Чертова дюжина

- Шутник покойник: пошутил да и помер.

На щеку Димону села муха и принялась безнаказанно там хозяйничать.

- Недавно помер, а уж не живой. Такие вот дела. Умереть, дружок, не в погремушки играть, - вздохнул я. Отогнал муху. Ненавижу мух. Вернется, конечно, но хоть не при мне.

Сбоку раздалось шебуршание. Из-под полуобрушившегося стола выскользнула тетя Марина, материна подружка, и резво побежала в сторону леса. Она сидела с краю и, видно, на ее сторону крыша упала на доли секунды позже, чем на остальных. Успела под стол спрятаться.

Я бросился следом.

Шлепанцы с нее слетели, а бегать босиком она была явно не обучена. А тут еще, пробегая мимо отца, поскользнулась на крови. Повалилась, да так и осталась лежать. Летние платьице задралось, обнажив стройные ноги.

- Что, Марина, вода близка, да гора склизка? Не с той ноги, кума, плясать пошла, - я неторопливо подошел. Окинул фигурку критическим взглядом. Видимых повреждений не заметил. Марина перевернулась на спину и села.

- Саша, Сашенька, не убивай, не бери грех на душу…

- Да тут уж все равно – грехом больше, грехом меньше, - я рассмеялся.

- Ты еще смеешься?

- Рад бы заплакать, да смех одолел.

- Ну что, ну что я тебе сделала? Всегда за тебя была, защищала, как могла…

- Может, не пела, так подтягивала. Когда сигареты нашла, зачем выдала?

- Так я не знала чьи, растерялась… Тебя же в тюрьму посадят! Что ты делаешь, одумайся!..

- Кто посадит? – Улыбнулся я. - Если тебя в живых оставлю, конечно, посадят. Так ведь не оставлю, Марина, не надейся.

- Сашенька, миленький, давай договоримся как-то? Хочешь, я тебе денег заплачу. Все продам и заплачу… Клянусь тебе!

- Деньги не голова - наживное дело. А потом, это ты сейчас клянешься. Даже не проси.

- Очень жить хочется! Я все сделаю, Сашенька!

- Давай в загадки поиграем? Отгадаешь, может, чего сделаю для тебя, - работа была практически сделана, и я откровенно прикалывался. Тетя Марина этого не понимала.

- Давай, давай, я все сделаю, не убивай только!

- Итак. Загадка. Ни рыба, ни баран, ножом не рушан, на блюде не лежал, всяк его едал.

- Пирог? – робко спросила Марина.

- Неправильно. Это сиськи. Женские сиськи, - пояснил я и повторил загадку, - сама вдумайся. Ни рыба, ни баран, ножом не рушан, на блюде не лежал, всяк его едал.

- Миленький, я такой никогда не слышала… Загадай другую. Пожалуйста!..

- Плохо ты с народным творчеством знакома. Нехорошо это. Ладно, вот другая. Два яичка в моху, да морковка наверху.

- Я знаю, знаю! Я все поняла. Это член. Член мужской! - закричала Марина после секундной паузы. - Я поняла, чего ты хочешь! Трахни меня, трахни, как хочешь, я все тебе сделаю, только не убивай!

- Да на хрен ты мне нужна, старая. Я дома один буду жить, молодых девок трахать буду сколько захочу. Ты такой и двадцать лет назад не была, - я даже сплюнул от досады. - А потом, никакой это не член. Глаза это. Ну, вот тебе, как в сказке прямо, и третья загадка: живет не тужит - косою кружит.

- Ты это! Это ты! – В отчаянии закричала Марина.

- Дура ты, тетя Марина. Правильный ответ - это вовсе не загадка. Просто пословица. Ладно, не получилось у нас с загадками. Может, скороговорки попробуем?

Тетя Марина разревелась как маленькая девочка.

- Давай, повторяй быстро: около ямы три хвоя вялы; на хвой стану, хвой достану.

- Около… около…

Минуты две ушло на разучивание скороговорки. Я полсигареты выкурить успел. Зато получилось смешно. Целых два нехороших слова выдала тетя Марина.

- Ладно, давай другую, раз эту без мата не можешь: бежит лиса по шесточку: лизни, лиса, песочку.

- Бежит… бежит лиса по песочку: лизни, писа, лизочку.

- Ну ничего у тебя, Марина, без писек не получается. Озабоченная, что ли?

- Ты убьешь меня? – Сквозь слезы спросила она.

- Ага.

- Косой? Как их?..

- А чем же еще? Новое поколение выбирает косы. Ружья-то нет. Да и выстрелы далеко разносятся, рисково. Есть другие предложения? Чем тебе коса плоха? Крови много? Так ведь без раны и зверя не убьешь.

- Почему ты эти пословицы все время говоришь? Откуда ты их столько знаешь? – Тетя Марина опять начала мне заговаривать зубы.

- Старая пословица век не сломится. Слышала? Два дня учил. А на память я не жалуюсь, - я присел на бревнышко напротив нее. - Что ты за человек, Марина? Все тебе не по нраву. Сначала коса, теперь вот пословицы. Пропащее вы поколение. Серость. А я вот не хочу быть серостью. И мочить вас хочу так, чтобы потом было что вспомнить. Ты шоу смотришь по телеку? Я тоже их люблю. И раз уж так все получилось, раз уж вы спровоцировали меня на это, получите шоу. Спасибо пословицам. Без них банальное мочилово получилось бы. А так сейчас даже игры компьютерные не делают. Получилось шоу? Не совсем у меня комом первый блин вышел?

- Не убивай, пожалуйста, - проигнорировала мой вопрос Марина. - Давай, я Лариску убью, соучастницей стану. Трупы помогу убрать… Ты один долго возиться будешь…

- Неужели так жить хочется? – Удивился я. - Спасибо, что про Лариску напомнила, чуть не забыл. А трупы? Если честно, я про них пока и не думал. Придумаю что-нибудь. Сожгу ночью, бензин есть. Или в лесу закопаю. Немудреное дело, и без тебя справлюсь. Не могу я тебя в живых оставить, не могу. Тайна, известная двум – уже не тайна. Должен остаться только один.

