Чёрное лето

Глава № 32 — Бег продлевает жизнь

В моём кабинете собралась местная верхушка управленцев. Начиная армейцами и заканчивая МЧСниками и медиками.

— Я вас собрал здесь, чтобы раздать указания, кому и чем предстоит заниматься в ближайшие дни. Это не обсуждается.

— А с какого черта ты сопл…

К директору НИИ подошел Вахит и посмотрел на него с верхотуры. У Директора вопросы отпали.

— Если вопросов нет, то продолжим. Бачыло тут?

— Здесь я.

Из заднего ряда протолкался коренастый мужик лет сорока, на лице отпечатались морщины глубиной с Марианскую впадину.

— Идея со взрывом Северного моста была отличной, сегодня же организуйте подрыв Чернавского моста.

— Но ведь генерал был против.

— Ты прав, был. Но теперь сам подумай, как нам будет проще победить, воюя на три, точнее уже на два фланга или сосредоточив силы в одной точке? Вот тебе и ответ. Жду доклада до семнадцати ноль-ноль о подрыве моста. Можете выполнять. Вахит Османович, после подрыва моста, организуйте пожалуйста патруль прибрежной зоны из новобранцев, трех сотен будет достаточно, как думаете?

— Более чем.

— Ну и славно. Паша, теперь для тебя парт задание. Я больше не смогу руководить конструкторским бюро, теперь оно твоё.

Пашка хмуро посмотрел на меня и кивнул. Захар уже рассказал ему про стрельбу на площади? Ладно, позже наедине обсудим случившееся.

— Паш, вот первый госзаказ. Соорудите мегафоны как у Креста и починить какой-нибудь магнитофон или диктофон, для воспроизведения записи. Хочу оповестить население о новых перестановках и новой реальности.

— Сделаю.

— Друзья, хочу сообщить вам новость, которую думаю многие из вас, уже знают. Я, Захар и ребята подполковника Андреева смогли разбить Градовскую группировку. Теперь Северный район снова под нашим контролем. Надеюсь, следующие события не омрачат этой светлой новости. А события таковы. Теперь любой, будь то женщина, мужчина, или ребенок, посмевшие поднять руку на представителя силовых структур считаются враждебными элементами и подлежат уничтожению. Если представитель силовых структур дрогнул и не выполнил приказ, поставив этим под угрозу свою жизнь и жизнь товарищей, то он будет направлен прямиком к Атаману Кутепову, для получения десяти ударов нагайкой.

— Максим Алексеевич, десять многовато, может и ласты склеить.

— Тогда пять ударов при отказе выполнить приказ и десять ударов, если из-за невыполнения приказа кто-то пострадал. При выяснении что кто-то из граждан или представителей силовых структур сотрудничает с уголовниками, отныне вводится смертная казнь через повешание.

После моих слов запротестовала Инна Вячеславовна.

— Максим! Это недопустимо! Это же мирные люди! Как вы можете отдавать приказ о их уничтожении?

— Инна Вячеславовна! Во-первых, я для вас Максим Алексеевич, а во-вторых, поднимите свою пятую точку и дойдите до памятника Ленину и посмотрите в глаза Петру Евгеньевичу, это сделало ваше МИРНОЕ население!

Женщина потупила взгляд, а нижняя губа задрожала. Наверно не стоило на неё орать.

«Пшшш. Максим Алексеевич, на границе с юго-западным районом задержаны Клюев и Букашкин, какие дальнейшие распоряжения?»

— Доставить к театру оперы и балета, после вызовите меня.

«Пшшш. Принял».

— А вот и попались лидеры «мирных людей». Александр Тимурович, прошу вас с вашими ребятами из МЧС, организовать доставку продовольствия из Ашана в город и раздачу его жителям. Излишки передайте на склад. Да, район Града оцеплен силами Андреева, вы будете в безопасности. Благодарю, можете выполнять. И еще, завтра состоятся похороны генерала Верещагина Петра Евгеньевича. Он будет захоронен на площади Ленина, там же где и погиб. Паш, попроси Захара найти умельца, который раньше карвингом занимался, пусть что-то на подобие памятника сделает. Если вопросов нет, то можно расходиться.

