Черный лебедь

ВОЗВРАЩЕНИЕ

На следующий день мы с Белиндой отправились в Лондон.

Вначале мы поехали к Седеете, которая была рада видеть нас.

— И Люси тоже здесь! Это хорошо, — сказала она. — Надеюсь, что вы немножко погостите у меня.

— Знаешь, Селеста, я думаю поехать к Роланду.

Он сейчас находится в Лондоне, — ответила я.

— Люси без него жить не может, — добавила Белинда. — Она приехала, чтобы побыть с ним.

Зачем ей понадобилось лгать без всякой необходимости? Я приехала по ее просьбе, чтобы встретиться с Генри Фарреллом, и она прекрасно знала это. Зачем она умышленно искажала правду?

— Значит, Роланд ждет тебя? — спросила Селеста.

— Нет. Он не знает, что я приехала. Это было решено под влиянием минуты. Я подумала, что смогу повидать тебя, а потом отправлюсь к нему. Весь день он будет занят, а мы с Белиндой тем временем уладим кое-какие дела.

Это прозвучало вполне правдоподобно.

Селеста пригласила нас немного перекусить, и, когда мы встали из-за стола, было уже три часа пополудни.

Белинду снедало нетерпение, однако я заявила, что встречусь с Генри Фарреллом только завтра, поскольку мне нужно хорошо продумать, о чем с ним говорить. А сначала я должна увидеть Роланда.

Белинда приняла мое решение без особой радости, но не стала мне перечить, так как боялась, что я могу и вовсе отказаться от этой затеи.

Я оставила ее с Селестой и, взяв кеб, отправилась на У эллинг Гарденс, где находилось лондонское «пристанище» Роланда и Филлиды.

Это была улица с высокими узкими домами.

Я приезжала сюда только один раз, и то ненадолго.

Ни Роланд, ни Филлида не предлагали мне вновь посетить их, да и я не чувствовала такой необходимости.

Это был дом, снятый внаем, временное жилье. Когда Фицджеральды хотели принять нас, они предпочитали делать это в отелях и ресторанах. Они всегда пренебрежительно называли этот дом «пристанищем».

У дома номер семьдесят я вышла и расплатилась с кебменом. Я поднялась по ступеням к входной двери и, бросив взгляд вниз, заметила женский силуэт в окне полуподвального этажа. Должно быть, это была жена из той парочки, которая присматривала за домом и проживала в нем. Роланд говорил мне, что эта пара вместе с домом переходит от одного съемщика к другому.

Я постучалась в дверь, и через некоторое время ее открыла женщина. Она была средних лет, довольно полная, с рыжеватыми волосами.

— Я миссис Фицджеральд, — сказала я.

Несколько мгновений женщина удивленно смотрела да меня, а потом широко улыбнулась:

— О, входите же. Я доложу мистеру Фицджеральду…

— Значит, он дома? Удивительно. Почему он здесь в это время? Я хотела оказаться здесь раньше него и сделать ему сюрприз.

В этот момент я увидела Роланда. Он спускался по лестнице и внезапно остановился, уставившись на меня.

Потом он воскликнул:

— Люси!

— Я знаю, ты удивлен, — сказала я. — Но я приехала в Лондон, и вот я здесь.

Удивление на его лице сменилось радостью.

— Ах, Люси…

Он обнял меня. Я заметила, что эта женщина смотрит на нас с улыбкой.

— Благодарю, миссис Грин, — сказал Роланд, вспомнив о ее присутствии. — Это моя жена. Принесите нам, пожалуйста, чаю. — Он вновь обнял меня. — Пойдем наверх. Какое счастье видеть тебя! Не могу выразить, как я рад.

— Я думала, что ты находишься в конторе.

— Я действительно сидел там как проклятый до сегодняшнего дня. А теперь взял часть работы на дом.

Хотелось сменить обстановку, а кроме того, здесь мне никто не мешает работать. Мне не терпелось вернуться в Мэйнорли. — Он открыл дверь. — Проходи в гостиную. Боюсь, никакого сравнения с Мэйнор Грейнджем она не выдерживает.

— Ну и что, это же просто… пристанище.

— Его нам хватает. Конечно, это не назовешь домом… но супруги Грин мне нравятся. Они хорошо справляются со всем.

— Мне кажется, здесь довольно мило. Уютно. Ты мог бы кое-что здесь переделать.

— Филлида часто об этом заговаривает. Но ведь это не наш дом: мы просто снимаем его. Мы не раз говорили о том, чтобы приобрести собственный дом, но дальше разговоров дело не шло. Самое главное, что ты здесь. Скажи, что заставило тебя приехать? Ты хотела видеть меня?

— Разумеется, хотела. Но я не решилась бы мешать твоей работе, если бы не Белинда. Она нагрянула в Мэйнорли и чуть ли не силой выжала из меня обещание приехать на несколько дней в Лондон.

— Эта сумасбродная Белинда! — сказал Роланд.

— Да, она такая. Мы приехали бы еще вчера, если бы не пожар.

— Пожар?

— О да. Я должна все рассказать тебе. Пожар произошел в нашей комнате. Кровать пришла в полную негодность, а весь чудный полог с балдахином превратился в обгорелые лохмотья. Никто не знает, как это началось. Эмери считает, что полог загорелся от упавшей свечи. Некоторое время он «тлел, а потом вспыхнуло пламя. Во всяком случае, мы думаем, что все произошло именно так.

— Но когда это все произошло?

— В позапрошлую ночь.

— Ночью, когда ты была в кровати!

— Все в порядке, Роланд. Я вовремя проснулась.

— О Господи… — пробормотал он.

— Пожар только-только начался. Я вскочила и разбудила весь дом. Эмери действовал превосходно.

Роланд крепко прижал меня к себе.

— Люси…

— Все уже кончилось, Роланд-Филлида ужасно переволновалась.

— Ах да, Филлида…

— Она все время говорит о том, что могло бы случиться со мной. Но ведь этого не случилось, а впредь я буду более осторожной.

— Я все-таки не могу понять, как это произошло.

— Эмери уверен, что во всем виновата свеча, и я думаю, что он прав. Так или иначе, все очень быстро кончилось.

Он отпустил меня, сел и закрыл руками лицо.

Я подошла к нему и мягко отвела его руки в стороны. Лицо Роланда было искажено страданием.

Я ощутила прилив нежности и подумала: как он любит меня! Я должна стараться так же любить его, должна заботиться о нем. Мне вдруг захотелось защитить его от чего-то.

— Забудь об этом, Роланд, — сказала я. — Все кончилось. Филлида заменит кровать. К нашему возвращению там будет стоять новенькая.

Казалось, он не слышал меня. Он смотрел перед собой невидящим взглядом, и я понимала, что он представляет себе комнату, в которой пламя лижет полог, поднимается к балдахину и охватывает меня, лежащую там и ничего не ведающую.

Он не мог говорить ни о чем другом.

Раздался стук в дверь, и вошла миссис Грин с чаем.

Пока мы пили чай, я сообщила Роланду, что Белинда приехала ко мне по делу. Он не обратил на мои слова никакого внимания. Я решила, что мысленно он все еще пребывает в спальне Мэйнор Грейнджа.

— Завтра я пойду вместе с ней, — сказала я.

Некоторое время я раздумывала, стоит ли посвящать Роланда в неприятности Белинды, и пришла к выводу, что неприятности эти носят интимный характер и делиться ими нельзя даже с мужем.

— Понимаю, — сказал он.

— Ты, конечно, будешь занят. Как, по-твоему, к пятнице ты управишься с делами?

— Безусловно. Мы вернемся вместе.

Потом мы заговорили о нас, и Роланд рассказал, как он скучал без меня.

— Мне следовало поехать с тобой, — сказала я..

Он с улыбкой кивнул, а затем заметил:

— Филлиде было бы плохо одной в Мэйнор Грейндже. У нее сложилось впечатление, что слуги косо посматривают на нее, считая, что она узурпирует права хозяйки.

На это я не ответила, так как знала, что в этом есть доля истины. Подумав, я сказала:

— Ты же знаешь, что за народ эти слуги. Эмери, например, служили здесь еще при моей матери. Сама я свою мать никогда не видела. Она умерла, родив меня, но моя сестра Ребекка так много рассказывала о ней, что она представляется мне совершенно реальным человеком. Так вот, перед тем как Эмери переехали сюда, они служили у моей матери в ее небольшом лондонском доме. Потом она взяла их с собой.

Теперь ты понимаешь, как давно они исполняют свои обязанности.

— О да. И Филлида тоже понимает. Мне кажется, она хотела бы, чтобы мы купили наш собственный дом и начали все заново…

— Мне она ничего не говорила.

— И не скажет. Иногда у нее появляется чувство, что она в каком-то смысле лишняя. Это постоянно у нее в мыслях. Она все время думает, не лучше ли ей оставить нас.

— О нет. Куда же она пойдет? Я очень люблю ее и знаю, что и ты не хотел бы расставаться с ней.

— Мы всегда были вместе. Это было бы ужасно больно для нас обоих.

— Для меня тоже. Я нежно люблю ее и всегда думаю о ней, как о родной сестре.

— Я уверен, что она чувствует к тебе то же самое.

— Ее выбил из колеи этот пожар.

— Могу себе вообразить. Кстати, как тебе нравится ее идея? Может быть, дом где-нибудь в Йоркшире?

Это недалеко от Бредфорда и было бы удобно, да и места там красивые.

Я молчала. Мне не хотелось уезжать из Лондона и Мэйнорли.

— Конечно, мы могли бы сохранить этот домишко.

Я осмотрелась. Представить подобный дом в качестве семейного гнезда мне было трудно. Высокий узкий дом, расположенный на улице, состоящей из таких же домов, — в нем казалось мрачно после больших просторных комнат лондонского дома, принадлежавшего теперь Селесте, и после Мэйнор Грейнджа. К тому же Мэйнор Грейндж с его просторными комнатами, с его неистребимым романтическим духом очень многое значил для меня.

— А ты не могла бы продать Мэйнор Грейндж? — неуверенно спросил Роланд.

— Нет, не думаю. Даже если бы захотела. После смерти отца я была так потрясена, что, боюсь, не очень поняла все детали его завещания. Я только знаю, что, хотя все завещано мне, имущество находится под опекой.

Я не имею права трогать основной капитал, и дом, скорее всего, тоже относится к этой Категории. В любом случае перед тем, как что-то сделать, я должна консультироваться со стряпчими. Наверное, мой отец думал, что я могу стать легкой добычей охотников за состоянием.

Роланд встревоженно взглянул на меня, и я рассмеялась.

— О, к тебе это не относится, Роланд. Но есть люди…

Я подумала о Жан-Паскале. В мотивах его действий я не сомневалась.

— Мой отец был очень проницательным человеком, — продолжала я, — и более всего он хотел защитить меня. Конечно, он не думал, что скоро умрет. Так или иначе, он оставил все в форме, которую называют» траст «. Это значит, что я не могу трогать капитал.

Он предназначен моим детям, а если у меня их не будет, то детям Ребекки. Так что не думай, что я могла бы продать Мэйнор Грейндж без всяких хлопот.

— Понимаю, — сказал Роланд. — В общем-то, это была идея Филлиды. Ей самой нравится Мэйнор Грейндж. Просто ей кажется, что к ней там плохо относятся…

— Это пройдет. Супруги Эмери — замечательная парочка. У них давно сложился набор правил, которым все должны подчиняться.

— А Филлида перешла черту.

— Все произошло из-за того, что Филлида привела в дом Китти, не посоветовавшись с миссис Эмери.

Предполагается, что только она имеет право нанимать прислугу, и этот случай она сочла оскорбительным.

— Знать бы заранее…

— Ну, это мелочи. Все пройдет. Ах, как хорошо оказаться здесь! Как я рада, что встретила тебя в твоем доме на Уэллинг-Гарденс!

— Вряд ли это можно назвать домом. Просто место для ночлега. Во всяком случае, так воспринимаем его мы с Филлидой. Хотя теперь, когда здесь ты, все, конечно, выглядит по-иному.

Я радостно улыбнулась.

На следующий день я сдержала обещание, данное Белинде.

Взяв кеб, я отправилась по указанному адресу. Это был, как она и говорила, небольшой отель в Бейсуотере.

