

— Зачем ты вернулся? — прошептала Тэсс, крепко сжав пальцы лежащих на столе рук. — Почему бы тебе не держаться от меня подальше, черт бы тебя побрал?

— Быть может, я почувствовал, что для тебя пришло время снова иметь мужчину — то есть настоящего мужчину.

— Ты льстишь себе! Ты ничего не значил для меня. А я, очевидно, значила для тебя еще меньше!

Резкие черты Дейна скривились в усмешке.

— Ну, давай, давай, дорогая моя! Разве так встречают давно потерянного любовника?

— Иди к дьяволу, Сен-Пьер. Или, быть может, мне надо говорить «виконт Рейвенхерст», как сообщил Хобхаус? Мои поздравления по случаю обретенного титула. Уверена, это позволит тебе проявлять высокомерие, к которому ты всегда имел склонность. Но если ты полагаешь, что мы будем общаться, ты глубоко ошибаешься. Поэтому оставь меня в покое!

— А-а, видишь ли, оставить тебя в покое — последнее, чего бы мне хотелось, любовь моя. В конце концов, мы потеряли так много времени, которое нужно наверстать, — добавил лорд Рейвенхерст холодным, угрожающим голосом. — Пять лет, если быть точным.

Тэсс сжимала и разжимала лежащие на столе руки. Какую жестокую игру он затеял? И зачем, ради всего святого, он вернулся, чтобы мучить ее теперь, когда она начала забывать его?

«Забыть его?» — вопрошал насмешливый голос. Забыть это сильное тело? Забыть, как он пожирал ее глазами, сверкающими дьявольским огоньком в кобальтово-синей глубине? Забыть запах его волос, пахнущих морем, солнцем и соленым ветром?

«Ты так и не смогла забыть его, несмотря на мучительный разрыв».

— Приказываю тебе покинуть эту комнату! — вскипела Тэсс. — Иначе я позову Хобхауса, и он вышвырнет тебя вон.

— Хотелось бы посмотреть, как это у него получится, — с нарочитой медлительностью произнес Рейвенхерст, приподняв в усмешке соболиную бровь. — Это может оказаться забавным.

— Мерзавец! Можно подумать, меня волнует, что тебя забавляет!

Мужчина в дверном проеме не пошевелился. Тэсс смотрела, как на его шее пульсирует вена. Его неистовые глаза опаляли ее, как будто он надеялся обратить ее в пепел.

— Когда-то это тебя волновало. — В голосе Рейвенхерста послышалось ожесточение. — Когда-то мои чувства значили для тебя все, Тэсс. Или ты просто заставила меня поверить в это? — Он скривил полные губы. — Это тоже было ложью?

Итак, эта мысль волновала его, не так ли? Не помня себя от негодования, Тэсс откинула назад голову; из-под завесы золотисто-каштановых ресниц засверкали серо-зеленые глаза.

— Никогда не знаешь наверняка, правда? — промурлыкала она.

Глаза Дейна сузились, и Тэсс почувствовала горячую и будоражащую силу его взгляда. Его крепкие, упругие ноги были слегка расставлены, как будто он находился на шканцах в качку. От этого тела исходила сила, подогреваемая его темным гневом, пока еще не превратившимся в дикую, пульсирующую стихию.

Но вот его невозмутимость исчезла без следа. С диким воплем он устремился через комнату, рывком подняв Тэсс из кресла.

— О, я узнаю Тэсс Лейтон! Но сначала… — Схватив ее за руки, Дейн притянул ее к своей груди.

Тэсс вырывалась в молчаливой ярости, сопротивляясь его железной хватке, сопротивляясь наваждению его тела.

— Убирайся к черту, меня это не касается! Только оставь меня в покое, черт тебя побери!

— А, это как раз то, чего мне не хочется делать, — пророкотал виконт, кривя губы в холодной, насмешливой улыбке. — Я намерен продолжить точно с того места, где мы остановились. Начиная с той ночи в сторожке твоего отца в Фарли. Ты ведь помнишь ту ночь, правда, любимая? — Он мстительно сжал пальцы на ее запястьях.

Перед глазами Тэсс поплыли мучительные образы, обрывки воспоминаний, более жестокие, чем эти безжалостные пальцы. Неужели ей никогда не избавиться от прошлого?

— Я-то помню, ты, свинья, — прошипела Тэсс. — А ты, кажется, нет. Будь у тебя память получше, ты бы не забыл, что мы ни к чему не пришли — и не с чем было идти дальше! Неужели ты не понял этого своей дубовой башкой? И даже теперь? — С трудом подавив яростный крик, она размахнулась ногой, нацеливаясь в уязвимое место, как ее когда-то научил Джек.

Рейвенхерст мгновенно увернулся, потом просунул колено между ее молотящих ног. В ту же секунду он вцепился пальцами в ее напряженные бедра и притянул ее к себе, усадив на свое бедро. Его темные глаза светились торжеством.

— Ты хотела, чтобы я поверил в это, так ведь? Не выйдет! Я не поверил в это тогда, не поверю и теперь!

Тэсс задохнулась, беспомощно барахтаясь, чувствуя через тонкие юбки его твердую плоть. Она отчаянно вырывала руки, силясь оцарапать его ногтями, но его цепкие пальцы крепко держали ее в плену.

— Тогда, милорд, — фыркнула она, — вы идиот, чья самонадеянность не знает границ!

Нахмурившись, Рейвенхерст сжал ладонями ее стройные бедра и потерся о нее своим восставшим мужским естеством.

— Не самонадеянность, любовь моя, а подлинный, неоспоримый факт. Ты же видишь, ничего не изменилось в наших отношениях, Тэсс, — проговорил он. — Однажды ты горела для меня, и, клянусь Богом, я снова увижу, как ты пылаешь. Но предупреждаю — еще один такой трюк, и ты окажешься у меня поперек колена, а я научу тебя хорошим манерам!

— Хотела бы я посмотреть на это! Рейвенхерст крепче сжал ее бедра.

— Не искушай меня, маленькая чертовка. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем оставить отпечатки ладоней на своей очаровательной пухлой попке.

Пне себя от ярости, Тэсс пыталась вырваться из его но оказалась быстро усмиренной. Его руки были необычайно сильными после многих лет, проведенных в борьбе с канатами и парусами. Она чувствовала, как грубые мозоли царапают ее запястья.

И все же Тэсс продолжала сопротивляться. Но с каждым движением она придвигалась ближе к его возбужденному телу, что заставляло ее с диким восторгом чувствовать, как в ее бедра упирается твердый мускулистый ствол.

Тэсс ненавидела себя за этот восторг.

— Ты похож на всех остальных представителей вашего самонадеянного пола! Вы играете в какую-то нездоровую игру. Вечная дрожь преследования! Но я не стану твоей добычей, слышишь? И никогда не сдамся — ни тебе, ни кому-то другому.

Рейвенхерст медленно захватил ее напряженные запястья одной могучей рукой. В его глазах промелькнуло какое-то смутное, мимолетное чувство.

— О, это гораздо больше, чем просто игра, дорогая моя, — отрывисто прошептал он, протягивая свободную руку к ее лицу. — И прекрати эти сравнения с другими мужчинами, делившими с тобой ложе. Уверяю, очень скоро я заставлю тебя позабыть их.

Несколько томительных мгновений ни один не двигался, прижавшись грудью к груди, бедром к бедру, в этой неистовой схватке тел. Между ними, казалось, возникло закручивающееся по спирали и разбухающее электрическое поле, и Тэсс думала, что вот-вот задохнется.

И все же что-то в самонадеянности мужчины вызвало в ней безрассудный отклик, заставило начать подстрекать и бросить вызов этому смуглому захватчику, снять с него внешний лоск и обнажить истинные чувства, которые он так тщательно старался скрыть.

Поразмысли Тэсс об этом, и она никогда бы не послушалась этого необузданного инстинкта. Но в тот момент Тэсс руководило нечто более глубокое, чем мысль, нечто столь же древнее, как время. Краска залила щеки Тэсс, когда она ощутила на своем животе доказательство его желания.

Она не спрашивала себя, почему поступает именно так. Она ни о чем не думала, а лишь следовала зову рассерженных голосов, звучащих у нее в голове.

Хотя Рейвенхерст и казался опасным, он почему-то держал себя в узде, и Тэсс захотелось узнать, каким будет этот незнакомец с незабываемым лицом в момент кульминации.

Да, может быть, тогда…

Ее губы сложились в насмешливую улыбку.

— Я искренне сомневаюсь в этом, милорд. Вы выглядите слишком уж… — откинув голову назад, она изучала его с холодной неторопливостью, — побитым. Уставшим и ослабевшим после долгих лет, проведенных в море, — бархатным голосом лгала она. — Нет, боюсь, вы не в том состоянии, чтобы сражаться, милорд. — Она слегка провела языком по верхней губе, дразня его. — По крайней мере со мной.

— Хватит ли у меня мужественности, чтобы взять тебя? В этом состоит твой вопрос, Тэсс?

Она вздернула маленький упрямый подбородок; ярость подстрекала ее к следующему опасному шагу.

— Так ли это, милорд? — мурлыкала Тэсс, изучая его из-под опущенных ресниц. — Ты настоящий мужчина, верно?

И потом какой-то безрассудный демон заставил ее слегка пошевелиться и потереться бедрами о его напряженный мускулистый жезл.

В эту минуту Тэсс преследовала свои цели. Со сверкающими глазами она наблюдала, как рассыпаются в прах последние опоры железного самообладания Рейвенхерста. Витиевато выругавшись, он схватил ее ноги и обвил их вокруг своей талии, дав ей почувствовать всю силу своей агрессивности. С потемневшим от ярости лицом он протопал к длинному, засыпанному мукой столу на кухне, на котором и распластал ее, стараясь не ослаблять объятий.

— Мое состояние, — проревел он, наклоняясь ниже и заставляя Тэсс ближе прижаться к его отвердевшему жезлу, — более чем подходящее для того, чтобы удовлетворить маленькую хитрую сучку вроде тебя. Мне доставит огромное удовольствие доказать это. Прямо здесь и прямо сейчас.

Сверкая серо-зелеными глазами, Тэсс ответила Рейвенхерсту с не меньшей яростью:

— Как же тебе не повезло, что у тебя не будет такой возможности! Теперь немедленно освободи меня, пока за мной не пришел Хобхаус и ты не выставил себя на посмешище.

— Ты ошибаешься, любимая, — добавил Рейвенхерст, и слова эти прозвучали в его устах как проклятие. — Я вижу, ты не теряла времени даром и стала законченной маленькой шлюхой. Сколько мужчин понадобилось, чтобы научить тебя этим грязным штучкам?

Хотя сердце Тэсс бешено колотилось, ей удалось безразлично пожать плечами.

— Пятьдесят. Сотня. Какая разница? В конце концов, в темноте вы почти одинаковы.

Дейн вдруг нахмурился, неожиданно для себя ощутив пронзившую его при этих словах жгучую ревность.

— Сколько, черт тебя побери?

— Неужели это так беспокоит тебя? Тогда, разумеется, я должна уточнить. Пятьдесят! Нет, трижды по пятьдесят! — Тэсс кипела, бешено извиваясь под ним.

Вдруг Тэсс почувствовала, что не в силах отказаться от него. Не в силах отрешиться от воспоминаний, угрожавших затопить ее… Пока она сопротивлялась, Дейн ощутил дикое, слепое желание. С каждым прикосновением ее извивающегося тела он хотел ее все больше. Но он не мог позволить, чтобы желание стало частью его игры.

Во всяком случае, не его желание.

Мрачно ругаясь, Рейвенхерст сильнее сжал ее запястья.

— Скажи, сколько сейчас стоит в Рае опытная шлюха? Тэсс на секунду задохнулась, но потом ей удалось изобразить безразличие.

— Не имею ни малейшего представления, милорд. Те, кому посчастливилось воспользоваться моей благосклонностью, никогда не снизошли бы до обсуждения таких вещей. — Она с отвращением скривила губы. — Но для вашего сведения скажу, что я предпочитаю вещи. Одежда, экипажи, украшения — все, что угодно, если это очень хорошего качества. И разумеется, очень дорогое. Что до вас, милорд Рейвенхерст, — странные, сверкающие гневом глаза Тэсс смотрели снизу вверх из-под опущенных ресниц, — я искренне сомневаюсь, что вы осилите эту цену.

— О, я смогу осилить твою цену, дорогая моя, — как в гинеях, так и в смысле мужской выносливости. Вопрос в том, посчитаю ли я, что такой спелый, но побывавший, как видно, во многих руках фрукт стоит затраченных усилий.

Сердце Тэсс бешено колотилось в груди, щеки горели огнем. Но она подавила свою ярость, лукаво улыбнувшись низко склонившемуся к ней мужчине. Какой-то потаенный женский инстинкт подсказал ей, что заденет Рейвенхерста сильнее всего.

— Если вам безразлично, милорд, тогда стоит только удивляться, что привело вас сюда и зачем вы так грубо терзаете меня.

Пальцы Рейвенхерста вонзились в ее хрупкие запястья, в то время как он продолжал изучать ее, распростертую под ним на засыпанном мукой столе.

— Потому что мне нравится быть здесь, девка, — без выражения ответил он.

— Отпусти меня, ты, свинья! Мне больно! «Опять», — подумала Тэсс.

— Я подумаю об этом, когда ты расскажешь все, что знаешь о Лисе.

— С чего ты взял, что я знаю что-то об этом человеке? Он насмешливо поднял темную бровь:

— А разве нет?

— А если даже и знаю, — продолжала Тэсс, как будто не слыша его, — почему ты думаешь, что я хоть что-то расскажу тебе?

— Потому что, — прорычал виконт, наклоняясь еще ниже и щекоча своим дыханием ей щеку, — если не расскажешь, я скорей всего придушу тебя.

— Пожалуй, это ты можешь, — холодно согласилась Тэсс. — Я, однако, не доставлю тебе такого беспокойства. Видишь ли, у меня нет никаких сведений о скандально известном контрабандисте. Он для меня тайна — так же как и для любого другого человека в этих краях.

— Лгунья! — сорвалось с губ Рейвенхерста. — Не может быть, чтобы ты, живя здесь так долго, ничего не знала об этом человеке. У Эймоса Хоукинза, должно быть, были причины для того, чтобы выбросить твое постельное белье на улицу.

— Эймос Хоукинз всего-навсего злобный самодур! Зачем ты привел его сюда?

— Потому что он узнает изменника с первого взгляда. Как и я.

— Мы в «Ангеле» не укрываем изменников! — выпалила Тэсс, силясь высвободиться. — И, более того, я не понимаю, из-за чего вся эта суета. Здесь, на побережье, принято заниматься свободной торговлей, и так продолжается уже более пяти столетий. И вправду, если посадить в тюрьму всех контрабандистов, останется совсем мало народу — будь то фермер, рыбак или акцизный чиновник. — Она продолжала яростно вырываться, но была не в силах освободиться из его неумолимых объятий.

«Как она хороша, — холодно думал Рейвенхерст. — Чертовски хороша».

— Это очень похоже на подстрекательство к мятежу, дорогая моя, — пророкотал он, прижимая ее запястья к столу. — Я бы посоветовал тебе держать язык за зубами, чтобы люди не начали называть тебя изменницей, а также шлюхой.

— Я признаюсь тебе вот в чем, — выпалила Тэсс. — Мы здесь не очень-то жалуем чужаков, милорд. Они слишком часто потом оказываются сборщиками налогов. Или же приходят отряды вербовщиков, чтобы увести в оковах наших мужчин — братьев, мужей и сыновей — для службы на ваших проклятых поенных кораблях! А теперь отпусти меня, ты, презренное отродье!

Рейвенхерст сжал губы в приступе гнева.

— Нет, я думаю, еше не время. — Он безжалостно повалил ее на спину, прижимая к засыпанному мукой столу, и склонился над ней, глядя потемневшими, затуманенными от страсти глазами; за его спиной через кухонное окно с частым переплетом лился солнечный свет. — Мы в состоянии войны с Францией, женщина. Надо ли напоминать тебе, что война требует солдат и кораблей? Это единственное, что защитит побережье, если французы вздумают здесь высадиться!

Тэсс уставилась на него с открытым изумлением.

— Вторжение? — с издевкой спросила она. — Здесь? Ты говоришь ужасную чепуху! Этот новый военный канал должен расстроить планы французов на этот счет.

— Ты, похоже, вполне в этом уверена, — пробасил Рейвен-херст. — Но уж моя забота проверить. — Он прищурил глаза. — И Бонн[3] может догадаться, что бесплодные просторы Ромнийской топи используются его людьми не только как место для высадки.

Тэсс мгновенно сжалась.

— Ты что, намекаешь, что мы здесь в сговоре с врагом?

— Почему ты не хочешь рассказать мне?

Сверкая глазами, Тэсс изворачивалась в его безжалостных объятиях.

— Сейчас расскажу, ты, самонадеянная шавка. Хотя наши люди и провозят беспошлинный коньяк и плывут с приливом в Дьепп, они прежде всего англичане! Они стали бы так же поддерживать военные авантюры Наполеона, как, — она шепотом произнесла самое что ни на есть недамское ругательство, — плясать с самим дьяволом!

Дейн слегка скривил губы.

— Ты говоришь со знанием дела, моя дорогая. Остается только удивляться, откуда ты столь хорошо знаешь этих отчаянных преступников. — Он резко прищурил бездонные глаза, изучая ее лицо. — Я слышал, что этот сумасшедший берет в свою разношерстную банду и женщин. Может быть такое, что…

Пульс Тэсс участился при воспоминании о том, как он точно так же прошлой ночью разглядывал ее испачканное сажей лицо. Боже милостивый, что, если он признает в ней женщину из переулка?

Она бешено упиралась бедрами и грудью, выгибая спину дугой и вертясь из стороны в сторону, но ее сопротивление лишь сильнее прижимало ее к его неподатливому телу. Ее мучитель напрягся; было заметно, как у него на виске пульсирует жилка.

— Перестань сопротивляться, черт побери! Если ты не хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь и немедленно. Ей богу, этот стол послужит не хуже любой кровати из тех, что есть наверху!

Онемев от злости, Тэсс взглянула на него.

Рейвенхерст медленно с недоумением поднял бровь:

— Или весь этот гнев лишь ширма для прикрытия чего-то или кого-то другого?

Глаза Тэсс потемнели от страха под его холодным испытующим взглядом.

— Отпусти меня! — закричала она, понимая, что каждая секунда приближает его к опасному разоблачению. — Я… я не знаю, о чем ты говоришь!

— Нет? — Откинув ее голову назад, Дейн внимательно посмотрел ей в лицо. — Господи, — отрывисто произнес он.

Тэсс чувствовала, как кровь стучит в висках. Она дико рванулась из его жестких рук, стараясь избегать его взгляда.

— Отпусти меня…

— Ни за что бы не поверил, — пробормотал Дейн скорее для себя.

Выражение его глаз заставило сердце Тэсс болезненно сжаться. Он знает! Черт бы его побрал! Почему тогда он не покончит с этим? Зачем продолжает играть с ней в кошки-мышки?

Глаза ее мучителя прищурились.

— Так это правда! Вижу по твоему лицу. — Он медленно заскользил пальцами к тому месту на ее шее, где бился пульс.

Тэсс, побледнев как полотно, ждала разоблачения.

— Да, ты напугана. И я бы сказал, очень сильно, хотя хорошо скрываешь это.

С губ Тэсс сорвался с трудом сдерживаемый всхлип.

— Нич-чего подобного!

— Ты жутко напугана, женщина, — с удивлением произнес Рейвенхерст, шире открывая глаза.

— Отпусти меня, черт побери!

— Но в чем дело, хотел бы я знать? Чтобы испугать злую маленькую сучку вроде тебя, нужно что-то очень страшное.

— Ты нисколько не испугал меня, — хорохорилась Тэсс. — И повторяю тебе еще раз — я ничего не знаю об этом человеке!

Рейвенхерст сумрачно улыбнулся, чувствуя, как у него под пальцами бьется ее пульс.

— В таком случае докажи это.

— Твоя наглость перешла в слабоумие!

— Вовсе нет, маленькая чертовка! Раз уж ты говоришь, что ничего не знаешь о Лисе, тогда познакомь меня с кем-нибудь, кто его знает.

Тэсс резко затрясла головой:

— Это было бы очень неразумно с моей стороны. И чрезвычайно вредно для нас обоих.

— Увидишь, что будет гораздо хуже, если ты не сделаешь того, о чем я прошу, женщина! Ты могла откупиться от других твоих мужчин, часами усыпляя их своими коварными ласками в постели, но, поверь, меня не так легко провести.

— Я не уделила бы грязной свинье вроде тебя и секунды своего времени в постели, — прошипела Тэсс.

— О, ты предложишь мне это и многое другое в придачу, Тэсс. Прежде чем мы закончим, ты дашь мне все, что захочу. А хочу я, милая моя, совсем немного — все то, что ты должна мне дать. — С сумрачным лицом лорд Рейвенхерст навалился грудью на ее напряженное тело, прижавшись к ее нежной коже каждой своей мышцей, каждой косточкой. — А потом, — отрывисто прошептал он, — ты дашь мне все остальное.

— Я н-ничего не дам тебе, подонок! — всхлипнула Тэсс, ненавидя себя за прерывающийся голос.

Глаза Рейвенхерста затуманились от гнева.

— Тогда, может, испытаем?

— Ты подлый выродок… — Тэсс вдруг задохнулась, почувствовав, как что-то плотное и липкое проскользнуло ей за ворот платья.

Медленно, с рассчитанной неторопливостью, Дейн разглядывал остатки вишневого торта, которые опрокинул ей на грудь.

— Да, ты очень напоминаешь мне эти сласти.

Тэсс закрыла глаза и неистово забилась, когда поняла его намерение, но было слишком поздно. Его смуглое лицо уже неумолимо наклонялось к ней. Над ней оказался его жадный и горячий рот, заскользивший вдоль шеи.

— Прекрати! — нетвердо приказала она, направив всю свою энергию на то, чтобы справиться с диким приступом желания, которое спровоцировало это прикосновение.

Боже правый, как могло собственное тело так подвести ее?

Снова.

Стараясь не смотреть на него, она еще сильнее чувствовала его сильный и влажный язык на своей нежной коже; захватывая губами плоть, Дейн отправлял в рот кусочки сладких ягод.

— Очень спелая, — шептал он ей в шею. — И, без сомнения, сильно залапанная.

— Я заставлю тебя заплатить за это, — клялась она через стиснутые зубы. — Быть может, это будет последнее, что я сделаю, но я это сделаю!

Она говорила с открытыми глазами, моргая под тяжелым, голодным взглядом Дейна.

— Это только начало, Тэсс. Ты знаешь это не хуже меня.

— Это конец, ты, подонок. Конец пустоты! Лицо Рейвенхерста перекосилось от гнева.

— Не надейся одурачить меня. Твой бешеный пульс, твои напряженные мышцы выдают тебя даже теперь. Твое тело по крайней мере еще не научилось лгать!

— Это ты лжешь, это ты весь перекошен. Да ты сущий безумец!

— Иногда безумцы говорят чистейшую правду. Почему бы тебе не признаться, что ты хочешь меня?

— Я ни в чем не признаюсь, разве только в том, что ненавижу тебя!

Горящие и вожделеющие глаза Рейвенхерста пристально смотрели на нее.

— В самом деле? Но я вижу, осталась последняя ягода. Самая спелая. — Он вдруг подвинулся, одним бедром пригвоздив к столу ноги Тэсс, а другую согнутую в колене ногу прижав к ее бедру.

Его темная голова опустилась еще раз.

А потом настоящая мука — или это было жгучее наслаждение? — пронзила Тэсс, когда он прижал язык к ее напоминающему бутон соску. С бьющимся сердцем она выгнулась дугой и напряглась, подставляя себя его жадному рту.

— Скажи мне, черт возьми, — пророкотал Рейвенхерст, лаская губами испачканный ягодами бугорок. — Ни за что не отпущу тебя, пока не узнаю правду, Тэсс.

«Он никогда не отпустит меня», — мрачно подумала Тэсс, сдерживая дикий стон наслаждения, пока его зубы умело покусывали ее. Милостивый Боже, ей надо бежать! Если он задержит ее надолго, он может…

— Да, хорошо, тогда я признаю это, — отрывисто прошептала она, — если ты дашь мне хоть немного места, чтобы издохнуть.

С потемневшими от торжества глазами Рейвенхерст слегка ослабил объятие и освободил ее.

— Ну?

— Я… я не имела понятия… — прошептала Тэсс. Она резко отвернула лицо, не в силах продолжать.

— Скажи мне, черт тебя побери! — Рейвенхерст взял в свои большие руки ее лицо, принуждая смотреть на него. — Скажи Правду на этот раз!

— Н-не имела понятия… — ее дрожащая рука скользнула вдоль стола, — что ты можешь быть таким… — Сердито всхлипнув, Тэсс схватила пригоршню муки и с силой швырнула ее вверх.

Белый порошок заполнил все вокруг, покрыв лицо Рейвенхерста. Страшно ругаясь, он отскочил в сторону и стал тереть глаза.

— Ты… маленькая… сучка! — прохрипел он. — Нужно было это предвидеть…

Но ему так и не удалось закончить фразу.

Потому что именно в эту секунду Тэсс подняла колено и со всей силы ударила его ногой в пах.

Глава 6

С искаженным от боли лицом Рейвенхерст, шатаясь, попятился назад и потом согнулся, как марионетка с отрезанными нитками.

«Это почти смешно», — в возбуждении, близком к истерике, подумала Тэсс. Она с трудом сдерживала приступ смеха.

— Н-не подходи ко мне! — закричала она высоким, прерывающимся голосом. — Я больше не та невинная девочка, какой была пять лет назад, ты понимаешь это? Теперь я могу защищаться — и такими способами, о которых тогда и не подозревала. Поэтому вы больше ничего от меня не получите, ваше чертово сиятельство, ничего, кроме такого же пинка!

Рейвенхерст качнулся перед ней как пьяный и упал на колени. Боль была невыносимой, но он вонзил пальцы в бедра и с трудом подавил хриплый стон. Потом, все еще покачиваясь, с трудом приподнял голову, чтобы взглянуть ей в глаза.

Его глаза метали молнии, и выражение убийственной ненависти на его лице заставило Тэсс затрепетать. И она не стала ждать, пока он начнет изливать на нее жестокие угрозы мести. Только глупец остался бы после с таким трудом завоеванной победы.

В ушах у нее стоял звон от его грубых ругательств, но она уже подлетела к двери и, отодвинув засов, ничего не видя, выскочила в коридор.

— Только чертов идиот мог — а-а-а! — поверить хитрой маленькой сучке вроде тебя, — хрипло бормотал Рейвенхерст, наблюдая побег своей намеченной жертвы. — Но я никогда больше не совершу такой ошибки.

Со своей выгодной позиции в кладовой Летти было видно, как. Тэсс вылетела из кухни в бешеном вихре юбок. Ни испуганное выражение ее глаз, ни напряжение в лице не укрылись от горничной, с удивлением увидевшей, как из двери минуту спустя вышел неловкой походкой сумрачный лорд Рейвенхерст.

Летти нахмурилась и покачала головой, спрашивая себя, почему волосы и плечи виконта покрыты толстым слоем муки. В еще большее недоумение ее привели его потемневшие глаза, горевшие убийственной ненавистью.

— Уж не знаю, что эта девочка сейчас натворила, — с тревогой пробормотала она, — но у меня есть предчувствие, что она пожалеет об этом, и очень скоро.

Несколько часов спустя к востоку от Рая по Королевскому военному каналу медленно продвигался небольшой ялик, покачиваясь на воде и вспенивая носом маленькие серебряные водовороты. На веслах сидел молодой жилистый лейтенант.

Позади него, на корме, застыл лорд Рейвенхерст, не сводивший темно-синих глаз с очертаний канала, четко вырисовывавшихся под лучами жаркого солнца, стоящего как раз над вершинами деревьев.

На его темных волосах не осталось и следа муки. Только в глазах остался суровый огонек как напоминание о гневе, воспламенявшем его в поисках изменника, облюбовавшего эти болота.

— Расскажите мне что-нибудь об этом контрабандисте, имя которого у всех на устах. По-моему, его называют Ромнийским Лисом. — Даже во время разговора Рейвенхерст осматривал берега в поисках уязвимых мест. — Вы имеете какое-нибудь представление о личности этого парня?

— Нет, сэр. То есть милорд, — быстро поправился молодой офицер, волнуясь в присутствии одного из своих идолов. — Никто не знает. Его трудно выследить, так же как и огни, танцующие на болоте. Люди говорят, что этот парень сам наполовину болотный призрак, они суеверны. Кто бы он ни был, он знает эти бухты и болота как свои пять пальцев. И все об этом знают.

Рейвенхерст нахмурился. По сути, он не верил в то, что южное побережье подвергнется нападению. Не теперь, когда великие морские баталии Англии отошли в прошлое и почти забыты. Нет, сейчас война с Бонн бушует на суше, поскольку корсиканец получил при Трафальгаре горький урок. Дейн был уверен, что это не та ошибка, какую совершают дважды.

Тем не менее Наполеон был блестящим стратегом. Если Англия останется незащищенной, он без колебаний вонзит свои острые когти прямо ей в сердце. А если такое произойдет, этим каналом можно будет пользоваться очень ограниченно, мрачно размышлял Дейн. Если учесть его протяженность при ширине не больше, чем у канавы.

Ради всего святого! На что потрачено двести тридцать четыре тысячи фунтов?

Рейвенхерст вполголоса выругался. Уголком глаза он заметил, что лейтенант бросил на него встревоженный взгляд, опасаясь, что чем-то обидел его. Смущенный заискивающим выражением этих молодых глаз, виконт резко откашлялся и посмотрел в сторону.

— Мне говорили, что канал впереди расширяется.

— Так и есть, милорд, как раз за теми деревьями. — Раз уж молчание было нарушено, молодой офицер в свежей синей униформе осмелился сказать то, что жаждал поведать весь день. — Прошу прощения, милорд, но я хотел сказать, как все мы были рады услышать новости.

— Новости? — Дейн наморщил лоб. Неужели из морского министерства уже пришла депеша?

— О том, что мы будем служить под вашей командой, милорд. Принимая во внимание, что вы новый комиссар канала.

— Спасибо, мистер Тафт, — сухо произнес Рейвенхерст, нахмурившись еще больше.

Однако восторженный лейтенант, охваченный приступом любви к герою, не уловил намек.

— Для нас большая удача, что вы назначены сюда, в Рай. Мы все знаем, что вы сделали при Трафальгаре, на борту «Беллерофонта». Мне жаль только, что я не был там, чтобы увидеть все самому, — с горечью произнес молодой человек.

— Вы это серьезно? — пророкотал Рейвенхерст. — Тогда позвольте кое-что объяснить вам, лейтенант. Вам надо благодарить Бога, что вас не было при Трафальгаре, потому что эта чудовищная битва не сравнится ни с какой другой. Даже под командованием Нельсона это была настоящая кровавая бойня на сбитых в кучу судах со снесенными мачтами, столкнувшихся пушка к пушке, бушприт к бушприту, с перепутавшимися снастями. Разумеется, идея лобовой атаки была революционной, но это было также и чистым безумием. И Нельсон знал это лучше любого другого.

Услышав такую ересь, лейтенант побледнел. Из его горла вырвался странный прерывистый всхлип.

Лицо Рейвенхерста посуровело от нахлынувших на него воспоминаний.

— В том, что произошло при Трафальгаре, не было ничего романтичного, мистер Тафт, и даже героизм того дня сильно преувеличен. Нам остается только надеяться, что уроки этого события уберегут от повторения таких вещей. А что касается войн, — сумрачно добавил он, — их много, и ведутся они по-разному. Помните об этом, лейтенант.

— Да, милорд, — ответил молодой человек в полной растерянности.

— Хорошо. Теперь нам надо посадить побольше вязов, чтобы закрыть этот берег. — Рейвенхерст указал на северный берег канала в том месте, где он делал крутой поворот, изгибаясь темным шрамом по окружающей зеленой равнине. — Я думаю, изгороди из боярышника тоже подойдут. Они обеспечат защиту и дадут нашим людям лучшую возможность отражать огонь в случае нападения.

— Вы и в самом деле думаете, что французы осмелятся на такое?

— Не мое дело заниматься прогнозами, лейтенант, — отрывисто произнес Рейвенхерст. — Моя задача состоит в обеспечении безопасности этого района в случае вторжения Наполеона. А теперь скажите, какова ширина канала в самом широком месте?

— Тридцать футов, милорд. Плюс-минус несколько дюймов, — натянуто ответил лейтенант.

Итак, похоже, парень раздосадован? Губы Дейна дрогнули в ответ на попытку молодого офицера быть точным.

— А в самом узком месте?

— Не будет и десяти, милорд. Рейвенхерст поднял брови:

— Десять футов? — Это не совпадало с информацией, полученной из морского министерства.

— В основной части, милорд, — смущенно добавил офицер. Дейн выждал.

— За исключением участка, идущего на запад от Рая до уровня Петт, — поправился Тафт минуту спустя. — Этот участок прорыт в последнюю очередь и не шире канавы.

— Спасибо, лейтенант, — сухо произнес Рейвенхерст, производя в уме быстрые подсчеты.

Его главной заботой было укрытие земли. Он предложил бы посадить вязы через каждые десять футов и, помимо этого, изгороди из боярышника в качестве второго ряда обороны. Западный рукав канала, разумеется, необходимо расширить, но едва ли это сейчас выполнимо. Кроме того, были проблемы с подводящей дорогой к северу от канала, уже нуждавшейся в ремонте.

— Перестаньте глазеть на меня, лейтенант, — резко произнес Дейн, не поворачивая головы. — Вы чертовски действуете мне на нервы.

— Да, милорд, — последовал невнятный ответ.

— Итак, он помогает местным жителям, этот Ромнийский Лис?

— Да, верно. Всегда старается подбросить еды, чаю или денег нуждающимся. Он такой дерзкий, этот Ромнийский Лис. Почти невозможно не… — Молодой офицер, покраснев, проглотил слова, которые собирался произнести.

— Невозможно что, лейтенант?

— Да, сэр? — смущенно повторил сидящий на веслах.

— Закончите фразу, приятель, — последовал жесткий приказ.

— Ну, не восхищаться этим парнем. Он ни разу не тронул офицера или гражданское лицо, а его набеги — это чудо стратегии. Каждый раз застает Хоукинза врасплох — как будто играет с ним.

Лицо Рейвенхерста посуровело.

— Этот человек — преступник, лейтенант, находящийся в сговоре с врагами. Никогда не забывайте об этом. А в измене нет ничего хоть немного достойного восхищения. Поэтому постарайтесь не выражать больше таких мыслей в моем присутствии.

— Да, милорд, — последовал смущенный ответ.

Итак, мальчишке не понравился его приказ? Что ж, пусть привыкает к этому, сумрачно подумал Дейн, потому что еще будут сражения, в которых враг должен быть разбит наголову, а у морского министерства имеются все основания считать, что Лис вовлечен в это дело.

Короче говоря, они хотят загнать предателя в нору. И Дейн собирался заниматься именно этим.

— А что вы знаете об убежищах контрабандистов? Какой-нибудь ключ к тому, где они могут собираться и обсуждать свои рейды? Должен же быть у этих негодяев какой-то способ связи.

— Они пользуются устаревшей системой сигнализации вдоль побережья, милорд. Как, например, свет в окне, привязанные перед входом лошади. Некоторые говорят, что в гостиницах и пивных какой-то скрипач играет определенную мелодию. Я слышал, они могут собрать до двухсот человек за час.

— Вы говорите, гостиницы? — Тон Дейна стал резким. — Вроде «Ангела»?

— Я слышал однажды, что говорили такое, но не теперь. Мисс Лейтон не такова, чтобы устраивать эти сходки. Нет, в этом квартале все спокойно. Но есть другое место — низкая ложбина на краю болота, около Снаргейта. Называется «Веселая девица».

Дейн прищурил глаза. Теперь они приближались к окрестностям Эплдора. За широкими полями виднелась побитая непогодой, маленькая каменная церковь, розовеющая в лучах закатного солнца.

— Есть еще какие-нибудь подозрительные люди, о которых я должен знать, лейтенант?

— Никого в особенности, сэр. Каждый здесь приложил руку к «торговле», как они называют это. И есть еще нахальный француз, патрулирующий побережье от Фарли до Фокстоуна. Его зовут Бразен. Только на прошлой неделе его заметили стоящим на якоре около Уинчелси. Да при свете дня.

— Каким судном он командует?

— «Либерте», милорд, двухмачтовым бригом с прямым парусным вооружением. Прекрасное морское судно, о каком можно только мечтать. К тому же команда слаженная — ведь они уходят от каждого преследующего их таможенного катера.

— Это едва ли говорит в пользу королевского флота, — язвительно произнес лорд Рейвенхерст.

— Да, милорд.

— А что вы можете сказать о новом таможенном инспекторе Эймосе Хоукинзе? Какова его роль во всем этом?

— Грубиян, милорд. Слишком уж упивается своей властью, если вы знаете, что я имею в виду.

— Не знаю, лейтенант. Если бы знал, не стал бы спрашивать.

Уязвленный его упреком, молодой офицер не склонился к веслам и не отвернул лицо, чтобы спрятать покрасневшие щеки.

— Этот человек любит пользоваться своей должностью, чтобы отбирать вещи у городских жителей — еду, одежду и прочее, Ходили слухи о том, что он избивает некоторых непокорных… — Голос его упал.

— Продолжайте, лейтенант, похоже, вы хотите сказать что-то еще.

— Ну, этот человек позволяет себе вольности с местными женщинами, милорд. Обращается с ними чертовски грубо. Только и прошлом месяце деревенская девушка из Эплдора пришла домой в синяках. Честная девушка, не какая-нибудь там проститутка. Боялась говорить — не хотела назвать имени сделавшего это негодяя. Но ее братья в конце концов выудили из нее имя. Это был Осмос Хоукинз. — Голос лейтенанта ожесточился. — Когда они стали преследовать его, он убил их выстрелами в спину, всех троих, и утопил тела в канале. Сказал, что так будет с каждым, кто пойдет против него.

— А судья?

— Не счел нужным вмешиваться, милорд: О, он ненадолго появился и объяснил это ссорой между братьями, сильно напившимися и потому перестрелявшими друг друга.

— Думаю, перестреляв друг друга, они не смогли бы бросить свои собственные тела в канал, — холодно произнес Рейвенхерст. — Свидетели были?

— Никто не осмелился выступить. Полагаю, Хоукинз достаточно хорошо доказал, на что способен.

Лицо виконта посуровело. Не для того же они воевали с Францией, чтобы мясники вроде Хоукинза оставались дома и терроризировали всю сельскую местность? Рейвенхерст молча поклялся себе в том, что разберется с этим.

Они продолжали плыть с сумрачными лицами, разговаривать расхотелось. Небо над ними темнело; лазурь превращалась в бледно-лиловый цвет по мере того, как солнце скрывалось за шпилями Рая.

Дейн напрягся, засунув пальцы глубоко в карманы плаща. «Если Тэсс и в самом деле вовлечена в это, — спрашивал безжалостный голос, — неужели ты хладнокровно сдашь ее в руки такого человека, как Хоукинз, зная о том, что он сделает с ней?»

Рейвенхерст вполголоса пробормотал ругательство. Почему-то на море жизнь казалась гораздо проще.

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — несмело начал лейтенант Тафт. — Хотя этот человек и преступник, мне бы не хотелось увидеть, как Хоукинз схватит его.

«Или ее», — подумал Дейн.

— Понимаете, там, где дело касается Лиса, Хоукинз становится неуправляемым. Тот парень частенько вставляет ему палки в колеса, и поимка контрабандиста превратилась в личную войну Хоукинза.

— В таком случае, черт побери, нам лучше попытаться загнать лисицу в нору прежде, чем ее найдет Хоукинз, не так ли, лейтенант?

Несколько часов спустя, когда удлинившиеся тени переросли в сумерки, в четыре домика на краю болота было доставлено четыре розы.

