Черный дуэт

Преследование

Зайтцен стоял у окна и смотрел на улицу. Погода была отвратительная, шел дождь.

— Дождь, дождь… — пробормотал Зайтцен, отходя от окна, — когда же он кончится? Отвратительная страна.

Он прошелся по комнате, затем к столу, за которым работал Хилт.

— Мне здесь тошно и мерзко. Отвратительная страна, особенно, когда идет этот бесконечный дождь… И вообще все плохо.

— Может быть еще хуже, — сказал Хилт, не отрываясь от работы.

— Что ты хочешь этим сказать, ты чего-то опасаешься?

— Конечно, того же, что и ты. Гильбранда. — Зайтцен резко встал и сказал с раздражением:

— Ну почему мы должны трястись перед этим Гильбрандом? Почему ты его боишься? Не понимаю.

Хилт, отложив в сторону бумаги, откинулся на спинку стула и принялся внимательно рассматривать свои ногти. Что же тут непонятного, подумал он, просто Зайтцен трус. Самый обыкновенный трус, который прячется за самообман, боится смотреть правде в глаза. Как можно работать с таким человеком, а они еще требуют от меня результатов.

— Либо ты лжешь, Зайтцен, либо ты просто дурак! Я тебе совершенно не верю. Я еще никогда не встречал человека, который бы не боялся Гильбранда. Его боятся с тех незапамятных времен, когда он еще только возглавил 12-й отдел гестапо. У него есть одно ценное качество. Он умеет извлекать из человека информацию. Я был свидетелем, когда мужественные и стойкие люди у Гильбранда не выдерживали, — начинали говорить.

Зайтцен снова сел. Нет, если честно признаться, так он, конечно, волновался, но всячески старался скрыть это.

— Хорошо, — сказал он равнодушно, — но мы-то здесь при чем? Ведь мы неплохо работаем, и потом мы не в Берлине, а в Ирландии.

— Ха, ты полагаешь, что Гильбранда смущает то, что он не у себя дома, что он в глухой стране, какая ему, к черту, разница — где? Я же говорю тебе, он добывает информацию. А методы у него, что в Берлине, что в Австрии остаются одними и теми же. И не надо притворяться и делать вид, что ты ничего не понимаешь. Если бы мы хорошо делали свою работу, то сейчас нам бы не пришлось трястись в ожидании Гильбранда.

— А что у нас не так? — взмолился Зайтцен.

В этот момент они услышали шум подъезжавшей машины, послышавшийся со стороны дома, где проходила дорога.

— Скоро мы это узнаем, — усмехнулся Хилт. Он встал и вышел из комнаты в прихожую. Через минуту вернулся и, придерживая дверь, пропустил в комнату Гильбранда. Зайтцен вскочил и встал навытяжку. Гильбранд остановился посреди комнаты, посмотрел внимательно на Хилта и Зайтцена и произнес:

— Хайль Гитлер!

— Хайль Гитлер! — ответили они хором.

Он подошел к столу, окинул взглядом лежащие на нем бумаги и сел на стул. Сложен он был прекрасно и очень хорошо одет. Дружелюбная улыбка обнажала ряд белых, ровных зубов, чисто выбритое лицо производило впечатление умного, интеллигентного человека. К тому же спокойного и доброжелательного.

— Садитесь, — предложил он. Вытащил из кармана пиджака большой золотой портсигар и добавил: — Курите.

Когда они сели, он внимательно посмотрел на них, подождал, пока те закурили, и неторопливо произнес:

— Я приехал к вам, чтобы посоветоваться, как перестроить вашу работу. Что вы сами можете предложить?

— Вы, конечно, понимаете, — сказал Хилт после недолгого молчания, — что работать здесь стало намного труднее, чем раньше. Подозрительность англичан намного осложняет дело. Да и ирландцы тоже не подарок. Последнее время мы работаем как в аду.

Гильбранд согласно кивнул и посмотрел на Зайтцена.

— Ну, а вы что скажете?

— Да, я согласен, работать стало сложно, но я считаю, что мы все-таки неплохо справляемся.

— Да, вы серьезно так считаете? — усмехнулся Гильбранд.

Последовала долгая пауза. Все молчали. Наконец, Хилт не выдержал.

— Послушайте, что мы в прятки играем, давайте все начистоту. Что-то не в порядке? Или неприятности…

— О, да! Что-то не в порядке! — передразнил Гильбранд. — Я многое могу стерпеть, но это же насмешка!

Он мгновенно преобразился. От его дружелюбия не осталось и следа, глаза сузились и метали молнии.

— Есть еще два человека, которые тоже не любят, когда с ними шутят. Это Гейдрих и Гиммлер. Меня, черт возьми, вызывали на ковер, и я получил выговор. А вы еще спрашиваете, какие неприятности? Черт возьми, если уж я получаю выговор, то вы будете определенно иметь неприятности, и немалые. Они, видите ли, делают вид, что ничего не понимают!

— Хорошо, — сказал Хилт, — давайте говорить конкретно. Где у нас прокол?

— Кейн, — сказал Гильбранд. Он быстро успокоился, снова говорил ровным, доброжелательным голосом. — Ваш прокол — это Кейн.

— Я предполагал, что вы так скажете, — кивнул Хилт. — Кейн и Гелвада.

— Гелвада ничего не значит. Уберите Кейна, а Гелвада сам поможет перегрызть себе глотку через пару месяцев. Гелвада сам по себе ничего не стоит. Дело в Кейне.

— Да, — сказал Зайтцен, — мы уже предприняли определенные шаги в этом направлении.

— К вашему сведению, у нас очень большие потери. Представьте, только за последние восемь месяцев мы лишились двадцати семи наших лучших агентов в различных частях света. Да, это совсем не мало — двадцать семь! И подумать только — шестнадцать из них ликвидированы именно этой парой. Кейн — Гелвада. Есть и другие проблемы, но это не сейчас. Прежде всего, Кейн — Гелвада, Они здесь у вас под боком. Вы должны ими заняться — найти возможность убрать их.

Дальше ждать нельзя. Вот когда это закончите, тогда сможете сказать, что «предприняли определенные шаги».

— Да, потери большие, — сказал Хилт. — Но что поделаешь, на войне как на войне, но ни один из наших людей, включая Хильду Моринс, которая стоит последней в этом грустном списке, ни один из них не получил официального обвинения, не был схвачен и не был расстрелян по суду. Их просто убивали.

После гибели Хильды, когда мы выяснили, кто и как это сделал, я послал двух человек, специально тренированных, чтобы они занялись непосредственно Кейном и Гелвадой. И что же? Вот их-то как раз судили и расстреляли. С тех пор у меня никаких сведений. Никакой информации. Мы работаем в потемках. В этом основная трудность нашего положения.

— Это ваши проблемы, Хилт, добывать информацию, налаживать контакты. Как вам это нравится! Эти проклятые англичане далеко не такие дураки, как вы, возможно, себе их представляете. Англия, скажу я вам, это страна, в которую легко попасть, но совсем не просто выбраться из нее. А внедриться в страну и чтоб тебя сразу же схватили — это просто преступление. Одного такого героя из тех, кого забрасывает абвер, три недели назад схватили на железнодорожной станции. Мои люди видели это зрелище: он пытался разобраться в расписании поездов. Его распотрошили прямо на платформе — при нем была рация, пистолет и лейпцигская колбаса. Я не мог уснуть — все думал, зачем они сунули ему колбасу? Возможно, они полагали, что он проголодается так быстро? Пусть англичане дураки, но нельзя же отказывать им даже в обонянии! Самый последний кретин способен различить нашу колбасу по запаху.

— Да, все это ерунда, — улыбнулся Гильбранд. — Ваши и наши задачи совладают, зачем кивать на абвер. То, что там сидят олухи, не оправдывает нас ни в малейшей степени. Придумайте что-нибудь, если вы считаете себя умнее.

— Легко рассуждать, — возразил Хилт. — Мы уже все перепробовали.

— У нас работает сейчас один очень хороший агент, — вмешался Зайтцен. — Это Химмер, Он один из наших лучших людей.

— Химмер — один из ваших лучших агентов? — криво усмехнулся Гильбранд. — Ну-ка расскажите о нем!

— Мы выяснили, что Кейн в Лондоне, и недели две тому назад послали туда Химмера. Он не вернется до тех пор, пока не сделает того, что ему поручено, — он положил руки на стол и самодовольно посмотрел на Гильбранда.

— Так, так… И теперь вы успокоились на этот счет, не правда ли? — Гильбранд выдержал паузу. — Должен огорчить вас, джентльмены, не далее как четыре дня назад с беднягой Химмером произошел несчастный случай. Если помните, в ту ночь был сильный туман. Ему посчастливилось упасть прямо на железнодорожные рельсы. Поезд шел быстро и переехал его, разумеется. — Гильбранд встал и подошел к окну. — Так что счет увеличился — их стало двадцать восемь, считая Химмера. — Он нервно забарабанил пальцами по стеклу. — Я просто вижу этого мерзавца Гелваду. Я уверен, что это его работа, просто вижу, как он довольно скалится, помогая нашему «лучшему агенту» улечься поудобнее на рельсах.

Хилт, откинувшись на стул, смотрел на стоящего спиной к ним Гильбранда. Неприятный у него взгляд, подумал Зайтцен. Интересно его отношение к Гильбранду. Он его так же ненавидит, как и я?

— Хорошо, — сказал Хилт. — У вас есть основания для недовольства. Давайте думать вместе. Что вы, к примеру, делали бы на нашем месте?

Гильбранд резко обернулся. Он саркастически улыбался.

— Вам нет необходимости трудиться над этой проблемой, господа, можете не напрягать мозги, я уже все обдумал. И не благодарите, не стоит. — Он расхохотался. — Приказываю отправиться в Англию и взять Кейна. Если у вас это не получится, то за вашу жизнь я не дам и ломаного гроша. Все понятно?

— На другое я и не рассчитывал, — сказал Хилт. — Но если представить все трудности, связанные с этим делом! Мне кажется, вы просто недооцениваете таких контрразведчиков, как Кейн и Гелвада.

— Но это ваши заботы. Мне непонятно, почему в связи с этим дуэтом должны возникать какие-то особенные трудности?

Хилт встал. Он засунул руки в карманы и принялся расхаживать взад и вперед по комнате. Через некоторое время он остановился и сказал:

— У них свой, особый метод работы: они избегают стереотипов, не используют известных приемов и почти не повторяются.

— Черт возьми, — сказал Гильбранд, — откуда у англичан появилось воображение?

Он достал из портсигара сигарету и закурил.

— Вы не помните, между прочим, кто такой Ахиллес и что было у него с пяткой? Так вот у каждого человека есть ахиллесова пята. Есть она и у Кейна. Как мне стало известно, заметьте, почему-то мне, а не вам, у Кейна есть женщина — лондонская актриса Валетта Фэлтон. Он довольно часто видится с ней, и, кажется, она ему дорога. Ну, остальное за вами. Впрочем, есть и другие сто способов, — добавил он.

Спустя некоторое время Гильбранд поднялся, с треском захлопнул крышку портсигара.

