Черные стрелы вятича

Глава 13. МУДРОСТЬ ПОЛКОВОДЦА

Молчаливые дружины руссов вошли в Итиль на следующее утро после битвы. Они миновали глинобитные жилища западной части города, где зимой жили кочевые беки со своими родичами и рабами, а летом по пустым улицам, заросшим пыльной, скудной травой, бродили верблюды и овцы. Не здесь было главное богатство Итиля, а на острове, где были дворцы Кагана и его приближенных, и на другом берегу — в Хазаре, который еще называли Сарашек, то есть Желтый город, место обитания купцов, рынков и складов с товарами.

Возле наплавного моста уже не было сторожевых арсиев. Небольшой отряд наемников преградил дорогу руссам только на площади перед дворцом. Не рассудок, но отчаяние вывело их под русские мечи. Короткая схватка — и последние защитники Итиля полегли на каменные плиты. Руссы вырубили секирами двери дворца и ворвались внутрь.

Целый караван верблюдов, тяжело нагруженных золотом, серебром, драгоценными камнями, дорогим оружием и амфорами с редкостными винами, привел в стан князя Святослава воевода Свенельд, которому было доверено собрать лучшую добычу. Дружинники вывозили добро из купеческих амбаров и караван-сараев, из домов богатых горожан.

А когда руссы покинули город, в Итиль ворвались буйные орды печенегов. Они грабили всех подряд. Всадники в черных шапках рассыпались по улицам, вламывались в жилища, убивали жителей трехгранными кривыми мечами, тащили на волосяных арканах пленников. Город окутался дымом пожаров. Князь Святослав расплатился со своими временными союзниками хазарским добром!

Потом впереди русского войска полетит добрая молва о том, что князь руссов беспощаден только к врагам, не убивает мирных жителей и не берет последнего, и другие хазарские города предпочтут сдаваться без боя, чтобы их не отдали на растерзание свирепым печенегам…

А поход продолжался. От разоренного печенегами Итиля руссы пошли дальше на юг, к древней столице Хазарии — Семендеру. Здесь, в предгорьях Северного Кавказа, жили оседлые люди, разводили сады и виноградники, сеяли хлеб. В Семендере был свой царь, по имени Салифан, он подчинялся хазарам, но имел своих вельмож, свое войско и свои крепости, и хазары не входили в его владения, довольствуясь данью и покорностью.

Царь Салифан дерзнул встретить руссов с оружием в руках и потерпел сокрушительное поражение. Остатки его войска рассеялись по укрепленным поселкам; таких поселков, обнесенных каменными стенами, здесь было много, потому что завоеватели неоднократно приходили в эту страну. Беззащитный Семендер сдался на милость победителей.

Князю Святославу город не понравился. Жалкие постройки в виде шатров из жердей, переплетенных камышом и обмазанных глиной… Хищные минареты мечетей… Бурые караван-сараи… Пыльные вихри на площадях… Душный зной и зловоние из переполненных нечистотами рвов… Бедно одетые, униженные люди…

Вельможи и богатые горожане бежали в горы, увозя во вьюках и на двухколесных повозках, запряженных волами, все ценности. Раздосадованный Святослав отдал Семендер печенегам.

Стремительно пролетали дни, но еще стремительнее было движение войска Святослава через земли аланов и косогов, жителей предгорий.

Взята копьем сильная крепость Семикара, построенная хазарами для защиты сухопутной дороги к устью реки Дона.

Вперед! Только вперед!

Нечастые дневки на берегах речек и у степных колодцев почти не задерживали войско. Одни дружины отдыхали, другие продолжали двигаться вперед, расчищая путь мечами и копьями и захватывая свежих коней для обоза. Близился край коренных хазарских владений. Ночные ветры уже приносили соленый запах моря.

Когда от жителей прибрежных городов Тмутаракани и Карчева приехали тайные послы, князь Святослав объявил своим воеводам:

— Война окончилась. Впереди земля, жители которой не хотят быть нашими врагами. Пора вложить мечи в ножны и проявить к людям милость…

И это была правда. Разноязыкое и разноплеменное население приморских городов лишь вынужденно терпело власть хазарского царя. Хазарские гарнизоны сидели за стенами цитаделей, окруженные морем ненависти. В князе Святославе горожане видели избавителя от хазарского ярма и готовы были подняться с оружием в руках против своих угнетателей.

Князь Святослав отослал обратно в степи своих союзников-печенегов и дальше двигался один.

А в городе Тмутаракани уже разгоралось пламя мятежа. По темным улицам, прячась от стражи, перебегали закутанные в плащи люди. Из-за саманных заборов слышался скрежет стали о точильные камни. В храм Иоанна Предтечи собрались городские старейшины. Ненависть к хазарам объединила всех, а приукрашенные людской молвой рассказы о непобедимости русского войска вселяли уверенность в успехе.

Тмутараканский тадун, извещенный соглядатаями о недовольстве горожан, решил покинуть город. Из цитадели выехали всадники с факелами в руках. Хазары швыряли факелы на крыши домов, убивали жителей, пытавшихся тушить пожары. Сплошное зарево поднялось над городом.

Навстречу русскому войску понеслись, загоняя насмерть коней, гонцы от старейшин гибнувшего города: «Спаси, князь! Поспеши в Тмутаракань!»

Но русское войско опоздало. Хазарский гарнизон успел переправиться на другую сторону пролива, где в городе Корчеве тоже была цитадель и тоже сидел хазарский тадун.

Князя Святослава встретили толпы рыдающих тмутараканцев в прожженных одеждах, с набрякшими от крови повязками на свежих ранах. Воздевая руки к небу, они проклинали хазар. Многие изъявляли желание тут же взяться за оружие, чтобы помочь руссам изгнать хазарского тадуна из Корчева.