Внизу находилась стойка клерка, и я спросила, на месте ли мистер Генри Фаррелл. Он вышел, но скоро должен был вернуться. Я сказала, что подожду.

Я упрекала себя за то, что не назначила свидания заранее, но в таком случае он, возможно, отказался бы встретиться со мной.

Минут десять я сидела, повторяя свой будущий монолог, и все более убеждалась в том, что я ошиблась, согласившись на все это. Что это за человек?

Видимо, властный. Он приехал сюда требовать то, что принадлежит ему по праву. Да он меня и слушать не станет! Лучшее, что можно придумать, — это сейчас же встать и уйти.

Нужно было обсудить это с Роландом, попросить у него совета. Впрочем, ответ я знала заранее: не вмешивайся, пусть Белинда сама разбирается со своими неприятностями. Наверное, именно так мне и следовало бы поступить, но я, как ни странно, волновалась за нее. Я была рада увидеть, что она, как мне показалось, остепенилась.

Пока я колебалась, раздался голос:

— Мистер Фаррелл, вас желает видеть эта дама.

Он направился ко мне. Это был мужчина среднего роста, его волосы выгорели от солнца, а цвет лица ясно говорил о том, что он живет совсем в ином климате, чем мы. Цвет его загара был темно-бронзовым, и на этом фоне голубые глаза казались особенно яркими.

Черты лица были четко прорисованы, и в нем, несомненно, ощущалась сила. В общем, этот молодой человек выглядел весьма привлекательно, и я могла понять Белинду, поддавшуюся искушению и поступившую безрассудно, прежде чем она успела осознать, что есть и иная жизнь, более приятная, чем жизнь на золотых приисках — — Мистер Фаррелл? — спросила я, вставая.

— Да, — ответил он с сильным австралийским акцентом. — Вы хотели меня видеть?

— Да. Меня зовут Люси Фицджеральд. Бывшая Люси Лэнсдон. Не знаю, рассказывала ли вам обо мне Белинда.

— О, так вы и есть Люси! — воскликнул он, крепко пожимая мне руку. — Рад познакомиться с вами.

Я решила, что он мне нравится.

— Значит, вы пришли повидаться со мной? — Он казался удивленным, но довольным.

— Мы можем где-нибудь переговорить?

— Да, здесь есть комната для отдыха. В такое время дня там никого не бывает.

— Спасибо. Я буду рада, если вы позволите побеседовать с вами.

Генри Фаррелл был слегка озадачен, но повел меня в гостиную.

Он оказался прав. Там никого не было, и это обрадовало меня — Садитесь и расскажите, в чем дело, — сказал он.

Мы сели в кресла в углу комнаты, и я начала:

— Белинда приехала ко мне. Она очень расстроена.

— Так и должно быть.

— Да, я знаю. Она мне все рассказала. То, что она сделала, просто ужасно.

Он кивнул, и я умолкла, не зная, как продолжить.

Он пришел мне на помощь:

— Так что вы хотели сказать мне?

Я колебалась:

— Видите ли, она была еще очень молода.

— Это не играет никакой роли. Белинда была весьма настойчива и прекрасно знала, что делает. Она до смерти хотела этого. Если сейчас она передумала, значит, дела и в самом деле плохи.

— Я понимаю, что вы сейчас чувствуете.

— Не знаю, зачем она послала вас. Чего она хочет этим добиться?

— Она не посылала меня. Я сама решила прийти к вам. Белинда все рассказала мне. Она чувствует себя глубоко несчастной и очень сожалеет обо всем…

— Все это она мне говорила. Но она моя жена, и я собираюсь забрать ее с собой.

— И вы считаете это удачным решением? — спросила я. — Вы думаете, что возможен счастливый брак при таких обстоятельствах?

— Что вы имеете в виду?

— То, что вы будете настаивать, а она — сопротивляться.

— Я имею на это право.

— Безусловно, я в этом не сомневаюсь. Однако человеку не всегда приносит счастье то, что он пользуется своими правами.

— Послушайте-ка, мне не очень ясно…

— Я понимаю ваши чувства. Я вмешиваюсь в семейные проблемы. Это не мое дело.

— Вы чертовски правы.

— Но я признательна уже за то, что вы выслушиваете меня… даже отвечая мне, что это не мое дело.

Дело в том, что я очень люблю Белинду. Большую часть детства мы провели вместе. Мы близки друг другу, и сейчас она очень несчастна.

— Я же вам говорю, что она замужем за мной.

— Я знаю. Но если человек не хочет быть с вами, неужели его можно к этому принудить?

— Да, — резко бросил он. — Можно. Вернувшись назад, она изменится.

Я отрицательно покачала головой.

— Я хорошо ее знаю, — упорствовал он.

— Я тоже. Позвольте, я кое-что скажу вам. Я в самом деле признательна вам за то, что вы согласились поговорить со мной. Должно быть, я кажусь вам ужасной нахалкой, и в какой-то степени это так и есть.

— Почему бы вам не бросить это дело?

— Белинда приехала на золотые прииски почти ребенком. Сначала ее захватила новизна впечатлений.

Некоторое время она была довольна тамошней жизнью, но воспитывалась она здесь и хорошо знала, что существует иной образ жизни. Я не знаю, как складывался ваш брак. Вряд ли он был идиллическим, не так ли? Ведь вы согласились разъехаться?

— Бывало, мы входили в раж. Признаюсь, со мной такое бывает.

— Вы согласились, что вам лучше расстаться.

Он промолчал, и я продолжила:

— Белинда вернулась сюда, на противоположный конец земного шара. Все случившееся в Австралии стало казаться ей страшно далеким. Она выбросила это из головы. А потом встретила хорошего человека. Они полюбили друг друга и поженились.

— Как она могла пойти на это, будучи замужем за мной?

— У них была настоящая брачная церемония. Он уверен в том, что состоит в законном браке. Она подходит ему, а он подходит ей. Скоро у них будет ребенок.

— Как? Она ничего не сказала об этом.

— Теперь вы это знаете, мистер Фаррелл. Я верю, что вы хороший, добрый человек.

Он изумленно уставился на меня:

— Вы меня не знаете.

— Я хорошо угадываю характеры и уже оценила вас.

Легкая улыбка тронула его губы, и у меня несколько поднялось настроение. Мне показалось, что упоминание о ребенке подействовало на него.

Я решила сделать упор на это.

— Подумайте о невинном ребенке, — сказала я, — Вы хотите, чтобы он родился с несмываемым клеймом незаконнорожденного?

Он продолжал удивленно смотреть на меня:

— Какое это имеет отношение ко мне? Ведь это ее маленький ублюдок, а не мой. Она замужем за мной.

Вот так-то.

— Я понимаю, понимаю.

— Так к чему вы клоните?

— Я хочу сделать все возможное для Белинды… и для всех вас.

— Но зачем вам это нужно?

— Потому что я о ней забочусь. Вы должны понять это. Вас ведь тоже интересуют ее дела.

Он молчал, и я продолжала:

— Я понимаю, что она плохо относилась к вам.

Она и ко мне не всегда хорошо относилась. Но я люблю ее и верю, что она получила возможность начать ту жизнь, к которой стремилась.

— Да, жизнь леди.» Лейди-да-ди-да «… .

— Может быть. Но это та жизнь, о которой Белинда мечтала. Если вы силой заставите ее вернуться, жизнь для вас обоих станет похожа на кошмар. И что будет с ребенком?

— Она может родить и оставить его здесь.

— Мистер Фаррелл, матери не бросают своих детей.

— Некоторые бросают, если это их устраивает, и у меня такое впечатление, что Белинда — одна из таких.

— Я не верю, что она способна на это. Что ж, отлично. Разбейте счастливую семью. О ребенке вообще не вспоминайте. Будьте эгоистом. Вот ваш рецепт счастливой жизни!

Он медленно улыбнулся мне:

— Вы говорите, почти как адвокат! Знаете, если бы я попал в какую-нибудь неприятную историю, мне бы хотелось, чтобы вы помогали мне выбираться из нее.

— Спасибо, — сказала я, — но я предпочла бы, чтобы вы отнеслись ко мне серьезно.

— Мне нравится слушать вас. Расскажите мне еще кое-что. Расскажите, почему она заставила вас прийти ко мне.

— Из этой ситуации есть выход, — сказала я.

— Для нее? — спросил Генри Фаррелл, чуть-чуть приподняв бровь в показном удивлении.

— Для нее, для вас, для всех.

— В самом деле?

— Послушайте, ваш брак не существует, верно?

— Неверно. Есть определенные обязательства. Ты женишься… и это навсегда.

— До тех пор пока вы не решаете разорвать брачные узы.

— Речь идет о разводе?

— В нем я вижу выход. Вы можете без особой огласки развестись, и Белинда тут же вступит в брак с Робертом Денвером. Все это можно сделать без лишнего шума.

— Развод… — недоверчиво повторил он.

— У вас ведь для этого вполне достаточно причин, не так ли?

— Причин-то достаточно, но развод… — Он покачал головой.

— Вместе вы никогда не будете счастливы, — заметила я, — Со всем, что было между вами, покончено.

— Но почему я должен делать это ради нее, если она поступает со мной подобным образом?

— Вы мстительны?

— Что вы имеете в виду? Я требую только то, что принадлежит мне по праву.

— К чему вам права? Что толку от них, если нет чувств, нет любви?

— Когда-то Белинда любила меня.

— Она была еще ребенком.

— Она была эгоистичным дьяволенком — Возможно, но вряд ли она полюбит вас опять.

Она будет до конца дней сокрушаться о своей загубленной жизни. Без нее вам будет гораздо легче. Возможно, вы найдете кого-то, кто вас полюбит. У вас сложится прекрасная семья. В общем-то, я уверена, что так все и будет.

— Откуда вы знаете?

— Потому что вы разумный и способный на чувства человек. В глубине души вы очень добры.

Генри Фаррелл расхохотался:

— Ну, вы умеете забраться парню под шкуру! Знаете, вы мне начинаете нравиться, Люси.

— Я рада, потому что вы мне тоже начинаете нравиться.

— Кажется, вы хороший друг Белинде.

— Я хорошо ее знаю.

— Тогда я удивляюсь, почему вы все это делаете ради нее?

— Вот увидите, вам без нее будет лучше.

— Это несомненно.

— Так какой смысл был приезжать сюда и пытаться увезти ее?

— Потому что это Белинда. Не знаю, что в ней есть такого. Она эгоистка, каких мало, и, конечно, не подходит мне. И все-таки я хочу забрать ее, очень хочу.

— Вы забудете ее.

— Сомневаюсь.

— Я уверена, что забудете. Предположим, вам встретится милая девушка, нежная, любящая. Вы поженитесь, создадите семью… и тогда вы оглянетесь на сегодняшний день и скажете себе: ну и повезло тебе, мистер Фаррелл, что ты тогда сбежал.

— Я назову себя по-дружески — Генри.

— Так подумайте об этом, Генри. Я искренне прошу вас подумать об этом. Ведь будет ребенок.

— Да, — задумчиво промолвил он, — Будет ребенок.

— Дайте ей возможность. Я действительно считаю, что она может быть счастлива. Я думаю, что она может начать новую жизнь. Наверное, она вам рассказывала о своем детстве.

— Кое-что.

— С этим ребенком происходили необычные вещи.

Человек, которого она считала своим отцом, относился к ней не лучшим образом. Похоже, он с самого начала был настроен против нее. Такие переживания в раннем детстве влияют на всю последующую жизнь. Теперь у нее появилась возможность все изменить. Подарите ей эту возможность, Генри.

На этот раз он долго молчал, прежде чем заявить:

— Она относилась ко мне достаточно паршиво. Не понимаю, почему я должен чем-то поступаться, чтобы доставить ей удовольствие.

— Сделайте это ради того, чтобы вам самому стало лучше.

— Без нее, вы хотите сказать?

Я кивнула.

— Наверное, вы правы.

— Конечно, вы можете постараться отомстить. Но большой пользы от этого не будет. Если бы вы отпустили ее… Вы согласитесь? Вы подумаете об этом?

Он вдруг протянул руку и сжал мою.

— Да, Люси, — сказал он. — Ради вас я подумаю об этом.

— Ах, я так довольна, что вы согласились. Вот увидите, это будет правильный поступок. Можно вновь встретиться с вами, когда вы примете решение?

Он кивнул.

— Когда? Завтра?

— Не очень-то много времени на размышления вы мне даете, а?

