Чертов крест

І

Сумерки уже начинали простирать свои легкія, туманныя крылья надъ живописными берегами Сегры, когда мы достигли цѣли нашего путешествія, мѣстечка Бельверъ, проведя въ пути цѣлый утомительный день.

Бельверъ не что иное, какъ маленькій городокъ, пріютившійся на склонѣ холма, за которымъ высятся величественныя, туманныя вершины Пиринеевъ, подобныя ступенямъ колоссальнаго гранитнаго амфитеатра.

Группы окружающихъ городокъ бѣлыхъ домиковъ, разбросанныхъ тамъ и сямъ среди зелени, похожи издали на стаю бѣлыхъ голубей, остановившихъ свой полетъ, чтобы утолить свою жажду въ водахъ рѣки. Обнаженная скала, омываемая ея быстрымъ теченіемъ, указываетъ древнюю границу между графствомъ Ургельскимъ и самымъ значительнымъ изъ принадлежавшихъ ему ленныхъ владѣній. На вершинѣ скалы еще замѣтны слѣды старинныхъ сооруженій.

Направо отъ крутой тропинки, ведущей къ этому мѣсту и извивающейся вдоль лѣсистаго берега рѣки, стоитъ крестъ. Крестъ этотъ весь желѣзный, его круглый пьедесталъ вытесанъ изъ мрамора, а ведущая къ нему лѣстница состоитъ изъ почернѣвшихъ и кое какъ сплоченныхъ деревянныхъ обломковъ…

Разрушительное дѣйствіе времени покрыло ржавчиной металлъ, разъѣло и раздробило каменное основаніе памятника; въ трещинахъ его выросли вьющіяся растенія, которыя взобрались до самой вершины креста, обвили и увѣнчали его зеленью. Старый развѣсистый дубъ склонился надъ нимъ и осѣнилъ его на подобіе балдахина.

Я опередилъ своихъ спутниковъ на нѣсколько минутъ и остановивши лошадь, безмолвно созерцалъ этотъ крестъ — нѣмое и трогательное выраженіе набожныхъ вѣрованій прошедшихъ вѣковъ. Цѣлый рой мыслей тѣснился въ моемъ воображеніи въ эту минуту. То были все самыя неуловимыя, неопредѣленныя мысли, связавшія между собою будто невидимой нитью и полное уединеніе этихъ мѣстъ, и глубокую тшиину нарождающейся ночи и смутную печаль моей души.

Движимый внезапнымъ и неизъяснимымъ религіознымъ порывомъ, я сошелъ съ лошади, обнажилъ голову и сталъ искать въ глубпнѣ своей памяти одну изъ тѣхъ молитвъ, которымъ учился, будучи ребенкомъ, одну изъ тѣхъ молитвъ, которыя впослѣдствіи невольно приходятъ на уста и точно облегчаютъ стѣсненную грудь, смягчая горе, какъ пролитыя слезы, въ которыя превращается оно, чтобы испариться. Я уже начиналъ было шептать молитву, какъ вдругъ меня кто-то сильно встряхнулъ за плечи.

Я обернулся: за мной стоялъ человѣкъ.

Это былъ одинъ изъ нашихъ проводниковъ, мѣстный уроженецъ.

Съ выраженіемъ неописаннаго ужаса на лицѣ, онъ тащилъ меня прочь и старался надѣть на меня шляпу, которую я еще держалъ въ рукѣ.

Мой полуудивленный, полугнѣвный взглядъ выразилъ энергическій, хотя и нѣмой вопросъ.

Упорствуя въ своемъ намѣреніи увести меня отъ этого мѣста, бѣднякъ отвѣчалъ мнѣ хотя и непонятными словамы, но такимъ правдивымъ, прочувствованнымъ тономъ, что совсѣмъ меня изумилъ:

— Ради памяти вашей матери, ради всего, что только есть для васъ на свѣтѣ священнаго, накройтесь и уходите, какъ можно скорѣе отъ этого креста. Неужели вы настолько отчаялись, что вамъ мало Божьей помощи, и вы прибѣгаете къ чорту?

Съ минуту я смотрѣлъ на него, не говоря ни слова. Признаюсь откровенно, я думалъ, что онъ сошелъ съ ума. Но онъ продолжалъ все съ той-же горячностью:

— Вы ищете границу, но если у подножья этого креста станете вы просить Божьей помощи, чтобы отыскать ее, вершины сосѣднихъ горъ подниутся въ одну ночь до невидимыхъ звѣздъ, чтобы мы во всю жизнь не могли сыскать пограничную линію.

Я не могъ не улыбнуться.

— Вамъ смѣшно? Да вы, можетъ быть, думаете, что этотъ крестъ такой же святой, какъ и тотъ, что на нашей церкви?

— Какъ же я могу въ этомъ сомнѣваться?

— Ну, такъ вы совершенно ошибаетесь, потому что этотъ крестъ, несмотря на то, что въ немъ есть божественное, проклятый крестъ…. Онъ принадлежитъ нечистой силѣ, а потому и называется «чортовъ крестъ».

— Чортовъ крестъ! — повторилъ я, невольно устурая его настояніямъ, хотя и не отдавая себѣ отчета въ чувствѣ нѣкоторой робости, которое овладѣло мною и влекло меня точно какой невѣдомой силой отъ этого мѣста, — чортовъ крестъ! Никогда еще не приходилось мнѣ встрѣчать болѣе страннаго и нелѣпаго сочетанія столь враждебныхъ понятій. Крестъ, и при этомъ — чортовъ! — что за дичь! Когда мы пріѣдемъ въ городъ, ты непремѣнно долженъ мнѣ объяснить эту чудовищную нелѣпость.

Пока мы разговаривали, товарищи догнали насъ и собрались у подножья креста. Я объяснилъ имъ въ краткихъ словахъ, что случилось, и мы поѣхали дальше.

Приходскіе колокола медленно призывали къ вечерней молитвѣ, когда мы слѣзали съ лошадей у самаго уединеннаго и скромнаго изъ постоялыхъ дворовъ Бельвера.