Чёрные волшебники

Кераллисин

Его величество, Высокий Король Реджинальд Карраталь, правитель Каллидирра и всех земель, где жили ффолки, столкнулся с проблемой, которая его невыносимо раздражала: большой прыщ нахально устроился у него на щеке и ни за что не хотел поддаваться попыткам короля покончить с его существованием.

Надувшись и сердито взмахнув длинными локонами, его величество отвернулся от зеркала и принялся расхаживать по спальне. Его щегольские сапожки тонули в мягких бархатных коврах, не давая возможности топнуть ногой так, чтоб все поняли, как он зол.

Король обошел огромную кровать с балдахином, двигаясь вдоль стены, завешенной шелковым занавесом, стоившим целое состояние, и с возмущением обнаружил, что снова стоит перед зеркалом; только это было еще дольше предыдущего – оно висело над его туалетным столиком.

– Чтобы вы все лопнули! – взвизгнул король и, схватив флакон с дорогим одеколоном из Калимшана, злобно швырнул его в зеркало – разбил то и другое – и снова отправился в свой поход по комнате.

– Вас что-то беспокоит, Ваше Величество? – услышал он ласковый голос колдуна.

– Как ты смеешь появляться в моих апартаментах без стука? – проворчал король, сердито щурясь на Синдра.

– Я как раз собирался постучать, но вдруг услышал шум. Беспокоясь о безопасности вашего величества, я поспешил к вам…

Голос волшебника, как всегда, успокаивал и ласкал слух короля. Он почувствовал, что стоило ему увидеть Синдра, как раздражение исчезло.

Темный плащ колдуна был распахнут и под ним виднелось одеяние из мягкой ткани, расшитое золотом. Капюшон был откинут – светлые волнистые волосы обрамляли нежное, как у ребенка, лицо, на котором блуждала ангельская улыбка. Он протянул руку и погладил короля по плечу.

– Ну? – сказал король. – Зачем я тебе понадобился?

– Боюсь, ваше величество, что я принес плохие вести. С сожалением должен сообщить, что…

– Говори, мерзавец! Нечего тянуть с плохими известиями! – король подпрыгивал от нетерпения и нервно облизывал губы.

Синдр вздохнул, явно не желая говорить.

– Похоже, что узурпатор на пути в Кер Каллидирр.

– Что? – пропищал Высокий Король. – Ты же мне обещал…

– Вам нечего его боятся, – проговорил Синдр, глядя королю в глаза. Он едва не произнес слово «еще». Очень медленно монарх успокаивался.

– Наша первая попытка покарать его за предательство не удалась, – объяснил колдун, поджимая губы, – очень сильное проявление чувств для Синдра. – Тем не менее, я уверен, что в дальнейшем мы с ним справимся без труда.

– А что мне делать? Ты должен сказать мне! – посыпались слова ошеломленного короля, который начал окончательно терять над собой контроль, – Синдр это видел.

– Мои… источники сообщают, что он сейчас, в то время как мы тут с вами разговариваем, приближается к своей цели. Он вскоре прибудет в один из портов Аларона. Арестовать узурпатора, когда он ступит на берег, будет совсем не трудно. Вам только нужно, сир, объявить его вне закона.

– Да, конечно. Именно это я и сделаю! Он самый настоящий разбойник, ведь правда? Он собирается претендовать на мой трон. Я его повешу!

– Очень хорошо, ваше величество. Мы можем выставить по отряду в каждом порту. Его арестуют в ту самую секунду, как он сойдет с корабля.

Король Карраталь повернулся, озабоченно хмурясь.

– А как я узнаю, что мои приказы будут выполнены? Этот принц очень популярен: он же герой. Могу ли я быть уверен, что мои люди настолько преданы мне, что арестуют его?

– А разве не для подобных целей вы платите вашим бригадам, которые подчиняются только вам?

Король чуть побледнел, но похоже было, что он обдумывает предложение Синдра.