Тетя Марина неожиданно вскочила и бросилась на меня. Я был готов к такому повороту и ловко выставил перед собой косу. Брызнула кровь, и тетя Марина снова оказалась на земле.

- С дурной рожи, да еще и нос долой! - Вынес я приговор и махнул косой. Нос с ее лица слетел как шляпка одуванчика.

- Люди, люди! Помо… Помогите! – Захлебываясь кровью, побулькала тетя Марина. Как будто где-то ближе десяти километров отсюда были люди, готовые ей прийти на помощь. Странная какая.

- Не видать тебе этого, как своих ушей, - логично рассудил я. Взмах, второй, и уши падают на траву.

Она начала кататься по земле и попасть по ней косой стало нелегко. Я подошел, пинком перевернул ее на спину, крепко прижал ногой и воткнул острие косы точно в горло. Немного пошебуршал им из стороны в сторону. Тетя Марина что-то зашипела и забилась, как рыбка на берегу.

- Шулды булды закоулды, - передразнил я и вынул косу из ее горла. Через пару минут тетя Марина окончательно перестала дергаться под моей ногой. Я сплюнул прямо на нее - какова Маланья, таково ей и поминанье.

Блаженно потянулся и закурил очередную сигарету. Огляделся. Господи, кровищи-то сколько! Но, что сделано, то свято.

- Сашка! Сашка! Ты всех убил уже? Ты с ума сошел, да? – Послышался детский голосок. Лариска стояла около дома и испуганно смотрела на меня.

- Вряд ли, Лариска. Хочу надеяться, что это они были сумасшедшими. А я просто хочу спокойно жить, - серьезно ответил я.

- Ты меня тоже убьешь?

- Лес рубят – щепки летят, - грустно кивнул я.

Лариска захныкала.

- Одно тебе обещаю. Конфет до отвала перед смертью наешься. Сколько влезет. Иди-ка сюда.

Лариска повернулась и быстро побежала к дому. Отбросив косу, я рванул за ней. Девчонка ловко забралась в открытое окно. Тем лучше. В доме у нее шансов не было.

- Ну, попадешься в руки - натерпишься муки, - я быстро залез в окно.

Лариска стояла на противоположном конце комнаты. Увидев меня, она завизжала так, что даже уши немного заложило, и бросилась в дверь.

Я рванулся следом. Внезапно коврик, по которому я пробегал, как-то странно запутался в ногах и потянул вниз. Я страшно ударился головой о балку и провалился в подвал. Тут же в тело впились сотни каких-то иголок. От неожиданности я заорал, попробовал переместиться на другое место, но иголки все впивались и впивались. Ими был усыпан весь пол.

Наверху послышался топот детских ножек. В проеме появилось Ларискино лицо.

- Попался, который кусался! - Как-то даже весело выкрикнула она. И на меня обрушился поток вонючей жидкости. Не успел я отплеваться, как окатило еще одним, даже более вонючим. Раны от иголок страшно засаднили. Превозмогая боль, я рванулся наверх. И только успел увидеть, как молоток в Ларискиной руке летит в мою голову. Удар, искры в глазах и я снова лечу вниз. На иголки.

С грохотом захлопнулся люк. Подвал погрузился в темноту. Наверху прогрохотала тяжелая задвижка. Секундная тишина и вдруг веселый, торжествующий смех Лариски наверху.

- Чужая беда – смех, своя беда – грех. Понятное дело, - пробормотал я и попытался понять, что же в меня так впивается. Оказалось, это блесны и рыболовные крючки. Десятки блесен и сотни рыболовных крючков…

- Лариска, открывай, я сейчас тут все подожгу к чертовой матери! – крикнул я наверх.

- Поджигай, сам сгоришь! А я убегу! – Не замедлила ответить девчонка. Видно, лежала на полу и прислушивалась, что у меня происходит.

Вот, е-мое, как же я так попал-то?! Как же я так с носом остался?!

* * *

Без конфеток на даче было очень плохо. Я не догадалась спрятать их в ямку, как Сашка прятал сигаретки. Однажды он мне сунул две конфетки, чтобы я не ревела. Не нравилось ему, когда я реву. А я иногда специально ревела, чтобы не одной мне плохо было. Чтобы знали, как плохо мне делают.

Если бы мама увидела, как Сашка мне конфетки сунул, отняла бы их. Я пошла в кустики, чтобы их поесть, но Сашка мне идти за собой не разрешил. В другую сторону отправил. А я думала, что он писять там собирается, и мне у него писю захотелось посмотреть. Мне девочки в школе картинки показывали, там мужчины были с большими писями, совсем не как у нас. И мне интересно стало настоящую посмотреть. Я тихонько прокралась и видела, как Сашка курит что-то и ругается. Говорил вслух, что мяту курить не помогает. Но только он в тот раз не писял.

На другой день я у папы две сигаретки стащила. Они следили, чтобы я около конфет рядом не ходила, а сигареты у папы из рубашки мне легко стащить было. Я их Сашке на конфетки поменяла. Он сразу курить в лес побежал, а я за ним. Думала, что он в этот раз писять будет. Но Сашка во двор забежал и бумажку туалетную отмотал. Он в лесу покакать собирался. Я обрадовалась. Когда какают, писю дольше видно.

Пися у Сашки была большая, вся волосами заросла, как у мамы. Но только я потом на писю смотреть совсем перестала. Сашка, когда закурил, чуть на землю не повалился. Рукой за траву держался. Наверное, в сигаретах дым такой, поэтому их курить только большим можно. А Сашка еще не совсем большой. Он глаза закрыл и вслух плохими словами сам себе стал ужасное говорить про своих папу с мамой, и про моих тоже. Говорил, что у него план есть, как он их навесом раздавит, а потом косой косить будет. Потому что ему от них жизни не стало и он другого выхода не видит.

Я сначала испугалась, хотела все рассказать. А потом подумала, что мне тоже от родителей плохо. Мне с бабушкой хорошо, она мне конфеты есть разрешает и за плохие отметки по попе не бьет. Я побежала по дорожке в деревню, но потом подумала, что меня родители догонят и накажут, или Сашка поймает и расправится. И поэтому я вернулась и стала думать, как сделать свой план.