— Еще увидимся, — сказал он.

Хилт вышел проводить его и вскоре вернулся.

— Не понимаю, почему мы все это выносим? — сказал Зайтцен.

Хилт рассмеялся:

— Да, на это трудно ответить. Мне кажется, что мы похожи на людей, которые пустили тележку с горы и сами уселись в нее. Пустить-то пустили, а остановить уже не в силах.

Зайтцен сказал со вздохом:

— Хоть бы этот проклятый дождь прекратился, я с ума сойду от него.

— Для человека, получившего закалку в гестапо, у тебя стали слабоваты нервы. Смотри, добром это не кончится.

— Что они мне сделают здесь? А ты сам? Это тебе ведь тоже не Бремен.

— По правде, говоря, да. Но все-таки лучше, чем отправиться на восточный фронт. Уж русские там порастрясли бы твои жиры. — Хилт вздохнул. — Так что выхода у нас нет… Хотя…

— Что — хотя? — тихо спросил Зайтцен.

— Есть один выход, — медленно сказал Хилт. — Но мы ведь не можем о нем даже подумать…

Зайтцен ответил:

— Чтобы можно было думать, надо знать о чем. — Наступило молчание. Потом Хилт тихо проговорил:

— Если бы мы поехали в Англию и сдались там, — он нервно рассмеялся. — Боже! У нас было бы что порассказать!

— Да, а потом бы они нас хлопнули, — сказал Зайтцен.

— Это все равно случится рано или поздно… Или они, или Гильбранд… Но тех, кто приходит добровольно, они не уничтожают. Все это, конечно, дикая чушь, но ведь жить-то хочется.

— Я тоже люблю жизнь, — сказал Зайтцен. Он долго и внимательно смотрел на Хилта, потом спросил: — Ты серьезно говорил об этом?

— Почему бы и нет? Нечего себя обманывать. Англичане все равно свое возьмут.

— А с русскими дела и того хуже. Все идет к черту… Дай-ка закурить, Хилт. — Толстые мясистые пальцы Зайтцена дрожали. — Если ты готов, — сказал он немного погодя.

Хилт кивнул.

— Хорошо, — сказал он резко и протянул руку. Зайтцен пожал ее.

— Будем жить, — сказал он… — А сейчас я ложусь спать.

— Я хочу прогуляться перед сном, — сказал Хилт. — Черт с ним, с дождем, мне нужно больше двигаться.

— Хорошо, — сказал Зайтцен. — Спокойной ночи. — Он вышел.

Хилт слышал, как скрипели ступени, когда тот поднимался наверх. Он прошел в переднюю, снял с вешалки плащ и темную шляпу. Открыл дверь, несколько минут смотрел в сырую темноту, с удовольствием вдыхал ночной воздух. Он думал о Зайтцене, об их разговоре. По мокрой аллее он прошел к дороге. Грязь хлюпала под ногами, прилипала к изящным башмакам. По размытой дороге он двинулся в сторону ближайшей деревни, но вскоре повернул назад. На этот раз он подошел к дому со стороны поля. Через мокрый кустарник, с веток которого слетали дождевые капли, он пробрался к задней стороне дома, куда примыкал гараж. Открыв дверь гаража, Хилт вывел машину, стараясь не шуметь. Он взглянул наверх. В окнах комнаты Зайтцена было темно. Хилт сел в машину и неторопливо поехал в сторону Дублина. Проехав так около километра, остановился, в последний раз оглянулся, отметил, что свет по-прежнему горит только в большой комнате на первом этаже, закурил и нажал на акселератор со всей силы.

Через час он стоял на пороге дома, в котором остановился Гильбранд.

Гильбранд улыбнулся, когда Хилт вошел в комнату.

— Я не ожидал тебя так скоро увидеть, Рупрехт, дорога ни к черту, наверное.

— Я иногда люблю трудности, Карл. Иногда стоит их перетерпеть, чтобы потом воспользоваться большими удобствами.

Хилт взял сигару из портсигара, лежащего на столе, и с удовольствием закурил. Он улыбался. Глядя на него, улыбнулся и Гильбранд.

— Рассказывай скорей, с чем ты приехал. Мне не терпится узнать причину такой спешки.

— Я оказался прав, — сказал Хилт. — Зайтцен готов продать свою шкуру англичанам. Он клюнул на нашу приманку. До смерти перепугался во время твоего визита и согласился на мое предложение.

Гильбранд поднял брови.

— Ах, так… Подозрения подтвердились. А все-таки здорово я тебе подыграл сегодня.

— Да, ты рассчитал все правильно, — кивнул Хилт. — Я раскрутил его за каких-то полчаса после твоего отъезда.

Гильбранд стал серьезным. Он встал, подошел к камину, где горел огонь.

— Знаешь, Рупрехт, слишком много наших людей сломались за последнее время, слишком много. Ведь были настоящие работники, проверенные, преданные делу партии, а вот не выдержали, — кто застрелился, кто повесился… Но никто, насколько я знаю, по крайней мере, не скатился еще до предательства.

— И Зайтцен тоже бы сам не решился на это, если бы мы его не подтолкнули, — сказал Рупрехт.

— Какая разница? — пожал плечами Гильбранд. — Важно, что согласился. Как поступим?

— Я сделаю все сам, — сказал Хилт. — Прямо сегодня. Послезавтра я должен быть в Ливерпуле, а там… Я так понимаю, что в Лондоне для меня есть контакт?

— В Лондоне будешь держать связь через номер 308 с одним человеком… Он бывший официант. Кроме того, сейчас я познакомлю тебя с преемником Зайтцена. И поверь мне, это не какой-нибудь эрзац. Можешь его использовать и в Лондоне, и здесь…

— Нет, нет, Карл, — возразил Хилт. — Мне больше никто не нужен. Мне надоело возиться с твоими очередными «находками». Я не тренировочная школа.

— Уверяю тебя, ты будешь еще просить меня, чтобы я тебе отдал его насовсем, — сказал Гильбранд. — Он очень хорошо подготовлен. Я сам следил за ним последние три года. Я готовил его для себя. Он обещает стать первоклассным разведчиком. У него есть одно замечательное качество — он спокойный. И это самое главное. Кроме того, у него хорошее образование, он красивый молодой человек, нравится женщинам.

— А как он к ним относится? — озабоченно спросил Хилт.

— Прохладно, что тоже хорошо. — Хилт скривил губы.

— Тебя послушаешь, так это само совершенство. Ты уж не показывай его никому, а то еще выкрадут твоего красавца, — и пропали тогда три года, а?

— Ладно, ладно, через пару недель ты будешь умолять не забирать его.

— И где же он? Я могу с ним познакомиться?

— Хоть сейчас.

Гильбранд нажал кнопку звонка. Через несколько секунд дверь открылась. Вошел молодой человек довольно высокого роста, уверенной и даже грозной походкой. Блондин, светло-голубые глаза, темные брови. Хилт взглянул в глаза вошедшему и понял, что перед ним стоит убийца.

— Рупрехт, я хочу представить тебе Курта Нейлека. Он будет у тебя работать.

— Курт, это твой новый шеф. Рупрехт Хилт, в прошлом командир двадцать четвертого полка СС.

Нейлек вскинул руку в приветствии.

— Хайль Гитлер!

— Хайль!

Они пожали друг другу руки. Гильбранд довольно улыбнулся и заметил:

— Вы будете хорошей парой; твой энтузиазм и энергия, Курт, плюс твой опыт, Рупрехт… Ну что ж, отметим это знакомство.

Он подошел к буфету, достал бутылку шампанского и три бокала, затем разлил шампанское, и они выпили.

Хилт разводил огонь в камине. Когда пламя запылало, он снял ботинки, надел мягкие домашние туфли, потом подошел к шкафчику, вынул бутылку рейнвейнского, налил два бокала.

— Напиток богов, — сказал он и поднял бокал.

— Да, не какой-нибудь уксус, — сказал Нейлек. Хилт снова наполнил бокалы, они выпили еще, поговорили о погоде, о женщинах, потом Хилт спросил:

— Вы готовы нанести прощальный визит нашему приятелю Зайтцену?

Нейлек встал, потянулся:

— Кажется, да, — сказал он. — Считайте, что Зайтцена уже нет.

Валетта Фэлтон наблюдала, как Стенден разливает вино. Ей нравились уверенные движения его красивых рук, отточенность движений. С кушетки, где она сидела, хорошо было видно, какие у него густые светлые волосы. Ей нравилось, как он носит свою одежду. Она познакомилась с ним, когда он был в форме, но и сейчас, в штатском, выглядел мужественным и элегантным. Определенно, он ей нравился, — она окончательно это решила.

Он повернул к ней голову.

— Знаете, — сказал он, — как это ни странно, а в войне есть что-то привлекательное. Я не хочу сказать, конечно, что сама война, но…

Она подняла брови.

— Вы так думаете?

— Я не смогу, пожалуй, точно выразиться, но в атмосфере, которую она создает, есть нечто такое…

Валетта дополнила:

— Вы, очевидно, имеете в виду людей, их отношения. Да, война многих облагораживает, пробуждает в них что-то новое, хорошее… вопреки тем горестям, которые…

Он усмехнулся. Какая у него чудесная мальчишеская улыбка, подумала Валетта.

— Война делает людей более откровенными, возьмите хотя бы нас с вами.

Валетта не могла не рассмеяться. С ним она чувствовала себя очень просто и хорошо всякий раз, как они встречались. Он помогал ей забыть каждодневные заботы и неприятности. Эха потому, решила она, что жизнь он воспринимает как приключение, занимательное веселое приключение.

— Вы уже четвертый раз за вечер произносите это «нас с вами», — сказала она.

— Разве? — спросил Стенден. — Я и не заметил. А в самом деле, возьмите нас с вами. Мы знакомы всего восемь дней, а мне кажется, что целую вечность. О стольком успели переговорить. В мирное время вы бы, наверняка, не обратили на меня внимания. Нам бы просто не о чем было говорить — люди моего типа вне сферы ваших интересов. Собственно, до войны я был совсем другим.

— А каким именно?

— О, ничего интересного, довольно нерешительный, даже малодушный…

— Я вам не верю. Малодушный человек не выдержал бы такой работы.

— О, я попал на нее случайно. Если бы два года назад мне сказал кто-нибудь: «Эдвард, ты будешь десантником», я бы здорово посмеялся.

Валетта сказала серьезно:

— Люди часто сами не знают себя.

— Да, в других разобраться, пожалуй, легче, чем в себе. Если бы меня, например, спросили, какая женщина из всех, кого я встречал в жизни, кажется мне самой хорошей и красивой, я бы не задумываясь, ответил…

Валетта, покраснев, сказала:

— Когда вы должны возвращаться обратно?

— Мой отпуск кончается через четыре дня. Куда нас пошлют, не знаю. Снова начнется жизнь, полная приключений, чему я очень рад. Мне нравится такая работа, когда не знаешь заранее, чего ждать в следующий момент. Да, но я говорил о другом. Я говорил, что вы такая женщина, какой я еще не встречал… И вам это не так уж неприятно было слушать.