И четыре человека насторожились, увидев свернутые черные лепестки, тайный знак Лиса. Что задумал этот негодяй, так скоро собирая их опять? У них оставалось только шесть часов, чтобы приготовить повозки, лошадей и сорок человек. Однако их раздражение скоро улетучилось.

Чем больше рейдов, тем больше в их карманах будет звенеть золотых гиней. Поэтому чего жаловаться, если их Лис такой усердный?

Да, когда на болото опустится темнота, все они будут ждать в условленном месте.

Глава 7

Небо было свинцовым, с нависшими темными облаками. В тяжелом воздухе чувствовалось приближение дождя.

Ночь на болоте.

В этой гнетущей тишине вполне могли бродить привидения.

На секунду в темноте вспыхнул фонарь, и его свет тотчас погас. Стоящая высоко на дюнах фигура с фонарем направилась в подветренную сторону, повернувшись, чтобы осмотреть зоркими глазами волны песка, простиравшиеся на север к шпилям Рая и на восток, к обширному черному пространству Ромнийского болота.

«Там ничего не движется, — решительно сказала себе Тэсс. — Тогда откуда это тошнотворное чувство тревоги?»

В удаленной точке Ла-Манша появилась ответная вспышка света, так же быстро пропавшая.

Неожиданно местность ожила. С дюн поднялась цепочка темных фигур, и сорок контрабандистов со скрытыми темнотой лицами, переправившись через песчаную гряду, направились к берегу. И, как по команде, в бледном лунном свете слабо замерцали паруса брига с прямым парусным снаряжением.

Над болотом эхом отозвался одинокий крик пустельги, почти полностью потонувший в скрипе двух десятков повозок, медленно продвигающихся по восточной кромке дюн.

Неожиданно откуда-то из темноты выскочила лошадь с всадником, одетым в черное, начиная от плаща и кончая треуголкой. В лунном свете хорошо было видно лицо под шляпой — странное лицо с черными усами, торчащими под небольшим острым носом. Глаз всадника почти не были видны сквозь узкие прорези маски. И хотя они сверкали от возбуждения, никто не смог бы определить их цвет.

— Еще раз хочу похвалить вас за отличную ночную работу, мои джентльмены, — прокричал всадник пронзительным голосом, искаженным маской. Трудно было догадаться о его истинном тембре, однако прерывающий его слова смех был звонким и искренним.

Лис. Произносимое с гордостью, благодарностью и страхом имя шепотом передавалось по цепочке, и на всадника воззрились сорок человек.

— Вы когда-нибудь слышали, чтобы Лис опаздывал, мои отважные парни? — просипел человек этим странным, неестественным голосом. — Да, собакам Хоукинза еще предстоит загнать меня в нору! — Потом его веселость сменилась холодной точностью команды: — Поднимайте вельботы, мистер Джонс!

Пять человек, стоявшие впереди, немедленно оторвались от цепочки и бросились убирать песок из судна, спрятанного у берега. Через несколько мгновений, как будто по волшебству, показалось четыре сверкающих вельбота, длинные весла которых были обернуты полотном для заглушения ударов.

— Как только возьмете груз, направляйтесь в Хаит, мистер Уайт, — четко приказал Лис. — А вам этой ночью идти в Уинчелси-Бич, мистер Смит! Остальные должны доставить товары для погрузки обратно сюда.

По негласному соглашению на болоте никогда не назывались настоящие имена. Нет, здесь использовались только имена вроде Смита и Джонса, и по той же причине исчерпывающие инструкции никогда не давались до высадки. Так было безопаснее, и все знали это, в особенности Лис; ведь человек — это слабое существо, готовое выболтать лишнее при опьянении или в ослеплении страсти.

Теперь бриг был отчетливо виден; его паруса висели, пока он скользил по течению. В лунном свете на корме ярко сияли буквы: «Либерте» — «Свобода».

Никто из участников полночного рейда, казалось, не замечал двусмысленности, не испытывал смущения от того, что торгует с враждебной нацией.

В конце концов, это был бизнес, не дававший жителям побережья умереть с голоду на протяжении четырех столетий. Будут идти войны, нации будут подниматься и гибнуть, но контрабанда всегда останется.

С передней палубы французского судна снова блеснул свет фонаря, и в ответ от худощавого человека, двигавшегося к концу цепочки, поступил ответный сигнал. От покрытого галькой берега уже отправились вельботы. Через какие-нибудь несколько минут они трепыхались около корпуса брига подобно летящим на свет мотылькам.

Один за одним были погружены бочонки с крепким коньяком и джином, а также ящики с беспошлинным чаем, табаком и китайским шелком. Взяв на борт груз, отважная команда быстро погребла к берегу, где проворные руки готовы были погрузить товары в ожидающие повозки.

Менее чем за полчаса они были почти заполнены. Вельботы уже отправились в свой последний рейс, который доставит один из них морем в Уинчелси, а другой — в Хаит. Два оставшихся судна вернутся в укрытие за Камбер-Сэндзом.

Вся операция была проведена с точностью военного маневра. И в самом деле, Лис гордился выучкой своих джентльменов и тщательностью расчетов, особенно при ведении дел с новым партнером — таким, как капитан «Либерте». Даже сейчас контрабандист связывался с ним только через посредников.

Нет, Лис был не тем человеком, который мог упустить какую-то деталь, что и объясняло необычайные успехи в его промысле.

Под ним игриво затанцевала большая вороная лошадь.

— Успокойся, Каприз, — прошептал контрабандист, прищурив острые глаза и оглядывая горизонт. Не заметив там никаких нежелательных перемещений, он окинул взглядом занятых делом людей. Нахмурившись, он вглядывался в хрупкую фигуру человека, державшего фонарь. Что-то тревожило его, чего он никак не мог понять.

Сжав руками поводья, он молча выругался. Что же его беспокоит в этом пареньке?

Однако естественный ход его мыслей был прерван. В это мгновение с дюн, окаймляющих берег, раздался крик. Неожиданно на песчаном гребне появилась темная цепочка драгун.

— Именем короля, остановись, ты, чертов подонок! Лис уже был в движении.

— Спокойно, парни! — приказал он твердым голосом. — Не теряйте голову и бегите на болото! Оставьте товар на месте. Его еще много там, откуда пришел этот!

Говоря так, Лис направил вороную лошадь к повозкам, предлагая людям свою помощь и поддержку в хаосе отступления.

Первый из акцизных офицеров начал с трудом пробираться вниз по дюне к берегу, но контрабандисты были проворнее, направляясь на восток, где пески уступали место темной пустыне болота.

Лис с удовлетворением отметил, что по крайней мере вельботы были в безопасности на море. Они продолжат погрузку Товара, а потом возьмут курс на тайные бухты дальше на Запад и восток, как это условлено на случай провала.

Неожиданно Лис пришпорил свою лошадь. Он увидел, что паренек с фонарем упал, сбитый с ног грубым Томом Ранзли, когда огромный контрабандист спрыгивал со своей повозки. Уже драгуны под командой Эймоса Хоукинза подбирались к последним фигурам, разбросанным вдоль береговой линии.

Выругавшись, Лис наклонился, пытаясь дотянуться до тонкой фигурки, распростертой на песке. Голова мальчика была откинута назад, шляпа его сбилась набок, открывая бледное овальное лицо, изящные скулы и широко открытые, испуганные глаза.

— Тэсс! — в ужасе выдохнул Лис, и сердце его болезненно сжалось. — Господи Иисусе, девочка, какую глупость ты выкинула на этот раз?

«В самом деле, что?» — в возбуждении думала Тэсс. Но этот вопрос запоздал. Ее приключение превратилось в ночной кошмар. Ребра болели в том месте, куда этот дурак Ранзли ударил ее, и она едва могла двигаться. Кругом раздавались сердитое ржание рвущихся вперед лошадей, звуки пистолетных выстрелов и дикая ругань людей Хоукинза.

— Вот где дьявол! — заорал приземистый таможенный инспектор. — Пятьсот фунтов первому из вас, кто уложит негодяя!

Послышался дружный рев, и офицеры начали сердито расталкивать друг друга локтями в стремлении пересечь берег.

— Хватай меня за руку, девочка! — приказал Лис, пытаясь успокоить Каприза и протягивая руку тонкой фигурке, стоявшей в песке на коленях. — Скорей!

Тэсс отчаянно пыталась встать на ноги. Она почти дотянулась до Лиса, когда увидела громоздкий силуэт Хоукинза на фоне луны с пистолетом в руке. Он прицеливался в Лиса. А Джек был слишком занят, пытаясь помочь ей, чтобы заметить это.

— Обернись, Лис! — закричала она тонким, пронзительным голосом, но предупреждение запоздало.

В то же мгновение раздался пистолетный выстрел, и высокий контрабандист скорчился над седлом. Задыхаясь, Тэсс сжала зубы от боли и, спотыкаясь, устремилась к большой, бьющей копытами лошади.

— Оставь м-меня, детка, — прошептал Джек, — пробирайся к Петт-Левелл. Сейчас я не могу тебя защитить, — прохрипел он, одной рукой хватаясь за грудь. На белой рубашке под плащом уже расплывалось темное кровавое пятно.

— Я не могу оставить тебя, — всхлипывала Тэсс, — не в таком состоянии.

Лис покачнулся в седле и чуть не выпал из него. Побледнев, Тэсс ухватилась за край седла и с трудом уселась позади обмякшего седока. Крепко обхватив Джека за талию, она усадила его прямо, подгоняя вперед огромную вороную лошадь.

— Вперед, Каприз! — закричала она.

На этот раз сгорбившийся перед ней человек не стал протестовать.

Стоящие в песке на коленях драгуны уже перезаряжали ружья.

— Поскорей соображайте и стреляйте, вы, чертовы идиоты! — проревел Хоукинз со своего места позади цепочки. Один из солдат замешкался в своем желании вставить запал в винтовку, и Хоукинз злобно пнул его ногой, отчего тот полетел лицом в песок. — Сейчас же брось это или, клянусь Богом, ты станешь добычей отряда вербовщиков!

В ушах Тэсс свистел ветер, ее кровь пела от возбуждения и безрассудной решимости.

Еще пять ярдов!

Один из драгун встал на ноги. Он поднял винтовку и тщательно прицелился. Время, казалось, остановилось.

Тэсс мучительно долго не могла оторвать взгляд от дула, как бы заглядывая в саму преисподнюю.

— Ну, Каприз! — взвизгнула она, и огромное животное отозвало копыта от земли, перенеся их над цепочкой остолбеневших драгун в тот момент, когда мимо ее уха бешено просвистела пуля.

Позади Тэсс офицеры разразились беспорядочными криками, когда она перевалила через гребень дюн. Скрывшись из виду, Тэсс резко повернула коня на запад.

Как раз за устьем Родера, обмелевшего при малой воде, была узкая тропинка, идущая через предательские каналы и заводи Петт-Левелл. В дневное время она была достаточно опасной. А ночью…

Тэсс не колебалась, другого пути все равно не было. По крайней мере никто не попытается преследовать их. Слишком много там было тупиков, слишком много узких тропинок, резко обрывающихся у болотистых заводей.

— Что ты наделала, девонька?! Пресвятая Матерь Божья, если б я знал, что ты замышляешь в своей упрямой голове, я бы сам отстегал тебя.

— Ты мог бы попробовать, Джек, — прошептала Тэсс, — но лаже ты не смог бы повлиять на мое решение.

Сидящий впереди нее человек не ответил. Он снова обмяк, навалившись всем телом на усталые руки Тэсс.

— О, Джек! — хрипло прошептала она, изо всех сил стараясь держать его прямо, пока лошадь пробиралась через песок.

Тэсс молила Бога, чтобы в тростниках у берега реки был ялик, который она спрятала там накануне. Прищурив глаза, девушка высматривала берег Родера, протянувшегося в лунном свете подобно серебряной ленте.

Заметив очертания весла, она наклонилась, чтобы ухватиться за скрывающие ялик тростники. Раненый контрабандист покачнулся в седле, и Тэсс рванулась назад, чтобы удержать его.

— Держись, Джек, — твердо сказала она. Трясущимися руками стащила Тэсс его с лошади, сгибаясь под тяжестью. Считая драгоценные минуты, Тэсс поволокла его, подталкивая из последних сил, к маленькому ялику. За ее спиной, по ту сторону дюн, были слышны крики людей Хоукинза, пустившихся по горячим следам в погоню.

Уложив раненого в лодку, Тэсс повернулась и похлопала вороного коня по крупу.

— Домой, Каприз! — приказала она.

Каждый знал большого вороного коня Лиса. Так они сэкономят время, которого им отчаянно не хватало, потому что много времени ушло на то, чтобы разместить Джека в маленьком ялике.

Тэсс быстро оттолкнула лодку от берега, соскользнула вниз и села на весла, испытывая жгучую боль в ребрах при каждом движении. Стиснув зубы, она сосредоточилась на том, чтобы выровнять лодку. К счастью, был отлив, и противоположный берег оказался не более чем в десяти ярдах.

Лодка с глухим звуком стукнулась о дальний берег. За спиной Тэсс рассеялись люди Хоукинза, прочесывая пески.

Прозвучал выстрел.

— Эй, вы там, чертовы идиоты! Это Лис! На этот раз не дайте негодяю уйти. Помните — пятьсот фунтов тому, кто доставит мне эту парочку. Живыми или мертвыми!

Лорд Рейвенхерст сидел перед потрескивающим камином, все еще очень далекий от бездумного забвения, к которому он так стремился.

Дейн слегка пошевелился, чувствуя, что его широкие плечи неудобно упираются в спинку старинного хрупкого кресла, слишком тесного для него. Его плащ криво свисал позади. Длинные сильные ноги он подставил огню. Пронзительными темно-синими глазами он изучал наполовину пустой стакан, который покачивал в правой руке.

Как холодно бывает здесь, на побережье, даже в начале лета! После месяцев, проведенных в изнеживающей роскоши Лондона, эта сырость, казалось, проникала в кости, все тело начинало ломить. Слава Богу, Хобхаус приказал зажечь камин!

Пламя весело шипело и потрескивало, а виконт смотрел не отрываясь на пляшущие языки. Перед его немигающим взором оттенки цвета начали мерцать и сливаться вместе. Он слабо улыбнулся. Быть может, он ближе к забвению, чем предполагал. Все еще улыбаясь, он допил остатки коньяка в стакане и налил себе еще.

Тэсс вздрогнула, когда холодный ветер швырнул ей дождь в лицо.

«Проклятие!» — выругалась она про себя, всматриваясь в сторону Камбера. Через несколько минут эта смертельная игра будет окончена! Хоукинз схватит ее, как и намеревался, а Лис будет повешен.

Потом она вознесла благодарственную молитву, потому что увидела Юпитера именно в том месте, где привязала его, за плотной завесой тростника.

Теперь ей бы только втащить Джека на лошадь!

— Проснись, Джек! Ты должен помочь мне. — Она склонилась над лежащим на дне лодки без чувств человеком и, стащив с него маску, слегка похлопала по щекам.

Боже милостивый, пусть он очнется! Просунув руку ему под плечи, Тэсс попыталась приподнять большого мужчину.

— Помоги мне, Джек, — молила она.

Ее отчаяние преодолело болезненное забытье контрабандиста.

— Попытаюсь, девонька, но мало от меня тебе будет толку. Подтолкни меня немножко вперед, — прохрипел он. Ему удалось неловко сесть, он немного покачался и выпрямился. С угрюмой решимостью он попытался подняться на ноги с помощью Тэсс.

Каким-то образом, непонятно как, они поковыляли от лодки.

— Еще чуть-чуть, Джек, — просила она шепотом. — Не останавливайся сейчас.

Здоровой рукой контрабандист ухватился за спину лошади и подтянулся вверх, потом тяжело взгромоздился боком на седло. Тэсс сразу же вскочила позади него, поддерживая его за спину холодными руками. В это время через реку до них донеслась дикая ругань Хоукинза.

Бледные заводи блестели справа и слева. «Как красиво, — думала Тэсс, чувствуя головокружение от боли и усталости. — И так опасно».

К тому времени как они достигли старого прибрежного укрепления, у нее в голове созрел отчаянный план.

Она быстро осадила Юпитера и соскользнула вниз, похлопав лошадь по шее.

— Иди домой в Фарли, Юпитер, — приказала она. — Иди по старой тропинке. Ты знаешь дорогу.

Большой чалый конь повернулся и заржал, не двигаясь с места.

— Домой! — жестко приказала она.

Человек, известный на болоте только под именем Лиса, начал что-то бормотать, с трудом возвращаясь из болезненного небытия.

— Тэсс? — хрипло прошептал он, хватая ее холодной рукой за запястье. — Нет, детка, не отпущу тебя! Возьми лошадь и оставь меня здесь, на другое я не согласен.

— Не могу, Джек, — в отчаянии произнесла Тэсс. — Томас в домике смотрителя. Он позаботится о тебе, пока я доберусь назад. — И добавила с напускной храбростью: — Думаю, это займет у меня не больше часа или двух. Не тревожься обо мне. Я знаю эти заводи так же хорошо, как погреба «Ангела»!

Лис покачнулся на секунду и ослабил хватку. Тэсс немедля вырвала у него руку и резко хлопнула Юпитера по крупу.

— Пошел, Юпитер!

Большой конь двинулся на север, в тихом воздухе эхом отдавались приглушенные проклятия Джека.

— Когда доберусь до тебя, девочка, заставлю пожалеть об этой ночи. Дождешься у меня. Да, будь я проклят, если это не так! — хрипел Лис.

Рейвенхерст услышал робкий стук в дверь.

Он прищурился. Может быть, если бы он проигнорировал его, стук бы не повторился. Нахмурившись, Дейн уставился на огонь. Ответственность тяжким грузом давила на его плечи. Даже сейчас ему казалось, что в голове у него тикают часы. «Две недели, — отсчитывали они время, — остается только две недели».

Стук повторился, на этот раз более настойчиво.

— Кто там, черт побери? — проворчал он, не отрывая взгляда от огня, потрескивающего на решетке.

Дверь отворилась со слабым скрипом.

— Всего-навсего Пил, капитан. — Неслышно вошел камердинер Рейвенхерста с лицом как из дубленой кожи и поставил на место сапоги, которые он только что начистил до зеркального блеска.

— Не называй меня капитаном, — пробормотал человек с суровыми глазами, сидящий около камина. — Я больше не капитан. Я просто Дейн, — его голос ожесточился, — чертов лорд Рейвенхерст!

Слуга ничего не ответил, зная, что ни один ответ не подойдет, когда виконт в таком настроении. Суровая военная выучка Пила не подвела, пока он заканчивал свою работу, затем принялся распаковывать последний оставшийся чемодан Рейвенхерста, стараясь не бросить нечаянный взгляд на полупустой графин, стоящий на столике около хозяина.

Поскольку свечи уже погасли, ему пришлось довольствоваться слабым светом от догорающего камина. Но он работал и в худших условиях.

Камердинер критически разглядывал склоненную фигуру Рейвенхерста. Это было крепкое, мускулистое тело с широкими плечами, четко вырисовывавшимися под рубашкой. Прошла усталость, навалившаяся на офицера по возвращении в Англию. Рельефные мускулы плеч и мощного торса были результатом ежедневных занятий боксом и фехтованием. Пил знал, что виконт плавает при любой возможности, но в последнее время это удавалось делать довольно редко. Может, поэтому он выглядит с недавних пор сильно подавленным. Кроме того, на них обрушился поток закодированных документов из морского министерства.

Камердинер прищурил глаза и покачал головой. Завтра тоже не будет плавания. Если только он не ошибается в своих предположениях, его хозяин к утру будет мучиться ужасной головной болью.

Стараясь казаться бесстрастным, камердинер, который был, по сути, не только камердинером, наконец поднял взгляд.

— Не желаете ли еще коньяку, прежде чем я уйду? — вкрадчиво спросил он. — Ваше сиятельство, — добавил он с опозданием.

— Я не нуждаюсь в няньках, Пил! — огрызнулся Рейвенхерст. — Мы многое пережили вместе, но даже Трафальгар не дает тебе такого права!

Камердинер тихо вздохнул. Этим вечером он ничего больше не мог сделать. По крайней мере, когда виконт пьет, можно выспаться. Обычно в такие ночи он расхаживал по комнате взад-вперед как рассерженный, встревоженный зверь.

Несколько томительных минут Рейвенхерст сидел в задумчивости у камина с затуманенным взглядом.

— Прости, Пил, — сказал он немного погодя, — ты не заслуживаешь такого обращения. Я знаю это лучше других.

Дейн неуверенно поднялся и пошел к окну. Отдернув хрустящие белые занавески, он уставился на тихую улицу. К югу в лунном свете призрачно мерцало устье Родера. Рейвенхерст мог различить поблескивание шхуны далеко в море, гораздо дальше волнорезов гавани Уинчелси.

Без сомнения, опять контрабандисты, будь они неладны! Проклятие всего чертова побережья!

Так или иначе, что он здесь делает? — спросил себя Дейн. Он должен быть в море, вышагивая по палубе со скрипящими под ногами грубыми досками и свистящим в снастях ветром. Почему, ради всего святого, он сидит на земле, когда за горизонтом бушует война?

Пальцы Рейвенхерста сжали белые кружева. Упавшая ему на лоб седая прядь отливала серебром на фоне черных волос. Нет, настало время ответить на волнующий его вопрос. Почему судьба пощадила его, когда так много достойных людей сложило головы?

Но возможно, это не имеет значения. Та жизнь ушла навсегда. Нельсон погиб. Семья Рейвенхерста тоже погибла, унесенная болезнью и необъяснимым происшествием на море. Он не стал бы выходить больше в море, если бы не долг. Однажды этот долг призовет его жениться, чтобы произвести наследника для продолжения рода Рейвенхерстов.

Дейн нахмурился при мысли о расчетливом альянсе на благо потомства. Но он считал, что должен смириться и с этим тоже, как ему пришлось смириться со многими вещами после возвращения.

В море паруса далекой шхуны блеснули на мгновение, а потом исчезли, когда корабль поплыл на юг, обгоняя ветер. В Дьепп, без сомнения, думал Дейн, непроизвольно теребя пальцами оконную занавеску.

Неужели они даже сейчас везли золотые гинеи, чтобы накормить и вооружить изнуренные войной наполеоновские войска?

Лицо Дейна ожесточилось при воспоминании о последней встрече в морском министерстве всего несколько дней назад.

— Потратил чертову уйму времени, разыскивая вас, Рейвенхерст, — строго произнес суровый седой адмирал с плохо скрываемым под недовольством уважением. — Вино и женщины — это, конечно, очень хорошо. Разумеется, вы заслужили это. Но не думаете ли вы, что пришло время возвращаться к делу вашей жизни? В конце концов, вы должны были давно залечить свои раны.

«Только раны принимаются во внимание», — с горечью подумал Дейн, уставившись в ночь. Он беспокойно задвигал левой рукой, ощупывая безобразные шрамы, покрывавшие руку от запястья до локтя. Длинные, жесткие линии, отливавшие серебристым и кроваво-красным цветом в пляшущем огне камина.

Возможно, Старик прав. Возможно, работа — это, в конце концов, то, что ему нужно. То, что отвлечет его мысли от призраков Трафальгара и Ла-Коруньи. Одному Богу известно, сколько он перепробовал за последние месяцы. Вино не помогало, как и бессмысленная ветреность Лондона.

Женщины помогали, но ненадолго. Вскоре их притягательность, даже таких, как роскошная Даниэла, начинала тускнеть.

И вот его разыскало морское министерство.

Глаза Дейна потемнели при воспоминании о грубоватых словах Старика.

— На сей раз это приказ, — спокойно произнес мужчина с суровым лицом. — Я знаю, что вы были освобождены от обязанностей из-за несчастий с вашей семьей. Ужасно вернуться домой и узнать такое… — Он поднял руку, когда Дейн попытался вмешаться. — Нет, дайте мне сказать. Я не пошлю вас обратно в море, и не просите. Это нечто более важное, хотя ваша ухмылка говорит о том, что вы с этим тоже не согласны! На этот раз я охочусь за агентом. Оказывается, у этого парня база в Фарли, в старых развалинах к западу от Рая. Вы хорошо знаете это место, так что не отказывайтесь, — неумолимо продолжал он. — Фарли принадлежал семейству Лейтон на протяжении нескольких поколений. Сейчас это, к сожалению, обширные руины. Мне известно, что последний Лейтон был отчаянным прожигателем жизни — проиграл последний шиллинг, а потом наложил на себя руки. Скверное дело, скажу я вам. Нагрянули кредиторы, и после того, как они растащили уцелевшие обломки, не осталось уже ничего.

Потом адмирал остановился, бросив взгляд на стопку бумаг, аккуратно разложенных в середине письменного стола.

— Единственная дочь — Тереза Ариадна Лейтон. Еще один наследник — ее брат Эшли. Мальчик учится в Оксфорде и уже приобрел известность в компании повес. — Адмирал неодобрительно хмыкнул. — Мальчишка достаточно дерзкий, чтобы заняться контрабандой, я в этом не сомневаюсь. Однако было бы чертовски трудно организовать все, находясь на таком расстоянии. И он слишком молод для такого лидерства, разумеется. Но кто знает… — Нахмурившись, седовласый офицер обратился к находящемуся поблизости человеку: — Как бы то ни было, теперь это ваша проблема, Рейвенхерст. У нас есть основания полагать, что шпионской деятельностью руководит Ромнийский Лис, неуловимый негодяй. Вы, вероятно, слышали о нем? И вряд ли вам помогут в Рае, поскольку этот парень на короткой ноге с местными жителями.

«На короткой ноге с ней?» — спросил себя Дейн, почувствовав в горле спазм от бешенства.

Сидящий напротив него адмирал со стальными глазами долго и пристально изучал его.

— Найдите Лиса, Рейвенхерст. Загоните его в нору и разузнайте, он ли стоит за шпионской деятельностью и вывозом золота. Если это он, — адмирал не спускал глаз с лица Дейна, — тогда ликвидируйте мерзавца. Мы не можем допустить, чтобы планы герцога Веллингтона стали известны Бонапарту, особенно сейчас, когда положение на континенте становится критическим. Я не стану говорить вам, когда и где, поскольку эта информация известна немногим, но сообщу позднее, Рейвенхерст. Пользуйтесь любыми необходимыми средствами — я вас не ограничиваю. Но только постарайтесь, чтобы предатель замолчал. Раз и навсегда.

Белые занавески трепетали вокруг Дейна, когда он стоял, недвижимый, в бледной полосе лунного света. Его темно-синие глаза были суровы и непроницаемы.

Даже тогда он попытался ускользнуть из сетей Старика.

— Что дает вам основание считать, что меня хоть немного интересуют ваши заботы или эта проклятая война? — резко спросил он.

— Итак, вы не хотите слушать? Даже ради человека, спасшего вам жизнь? — сурово вопрошал адмирал. — Вы помните молодого Торпа, не так ли? Корабельный гардемарин с «Белле-рофонта», потерявший руку при Трафальгаре. Мальчику платили половинный оклад после Ла-Коруньи. Выполнял для нас разовые задания. Ну так это его выбросило на берег в бухте Фарли. Разве Морланд не говорил вам об этом? Его последние слова были: «Она ждала меня… „Ангел“… Тэсс».

При звуках этого имени Дейн подался в кресле вперед; руки его были сжаты, лицо похоже на темную маску. В нем забушевала жгучая ненависть, будоража его мысли, превращая их в темный водоворот. Работать с контрабандистами было достаточно грязным занятием, но убить невинного паренька семнадцати лет…

Сука! Хладнокровная сука!

Неожиданно дело приняло другой оборот; не было больше короля и нации, не было флота против флота. Теперь все становилось до боли личным; это был долг мщения, он должен отплатить за невинного гардемарина, спасшего когда-то ему жизнь, потеряв в переделке собственную руку.

Теперь это был поединок мужчины против мужчины.

Или женщины.

Да, сумрачно поклялся себе Рейвенхерст, он сделает то, что приказал адмирал. Он рассчитается с Тэсс Лейтон без малейшего сожаления.

— В вашем распоряжении шесть недель, — неумолимо продолжал адмирал. — Очень скоро Веллингтон начнет подготовку к решающему броску на полуострове. Достаточно сказать, что мы не вправе допустить, чтобы кто-то помешал успеху этой миссии. Мы с вами оба задействованы для обеспечения проведения кампании.

— Но мне не потребуется шести недель, — тихо ответил Рейвенхерст звенящим от бешенства голосом. — Я добуду для вас ответ за половину этого срока. — Жестокая улыбка заиграла в уголках его губ. — О да, я загоню Лиса в нору, адмирал. Когда я с ним разделаюсь, он пожалеет, что родился на свет.

Она пожалеет.

Дейн чуть не оборвал белую занавеску, вспомнив жестокую клятву, данную в Лондоне. За его спиной осторожно кашлянул Пил.

— Желаете что-нибудь еще, ваше сиятельство?

— Удачи, Пил, — пробормотал Дейн срывающимся голосом. — Быть может, даже чуда.

— Бывает, что чудеса случаются, ваше сиятельство, — тихо произнес слуга. — А Рай — это такое место, где легко поверить в магию.

Когда дверь тихо закрылась, Рейвенхерст продолжал пристально смотреть на море. Он опытным взглядом окинул горизонт, где, подгоняемые ветром, бежали рваные белые облака. Да, он совершит это темное дело мщения. Это будет расплата за горечь последних пяти лет.

Неожиданно тишина ночи была нарушена криками компании верховых драгун, с шумом пробиравшихся по узкой улице. Итак, псы Хоукинза шли по следу жертвы! Рейвенхерст повернулся, слегка покачиваясь, и понял, что пьян более, чем ему казалось. Сумрачно улыбаясь, Дейн набросил на плечи плащ и надел сапоги.

Что с того, что он слегка под мухой? Это ему даже нравилось. В сущности, такое расположение духа прекрасно подходит для его собственной маленькой охоты!

Глава 8

К тому времени как добралась до верхней части туннеля, Тэсс окончательно лишилась сил. Морщась от боли, она отодвинула потайную задвижку на двери из туннеля в ее комнату. Потом, с сильно бьющимся сердцем, она молча возблагодарила многочисленные секреты «Ангела».

Они еще раз спасли ей жизнь.

Страдая от боли в боку, девушка постучала во внутреннюю дверь. Она чувствовала, что лоб ее покрыт капельками пота под толстым слоем угля и что на боку у нее что-то теплое и липкое. Возможно, кровь, в том месте, где ее ударил этот болван Ранзли.

Через минуту послышался звук шагов, и дверь распахнулась.

В дверном проеме появилось бледное, испуганное лицо Летти.

— Слава Богу! Я чуть не умерла от беспокойства, мисс! Тэсс попыталась стащить свой мокрый плащ и поморщилась.

— Вы ранены! — охнула Летти.

— Меня ударил Ногой этот свинья Ранзли. Не беспокойся, он и не подозревал, что бьет женщину, а не одного из грубых парней. А вот Джек! Джек получил пулю в бок, черт бы побрал черную душу Хоукинза! — Голос Тэсс стал неразборчивым, когда она наклонилась, чтобы рассмотреть запекшуюся кровь и болезненные багровые синяки, разукрасившие ее бок.

— О, мисс! Вы не в своем уме!

— Возможно, ты и права, — произнесла Тэсс сквозь стиснутые зубы. — Даже если и так — это хорошее безумие. — Она уже сбрасывала с себя грязную рубашку и брала в руки кусок полотна, чтобы вытереть с лица сажу. — Теперь поспеши вниз, Летти. Мне надо немного того прекрасного портвейна, который Джек привез из последнего рейса.

— Бросьте все это, мисс, ради всего святого! Пока не произошло что-то ужасное! — вскричала горничная пронзительным, истеричным голосом.

Тэсс невесело улыбнулась.

— Я скоро брошу это, Летти, и с удовольствием. Но не теперь, когда я так близка к тому, ради чего старалась. Нужно укрепить стены Фарли, и крыша прохудилась. Но скоро у меня будет достаточно денег. Тогда…

Тэсс не успела договорить, потому что кто-то принялся рассерженно дубасить кулаками в двойные дубовые двери «Ангела» тремя этажами ниже. Обе женщины оцепенели, как в живой картинке — Летти, протягивая руку к тазу с водой, и Тэсс, стаскивая толстые шерстяные чулки.

— Открывайте, там, наверху! Королевские акцизные служащие по официальному делу! Приведите владельца!

Тэса на мгновение покачнулась. Неужели этот кошмар никогда не кончится?

Далеко внизу она услышала разгневанный ответ Хобхауса, потонувший в хоре рассерженных голосов.

— Мисс Лейтон спит, — настаивал преданный мажордом, — и я не собираюсь будить ее ради кучки грубиянов вроде вас.

— Может быть, тогда она захочет принять капитана Хоукинза в спальне?! — пролаял один из мужчин.

Летти повернула к своей госпоже бледное, потрясенное лицо.

— Быстро, Летти, помоги мне надеть сорочку, — приказала Тэсс. — Не слишком открытую, иначе они увидят синяки. Слава Богу, можно ожидать, что дама несколько растрепана, когда ее вытаскивают из постели посреди ночи.

С сумрачным лицом Летти натянула Тэсс через голову батистовую сорочку, нахмурившись при виде темных синяков, красовавшихся на боку ее хозяйки. Неодобрительно покачав головой, она вручила Тэсс вязаные шерстяные чулки.

Да, мисс Тэсс — красавица, это точно! Ее стройное белое тело такое гибкое и сильное. Ей бы уже надо выйти замуж за хорошего человека и создать семью, а не гоняться по округе со своими дикими затеями!

И этот странный случай прошлой ночью, когда она обнаружила открытое окно и сорочка Тэсс была расстегнута. Неужели Эймосу Хоукинзу удалось каким-то образом добыть ключ от комнаты мисс Тэсс? Летти содрогнулась при мысли об этом. Никто не может спастись от этого мерзавца.

Внизу раздался сердитый рев — без сомнения, голос Эймоса Хоукинза.

— Где ее комната, черт побери?

Глаза обеих женщин, широко открытые от страха, встретились.

— О, мисс Тэсс, что с нами будет? — плакала горничная, заламывая руки. — Нас всех наверняка повесят!

— Чепуха, Летти! Выпутаемся! — твердо произнесла Тэсс. — Успокойся и дай мне пеньюар.

Несмотря на храбрые слова, пальцы Тэсс дрожали, когда она натягивала через голову голубой муслин. Эймос Хоукинз — болван, но он упрям и мстителен. Лис слишком долго над ним насмехался, и Тэсс знала, что этот человек ни перед чем не остановится, чтобы загнать в угол свою неуловимую жертву.

— Спустись вниз и вели Хобхаусу разжечь камин в маленькой гостиной. Я скоро приму там посетителей. И попроси его принести чай и херес ровно через пять минут. — Серо-зеленые глаза Тэсс гневно засверкали при виде испуганного вида Летти. — Не волнуйся! Хоукинз не посмеет ничего сделать под моей крышей, Летти. — Ее полные губы сложились в кривоватую усмешку. — По крайней мере не тогда, когда у дверей будет стоять Хобхаус.

Через секунду улыбка Тэсс погасла. Она вдруг поежилась, вспомнив предупреждение захватившего ее человека в проулке Нидлз.

Да, Эймос Хоукинз не тот человек, с которым ей бы хотелось повстречаться наедине темной ночью. Одному Богу известно, как ей этого не хочется! Пять минут спустя небрежно-элегантная Тереза Лейтон спустилась по старинной лестнице и пересекла галерею, ведущую в главное крыло «Ангела».

За каминной решеткой полыхал огонь, когда она вошла в тихую комнату в передней части гостиницы. Услышав раскаты хохота, доносившиеся с противоположного конца коридора, Тэсс подумала, что Хобхаус отвел Хоукинза и его людей в бар и угощает их ее лучшим коньяком.

«Лучшим коньяком Лиса», — поправила она себя, лукаво улыбаясь.

Если бы только Хоукинз знал!

Но может быть, он и впрямь знает. Возможно, именно потому он здесь. Чтобы арестовать ее, в отчаянии подумала Тэсс, и сердце ее бешено заколотилось.

«Перестань!» — жестко приказала она себе. Сильно побледнев, девушка подошла к столику из розового дерева и налила себе бокал портвейна.

Слабое утешение, подумала она, зажав бокал дрожащими пальцами и быстро осушая его. Тэсс резко закашлялась, но заставила себя проглотить сладкую жгучую жидкость, которая обожгла ей горло и от которой по всему телу разлилось приятное тепло. Она налила себе еще, и на этот раз спиртное не застигло ее врасплох.

«Похоже, мне начинает нравиться этот вкус», — мрачно подумала Тэсс.

Послышался отрывистый стук в дверь. Распрямив плечи, Тэсс повернулась и глубоко вздохнула.

— Да? — Слава Богу, ее голос не дрожал. Он был спокойным, отметила она, с небольшой примесью раздражения.

Из-за двери показалось суровое лицо Хобхауса.

— К вам с визитом мистер Хоукинз, мисс, — ледяным тоном произнес мажордом, не скрывая своего отношения к наглому вторжению.

— Отойди в сторону, черт тя побери! — Таможенный инспектор грубо оттолкнул Хобхауса с дороги и ворвался в комнату.

Подняв брови, Тэсс уставилась на жесткое, подозрительное лицо Эймоса Хоукинза, приказывая себе сохранять спокойствие.

— А вот и вы, мисс Лейтон, — прорычал офицер, украдкой окидывая комнату быстрым взглядом.

Потом его маленькие глазки ощупали шею Тэсс и прикрытую муслином грудь, как будто желая увидеть, что находится под одеждой. Его взгляд заставил ее с дрожью вспомнить предупреждение Дейна.

— Что означает это вторжение? — гневно спросила она, выпрямившись в полный рост.

— Велите ему уйти, — последовал резкий приказ Хоукинза.

— Я не сделаю ничего под…

— Сейчас же! Или я прикажу моим людям выволочь его!

— Хорошо, — огрызнулась Тэсс, отчаявшись отвязаться от этого человека. Она держалась на ногах только усилием воли.

Неожиданно у нее закружилась голова, и Тэсс ухватилась за спинку стоящего рядом кресла. На секунду она закрыла глаза, потом отыскала рассерженное лицо Хобхауса.

— Можете подождать меня за дверями в холле, Хобхаус. Хоукинз нахмурился и пошел к двери, захлопнув ее за мажордомом.

— Вы не приглашаете меня сесть, мисс Лейтон?

— Не вижу повода для этого, мистер Хоукинз, поскольку ваше дело не настолько долгое, чтобы это потребовалось.

— Не мое дело, королевское дело, мисс Лейтон! Да, королевское дело, — с угрозой повторил Хоукинз. — Я здесь, чтобы поймать моего Лиса этой ночью, и ни вы, и никто другой не остановит меня. Я начну с обыска каждой комнаты. — Его бесцветные глаза ощупали лицо Тэсс. — Начиная с вашей, дорогая моя. Если вы не представите мне причину, почему я не должен этого делать.

Тэсс почувствовала, как ее лицо заливает краска.

— Конечно, это ваше право, но вы только потеряете время. Вы не найдете никаких контрабандистов здесь, в «Ангеле».

«Это по крайней мере правда», — подумала Тэсс. Хоукинз никогда не найдет этого человека. И Тэсс тут ничего не сможет поделать!

Раздраженный ее спокойствием, приземистый офицер наклонился к ней. Схватив толстыми короткими пальцами лежащую на плече прядь ее золотисто-каштановых волос, он резко потянул за нее, отчего голова Тэсс оказалась всего в нескольких дюймах от его лица.

— Не найду? — Его отвратительное дыхание щекотало ей щеки, и Тэсс с трудом заставила себя не отворачивать головы. — В таком случае вы не будете возражать, если мы всюду произведем обыск, не так ли? Всюду, — добавил он, ощупывая взглядом вырез ее сорочки, — начиная с ваших комнат.

Тэсс резко отстранилась, сжав руки, чтобы не ударить Хоукинза по ухмыляющейся физиономии. Мысль о том, что его люди будут ворошить ее одежду и личные вещи, приводила ее в бешенство, но этого будет недостаточно, чтобы разжечь подозрения такого человека. Хоукинз был облечен правами таможенного инспектора его величества и хорошо знал это.