— Мне бы хотелось знать, что все улажено, прежде чем я вернусь к себе в провинцию.

— Не могу обещать. Лишь оттого, что вы поговорили со мной так дружелюбно и откровенно… ну, это же не значит, что я…

— Я знаю, что, хорошенько поразмыслив, вы согласитесь со мной.

— — Есть такая поговорка, ее любила моя старая мать:» Сладок медок, да увяз коготок «.

— Да, есть.

— Это значит — поддаться на старую уловку — лесть?

— Полагаю, так.

— Так вот, мне кажется, что вы пытаетесь угостить меня этим самым медком.

— Нет. Просто я поставила вас лицом к лицу с истинной правдой.

Генри улыбнулся.

— Как вы будете добираться назад, Люси? — спросил он.

— Найму кеб.

— Я схожу и поймаю его для вас.

Он так и сделал.

Назад я возвращалась в приподнятом настроении, уверенная в том, что мы одержим победу.

Я направилась прямо в дом Селесты, где меня с нетерпением поджидала Белинда. Она тут же потащила меня в свою спальню.

— Ну?

— Я думаю, мы сможем…

— Что сможем?

— Достичь соглашения о расторжении брака без лишней огласки.

— В самом деле? Ах, Люси, ты просто чудо!

Я знала, что ты сумеешь сделать это. Все дело в твоем строгом виде. Ты вроде воспитательницы или учительницы.

— Он сравнил меня с адвокатом.

— Да, вот именно. Так что он сказал?

— Он сказал, что ты относилась к нему плохо, и это, конечно, правда.

Она показала мне язык — привычка, которую я хорошо помнила у нее с детства.

— Ну же? — беспокойно спросила она.

— Я сообщила ему о ребенке. — Я с подозрением взглянула на нее. — Ты действительно ждешь ребенка?

— Ну да, я уверена. Это правда. Не думаешь ли ты, что я стала бы врать про это?

— Почему бы и не подумать? — ответила я.

— Ладно, а что дальше?

— Я объяснила ему, что если ты вернешься, то его жизни не позавидуешь. И он согласился со мной.

— Ах, Люси, ты настоящее чудо!

— Я еще не закончила. Пока что мы условились, что он подумает над нашим предложением.

— О, он согласится. Обязательно. Непременно, Как он тебе показался?

— Немножко грубоват, но хороший человек. Приятный мужчина. Думаю, он не заслужил такого наказания, как ты.

— Конечно, не заслужил. Бедный старый Генри!

Ты и в самом деле думаешь…

— Я могу только сказать, что он обещал поразмыслить.

— И долго?

— Не знаю. Но завтра мы с ним встречаемся.

— Как хорошо! Страшно подумать, что ты могла обгореть до смерти!

— Какое несчастье! Ведь тогда я не могла бы улаживать твои делишки!

— Я вовсе не это имела в виду!

— Ты высказала первую мысль, которая пришла тебе в голову. Так или иначе, я выжила, чтобы иметь возможность поговорить с Генри Фарреллом.

Белинда порывисто обняла меня.

Я подумала: как она отличается от Филлиды! Как она отличается от Роланда! Они-то действительно заботятся обо мне. Но, как я уже не раз говорила, Белинда есть Белинда.

Я сама была изумлена своим успехом. Думаю, все объяснялось тем, что Генри Фаррелл действительно был хорошим человеком.

Мне кажется, его настроение изменилось, когда он услышал о ребенке. Он был поражен, рассержен, но достаточно сообразителен, чтобы понять, что теперь счастливая жизнь с Белиндой невозможна.

Когда на следующий день я появилась в гостиной отеля» Бейсуотер «, он уже ждал меня и, похоже, обрадовался встрече.

Он не стал немедленно сообщать свое решение, но мне показалось, что я уже знаю ответ. Для начала он хотел слегка помучить меня, а кроме того, выслушать дополнительные аргументы с моей стороны.

Я начала уговоры так же, как в первый раз, используя те же самые доводы. Он спокойно выслушал меня и спросил:

— А как мы будем улаживать развод?

Я сказала, что не разбираюсь в этих вещах, но узнаю.

— Мы обо всем позаботимся, — пообещала я.

— И потом, вероятно, Белинда вновь выйдет замуж за их светлость.

— Она выйдет за сэра Роберта Денвера.

— И он согласен?

— Думаю, пока он об этом не знает.

— Что?

— Ей еще только предстоит рассказать ему.

— А если он откажется?

— Не думаю.

— Сходит по ней с ума, да?

— Вот именно.

Тут наступил неприятный момент. Я почувствовала, что Генри погрузился в воспоминания. Воздействие Белинды на мужчин было колоссальным. Бобби боготворил ее, а этот молодой человек приехал с другого конца света, чтобы увезти ее с собой. Я поняла, как мне повезло с тем, что удалось уговорить его, поскольку его чувства к ней не угасли.

Но глупцом Генри назвать было нельзя, и суть дела он понимал. Наилучшим выходом для всех заинтересованных лиц было расторжение этого брака, чтобы все смогли жить своей жизнью.

Прежде чем мы расстались, я заручилась его обещанием начать бракоразводный процесс с Белиндой.

Дело будет рассматриваться без адвокатов и при некоторой доле везения может не попасть на страницы газет.

Белинда уже ждала меня.

— Он согласился, — с триумфом объявила я.

— Ты изумительная. Я знала, что ты сможешь. Ах, Люси, ты всегда была моей лучшей подругой.

— Не забывай, что это лишь начало. Теперь тебе придется переговорить с Бобби.

— Я знаю, — грустно кивнула она.

— Тогда, по моему мнению, тебе пора возвращаться к нему. Если он позволит тебе остаться у него, это будет бесспорным доказательством адюльтера. Будем надеяться, что обойдется без шума. Развод может доставить тебе много жестоких переживаний, и ты должна быть готова к этому. В конце концов, это не слишком дорогая цена за все, что ты натворила.

— Я это сделаю, Люси. Я сейчас же поеду и расскажу Бобби обо всем.

— Будем надеяться, что он проявит снисходительность и всепрощение, которых ты ожидаешь от него.

— Конечно, проявит. Он обожает меня.

Ее печальное настроение полностью испарилось.

Белинда вновь занималась любимым делом — манипулировала чужими жизнями, чтобы добиться своих целей.

Она уехала в тот же день, а я провела следующий день и ночь на Уэллинг-Гарденс.

А потом мы с Роландом вернулись в Мэйнорли.

Филлида выразила при встрече бурную радость.

— Можно подумать, что мы отсутствовали целый месяц, — сказал Роланд.

— Мне очень не хватало тебя. Нет, вас обоих! Как замечательно, что вы вернулись! Я хочу, чтобы вы взглянули на свою комнату. Теперь она стала совсем другой. Роланд, Люси рассказала тебе?..

Ее настроение тут же изменилось.

— Да, я рассказала ему про пожар.

Она посмотрела на него страдальческим взглядом.

— Мне кажется, я не пережила бы, если бы что-нибудь случилось…

— Однако этого не случилось, — сказала я.

— Но могло случиться. Только представь, Роланд!

— Я представляю, — сказал Роланд. — Думать об этом невыносимо тяжело. Но хватит расстраивать себя.

Все кончилось благополучно. Ничего страшного. Нам повезло. Давайте посмотрим комнату.

Комната выглядела совсем иначе без кровати с балдахином. Ее заменили кроватью в стиле регентства — очень простой по сравнению с предшественницей, но изящной и элегантной.

— Теперь комната кажется абсолютно другой, — сказала я.

— Менее загроможденной, — добавил Роланд. — Удачно получилось, Филлида. Хороший выбор.

— Никогда в жизни не лягу в постель с пологом, — заявила Филлида и зябко передернула плечами. — Они всегда будут напоминать мне об этом.

Роланд взял ее за руки.

— Хватит грустить, — потребовал он.

— Я стараюсь, Роланд.

Приятно было оказаться дома, и к тому же я была горда тем, что сумела утрясти дела Белинды.

Я выбросила мысли о ней из головы. На некоторое время можно было забыть о ней и предаться радостному существованию.

Идиллическая атмосфера разрушилась на следующее утро, когда миссис Эмери пригласила меня в свою комнату. Как только она выставила на стол свой знаменитый чай, я поняла, что предстоит неприятный разговор.

Вскоре я поняла, в чем дело.

— Последнее, чего бы я хотела, мисс Люси, это соваться не в свою дело, — начала она и тут же занялась именно этим. — Я знаю, что она сестра… но это все-таки не то, что хозяйка дома, а мне кажется, и Эмери согласен со мной, что временами она мнит себя хозяйкой дома.

— Думаю, вы ошибаетесь, миссис Эмери.

— Я вполне уверена, что не ошибаюсь.

— Но что именно вас беспокоит?

— Например, эта кровать. Она всем распоряжается, как будто здесь ее дом. Я и говорю Эмери:» Это что, ее дело выбирать кровать?»Это была прекрасная кровать, вот что я скажу. Она здесь стояла с незапамятных времен и стоила немалых денег. Так вот, она ее выбросила. Бог знает, где сейчас эта кровать.

— Она была испорчена огнем и водой при тушении пожара.

— Так уж прямо и испорчена. Несложно было бы привести ее в порядок.

— Филлиду очень расстроил этот пожар, миссис Эмери. Она хотела избавиться от всего, что напоминало о нем. В этом есть смысл.

— А я бы ничего и не сказала, если бы это решила хозяйка дома, мисс Люси. Ни я, ни мистер Эмери не имеем права говорить:» Это выбрось, а это оставь «.

Такие дела решает хозяйка. Вот мне что не нравится.

« И что она еще затеет?»— это я говорю мистеру Эмери, а он глядит на меня и говорит:» Да уж, что дальше?»

— Ну, надеюсь, нам нечасто придется избавляться от кроватей. Нам с мистером Фицджеральдом очень понравилась замена.

— Может, оно и так, однако мне это не нравится.

Впрочем, как скажете. Но есть и еще кое-что.

— Да? Что же?

— Ну, она всюду лазает. Шарит по чердаку, заглядывает в сундуки и тому подобное.

— Это старинный дом, и он вызывает у нее» любопытство, миссис Эмери. Вы же знаете, она останется здесь жить вместе с нами, так что это будет и ее домом.

— Ну, сказать по-честному, этого-то я и боюсь, мисс Люси. Две хозяйки в доме — такое добром не кончается.

— О, все будет в порядке, ведь Филлида — сестра моего мужа и моя добрая подруга. Наверное, она удивилась бы, узнав, что чем-то обидела вас.

— Я еще хотела сказать, что она не только по чердакам болтается. Рыскает по саду, везде сует нос, заговаривает со слугами, расспрашивает насчет привидения.

— И они возражают?

— Возражают! Их хлебом не корми, дай язык почесать. Это заставляет их чувствовать себя очень важными. Неизвестно, что они о ней думают. Впрочем, они почти все пустоголовые. Никакой заботы о доме.

Но если вы говорите, что это все нормально… Мне вот не нравится, когда кто-то потихоньку-полегоньку начинает прибирать дом к рукам.

— Очень мило с вашей стороны, миссис Эмери, побеспокоиться об этом, но я не думаю, что у Филлиды есть такие намерения. Я уверена, что она бы очень огорчилась, узнав, что вы недовольны.

Миссис Эмери молча кивнула, но по тому, как энергично она помешивала свой чай, я поняла, что она не согласна со мной.

Прошло несколько дней. Меня начало волновать, как идут дела у Белинды. Должно быть, все шло гладко, иначе я бы уже получила вести от нее: преуспевая, она забывала обо мне. Ко мне она обратилась бы, только если бы нуждалась в помощи.

Я вообразила себе ее исповедь уступчивому Бобби.

Конечно же, он пойдет навстречу ее желаниям. Они смогут воспользоваться помощью юристов, если только Генри Фаррелл действительно возбудит дело о разводе. Я надеялась, что все кончится быстро и без огласки, до рождения ребенка.

Трудно было представить Белинду матерью. Однако люди способны удивительно меняться, а особенно в таких случаях.

Стоял погожий день. Прошла примерно неделя, как мы вернулись, и жизнь вновь вошла в старую колею.