Вопросов не возникло и все разбрелись по своим делам, остался только Паша. Он подкатил к моему столу и взял меня за плечо.

— Макс, ты как?

Сука, гнев, и боль, и слабость, и ярость, всё одновременно затопило сознание. Я едва смог сдержать подкативший ком к горлу.

— Нормально.

— Да нихера не нормально.

— Паш, конечно, не нормально. Всё катится хер пойми куда, и каждый раз, когда кажется, что появился просвет, обязательно что-то пойдет не так и мы окажемся еще в большей заднице! Я уже устал рисковать собой, тобой, Захаром, Надей, ради вот этого сраного стада, которые всё равно ни чего из этого не увидят и не оценят. Им плевать на наши жертвы. Я просто хочу поскорее это всё закончить. Любой ценой. Придется вешать озверевших мирных на столбах для победы? Я это сделаю. Но ни одна тварь больше не поставит под угрозу жизнь тех, кто мне дорог. Понимаешь? Ни одна!

Выдав эту тираду, я без сил рухнул на спинку генеральского кресла. Паша хотел что-то ответить, но тут заговорила рация.

«Пшшш. Максим Алексеевич, пленники доставлены».

— Принял, выхожу. Прости Паш, нужно биомусор утилизировать.

Я встал и пошатываясь пошел к театру оперы и балета. Я сегодня вообще ел? На первом этаже управы завернутый в триколор лежал Пётр Евгеньевич. Прости родной, я немного не успел. Единственное что я могу сделать, так это довести начатое до конца.

— Ребята, спасибо что занесли внутрь генерала. Начинайте потихоньку разбирать плитку на площади и копать яму. Если потребуется что то, вызовите меня, буду на седьмом канале, всем необходимым обеспечим.

На небе всё так же светило солнышко, но радости оно уже не вызывало. У театра оперы и балета стояли пятеро. Три солдата и два депутата. Заплаканные и перемазанные кровью морды депутатов не вызывали ни чего кроме отвращения.

— Благодарю за службу. Пройдемте за мной.

Мы вошли в тень арочного свода театра оперы и балета. В памяти всплыли не самые приятные воспоминания. Но чем глубже мы спускались в тёмные подвалы, тем громче в голове играл «полет валькирий». Та да та да да! Тада та да да! Тада та да да! Тада тадаааа!!! Я и не заметил, как начал напевать. Пропетляв по темным, воняющим плесенью коридорам мы нашли искомое. Послышался знакомый до боли в зубах крик из камеры слева.

— Тук тук! Иван Фёдорович, не помешал?

— Какого хе… Максим Алексеевич? Слышал, что ты взлетел до небес. Что? Пришел поквитаться?

— Не угадал. С недавних пор я стал большим поклонником твоей работы. И у меня для тебя два экземпляра мрази. Введите!

В камеру пинками закинули Клюева и Букашкина. Благо солдаты додумались им кляпы в рот запихать, слушать эту мерзость не хотелось.

— Иван Фёдорович. Необходимо допросить, с пристрастием, если ты понимаешь, о чем я? Никакой жалости, если сдохнут, у меня претензий не будет. И обид у меня к тебе никаких нет, ты можно сказать вытряхнул душу наизнанку, не оставив в ней место слабости, хотя слабость и не сразу ушла. Вопросы у меня следующие, как и кто конкретно убил генерала? А также кто стоит за этими двумя слизняками? Есть у меня одно подозрение, но нужно удостовериться наверняка. Справишься?

— А то ты сам не знаешь?

— Еще как знаю — сказал я, потерев щеку, за которой скрывалась пустота на месте когда-то растущих зубов — Ну и славно, как будет информация, вызови меня, я на седьмом канале.

Иван протянул на прощание руку. Я сжал её что было сил, и хоть я и стал сильнее в нашей последней встречи, но его тиски снова сдавили руку так, что я чуть не скривился от боли. Сильный зараза, как раз то, что нужно.