— Конечно, нет, — сказала Валетта. — Кому же это может быть неприятно?

— Валетта, — сказал Стенден, — вы самая восхитительная из всех, кого я знаю, вы — чудо. В вас все очень гармонично. Мне нравится ваша внешность, манера говорить, походка. Встречи с вами сделали мой отпуск самым лучшим временем моей жизни.

— Вы смущаете меня. Вы так ведете себя, Эдвард, словно собираетесь сделать мне предложение, — добавила она с неловким смехом.

Стенден сказал:

— Вы угадали. Это удивляет вас?

— О, Боже! — сказала Валетта. — Так быстро? Это просто невозможно!

Она положила руку на его рукав.

— Это невозможно, — повторила она. — Хотя вы мне очень нравитесь, Эдвард.

— Так что у меня нет никаких шансов? Я много думал о вас в эти дни, и мне представлялось, что мы могли бы стать хорошей парой. Я человек достаточно обеспеченный, правда, на войне меня могут убить, но все равно в этом есть смысл.

— Не знаю. Я не хочу замуж.

— Неправда, Валетта, что вы не хотите замуж. Жизнь популярной актрисы в военное время… О, я не сомневаюсь, что, выступая перед солдатами, вы приносите много пользы и все такое. Но истинное ваше призвание — быть женой. Мне почему-то кажется, нет, я просто уверен, что буду хорошим мужем.

— Но думаю, ничего из этого не выйдет, я снова говорю «нет».

Он налил себе вина, потом встал, прошелся по комнате.

— Вы любите кого-нибудь? — спросил он. — Скажите мне… обещаю не убивать своего соперника.

Валетта ответила задумчиво:

— Я не знаю. Пока это доставляет мне больше беспокойства, чем радости. — Она вздохнула. — Насколько было бы легче, Эдвард, любить человека, похожего на вас, — такой солидный господин, мой капитан.

Он пожал плечами.

— Значит, вывод такой: он вам очень нравится, но вы не уверены в нем. Я угадал?

Валетта сказала:

— Вы очень проницательны.

— Это не требует большой проницательности, — сказал Стенден. — Просто я немного знаю жизнь. И мне всегда бывает от души жалко женщин, которые мучаются из-за несовершенства мужчин… Не улыбайтесь. С моей точки зрения, этот человек должен либо вовсе не любить вас, либо что-то от вас скрывать…

— Может, вы и правы, — сказала Валетта.

— И все же вы до конца не уверены, правда? Вы сомневаетесь — любовь ли это?

— Я не убеждена, что знаю точно, что такое любовь. Если это постоянная тревога за кого-то, чувство одиночества в отсутствии этого человека, желание быть все время рядом, помогать ему, ощущение грусти оттого, что так мало знаешь о нем, тогда я люблю.

— Похоже, да, — сказал Стенден. — Какая же он скотина, если заставляет вас переживать.

— Нет, нет, — быстро возразила Валетта. — Он не такой, я точно знаю. С одной стороны, он очень жесткий. Это чувствуется сразу. Но в то же время в нем скрыта большая нежность.

— Жаль, что вы о нем так мало знаете. Кстати, могу я знать, кто он — мой счастливый соперник? Возможно, я его встречал в каком-нибудь клубе.

Наступила пауза.

— Мне нечего таиться, — сказала она. — Его зовут Кейн. Майкл Кейн. Говорит вам это что-нибудь?

— Абсолютно ничего. Но я могу выяснить.

— Это совершенно ни к чему, Эдвард. Хотя порою мне кажется, что я о нем знаю меньше, чем о любом прохожем на улице. Но я полагаюсь на свой инстинкт, а мне он подсказывает, что Кейн заслуживает доверия.

— Мне кажется, вы не логичны. Вы многого о нем не знаете и, однако, уверены в нем. В жизни случаются самые странные вещи, о которых мы даже не можем и подумать. И наш инстинкт очень часто подводит… Но довольно об этом. Поверьте, я сожалею, что затеял этот разговор. Я просто свинья. Но и вы должны меня понять…

Он встал.

— Прощайте дорогая. Спасибо. Я не скоро забуду вас.

— Мы больше не увидимся, Эдвард? — спросила Валетта.

— Это зависит от вас. Возможно, как это ни печально, я в чем-то окажусь прав… Вспоминайте обо мне. Пишите. Я не буду терять надежды, — он улыбнулся своей мальчишеской улыбкой, лицо его осветилось.

— Очень мило с вашей стороны, — сказала Валетта. — Хотя позолота уже облетела с пряника.

Он пожал плечами. Потом сказал очень серьезно:

— Не все то золото, что блестит.

С печальной улыбкой он крепко пожал ей руку и вышел. Проводив его, Валетта присела на тахту и неожиданно для себя горько заплакала.

В задумчивости Валетта стояла у дверей своей артистической уборной и думала, что надо идти домой, но было ощущение, словно она забыла здесь что-то.

Она рассеянно посмотрела на свое отражение в зеркале, которое отражало фигуру в черном пальто и маленькой шляпке с вуалеткой. Вспомнила слова Стендена. Он говорил, что она прекрасна, восхитительна.

Последние дни она много думала о Стендене, о том, что он говорил про нее, про Кейна. Смутные сомнения недавних месяцев стали завязываться в тугой узел. Ей это не нравилось. Стенден был логичен в своих рассуждениях. Этого у него не отнимешь. Хотя они и были вызваны ревностью, но в них была доля правды. В конце концов можно понять, что у мужчины, решившего на ней жениться, отдать ей свое состояние, время, посвятить ей жизнь — не мог не вызвать раздражения такой человек, как Кейн. Но поведение Кейна не только раздражало Стендена, оно вызывало у него подозрения. И тут ему тоже нельзя отказать в логике. Она не могла рассеять эти подозрения, потому что сама ничего толком не знала о Кейне. Она принимала его таким, какой он есть.

Наконец она вспомнила, что не надела свою меховую накидку, которая висела на стуле возле гримерного столика. Валетта подумала не без иронии: в каком состоянии должна быть женщина, чтобы стать такой забывчивой. Она подошла к столику, взяла накидку, набросила на себя и обернулась: в дверях стоял Кейн.

— Вот так сюрприз! — воскликнула она.

— Надеюсь, приятный — сказал Кейн.

Он вошел в гримерную, прикрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной.

— Ты мне рада? — спросил Майкл.

— Конечно, Майкл, где ты пропадал?

Она поймала себя на мысли, что произнесла что-то необычное, то, чего никогда раньше не делала: она задала Майклу вопрос, на который он все равно не ответит. Она удивилась, почему ей в голову пришло задать такой вопрос, и в го же мгновение вспомнила Стендена.

— Так, в разных местах, Я приехал ненадолго.

— Давно в Лондоне? — спросила Валетта. Кейн покачал головой.

— Примерно час.

— О, — сказала Валетта, — из этого можно заключить, что я имею для тебя какое-то значение…

— Совершенно верно.

— А если так, Майкл, нам обоим нужно сделать кое-какие выводы.

— Прямо сейчас? Например?

— Майкл, ты умеешь смотреть фактам в лицо? — Он кивнул.

— Не слишком радостно чувствовать себя куклой, которую дергают за ниточку, — продолжала она, — иногда хочется верить, что действительно имеешь какое-то значение.

— Правильно, имеешь, — сказал Кейн. — Всегда. Ты довольна?

— Нет, — сказала Валетта. Она подняла глаза, увидела, что он улыбается, и ей захотелось обнять и поцеловать его. Вместо этого она сказала с горечью:

— Я все время думаю о тебе. Не могу не думать, И я хочу, имею право знать о тебе правду… Всю, какой бы она ни была.

Кейн перебил ее:

— Фактически ты хочешь сказать, что если женщина спит с мужчиной, то это дает ей право знать о нем все. Я с этим не согласен.

— Значит, ты один такой на свете, — сказала она.

— Не обманывай себя. Люди спят друг с другом по одной очень доброй и старомодной причине… Просто потому, что они хотят этого. Никаких других поводов нет и быть не может.

— Все зависит от точки зрения, — сказала Валетта. Кейн закурил. Она думала о том, что он прекрасно владеет собой. С того момента, как он вошел в ее комнату, закрыл дверь и прислонился к ней, он не пошевелился. Только неуловимо менялось выражение его лица, и двигалась рука с сигаретой.

— Это моя точка зрения, — сказал он.

— Но она не может быть истиной в последней инстанции, — сказала Валетта. — Я всегда считала, что имею право на собственную точку зрения, Майкл.

— Почему нет? Конечно, — улыбнулся Кейн. — И все-таки к чему ты клонишь? Почему не говоришь мне прямо, что у тебя на уме?

Он отошел от двери и сел на стул рядом с ее гримировальным столиком. Она наблюдала за ним.

— Я не знаю. Но мне кажется, если бы ты думал о нас серьезно, о себе… обо мне… Ты бы сделал сам что-то… что-то, чтобы… — она замолчала.

Кейн снова улыбнулся.

— Если бы у меня был подозрительный характер, — сказал он, — я бы непременно подумал, что ты намекаешь на замужество.

Валетта покраснела.

— Глупости, — сказала она. — Я не ожидала этого от тебя.

— Есть чудесная, очаровательная женщина, какую только я встречал в жизни, и она бывает ко мне добра, когда я сваливаюсь к ней откуда-то с неба. Ну, и скажи мне, пожалуйста, чего же мне еще желать, — сказал Кейн.

— С твоей точки зрения, все прекрасно, — возразила она, но… — Она быстро улыбнулась ему. — Тебе не приходит в голову, что я могу хотеть чего-то большего?

Кейн поднялся.

— Вот что, — сказал он. — В результате всего этого разговора у меня возник один очень важный вопрос, который я хочу задать тебе, Валетта. От твоего ответа зависит многое. Подумай, прежде чем ответить. — Он слегка наклонился в ее сторону, вид у него был необычайно серьезный.

— Хорошо, — сказала Валетта, — спрашивай.

— Вопрос следующий, — сказал Кейн … — Ты пойдешь сейчас со мной ужинать?

Она встала.

— Ты невозможен, Майкл, — сказала она. — Мой ответ, черт тебя побери, да!

Хилт быстро шел по улице. Он выглядел как преуспевающий англичанин. На нем было темно-серое пальто, шляпа с большими полями и шерстяные перчатки. Свернув на Фитл-стрит, он на минуту остановился под фонарем, зажег спичку, пряча ее между ладоней от ветра, и прикурил. Его лицо осветилось пламенем.

Нейлек отошел от подъезда, в тени которого он стоял.

— Хелло! Как поживаешь, Аллен?

— Как все. Много работы, развлекаться некогда, а в общем неплохо.

Они шли рядом по Фитл-стрит. После некоторого молчания Нейлек спросил:

— Какой план действий?

