Чёрное лето

Глава № 16 — Две звезды

Вернулся в Надин дом, без неё это была просто древняя бездушная халупа. Тоска накатила, а в голове поплыли картинки из разряда «А вот если б я…». Если б я занимался спортом, если б я пошел в армию, если б я был не я вовсе, а другой человек. Тогда бы я мог что-то сделать. С этими мыслями я и заснул.

Утром собираясь на работу, я прошел по коридору и глаз зацепился за арбалет, висящий в соседней комнате. Бесшумный. Бьет на пятьдесят метров точно. Осталось что бы зажило плечо. Хотя что я смогу сам сделать? Ворвусь в ЮЗ и успею сделать один выстрел прежде, чем меня нашпигуют свинцом? План отличный, конечно, но ни чего глобально не решает. В принципе можно по ночам пробираться в юго-западный и медленно, но, верно, сокращать поголовье бандитов. Но арбалет долго перезаряжается, и я сомневаюсь, что у криминалитета в патрули ходят по одному. Сниму одного бандита, а второй меня пристрелит. План не фонтан.

Отбросив эти мысли, отправился на автобазу. Дал мужикам задание смастерить три генератора, а сам пошел к Петру. С механоидом начали думать, как в кустарных условиях произвести аппараты искусственной вентиляции легких. Что бы проще думалось, сгоняли в больницу и забрали оттуда неработающий экземпляр. К Наде меня так и не пустили. За то познакомился поближе с врачом, латавшим Пашку и Надю. Его звали Николай. Поведал он нам о своих болях, да так что волосы дыбом встали.

— Яж тебе говорил раньше о том, что мед техника погорела? Ну вот теперь объясню поподробнее что это значит. Раньше заболел у тебя живот, пришел в больницу, сделали УЗИ, может ФГС, это когда трубку глотают. Собственно, посмотрели и узнали, что там у тебя стряслось. А сейчас ни хрена нет. Диагностику проводим дедовскими методами. И приходится работать на ощупь. Попробовали таблетками и уколами пролечить, не помогло? Ну добро пожаловать на операционный стол, для диагностической операции. А как ты понимаешь, ни кардиомонитор не прицепить, ни давление не померять во время операции, мы не можем, ибо всё сгорело. Теперь всё зависит только от персонала. Представляете сколько часов идет простейшая диагностическая операция? А сколько возни после? Мужики, сейчас у нас смертность зашкаливает, КОВИДных даже не берем, во-первых, их класть не куда, во-вторых, у нас ни лекарств, ни аппаратов ИВЛ нет. Спросите у МЧСовцев сколько трупов они ежедневно вывозят за город. Раньше по одному хоронили, а сейчас братские могилы рыть начали. Благо всё по ночам делается и мало кто в курсе, да и заботит людей сейчас больше собственное благополучие. У нас медицина в восемнадцатый век откатилась, еще немного и начнем травками люде лечить, да заговорами. В человейниках вообще мрак. Что за человейники? Да торговые центры, которые в общаги приспособили. Там антисанитария такая что по десять, двадцать человек каждый день к нам привозят, а через пару дней увозят за город в зелмляные дома на пмж. Если поможете хоть как то, буду очень вам благодарен.

Пашке передал механоида и они принялись думать как еще можно помочь больнице.

Нападения в городе не заканчивались. Каждый день приходили новости об обстреле погранзастав, даже пару взрывов громыхнуло. А еще зэки смастерили мегафон и по десять раз на дню кричали о том, что террор прекратится, только когда генерал уйдет в отставку и обезоружит силы правопорядка. Прекрасные лозунги, которые потихоньку расшатывали обстановку. К управе снова потянулись люди. Раньше им нужна была пища, сейчас её всем хватало что бы не сдохнуть. А вот окочуриться от пули в любе время суток становилось всё реальнее. Протестное движение нарастало. Генерал всё безмолвствовал. А люди требовали мира, любой ценой. Никто не хотел видеть у власти уголовников, но чем это отличалось бы от правящей элиты двадцать первого века? Ничем. Вот и стал народ потихоньку требовать отставки. Когда у управы начали толпиться тысячи человек, Надю уже выписали. Прописали постельный режим. После работы я наготавливал ей на день, приносил к постели еду и уезжал. Потом в обед возвращался обратно что бы подбросить дров в печь и снова отправлялся работать.

А на работе поговаривали что грузовики проехали через границу без единого выстрела, при этом всех погранцов пустили под нож, и в живых остался только один прапор, попал он в больницу с черепномозговой травмой. Поспрашивал на автобазе у охраны, сказали, что после выписки прапор вернулся на заставу у улицы Ворошилова.

Всё это было странно и даже очень. Я могу допустить что стрельбы не было, потому что всех погранцов какой-то мега ниндзя перерезал, но не могу понять почему одного конкретного человека он решил просто вырубить. Я приходил домой, сидел с Надей, а в голове роились мысли. Почему прапор остался жив?

