Чертов Викинг наших дней (СИ)

Глава 4. О пользе свежего воздуха

В издательство Леська зашла сильно не в духе, шумно плюхнула рюкзак на стол, уселась на свое рабочее место и уставилась на выключенный монитор. Антон проводил ее вопрошающим взглядом, но наушников не снял, продолжая покачивать головой в такт музыке. Глеб трепался по телефону, а когда закончил, повернулся к ней и с живым интересом спросил:

— Что за хрень у вас в универе творится, Лесь?

— Шило в заднице у начальства, — хмуро процедила та.

— Не понял. При чем здесь начальство?

— А то, что когда им приспичивает размять кости, то весь универ должен в едином порыве подняться и ехать! А я не хочу!

— Куда ехать? — Глеб выглядел растерянным.

— Как куда? На турбазу. Четверг, пятница, суббота объявлены Днями здоровья.

Каждую весну все факультеты по очереди выезжали на турбазу университета на три дня. Учитывая, что в этом году «отдых» решил захватить часть майских праздников, возмущение студентов можно было понять. Увы, к Дням здоровья ректор относился серьезней, чем ко всему остальному. Леська с Сашкой попытались было отмазаться, но после того, как замдекана по воспитательной работе показала им кулак и поставила под сомнение их успешную сдачу летней сессии, попытки прекратились. Все это Леська и изложила шефу, постепенно спуская пар. Потом спохватилась:

— Подожди, а ты разве не об этом спрашивал?

— Нет, я имел в виду убийство на вашем факультете.

— Ах, это…

— Я не понял, тебя уже трупы сокурсников вообще не впечатляют? — возмутился Глеб. — Дурацкая турбаза тебе важнее? Ты вообще журналист или где?

— Журналист, — с достоинством ответила Леська, — именно поэтому меня сейчас больше возмущает турбаза, как самая свежая новость. Труп сокурсника случился еще в пятницу, а сегодня, заметь, среда. Но если хочешь, я тебе и про труп расскажу.

Глеб хотел. Минувшую неделю он провел в Москве, остальные как раз переживали убийство на родном факультете, и в редакции появлялся только Антон, который об убийстве слышал, но без подробностей, от Дэна, и удовлетворить любопытство Глеба не мог.

Убили Петра Горовцова, в узких кругах более известного как Морт, певца местной готической рок-группы. Морт и выглядел так, что даже у преподавателей язык с трудом поворачивался называть его Петей. Надо сказать, что на факультете иностранных языков традиционно нормальных людей не было, так что Леськиных косичек и колец явно было недостаточно, чтобы выделяться из кошмарной пестрой толпы, заполонявшей коридоры на переменах. Сашку тоже не относили к диву дивному. Ну подумаешь, панк, подумаешь, маленький рост, вон преподаватель аналитики еще меньше ее, и ничего, даже прозвище «гном» не заслужила. Но Морт все же выделялся. Высоченный, с длинными черными волосами и выбеленным гримом лицом, он всегда одевался только в черное, носил кучу готической бижутерии типа крестов, улыбался исключительно зловеще, как Леська подозревала, даже специально репетировал такую улыбку перед зеркалом, почти не имел друзей, а от его взгляда люди с непривычки шарахались.

Причина смерти была неясна. По крайней мере, когда Леськина группа ввалилась в аудиторию и наткнулась там на скрюченный труп, они смогли заметить, что из тела не торчал топор и рядом не валялась склянка с ядом. Подробнее, конечно, никто из опешивших студенток рассматривать не стал. Тело увезли, но самое веселое только начиналось. Мало того, что со всеми побеседовал милиция, так теперь еще, прежде чем зайти в аудиторию, ее отпирали и сначала осторожно заглядывали внутрь, в туалет ходили по двое минимум, а если случались вечерние пары, то после занятий вся группа, во главе с преподавателем, содрогаясь, пробиралась к выходу по плохо освещенным коридорам, кляня на чем свет стоит политику сбережения электроэнергии, проводимую начальством. Всего лишь однажды вынырнувшая из-за угла уборщица со шваброй заставила половину группы заикаться. Не говоря уже о том, что от визга девчонки сорвали голос, а сама уборщица получила по голове словарем.

Потом стало известно, что Морта отравили. Точнее, официально никто ничего не объявлял, новость пришла с Оксаной в качестве слухов. Реакция общества была предсказуемой: теперь все бойкотировали университетскую столовую и буфет. Яства, подаваемые там, и раньше вызывали ропот возмущения, а теперь народный бунт достиг апогея. Столовую проверили, ничего интересного там не нашли, но никто этому не поверил. Буфетчицы жаловались декану, потом ректору, но гонимые голодом студенты теперь покупали только черствые бублики да диетические коржики, сочтя этот рацион самым безопасным.

Леська с Сашкой, честно говоря, не столько боялись, хотя не заразиться всеобщей паникой было сложно, сколько ломали мозги — что же случилось с Мортом, и расскажет ли об этом милиция, если докопается до истины. И вот, спустя почти неделю, грянула новая неприятность. Ректор почесал свой профессорский затылок и решил, что свежий воздух и здоровый дух соревнований как ничто другое поднимет всем настроение и успокоит нервы, и объявил ближайшие выходные трехдневным Днем здоровья.

Всё это Леська красочно драматическим голосом изложила начальнику, потом перевела дух и буднично попросила:

— Я одолжу у тебя палатку, ладно?

— И Дэн едет? — внезапно подал голос Антон.

Только тут она заметила, что музыка у него в наушниках больше не играет.

— Едет, конечно.

— А можно и я с вами?

Леська растерялась. На турбазу пускали только по студенческим билетам, и приводить посторонних не разрешалось.

— Это ерунда, — отмахнулся от правил Антоха. — Поверь, у меня будет студенческий, к которому не придерешься.

Девушка пожала плечами. Ладно, хочет, пусть едет. Глеб вытянулся на стуле, посмотрел в окно, где сияла всеми красками сумасшедшая весна и внезано сообщил:

— Я, пожалуй, тоже там буду. Мне тут сообщили, что в том лесу люди пропадают, надо посмотреть. В кои-то веки есть возможность пожить на природе с комфортом, а то палатка уже осточертела. С радостью тебе ее одолжу.