Тэсс надеялась лишь на то, что Летти не забыла убрать ее грязную рубашку и бриджи.

— Манди!

Дверь распахнулась. Хоукинз отрывисто кивнул стоящему снаружи худому человеку.

— Проверь каждую комнату, Манди. Начиная с комнат мисс Лейтон, — прорычал он. — Выверни постель, освободи ящики и полки! Я хочу, чтобы ничего не было пропущено, ты слышишь?

В глазах Тэсс заплясали злые зеленые огоньки. Она повернулась, чтобы взглянуть на инспектора, и на какое-то мгновение онемела от ярости. Ее грудь вздымалась, и приземистый инспектор, казалось, находил в этом зрелище особое удовольствие.

— Такая грубость необоснованна, — проговорила она сквозь стиснутые зубы.

— У вас есть какие-то другие соображения, мисс Лейтон? Я в любой момент могу отозвать своего человека. Тогда мы сможем обсудить это в другом месте — наедине.

— Мне нечего сказать вам, инспектор. Ни на людях, ни наедине.

Грубое лицо Хоукинза приняло особенно противный красноватый оттенок. Выругавшись, он схватил Тэсс за локоть и рывком придвинул к себе.

— Все еще охотитесь за лисами, Хоукинз? — От двери послышался новый голос — резкий и насмешливый.

Тэсс сжалась. Она мгновенно ощутила, как будто шею и спину пронзил электрический разряд. Медленно обернувшись, она встретилась с ленивым взглядом темно-синих глаз, изучающих ее вспыхнувшее лицо.

Сердце бешено заколотилось у нее в груди. Тэсс постаралась скрыть удивление, не выказать ничего, кроме раздражения.

— Мисс Лейтон. — Дейн с непроницаемым видом спокойно разглядывал ее.

— Лорд Рейвенхерст, — холодно ответила Тэсс. Освободившись от Хоукинза, она вздернула подбородок и отодвинулась, чтобы поправить юбки.

Стоящий перед ней мужчина сумрачно улыбнулся.

— Мы были знакомы пять лет назад, инспектор, вам это известно? Я был тогда зеленым лейтенантом, но дама предпочитает не вспоминать об этом событии. Ах, и чтобы такая красавица была столь непостоянной, — насмешливо добавил он. — Я в отчаянии, мисс Лейтон.

Тэсс распрямила плечи, с презрением взглянув на него.

— Но пять лет — такой большой срок, милорд. За это время многое может измениться. Выигрываются сражения, разбиваются и вновь возрождаются для любви сердца.

Говоря так, Тэсс старалась не смотреть на его мощное, сильное тело. У него по-прежнему самые красивые плечи, которые ей доводилось видеть. И самые неотразимые глаза. Темно-синие глаза, вспыхивающие сапфировыми искрами.

Изо всех сил стараясь казаться равнодушной, Тэсс взглянула на этого мужчину, которого она когда-то любила всем своим существом. Мужчину, который задушил в ней последнюю надежду на счастье.

Их глаза встретились. В холодном молчании рассматривали они друг друга — два непримиримых врага, оценивающих силу противника.

И его слабость.

Губы Тэсс сложились в едва заметную презрительную улыбку. В тот момент она была рада, что остается безучастной, что никогда не сможет испытать такую боль, какую причинил ей этот человек, когда ушел.

— Мне совершенно наплевать, встречались вы или нет! — проворчал Хоукинз, раздосадованный тем, что его забыли на время этого напряженного диалога. — И, черт побери, не ваше дело, Рейвенхерст, что я говорю мисс Лейтон!

— Напротив, инспектор, это очень даже мое дело. Будучи гостем в «Ангеле», я бы не хотел, чтобы кто-то рылся в моих вещах.

— Вы и вправду собираетесь указывать мне, что делать? — насмешливо спросил Хоукинз. — Вы не на палубе корабля, и это не Средиземное море. Мне наплевать, будь вы сам чертов граф, — вы приехали в мой город, и лучше бы вам не забывать об этом!

Невозмутимый Дейн поднял носок сапога для верховой езды и принялся лениво его рассматривать.

— Я и не предполагал, что Рай у вас под пятой, Хоукинз. Должно быть, за последние пять лет многое здесь изменилось, а я об этом и не догадывался, — с издевкой протянул он.

— Да, я теперь представляю здесь закон! Только прошлой ночью я обнаружил в Камбер-Сэндзе банду контрабандистов. Едва не поймал чертова подонка, но они скрылись прежде, чем мои люди окружили их. Правда, один ранен, и его будет нетрудно выследить. Мне пришло в голову, что такой человек может искать убежища в «Ангеле».

— Вы не найдете здесь предателей! — выпалила Тэсс. Спокойные темно-синие глаза на секунду задержались на ее лице, а потом взглянули на Хоукинза.

— Какой человек будет сомневаться в словах леди, инспектор? — лениво протянул виконт. — Ясно, что вашим людям нет нужды продолжать обыск.

— Я не просила вашей помощи, — неловко прервала его Тэсс. И никогда не попросит. Потому что это был другой Дейн Сен-Пьер, а не тот, которого она знала пять лет назад. Этот человек жестокий и циничный. Бессердечный незнакомец. Она скоро даст ему понять, что для него здесь нет места — ни в ее жизни, ни в сердце!

Рейвенхерст подошел ближе и отвесил Тэсс шутливый поклон.

— Вы, наверное, не забыли нашу утреннюю встречу на кухне? — При этих словах он протянул ей руку, потом застыл перед ней не двигаясь.

Чувствуя на себе прищуренный взгляд Хоукинза, Тэсс неохотно протянула виконту пальцы, который тот немедленно стиснул. Черт бы побрал все это! Почему ее сердце так бешено забилось при его прикосновении?

Все вокруг нее поплыло; казалось, промелькнули годы. «Забудь его, — убеждала она себя. — Забудь его, пока не поздно».

Вдруг Хоукинз сердито фыркнул.

— Вы хотите сказать, что не слышали о виконте Рейвенхерсте, герое Трафальгара? Который уступает только Нельсону в доблести на море? — насмехался он. — Без сомнения, он явился, чтобы спасти всех нас от Бони.

— И в самом деле герой, — безучастно произнесла Тэсс, игнорируя Хоукииза. — Едва ли вы застали нас сейчас в лучшем виде, милорд. — Его пальцы сильно, до боли сжали ее кисть.

— О, я удовлетворен тем, что уже видел, мисс Лейтон, — медленно произнес Рейвенхерст. С нарочитым высокомерием он наклонился и прикоснулся губами к ее ладони. — Я, разумеется, надеюсь узнать гораздо больше, прежде чем закончу все, — таинственно прошептал он так, чтобы Хоукинз не услышал, — об «Ангеле» и его очаровательной хозяйке.

К своему неудовольствию, Тэсс почувствовала, что ее пульс участился. Она попыталась вырвать руку, но его пальцы крепко сжались. Виконт слегка улыбнулся, увидев, как краска заливает ее щеки. Только тогда он отпустил ее.

«Черт бы побрал их обоих!» — думала Тэсс.

Сверкая серо-зелеными глазами, она обернулась, чтобы обратиться к Хоукинзу, хмуро наблюдавшему за этой беседой.

— «Ангел» почти полностью заселен, инспектор! Неужели вы собираетесь беспокоить всех моих постояльцев вашим диким вторжением? Как будто кто-то из них может прятать под кроватью Лиса!

— Так вы полагаете, что это шутка? Ну что ж, очень скоро вы перестанете смеяться, когда увидите, как негодяй пляшет на веревке! — прорычал Хоукинз.

— А я еще раз скажу вам, что мы не прячем в «Ангеле» никаких предателей!

— Рад это слышать, мисс Лейтон. Правда, очень рад. Поскольку я хочу удостовериться именно в этом. — Маленькие глазки Хоукинза блеснули торжеством. — А чтобы это сделать, надо все осмотреть. Помните о вознаграждении в пятьсот фунтов за голову мерзавца?

«Да, за пятьсот фунтов человек пойдет на любую низость», — подумала Тэсс. Ей надо быть очень осторожной.

— Конечно, инспектор, хотя вряд ли эти деньги достанутся мне, — сказала Тэсс.

— Что до вас, — выпалил Хоукинз, сердито глядя на высокого мужчину, вновь прислонившегося к дверному косяку, — советую вам не лезть в это дело, иначе я могу подумать, что вы пытаетесь помешать исполнению моего долга.

— Итак, теперь вы заговорили о долге? — Вальяжность Дейна вдруг исчезла, сменившись сдержанной яростью. — Не забывайте, что этот район попадает в сферу моих полномочий как комиссара Королевского военного канала. Если выполнение того, что вы называете своим долгом, помешает надзору над каналом…

— Джентльмены! Джентльмены! — прервала его Тэсс, отчаявшись дождаться конца и оказаться в своей постели. Она видла все как в тумане и была на грани обморока. — Я уверена; никто не имеет ни малейшего намерения препятствовать правосудию, инспектор Хоукинз.

Тэсс повернулась к конторке и вытащила из ящика большое кольцо с ключами. С надменным видом она протянула его Хоукинзу.

— Поскольку вы настаиваете, инспектор, я облегчу вашу задачу. Вот ключи. Можете искать где хотите. Хобхаус поможет вам, разумеется. А теперь, с вашего позволения, я покину вас.

Перед ней в темноте протянулась кажущаяся бесконечной лестница. Тэсс начала подниматься как во сне, с трудом переставляя ноги. Наконец она оказалась у двери своей спальни и с напряжением повернула ручку. Запнувшись о порог, захлопнула за собой дверь.

«Темно — надо зажечь свечу! Не могу. Слишком поздно. Всегда слишком поздно».

Потом очень медленно Тэсс сползла на холодный пол.

Глава 9

Яркая молния прорезала облака над Ла-Маншем. Поднявшийся ветер завывал и бился в окна. Неожиданно холодные небеса разверзлись, и на улицы хлынули потоки дождя.

Подобно тени фигура мужчины в черном, согнувшись под ветром, безошибочно продвигалась по крыше. Его рука на мгновение протянулась к окну, которое затем быстро растворилось. В молчании он соскользнул с подоконника; занавески бешено развевались вокруг него.

Прищурив глаза, он пытался разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Что случилось с чертовой свечкой? На его скулах заиграли желваки, когда он двинулся вдоль стены, пытаясь пройти через комнату. В темноте он наткнулся на стол, уронив на пол металлический подсвечник. Лорд Рейвенхерст шепотом выругался, и тогда его нога дотронулась до чего-то мягкого.

В этот момент комнату осветила вспышка молнии. Одетый в черное, Дейн стоял оцепенев в фосфоресцирующем свете, не в силах поверить увиденному зрелищу. Даже когда вокруг него снова сомкнулась темнота, он все еще не двигался, даже не дышал, не в состоянии забыть видение бледных щек Тэсс, обрамленных буйной копной восхитительных золотисто-каштановых волос. Всего в нескольких дюймах от его сапога ее белая рука изогнулась вокруг цветка на ковре, словно собиралась сорвать лепестки.

Тэсс лежала, молчаливая и прекрасная, прямо у порога; ее волосы были разбросаны по ковру, как золотисто-каштановый сноп. Она могла бы показаться мертвой, если бы не едва заметное колыхание груди.

Мозолистые пальцы Дейна, загрубевшие от веревок, конвульсивно сжались и разжались.

— Мое солнышко!

Некогда любимая, страстная женщина. Теперь — хладнокровная изменница, отдавшая свое тело кому-то, кто предложил наивысшую цену.

Молния снова прорезала небо, и на этот раз Дейн воспользовался мгновенной вспышкой, чтобы найти свечу и кремень. С сумрачным лицом подошел он к конторке, где они находились.

Откуда-то снизу послышался топот.

— Убирайтесь с дороги, Хобхаус! Я прекрасно знаю, куда иду. Только не пытайтесь остановить меня.

Рейвенхерст похолодел. Что на этот раз затеял проклятый таможенный инспектор? Он молча проскользнул в темноте к дальней стене и открыл дверцу зеркального шкафа.

Дейн едва успел закрыть дверцу, как услышал голос Хоукинза перед дверью в комнату Тэсс:

— У меня на этот раз есть свой ключ, ты, дурень. А теперь убирайся с дороги! Отведи его вниз, Манди. И привяжи, если он попытается вернуться сюда!

В замке загремел ключ, секунду спустя дверь распахнулась. Через узкую щель в шкафу Рейвенхерст увидел, как со свечой в руке вошел Хоукинз, потом захлопнул дверь и запер ее. Гнусно улыбаясь, инспектор положил ключ в карман и повернулся, с жадностью уставившись на лежащую на полу женщину.

— Спишь, красавица моя? — хрипло пробормотал он. — Скоро я тебя разбужу и разогрею. — Он поставил свечу на столик и склонился над Тэсс, лихорадочно дергая мелкие пуговицы на лифе ее сорочки.

Мужчина в шкафу напрягся, почувствовав, как его затопляет горячая волна ярости. Грязный, бессердечный подонок! Пока она спит, он собирается…

Мозолистые руки Рейвенхерста сжались. Он почувствовал под пальцами холодный металлический лепесток подсвечника.

Скорчившись у двери, Хоукинз засмеялся злобным, торжествующим смехом. Теперь Тэсс Лейтон принадлежит ему! Никто не помешает! Он неловко дергал крошечные пуговицы, но они снова и снова выскальзывали из его пальцев. Бешено выругавшись, он сжал пальцами воротник муслиновой сорочки и одним грубым движением сорвал дюжину пуговиц.

Снаружи по окнам хлестал ночной дождь. Над головой ослепительным светом вспыхнула молния. К этому моменту Дейн был уже готов. Как только призрачный свет погас, он выскользнул из шкафа.

Хоукинз был слишком занят и едва успел почувствовать удар подсвечником по затылку. С приглушенным криком он повалился на ковер, прижав Тэсс похожим на обрубок бедром.

Кипя от ярости, Рейвенхерст протащил тело Хоукинза через комнату. Он осторожно открыл дверь и прислушался, потом выволок бесчувственного таможенного инспектора в коридор. Он уже закрывал дверь, когда вспомнил, что у Хоукинза остался ключ от комнаты Тэсс.

— Думаю, надо избавить тебя от него, — прошептал Рейвенхерст коротенькой неподвижной фигуре. Его губы мрачно кривились, когда он закрывал дверь похищенным ключом, потом Дейн опустил холодный металл в карман.

Ему он может очень пригодиться.

Несколько минут Рейвенхерст смотрел на спящую Тэсс. Он в молчании наблюдал, как поднимается и опускается ее грудь, видел, как ее бледная кожа мерцает в свете свечи Хоукинза. Нахмурившись, Дейн припомнил, что собирался сделать этот наглец, и его собственное схожее намерение пропало. За дверью в коридоре послышались быстрые шаркающие шаги.

Нахмурившись, Дейн уложил Тэсс на кровать.

— Это Хоукинз! И он без сознания! — Рейвенхерст узнал встревоженный голос горничной Тэсс. — Что, ради всего святого, нам теперь делать? — резким голосом спросила она невидимого компаньона.

— Я думаю, отнесем вниз, — последовал спокойный ответ Хобхауса.

— Он будет взбешен, когда очнется!

— Думаю, да, — медленно произнес мажордом «Ангела» с плохо скрываемым удовольствием. — Мне очень хочется пожать руку тому, кто это сделал. И пусть Тэсс непременно узнает об этом.

Повернулась ручка, дверь слегка затряслась.

— Заперта, — пробормотал Хобхаус. — У вас есть ключ?

— Да, есть. И мне наплевать, без сознания он или нет. Я не передумала и останусь с ней на ночь. Трудно сказать, что сделает это чудовище, когда очнется. Запертой двери может быть недостаточно.

Дейн проскользнул к окну. Он осторожно отдернул занавески и отодвинул задвижку, распахивая створки. Ему в лицо сразу же брызнул холодный дождь. Перекинув ногу через подоконник, он осмотрел ощетинившуюся трубами покатую крышу. За его спиной в замке заскрежетал ключ.

— Поспешим, пока эта грубая свинья не очнулась и не нашла нас!

Рейвенхерст без звука пропал в ночи. С потемневшим от бешенства лицом он начал обдумывать последний ход своей безжалостной кампании.

— Проснитесь, Тэсс! Силы небесные, что с вами стряслось? Тэсс нахмурилась, пытаясь освободиться от цепких пальцев, вцепившихся ей в плечо.

— Пожалуйста, мисс Тэсс! Вам надо проснуться!

— Уходи, — пробормотала Тэсс. Внезапно она широко открыла глаза. — Летти? Что…

— Я хочу спросить об этом у вас, мисс! Мы нашли Хоукинза в холле лежащим без сознания. Хобхаус спустил его вниз, а я пришла посмотреть, что с вами. Вы помните что-нибудь?

Тэсс провела дрожащей рукой по бледному лицу.

«Не пытайтесь остановить меня!»

Хоукинз?

Поднимающие ее теплые, сильные руки. Ее бок терся о плотные мускулы.

Нет, не Хоукинз.

Ее глаза расширились, стали похожими на серо-зеленые озера боли. В этот момент Тэсс увидела, что лежит на кровати, а не на диванчике. Слегка всхлипнув, она вскочила.

От ее сорочки отлетела пуговица и ударилась о ковер с приглушенным звуком. Голубой муслин распахнулся на груди.

— Как это произошло? — Летти уставилась на Тэсс со странным выражением.

«Боже, — подумала Тэсс. — Это тоже дело рук Хоукинза?» Она прижала к стиснутым зубам кулак. Ей надо держать себя в руках, или скоро ночные кошмары захлестнут ее и во время бодрствования.

— Я… я не знаю, Летти. Я, должно быть, потеряла сознание, когда вошла в комнату. Я помню, что было темно и… — Тэсс нахмурила брови, увидев горящую свечу на ночном столике.

— Должно быть, ее принес Хоукинз, мисс. У него тоже был ключ. Хобхаус пытался остановить его, но офицеры оттащили Хобхауса. Когда мы вернулись, то увидели его распростертым в коридоре. Без сознания… — Голос женщины замер.

Тэсс вздрогнула, ощутив, как от страха по спине поползли мурашки. Насколько близко она была к надругательству со стороны Хоукинза этой ночью?

Придерживая на груди сорочку холодными пальцами, Тэсс выскользнула из постели, подошла к окну и стала смотреть, как с крыши медленными потоками стекает дождь. На секунду над болотом блеснул зигзаг молнии и тут же пропал. Уголком глаза она заметила что-то блестящее на ковре. Она медленно наклонилась и подняла ключ, упавший как раз под окном.

Ее ключ. Ей не надо было даже проверять, войдет ли он в замочную скважину.

Боже милостивый, что с ней происходит? Во сне ее преследуют ужасные видения, а проснувшись, она сталкивается с еще большим ужасом. Но она не сдастся — ни Хоукинзу, ни кому-либо другому. Распрямив плечи, Тэсс поборола в себе удушающее чувство беспомощности.

— Грязная свинья! Как он посмел это сделать?!

На следующее утро Тэсс стояла, в бешенстве и недоумении воззрившись на груду постельного белья и полотенец, изрезанных до неузнаваемости.

— Где он? — спросила она подошедшего Хобхауса.

— Я положил его на стол в баре, мисс Тэсс. Он проснулся в том же виде, что и заснул. Слез ср стола, сильно ругаясь и грозя возмездием. Между прочим, у него на голове шишка размером с клюв Максимилиана. Думаю, вы вряд ли знаете, где он ее заработал.

— Я ничего не помню, — произнесла Тэсс совершенно искренне. Потом, снова взглянув на порванное белье, она шепотом выругалась. — Жалко только, что я не стукнула проклятого мерзавца посильнее!

Двадцать минут спустя она правила небольшой двуколкой на узких улочках Рая, а ветер развевал ее длинные волосы, швыряя в глаза золотисто-каштановые пряди. Кровь у нее все еще кипела при мысли о наглости Хоукинза, однако холодная насмешливость Рейвенхерста была хуже.

Ее мысли были все еще в лихорадочном состоянии, когда она осадила лошадь и повернула к Фарли. На полпути к вершине холма Тэсс остановилась и спрыгнула на землю, передав вожжи старому слуге, легкой походкой приблизившемуся через лужайку.

— Можешь отпустить ее попастись, Томас. Я поднимусь к монастырю.

К чести его, старик не задавал вопросов, только покачал седой головой и пробормотал что-то невнятное, пока уводил прочь чалую кобылу Тэсс. Он провел в Фарли уже двадцать лет — достаточно долго для того, чтобы знать о странных вещах, происходящих на холмах, за полуразрушенными стенами монастыря. Однако Томас обладал достаточной мудростью, чтобы не упоминать об этом.

Как и любой другой, много лет проживший на болотах, молчаливый старый слуга знал, что тот, кто не задает вопросов, не получает лживых ответов.

Солнце пригревало плечи Тэсс, когда она спешила к выжженным солнцем стенам монастыря, находящегося на вершине холма. Позже она заглянет в феодальный замок, а сначала посмотрит, как обстоят дела у Джека.

Огибая высокую полуразрушенную каменную стену, Тэсс обернулась, чтобы удостовериться, что за ней не следят. Потом, довольная тем, что находится в одиночестве, она наклонилась и потянула за небольшой камень у основания стены.

Послышался слабый щелчок; над камнем открылась узкая щель. Тэсс быстро просунула руку и отодвинула спрятанную внизу щеколду. Секунду спустя удлиненная прямоугольная часть стены отодвинулась.

Из темного Коридора повеяло холодным, спертым воздухом. Где-то внизу сильно закашлялся человек, потом хрипло застонал.

Джек!

С сильно бьющимся сердцем Тэсс нырнула в коридор, ориентируясь на слабый отблеск света, пока длинный, обшитый досками туннель не привел ее в комнату с каменными стенами. В углу на соломенном тюфяке беспокойно метался человек с седыми волосами, известный под именем Ромнийского Лиса.

Не говоря ни слова, Тэсс опустилась на тюфяк рядом с другом, взяв его холодные пальцы в свои. Она увидела, что его лицо напряженное и бледное, а глаза блестят от лихорадки.

— Тэсс? Это ты, девочка? — Черные глаза Джека замигали и остановились на ее лице. — Конечно, это ты, — добавил он вполголоса, — никто, кроме тебя, не знает секретов этого места. — Неожиданно он напрягся, застигнутый еще одним приступом кашля.

Тэсс беспомощно наблюдала, не зная, чем помочь, и разглаживая на нем шерстяные одеяла. Наконец кашель прекратился. Седовласый контрабандист медленно открыл глаза, засверкавшие гневом.

— А теперь, девочка, ответь мне на некоторые вопросы! О чем, ради всего святого, ты думала? Этот болван Хоукинз мог схватить нас прошлой ночью и сегодня смотреть, как мы болтаемся в петле! Ты уже готова к встрече с твоим Создателем? — резко спросил он.

Пальцы Тэсс сжали одеяло.

— Я всерьез намерена дожить до глубокой старости, Джек. И заработать достаточно денег, чтобы восстановить поблекшую красоту Фарли. А между тем мне надо содержать гостиницу и заплатить кредиторам отца. Ты можешь предложить мне какой-нибудь другой выход? — отпарировала она.

Контрабандист нахмурился:

— Такая жизнь не для женщины, Тэсс, и, уж конечно, не для такой леди, как ты.

Тэсс лишь сердито мотнула головой.

— Красивые слова, Джек, но кто будет платить за эти шелковые платья и лайковые перчатки? Кто обеспечит «Ангел» коньяком и новым постельным бельем? Кто будет обеспечивать Эшли…

— Эшли? — со смешком произнес контрабандист. — Парень должен быть здесь и помогать тебе, девочка, а не слоняться с компанией бездельников — не важно, учится он в колледже или нет. Пусть приезжает домой, Тэсс, оставь этот дикий маскарад.

— Не могу, Джек, не теперь, когда я так близка к тому, чего добивалась.

— Вернее сказать, так близка к гибели! Неужели не можешь этого понять своей проклятой упрямой головой?

— Это риск, на который я готова.

— А я — нет! Во всяком случае, не тогда, когда твоя кровь окажется на моих руках — ведь я втянул тебя в это безумное предприятие.

— Это только моя забота, Джек, — упрямо продолжала Тэсс. — Я не обязана отвечать перед тобой или кем-то еще. Помни, что я не твоя дочь, — ее лицо слегка смягчилось, — хотя мне кажется, я люблю тебя больше, чем родного отца.

Джек взял ее руку в свою. Они долго молчали.

— Когда тебе пришла в голову эта сумасбродная идея? — наконец спросил он.

— Той самой ночью, когда мой отец… — Она не закончила сразу.

— В ту ночь, когда ты узнала о смерти отца, — медленно произнес Лис. — У меня было предчувствие, но так не пойдет, говорю тебе! Одно дело — делиться доходами от рейда. Да, я был рад добывать чай и шелк, чтобы помочь тебе и мальчику. Но не так! — Он запустил слабую руку в густые седые волосы. — Господи, девочка, что бы сказала твоя мать, узнай она, что я втянул тебя в такую жизнь?

Тэсс только пожала хрупкими плечами.

— Она бы обрадовалась, что ее дочь остается верной Фарли. Я знаю, что она любила Фарли так же сильно, как и я.

Лежащий на тюфяке человек закрыл глаза, и его лицо осветилось слабой улыбкой.

— Да, правда, Тэсс. Никогда не забуду часы, которые она проводила, сажая маргаритки и примулы в своем белом саду. — Потом его голос посуровел. — Но она не настолько любила Фарли! И она никогда бы не простила мне, если… — Он открыл глаза; они сверкали решимостью. — Дай мне слово, что все кончено. Я не хочу, чтобы на моей совести была твоя кровь, детка. На ней и так уже слишком много всего.

Тэсс поежилась, подумав о том, что не все знает об этом человеке, тщательно скрывающем от нее многое из своей жизни. Джек обхватил холодными пальцами ее запястья и попытался приподняться на локтях.

— Мне нужно твое слово, Тэсс! Сейчас! Никаких рейдов с моими джентльменами! Я не успокоюсь, пока ты не дашь мне обещание. — Он сильно, до боли сжал ее запястья.

— Не могу дать такого обещания, Джек. Пока — нет. Не волнуйся, — прошептала она, разглаживая одеяло на его груди. — Я усвоила урок, в следующий раз буду гораздо осторожнее.

Но контрабандист рядом с ней не ответил. Он уже погрузился в мучительный, беспокойный сон, в котором его преследовали более беспощадные призраки, чем могла вообразить его красивая гостья.

Тэсс медленно поднялась, окаменев от страха. На этот раз ее Лису не повезло. До сих пор ему удавалось ускользать от драгун и акцизных служащих, заставляя слуг короля вволю поплясать на болотах и пустошах. Да, он каким-то образом предугадывал каждое их движение со сверхъестественной точностью.

«Но не в этот раз», — подумала Тэсс, глядя на его мертвенно-бледное лицо. И все из-за нее. Не обернись Джек к ней, он бы остался цел и был бы уже далеко отсюда.

Двигаясь вперед как во сне, Тэсс вышла из туннеля на воздух, потом пересекла узкий каменный двор и взобралась по неровным ступеням, ведущим к полуразрушенной крыше монастыря. Она медленно подошла к широкой угловой башне и облокотилась на нагретый солнцем камень, вглядываясь в раскинувшееся перед ней пространство земли и моря.

К югу лежал Рай, а за ним Ла-Манш, чья бирюзовая зыбь незаметно переходила в совершенно лазурное небо. В этот день море было спокойным, лишь вдалеке, за мысом Дандженес, были едва видны белые пятна. Прищурившись, Тэсс с трудом различила двухмачтовый люгер, плывущий в сторону Уинчелси. Что-то во внешнем облике этого судна заставило ее вспомнить о французском корабле «Либерте», промелькнувшем прошлой ночью.

Капитан должен быть отчаянным человеком, чтобы дразнить королевский флот в собственном логове! Но Тэсс знала, что существует много видов храбрости. Одни визгливо кричат, требуя восхищения, другие неярко светят длинными ночами боли и отчаяния, не видимые и не оцененные никем.

Эту храбрость гораздо труднее поддерживать в себе, но именно ее Тэсс пыталась укрепить.

Даже сейчас она не знала, что притягивает ее к этим развалинам. Дни величия монастыря минули столетия назад, а сам Фарли окончательно пришел в упадок. Со своей выгодной позиции высоко на башне Тэсс видела гнезда ласточек на карнизе дома и на рамах широких окон с разбитыми стеклами.

Да, стены поддались разрушению, и все лестницы шатались, но это ее дом — единственное место, где она всегда будет чувствовать себя в безопасности. Фарли был у нее в крови, и она сделает все, что угодно, для его спасения.

Еще будучи маленькой девочкой, Тэсс. просила мать снова и снова рассказывать древние легенды о Фарли. Легенды о том, как римляне возвели здесь когда-то морскую крепость рядом с большим портовым городом. Легенды о том, как позднее пришли норманны, поднимая башни на римской каменной кладке, сделанной на болотах, где когда-то плескалось море.

У Тэсс от страха поползли по спине мурашки. Она вспомнила о самой старинной из всех легенд, грустной истории, всегда заставлявшей ее мать плакать. Тэсс хорошо помнила, как сидела скрестив ноги на черной земле, пока ее мать ухаживала за садом белых цветов. Не шевелясь и не говоря ни слова, слушала Тэсс снова и снова рассказ о двух обреченных любовниках, встретивших свою смерть где-то на землях Фарли.

Говорили, что они все еще разгуливают по парапетам в безлунные ночи, когда с моря дует холодный, пронизывающий ветер. Томас уверял, что несколько раз видел их призрачные очертания и слышал отдаленный звук таинственной волынки.

По спине Тэсс снова пополз холодок. Она вздрогнула, почувствовав, как на ее сознание надвигается темнота. Как можно быть такой глупой? В конце концов, это не более чем детская сказка.

А она больше не ребенок!

Тэсс распрямилась, любовно окидывая взглядом изумрудные холмы, раскинувшиеся вблизи бирюзовых вод бухты Фарли. Да, она родом из этих мест. Это единственный дом, который ей суждено иметь. Ни призраки, ни акцизные чиновники, ни бывший морской офицер никогда не прогонят ее с этого места.

Тэсс вдруг подумала, что всегда, сколько себя помнит, должна была заботиться о ком-то. В течение долгих лет она опекала болезненную мать, защищая ее от гнева беспутного мужа. После смерти матери на попечении Тэсс остался Эшли.

Потом отец разорился, и появилась угроза потерять Фарли. На секунду она представила себе, каково было бы переложить ее ношу на чьи-то плечи, узнать поддержку сильных, утешающих рук. Но она знала, что этого никогда не будет.

Как бы то ни было, какой прок от таких мечтаний? Это только иллюзии для утешения слабых. Нет, ей не нужно ничего и не нужен никто. Она хорошо усвоила горькие уроки жизни. Против ее воли в памяти возникла пара неистовых глаз цвета холодного Северного моря.

Тэсс с вызовом распрямила плечи. «Я покажу вам, ваше чертово сиятельство! — молча поклялась она. — Я всем вам покажу!»

Глава 10

Хобхаус в тревоге поджидал Тэсс у переднего крыльца, когда она подкатила в двуколке к конюшням позади «Ангела». Одного взгляда на напряженное лицо мажордома было достаточно, чтобы понять, что что-то неладно.

— Вас ждут в доме три дамы, мисс Тэсс. Это те же самые, что были здесь на прошлой неделе с просьбой о пожертвованиях для последней благотворительной акции. Я сказал им, что вы можете вернуться очень поздно, но они отказались уйти. Сказали, что откладывали это дело достаточно долго. Тэсс нахмурилась. Она прекрасно понимала, что эти дамы пришли не с дружеским светским визитом. Напротив, воинственная миссис Тредуэлл не раз выказывала Тэсс свое высокомерное отношение. И, что хуже того, ее мерзавец сын начал шнырять вокруг гостиницы и попытался однажды припереть Тэсс в углу, у винного погреба, чтобы лапать потными руками. Все это не оставляло каких-либо иллюзий по поводу данного визита.

— Как Джек? — тихо спросила Летти, когда Тэсс вошла в прихожую.

— Мне кажется, он выглядит лучше. Томас посмотрит за ним, пока я не вернусь. Так, а что посетители? — жестко спросила Тэсс.

— Это та противная миссис Тредуэлл. Она привела с собой двух любимиц, сестер Крэбтри. Она там вертится в вестибюле, как большой стервятник, изо всех сил стараясь досадить всем. И все мы знаем, в кого следующего она собирается вонзить когти! Вряд ли я видела более отвратительное создание!

— Подозреваю, она хочет оскорбить меня, Летти, — сухо произнесла Тэсс. Она вздохнула и потерла начавшие болеть плечи. — Я надеялась, что этой конфронтации можно будет избежать, но старая стервятница, очевидно, полна решимости поймать добычу. — Глаза Тэсс ожесточились. — Тем не менее здесь у нее ничего не выйдет. Куда ты их проводила? — спросила она, отводя с лица блестящие локоны и одергивая юбки.

— В нишу прихожей, — ответила Летти с сумрачной улыбкой.

— Не может быть! В этой маленькой душной комнатушке едва хватит места на двоих. Ох, Летти, ну и зловредное же ты существо! — прыснула Тэсс.

— Неужели? Надеюсь, им будет не разогнуть их толстые ноги, когда они попытаются встать! Хороший урок этим вредным созданиям! Вы хотите, чтобы я осталась? — спросила она с воинственным выражением на лице.

Тэсс вздохнула.

— Нет, только проводи их в мой кабинет. Попроси Хобхауса, чтобы он пришел за мной через десять минут со словами, что меня ожидает какое-то Неотложное дело на кухне. — Выразительный рот Тэсс сложился в кривую усмешку. — Надеюсь только, что это не окажется правдой — ведь я живу под постоянной угрозой, что печь взорвется.

— Хобхаус сказал, что почти отремонтировал дымовую заслонку, мисс Тэсс, так что не беспокойтесь больше об этом.

— Чудо, а не человек. — Тэсс неожиданно поймала Летти за руку. — Лорд Рейвенхерст… здесь?

— Кажется, он недавно ушел. Послать его наверх, когда вернется?

— Разумеется, нет! — выпалила Тэсс с горящими глазами. — Да, и если он захочет меня увидеть, скажи, что я занята счетами и меня нельзя ни в коем случае беспокоить.

— Хорошо, мисс, — проговорила Летти, в раздумье прищурив темные глаза. — Предупрежу об этом и Хобхауса.

— Я говорила тебе, что ты прелесть, Летти? Летти блеснула дерзкой улыбкой.

— Не слишком часто.

— Я следую за тобой, дерзкая девчонка, — ответила Тэсс с лукавой улыбкой, — не годится больше заставлять ждать миссис Тредуэлл.

— По мне, так пусть бы старая стервятница ждала целую вечность, — пробормотала Летти, отправляясь на поиски Хобхауса.

Точно через пять минут Летти проводила трех сумрачных матрон в солнечный кабинет Тэсс. Их предводительница, воинственная миссис Тредуэлл, была дородной женщиной лет шестидесяти, одетой в коричневый бомбазин. На голове у нее была безобразная маленькая шляпка с тремя коричневыми перьями, уныло свисавшими на ее багровое лицо. Каждые несколько секунд она сердито отводила перья от глаз. Сразу было ясно, что миссис Тредуэлл с ее лошадиным лицом жаждет крови.

Или, говоря точнее, крови Тэсс.

— Что ж, мисс Лейтон, я рада, что вы наконец вернулись после своего срочного дела, — фыркнула матрона.

— Жаль, что мое отсутствие доставило вам столько неудобств. Если бы вы послали записку о вашем предстоящем визите, я бы постаралась быть дома, — спокойно ответила Тэсс, приглашая женщин сесть.

Мисс Алисия Крэбтри, худощавая старая дева пятидесяти лет с довольно некрасивым лицом, начала с облегчением опускать свой костлявый остов в кресло у окна, однако отрывистая команда миссис Тредуэлл остановила ее на полпути.

— Нам нет необходимости садиться, мисс Лейтон, — властно объявила женщина в коричневом. При каждом слове длинные перья над ее лбом дрожали в такт речи. — Мы и так уже надолго задержались, поэтому я намереваюсь сразу перейти к делу.

— Что-то подсказало мне, что так и будет, — сухо промолвила Тэсс.

— Гм! Именно такого рода нахальное замечание и можно было ожидать от вас, мисс, — выпалила матрона. — Вы уже довольно долго пытаетесь завоевать этот город, позвольте вам сказать. Вы выставляете себя напоказ в «Ангеле», якшаясь с безродными людьми из толпы, что порочит порядочную женщину. И что хуже всего, вы оказываете пагубное влияние на наших тонко воспитанных дочерей. Вот поэтому мы и пришли сегодня!

Голос миссис Тредуэлл возвысился, напоминая зычные интонации лакея, возвещающего о прибытии члена королевской фамилии.

— По поручению Общества нравственности знатных дам мы настаиваем, чтобы вы немедленно покинули «Ангел» и оставили неподобающее место управляющего гостиницей.

Лицо Тэсс оставалось непроницаемым, пока она усаживалась за изящный секретер орехового дерева, оставив гостей неловко стоять у двери.

— А если я не соглашусь с этим требованием? — спросила она обманчиво мягким тоном.

— Тогда члены нашего общества готовы совершить соответствующую акцию.

— Вы намереваетесь забросать вестибюль гнилыми фруктами? Или же это будет пистолетная стрельба с тридцати шагов?

Лицо миссис Тредуэлл приняло самый неприятный багровый оттенок.

— Смейтесь, нахалка. Смейтесь, пока можно. Но скоро вы в полной мере испытаете на себе осуждение, которое заслуживает ваше недостойное поведение. Тогда вы не будете такой самоуверенной, уверяю вас!

— И в чем именно заключается это недостойное поведение, за которое я должна быть наказана, мадам? То, что я, закатав рукава, стираю вместе со служанками? Или моя непристойность заключается в том, что я не жалею сил ради чего-то для меня дорогого, стараясь не допустить разрушения и разорения этой гостиницы?

— Вы знаете ответ не хуже меня, мисс Лейтон. — Потрепанные перья висели теперь прямо перед носом матроны, щекоча ее. Фыркнув в раздражении, она отмахнулась от них. — И не утруждайте свое красноречие, стараясь отделаться от нас. Мы не снизойдем до того, чтобы осквернять уста перечислением дальнейших примеров вашего позорного поведения!

— Неужели? — бархатным тоном произнесла Тэсс, и в ее серо-зеленых глазах зажегся опасный огонек. — Если уж меня нельзя признать виновной в неподобающем усердии в отношении гостиницы, то тут должно быть что-то другое. Возможно, это из-за того, что я приказала выгнать вашего мужа на улицу неделю назад, когда он пытался провести в свою комнату проститутку.

Сестры Крэбтри задохнулись, судорожно сжав горло руками.

— Как… как вы смеете?! — прошипела миссис Тредуэлл.

— Или потому, что я приказала таким же образом поступить с вашим сыном? — спокойно продолжала Тэсс. — Он становится влюбчивым под хмельком, вам это известно? Как-то раз он пытался приставать ко мне в винном погребе. В сущности, я считаю, что ваша семья — это семья распутников. Быть может, мне следует созвать собрание, чтобы разобраться со всеми вами!

— Я не потерплю этого, вы слышите? Это самое настоящее безобразие!

— Абсолютно согласна с вами, мадам. Вам следует лучше следить за моральным обликом мужчин вашего семейства.

— Это я о вас говорю! И вы об этом прекрасно знаете, бесстыдница!

— А вы, миссис Тредуэлл, — сладким голосом произнесла Тэсс, — лицемерка с лошадиной физиономией, терроризирующая мужа и избивающая служанок. Я знаю об этом, потому что мне не раз приходилось лечить ушибы бедных девушек. Да, вы и впрямь опора общества. Вы ходите в церковь по воскресеньям, а всю остальную неделю обманываете своих лавочников. Фу, мадам! Кто вы такая, чтобы учить меня, как себя вести?

