Миры Артёма Каменистого. S-T-I-K-S. Чёрный рейдер

Глава 6

Я таращилась на Вейцера, старалась ничем не выдать, что я проснулась. В ушах пульсировала кровь, во рту скапливалась слюна, а инстинкт хищника подсказывал, что нападение должно быть внезапным и стремительным. В идеале нужно свалить Вейцера одним ударом, не дать ему опомниться и грызть самое беззащитное место – шею. Я облизнула губы и приготовилась к прыжку. Разум ещё сопротивлялся, я понимала, что происходит что-то неправильное, пыталась обуздать голод, но с каждой секундой этическая сторона каннибализма занимала меня всё меньше, а тёплое и сочное мясо манило всё больше. Сдерживаться стало невыносимо. В конце концов, кто мне Вейцер? Всего лишь парень, которому я дала имя и билет в новую жизнь, можно сказать, крестник, почти что семья. Я подобралась и напала.

Ладони соскользнули по ткани футболки, я потеряла упор, навалилась всем телом, промазав мимо шеи. Я почувствовала, как напрягаются его мышцы, а в следующий миг Вейцер сбросил меня на землю. Я ударилась спиной, и это меня слегка отрезвило.

– Никта, ты что творишь?! С ума сошла?! – Вейцер выставил вперёд ладонь, словно это могло остановить меня.

Наивный, рука тоже съедобная. Я хотела кинуться на него снова, но вместо этого выгнулась от боли. В мозг словно воткнули десяток раскалённых игл. Я застонала. Голод пропал, как не бывало, а острую боль сменила тупая ноющая. Стало легче.

– Никта?

Вейцер присел рядом. Я поймала его напряжённый взгляд, вяло махнула рукой и, с трудом справившись с голосом, ответила:

– В порядке.

Парню явно требовались объяснения, и я прикрыла глаза. Минутной паузы, пока я якобы восстанавливаю дыхание, хватит, чтобы придумать правдоподобную ложь: не говорить же, что собиралась устроить кровавый перекус в стиле заражённых.

– Каждый новичок получает от Улья так называемый дар, особую сверхъестественную способность. Телекинез, пирокинез – вариантов масса. Нередко активация дара происходит в стрессовой ситуации, когда организм мобилизует все имеющиеся ресурсы, – сказала я чистую правду и добавила: – Я хотела тебя спровоцировать.

Вряд ли парень, когда-нибудь узнает об истиной подоплёке сегодняшнего казуса.

Вейцер витиевато выругался. Я не вслушивалась в то, что он там говорит. Уловила, что моя методика ему категорически не понравилась и что он скорее поседеет, чем откроет у себя неожиданный талант. Его ругань действовала, как хорошая колыбельная, и я начала уплывать. Вецер замолчал на полуслове и взволнованно спросил:

– Никта, тебе плохо?

– Нормально. – Мне пришлось открыть глаза.

– Но я же вижу. Тебя как будто чернота изнутри грызёт. Ты голодная.

Я резко села:

– Вейцер, что?

Он смутился.

– Извини. Померещилось. – Выдавать подробности ему явно не хотелось, но, поскольку я продолжала вопросительно смотреть на него, Вейцер сдался: – Когда я тебя скинул со спины, мне показалось, что в тебе разрастается что-то чёрное, похожее на спрута. Я в тот момент как-то неадекватно воспринимал действительность. Я протянул руку и мысленно спрута прихлопнул. А теперь мне кажется, что у тебя голова болит.

Вот так разворот-поворот! Похоже, ненароком я действительно активировала у Вейцера дар, да ещё какой! Улей часто одаривает чем-то бесполезным. Какой, например, прок от крошечного язычка пламени, возникающего на кончике указательного пальца? Бесспорно, человек- зажигалка имеет все шансы со временем эволюционировать в человека-огнемёта, но, во-первых, до этого нужно дожить, что само по себе непросто, во-вторых, нужно развивать дар, а вот это уже архисложно.

– Поздравляю, дар открыт! И, Вейцер, ты, оказывается, сказочный везунчик! Ты просто джек-пот сорвал! Дары бывают бесполезные, полезные для обладателя и полезные для окружающих. Платят, как ты понимаешь, за последнее. Ты, случайно, не медик?

Вейцер отрицательно мотнул головой.

– Жаль: тебе бы пригодилось знание врачебного дела. Собственно, у тебя открылся дар знахаря. Чуток подучишься, и будешь принимать пациентов, сидя на безопасном стабе, получать виноград, копить жирок, делать карьеру. С такими способностями легко устроиться.

– То есть я могу лечить? Знахарь? – недоверчиво переспросил Вейцер.

– Не кривись: я не виновата, что их в Улье называют тем же словом, каким в твоём прошлом мире называли себя шарлатаны и помешанные на мистике психи. В Улье всё по-настоящему. Знахари лечат, помогают иммунным разобраться с дарами, могут предчувствовать будущее. Есть даже поговорка, что если знахари бегут со стаба, как крысы с корабля, то жди большой барабум. Подробностей не знаю, вряд ли кто-то, кроме знахарей, тебе расскажет, как и что, так что при первой же возможности идёшь к ним учиться. А сейчас ложись, я подежурю.

