Чертог мечтаний

2

Мэгги начала печатать второе письмо, когда вспомнила о послании, которое забыла передать Фостеру.

В тот день почту доставили уже после того, как начался прием. Обычно он не вскрывал сам конверты, если на них не было пометок «Конфиденциально» и «Лично». Такие письма приходили редко. В основном хирургическое отделение засыпали чеками за неоплаченные услуги и рекламой фармацевтических и прочих фирм, связанных с медициной. Однако в пятницу пришло письмо, которое, по мнению Мэгги, доктор Фостер захочет посмотреть сам.

Из частного отеля в Лонгриче, где должна состояться конференция, извещали о том, что в последнюю минуту произошла замена докладчика. По-видимому, один из хирургов, которого пригласили выступить, приехать не сможет, и его заменит всемирно известный нейрохирург доктор Джеральд Брэннигэн.

Понятно, ее шеф, приняв решение не участвовать в конференции, скорее всего, отнесется безразлично к этой новости. Однако Мэгги, как считается, не знает о намерениях доктора Фостера и поэтому лучше покажет ему это письмо.

Вздохнув, она выключила диктофон, взяла нужный конверт и поднялась. Перед закрытой дверью кабинета врача она остановилась, чтобы оглядеть себя: надежно ли застегнуты все пуговички на белой блузке, не помята ли черная плиссированная юбка на бедрах.

Не хотелось, чтобы повторился неприятный инцидент, случившийся недели две назад. Тогда незаметно для нее расстегнулась перламутровая пуговичка на блузке, давая возможность, если глядеть под определенным углом, увидеть во всей красе ее груди, чуть прикрытые кружевами.

— Похоже, одна из пуговиц не устояла под натиском ваших женских форм, мисс Причард, — заметил Фостер с легкой насмешкой, наклоняясь, чтобы взять карту больного со стола Мэгги. — Возможно, на будущее потребуются пуговицы покрупнее? Или кофточка попросторнее?

Мэгги обрадовалась, что доктор отвернулся, прежде чем ее лицо запылало от смущения. Впрочем, ее мучения умножились, так как груди немедленно набухли еще больше, все сильнее давя на бюстгальтер и блузку и делая почти бесполезными усилия девушки застегнуть крохотную пуговичку.

Это был единственный раз, когда Гордону Фостеру удалось растревожить ее женственность, и она не намеревалась допускать этого впредь. К своему огорчению, Мэгги заметила, что рука дрожала, когда она постучала в дверь. И тут же все у нее внутри затрепетало, будто целый сонм бабочек одновременно взмахнул крылышками.

Угрюмый вид Мэгги отразил состояние ее души. Позволить Гордону Фостеру довести ее чуть ли не до нервного срыва — это просто возмутительно.

— Входите, мисс Причард, — последовало лаконичное приглашение.

Глубоко вздохнув, она открыла дверь и вошла, успокоив себя мыслью о том, что нервная встряска касается только ее. Мужчина в белом халате, сидящий за столом, никогда не догадается по спокойному выражению ее лица и холодному взгляду, что Мэгги может испытывать по отношению к нему и его красоте что-либо иное, кроме полного безразличия.

— Что там у вас? — спросил доктор Фостер повелительным тоном.

Она шагнула вперед и положила конверт на покрытую кожей столешницу.

— Письмо на ваше имя. От организаторов конференции, которая состоится на следующей неделе. Сообщают о замене докладчика. Я подумала, что вам, вероятно, захочется взглянуть, но, простите, забыла отдать письмо раньше.

Фостер, взяв конверт, не глядя швырнул его в корзину.

— Я решил туда не ехать, — сухо заявил он.

Игра света и тени у него на лице резко обозначила вокруг огромных голубых глаз темные круги — признаки переутомления. Понимай, что до такого состояния врач довёл себя сам, Мэгги все-таки немного пожалела его.

— Какая досада, — вздохнула она, решив, что стоит попытаться заставить этого чертова болвана все же поехать. Нравится тебе или нет, но он — хороший врач. — Им удалось заполучить в качестве докладчика Джеральда Брэннигэна вместо звезды меньшей величины, — кинула Мэгги приманку. — Мне показалось, что вы бы хотели его послушать. Он очень известный, да?

Мэгги не могла бы с определенностью сказать, какой оказалась реакция босса на ее сообщение. На несколько секунд он замер в своем кресле. В его обычно бесстрастных глазах читалось… Что? Растерянность? Удивление? Но, конечно же, не шок! Что такого особенного было в ее словах?

Еще больше ее взволновала внезапная перемена его настроения: от удивления или чего-то в этом роде не осталось и следа. На лице застыла теперь ледяная улыбка, от которой по спине Мэгги пробежала почему-то эротическая дрожь.

— Так, так, так, — протянул он. — Кто бы мог подумать? Вы совершенно правы, мисс Причард. Безусловно, мне не хотелось бы упустить возможность послушать такого выдающегося хирурга.

