Чертог мечтаний

4

— Начнем с самого главного, — внезапно заговорил Фостер. — С ваших туалетов.

— Моих туалетов? — бездумно повторила она, все еще под впечатлением от своего открытия об опасной власти над нею этого человека.

— У вас есть еще что-нибудь, кроме черной юбки белой блузки, которые вы надеваете каждую пятницу, не так ли?

Мэгги вспомнила элегантные платья и костюмы висевшие в гардеробе ее родного дома. Они наверняка еще не вышли из моды, классический стиль не стареет. Мэгги не сомневалась, что наряды до сих пор на месте. Никаких трудностей не будет заехать и забрать одежду, когда отец в офисе.

— У меня богатый выбор туалетов, — холодно ответила она, возмущенная и критикой, и скепсисом, сквозившими в вопросе.

— Да, но что это за одежда? — пренебрежительно поинтересовался он. — Вы, очевидно, согласитесь, что любая леди, поддерживающая дружеские отношения со мной, должна одеваться со вкусом. Ничего неподобающего, никакой вульгарности.

— Не опускаюсь до этого никогда.

— Вы, несомненно, выше дешевых эффектов надо отдать вам должное, — сухо пробормотал Фостер. — И, если не считать одной капризной пуговки, ничего неподобающего за вами не числится. Пока, — добавил он цинично. — Но я не желал бы, чтобы по прибытии в отель у нас начались разного рода неприятные мелкие сюрпризы. Кстати, в вашем прошлом или настоящем нет ли каких-либо обстоятельств, которые не позволяли бы вам выполнять для меня эту работу?

В сознании Мэгги немедленно всплыл один очень даже веский вопрос: а вдруг на конференции объявится кто-нибудь, кто знает о суде и тюремном заключении? Впрочем, в газетах об этом не было ни строчки. Отец не пожелал помочь дочери и не нанял хорошего адвоката, зато использовал свое влияние, чтобы скрыть информацию от публики.

— Какие обстоятельства вы имеете в виду?

Нечистая совесть толкала ее на дерзость.

— Да Бог его знает. Скажем, не осчастливили ли вы разворот одного из ведущих журналов для мужчин своей фотографией в первозданном виде? Или даже менее дорогих изданий — какая разница? Мне хорошо известно, что Бренда наняла вас, не проверив как следует вашу биографию. Я не вчера родился, Мэгги. Если девушке позарез нужны деньги, а у нее такая фигура, как у вас, ее могут уговорить заняться не слишком красивыми делами.

Чувства вины как не бывало. Мэгги чуть не вспылила. Не слишком красивые дела, говоришь! А что, черт возьми, делает она теперь, отправляясь и поездку с ним? Боже, да на каком таком основании он смотрит на нее сверху вниз? Ведь это он оплачивает ее сомнительную дружбу с ним. А что касается фигуры… Мэгги уже сыта по горло его сентенциями, приравнивающими соблазнительные округлости ее тела к аморальным поступкам.

— Я ни разу в жизни не совершила шага, за который мне было бы стыдно, доктор Фостер, — заявила она с достоинством, ледяным тоном. Про себя, впрочем, добавила, что сегодняшний договор не в счет. — Поверьте, вы получите возможность гордиться мною как вашей… э… подругой. У вас не будет причин пожалеть о своем выборе.

— Н-ну, это мы еще посмотрим. Вы играете в теннис, хоть немного?

— Да, но…

— От вас не требуется высший класс, — небрежно прервал ее Фостер. — Достаточно уметь держать ракетку в руках. Видимо, я хочу слишком многого, но все же спрошу, не играете ли вы и в гольф?

Его покровительственный тон может взбесить кого угодно. Ведь Мэгги просто хотела предупредить, что у нее нет теннисной ракетки. Попадись он мне на корте или на площадке для гольфа, я ему устрою!.. Спасибо, между прочим, отцу за каникулы, превращенные в бесконечные спортивные уроки и тренировки. Хоть что-то он для меня все-таки сделал.