— Ты?! Глебушка, без обид, но ты под студента уже не закосишь!

— И не собирался. Я примкну к преподавательскому составу.

Леська так и села. Интересно, как это он собирается сделать? Срочно за оставшиеся до отъезда два дня поступит на работу в их цитадель науки? Она попыталась припомнить, кто Глеб по специальности, и есть ли она у него вообще. Глеб смотрел на нее, усмехаясь:

— Есть. Я историк.

— Ну ни фига себе! — выпалила Леська, посмотрев на шефа новым взглядом.

— Лесь, подбери челюсть и не грузи свою светлую голову. Главное, если увидишь меня, не подавай виду, что мы знакомы.

— Стесняешься? — мрачно уточнила она, впрочем, ничуть не удивившись.

— Нет. Просто хочу понаблюдать со стороны.

— Но тебя же все равно узнают — Оксана тебя видела, да тебя много кто видел…

— Не узнают, — оборвал ее причитания Глеб.

Леська задумалась. Ну хорошо, даже если они едут как будто все вместе… Но ведь все равно это не будет похоже на какой-нибудь из их походов. К Глебу не подойди, Дэн будет со своей группой, светловолосый будет конечно же с Дэном, а любимая староста Оксана Викторовна непременно припряжет всех к общественно полезной деятельности.

— Да, кстати, там пить нельзя, — вспомнила она о немаловажном.

— Как это нельзя? — возмутился Антон.

— Да вот так. Мог бы и догадаться.

— И что, никто не пьет?

Леська посмотрела на него так, что любой другой немедленно расписался бы в своей умственной неполноценности, но Чертов Викинг только радостно хмыкнул:

— Ага, тогда коньяк можно из рюкзака не выкладывать.

— Ты что, уже и рюкзак собрал?

— Не, я его с прошлого раза не разобрал.

— И как у тебя с прошлого раза коньяк остался?

— Сам удивляюсь.

Девушка задумалась, не будет ли правильным прикинуться, что она не знает не только Глеба, но и Антоху, очень уж не улыбалось быть выкинутой из универа перед госэкзаменом. Однако, пожалуй, не прокатит — его тоже весь их курс уже знает. Равно как и курс Дэна.

— Не кисни, — Антон ободряюще похлопал ее по плечу. — Будет весело.

— Я рассчитывала провести майские праздники по другому, — пробурчала Леська.

— Ну, как говорится, если не можешь изменить обстоятельства, получай от них удовольствие, — напутствовал ее приятель. Глаза его прямо светились от предвкушения поездки, и Леське стало не по себе.

— И какое же удовольствие можно получить от сырой палатки и лиц родных преподов вокруг?

— Я покажу, — ухмыльнулся Антон и удалился за свой комп к наушникам.

Леська еще с минутку смотрела в стену, а потом ее настроение неожиданно изменилось. А ведь действительно, чего она парится? Три дня официального безделья на природе, с друзьями, погода прекрасная… И он пообещал, что будет весело…Она остановила задумчивый взгляд на Антохе. Судя по дерганью головой, слушает что-то энергичное… «Metallica»?

— Die, die, die, my darling… — негромко подпел наушникам Антон. Угадала.

На следующий день Леське был предъявлен студенческий билет, выглядевший так же убедительно, как и ее собственный.

— Магия? — уважительно спросила она сияющего Антона.

— Фотошоп! — заржал Чертов Викинг. Леська почувствовала себя распоследней дурой.

— Как думаешь, есть доля истины в том, что Морт отравился университетской стряпней? — задумчиво спросила Леська.

Они с Сашкой стояли за столиком в факультетском буфете и жевали диетические лепешки, запивая их минералкой. За соседним столиком декан попытался надкусить бублик, потом украдкой огляделся и постучал им по столу — звук получился звонкий, как от деревяшки. Рядом с деканом скучала нетронутая порция винегрета. Чтобы вернуть пищевым заведениям репутацию и привадить студентов обратно, руководство заставило преподавательский состав показательно в них питаться. Но слухи сделали свое черное дело, и преподаватели хоть и выставляли перед собой какой-нибудь чахлый салатик, но сами втихаря жевали всё ту же диетическую лепешку. Кроме двух подруг и декана в буфете никого не было.

Сашка промолчала, на лице ее читалась тяжелая работа мысли. Дело в том, что Морт никогда не был замечен в университетском общепите. То ли не любил, то ли поддерживал свой брутально-демонический имидж, которому вряд ли пошло бы на пользу прилюдное поглощение, к примеру, яйца под майонезом.

Леська тем временем печальным взглядом обозревала витрину с выставленными на нее салатами.

— Что, решилась на салат? — с внезапным интересом спросила Сашка. Еще бы, диетические лепешки уже стояли комом в горле. Леська вздохнула:

— Почти. Но нет, лучше не буду.

— В память о Морте?

— Нет, просто вспомнила как прихватило живот после того салатика с капустой.

— Так это когда было, — попыталась воодушевить ее Сашка.

— Мои воспоминания слишком живы.

— А ты рискни.

— Не хочу. Как бы не пришлсь завтра ехать на День здоровья с зеленым лицом и рюкзаком, набитым туалетной бумагой.

— Так будет прекрасный отмаз не поехать! — теперь уже и Сашка с вожделением глядела на салат.

— А что я тут буду как дура сидеть одна все праздники, если вы укатите, — в голосе Леськи явственно звучала досада. Сашкин интерес к салату быстро поувял.

Буфетчица из-за кассы глядела волком, так что девушки отвернулись, чтобы не провоцировать, и продолжили обсуждение Морта.

— Глеб чего-то повышенно интересуется этим делом, — промычала Сашка сквозь лепешку.

— Зачем ему? Морт же не был магом, — удивилась Леська.

Декан внезапно разразился кашлем, поперхнувшись — похоже, булочка тоже давалась ему с трудом. Подруги обеспокоенно воззрились на него.

— Лев Николаич! Вам помочь? — зычно гаркнула Сашка, уже делая старт, чтобы похлопать декана по спине. Тот подпрыгнул, нервно обернулся, будто впервые их заметил, и отрицательно покачал головой. Девушки еще немного за ним понаблюдали, но синеть и падать он не спешил, значит волноваться было не о чем.

— А почем ты знаешь, вдруг был, — подруга вернулась к беседе.