– Да… можно использовать стражу. Я им прекрасно плачу… Пора им и послужить мне. – Ему все больше нравилась идея колдуна. – А как я узнаю, что им можно доверять?

– Алая Гвардия будет выполнять ваши приказы, – уверенно сказал Синдр.

– Я привел их к вам исключительно для того, чтобы вы имели надежных солдат, на которых вы всегда сможете положиться.

– Народу это не понравится, – ответил король. – Особенно великанов, их все боятся.

По правде говоря, король и сам боялся великанов – именно поэтому он до сих пор еще ни разу не воспользовался их услугами, хотя они состояли у него на службе уже больше двух лет и он прилично платил им. Но зато за это время северяне ни разу еще не решились напасть на Каллидирр.

А теперь он собирался использовать их против одного из своих подданных, – как-то некрасиво это выглядело. Он понимал: народ возмущен тем, что он взял на службу наемников, в то время как все знали, что ффолки – прекрасные воины. И почему только он позволил колдуну уговорить себя нанять таких страшилищ?

– Народ – это ваши подданные, – возразил Синдр. Его голос стал очень жестким. – Вы что, позволите им управлять королевством? Послушайте меня: гвардия – ваши самые надежные солдаты!

– Именно это вы и утверждали, – сказал король, – когда убеждали меня нанять их.

Синдр скромно опустил голову, и монарх не заметил торжества в его глазах.

– И лорды начинают волноваться, – прохныкал король. – Они все должны подчиняться мне, а ведут себя совсем не так, как следует. Я ни одному из них не доверяю – они в любой момент могут пойти против меня. Вот как этот бандит О'Рорк в Дерналльском лесу. Этот мятежник может подать пример другим мерзавцам, готовым предать меня!

– Но ведь вы же держите в заточении его сестру. Почему бы не использовать ее в качестве… примера для остальных? Покажите им всем, что вы делаете с теми, кто противится вашей воле.

Король Карраталь снова отвернулся. Он не любил, когда ему напоминали о том, каким способом он захватил земли О'Рорка, – и ему совсем не понравилась идея использовать девушку для достижения своих целей.

– Если бы только О'Рорк знал меня, – ноющим голосом запричитал король, – он и его головорезы поняли бы, что я пекусь только о благе королевства!

– Я думаю, не стоит преувеличивать значение этой проблемы, – спокойно проговорил Синдр. – Ну, так, ваше величество, что будет с принцем? Вы последуете моему совету?

– Ладно, – вздохнул король Карраталь. – Я объявляю принца Корвелла вне закона. Алая Гвардия встретит его в порту, арестует и приведет ко мне в кандалах.

Вода бурлила и толкала Тристана, затягивала его на дно, не давая возможности перевести дух. Он бил рунами и ногами по воде, сражаясь со стихией, но никак не мог натолкнуться хоть на что-нибудь твердое, да почувствовал, что теряет сознание, несмотря на отчаянные попытки удержаться на плаву. Тристан сначала даже не почувствовал, что его руку сжали мощные челюсти и кто-то грубо выдернул его на поверхность. На мгновенье его лицо показалось над черной водой, и принц сделал глубокий вдох, а острые зубы еще сильнее вцепились в его плоть.

Из последних сил, стараясь вынырнуть на поверхность и набрать побольше воздуха, принц почувствовал, что руку его отпустили, но тут же схватили за воротник и потянули наверх – каким-то чудом его лицо держалось над водой.

Что– то твердое ударило принца по спине, и он, развернувшись, ухватился за длинный деревянный обломок. «Везучий Утенок», -подумал Тристан и вдруг понял, что его уже никто не держит за воротник; он повернулся и оказался нос к носу с тяжело дышащим мурхаундом. Кантус барахтался рядом со сбоим хозяином, пока ему не удалось забраться передними лапами на доску.

– Спасибо, старина! – пробормотал принц, обнимая пса за шею. – Правда, ты чуть не откусил мне руку, дружище.

Присутствие собаки согрело ему душу, впрочем, надежд на спасение у них все равно не было.