— На ваше счастье, я играю и в гольф. Немного, — добавила она, не желая заранее раскрывать карты перед противником.

— Вы меня удивляете, мисс Причард. Я бы не сказал, что место приложения ваших талантов — в спорте, скорее, где-либо еще.

Мэгги сочла за благо не реагировать на гадкий намек Фостера.

— Я бы хотела, чтобы вы решили, как будете называть меня, — ядовито сказала она. — То я для вас Мэгги, а минуту спустя мы возвращаемся к мисс Причард.

— Вы совершенно правы. Но мне не вполне удобно звать вас Мэгги.

— Как угодно. Вы босс. Мне важно лишь знать свои права и чего я могу ожидать. Кстати, об ожиданиях. Надеюсь, я тоже не столкнусь в отеле с мелкими неприятными сюрпризами, не так ли?

Затянувшееся молчание было насыщено электричеством. Не оставалось никаких сомнений, что на конференции у Фостера намечается своя, скрытая от всех программа, и это начинало беспокоить Мэгги.

— Что вы хотите этим сказать? — настороженно процедил он.

Хочу знать о твоих нечистоплотных замыслах, ты, слуга дьявола, хотела выпалить Мэгги. Чего ради ты платишь три тысячи долларов за то, чтобы я состояла три жалких дня при тебе в роли любовницы?

Вместо этого она заявила:

— Мне уже приходилось сталкиваться с мужчинами, у которых под фраком джентльмена волчья шкура. Избавьте меня от удовольствия отбиваться от вас каждую ночь.

Фостер сухо рассмеялся.

— Вы великолепны в своей прямоте, Мэгги. Я в восторге. Собственно, я и без того восхищен вами. Вы на редкость уверены в себе и полны загадок. Удивительно, вы никогда не прибегаете к уловкам, хотя в вашем положении привлекательная женщина могла бы почувствовать соблазн манипулировать людьми. Не бойтесь, вам не придется отбиваться от меня. Насилие мне всегда претило, а соблазнять вас не входит в мои планы.

— Какие планы? — вырвалось у Мэгги.

Она не поверила ни единому слову из его двусмысленных комплиментов. По какой-то причине она вызывает антипатию у Фостера, и он не дает себе труда скрывать это. Может быть, ему не нравятся все женщины с бюстом больше первого размера?

— Это, моя милая Мэг, — усмехнулся он, — совершенно не ваше дело.

И в то же время, мой милый доктор, это — увиливание от ответа. Но упрек не был произнесен. Неразумно настаивать, если тебе нужны три тысячи долларов.

— Согласна, доктор. Пусть это останется вашим маленьким секретом.

— Зовите меня Гордон.

— Что, простите?

— Называйте меня по имени.

— А… Видимо, так необходимо. Надеюсь, не забуду.

В таком случае попробуйте прямо сейчас. Скажите: «Да, Гордон», «Нет, Гордон», «Три полных мешка, Гордон».

Но это же просто смешно.

— Говорите! — рявкнул он.

В душе Мэгги дрогнула от беспощадного голоса.

— Д-да, Гордон, — робко проговорила она. Затем уже более твердо: «Нет, Гордон». И уже с вызовом в голосе закончила: «Три полных мешка, Гордон».

— Вот видите, — небрежно бросил Фостер. — Никаких проблем. Хотя, пожалуй, стоит еще потренироваться в оставшееся до пятницы время, чтобы мое имя звучало потеплее. Если вы обратитесь ко мне в обществе таким тоном, как сейчас, люди подумают, что вы собираетесь не поцеловать меня, а убить.

Что ж, посторонние не слишком ошибутся, грустно подумала Мэгги. Ей хотелось и его смерти, и поцелуя от него. Черт подери, ей начинала нравиться эта дуэль без правил. В ней есть что-то сексуальное. Мэгги остро почувствовала, как участился пульс, запылали от непрошеного волнения щеки. Слава Богу, разговор идет по телефону, и Фостер не видит ее лица.