Мысль была интересная. Ведь и правда, они же не могли просто на глаз определить — маг человек или нет, если он вел себя нормально. А вдруг его убили именно поэтому? На миг стало неуютно, но потом Леська одернула себя, что они слишком много напридумывали. Прозвенел звонок на пару, и подруги не рискнули задерживаться над едой в присутствии декана.

Первый день на турбазе быстро дал понять, что пока только погода оправдывает ожидания. Леська почему-то не услышала будильник, и к месту сбора явилась последней. Фактически, автобус уже тронулся, но ей было лень бежать к нему, поэтому она дождалась у выезда с территории университета и нахально вышла на середину проезжей части. Водитель до последнего сигналил, надеясь, что шальная девица уберется с его пути, но потом вынужден был затормозить. Сидящая рядом с водителем замдекана надела очки, рассмотрела помеху, с ужасом узнала свою студентку, и в автобус Леську все-таки впустили.

— Где тебя черти носят? — приветствовала ее Сашка.

— Проспала. И вообще, могла бы и позвонить.

— А я что по твоему делала? Проверь телефон, глухая тетеря!

Леська извлекла из кармана мобильник и обнаружила там семь непринятых вызовов: пять от Сашки, один от Дэна, один от Антона. Заодно обнаружилась и причина внезапной глухоты — на телефоне был отключен звук.

— Ну и зачем ты это сделала? — уже спокойнее поинтересовалась подруга.

— Да мне опять этот козел названивал весь вечер. И ведь как назло, только отключила — он звонить перестал.

— Сходи уже с ним на свидание, и он больше никогда не позвонит, — захихикала Сашка.

— Может и схожу. Достал уже.

Леська мрачно уставилась в окно, на бескрайние поля. Интересно, на что расчитывает ее не виденный пока воочию поклонник, обрывая вечерами телефон? Даже после вежливого предупреждения, что она занята. Даже после невежливой просьбы не беспокоить. Даже после игнорирования звонков. К сожалению, грубо послать его не было никакой возможности, так как это был протеже ее бабушки. Бабушка Леську любила своей деспотичной любовью, и ей как никому хотелось, чтобы все у внучки стало нормально, как у всех. Это было невозможно по многим причинам. Мало кому из нормальных людей можно объяснить, почему в доме от сильных эмоций ни с того ни с сего вылетают стекла или почему девушке ночью может приспичить прогуляться на кладбище, зажав под мышкой осиновый кол. Но бабушка видела только вершину айсберга. По ее мнению, внучке не хватало общения и свежих лиц вокруг. Ведь всё свободное время она проводит с теми же, с кем и работает. Вот она и стремилась разнообразить Леськину жизнь приличными молодыми людьми. Сейчас, похоже, это стремление обострилось, и Леське был сосватан сын ее подруги. Общение пока протекало в одностороннем порядке. Он звонил, звонил и звонил. Леська задавалась вопросом, действительно ли он верит, что после такого телефонного террора она явится на свидание в романтическом настроении с мечтательностью во взоре? Ведь должен же адекватный человек понять, что если ему и удастся такими методами заставить девушку прийти на рандеву, то прийти-то она, может, и придет, даже прибежит… В припадке слепой ярости и с топором в руке.

Поглощенная своими мыслями, Леська не заметила, как машинально стала заплетать косичкой бахрому автобусной занавески. Очнулась она от яростного шепота Сашки:

— Ты что творишь, козу твою дери?!

Леська подняла глаза и чертыхнулась: их туристический топорик норовил взмыть в воздух, а Сашка из последних сил цеплялась за его ручку, дабы не отпустить его парить по салону автобуса. Со стороны это выглядело, как будто ведьма полоумно размахивает топором по самым немыслимым траекториям. С кресла через проход на нее с ужасом глядели две девчонки из группы Дэна. Леська поспешила расплести бахрому, выдергивая из переплетения нить магии. Топор угомонился, и Сашка сердито запихнула его в рюкзак, постаравшись придавить как можно большим количеством вещей.

— Извини, — шепнула Леська. — Задумалась.

— И что теперь будут думать обо мне эти две дуры? — проворчала Сашка, покосившись на две пары круглых глаз, все еще пялившихся в их сторону.

— Какая тебе разница, — философски ответила Леська, про себя подумав, что вряд ли о Сашке будут думать что-то новое, так как группа Дэна и так думает о них обоих хуже некуда. Но на всякий случай остаток пути до базы она гнала от себя любые неприятные мысли и вообще старалась просто тупо смотреть в окно.

База университета встретили их во всей своей майской красе.

Преподаватели оживились и защебетали, предвкушая вечерний банкет и тихий отдых в тенечке.

Студенты взбодрились, глядя на речку, пляж и мангалы, и тихонечко позвякивая загадочной тарой в рюкзаках.

Леська огляделась и констатировала, что пейзаж не улучшился ни на йоту с тех пор, как она была тут в прошлый раз.

Территория базы была огромна: туда помещался и сосновый парк, и лиственные кущи, и цветущие аллеи, и теннисный корт, и гостиница для преподавателей, и деревянные летние домики без мебели и удобств, и луг для палаточного лагеря. В общем, сама по себе начинка была ничего. Но вот ее декор… Ректор любил базу всей душой и не жалел ресурсов для ее украшения. И парк, и аллеи были уставлены гипсовыми нимфами и сатирами на массивных постаментах. Цветники и газоны радовали садовой скульптурой, как то: еж, везущий тачку, зайчики, грибочки, гномики…Всего этого было много, и оно было везде.

Леська считала статуи омерзительными, и год за годом ее мнение не менялось. Но сейчас, пройдя через парк к реке, она поняла, что то были еще цветочки. Оказывается, существовали вещи и похуже. На самом видном месте появилось новое творение неизвестного ей скульптора. Нимфы и сатиры ему и в подметки не годились. Творение представляло собой дерево из бронзы. Ну как дерево… У дерева был только ствол, незамысловатый как цилиндр, от которого под прямым углом отходили две ветки. В целом конструкция мрачновато напоминала крест. На левой ветке восседала обезьяна. На правой был изваян мужик в очках и профессорской шапочке. Верх центрального ствола венчала стопка книг, на которых сидел ворон.