– Боюсь, что ты только оттянул неизбежный конец, – добавил он, отдышавшись.

– Дарус! – завопил вдруг принц. Где же его верный друг? Темное отчаяние охватило Тристана, когда он понял, что калишит утонул вместе с Роджером и Понтсвейном. Но он не мог заставить себя поверить, что этот человек с петушиной самоуверенностью и невероятной энергией погиб. – Клянусь богиней, нет!

Чувство, что он обречен, не покидало Тристана, и ему пришлось сжать зубы и как следует потрясти годовой, чтобы убедить себя в том, что он не должен отбросить в сторону обломок, за который держался, и медленно опуститься на дно, чтобы успокоиться навсегда.

Весь остаток этой длинной ночи юноша и собака, едва живые, плыли по проливу, держась за доску. Один раз Тристан потерял сознание и очнулся только, когда Кантус снова подтащил его к доске. Перепуганный и дрожащий, принц решил держать себя в руках.

Тристан попытался понять, почему погиб «Везучий Утенок». Его погубила черная магия, принц был в этом уверен. Но как? И от чьих рук? Снова и снова Тристан клялся, что отомстит тем, кто хотел погубить его, и гнев дал ему силу.

– Я не собираюсь умирать, – сказал он себе, – я слишком зол для этого.

Вдруг он заметил, что волны стали меньше, а ветер совсем стих. И хотя волны еще взмывали на высоту пяти-шести футов, казалось, они просто мирно качают его. Волны уже больше не пенились и не падали стремительно вниз, пытаясь уничтожить все, что попадается у них на пути.

Горизонт стал светло-серым, и Тристан принялся внимательно осматриваться по сторонам в поисках суши или паруса, или хотя бы обломков судна. Видимость была по-прежнему плохой, и он ничего не смог разглядеть.

– Тристан! – он услышал голос, донесшийся, как ему показалось, издалека; принц был уверен, что ему просто почудилось.

– Тристан! Сюда!

Теперь принц напряженно вглядывался в серую поверхность, раздумывая, а не сходит ли он с ума. Вон там! Он рассмотрел что-то яркое на гребне волны.

– Дарус! – прохрипел принц. Он наконец увидел твоего друга и Понтсвейна, которые то появлялись, то пропадали над гребнем огромной волны. Калишит вскоре поплыл в его сторону, держась за собранные вместе деревянные обломки и таща за собой еле живого Понтсвейна.

– Ты не ранен? – спросил Дарус.

– Кажется, нет. А ты?

– Промок и окоченел. – У калишита даже хватило сил ухмыльнутся.

Чудесные локоны Понтсвейна свисали на лицо наподобие мокрых тряпочек.

Казалось, он даже не заметил присутствия принца.

– Я потерял меч Симрика Хью, – горестно проворчал Тристан. – Одна богиня знает, где земля, и что это за земля.

– И все же море успокаивается, да и день вот-вот настанет. Может быть, нам повезет и мы увидим парус. – Но похоже было, что сам Дарус не очень-то верит в их везение.

Понтсвейн слабо кашлянул и попытался приподняться. Его усилия только раскачали ненадежный плот, и всем пришлось ухватиться покрепче.

– Поосторожнее! – рявкнул принц, и лорд злобно уставился на него.

– Это все из-за тебя! Если бы не ты, мы бы не отправились в море на гнилой посудине, управляемой выжившим из ума старым идиотом! Ничего бы подобного с нами не произошло.

– Этот человек отдал за нас жизнь! Тебе, что ли, все равно?

– Он получил то, что заслужил за свое неумение. Он не сделал того, что обещал, только это и важно, – сказал Понтсвейн.

Наконец, рассвело, тучи расступились, но путешественники, по-прежнему, не видели ничего, кроме моря. Они поняли, где восток, потому что там на горизонте сначала появилось розовое солнечное сияние, а вскоре над морем поднялось и само солнце, чтобы начать свое медленное восхождение на небо. Впрочем, это знание оказалось совершенно бесполезным, поскольку было неизвестно, в какой стороне земля.