— Я постараюсь, — сказала Мэгги, удивляясь собственному спокойному тону.

Господи, да она не такая уж плохая актриса, как думала. Кто знает, как все обернется. Может, ей удастся выбраться из этой темной истории и даже не обжечь пальцы. Если же станет, слишком припекать и она потеряет покой из-за неотразимого хирурга, достаточно будет лишь вспомнить Кевина. Размышления об этом негодяе всегда действовали на Мэгги отрезвляюще. В случае, если и это не поможет, она сосредоточится на мысли, что надо как-то выживать. Теперь, потеряв место в кафе, нужно всеми силами держаться за работу в клинике.

— Скажите, что нам предстоит в пятницу? — деловым тоном поинтересовалась Мэгги. — Что должна делать я?

— Нас будут ждать в Лонгриче, в отеле «Виктория» между тремя и пятью часами. У меня в пятницу утром назначена операция, будет еще одна пациентка с другого конца страны, я должен ее принять. Я просил ее быть в моем кабинете в час.

— Значит, вы хотите, чтобы я приехала, как обычно?

— Незачем. Приходите в клинику к часу тридцати. Я к тому времени должен освободиться. Говорят, до Лонгрича не более двух часов езды.

— Что, по вашему мнению, я должна надеть в дорогу?

— Что-нибудь простое, но со вкусом. Сейчас осень, в тех местах под вечер бывает прохладно, поэтому накиньте жакет. И не забудьте уложить в чемодан костюмы для тенниса и гольфа. Да, и еще купальник. Если верить рекламной брошюре, что прислали из отеля, у них там есть плавательный бассейн с подогревом.

— Слушаюсь, босс!

— Не дерзите.

Она проявила бы нечто большее, чем дерзость, если бы отправилась поплавать в этот бассейн в купальнике, купленном по совету Кевина пять лет назад. С той поры Мэгги поправилась на целый размер, особенно расцвел бюст. А всему виной тюрьма, где кормили вкусно и сытно. А может, пончики и кофе капуччино, которыми она пробавляется в кафе, чтобы меньше тратить на еду?

А сейчас, с сегодняшнего дня и до пятницы, Мэгги придется буквально голодать, чтобы старые платья сидели на ней как влитые. Но почин уже сделан. За весь день у нее и маковой росинки во рту не было.

— Мэгги!

— Да?

— Нет, ничего. Больше у вас нет ко мне вопросов?

— Вы знаете адрес, по которому завтра пошлете мне деньги?

Его вздох прозвучал раздраженно.

— Хорошо, что вы верны своим принципам. Да, ваш адрес у меня есть. Вам доставят все наличными, самое позднее к трем часам. Вы удовлетворены.

— Вполне.

— А я надеюсь за свои деньги получить то, что нужно.

— Вы будете иметь все, что оплачено. И ничего сверх этого.

— Рад слышать это, Мэгги, — проговорил Фостер, растягивая слова. — Именно такова цель моих затрат. И ничего сверх этого. Никаких осложнений и последствий. Итак, до пятницы. И не опаздывайте! — предупредил он и повесил трубку.

Мэгги долго еще сверлила взглядом умолкнувший телефон. Сердце сердито стучало. По крайней мере, ей хотелось думать, что она сердится. До пятницы, вроде, далеко, но она придет — не успеешь оглянуться. Вот что страшно.

Так и произошло. С утра было холодно, а потом погода разгулялась, стоял солнечный осенний день. Обычно неделя тянется бесконечно долго в тщетных поисках полноценной работы, а тут дни просто мелькали один за другим. Каждую свободную минуту Мэгги занималась переделкой своих туалетов. Что-то удлиняла или укорачивала, всюду, где возможно, распускала швы.