Ночью не спалось, я перекатился на бок и аккуратно встал с кровати что бы не разбудить Надю. Оделся и поехал к управе. Там бросил машину и за двадцать минут добрался до улицы Ворошилова. Пару раз останавливали патрули, но ксива решила все вопросы. Рядом с погранзаставами все дома были выселены, т. к. периодически происходили перестрелки с уголовщиной. И это было отлично. Один из домой как раз просматривал всю улицу, а погранзастава и вовсе была видна как на ладони. Поднялся на четвертый этаж, подергал ручки дверей, закрыто. Поднялся выше, тоже все квартиры заперты. А вот проход на крышу открыт. Вылез наверх и начал наблюдать.

Ни чего подозрительного, каждые десять минут проходят патрули. На самой заставе темнота. Метрах в пятидесяти от неё горят две бочки освещая округу. В здании справа увидел огонек, кто-то курит. Через пол часа наблюдений со стороны Крестовских районов что-то засветилось. Желтая точка ритмично раскачивалась влево и право, а через пару секунд пропала. С заставы вышел человек с керосиновой лампой и помахал в ответ. Один из сослуживцев заметил это.

— Саныч, ты чего?

— Всё нормально Ген, размяться вышел, уже жопа затекла сидеть без дела.

— Эт хорошее дело, ночь тихая сегодня.

— Ложись покемарь немного, я на карауле постою.

— Добро, сменю тебя через пару часов.

Хорошо, что в городе была стерильная тишина, разговоры были слышны на многие сотни метров. После этого разговора час ничего не происходило, я уже околеть успел. Только патрули каждые пять минут курсировали мимо заставы. Саныч потушил фонарь и пошел на право к дому в котором недавно я видел сигарету. Еще правее по дуге пролетел огонек в сторону заставы и потух. Начинался рассвет, и я худо-бедно видел фигуру Саныча. Подошел в район падения огонька, подобрал что-то. Стоит на месте пялится в даль. Полез в карман, то ли спрятал что то, то ли достал, не понятно. Дошел до соседнего дома, засунул руку в водосточную трубу. Озирается по сторонам. Пошел обратно на заставу. Пока окончательно не стало светло, я ломанулся вниз. Нужно узнать, что в трубе.

Выбежал из подъезда и чуть не наткнулся на патруль. Пробежал через двор, вынырнул из арки и перебежал через дорогу. Обошел дом, возле которого ошивался Саныч по кругу, запустил руку в трубу. Опа! Кусок тряпки, а внутри записка. «Южная застава десять чел., слева дворами свободно».. Походу дела прапор крыса, как я и думал. Запихнул сверток обратно, чтобы не поднимать кипеш. А то еще на дно заляжет, хрен что докажешь потом.

На работе весь день клевал носом после этих слежек. По праву главного пошел и покемарил в машине пару часов. Ночью снова пришел понаблюдать за заставой. Просидел всю ночь, но ничего не произошло. Днем расспросил нашу охрану, оказалось, что погранцов перебрасывают с одной заставы на другую каждый день. Стало ясно почему я не встретил никакой активности. Информации у меня не было где появится в следующий раз прапор, но определенно нужно было с ним пообщаться.

Днем поехал в район Ворошилова, прошелся по брошенным домам, все подвалы с окнами, зачастую разбитыми, звук будет распространяться знатно. Пройдя, немного дальше нашел школу. Школы не работали, и были попросту брошены, эту же и вовсе малолетки превратили в арт объект, вся с верху до низу была изрисована граффити. Закрыта на навесной замок. Но скобы на каких висел этот замок выглядят сопливо. Достал нож, подарок Артёма, поддел скобу, заскрипела, и древние гвозди обломились, замок завалился на бок, дверь больше ничего не удерживало. Обследовал школу, повезло. Школа еще советская и в ней было построено бомбоубежище. Стены толщиной в километр точно не пропустят никаких звуков. Вот тут, пожалуй, и поговорим с прапором.

Вернулся домой, взял пистолет Макарова, который так и не вернул генералу, забил полный магазин. Заскочил на склад, купил за трудодни наручники для БДСМ и люминесцентную краску, кладовщик посмотрел на меня с такой ухмылкой, что я едва его не послал нахрен. День был солнечным. На улице температура поднялась до плюс десяти. Снег активно таял. Чем я и воспользовался. Окрасил черную тряпку купленной краской и оставил загорать на солнышке.

Следующие три ночи я провел на крыше, прапора не было. Но огонек всё так же появлялся со стороны зэков, мелькал пару секунд и исчезал. На четвертый день в дали снова появилось мерцание, и на этот раз прапор уже присутствовал на заставе и подал ответный знак. Увидев это, я поспешил вниз. Обошел здание куда прапор прятал записки и спрятался за углом. И снова по косой дуге через дом перелетел огонек и со свистом воткнулся в землю в двадцати шагах от меня. Зима отступала и грязь, затопившая улицы сообщила мне, когда прапор начал приближаться к трубе.