— Сейчас вместе идти в кафе опасно. Я пойду сам. Оно налево от следующего перекрестка. А ты иди прямо до автобусной остановки. Там телефон. Минут через десять позвони в кафе и спроси меня. Вот телефон кафе. — Он дал Нейлеку клочок бумаги с номером телефона. — Если я скажу: все в порядке, — придешь, но если скажут, что меня нет или что я просил передать, что жду тебя, немедленно уходи, значит, меня взяли.

— Хорошо, — сказал Нейлек.

Они еще какое-то время шли рядом, потом Хилт сказал.

— Ну, счастливо, Томпсон.

Он свернул налево, Нейлек перешел через дорогу и пошел к автобусной остановке.

Хилт вошел в кафе и окинул его взглядом. Он не нашел в нем ничего примечательного. Такие кафе были почти в каждом провинциальном городе. Он оценил обстановку. Все спокойно. Его внимание привлек посетитель, сидевший возле окна в голубом костюме. Он курил. Посмотрел на Хилта, вынул сигарету левой рукой и затянулся. Хилт все понял. Он заулыбался и пошел к нему через зал.

— Как жизнь, Стенден? — громко спросил он.

— Хорошо, Аллен, — тоже громко ответил Стенден. Хилт сел к нему за столик.

— Нам необходимо кое-что обсудить, — сказал Стенден очень тихо.

— Сначала скажите, что нового? — так же тихо спросил Хилт.

— Все в норме, причин для беспокойства нет!

— Гильбранд сказал, что вы здесь уже давно, по-моему, восемь месяцев. Это что, предусмотрительность? — спросил Хилт.

Стенден неопределенно пожал плечами и предложил закурить.

Со стороны их беседа выглядела непринужденно.

— Видите ли, есть обстоятельство, которое во многом упрощает дело: я здесь учился до войны и, естественно, очень хорошо знаю страну и людей.

— Бесспорно, я был здесь всего один раз и то не долго.

— Сейчас я бы здесь не остался и двадцати лишних минут. Операцию проводим сегодня ночью. Где второй?

— Появится здесь через минут пять, семь.

— Что вы о нем можете сказать? — спросил Стенден.

— Он новичок, но прошел хорошую школу. Его имя Эдвард Томпсон.

Подошла официантка. Хилт заказал чай. Через пару минут она вернулась и спросила:

— Мистер Аллен, это вы? Вас просят подойти к телефону.

— Спасибо, — поблагодарил Хилт.

Он поговорил по телефону и вернулся за свой столик, где его ждал Стенден.

— Сейчас Томпсон подойдет.

— Вы знаете, — проговорил с усмешкой Стенден, — мне нравится война. Я люблю острые ощущения. Эти паршивые англичане чуть было не сцапали меня. Знать-то они знают, что я здесь, но где я и кто я — выяснить не могут. А мне нравится их водить за нос. Я считаю, что козыри пока у меня.

Стенден закурил. В это время в кафе вошел Нейлек. Оглянулся. И направился к их столику. Стенден сказал тихим голосом:

— Итак, джентльмены, перед нами две задачи. Первая — это любой ценой, независимо от степени риска, выяснить, кто возглавляет организацию, в которой работает Кейн, к какому ведомству она принадлежит, телефоны, контакты, все, что можно узнать. Очевидно, своими успехами Кейн обязан той информации, которой они его снабжают. Необходимо выйти на них. Вторая задача — убрать Кейна. — Стенден улыбнулся. — Очевидно, это две части одного целого. Гильбранд будет очень доволен, если нам это удастся.

— Какие у вас предложения, Стенден? — спросил Хилт.

— У Кейна есть знакомая женщина, некая Фэлтон. Похоже, она ему небезразлична. Джентльмены, буквально дня четыре назад я сделал предложение миссис Фэлтон, — самодовольно улыбнулся Стенден. — И мне было отказано.

Все дружно захохотали.

— Есть одна идея, — продолжал Стенден, — довольно дерзкая. Но если взяться за нее вчетвером, думаю, справимся.

Хилт поднял брови.

— Почему я говорю вчетвером? Тут есть еще один человек. Можно сказать, один из лучших наших людей. Два года он работает здесь под видом официанта, швейцарец. Кстати, именно он обслуживал гостей на той злосчастной вечеринке в Хэмпстеде, когда убили Хильду. Сейчас, разумеется, он работает на новом месте и может быть очень полезен нам. Легенда у него такая, бывший военный, пятьдесят семь лет, зовут Томас Ланг. Кстати, работает портье в доме, где живет любовница Кейна.

Стендек взглянул на часы.

— Через пять минут, после того как я объясню задачу, расходимся. Слушайте внимательно.

Стенден и Хилт стояли на тротуаре и ждали сигнала. Северо-восточный ветер мел по пустынной улице пыль и щебенку. В темноте они едва различали контуры нескольких домов, развалины.

— Подумать только, — сказал Стенден, — а каким был Лондон до войны!

Хилт ответил:

— Говорят, Берлин сейчас не лучше.

В доме напротив, в окне первого этажа они увидели яркую полоску света. Кто-то приоткрыл светомаскировку. Затем свет исчез, снова появился.

— Порядок. Желаю успеха, — сказал Стенден.

— Я понимаю, что мы выиграем эту игру. У меня хорошее предчувствие. Интуиция меня не подводит, — бодро сказал Хилт.

— Я буду здесь, поблизости, — сказал Стенден и скрылся в темноте.

Хилт постоял еще минуту, затем быстро перешел улицу и вошел в дом. Он заглянул в комнату портье и поздоровался с ним:

— Ланг, добрый вечер. Чертовски холодно! — Портье кивнул. С легким швейцарским акцентом он произнес:

— Она дома. Ждет вас. — Хилт спросил тихо:

— Как телефон? Все в порядке?

— Я подключил городской к внутреннему.

— Значит, порядок. Позвоните к ней, — попросил Хилт.

Портье поднял трубку.

— Мисс Фэлтон? С вами говорит портье. Можете пользоваться телефоном. Он в исправности. Да… здесь к вам из полиции, инспектор Артурс. Ему необходимо встретиться с вами. Вы не будете возражать, если он к вам поднимется?

Он положил трубку.

— Она ждет вас, — сказал он. Хилт прошел к лифту.

Валетта открыла дверь. Ее лицо выражало удивление. Вместо приветствия она произнесла:

— Вы уверены, что вам нужна именно я? Может, вы ошибаетесь?

— Боюсь, что я не ошибаюсь, мисс Фэлтон. Но я не надолго.

— В таком случае пройдите, — сказала Валетта.

Он вошел в комнату. Очень уютно, да и хозяйка недурна, подумал Хилт, остается сожалеть, что эта территория еще не оккупирована. Скорей бы закончилась эта война, а там… Я думаю, и у меня будет много уютных комнат и красивых женщин. Может быть, и эта. А почему бы и нет?

Валетта пригласила его сесть и произнесла с улыбкой:

— Чем же я могла заинтересовать так полицию? Я все перебираю в памяти, что же я такого натворила? Объясните!

— Да вы не волнуйтесь так, мисс Фэлтон! Безусловно, дело, о котором пойдет речь, очень важное. Я вам сейчас объясню. От вас требуется только одно — помочь нам.

— Звучит серьезно, — сказала Валетта. — Курите, инспектор.

— Не знаю, как это звучит, возможно, что и так. Дело, собственно, вот в чем. Несколько дней назад мы получили по телефону сообщение от человека, которого вы знаете, капитана Стендена. Он сказал, что он ваш друг. Но темой его разговора был другой ваш знакомый, человек по имени Кейн.

— Да? — встревоженно сказала Валетта.

— Капитан Стенден, который, кстати, заслуженный офицер, сообщает, что он по каким-то своим причинам подозревает мистера Кейна. Он попытался выяснить, кто такой Кейн. Обнаруженные им факты заставили его обратиться к нам.

Хилт сделал паузу.

— Пожалуйста, продолжайте, — сказала Валетта, голос у нее стал очень серьезным. — Я слушаю.

— Мы провели кое-какое расследование и… словом, опасения капитана Стендена подтвердились. Мы рассчитываем на вашу помощь, мисс Фэлтон.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду. У вас появились причины подозревать мистера Кейна, но в чем? Почему? — Она побледнела.

— Информация, которой мы на данный момент располагаем, — сказал он, — свидетельствует о том, что Майкл Кейн — немецкий агент, заброшенный в нашу страну довольно давно и успешно здесь работающий.

— Боже праведный, — прошептала она. — Вы совершенно уверены? Этого не может быть! — Она понимала, что говорит не то.

— Я понимаю, мисс Фэлтон, что это удар для вас, но боюсь, что сомневаться у нас нет никаких оснований.

— Что вы собираетесь делать? Арестовать его?

— Нет, — сказал Хилт. — Пока нет, нам нужно выяснить его связи. Помощь, которую мы от вас ждем, будет заключаться в следующем. Всякий раз, как он придет, сообщайте нам об этом. Конечно, не нужно звонить в полицию. Достаточно поднять трубку внутреннего телефона и сказать портье. Он надежный человек, бывший военный. Зовут его Ланг. Придумайте что-нибудь, ну, скажем, спросите его, нет ли на ваше имя посылки, или что-нибудь в этом роде. А уж Ланг свяжется с нами, и мы будем наготове.

— Я поняла, — сказала Валетта осипшим голосом. — Я сделаю…

— Большего от вас пока не требуется. Но, конечно, чтобы ни одна живая душа… Вы понимаете?

Валетта кивнула, говорить она не могла.

— И еще одно, мисс Фэлтон. Простите, я понимаю, как вам тяжело. Я вам сочувствую, но чтобы у вас была полная уверенность… — Он вынул из кармана удостоверение. — Самое лучшее, если вы один раз, прямо сейчас, позвоните в Скотланд-Ярд и проверите, кто я. Вас это не затруднит?

— Хорошо. Ваш номер — Уайтхолл, 1212, правильно?

— Правильно, откуда вы знаете? — Она слабо улыбнулась.

— Я читала много детективов. Никогда не думала, что мне самой доведется применять полученные там сведения.

Она набрала номер. В одной из соседних квартир Нейлек снял трубку.

— Да, справочное бюро Скотланд-Ярда… мисс Фэлтон? Будьте добры подождать минутку, я соединю вас.

— Алло, это мисс Фэлтон? — спросил другой голос. — Спасибо, что вы нам позвонили. Да, инспектор Артурс направлен к вам с важным поручением. Я надеюсь, что вы окажете ему содействие, это очень важно.

— Хорошо, — сказала Валетта, — я поняла, я сделаю все, что смогу.

Валетта поняла, что сейчас она подписала смертный приговор Кейну. Она смотрела на огонь в камине. Вид у нее был совершенно несчастный.

Хилт сказал тихо:

— Я ухожу, мисс Фэлтон, держитесь бодрее. От вас многое зависит, вы сами должны это понимать.

Она не слышала, как захлопнулась дверь за Хилтом. Слезы текли по ее щекам.

Проходя мимо комнаты портье, Хилт сказал:

— Все о'кей. Она сообщит вам, когда появится наш друг.

— Хорошо, рад, что дело идет успешно. — Хилт вышел в ночь.