— Скажи мне еще раз, дорогая, как называется место, куда ты едешь? — спросила мисс Кроуфорд, наблюдая за упаковкой свежевыстиранных и выглаженных платьев и костюмов.

— «Виктория», — улыбнулась Мэгги. — Это отель в окрестностях Лонгрича.

Старая женщина ухитрилась подъехать в кресле ближе, с усилием дергая за ручки управления. Всего через два дня она пересядет в новое кресло, будет носиться взад-вперед по коридору, уже не боясь ни с кем столкнуться. Увидеть мисс Кроуфорд счастливой — ради этого стоит принести в жертву ближайший уик-энд.

— И чем ты будешь там заниматься?

— Обычной секретарской работой. — Мэгги сглотнула. — Доктор Фостер хочет, чтобы я записала все лекции, которые он прослушает.

У нее язык не повернется сказать старому другу правду. Старушка просто упадет в обморок, а потом потребует, чтобы Мэгги вернула деньги и осталась дома. Однако с деньгами все не так-то просто, потому что они уже переведены на счет фирмы, торгующей инвалидными креслами.

— И все эти красивые платья нужны тебе только для записи лекций? — последовал вопрос нахмурившейся старушки.

Мэгги силилась казаться безмятежной. Она рассмеялась, надеясь, что смех не звучит слишком фальшиво.

— Нет, конечно же. По вечерам там будут неофициальные встречи, развлечения. Ты ведь не хочешь, чтобы я выглядела, как замарашка, в глазах всех этих высокопоставленных медиков и их жен?

— Мэг, ты никогда не будешь выглядеть замарашкой. — Острый взгляд серых глаз отметил заливший щеки девушки румянец. — А там у тебя идет все хорошо, дорогая, верно? Ну, я говорю… об этом твоем боссе… Он не из тех, кто может потребовать от тебя чего-нибудь помимо секретарских услуг?

— Слава Богу, нет! Доктор Фостер совсем не такой.

— Мне кажется, ты говорила, он очень красив.

— Верно, красив.

— В таком случае он как раз из тех. Поверь мне, дорогая. Я уже достаточно пожила на свете, чтобы убедиться: все молодые красивые мужчины на одну колодку. Если он, конечно, нормальный. Он не извращенец, нет?

— Нет, — чуть не задохнулась Мэгги. — Уверена, что нет. Но можешь не беспокоиться, он совершенно не интересуется мною. Ну, ты знаешь, о чем я говорю.

Кстати, это не так уж плохо, если учесть ее непрошеное волнение из-за предстоящей поездки.

— С чего ты взяла, будто босс не интересуется тобой? Такие девушки, как ты, всем очень нравятся. А ты будешь просто ослепительна в этом платье.

Мэгги посмотрела на длинное кружевное платье кофейного цвета, которое она только что бережно уложила в чемодан.

— Может быть, я его совсем не надену. Оно немного тесновато.

Собственно говоря, все наряды, привезенные из дому в понедельник, страдали этим недостатком. Мэгги устраняла его прежде всего, немного распуская швы. Однако с кружевным платьем это не удалось, швы были прошиты так, что ни одной лазейки нельзя найти. Она все-таки взяла его в надежде, что к последнему вечеру уже сумеет в него влезть. Если сможет проплыть бассейн, о котором упоминал Гордон, взад-вперед раз сто в день. Кофейный цвет ей к лицу, и в этом наряде она всегда чувствовала себя хорошо. Хорошо?

Совесть восстала, и Мэгги вынуждена была признать, что как раз в этом платье ей никогда не было спокойно и удобно. Ближе к истине было бы сказать: она чувствовала себя в нем сексапильной. Однажды она надела это платье для Кевина, и он весь вечер не мог дождаться, когда сорвет его с нее.

Интересно, что сказал бы Гордон, если бы когда-нибудь увидел ее в этом наряде с хорошей прической, полным макияжем и ожерельем из бриллиантов и жемчугов на шее? Соблазнять ее не входит в его планы, но такая мысль вполне может прийти ему в голову… если Мэгги наденет кружевное платье.