Глядя во тьму и случая тишину, я размышляла о случившемся. Вейцер и впрямь везунчик, раз выжил после того, как я его приговорила. И непонятно, что со мной было. В мясе нуждаются заражённые. Допустим, я пополнила их поголовье. Тогда, во-первых, мозг должен был разрушиться, чего не произошло, во-вторых, исцелить мутацию знахарь, тем более начинающий, не способен. Значит, всё-таки это не заражение. К тому же о мясе я думала как о чём-то знакомом, словно я уже так питалась. Впрочем, это всё несущественные мелочи. Важно лишь одно: что мне сделать, чтобы не помереть с голоду, который Вейцер временно приглушил? Не знаю, и идей никаких.

Утром стало не до размышлений. Вейцер, из-за отросшей щетины напоминавший дикобраза, вспомнил, что у него миллион вопросов. Он хотел знать всё: что такое Улей, по какому принципу перезагружаются кластеры, есть ли способ вернуться домой, как меняются заражённые, что из них добывают, почему в первый день мы прятались от автоколонны.

Я без аппетита ковырялась в холодной тушёнке, завтракала и параллельно отвечала:

– Ты не знаешь, кто был в тех машинах. Кроме заражённых, которые, по сути, недалеко ушли от животных, в Улье водятся так называемые внешники. Они – люди, каким-то образом научившиеся открывать порталы в Стикс. Чтобы не заразиться, они носят респираторы. Так вот, мы для них являемся ценным биологическим материалом. Хочешь, чтобы тебя на органы разобрали? Кстати, у внешников есть прихлебатели – муры; это такие же иммунные, как ты и я, только та ещё мразь: в обмен на технику и оружие сдают внешникам своих же. С радостью продадут тебя за пару пачек патронов.

– Э…

– Человек порой гораздо опасней тварей.

– И что, вот так любой меня может убить?

Я скривилась:

– Может. И ему за это ничего не будет. Убьёт, потому что захочет получить твои спораны, убьёт, потому что просто захотелось. Мало ли, патология у человека, маньяк он. В Улье благодатная почва для всевозможных девиаций.

Некоторое время Вейцер молчал, переваривая очередную порцию информации. Я успела доесть тушёнку, сгрызть пару сухарей и с крыши очередного дома, где мы ночевали, осмотреть окрестности. Ни с биноклем, ни без него ничего заслуживающего внимания я не обнаружила. Вернувшись к Вейцеру, огласила план: двигаемся на запад, по пути потрошим бегунов, более опасных тварей избегаем, а ближе к вечеру ищем новое убежище.

– Почему на запад? Ты же вчера сказала, что не знаешь, куда идти. Как так?

К неудобному вопросу я подготовилась:

– Как ты понимаешь, путешествия в Улье затруднены, целиком адскую мозаику никто не обошёл, да и с обменом информацией сложности. Считается, что на востоке мир заканчивается. Видел когда-нибудь океан?

– Море, – поправил меня Вейцер.

– Пусть море. Суть в том, что неровная береговая линия – это конец суши и конец доступного тебе мира, переплыть бесконечную воду ты физически не сможешь. Здесь океаном служит чернота. Мёртвая зона. Помнишь, нам пришлось обходить такой кластер?

Вейцер передёрнул плечами и молча кивнул.

– На востоке с севера на юг тянется бесконечная мёртвая зона. Есть ли что-то по ту сторону черноты, неизвестно. Мы сейчас на Внешке; если мысленно рисуешь карту, то Внешка представляет из себя ещё одну вертикальную полосу. Названа так потому, что здесь полно баз внешников. Они регулярно чистят близлежащие кластеры от тварей, а заодно пускают нашего брата на переработку. Именно из-за внешников жить здесь почти невозможно. Жилая зона, тоже вертикаль, находится западнее. Вот там – стабы-квазигосударства, даже союзы квазигосударств; тварей больше, но их подчищают силами иммунных. Совсем запад – Пекло, Инферно, Ад. Называй, как хочешь. Там крупные кластеры, прилетают целые мегаполисы. Мясо в изобилии.

– Заражённые отъедаются и быстро поднимаются до уровня руберов и элитников, – закончил мою мысль Вейцер.

– Верно. Их там целые орды. Выжить нереально. Иногда орды снимаются с места и массово мигрируют в направлении Внешки. Стабы сметают только так.

– А что на севере и на юге?

– Не знаю. Как я уже сказала, жить можно между Внешкой и Пеклом, но полоса эта чёткой ширины не имеет. Представь себе связку сосисок: где-то пространства много, а где-то, наоборот, настолько узко, что пройти шансов почти нет. Есть точки, где Внешка и Пекло практически смыкаются. Это я вот к чему: карты здешних мест у меня нет, но совершенно точно могу сказать, что, раз мы на Внешке, в цивилизованные стабы следует идти на запад.