Я начала спрашивать себя, когда же Роланд опять поедет в Лондон, предполагая, что такие поездки станут неотъемлемой частью нашей жизни. О торговле шерстью, которой Роланд занимался в Йоркшире, он рассказывал немного. Я решила, что буду сопровождать его в поездках на север, куда, как я понимала» ему придется ездить чаще, чем он это делал в последнее время.

Мы долго рассиживали за обеденным столом, вспоминая наше пребывание во Франции. Филлида оживляла беседу, рассказывая о разных ситуациях, когда она попадала впросак. Она умела посмеяться над собой» , и всем нам было очень весело.

Потом мы сидели в гостиной, болтая ни о чем.

Филлида ушла первой, сказав, что отправляется спать.

Вскоре и мы с Роландом поднялись наверх.

Был довольно прохладный вечер. В такую погоду миссис Эмери всегда давала указания протопить камин. Это придавало комнате особый уют. Постоянно мерцающий отсвет огня на стенах заставлял ее выглядеть по-иному.

— Как ты считаешь, Роланд, Филлида уже преодолела потрясение, связанное с пожаром? — спросила я.

— О, да. Тогда она действительно очень расстроилась. Она ведь так любит тебя. Честно говоря, я не видел сестру такой подавленной со дня смерти наших родителей. Мне кажется, пока она живет здесь, она не сможет избавиться от воспоминаний. Она ведь даже не заходит в эту комнату, верно?

— Кажется, так.

— А как ты сама к этому относишься?

— Я уже почти забыла об этом. Все произошло очень быстро. Я проснулась, увидела огонь, а через полчаса пожар уже был потушен. Кроме того, сейчас комната выглядит по-другому.

— Мне хотелось бы, чтобы Филлида не была столь… впечатлительной.

— Это неотъемлемая часть ее обаяния. Она ко всему относится с энтузиазмом и энергией. Все, что она делает и говорит, выражается в преувеличенных формах. Она живет яркой жизнью.

— И по той же самой причине на нее глубоко воздействуют несчастья.

Роланд лежал в постели и смотрел на меня. Перед тем как присоединиться к нему, я, как обычно, раздвинула шторы, поскольку мы оба любили просыпаться при дневном свете.

В последний момент я бросила взгляд на скамью под дубом, и меня охватил ужас. На скамье кто-то сидел. Я ясно видела его при свете звезд, который был дополнен рассеянным светом из окна нашей комнаты.

Человек встал хо скамьи. На нем были надеты плащ и шапокляк. Я стояла, оцепенев, не в состоянии двигаться, не в силах говорить. В это время человек снял шляпу и поклонился мне. Он смотрел прямо на меня.

Я ясно видела растущие треугольником на лбу волосы.

Это был тот самый человек, которого я видела из окна в Лондоне. Это был убийца моего отца, которого я помогла отправить на виселицу.

До меня донесся голос Роланда:

— Люси, Люси, что случилось?

Я отвернулась от окна, упала в кресло и закрыла лицо ладонями. Роланд бросился ко мне.

— В чем дело, Люси? Что происходит?

— Это… это там, внизу.

Он направился к окну.

— Что? Что там внизу? Что тебя напугало?

— Я видела его. Я отчетливо видела его. Он был… точно таким, каким был перед домом в Лондоне. Это был Фергюс О'Нил.

— Фергюс О'Нил, — машинально повторил за мной Роланд.

— Человек, убивший моего отца.

— Спокойно, Люси. Расскажи мне подробней, что ты видела. Что за человек, которого ты там видела?

— Это был Фергюс О'Нил, — повторила я. — Я давала показания против него. Я видела его до того, как он убил моего отца. Он ждал возле нашего дома.

В ночь перед убийством я взглянула вниз и заметила его… и когда он стрелял в моего отца, я узнала его.

— Люси, давай во всем разберемся. Как он мог там оказаться? Ведь его повесили, верно?

Я кивнула.

— Ты думаешь, это было…

— Наверное, он пришел преследовать меня.

— О нет! Тебе показалось.

— Не показалось. Я отчетливо видела его. Я совсем не думала о нем, так с какой стати он привиделся мне сейчас, здесь?

— Ложись в постель. Все в порядке. Рядом со мной тебе нечего бояться.

Я лежала в объятиях Роланда, и он тихонько шептал мне нежные успокаивающие слова. Я излила ему свои опасения по поводу того, не обвинила ли я невинного человека. Это чувство появилось у меня, когда я увидела его после казни, стоявшим на улице, на том самом месте, где я видела его в ночь накануне убийства моего отца. В то время это сильно разволновало меня, но потом я сумела убедить себя, что это глупость. Ребекка доказала мне, что все это мои фантазии, и я поверила ей. Но здесь был тот же самый человек, это несомненно У него очень характерное расположение волос на голове…

— Я думаю, тебе показалось.

— Но почему вдруг? Я так отчетливо видела его.

— Это старинный дом. Здесь постоянно рассказывают о привидениях. Ведь они должны сидеть именно на этой скамье?

Я кивнула.

— Ну вот, это как раз то место, где ты и ожидала увидеть привидение, а постоянно думая…

— Ни о чем я не думала. Я давно уже не вспоминала о нем.

— Это не может быть ничем иным, кроме игры воображения.

— Ты не веришь в то, что люди могут возвращаться после смерти?

— Нет, — решительно заявил Роланд.

— Даже если их смерть была насильственной? Даже если кто-то помог послать их на виселицу?

— Нет. Я не верю в это, и ты не должна верить.

Ты устала, и в голову тебе лезли мысли о прошлом.

Ты говоришь, что видела его раньше, этого убийцу.

Его облик запечатлелся в твоем мозгу. Ты была уже сонной, а перед этим мы болтали о привидениях, появляющихся в саду. Эта картинка всплыла в твоем сознании, и ты подумала, что увидела его.

— Ты говоришь так рассудительно, так логично.

— Все имеет какие-то рациональные причины, Люси.

Но иногда их трудно выявить.

— Теперь я почувствовала себя гораздо лучше, Роланд.

— Я рад, милая.

Он взял локон моих волос и стал играть с ним, нежно говоря при этом:

— Я позабочусь о тебе. Я сумею защитить тебя от всех привидений на свете.

Я лежала рядом с ним, наполняясь покоем. Возможно, мне действительно показалось. Только непонятно, почему, ведь я давным-давно не вспоминала об этом человеке.

Роланд сказал вдруг:

— Ты все еще думаешь о нем, разве не так? Сегодняшнее происшествие доказывает это. Знаешь, мне кажется, нам нужно уехать отсюда.

— Уехать?

— Видишь ли, я уже некоторое время размышляю об этом. Понимаешь, это ведь твой дом. Теперь ты моя жена, и мне кажется, нам нужно обзавестись нашим домом, и это должен обеспечить я.

— Я не могу бросить Мэйнор Грейндж.

— Ты можешь возвращаться сюда, но нет никакой необходимости жить здесь постоянно. Во всяком случае, об этом стоит подумать. Естественно, мы не будем принимать никаких поспешных решений. Видишь ли, все это непросто. Мне следовало бы жить поближе к Бредфорду. В последнее время я там не бываю. Знакомство с тобой, женитьба — это, конечно, оправдывает все. Но теперь наша жизнь устоялась, и мне нужно бывать там почаще из деловых соображений. Если ничего не менять, значит, нам придется надолго разлучаться, а я этого не хотел бы. Надеюсь, ты тоже.

— Разумеется.

— Так что я думаю… приобрести для нас дом. Вот что я собираюсь сделать, Люси.

— Ты хочешь сказать, что в основном мы будем жить там?

— Не обязательно. Мы можем сохранить свой лондонский дом, поскольку часто будем ездить в Лондон.

А у тебя останется Мэйнор Грейндж. Я знаю, как это важно для тебя. У тебя сентиментальное отношение к слугам. Но над этим вопросом я размышляю уже некоторое время. Дело в том, Люси, что, как мне кажется, жизнь здесь тебе не на пользу. Слишком много здесь всплывает воспоминаний, и только что мы видели, к чему это приводит. Подумай об этом хорошенько.

— Не знаю, что и сказать, Роланд. Мэйнор Грейндж всегда был моим родным домом в гораздо большей степени, чем лондонский дом.

— Но это привидение…

— Действительно, я слышала, что сюда любят являться привидения, но доброжелательные привидения… какая-нибудь любящая мать, которая является поговорить со своей дочерью. Это совсем не то, что я видела или что мне померещилось сегодня.

— Я уже давно хотел поговорить с тобой обо всем, но знал, что ты тяжело перенесла этот удар. Такое не проходит бесследно. Последствия могут сказаться в любой момент. Мы поженились, и я думал, что другой образ жизни заставит тебя забыть обо всем. Но с частью своего прошлого ты не рассталась, и здесь ты этого не забудешь.

— И ты считаешь, что если мы уедем…

— Да. Мне не хочется торопиться. Мы можем снять какое-нибудь жилье и осмотреться, чтобы подыскать то, что тебе понравится, дом, где ты сможешь избавиться от призраков прошлого. А поскольку мне придется бывать в Йоркшире, то, наверное, нам следует поискать местечко поблизости от Бредфорда. Давай попытаемся, Люси. Я думаю, это правильный выход.

Я обдумывала его слова. Возможно, он был прав.

Я с нетерпением ожидала переезда в Мэйнор Грейндж, но жизнь здесь оказалась не такой уж спокойной.

Взять хотя бы неприязнь миссис Эмери к Филлиде.

А после того, что я видела, или после того, что мне почудилось в саду, нам, возможно, следует подыскать что-то другое.

Мне самой было неясно, чего я хочу, поэтому я сказала Роланду:

— Давай поговорим об этом позже.

— Конечно, — ответил он, целуя меня. — Было бесчувственно поднимать этот вопрос именно сейчас.

Напрасно я начал.

— Это было очень мило и внимательно с твоей стороны. Впрочем, ты всегда такой. Наверное, ты прав. Конечно, весь этот дом с разговорами о привидениях, воспоминаниями об отце…

— Да, — сказал Роланд. — Давай обдумаем идею о своем доме.

Заснула я нескоро, а заснув, погрузилась в кошмарный сон. Как будто, подыскивая дом для покупки, я зашла в старинное поместье. Оно в точности напоминало Мэйнор Грейндж, и, когда я стояла в холле, с лестницы кто-то спустился. Этот человек был одет в черный плащ и шапокляк, а когда он снял шляпу и раскланялся, я увидела, что волосы его растут на лбу треугольником, а на щеке у него белый шрам.

Я проснулась от собственного крика. Роланд крепко обнял меня и стал шептать успокоительные слова.

Утром я долго не просыпалась, и Филлида пришла будить меня.

— Люси, — мягко сказала она, — у тебя была тяжелая ночь. Роланд рассказал мне.

Мой взгляд тут же устремился к окну. Она проследила за ним, и я поняла, что Роланд рассказал ей о моей так называемой галлюцинации.

— Думаю, сегодня утром тебе стоит отдохнуть, — продолжала Филлида. — Я устрою тебя поудобней, а когда ты поешь, тебе станет лучше; Я принесла тебе завтрак, который приготовила сама: кофе, тосты, мармелад и яйцо всмятку.

— Этого не нужно, Филлида. Со мной все в порядке.

— Нет, не в порядке.

Она умела быть настойчивой. Я понимала причины недовольства миссис Эмери. А теперь, после того как Филлида сама приготовила завтрак, появятся новые претензии. Вероятно, сейчас миссис Эмери сообщает кому-нибудь, что некоторые люди, видать, не понимают того, что в приличном доме, вроде нашего, приготовлением завтрака занимается прислуга.

Филлида взбила мои подушки и подала мне завтрак в постель. Как ни странно, хотя я не чувствовала голода, сама того не замечая, я съела почти все, что она принесла. Мне действительно стало лучше. Было просто удивительно, до чего дневной свет все меняет.

Конечно, внушала я себе, мне это померещилось.

Определенный образ запечатлелся в глубинах моей памяти, время от времени всплывая на поверхность.

Весьма примечательно, что я увидела этого мужчину именно на той скамье.

— Вот так-то лучше, — сказала Филлида. — Извини, Люси, но Роланд рассказал мне все. Надеюсь, ты не сердишься. Он очень беспокоился и нуждался в совете.

— Должно быть, я переутомилась, хотя не знаю, отчего. Это просто усталость.

— А я думаю, что во всем виноваты разговоры о привидениях, которые ведутся в этом доме.