— Что это? — слабеющим голосом спросила Леська, будучи не в силах проникнуть в художественный замысел скульптора самостоятельно.

— Древо знаний, — стоящая рядом староста тоже засмотрелась на шедевр.

— А обезьяна зачем? — еще тише поинтересовалась Леська.

Оксана пожала плечами:

— Может, потому что мы от них произошли?

Пока Леська молча созерцала, подошла Сашка, задумчиво посмотрела и проронила:

— Обойдемся без спиртного. И так крышу рвет.

Потом она присмотрелась к подруге и решительно развернула ее к статуе спиной. Леська шумно перевела дух и с признательностью взглянула на ведьму:

— Да, так гораздо лучше.

— Пойдем палатку ставить. Нам место выделили в каких-то лопухах.

— Подожди, я думала, мы будем рядом с Дэном?

— Я тоже думала. Но кто-то думал по другому. Каждый курс на своей территории, каждая группа кучненько. И даже не поленились разметить лужок веревочками и флажками. Так что о Дэне пока забудь.

Представив тесное соседство с любимой группой на протяжение трех дней круглосуточно, Леська подхватила палатку и, стиснув зубы, отправилась в указанные лопухи. Она ничего не сказала, но выражение лица было красноречивее слов, поэтому даже Оксана, которая сунулась было к ней с планом расстановки палаток, так и не решилась заговорить, глядя как зло втыкаются в землю палаточные колышки. Староста училась с Леськой не первый год и не первый год изумлялась ее противоречивому характеру. Обычно молчаливая, спокойная, закрытая Леська, если ее что-то или кто-то умудрялся сильно разозлить, качественно менялась. Становилась резкой, агрессивной и склонной к импульсивным поступкам. Оксана решила, что не хочет получить колышком по голове, и спрятала старательно нарисованный план их палаточного лагеря подальше.

Физический труд успокаивает, так что ярость Леськи вскоре поутихла, и она не стала сопротивляться, когда ей всучили две пластиковые канистры и отправили за водой.

У колонки уже толпилась половина факультета с пустой тарой. Там же обнаружился и Антон. Набрав свои пятилитровки, он отошел в сторону и подождал Леську.

— Джентльмен помог бы даме тащить, — поучительным тоном заметила та.

— В зубах? — без малейших угрызений совести отозвался друг. Потом щелкнул пальцами по ее канистрам, и их вес уменьшился вдвое.

Друзья потопали обратно по живописным аллейкам мимо тошнотворных статуй. Огибая очередную лавочку, Леська сообразила, что они делают большой крюк и, если срезать по клумбам, получится в разы быстрее.

— За мной, — скомандовала она, ступая на газон.

— А и верно, — обрадовался Антон, тоже поняв, что к чему.

— Смотри, штаны о розы не подери.

Розы здесь вымахали огромные, по пояс, и пробираться между ними было нелегко. Уже видны были палатки пятого курса, когда в поле зрения (и слуха) попало кое-что еще. На лавочке рядом с палатками стояла Леськина староста с очередным списком в руках и в мегафон командовала всем разбиться на команды для участия в конкурсе перетягивания каната. Леська простонала — у нее до последнего была надежда, что Оксана начнет осуществлять свою программу оздоровления одногруппниц гораздо позже, а может и вовсе про нее забудет. Хотя нет, Оксана не из тех, кто может забыть. Настроение, и без того не слишком радужное, вообще помахало ручкой на прощание. Леська нервно сглотнула, понимая, что ей сейчас тоже придется учавствовать во всей этой свалке, соревноваться, конкурировать, лезть из кожи вон, участвовать в командных играх — короче, делать все то, что она так ненавидит. И пропустить это сомнительное развлечение она не сможет, потому что в этом случае подведет свою группу. Что ни говори, товарищеский дух в группе был крепок, и даже такие маньяки как староста не могли его испорить.

— Ты говорил, у тебя коньяк есть, — без предисловий обратилась Леська к Антону, который стоял рядом и тоже с упоением слушал вопли мегафона.

— Не рано ли начинаем? — у того брови на лоб полезли. — Еще даже обеда не было.

— Ты обещал, что мне будет весело? — злобно напомнила девушка. — Обещал. Вот, давай, осуществляй. Без коньяка мне этого не вынести, — кивнула она в сторону Оксаны.

— Что тебе мешает отсидеться здесь? — Антон обвел взглядом розы. — Или пойдем к нам.

— Это будет предательством по отношению к девчонкам.

Чертов Викинг вздохнул и достал заткнутую за ремень фляжку. Леська благоразумно укрылась за его широкой спиной, не желая хлебать алкоголь при всем честном народе. Хм… фляжечка уже не шибко полная… и это она-то рано начинает?! Леська глотнула и крепко зажмурилась. Коньяк ухнул внутрь, обжигая горло. Ох, зажевать бы… «Ага, тебе еще лимончик с кофе», — ехидно подсказал внутренний голос. «Да хотя бы хлебушка», — слабо отозвалась Леська. Крепкий алкоголь она не любила, но сейчас было не время перебирать. Леська опять поднесла фляжку к губам, набирая воздуха для второго глотка, ибо канат — это серьезно, как вдруг услышала голоса и замерла, боясь дышать. По дорожке мимо их клумбы неспешно топали декан и, собственно, замдекана, которая их в это все втравила.

«Ох, ёёёё», — только и подумала Леська, представляя, что будет, если ее запалят, и схватила Антоху за футболку, чтобы он не вздумал двинуться с места. Тот и сам всё понял и принялся легкомысленно насвистывать какую-то мелодию, созерцая окрестности. Пара тиранозавров на дорожке окинула его безразличным взглядом, не признала в парне с наушниками в ушах никого из своих студентов и продолжила разговор, не боясь, что их подслушают.

— Лев Николаевич, может все-таки отменить ориентирование? Когда студенты на территории базы, как-то спокойнее, — говорила зам, поблескивая на декана очками.

— Право же, Елена Витальевна, из-за прискорбного инцидента двухнедельной давности не будем менять традиции. Тем более, всё уже заявлено в программе, — мягко гудел декан. — Кстати, вот, хотел вас попросить, — он ловко сменил тему, — не могли бы вы прислать ко мне двух студенток, Ларину и Харитонову.

— Лесю и Сашу? — удивилась почему-то зам. — Зачем они вам?