День был холодным. Сильный, пронизывающий ветер заставил Кейна поежиться, несмотря на теплую одежду, и он пожалел, что не поднял верх у своей машины. Он свернул на Сент-Джеймс-стрит. Посмотрел на спидометр — всего восемнадцать миль в час. Свернув к Пикадилли, Кейн обнаружил, что крутится по Вест-Энду безо всякой цели. Он думал. Ему нужно было думать.

Попробуем мыслить конструктивно, сказал он себе… Прежде всего, — Валетта. Если быть честным, то надо сказать, что эта женщина мне дорога. Еще честнее — очень дорога. Почти год она была для меня тихой гаванью, куда я прибывал после опасных путешествий. Давай думать дальше. Но чем я встревожен? Что же меня настораживает? Женщина — это всегда повод для тревоги. Кейн знал массу случаев, когда женщины послужили причиной гибели опытных разведчиков. Да и сам он с Гелвадой частенько действовал через женщин, даже не подозревавших, что их используют. Десять месяцев это был повод для радости, а теперь стал поводом для беспокойства. Давай будем называть вещи своими именами. Иногда это помогает. Вещь перестает быть непонятной и опасной. Итак, мне не нравится — что?

Кейна смущало ее поведение, внезапная перемена в ней. Этот взрыв недовольства, любопытства, а потом такое же резкое успокоение. Почему? Он старался заставить себя рассуждать логично.

Он выбросил окурок и закурил новую сигарету. Его машина стояла прямо напротив центрального входа в Сент-Джеймский парк, Он завел машину и поехал в сторону Найтсбриджа.

Конечно, могло быть, что у Валетты появился кто-то другой, она собирается выйти замуж. Но в таком случае она сказала бы ему об этом прямо. Как поступить ему? Может, вообще исчезнуть с ее горизонта, но ведь он не хочет этого. И потом это могло послужить поводом для подозрений с ее стороны. Она бы могла начать наводить о нем справки, действовать…

Холодок пробежал у него по спине, на этот раз не от ветра. Нет. Профессия сделала его чересчур подозрительным. Значит, он действительно подозревает? Да, это так. А если так — то нужно действовать. Сообщить шефу о своих подозрениях. Ну а если это ему только померещилось? Если это плод его фантазии? Что будет тогда с Валеттой? Черт возьми, с женщинами все время что-то остается непонятным. Кейн думал, что он за всю свою жизнь слишком мало времени уделил, чтоб понять женщин. Он засмеялся и подумал, что знает одного человека, который смог бы помочь ему. Да, именно Эрни Гелвада один способен до конца разобраться в женской психологии. Внезапно Кейна осенило — он ехал не бесцельно, что-то направляло его машину, потому что в «Туррельском лесу» жил Гелвада — великий знаток и любитель женщин. Стрелка спидометра резко рванулась вправо.

В это время в таверне «Туррельский лес» хозяйка, миссис Сомс, задергивала шторы, соблюдая светомаскировку, в камине ярко горел огонь, а за угловым столиком в отдельном кабинете, как обычно, сидел Эрни Гелвада.

Он с восхищением поглядывал на миссис Сомс, а когда она вернулась к стойке, Гелвада сказал:

— По-моему, миссис Сомс, в самый раз выпить двойной виски.

— Конечно, мистер Гелвада, сейчас принесу. — Она наполнила стакан и принесла ему.

— Вас так долго не было, что мы успели соскучиться, — сказала она.

Он достал из кармана пачку сигарет, не торопясь вытащил одну и, пристально глядя на миссис Сомс, закурил.

— Скажите, пожалуйста, миссис Сомс, кто это «мы»?

— Ну… все, наверное.

— То есть вы хотите сказать, что к вам подходили люди и говорили, что они без меня скучают? — улыбнулся Гелвада.

— Ну… не совсем так, но…

— Вы хотите сказать, наверное, что совсем не так. Скажите лучше, миссис Сомс, что вы обо мне думали?

Она покраснела.

— Вы удивительный человек, мистер Гелвада. Что думаете, то и говорите.

— Что ж в этом плохого? Я уверен, что вам это тоже нравится.

— Вы правы, но, согласитесь, редко встретишь сейчас откровенного человека.

— Ладно, в один прекрасный день, миссис Сомс, мы продолжим этот откровенный разговор, надеюсь, он доставит вам удовольствие.

Она ничего не сказала и вернулась за стойку. Бросив через плечо быстрый взгляд на Гелваду, она заметила, что он улыбается. Мельком глянула на себя в зеркало и решила, что она еще очень привлекательна.

В это время в зал вошел Кейн. Гелвада отметил, что он никогда раньше не приезжал в таверну «Туррельский лес». Его неожиданное появление означало, что затевается что-то серьезное. Но он не подал вида, что удивлен — неожиданности давно стали привычкой, обыденностью его жизни.

— Привет, Майкл, — улыбнулся Гелвада, — как на счет выпить?

— Спасибо, Эрни. Мне двойной виски с содовой. — Гелвада пошел к стойке, сделал заказ для Кейна и вернулся со стаканом.

— Слушай, Эрни! Для тебя есть работа. Она может оказаться важной, может нет. Это… — Кейн на секунду задумался, — дело личного характера.

Черт меня возьми, подумал Гелвада, если здесь не замешана женщина. Кейн, очевидно, с кем-то связался, а теперь не знает, как выпутаться. Очень интересно, что это за женщина.

— Дело в том, — продолжал Кейн, — что около года назад я познакомился с женщиной. Очень интересной. Зовут ее Валетта Фэлтон. Мы с ней большие друзья.

— Да, да, я понимаю, Майкл, — кивнул Гелвада. Он видел, что Кейну как-то неловко обо всем этом рассказывать.

— Ты понимаешь, что в нашем деле дружба — это вещь редкая. — Кейн остановился и закурил.

— Стоит с кем-нибудь сойтись, и тут же начинают проявлять любопытство. Но в данном случае все было иначе. Никаких вопросов.

— А теперь что-то изменилось?

— Да.

— Видишь ли, — улыбнулся Гелвада, — это логично. Неужели ты думаешь, что женщина, даже очень хорошая, будет столько времени молчать?

— Понимаешь, Эрни, она необыкновенная женщина. Она никогда не лезет не в свое дело. Это удивительная женщина.

— Допустим, Майкл, — усмехнулся Гелвада, — она уникальна, но то, что она проявляет к тебе интерес, вполне естественно.

— А мне это внушает подозрение, — ответил Майкл.

— Это несложно объяснить, — сказал Гелвада. — Ты встречаешь женщину, она прекрасна, даже необыкновенна, она тебя любит, ты тоже, вы счастливы, а потом раньше или позже появляется другой мужчина. И он пробуждает в ней любопытство.

— Да, примерно так я и мыслю, — сказал Кейн, — вот это мне и не нравится. Вспомни только, чтобы получить информацию, мы с тобой очень часто действовали через женщин. И, как правило, они даже не подозревали об этом.

— Да, Майкл, — согласился Гелвада, — но мы уникальны.

— Так ли? Не слишком ли ты самонадеян? Ты же знаешь, что я никогда не исключаю никакой возможности.

— Итак, — заключил Гелвада, — ты предполагаешь, что произошло худшее. И собираешься…

— Да, я допускаю, что кто-то хочет добраться до меня через мисс Фэлтон. Это, конечно, самое худшее, что можно предполагать, и поэтому я готов в это поверить. Я бы рад ошибиться. Но мое предчувствие… — он улыбнулся. — Что поделаешь, Эрни, у каждого свои слабости. Так вот, мое предчувствие говорит, что я прав.

— Допустим. Что ты собираешься делать?

— Я намерен проверить кое-что. Мне нужна твоя помощь. Сегодня вечером я увижусь с Фэнтоном. Считаю, что он должен быть в курсе.

— Да, вероятно. А что должен делать я?

— Я считаю, первое, чем должен заинтересоваться человек, который хочет до меня добраться, — это мои передвижения. Сейчас я не чувствую слежки. Очевидно, я своих преследователей опережаю на один шаг. Единственное, на чем они меня могут засечь, это Валетта. А значит, и ее дом, театр, ресторан, где мы обычно ужинаем… Я не могу ждать. Завтра я подставлюсь ему сам. — Кейн допил виски и закурил, Гелвада заметил, что Кейн впервые за весь разговор расслабился.

— Валетта завтра не работает.

— Она живет в Найтсбридже, отель «Вэллекс», ты знаешь это место. Я позвоню ей и скажу, что приду в семь. Ты в начале седьмого будь где-нибудь поблизости. Скорей всего за мной появится «хвост», когда я уйду от нее. Если так, то попробуй проследить за ним. Я повожу его столько, сколько потребуется тебе, а потом уйду. Ты постарайся выяснить, куда он потом уйдет. Все.

— Отлично, — сказал Гелвада, — а то я начал было уже скучать, И если ты ошибся, то ставишь мне выпивку.

— Тогда до завтра. Мне надо еще встретиться с Фэнтоном. — Гелвада кивнул. Они попрощались. Кейн ушел.

Гелвада достал из кармана миниатюрную колоду карт и начал раскладывать пасьянс. Он просидел за своим угловым столиком еще часа два, размышляя о Кейне и об этой женщине. Он был более чем заинтересован. Он был заинтригован. Забавное дельце, думал он, чертовски забавное. Он стал тихонько разговаривать сам с собой по-французски.

— Разумеется, тот, кому нужна информация о Майкле, должен работать на бошей. Так, хорошо… Пытающийся получить информацию о Майкле, и те, на кого он работает, безусловно, умны, следовательно, они должны понимать, что неожиданный интерес дамы насторожит Майкла. Кроме того, этот тип понимает, что Майкл обладает отменной интуицией, следовательно, человек, желающий получить информацию о Майкле, уверен, что Майкла заинтересует это неожиданное любопытство. Значит, он имел какие-то далеко идущие планы. В конце концов, от судьбы не уйдешь. То, что начертано судьбой, то и случится.

Он собрал карты, перетасовал их и начал раскладывать пасьянс заново.

Он подумал о женщинах, которые по той или иной причине были вовлечены в дело. Одна из них — Ивонна. Она приехала в Суассон с оккупированной территории. Поселилась в маленьком домике на Рю-Лафарг и, казалось, старалась держаться незаметно. Блондинка с ладной, грациозной походкой, она была очаровательна и не было мужчины, который бы мог перед ней устоять. Говорили, что к немцам она относится с застарелой ненавистью.

Но Фэнтон заподозрил что-то неладное. Его нюх помог ему разузнать, что прелестная Ивонна была одним из агентов рейхсфюрера СС Гиммлера. В ее задачу входило следить за всеми поступками старших офицеров на оккупированной территории.

Тогда Кейн и Гелвада были заброшены в Суассон. И вскоре превратились в жителей этого городка. Легенда у них была превосходная, подкопаться к ним было невозможно.