— Об этом говорят и сейчас?

— Да, слуги. Леди такая-то, давным-давно умершая, возвращалась из загробного мира и, по их словам, до сих пор разгуливает вокруг.

— Я об этом не думала. Хотя, конечно, живя здесь с отцом и Селестой, я наслушалась подобных историй.

— Вот именно. Да еще то ужасное дело. Мы с Роландом всерьез поговариваем о том, чтобы уехать отсюда.

— Он упоминал об этом вчера.

— Видишь ли, за последнее время он довольно сильно запустил дела в Йоркшире. Ему необходимо жить поблизости от Бредфорда.

— Так он и сказал.

— Это, конечно, чудесный дом. Не думай, что нам не нравится жить здесь… хоть всю жизнь. Но Роланд говорит, что это выглядит так, будто мы живем здесь из милости. Ты же знаешь мужчин. Они любят чувствовать себя хозяевами.

— Я все понимаю.

— Меня это радует. Роланд понимает твою привязанность к этому дому. Ты никогда не захочешь отказаться от него. Роланд что-то говорил о трасте…

— Я не уверена, относится ли это к дому, но ко всему остальному относится.

— Ну, в этих делах я не разбираюсь. Но я понимаю, что ты чувствуешь к этому дому. К тому же ты не захочешь расстраивать всемогущую миссис Эмери. — Филлида состроила гримаску. — Кажется, я наступила ей на любимую мозоль. Будем надеяться, что со временем наши отношения исправятся.

— Безусловно.

— Во всяком случае, сейчас ее очень порадует мой отъезд. Я понимаю ее. Она считает, что мы живем за твой счет. В какой-то мере это так и есть. Тебе не кажется, что нам будет удобнее где-нибудь в другом месте? Роланд хотел бы, чтобы ты выбрала дом в окрестностях Бредфорда. Что ты на это скажешь?

— В любом случае я сохраню за собой Мэйнор Грейндж. Ты понимаешь это?

— Конечно. Мы будем часто приезжать сюда. Кроме того, мы будем время от времени ездить в Лондон.

Наверное, это успокоит миссис Эмери.

— Она любит, когда дом полон гостей. Когда был жив мой отец…

Филлида приложила к губам палец и покачала головой.

— Ну, что ты скажешь? Ведь если мы начнем что-нибудь присматривать, то в этом не будет никакого греха?

— Конечно.

— Это даже интересно. Я люблю осматривать дома.

А ты?

— Да, это захватывающее занятие.

— Может быть, ты предпочтешь что-нибудь современное, дом, где никто — или почти никто — не жил до этого, дом без привидений и тайн?

— Не знаю. Я всегда любила старые дома.

— Разве не интересно будет поискать такой? Роланд говорит, что он хочет оставить выбор за тобой.

События вчерашней ночи очень обеспокоили его.

— Где он сейчас?

— Внизу. Он получил письмо из Бредфорда. Его ждут там на следующей неделе. Он очень огорчен.

Я думаю, он возьмет тебя с собой. Я, разумеется, тоже еду. У меня там есть дела, и Роланд не захочет, чтобы ты оставалась здесь без нас.

— Он всегда такой… добрый и заботливый.

— Но ведь он твой муж, правда? Я тоже люблю тебя, Люси. Я до сих пор вспоминаю ту ужасную ночь и думаю, что могло бы случиться. Да, конечно! Именно это тебя потрясло.

— О чем ты?

— О ночном происшествии.

— Ты говоришь о пожаре? Он не имеет никакого отношения ко вчерашнему.

— Но все произошло в этом же доме. Ведь могло быть… ах, я не могу говорить об этом. Это было потрясением, и последствия могут быть какими угодно.

Внешне ты оставалась спокойной. Напряжение было загнано внутрь, а потом проявило себя в виде этого призрака в саду.

— Для меня это слишком сложно, — сказала я и вдруг обнаружила, что могу смеяться.

Филлида тоже засмеялась.

— На самом деле ты смеешься надо мной. Вы с Роландом — достойная парочка. Роланд вечно потешается над моими, как он их называет, сумасбродствами.

Но я считаю, что существует разумное объяснение вчерашнего явления. — Она внезапно стала серьезной, — Я собираюсь присматривать за тобой, Люси, как всегда присматривала за Роландом. Чем больше я думаю о том, чтобы уехать, тем больше мне нравится эта мысль.

Она с удовольствием посмотрела на поднос, потому что я все съела.

— Теперь я чувствую себя прекрасно, — заявила я, — и хочу встать.

Филлида коснулась губами моего лба.

— Спасибо, Филлида.

— Не беспокойся, — сказала она. — Роланд и я с тобой. Мы представляем собой великолепный триумвират. Мы будем держаться вместе и победим всех злых духов Англии, если понадобится.

Она вполне преуспела, избавляя меня от ужаса прошлой ночи, — если не полностью, что было невозможно, то все же до некоторой степени.

В течение следующих дней постоянно велись разговоры о необходимости подобрать дом где-нибудь в Йоркшире. Я начала относиться к этому проекту с энтузиазмом. Мне трудно было забыть свое видение.

Каждую ночь, перед тем как лечь в кровать, я подходила к окну, почти ожидая увидеть сидящего внизу человека или привидение — чем бы это ни являлось.

Приближаясь к окну, я ощущала панику. А когда видела пустую скамью, меня охватывало облегчение.

Днем я пошла туда, села на скамью и погрузилась в размышления. Прошлое опять вернулось ко мне.

Я не могла не вспоминать ту ночь, когда ждала отца, который должен был вернуться из парламента, ночь, когда он остался у Гринхэмов, выиграв еще несколько часов жизни. Я вспоминала следующий день, когда я глядела прямо в лицо этому человеку, после того как он произвел роковой выстрел.

Я вновь жила прошлым. Оно никогда не исчезнет полностью, не исчезнет до тех пор, пока я не узнаю правду: действительно ли существовали двое мужчин с характерной прической и со шрамом на щеке; действительно ли фигура, преследовавшая меня, была человеком или это было порождением моего воспаленного воображения Но если я помогла приговорить к смерти невинного человека, а настоящий убийца жив и издевается надо мной, то как он мог попасть в Мэйнор Грейндж?

Почему он сел именно на эту скамью?

Наиболее логичным объяснением было, конечно, то, что мне все это просто привиделось. Очевидно, в свое время я была потрясена гораздо сильнее, чем мне казалось, да и эпизод с пожаром поразил меня гораздо больше, чем я считала.

Несколько дней эти мысли преследовали меня, а затем я получила новый удар.

Местная газета всегда приходила рано утром, и, взяв свой экземпляр, я вышла в сад, чтобы просмотреть ее Я смело подошла к «заколдованной» скамье и, усевшись на нее, начала читать.

Вначале я прочла местные новости — отчеты о свадьбе и двух похоронах. Людей больше интересовало непосредственное окружение, чем события, происходящие в большом мире.

Затем мое внимание привлекла небольшая заметка, и, когда я начала читать ее, мое сердце заколотилось.

Заметка была краткой и по существу дела:

«Два пропавших члена парламента — мистер Джеймс Хантер и мистер Джоэль Гринхэм — в данный момент направляются в Англию.

Напоминаем, что они были членами переговоров в Буганде. Возвращаясь поздно вечером в отель, эти джентльмены исчезли, и до последнего времени считалось, что они были ограблены и убиты. На самом деле они были похищены и провели несколько месяцев в плену. Их сумели освободить, и теперь они возвращаются в Англию, чтобы воссоединиться со своими семьями.»

Я несколько раз перечитала заметку. Не снится ли мне это? Вдруг это очередная галлюцинация? Неужели Джоэль действительно жив?

Я поднялась в свою спальню. К счастью, по пути мне никто не встретился. Я могла только повторять себе. Джоэль вернулся домой. Он жив.

Мгновенно ожили все воспоминания, связанные с ним. Ведь я так долго любила его… Кажется, всю жизнь. Известие о его смерти, пришедшее вскоре после смерти моего отца, совершенно ошеломило меня.

Я чувствовала себя одинокой и потерянной.

Невозможно было поверить в это: Джоэль жив и возвращается на родину! Чем это обернется для меня теперь, когда я замужем? Я ощутила ужасную боль, как будто на меня свалилось тяжкое бремя печали и отчаяния.

Джоэль возвращался домой, а я была замужем за Роландом Фицджеральдом!

Я повторяла себе, что люблю Роланда, что Роланд — хороший муж. Кто мог быть добрее и внимательнее ко мне?

Но… Джоэль возвращался домой. Мы пообещали друг Другу вечную любовь. А я вышла замуж за Роланда.

Я как будто оцепенела от этого удара. Роланд и Филлида заметили мое состояние. С некоторым сожалением я подумала, что они замечают все. Они считали, что явление, названное ими галлюцинацией, потрясло меня больше, чем сначала думали. В добавок к напитку, подаваемому на ночь, Филлида начала готовить еще какие-то настои. Она заявила:

— Когда мы в следующий раз окажемся в Лондоне, я сама сведу тебя в эту лавку. У них есть практически все, чтобы обеспечить хорошее здоровье.

Они довольно подробно обсуждали то, какой дом предстоит купить Роланду в Йоркшире. Филлида в точности знала, сколько комнат нам понадобится. Она постоянно болтала об этом. Я не останавливала ее.

Мне не хотелось, чтобы она обратила внимание на мое безразличие к этому вопросу.

Меня интересовало, где сейчас находится Джоэль.

На пути домой — так было написано. В лондонских газетах, вероятно, сообщается больше подробностей.

Мне захотелось уехать в Лондон.

О чем сейчас думает Джоэль? Наверное, вспоминает меня, верит, что я жду его, ведь именно это мы обещали друг другу. Казалось, что это происходило давным-давно, столь многое случилось с тех пор.

В разговорах Роланда и Филлиды главной темой было путешествие в Йоркшир. Я слушала их вполуха.

Роланд говорил:

— Я подумал, что мы можем снять дом на месяц-другой, чтобы дать тебе возможность осмотреться. Не следует принимать окончательного решения, пока не уверишься в его правильности.

— Превосходная идея! — воскликнула Филлида.

— А что скажешь ты, Люси?

— Ах, да, да… думаю, что это хорошая идея.

— Ты действительно так думаешь? — настаивал Роланд.

— Ну конечно, — ответила за меня Филлида.

— Скорее всего, мы выедем на следующей неделе.

Мне давно пора быть там, так что воспользуемся этим случаем.

— Я с нетерпением жду этого, — добавила Филлида. — Подбирать себе дом довольно забавно, правда, Люси?

— О да.

— Вересковые пустоши отличаются своей красотой, — сказала Филлида. — Я думаю, мы устроимся где-нибудь в таком местечке. Но, разумеется, не совсем в глуши. Там есть чудесные старинные монастыри Фонтен и Риво. Развалины, конечно. По-моему, их разрушил Генрих VIII. Какой ужас! Но руины необыкновенно живописны. Значит, Роланд, на следующей неделе? Я не могу дождаться.

Мне хотелось закричать им: «Перестаньте говорить о домах в Йоркшире!» Мне хотелось признаться им «Джоэль возвращается домой, и ни о чем другом я не могу думать».

На следующий день пришло письмо от Белинды.

«Дорогая Люси!

Бобби и я приезжаем в Лондон и очень хотим видеть тебя. Все складывается хорошо. Как ты мне посоветовала, я все ему рассказала. Бобби такой милый, он все понимает. Он говорит, что ты. — просто чудо. Мы оба очень хотим видеть тебя. Мы остановимся у Селесты. Она, кажется, не вполне здорова. Я думаю, ей сейчас одиноко.

Так что приезжай и проведи с нами несколько дней.

Приезжай обязательно. Селеста будет очень рада тебе.

Любящая тебя

Белинда.»

Но на следующей неделе я должна осматривать дома… дома, которые не интересуют меня совершенно, потому что Джоэль приезжает. Я начала задумываться, что же я сделала со своей жизнью.

С тех пор как мне попалось на глаза сообщение о возвращении Джоэля, я даже стала забывать смотреть в окно на «заколдованную» скамью в поисках привидения. Мысли о Джоэле вытеснили из моего сознания все остальное.

Идея пришла ко мне неожиданно, ночью. Я не поеду с ними в Йоркшир. Меня не интересуют никакие дома. Я отправлюсь в Лондон и узнаю, что происходит с Джоэлем. Слишком ужасно жить без новостей.