— Мэг…

Она вздрогнула и поспешила отвести взгляд от чемодана. Пульс был неровный. Какие дикие мысли навевает на нее этот человек.

— Да? — Голос звучал не очень уверенно.

— Уж не влюбилась ли ты в доктора Фостера? Признавайся, — озабоченно спрашивала мисс Кроуфорд.

— Ой, помилуй Боже! Нет.

Разве что испытываю легкое влечение к нему, призналась она себе. Но это же не любовь. Ни в коем случае. Одна мысль об этом ужасна!

— Вас к телефону, Мэгги! — позвали девушку из коридора. — Поспешите. Тот, на проводе, говорит, у него только одна минута.

Мэгги не могла догадаться, кто звонит. Никогда раньше здесь ее по телефону не разыскивали. Она, вроде, никому не сообщала этот номер. Да и ее единственными друзьями после выхода из тюрьмы были мисс Кроуфорд и соседи по пансиону.

Она торопливо шла по коридору к входной двери, где стоял на солидном столике аппарат, по которому можно было только принимать звонки, и вдруг вспомнила, что дала как-то этот номер Бренде. По всей видимости, известен он и Гордону.

Когда Мэгги взяла трубку, у нее свело желудок, голос звучал напряженно.

— Мэгги, это Гордон. У меня сейчас перерыв между двумя операциями, поэтому буду краток.

— Что случилось?

У нее упало сердце. Первая мысль — он звонит, потому что все отменяется. Мэгги сразу же обнаружила крайне неприятную причину своего беспокойства: она встревожилась вовсе не из-за денег, а — совершенно неожиданно — из-за того, что теперь у нее не будет повода появиться перед Гордоном в этом проклятом кружевном платье.

— Все в порядке, — сообщил он твердо. — Но мне интересно, как вы будете добираться в город с багажом? Я знаю, обычно вы ездите поездом и идете несколько кварталов от Мартин-плейс до клиники.

— Господи, откуда вам это известно? — спросила она испуганно.

Фостер игриво засмеялся:

— Вы не представляете, какое количество полезной информации поставляем мне Бренда о ее бесценной мисс Причард. Я полагаю, ваша плата наличными прибыла без происшествий в понедельник?

— Что? Ах, да, спасибо.

— Тогда используйте часть суммы и возьмите такси.

— Но я не могу!

— Что значит, не можете? — нетерпеливо воскликнул Фостер. — Боже милостивый, неужели вы уже израсходовали все до последнего цента? Все три тысячи?

— Боюсь, что да, — призналась она.

Губы ее дрогнули. В определенном смысле его бесконечные фальшивые представления о ней даже забавны. Теперь, по его мнению, она не только жадная до денег вымогательница, но также и безумная мотовка.

Фостер пробурчал что-то неразборчивое, разговор перестал интересовать Мэгги, она начинала злиться. Видимо, то, что он сказал, было отнюдь не комплиментом.

— Я приеду вовремя, — заявила она. — Багажа у меня немного. Всего один чемодан.

— Я предупреждал, что мне нужно, чтобы вы были хорошо одеты!

— Я буду хорошо одета.

— Благодаря моим трем тысячам долларов, осмелюсь заметить, — проворчал Фостер. — Но я не жалуюсь. В нашем мире получаешь только то, за что платишь. Я хотел, чтобы рядом со мной в этот уик-энд была красивая, безупречно одетая женщина, а это даром не дается. Но я плачу и за то, чтобы все шло без сучка и задоринки. Поэтому уж окажите мне любезность — возьмите такси. Вы найдете деньги на проезд, если я дам слово полностью возместить всю сумму? — язвительно спросил он.

— Да.

— Тогда так и сделайте. Встречаемся не позже половины второго.