– Что это? – вдруг спросил Дарус.

Они замолчали, потому что теперь все слышали: со дна моря поднимался едва различимый рокот. Звук был таким глубоким и сильным, что они не только слышали его, но и чувствовали, как он отзывается в их телах. Звук становился сильнее и громче, пока не превратился в оглушительный раскатистый гром. Казалось, что вода и та задрожала. Неожиданно на некотором расстоянии от несчастных жертв кораблекрушения поверхность моря вспенилась; вода взмывала вверх и откатывала, сильная волна отталкивала принца и его спутников назад. Посылая волны и брызги во все стороны, на поверхности моря выступила башня с бойницами. Потом из моря вырвались вторая и третья башни, которые вознеслись в небо наподобие гигантских копий.

Вдруг пенящаяся вода расступилась, и появилось большое каменное строение. Лучи утреннего солнца отразились от него розовым сиянием. Стены, ворота и башни – все продолжали подниматься из воды, пока огромное строение, казалось, не уселось прямо на поверхности моря.

Тристан, Дарус и Понтсвейн, барахтаясь в воде, с изумлением уставились на самый великолепный замок, который им когда-либо доводилось видеть.

Замок стоял неподвижно – огромный и великолепный, словно памятник былому величию давно забытых времен. По его стенам стекала вода, превращаясь в мягкий туман, который тут же окутал путешественников. Клочья водорослей причудливо украшали стены замка, в котором было необычно тихо – словно звуки не смогли бы передать ни значимости его внезапного появления, ни величия его облика. А еще от замка исходила теплота, причем, не в физическом смысле этого слова, а как ощущение духовной силы и могущества.

Все почувствовали, как их зовет и сулит им что-то некая волшебная сила, заключенная в стенах замка. Он оставался на поверхности моря – Тристану и его спутникам ничего не оставалось делать, как войти.

– Вот, леди. Хворост!

Широко улыбаясь, мужчина бросил к ногам Робин большую охапку сушняка.

– Спасибо, Желудь, – ответила она, неохотно встретившись с ним взглядом. Она стала называть незнакомца этим именем, поскольку он никак не мог вспомнить, как его зовут. Имя очень подходило ему – он чем-то походил на ребенка, но Робин чувствовала, что этот человек обладает глубокой внутренней силой. Ей хотелось возродить эту силу, увидеть, как мужчина-ребенок снова станет взрослым. И в то же время она его немного побаивалась.

– Ты сделал все очень хорошо, – добавила она, чувствуя себя неловко от того, как засияло его лицо, когда он услышал ее похвалу. – Теперь, если ты принесешь немного воды, я смогу постирать, а потом мы отдохнем.

Желудь радостно помчался в сторону сверкающей на солнце речки, которая весело бежала через рощу Генны, но вдруг на полпути он остановился, смущенно глядя на Робин.

– Ведра забыл! – объяснил он ей, радостно хихикая, словно это была очень забавная шутка.

Дни проходили, и незнакомец стал более понятливым и полезным. Он бил сильнее обычного мужчины и Обладал умениями, очень пригодившимися Робин в уходе за рощей.

Все это, конечно, неплохо, думала Робин с легким беспокойством, поскольку Генна стала вдруг чувствовать себя еще хуже. Последние несколько дней она не вставала, в беспамятстве металась в кровати и едва понимала, что вокруг нее происходит.

Ньют тоже почти не бывал в роще. Он отправился в длительное путешествие по Долине, время от времени залетая в топи. Сегодня он затеял поиски Гранта, ему захотелось подразнить старого медведя. Грант был знаменит своим вспыльчивым нравом, а Ньют развлекался тем, что доводил его до безумия, то появляясь, то исчезая прямо у него под носом.

Робин снова задумалась о Желуде. Он вел себя дружелюбно и чуть не до слез радовался, когда девушка его хвалила, но все чаще в его присутствии Робин охватывало какое-то неприятное ощущение. Мгновение назад он казался ей совершенно безобидным, и вдруг ее охватывал страх. Но почему, она не понимала.