Комендантом города тогда был капитан фон Фирх, пруссак средних лет. Буквально через несколько дней они добились желаемого. Игра была тонкой и беспроигрышной. Они использовали то обстоятельство, что в это время у капитана в гостях была его жена. Под большим секретом, голосом, полным сочувствия и нежности, Кейн намекнул ей, что ее муж, который бросает на Ивонну пламенные взгляды, этим не ограничивается, что его отношения с ней более откровенные. С этого момента все пошло как по писаному. Кейн вместе с фрау установили наблюдение за квартирой Ивонны, затем перерыли все ее бумаги, а потом он посмотрел все бумаги в комнате капитана, но уже без фрау Фирх. В результате все получилось очень славно. Спустя неделю Кейн с Гелвадой вернулись в Лондон с кипой секретных инструкций Гиммлера его тайным агентам. Так никогда и не узнает фрау фон Фирх, что она помогла ликвидировать своего мужа и разрушить практически всю сеть агентов Гиммлера во Франции.

Гелвада достал пачку сигарет и закурил. Он думал о женщинах, об их отношениях с мужчинами, об их любопытстве… Любопытство погубило или разрушило мир любовных иллюзий многих женщин.

Его мысль вернулась к Валетте Фэлтон. Она и не подозревает даже, что проявленное ею любопытство сравнимо с булыжником, брошенным в лужу. И неизвестно, какие круги водоворота вызовет это падение. Возможно, в одном из них погибнет и сама Валетта. А может, все обойдется. Наверное, красавица, подумал Гелвада, иначе Кейн бы не увлекся.

Он допил виски, собрал все карты, вздохнул, и, встав из-за стола, отправился наверх по лестнице спать.

На следующий день в назначенное время Гелвада остановил такси у тротуара, вышел, стал прохаживаться около машины. Флажок на счетчике был опущен, — значит, машина занята, водитель ждет пассажира. Гелвада был в плаще. Шерстяной шарф закрывал шею и лицо почти до носа, старая шляпа надвинута на глаза. К петлице плаща прикреплена бляха с номером, узаконивающая его как водителя такси. Взглянул на часы: двадцать минут восьмого. Он сел обратно в машину, согнулся за баранкой, стал ждать. Из машины ему была видна дверь дома, откуда должен выйти его «пассажир». Он ждал. Прошло несколько минут, затем он увидел, как из дома вышел человек. Он быстро прошел мимо Гелвады и скрылся за углом. Гелвада завел машину, поднял флажок, нажал на стартер. Снова открылась дверь, кто-то вышел и остановился на пороге. Он узнал портье. Тот посмотрел налево вдоль улицы, потом направо… «Такси», — закричал он. Гелвада подъехал. Из подъезда вышел Кейн. Он сказал громко:

— Филмор-стрит. Это около Ноттинг-Хилл-Гейкстейшн.

Гелвада кивнул. Кейн сел в машину, и они поехали.

Через некоторое время Гелвада опустил стекло, отделяющее его от пассажира, и сказал, не поворачивая головы:

— Майкл, за несколько минут до тебя выскочил какой-то тип. Прошел мимо меня и за углом сел в машину. Может быть, это «хвост». Оглянись, никто не едет сзади?

— Да, — сказал Кейн, — за нами хвост. Продолжай ехать прямо.

Он откинулся в угол машины и закурил.

Гелвада ехал быстро — миль тридцать в час. Скорость не малая, если принять во внимание затемнение на улицах и обледеневшую мостовую.

Когда они выехали на Черч-стрит, Кейн сказал:

— Он не выпускает нас из виду. Все время едет за нами. Это точно «хвост».

Гелвада спросил:

— Сбросить его? Это нетрудно.

— Нет, ты рули себе дальше. Кстати, ты не думаешь, что он запомнил твой номер, когда проходил мимо?

— Нет, — ответил Гелвада. — Он шел быстро и было слишком темно. Он не мог заметить номер, не подойдя вплотную.

— Хорошо, — сказал Кейн. — Значит, так. Сейчас ты свернешь направо под знак. Высадишь меня, а сам разворачивайся и дуй обратно к тому самому дому. Оставь где-нибудь машину и часа два понаблюдай. Если он тоже туда вернется, выясни, где он оставил свою машину. Если оправдаются мои предположения, у нас с тобой будет уйма работы. Позвони мне на улицу Королевы Анны.

Кейн выскочил и вбежал в подъезд какого-то дома. Гелвада прибавил газ, развернулся и исчез. Через пару секунд появилась другая машина, и Кейн увидел, что она поехала дальше по Черч-стрит, не сворачивая.

Гелвада быстро вернулся к дому Валетты. Он оставил машину на соседней улице, прошел к дому и встал, прислонившись к стене рядом с входом, невидимый в темноте. Через десять минут мимо дома медленно проехала машина и завернула за угол, Гелвада осторожно выглянул из-за угла и увидел, что она въезжает в гараж отеля «Вэллекс». Он улыбнулся. Можно было возвращаться. Гелвада въехал в гараж. Навстречу вышел Серль.

— Привет, Эрни, все в порядке?

— Да, — ответил Гелвада.

Серль ушел заправить его машину. Он набрал номер телефона Кейна.

— Это я, Майкл. Машина вернулась в гараж возле дома. Их уже двое. По-моему, это те самые.

— Хорошо, — сказал Кейн. — Мы на время предположим, что это те самые, и будем вести себя соответственно. Поручи проверить списки всех жильцов дома, выясни, кто поселился недавно. Скажи Серлю, что вся информация мне нужна сегодня до десяти вечера. Пусть позвонит сюда.

— Понял, — сказал Гелвада, — а моя задача?

— На сегодня все. Возвращайся в свою таверну и жди. Я позвоню тебе, когда ты мне будешь нужен.

По дороге в «Туррельский лес» Гелвада в который раз подумал о Гельбранде.

Это его рук дело. Только он мог их сюда внедрить. Эта ниточка тянется в Ирландию.

Молодой сержант специального отдела уголовной Полиции сидел у окна напротив дома, в котором жила Валетта. Он был настроен романтически, подумал, что хорошо бы, когда тебе поручают дело, знать о нем больше, чем он знал в настоящую минуту. Не очень-то приятно сидеть часами у окна, даже не зная толком… Он чуть не поперхнулся дымом сигареты. Из подъезда вышла женщина. Да, скорей всего это она. Не сводя с нее глаз, он протянул руку к телефону, снял трубку.

— Она только что вышла. Стоит в нерешительности… Направляется к парку. Идет по левой стороне.

— Как она выглядит? — спросил голос на другом конце провода.

— На ней черное меховое пальто и такая же шляпа. Минуту… У нее маленькая муфта, белые перчатки.

— Вы уверены, что это она?

— По крайней мере, она точь-в-точь, как на фотографии, если у нее нет двойника.

— Спасибо. Продолжайте наблюдение, — человек повесил трубку. В машине, стоявшей за квартал от дома Валетты, заговорило радио. Два человека в штатском, сидящие внутри, прислушались.

— Она только что вышла из дома, — сказал голос, — брюнетка, среднего роста. — Дальше шло описание шубы и всего остального. — Идет к Гайд-парку по левой стороне. Поезжайте за ней. Будьте осторожны, они тоже могут взять ее под наблюдение. — Радио, щелкнув, умолкло. Машина медленно двинулась к Гайд-парку.

Валетта не знала толком, куда она идет и что будет делать. Может быть, зайти в магазин? Ей казалось, что, делая покупки, она сможет отвлечься от одолевавших ее мыслей. Маленький уютный мир, в котором она жила последние месяцы, вдруг развалился. Это было ужасно. Неужели Кейн — шпион, враг. Его нужно заманить в ловушку и уничтожить. Боже! Она ведь любит этого человека. Она пыталась внушить себе, что нечего делать из мухи слона. Такие вещи случаются, тем более во время войны. Все, что ей остается: выкинуть Кейна из головы, забыть его навсегда. Это ее долг, Да, нужно навсегда забыть этого человека, который притворялся милым, веселым, а на самом деле был врагом. Работал на немцев.

Они схватят Майкла. Будут его судить. Его расстреляют. Ну что ж, он этого заслуживает. Нет! Все это похоже на какой-то страшный фильм. Все это неправда. Она вышла на Пикадилли. Тротуары были в снегу. Напротив, через дорогу, начинался Сент-Джеймский парк, заснеженный, он походил на рождественскую открытку.

Вчера вечером она виделась с Майклом. Он был у нее. Привез коробку шоколадных конфет, пошутил, что они сейчас дороже бриллиантов. Был очень мил, а потом неожиданно ушел. Сказал, что по срочному делу. Валетта осталась в состоянии полного оцепенения. Она не сразу позвонила по телефону портье.

У автобусной остановки напротив отеля Риц стояла огромная очередь: усталые, по большей части бедно одетые люди. Она почувствовала, что завидует им. Они знают, что делают и для чего. Есть у них друзья, знакомые, любимые… Никто из них и не догадывается, что она глубоко несчастна…

Она свернула на Бонд-стрит, прошла немного и остановилась. Вошла в магазин, попросила показать носовые платки. Невысокий плотный мужчина, выбиравший себе галстук рядом с ней, тихо сказал:

— Простите, мисс Фэлтон. Я из полиции. Прошу поехать со мной. Это очень срочно. Мы долго вас не задержим. Машина у дверей. — Он показал ей свое удостоверение. Валетта сказала:

— Конечно, если необходимо.

Опять вопросы о Майкле, наверное, они узнали о нем еще что-то… Очевидно, это инспектор Артурс. Что он может ей сказать? Самое страшное уже сказано…

Она села в машину. Машина развернулась и, проехав через Пикадилли, быстро катила по Сент-Джеймс-стрит.

За столом в углу комнаты сидел хмурый седоватый мужчина.

Он поднял голову, когда Валетта вошла. Когда он увидел ее, хмурый взгляд сменила легкая официальная улыбка. Фэнтон подумал, а это был он, что женщины причина всех зол, но он отметил также, что на Валетту смотреть приятно. На секунду он вспомнил свою жену. Ему понадобилось десять лет, чтобы она стала соответствовать тому, что он вкладывал в слово «понятливая», то есть такая, которая не удивляется ничему — ни хорошему, ни плохому, готовая принять все как есть.

Он встал, вышел из-за стола и, подвинув кресло ближе к камину, сказал:

— Садитесь, мисс Фэлтон, — и снова сел за стол. — Вероятно, вас кое-что удивляет? Постараюсь удовлетворить ваше любопытство. — Он улыбнулся своей холодной улыбкой. — Прежде всего вас, очевидно, интересует, почему вас пригласили сюда и почему это сделали таким странным образом. Вместо того, чтобы позвонить по телефону. Хорошо… Я вынужден был пригласить вас сюда, в Скотланд-Ярд, для того, чтобы вы видели меня в обстановке, подтверждающей мое положение. — Фэнтон холодно улыбнулся. — И для того, чтобы вы точно знали, кто ваши друзья, а кто враги. Я не мог позвонить вам, потому что ваш телефон прослушивается. Употребляя слово «мы», я хочу, чтобы вы поняли, что под этим словом я разумею ту организацию, для которой работаю, и единственной целью которой является борьба с фашизмом. В это «мы» я включаю и Майкла Кейна, одного из наших самых смелых, талантливых и преданных делу сотрудников. Я хотел бы, чтобы вы это поняли. Вся его деятельность направлена на борьбу с врагами и часто связана с риском для жизни.