Через пролив переправилась отборная дружина воеводы Свенельда, но в штурме ей не пришлось участвовать. Вооруженные горожане со всех сторон окружили Корчев, привезли камнеметные машины и множество лестниц. С отчаянной храбростью горожане полезли на стены. К вечеру ни одного живого хазарина не осталось в Корчеве. Не осталось и мертвых: их тела были сброшены в городской ров на съедение бродячим псам. Отрубленные головы двух тадунов — тмутараканского и корчевского — привезли князю Святославу…

Руссы, не приближаясь к огнедышащим стенам Тмутаракани, разбили свои станы в окрестных селениях и в садах, которых было много вокруг города. Омывали усталые, растертые кольчугами до кровавых ссадин тела в ласковых водах Сурожского моря.[22] В огромных количествах поглощали вареную баранину и фрукты, принесенные благодарными тмутараканцами. Как будто не на чужбину, а на родную землю пришло войско. Наступило время отдыха от ратных трудов, время пиров и мирной торговли. Тмутараканские и корчевские купцы, еще вчера с яростными воплями карабкавшиеся на стены цитадели, теперь звенели серебром в кожаных кошелях, раскидывали перед дружинниками драгоценные греческие паволоки, щедро наливали в кубки темное вино из узкогорлых амфор.

Мирное небо голубело над Сурожским морем, и князь Святослав даже не подозревал, какой переполох вызвали его победы над хазарами, какие устрашающие слухи опередили суровую поступь его воинов. Смятение было и в Царьграде, и в Багдаде, и в фьордах Скандинавии.

Архонт руссов Святослав вышел к Боспору Киммерийскому,[23] благоденствие херсонской фемы[24] зависит лишь от его доброй воли!..

Железнобокая конница эмира северных народов Святослава в неделе пути от кавказских перевалов, и некому преградить ей дорогу во владения арабского халифата!..

Конунг Святослав собирает ладьи, и скоро все море станет опасным для варяжских торговых караванов!..

Святослав выбирает, на кого обрушить меч!..

Святослав, Святослав, Святослав…

Грозное имя русского князя звучало летом 965 года на многих языках, его произносили с тревогой и ненавистью, с восхищением и надеждой, но никогда — равнодушно. Князь Святослав казался воплощением могучей силы, которая вдребезги разнесла обветшалое здание Хазарского каганата и теперь готовилась к новому прыжку.

Но куда?

Вожди кочевых племен и наместники земледельческих областей, стратиги византийских фем и императорские сановники, мусульманские визири и прославленные полководцы арабского халифата ловили слухи о князе Святославе, подсылали соглядатаев, составляли про запас посольские речи, готовили караваны с богатыми дарами на случай мира и полки на случай войны.

Но больше всего их интересовал сам русский князь, неожиданно вознесшийся на вершину воинской славы. Они расспрашивали очевидцев о словах и поступках Святослава, прикидывали, как использовать его возможные слабости, чтобы повернуть дело себе на пользу. Даже за внешней простотой, которой, по слухам, отличался предводитель руссов, подозревали какой-то скрытый смысл. Гадали, к какой религии склоняется князь. Казалось, все взяли на заметку опытные вершители государственных дел, даже то, что князь Святослав был молод, очень молод — в лето хазарского похода ему исполнилось всего двадцать три года. А это возраст, когда чувства еще властвуют над разумом…

Представлялось вероятным, что юный предводитель руссов поведет войско в сказочно богатую Таврику,[25] где среди вечной зелени нежатся на берегу теплого моря белые города, где сады отяжелели от фруктов, а несчитанные отары овец сползают по горным склонам в долины. Разве можно удержаться при виде такого незащищенного богатства?

Таврический путь князя Святослава казался единственно возможным и даже неизбежным, как ливень, который следует за черной тучей…

Но они ошиблись, эти многомудрые мужи, угадыватели чужих мыслей и похитители чужих тайн, и причина их ошибки коренилась в непонимании самой с у т и хазарского похода. К Босфору Киммерийскому пришел не лихой стяжатель военной добычи, но предводитель войска великой державы, и его стремительный бросок на Хазарию был лишь началом единого сабельного взмаха, который прочертит широкий полукруг от Каспия до Дуная. Не о сиюминутной выгоде думал Святослав, остановивший войско на пороге Таврики, но о будущих великих походах. Ворваться в Таврику значило воевать с Византийской империей, а время для этого еще не пришло. Недавние завоевания требовали закрепления.

Еще сидел за кирпичными стенами Саркела царь Иосиф, помышлявший сложить из обломков Хазарии новый каганат. С опаской поглядывали вятичи на невредимый Саркел, который они называли «Белая Вежа» и который по-прежнему казался им символом хазарского могущества. Что значили для вятичей победы на Волге и на Северном Кавказе? Лишь негромкое эхо этих побед доносилось до вятичских лесов. А Саркел был рядом, и там сидел хазарский царь!

Только падение Саркела развеяло бы последнюю веру вятичей в силу хазар. Самому Святославу взятие степной крепости не сулило ни достойной добычи, ни славы — что это значило по сравнению с недавними громкими победами! Но все-таки Саркел нужно было брать, и князь Святослав повернул свое войско на север.

Он уходил из Тмутаракани, оставляя позади себя не кровь, не дым пожаров и не проклятия, а благодарную память жителей. Добрые семена доверия и дружбы, посеянные в тмутараканской земле, прорастут щедрой нивой. Поднимется на берегу Сурожского моря еще одно русское княжество, и будут править там князья русского рода…