– Вот, леди. Вода!

С довольным видом Желудь вернулся с двумя полными до краев ведрами воды. Он поставил их у ног Робин, радостно качая головой, и она поблагодарила его. Девушка быстро прополоскала и повесила сушиться мягкие одеяла; теперь ей часто приходилось заниматься стиркой: лихорадка у Генны требовала часто менять белье. Она пыталась не обращать внимания на то, что Желудь не сводил глаз с ее спины, особенно когда девушка потянулась, чтоб достать до веревки, на которой развешивала белье.

– Пошли, – сказала она, и он послушно двинулся вслед за ней. – Почему бы нам не посидеть у пруда? У меня есть морковка и яблоки, так что мы сможем перекусить.

Они пошли через сад Генны – роскошное поле диких цветов и трав.

Посреди сада был большой пруд с небольшим островком, поросшим травой, в самом центре. Кое-где песчаное дно было ровным – отличное место для купания. Но большая часть пруда заросла лилиями, чьи широкие листья облюбовали лягушки и черепахи. Огромные белые лебеди царственно скользили между ними. Разглядывая открывшийся ее глазам вид, Робин снова подумала, что это, наверно, самое красивое место в мире.

Когда они подошли к пруду, вода забурлила, и на поверхности появился ровный песчаный мост. Робин не обратила на это ни малейшего внимания – она так привыкла к загадочным происшествиям в роще, – но Желудь остановился.

– Пошли, – подбодрила она его, ступив на прочный мостик, и Желудь очень неохотно последовал за ней на островок, в то время как девушка уже занималась поисками сухого местечка, где можно было бы спокойно посидеть и поесть.

Она удобно расположилась на мягкой траве и стала болтать ногами в воде, чтоб дать отдохнуть уставшим мышцам. Желудь медленно, чуть ли не с почтением уселся подле нее. Но Робин стало не по себе, когда она заметила, что выражение его лица переменилось: куда-то подевался невинный простак, и было похоже, что он пытается скрыть от нее какую-то тайную мысль.

– На, – сказала Робин, стараясь, чтобы он не заметил, что она нервничает, – возьми яблоко.

Желудь взял яблоко и начал терзать его зубами, не обращая внимания на то, что кусочки застревают у него в бороде и брызги летят в разные стороны. Он мгновенно покончил с яблоком и потянулся к корзинке, стоявшей на коленях у Робин, чтоб взять еще одно.

Она с грустью подумала о пикниках, которые они устраивали с Тристаном. Вот уж ничего общего с этим! Интересно, что он сейчас делает, подумала девушка. Вспоминает ли, скучает? Ей вдруг стало ужасно грустно, и некоторое время она раздумывала, а не бросить ли занятия с Генной и помчаться домой, в Корвелл, чтобы увидеться с Тристаном. Но она тут же распрощалась с этой мыслью, зная, что не может предать богиню. Но почему же она должна чувствовать себя такой одинокой?

Робин рассеянно грызла яблоко и вдруг ощутила близость Желудя. Ей стало неловко. В то же время девушка не могла отодвинуться, боясь обидеть его. Повернувшись, она была потрясена, увидев, с какой напряженностью Желудь смотрит на нее. Его глаза прояснились, но теперь в них горел пугающий огонь.

– Леди… я вам нравлюсь? Вы мой друг? – но его взгляд оставался обжигающим.

– Да, Желудь… Конечно, ты мне нравишься. Разве я…

– Я имею в виду… – он неловко прервал ее. – Леди, вы – моя леди! – неожиданно он схватил Робин за бедро. Затем Желудь быстро наклонился, навалившись на девушку всем телом, собираясь поцеловать ее в губы.

– Нет! Оставь меня! – закричала она и попыталась откатиться в сторону.

– Моя! – завопил Желудь и на четвереньках бросился к Робин, пока та не успела вскочить на ноги.