— Вы, наглая маленькая… — Взбешенная матрона прижала к вздымающейся груди толстую ладонь. Когда она снова обрела дар речи, ее голос был пронзительным от злости. — Я не останусь здесь, чтобы выслушивать ваши оскорбления, Иезавель!

— В таком случае дверь прямо за вами.

— Вы — позор этого города, вот вы кто! Я бы сказала, позор для женщин. Позор для вашей дорогой ушедшей мамы! Если бы только дорогая, милая Виктория увидела, во что вы превратились!

Лицо Тэсс побледнело, только высоко на скулах пламенели два малиновых пятна.

— Замолчите, мадам, — приказала она угрожающе тихим голосом. — Не произносите больше ее имя в моем присутствии. Вы недостойны были дышать с ней одним воздухом, и я не хочу, чтобы вы пачкали ее имя. А теперь убирайтесь, вы все, — ледяным тоном произнесла она, поднимаясь на ноги, — пока я не передумала и не попросила Хобхауса вышвырнуть вас на улицу, как вы того заслуживаете!

— Прекрасно, мисс Лейтон. Поскольку вы продолжаете так ужасно вести себя, мы с радостью уйдем. Но предупреждаю вас — дело далеко не закончено. И последствия для вас будут не из приятных.

В этот момент в коридоре послышался слабый шорох. В следующую секунду в дверь влетел Максимилиан, размахивая длинными зелеными крыльями. Он дважды облетел комнату, потом вдруг заметил жалкие перья, болтающиеся перед багровым лицом миссис Тредуэлл. Пронзительно закричав, ара подлетел к ней поближе.

— Помогите! На меня нападают! — завизжала рассерженная матрона.

— Чепуха, его просто-напросто привлекли ваши перья. Максимилиан, сию же минуту иди сюда!

Однако слишком велика была привлекательность странного коричневого оперения. Ара тяжело уселся на капор миссис Тредуэлл. Сидя на этом насесте, он поворачивал голову взад-вперед, тщательно исследуя безобразное оперение, которое, как ему казалось, принадлежало сопернику, вторгшемуся на его территорию.

— Что за черт! Что за черт! — Он раскрывал острый клюв и набрасывался на вражьи перья.

— С-с-снимите с меня это с-с-существо! — приказала миссис Тредуэлл сквозь стиснутые зубы.

— Максимилиан! Немедленно убирайся! — Тэсс с трудом сдерживала смех при виде лица матроны, на котором страх боролся с яростью.

С громким хрустом яркий ара отхватил кончик одного коричневого пера. Издав пронзительный победный клич, он отлетел в сторону с торчащим из клюва трофеем.

— Пушки к бою! — заверещал он, усаживаясь на конторку Тэсс. — Впереди каменистая отмель, ребята!

— Вы видели это собственными глазами! — завизжала миссис Тредуэлл с покрасневшим лицом. — Это дикое существо пыталось напасть на меня. Я натравлю на вас судью за это, попомните мои слова!

В этот момент в дверях появился Эдуард, а вслед за ним Хобхаус и Летти. Наблюдательный шеф-повар быстро оценил ситуацию.

— Кто здесь верещит, как дикая свинья? Вы? — указал он коротким пальцем на миссис Тредуэлл. — Если вы испортите мои пирожные, клянусь, вам будет из-за чего верещать!

— Он сумасшедший! — вскричала миссис Тредуэлл. — Они все сумасшедшие!

— А вы, прости меня Господи, безобразная старая корова! Убирайтесь отсюда! — прорычал разгневанный повар.

— Пойдемте, дамы! — дрожащим голосом произнесла матрона, пытаясь сохранить остатки достоинства после этого последнего оскорбления.

Хобхаус и другие слуги с каменными лицами отступили назад, чтобы три женщины могли пройти по коридору.

Но прощальный удар был нанесен Максимилианом, удобно устроившимся на плече Тэсс.

— Какого черта! — радостно лопотал он. — Безобразная старая корова! Безобразная старая корова!

Глава 11

— Теперь, когда мы избавились от этой стервятницы, поведай нам печальные новости, Хобхаус, ибо я вижу, что эта проклятая штука все еще не в порядке.

Седой мажордом Тэсс стоял перед ней на коленях на кухне, хмуро глядя на древнюю открытую печь.

— Решетки теперь вычищены вместе с дымоходами. Потратил на них уйму времени. Я даже открыл трубу, но не нашел там никакого засорения. Боюсь, на этот раз проклятая штуковина поставила меня в тупик, мисс Тэсс. — Хобхаус потряс головой и запустил испачканные в саже руки в волосы, ероша их. — Я начинаю думать, что адская штуковина одержима, как считает Эдуард.

Тэсс вздохнула. Именно этого ей и не хватало — посещаемой призраками печи. Нет, разрушенной и посещаемой призраками печи, поправила она себя. Черт бы побрал все это! Именно теперь, когда она начинает вылезать из сокрушительных долгов…

— Прочь с дороги, ты, идиот!

Без всякого предупреждения в дверь за спиной Тэсс ворвался Эймос Хоукинз.

— Вот вы где, — выпалил он. — Я хочу поговорить с вами, мисс Лейтон! — проревел он. — Наедине! Остальные пусть убираются!

Хобхаус напрягся, упершись ногами в пол, как терьер, и глядя в упор на приземистого инспектора.

— Ну же, черт возьми, погодите минуту, — пророкотал он.

— Вон! — взревел Хоукинз. — Или же я прикрою это воровское гнездо раз и навсегда!

Тэсс вздрогнула от прозвучавшей в голосе угрозы. Она не знала, имеет ли Хоукинз право сделать так, как говорит, но она не собиралась выяснять это. Во всяком случае, не сейчас, когда наверху у нее было двадцать бочонков беспошлинного коньяка, которые Хоукинз легко мог обнаружить.

— В чем дело, инспектор Хоукинз? — спокойно спросила она.

— Пусть они уйдут, тогда поговорим.

Тэсс слегка улыбнулась Хобхаусу и двум кухонным служанкам, стоящим позади него с выпученными от страха глазами.

— Вы все можете идти. Поговорим о делах позже, Хобхаус. С явной неохотой преданный слуга подтолкнул вперед служанок и вышел из комнаты, намеренно оставив дверь открытой.

— Закройте чертову дверь! — проревел Хоукинз. Поскольку Хобхаус не подчинился, инспектор промчался через комнату и с треском захлопнул дверь.

— Необязательно ломать мою дверь, — холодно промолвила Тэсс, но сердце ее тревожно забилось. Неожиданно она почувствовала себя очень уязвимой, вспомнив о прошлой ночи — и раздумывая о том, что же в действительности произошло.

Разумеется, она не могла спросить об этом у Хоукинза!

Чтобы скрыть беспокойство, Тэсс направилась к столу. Там, придав лицу жесткое выражение, она оперлась на него и взглянула на своего врага. Что-то подсказало ей, что нападение будет наилучшей защитой.

— Ну что, инспектор? Полагаю, вы довольны собой. Ваши люди ничего не пропустили. Теперь в «Ангеле» не осталось ни одного целого полотенца, ни одного комплекта постельного белья. Но я уверена, вы пришли сюда не для того, чтобы порицать собственную грубость.

Хоукинз прищурил глаза-бусинки.

— Ты, маленькая сучка! — прорычал он. — Кто это сделал? Хобхаус? Тот толстый маленький француз?

— Не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите, инспектор.

— Да? Я говорю о шишке у меня на затылке! Это строго наказуемое преступление — препятствовать исполнению обязанностей королевского офицера, мисс Лейтон. Может, вы хотите почувствовать, как затягивается веревка на шее, ноги взбрыкивают в воздухе и вы задыхаетесь? — Опять угрозы, инспектор?

— Не угрозы, а констатация факта. — Его глаза потемнели в раздумье. — Я могу закрыть «Ангел» хоть сейчас, вы это знаете?

— По какой причине? — ледяным тоном спросила Тэсс.

— По подозрению в укрывательстве опасного преступника.

— Но это ложь, и вы это знаете!

— Разве? А если не из-за этого, то предложу вам другую причину. Коньяк, моя дорогая мисс Лейтон. Сотня бочонков, чтобы быть точным, не захваченная нами доля последнего рейда Лиса. Да, мы захватили часть контрабанды, но большая часть прошла мимо, черт подери! И эти сто бочонков совсем близко; я чувствую их! — Толстые губы Хоукинза скривились в улыбке. — Поэтому я собираюсь поискать в «Ангеле». Мне, разумеется, совсем не хочется превращать это место в руины, но…

— Вы уже сделали это, черт бы вас побрал! Хоукинз равнодушно пожал плечами.

— Что до белья — ну, знаете, королевская служба требует доскональности, — его бесцветные глаза светились торжеством, — и я буду педантичен — если вы не дадите мне оснований не искать дальше.

В крови Тэсс бушевала ярость. Самонадеянная свинья — он угрожал уничтожить «Ангел», если…

— Весь мой коньяк был запасен во времена моего деда, инспектор. Мы здесь не пользуемся контрабандными товарами. И я была бы более чем счастлива доказать вам это. — Она сильнее сжала край стола, отчего кожа на костяшках побелела.

— О, мне нужны любые доказательства, мисс Лейтон! Не сомневайтесь в этом, — прорычал Хоукинз. — Мы начнем с погребов. Только мы с вами, — туманно добавил он, — с распоряжением, чтобы нас никто не беспокоил. И на этот раз я закончу то, что начал прошлой ночью, — хрипло пообещал инспектор, не сводя глаз с ее губ.

Тэсс вздрогнула под его откровенно жадным взглядом. У нее было правильное представление о том, что собирается сделать этот негодяй, когда пойдет с ней вдвоем в погреб. С первого дня своего приезда в Рай Хоукинз преследовал ее, делая грубые намеки по поводу того, как она могла бы избежать всевозможных сложностей. Тэсс всякий раз ускользала от него, притворяясь, что не понимает.

Когда он пару раз попытался перейти от угроз к делу, на помощь приходил бдительный Хобхаус, нарушавший его планы. И вот прошлой ночью…

Что же случилось? Тэсс, однако, старалась не показать своей тревоги.

— На осмотр винных запасов вас проводит Хобхаус, инспектор. К сожалению, я слишком занята сломанной печью, чтобы присоединиться к вам сейчас.

В следующее мгновение грязные сапоги Хоукинза прогрохотали по кухонному полу.

— Тогда ты будешь занята еще больше, черт побери, пока я не разделаюсь с этим местом! — прорычал он, нахмурив ощетинившиеся брови. — Да, у тебя не останется ни занавесок, ни одеял. Ни кроватей, ни стульев! Мои люди переворошат каждую комнату и выбросят содержимое на улицу. — Его бесцветные глаза прищурились. — Пока не выполнишь мою просьбу, вот так. — Он неожиданно схватил Тэсс за плечи толстыми пальцами и прижал ее спиной к массивному дубовому буфету. — Тебя называют Снежной королевой, но я растоплю этот лед! Я вставлю тебе между ног и заставлю просить еще! — проревел он, обдавая ее нечистым дыханием.

Тэсс в дикой ярости вцепилась в его настырные пальцы. Однако Хоукинз обхватил ее руками за талию и прижался к ней массивным телом.

— Да, сучка. Я покажу тебе, как спаривается кобель. Я возьму тебя на всех четырех. — Он прерывисто задышал, ущипнув ее за грудь толстыми пальцами и прижимая к буфету.

— Отпусти меня, ты, грязный подонок! — С трудом сдерживая слезы боли и злости, Тэсс яростно вырывалась, но не могла освободиться от насильника. Дрожащей рукой она ощупывала полку позади себя в отчаянной надежде найти какое-нибудь оружие.

И вдруг она нащупала пальцами толстую рукоятку большого ножа Эдуарда. Дикая ярость застилала ей глаза. Она выхватила нож из деревянной стойки и с бешено бьющимся сердцем занесла острое как бритва лезвие над спиной Хоукинза. Все, что угодно, только бы избавиться от этих отвратительных пальцев!

— Все королевская служба, Хоукинз?

Ленивые, насмешливые слова пробились сквозь туман, застилавший рассудок Тэсс. Она застыла, конвульсивно вцепившись пальцами в рукоятку ножа.

— Остается пожелать, чтобы все таможенные офицеры проявляли такую же бдительность.

В молчании тяжелое оружие было вынуто из белых, дрожащих пальцев Тэсс, через секунду Хоукинз с проклятием обернулся.

— Черт бы вас побрал, Рейвенхерст! Однажды вы подтолкнете меня на лишний проклятый дюйм! — С искаженным от гнева лицом он смотрел на ухмыляющегося виконта.

Рейвенхерст лишь изогнул густую темную бровь.

— И тогда я буду более чем счастлив встретиться с вами, Хоукинз. В любое время и в любом месте по вашему выбору. — Он наклонился ниже, сжав пальцы на рукоятке ножа. — Но до тех пор советую тебе поскорей убраться, ибо мне доставит большое удовольствие навсегда заткнуть твою грязную пасть.

Таможенный инспектор оцепенел от ярости, не на шутку испуганный холодным бешенством в глазах Дейна.

— Хотелось бы мне увидеть, как вы попытаетесь это сделать, Рейвенхерст, — с угрозой произнес он, направляясь к двери. Там он остановился, чтобы с усмешкой сказать Тэсс: — Я еще не закончил с тобой, отнюдь! Попомни мои слова, женщина!

Выпалив это, он вылетел из кухни и затопал по коридору, ругаясь на чем свет стоит.

Тэсс задрожала, ослабев и поникнув после нападения Хоукинза. У нее подкосились колени, и она медленно сползла вниз по буфету.

— Я начинаю сомневаться в вашем здравомыслии, Тэсс Лейтон, — проворчал Рейвенхерст, вглядываясь в ее лицо. Его влажные волосы спускались густыми темными волнами на воротник безукоризненно белой рубашки. Он выглядел сильным и хищным, абсолютно владеющим ситуацией. — Боюсь, наш таможенный инспектор — опасный враг. Когда-нибудь меня не окажется рядом, чтобы спасти тебя.

— О, уходи и оставь меня в покое! — выпалила Тэсс, и у нее из глаз брызнули слезы. — Ты не избавитель, а мое наказание!

— А ты — полная идиотка! — Сверкая глазами, Рейвенхерст подошел ближе, едва не касаясь своим твердым бедром ноги Тэсс. — Дураки не живут долго, дорогая моя, помни это. — Его дыхание, согретое коньячными парами, щекотало ее холодные щеки.

«Какой горький опыт прорезал глубокие морщины на его лбу и около губ?» — недоумевала Тэсс. Его следующие слова заставили ее пожалеть о проявленном к нему интересе.

— Почему ты не выходишь замуж за Леннокса?

— Ты… ты подслушивал! Рейвенхерст лукаво улыбнулся:

— О, почти наверняка.

— Это мое дело и только мое!

— Интересный подбор слов, моя дорогая. Ты боишься только Леннокса или всех мужчин?

— Ты чертов… Рейвенхерст оборвал проклятие:

— Интересно, понимаешь ли ты, насколько опасно твое положение?

— Чтобы испугать меня, понадобится побольше одного тупого таможенного инспектора, лорд Рейвенхерст, — выпалила Тэсс срывающимся голосом.

Она чувствовала напряжение высокого мужчины, с трудом владевшего собой.

— Но ты забываешь одну вещь, моя дорогая, — прошептал Рейвенхерст, приблизившись к ней. — Хоукинз не единственный твой враг. И не самый опасный.

Он решительно развернулся и вышел.

Максимилиан, до этого момента в молчании наблюдавший за напряженной сценой, неожиданно затопал по жердочке, надувая изумрудные щеки.

— Руби канат! — пронзительно закричал он. — Опасность с подветренной стороны. Следи за носом!

Через секунду дверь кухни со скрипом распахнулась. Рейвенхерст отступил назад, как только в комнату вошел лорд Леннокс.

— О, замолчи, несносное создание! — сердито проговорила Тэсс. Она собралась со злости пнуть ногой сломанную печь, спрашивая себя, может ли день быть хуже этого.

Ответ пришел быстрее, чем она ожидала.

Высоко у нее над головой послышалось громыхание. Через секунду большая железная дымовая заслонка, сорвавшись, прогромыхала по трубе и свалилась на крышку котла, увлекая за собой груду кирпичей и облако сажи.

Укладываясь спать этой ночью, Тэсс задвинула новый крепкий засов, который Хобхаус установил на двери ее спальни. Потом закрепила сверкающую латунную защелку на окне.

Вот так, никто не проникнет к ней в комнату этой ночью. В то же время Тэсс спрашивала себя, почему вид этих приспособлений так плохо помогал унять ее странную, ноющую тревогу.

В открытом море капитан «Либерте» всматривался в находящиеся к северу серебристые скалы Англии. Широко расставив сильные ноги, он подставил лицо ветру, не обращая внимания на соленый душ, омывавший его жесткие черты.

Он мысленно представлял ее лицо. Ее тело воспламеняло его кровь.

«Скоро, моя красавица с золотисто-каштановыми волосами», — клялся он, а ветер рвал его длинные волосы.

Он знал, что глупые англичане на своем таможенном катере не поймают сегодня добычу. Да, «Либерте» слишком быстроходна для них. Хорошо обученная команда четко выполняла приказы капитана, оставляя Андре ле Бри время на размышление о собственных удовольствиях.

А его удовольствие состояло в размышлении о женщине, чьи волосы сияли подобно прекрасному бургундскому, чьи необычные глаза горели как у кошки.

Ле Бри часто видел ее за последний месяц, хотя она не знала об этом. Иногда он выскальзывал из гавани, опьяненный успехом завершенного рейда, весь пропахший острым запахом моря. В молчании шагал он по узким улочкам, чтобы постоять под ее окном.

Наблюдая. Ожидая.

Конечно, это было опасно. В сущности, команда считала, что он свихнулся, но это была женщина, способная свести мужчину с ума. А опасность только усиливала его безрассудную страсть.

Тэсс дважды просыпалась ночью в уверенности, что слышит скрежет ключа в замочной скважине или поскрипывание деревянной оконной рамы. Оба раза она замирала от страха с остановившимся сердцем, ожидая появления незваного гостя.

Но это было всего лишь оконное стекло, стучавшее на ветру.

Глава 12

Когда утром Тэсс проснулась, ее лицо заливал золотой солнечный свет. Несколько мгновений она моргала, приведенная в замешательство согревающим щеки теплом.

Нахмурившись, она села в кровати и открыла глаза.

Ночь прошла, темнота исчезла.

На этот раз снов не было, только благословенное забытье. Чувствуя себя обновленной, она медленно потянулась, с удовольствием ощущая на вытянутых руках прикосновение золотых солнечных лучей.

Тэсс уже перебирала в уме предстоящие дела. Сегодня она позаботится о спрятанном после последних рейдов коньяке. Она знала, что Хобхаус должен был уже переправить в Фарли рехгаллонные бочонки. Там она сможет спокойно, не бояться что ей помешают, разбавить крепкий алкоголь и перелить смесь в бутылки.

Разрешив одну проблему, она мысленно обратилась к другой. Том Ранзли проявляет беспокойство. Она была уверена, что он что-то подозревает. Но его нельзя исключать из отобранной группы Джека, по крайней мере не сейчас. Он может посеять разногласия между остальными.

Затем предстояло сложное решение относительно следующего рейда. Ей придется собрать сходку с четырьмя доверенными лицами Лиса. Как раз это меньше всего нравилось Тэсс — встречи с глазу на глаз.

Больше опасности, больше риска, но у нее не было выбора.

Она решила, что это будет в разрушенном замке в Камбере на следующий вечер. Ее связной в Хайте сообщил Хобхаусу, что груз чая и табака прибудет через три дня.

Три дня на оповещение людей, подготовку повозок и лошадей. Джек все еще будет в монастыре, но ему нельзя скитаться в его ослабленном состоянии. Да, с долей везения Тэсс еще раз разыграет дерзкий спектакль. Она знала, что успех возможен только при соблюдении строгой секретности. По заведенному обычаю информация передавалась по частям лишь нескольким людям, которым она была необходима. Даже в этом случае ни один человек не был уверен в том, что известно его напарникам, и ни один не задавал ненужных вопросов.

Наконец, приняв решение, Тэсс встала и начала одеваться. На нее из зеркала смотрели зеленоватые глаза — сияющие и дерзкие. Она снова ощутила, как ее охватывает знакомая бурная радость, дикое, пьянящее возбуждение. Ее может разоблачить Ранзли или любой другой из людей Джека. Ее может преследовать Хоукинз, но она по крайней мере жива и полностью контролирует свою жизнь.

Свершилось то, что она когда-то считала невозможным.

Звонко смеясь, Тэсс пересекла спальню, отдернула занавески и открыла окно, почувствовав, как теплый, напоенный ароматом цветов воздух овевает ее лицо и наполняет комнату.

Наступил новый день. Она встретит лицом к лицу его испытания и выстоит.

Было позднее послеполуденное время, когда Тэсс собралась навестить Джека. Она уже спускалась по лестнице, чтобы отдать Хобхаусу последние распоряжения, когда услышала негромкий смех, сопровождаемый шуршанием одежды.

Она поднялась на площадку второго этажа и прислушалась.

Снова смех, потом тихий стон. Приглушенный женский визг. Нахмурясь, Тэсс скользнула по площадке в направлении этих интригующих звуков для того только, чтобы натолкнуться на стену молчания.

Неожиданно дверь в конце коридора резко распахнулась. В долю секунды Тэсс пересекла холл, прижавшись спиной к стене и ожидая появления преступников.

Если сын миссис Тредуэлл полагает, что может водить сюда своих потаскушек, то он глубоко заблуждается! В следующее мгновение в коридор была выставлена пышная краснощекая служанка, которая глупо хихикала.

— Вон, плутовка! — последовала приглушенная мужская команда.

— Ты знаешь, где найти меня, сладкий мой, — промурлыкала женщина, повернувшись, чтобы похотливо прижаться к груди мужчины, — в любое время. С таким мужчиной я не прочь заниматься этим хоть каждый день.

С потемневшим от гнева лицом Тэсс наблюдала, как Люси, одна из новых горничных, прижималась в дверях к мужчине. Он стоял к Тэсс боком, так что ей были видны только его прямые мокрые волосы, и к тому же пышные формы Люси почти полностью скрывали его. В комнате за спинами пары виднелась ванна с дымящейся водой. Ковер был испещрен маленькими лужицами, отмечавшими путь мужчины к двери.

«Кто это? — мрачно размышляла Тэсс. — Краснолицый торговец вином из Брайтона? Толстый сквайр из Танбридж-Уэллза? Или кавалерийский офицер с печальными глазами, возвращающийся в Дувр?»

Тэсс нахмурилась, когда мужчина слегка повернулся, притягивая Люси к себе и наклоняясь ниже, чтобы прошептать что-то ей на ухо.

Она почувствовала, как щеки ей заливает горячая волна. Тэсс не могла рассмотреть лица мужчины, но теперь ей было отчетливо видно все остальное.

Что-то удерживало ее, заставляло тайно любоваться этим незабываемым телом. На мускулистой спине и плечах блестели капельки воды. Под полотенцем, повязанным вокруг талии, угадывалась линия стройных и мощных бедер.

Рассеянное любопытство Тэсс сменилось кипящей яростью. Неужели этот наглый идиот считает «Ангел» борделем?

Неожиданно искушенные пальцы Люси опустились ниже, поглаживая напряженные контуры, угадываемые в паху мужчины.

Сверкая зелеными глазами, Тэсс вышла из своего укрытия.

— Вон сейчас же, оба!

Темноволосая фигура напряглась, а потом медленно повернулась с тонкой улыбкой на загорелом лице.

— Ожидаете своей очереди, мисс Лейтон?

Тэсс узнала его еще до того, как он повернулся, прежде чем увидела эти насмешливые глаза.

Холодные и жесткие глаза цвета разбитых надежд.

Приподняв черную бровь, лорд Рейвенхерст небрежно обхватил ладонью пышную грудь своей подруги, четко вырисовывавшуюся под влажной одеждой. Он лениво погладил большим пальцем набухший сосок, напрягшийся от его прикосновения.

— Убирайтесь! — выдохнула Тэсс. Легкая улыбка сделалась шире.

— Прошу прощения?

— Вы слышали меня, кобель несчастный. Убирайтесь! Если у вас есть желание предаваться такого рода развлечениям, ищите другую квартиру. «Ангел» не бордель. Что до тебя, Люси, — добавила Тэсс, поворачиваясь лицом к ухмыляющейся прислуге, — твоя служба здесь закончена. Зайди к Хобхаусу за жалованьем.

— Ничё не случится, если мы чуток поразвлекаемся, мисс Ваше Всемогущество! — пронзительно закричала женщина. — Энто потому, что вы — чертова Снежная королева и ничаво не знаете о…

На секунду Тэсс захлестнуло какое-то темное чувство, но потом она вздернула маленький подбородок.

— О, я знаю, Люси, — бархатным голосом произнесла Тэсс. — Просто я предпочитаю не рыскать вокруг подобно загулявшей кошке, согласной на любого оказавшегося поблизости кота.

— Как вы… — Люси согнула пальцы наподобие острых когтей, чтобы вцепиться в лицо Тэсс.

— Спокойно, милая, — пробурчал Рейвенхерст, останавливая горничную и обхватив ее за объемистую талию. — Нет нужды хвататься за оружие, меня вполне хватит на вас обеих, — насмешливо протянул он.

— Хочу научить кое-чему мисс Всемогущество, — шипела Люси, тщетно пытаясь вырваться из рук Дейна.

— Довольно, Люси. — Голос виконта прозвучал как удар хлыста. Повелительный и холодный, этот голос заставлял когда-то вздрагивать взрослых мужчин. Сейчас он возымел такое же действие на разъяренную горничную.

— Хорошо, милорд, но токмо потому, что вы сами просите. — Ворча, она подобрала измятые юбки и повернулась на каблуках.

Онемев от бешенства, Тэсс смотрела, как женщина спускается по лестнице. Потом с не утихающей яростью она обернулась к Рейвенхерсту.

Он ждал ее на середине комнаты, положив руки на бедра, расставив мощные ноги. Маленькие капельки воды скользили по его груди, блестя на бронзовой коже и спутанных черных волосах. Тэсс пришлось заставить себя отвести глаза от соскальзывающих ниже и ниже серебристых капель — туда, где руно курчавых темных волос сужалось и…

Проклятие! Она что, сходит с ума? Онемев от ярости, Тэсс смотрела в упор на стоящего перед ней почти голого мужчину.

Губы Рейвенхерста скривились в холодной усмешке. Он не спускал сверкающих глаз с ее зардевшегося лица, а руки медленно двигались к узлу на талии. Его вызов был гипнотизирующим, жгучим, почти осязаемым.

И подобно какому-то рассерженному, полуобезумевшему болотному зверьку Тэсс наотрез отказывалась ретироваться. Замерев, она наблюдала, как его длинные пальцы теребят натянутую ткань. С пересохшим горлом она увидела, как они сжались и резко потянули.

Нет! Он не может…

Полотенце упало на ковер с приглушенным хлопком.

— Это вам больше нравится, мисс Лейтон? — насмешливо спросил Дейн.

Потрясенная, Тэсс поспешила отвести глаза от бронзовой влажной сверкающей кожи, от густого переплетения блестящих темных волос, от безудержного клинка напряженной мужской плоти.

— Ты… ты… — прохрипела она, чувствуя, как горят ее щеки и шея.

Дейн шагнул к ней с холодной решимостью. Прежде чем Тэсс успела понять это, его пальцы охватили ее запястья, и он потянул ее в комнату. Через секунду Рейвенхерст захлопнул дверь ногой.

— Что, по-твоему, ты делаешь?

— Что я делаю? — резко повторил Рейвенхерст, притягивая ее к своему твердому, влажному телу. — Что я делаю, моя дорогая Тэсс? Преподаю тебе урок, вот что я делаю. Первый из многих уроков, которые я намерен тебе преподать. Сегодня я покажу, чего именно тебе недоставало. И дам почувствовать то, что еще предстоит.

— Ни за что, ты, негодяй! — Тэсс тяжело дышала, пытаясь вырваться и колотя его кулаками в грудь. Каждое прикосновение его обнаженной кожи жгло ее как огнем, доставляя неведомые доселе мучения. — Свинья! Змея! С-с-скорпион!

— Как же они ошибались, называя тебя Снежной королевой, — пробасил Рейвенхерст, уворачиваясь от ее молотящих кулаков. Сдерживая проклятия, он поймал ее руки и прижал их к ее бокам. — Ибо ты, дорогая моя, настоящий огонь!

— Зачем ты вернулся? — прошипела Тэсс. — На этот раз скажи настоящую причину.

— Зачем, мой темный ангел? Из-за тебя, конечно. Из-за того, что ты сделала со мной пять лет назад. Ты послала меня к дьяволу, помнишь? Что ж, я там был, Тэсс. Я видел преисподнюю. А теперь я вернулся к тебе — чтобы показать, на что это было похоже. — Он медленно, неумолимо прижимал Тэсс к обнаженному телу.

Она задрожала, почувствовав на своем бедре твердый нажим его мужского естества. Эта беспощадная горечь, вставшая между ними, казалась ей хуже любого ночного кошмара.

— Нет…

Его грубые руки впились в ее запястья.

— О да, Тэсс! Я собираюсь сделать именно то, что должен был сделать той ночью в сторожке, после того как всадил пулю в сердце этого мерзавца Чевингтона. Я собираюсь очистить тебя от лжи, слой за ядовитым слоем, пока не доберусь до сердца. Но это будет сделано на моих условиях. В свое время и так, как мне захочется. И думаю, еще не сейчас. — Темно-синие глаза Рейвенхерста прожигали ее. — Да, пожалуй, сначала дам тебе немного помучиться.

Путаясь в водовороте мыслей, Тэсс не сразу поняла, что Дейн отпустил ее. Она оступилась и ухватилась за стоящий у двери туалетный столик.

Ночные кошмары… опять ночные кошмары…

Она смутно видела, как Рейвенхерст повернулся и опустил мощное тело в дымящуюся ванну. Его лицо было жестким и непроницаемым, пока он устраивался поудобнее, потом, приподняв сильную ногу, свесил ее с медного края ванны.

— Обидно, что ты расправилась с Люси. Надо полагать, теперь ты собираешься помыть мне спину?

Рот Тэсс открылся и закрылся, но она не издала ни звука.

— Ну что, женщина?

— Я… я бы скорее погладила змею! Рейвенхерст скривил губы.

— Интересное сравнение, любовь моя. Продолжай!

— Я не потерплю больше ни дня твоего присутствия в «Ангеле», ты слышишь?

— Это мое воображение или здесь стало прохладнее? Может, тебе лучше закрыть окно? — Одна его соболиная бровь поднялась в усмешке. — Разумеется, насмотревшись вволю.

— Черт бы тебя побрал! — вскипела Тэсс. — Ты такой же, как все остальные! Ты думаешь, что можешь… — Она проглотила слова, готовые сорваться с ее уст. — Не советую тебе обольщаться по поводу моей помощи!

— Тогда, может быть, вместо этого мне надо попытаться обольстить тебя. Но я уже пытался, правда, Тэсс? Посмотри только, куда это нас завело. — Рейвенхерст сжал пальцами край ванны. — Только ведь не я занимался обольщением. Это все время была ты. Как ты, должно быть, радовалась своей победе!

Тэсс взглянула на него в полном молчании.

— Ответь мне, черт побери! Или ты боишься признать правду о себе? Что уже тогда, только что из школы, всего семнадцати лет, ты была бесчувственной потаскушкой?

Тэсс стояла оцепенев, с потемневшими от боли огромными глазами.

«Но у нас в Фарли не было школы, — могла бы она сказать ему. — Не было наставника. Не было матери. Не было никаких друзей. Мы ели, когда была пища, и много раз обходились без нее. И сверх того, мы старались не попадаться отцу под руку, особенно когда он бывал в плохом настроении.

О да, лорд Рейвенхерст, я много чем была в семнадцать, но только не бесчувственной потаскушкой».

Однако Тэсс совершенно не хотелось рассказывать чужаку с холодными глазами правду о тех годах.

Вместо этого она с легкой улыбкой откинула голову назад.

— Да, вы были довольно забавны, милорд, какое-то время. — Она равнодушно пожала плечами. — Но лишь ненадолго, увы.

— И поэтому ты стала искать новую жертву? Как просто!

— Вы, мужчины, делаете это постоянно. Почему женщина не может поступать так же?

Она услышала, как он судорожно вздохнул. Его черты исказились от отвращения, и Тэсс поежилась. Потом распрямила хрупкие плечи. Какое ей дело до того, что он о ней думает?

— Я хочу, чтобы вы до ночи убрались отсюда, лорд Рейвенхерст. Вы понимаете меня?

— Полагаю, да. Гораздо лучше, чем вы можете себе представить. А что касается моего пребывания здесь, — проворчал сидящий в ванне мужчина, — мне бы не хотелось уходить отсюда. Не теперь, когда самое интересное только начинается.

— Занимайтесь вашими грязными играми где-нибудь в другом месте, ваше чертово сиятельство! И если вам нужны развлечения, отправляйтесь в «Веселую девицу». Здесь вы не найдете ничего подходящего!

Не дожидаясь очередного насмешливого ответа, Тэсс повернулась и выбежала из комнаты. С бьющимся сердцем захлопнула она за собой дверь.

— Идите к дьяволу, Дейн Сен-Пьер! — прошептала она, топая по ступеням вниз.

Но лежащий в ванне мужчина только засмеялся, и его глаза загорелись торжеством.

— Как же вы не правы, Тэсс Лейтон, — прошептал он с горькой усмешкой. — Я найду здесь много подходящего для себя. Как вы скоро поймете, меня устраивает то, что я разгадаю все ваши подлые секреты, шаг за шагом, пока вы не предстанете передо мной голой — телом и душой. Когда это произойдет, у нас не останется возможности заниматься играми.

Глава 13

В воздухе пыльной гостиной Фарли со спущенными шторами, где Тэсс, сидя на корточках, была занята кропотливой работой по разбавлению крепкого коньяка из последних рейдов, витали тяжелые сладкие запахи, среди которых угадывался и запах тления.

Перед ней стоял ряд замшелых, покрытых паутиной бутылок из погребов Фарли. Это, как она обнаружила, самый надежный способ скрыть истинное положение вещей. Для любого случайного наблюдателя эти бутылки имели такой вид, как будто простояли на полках по крайней мере пятьдесят лет.

Но Тэсс понимала, что Хоукинз не случайный наблюдатель, и это заставляло ее выполнять работу с особой тщательностью.

Все было сделано ловко. Один за одним открывала она четырех галлонные бочонки, переливала их содержимое в большую ванну, в которую добавляла воду и жженый сахар для подкрашивания, затем разливала алкоголь в новые, а точнее, очень старые с виду емкости.

Из каждого бочонка получалось шесть галлонов коньяка, за которые в Лондоне можно выручить целых четыре фунта против всего тринадцати шиллингов, уплаченных за них во Франции.

Почти пятикратная прибыль. Достаточно весомая, ради которой мужчина пойдет на большой риск. Или женщина, если у нее хватит смелости.

Тэсс делала это много раз и, как она полагала, будет продолжать делать дальше. Однако сегодня мысль об этом не доставляла ей удовольствия.

Она разогнулась, когда перед ней на полу выстроились сорок бутылок, наполненных прекрасным французским коньяком. Они принесут ей ощутимый доход — достаточный, чтобы возместить ущерб, нанесенный Хоукинзом ее постельному белью.

Закрыв пробкой последнюю бутылку, Тэсс отправилась на поиски Томаса, Коньяк необходимо на время спрятать.

— Да, вот вся партия, мисс Тэсс, хорошенько прикрыл их дровам», Думаю, никто не будет слишком дотошно проверять. Теперь вам лучше переодеть это запачканное платье и помыть руки, а то запах стоит, как в кабаке, и с этим не поспоришь!

Старый Томас нахмурился, изучая бледное лицо Тэсс. Но она лишь упрямо расправила плечи. Сегодня ночью Лис должен идти по следу и загнать добычу.

Когда встала луна, четыре цветка были доставлены по своему назначению на болоте. «Замок Камбер», — шепотом передавалось сообщение, и получатели роз вздрагивали. С полуразрушенными стенами, открытый лунному свету, и ветру, и летучим мышам, замок был местом, где вполне могли обитать призраки.

И где их можно было повстречать.

Ибо сам Лис был больше чем наполовину призраком.

— Все это чертова ерунда, скажу я вам!

С длинными рыжеватыми и неопрятными волосами, хмурый Том Ранзли сердито вышагивал взад-вперед по круглой площадке, окруженной каменными стенами, в центре разрушенного замка Тюдоров. Высоко в небе стояла луна, по серебристому диску которой пробегали обрывки облаков. В отдалении послышался одинокий крик совы, а вслед за ним — пронзительный вой голодных летучих мышей, шныряющих в ночи.

Двое мужчин, стоявшие у стены, вздрогнули.

— Тише, Том Ранзли, — зашикал один из них. — Никогда не знаешь, когда он может подслушивать.

— Черт бы побрал Лиса! Кто он такой, чтобы прятать от нас лицо, раз мы рискуем так же, как он! Да и почему он держит свое имя в секрете? — Бледное сияние осветило неровные края шрама, рассекавшего лицо Ранзли от виска до подбородка.

— Потому как он намечает рейды и он привозит товар, как ты знаешь. — Говоря это, стоящий у стены человек нервно взглянул через плечо. — Что это? — вдруг спросил он.

Из-за стены послышался легкий хруст. Трое мужчин оцепенели. Через несколько секунд звук замер.

— Просто чертовы совы, — пробубнил Ранзли и тут же замолчал, когда звук повторился, на этот раз ближе.

Как раз за разверзшимся перед ними черным проемом, Трое мужчин отступили с широко открытыми глазами. Из проема в древней каменной стене выступила высокая, мускулистая фигура.

— Кто идет? — спросил Ранзли.

— Джон Дигби. Он здесь? — Никто из испуганных людей не задался вопросом, кого имеет в виду Дигби.

— Нет, чертов ублюдок опаздывает, как всегда. Хочет устроить парадный выход, вот что. — Ранзли направился к центру окруженной стенами площадки в нетерпении отыграться за минутную слабость. — А мы стоим тут ни живы ни мертвы и трясемся, как кучка школьников-сопляков!

— А-а, заткнись, Ранзли, — резко проговорил новоприбывший. — Лис дал нам много гиней, и тебе тоже, как и всем остальным. Так что незачем поносить человека, если только у тебя на уме нет чего другого.

Длинно, витиевато выругавшись, длинноволосый контрабандист рванулся вперед и прижал Дигби к поросшей мхом стене.

— Закрой свой слюнявый рот, Джон Дигби, если не хочешь попробовать моего кулака!

Издав рев, Дигби вырвался, и через секунду двое мужчин держали друг друга, за глотку.

— Джентльмены! Джентльмены! Что за манеры у вас! — С верха стены у них за спиной послышалось хруст гравия. Эти низкие, резкие тона могли принадлежать только одному человеку.

Лис!

Как всегда, он был облачен во все черное, от треуголки до высоких сапог. Он стоял, расставив ноги и скрестив руки на груди, в развевающемся длинном плаще. Длинные тонкие усы его маски слабо мерцали в лунном свете.

— Убери руки от брата Дигби, Том Ранзли, — пророкотала искаженным маской голосом темная фигура. — Иначе мне придется выпроводить тебя отсюда и разбираться с тобой отдельно. Джентльмены не поднимают руку друг на друга — это одна из клятв, данных тобой при вступлении в нашу банду, — напомнил Лис.

Нахмурившись, Ранзли оттолкнул в сторону своего противника.

— Ты пришел чертовски вовремя, не так ли, Лис? — проворчал он, посылая увесистый плевок на темную землю между собой и Лисом.

Неожиданно на пистолете, появившемся в руке Лиса, блеснул луч холодного лунного света.