Вейцер кивнул и, к моей величайшей радости, надолго замолчал. Мысленно пожелав ему не свихнуться, я сосредоточилась на окружающей среде. Мы медленно преодолевали километр за километром, отвлекались на бегунов, затылочные мешки которых нередко оказывались пустыми, старательно избегали столкновений с более развитыми заражёнными, обходили опасные участки, иногда останавливались, чтобы проверить казавшиеся привлекательными дома и магазины. Я не торопилась. По-моему, Улей не терпит суеты. Однажды мы дойдём до цели. Днём раньше, неделей позже – какая разница?

Часам к трём Вейцер предложил устроить привал, и я согласилась. Он прав: отдыхать нужно чаще, незачем чесать, как заведенным. Оставив позади очередной кластер городского типа, мы углубились в лес. Я надеялась присмотреть полянку посимпатичней, но это не потребовалось. Тропинка вильнула и вывела нас прямиком к лесному домику. Добротное строение было сложено из толстых брёвен, выглядело, правда, не новым, но надёжным. Я не удержалась и присвистнула: похоже, сегодня фортуна нам благоволит. Сильно благоволит: дверь даже взламывать не потребовалось, ключ нашёлся под прибитой на один гвоздь плашкой.

Внутри избушка оказалась ничем не примечательной. Скудная мебель меня не заинтересовала, зато маленькие окна, через которые заражённым не пролезть, порадовали. Я проверила содержимое шкафов и несказанно удивилась, обнаружив на одной из полок стеклянные запаянные банки. В такие банки домовитые хозяйки огурцы закатывают. В первой банке на донышке лежало с десяток виноградин, во второй – три или четыре горошины, а в последней, третьей банке, я обнаружила спек – наркотик, способный повысить регенерацию и обезболить.

Голова снова разболелась. Я потёрла лоб, пытаясь выудить хоть что-нибудь из памяти. Видимо, в прошлом с наркотиками я дел не имела, обрывков знаний хватило, чтобы опознать в янтарной субстанции спек не самого худшего качества, но на большее меня не хватило.

Я вернула банку на место и задумалась. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что мы наткнулись на логово неизвестного рейдера, который вряд ли обрадуется, если я разграблю его запасы.

– Воровать нехорошо, но для бюджета полезно, – сказала я вслух.

– Хозяин рассчитывает, что эти шарики спасут ему жизнь, придёт – а тут пусто, – озвучил очевидное Вейцер. – Подло забирать запас на чёрный день.

Я закрыла дверцу шкафа. Грабить или не грабить, потом решу. Мы пришли сюда передохнуть и перекусить, вот и займёмся. Вейцеру ещё не помешает живца глотнуть.

– У тебя снова голова болит? – понял он. Не знаю, по моему выражению лица он это определил или дар помог.

– Чуть-чуть, – соврала я.

Аномальный голод снова давал о себе знать. Я всё чаще поглядывала на открытое горло Вейцера, но банка холодной тушёнки помогала мне сдерживаться. Я сосредоточилась на своих ощущениях: похоже, у меня не так много времени, чтобы понять, что со мной и, главное, чем себе помочь. Казалось, в районе желудка завелась неведомая гадость и разъедает меня изнутри.

– Получается, мы в стабильном кластере, раз кто-то устроил здесь берлогу? – отвлёк меня Вейцер.

Я уже успела рассказать ему, что делать тайники в стандартных кластерах бессмысленно, потому что во время перезагрузки всё неживое стирается и кластер заполняется содержимым из мира-донора. Во время перезагрузки домик обновится, а банки с виноградинами, горохом и спеком безвозвратно исчезнут.

– Будь это стаб, тропинка бы не сохранилась, – протянула я. – Думаю, кластер из тех, что перезагружается не чаще раза в месяц, а то и реже. Неведомый рейдер знает эти сроки и учёл их.

– Получается, хозяин подготовил для себя нору с конкретной целью и к конкретному дню? Он знает, что спораны и наркота потребуются ему раньше, чем кластер уйдёт на перезагрузку?

– Получается, так, – согласилась я.

– Тогда мы тем более не должны забирать чужое.

Я кивнула. Интересно, был бы Вейцер столь же категоричен, если бы я ему объяснила, сколько стоит горох? Впрочем, обчищать неизвестного мне давно расхотелось. Собственное состояние беспокоило меня гораздо больше, чем отсутствие денег. Уверена, найденных в бегунах виноградин хватит на оплату недорогой гостиницы, а больше мне пока и не нужно. Я в очередной раз помассировала виски. Скинуть бы мучающую меня пакость в кого-нибудь. Мысль показалась новой и в то же время естественной. Рецепт из закромов заблокированной памяти? Возможно. Кстати, не это ли я пыталась сделать ночью? Вейцер же упоминал чёрного спрута, которого он прихлопнул. Я покосилась на парня. Подождать или попытаться убить его прямо сейчас? В мозг, казалось, воткнули раскалённую иглу.

С улицы послышался шорох.