Леська тоже горячо желала узнать ответ на этот вопрос. То, что декан помнит их фамилии, уже само по себе удручало.

— Да заполнять листы рейтингов по соревнованиям. Они уже когда-то такое делали, — пояснил декан.

— А… Да, хорошо, — и вожди факультета скрылись за поворотом.

Антон повернулся к Леське и с воплем кинулся отбирать фляжку, но опоздал. Коньяк закончился. Она допила его залпом и теперь ошалело смотрела на кусты, за которыми исчезло руководство.

— Спятила баба! — шепотом, в котором равно смешались ужас и восторг, провозгласил Антон. — Ты же сейчас упадешь поленом!

— Нет, — Леська вдруг почувствовала небывалую жажду деятельности. — Я сейчас пойду и запишусь на спортивное ориентирование. Сегодня сбегу на инструктаж, а завтра в лес. Я не хочу сидеть и заполнять какие-то там рейтинги. Абсолютно не хочу. Вот вообще.

— Твоя воля, — Антон не спорил, хотя в ее дееспособности был уверен куда меньше, чем она сама. — Самому интересно, под которым кустом ты свалишься.

А это идея. Забежать в лесок и улечься подремать. Но Леська отогнала соблазнительную мысль, и понимая, что прилив активности следует использовать «вот прямо щас», устремилась к родной группе.

Оксана тем временем продолжала делить подопечных овец на команды, игнорируя их протесты и недовольство. Тут ей на глаза попался лист с планом на завтра, и она, не откладывая в долгий ящик, заорала:

— Минуточку, коллеги, давайте сразу решим — кто завтра побежит от нашей группы на спортивное ориентирование. Записываемся, не стесняемся. Ну, чего молчите, почему никто не хочет? Все равно придется, так кто же?

— Я! Записывай меня! — Леська, запыхавшись, подбежала к Оксане и бухнула канистры с водой прямо ей под ноги. Ой, кажется даже на ногу. И кажется, заклинание Антона уже не действовало. По крайней мере Оксанин разъяренный вопль заглушил удивленное оханье всех остальных. Но Леське некогда было рассыпаться в извинениях.

— Пиши, давай. Я побегу. И Сашка тоже, — краем глаза она успела заметить в толпе круглые Сашкины глаза. Подруга открыла было рот, чтобы все гневно отрицать, но Леська вперила в нее взгляд и мысленно приказала «Молчи!». На висок упала расплетшаяся прядь волос. Сашка с изумлением открывала и закрывала рот, пытаясь вымолвить хоть слово. Потом поняла, и изумление сменилось злостью. Леська опять повернулась к Оксане, прыгающей на одной ноге по лавке.

— Ну что ты копаешься, — она отобрала у старосты листок и ручку и торопливо нацарапала где надо свою и Сашкину фамилию. — И сегодня, говоришь, надо сходить на инструктаж? Прямо сейчас, да? Так мы пошли. Эй, Сашенька, пойдем. Не волнуйся, я за тебя расписалась.

Схватив подругу за руку, Леська поволокла ее прочь. Одногруппники провожали их со смешанным чувством удивления и облегчения — с одной стороны, те, похоже, окончательно спятили, с другой — теперь остальные свободны от такой сомнительной радости как спортивное ориентирование.

Антон неторопливо шагал к своему курсу, точнее, к курсу Дэна, и размышлял об услышанном разговоре. Почему-то он ему не нравился. Мужчина где-то соврал. Антон почувствовал это как музыкант фальшивую ноту, хотя в чем именно декан кривил душой, он определить не мог. Не мог он и понять, зачем декану факультета обманывать свою коллегу, да еще в таких несерьезных вопросах. Вопросы эти тем не менее касались людей ему далеко не безразличных, поэтому-то он и беспокоился. Потом он вспомнил про инцидент с коньяком и в сотый раз пожалел, что не навесил на Леську магический маячок. Она бы его все равно не заметила, а он бы знал, где она и в каком расположении духа. Удержал его от этого поступка давний разговор с Глебом. Тогда он тоже поинтересовался, почему Глеб, хоть и переживает за своих подчиненных, все равно обходится без маячков и никогда не следит за ними. Глеб усмехнулся и спросил: «А ты б простил меня, если б обнаружил на себе такую штуку?» Ладно, в случае чего, где Леська, там и Сашка, она всегда может позвонить.

— Он соврал! — первое, что выкрикнула Сашка, после того, как Леська ей всё рассказала. Подруга кивнула. Никогда в жизни они не заполняли никакие рейтинги и вообще понятия не имели, что это такое.

— Но зачем? — уже спокойнее продолжала Сашка рассуждать вслух. — Какой в этом смысл? Никакого.

— Нет, — медленно сказала Леська, борясь с алкогольной сонливостью, — смысл есть. В том случае, если он не хотел, чтобы зам знала, почему мы ему потребовались.

— Вот и скажи — для чего такого тайного мы могли ему потребоваться? — недоумевала Сашка. — Мы же раздолбаи, с нас толку никакого.

— Ну у тебя и самомнение, — насмешливо посмотрела Леська на ведьму. Та смутилась:

— Не, ну я имею в виду — в глазах декана… Слушай, я знаю, он просто спутал нас с кем-то! Ученые, что с них взять, память — штука ненадежная, подточенная наукой.

Честно говоря, Леська и сама пришла к такому выводу. Пусть их декан и был назначен на факультет совсем недавно, но мнение о нем было скорее положительным. Маразмом он страдал не больше, чем предыдущий вождь, порядков кардинально менять не стал, и в целом казался безвредным.

— Что ж, в любом случае, я предпочитаю трусцу по лесу сидению у декана, — резюмировала она.

— Согласна, — Сашка больше не злилась на подругу. — Тем более, мы же не нанимались выигрывать эти соревнования. Так что можем добежать до первого малинника.

— Май месяц, какая малина?

— Тогда до продуктового в поселке, — исправилась ведьма. — А если раздобыть где-нибудь удочку, то день вообще пройдет незаметно.

На том и порешили.