Она ударила его по лицу, но он продолжал цепляться за нее, и его глаза горели безумием. Желудь прижал девушку к земле.

Ужас придал Робин силы, и она снова вырвалась, но в этот раз часть ее одеяния осталась у него в руках. Желудь остановился, с недоумением глядя на оторванный кусок ткани, и в этот миг Робин вспомнила быстрое и простое заклинание, которому ее научила Генна:

– Стой!

Команда прозвучала, как удар хлыста, – озверевший мужчина, приготовившийся к прыжку, вдруг застыл на месте. Огонь безумия медленно погас в его глазах.

Девушка смотрела на него с ненавистью и гневом. Ей хотелось ударить его, причинить ему боль. Но что-то – возможно, его жалкий вид почти слабоумного – остановил ее руку. Она вся дрожала от пережитого страха и ярости, и ей не хотелось даже смотреть на него.

Всхлипывая, она подобрала подол разорванного платья и побрела к домику, оставив Желудя неподвижно стоять под действием заклинания.

– Поплыли!

Тристан начал грести в сторону замка еще до того, как заговорил Дарус, который был поражен настолько, что ему даже не пришло в голову задуматься, а не иллюзия ли передними. Кантус и Понтсвейн плыли рядом, забыв об усталости. Вскоре люди и собака оказались у подножия массивной, гладко обтесанной стены. Сверкающая розовая поверхность вздымалась над ними высоко в воздух и, казалось, уходила глубоко под воду.

– Розовый кварц, – пробормотал калишит, – взобраться на эту стену невозможно.

– И что же?… – начал принц, в смятении при мысли о таком близком, но все же невозможном спасении.

– Давайте попробуем поискать ворота, – предложил Дарус, и легко поплыл вдоль стены. Понтсвейн последовал за ним, а Тристан и Кантус немного поотстали.

Калишит первым добрался до ворот. Принц смотрел, как Дарус медленно поднимается из воды, постепенно вскарабкиваясь все выше и выше по решетке.

Наконец, калишит ловко перебросил свое тело через ворота и исчез из виду.

Несколько секунд ничего не было слышно, а потом ворота начали со скрипом опускаться, и Тристан увидел своего друга, который крутил гладкое железное колесо лебедки, потихоньку вытравливая цепь, удерживающую ворота.

Через мгновенье Тристан, Понтсвейн и Кантус уже стояли на твердой земле.

– Неужели это все настоящее? – спросил лорд.

– Я не знаю, – ответил принц, непроизвольно переходя на шепот. Им овладело чувство благоговения. Розовые мерцающие стены окутывал бледный туман, пронизанный косыми лучами восходящего солнца. Место было таинственным и в то же время ужасно привлекательным.

– Удивительно красиво! – воскликнул Дарус, оглядывая высокие балконы, резные колонны и широкие лестницы, окружающие маленький дворик, в котором они стояли. – Что же это все-таки такое?

– Я припоминаю легенду, которую слышал однажды. Я был тогда ребенком, так что не ручаюсь за подробности, – медленно заговорил Понтсвейн непривычно тихим голосом. – Эта легенда о юной королеве, жене Симрика Хью.

Кажется, ее звали Аллисинн.

– Король возвел неприступный замок, полный удивительных башен и изящных балконов в качестве свадебного подарка для нее. Но вскоре после свадьбы она умерла. Вот почему Симрик Хью не оставил наследника.

– Король был в таком горе после смерти Аллисинн, – продолжал Понтсвейн, – что решил: замок станет ее могильным склепом. Он стоял на крошечном островке между Гвиннетом и Алароном, и с помощью Верховной Друиды островов Муншаез король опустил островок на дно, навсегда скрыв от людских глаз место последнего успокоения своей возлюбленной.

– Здесь каждый камень кажется священным, как в храме, – сказал Дарус.

– В легендах рассказывается о рыбаках и моряках, которые изредка видят замок в этом проливе, но это никогда не было подтверждено. Во всяком случае, за всю свою жизнь я ни разу об этом не слышал, – Понтсвейн продолжал говорить негромко и прочувственно.