Я сразу вспомнила, как в мультике одном яму ковриком спрятали и туда злодей упал. А чтобы Сашке в подполе плохо стало, я туда все папины и дяди Борины запасные блесна и крючки для рыбок бросила. Мне одна блесна в руку впилась, очень больно было. А чтобы в Сашку больше инфекции попало, я из выгребной ямы незаметно ведерком гадости начерпала и в ведро помойное налила. И еще одно у нас в доме почти полное стояло. Когда Сашка в подпол упадет, я его этой гадостью оболью. Мама говорила, что когда инфекция из помоев в рану попадает, то все отрезать надо, иначе заражение крови будет и смерть.

Пока обед готовился, все сделать успела. Я кушать отказалась, хоть мама наказанием мне грозила. Обещала маме суп за ужином съесть. И еще я конфеток много съела, а после них есть совсем не хочется.

Они там кушали, а я песенки пела и стишки читала. Специально, чтобы взрослые не подумали, что я в доме балуюсь спичками и меня проверять не пошли. Я с подпола крышку сняла. Тяжелую очень. Сняла и спрятала за фанерку. А дырку ковриком прикрыла, и булавки по бокам приколола, чтобы коврик лучше держался.

И тут грохот очень сильный раздался. Я тихонько в щелку смотрела, как Сашка с косой за всеми гонялся. Мне очень страшно было, я даже в ведро пописяла от страха. Но потом уже не так страшно было. Как в кино. И еще Сашка смешные всякие слова говорил. Иногда даже на стишки похожие.

Когда он тетю Марину покосил, я вылезла и его позвала. Сашка побежал за мной и в подпол провалился. А я сразу молоток папин схватила и за поясок засунула. Вылила два ведра на Сашку и тут он чуть не выскочил. Но я успела его молотком по голове стукнуть и Сашка обратно упал. Тогда я подпол крышечкой накрыла и закрыла на засов. Теперь Сашка оттуда никогда не вылезет. Папа дяде Боре хвастался, что в подполе у нас стены из бревен специальных сделаны на веки вечные.

Но на всякий случай я еще крышку гвоздиками заколотила. Сашка пугал меня снизу. Только я не боялась совсем. У него скоро инфекция начнется и он умрет. И меня за это никто не накажет, потому что я маленькая еще. Когда милиционеры приедут, я скажу, что ничего про Сашкин план не знала, а в погреб он сам упал. Хотел туда всех покидать, на помоях поскользнулся и упал. А я его крышечкой закрыла.

А потом я все конфетки собрала. Полный рюкзачок получился. Но шоколадные я туда класть не стала, чтобы не растаяли. Только карамельки.

Дождика не было, и я сходила на озеро. Купаться без мамы с папой мне очень понравилось. Только я далеко в воду не заходила, чтоб не утонуть. Никакая я не дурочка, мама про меня неправильно говорила!

А вечером я телевизор смотрела и конфетки ела. Сашка очень громко кричал снизу, и в крышку бил. Я ее еще на всякий случай заколотила, и телевизор погромче включила. Совсем не слышно стало.

Покойников во дворе ночью вовсе не боялась. Мне бабушка говорила, что они к тому приходят, у кого крестика нет, а на мне он всегда висит. Золотой даже. Бабушкин подарок.

На другой день Сашка кричал меньше. Голос сорвал. У меня так тоже однажды было. Вот мертвые во дворе плохо пахнуть стали, поэтому я там не гуляла. На родничок ходила, на полянку, надула круг и на озере опять купалась.

И еще у меня получилось банку консервную открыть. Потому что перед конфетками надо другого поесть, чтобы не заболеть сахарной болезнью. И еще кофе растворимый пила. Мне мама не разрешала, когда живая была. Кофе мне не понравилось, даже сладкое. Фруктовый чай гораздо вкуснее.

Я покушала и взрослые передачи по телевизору смотрела. А когда надоело, все косметички собрала и накрасилась перед зеркалом. Очень красиво получилось. Если б девчонки из класса увидели, страшно бы обзавидовались.

Сашка иногда очень плохие вещи кричал из подпола. Но не громко. А потом стал стонать и плакать. Наверное, это инфекция подействовала. Мне его было совсем не жалко. Всех убил и меня убить хотел.

Каждый день я отрывала на календарике по листочку и пересчитывала. Сашка совсем затих на восьмой день. А еще через два дня у меня кончились конфетки. И печенье я тоже все съела, и сгущенку. Ну, потерпела еще денек. А потом собрала в рюкзачок все денежки и другие хорошие вещи. И пошла по дорожке в деревню. Чтобы взрослые меня в город отвезли, к бабушке. Мне осенью во второй класс надо.

В рассказе использован материал из сборника В. Даля «Пословицы и поговорки русского народа». Москва, ГИХЛ, 1957.

ИСТОРИЯ ШЕСТАЯ.

Я начал сдирать с Ленки одежду, едва мы переступили порог спальной комнаты… Крики перемежались непристойными пожеланиями и не совсем нормативной лексикой… Миша говорил, что поможет с нужными людьми и дачку сосед мне уступит почти задарма… до весны планировал окончательно продумать все нюансы… Вот только с заказиком разберусь окончательно и деньги получу… По большому счету, мне ничего не грозит… Потрепят нервы определенные структуры, но выбирать не из чего. Сейчас все крутятся, как могут…

ДАМСКИЕ ПАЛЬЧИКИ

- Эх, совсем ты запустил свой участок, Серега! - Сокрушенно вздохнул Василий Николаевич.

- На участке надо отдыхать, а не вкалывать, - усмехнулся я, - а картошку можно и на рынке купить.

- Ну, когда денег полно, можно и купить, - согласился Василий Николаевич, - а мне так еще приятнее есть, когда овощ сам вырастил и своими ручками собрал.

Ленка хихикнула.

- Да и не запущенный он вовсе – вон, сколько вы мне кустов разных весной посадили! – Улыбнулся я.

- А чего ж земле простаивать? Глядишь, через пару лет ягодки вырастут. Все не из города вести, а глазу как приятно!

Сосед немного поерзал и грустно взглянул на меня.

- Никифоровы опять тебя ругали, говорили, что шумели вы сильно в пятницу. Я-то в городе был. Не люблю на дачу по выходным ездить.

- Друзья приезжали, немножко расслабились на природе, - машинально я взглянул на батарею пустых бутылок в углу.