— Но… — из горла Валетты вырвался сдавленный крик.

Фэнтон продолжал говорить. Его тихий монотонный голос, казалось, доносится откуда-то издалека. Валетта почувствовала, что теряет сознание. Затем его голос стал слышен лучше.

— Мисс Фэлтон, — продолжал Фэнтон, — я подозреваю, что кто-то пытается вас обмануть и использовать в своих целях. Вчера вечером Кейн был у вас, а когда вышел, была предпринята попытка следить за ним. Именно для этого он и приходил. Мы уверены, что между этой попыткой и вами есть связь. Не могли бы вы нам помочь?

Валетта улыбнулась. Теплая волна радости разлилась по ее телу, хотелось плакать. Она испытывала почти истерическую радость. Глаза ее наполнились слезами, которых она совсем не стыдилась.

— Я сделаю все, что смогу, — сказала она. — Как бы опасно это ни было. И чем опаснее, тем лучше. Я хочу хоть в малой степени воздать за то, что усомнилась в Майкле!

— Рад слышать! — сказал мужчина. — А теперь прошу рассказать все, что случилось с вами… Понимаете — все.

— Очень много всего случилось, — сказала Валетта. — Я расскажу с самого начала.

Она рассказала про инспектора уголовного розыска Артурса, про портье Ланга. Фэнтон слушал. Когда она закончила, он сказал:

— Да, знаете вы немного, совсем немного, но даже этого достаточно, чтобы понять, чего хотят эти люди. Они хотят убить Майкла Кейна и подобраться к организации, в которой он работает и в которой работаем мы. — Он криво усмехнулся. — Вы должны понять, мисс Фэлтон, что наши враги предпочитают видеть Майкла мертвым.

— О, неужели он так много значит? — улыбнулась Валетта.

Фэнтон заметил ее улыбку. Да, подумал он, она понятливая.

— Да, — сказал он — Кейн очень много значит. — Он встал и подошел к окну. — Особенно в последние годы он причинял нашим врагам большие неприятности. Мужественный, стойкий, к тому же еще талантливый — вот почему они хотят, чтобы с ним что-нибудь случилось.

— И вы полагаете, что это что-то может случиться с Майклом? — спросила Валетта.

— Совершенно очевидно. Вспомните инспектора Артурса. Наверняка, кто-то поселился в соседней с вашей квартире, ваш телефон они переключили на себя, и когда вы звонили в Скотланд-Ярд, то разговаривали с ними. Как видите, здесь работает целая группа, в задачу которой входит ликвидация Кейна. Вы и сами видите, мисс Фэлтон, — продолжал Фэнтон, — что они избрали тривиальный путь. Они действуют через женщин. То есть через вас. Да, они, безусловно, не дураки.

Фэнтон устало вздохнул.

— А теперь я еще раз хотел бы услышать ваши заверения в том, что вы готовы нам помочь.

— Конечно, же! — воскликнула Фэлтон.

— Но ничего не предпринимайте сами. Вы должны действовать в полной согласованности с нами.

Фэнтон достал из кармана блокнот и вынул оттуда фотографию. Он протянул ее Валетте. С фотографии на нее смотрело улыбающееся лицо Гелвады.

— Это Эрнест Гелвада. Не бойтесь довериться ему. Он друг Майкла Кейна. Вы с ним скоро увидитесь, и он объяснит, что нужно делать, а пока ведите себя так, словно ничего не произошло. Прощайте, мисс Фэлтон. Желаю удачи.

После ее ухода Фэнтон достал из кармана трубку и потрепанный кисет. Он начал набивать трубку. Он думал о том, что женщины все-таки причина всех зол.

Валетта сидела перед зеркалом туалетного столика. Отражение, которое она видела в нем, не вызывало у нее особых нареканий… Придет ли Майкл сегодня? И что она ему скажет? Попросит прощения? Она перебирала в памяти то, что говорил тот хмурый мужчина своим скучным голосом о Кейне, о его смелости, о риске. Он выглядел очень усталым, и моя внешность не произвела на него никакого впечатления. Наверное, и Майкл много работает. Как это странно звучит. Фэнтон сказал, что Майкл «очень много значит». Валетта подумала, что совсем не знала такого Кейна.

Тот Кейн, которого она знала, был веселый, слегка небрежный, циничный. Но представить, что он может заниматься серьезной работой, трудно.

Часы на каминной доске пробили девять. Еще не так поздно, подумала Валетта, Майкл, возможно, еще придет. Да, решила она, она имела для него значение! В недолгие часы их встреч она была тем единственным, что связывало его с миром и приносило успокоение. Вдруг она услышала какой-то шум. Валетта повернулась вместе со стулом. Она увидела, что стеклянная дверь на балкон слегка приоткрылась, показалась чья-то рука. Валетта откинулась на туалетный столик, сердце ее бешено колотилось. В этот момент показалась жизнерадостная физиономия Эрнеста Гелвады. Страх прошел. Она улыбнулась. Он мягко проскользнул в комнату, закрыл за собой дверь, поправил занавески и сказал:

— Мисс Фэлтон, приношу тысячу извинений за столь странное появление. Пожалуйста, не пугайтесь, меня зовут Гелвада.

Валетта встала.

— Я не испугалась, мистер Гелвада. Я узнала вас, — сказала она. — Очень рада вас видеть. Пожалуйста, проходите и раздевайтесь.

Гелвада снял потрепанную шляпу и плащ. Костюм на нем был, как всегда, прост, но сидел безукоризненно.

— Садитесь ближе к огню, мистер Гелвада, — сказала Валетта, — а я приготовлю вам что-нибудь выпить.

Он отнес свой плащ и шляпу в прихожую и вернулся в гостиную. Лучезарно улыбаясь, он сказал:

— Войдите в мое положение, мисс Фэлтон, мне нужно с вами поговорить, а позвонить вам я не могу, — сказал он, удобно располагаясь на тахте. — Войти к вам снизу, через вход, которым пользуются все нормальные люди, тоже нельзя — не миновать встречи с портье, который может меня узнать. Пришлось поневоле прибегнуть к помощи крыши соседнего дома, спуститься по балконам, и… вот я здесь — к вашим услугам.

«Так вот он, этот человек, друг Майкла. Один из тех, о ком мы много слышали и читали, но кого редко видим в жизни. Обыкновенный человек с обаятельной улыбкой, проникший в комнату не вполне обыкновенным способом…» Она улыбнулась, посмотрела на него почти с нежностью и сказала:

— Я могу предложить вам виски.

— Благодарю, — ответил Гелвада, — я с удовольствием выпью. — Он вздохнул.

— Знаете, я очень счастливый человек, мисс Фэлтон. — Валетта рассмеялась.

— Почему? — спросила она. — Мне кажется, что, скорее вы странный человек. Неужели вы совершили прогулку по крышам и взобрались на мой балкон только для того, чтобы сообщить мне этот приятный факт?

— О, нет, — сказал Гелвада. — Пожалуй, нет. Но сначала я все же хочу объяснить, почему я счастлив… Я счастлив за Майкла.

Валетта поставила на маленький столик бутылку виски, стакан и села напротив Гелвады. Он закурил, посмотрел на нее с улыбкой и продолжал:

— Видите ли, всю жизнь я был ценителем женской красоты. Я всегда страшно радовался, когда встречал красивую женщину. И когда я узнал, что вы подруга Майкла, я ужасно взволновался. Интересно, думал я, какая она?

Гелвада отпил немного виски и продолжал, по-прежнему улыбаясь.

— Я надеялся, что она будет хороша собой, а сейчас я имею удовольствие ее видеть и сказать, что она просто красавица.

— Вы — льстец, — сказала Валетта. — И что всего опаснее, вы почти заставляете поверить в правдивость ваших слов.

— Я действительно говорю правду, — сказал Гелвада, и он был, как никогда, искренен в эту минуту.

— Знаете, у каждого мужчины есть представление об идеальной женщине. Разумеется, и у меня тоже. Я часто представлял себе такую женщину. У нее должна быть прекрасная фигура, одеваться она должна точь-в-точь, как вы. Да, именно так: черный махровый халат, крошечные домашние туфельки и волосы, свободно распущенные по плечам. И что же? Я все это вижу. И не в смутных мечтах, а наяву. Я вне себя от радости. Я, Гелвада, счастлив! — И он допил виски. Валетта засмеялась.

— Ваши слова приятно слушать, но давайте поговорим о деле.

Гелвада небрежно заметил:

— Относитесь ко всему легко. Только так и надо жить. Считайте, что мы отыграли первый акт комедии. Остались второй и третий.

Он откинулся на спинку стула.

— Кстати, в этой комедии ваша роль одна из главных. Очень важно, чтобы вы сыграли ее хорошо, когда Майкл, выступающий в третьем и, я думаю, заключительном акте, сможет завершить нашу комедию неожиданной эффектной концовкой.

— Я постараюсь сыграть свою роль как можно лучше, мистер Гелвада.

Он кивнул.

— Превосходно, мисс Фэлтон. А сейчас, если вы позволите, мы проведем репетицию.

Ланг, портье в доме Валетты, сидел за столом застекленной каморки, справа от парадной двери, и читал «Вечерние новости». Его интересовали события в Африке.

Ланг получил свое имя восемь лет назад, когда был заброшен в Англию. Он был лингвистом, знатоком многих языков и говоров. Своим пребыванием здесь он был обязан непосредственно доктору Геббельсу, а тот умел выбирать людей. Последние два года он работал под началом Гильбранда.

Зазвонил телефон. Ланг взял трубку. Это был Кейн.

— Алло, — сказал он. — Это портье? Соедините меня, пожалуйста, по внутреннему телефону с квартирой мисс Фэлтон, Не могу никак дозвониться по городскому — видно, обрыв линии. Сейчас это, к сожалению, часто случается.

— Одну минуту, сэр, я сейчас вас соединю.

Он набрал номер Валетты, подключил свою трубку и приготовился слушать.

— Алло, Валетта? — спросил Кейн. — Наконец-то я смог позвонить, Был страшно занят, вот выдалась свободная минута. Ты как?

— Все хорошо, — голос Валетты был спокоен — репетиция с Гелвадой не прошла даром.

— Когда я тебя увижу, Майкл?

— Ты соскучилась? Хочешь меня видеть? — спросил Кейн.

— Конечно, ты же знаешь. Так когда ты сможешь приехать?

— Э… Э… Я думаю… — сказал Кейн нерешительно. Он помолчал. — Видишь ли, в чем дело, — продолжал он. — У меня в портфеле кое-какие деловые бумажки, которые не хочется повсюду таскать за собой. А через час мне предстоит одна встреча. Уверяю тебя, деловая встреча. Может быть, мы сделаем так: я оставлю у тебя портфель, потом проведу деловую встречу и на обратном пути заеду к тебе. Ты не против?

— Нет, конечно. Обидно, однако, что у тебя назначена эта встреча. И погода сегодня отвратительная. А нельзя ее перенести?