Заехал к Бачыле.

— Ну как дела?

— Максим Алексеевич, минируем правую опору и готовы взрывать.

— Молодцы. За пол часа управитесь?

— Да, уже заканчиваем.

Присмотревшись, я заметил, как через мост была переброшена веревка, а у самой воды болтался человек. Через двадцать минут его подняли на верх, и они посеменили в нашу сторону раскатывая бухту с проводом.

— Всё готово.

— Приступайте.

Бачыло отдал приказ сапёру, он взялся за рычаг подрывной машинки и повернул его по часовой стрелке, инициировав восемь взрывов, один за другим. После того как восемь опор было уничтожено, мост накренился во внутрь и со скрежетом балки лопнули, роняя в водохранилище сотни тонн бетона и железа. Чернавский мост уничтожен. Да Пётр Евгеньевич, ты был прав, мне бы только рушить. Но если это спасёт жизни, то я готов стереть весь город с лица земли.

— Отличная работа мужики. Скооперируйся пожалуйста с Вахитом и перебрасывай людей на границу с юго-западным районом, охрана побережья будет осуществляться новобранцами.

— Так эта, мыж уже. Вахит новобранцев пригнал, распределяет по позициям, как закончит выдвинемся.

Решил не мозолить глаза и поехал в конструкторское бюро. Странно как то, раньше передвигался по городу без оружия, и он мне казался родным и дружелюбным, несмотря на общую разруху. А сейчас он холодный, злой, напуганный и затравленный, даже дышать здесь стало тяжело.

Паша с командой Механоида во всю трудились над мегафонами.

— Дядь Петь, ну как дела идут?

— Да нормально идут, один собрали, вот второй собираем, а тебе сколько надо то?

— Да двух, пожалуй, и хватит. Ты главное магнитофон почини какой-нибудь в двух экземплярах и большего мне и не надо.

— Да этого говна навалом, вон Гришка притащил, чинит в свободное время, а потом за тушняк продает, бизнесмен хренов. Иди посмотри, если что приглянется, забирай.

— Дядь Петь, ну как так-то?

— Цыц! Нашелся тут спекулянт! Тебеж сказали для дела.

— Да Гриш не переживай, я поиграюсь и верну, только ты потом напиши, где ты взял некондиционные магнитофоны для починки.

— От Гришка дурак, говорил тебе молчи.

— Максим Алексеич, нашел, ей Богу нашел. Ничего не крал!

— Да шучу я, занимайся предпринимательством, но особо не наглей.

Услышав, что его разыграли, Гришка громко выдохнул и немного порозовел, а то стоял бледнее снега. В мастерской Гришки я обнаружил штук двадцать разношерстных магнитофонов разной степени разобранности.

— Максим Алексеич вам вот сюда, тут я донорством занимаюсь, из нескольких один собираю.

А чуть правее обнаружились пять рабочих экземпляров. Я выбрал себе два SHARPa, двухкасетник! Эх, был бы у меня такой в детстве, самым модным парнем на районе стал.

— Гриш, а кассеты есть?

— Конечно есть, вот Сектор Газа, Красная плесень…

— Из колхозной молодежи, панковал один лишь я? Гриш, я тебя не о музыке спрашиваю, есть кассеты какие не жалко? Мне две нужно для записи голосового сообщения.

— Найдем.

Гриша зарылся в картонный коробок со всяким хламом и протянул мне две кассеты «бутырки», такое и затереть не жалко. И тут заголосила рация:

«Максим Алексеич?»

— Слушаю вас Иван Фёдорович.

«Клиенты готовы, приезжайте послушать пенье соловья, даже двух».

— А чего это так быстро? Нас вон как раскатывал, а эти уже раскололись? Не порядок. Поработай над ними еще пока не приеду, но до смерти не замордуй, а то знаю я тебя.

«Максим Алексеич, ты ж сказал, что без обид?»