Инструктаж Леська не запомнила вообще, поскольку едва подруги пришли на него и расселись на травке, как она привалилась к Сашке и заснула крепким сном — действие коньяка перешло из стадии активности в стадию «упала и отключилась». Кроме инструктажа они успели вспотеть в двух конкурсах, придуманных Оксаной, а потом наконец наступило время обеда. Походная кухня была общая, там-то девушки и воссоединились с Дэном и Антохой. Те, не выделываясь, подсели к пятому курсу, все равно их тут уже все знали.

— Никто Глеба не видел? — поинтересовалась Сашка.

— Нет. Но машина его на стоянке стоит. — Дэн покосился на Сашкиных одногруппниц и, понизив голос, предположил: — Может, он под иллюзией, и мы просто его не узнаем?

Сашка тут же предложила игру — кто первым вычислит Глеба, того остальные всю неделю уважительно называют «о, сен-сей».

— А у меня вообще есть шансы? — скептически поинтересовался Дэн, прекрасно понимая, что если маги еще могут на что-то надеяться, то у него вряд ли получится определить иллюзию. Сашка только злорадно потерла ручки.

Заморив червячка, никто не спешил расходиться — слишком уж хорошо было просто валяться на траве, греться на солнышке и любоваться пейзажем. Сосны пахли головокружительно. Даже Оксана пусть не совсем разнежилась, но подтаяла с одного бока так точно.

— Хочу в Париж, — мечтательно протянула она, глядя на декоративное мельничное колесо — да, базу украшали не только статуи нимф и сатиров, но и кантри-элементы. Леська хмыкнула. Никаких ассоциаций с Парижем данное место, хоть и относительно прекрасное в эту конкретную минуту, у нее не вызывало. Оксана истолковала смешок по своему и тут же вскинулась:

— Что ты «хи-хи»? А кто не хочет? Скажешь, ты в Париж не хотела бы?

— Не хотела бы, — лениво ответила Леська.

— Ах да, мы же не мейнстрим, — язвительно заметила староста, — нам же подавай Скандинавию, Норвегию нам подавай. Не наигралась еще своими викингами?

— Не наигралась, — мысли о Норвегии согрели сердце приятным спокойствием, так что язвительный тон старосты девушка не поддержала. — Все бы отдала, чтоб увидеть фьорды. Я соскучилась.

— На что там смотреть-то, — Оксана не терпела, когда последнее слово оставалось не за ней. — Вода и горы, никакой культуры.

— Вода и горы, — влюбленно повторила Леська, уже не слушая старосту. Перед ее внутренним взором плыли картины Норвегии, она на автомате что-то отвечала Оксане и совершенно не замечала, с каким бешеным интересом следит за их разговором Антон.

Дэн правильно определил состояние подруги как «ушедшая из реальности» и сказал:

— Ксан, хватит, чего ты к ней пристала. Она уже минут пять как тебя не слышит.

Оксана запнулась на полуслове, разглядела Леськину блаженную улыбку и зашипела от злости.

— Дэн, а что, она прется по Норвегии? — шепотом спросил у друга Антон. Тот насмешливо посмотрел на него:

— Ты ее рабочий стол на компе видел?

— Нет.

— Ты же уже два месяца у нас работаешь, — изумился Дэн.

— Вот как-то не довелось. У нее все время что-то открыто было.

Дэн хотел что-то съязвить про суперскую наблюдательность и внимание к деталям, но потом махнул рукой и просто сказал:

— Любит. Помешана. Спятила.

Тут староста вспомнила, что ее группа по плану должна играть в пляжный волейбол и погнала девчонок к речке. Отдых закончился.

Только вечер принес, наконец, благословенный покой. Всем уже было наплевать, кто где ест, спит и тусуется. Руководство и преподаватели скрылись за стенами гостиничного комплекса, а у палаток начались посиделки у костров, песни под гитару, болтовня и алкоголь.

— Подходи, красивые, погадаю! — завывала у своей палатки гадалка Марго. Похоже, их однокурсница, утверждавшая, что ей подвластна черная магия, прочно сроднилась с имиджем цыганки. Сашка только фыркала, глядя, как та с пафосом раскладывает карты очередной жертве своего красноречия.

— Ну что ты шипишь, иди составь конкуренцию, — предложил ей Чертов Викинг.

— А потом, когда у всего факультета мои гадания сбудутся? Вот будет палево-палево, — огрызнулась Сашка.

— Брось, большинство уже настолько пьяны, что к утру и не вспомнят, что ты им нагадала.

— Тем более, чего я буду распыляться.

Шум и суета вокруг стали Леське невыносимы. Она чувствовала, как внутри сжимается невидимая пружина, переполняя тело напряжением и жаждой свободы. Не следовало ей быть на людях в Бэлтейн — одну из немногих ночей в году, когда магия свободно струится вокруг, заливая до краев всё, носящее хоть каплю волшебной искры. Леська почувствовала, что с трудом может себя контролировать, ей стало немного жутковато, и она отправилась погулять в одиночестве. Пока не отпустит.

Отойдя подальше от костра, повернулась к нему спиной, задрала голову вверх и уставилась на звезды. Белтэйн. Сильно и вкусно пахли травы, свежий воздух пьянил, сводил с ума. Оседлать метлу и на Лысую гору.

— На шабаш намылилась? — раздалось насмешливо за спиной.

Леська чуть не упала от неожиданности. Антон подошел совсем неслышно. На фоне костра она видела только его силуэт. «До чего ж ты высокий… — в который раз подумала девушка. — И кой черт тебя принес сюда именно сейчас, когда у меня в душе звезды и романтика, и ты так хорошо в них вписываешься?»

— Не боишься бродить одна в такую ночь?

— Нам-то чего бояться? — проворчала Леська.

— Да вон хотя бы ее, — Антон кивком головы указал вперед. Там, мелькая за деревьями, неспешно проплывала мимо полупрозрачная серебристая фигура.

— Что это? — у Леськи почему-то не получалось испугаться.

— Чей-то призрак.

— Так они же безобидны.

— Тьфу, я думал, ты не знаешь, — раздосадовано признался Антон. Девушка только хмыкнула. Какое-то время они стояли молча, глядя в темноту.