Я решила немножко схитрить:

— Я получила письмо от Белинды. Она в Лондоне, и ей кажется, что Селеста плохо чувствует себя.

— Ах, бедняжка! — озабоченно сказал Роланд: он всегда беспокоился за других.

— Белинда считает, что мне надо поехать в Лондон и навестить Селесту.

— Ты могла бы съездить после того, как мы вернемся из Йоркшира, — предложил Роланд.

— Не думаю, что смогу развлекаться, зная, что Селеста больна, а меня нет рядом с ней.

— Что с ней произошло?

— Я не знаю, но чувствую, что мне следует поехать в Лондон и все выяснить.

— Когда? — спросила Филлида.

— Прямо сейчас. Я не собираюсь ждать до тех пор, пока она всерьез заболеет.

— Дела так плохи?

— Белинда лишь намекнула…

Я остановилась и подумала про себя: почему я обязана давать какие-то объяснения, скармливать им полуправду, и все только потому, что я не желаю ехать с ними и хочу выяснить все, связанное с Джоэлем?

Я твердо продолжила:

— По-моему, вы можете съездить в Йоркшир вдвоем. В конце концов, это ваша родина. Вы там прекрасно ориентируетесь, а я там никогда не была.

— Но ведь ты очень хотела поискать дом, — заметил Роланд, — Это все равно не удастся сделать за день или два. Почему бы вам не поехать вдвоем? Если вы найдете что-нибудь подходящее, то я приеду и посмотрю сама.

Поиски займут не одну неделю, и все это время я буду беспокоиться за Селесту.

— Это все испортит, — сказала Филлида с недовольной гримасой.

Роланд мягко заметил:

— Я понимаю чувства Люси. Ее будут угнетать мысли о Селесте.

— Именно это я и имела в виду, — благодарно ответила я.

— Тогда, дорогая Люси, поступай так, как считаешь нужным. Мы с Филлидой отправимся в Йоркшир, осмотримся там, а если подвернется что-то подходящее, вызовем тебя, и ты сама посмотришь. Будь уверена, без тебя мы не собираемся принимать никаких решений.

Я признательно улыбнулась ему. Он действительно был очень добрым и понимающим человеком.

Я ощущала некоторый стыд, но в то же время и необыкновенное облегчение. Невозможно было рассказать им о Джоэле. Я не знала, смогу ли я встретиться с ним, и не представляла, как он отнесется ко мне, если мы встретимся.

Эти мысли одолевали меня и в вагоне поезда, который мчался в Лондон. Кеб довез меня до дому, где уже ждала Селеста. Она обняла меня:

— Как великолепно, что ты приехала!

— Белинда написала, что ты больна, и я не могла не приехать.

— Белинда преувеличивает.

— Я очень рада. Когда она приезжает?

— Завтра. Я рада, что у нас есть целый день. Это дает нам возможность немножко поболтать. А где Роланд?

— На пути в Йоркшир вместе с Филлидой. Селеста, я видела заметку в газете… о Джоэле.

— О да, в лондонских газетах писали об этом довольно много, хотя и без сенсационных заголовков.

Вероятно, дожидаются его возвращения домой.

— А когда он приедет?

— Должно быть, уже скоро.

— Так ты слышала, что с ним произошло?

— Нет. Я подумала о том, чтобы зайти к Гринхэмам, но не пошла. После его исчезновения они стали вести себя довольно странно, и я с ними почти не вижусь.

— Я думала узнать здесь все новости.

— Пресса проявляет по этому поводу непривычную сдержанность. Я посчитала бы это настоящей сенсацией. Член парламента, похищенный и содержавшийся в каком-то тайном укрытии…

— За него платили выкуп?

— Я знаю не больше того, что писалось в газетах.

— Интересно, когда же он будет дома?

— Ты не вернешь, верно? Я имею в виду ваши отношения. Ты теперь замужем.

— Мне говорили, что он умер, Селеста.

Она взглянула на меня несколько встревоженно.

— Но ведь ты счастлива в браке. Роланд очень хороший, правда? Бедный Джоэль! Возможно, тебе не следует встречаться с ним. Может быть, мне это сделать?

— Я хочу видеть его, Селеста. Я сама хочу объясниться.

— Если ты считаешь это разумным… Конечно, он мог измениться.

— Прошло не так уж много времени, Селеста.

— Но теперь ты замужняя женщина.

Я отвернулась.

— Долго ли Роланд и Филлида будут находиться в Йоркшире? — спросила она.

— Точно не известно. Они присматривают дом.

— Дом? Именно там?

— У Роланда там основное дело. К тому же это их родина. Роланд хотел бы купить какой-нибудь дом, который стал бы нашим семейным очагом. Видимо, его смущает, что Мэйнор Грейндж — моя личная собственность.

Селеста кивнула:

— Это вполне естественно. Но что же будет с Мэйнор Грейнджем? Ты собираешься продавать его?

— Я не уверена, что смогла бы продать его, даже если бы захотела. Все эти сложности с трастом… Я не знаю всех деталей. В свое время меня это мало интересовало.

— Тогда мы были слишком потрясены, правда?

Полагаю, согласие на продажу должен давать опекун.

Впрочем, я разбираюсь в этом не больше, чем ты.

— Я в любом случае не стану его продавать. Достаточно вспомнить про Эмери.

— Понимаю. Но если ты будешь жить в Йоркшире…

— Я буду часто приезжать сюда, чтобы встречаться с тобой и Белиндой. Я не хочу жить в полном отрыве от вас.

— Ты всегда можешь приехать сюда, если захочешь пожить в Лондоне, а кроме того, у тебя останется Мэйнор Грейндж. Возможно, это неплохая идея. Значит, они будут что-то подыскивать и если найдут…

— Тогда я поеду туда и посмотрю сама, а если мы все втроем придем к согласию, Роланд приобретет дом.

— Ну и прекрасно! — сказала Селеста. — Как замечательно, что ты приехала!

Она поместила меня в моей старой комнате. В первую же ночь, укладываясь спать, я не могла не подойти к окну. Я смотрела на ограду сада, почти ожидая увидеть там этого человека.

Но улица была пуста.

Белинда приехала на следующий день. Она излучала возбуждение. Вместе с ней был Бобби; он выглядел несколько менее радостно, чем в день свадьбы.

Я представляла, как потрясен и напуган он был, услышав признание Белинды. Тем не менее, он дал убедить себя в том, что все будет хорошо, и, судя по всему, доверял ей.

Вскоре Белинда пришла в мою комнату.

— Дела продвигаются, — сказала она. — Бобби очень мил, а Генри ведет себя почти, как джентльмен, чего я никак от него не ожидала.

— Это значит, что он действует в соответствии с твоими намерениями?

Она рассмеялась.

— Все та же самая прежняя Люси! — Как обычно, она показала мне язык. — Это займет некоторое время.

И зачем нужно так тянуть? Почему нельзя сделать все сразу? Не понимаю, зачем нужны все эти процедуры.

Но, кажется, все удастся провернуть без шума, и мы надеемся, что дело не получит широкой огласки. Так что вскоре мы с Бобби станем самыми настоящими супругами и никогда не забудем, какую роль во всем этом сыграла ты, Люси.

— Я сделала то, что само собой напрашивалось.

В конце концов, у тебя был только один выход.

— Но Генри мог бы повести себя мерзко. Ты ему понравилась. Он считает, что ты очень умная. Он не хотел уступать, но понял, что бесполезно пытаться забрать меня с собой. А кроме того, ребенок.

— Думаешь, это сыграло решающую роль?

Белинда похлопала себя по животу.

— Милый любимый малыш! — сказала она.. — Он вырастет большим и сильным. Смотри, что он сумел сделать, еще не появившись на свет!

Я подумала, что у нее есть редкое качество — умение сваливать свои неприятности на плечи других и искренне верить, что для нее все обойдется благополучно. И каким-то чудесным образом все происходило именно так.

Неожиданно Белинда сказала:

— Джоэль Гринхэм возвращается домой. Я прочитала об этом в газете — Она лукаво посмотрела на меня, — У вас, кажется, были очень дружеские отношения.

— Забавно, что ты помнишь об этом, — сказала я с легким сарказмом.

— Конечно, помню! Это ведь было так интересно, и к тому же ты собиралась выйти за него замуж.

Теперь он возвращается домой! — Она внимательно наблюдала за мной, и в ее глазах мелькали огоньки. — Он был похищен, но скоро вернется сюда.

— Да, видимо, так.

— Только не пытайся мне внушить, что тебе это безразлично.

— Я никому ничего не пытаюсь внушить. Конечно, мне не все равно. Все считали его погибшим. Просто чудо, что он жив и возвращается домой.

Она кивнула, и я почувствовала, что сейчас она обдумывает все открывающиеся возможности.

В общем-то, тем же самым занималась и я. В моей голове царил полный хаос с тех пор, как я прочитала эту заметку. Я мечтала о встрече с Джоэлем и одновременно боялась ее.

Прошел еще один день. Селеста была откровенно довольна нашим присутствием. Если она и страдала от чего-то, так только от одиночества. Белинду поразительно мало волновали ее собственные дела. Она вполне' убедила себя, что очень скоро все будет в полном порядке. Что же касается Бобби, я думаю, он был несколько ошеломлен, но продолжал глубоко любить.

Белинду, и его наверняка волновала перспектива появления ребенка.

По-своему я восхищалась Белиндой. Хотелось бы и мне относиться к своим проблемам так же, как она.

Я постоянно искала в газетах какие-нибудь новости.

Их не было.

Белинда сказала, что хочет сделать кое-какие покупки, воспользовавшись приездом в Лондон.

— Это для ребенка, — объяснила она. — Люси, я хочу, чтобы ты пошла со мной.

И я пошла вместе с ней. Для себя она сделала покупок не меньше, чем для ребенка.

Вернувшись домой, я заметила, что Селеста чем-то взволнована. Когда мы оказались наедине, она сказала:

— Джоэль здесь. Он очень расстроен.

— Он приходил повидать меня?

— Да. Его родители сказали ему, что ты вышла замуж, но он решил, что должен поговорить с тобой.

Когда я сообщила ему, что ты сейчас в Лондоне, он задал мне множество вопросов. Джоэль очень изменился, Люси. Стал гораздо старше.

— Я думаю, все мы с тех пор стали несколько старше, к тому же все пережитое должно было отразиться на нем.

— О твоем отце ему, конечно, известно. Он сказал, что должен встретиться с тобой.

Она озабоченно посмотрела на меня.

— Наверное, он хочет поговорить, — ответила я.

— Он оставил для тебя записку.

— Записку? Где она?

— Сейчас.

Селеста сунула руку в карман платья и нерешительно достала записку. Я тут же забрала ее.

— Спасибо, Селеста.

Мне хотелось поскорее прочитать, что пишет Джоэль. Я поднялась в свою комнату, села на кровать и вскрыла конверт.

«Дорогая Люси!

Я хочу встретиться с тобой. Не могу поверить в то, что ты замужем. Первыми об этом сообщили мне родители. Они многое объяснили. Но я должен поскорее повидаться с тобой. Нельзя ли встретиться завтра? Предположим, в половине одиннадцатого возле Раунд-Понд в Кенсингтон-гарденс? Приходи, я буду ждать.

Джоэль.»

Конечно, я должна пойти, должна встретиться с ним, должна все объяснить.

Остаток дня был просто невыносим. Время тянулось безумно медленно. Радоваться можно было лишь тому, что Белинда, поглощенная собой, не замечала моего настроения.

Наконец, прошла и бессонная ночь. И вот я уже иду через парк к Раунд-Понд, где мы с Джоэлем так часто встречались в детстве. Наверное, именно поэтому он назначил свидание здесь.

День стоял ясный. Несколько детей запускали свои игрушечные белые лодочки на пруду, в то время как бдительные нянюшки внимательно следили за ними.

Вот и Джоэль. Заметив меня, он бросился ко мне, обнял меня и крепко прижал к себе. Потом, отстранив меня, он взглянул мне в лицо. В его глазах я увидела страдание — то же самое, которое он увидел в моих.

Джоэль взял меня за локти, продолжая пристально смотреть на меня.

— Люси… — начал он.

— Ах, Джоэль, — сказала я, — я не надеялась увидеть тебя снова.