Хлюпание сапог, тишина. Стоит читает. Снова начали хлюпать сапоги, уходит. Пробежав по оголенному бетонному фундаменту, я сократил расстояние метров до пяти, а после что было сил шлёпнул берцем по снежной жиже. Прапор обернулся на звук, и начал уже сдергивать автомат с плеча, но поздно. Со всего размаха я усадил ему в переносицу пистолетной рукоятью. Под ней громко хрустнуло и прапор повалился на землю. А я сверху упал, зажимая ему рот рукой. Еще раз ударил уже по лбу. Вместо крика послышалось невнятное мычание. Затолкал платок в рот, защелкнул наручники за спиной и потащил к школе.

— Попытаешься сбежать завалю, понял?

Прапор покачал головой. Саныч плелся как теленок, ноги заплетались, падал в грязь. Снова вставал и снова падал. Кое как дотащил его до школы, по дороге один раз он попытался убежать, сбил с ног, со злости всадил три удара по ребрам с ноги. Вроде понял, что сбежать не выйдет.

Вошли в школу, темнота хоть глаз выколи, достал из внутреннего кармана тряпку с люминесцентной краской. Помещение окрасилось тускло зеленым светом. По петляли по коридорам, вниз по лестнице и прямиком в убежище. Поставил прапора рядом с вертикальной трубой, идущей из потолка и уходящую в бетонный пол. Всадил удар коленом под дых. Он загнулся и засопел. Пока прапор был расслаблен, подтянул его сзади за руки к трубе. Продел свою руку под его локти чтоб не выскочил. Одной рукой расстегнул наручник на правой и перестегнул его, заводя цепь за трубу. Пушистый наручник защелкнулся. Всё, прапор надежно закреплен, а теперь можно и поговорить. Подошел и потянул за кляп.

— Ты чего тут? Делать собрался?

С головы до ног меня прострелили мурашки, и я крутанулся с пистолетом готовясь спустить курок. В тыльную сторону моей ладони уперлась крепкая рука, после чего крутанула мою кисть, и я остался без пистолета.

— Макс, это я Костя. Спокойно. Ты что делаешь я спрашиваю?

Я громко выдохнул.

— Костя какого хрена? Ты следил за мной?

— Ну не то, чтобы следил, но да, было интересно чем ты тут занимаешься.

— С прапором поговорить хочу. Постой, а тебе прям настолько делать нехрен было, что ты просто за мной следить начал?

— Ну не то, чтобы нехрен, я за прапором присматривал, подозрительно было что он один выжил, а тут еще и тебя заметил. Так что ты делать то собрался?

— Давай отойдем.

Мы поднялись с Костей на этаж выше, что бы прапор не слышал нашего разговора.

— Да хрен его знает. Хоть что ни будь. Крысу из наших рядов уберу, уже дело. Не могу я сидеть просто так. За месяц я чуть троих дорогих мне людей не лишился. Пока генерал разродится, нас тут всех уже перебьют.

— А что он может? Сидеть и ждать, как и раньше. Боится мирных жителей ранить. Когда в Чечне война была, он не боялся. Деревни артобстрелами накрывал, когда боевики там сидели. Если мирные укрывают боевиков, то они пособники терроризма, так тогда говорили. Генералу было важнее жизни своих солдат сохранить. Перед завершением войны пришли разведданные что в горном селе окопалась банда боевиков. Генерал отдал приказ артиллерии уничтожить боевиков. После обстрела выяснилось, что разведка ошиблась, и в селе было полно прятавшихся от войны женщин и детей. Своим приказом он убил около трехсот мирных жителей. Потом война закончилась, на генерала дело завели, хотели посадить как военного преступника. После победы нужно было мосты наводить с новой республикой и попытались его крайним сделать. Даже по телеку сюжет был о его военных преступлениях. Генерала было легко выставить злодеем, ведь он и так себя винил за то село с мирными жителями, в итоге сажать не стали, а просто списали в запас. Война закончилась, а груз за убийство мирных остался, вот и сейчас боится он за мирное население.

— А ты от куда знаешь?

— Служил в Чечне под его командованием. На штурм Грозного даже попал.

— Во как. Не знал. И какие мысли у тебя?

— Насчет чего?

— Насчет Креста. Что с ним и его людьми делать?

— Там все в страхе сидят, молятся на него. Если очкуешь за мирное население, то просто нужно точечно ударить. Отрезать голову змее и на этом всё. Банда потеряет единство и за власть начнет бороться. Дальше или сами себя перебьют, или мы им поможем.

— Здравые мысли. Как я понимаю сдавать ты меня не планируешь?

— Нет конечно, если бы ты не притащил прапора, то это сделал бы я сам.

— Присоединишься?

— С радостью.

Вернулись в прапору и я выдернул кляп.