Фостер опять первым повесил трубку, оставив Мэгги расстроенной и злой. Все фантазии о платье кофейного цвета, в котором она так соблазнительна, улетучились. Их снова вытеснило любопытство: что ждет ее в ближайшие три дня? Чего он добивается, черт возьми, если готов швыряться деньгами, лишь бы все вышло так, как он задумал?

Мэгги тяжело вздохнула, понимая свое бессилие: доктор не намерен посвящать ее в свои планы, даже если бы она прямо потребовала этого. Он платит ей за невмешательство.

А это не то же самое, чего добиваешься и ты сама? — спросила себя Мэгги. Невмешательство. Это смехотворное сексуальное преимущество их договора лучше всего просто не замечать. Стимулировать же влечение нарядами или фантазиями не поможет.

Платье кофейного цвета, благоразумно решила Мэгги, полежит преспокойно дома.

Однако, возвратившись в свою комнату, она увидела, что мисс Кроуфорд уже упаковала ее чемодан, и кружевной наряд лежал под несколькими слоями одежды. Под всевидящим взглядом серых глаз старой дамы Мэгги не осмелилась вытаскивать опасный туалет из глубины чемодана, но дала себе твердый зарок не надевать это чертово платье. В нем она за себя не ручалась.

Захлопнув крышку, Мэгги решила, что будет делать только то, за что ей заплатили. И ни на йоту больше!

Если соблюсти этот зарок и не совать нос куда не надо, то единственная реальная угроза может исходить лишь от нее самой. Только бы не сказать или не сделать чего-нибудь, что лишит ее последней оставшейся у нее возможности заработка. Это была бы катастрофа при плачевном состоянии ее финансов — на счете в банке всего пятьдесят долларов, да еще около тридцати долларов лежали в сумочке.

Так что ни на минуту не забывай суровый наказ самой себе: не говорить и не делать глупостей. Оставайся сдержанной, спокойной и собранной. Не прибегай слишком часто к насмешке, хотя бы она и была вполне обоснованной. И, ради Бога, не позволяй себе подшучивать над мужчиной, особенно, если он стоит перед тобою в чем мать родила.

При мысли об этой картине внутри у Мэгги все свело. Конечно, она не имеет ни малейшего представления о том, как выглядел бы обнаженным Гордон Фостер. Может быть, под одеждой он бледный и рыхлый. Не исключено, что его широкоплечая, узкобедрая, с плоским животом фигура существует лишь благодаря превосходно скроенным костюмам, которые Фостер неизменно носит.

Впрочем, нет, грустно подвела итог своим размышлениям Мэгги, не может быть рыхлым человек, который чертовски много работает, как Гордон. Насчет бледности кожи… у доктора от природы оливковый цвет лица, он смуглый, как цыган.

Нет, без одежды он должен выглядеть неотразимо. В этом Мэгги уверена. Неотразимо и сексуально. Настоящий мужчина.

— Ничего не забыла? — спросила мисс Кроуфорд, когда Мэгги сняла с кровати желтовато-коричневый кожаный чемодан.

— Что я могла забыть?

— Вот это. — Старая дама достала из своего кармашка самый красивый флакон духов, какой Мэгги доводилось когда-либо видеть. Сделанный из розового хрусталя, он был снабжен резиновой грушей в атласном ярко-розовом чехле, с которого свисала серебристая кисточка.

— О, мисс Кроуфорд! — воскликнула Мэгги, чувствуя, что слезы подступают к глазам.

Старая дама вложила флакон в руки девушки.

— Он полон. Шанель номер пять. Один из моих друзей подарил мне это года два назад, но экзотический аромат явно не подходит для старой девы, вроде меня. Однако, что касается тебя, моя дорогая, то от этих духов у многих джентльменов закружится голова.

Подарок растрогал и причинил боль. Мэгги знает только одного мужчину, чью голову она хотела бы вскружить в этот уик-энд. Но он-то и оказался для нее самым запретным плодом.