Да, расслабились мы классно. Руслан привез пневматический пистолет и мы стреляли по опорожненным бутылкам, а потом курнули травки, сперли у соседа десяток-другой полешек, зажгли пионерский костер и пытались через него прыгать.

- Говорят, будут жалобу на тебя писать в правление, - продолжил сосед.

- Да пошли они! – Возмутился я - Сезон кончается, скоро холода начнутся, отдохнуть что ли нельзя напоследок!

Ленка допила свою «отвертку» и я снова плеснул ей в стаканчик водку, добавил туда апельсиновый сок, а потом разлил и нам с Василием Николаевичем.

- По-моему, грибочки к водке лучшая закуска, - выпив и закусив опенком, констатировал я.

- Так сходите с утра на вырубку. Там все пни ими усеяны. Вы вдвоем ведро за десять минут наберете, - живо отреагировал сосед.

- Если не проспим. Хочется напоследок поспать на свежем воздухе.

- Да, сезон кончается, - кивнул Василий Николаевич, - ты бы подготовился. Окна досками заколоти, ценное все в город увези.

- Да тут ценного и брать нечего.

- Это для тебя нечего. Тут знаешь, сколько голодранцев зимой шныряет! Вон у Кольки с тринадцатой улицы даже валенки старые украли и драный спальный мешок. Так ладно валенки, окно они ему все раскурочили, а в доме лежбище устроили. В туалет, извиняюсь, прямо в соседнюю комнату ходили.

- Ко мне той зимой тоже залезали, но обошлось. Только посуды немного пропало. Поймал бы, прибил. Может, капкан на этих бомжей поставить?

- Не вздумай! Домик спалят, – покачал головой сосед. - Э-эх, лихие времена! Да что зимой - вон те же Никифоровы в магазин на 10 минут отошли неделю назад, так у них магнитофон стащили - среди бела дня!

- Так им и надо! – Ухмыльнулся я.

- А я даже знаю кто.

Я переглянулся с Ленкой и внимательно посмотрел на соседа.

- Подростки это! Повадились по всем участкам лазить, мак искать. Они из него наркотик делают, - убежденно заявил Василий Иванович.

Я взял бутылку, и вновь наполнил емкости всем троим.

- Ну, давай по последней, да пойду я. Завтра смородину буду к зиме готовить, встать надо пораньше, - сосед поднял рюмку, мы чокнулись и выпили. Василий Николаевич по-стариковски крякнул, подцепил вилкой огурчик и аппетитно им захрустел.

- А ведь ничего огурчики-то у меня выросли! – Похвастался старик.

- Ой, очень вкусные, и засолили вы их мастерски, - похвалила его Ленка.

- Дак уже почти десять лет без хозяйки живу, всему пришлось научиться, - Василий Николаевич тяжело вздохнул и поднялся. - А за опятами все же сходите, зимой-то еще вспомните меня добрым словом.

Я закрыл за дедком дверь, откинулся на диванчике и закурил.

- Смешной дедушка, - заметила Ленка.

- Смешной, - согласился я, - но мужик в целом неплохой. Не то, что другие козлы с нашей улицы. С пониманием человек. И что старенький он, тоже за него работает.

- Это почему же? – Удивилась Ленка.

- Скоро ему совсем трудно будет на дачу ездить. Он тут жаловался недавно, что тяжело стало с участком управляться и дорога утомляет. В больницу зимой ложиться собирается. А родных у него нет. Вот подкоплю деньжат, да и прикуплю у него участок, к своему присоединю.

- Ты, пожалуй, накопишь…- скептически хмыкнула Ленка.

- Он ко мне хорошо относится, не задорого продаст.

- А если он соседям продавать надумает?

- Соседи по башке получат, и покупать сразу передумают, - раздраженно бросил я и потянулся за сигаретами.

Настроение испортилось, и желательно было его поднять. Тем более что был отличный способ. Ополоснув лицо из умывальника, я тряхнул мокрыми руками в сторону Ленки. Она взвизгнула.

- Ладно, пошли, милая, в кроватку.

Ленка послушно встала и потянулась. Тонкий свитерок на ее груди натянулся и, кажется, даже затрещал от мощного напора.

- Давай, давай, пора спатеньки, - заторопился я.

Ленка хоть и была дурой, но дурой красивой, а за это можно и большее простить. Кроме того, скромная и немного застенчивая по жизни, она так орала во время занятий любовью, как мне еще не приходилось слышать. Крики эти меня страшно заводили, тем более что перемежались они с не совсем, мягко говоря, нормативной лексикой и не очень пристойными пожеланиями. Некоторые из таких пожеланий мне очень хотелось сейчас претворить в жизнь, поэтому я начал сдирать с Ленки одежду, едва мы переступили порог спальной комнаты.

Ленка немедленно и громко застонала. Да, видать у соседей ночка выдастся музыкальная. Ну, ничего, как говорится, сезон кончается, надо достойно завершать. И если у самих не стоит, так не фига злиться на тех, у кого все в порядке.

Естественно, что утром поход за грибами мы проспали. Вчера увлеклись друг другом не на шутку, и вот закономерный итог – проснулись в два часа дня. Скоро надо на электричку собираться, да в порядок себя приводить перед трудовой неделей.

Я не знал, сколько раз в этом году мне удастся побывать на дачке, но подозревал, что немного. Так оно, в общем, и получилось. Вскоре похолодало, на дачу ехать не хотелось, а потом зарядили осенние дожди. По выходным мы пьянствовали с друзьями по городским хатам, а будничные вечера я проводил со своей новой подружкой Светланой. И лишь однажды, когда выходные выдались теплые и солнечные, я вырвался на участок. Запихал в рюкзак все более-менее ценное барахло, приготовил бомжам пару сюрпризов, заколотил окна, отключил электричество и собрал с веток уцелевшие яблоки. Не удержался и посмотрел завистливо на соседский участок. Казалось, ни один сантиметр земли на нем без дела не простаивает - деревья, цветники, теплицы... Ничего, даст Бог, срублю деньжат, следующим летом мой будет. Впрочем, я уже не первый год собирался до лета срубить денег. Надеюсь, в этот раз получится. А потом, были у меня мысли и о других способах. И были возможности претворить эти мысли в жизнь.