Фостер покрутился в своем вращающемся кресле из черной кожи, поднявшись, вынул из корзины для мусора конверт и вернулся на свое место.

— Спасибо, что обратили мое внимание на это письмо. Вы не представляете, как бы я был разочарован, если бы впоследствии узнал, что он побывал там, а я с ним не встретился.

— Значит, вы все-таки едете? — с надеждой спросила Мэгги, подумав, как обрадуется Бренда.

— Не упущу такой возможности ни за какие сокровища мира.

Девушка едва не зааплодировала от удовольствия.

— Вот это, я понимаю, улыбка, мисс Причард! Надеюсь, вы не будете против, если я не появлюсь в клинике в следующую пятницу?

Что так смутило ее вдруг — ирония Фостера или его немигающий взгляд, прикованный к ее губам? Как бы там ни было, улыбка Мэгги моментально исчезла, зато сердце тяжелыми ударами застучало в ребра, и было невозможно отвести глаз от его рта. Мэгги хотелось понять, что бы она почувствовала, если б их уста слились.

Она поразилась, куда завели ее мысли. Господи, этот мужчина даже не нравится ей. И тем не менее вот вам, пожалуйста, — она фантазирует, представляя себе, как занимается с ним любовью. Отвращение к самой себе заставило Мэгги внутренне собраться с силами. Она выпрямилась во весь свой высокий рост и одарила босса холодным взглядом.

— Мне, собственно, совершенно безразлично, доктор Фостер, поедете вы на эту конференцию или нет.

Его смех был таким же колючим, как и взгляд.

— Да, вижу. Что, наверное, даже к лучшему. При таком подходе вы сможете совершенно беспристрастно отнестись к предложению, которое я собираюсь вам сделать.

— Предложение? Какое предложение?

— Не тревожьтесь, мисс Причард. Я не стану просить вас о чем-то аморальном или криминальном. Просто я оказался в затруднении с этой конференцией, совпавшей с небольшим отпуском. Понимаете, на эту встречу приглашаются пары, но моя приятельница, которую я предполагал взять с собой, не… сможет поехать.

Поразительно, как гладко он умеет врать. Забавно получается. При всей ее антипатии к Гордону Фостеру она никогда не воспринимала его прежде как лжеца. И теперь получила урок: нельзя недооценивать степень испорченности всех мужчин.

— Это и было основной причиной моего отказа участвовать в конференции, — невозмутимо продолжал Фостер, — ибо появление там в гордом одиночестве создавало бы известные неудобства и сложности. Собственно, как предложила моя дорогая сестра, я мог бы нанять для этого случая даму из службы эскорта. Но уверен, вы меня поймете, если я скажу, что это не в моем вкусе. А сейчас мне вдруг пришло в голову узнать, а не удастся ли мне уговорить вас сопровождать меня?

Прежде чем Мэгги могла прийти в себя от неожиданности, он добавил:

— За отдельную плату, разумеется. Я не рассчитывал заставлять вас трудиться бесплатно. Моя сестра как-то упомянула, что вы по уик-эндам работаете официанткой. Я непременно компенсирую вам потерю в заработке с солидной прибавкой. Ну, что скажете, мисс Причард? Может эта идея вас заинтересовать, как вы думаете?

Что мне ему сказать? Мэгги смотрела на него в упор, пытаясь подавить нарастающий гнев. Я откажу этому самонадеянному, наглому типу с его покровительственными манерами, если б даже он сулил мне все алмазы Южной Африки. Я пошлю его к черту, скажу: «Катись подальше! Я не проведу с тобой даже получаса, не то что три дня и три ночи!»

— К сожалению, я не смогу поехать с вами, — только и произнесла Мэгги, причем с удовлетворением заметила, что голос ее звучит ровно и спокойно.

— Если я правильно понял, ваш приятель будет возражать?

— У меня нет таких приятелей, — ответила она.

— Странно, — покачал головой Фостер. — Тогда в чем же дело?

— Я не работала в минувший уик-энд из-за простуды. Если я подведу хозяина кафе и на сей раз, то потеряю работу, а этого я просто не могу себе позволить.

Но лишиться места в клинике она тоже не хочет, поэтому и приходится быть такой дипломатичной. Как приятно было бы бросить в лицо милейшему доктору, куда он бы мог убираться вместе со своим предложением.

— Сколько вы зарабатываете за один уик-энд?

— А почему вас это интересует?

Фостер вздохнул.

— Просто ответьте на вопрос, пожалуйста, мисс Причард.

— Сто двадцать долларов плюс чаевые.

— Понятно. Сколько времени вам потребуется, чтобы найти подобную работу в другом кафе, если вы потеряете место?

— Что, что? О, тут точно не угадаешь. Как повезет, порой можно прождать и несколько недель.

— Месяца три самое большее, да?

— Д-да, пожалуй.

Чего он добивается? Почему не хочет просто забыть о своем предложении? Она не собирается принимать его ни за какую плату.

Фостер взял карманный калькулятор со стола.