В этот момент я уже понимала, какую ошибку я совершила. Понимала, что он был и будет единственным любимым мной человеком. Понимала, что никогда больше не смогу быть по-настоящему счастливой.

Его глаза потемнели, и он пробормотал:

— Как ты могла?

— Я должна все объяснить.

— Давай уйдем отсюда. Найдем какой-нибудь тихий уголок и поговорим.

Он взял меня под руку, и мы быстро пошли по дорожке, обсаженной цветами, затем свернули на поляну. Там под деревом стояла скамья, и Джоэль повел меня к ней. Когда мы сели, он повернулся ко мне и спросил:

— Как это могло случиться?

— Мне сказали, что ты умер, — ответила я. — Это было невыносимо… после отца…

— Я знаю, что случилось с твоим отцом. А потом тебе сказали… что именно тебе сказали?

— Что после какой-то встречи ты отправился пешком в отель и по пути подвергся нападению грабителей. Сказали, будто ты пропал. Через некоторое время мы услышали о том, что найдено твое тело, что ты и Джеймс Хантер убиты.

— Они должны были открыть тебе правду, — сказал Джоэль. — Я бы не взялся за это, если бы знал, что от тебя будут что-то скрывать.

— Правду? — воскликнула я.

— Я действительно отправился в Буганду вместе со своими коллегами по парламенту. Когда мы оказались на месте, нам с Хантером сделали предложение. Мы были моложе остальных и в хорошей физической форме.

Мы оба и до этого немного занимались подобной работой, так что нам сообщили, что мы включены в эту делегацию в связи с необходимостью выполнить некое конфиденциальное поручение, очень секретное.

Ты знаешь, что Буганда недавно стала британским протекторатом, и в таких случаях всегда есть какие-нибудь очаги сопротивления. Там существовал заговор с целью свержения британского правления, и нам с Хантером предстояло выявить лидеров готовящегося восстания. Было, конечно, необходимо скрыть наши намерения, и поэтому мы должны были исчезнуть как члены парламента. Работа велась с соблюдением всех правил конспирации. В качестве членов парламента мы немедленно вызвали бы подозрения у тех, кого должны были выследить. Поэтому нас похитили, только не грабители, а наши собственные агенты. Потом мы получили дальнейшие инструкции. Было опубликовано сообщение о том, что мы пропали, а позже — что мы убиты. Я настаивал на том, чтобы моя семья и невеста знали правду. Мой отец, хорошо известный человек, пользовался доверием, и ему все сообщили.

— Твой отец ничего не сказал мне.

— Он решил, что ты слишком молода для того, чтобы доверить тебе такую тайну. Официально мы не были помолвлены. Он сказал, что у меня нет невесты.

Любое слово, даже неосторожный взгляд могли раскрыть тайну и стоить нам жизни. Прости его, Люси.

Он боялся за меня.

— Он не должен был этого делать.

— Я понимаю, но так случилось.

— Я заходила к твоим родителям. Твой отец вел себя странно, был каким-то чужим и равнодушным.

Он кивнул.

— Ах, Джоэль, если бы я знала!

— Выходит, сама судьба была против нас. И ты, Люси, ты вышла замуж за этого человека!

— Я была одинока и растеряна. Ребекка да и все остальные советовали мне это. Они говорили, что нужно начать жизнь с чистой страницы. Это было уже чересчур — потерять сразу и отца, и тебя. Понимаешь, я была рядом с отцом, когда все это случилось. Я видела человека, стрелявшего в него. Я видела пистолет.

Я видела, как отец падал. Я видела все. Потом был суд, и мои показания привели на виселицу этого преступника. А затем я потеряла и тебя. Тогда я уехала во Францию вместе с Белиндой и Жан-Паскалем Бурдоном. Как ты, наверное, знаешь, это ее отец. Все считали, что мне лучше уехать куда-нибудь подальше. На пароходе я познакомилась с Фицджеральдами — Филлидой и Роландом.

— И вышла замуж за Роланда.

— Они были очень добры ко мне. Он и сейчас добр ко мне. Он очень во многом сумел мне помочь.

Я почувствовала, что начинаю приходить в себя…

— Где он сейчас?

— В Йоркшире. Мы собираемся купить там дом… чтобы жить поблизости от Бредфорда, где у него дело — торговля шерстью.

— И ты перестала вспоминать обо мне.

— Я пыталась, но мне не удалось. Я бы всегда помнила о тебе. Но с Роландом я могла бы быть относительно счастлива, поскольку он очень добрый и понимающий человек. Тебя я никогда не смогла бы забыть, как и того, что случилось с моим отцом. Меня терзают ужасные страхи.

— Расскажи мне.

— Дело в мужчине, убившем моего отца.

— Это Фергюс О'Нил.

— Ты знаешь о нем?

— Он был известен в стране как террорист. Власти давно знали о нем. Он находился под наблюдением, поэтому его так быстро и поймали. Он был замешан в нескольких подобных делах и несколько раз едва не попался.

— Значит, ты знал обо всем этом?

— Что же, мне приходилось выполнять кое-какие поручения, схожие с тем, что я делал в Буганде.

Неприятности с Ирландией начались давным-давно.

Кто-то сказал: «Решить ирландский вопрос невозможно, поскольку, если вы решите его, они тут же найдут какой-нибудь другой вопрос». Это началось еще во времена Кромвеля, и, наверное, будет продолжаться вечно, что бы ни происходило. Не думаю, что тебе стоит испытывать угрызения совести из-за этого человека. Помогая отправить его на виселицу, ты, быть может, спасла множество жизней.

— Дело не только в этом, Джоэль. Ах, как легко говорить с тобой! Кроме Ребекки, мне было не с кем поговорить вот так с тех пор, как ты уехал.

Он сжал мою руку, и я продолжила:

— В ночь накануне убийства моего отца я заметила мужчину, стоявшего на противоположной стороне улицы и наблюдавшего за домом. Я видела его из окна.

Ветром с него сорвало шляпу, и я заметила, что волосы у него растут на лбу треугольником, а на щеке — белый шрам.

— Это Фергюс О'Нил. Столь необычная шевелюра всегда выдавала его и облегчала опознание.

— Джоэль, я видела этого человека стоящим на том же месте уже после казни.

— Как такое может быть?

— В том-то и дело. А вдруг есть человек, очень похожий на него? Не отправила ли я на смерть невинного?

— Ты была в перевозбужденном состоянии. Не думаешь, что все это просто показалось тебе?

— Именно это мне все говорят. То же самое сказала Ребекка, и я почти поверила ей. Но это случилось вновь.

— На том же месте?

— Нет, в Мэйнор Грейндже, — В Мэйнор Грейндже?

— Да, всего несколько дней назад. Ты помнишь «заколдованную» скамью?

— Конечно.

— Я выглянула из окна. Он сидел там. Когда я взглянула на него, он встал и раскланялся. Я отчетливо видела его волосы и заметила шрам на щеке.

— Этого не может быть!

— Клянусь, я видела.

— Должно быть, тебе почудилось. Кто-нибудь еще видел это?

— — Нет.

— Значит, ты была одна?

— Со мной был Роланд. Он подошел к окну, и там никого не оказалось.

— Все это очень странно.

— Я знала, что ты так скажешь. Все говорят, что мне это привиделось.

— А разве может быть иначе? Хорошо, предположим, что у Фергюса О'Нила был брат-близнец, его вылитая копия. Либо повесили не того брата, которого следовало, либо, если брата не существовало, сам Фергюс восстал из гроба, чтобы преследовать тебя.

Других логичных объяснений нет. Кое-как концы с концами сходились бы, если бы это происходило в Лондоне, но как он мог попасть в Мэйнорли, переодеться в вечерний костюм, пройти пешком от станции? Какая-то бессмыслица.

— Я думаю, именно это склонило Роланда принять решение уехать.

— Значит, ты собираешься жить в Йоркшире?

— Они подыскивают там какой-нибудь дом.

Я должна была отправиться с ними, но, узнав о твоем возвращении, приехала сюда.

Джоэль взял мою руку и крепко сжал ее.

— Люси, что же нам делать?

— А что мы можем сделать?

— Мы можем бросить все и уехать.

Я покачала головой.

— Ты хочешь сказать, что останешься с ним.

— Я вышла за него замуж.

— И это совершенно необратимо?

— Думаю, что так, Джоэль.

— Тогда что же нам остается?

— Тебе — крупная политическая карьера. Это дело с похищением впоследствии обернется тебе на пользу.

Мой отец сказал бы именно так.

— Как что-то может пойти мне на пользу, если я потерял тебя?

— Ты оправишься от этого. И сделаешь карьеру в парламенте.

— Я вернулся ради тебя. Я не собираюсь спокойно смотреть на то, что делают со мной.

— Нам придется смириться. Я вышла замуж за Роланда, поскольку в тот момент это казалось мне лучшим выходом. Возможно, я действовала эгоистично. Я не думала о том, что пользуюсь им в своих целях, потому что считала, что единственный для меня человек потерян навсегда. Я пошла на этот шаг, и обратного пути теперь нет. Джоэль, тебе придется забыть обо мне. Я думаю, нам не следует больше встречаться.

Ты должен продолжать делать карьеру. Это будет блестящая карьера. Мой отец всегда высоко ценил тебя, а он разбирался в людях. Мы так хотели быть вместе, мы так много думали о будущем, но судьба распорядилась по-иному. Мы должны принять это, Джоэль.

— Нет, — сказал он — Я не забуду наших совместных планов о том, как должна была сложиться наша жизнь. Тебе следовало дождаться меня, Люси.

— Если бы я только знала! Как бы все было чудесно! Ты же знаешь, я очень любила своего отца. Не успев оправиться от этого удара, я получила новый.

Я потеряла вас обоих… двух человек, самых дорогих для меня… тех, кому я больше всех была нужна.

Я лишилась всего. Мне пришлось начать жизнь заново.

Когда появился Роланд, мне показалось, что я нашла выход.

— Теперь, когда ты все объяснила, я понимаю тебя.

Как ты относишься к Роланду? Ты любишь его?

— Он мне очень нравится. Это хороший человек.

Он всегда добр и нежен со мной.

Джоэль поморщился.

— Я хочу узнать о нем побольше, — сказал он.

— Роланд преданно любит свою сестру Филлиду.

С ней я тоже очень подружилась. Да, оба они мне нравятся. У Роланда есть в Лондоне контора. Кажется, он не слишком перегружен работой. Время от времени ему нужно бывать в Йоркшире, но в основном он живет в Лондоне.

— Вы были во Франции вместе?

— Да, чуть больше месяца.

— А где его контора?

— Я никогда в ней не была. По-моему, Роланд называл Маркус-Корт… где-то в Сити.

— Понятно. А в Йоркшире у него есть дом?

— Нет. Они называют свой лондонский дом «пристанищем», но в Йоркшире у них сейчас ничего нет.

Именно поэтому они с Филлидой и поехали туда. Они подыскивают какой-нибудь подходящий дом, а потом мы его купим и будем там жить.

— Понятно. Значит, — ты собираешься покинуть Мэйнор Грейндж?

— О нет. Я сохраню его. После пожара Роланд действительно предлагал продать его.

— Что за пожар?

Я рассказала ему о случившемся, и он нахмурился.

— Ты могла обгореть до смерти!

— Именно так все и говорили. Но я сразу же проснулась. Никакой опасности не было.

Джоэль задумчиво смотрел перед собой;

Я сказала:

— Наверное, нам пора идти. Обо мне могут начать беспокоиться.

— Еще немножко, — сказал он.

Некоторое время мы сидели молча. Потом Джоэль сказал:

— Мы можем бросить все и уехать вместе.

— Я не могу сделать этого, Джоэль. Я не могу так поступить по отношению к Роланду.

— Значит, ты действительно неравнодушна к нему.

— Это было бы нехорошо. Он так много сделал ради меня. Когда мне нужна была помощь, он пошел мне навстречу. Я должна смириться со случившимся;

Джоэль, и ты тоже. То, что ты предлагаешь, не правильно. У меня есть искушение… как и у тебя. Именно этого я и хотела бы — быть всегда с тобой, но это невозможно. Ты должен продолжать свое дело и стать выдающимся политиком. А я должна оставаться женой Роланда.

— Все эти месяцы я мечтал лишь о том, как вернусь к тебе, — сказал он.