— Да я так, для проформы, обид никаких. Всё, жди, выезжаю. До связи. — я вырубил рацию и обратился к Грише — Гриш, парт задание тебе, я сейчас текст надиктую, а ты с одной кассеты на другую в круг запиши сообщение моё, ладно? Дело долгое, но важное.

— Конечно сделаем.

Мы включили запись на магнитофонах, и я начал надиктовывать то, что лилось само собой из души. После чего покинул конструкторское бюро и отправился к Ивану Федоровичу.

— Тук-тук, Иван Фёдорович, у вас занято? Ну я в коридоре подожду тогда, хорошо?

Пленники заорали в один голос и как только не называли и миленьким и спасителем, и Христом клялись, что не виновны ни в чем, ммм услада для моих ушей. Даже умоляли не уходить. Когда гомон надоел, Иван грозно зыркнул на пленников, и они тут же умолкли, съежившись в неестественных позах. Фу, позорище, их даже за руки не подвешивали, просто к батарее приковали.

— Вань, ты чё этому пузырю ухо отрезал? Ну ёмаё, яж просил.

— Просил не убивать, вот, живые. А ухо этож хрящ, нахрен он ему нужен? За то вон как быстро запели. Они правда всё выложили что знали после первого удара, ссыкуны — Иван с отвращением сплюнул на пол — ну а еще через час даже я поверил, что мне говорят правду.

— А нам ты и за несколько дней не поверил, видимо мы неубедительно рассказывали, ну да ладно, спасибо хоть уши не отрезал.

— Максим Алексеич, ну ёмаё ты мне вон тоже оставил наследие. — Иван показал палец, за который я когда-то его укусил, уродливый шрам бугрился и плоть как-то коряво заросла, было ощущение что куска мяса там до сих пор не хватает — после тебя загноение пошло, чуть руки не лишился.

— А это у меня скилл яда прокачан до капа, будешь знать как ассасинов в плен брать.

— Чего?

— Да ни чего, понял, буду зубы почаще чистить, а то глядишь еще притравлю кого ненароком. Ну-таки зачем мы тут собрались?

— Пойте пташки, не стыдитесь — Иван махнул рукой разрешая депутатам заговорить.

— Максим Алексеич! Родненький! Нас заставили! У него наши семьи в заложниках! Жена моя, дети!

— Клюев, чтож ты паскуда врешь мне? У тебяж даже кольца на пальце нет, какая жена?

— Эээ, гражданская! Гражданская жена!

— А дети от гражданской жены?

— Ддда!

— А если поспрашиваю у твоих однопартийцев?

— Ну может и не мои дети, а её, но они во мне души не чают! Отпустите меня пожалуйста!

— То есть наврал сука?

Клюев взвыл и замотал головой.

— Нет, всю, всю правду скажу! Только не отдавай нас извергу этому!

Букашкин сидел рядом и просто поскуливал, смотря куда-то сквозь меня. Да потеря уха ему на пользу не пошла, кукуха поехала похоже или болевой шок?

— Ну давай, рассказывай.

— Нас, вот меня с ним! Крест подбил народное восстание поднять и обещал, что всё закончится!

— Максим Алексеич, дай я ему память освежу, мне другое пел.

— Не, не, не надо! Я всё вспомнил! Мы, мы сами на Креста вышли через прапора. Договорились что если скинем власть, то он нас возвысит, даст денег, власти, всё что не попросим. Мы не хотелииии.

— Хотели, хотели. А теперь расскажи родной кто еще в вашей схеме замешан, два идиота всяко не могли сами всё провернуть.

И гражданин запел, рассказал еще о десятке человек, которых генерал на последнем заседании от власти отстранил, и о том, как они сектора города поделили, о том, как лодку раскачивали, как солдатам взятки давали что бы они в той же галерее Чижова рот на замке держали о их выступлениях. Оказалось, что под носом готовился бунт в течение двух месяцев, а мы были так заняты спасением города что ни чего и не заметили.