— Сто двадцать долларов умножить на тринадцать недель получается одна тысяча пятьсот шестьдесят долларов, — считал он вслух. — Мне кажется, такая девушка, как вы, имеет шикарные чаевые, поэтому я округляю сумму до двух тысяч. Причем плачу все сразу и авансом. Что вы на это скажете, Мэгги? Не так уж плохо заработать такие деньги за три дня. Более чем достаточно, чтобы жить безбедно, пока не подыщете другое место.

Он впервые обратился к ней по имени, что не осталось незамеченным и сыграло даже более важную роль в его судьбе, чем его унизительное предложение.

— Сожалею, доктор Фостер, но я снова должна ответить отрицательно. У меня нет необходимых актерских данных. Наверное, Бренда права: вам надо нанять сопровождающее лицо из профессионалок.

— Но мне не нужна профессионалка, Мэгги, — спокойно возразил он, — Мне нужны вы.

Она не нашлась, что сказать, и только смотрела на него широко открытыми глазами. Во рту стало сухо. О Боже, если бы она знала его чуть меньше, то могла бы принять все всерьез.

— Быть может, следует пояснить мои слова, — продолжил он сухим тоном, явно удивляя Мэгги, и поднял одну бровь. — Причина, побудившая меня сказать, что мне нужны именно вы, такова: мне известно, что, несмотря на вашу совершенно безупречную маску холодной вежливости, на самом деле вы меня терпеть не можете. И впоследствии не будет оснований увольнять вас за то, что вы по глупости влюбитесь в меня. Кроме того, я мысленно вижу вас в достойном туалете, и вы смотритесь прекрасно. Да. — Голубые глаза скользнули по ее лицу и пышной груди. — Очень даже мило.

Непонятно, какая часть откровений Фостера взбесила ее больше всего. Так или иначе, в голове безостановочно вертелось: «Очень даже мило». Видит Бог, да стоит ей захотеть, она выцарапает один за другим эти красивые надменные глаза!

— А вас не останавливает, что моя скрытая антипатия к вам может сказаться на моем поведении? — процедила Мэгги сквозь стиснутые зубы.

— Нет. Я безоговорочно верю в способность женщин притворяться. К тому же у меня нет привычки появляться в обществе с дамами, которые раболепствуют передо мной. В сложившихся обстоятельствах, разумеется, ожидается, что вы сыграете роль друга, а не настоящей любовницы. Соответственно я изменю заказ и зарезервирую в отеле два соседних номера.

Мэгги с трудом подавила в себе чувство презрения к Фостеру. Значит, Колин должна была спать с ним во время этой увеселительной поездки, изображать из себя жену, не имея никакой надежды когда-либо действительно соединиться с ним в браке.

Очаровательно, ничего не скажешь! Пусть Кевин оказался низким предателем, но тот по крайней мере не останавливался ни перед чем, чтобы сначала завоевать сердце девушки и уж потом стать ее любовником. Цветы, коробки шоколадных конфет, ужины в ресторанах при свечах — все романтические атрибуты шли в ход. Кевин завлек ее в постель красивыми словами и обещаниями вечной любви, до сих пор звучащими в ушах. В отличие от него Гордон Фостер ничего не сулил своим женщинам, кроме… хладнокровных, словно у роботов, занятий сексом в горизонтальном положении.

Но почему же тогда у Мэгги вдруг возникло острое желание испытать такую механическую любовь? Почему, Господи? Ведь подобные отношения претят ее существу, всем представлениям о себе как личности.

Нечистые мысли лезли и лезли в голову, вызывая прилив крови к щекам.

— Сожалею, — повторила она, переходя на шепот. — Это… Это невозможно. Я просто не могу.

— «Не могу» — я такого понятия не знаю, — отрезал Фостер. — Так в чем же дело? Мне казалось, двух тысяч долларов было бы достаточно, чтобы смириться на время с неприязнью, которую вы ко мне испытываете. Хотите верьте, хотите нет, но я способен быть вполне компанейским человеком, если захочу. Не спешите с отказом, обдумайте мое предложение и позвоните мне домой вечером в воскресенье, часов в восемь. В это время Бренды не будет, так что с этой стороны пусть вас ничто не смущает.

Пожалуй, отказаться окончательно будет легче по телефону, подумала Мэгги. А когда приходится краснеть и запинаться при разговоре лицом к лицу, получается не очень-то убедительно. Особенно, если, вопреки здравому смыслу, тебя так и подмывает ответить «да». О Боже, я, наверное, схожу с ума!

— Хорошо, — сказала она неуверенным голосом.

Самодовольная улыбочка мелькнула было на сжатых губах босса, и сердце Мэгги тут же успокоилось, идиотский трепет прошел.

Итак, он считал, что она согласится, предложенные деньги заставят, мол, забыть обо всех колебаниях.

Она внутренне содрогнулась при мысли, что Фостер, видимо, думает, будто за ее враждебностью скрывается неодолимое влечение к нему. Если босс рассчитывает на свои чары, то больше обсуждать с ним нечего. Теперь ни за что на свете она не согласится с его предложением. Ни за что!