— Это что — способ выражения недовольства, друг мой? — Голос контрабандиста стал вкрадчивым от скрытой угрозы. — Если это так, я должен разобраться с этим со всей серьезностью. — Раздавшийся сверху неестественный голос был бесстрастным, лишенным и следа эмоции; звук его наполнил ужасом ожидающих внизу четырех мужчин.

Несколько томительных мгновений Ранзли не двигался с искаженным от бешенства лицом. Ему не терпелось достать пистолет, спрятанный глубоко в кармане его мешковатых штанов, но время для решительных действий еще не подошло.

На покрытом шрамами лице контрабандиста промелькнула хитрая усмешка, но он лишь пожал плечами:

— Нет, я не жалуюсь. Плохо дело, если человек не может сделать простого замечания, чтобы на него не рявкнули.

Со свойственной ему быстрой переменой настроения Лис неожиданно улыбнулся и снял треуголку.

— Ну ладно! Это была шутка, мистер Ранзли, и в таком случае ее можно простить. А теперь, джентльмены, за дело. — Выставив вперед одну ногу, Лис наклонился вниз, опершись локтем на согнутое колено. — Слушайте, братья мои, слушайте внимательно, наградой за это вам будут золотые гинеи.

Если в выборе эпитета и был некоторый намек на иронию, никто из стоящих внизу мужчин, казалось, не заметил этого, поскольку их глаза уже сверкали от жадности, когда они слушали излагаемый Лисом план.

Вся в холодном поту, Тэсс отыскала дорогу к старинному туннелю, петлявшему под руинами замка. Ей впервые рассказал об этом Томас, игравший здесь ребенком со своим братом. Но его брат давно погиб во время набега индейцев в первых колониях. Теперь только Тэсс и ее старый слуга знали об этом месте.

Когда она вышла из туннеля, до края узкой плотины и оставленной там лодки оставалось лишь несколько футов.

Тэсс не смогла сдержать легкой улыбки. Да, это был хороший план, и никто не мог этого отрицать. Оповещение пройдет нынче ночью: три лошади, привязанные у церкви Снаргейт, и фонари, зажженные у каждого третьего дома вдоль дороги от Рая до Эплдора.

К утру сотня человек узнает о готовящемся рейде и будет ждать последних инструкций.

Руки Тэсс замерзли, а лицо зудело под тяжелой маской. В спину ей дул резкий ветер, пока она выводила маленький ялик из камышей, торопясь вернуться в безопасный Фарли.

С огромным облегчением заметила она узкую тропинку, петляющую на запад, а потом назад в сторону монастыря. Тэсс всегда старалась заниматься делами подальше от дома, поскольку хотела, чтобы ничто не связывало поместье Лейтонов с контрабандным промыслом.

«В конце концов, лисица никогда не охотится около своей норы», — подумала она, мрачно улыбаясь.

Перед ней мерцало последнее препятствие — небольшое озерцо, простиравшееся до пастбища с мирно пасущимися овцами. Если все пойдет хорошо, она окажется дома в постели через час. Тэсс была уже на полпути, когда услышала доносимые ветром с востока крики.

Одного взгляда на пляшущие черные тени было достаточно, чтобы понять, что Хоукинз выследил ее.

Глава 14

Силы небесные!

Жирные пасущиеся овцы усыпали весь залитый водой луг; их густая шерсть отливала серебром в лунном свете. Тэсс вонзила ногти в ладони, чтобы справиться с гнетущим страхом.

— Вон там, сэр!

Понимая, что отчетливо видна в ялике, она свернула в островок камыша и причалила. Сжав губы от напряжения, Тэсс соскользнула с края лодки в темное озерцо, вздрогнув от прикосновения холодной воды, укрывшей ее до плеч. Нырнув, она поплыла под водой.

Все было тихо; вокруг нее кружились в водовороте ил и водоросли, но наконец ее рука коснулась дна. Тэсс осторожно вынырнула и подняла голову, держась поближе к тростникам у края воды.

Офицеры службы береговой охраны медленно двигались вдоль каналов, выверяя каждый шаг и боясь оступиться. Их подгоняло вперед рычание Хоукинза. Однако Тэсс знала, что, думая о награде в пятьсот фунтов за ее голову, эти люди ни за что не отступят, пока не обыщут каждую канаву и протоку. Дрожа, она прижималась к берегу у края луга, а над ней в лунном свете мирно паслась дюжина овец.

Как красиво! И как ужасно!

Тэсс заскрежетала зубами, решительно отказываясь думать о том, что случится, если Хоукинз обнаружит ее.

Плохо придется мужчине-контрабандисту, если его поймают, ну а если эти люди увидят, что их добыча — женщина…

Она сжала заледеневшие пальцы и засунула кулаки глубоко в карманы, борясь с захлестывавшим ее ужасом. И вдруг ее рука наткнулась на твердый круглый предмет. Кусок каменной соли, захваченный ею с кухни «Ангела», чтобы угостить любимую телку Томаса! С горячей молитвой на устах Тэсс вылезла из воды и осторожно поползла по лугу.

— Ну же, дурни! Неужели я должен все делать сам? — За ее спиной в ночном воздухе слышался резкий голос таможенного инспектора.

— Похоже, мы потеряли их, мистер Хоукинз, — прохныкал незнакомый голос.

— Потеряли? Тогда вам придется познакомиться с глубоким синим морем, если не найдете их!

Тэсс продолжала ползти по лугу к пасущемуся стаду с вытянутой перед собой рукой. Когда она была от овец еще в нескольких футах, они забеспокоились, учуяв соль. Скоро овцы сбились в кружок, нюхая и облизывая вкусный кристалл, который Тэсс крепко сжимала в руке. Она оказалась в середине плотного кружка, спрятанная за густой, лохматой овечьей шерстью, молясь в душе, чтобы соль не кончалась.

— Он был здесь минуту тому назад, черт побери! Обыщите чертовы протоки, идиоты! И не вздумайте возвращаться, пока к найдете негодяя!

За ее спиной послышался плеск воды, когда несколько офицеров нырнули в озеро.

Сердце Тэсс заколотилось. Если бы она осталась на прежнем месте, они бы ее уже нашли! Вздрогнув всем телом, она глубже забилась под овечью шерсть.

Люди Хоукинза были теперь всего в нескольких ярдах, молотя руками по воде. Один подплыл совсем близко. Тэсс боялась даже дышать. Ей казалось, что она на болоте целую вечность.

— Он там!

Кто-то быстро прошел мимо нее. Она услышала шаркающий звук, а потом плеск воды.

— Это всего-навсего лебедь, чертовы идиоты! — взревел Хоукинз. — Двигайтесь в сторону дамбы, мы разделимся там и окружим негодяя.

Они повернули к востоку, через секунду Тэсс услышала, один из мужчин тихо ругается.

— Лиса найти невозможно, — хмуро бубнил парень. — Наполовину дьявол, наполовину человек, вот кто он такой. Да, призрак, знающий каждый изгиб этих протоков, Чертовски обидно — ведь я мог бы купить на пятьсот фунтов уйму грога. Да, и много горячих женщин.

Потом, к огромному облегчению Тэсс, они удалились.

Она выждала несколько минут не двигаясь, пока над серебристыми заводями не повисла тишина, а только посвистывал ветер, дующий с холмов на север. Даже и тогда она не пошевелилась, строго приказав себе сосчитать в уме до пятисот.

Только после этого Тэсс осторожно выбралась из защищающего круга удовлетворенных овец. Вокруг все было тихо, без каких-либо признаков Хоукинза или его людей. Через мгновение она поднялась на ноги и побежала. Ее бросало то в жар, то в холод. Устремившись через сырой луг, Тэсс молила о том, чтобы у старой ветряной мельницы ее ждал быстрый чалый жеребец, в сумерках привязанный там Хобхаусом.

В этот вечер гостиница «Веселая девица» была переполнена. Темный двор оглашался пьяным смехом, когда внутрь протискивались мужчины с огрубевшими руками и еще более грубыми лицами. Глаза ело от спертого воздуха, наполненного дымом, парами спиртного и испарениями потных тел, однако джин был дешевым, а женщины — не намного дороже.

Джордж Джукс довольно улыбался, обозревая свое шумное, прокуренное заведение косящим глазом. Он видел, что даже верхние комнаты заняты в этот вечер. Джукс кивнул Бесс, новой служанке, которая как раз спускалась вниз, приглаживая юбки вокруг пышных покачивающихся бедер.

«Да, хорошенькая служанка», — подумал Джукс, и не в первый раз. Лысый трактирщик знал, что она была приманкой для мужчин в «Веселой девице».

В этот момент входная дверь распахнулась. В переполненную народом комнату ворвался холодный порыв ветра. Вслед за ветром вошел высокий мужчина, широкий в плечах и узкий в талии, завернутый в черный плащ. Незнакомец лениво остановился на пороге, обозревая посетителей, а потом медленно подошел к одинокому стулу, стоящему у дальней стены.

Хриплый смех и добродушные споры немного поутихли. Не обращая внимания на реакцию на свое появление, незнакомец спокойно стянул перчатки и швырнул их на стол перед собой.

Всякий шум в комнате окончательно смолк.

Джордж Джукс нахмурился, стирая капельки пота со сверкающей лысой головы. Какого черта этот проклятый морской офицер делает здесь, в «Веселой девице»? Разве ему нечем заняться в Рае? Для таких благородных господ, как он, подходит бар в «Ангеле», а не это прокуренное пристанище на краю болота, где люди любят пить вволю и не боятся делиться секретами из опасения, что их подслушают.

Джукс увидел, как Том Ранзли повернулся и бросил быстрый хмурый взгляд в сторону пришедшего. Лицо трактирщика побледнело. Он не хотел неприятностей, особенно сегодня вечером, когда у него в нише под черной лестницей было припрятано пятьдесят бочонков беспошлинного коньяка и джина. И если он не проявит сообразительность, то наверняка между Ранзли и этим суровым лондонским лордом возникнет стычка.

Вытерев руки о засаленный передник, Джукс быстро сделал знак Бесс.

— Принеси мужчине в углу бутылку рома и кружку, — прошептал он. — И чтобы кружка была чистой, девочка.

Бесс тоже заметила возникшее в комнате напряжение, когда расталкивала локтями сбившиеся в кучу тела, чтобы поставить бутылку и стакан на грязный стол, за которым в одиночестве сидел темноволосый незнакомец. Она смотрела широко открытыми, восхищенными глазами на широкие плечи мужчины, его худощавое, замкнутое лицо, твердую линию подбородка, которая резко контрастировала с полной нижней губой.

«Кровь Господня, вот это мужчина!» — думала она, чувствуя, как ее захлестывает теплая волна желания. Но что делает здесь, в «Веселой девице», этот красивый лорд в такой вечер?

Он очень храбрый или очень глупый человек.

Выражение ее лица, когда она наклонилась, чтобы наполнить его кружку, было нарочито небрежным.

— Ром, сэр. Мистер Джукс угощает.

Темные глаза Рейвенхерста прищурились; он заметил, что женщина улыбается только губами, но не глазами. От его взора не укрылось также и то, что ее пальцы дрожат.

— О, как это любезно! Прошу тебя, передай мою благодарность мистеру Джуксу.

Когда женщина ставила перед ним оловянную кружку, ее пальцы соскользнули и ром выплеснулся на стол.

— Быстро выпейте это, — прошептала она, наклонившись к нему, чтобы вытереть лужицу грязным передником, — а потом уходите. Тут некоторым не понравится, что вы сегодня здесь.

Дейн широко улыбнулся и небрежно бросил на стол гинею.

— Спасибо, милая. Очень ценю твою заботу, но небольшая Свалка меня не смутит. Ты только не забывай подливать рому. Не важно какого, — сумрачно добавил он.

Покачав головой, Бесс повернулась и стала проталкиваться обратно к стойке бара с глубоко запрятанной в карман золотой гинеей. Святые угодники, на эти деньги она сможет купить себе пару новых туфель и отрез муслина в придачу. Ей только хотелось, чтобы красивый незнакомец принял во внимание ее предупреждение. Потом она пожала плечами, перестав думать о нем. В конце концов, он похож на человека, умеющего постоять за себя — даже в этой дикой компании.

Сердито нахмурившись, Том Ранзли обернулся и не мигая уставился на чужака.

Его, однако, опередил хозяин трактира. Нервно улыбаясь, он подошел к столу Дейна.

— Да, угощение от нашего заведения, ваше сиятельство. В память о Трафальгаре. — Потом лысый трактирщик понизил голос: — Но ежели у вас нет тут какого особого дела, не обижайтесь, но я бы проводил вас до двери. Сами видите, сколько у нас сегодня народищу, а некоторые мужики делаются буйными после стаканчика-двух. — Его глаза беспокойно забегали из стороны в сторону. — Если вы понимаете, о чем речь, милорд…

Дейн небрежно откинулся на стуле с непроницаемым лицом.

— Я прекрасно вас понимаю… мистер Джукс, правильно? Но в сущности, у меня есть здесь дело. И я собирался пропустить стаканчик-другой, прежде чем вернусь на болото. Вам ведь не хотелось бы выгонять путешественника, правда? — В его потемневших глазах сквозил упрек.

— Да, но…

— Вот и хорошо. — Неожиданно в голосе виконта появились металлические нотки.

Нервно тряся головой, хозяин поспешил на свое место за стойкой бара. «Почему проклятым господам не сидится на своем месте? Ничего хорошего из этого не выйдет, — думал он. — Ну ничего хорошего».

Через мгновение Том Ранзли отделился от товарищей и зашагал через притихший зал. Он остановился перед Рейвенхерстом, заложив толстые большие пальцы за широкий кожаный ремень.

— Мы здесь не любим чужаков, капитан! — прорычал он. — Будь ты герой или нет. Так что, я думаю, вам бы лучше убраться отсюда.

Выражение лица Дейна не изменилось. Очень медленно поднял он видавшую виды оловянную кружку, ни на секунду не спуская глаз с рассерженного лица стоявшего перед ним человека, и выпил.

— Ваше здоровье, сэр, — тихо произнес он.

— Вы что, не понимаете по-английски? Вы здесь неугодны! — Грубое ругательство раскололо воздух.

Рейвенхерст слегка подался вперед на стуле, опуская пустую кружку на стол.

— Мистер Ранзли, не так ли? — Его голос был низким и обманчиво спокойным, но этот его тон был хорошо знаком команде «Беллерофонта». Любой из членов команды мог бы сказать Тому Ранзли, что сердить капитана крайне неразумно, когда он в таком настроении. — Кому я неугоден, мистер Ранзли?

Однако Том не отличался наблюдательностью, не был он и человеком тонкого ума. Он не мог знать, что сидящий перед ним человек наиболее опасен именно тогда, когда разговаривает таким тихим голосом.

— Во-первых, мне. И всем остальным, до единого! — пророкотал он. — Теперь ясно?

— Совершенно ясно. И совершенно необдуманно.

— Что вы этим хотите сказать?

— А что бы вы выбрали?

— Не собираюсь препираться с мерзавцем вроде вас. Я сказал: убирайтесь!

— Я бы предпочел немного отдохнуть, мистер Ранзли. Вы, разумеется, можете удалиться когда пожелаете, — бархатным голосом ответил Дейн.

— Черта с два! — Лицо Ранзли перекосилось. — Видал я таких, как вы, раньше. Рыщут по болотам, расспрашивают и суют нос не в свое дело, черт побери! Нам это не нравится, говорю вам! Или ваша чертова благотворительность. Мы тут сами управляемся и на подаяния не рассчитываем. Так что скажите своей подружке, дамочке из «Ангела», что нам не нужны ее объедки и заштопанное белье. Мы уж как-нибудь сами о себе позаботимся. Да, так и передайте это вашей мисс Лейтон, когда вернетесь. И если только у вас голова варит, вы уйдете сию же минуту. — Пальцы Ранзли скользнули в карман, нащупывая рукоятку пистолета.

— Еще одно движение, и ты — покойник. — Угроза прозвучала очень внушительно. — А теперь вытащи руку из кармана. Очень медленно!

Ранзли еле сдержал проклятие, впервые заметив, что руки Рейвенхерста спрятаны под столом.

Губы контрабандиста вытянулись в тонкую гневную линию; он медленно поднял левую руку и разжал пальцы, показывая пустую ладонь.

— Прекрасно! Теперь мне бы хотелось мирно допить кружку, мистер Ранзли, — черные брови Дейна взлетели вверх, — если вы, конечно, не возражаете.

В этот момент у Дейна в кармане плаща не было ничего, кроме двух восковых свечей и огрызка от яблока, однако твердая линия его челюсти ничем не выдавала этого.

Глаза мужчин встретились — мутно-карие ощупывали холодные лазурные. Вокруг них шум утих, и в комнате воцарилась жуткая тишина. Кипя от гнева, Ранзли пытался смутить Рейвенхерста взглядом.

Ему это не удалось.

— Почему бы и нет? — наконец проворчал Ранзли. — Мне плевать на это. Раз уж вы такой герой и все такое. — Пробормотав ругательство, он смачно сплюнул на пол, как раз рядом с начищенным до блеска черным сапогом Дейна.

Лишь невероятным усилием воли Рейвенхерст сдержался, чтобы не ответить на это оскорбление. Его пальцы в кармане сжались, кроша свечки на бесформенные кусочки. Кровь Господня, как ему не терпелось съездить кулаком по физиономии наглого ублюдка!

Но он не мог этого сделать. Его привело сюда государственное дело, слишком важное, чтобы рисковать им ради мгновения личной мести — какой бы сладкой она ни оказалась.

Кровь стучала у него в висках, когда Дейн изучал противника из-под полуопущенных век.

— Берегись, Ранзли! Однажды ветер подует в твою сторону, и плевок окажется на твоей физиономии.

— Как ты… — Рука Ранзли уже метнулась к карману, когда двое из его друзей схватили его и потащили назад через комнату.

— Перестань, Том, — проворчал один из мужчин. — И так было много неприятностей сегодня. Больше не надо.

Оказавшись на прежнем месте, Ранзли освободился от рук собутыльников.

— Не нужны нам здесь такие, — пробубнил он. — Шайка чертовых надоед. Пусть возвращается в «Ангел» и поиграет в кошки-мышки со Снежной королевой вместо того, чтобы мешать нам. Хотя, думаю, он слабоват как мужик и не заставит ее развести ноги, — осклабился контрабандист с пьяной ухмылкой.

Кто-то быстро и неслышно подошел к нему сзади.

— Ранзли? — Слово было произнесено почти что шепотом.

В то же мгновение как Ранзли обернулся, улыбка застыла на его багровом лице; твердый бронзовый кулак ударил его в нос, по щекам Тома потекла кровь. Рыжеволосый контрабандист покачнулся со слабым стоном, потом медленно осел на пол.

Рейвенхерст все еще чувствовал биение собственной крови, глядя на распростершегося перед ним мужчину. Поигрывая желваками на скулах, он пытался сдержать волну слепой бешеной ярости.

Наконец взгляд его прояснился. У него был необузданный темперамент, и он знал об этом. Насколько он мог припомнить, гнев его редко был праведным.

Как, например, сейчас.

— Пожалуйста, капитан, не надо больше драться. — Перед Рейвенхеретом смутно замаячило потное лицо Джукса. — Часто слова говорятся в гневе, а потом об этом жалеют. Вам бы лучше уйти сейчас, а? Сами видите…

Нахмурившись, Рейвенхерст повернулся и подхватил перчатки со стола. «Ром был скверный», — подумал он. Боже всемогущий, этого оказалось достаточно, чтобы слегка свихнуться. Ему нужен ночной воздух, идущий с моря, — чистый, прохладный и бодрящий.

И может, если ему повезет, он представит себя снова на палубе, со свистящими над головой снастями и скрипящим деревом. Да, сегодня он уснет под звездами и очистится на рассвете с помощью каких-нибудь изнурительных упражнений в полосе прибоя. Он знает одно такое место, где можно проверить свою выносливость и храбрость в волнах.

Бухта Фарли.

Сдержав проклятие, суровый виконт распахнул дверь и зашагал в ночь, дав вздохнуть с облегчением не одному человеку.

Глава 15

За час до рассвета Тэсс проскользнула в темный туннель под развалинами монастыря. Единственной свидетельницей этого была одинокая сова, скорбно ухавшая с высоты тиса на вершине холма. Луна зашла, и темные луга были покрыты низко стелющимся, подвижным туманом, заполнявшим низины подобно океану медленно плывущей пены.

Она с сумрачным видом засунула маску с усами поглубже в карман и плотнее запахнулась в мокрый плащ, стряхивая с себя холодный туман вместе с мрачными мыслями.

Ибо сейчас ей надо было думать о более важных вещах.

Она остановилась в Фарли, чтобы сменить бриджи на платье, но если Джек увидит маску, его гневу не будет границ.

— Джек? — Тэсс подошла к концу туннеля, держа фонарь высоко над головой. Пламя отбрасывало причудливые тени на крутой спуск; их неровные очертания заполняли находящуюся внизу комнату. — Ты спишь?

Человек, лежавший на соломенном тюфяке, повернул к ней бледное искаженное лицо.

— Нет, не сплю, детка. Едва ли мои сны были бы приятными этой ночью. — Он сел, прислонившись спиной к холодной каменной стене и похлопав рукой рядом с собой. — Иди, присядь рядом. Мне надо сказать тебе кое-что перед отъездом.

Итак, он уезжает. Тэсс медленно поставила фонарь на перевернутую бочку.

— Ты уезжаешь? Сегодня вечером?

— Я вполне поправился для путешествия, девочка. Безопаснее будет, если я уеду отсюда.

Умом она понимала, но сердцем никак не могла принять этого.

— Конечно, — пробормотала Тэсс. Что-то мешало ей сидеть на месте, как просил Джек. Вместо этого с напряженными от усталости плечами она начала расхаживать по узкому подземелью.

Здесь, глубоко под землей, было так тихо! Воздух был прохладным, с той проникающей всюду прилипчивой влажностью, которая пробирает до самых костей. И вдруг на Тэсс нахлынуло отчаяние. Комната сомкнула вокруг нее огромные черные руки и грозила выкачать воздух из легких.

— Джек… — безутешно заплакала она.

Тэсс с рыданиями упала в его объятия, и старый контрабандист дал ей выплакаться, не прерывая долгих всхлипываний. Ибо Джек знал, что эта боль накапливалась долгие годы. Наконец слезы Тэсс иссякли; казалось, темнота отступила от нее. Шмыгая носом, она села и вытерла слезы.

— Какая же я дурочка! И все-таки в этом месте есть что-то странное… очень странное.

— Ничего страшного, детка, — грубовато произнес седовласый мужчина, похлопывая ее по плечу. — Надо иногда давать слезам выход. Ты слишком долго сдерживалась — это противоестественно. Но я знаю, что ты думаешь об этом месте. — Голос Джека неожиданно упал. Он пожал плечами, и когда заговорил снова, голос его был суровым. — А теперь я хочу знать правду об этой твоей безрассудной эскападе!

На мгновение Тэсс запаниковала под его строгим взглядом. Неужели он разгадал истинную степень ее участия?

Она вызывающе вздернула подбородок, открыто встретив его пристальный взгляд.

— Мне нужны были деньги, Джек. Для Фарли и для…

— И для твоего легкомысленного братца. Вот еще одна противоестественная вещь. Он должен находиться здесь и заботиться о тебе, а не наоборот.

— Глупости. Я на четыре года старше его и со смерти нашей матери была…

— Я знаю все об этом, детка, но теперь Эшли взрослый человек. И он твердо стоит на ногах. Что до денег, ты прекрасно знаешь, что у меня есть сбережения. Я довольно часто предлагал дать тебе, одолжить, — он поспешно поправил себя, — всю сумму, необходимую для ремонта этой развалины.

— Могу ответить только то, что говорила раньше, — спасибо, но не надо. Мы должны уже половине Англии благодаря пристрастию отца к азартным играм. Не хочу включать и тебя в этот список.

— Я не буду больше участвовать в этих диких скачках с джентльменами, ты слышишь меня? Это было что-то вроде игры, понимаешь? Что-то, что могло заполнить одинокие часы после занятий с тобой и этим бездельником Эшли. Это не что иное, как безумие, детка! Что, если бы Хоукинз поймал тебя в последнем рейде? Что бы ты делала, узнай негодяй, что ты не мужчина, за которого себя выдаешь?

— Но он не поймал меня, — решительно ответила Тэсс. Ее серо-зеленые глаза неожиданно засияли теплотой. — И я помогла тебе выбраться, если помнишь.

— После того, как я чуть не упал от потрясения при виде тебя! Нет, я не забыл, как ты спасла меня, девочка, но это единственная причина, почему я не разложил тебя на колене и не отстегал по мягкой попке! — проворчал Джек.

В его голосе Тэсс послышался страх, и это укрепило ее решимость.

— Не волнуйся, Джек. Я извлекла из всего этого урок. Это не развлечение — пытаться выловить луну из воды. — Последнее по крайней мере было правдой. Тэсс до сих пор вздрагивала, вспоминая, насколько близко к смерти оказались они оба на болоте.

И как близко она подошла к ней этой ночью снова. Но Тэсс молилась, чтобы Лис не просил у нее обещаний. Если он заставит ее принести клятву, как она сможет солгать? Лис еле сдержал проклятие.

— Заставь парня вернуться, черт побери. Пусть он возьмет на себя часть твоей ноши…

— О, Джек, давай не будем больше спорить об этом. Мы все уже обговорили раньше. Эшли сейчас в том окружении, для которого был воспитан. Нет причин, по которым он может оказаться в другом обществе, хотя после смерти отца у нас не осталось и двух шиллингов.

— Ты говоришь, нет причин, Тэсс Лейтон? Да, нет причин, за исключением того, что у тебя не хватает де нег, чтобы покупать ему дорогую одежду и платить его долги, и поэтому ты присоединилась к джентльменам. Он станет таким же, как его отец, если тебя интересует мое мнение.

— Не интересует, — выпалила Тэсс, сжав губы от гнева. — Пожалуйста, Джек, — взмолилась она, — давай не будем тратить время на споры. Не сегодня, ведь ты собираешься уезжать. — Ее глаза потемнели от страха, который она отчаянно пыталась скрыть. — Я всегда так волнуюсь, что ты не…

Контрабандист проказливо улыбнулся:

— Не вернусь? Хватит о грустном, детка. Ты обижаешь меня своим недоверием, вот что! Чтобы остановить Лиса, детка, потребуется кто-то поважнее Эймоса Хоукинза и его неотесанных парней. Я наполовину болотный призрак, разве ты не знаешь? — добавил он со своей обычной бравадой.

— О, Джек, не дразни меня. — Тэсс сильнее сжала его руку.

Издав непонятный звук, напоминающий то ли сопение, то ли сердитое фырканье, красивый мужчина с серебристыми волосами похлопал ее по плечу.

— Обещаю — ты увидишь меня снова. А до тех пор я глаз с тебя не спущу. И если услышу, что ты снова отправилась на болото, — сурово добавил он, — тогда заставлю тебя пожелать, чтобы Хоукинз отправил меня в царство теней!

Фонарь вдруг замигал и почти погас. Их глаза встретились в предчувствии близкого расставания.

— Должно быть, рассвет уже близко, — тихо произнес Лис. — Пора мне отправляться. Не хотелось бы повстречаться с кем-нибудь на дороге — особенно с незажившей раной.

— Куда ты едешь? — выдохнула Тэсс, хотя, спрашивая, нарушала их правило.

В темных глазах контрабандиста промелькнул упрек.

— Зачем ты спрашиваешь, девочка? Тебе лучше этого не знать. Туда… — Он быстро поднялся, чтобы собрать вещи. — Теперь уже пора, — резко проговорил он приглушенным голосом, наклоняясь, чтобы надеть сапоги и взять седельный вьюк.

«Совсем мало вещей», — горестно подумала Тэсс. Совсем немного времени провела она с ним — этим добрым, мягким человеком, ставшим для нее отцом в большей степени, чем ее собственный родитель.

И вот наступает агония ожидания, и не будешь знать, когда он вернется и вернется ли вообще.

— Не провожай меня. — Голос Джека был взволнованным. Держа руки на коленях, Тэсс сжала пальцы, глубоко вонзив ногти в нежную кожу ладоней.

— Хорошо.

Его шаги застучали вверх по узкому туннелю, постепенно стихая. В отдалении Тэсс услышала тихое и радостное ржание, а вслед за тем шорох рассыпавшихся камешков.

— Счастливого пути, — прошептала она в темноту.

И вдруг до нее дошло — он уходит, может быть, навсегда. Как она может дать ему уйти, даже не взглянув в последний раз?

— Джек! — закричала Тэсс, карабкаясь по проходу вслед за ним.

Он уже был верхом и поворачивал на север в сторону Даунза. С непроницаемым лицом осадил он лошадь, вставшую на дыбы, и наклонился с приглушенным ругательством, чтобы быстро обнять Тэсс в последний раз.

— Помни, что я сказал, девочка, — выкрикнул он. — И помни также, что Лис вернется. Да, когда ты меньше всего будешь его ждать!

Прежде чем Тэсс успела ответить, он растворился в тумане.

Клочья тумана обвивались вокруг ног Рейвенхерста наподобие одеяла из призрачного снега, когда он взбирался вверх по холму к монастырю, привлеченный звуком приглушенных голосов. Торопливые и взволнованные слова прозвучали снова, сопровождаемые на этот раз ржанием лошади. Он быстро одолел последние футы до разрушенной террасы и остановился там, оцепенев от ярости, когда различил две смутные фигуры у основания лестницы.

Он не двигался и даже не дышал, чувствуя, как в жилах пульсирует горячая кровь. Его горло сжалось, и он почувствовал во рту горечь, лишившись дара речи, когда увидел, что одетый в темное мужчина верхом на лошади промчался через туман вниз по холму в сторону побережья. Охватившее Рейвенхерста оцепенение только разожгло его ярость.

Так вот где она встречалась с ним, эта вероломная шлюха! В морском министерстве оказались правы относительно этого, а также всего прочего. Эта женщина почти наверняка в сговоре с контрабандистами, а он как дурак не хотел верить. Он всегда в душе сомневался, тешил себя надеждой, что Тэсс не участвует в заговоре, что она может не знать, что происходит в Фарли в ее отсутствие.

И все это время, когда она разыгрывала перед ним оскорбленную невинность, она согревала постель проклятому Лису!

Но этому больше не бывать!

Рейвенхерст бесшумно проскользнул за стену, наблюдая, как Тэсс повернулась и исчезла за углом монастыря. Потом он опустился на влажную землю и приготовился ждать.

Глава 16

Дрожащими пальцами Тэсс плотнее запахнула толстый шерстяной плащ на плечах. На полпути вниз по туннелю она остановилась, чтобы смахнуть затуманивающие взор слезы, кляня себя за слабость. Ибо Тэсс знала, что слабость — это роскошь, которую она не может себе позволить. В конце концов, все было так же, как всегда, когда Джек уезжал. Он вернется, сурово убеждала она себя. Разве он не возвращался раньше?

Последний раз проведя рукой по щекам, Тэсс дошла до конца коридора и повернулась, чтобы обозреть тихую комнату с каменными стенами. Он ничего не оставил после себя, никаких следов своего присутствия. Даже слабое, ускользающее тепло уже ушло из пустой комнаты.

Холодно, до чего же здесь холодно! И что-то еще — нечто, что Тэсс хотелось назвать злом.

Вздрогнув, она взяла фонарь и устремилась назад по коридору, все время чувствуя, как за спиной молчаливым, безжалостным врагом крадется холодная темнота. Поджидающая, когда ее бдительность ослабнет. Потом Тэсс оказалась на поверхности, подставив лицо чистому и прохладному воздуху. Низко стелющийся туман обвился вокруг ее нот, когда она повернулась, чтобы потянуть за веревку, с помощью которой закрывался туннель. Если бы дверь была сплошной, она бы никогда не сдвинула ее с места, пусть даже с помощью хитроумной системы блоков. Но искусные руки столетия назад подогнали камни друг к другу, сделав легкий фасад, в точности сочетающийся с окружающей стеной.

Туннель закрылся с легким шуршанием, исчезнув от любопытных взоров. В следующую секунду Тэсс услышала слабый шорох на закрытом туманом дальнем краю террасы. Она обернулась и застыла с бьющимся сердцем, напряженно вслушиваясь в неестественную, удушающую тишину.

Был тот холодный предрассветный час, когда все в мире молчало, даже птицы не пели. Тэсс задула пламя в фонаре, не желая привлекать к себе лишнее внимание теперь, когда Лис был более уязвим, оказавшись вне дома.

Побледнев, она ждала. Шум не повторился.

Движимая каким-то необъяснимым инстинктом, Тэсс начала взбираться по наклонному лугу в сторону смутного полукружия белого сада своей матери. В чистом прохладном воздухе разносился запах лилий, смешанный с отчетливым, резким запахом сосновой хвои и соленого моря. Нахмурившись, Тэсс попыталась обрести покой, который всегда испытывала здесь, в любимом матерью уголке.

Но этой ночью покой не приходил. Единственное, что она испытывала, — это гнетущее одиночество. За ее спиной завихрился туман, дотронувшись до нее костлявыми пальцами.

— Само воплощение невинности, — пробурчал голос у нее за спиной.

Задохнувшись, Тэсс быстро обернулась; кровь стучала у нее в висках.

Перед ней стоял Рейвенхерст, как темный призрак в черной ночи. Лицо его было суровым и непроницаемым, как темная маска; только на висках выделялись серебристые пряди.

Что он успел увидеть? Много ли узнал?

Грудь Тэсс неровно вздымалась и опадала, пока она пыталась успокоиться. Пусть он заговорит первым, пусть он первый проговорится о том, что знает.

Дейн медленно провел холодными пальцами по ее щеке.

— Да, сама невинность. — Сильные пальцы слегка напряглись, — Слезы?

— Это всего лишь туман. Тебя, как обычно, обманывает воображение.

— Как искусно ты лжешь, даже сейчас, — почти про себя произнес Рейвенхерст. Он долго всматривался в ее лицо. — Итак, дорогая моя, круг замкнулся, — вымолвил он, — опять твой белый сад. Как пять лет назад! Но быть может, это и не так много, когда все это время почти не думаешь о другом. Ибо я хочу замкнуть этот круг, понимаешь? Сегодня. Уладить это между нами раз и навсегда.

— Нечего улаживать! Почему бы тебе не оставить все как есть, как это сделала я?

Огрубевшие пальцы Рейвенхерста переместились ниже, впившись ей в плечо.

— Мне бы этого хотелось, — пробасил он, увлекая ее за собой по склону к серебристому цветочному пятну.

— Ч-что ты делаешь? — выдохнула Тэсс, изо всех сил стараясь скрыть панику. «Боже, неужели он видел Джека? А туннель?»

— Что я делаю? — хладнокровно переспросил мужчина с суровым лицом. — Хочу услышать от тебя правду. Немедленно. Начиная с имени этого негодяя.

— К-какого?

Вокруг них сгустилась тяжелая и молчаливая темнота. Единственным звуком было шуршание листьев у них под ногами.

— Того, который только что вышел из искусно спрятанного туннеля. Кто он? — Рейвенхерст безжалостно сжал запястья Тэсс.

— Не твое дело, черт возьми! Отп-пусти меня, подонок! — Тэсс яростно сопротивлялась, вырываясь и лягаясь, хотя понимала, что ее усилия бесполезны.

Губы Рейвенхерста скривились.

— Я намеревался многое проделать сегодня ночью, дорогая моя, но только не отпускать тебя. Совсем наоборот. — Он засмеялся.

— Ты не имеешь права шпионить здесь! Это земля Фарли — моя земля! Теперь убирайся отсюда к чертям, пока я…

— Пока не сделала чего, дорогая моя? Здесь нас только двое. И на этот раз, обещаю тебе, мы посчитаемся. Что до моих прав, ты, наверное, забыла, что я комиссар Королевского военного канала. Земли Фарли простираются вдоль этого канала и последнее время вызывают мои подозрения. Вполне оправданные подозрения, судя по той трогательной сцене, свидетелем которой я только что стал. — Выругавшись сквозь зубы, Рейвенхерст притянул Тэсс к груди, запустив пальцы ей в волосы и откинув ее голову назад. Его глаза напоминали синеватые тени, когда он уставился в ее бледное лицо. — Имя, черт подери!

— Оч-чень хорошо, — выдохнула Тэсс, лихорадочно соображая. — Он один из людей Лиса. Иногда он… он приносит мне к-коньяк и шелк. — Ее зубы начали выбивать дробь — У нас была д-деловая встреча.

— Деловая встреча? — В устах Дейна слова прозвучали как непристойность. — Ты это так называешь? Что — двух бутылок коньяка и одного-двух отрезов шелка достаточно, чтобы заманить тебя в постель? Ей-богу, ты ценишь свои услуги слишком дешево, Тэсс Лейтон! Я знаю мужчин в Лондоне, которые заплатили бы большой куш золотом, чтобы поиграть ночью с твоими шелковистыми бедрами. — Он глубже запустил пальцы ей в волосы. — По сути дела, ты могла бы назвать свою цену, — резко добавил он, трогая пальцами тяжелую душистую прядь. — Да, ради этих волос, ради теплой, матовой кожи мужчина отбросит в сторону любые колебания. Но ему надо верить, что он первый.

Пальцы ее мучителя неожиданно напряглись, потянув за волосы так сильно, что с пересохших губ Тэсс сорвались рыдания. Рейвенхерст вдруг повернулся, прижимая ее спиной к стволу старого нависающего дуба. Его лицо потемнело от ярости, когда он схватил ее запястья и пригвоздил их к грубой коре.

— И ты в точности знаешь, как убедить его в этом, правда? Но он не будет первым, не так ли, моя сладкая Тэсс? Первым был Чевингтон. А сколько было после него, черт тебя побери?

Его злость убивала Тэсс. Она бешено извивалась, пытаясь освободиться.

Но хмурый мужчина рядом с ней не собирался упускать добычу.

— И чтобы больше никаких трюков, черт возьми! У меня и так достаточно шрамов. — Он развел коленом ее бедра, пригвоздив к широкому стволу. — А теперь назови мне имя этого дьявола!

— Никогда! — Тэсс отклонилась назад, все время сопротивляясь ему. — Ты ничего от меня не услышишь!

Но его руки были как из железа, а тело напоено черной яростью, утраивающей силы.

— О, я вырву у тебя имя, Тэсс. Вместе со всем остальным, что хочу получить этой ночью. — Его твердые бедра безжалостно придавливали ее к дереву, пока он нашептывал смутные обещания.

— Я… я не знаю его настоящего имени. А что до места следования, он никогда не сообщает мне. Так безопаснее.

— Лгунья. — Дейн прижимался к ней. — Потому что он не один из людей Лиса, он сам чертов Лис! О да, Иезавель, я видел, как вы прощались. Ты согреваешь постель Лиса, будь ты проклята! Скажи мне, как целует тебя твой полночный любовник?

Говоря так, Рейвенхерст с силой приник своим ртом к ее губам, безжалостно вжимаясь в ее сомкнутые зубы, пока Тэсс не застонала. Он немедленно разомкнул губы, погружая ее в немыслимое, жгучее тепло.

Дейн добивался ее не теряя головы, доводя до экстаза с бесстрастным умением знатока, показывая, насколько бессмысленно сопротивляться ему и как легко он может заставить ее тело предать ее самое.

У Тэсс вырвалось чуть слышное рыдание.

— Это уже больше похоже на тебя, любовь моя, — резко произнес Рейвенхерст. — Мне нравится, как ты стонешь. Хочу снова услышать твой стон, Тэсс. Как тогда, в проулке.

— Отп-пусти меня, ты…

— А ты думала, что одурачила меня, правда? Тебе почти удалось это, черт возьми! Но когда я увидел тебя на кухне с испачканным в муке лицом, все встало на свои места. Да, ты была потрясена, встретив меня той ночью, не так ли? Несмотря на все попытки отрицать это. Но теперь-то ты от меня никуда не денешься!

— Не-ет! Хочу только избавиться от тебя. Навсегда!