Я подхватил рюкзак и направился на станцию. Всю дорогу думал, как хорошо будет на объединенном участке. Тем более что и домик у соседа не чета моей развалюхе.

Однако с деньгами получалось не очень складно. Жизнь несла бурным потоком: сначала мы с друзьями горевали о безвременно ушедшем лете, потом началась эпидемия гриппа и мы, дабы не заболеть, занимались профилактикой по известному русскому обычаю. А вскоре и Новый год подкатил. Тут уж все и вся занимались профилактикой незнамо чего, и целый месяц работать смысла особо не имело. Зато в феврале мне подфартило с одним хорошим, пусть и сомнительным заказиком и я неожиданно вырвался если не из затяжного кризиса, то из затянувшегося нестабильного финансового положения. Давненько у меня не появлялось столько соблазнов! Впрочем, живем-то один только раз и неизвестно никому, когда этот раз закончится, поэтому накопительством я заниматься не стал. Хотел было купить машину, но на приличную не хватало, а выбрасывать деньги на развалюху не хотелось. Зато основательно обновил свой гардероб.

Нельзя сказать, что я совершенно перестал думать о соседской дачке, сосед явно уже стоял одной ногой в могиле, и вопрос надо было срочно решать. Правда, мой приятель Миша как-то говорил, что поможет с нужными людьми и дачку сосед мне в итоге уступит совсем не задорого, но связываться с бандитами хотелось только в крайнем случае, да и не изящно это было. У меня сложился совершенно другой план и до весны я планировал окончательно продумать все его нюансы.

От времен папашиной охотничьей молодости у меня валялись дома внушительные капканчики, и в этом году я их не поленился поставить. И еще кое-что приготовил. Будет кому-то наука. А соображение Василия Николаевича, что от злобы домик спалят, мне вообще на руку было: халупа была застрахована на такую сумму, что хватило бы купить ухоженный соседский участок с небольшим, но отлично отделанным домиком. Ну, добавить бы пришлось, но это уже были реальные для меня деньги. Я и ставни заколотил оттого, что так для воров дом смотрелся соблазнительнее. А отдирались ставни легко, я сам это перед отъездом проверил. Ну, а не спалят, я сам летом спалю, только алиби окончательно продумаю.

Наступала весна, и надежды начали сбываться: подвалил еще один заказик. Хоть он и был еще сомнительнее предыдущего, но упускать такую возможность заработать не хотелось. Я снова задумался о машине: скромный микроавтобусик очень помог бы в некоторых делишках, да и на природу с компанией ездить удобно.

По большому счету, мне ничего не грозило. Ну, потрепят нервы определенные структуры, но как взять с меня по большому счету нечего, так и навесить. Да и выбирать не из чего. Сейчас все крутятся, как могут.

С каждым днем солнышко пригревало все сильнее, постепенно и от снега ничего не осталась. Кое-где и травка зеленая стала робко появляться. Надо бы на дачку съездить, проверить там кое-чего. Вот только с заказиком разберусь окончательно и деньги получу.

Не самые приятные события начали развиваться теплым апрельским вечером. Я ждал Светлану и поэтому, когда раздался звонок в дверь, открыл не задумываясь. В прихожую, бесцеремонно прижав меня к стене, ввалились три мента. Один из них держал меня у стены, а двое немедленно прошлись по квартире, не поленившись заглянуть на балкон и даже в сортир. Я догадался, что рыпаться и спрашивать о чем-то бесполезно и спокойно рассматривал узоры на вылинявших обоях. Наконец мент - старший лейтенант, судя по звездочкам на бушлате, взял меня под локоть и провел в комнату.

- Сергей Владимирович Шатров?

- Так точно, - лаконично ответил я.

- Паспорт где твой? - Хмуро спросил мент.

- В куртке, в прихожей.

Один из ментов прошел в прихожую, снял с вешалки мою куртку, на ходу ощупал ее и протянул мне: “Доставай”.

Старший лейтенант принял у меня паспорт, сверил фотографию в нем с подлинником, убрал документ в планшетку и достал оттуда какую-то бумажку.

- Сергей Владимирович Шатров, - начал он официально, - вы арестованы по обвинению в нарушении статей 109, 228 и 158 Уголовного кодекса Российской Федерации. Вот санкция прокурора на ваш арест. Распишитесь, пожалуйста.

- Да уж, не ожидал я, что за меня так круто возьмутся, - думал я, расписываясь. Впрочем, что это за статьи, я и понятия не имел.

- Собирайся! – Приказал толстый сержант. - С собой разрешается взять предметы личной гигиены, комплект одежды, полотенце, кружку, миску и ложку, чай, деньги. Ну и сухари, если насушил, - он басовито хохотнул.

Сухарей у меня не было, но все остальное вышеперечисленное я запихнул в дачный рюкзачок и выжидательно посмотрел на ментов.

- Не торопись, - ухмыльнулись они. В этот момент дверь квартиры распахнулась, и в прихожей послышались голоса. Первым вошел сухощавый мужик в штатском, а за ним мои немного перепуганные соседи и Светлана.

- Вот ордер прокурора на обыск данной квартиры, - проговорил мужик в штатском. - Понятые, сосредоточьтесь!

Обыск я так себе примерно и представлял. Правда, всегда думал, что вещи из шкафов и книги из полок при этом непременно вываливают на пол. Однако в моем случае, как мне показалось, менты особо не усердствовали. Тем не менее, немного конопли, которую я курил очень редко и держал больше для гостей, они нашли. Впрочем, она и не была спрятана, лежала прямо в ящике письменного стола.

- Так, понятые, - сразу повеселел мент в штатском, - подозрительная масса растительного происхождения. Есть подозрение, что это марихуана, - он сложил шмаль в пакетик и запечатал его.

- Ну, двести двадцать восьмая уже и так у тебя была. Поищем чего-нибудь повеселее. Кстати, документы на аудио видеоаппаратуру есть? – Задал он странный вопрос.

Я молча указал на целлофановый пакет, в котором хранил все гарантии и инструкции, одновременно пытаясь сообразить, какая сволочь заложила меня по поводу шмали и сколько денег мне встанет теперь отмазаться. И, кстати, что еще за статьи на меня вешают помимо хранения наркотиков.