— Нет, — твердо сказал Кейн. — Нельзя. Это не надолго, максимум на час.

— Договорились, — весело сказала Валетта. — Только не задерживайся на своем свидании.

— Чудесно. Буду у тебя через десять минут. — Кейн положил трубку.

Ланг соединился с квартирой Нейлека. Тот сразу взял трубку, Ланг сообщил об услышанном. Опять зазвонил телефон. Это была Валетта.

— Ланг? — сказала она. — Мне звонил Кейн… Придет минут через десять. Говорит, с какими-то документами. Я подумала, быть может, это важно. Он хочет оставить их и куда-то уйти. Ненадолго. Сообщите об этом инспектору.

— Благодарю вас, мисс, — сказал Ланг. — Будет сделано.

Ланг усмехнулся. Ловко, подумал он, Хилт ее окрутил. Поверила, что ее дружок — шпион, и теперь старается помогать «полиции».

Он набрал номер в Примроузе. Ответил Хилт. Ланг быстро изложил ему суть дела.

— Ладно, — решил Хилт. — Я сейчас приеду. Когда Кейн уйдет на встречу, я посмотрю документы. Стенден будет ждать рядом с домом. Пора кончать с этим делом и сматываться.

Хилт повесил трубку.

Ланг вышел из своей комнаты в коридор, встал в тень, подальше от света. Вскоре открылась входная дверь, вошел Кейн. Он прошел к лифту, в руках у него был потрепанный портфель.

Вскоре по лестнице спустился Нейлек. Когда он проходил мимо Ланга, тот сказал:

— Документами займется Хилт. Стенден тоже будет здесь поблизости. Думаю, сегодня надо кончать.

Нейлек кивнул. Ланг обратил внимание, что лицо у него было бледное, как-то сразу похудевшее. Когда за Нейлеком захлопнулась дверь, Ланг подумал, криво улыбаясь: «Эти натренированные нацистские щенки боятся самого простого дела, они быстро ломаются. Да, неплохо бы сегодня кончить, вообще все кончить. Я устал. Устал от всего …»

Он подошел к входной двери, немного отодвинул черную занавеску и посмотрел на улицу. На другой стороне, еле различимая в темноте, стояла машина Нейлека. А рядом с домом, почти у входа — другая, Кейна.

Ланг вернулся обратно в коридор. Мимо портье снова прошел Кейн. Он отправился на «деловое свидание». Нейлек следовал за ним. Хорошая организация дела — половина успеха, подумал Ланг. Англичане, в общем, редкие идиоты. Их ничего не стоит обвести вокруг пальца. Он сел за свой стол и закурил. Все идет как по маслу, продолжал думать Ланг. Так просто, что даже не верится. Хотя, если в дело вмешалась женщина, удивляться ничему не приходится… Его размышления прервал приход Хилта.

Он открыл дверь, быстро проговорил:

— Позвоните ей, скажите, что пришел инспектор Артурс. Надо посмотреть бумаги, которые принес Кейн. Если они ценные, то сегодня же завершаем операцию. Стенден в машине, за углом. Я пока буду у нее — дождусь Кейна. А вы идите к себе, оденьтесь, возьмите вещи и присоединяйтесь к Стендену. Скажите ему, что все в порядке, я все сделаю сам. Сидите в машине и ждите меня.

— А что будет с женщиной? — поинтересовался Ланг.

— Положитесь на меня. Я умею с ними обращаться. Ручаюсь, шума не будет. Все понятно?

— Абсолютно, — сказал Ланг.

Он набрал номер телефона Валетты и сказал:

— Мисс Фэлтон, приехал инспектор уголовного розыска Артурс, Он может подняться? Спасибо, мисс…

Он посмотрел на Хилта.

— Она вас ждет.

Хилт направился к лифту.

Ланг ошибся: Нейлек не трусил. Он действительно был бледен, но не от страха, а от возбуждения. Ему представилась редкая возможность отличиться. Правда, при этом он нарушал приказ Хилта, но ведь победителей не судят. Если Хилт сейчас получит портфель с бумагами Кейна, то первая часть задания Гильбранда, о которой говорил Стенден, будет выполнена. А со второй он справится сам. Нейлек усмехнулся.

Нейлек увидел, что машина Кейна остановилась, Кейн вышел и свернул в переулок. Нейлек подъехал ближе и убедился, что проехать дальше невозможно — дорогу завалило обломками дома, в который недавно попала бомба. Переулок был пуст, Нейлек решил, что это ему на руку. Да, но где же Кейн? Только что его спина маячила впереди и вдруг неожиданно исчезла. Нейлек в нерешительности сделал несколько шагов и остановился. Куда он, черт побери, мог пропасть? — подумал Нейлек и почувствовал, что в спину ему уперлось дуло пистолета.

— Не оборачиваться, два шага вперед, руки за голову! — раздался спокойный насмешливый голос Кейна.

Нейлек кинулся вперед и упал влево. Падая, он подсек Кейна правой ногой, в то же мгновение выхватил пистолет, выстрелил, почти не целясь. На долю секунды раньше резкая боль пронзила его руку. Перехватить пистолет левой рукой он не успел — носком ботинка Кейн вышиб его.

— Да, Томпсон, стрелять надо было чуть раньше, в падении. Школа неплохая, но опыта маловато. Это достигается постоянной практикой. Боюсь, что у вас на это уже не осталось времени. — Кейн поднял пистолет Нейлека, положил его в карман, стремительно провел руками по одежде лежащего, проверил, нет ли у того еще оружия. — Ладно, вставайте, надо ехать. А то ваш друг Хилт уже заждался.

А тем временем Ланг вышел из каморки, запер дверь, направился в комнату, где спал перед дежурством и где находились его вещи. Слава богу, скоро он распрощается с этой душной комнатенкой, окончатся его ночные дежурства. Ему осточертела работа портье, и эта страна, и эти англичане. Он открыл дверь своей комнаты, зажег свет.

Эрни Гелвада сидел на его кровати, покуривая сигарету. Правую руку он держал в кармане. Он резко произнес по-немецки:

— Руки за голову, не шевелиться!

— Проклятье, — промелькнуло в голове у Ланга, — нас раскрыли! — Он медленно поднял руки. Надо же как-то предупредить остальных… Надо заставить его выстрелить. Есть шанс, что Хилт услышит выстрел.

Он закричал и быстро опустил руки. Гелвада выстрелил. Звука слышно не было. Падая, Ланг выхватил пистолет. Гелвада выстрелил еще раз. Потом погасил свет, положил в карман свой револьвер с глушителем на стволе, вышел. У него была привычка потихоньку насвистывать, когда он волновался.

Хилт сидел за столиком в гостиной Валетты и просматривал содержимое портфеля, который оставил Кейн. Выражение его лица было бесстрастным, но сердце сильно билось. Он волновался, что с ним случалось не часто. Господи! Да этим бумагам цены нет, думал он. Какая добыча. Теперь, надеюсь, Гильбранд останется доволен…

Он уложил документы обратно, защелкнул замок.

Валетта тревожно спросила:

— Как вы думаете, мистер Артурс, эти документы…

— Они полностью подтверждают измену Кейна, — сказал он. — Я вынужден буду арестовать его, когда он вернется.

Он встал посреди комнаты и посмотрел на нее. Чертовски красивая женщина. Жаль, что ее придется убрать… но долг есть долг.

Валетта сказала:

— Как все ужасно… Просто немыслимо.

Она стиснула руки, лицо ее было мертвенно-бледно, в глазах стояли слезы. Она прекрасно играла свою роль.

Хилт взял стул, поставил его так, чтобы хорошо было видно дверь, и сел. Он участливо заметил:

— Мне очень жаль, мисс Фэлтон, поверьте. Что тут можно сказать? Человек, продавший свою страну, не заслуживает сожаления… Постарайтесь его забыть.

Рука его в кармане сжимала рукоятку пистолета.

Ланг уже, наверное, в машине со Стенденом, прикинул он, Кейн скоро вернется. Нейлек присоединится к тем двоим в машине, сейчас Кейн постучит, думал он, Валетга пойдет открывать, и они вернутся в комнату вместе. Остальное займет несколько минут. Никто ничего не услышит. Потом он спустится вниз, сядет в машину… А завтра все они будут уже на оккупированной территории Франции, Стенден подготовил переезд.

Хилт сказал:

— Знаете, мисс Фэлтон, мне хотелось…

Он внезапно замолчал. Дверь резко распахнулась. На пороге стоял Кейн, Раздался хлопок, словно вылетела пробка из бутылки шампанского. Хилт посмотрел на свою правую руку, из нее сочилась кровь. Он попробовал пошевелить рукой, ничего не вышло, кость была раздроблена.

Кейн сказал резко:

— Уйди отсюда, Валетта. — Валетта быстро вышла в спальню. Кейн спросил по-немецки:

— Ну, что? Сейчас или потом?

Тяжело дыша, превозмогая боль, Хилт пытался дотянуться левой рукой до пистолета в правом кармане пальто. Кейн, наблюдая за ним, негромко произнес:

— Вам это не удастся. Игра проиграна.

Хилт начал безобразно ругаться, мешая английские и немецкие слова. Нет, думал он, меня не так-то просто взять. Я, Хилт, я расправлялся не с такими… В Бремене… Я командовал штурмовыми отрядами. Зиг хайль! — Сверхчеловеческим усилием, превозмогая страшную боль, он вытащил пистолет.

— Все равно, — прохрипел он, — все равно… от меня вам ничего, — лицо Хилта судорожно исказилось.

Кейн пожал плечами. Он выстрелил еще раз. Хилт упал на ковер. Тело его дернулось, и он застыл.

За спиной Кейна открылась дверь. Вошел Гелвада. Он посмотрел на Хилта Кейн спросил:

— Где остальные?

— Там двое, — сказал Гелвада. — Тот, что следил за тобой, и еще один, в форме капитана десантных войск. — Он вздохнул.

— Что с Лангом? — спросил Кейн. Гелвада пожал плечами.

— Он задумал со мной шутки шутить. Лежит у себя в комнате, внизу. Кстати, Майкл. В кармане у него было письмо, написанное по-английски. На первый взгляд совершенно безобидное, адресованное кому-то в Эйре. Я думаю…

Он протянул Кейну конверт. Тот положил его в карман.

— Гильбранд! — воскликнул Кейн.

— Именно так я и подумал, — улыбнулся Гелвада. — Они поторопились с докладом, чтобы ни на секунду здесь не задерживаться.

— Ладно, Эрни! Пойди, пожалуйста, скажи, чтоб здесь убрали. — Кейн усмехнулся и легонько подтолкнул Гелваду к двери.

— Есть, сэр! — сказал он. — Выполняю! — Гелвада ушел.

Кейн открыл дверь в спальню. Валетта сидела на кровати. Она сказала каким-то чужим голосом:

— О, Майкл, Майкл. — Кейн улыбнулся ей.

— Все в порядке. Не волнуйся… Ты слышишь, Валетта!

Он успел подхватить ее, когда она стала падать, теряя сознание.