— Бэлтейн… — прошептал Антон, ни к кому не обращаясь. Он с наслаждением глубоко вдыхал ароматный воздух. По ярко блестящим глазам Леська поняла, что его тоже переполняет чувство силы. Перелом на лето, когда границы между мирами истончаются, и так легко заблудиться, когда магия выплескивается и заполняет тебя изнутри. Леська ощущала, что пьянеет от избытка силы. В кончиках пальцев начало покалывать, она непроизвольно встряхивала руками, как будто пытаясь сбросить капли воды. Антон заметил это и усмехнулся:

— Лесь, нужно разрядиться, слишком много магии.

— Как?

— А вон можно за провода подержаться, — сообщил Антоха, и Леська на секунду купилась, испуганно взглянув на линию электропередач, впрочем приглушенное хихиканье за спиной быстро привело ее в чувство. Антон получил локтем в бок и, успокоившись наконец, сказал:

— Пойдем.

— Куда это?

— Хочу тебе кое-что показать.

— В этом парке? — скептически поинтересовалась Леська. — Если я тут чего-то и не заметила, то немного потеряла.

— А кто днем говорил, что все бы отдал, чтобы снова увидеть фьорды?

Леська замерла. Фьорды здесь? Невозможно. А сердце болезненно ухнуло вверх-вниз. «Да где он возьмет тут фьорды-то, — очнулась она. — Если Антошка собирается накормить меня иллюзией, то не выйдет, я его сразу раскушу. На что он расчитывает?» Но если брать ее на «слабо» было пустой тратой сил и времени, то ставка на любопытство всегда была практически беспроигрышной.

— Окей, старый интриган. Показывай, что хотел.

Антон схватил ее за руку и потащил куда-то.

— А куда ты меня ведешь? — догадалась поинтересоваться Леська, обнаружив, что они уже довольно далеко от палаток, где-то среди парка.

— Ищу перекресток, — был ответ.

Леська озадаченно умолкла, гадая, что он имеет в виду, а тем временем подоспел перекресток.

— Да уж, не ахти какой порог, но сойдет, мы сегодня сильные, — непонятно прошептал Антон, и крепко сжал ее руку.

— Порог? Антончик, что ты делаешь?

Антон, не отвечая, повернулся лицом к одной из дорог и замер, будто прислушиваясь к чему-то. Леська не слышала ничего особенного, только шелест деревьев вдоль дороги. В кончиках пальцев уже не просто покалывало, а прямо зудело. Сначала ничего не происходило, только в голове шумело от выпитого спиртного и окружающий мир то обретал чрезмерную яркость и четкость линий, то почему-то оказывался вне фокуса. По спине забегали мурашки. Леська взглянула на Антона.

— Магия…отпусти ее, — прошептал парень в ответ на ее взгляд. Сам он, похоже, делал то же самое. Его магию Леська не видела, зато могла видеть свою — голубоватые сияющие нити, теперь свободно уплывающие…куда?

Чертов Викинг стоял, глядя вперед и улыбался, будто узнал знакомого.

— Антон, что…

Он крепче, до боли, сжал ее руку и скомандовал:

— Вот. Сейчас. Шагай! — и вместе со ней шагнул вперед. Порыв холодного ветра ударил в лицо, принеся с собой запах моря. После темноты внезапно резанул по глазам пасмурный день. Они стояли на скале над узким заливом, уходящим куда-то в бесконечность. В воде плавали лед.

— Что это за место? — Леська ошарашенно рассматривала высоченные скалы, покрытые лишайником. На самом верху темнел еловый лес. Место выглядело удивительно безлюдным и понравилось ей сразу.

— Это…викинги называли это Альвхейм.

У Леськи закружилась голова, и она села на камень, чтоб не бултыхнуться в холодную воду да еще и с высоты метров в пятьдесят. Мир, населенный волшебными существами, переполненный магией. Она знала, что он существует, но не могла поверить, пока не увидела сама. Альвхейм, где живут альвы, фэйри, опасный и занятный народ…

Она смотрела во все глаза, периодически пощипывая себя за руку — не снится ли ей это. Антон стоял почти на самом краю, и лицо у него было счастливое. Он на удивление органично смотрелся в этом пейзаже, несмотря на драные джинсы, толстовку и незашнурованные кроссовки. Растрепанные на ветру волосы, блестящие глаза… То ли человек, то ли фэйри, то ли вообще мимолетно воплотившийся рядом дух ветра.

— Там, чуть выше в горах есть хижина. Если когда-нибудь попадешь сюда одна, там можно укрыться от непогоды. И там никто не тронет.

— Чья она?

— Когда я здесь, я считаю ее своей. Может быть, в мое отсутствие она служит кому-нибудь еще, я не против.

На языке вертелась куча вопросов, но Леська подумала и не стала их задавать. Из-за ощущения, что Антон и так поделился с ней слишком многим. Слишком личным. Он мог бы просто показать чужой мир, а привел именно в это место, в котором он был слишком своим.

Спустя какое-то время Антон тронул ее за плечо:

— Пойдем. Ты замерзла.

Девушка обнаружила, что и правда уже закоченела и даже не заметила, поглощенная созерцанием пейзажа.

Они снова взялись за руки и стали перед проемом из двух камней.

— Смотри расфокусированным взглядом, — шепнул Антон.

Леська послушно уставилась вперед и одновременно в никуда, снова отдавая магию кому-то или чему-то неосязаемому. Сначала ничего не происходило, а потом вместо отвесных скал впереди ей пригрезился ночной парк и шум деревьев.

— Видишь?

— Угу.

— Идем!

Шаг вперед — и они снова на перекрестке трех аллей, неподалеку мирно светят немногочисленные огоньки спящего корпуса, а вокруг вместо сумасшедших гор мирные газоны и идиотские статуи.

Девушка молчала, пыталась переварить увиденное и не могла. Она хотела туда, обратно, смотреть бесконечно на этот серый залив. Антон тоже ничего не говорил, давая подруге время отдышаться от впечатлений. Леська глубоко вдохнула, выдохнула, собрала себя в кучу, потом подняла глаза на Антона:

— Я не знала, что могу ходить в мир за гранью. Как это вышло? Ты мне расскажешь?

Антон, улыбаясь, смотрел на нее:

— Расскажу. Но сначала пообещай, что выполнишь мою просьбу.

— Всё, что хочешь.

В ту секунду Леське действительно казалась приемлемой любая цена за возможность ступить на серую скалу над фьордом. В темноте она едва могла различить лицо Антона, но ей показалось, что его выражение сменилось с напряженно выжидающего на игриво-насмешливое. Антон интимным жестом заправил ей за ухо прядь волос и прошептал:

— Тогда проведи со мной ночь.

