Черные банкиры

4

В прокуратуру Турецкий вернулся в конце рабочего дня. Едва успел зайти в кабинет, как зазвонил телефон. Подняв трубку, услышал голос начальника Управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры Казанского, пригласившего его к себе.

Не хотелось Александру лишний раз встречаться с этим прилизанным и слащавым типом, но куда денешься — начальник. Уже давно в их отношениях чувствовался холодок, похоже было, что Казанский боится, как бы Александр не потеснил его. Однако он ошибался: Турецкому по натуре больше подходила следственная работа, чем чиновничье кресло.

Александр повесил плащ в шкаф, причесался перед небольшим квадратным зеркальцем, укрепленным на обратной стороне дверцы шкафа, и остался доволен своей внешностью. Обычное лицо — ничто лишнее не выпирает и не торчит, едва ли не эталон правильности. Иронически хмыкнув и подмигнув себе, отправился к начальнику.

Кабинет Казанского выглядел внушительно: тяжелые бордовые шторы, массивная мебель — все говорило о важности персоны, занимающей его. Сам начальник в отношениях с Турецким был подчеркнуто вежлив и мягок.

— Я вас хотел попросить, Александр Борисович, об одном одолжении. Знаете ли, все мы, как говорится, под Богом ходим, у нас с вами впереди еще немощная старость и все прочие неприятности.

— Простите, не понимаю, о чем вы? — признался Турецкий.

— Вы, Александр Борисович, нетерпеливы по-молодому, — улыбнулся Казанский. — Сейчас объясню. Вам поручено дело, связанное с банком «Ресурс». Как известно, на недвижимость этого банка наложен арест. А дело тут очень деликатное, так как в некоторых квартирах, проданных банком, уже проживают уважаемые и весьма известные в стране люди, внесшие большой вклад, так сказать, в созидание нашего Отечества. Мне звонил генерал-полковник милиции в отставке Иосиф Степанович Васильев и убедительно просил оставить его квартиру в покое. Он это жилье купил за собственные сбережения, сами понимаете, что это честнейший человек, сколько ему осталось? Он доживает…

— Странно вы со мной говорите! — возмутился Турецкий. — А не из-за таких ли честнейших людей, как генерал Васильев, лопнувший банк полтора года работал, раздавая кредиты направо и налево подставным фирмам? И в результате триллионы рублей вкладчиков пропали бесследно! Между прочим, следователь Арбузов…

— Александр Борисович, — перебил Казанский, — дело этого Арбузова, возможно, пойдет на прекращение. Это же все-таки самоубийство. Кто знает, что происходило в душе молодого следователя, решившего свести счеты с жизнью?

— И откуда же у вас такая уверенность? Нормальный, здоровый человек, отлично работал, имел семью. Слишком много обязанностей, чтобы вдруг уйти навсегда. А если это всего лишь имитация самоубийства? Мы только приступаем к следствию, еще не проведены экспертизы, еще не допрошены свидетели. Впереди уйма работы, а вы толкуете о, так сказать, возможном прекращении еще нерасследованного дела? Почему?

— Не надо горячиться, — мягко заметил Казанский. — Вы — опытный следователь, это ваша работа, я никогда ее не ставил под сомнение, ибо знаю, что вы обладаете большим профессионализмом и с любой задачей справитесь. Я просто хотел напомнить, что, помимо поиска истины, было бы совсем неплохо думать и о стариках-ветеранах, отдавших нашему общему делу практически всю свою жизнь.

— Я вас понял. Забота заботой, но дело, о котором мы сейчас с вами говорим, должно быть передано в суд. И уж это его прерогатива — выносить окончательное решение. А я постараюсь, чтобы судебное рассмотрение состоялось. А Комитет муниципального жилья Москвы выполнил свои прямые обязанности, — спокойно ответил Турецкий и вышел из кабинета.

В кабинете надрывался телефон.

— Господи, где тебя носит? — кричал Грязнов.

— А что случилось? Пожар? Горим?

— Откуда знаешь? — опешил Вячеслав.

— Я ничего еще не знаю.

— Выходи, я заеду.

— Одеться успею? — усмехнулся Турецкий.

— Давай, только быстрее, ладно? Жду внизу!

Турецкий вскочил в машину Грязнова и нетерпеливо спросил:

— Теперь ты мне можешь что-нибудь объяснить?

— Горит офис банка «Ресурс» в Армянском переулке.

— Давно?

— Минут сорок. Доложил ответдежурный.

— Заметают следы? — задумчиво спросил Турецкий.

— Ты так спокоен?

— А что мне еще остается делать? Я же не могу залить огонь. Там, пожалуй, уже все выгорело. Безрадостная перспектива — теперь придется искать поджигателей. Хотя пожарным ничего не стоит списать все на неисправность электропроводки.