Минут через двадцать обыск закончился, менты застегнули на мне наручники и вывели на лестничную клетку.

- Прорвемся, котенок, - растерянно улыбнулся я бледной Светке, наблюдая, как менты закрывают и опечатывают мою дверь. Светка криво посмотрела на меня и рванула вниз по лестнице.

Я был уверен, что менты абсолютно ничего на меня повесить не смогут. А вот конопля – это было неприятно. Надо думать, у кого занять денег на откуп. Но голова соображать напрочь отказывалась. Да и не удивительно – попасть в тюрьму, когда настроился на вечер при свечах – мало что может быть неприятнее. Я только и успел заметить, трясясь в милицейском «уазике», какая классная погодка на улице, а потом в голове все смешалось.

Меня водили по холодным мрачным коридорам СИЗО, слепили вспышками фотоаппарата, я тупо прижимал измазанные чернилами пальцы к каким-то бланкам. И, наконец, без шнурков и с полуразодранным рюкзачком оказался в затхлой и переполненной камере.

Никаких ужасов в камере со мной ни в этот день, ни в последующий не произошло. Мужик, одетый только в треники, показал, где я буду спать, объяснил, что камера переполнена, и поэтому находиться на нарах я могу два раза в сутки по шесть часов, и кратко просветил, что в камере делать можно, а что не стоит. После этого все присутствующие потеряли ко мне всякий интерес, и я оказался полностью предоставлен сам себе.

На первый допрос меня вызвали уже через день. Было это достаточно удивительно, потому как многие, как я понял из разговоров, ожидали допроса по неделе и больше. Что ж, тем лучше. Задерживаться здесь я не собирался.

- Я старший следователь Найденко Виталий Семенович, - представился мне лысый мужик за столом и кивнул в сторону парня в костюме, который был, наверное, лишь немного меня постарше, - это твой адвокат, Тарасов Вячеслав Александрович. Если наш адвокат не устраивает или есть собственный, можешь отказаться.

- Пока меня только мое положение не устраивает, - буркнул я.

- А это уж в твоих силах исправить, - ухмыльнулся Найденко, - пиши чистосердечное признание, быстрее все закончим, на зону пойдешь, а там условия получше.

- Впрочем, можешь и не писать, у меня и так доказательств выше крыши, тем более что и пальчики все сошлись, - махнул рукой старший следователь.

- В чем признание? – Машинально спросил я, раздумывая, как лучше перейти к вопросу о взятке. Или об этом надо с адвокатом?

- Как в чем? Я знал, что ты дурак, так себя подставил, но ты просто кретин какой-то.

- Виталий Семенович! – Подал голос мой адвокат.

- Не, Слав, а как назвать-то его еще? – Повернулся к нему следователель и снова обратился ко мне. - Рассказывай, как созрел у тебя преступный замысел убить случайных людей и как ты его подготавливал, сколько вещей украл у соседей и куда их сбывал, у кого и зачем приобретал наркотики.

- Ничего не понимаю… - растерялся я.

- Хорошо, будем официально. Утром двенадцатого апреля соседями был обнаружен взлом окна в твоем дачном доме. Заглянув в окно и увидев неподвижное тело на полу, соседями была вызвана милиция. Прибывший наряд в присутствии понятых вскрыл помещение, где были обнаружены трупы двух мужчин, как впоследствии оказалось, жителей близлежащей деревни Терехово, пропавших около месяца назад. Рядом с ними находились открытая банка тушенки и пустая водочная бутылка со следами жидкости. Дальнейший обыск обнаружил в рюкзаке умерших еще две полные водочные бутылки. Последующая экспертиза подтвердила наличие как в пустой, так и в полных бутылках сильнодействующего яда из группы цианинов. Проведенная дактилоскопическая экспертиза подтвердила наличие на этих бутылках твоих отпечатков пальцев. Помнишь, пальчики у тебя позавчера брали. Совпали! Это у нас статья 109, - следователь закурил.

- Быстро работаете… - потрясенно пробормотал я, - двух суток не прошло...

Эх, была же мысль на дачку заскочить, проверить как там все, да не успел... Дня на три всего не успел...

- А чего тянуть то... - Найденко выпустил колечко дыма и кивнул мне на сигареты, - кури, если хочешь.

Я не отказался. Закурить сейчас явно не мешало.

- Про капканы я даже не упоминаю, - продолжил следователь. - А вот то, что в кармашке спального мешка обнаружен пакетик марихуаны с твоими отпечатками пальцев, умолчать не могу. У тебя ведь и на городской квартире такой же обнаружили? Вот и статья 228. А совсем плохо, что в аптечке и героиновый чек нашелся. А это уже особо крупные размеры, тут и конфискацией имущества попахивает.

- Кто оставил? Руслан, что ли? – мелькнула в голове истерическая и бесполезная мысль: думать сейчас надо о другом.

- Но и это еще не все. Есть довесочек в виде статьи 158 – понятыми, твоими соседями по даче, во время обыска были опознаны пропавшие у них вещи – магнитола, два ведра, бухта каната, кружки, еще мелочевка всякая, - следователь выдохнул дым. - Ты что, клептоман что ли?

Машинально я посмотрел на адвоката. Тот грустно кивнул головой.

- Не умел думать на воле, учись здесь. Я пойду, отолью, а пока хожу, минут пятнадцать где-то, можешь посоветоваться с адвокатом, - следователь поднялся из-за стола и вышел из кабинета.

- Он прав, Сергей Владимирович. Вы им никакой работы не оставили. Я немного знаю случаев, когда у следствия было столько улик. Суд даже колебаться не будет, выдаст по полной программе, а это лет девять.

- Да это просто бред какой-то!

- Я заранее согласен даже с тем, что вы тут абсолютно ни при чем. Такая уж у меня профессия. Но суд с этим, боюсь, не согласится, а ведь главная моя задача – добиться для вас минимального наказания. И чистосердечное признание вам на руку. К следующей встрече я продумаю линию защиты и мы будем сообща работать над тем, чтобы уменьшить срок вашего заключения, - вздохнул адвокат.

- А деньги помогут? – Глухо спросил я.

- Деньги всегда помогут. В вашем случае немного сократят срок и помогут на зоне. А есть они у вас?