— Я счастлива слышать это, Джоэль, и в то же время мне отчаянно грустно оттого, что это невозможно. Ты должен делать свою карьеру. Я уеду в Йоркшир. Вот единственное, что мы можем сделать.

— Я не смирюсь с этим, — сказал он.

— Тебе придется.

Еще несколько мгновений мы сидели, а потом я поднялась:

— Джоэль, мне пора идти.

Он ничего не ответил, и мы молча пошли к выходу.

Как только я оказалась в своей комнате, там сразу появилась Белинда.

— Ты была с Джоэлем Гринхэмом, — обвиняющим тоном сказала она.

— Откуда ты знаешь?

— Я видела, как ты шла с ним по улице. Я видела, как он взял твою руку и поцеловал ее. Ах, Люси, ты так печальна. Ты все еще любишь его?

— Я не хочу говорить об этом.

— Как это похоже на тебя! Ты же знаешь, — как полезно выговориться. Может, я сумею тебе помочь.

— Ты? Каким образом?

— Что ты так удивляешься? Я сделаю все, чтобы помочь тебе, и Бобби тоже. Ведь ты так много сделала для нас. Ты собираешься бросить Роланда и уйти к Джоэлю?

— Не говори глупостей.

— Какие же это глупости? Ты вышла замуж за Роланда только потому, что считала Джоэля погибшим. Теперь он здесь, вернулся из царства мертвых, и ваши чувства друг к другу совершенно очевидны.

— Очевидны?

— Даже для слепого.

— Белинда, оставь меня в покое.

Она подошла и поцеловала меня. Она была удивительно нежна.

— Я знаю, что ты считаешь меня эгоистичной скотиной, но, тем не менее, я люблю тебя, Люси. Я хочу расплатиться с тобой за все долги и в один прекрасный день расплачусь, вот увидишь.

— Спасибо, Белинда. Но лучшее, что ты можешь сделать для меня, это оставить меня в покое.

Расстроившись, она вышла, а я погрузилась в тяжелые раздумья. Уйти к Джоэлю? Что это будет значить? Прежде всего, конец его карьеры, поскольку, несомненно, разразится крупный скандал. Скандалы портили карьеру моему отцу, и он был не единственным членом семьи, пострадавшим от этого. Душа у Джоэля лежала к политике и, видимо, к этим самым тайным поручениям, за которые он время от времени брался. А я? Разве я могла оскорбить Роланда, который так любил меня? Я знала, что он любил меня. Он был тихим, мягким, но такие люди умеют глубоко любить. Как я могла нанести ему такой удар?

А какова альтернатива? Пусть все продолжается, как есть. Я должна распрощаться со своим счастьем.

Всю жизнь мне придется принимать компромисс… второсортное счастье.

Меня одолевало искушение уйти к Джоэлю и забыть обо всем остальном. Жизнь сыграла с нами дурную шутку. Джоэль собирался поквитаться с ней, и мне тоже хотелось этого. Но как бы я ни поступила, безоблачного счастья ожидать не приходилось.

Уйдя к Джоэлю, я постоянно вспоминала бы Роланда. Я не смогла бы забыть его добрые спокойные глаза.

Можно было представить его чувства, когда он узнал бы о том, что я предала его. С другой стороны, вернувшись к Роланду, я постоянно буду вспоминать Джоэля. Я не смогу выбросить его из сердца. Что бы я ни сделала, по-настоящему счастливой мне не быть.

Я вновь виделась с Джоэлем. Он пришел к нам в дом, для того чтобы встретиться со мной и еще раз поговорить.

Мы вновь отправились с ним в парк, сели на ту же скамью и стали разговаривать.

Джоэль задал мне множество вопросов о Роланде и его сестре. Я объяснила, как они близки друг другу, как их родители погибли в железнодорожной катастрофе и с тех пор они заботятся друг о друге. Он расспросил меня о торговле шерстью. Об этом я немного могла сказать. Оказавшись в Йоркшире, я, разумеется, узнаю гораздо больше. Впрочем, меня это не слишком интересовало. Я не могла думать ни о чем, кроме своих личных дел, и постоянно внушала себе, что не должна больше встречаться с Джоэлем, чувствуя одновременно безудержное искушение бросить все и уйти к нему.

Я пробыла в Лондоне уже неделю и подумывала о возвращении. Вскоре должны были уезжать Бобби и Белинда. Селеста хотела, чтобы я задержалась, но чувствовала, что у меня неприятности, и предполагала, что это связано с Джоэлем. В отличие от Белинды Селеста никогда не вмешивалась в мои дела. Если в ней нуждались, она приходила на помощь. Ее жизнь сложилась несчастливо, и, возможно, она отнюдь не исключение. В этом мире только люди вроде Белинды, полные решимости получить желаемое любой ценой, устраивают свою жизнь, как хотят.

Пришло письмо от Роланда.

«Моя милая Люси!

Мы все время жалеем, что ты не поехала с нами.

Поиски оказались пока не слишком плодотворными.

Просто удивительно, как трудно подобрать что-нибудь подходящее.

Тем не менее, кое-что подвернулось. Есть довольно приличный дом, который сдают внаем. Мы с Филлидой решили снять его, чтобы пожить здесь и хорошенько осмотреться, прежде чем принимать окончательное решение. Такие вещи нельзя сделать за две недели, если собираешься найти что-то, по-настоящему устраивающее тебя.

Итак, мы решили пожить некоторое время в этом доме и осмотреться. Как тебе это нравится?

Позволь сообщить тебе, что дом называется Грейстоун-хаус. Он расположен в нескольких милях от Бредфорда. Здесь есть конюшни, и на месяц-другой мы можем взять лошадей напрокат, так что эта проблема решена. Здесь есть что-то вроде деревушки — Брейкен. Я решил, что мы снимем дом на три месяца, а если будет необходимо, продлим договор.

Думаю, за такой срок удастся найти дом и обустроить его должным образом.

Как ты находишь мою идею? Этот дом мы взяли на пробу. Филлида им довольна и считает, что он тебе понравится. Он модно обставлен, и в нем достаточно помещений. Большим его, конечно, не назовешь, но он вполне отвечает нашим требованиям.

Мы думаем, что ты можешь приехать к нам. Нам самим нет необходимости возвращаться. Как насчет следующего вторника? Хватит ли тебе времени?

Решать, конечно, тебе.

Филлида пребывает в радостном возбуждении. Ну, ты ее знаешь. Она любит всякие перемены в жизни.

Я уверен, что вы получите удовольствие от совместных поисков подходящего дома.

Я с нетерпением жду вторника. Мне кажется, что мы с тобой уже давным-давно в разлуке.

Надеюсь, что тебе нравится в Лондоне, что у Белинды и Бобби все в порядке, а Селеста поправляется.

С любовью, твой преданный муж Роланд.»

Когда я прочитала письмо, моим сомнениям пришел конец. Конечно, я должна ехать в Йоркшир. Нужно оставить глупые мечты о том, чего никогда не будет.

Вечером накануне своего отъезда Белинда зашла ко мне в комнату. Я уезжала на следующий день после них. Она взглянула на меня с искренней озабоченностью.

— Я знаю, что происходит, — сказала она. — Это Джоэль, правда? Ты никогда по-настоящему не любила Роланда. Ну да, он милый, он влюблен в тебя, и все мы считали, что для тебя лучше выйти за него замуж. Откуда мы могли знать, что Джоэль вернется?

Ах, Люси, мне так жаль тебя! Как-то нечестно получается. Ты всегда так хорошо относилась ко мне, а я к тебе временами — ужасно… но у меня есть мой чудесный старина Бобби, и Генри ведет себя именно так, как нужно, так что скоро это закончится и у нас будет все прекрасно. А я все думаю о тебе.

— Спасибо, Белинда.

— Ты, кажется, удивлена, — рассмеялась она. — Мне, и правда, хочется что-то сделать для тебя. Мне хотелось бы показать тебе, что я тоже умею заботиться о других, а уж тем более о тебе. Нечасто, это верно, но помочь тебе я очень хочу.

— Мне ничем не поможешь, Белинда. Это совершенно ясно. Я уеду в Йоркшир, и все будет хорошо, как было до сих пор.

— О да. Казалось, что все хорошо, потому что мы думали, что Джоэль погиб, а у тебя с Роландом все нормально… вернее, у вас троих. Все казалось нормальным, но каким-то второсортным, правда? Это потому, что ты считала Джоэля погибшим и старалась обойтись тем, что есть. Если кто-то умер, тут уж ничего не поделаешь, но если человек жив — тогда следует попытаться что-то сделать.

— Я признательна тебе за заботу, но ты напрасно беспокоишься. Я поеду в Йоркшир, и все разрешится.

— Вы действительно собираетесь купить там дом?

— Мы думаем об этом.

— Когда ты едешь?

— Очень скоро. Они подыскали какой-то дом и сняли его. Это возле Бред форда, где, как я понимаю, расположен центр торговли шерстью.

— Это очень далеко.

— Не так уж далеко. Дом мы купим поближе к Бредфорду, но для начала поживем возле небольшой деревушки под названием Брейкен.

— Тебе там будет одиноко.

— О, там есть конюшни, и мы возьмем напрокат лошадей. В любом случае мы займемся поисками постоянного дома, а когда что-то найдем, начнем готовиться к переезду, так что в Грейстоун-хаусе проживем недолго.

— Так называется дом в этом самом Брейкене?

Грейстоун-хаус? «Дом из серого камня»?

— Да, так.

— Это звучит ужасно.

— Большинство камней имеют серый оттенок, а окрестности могут оказаться очень красивыми. К тому же, как я уже сказала, мы туда ненадолго.

Белинда порывисто бросилась ко мне и обвила меня руками.

— Я буду думать о тебе, Люси.

— А я — о тебе.

— Я так хочу, чтобы вы с Джоэлем… Я думаю, это было бы чудесно. Вы созданы друг для друга.

— Пожалуйста, Белинда…

— Роланд очень милый, но он скучноват, правда?

Это тебе не политик, который выезжает с миссией и его похищают.

— Это не относится к делу, Белинда.

— Ты еще передумаешь, — сказала она, и глаза ее заблестели. — Ты еще что-нибудь сделаешь. Тебе нужно набраться смелости.

— Я собираюсь в Йоркшир, Белинда, к своему мужу.

— В старый Грейстоун-хаус в деревне Брейкен.

Я кивнула.

— Ах, Люси, Люси!..

К моему удивлению, ее глаза наполнились настоящими слезами.

До отъезда я избегала Джоэля. Я не осмеливалась встречаться с ним, поскольку боялась поддаться искушению махнуть на все рукой и уйти к нему.

Белинда и Бобби уехали. Они были очень внимательны ко мне. Я выразила им свою радость по поводу того, что их дело, судя по всему, близится к благоприятной развязке. Белинда сказала:

— Ты должна поскорее приехать погостить у нас.

Правда, Бобби?

— Чем раньше, тем лучше, — добавил Бобби.

— Было бы очень мило, если бы ты приехала сразу после рождения ребенка.

— Мы должны это как-то устроить, — сказал Бобби.

Как они были счастливы, несмотря на то, что находились в сложном положении! Белинда не сомневалась, что вскоре все благополучно завершится, и Бобби, как всегда, соглашался с ней.

Что сделала бы Белинда, оказавшись в моей ситуации? Можно было не сомневаться, что она ушла бы к Джоэлю, а все возникшие проблемы предоставила бы решать другим.

Но я твердо знала, что должна ехать к Роланду.

Седеете было жаль расставаться со мной. Она хотела проводить меня до вокзала, но я терпеть не могла эти прощания на платформах и сказала, что предпочту отправиться туда одна.

Прибыв на вокзал, я с удивлением увидела Джоэля.

Он заходил к нам домой, и Селеста сказала ему, что я уезжаю.

Мы Прошли на платформу, и он усадил меня в поезд, а сам остался стоять снаружи, глядя на меня с мольбой.

— Еще не слишком поздно, Люси, — сказал он. — Не уезжай.

— Я обязана, Джоэль.

Служитель подал сигнал свистком, и через несколько секунд поезд тронулся с места. Джоэль взял меня за руку и держал ее так, будто вовсе не собирался отпускать.

Он сказал мне:

— Люси, если ты вдруг передумаешь… я буду ждать тебя.

Пока поезд не выехал за пределы станции, я все смотрела на Джоэля сквозь пелену слез.