– Откуда ты об этом знаешь? – удивленно спросил принц.

– Я часто слушаю менестрелей, – просто ответил лорд.

– Поразительно. Я слышал только о каком-то замке в море – и никаких подробностей.

– Что нам от этого? – резко сказал Понтсвейн. – Если легенды правдивы, замок через несколько часов вновь уйдет под воду. И мы вновь окажемся в воде.

– Тогда давайте найдем что-нибудь, на чем можно было бы доплыть до берега, – деловито сказал Дарус, оглядываясь по сторонам.

Весь пол дворика был покрыт лужами и морскими водорослями. Кое-где бились на камнях рыбы. Напротив, скрытая в тумане лестница уходила куда-то вверх. Когда туман немного рассеялся, они увидели, что лестница ведет к массивным двойным дверям.

– Давайте войдем внутрь, – предложил калишит, – может быть, там мы найдем что-нибудь подходящее для плота.

– Или оружие.

Они остановились в нерешительности перед огромными дубовыми дверями, украшенными золоченой бронзой, которая выглядела как новенькая, несмотря на то, что сотни лет пробыла под водой.

– Можно попробовать их открыть, – пробормотал калишит, без особого энтузиазма глядя на мощные створки.

Боковым зрением Тристан заметил, что мимо промелькнуло что-то зеленое. Какое-то странное существо бросилось к ним из-за одной из колонн.

– Берегитесь! – закричал принц, отскакивая назад.

Дарус нырнул вперед и сделал сальто, так что зеленое существо проскочило мимо. Теперь Тристан смог получше рассмотреть его – оно было похоже на человека, но покрыто чешуей. Широкие жабры зияли словно раны у него на шее, а от головы вдоль всей спины шел ряд острых шипов. Большие, широко раскрытые белые глаза, казалось, были поражены ужасной болезнью, но существо бросилось вслед за Дарусом, как будто оно все прекрасно видело.

Его пасть широко открылась, показывая многочисленные игольчатые зубы.

Перепончатые руки, заканчивающиеся длинными изогнутыми когтями, тянулись к телу калишита, а ноги быстро шлепали по мокрым камням.

На нем был надет лишь промасленный ремень, а на руках выделялись несколько серебряных браслетов. Держа в руках похожее на копье оружие, существо двигалось какими-то рывками – видимо, оно больше привыкло к морской среде.

Тут же выскочило второе чудовище, но Кантус прыгнул на него и сбил с ног. Когтистые, перепончатые лапы вцепились было мурхаунду в бок, но белые клыки уже нашли горло врага.

Первое чудовище неожиданно остановилось и, развернувшись, сделало выпад в сторону Тристана своим трезубцем. Три острия уже почти вонзились в грудь принца, но в самый последний момент Понтсвейн метнулся вперед.

Трезубец задел висок лорда, и Понтсвейн, как подкошенный, рухнул на землю.

Тристан увидел лицо чудовища, если только это можно было назвать лицом, – пустые, ничего не выражающие глаза, широко разинутая пасть принадлежали скорее рыбе, чем человеку.

Кантус коротко залаял, когда его противнику удалось оттолкнуть пса в сторону, но тут мурхаунд бросился в новую атаку. Сцепившись, они покатились по влажным камням, но ни одному из них не удалось добиться решающего преимущества. Чудовище, напавшее на людей, угрожающе размахивало трезубцем, направляя его то на одного, то на другого. Позабыв об усталости, принц приготовился сразиться с чудовищем.

– Сделаем с ним то же, что мы с северянами! – тяжело дыша, крикнул он Дарусу.

Калишит хорошо помнил ту битву.

– Готов! – быстро ответил он.

Тристан бросился в сторону, и трезубец последовал за ним.

Одновременно Дарус прыгнул вперед и покатился. Существо резко развернулось, и оружие просвистело над калишитом, который молниеносно вскочив на ноги, ударил зеленое существо головой в живот.