С каждым движением Тэсс его грубые, шершавые шрамы терлись о нежную кожу ее запястья. Отчаянно рыдая, она снова и снова молотила ногами, пока наконец один из ударов не попал в цель.

Рейвенхерст хрипло застонал.

И вот она была свободна.

Задыхаясь, Тэсс развернулась и помчалась к маленькой рощице на вершине холма. Там был тропа, ведущая к изгороди. Ей бы только забраться на вершину…

— Сука! — в бешенстве закричал Рейвенхерст, ковыляя за ней с прижатой к ушибленному колену рукой.

«Еще десять футов!» — говорила себе Тэсс. Она слышала за собой его сердитые неровные шаги. Она буквально летела над лугом, едва касаясь мокрой травы, а призрачный туман взвивался вверх вокруг нее пенистыми волнами.

Вскоре перед ней возникло смутное полукружие белого, мерцающего серебром, сада как раз под темной лесистой вершиной холма. В прохладном воздухе разносился аромат лилий. Она уже различала нежные лепестки диких роз, растущих вдоль низкой садовой ограды.

«Почти у цели, не останавливайся!»

Ветер запустил холодные пальцы в волосы, бешено развевавшиеся у нее за спиной, пока она мчалась к рощице. Потом Тэсс почувствовала хватку осязаемых, более жестких рук. Она закричала, когда они ухватились за край плаща, дергая назад и останавливая ее. Задохнувшись, Тэсс почувствовала, что завязки впиваются ей в горло. Она отчаянно дергала за веревку, стараясь развязать мешавший ей узел. Пальцы не слушались ее; она закачалась, чувствуя головокружение от нехватки воздуха.

А тем временем Дейн подходил ближе, ухватившись руками за край ее плаща и подтягивая его к себе.

— Поздно спасаться бегством, Тэсс, сегодня ночью этот круг замкнется. Мы раз и навсегда решим все между нами.

Узел развязался с приглушенным звуком, и плащ упал с ее плеч. Тэсс неистово рванулась вперед, к темному лесу; ее бледное лицо мелькнуло как вспышка света в ночи. Но она оказалась недостаточно проворной. На этот раз ее безжалостный преследователь не доверял ее одеянию. Вместо этого он цепко ухватил ее за волосы.

Всхлипывая, Тэсс забилась в его руках, но встретила только насмешливую пустоту. Потом его рука опустилась на ее тонкую талию, развернув Тэсс лицом к нему.

— Ты так же сопротивлялась Чевингтону? — прорычал Рейвенхерст. Она смутно различала его темное, гневное лицо. — Той ночью в сторожке, когда ты собиралась встречаться со мной, — все началось так же, как сейчас? Ты и его довела до бешенства?

Сначала Тэсс ничего не слышала, слишком поглощенная тем, что брыкалась и изворачивалась.

— Когда ты перестала изображать сопротивление? Когда он пообещал жениться на тебе? Или тебе были нужны золотые гинеи? — Дейн изо всех сил сжал ее. — Скажи мне, черт тебя побери! Какова цена шлюхи?

— Перестань! — закричала Тэсс, отказываюсь слушать его жестокие слова, отказываясь видеть безжалостные образы, всплывающие из глубин ее памяти.

Пальцы Рейвенхерста сжались на ее талии.

— Что заставило тебя сдаться, маленькая обольстительница?

— Это… все было не так!

С губ ее преследователя сорвался горький смешок.

— Хотелось бы мне ошибаться, но я не поддамся больше на ложь. Ибо я сам видел тебя той ночью, Тэсс. Собственными глазами я видел, как ты, нагая, цеплялась за него. Да, ты вела себя распутно, каждой клеточкой вожделея, чтобы Чевингтон взял тебя той ночью. И я проклинаю за это твою черную душу!

Рейвенхерст сжался на секунду, шепотом пробормотав грубое, витиеватое ругательство. Тэсс как будто завершила гонку. Наконец она оказалась в плену кошмаров, протягивающих ледяные пальцы к ее глазам и шее.

Снова видения, полные ужаса.

Потом отчаянная, иссушающая боль.

Боже, она лгала, говоря, что Рейвенхерст ошибается по поводу событий той давней ночи, Не в ее власти было говорить, прав он или не прав. Потому что Тэсс сама не знала, что произошло тогда.

— Да, в целом это было неплохое представление. Должен тебя поздравить, — безжалостно продолжал Рейвенхерст. — Приходится винить только себя самого за то, что был дураком и не взял того, что ты без колебаний предложила Чевинггону. Но, видишь ли, я был джентльменом. Человеком чести! Ты стала бы моей только после свадьбы. Как ты, должно быть, смеялась над моим благородством.

— Ты… ты все периначиваешь! — возражала Тэсс, пытаясь все ему объяснить.

И понимая, что это невозможно. Особенно сейчас, когда Рейвенхерст, казалось, ничего не слышал.

— Пять долгих лет я ложился спать, слыша твой смех и с горечью вспоминая твою шелковую кожу. И каждый рассвет заставал меня за тем, что я прогонял из памяти все те же лихорадочные видения. Но этого больше не будет! Ибо сегодня я узнаю правду и навсегда выжгу память о тебе.

Тэсс с трудом подавила стон, погрузившись в собственные воспоминания, возникавшие из тумана подобно прохладному ветру.

Сначала возникли видения грубоватой нежности Дейна в течение всех этих проведенных вместе недель. Несмотря на это, ее отчаяние при мысли о расставании было так велико, что она умоляла его о близости, которая бывает между мужчиной и женщиной, только однажды, перед тем как он уедет в Трафальгар.

Его отказ был резким и безоговорочным.

Потом наконец настала та ужасная ночь в сторожке. Тэсс закрыла глаза, содрогаясь. Вспоминая…

Ее кожа как в огне. Опаляющее дыхание и цепкие пальцы. Хуже всего ее собственное тело, голодное и вожделеющее, подобное какому-то ужасному, безумному зверю.

Все это пронеслось в ее сознании за какое-то мгновение; она успела ухватить лишь обрывки, напоминавшие последние тлеющие угольки чувства. Переживая все вновь, Тэсс вздрогнула, не в силах созерцать невыносимые для нее смутные образы.

Что же действительно произошло той ночью? И почему она не может вспомнить?

«Потому что ты слишком слаба, чтобы смотреть в лицо правде», — шептал смутный голос.

— Очень впечатляюще, дорогая моя, но это больше не подействует. Мы слишком далеко зашли для отсрочек. — Рейвенхерст с мрачным видом запустил пальцы в ее роскошные волосы.

Горький цинизм, прозвучавший в его голосе, окончательно вернул Тэсс к действительности.

— Отпусти меня, черт возьми! Все кончено, неужели не видишь?

Но Рейвенхерст не отпускал ее.

— Кончено? — с горечью повторил он. — Кончено? Ей-богу, мне бы этого хотелось, женщина! Ты знаешь, как меня до сих пор называют в Лондоне? Рейвенхерст, дьявол Трафальгара. Нельсон был ангелом этого дня, а я его дьяволом. Да, мне и вправду везло, как самому дьяволу, в тот день. Я оставался цел и невредим, стоя в дыму, в то время как моих людей у меня на глазах разрывало на куски. Даже поймав на палубе шипящий снаряд и бросив его в воду, я остался жив. Вот поэтому меня называют теперь героем. Но по правде говоря, жизнь для меня была проклятием, когда вокруг умирали мои люди. — Рейвенхерст сильнее сжал пальцами волосы Тэсс. Он откинул ее голову назад, чтобы она встретила его взгляд с поднятой головой. — Жизнь была проклятием, ибо я всегда знал, что в тот день в Трафальгаре мной руководила не храбрость, а совершенное равнодушие к собственной судьбе. — Виконт, нахмурившись, смотрел в ее побледневшее лицо. — Понимаешь, нетрудно быть смелым, когда тебе ни до кого нет дела. И я должен благодарить за это тебя.

Тэсс не двигалась, не могла пошевелиться, загипнотизированная мукой в этих лазурных глазах, потрясенная этой безжалостной откровенностью. Она вздрогнула, и ее сердце сжалось от боли и сожаления. Но потом вздернула подбородок, почти в ту же секунду начав сопротивляться своей слабости.

Ибо этот человек — ее враг, и она не должна забывать об этом.

Тэсс сжала губы, лицо исказилось от гнева.

— Ты говоришь о храбрости, самонадеянное ничтожество? Тогда посмотри вокруг: сейчас мы ведем войну здесь, в Кенте и Суссексе! Это война с болезнями и нищетой, с жестоким голодом. Ее печать видна на изможденных лицах детей, в глазах рано состарившихся женщин. — Ее глаза вспыхнули, засияв зелеными искорками. — Эта война идет каждую минуту каждого дня, и ее невозможно выиграть. Но мы ведем ее так, как можем, и если некоторых выручает контрабанда, тогда я скажу: пусть им повезет! И да поможет нам Бог, если это побережье проиграет в борьбе, потому что это принесет гибель Англии задолго до триумфа Наполеона!

На скулах Рейвенхерста заиграли желваки. «Как она хороша! — думал он. — Чертовски хороша».

Потом перед его глазами промелькнул образ истерзанного тела молодого корабельного гардемарина. Его сильные пальцы резко сжались, глубоко погружаясь в гриву Тэсс.

— Ты и вправду веришь в это, так? — Развернувшись, он потащил ее обратно к белым цветам. — Это искаженное представление о собственной правоте должно во многом упрощать то, что ты делаешь.

Тэсс продолжала сопротивляться, тяжело дыша, пока каждое движение не стало вызывать жгучую боль в голове.

— Подчинись мне! — отрывисто приказал Рейвенхерст. — Я не собираюсь учить тебя с помощью боли, если только ты не вынудишь меня к этому.

— Тебе это нравится, не так ли? Потому что ты чувствуешь себя настоящим мужчиной. Герой — так ты себя называешь? О Господи, зачем ты вернулся?

— Зачем, Тэсс? — сумрачно спросил ее мучитель. — Знаешь, я совсем не собирался делать этого. Особенно после того, что увидел в сторожке. Я боялся, что если когда-нибудь встречу тебя снова, то могу… — Неожиданно его голос прервался. — Нет, меня привело назад нечто более важное, даже не контрабанда и шпионаж. Это отправка золота за границу. На золото покупается еда и оружие для истощенных войной наполеоновских войск, а я очень близко видел результаты действия этого оружия. И, дорогая моя, каждая золотая гинея перевозится во Францию на тех же судах, которые привозят вам коньяк и шелк.

— Что за грязная ложь!

— Это не ложь. Даже сейчас на юг направляется тайный груз, который должен завтра достичь побережья. Не туда ли отправился твой любовник, чтобы обеспечить его безопасное прибытие?

— Таких перевозок нет, с этого побережья никто не отправляет золото! — Если бы Лис планировал такие перевозки, она бы наверняка знала об этом.

А так ли это?

— Я ожидал от тебя подобного ответа. Во всяком случае, сначала. Но скоро я добьюсь от тебя правды, ибо в тот день, когда ты связалась с проклятым Лисом, ты решила свою судьбу, Тэсс.

— Какое тебе дело до него? — с горечью спросила она. — Разве Лис причинил тебе какой-нибудь вред?

— Спроси об этом сотню моряков, которые на моих глазах в одночасье погибли в Трафальгаре. Спроси об этом невинного человека — право, почти что мальчика, — выброшенного на берег бухты Фарли с перерезанным горлом. Он умер с твоим именем на устах. Может быть, ты объяснишь это?

— В бухте Фарли? Ничего не знаю о таком человеке. Но я знаю одно — Лис никогда бы не сделал ничего дурного мальчику. И не предал бы свою страну! — В ее голосе звучал вызов. — Это ты лжешь и заставляешь меня поверить в свои немыслимые россказни, Ты думаешь, я одна из твоей команды, кого можно запугивать и наказывать, пока совсем не покорюсь? Предупреждаю тебя, что я не стану пресмыкаться ни перед кем!

— Но ты видела только некоторые из моих методов, моя дорогая, а я человек очень гибкий, Я достаточно быстро пойму, какой из них подходит тебе больше. Возможно, этот? — пробасил Дейн грубым, невнятным голосом.

Одной рукой он поймал ее запястья, а другой провел по подбородку, потом слегка коснулся гордо выступающей груди. В отличие от голоса его прикосновение было легким, мимолетным и волнующим.

Каждое быстрое касание заставляло Тэсс задерживать дыхание, как при вспышке молнии.

— Ты… сумасшедший!

— О, я в здравом уме, дорогая моя. Возможно, впервые за долгие годы. И я к тому же знаю все про ваши с Эшли игры.

— Какие… игры? — прошептала Тэсс, выигрывая время в надежде, что ее неровное дыхание успокоится. Все, что угодно, чтобы отвлечь безжалостного мучителя и прекратить это безумие. — В конце концов, их было так много.

Тэсс почувствовала и увидела воочию, как он сжался.

— Воистину, ты дочь своего отца! Я имею в виду игру, когда ты пыталась предугадать, насколько быстро сможешь завоевать мужчину. Игру, в которой той ночью должны были участвовать мы с Чевингтоном. Только вы с Эшли просчитались и я пришел раньше, чем ожидалось. — Лицо Рейвенхерста ожесточилось, когда он увидел, как ее глаза широко раскрылись от изумления и недоверия. — Не пытайся отрицать этого, я слышал всю историю из уст твоего отца!

— Тебе рассказал об этом… мой отец? — спросила ошеломленная Тэсс, начиная наконец понимать.

Понимать правду о себе и стоящем рядом суровом мужчине, холодном и безжалостном, как сам дьявол.

— Да, он рассказал мне. Все о двух очаровательных детях. А то, что он недоговорил, я вскоре увидел собственными глазами. Ты так же стонешь с Лисом, как стонала с Чевингтоном? — грубо поинтересовался Рейвенхерст. — Ты царапаешь его ногтями, когда он входит в тебя?

— Зачем ты спрашиваешь? Раз ты претендуешь на то, что все знаешь, это тебе тоже должно быть известно. А потому незачем больше терзать меня бессмысленными вопросами. — Тэсс с радостью отметила, что ее голос не дрожит.

— Есть один повод, дорогая моя. Имя Лиса, а также имена всех его людей.

— Я ничего не скажу тебе, слышишь? Ни сейчас, никогда, что бы ты ни делал со мной. Поэтому отпусти меня! Или, клянусь святыми угодниками, я выцарапаю тебе глаза при первой же возможности!

Склонившись над ней, Рейвенхерст с издевкой усмехнулся:

— Ты действительно хочешь выцарапать мне глаза? Держу пари, ты почувствуешь прямо противоположное. Да, ты будешь умолять меня остаться еще до того, как я разделаюсь с тобой.

Как бы для того, чтобы подтвердить свое обещание, он прижался губами к нежной коже у нее за ухом, покусывая и лаская ее языком. Секунду спустя он поймал зубами ее ухо, таким же образом терзая его мочку. В следующее мгновение он обхватил пальцами ее сосок, ощупывая его торчащий кончик.

По телу Тэсс пробежал огонь. Она судорожно вздохнула, ненавидя его и в то же время опасаясь его безжалостного прикосновения. Но уже где-то в глубине сознания она молила о том, чтобы он не останавливался.

Помоги ей Бог, этого не должно произойти! Подавляя рыдание, Тэсс крутила головой из стороны в сторону в тщетной попытке освободиться от его терзающих губ.

— Да, — хрипло шептал Дейн, — я чувствую бешеное биение твоего пульса. Твое напряженное тело расскажет все, что пытаются скрыть твои лживые уста. Ты хочешь меня, Тэсс. И ты захочешь меня еще больше до того, как я разделаюсь с тобой!

Тэсс вздрогнула, захваченная бурей чувств, изнуренная гневом, страхом и отчаянием.

— Дерись, маленькая ведьма, — хрипло упрашивал он, — кусайся и царапайся. Другого и не нужно, потому что твоя ярость лишь разжигает мое желание. Но знай, что еще до восхода солнца ты будешь мурлыкать в моих объятиях, домогаясь большего. И предлагая мне все, что я ни захочу. Каждый тайный уголок твоего шелковистого тела. — Подобно жаркому пламени, его язык проник в чувствительные впадинки ее уха, подтверждая правоту его слов. — Имя каждого из твоих вероломных собратьев!

— Н-никогда!

— Откройся мне, — хрипло бормотал Дейн, лаская языком мягкую припухлость ее губ. — Дай мне попробовать тебя сейчас, дай мне вкусить твоего темного меда.

Из груди Тэсс вырвался полустон-полурыдание, и Рейвенхерст в этот момент нашел для себя лазейку, шокируя ее настойчивой лаской бархатного языка.

— Какая ты сладкая, — прошептал он в ее открытый рот и потребовал: — Еще!

— Не д-делай этого, Дейн! — Тэсс смутно понимала, что ее руки гладят и сжимают его напряженные плечи.

Она не могла понять, притянуть ли его ближе или оттолкнуть.

— Чем больше ты даешь, тем больше я возьму. Твой рот для меня как вино, лихорадка в крови. И еще до рассвета ты тоже почувствуешь эту лихорадку, обещаю тебе.

— Дейн… — Ее голос был слабым, умоляющим.

— Боже, как долго я ждал, чтобы услышать, как ты стонешь вот так, услышать, как мое имя дрожит на твоих устах! — Рейвенхерст издал протяжный, низкий стон, заглушая губами ее возможные протесты. Своим гладким и горячим языком он играл с ее языком, пока Тэсс не начала понимать, что может никогда не освободиться от этого мужчины. Не имеет значения, как она сопротивляется ему. И еще более яростно бьется с самой собой.

Но она проигрывала, и они оба знали об этом.

Рейвенхерст отодвинулся, безжалостно пользуясь своим преимуществом. Через мгновение он нащупал зубами твердый бутон под ее батистовым платьем. Он сдержал дыхание, когда женщина рядом с ним застонала от наслаждения. И тут разделяющая их ткань стала невыносимой преградой.

Глухо застонав, Дейн ухватился за воротник платья и одним яростным движением разорвал тонкий батист, глядя голодным взором на обнажившееся серебристое тело.

— Господи Иисусе, как ты красива! — хрипло, с ожесточением пробормотал он. — Даже красивее, чем я себе представлял. Помурлыкай мне, сладкая кошечка, — прошептал Дейн, прикасаясь губами к упругой коже, о потом захватывая ртом ее сосок.

— Никогда, — простонала Тэсс, но, даже говоря это, она чувствовала, что вот-вот сгорит от смутного жара его прикосновений. — Остановись! — выдохнула она, вскрикнув от этой новой атаки.

Но Дейн не останавливался, и Тэсс знала, что ей придется умолять о пощаде. И это надо делать немедленно, пока у нее еще есть силы.

— Пожалуйста, Дейн, умоляю тебя, это неправильно. Все не так!

Но мужчина с темно-синими глазами не слышал. Шаг за шагом приближался он к своей цели. По крупицам подчинял он ее своему желанию, до тех пор пока лишь жалкие остатки гордости Тэсс не позволяли ей стонать от дикого наслаждения.

— Да, мужчина отдал бы большой куш, — прошептал Дейн, прикасаясь пальцами к тому, чем наслаждались глаза, лаская прохладный атлас ее кожи, а сам в это время пытался успокоить лихорадочные мысли. — А потом отказался бы от всего, чтобы только побыть с тобой еще один раз.

«Сопротивляйся ему!» — отчаянно приказывала себе Тэсс, лавируя в жгучем океане удовольствия, в которое он погрузил их обоих. Этот хладнокровный хищник не имеет ничего общего с галантным лейтенантом, добивавшимся ее и покорившим пять лет назад.

Тот человек, неожиданно поняла Тэсс, мертв. Так же мертв, как и любовь, которую она однажды испытывала к нему. Теперь осталось лишь мучение вместо чувств, эта мрачная буря, эта жестокая насмешка над любовью.

— Отпусти меня, негодяй с черной душой! Если ты мертв, это не значит, что…

— Мертв? — Резкий смех Рейвенхерста был полон горечи. Не будь Тэсс столь неистова, она бы услышала в его голосе нескрываемую боль. — Думаю, что действительно так и было до этого самого момента. Пока я не понял, кто ты на самом деле. — Он нащупал ее ягодицы и прижал ее к своим напряженным бедрам, к восставшему, пульсирующему мужскому естеству. — Теперь, уверяю тебя, я настолько же далек от смерти, насколько это возможно для мужчины.

— Ты сам дьявол! Ты появляешься из ночи, как летучая мышь из ада! — бушевала Тэсс, тщетно пытаясь освободиться. — Я заставлю тебя пожалеть об этой ночи, черт бы взял твою душу! — Бешено выгибаясь, она пыталась сбросить с себя его тяжелое, напряженное тело. От этого юбки задрались вверх, обнажив ее икры.

Неожиданно Дейн вклинился железным бедром между ее брыкающихся ног.

— Продолжай тереться о меня, как кошечка, и мне не потребуется столько времени, сколько я думал, — хрипло произнес Рейвенхерст. — Я возьму тебя жестко и быстро. Прямо здесь, на ограде!

Прерывисто дыша, Тэсс пыталась уклониться от твердого лезвия, опалявшего ей бедро, сопротивляясь бешеному натиску его желания.

«Умер», — в отчаянии твердила она себе. Мужчина, которого она когда-то любила, — единственный мужчина, которого она может любить, — ушел навсегда. Это животное не более чем жалкое подобие, мрачная тень того, другого человека, лишившегося радости и чести.

— Дьявол! — дико вскрикнула она, вонзая зубы в его запястье. Рейвенхерст крепко выругался. В ту же секунду он закинул ей руки за голову, полностью подмяв под себя, так что ее усилия высвободиться лишь приносили ей невыносимые страдания.

Не только ей, но им обоим, хотя Тэсс не было этого видно.

— Что… что за подлость ты замышляешь?

Его глаза смеялись над ней — темные как ночь, темнее самой преисподней. Глаза, видевшие, как умирает мечта, как рушится надежда. Именно это и собирался показать ей сейчас Дейн.

— Удовольствие, моя дорогая, такого рода, какое вряд ли мог тебе доставить твой самодовольный контрабандист. Наслаждение настолько острое, что ты с радостью ответишь мне на некоторые вопросы.

Потом Тэсс почувствовала, что переворачивается в воздухе, и в следующий момент оказалась распростертой на влажной земле сада по ту сторону ограды. Под рукой у нее оказался большой камень, выпавший из нее.

Она знала, что ей делать дальше.

Когда мгновение спустя голова Рейвенхерста появилась над оградой, Тэсс уже была готова. Судорожно всхлипнув, она с силой бросила в него кусок известняка, прочертивший темноту призрачной вспышкой и моментально сваливший его с ног.

Глава 17

Спотыкаясь, дрожа от ярости, Тэсс направилась в сторону «Ангела». На ступенях гостиницы ее встретил Хобхаус, глядя на нее острыми, внимательными глазами.

— Что…

Тэсс подняла бледную, дрожащую руку:

— Пожалуйста, не сейчас, Хобхаус. — Пройдя мимо него с перекошенным лицом, она пересекла чистый вестибюль.

На лестнице Тэсс обернулась, вцепившись в полированные перила.

— Будь добр, позови меня, как только вернется лорд Рейвенхерст, — мрачно приказала она.

Застонав, Дейн слегка пошевелился, чувствуя, как левый висок пронизывает острая боль. Он перевернулся на один бок, потом открыл глаза, увидев перед собой лишь плотную, обволакивающую белизну, Оказалось, что он прижимается щекой к холодной земле и кто-то бьет в барабан — очень большой барабан — в его голове.

— Какого…

Он сел, всматриваясь через низко стелющийся туман в серый, предрассветный мир. Дейн тут же поднес руку к пульсирующему виску, куда угодил тяжелый камень. Выругавшись, он потрогал рваную рану с запекшейся кровью.

На него нахлынуло воспоминание о вероломстве Тэсс, и он снова выругался, на этот раз более витиевато. Опять Иезапсль ускользнула от него!

Дейн поморщился от боли, отдирая запекшуюся кровь с виска.

Она дорого заплатит за эту ночь, поклялся себе Рейвенхерст, с трудом поднимаясь на ноги. Мысль о том, как именно он заставит ее заплатить, поддерживала его весь долгий путь до города.

Два часа спустя пропыленный и сумрачный Рейвенхерст добрался до «Ангела». Хобхаус возвышался на ступенях как ангел мести. Ни один из мужчин не заговорил. Они молчаливо и настороженно изучали друг друга.

Тэсс ждала в доме, стоя на лестнице. Под мышкой она держала тяжелый узел с одеждой.

— Не стоит провожать лорда Рейвенхерста в его комнату, Хобхаус, — холодно произнесла она. — По сути дела, нет необходимости оказывать этому человеку никаких услуг.

Она швырнула на пол пару сапог, которые упали на полированный мрамор с хлопком, напоминающим пистолетный выстрел.

— Понимаешь, Хобхаус…

Связка книг угодила Рейвенхерсту в грудь.

— …виконт…

Измятая кипа рубашек стукнула его по лицу.

— сейчас…

Кожаный ранец приземлился где-то у его колен.

— …отбывает!

Одна задругой вещи Дейна падали на пол, а он, разъяренный, молча наблюдал за действиями Тэсс. Пил, стоя на лестнице чуть повыше нее, с тревогой произнес:

— Я пытался остановить ее, ваше…

— Сейчас же вон! — приказала Тэсс.

— Ей-богу, я… — Дейн так и не успел договорить свою угрозу. Сумрачный Хобхаус двинулся вперед, загораживая дорогу виконту.

— Буду более чем счастлив выпроводить джентльмена — титулованное лицо, мисс. — Мажордом прищурил глаза. — Я не ищу неприятностей, ваше сиятельство. Но я не говорил, что мне не доставит удовольствия провести с вами раунд-другой прямо сейчас.

Долгие, томительные мгновения четверо стояли в вестибюле не двигаясь. Потом «глаза Дейна устремились на помертвевшее лицо Тэсс.

— Наслаждайся своим триумфом, пока можешь. Предупреждаю тебя, это не продлится долго.

И потом он ушел, а вслед за ним — молчаливый встревоженный Пил.

День прошел в сером, удушающем тумане. Тэсс отдавала распоряжения Эдуарду и Летти, следила за заменой постельного белья в «Ангеле» и составляла меню на следующую неделю. Она проверила размещение старого коньяка в винном погребе гостиницы. Тщательно просмотрела свои расчетные книги.

И все это время она была за тысячу миль отсюда.

Вспоминая о времени, когда была молодой и невинной.

Когда мир казался прекрасным и свежим и ничем не напоминал зловещую преисподнюю, в которую превратился теперь.

— Скорее, мисс, что-то стряслось с Томасом в Фарли. — В наброшенной наспех одежде Джем торопливо пробирался через кухню в поисках Тэсс.

— Успокойся, Джем. Я здесь. — Тэсс, нахмурившись, вышла из кладовой, вытирая руки о передник. — Что случилось с Томасом?

— Это та, южная монастырская стена наверху обрушилась на него. Один из деревенских мальчишек случайно пробегал мимо и заметил его. Мальчик сейчас на конюшне. Запрячь вашу двуколку?

Тэсс уже мчалась в свою комнату, чтобы переодеться.

— Нет, оседлай чалого. Он быстрее. Летти и Хобхаус могут поехать следом в двуколке.

Когда Тэсс слетела вниз через пять минут, в руках у нее были чистые полотенца, мазь и маленькая бутылочка с настойкой опия. Хобхаус уже послал записку хирургу с просьбой приехать по вызову в Фарли. Но поскольку он был единственным врачом на всю округу, то мог приехать и через несколько часов, поэтому Тэсс знала, что должна сначала сделать для Томаса все, что в ее силах.

Сегодня ей не придется спать, подумала она, стараясь сосредоточиться на дороге. Она дала чалому полную свободу, и он понесся во весь опор. Скоро девушка обогнула Гиббет-Корнер и проскакала мимо старой ветряной мельницы.

Тэсс прищурилась, заметив что-то впереди, посреди дороги. Это был фермерский фургон, перевернутый на один бок; возницы нигде не было видно.

— Стоять, — вполголоса скомандовала Тэсс чалому, натягивая поводья и приготовившись объехать препятствие. Она бросила быстрый взгляд на канаву сбоку от дороги, подумав, что владельца, должно быть, выбросило туда из фургона и он лежит там, раненный.

Неожиданно твердая рука схватила ее за лодыжку и с силой сдернула с лошади. Кто-то набросил ей на лицо толстую шерстяную косынку, Тэсс стала отчаянно брыкаться, пытаясь закричать.

— Что… — Ее ступня ударилась обо что-то твердое, и она, поморщившись от боли, повернулась, чтобы нанести резкий удар в том же направлении.

Послышались приглушенные ругательства, ее плечо стиснули сильные пальцы. Она вырвала руку и побежала, не разбирая дороги.

Последнее, что Тэсс помнила, — как упала, ударившись о каменистую почву. Из глаз у нее посыпались искры; она жалобно застонала. На нее навалилась влажная и душная темнота.

Совсем как в ее ночных кошмарах.

Когда Тэсс открыла глаза, была ночь.

Или по крайней мере ей казалось, что наступила ночь. Она не была уверена в этом, поскольку ее глаза и лицо были все еще закрыты тяжелой шерстью.

Тэсс знала только, что сидит на стуле, потому что чувствовала спинку и сиденье под собой. Но где?

Вокруг была тишина. Тэсс нахмурилась, прислушиваясь, и наконец различила в отдалении звук, похожий на капанье воды.

«Совсем как прохладное, сырое пространство каменных туннелей Фарли», — в отчаянии подумала Тэсс. Боже правый, ее ведь не могли привести сюда? Только не в подземелье!

Побледнев, она с трудом поднялась на ноги и осторожно шагнула по каменному полу, в то же время пытаясь сорвать шерстяной платок с лица. Что, если здесь темно? Что, если ее заперли навсегда и оставят в темноте? Она задрожала, физически ощущая обступавшую ее мглу. И в этой темноте было нечто. Невидимое и безмолвное. Нечто ужасное.

«Перестань, — твердила она себе, лихорадочно стаскивая с головы завязанную узлом ткань. — Кто-то привел тебя сюда. Кто бы он ни был, он вернется за тобой». Тэсс упрямо шла вперед, пока не наткнулась пальцами на холодные выступы каменной стены.

Потом, как по волшебству, она услышала шарканье ног, а вслед за ним металлический скрежет ключа в замке.

Дверь со скрипом отворилась, и шаги стали приближаться, На шею ей повеяло теплым воздухом, неожиданным после сырости и холода.

Через мгновение она почувствовала, как у нее за спиной зашевелились невидимые пальцы. Без предупреждения кто-то снял с ее лица тяжелую шерсть, намокшую от дыхания. Тэсс заморгала, увидев перед собой большой пустой каменный погреб, в котором ничего не было, кроме ее стула и шаткого стола, освещенного мигающим фонарем.

В течение нескольких секунд, которые потребовались ее глазам, чтобы привыкнуть к свету, стоящий позади нее человек не двигался. «Хоукинз?» — в ужасе думала Тэсс.

Она вызывающе распрямила плечи.

— Это похищение, понимаете? — заявила Тэсс, боясь повернуться. — Об этом узнает судья.

— Надеюсь, что нет, дорогая моя. — Рейвенхерст медленно выступил вперед, в свет фонаря. Белая рубашка была распахнута у него на шее и небрежно заправлена в бриджи из оленьей кожи. Вокруг его лба была обмотана белая полотняная повязка. Тэсс с удовлетворением отметила, что она запятнана кровью.

— Меня будет искать Хобхаус.

Губы Рейвенхерста сложились в тонкую улыбку. — Едва ли, дорогая моя. Во всяком случае, не сейчас, когда твои слуги считают, что ты приятно проводишь время в компании лорда Леннокса и его сестры.

— Ты — проклятый, презренный… — Тэсс бешено замахнулась на Рейвенхерста, но он лишь отвел ее руки в сторону.

— Я говорил тебе, что между нами не все кончено.

— А Томас? — спросила Тэсс, зная ответ еще до того, как услышала его.

— В этот момент Томас приканчивает превосходную жареную баранину и сладкие пирожки, если не ошибаюсь. Удивительное исцеление, не правда ли? А обедает вместе с ним расторопный деревенский мальчишка с только что заработанными шестью пенсами в кармане. Паренек был очень рад отнести записку Джему в «Ангел». Разумеется, он не имел представления о том, что в записке.

Глаза Тэсс сердито сверкнули.

— Ты думаешь, что позаботился обо всем, не так ли? Но я буду кричать. Буду кричать до тех пор, пока кто-нибудь не услышит меня.

— Ты, разумеется, можешь попробовать. Но эти каменные погреба построены на удивление добротно. Думаю, они были заложены во времена Непобедимой армады. Да, они абсолютно звуконепроницаемы, вот поэтому я и выбрал этот дом.

— Куда ты притащил меня, подлец?

— Это и впрямь не имеет значения, дорогая моя. Все, что тебе надо знать, — это то, что здесь тебя никто не сможет найти. Разумеется, за исключением меня. Ибо теперь ты полностью в моем распоряжении.

Тэсс прислонилась к холодной каменной стене, с изумлением наблюдая, как длинные пальцы Рейвенхерста тянутся к его рубашке. Она как завороженная уставилась на него, не в силах поверить, что это действительно происходит.

— Ты ведь не собираешься…

Он расстегнул одну пуговицу, потом другую, обнажая густую поросль черных курчавых волос.

— Конечно, собираюсь, моя дорогая Тэсс. Сегодня вечером я узнаю имя Лиса и планы его набегов. Так или иначе я узнаю все, что мне надо знать, можешь не сомневаться. Но какой путь мы изберем — легкий или сложный, — выбор за тобой. — Дейн расстегнул следующую пуговицу и, не сводя мрачного взгляда с лица Тэсс, начал вытаскивать рубашку из бриджей расчетливыми и нарочито ленивыми движениями.

— У меня нет никакого выбора, и ты прекрасно знаешь об этом! — выкрикнула Тэсс, бешено вырываясь из пут, пока у нее не заболели запястья и лодыжки.

Рейвенхерст так и не спускал с ее лица суровых глаз.

— Назови мне то, что я хочу знать, Тэсс.

— Никогда!

— Скажи мне его имя, — неумолимо повторил ее мучитель, — если не хочешь узнать силу моей ярости. — Неожиданно он вытянул вперед руку, приподнимая ее лицо и заставляя посмотреть ему в глаза. — Ты понимаешь, о чем я говорю, Тэсс? Что может произойти между нами?

— Ты грязный, презренный человек! Хоукинз по крайней мере не скрывает своей похоти. А ты прикрываешься долгом!

— Право, это так просто. Хватило бы нескольких слов. Тэсс встретила его слова полным ненависти взглядом.

— Подонок! Самодовольный слизняк!

Лицо Рейвенхерста потемнело, но он ничего не ответил. Дейн отнял руки от ее подбородка, потом потянулся к своей талии. Медленно расстегнув последнюю пуговицу на рубашке, он стащил тонкое полотно с широких мускулистых плеч.

«Это сон, — говорила себе Тэсс, уставившись на его голую грудь. — Это не может быть правдой». Но потом руки Рейвенхерста потянулись к пуговицам на бриджах.

— Что ты думаешь на этот счет, дорогая моя?

— Ты отвратителен! Хуже Хоукинза, теперь я это вижу. Поскольку он по крайней мере не притворяется.

Тэсс заметила, как при этих ее словах он сжал челюсти. В его холодных, чистых глазах промелькнула и пропала слабая искорка чувства. «Да, — в отчаянии подумала она, — может быть, это верный путь!»

— Ты так же обращался со своими французскими пленниками? — насмехалась она, стараясь отвлечь его. — Ты заставлял женщин выполнять свои прихоти? И перерезал им глотки, если они не подчинялись?

Скулы Рейвенхерста напряглись.

— Прекрати эту бессмысленную болтовню, ты сама не знаешь, что говоришь.

— Я знаю тебя достаточно, чтобы угадать, и тем не менее?

— Следи за тем, что говоришь, иначе сейчас испытаешь силу моего гнева.

— Я не боюсь тебя, — горячо проговорила Тэсс. — Ты не более чем очередной мужлан с грубым голосом в длинном списке мужланов, пытавшихся командовать мной. Что ты можешь сделать такого, что испугало бы меня? — Она дерзко вздернула маленький подбородок. — Ну, милорд?

— Одно имя, Тэсс, один набор условных сигналов, — резко произнес Дейн.

— Никогда! — выпалила она. Нахмурившись, Рейвенхерст придвинулся ближе.

— Я узнаю его имя, Тэсс. Так или иначе.

Тэсс медленно отодвигалась от него, пока не почувствовала, как холодные выступы стены впиваются ей в спину. И тут Дейн поднял ее и перекинул через плечо, прежде чем Тэсс успела вздохнуть.

— Раз не хочешь говорить, вижу, мне придется найти другие способы развязать тебе язык, — пророкотал он, неся ее к двери.

Тэсс насмешливо скривила губы.

— Тогда я скажу тебе то, что ты хочешь знать! — закричала она, лягаясь ногами. — Лис? Он майор, мистер Тредуэлл. У него… у него четыре помощника. Хобхауса ты уже знаешь. Другой — Джем и еще Эймос Хоукинз. Да, Хоукинз. — Тэсс коротко и хрипло засмеялась. — Ты мне не веришь? О да, я знаю их всех и бываю с ними на болоте. И я переспала со всеми, ты слышишь? Делила постель с каждым из них! Рассказать тебе, какие они любовники?

— Остановись, Тэсс! — с раздражением проговорил Рейвенхерст впиваясь пальцами в ее бедра.

— Остановиться? Почему? Я думала, вы сегодня ночью охотитесь за секретами, милорд! Так, что дальше? Ах да, следующими идут викарий и булочник. Они вместе стоят в карауле на Мермейд-стрит.

— Прекрати, черт тебя побери!

— А потом есть еще капитан драгун, — неистово продолжала Тэсс. — Мне нельзя забывать о нем — ведь он так ненасытен! И невероятно… изобретателен в постели.

— Не надо, Тэсс! — прорычал он.

— Ты имеешь в виду, что не хочешь слушать моих секретов? Только не говори, что стал чувствительным, милорд! — Тэсс изогнулась, глядя широко открытыми, укоряющими глазами в лицо своего мучителя.

И отпрянула при виде кипящей там ненависти.

«Мне все равно, — убеждала она себя, — никто ничего не значит для меня. Он для меня умер, а я для него».

Она крепко зажмурила глаза, не в силах выносить больше его презрения. Даже когда Рейвенхерст грубо схватил ее и стащил с плеча, она все еще не открывала их.

— Шутки, опять шутки, — хрипло произнес Дейн. — Прекрасно, ты, я вижу, собираешься играть со мной до бесконечности.

Именно в этот момент Тэсс начала отстраняться в поисках места, где привыкла прятаться. Тихое место, которое она обычно находила, когда не могла выносить звуков родительской ссоры и приглушенных рыданий матери. Место, куда она отправлялась, когда отец запирал ее в холодном безмолвном подземелье.

С тех пор прошло два года, ей оставалось лишь надеяться на то, что она сейчас вспомнит это…

— Что ты делаешь? — спрашивал Рейвенхерст, прикасаясь напряженными пальцами к ее прохладной коже.

Тэсс уже слабо ощущала его прикосновение, окружающее расплывалось и теряло четкость. Только тогда ее глаза открылись — два подернутых дымкой зеленых озера на бледном овале лица. Огромные и туманные, они встретились с его взглядом — и продолжали смотреть мимо него.

— Посмотри на меня, черт тебя подери! — проворчал Рейвенхерст, схватив ее за подбородок и поднимая ее лицо вверх. — Хватит шутить.

Но Тэсс не ответила, она действительно еле слышала его. Она не распознала резкой ноты страха в его голосе.

Ибо сейчас ее легкие наполнял аромат роз и лилий. В голове ее слышался шум ветра. Перед ней лежал белый сад — прохладный и спасительный.

«Уже почти у цели. Почти в безопасности, где никто не найдет меня. В безопасности…»

— Тэсс!