— Чтоооо?! — Леська обнаружила, что все еще держит его за руку и гневно выдернула свою ладонь. Антон расхохотался, обрывая все ее почти уже озвученные ругательства.

— Переночуй в нашей палатке — всё что прошу. Не надо искрить! Эй, и бить меня ногами не надо! Стой!

— Зачем мне надо ночевать в вашей палатке? Отгонять от тебя сокурсниц Дэна? Сам не справишься? — Леська немного остыла, но теперь не понимала всё еще больше.

— И это тоже, — заверил Антон. — Они на меня так смотрят, что я чувствую себя голым.

— Это с каких же пор тебя смущает женское внимание? — больше всего девушке хотелось треснуть по этой наглой роже чем-нибудь тяжелым, но никакого полена под ногами не валялось.

— Их слишком много, я боюсь не выспаться, — серьезным голосом ответил Антон, но потом не выдержал и заржал. — Просто Глеб прислал смс, чтобы вы с Сашкой были у нас на виду сегодня, — объяснил, наконец, он. — Не знаю, зачем это ему. Но я решил, что если вы переночуете с нами, Глеб точно не придерется.

— А о моей репутации кто-нибудь из вас подумал? — с горечью поинтересовалась Леська. Антон взглянул на нее с притворным сочувствием:

— Шутишь? Ты разве не знаешь, что о нас думает весь твой курс?

Опаньки, приплыли. Леська молча переваривала новость, пока плелась за Антоном к палатке. С какими в сущности порочными людьми ей довелось учиться. Никакой веры в простые товарищеские отношения. И ведь ничего ж с этим не сделаешь. Даже если она залезет на дерево и будет орать в мегафон на весь лагерь, все только глубокомысленно хмыкнут и продолжат думать свое. Леська поймала взгляд, которым наградили Антоху сидящие у костра девчонки, и внезапно развеселилась — что ж, по крайней мере, у нее неплохой вкус.

В палатке обнаружились Сашка и Дэн, которые играли в карты. Ведьма мухлевала по-страшному, но оба были уже слишком «выпимши», чтобы это имело какое-то значение.

— Мне надо за спальником сходить, — спохватилась Леська.

— Возьми мой, — Антон сгрузил ей в охапку спальный мешок.

— А ты?

— Мне не холодно.

Какое-то время по кругу ходила бутылка с вином и избитые страшилки, которые почему-то сейчас вызывали гомерический хохот. Постепенно Сашку с Дэном сморило. Леська залезла в одолженный спальник, Антон просто растянулся на одеяле, положив руки за голову, и уставился мечтательным взором в потолок. Леська дернула Антоху за рукав:

— Ты обещал рассказать.

И Антон начал рассказывать.

Попасть в мир за гранью оказалось не очень-то и сложно. Был бы порог, который надо перешагнуть. А порогом могло быть что угодно: дверной проем, перекрестки, даже пара растущих рядом деревьев. Через одни проходить было легко, через другие очень трудно. Чтобы пройти, нужно было отдать порогу немного магии и немного крови. Но есть ночи, как сегодня, когда границы становятся прозрачными, а маги чересчур сильными, тогда без крови можно обойтись.

— Любой человек может перейти порог? — спросила Леська, осмысливая информацию.

— Нет. Не наделенный магией сможет, только если его проведут. Альвы так уводят людей к себе в холмы, помнишь легенды?

— Почему мы можем, а другие нет?

Антон помолчал. Потом прошептал, не отрывая взгляд от потолка:

— Как ты думаешь, почему ты можешь колдовать, а другие не могут? Это всё твоя кровь, Лесь. Кто-то из твоих предков был оттуда, из мира за гранью. Так у всех, кто владеет магией. Наша кровь открывает двери и заставляет работать слова. У кого-то связь с альвами сильнее, и значит, сильнее их магический дар. Кто-то слишком далек от них и может лишь гадать на картах… К тому же кровь не всегда дает о себе знать.

— А почему мне раньше никто об этом не рассказывал? — возмутилась Леська.

— А потому что мало кто об этом знает. Думаешь, многие смогли проследить свою связь с фэйри? Фиг там. Только те, у кого они в ближайших родственниках. А таких сейчас очень мало…

Леська задумалась о своей семье. Насколько ей было известно, родители ничего не знали о магии. Вряд ли они смогли бы скрывать свой дар от собственной дочери больше двадцати лет. Дальше же, начиная с прабабушек генеалогическое древо проследить было почти невозможно, слишком уж перетрясло его за минувший век.

— Получается, мы можем жить на два мира?

— Нет. Чем дольше ты находишься там, тем сильнее мир меняет под себя. Если остаться в Альвхейме — превратишься в альва.

Антон замолчал, вспомнив свое сидение в подземелье Неблагого Двора. До того, как попасть туда, он и так слишком долго уже находился в том мире. Он чувствовал, что пора уходить, но не успел, задержавшись еще на пять месяцев. Попав к людям, он не узнавал себя в зеркале. Неестественно яркие глаза, заостренные черты лица, мысли на чужом языке и неуклюжие попытки сформулировать фразу на родном… Через неделю всё вернулось в норму. Антон зевнул и предложил:

— Давай спать, а?

— Э, но я еще столько всего хочу узнать!

— Но мы же можем отложить этот познавательный экскурс до завтра?

— Ладно, — пробурчала Леська, зарываясь поглубже в спальник. Спать действительно хотелось просто невыносимо, но заснуть, как назло, не получалось, так как не получалось согреться. Спустя какое-то время Антон спросил:

— Чего ты вертишься?

Леська мысленно чертыхнулась, она была уверена, что он уже спит.

— Замерзла. У тебя спальник на рыбьем меху.

Антон чуть слышно фыркнул, потом повернулся и обнял девушку, подгребая вместе со спальником себе под бок.

— Спи.

Когда Леська пришла в себя от изумления, выяснилось две вещи: от Антона идет ровное приятное тепло, сам Антон уже преспокойно спит и видит сны. «Это определенно лучше любого камина», — подумала Леська, но заснуть смогла только когда бешено стучащее сердце вернулось на прежний ритм.