- Нет, но подумаю, у кого занять.

- Подумайте. Завтра суббота, у нас выходной, а в понедельник надеюсь с вами увидеться.

Я сидел за столиком в центре камеры и листал старый журнал. Над помещением витал приглушенный гул голосов, где-то в углу играли в непременные карты, работающее радио создавало иллюзию свободы. Когда отворилось окошечко, и надзиратель выкрикнул мою фамилию, я даже немного растерялся.

- У, волки, и в субботу про тебя не забывают, - ухмыльнулся и подмигнул мне седой мужик с синими от наколок пальцами. Я встал и направился к железной двери. Однако повели меня явно не к следователю. Я не успел сделать ни одного предположения, как очутился в большом помещении, надвое разделенном решеткой. По одну, ближнюю ко мне сторону, вдоль решетки сидели мои коллеги по преступному ремеслу, по другую, как правило, женщины с осунувшимися лицами.

“Комната свиданий!” - сообразил я и удивился еще сильнее. На то, что ко мне придет Светка, я не очень рассчитывал, а с родными я так разругался при размене квартиры, что не надеялся их увидеть даже на собственных похоронах.

Конвойный подтолкнул меня в спину и тут я увидел Василия Николаевича.

- Эх, милый, как же ты так? - Тяжело вздохнул он, как только я очутился напротив него.

Я тоже тяжело вздохнул, не зная с чего начать.

- Предупреждал же тебя, Серега... - сокрушенно покачал головой старик.

- Понимаете, Василий Николаевич, - начал я, - не убивал я никого. Капканы ставил, что есть - то есть, но убивать никого не хотел... Напугать хотел, и немножко…

- Серега! - Строго посмотрел на меня бывший сосед. - Это ты следователю рассказывай, а не мне. Что, наркота тоже не твоя?

- Не помню, Василий Николаевич. Дома была моя, а на даче кто-то из приятелей, скорее всего, оставил. Сунул куда-то, да забыл по пьяному делу. А насчет героина сомневаюсь. Не кололся из наших никто. Хотя… - я говорил совершенную правду. Я действительно не хотел никого убивать таким грубым образом и, кстати, не воровал у соседей их барахло.

- Да, пили-то вы крепко, - задумчиво проговорил Василий Николаевич. - Ну, а вещи зачем у соседей таскал?

- Вот вам крест, вещи не таскал! - Я и вправду перекрестился. - Дрова, разве что брал, что было - то было.

- Плохо дело, Серега, коли так это.

- Да клянусь, уж вас-то обманывать мне нет никакого резона!

- Адвокат тебе нужен, значит, хороший. Этот, бесплатный, со следствием наверняка повязан. Шьют тебе дело, Серега. У кого в доме нашли они ворюг этих деревенских, того и посадить решили, раскрываемость поднять. А тут еще ты с наркотой своей им большой подарок сделал.

- На хорошего адвоката денег много надо.

- Да пойми ты, дурак, что никаких денег сейчас жалеть нельзя. Загубишь ведь лучшие годы свои по зонам! А он вытащит тебя. Дело, видать, белыми нитками шито. Даст Бог, условно отделаешься.

- Вы меня не так поняли. Денег и мне никаких не жалко. Нет их просто.

- Совсем нет? - Удивился дед.

- Совсем. Может, на одну консультацию и хватит. Должен был получить, да не успел.

- А продать есть чего? Машину не купил?

- Не купил. Нечего вроде продавать. Квартиру разве что...

- С квартирой погоди. Бомжом стать не намного лучше, чем зеком. Занять есть у кого?

- Да кто ж мне сейчас даст? Да и нет у меня таких. А у кого и есть деньги, так они сразу в дела уходят. Товар какой купить, машину поменять... А, может, дачу продать?

- Места у нас не престижные. Когда Стас с пятой улицы помер, помнишь, сколько его родные покупателя искали?

- Так у них сосед в итоге купил. А... может, и вы у меня купите?

- На что мне твоя дача? – Вздохнул Василий Николаевич. - Мне со своей-то тяжело управляться. Я, честно говоря, думал вскорости свой участок тебе предложить. Да и откуда у меня столько денег? Я десять лет как на пенсии.

- Так ведь мне очень много денег и не надо. Только адвокату заплатить. Я у вас ее потом и выкуплю. Ну, а в крайнем случае, такой большой участок вы всегда легко продадите.

- Закругляйтесь, - приказал нам конвойный.

- Василий Николаевич! - Я в отчаянии посмотрел на него.

- Эх, Серега! Пара тысяч, все, что у меня есть... - не выдержал старик. - И пообещай, что в течение года выкупишь обратно.

- Обещаю! - Чуть не закричал я. - Работать буду как проклятый, все выкуплю, и свою, и вашу!

Хоть дача и стоила как минимум в два раза дороже, торговаться смысла не имело - главное было выйти на свободу, а через год, а, может, и того меньше, я верну ее себе вместе с соседской. Это уж точно.

- Телефон мой помнишь? Запоминай, - старик назвал свой телефон. - Дай его в понедельник адвокату, решим насчет дачи, а уж другого адвоката я тебе найду. Был у меня один знакомый. Должен тебя вытащить. Да, я там тебе передал кое-чего - огурчики, сало, сигареты. Потом еще принесу, хоть голодным не будешь.

Обратно в камеру я словно на крыльях летел.

Назначенный адвокат сразу ухватил суть дела. Не затягивая, мы оформили доверенность, по которой уже на следующий день моя дача перешла во владение Василия Николаевича.

- Сделка была оплачена наличными, - адвокат внимательно посмотрел на меня. - Если вы помните наш разговор после первого допроса... Я говорил, что деньги помогут немного сократить срок... Я могу начинать распоряжаться ими в этом направлении, естественно, держа вас в курсе всех трат?

- Вячеслав Александрович, боюсь вас обидеть, но на эти деньги я планирую нанять адвоката, который, как мне кажется, добьется того, что срока вообще никакого не будет.

Тарасов снял очки, протер их платком и грустно улыбнулся.