Даже грубый, искаженный голос Рейвенхерста не нарушил ее отстраненности. Потому что сейчас она взбегала вверх по холму и под ногами у нее была трава в росе. Перед собой Тэсс видела листья с темными прожилками и трепещущие на ветру лепестки роз.

Она не почувствовала, когда он обхватил ее щеки ладонями. Она не слышала его резкого, прерывистого дыхания.

— Очень хорошо, если ты хочешь поиграть в эти игры, я дам тебе немного времени на размышление. Может быть, проведенная здесь, в холоде, ночь развяжет твой лживый язык, — отрывисто произнес Дейн.

Его сапоги прогрохотали по камню, где-то в отдалении Тэсс услышала звук закрываемой двери. Потом она опустилась на влажную землю, а ветер играл ее распущенными волосами, и под ногами мягко стелились щавель и наперстянка.

Глава 18

Дейн долго стоял, пристально глядя на женщину, которую держал на руках. Ее глаза не открывались и выражение лица никак не изменилось.

С сумрачным видом он подумал об изувеченном теле судового гардемарина, о рваной ране на его горле, из которой текла кровь. На него нахлынула черная ярость, и на мгновение он ослеп. И Дейн тут же отдернул пальцы от прохладной кожи Тэсс, как бы обжегшись. Он не может здесь больше оставаться, смутно понимал Рейвенхерст, не в таком состоянии. Он не представлял, что способен сделать с ней.

, Нахмурившись, Дейн опустил Тэсс на холодный пол и зашагал к двери, но вскоре вернулся со своим плащом. Быстро расстелив его на влажных камнях, он уложил на него Тэсс. С мрачным видом он закрыл за собой тяжелую дверь. Секунду спустя в замке загремел ключ.

В своем отчаянном стремлении оказаться подальше от Тэсс он шагал через три ступени, на каждом шагу бормоча невнятные проклятия. Поток ругательств остановился, только когда Дейн вошел в скудно обставленный кабинет и осушил два огромных стакана коньяка.

В своей ярости Рейвенхерст не услышал странный, нестройный шум, доносящийся снизу, из темноты запертого погреба.

Но как бы то ни было, теперь уже слишком поздно.

Сначала Тэсс почувствовала их волосатые тельца, потом укусы крошечных острых челюстей. Они опускались на нее в темноте, суетливо прокладывая дорожки по ее незащищенной коже. Они были в волосах, в ушах, на веках.

— Не могу больше! — раздался в темноте полный ужаса крик. Ее собственный крик, смутно поняла Тэсс.

Она цеплялась дрожащими пальцами за холодные камни, в отчаянном стремлении спрятаться от ядовитых существ, выныривающих из ночи. Что-то упало ей на бедро, и она, обезумев, пыталась смахнуть безжалостных насекомых, глубоко вонзая ногти в кожу. Ее пальцы изогнулись, как когти, когда она бешено царапала себя, камни под ногами, влажную стену у себя над головой.

Теперь пауки были везде — злобное, безжалостное полчище.

Рейвенхерст намеревался не приходить дольше, однако час спустя он уже снова был у двери погреба, возбужденный и решительный. На мгновение на его лице промелькнула тень какого-то чувства, похожего на сожаление, но оно быстро улетучилось.

Женщина за дверью не стоила его сожалений, во всем, что с ней происходит теперь, виновата она сама.

Порыв влажного холодного воздуха дунул ему в лицо, когда он открыл дверь погреба и остановился на пороге, ожидая нового подвоха и зная, что ее нельзя недооценивать. Вокруг него в свете мерцающей свечи плясали тени. Он нахмурился, не понимая, что случилось с фонарем, который он оставил зажженным на столе.

И где, черт побери, она сама? Могла ли Тэсс каким-то образом сбежать?

Подняв свечу, Дейн стал осматриваться кругом, хмурясь все больше. Он спустился вниз, и его ступни гулко застучали по древнему каменному полу.

Потом Дейн увидел ее, скорчившуюся в дальнем углу комнаты. Ее платье было разорвано на груди и по подолу, а один рукав висел на нитках.

Рейвенхерст остановился как вкопанный, услышав странное тихое гудение. Пока он смотрел на нее, Тэсс начала раскачиваться взад-вперед, обняв руками согнутые колени. Он заметил, что ее глаза были огромными и испуганными; когда он подошел поближе, они уставились на него не мигая, не узнавая, глядя сквозь него.

— Вставай, Тэсс, — сумрачно приказал он.

Раскачивание не прекратилось, так же как и странная мелодия без слов.

— Прекрати это представление. — Рейвенхерст с сумрачным лицом опустился перед ней на колени и заглянул в глаза, поразившись тому, что они не отреагировали на его присутствие. Пробормотав проклятие, он схватил ее за руки и попытался поставить на ноги.

Ее тело было обмякшим и тяжелым. Он прижал большими пальцами ее хрупкие запястья, пока приподнимал ее, недоумевая, что это за новый трюк.

Ее лицо исказила гримаса.

— Посмотри на меня, Тэсс, — отрывисто приказал Дейн.

Тихое гудение продолжалось, он чувствовал на щеке ее легкое, прерывистое дыхание. Дейн пристально смотрел на нее в гневе и недоверии.

Только теперь Рейвенхерст заметил ее пальцы. Израненные и распухшие, они сочились кровью из десятка болезненных ранок. Каждый ноготь был сломан и потемнел от грязи и запекшейся крови.

Невозможно. И все же…

— Солнышко, — хрипло прошептал он, испытывая жгучее раскаяние. — Мое милое своенравное солнышко, что я наделал?

Услышав знакомое прозвище, Тэсс заморгала. Она изогнулась, пытаясь смахнуть что-то с плеча. Что-то, чего Дейну не было видно.

— Не… не надо больше, — заикаясь, проговорила она. — Боже правый, заставь их уйти.

— Кого заставить уйти?

Рука Тэсс снова зашевелилась, сильно надавливая на ткань платья вокруг шеи, а ее сломанные ногти прочертили борозды на матовой коже.

— Что это?

— П-пауки, — выдохнула Тэсс. — Боже милостивый, неужели ты не видишь их? — Она пыталась схватить дрожащими пальцами пустое пространство перед собой. — Здесь.

— Здесь нет пауков, — отрывисто проговорил Дейн.

— Всюду на мне, — выдохнула Тэсс, отчаянно трепыхаясь в его руках. — Отпусти меня!

На твердой линии скулы Рейвенхерста заиграли желваки, когда он взглянул на белое лицо Тэсс. Ее потемневшие глаза были широко открыты и полны ужаса. Ее разорванный рукав зацепился за пуговицу на его рубашке и оторвался совсем, распахнув лиф платья.

Негнущимися, неловкими пальцами Рейвенхерст поправил одежду на ее обнажившемся теле, отводя глаза от эротической выпуклости груди и розового соска. Он выругался, чувствуя, что его, как молния, пронизало желание, захватывая каждый дюйм уязвимого тела.

Как он может в такое время думать о…

Тэсс в его объятиях напряглась и конвульсивно задрожала. Рейвенхерст обхватил ее ладонями за шею и попытался притянуть поближе к себе. Но она бешено сопротивлялась, напрягшись всем телом; ее остекленевшие глаза смотрели в одну точку.

— Не противься мне, Тэсс. Я хочу лишь помочь тебе. — Дейн проворно стряхнул с себя куртку и накинул на ее дрожащие плечи. Под разорванной тканью виднелась кожа голубоватого оттенка. Она казалась холодной, слишком холодной его горячим пальцам. — Позволь мне сделать для тебя по меньшей мере это, — прошептал он.

И тогда, не дожидаясь, пока она начнет сопротивляться, Рейвенхерст подхватил свою дрожащую добычу на руки и вынес из темной тюрьмы.

Тэсс все еще была холодной, когда он положил ее на свою кровать с пологом. Ее веки с голубыми прожилками затрепетали, и она беспокойно заметалась, чуть слышно бормоча невнятные слова.

«Ее кожа как лед, — думал Дейн, натягивая на нее очередное одеяло. — Господи, что произошло в погребе?» Даже сейчас она, казалось, не замечала, что он делает, а только смотрела не отрываясь на свечу, стоящую на ночном столике.

. Резкий стук в дверь далеко на первом этаже эхом отозвался в почти пустом доме. Скривившись, Дейн ждал, пока человек уйдет, кто бы он ни был. На стук в дверь никто, кроме него, ответить не мог: не желая иметь свидетелей своего столкновения с Тэсс, он отослал Пила на два дня к родственникам.

Наступила тишина, нарушенная затем более сильным и настойчивым стуком. Очень скоро стало понятно, что посетитель не собирается уходить.

Нахмурившись, виконт бросил последний взгляд на лежащую в его постели женщину с бледным лицом, затем повернулся и зашагал вниз по ступеням.

Когда он открыл дверь, в круг света, отбрасываемый висящим над крыльцом фонарем, вступила величавая фигура в малиновом плаще. Пальцы с ярко-красными ногтями обхватили запястье Рейвенхерста.

— Так вот вы где, милорд, — промурлыкала леди Патриция Леннокс с упреком в глазах. — Я уже почти отказалась от мысли найти вас. Потом Хобхаус сказал мне, что вы покинули «Ангел» и переехали в свой восстановленный городской дом.

Порыв ветра подхватил ее малиновый плащ, толстый бархат которого обвился вокруг ног Дейна. В то же мгновение белокурая женщина с тихим вздохом подалась к нему, обвив его руками.

Ее глаза засверкали, когда она подняла к нему лицо, губы ее слегка раскрылись.

Дейн не шевелился.

Его гостья прищурила глаза.

— Странно, Хобхаус удивился, увидев меня, поскольку полагал, что крошка Лейтон сегодня обедает со мной. Не представляю, кто внушил малому эту мысль. — Видя, что Дейн не отвечает, она слегка отодвинулась назад и вытащила из кармана плаща украшенную лентами бутылку. — Позвольте преподнести вам этот маленький подарок в память о прошлых удовольствиях и в надежде, что они вернутся. — Улыбаясь, она протянула ему тяжелый предмет.

— Какая забота с вашей стороны. — Дейн слегка поклонился и принял дар, удивляясь тому, что никогда раньше не замечал, насколько у нее холодные глаза.

— Как — вы не собираетесь пригласить меня войти, чтобы попробовать по стаканчику? — спросила леди Патриция с широкой манящей улыбкой.

— Мне остается только мечтать об этом, — вкрадчиво произнес Рейвенхерст, — но я только что получил депешу из Лондона и, боюсь, не вправе откладывать ответ.

— Она наверняка может подождать, — бархатным голосом произнесла его гостья, надув сочные губы, — хотя бы недолго.

— Боюсь, что нет, миледи. Может быть, завтра? — добавил он, смягчая удар.

Леди Патриция нахмурилась:

— Боюсь, у меня другие планы на завтра! — Неожиданно ее глаза потемнели и в уголках накрашенного рта заиграла легкая улыбка. — Но я надеюсь, что вы тем не менее попробуете мой подарок. Думайте обо мне, когда будете пить, хорошо, милорд? И пусть он согреет вас, когда будете исполнять свои унылые обязанности.

Потом, негромко рассмеявшись, она повернулась и скользнула к ожидавшему экипажу, выставляя напоказ ноги, пока поднимала шелковые юбки и забиралась в него. Ветер подхватил ее едва уловимый розовый аромат и донес его до Дейна, глаза которого на мгновение сощурились.

Пожав плечами, виконт выбросил из головы леди Патрицию, и его мысли вернулись к женщине, уже занявшей его постель. Прижимая к груди подарок, он в задумчивости поднялся по ступеням. Быть может, немного алкоголя пойдет ей впрок.

Дейн осторожно открыл бутылку и понюхал содержимое. Аромат был богатым и отдавал слабой острой нотой, не лишенной приятности. В целом прекрасный коньяк, решил он, спрашивая себя, не добыча ли это контрабандистов.

В таком случае будет справедливо, если он предложит его женщине контрабандиста, думал Рейвенхерст, поднимая голову Тэсс и вливая ей в рот немного коньяка.

— Нет, — выдохнула она, беспокойно заметавшись. — Хватит!

— Тише, — промолвил он, ставя бутылку на стол и заключая Тэсс в объятия. — Тише, солнышко!

Но Тэсс продолжала вырываться из его рук с еще большим ожесточением.

— Пусть они уйдут, — молила она, продолжая биться в его руках. — Я больше не вынесу этого жара.

— Нет здесь никаких пауков, здесь только ты и я, — едва слышно бормотал Дейн, гладя ее прохладную кожу загрубевшими сильными пальцами. Через некоторое время ему показалось, что к ее телу начало возвращаться тепло. Щеки Тэсс слегка порозовели. Должно быть, коньяк начал действовать.

Она открыла остекленевшие глаза, потом снова начала беспокойно метаться. С губ ее срывались слабые горестные рыдания.

— Не противься мне, Тэсс, — прошептал Дейн, чувствуя только, что ее стройные ноги трутся о его бедра. Его пронзило неистовое, первобытное желание, вздымавшее его мужское естество.

Пробормотав проклятие, он повернулся и подмял ее под себя. Ей-богу, он хочет ее — такую горячую и вожделеющую, когда она обнимает его длинными белыми ногами. Он хочет, чтобы она трепетала, забыла обо всем, кроме желания, когда он заполнит ее своей твердой, разбухшей мужской плотью.

— Открой глаза, Тэсс.

Она беспокойно заметалась в его руках, что-то тихо бормоча. Ее замотанные марлей руки поднимались и опускались, упираясь ему в грудь.

Вдруг Дейн оцепенел, уставившись на яркие красные пятна на ее скулах. В его сознании вспыхнул образ, почти забытые воспоминания о смутных месяцах, проведенных во Франции. Где это было?

Шад'Ор, вспомнил он, сжимая губы. И тогда на него нахлынули воспоминания, как будто это было вчера.

Холодные и влажные руки, горячая кожа, бешеный, скачущий пульс. Удары сердца, готового выпрыгнуть из груди.

Так, должно быть, стучит сейчас ее сердце.

И вот к нему вернулась та ночь во всем своем неподдельном ужасе. Довольно скверная штука, когда на нее смотришь, но невыразимая, когда испытываешь ее сам, как пришлось ему.

А сейчас это испытывает Тэсс!

Итак, к коньяку были подмешаны наркотики, нечто, отключающее сдерживающее начало в человеке. Нечто, сжигающее человека изнутри, пока не останется ничего, кроме трепещущих нервных окончаний.

Возможно, это пришло с Востока. Горькие, сильнодействующие порошки, привезенные из Индии.

Беспощадное, ослепляющее зелье, способное превратить разумное человеческое существо в дикое, неуправляемое животное.

И все это дело рук леди Патриции! Рейвенхерст невидящими глазами уставился на женщину, беспокойно мечущуюся на его постели. Если бы не случай, он сам бы мог метаться там, охваченный иссушающим пламенем наркотической страсти.

Так, как это было в Париже много месяцев назад.

— Как… жарко, — простонала Тэсс.

Ее пальцы глубоко зарылись в спутанные простыни.

Ее неистовые и ищущие бедра приподнялись над постелью. Она всхлипнула в отчаянном желании окончить муку, в желании вытянуться и заполнить терзающую ее изнутри пустоту.

Ее кожа кишела неуловимыми существами. Она хрипло закричала, чувствуя прикосновение крошечных прожорливых челюстей. В нее вливалось все больше и больше их яда, от которого загорались мириады новых огоньков. Ее шея, грудь, бедра…

Где-то рядом с ней шептал невнятный голос, но Тэсс не могла разобрать слов. На ее щеки, глаза, грудь опустилась благословенная прохлада.

Но этого было недостаточно, совершенно недостаточно, чтобы унять неистовый пламень, грозивший поглотить ее.

Совсем как раньше, совсем так, как той ночью пять лет назад, когда ее жестоко предали. Когда ее надежда умерла.

— Не… не обижай меня, — всхлипнула она в темноту. — Не надо больше.

Глава 19

С губ Рейвенхерста сорвалось грубое ругательство. Он отбросил кусок влажного полотна, зная, что это не поможет. Сколько дал он ей проклятого коньяка? Наверняка не больше четырех глотков. Белобрысая сука приготовила невероятно сильное зелье.

Глаза виконта посуровели, когда он бросил взгляд на лежащую в постели женщину. Не было больше искусительницы с миндалевидными глазами, не было уверенной в себе, насмешливой распутницы. На ее месте лежало испуганное, страждущее существо.

И тогда он вспомнил о другой женщине, стройной и темноволосой, осмелившейся спрятать его, когда жандармы Футе прочесывали Париж в поисках английской добычи.

Когда они поймали его вместе с испуганной Вероникой, их отличающийся тяжелой челюстью командир поклялся проучить парочку, предавшую Наполеона.

Они заставили Дейна смотреть, как силой вливали ужасную смесь в рот женщины, пока та не начала прерывисто дышать и корчиться в агонии, как и лежащая сейчас перед ним Тэсс. Потом похотливый француз заставил Рейвенхерста взять ее, угрожая ему пистолетом, когда английский пленник пытался сопротивляться. И все время его преследовали безумные, невидящие глаза Вероники.

— Боже мой, как я страдаю! — шептала она. — Жарко… так жарко!

За эту невыразимо долгую ночь он на собственном опыте познал адские муки, чудовищную жестокость, на которую способны люди.

Лысый командир позабавился созерцанием эротической сцены, намереваясь расстрелять Дейна на рассвете. Только вот сердце Вероники не выдержало этого страха в сочетании с избытком наркотика. Она неожиданно умерла.

Воспользовавшись моментом, Дейн скрылся.

Но он никогда не забывал о цене, которую пришлось заплатить невинной женщине за его свободу.

Теперь, глядя на Тэсс, бледные руки которой комкали измятые простыни, Дейн осознал, что она, ввергнутая из ночного кошмара в нечто более ужасное, тоже страдает из-за него. Он знал также, что только он один может успокоить ее.

Дейн изо всех сил пытался справиться со своими чувствами. Рейвенхерст опустился на постель рядом с ней, положив ей руку на плечо, чтобы Тэсс не отворачивалась. Он всматривался в ее лицо потемневшими глазами.

Боже милостивый, как он хотел ее! Дейн не думал, что так получится, но теперь другого пути не было.

— Не противься мне, Тэсс, — прошептал он. — Не теперь, быть может, позже, но сейчас… — Его голос окреп. — Позволь мне сейчас вернуть тебя назад. Позволь мне сделать эту ночь такой, какой должна была быть та ночь.

Дейн легко прикоснулся губами к ее щекам и векам, как будто играя. Он поцеловал ее в лоб, в уголок рта. И когда наконец Дейн почувствовал, что она расслабилась и выгнулась ему навстречу, он не смог сдержать легкой торжествующей улыбки. Медленно, как во сне, он смотрел, как она протягивает к нему руки.

— Дейн?

Как долго он ждал, чтобы услышать свое имя на ее устах!

С затуманенными от желания глазами склонился он над ее шелковистым разгоряченным телом, ощущая в себе тот же огонь, что сжигал ее. Сейчас Тэсс была такой мягкой, открытой для него, с раздвинутыми вожделеющими бедрами.

Все, о чем он когда-либо мечтал…

Дейн почувствовал, что твердеет и разбухает до болезненных размеров. Напрягшись, он боролся с непреодолимым желанием глубоко проникнуть в нее, чтобы облегчить боль в паху. Но он знал, что не должен этого делать, не теперь, когда ее желание так велико.

Он слышал ее неровное сердцебиение; его язык начал ласкать упругие мышцы ее живота, дотрагиваясь до пупка.

Дейн теперь не только слышал, но и чувствовал ее тихие стоны, осознав, что в них звучала страсть и вместе с тем паника. Этот прерывистый звук заставил его грубо выругаться, проклиная леди Патрицию за ее коварство.

Рейвенхерст медленно провел пальцами по темным завиткам внизу ее живота. Тэсс моментально замерла, вдавливая пятки в постель и сжимая ноги вместе.

Не говоря ни слова, Дейн притянул ее ближе к себе, успокаивая поцелуями и сильными, уверенными руками, не торопя се, пока она не начала расслабляться. Перемена была едва заметной; Дейн почувствовал это по ее ровному дыханию, по тому, как она легко прикасалась пальцами к его плечам.

— Откройся мне, Тэсс, — настойчиво уговаривал он, прикасаясь легкими поцелуями к уголку ее рта, застонав, когда ее губы раскрылись и она стала гладить его язык своим. — Горячо… так сладко. Позволь мне достать для тебя солнце.

«Какая красивая», — смутно думал Дейн, возбужденный видом ее тонкой талии, торчащих напряженных сосков и родинок на груди и бедре.

«Моя женщина, — неистово пела его кровь. — Теперь и навсегда. Нравится ей это или нет».

У него потемнело в глазах, когда он почувствовал, что она начинает сотрясаться от толчков, исходящих от самого сердца и заставляющих ее с безумием и настойчивостью прижиматься к нему. Внезапно ее серо-зеленые глаза распахнулись, а потом остановились с выражением изумления и испуга.

— Возьми меня, Тэсс, — прошептал он, чувствуя, что она начинает сопротивляться, — мое милое Солнышко.

— Н-нет, — всхлипнула она, чувствуя, что сердце готово выскочить из груди, чувствуя, что бедра и шея пылают огнем.

Но было уже слишком поздно.

Ибо потом, как обещал некто из ее сна, с неба сорвалось солнце, опускаясь на нее в сладостной ярости, выжигая и яд, и воспоминания.

Разделявшие их годы отступили, и неожиданно осталось одно прежнее нежное чувство, только этот чистый яркий пламень любви и желания, неразрывно связывавший их. Позабыв о прошлом и будущем, Дейн ощутил, как она содрогнулась и крепко прижалась к нему, как будто никогда не собиралась отпускать.

Дейн знал, что это обещание ее тела, а не сердца или ума. Но он добьется того, чтобы она выполнила это обещание, молчаливо поклялся мужчина с суровым лицом, лаская ее, снова и снова шепча ее имя, как страстную молитву, еще долго после того, как Тэсс перестала содрогаться и в изнеможении обмякла в его объятиях, пребывая во власти грез.

Когда она снова начала беспокойно ворочаться, Дейн, убаюкивая ее в своих объятиях, глубоко погрузился в ее бархатистый жар, пока их дыхания не смешались и их тела не слились в одно распаленное существо.

Все долгие ночные часы Дейн любил ее, лаская руками, губами и языком, побуждая приглушенными криками и хриплыми стонами, с неистовой страстью, превосходящей все то, что он когда-либо испытал.

Ибо то, что происходило между ними, было исполнено невыразимой муки и бешеного экстаза, самыми главными и насущными из человеческих потребностей. Это было получаемое и отдаваемое наслаждение, которое они продлевали и смаковали. Это было ослепительное сияние и темная преисподняя, поглощающие тело и душу, пока они наконец не насытятся бурей сильного чувства.

Когда он снова обрел способность трезво мыслить, Рейвенхерст спросил себя, понимает ли Тэсс, что произошло между ними. Но это не имеет значения, уверял он себя. Ибо она снова была его, связанная с ним узами, более древними, чем человеческие и государственные законы.

Его, теперь и навсегда.

Отступления не будет ни для одного из них.

Прошло несколько долгих часов, и Тэсс беспокойно заворочалась. Ее веки затрепетали, а потом закрылись от яркого солнечного света, проникавшего в комнату через незнакомые занавески. Что-то защекотало ее щеку, и она отмахнулась от него, натягивая тяжелые одеяла себе на грудь.

От этого движения ее плечи и бедра заныли от тупой боли, исходящей от мышц, о существовании которых в человеческом теле она не догадывалась. Открыв глаза, Тэсс безучастно уставилась на незнакомый белый потолок над головой.

Она потрогала пальцами укрывающее ее незнакомое шерстяное одеяло. Бинты? Из ее горла вырвался крик, который она тут же подавила, увидев прижавшееся к ее ноге мужское бедро.

Она медленно, как во сне, повернулась и увидела лежащее рядом с собой бронзовое тело мужчины, длинные блестящие волосы которого обрамляли суровое лицо с резкими скулами. На виски и на безмятежный во сне лоб падали седые пряди.

Боже правый, что он сделал? «Что сделала я?» — недоумевала Тэсс, снова ощущая незнакомую боль в бедрах и груди.

Но сейчас не время для вопросов, особенно когда всего в нескольких дюймах от нее лежит лорд Рейвенхерст, а в ее бедрах накапливается необъяснимое напряжение и ее охватывает странное желание узнать, каково будет, если запустить пальцы в курчавые волосы над этими плоскими мужскими сосками. Почувствовать, как его теплые мышцы напрягутся и вздрогнут от ее дразнящего прикосновения.

Тэсс поднесла руку к губам. Ее охватило желание при мысли о жестком теле, приникшем к ее мягкому телу, о бронзовом бедре, разводящем ее ноги.

Тэсс дрожащими пальцами откинула простыни и попыталась отодвинуться от него. Она медленно спустила одну ногу на пол и готова была уже выскользнуть из постели. В этот момент Тэсс почувствовала, как на ее ногу навалилось что-то тяжелое и жесткое. В следующую секунду он схватил ее и притянул к себе.

— И куда это, черт побери, ты собралась? — пробасил Рейвенхерст невнятным, хриплым со сна голосом.

Глава 20

Прерывисто дыша, Тэсс пыталась освободиться из железных тисков. Но каждое движение отдавалось в ее запястьях и пальцах, болевших после прошедшей ночи. С ее губ сорвалось приглушенное рыдание, когда она поняла, что у нее нет надежды избавиться от этого человека.

Руки Рейвенхерста медленно и неумолимо придвигали ее, пока она не оказалась прижатой к его груди, глядя в темно-синие манящие глаза.

— Итак, ты хотела сбежать, правда? — пробурчал он. — После всего, что произошло между нами ночью?

Тэсс смотрела на него безумными глазами, боясь слушать, боясь даже вникать в то, что он говорит.

— Н-ничего между нами не произошло! Он прищурил синие глаза.

— Знаешь, Тэсс Лейтон, у тебя красивые груди. Шелковистые, изумительные бедра и…

— Перестань! — хрипло закричала она. — Ты отвратительный…

— Я действительно считаю, что в сложившихся обстоятельствах буду вынужден жениться на тебе, — лениво произнес Рейвенхерст, как будто не слыша ее слов.

— Выйти замуж! — вскипела она. — За тебя? Я скорей выйду замуж за… козла! Или за змею!

Дейн сжал губы, осознав, что его мечты улетучиваются, как дым от дуновения ветра.

Опять.

«У нас могло бы быть так много общего», — с горечью подумал он.

Но он забыл, какая Тэсс упрямая, какая безжалостная и эгоистичная.

— О да, ты станешь моей женой, — пробасил он, скрывая боль. — Только на таком условии ты покинешь этот дом.

— Должно быть, ты не в себе! Ты и впрямь сумасшедший, если полагаешь, что я когда-нибудь смогу выйти замуж за отвратительного субъекта вроде тебя!

Глаза Дейна превратились в узкие щелочки.

— Ты, может быть, предпочтешь, чтобы я расквартировал в Фарли группу офицеров? Будет обидно, конечно, если они своими огромными сапожищами помнут белый сад твоей матери. Испортят все эти хрупкие цветы…

— Черт бы тебя побрал с твоей черной душой! Ты не посмеешь!

— Можешь не сомневаться! Я вполне имею на это право как комиссар военного канала. Видишь ли, я намереваюсь обуздать тебя, любовь моя, поскольку здесь тебя, уже давно приручили. И после того, как я приучу тебя… к моему седлу, если можно так выразиться, я задам тебе много вопросов. Да, женитьба даст мне идеальную возможность выполнить все это.

— Подлый, хладнокровный…

Рейвенхерст притиснул ее к себе, тепло его обнаженного тела начало жечь ее через тонкую простыню, которую Тэсс прижимала к груди.

— А-а, но час назад ты чувствовала совсем другое, дорогая моя. Тогда ты стонала и прерывисто дышала, терлась о меня в полном забвении чувств, умоляя взять тебя. Конечно, у меня, — вкрадчиво добавил Дейн, — как у истинного джентльмена, не было другого выбора, как сделать тебе одолжение.

Тэсс побледнела.

— Невозможно, — прошептала она.

Пока она говорила это, ей на секунду привиделись сильные бронзовые пальцы, обхватившие ее бледные груди. Ее донимали мучительные образы; темнота боролась со светом, твердость с мягкостью.

Она прищурила глаза, вглядываясь в небритые щеки Рейвенхерста, догадавшись, что они были причиной мелких царапин, покрывавших ее нежную кожу.

Кожу на груди. На шее. На бедрах, где он…

Нет, она не… он не мог…

Тэсс отчаянно пыталась высвободиться, опасаясь темного торжества, сверкавшего у него в глазах.

— Я вынужден поправить тебя, ибо ты делала все это и еще гораздо больше. — Рейвенхерст не спускал с Тэсс холодных глаз, а сам немного повернулся, показывая ей спину. — Это твои отметины, дорогая моя. Любовные укусы, оставленные твоими острыми маленькими зубками. И еще есть такие же на шее и плечах. Похоже, ты никак не могла насытиться мной прошлой ночью. Да, в постели ты становишься горячей, распутной маленькой сучкой. — Дейн вцепился пальцами в ее хрупкие запястья. — В моей постели, вот что главное. Ибо теперь твоя страсть будет гореть только для меня. Ты не будешь больше скакать по болоту, не будешь стонать в объятиях других мужчин. Теперь ты моя, Тэсс Лейтон, ты слышишь?

Оцепенев и потеряв от ужаса дар речи, Тэсс уставилась на него потемневшими бездонными глазами. Боже правый, это не может быть правдой! Наверное, это его очередная ложь…

— Это не ложь, Тэсс, — отрывисто произнес Дейн, словно прочитав ее мысли. — Отметины от твоих зубов не лгут. Так же, как и тупая боль в бедрах, которую ты, я думаю, сейчас ощущаешь и которая вызвана тем, что ты любила меня всю долгую, бурную ночь. — Глубоко в его глазах заполыхало темное пламя. — Удивительно приятную ночь для нас обоих, дорогая моя, полную наслаждений, которые мы познаем много раз после того, как поженимся.

Тэсс с гневным криком вскочила на ноги. От этого порывистого движения прикрывавшая ее простыня соскользнула, представив разгоряченному взору Рейвенхерста ее шелковистое тело.

— Нет и снова нет! — сердито закричала она, не обращая внимания на свою наготу. — Тысячу раз «нет», чудовище!

Лицо Рейвенхерста вспыхнуло от ярости.

— Я могу превратиться в чудовище, дорогая моя. Именно ты в состоянии довести меня до этого. А теперь иди сюда, Тэсс, — приказал он с металлической ноткой в голосе.

Красавица с золотисто-каштановыми волосами бросила на него гневный взгляд.

— Черта с два я пойду!

— Не заставляй применять силу.

— Я не подчиняюсь ничьим приказам, ваше чертово сиятельство. Чем скорей ты поймешь это, тем лучше!

— Сейчас же, Тэсс, — прорычал виконт, — если не боишься испытать на себе мой гнев!

— Меня нисколько не пугают твои угрозы, ничтожество. Ты всего-навсего вырождающийся, развращенный, мерзкий…

— Полный решимости, — проговорил Рейвенхерст с мстительным выражением. — Полный решимости видеть тебя в своей постели, впрячь тебя в мою упряжку, получить ответы на мои вопросы.

— В самом деле, милорд? — пронзительным голосом спросила Тэсс. — И ты действительно можешь все это сделать?

Рейвенхерст приподнял темную бровь:

— С тобой никогда нельзя знать наверняка, так ведь? Где кончаются шутки и начинается правда. — На виске Дейна запульсировала жилка. — Способна ли ты вообще говорить правду? Но я скоро заставлю тебя говорить на другом языке, ведьма. На языке рук и губ. Твое тело никогда не солжет мне.

— Ты подонок, меня не интересуют твои разглагольствования и…

— Слишком поздно, Тэсс. — Рейвенхерст медленно стянул простыню со своего торса; суровые черты его лица дышали яростью. Неожиданно перед Тэсс предстало его мускулистое тело с каждой своей пульсирующей, до предела мужской клеточкой.

Ее сердце бешено забилось в груди.

— Остановись! Не подходи ко мне!

Но он, казалось, не слышал. С сумрачным лицом Дейн поднялся с постели и направился к ней. Глаза на смуглом лице тлели тысячью крошечных угольков.

— Негодяй! Подонок с черной душой! — выкрикнула Тэсс, отступая назад.

— Вижу, мне придется самому позаботиться обо всем, — пробасил Рейвенхерст. — И похоже, первое, что мне предстоит сделать, — это хорошенько отмыть твой поганый язык.

Смертельно бледная, Тэсс отступила еще на шаг, наткнувшись спиной на стену.

Губы Дейна изогнулись в холодной торжествующей усмешке.

Воздух между ними дрожал от напряжения.

Тэсс лихорадочно искала глазами какое-нибудь оружие, какой-нибудь путь к отступлению. Ни того, ни другого не было, и ее проклятый похититель знал об этом.

Он уже был от нее на расстоянии вытянутой руки. Краска залила щеки Тэсс, когда ее взгляд упал на его бронзовую широкую грудь с порослью густых черных волос, на твердый жезл, выступавший у него между ног.

— Ос-становись! — закричала она.

— Не теперь, дорогая моя. Только когда я оставлю на тебе свою отметину. — Его голос ожесточился. — Только когда ты станешь умолять меня не останавливаться.

Пока он говорил, Тэсс чувствовала, как ее тело горит и тает. Потеряв дар речи, она смотрела, как он подходит ближе, пораженная мощью этого гибкого, хищного тела.

Но она не должна допустить, чтобы он заметил ее слабость! Это было бы предательством по отношению к Джеку и остальным.

Вдруг Тэсс услышала далеко внизу звуки бешеных ударов меди по дереву.

— Откройте, именем короля! — проревел сердитый голос. — По приказу инспектора Хоукинза мы собираемся обыскать этот дом — нет ли здесь контрабандистов?

На какое-то безумное мгновение горящие лазурные глаза встретились с затуманенными зелеными. С бьющимися сердцами двое замерли, прислушиваясь к грохоту дверного кольца и доносящимся с улицы сердитым голосам.

Рейвенхерст зашевелился первым, натягивая бриджи.

— Хоукинз, — пробормотал он. — Чертова свинья!

— Дай мне уйти! — дико закричала Тэсс. — Должна же быть черная лестница.

— Ее только настилают, — равнодушно заметил виконт, — она еще слишком неустойчивая, и ею нельзя пользоваться. Из этого дома есть только один выход — вниз по парадной лестнице, как раз мимо людей Хоукинза.

Снова загремело дверное кольцо.

— Ну же, именем Бога! — перекрыл шум свирепый рев Хоукинза.

Губы Дейна сложились в легкую улыбку. Итак, инспектор здесь, собственной персоной? Да, видимо, судьба снова благоволит к нему.

Тэсс еще не успела понять, что он собирается делать, как Дейн сгреб ее в охапку и пошел к постели, на которую небрежно опустил свою ношу.

— Наше дело далеко не окончено, дорогая моя, — сумрачно произнес он. — Веди себя тихо, пока я не избавлюсь от нашего настырного посетителя.

С губ Тэсс готовы были сорваться проклятия, когда она попыталась сесть в постели.

— Как ты смеешь?! Ты подонок, чудовище! Сам дьявол!

В следующую секунду дверь захлопнулась, а Тэсс продолжала сотрясать проклятиями воздух. Оцепенев от ярости, она прислушивалась к щелканью ключа в замке, а затем шлепанью босых ног по ступеням. Все это время она осматривала скудно обставленную комнату. Но там не было ничего подходящего — ни ножа, ни даже ножниц. Ничего, кроме проклятой кровати и стула.

И разумеется, полупустой бутылки на ночном столике — с помощью спиртного Дейн, без сомнения, затуманивал ей мозги всю долгую ночь. Тэсс в исступлении подбежала к запертой двери, чтобы проверить ее, потом попробовала находящуюся напротив дверь поменьше, за которой оказался небольшой стенной шкаф. Что же ей делать?

Побледнев, она резко повернулась, смахнув в панике бутылку на деревянный пол, и та разбилась на множество мелких осколков, остатки коньяка растеклись по полу.

Далеко внизу заскрипела дверь на петлях. Хоукинз выкрикнул свирепую команду, вслед за которой послышались громкие крики и топот ног. Тэсс в отчаянии обвела глазами комнату. Она не могла сойти вниз, и оставалось только…

С бьющимся сердцем она подбежала к окну, вскрикивая, когда осколки стекла впивались в ее голые ступни. Слезы выступили у неё на глазах, но Тэсс поборола боль, зная, что остается совсем мало времени.

Она быстро отдернула занавески и распахнула окно. Да, надо попытаться! Неловкими дрожащими пальцами Тэсс откинула покрывало с постели, вытащила простыни и потянула их к окну. Они были теперь испачканы кровью с ее ступней, но она не обратила на это внимания. Тэсс в исступлении связала две простыни вместе, потом перекинула один конец через ближайший к окну столбик кровати. Бормоча молитву, она выбросила другой конец в открытое окно.

Ее постигло глубокое разочарование, когда она увидела, что болтающаяся ткань колеблется на ветру по меньшей мере в двадцати футах от земли. «Проклятие! Слишком коротка!»

В этот момент по лестнице застучали тяжелые сапоги.

«Думай… думай… думай!»

Прикусив губу, Тэсс осматривала комнату, запертую входную дверь, стенной шкаф рядом с ней. Боже правый, что ей делать дальше?

Глава 21

Лицо Рейвенхерста было суровым и непроницаемым, когда он распахнул массивную дубовую дверь, выходящую на улицу. Перед ним стояли и стучали в дверь десятка два таможенных офицеров с Эймосом Хоукинзом в центре, зажавшим в толстых пальцах отделанный латунью пистолет.

— Пора открыть дверь, Рейвенхерст. — Бесцветные глаза Хоукинза оглядели голую грудь виконта и его босые ступни. — Я, я… похоже, мы пришли не вовремя. Совсем не вовремя, — ухмыльнулся он, растягивая губы в невеселой улыбке. Да, он с удовольствием сбил бы спесь с этого наглого бездельника, думал Хоукинз.

— Мои люди заметили пару бандитов, перелезавших через ограду вашего сада. Похоже, они несли просмоленные бочонки с контрабандой. Думаю, нам надо осмотреть дом.

Рейвенхерст холодно рассматривал Хоукинза.

— Если бы кто-нибудь проник в мои владения, я бы знал об этом, инспектор. А теперь, будьте любезны, заберите своих людей и…

— Но я не буду любезен, Рейвенхерст. Я пришел сюда сделать обыск, и я его сделаю. А ну прочь с дороги!

Рейвенхерст не сдвинулся с места. Он нарочито медленно скрестил руки на груди.

— Вы совершаете большую ошибку, Хоукинз. Здесь нет никого, кроме меня. А теперь убирайтесь, пока не вынудили меня совершить нечто крайне для вас неприятное.

— Угрожаете королевскому офицеру, а? Ваше сиятельство?

— Могу задать вам тот же самый вопрос.

— Ваша сфера полномочий начинается на одном берегу канала и заканчивается на другом, и вы прекрасно об этом знаете! Но это — Рай, и здесь командую я, так что отойдите в сторону! — заорал Хоукинз. — Или, может быть, вам понравится смотреть на то, как мои люди разрубят топорами эту прекрасную дверь пополам…

Глаза Рейвенхерста посуровели. На секунду ему захотелось рассказать Хоукинзу, что именно он мог бы сделать с рукояткой одного из этих топоров. Ему удалось сдержаться только благодаря невероятному волевому усилию. Ибо у Рейвенхерста на уме была отнюдь не перебранка на крыльце.

«Спокойно», — приказал он себе. Полуприкрыв глаза веками, Дейн лениво изучал Хоукинза. Наконец, равнодушно пожав плечами, он отступил на шаг от двери с холодной, насмешливой улыбкой на устах.