Армянский переулок был запружен зеваками, случайными прохожими, привлеченными необычным зрелищем. Здесь же работали три пожарные команды.

Турецкий и Грязнов подошли к офицеру-пожарному, распоряжавшемуся здесь, представились, спросили о причине пожара.

— Трудно сказать, — ответил офицер. — Для нас главное сейчас — сбить огонь, а с причинами пожара будем разбираться потом. Могу только сказать, что возгорание возникло внутри помещения. Здание было опечатано, доступа туда никому не было, но очаг возгорания довольно обширный, видите: пылает весь второй этаж и левое крыло первого.

— Ну, вот видишь, а что я тебе говорил? — развел руками Турецкий. — После того как по зданию погуляет огонь, а потом и пожарные, нам с тобой здесь делать нечего. Пусть этим займутся пожарные и ребята из следственного комитета МВД.

— Хорошо горит! — воскликнул Слава.

Пламя вырывалось из окон, лизало наружные стены, воздух вокруг здания ощутимо прогрелся. Пожарные пытались сбить огонь из нескольких шлангов.

— Пойду пообщаюсь с обывателями, может, узнаю что-нибудь интересное, — сказал Александр.

На город опускались ранние сумерки, и на фоне серого ноябрьского неба горящее здание выглядело нереально, словно пылающая киношная бутафория. Люди спокойно смотрели на огонь еще и потому, что знали: здание в последнее время пустовало, там никто не работал.

Турецкий подошел к толпе женщин, оглядел их и спросил старушку:

— Давно ли горит?

— Да уж не меньше часа, — ответила она, морща лоб и заглядывая незнакомцу в глаза.

— А с чего началось?

— Не знаю. Я в гастроном ходила, возвращаюсь, смотрю: люди собрались. Вот подошла да и стою теперь вместе со всеми.

— Кто-нибудь видел что-нибудь еще? — спросил Турецкий у толпы.

Люди безучастно смотрели мимо него на огонь, только старушка, с которой разговаривал Александр, перекрестилась и сказала:

— Покарал Господь злодеев. Столько людей обобрали, а огонь все поглотил. Бренное наше богатство на земле, на тот свет ничего с собой не возьмешь.

Сквозь толпу к Турецкому пробрался Грязнов, бросил на ходу:

— Чего ты застрял? Нашел что-нибудь?

— Нет.

— Пойдем со мной. Там мальчишки кое-что видели.

Слава подвел друга к группе подростков, попросил их:

— Ребята, расскажите, пожалуйста, и этому дяде, что вы видели. Давай ты, старший.

Мальчик лет двенадцати, в куртке зеленого цвета и в вязаной шапочке, вытер покрасневший от холода нос и начал рассказывать:

— Мы в войну играли, прятались за оградой. Видели, как из двери черного входа вышли двое мужчин в темных масках, сели в иномарку, кажется, это был «мерседес», черный или темно-синий, и уехали. А потом что-то хлопнуло и стало гореть.

— Хлопнуло? — переспросил Турецкий.

— Ну, как что-то взорвалось, но не очень громко, — объяснил мальчик.

— А ты ничего не сочиняешь? — спросил Грязнов.

— Они тоже слышали, — указал мальчик на своих друзей. — Да, ребята?

— А я ничего не видел, — сказал плотный белобровый мальчик лет десяти.

— Так он в засаде в другом месте находился, — пояснил старший.

— Спасибо, мальчики, за информацию, — поблагодарил Грязнов, записав в блокнот фамилии, имена и адреса юных свидетелей.

— Передай список свидетелей своим операм. Тут явно умышленный поджог. Я вот завтра допрошу госпожу Бережкову. Возможно, кое-что прояснится и по поводу этого пожара.

— Чего-нибудь нового накопал в бумагах? — поинтересовался Грязнов.

— Кое-что. Казанский вот настойчиво предлагает не беспокоить генерала в отставке Васильева, который проживает в квартире, проданной ему «Ресурсом». Как тебе это нравится?

— Не понимаю, почему он работает у вас? Как вы его терпите? — возмутился Слава.

Турецкий рассмеялся и ответил:

— Таких обычно держат для равновесия. Казанский может заискивать, помогает начальству раны зализывать, льстит и тому подобное. Он — цивилизованный человек, не то что мы с тобой, дикари бескомпромиссные!

— Да ну тебя к дьяволу! Поедем, что ли?

— Поедем, может, хоть сегодня дома поужинаю. Айда ко мне! Ирка будет просто счастлива!

— Представляю, опять начнет сватать своих подруг?

— Ну так скажешь, чтобы отвязалась, мол, и без того хватает девиц.

— Сегодня не могу, в другой раз, — пообещал Грязнов. — До дома я тебя подброшу, а уж ты Ирише похвастайся, что это именно я тебя привез, она оценит.