Тристан прыгнул на врага, теперь и он, и Дарус были ближе к своему противнику. К концу принц ухватился за деревянное древко трезубца и вырвал его из лап чудовища, пока оно отвлеклось на Даруса.

Когти существа впились калишиту в спину – и они оба, потеряв равновесие повалились на землю Тристан коленями наступил на грудь врага и с размаху ударил его основанием трезубца по затылку. Послышался треск костей. Глаза чудовища вылезли из орбит, и оно испустило дух.

Принц вскочил на ноги, чтобы прийти на помощь мурхаунду, но Кантус уже поднялся с тела человека-рыбы и встряхнулся. Его раны не показались Тристану глубокими.

– Понтсвейн! – позвал Тристан, склоняясь над неподвижным лордом.

Принц увидел, что тот дышит, но глаза Понтсвейна оставались закрытыми.

Огромный синяк набух от виска до щеки.

– Что произошло? – спросил Дарус, подходя к Тристану.

– Он спас мне жизнь – во всяком случае принял на себя удар, предназначавшийся мне. Возможно, я его недооценивал.

– Скорее всего, он поступил так, не успев подумать, – предположил калишит.

– Что это за существа? – спросил Тристан, убедившись, что Дарус тоже серьезно не пострадал.

– Я никогда раньше их не видел, но слышал, что их называют сахуагинами. Предполагается, что они живут под водой. Иногда они нападают на корабли и на небольшие прибрежные селения. Говорят, они очень кровожадны.

– Тут я с тобой спорить не стану. – Хотя схватка с сахуагином изрядно вымотала его, теперь они оказались на твердой земле, Тристан чувствовал себя гораздо увереннее.

– По крайней мере, мы вооружены, – заметил Дарус, поднимая трезубец второго сахуагина.

Они осторожно перенесли Понтсвейна в сторону к крепостной стене.

Больше в данный момент они ничего не могли для него сделать.

– Попробуем войти внутрь, – предложил принц.

Они подошли к дверям, и каждый взялся за большое бронзовое кольцо, свисающее с двери. К их удивлению, створки легко разошлись. Друзья увидели длинную залу, на каменном полу которой застыли многочисленные лужи, из залы в разные стороны вели несколько пар дверей.

И тут они поняли, что падают.

В первый момент Тристан подумал, что замок начал опускаться под воду, но быстро догадался, что только он, Дарус и Кантус падают – а вовсе не весь замок. Они скользили вниз по широкой шахте-ловушке, которая пришла в действие, когда они распахнули двери, сообразил Тристан.

Наконец, они с громким всплеском упали в бассейн с холодной водой.

Тристан почувствовал, что трезубец выскользнул у него из рук, когда он пытался всплыть на поверхность. Дарус и Кантус быстро вынырнули рядом с ним, причем калишит свой трезубец из рук выпустил. Задыхаясь и кашляя, Тристан с трудом держался на воде.

– Как мы глупо попались, – прохрипел Дарус. – Я должен был это предвидеть. Черт побери мою неосторожность!

– Давай попробуем выбраться отсюда, – сказал принц. – И не вини себя ни в чем – я ведь тоже ничего не заметил.

Они оказались в небольшом колодце, диаметром около тридцати футов.

Гладкие стены круто поднимались вверх, взобраться по ним не представлялось никакой возможности.

– Похоже, что мы попались, – проворчал калишит.

Далеко, далеко от Геенны существовало место, где царили мир и спокойствие, – страна, где божество становилось сильнее от добрых и благородных деяний, а не от убийств. Эта богиня, как и Баал, имела почитателей как в Забытых Королевствах, так и во многих других частях вселенной. Ее звали Чантэа, богиня плодородия. Она покровительствовала всему чистому и разумному. Во многих землях могущество Чантэа было велико, ее священники проповедовали учение своей богини, и всюду без исключения жители процветали. В другие места, где Чантэа не была столь могущественна, где ее мало кто знал, она посылала своих миссионеров, которые старались донести до людей ее религию.

Одним из таких мест были острова Муншаез.