— Иван Фёдорович, полей водичкой граждан и закрывай на ночь, через пару часов новых узников привезут из названных, мне нужны явки, пароли, всё что они знают. В идеале местоположение Креста.

Ночь была неспокойная, со стороны юго-западного района войска Креста постоянно пытались прорвать нашу оборону, но вовремя перекинутые минометные расчёты обрекли их на провал. К утру я уже знал всё что нужно, где встречались с информатором, как подавали сигнал, оказалось, что один из членов сепаратистской ячейки даже лично был знаком с Крестом.

После бессонной ночи я вышел на улицу, сел в УАЗ и поехал на набережную, забрал Вахита Османовича, после чего мы направились в конструкторское бюро. Забрали магнитофоны и пересели на два грузовика, ему один, а мне другой. Дядя Петя шустро смонтировал мегафоны прикрепив их на переднем пассажирском сидении, а орало высунули в окно. Было удобно включать рядом стоящий магнитофон, запитанный об обычного авто аккумулятора и передавать звук через мегафон на всю округу. Вахита предупредил заранее о предстоящем, он отнесся с пониманием, особенно после того, как узнал подробности допроса.

Приехали к театру оперы и балета, вызвал Ивана Федоровича по рации и в сопровождении солдат он извлек пленников на свет Божий. Всего одиннадцать человек, двенадцатый знал Креста и остался в казематах.

— Приветствую вас пленники Азкобана! Смотрите денек какой! Солнышко! Как насчет прогулки?

Пленники замялись, что-то им не нравилось в моем голосе.

— А чего вы? Бег продляет жизнь! А на солнышке таком погреться после подвалов холодных, только в радость вам будет, да? Солдатики, в кузове веревки, давайте к одному грузовику за руки вяжите пять человек, а к другому шесть. Покрепче вяжите, чтоб не вырвались. И мы прогуляемся, да ребята? Прогуляемся и мы вас освободим. Как вам такое предложение?

Пленники закивали гривами соглашаясь, мысль о свободе после ночи пыток казалась им подарком небес.

— Ну вот и славно. Вахит Османович, по коням, и запись включи.

Мы сели в грузовики, и они утробно заурчали, обдав чёрным дымом идущих сзади королей жизни. Побитых, окровавленных, но всё же королей, пусть и бывших. Вахит поехал в Северный, а я за собой оставил центр города. Легкая прогулка, пять километров в час, что бы размяли ноги, спустя минут я немного прибавил, десять километров в час. Пленники шли, толкались, спотыкаясь периодически.

— Как вам прогулочка родные? Давайте музычку поставлю.

Я включил магнитофон и из мегафона послышался мой скрипучий голос «Уважаемые жители города, любой кто осмелится поднять руку на представителей силовых структур, будет на месте уничтожен. Меня зовут Максим Алексеевич Черепанов, теперь я руковожу городом, и я не позволю никому из моих людей погибнуть из-за вашей трусости. А теперь посмотрите на кровавые полосы за моим грузовиком и поймите, что на месте этих предателей можете быть вы и кровь будет уже вашей».

— Бегите господа! Бегите! Чем дольше вы остаетесь на ногах, тем дольше проживете, как я и говорил ранее!

На этих словах короли немного остолбенели, а мне надоело ломать комедию, и я прибавил газа. Двадцать километров в час, трое свалились и их потащило по асфальту кидая из стороны в сторону, истошные крики разносились по еще сонному городу. Двадцать пять километров в час и на ногах остался только худосочный хлыщ, несущийся сломя голову за машиной, поворот! И его кинуло как тряпичную куклу вправо неслабо приложив об асфальт.

Тридцать километров в час. На улицу выбегали испуганные люди и смотрели на бесплатное представление. В зеркале заднего вида я видел, как с каждой минутой предателей становится всё меньше. А полоса крови за машиной становится всё толще. Поездка заняла всего два часа. Вернувшись назад к театру оперы и балета, я вылез из грузовика и позади, обнаружил только оторванные руки предателей. Я как и обещал освободил их, от их жизней, от необходимости предавать, от мук совести, если она у них была.