С багровым от ярости лицом Хоукинз протиснулся рядом с ним и прошествовал в холл, выкрикивая команды своим людям. В центре холла инспектор остановился, рассматривая бесцветными глазами пару редких бело-голубых ваз династии Мин.

Его багровое лицо исказила злобная гримаса.

— Обыщи погреба, Боггз. Лосон, займись садом. Остальные рассредоточьтесь и прочешите этот этаж. Я хочу, чтобы ничего не было упущено, понятно?

Вдруг прямо у них над головой послышался оглушительный грохот.

Губы Хоукинза медленно скривились в отталкивающей улыбке.

— Думаю, я сам обыщу верхние этажи.

За спиной Хоукинза Рейвенхерст позволил себе слегка улыбнуться. «Хорошо, очень хорошо, — подумал он. — Пока все идет превосходно».

Но его улыбка пропала, когда он представил себе, как таможенный инспектор пристально рассматривает полуобнаженное тело Тэсс, на котором не будет ничего, кроме его рубашки.

Но с этим сейчас уже ничего нельзя было поделать, а во всех других отношениях его план вполне отвечал его цели. Да, скоро он принудит ее к действию. Раз Хоукинз застанет ее в его спальне наверху почти голой, Тэсс будет скомпрометирована без надежды на оправдание.

В таком случае маленькой ведьме не останется ничего другого, как принять его предложение о замужестве.

— Принимаете гостей, милорд? — Инспектор хитро улыбнулся Рейвенхерсту, когда они поднялись на площадку второго этажа.

— Вы ответите за это перед таможенным инспектором Дувра, Хоукинз, — невозмутимо ответил виконт.

— Никакой закон не запретит мне обыскать дом, где были замечены бандиты. Я могу распознать контрабандиста с первого взгляда!

— А я могу распознать чепуху, когда слышу ее!

— Зачем же так сердиться, милорд? Наверху есть что-то, что вы предпочли бы не показывать? Или, скорее, кто-то?

Они были уже на площадке третьего этажа. С непроницаемым лицом Дейн наблюдал, как Хоукинз скривился при виде запертой двери.

Громко выругавшись, таможенный офицер отступил назад и с размаху ударил каблуком по двери. По площадке разлетелись щепки; дверь открылась настежь с оглушительным треском. Рейвенхерст застыл, ожидая приступа ярости Хоукинза, когда тот войдет в комнату.

Но не было слышно ни звука.

Нахмурившись, виконт вошел вслед за ним. Как во сне, увидел он привязанные к его кровати простыни, развевающиеся на окне занавески. Не веря своим глазам, смотрел он, как Хоукинз пересекает пустую комнату и направляется к окну, хрустя разбросанными по полу осколками стекла. Увидев виконта, Хоукинз засмеялся резким, язвительным смехом, почти таким же отталкивающим, как его лицо.

— Итак, — пробасил он, — похоже, ваша птичка упорхнула, Рейвенхерст. Но сначала, судя по всему, вы повозились с ней, как и положено. — Говоря это, Хоукинз не спеша провел большим пальцем по яркому красному пятну на белой простыне. Его глаза сощурились. — Девственница, — невнятно пробормотал он.

Лицо Дейна потемнело — едва ли девственница. Он один знал это. Сначала было свидетельство его собственных глаз пять лет назад, теперь у него было ощутимое доказательство ее тела. Однако Хоукинз был слишком занят, чтобы заметить рассеянность Рейвенхерста. Инспектор наступил ногой на большой осколок стекла. Нахмурившись, он наклонился, чтобы поднять какой-то предмет, лежащий под углом кровати.

— Выходит, она что-то потеряла, — пробубнил он, поднимая с пола черепаховую шпильку.

С хитроватой ухмылкой на лице передал он украшение Дейну.

— Должно быть, у вас была настоящая схватка. Я и сам люблю пылких женщин. — Он ощупывал сердитое лицо Дейна блестящими глазками, а потом в комнате раздался резкий смех. — У вас чертовски озадаченный вид, Рейвенхерст! Ну что — перехитрила вас девка? Ну кто бы подумал, что она выпрыгнет в окно? Может, ей не понравились ваши трюки?

В глазах Дейна вспыхнули огоньки, его захлестнула волна слепой ярости. Пальцы непроизвольно сжали резное черепаховое украшение. Хрупкая вещица со слабым треском сломалась под нажимом его пальцев.

Будь она проклята! Но он вернет ее! А когда он…

Дейн с опозданием понял, что Хоукинз что-то говорит ему.

— Можете не провожать меня, ваше сиятельство. Думаю, я сам найду дорогу. Так же, как сделала это она. — Его резкий смех отозвался эхом в коридоре первого этажа.

Долго стоял Рейвенхерст посреди спальни, уставившись на разбросанные по полу блестящие осколки.

Как ей удалось это? В смятении мыслей подошел он к открытому окну. Далеко внизу, на земле, он увидел свой валявшийся в грязи сапог. Дейн уставился невидящими глазами на этот распластанный в грязи кусок кожи.

Упрямая маленькая сучка! Да, она чертовски умна, он должен это признать. Тэсс, должно быть, действительно была в отчаянии, раз решилась на такой спуск. Край простыни висел по крайней мере — он прищурил глаза, оценивая расстояние, — в двадцати футах над землей.

Нахмурившись, Рейвенхерст втянул в комнату импровизированную веревку и с силой захлопнул окно, не обращая внимания на то, что стекло угрожающе задрожало от его удара. Сжав кулаки, он повернулся кругом и зашагал вниз по ступеням, чтобы обследовать задний двор.

Заранее зная, что ничего не найдет.

Зная, что она исчезла, что снова избежала его сетей и, возможно, в эту минуту смеется над ним.

Случилось так, что Тэсс была в этот момент гораздо ближе, чем Рейвенхерст мог себе представить. Однако она и не думала смеяться, скрючившись в стенном шкафу, затаив дыхание и прислушиваясь к приглушенному шлепанью босых ног по ступеням.

Но у нее получилось! Как и Хоукинз, ее проклятый похититель поверил в то, что комната пуста. О да, мужчины могут без конца шуметь и хвастать, но только женщины обладают подлинной мудростью! Когда звук шагов замер, она медленно вылезла из шкафа и подползла к окну, оставаясь вне поля зрения. Ее губы сложились в торжествующую улыбку, когда Тэсс увидела высокую фигуру Рейвенхерста, шагающего в дальний конец огороженного стеной сада.

Она не стала дожидаться большего. С развевающимися за спиной длинными фалдами его рубашки Тэсс развернулась и побежала к лестнице.

Сидя в кресле с яркой шелковой обивкой у окна с выступом, выходящего на Уотчбелл-стрит, госпожа Гермиона Тредуэлл безуспешно пыталась завершить сложную вышивку гарусом по канве, изображающую Мадонну с младенцем.

Неожиданно игла выскользнула у нее из рук, уколов палец. Она шепотом выругалась, потом быстро огляделась, чтобы удостовериться в том, что это глупое создание, Алисия Крэбтри, не услышала ее.

Нахмурившись с досады, она бросила квадратный кусок ткани с небрежно вышитым рисунком и направилась к окну.

Неожиданно она сощурила глаза-бусинки; ее грубые черты застыли с выражением смехотворного изумления. Резко вскрикнув, она подалась вперед и тут же была вознаграждена за свое неуемное любопытство острой болью от столкновения носа со стеклом.

— А-алисия! — выдохнула она, прижимая пальцы к внушительной вздымающейся груди. — Мою нюхательную соль! Быстро!

На противоположной стороне улицы Эймос Хоукинз сидел в одиночестве за столом перед закопченным окном «Трех селедок», осушая вторую кружку эля. Его толстые губы растянулись от удовольствия при воспоминании о гневном взгляде чертова виконта, когда тот понял, что его голубка упорхнула.

«Но кто же она была? — недоумевал инспектор. — Новая служанка из „Пса и утки“? Может быть, кто-то из „Ангела“?» Но не Люси, он был в этом уверен, поскольку несколько раз ласкал ее прелести и мог лично подтвердить, что она далеко не девица.

Он лениво выглянул наружу, проводив взглядом пару драгун, с важным видом прохаживающихся по улице. Вдруг он подался вперед, пролив эль в спешке. Мимо промелькнули стройные бедра, едва прикрытые развевающейся белой рубашкой.

Женские бедра, ей-богу! И притом чертовски соблазнительные!

Потом она пропала, исчезнув за углом, и Хоукинз не успел рассмотреть ее.

Какое-то мгновение инспектор не двигался, застыв в этом неловком согнутом положении с ошеломленным выражением на побагровевшем лице. Потом поднялся на ноги и сшиб тяжелый стул, торопясь дойти до двери.

Виконт Рейвенхерст еле сдержал проклятие. В саду никого не было, как он и ожидал. Его губы сжались, когда он повернул обратно к дому. Дейн остановился у черного хода, чувствуя, как по холлу проносится порыв холодного ветра.

Нахмурившись, он зашагал вдоль по коридору к парадной двери дома. И так и застыл, уцепившись длинными пальцами за косяк двери. В этот момент, впервые в жизни, Дейн Сен-Пьер, четвертый виконт Рейвенхерст, лишился дара речи, когда его взору предстало незабываемое зрелище стройных женских ног, промелькнувших на середине Уотчбелл-стрит.

Голые ноги! Его собственная полотняная рубашка была единственным одеянием, прикрывавшим находящиеся выше плавные женские изгибы. У него пересохло в горле. Ошеломленный, наблюдал он, как Тэсс Лейтон помчалась по булыжникам и бросилась под укрытие тисовой изгороди, когда из «Трех селедок» вышли, пошатываясь, два пьяных драгуна.

Силы небесные! Она, должно быть, все это время пряталась в его комнате, просто дожидаясь, когда он уйдет, — возможно, в шкафу или под кроватью.

А сейчас у нее хватает наглости бежать через центр Рая, имея на себе лишь его рубашку! Похоже, он снова недооценил ее.

Дейн прищурил глаза, вглядываясь в кусты, за которыми пряталась Тэсс. Эти ветки, наверное, здорово царапают ее босые ноги, подумал Рейвенхерст, мрачно улыбаясь.

Ему пришлось признать, что Тэсс — достойный соперник и гораздо более умный, чем он предполагал.

Но, умная или нет, она скоро достанется ему. Это только вопрос времени.

Задыхаясь, Тэсс ковыляла по вымощенному плитами тротуару перед «Ангелом», еле передвигая израненные босые ноги. Слезы застилали ее глаза, когда она с трудом поднималась по ступенькам заднего крыльца, ведущим на кухню.

Когда секунду спустя на пороге показался бледный, встревоженный Хобхаус, впервые за долгие годы службы он потерял свой обычный апломб.

— Сладчайший Иисусе, — выдохнул всегда спокойный мажордом, когда наконец обрел дар речи, переводя ошеломленный взор с растрепанных каштановых кудрей Тэсс к ее голым ногам и ступням. — Что… — Тут он чуть не задохнулся от ярости. — Я убью его за это, мисс Тэсс. Я обязательно убью негодяя — вы только слово скажите! В сущности, мне ничего другого и не хочется. — Говоря так, он сжал огромные ручищи в кулаки.

Тэсс мрачно покачала головой, а потом поймала вытянутую руку Хобхауса.

— Я думаю, этого не потребуется, Хобхаус. Смерть — чересчур легкое наказание для такого отвратительного гада. — Ее глаза потемнели, и она несколько мгновений смотрела куда-то вдаль с выражением горечи на лице. — Нет, я собираюсь придумать для нашего виконта что-нибудь более мучительное, чем простое убийство.

Глава 22

«Не думай! Не вспоминай!» Тэсс медленно взобралась по лестнице к себе в комнату, повторяя эти слова в такт шагам.

Сейчас это самое главное.

Она пыталась уверить себя в том, что так оно и есть, повторяя эти фразы в уме снова и снова.

Оказавшись наконец в комнате, она онемевшими пальцами с силой потянула за пуговицы на груди, стремясь поскорее сорвать одежду — его одежду, — как будто само ее прикосновение обжигало кожу. Пуговицы не поддавались ее забинтованным пальцам, и тогда Тэсс рванула их одним отчаянным движением и скинула с себя рубашку. Судорожно всхлипнув, она скатала белое полотно в ком и отшвырнула его как можно дальше.

Даже и тогда она ощущала его прикосновение. Эти твердые пальцы, напряженная, вздымающаяся плоть! На нее нахлынули становящиеся все более мучительными воспоминания. Его небритая щека, царапающая ей бедра. Его настойчивый и жадный рот, когда он ласкал ее тело, подчиняя ее своей воле, уча бесконечному наслаждению и страсти, захватывающему дух восторгу. Пока каждый нерв не начинал кричать, каждый дюйм тела — молить об избавлении.

Тэсс поднесла кулак к дрожащим губам, пытаясь сдержать судорожные всхлипывания. Отогнать неумолимые воспоминания, грозившие поглотить ее.

Из глаз Тэсс брызнули слезы. Она вернулась на пять лет назад, в те полные горечи и муки недели, когда отец непрерывно давил на нее, угрожая ей всевозможными наказаниями, если она не будет более «любезной» с гостем их дома.

Ибо толстый, багроволицый лорд Чевингтон, хотя и был почти ровесником ее отца, слишком часто выигрывал в карты и скоро отец задолжал ему огромную сумму в пять тысяч фунтов.

По этой причине, как холодно объявил Эдвард Лейтон, его дочь должна проявлять внимание к желаниям их гостя.

Тэсс старалась. Боже правый, она старалась выполнить просьбу отца. Но на самом деле она не сразу поняла, что он имел в виду. Поняла она это, только когда граф стал ощупывать ее груди потными пальцами, прижимая язык к ее губам. Побледнев, она оттолкнула его и стремительно убежала. Возмездие отца было быстрым и суровым. Он объявил, что она будет заперта в своей комнате без еды и посетителей, пока не образумится.

Тэсс только теперь понимала, насколько стойко она выдержала это. Прошла одна неделя; слуги, когда это было возможно, приносили ей понемногу еды. Две недели. Три…

Потом отец придумал новый способ воздействовать на нее. Осатанев от ярости, он затащил Тэсс в каменное подземелье под монастырем и запер ее там без какой-либо надежды на освобождение.

Тэсс невидящим взором уставилась в окно, вспоминая последовавший ужас. Никакого света. Никаких звуков там, глубоко под землей. Только ночные существа с извивающимися телами и острыми маленькими челюстями.

Только пауки…

— Боже милостивый, — прошептала она в тихой комнате, унесенная в те кошмарные дни, проведенные ею в кромешной темноте. Последние следы румянца исчезли с ее лица. Все возвращалось к ней снова, слишком отчетливо, слишком неумолимо.

Проходили часы, может быть, дни. Она не знала. Там, внизу, течение времени остановилось. Или, может быть, его просто не существовало.

Когда жестокий чужак, бывший отцом Тэсс, наконец пришел за ней, он нашел ее молчаливой и совершенно отстраненной, спасшейся в том белом прибежище, которое она создала для себя.

Наконец-то она смирилась, с торжеством подумал Лейтон, но скоро, к своей ярости, понял, что ничего подобного не произошло. Тогда он улыбнулся очень жестокой улыбкой, широко растянувшей eго губы, когда он делал ей следующее предупреждение. Если она не послушается, ее дорогого Эшли подвергнут такому же наказанию.

Через несколько мгновений Лейтон имел удовольствие видеть побледневшее лицо дочери, чей гордый дух был наконец сломлен. Ибо у Эшли — Тэсс хорошо это понимала — не хватило бы сил вынести подобное тюремное заключение. Поэтому Тэсс просто кивнула и пошла в дом, стараясь ничем не выдать своих чувств, не желая доставлять отцу удовольствие видеть ее боль.

И когда тем вечером лорд Чевингтон пришел опять, чтобы разделить с ними маленький семейный ужин, как выразился отец, Тэсс заставила себя не уклоняться от его ощупывающих пальцев, улыбаться его тяжеловесным остротам.

Тот вечер она помнила смутно. Одно блюдо сменялось другим, одна перемена шла после другой — и все время перед ней маячило холодное лицо отца с многозначительной улыбкой, подливающего ей вина.

Это она охотно принимала, в отчаянии стремясь к забвению, стараясь не думать о том, что скоро должно было произойти.

И вот наконец свечи начали бешено плясать, отражаясь вспышками в серебре, а комната стала невыносимо душной. Голоса вдруг стали отдаленными и приглушенными, а комната закружилась вокруг нее.

Это было все, что помнила Тэсс. О да, какие-то обрывки случайно всплывали из уголков ее памяти, но подробности были запрятаны глубоко — там, где она не могла бы найти их.

Может быть, так было лучше. Может быть, она сама захотела, чтобы так было.

Глаза Тэсс остановились на ее собственном бледном отражении в высоком зеркале на подвижной раме, на лице, искаженном от страха.

В тот вечер Дейн Сен-Пьер условился встретиться с ней в белом саду ее матери, где они часто виделись в те последние недели перед его отъездом в Трафальгар.

Оказалось только, что отец устроил ей другое свидание.

Следующее, что Тэсс помнила, было ее пробуждение от громких, резких звуков ссоры. Отец кричал, а Дейн стоял, покачиваясь, в дверном проеме — с побледневшим лицом, не веря своим глазам.

Она вспомнила и все остальное с острой отчетливостью ночного кошмара. Проснувшись, она села в постели, нахмурившись при виде хаоса вокруг нее, потом бросила взгляд на Чевингтона, громко храпящего подле нее и распростершего грузное голое тело на запятнанных кровью простынях.

Ее кровь, не сразу дошло до нее. Ее боль.

Ошеломленная, Тэсс повернулась, ища взглядом глаза своего возлюбленного, но лишь отпрянула, увидев, что они горели от отвращения. Когда Дейн повернулся, весь бледный, Тэсс даже не попыталась остановить его, только смотрела, онемев, как он нетвердыми шагами уходил из комнаты.

Из города.

Из ее жизни, навсегда.

Или так она думала. Возможно, она даже надеялась, что будет именно так, потому что увидеть его снова означало бы растравить жестокие, никогда не заживающие раны.

Тэсс, не шевелясь, рассматривала себя в большом зеркале. Это было чужое лицо, чужое тело. Лицо человека, опозоренного без надежды на прощение.

Лицо шлюхи — женщины, предавшей любимого самым подлым образом.

Никакие объяснения не могли бы изменить этого, и у Тэсс не хватило духу на них. Где-то в цепи долгих последующих лет она оставила все позади себя или по крайней мере запрятала так глубоко, чтобы воспоминания не могли причинять ей боль.

До сих пор! Пока то же самое не произошло снова.

Ленивые облачка отсвечивали розовым и бледно-лиловым в свете вечернего солнца, когда Хобхаус отворил парадную дверь «Ангела» и решительно зашагал в сторону старинной усадьбы Рейвенхерста. Взобравшись на крыльцо, он постучал. Через несколько томительных минут дверь открылась. Лицо Пила выражало самое что ни на есть откровенное изумление.

— Чем могу быть полезен, мистер Хобхаус?

— Позовите лорда Рейвенхерста — вот что от вас требуется, — пробурчал мажордом.

— Виконт… э-э… сейчас занят. Могу я сообщить ему… Хобхаус не стал дожидаться окончания фразы. Распрямив плечи, он протиснулся в дом мимо Пила.

— Покажись, подлец! — пророкотал он. — Или ты такой трус, что можешь нападать только на беззащитных женщин?

На площадке выше этажом появилась темная фигура.

— Уходите, Хобхаус.

— Негодяй! Проклятый негодяй с черной душой. Вот кто ты такой! Ну что — спустишься вниз, чтобы сразиться со мной, или мне самому подняться?

Рейвенхерст не шевельнулся.

— Ни то, ни другое меня особенно не прельщает, — холодно произнес он.

— И ты называешь себя героем? — с издевкой спросил Хобхаус. — Я вижу перед собой лишь презренного сукина…

— Не выводи меня из себя, парень, — прорычал Рейвенхерст. — Я пытаюсь смотреть сквозь пальцы на твои слова, но…

— Я уйду только после того, как получу сатисфакцию, и ни секундой раньше, подонок.

Лицо виконта потемнело, черты угрожающе заострились. Он стал медленно спускаться, при каждом шаге резко припечатывая ступню к не застеленным ковром ступеням.

— А что, если я откажусь драться с тобой?

В отвращении скривив губы, Хобхаус встретился взглядом с Рейвенхерстом.

— О, ты будешь драться со мной, собака, я уж позабочусь об этом. — Его голос упал. — Не знаю, что ты сделал с ней, но у нее нет никого, кто бы мог защитить ее. Ни отца, ни матери. Никого, кроме меня. — Рейвенхерст уже стоял перед ним с горящими как угли глазами. — Так что, я думаю, ты сам напросился на этот визит. — При этих словах Хобхаус развернулся, нацелив железный кулак на челюсть виконта.

Как это ни странно, Рейвенхерст не стал уклоняться от удара, хотя и ожидал его, и кулак Хобхауса обрушился на него со страшной силой. Виконт пошатнулся, сквозь зубы пробормотал проклятие и приложил руку к разбитому рту.

— Похоже, ваше желание исполнится. — Отрывисто кивнув Пилу, Рейвенхерст повернулся и зашагал по холлу в заднюю часть дома, на ходу стаскивая куртку бутылочно-зеленого цвета.

В мрачном молчании вышли они в обнесенный стеной сад. Быстрыми, точными движениями Хобхаус стянул с себя черную куртку и стал закатывать рукава чистой белой рубашки.

Рейвенхерст ждал с холодным, непроницаемым лицом.

Потом мужчины начали кружить на месте.

Хобхаус первым нанес удар, попавший в плечо Дейна. Несмотря на невысокий рост, он был крепким и подвижным и хорошо рассчитал удар. Рейвенхерст не знал, что его противник тренируется у ведущего боксера своего времени, самого Джентльмена Джексона.

Виконт был сильнее и выше, но Хобхаус был хорошо тренированным ветераном. Короче говоря, они были подходящими противниками. Как вскоре стало ясно, вполне подходящими, поскольку удар следовал за ударом, и каждый был отбит. Скоро над бровью Дейна появилась кровь, а Хобхаус с трудом смотрел заплывшими, покрасневшими глазами.

Но ни один из них не хотел уступать. Небо над ними из бледно-лилового сделалось фиолетовым, а потом бирюзовым. Летучая мышь прорезала полумрак крыльями, пронзительно запищав.

— Как бы мне хотелось убить тебя; — пробормотал Хобхаус, нанося короткий боковой удар правой прямо в левую скулу виконта.

Его противник отпрянул, закашлявшись, и выплюнул сгусток крови.

— Вы, я чувствую, ученый человек, Хобхаус. Занимались у Белчера, а?

— У самого Джентльмена Джексона, — проговорил его противник звенящим от гордости голосом.

— Это вам не поможет — ведь я на двадцать лет моложе и на сорок фунтов тяжелее. Сдавайся, парень!

— Иди к дьяволу! — в бешенстве ответил Хобхаус.

Рейвенхерст с сумрачным лицом послал тяжелый короткий удар левой в солнечное сплетение противника, и Хобхаус замычал, пошатнувшись под силой этого удара. Потом закачался, пытаясь тем не менее смотреть уцелевшим глазом.

Небо у них над головами сделалось темно-синим, а потом черным, но двое все продолжали кружить и сходиться, почти ничего уже не видя, нанося удары вслепую. Пил с беспокойством смотрел, как удар пришелся Рейвенхерсту под дых и тот опустился на землю, — Вы выставляете себя на посмешище, милорд, — натянуто произнес он. — Это не делает вам чести.

Не обращая внимания на эти слова, виконт, пошатываясь, поднялся на ноги.

И тогда кулак Хобхауса обрушился на его висок, заставив застонать от боли; из глаз Дейна посыпались искры. Он покачнулся, и земля бешено закружилась у него под ногами; из носа тонкой струйкой текла кровь. Мимо него с пронзительным криком пронеслась летучая мышь — или крик раздавался у него в голове?

«Куда подевался этот болван?» — смутно соображал Рейвенхерст, силясь разглядеть что-то в темноте.

Но теперь это уже не имело значения, потому что земля неслась ему навстречу.

Глава 23

Хобхаус издал долгий, шумный вздох облегчения. Слегка покачиваясь, он посмотрел вниз на неподвижное тело виконта, распростертое перед ним на холодной земле. Только после этого мажордом «Ангела» повернулся и собрался уходить.

— О, не беспокойтесь, он совсем не умер, — сказал он Пилу, суетившемуся поблизости. — Это тем более обидно, что никогда человек так не заслуживал смерти, как он. Но я не хочу, чтобы меня называли убийцей даже такого человека. Передайте это Рейвенхерсту, — холодно произнес избитый слуга, поднося покрытый синяками кулак к лицу камердинера. — И скажите, что я советую ему держаться подальше от «Ангела» и от мисс Лейтон в особенности. — Голос Хобхауса выровнялся. — Или в следующий раз я убью его.

Гордо выпрямившись, усталый боец натянул черный жакет поверх рваной грязной рубашки. Из раны на виске у него густо сочилась кровь, а правый глаз распух и почти закрылся, но он и виду не показывал. У черного хода усадьбы он остановился, медленно повернувшись.

— Поразмысли над этим, то же самое предупреждение касается и тебя, Пил. Не думай, что я не заметил, как вы с Летти Глоссоп прячетесь по углам, почуяв весну.

Камердинер немедленно напустил на себя важный вид, и это стало подтверждением слов Хобхауса.

Возвращение мажордома «Ангела» вызвало переполох. С распухшим заплывшим глазом он, пошатываясь, вошел в дверь кухни, едва держась на ногах. Скоро, однако, он был окружен ласковой заботой Летти и двух хихикающих кухонных прислужниц, в то время как Эдуард набивал драгоценными кусочками льда промасленный холщовый мешочек для холодных примочек.

Пальцы Тэсс дрожали, когда она обмывала пораненный висок Хобхауса.

— Это послужит тебе хорошим уроком, если неделю не будешь видеть, — отрывисто произнесла она в тревоге. — Никогда бы не подумала, что ты способен на такое, Хобхаус! Ты взрослый человек, а ведешь себя как надутый, скверный школяр. Ты выглядишь ужасно!

Хобхаус несколько минут смотрел на кухонную плиту отсутствующим, холодным взглядом.

— А-а, вам надо было посмотреть, как я разделался с ним. Уложил на месте чертова подонка.

Тэсс вдруг стала принюхиваться.

— Только не говори мне, что ты пил, Хобхаус!

— Трезв как стеклышко, мисс.

— Тогда что на тебя нашло?

— Это вас не касается, — последовал невыразительный ответ. Тэсс вдруг оцепенела; ее руки, лежащие на распухшем лбу Хобхауса, напряглись.

— Кто это был?

— Не думаю, что мне хочется вам это сообщать.

— Это… это не был… — Ее голос упал.

— Я говорил, мисс, что не собираюсь называть его имени. По губам Тэсс зазмеилась медленная, коварная улыбка.

— А тебе и не надо, — прошептала она.

Хобхаус зашевелился, глядя на нее с выражением оскорбленной невинности.

— Не имею ни малейшего представления, о чем вы толкуете, мисс Тэсс. — Его губы изогнулись в ответной улыбке, а черты избитого лица осветились от злорадного удовольствия. — Могу сказать вам только вот что: один негодяй не будет больше беспокоить здесь людей.

В эту самую минуту лорд Рейвенхерст сидел, нахмурившись, на кухне своего дома, а его камердинер, плотно сжав губы, прижимал к разбитому виску своего хозяина кусок сырой говядины. — Ох! Черт побери, приятель, смотри, куда пихаешь эту!

— Прошу прощения у вашего сиятельства, — последовал натянутый ответ.

Глаза Рейвенхерста заблестели. Пил называл его «ваше сиятельство», только когда он впадал в немилость.

— Как бы то ни было, кто надоумил тебя делать это?

— Один мой лондонский знакомый.

— Его хозяин часто дерется, так?

— Мой друг сам себе хозяин. Он держит пивную около «Друри-Лейн», и его клиенты часто бывают буйными.

— Ну так вот, его чертово лечение бесполезно, можешь передать это ему от меня.

— Полагаю, этой ране мало что поможет, — сухо заметил Пил, — за исключением, пожалуй, времени.

— Тогда зачем ты трешь этим проклятым куском мяса мою голову?

— Надо же что-то делать, милорд. Теперь, пожалуйста, перестаньте дергаться, как чумовой пес.

— Я когда-нибудь говорил тебе, что ты как заноза в… заду, Пил?

— Полагаю, неоднократно, ваше сиятельство!

— Не будь педантом, приятель.

— Да, ваше сиятельство.

Рейвенхерст слегка вздрогнул, хотя пальцы Пила дотрагивались до его лба с большой осторожностью.

— По сути дела, если б ты не был таким чертовски компетентным слугой, я бы завтра же избавился от тебя.

— Спасибо, ваше сиятельство. — Голос камердинера стал ледяным.

— Это был не комплимент, Пил.

— В таком случае беру назад свою благодарность.

Рейвенхерст продолжал что-то бубнить вполголоса, когда его ворчание было прервано приглушенным стуком, донесшимся с дальнего конца кухни. Через секунду, застенчиво улыбаясь, появился лейтенант Тафт со шляпой в руке.

— Простите, что вторгаюсь к вам, ваше сиятельство, но я стучал несколько раз и никто… — Он оторопел, заметив безобразные синяки и ссадины на щеках и челюсти Рейвенхерста. — Вы поймали одного из них, да? — с жаром спросил он. — Он был на болоте?

— Нет, черт возьми, я не ловил контрабандистов, лейтенант.

— Но…

Пробормотав проклятие, Рейвенхерст оттолкнул кусок мяса, который Пил все еще пытался приладить у него на лбу. — Ну, что стряслось, лейтенант? — быстро поинтересовался он.

— Сэр? — Молодой офицер растерянно нахмурился.

— Какое срочное дело привело вас сюда?

Вздрогнув, лейтенант Тафт засунул руку в карман и вытащил слегка помятый конверт из веленевой бумаги с большой и очень официальной на вид восковой печатью.

— Вот это только что пришло для вас из морского министерства, если судить по виду.

Слегка поморщившись, Рейвенхерст поднялся.

— Надеюсь, на этот раз вы правы, лейтенант, — сказал он, разрывая конверт.

Дейн не спеша вытащил толстый лист веленевой бумаги и начал читать; лицо его постепенно темнело.

— Собери мне сумку, Пил, только самое необходимое, чтобы хватило на… — Он посмотрел, хмурясь, из кухонного окна на отдаленную часть сада. — Думаю, на пять дней. — Все еще погруженный в свои мысли, Дейн повернулся и зашагал прочь.

— Но, сэр…

Виконт не ответил, направляясь к двери. Его пальцы безжалостно смяли лист в тугой шар.

Хотя ночной отдых почти не успокоил лихорадочные мысли Тэсс, он чудесно повлиял на ее гибкое, здоровое тело. Пальцы больше не болели, и ее силы, как оказалось, были полностью восстановлены.

Настало время идти.

Отраженное в зеркале лицо Тэсс было белым как бумага, глаза зияли, как темные провалы. Непослушными пальцами вытащила она черный плащ, маску и высокие сапоги из запертого сундука, спрятанного под кроватью.

— Не ходите, мисс. — С непроницаемым выражением на лице Хобхаус пристально смотрел на нее из дверного проема. — На улице ненастно, многие даже не выйдут в такую ночь, как эта.

Тэсс в молчании стала натягивать начищенные до блеска сапоги. В это время она почувствовала, как какой-то холодный предмет ударил ее по пальцам. Это был медальон ее матери, единственное украшение, которое удалось спасти от отца. Магические свойства амулета защищали ее неоднократно — Тэсс это чувствовала.

Ее пальцы немного помедлили, потом легко прикоснулись к выгравированному на металле лицу.

— Я должна, Хобхаус. Если я не появлюсь, если Лис не появится, тогда моя власть над этими людьми будет навсегда утеряна.

Нахмурившись, она подняла тяжелую цепочку и засунула медальон обратно под рубашку.

С глухим стуком серебряное украшение вновь упало на пол.

Тэсс вздрогнула, почувствовав, как по спине у нее ползет холодок. Она не верит в предзнаменования и приметы!

Тэсс наклонилась, чтобы подобрать упавший медальон. Подняв взгляд, она увидела в зеркале встревоженное лицо Хобхауса.

— Не ходите, — настойчиво повторил он, — не сегодня. Тэсс упрямо сжала губы.

Снаружи ветер налетал на крышу, гремя створками окна и пронзительно завывая.

Насмехаясь над ее попытками быть храброй.

Насмехаясь над ее словами о том, что не бывает таких вещей, как предзнаменования.

С потемневшими глазами Тэсс решительно подняла густую копну золотисто-каштановых волос и засунула холодный медальон под рубашку.

— Вернусь до рассвета, Хобхаус. Скажи Летти, чтобы ждала меня у галереи.

После чего, резко взмахнув длинным черным плащом, она ушла.

Он заметил это только через несколько минут, бешеная вспышка молнии помогла ему. В неземном, фосфоресцирующем свете молнии Хобхаус увидел что-то блестящее в углу кровати. Нахмурившись, он наклонился, чтобы разглядеть получше.

Медальон Тэсс! Должно быть, цепочка снова расстегнулась, когда она надевала плащ.

Он побежал к галерее, хрипло выкрикивая ее имя.

Но Хобхаус опоздал. Далеко внизу он услышал стук закрываемой двери.

Амулет в его пальцах потяжелел, распространяя вокруг себя холод. Холод, проникающий прямо в сердце.

— Да поможет вам Бог, мисс Тэсс, — прошептал он в сторону темной тихой галереи.

Тысячу раз на пути между Мермейд-стрит и бухтой Тэсс порывалась вернуться. И каждый раз она заставляла себя шагать вперед. В конце концов, на нее рассчитывали люди. Семьи, которые надо было кормить.

«Где-то рядом скрывается предатель, состоящий в заговоре с врагами Англии, — насмехался неумолимый голос. — Переправляющий золото войскам Бони».

Нет, она не должна думать об этом, это не: может быть правдой.

Как будто в унисон ее настроению бушевала гроза, дождь лил как из ведра. Ночь была безлунной, и не было ни ориентира, ни поддержки — только порывистый ветер с Ла-Манша.

Над головой Тэсс вспыхнул гигантский зигзаг молнии, осветив меловые скалы к западу фантастическим серебряным сиянием. Она еще раз обдумала свои действия. Грузом люгера сегодня ночью будет китайский чай и французский коньяк. Длинновесельные гребные галеры должны были встретить судно в открытом море и принять на борт условленное количество бочонков и ящиков. Только на эту ночь Тэсс пересмотрела свои обычные планы.

Этой ночью для приема груза были посланы две группы — одна к дамбе Димчерч, а другая — далеко на запад, к узкой полоске гальки под меловыми скалами.

Тэсс соблюдала большую осторожность, отдавая распоряжения: каждая группа считала, что другая ожидает приема контрабанды на отдалении от побережья.

Только два человека в каждой группе заранее знали место встречи. И один из них может оказаться предателем, который сообщит Хоукинзу, где их ожидать.

«Что, если предатель уже выдал все секреты?» — вопрошал ее невозмутимый голос. Может быть, люди Хоукинза уже ждут ее?

Если так, она скоро узнает об этом. Риск был страшный, но ей необходимо выяснить, кому можно доверять.

Нахмурившись, Тэсс натянула маску с усами и зашагала под проливным дождем. Она привязала лошадь у Петт-Левелла. Остальную часть пути следовало преодолеть пешком. Одна тонкая фигурка будет не слишком хорошей мишенью для банды находящихся в засаде офицеров.

Именно в этот момент ветер подхватил полы плаща, и они обвились вокруг ее ног, отчего Тэсс едва не упала. Она побледнела, но упрямо вздернула подбородок. Она не повернет назад — ни сегодня, ни в другую ночь! Она покажет ему! Она покажет им всем!

Да, скоро все они узнают, что понадобилось чуть больше нескольких капель дождя, чтобы остановить Ромнийского Лиса.

Они ждали ее как раз у лабиринта каналов, на краю Левелла.

Хоукинз и с ним сорок человек — мушкеты и пистолеты наготове.

Действительно, кто-то предал ее, поняла Тэсс, но кто? Сквернослов Ранзли? Или Джон Дигби? Оба знали о месте высадки здесь, у подножия скал. Но где дополнительные часовые, которых она приказала выставить? Почему они не предупредили группу заранее?

Из предосторожности Тэсс, разумеется, перенесла фактическое место встречи в сторону, чтобы люгер оказался за пределами видимости как раз в случае засады. Ее люди, те несколько человек, которых захватят, стало быть, не будут иметь при себе груза, а в Англии едва ли считается преступлением хождение ночью по берегу.

Но Тэсс не учла жестокости Хоукинза.

— Стреляйте на поражение, солдаты! — ревел он. — Чем больше убьете, тем лучше.

Времени на размышление не осталось, поскольку отряд береговой охраны ринулся вперед и ночь взорвалась криками и проклятиями. По берегу метались темные тени. Кое-кто бросился к узким ступенькам, змейкой уходящим к вершине скалы, другие пробирались на запад, к проходу в меловых холмах.

— Остановите их, черт побери! — Хоукинз тяжело зашагал по берегу, щелкая затвором карабина. — Оттесните негодяя обратно к воде!

Две дерущиеся тени промелькнули мимо Тэсс. В неразличимом сплетении рук и ног они повалились на песок почти у ее ног, так близко, что ей пришлось подскочить, чтобы не упасть самой.

Это быстрое движение погубило ее.

— Ей-богу, вот он! — С этими словами Хоукинз стал опускать дуло. — Сдавайся, негодяй, и я, возможно, позволю тебе дожить до утра!

На берег стали спускаться другие драгуны, которых Хоукинз приветствовал победными криками. Скоро она будет окружена, поняла Тэсс. Повернувшись, она выбрала единственный возможный путь для побега. — темные, бурлящие воды Ла-Манша.

— Огонь, черт вас возьми!

Около ее уха просвистела мушкетная пуля, потом другая. Делая резкие зигзаги, Тэсс побежала к кромке берега, где море пенилось серо-стальными завитками волн.

Что-то раскаленное распороло плечо Тэсс, заставив ее сильно прикусить губу, чтобы не закричать. Она шатаясь побрела к воде.

— Хватайте его! — закричал кто-то у нее за спиной. — Пятьсот фунтов за голову чертова Лиса!

Песок у нее под ногами стал другим на ощупь — твердым и плотным. Отсюда она почти различала пену, в отдалении разбрасываемую бурунами.

Тэсс уже приготовилась броситься в воду, когда заметила ялик, почти скрытый за скалой в нескольких ярдах от нее. Затаив дыхание, она различила длинные весла и разбросанные на корме бочонки.

Даже видя все это, Тэсс понимала, что лодка не поможет ей спастись. Не сейчас, когда Хоукинз всего в каких-нибудь нескольких ярдах от нее. Нет, ей надо нырнуть поглубже и плыть под водой, сколько позволит дыхание.

И молиться, чтобы он никого не отправил за ней.

Наконец Тэсс дотащилась до кромки воды, с трудом переводя дыхание, а потом бросилась в грохочущий прибой. Когда она погрузилась в воду, вокруг нее сомкнулась леденящая темнота, она вздрогнула всем телом и оцепенела. Нескольких мгновений было достаточно, чтобы приучить мышцы к новому состоянию, заставить руки и ноги глубоко загребать воду с бешеной силой, порожденной отчаянием.

Над головой Тэсс различила контуры качающегося на воде ялика, услышала приглушенный свист мушкетных пуль, падающих в воду. Почти свободна, сказала она себе.

И тогда темнота вокруг нее с оглушительным грохотом взорвалась миллионом ярких солнц, кипящим хаосом волн и пламени. Она была выброшена из воды какой-то бешеной силой; воздух рвался у нее из легких.

Мгновение спустя мрак сгустился опять, яростно навалившись на нее, ревом отдаваясь в ушах, нахлынув на болевшие глаза, проникая в вены.

«Вот так я умру», — смутно подумалось ей.

Эта была последняя отчетливая мысль Тэсс Лейтон.