- Прекрасно понимаю, Сергей Владимирович, ваше недоверие к назначенным адвокатам. В общем-то, вы правы, как правило, это далеко не самые преуспевающие представители нашей профессии. Я, конечно, хоть и не Перри Мейсон, но и к адвокатам-неудачникам не могу себя отнести. Просто, по нашим меркам, я еще только начинающий адвокат и подобная работа для меня - очень неплохая школа. Тем не менее, я бы первый посоветовал вам нанять другого защитника - и даже посоветовал, кого именно - если б дело того стоило. Однако поверьте мне, вряд ли кому-то удастся добиться большего, чем смогу сделать я. Ваши статьи тянут лет на 8 минимум. И Найденко был прав, когда говорил о возможности конфискации имущества. Я уверен, что мне удастся ее избежать, и надеюсь, что вы получите не больше 6 лет. Попадете на хорошую зону. Обещать при ваших финансовых возможностях большего - значит, просто обманывать вас. Главное сейчас - не терять времени и немедленно, я повторяю - немедленно приступать к тому, о чем мы с вами говорили.

- Извините, Вячеслав Александрович, я твердо решил насчет другого адвоката, - я был согласен с соседом по даче в том, что Тарасов повязан со следствием и с нетерпением ждал новостей от Василия Николаевича относительно моего нового защитника.

- Это ваше право, - Тарасов начал убирать бумаги в дипломат. -Насколько мне известно, с судом Найденко тянуть не собирается. Постарайтесь и вы не затягивать со своими поисками. Уже через неделю, как мне, так и кому-либо другому будет очень трудно вам помочь.

Через четыре дня от соседа пришла очередная продуктовая передача и письмо. Вроде все шло нормально и новый адвокат практически приступил к своим обязанностям. Сосед был уверен, что в самое ближайшее время мы отметим мое освобождение.

- Я серьезно обеспокоен, Сергей Владимирович, - заявил мне Тарасов еще через три дня, - эта неделя бездействия, возможно, обернется вам лишними годами за решеткой: как продвигаются ваши поиски другого адвоката?

- Сосед решил эту проблему. Писал мне, что ваш коллега в курсе всех моих дел. Договаривается с кем-то там, - я ткнул пальцем вверх.

- Хорошо. Я позвоню Василию Николаевичу и узнаю все подробности.

Когда на следующий день открылось окошечко, и надзиратель назвал мою фамилию, сердце у меня радостно ухнуло: “Наконец-то”. В голове рисовались соблазнительные сцены: седовласый адвокат в черном костюме неторопливо листает какие-то бумаги, поднимает на меня немного ироничный, капельку снисходительный взгляд и, чуть картавя, говорит: “Сергей Владимирович! Нам удалось добиться вашего освобождения, правда, пока под подписку о невыезде”.

В комнате свиданий, куда меня привели, я сразу увидел улыбающегося Василия Николаевича.

- А где новый адвокат? - Весело спросил я у него.

- Не знаю, Сережка, ни про нового, ни про старого.

- Как? - Не понял я. - Вы разве его не привели?

- Я, вообще-то, попрощаться с тобой пришел. Поговорить кой о чем, да на лицо твое посмотреть напоследок. Суд у тебя послезавтра, а потом поедешь ты в далекие края, до каких уж и не доехать в мои годы.

- Какой суд?.. Откуда вы знаете?

- За денежки, сынок, в нашем мире все узнать можно.

- А новый адвокат... Вы его разве не нашли?

- Какой же мне резон тебе адвоката искать, Серега? У меня времени пожить не так много осталось, и так его уйму потерял, чтобы ты здесь оказался, - сосед хмыкнул. - А сейчас мне вообще недосуг. Самая запарка на даче. Самого главного я ведь тебе не сказал. Виноград я, Серега, вздумал выращивать. Есть теперь такие морозоустойчивые сорта, для нашей полосы как раз. Я в журнале статью видел.

- Какой виноград? - Оторопел я.

- Обыкновенный, Серега. Дамские пальчики. Места под него на участке у меня не было, а теперь вот развернусь! На бывшей-то твоей половине и солнца поболе будет. А солнце для винограда - вещь наиглавнейшая.

- Так ты, старый хрен, чтоб дачу мою получить почти задарма, за виноград свой проклятый, все и выдумал насчет адвоката?

- Дача, сынок, это приятная неожиданность. Бонус, как у вас, молодых, модно теперь выражаться. Задачка-то была не дачу получить, а от тебя там избавиться. Не думал я, что у тебя копейки за душой не окажется, хотя и очень надеялся на это.

- Так это ты мне вещички соседские подкинул!

- Был грех, подкинул. Два сезона собирал их, готовил, так сказать, момент решительного наступления.

- Это какого же наступления?

- Ну, как же? Пакетики да бутылочки за тобой, с твоими отпечаточками, собрать нужно было. В бутылочки отравы налить, да пробочку прикрутить как следует. В шкафчик сложить, якобы они там забыты. И пакетик с этим, с героином, поискать пришлось, и коноплю твою любимую. Нет у меня, понимаешь ли, таких связей, издалека подбираться пришлось. Кто ж знал, что у тебя дома это добро и без моей помощи обнаружат?

- Выходит, это ты все подстроил? - Процедил я.

- Выходит так, сынок. Ставенки ты хорошо что поставил. Деревенские жулики сразу заинтересовались, с чего бы это. Ни в один год не ставил, а тут сподобился. Да и шепнул я в деревеньке, якобы по пьяному делу, что есть там кой чего ценное, мол, сам видел. Кстати, приколотил ты ставенки погано, я в мои-то годы одной рукой оторвал без всякого инструмента, - старик пожевал губами. - А потом, хорошее дело удалось сделать. Деревенские теперь не скоро сунутся. Эти двое там больше всех и орудовали, царствие им небесное, житья от них в поселке никому не было.

- Ты, сволочь, через час со мной местами поменяешься.

- Не надейся даже. Я ветеран труда, а ты наркоман, убийца и мелкий воришка. Кому веры больше?

- Хотел я тебя гада, лишить участка, жаль, не успел. Опередил ты меня.

- Дурак ты, Серега, ничего не понял. Не участок твой мне нужен был в первую голову. Достал ты всех в поселке, больше воров деревенских. Сил у меня не было слушать каждые выходные вопли пьяные и крики баб твоих дешевых по ночам. Как дрова ты мои воровал, думаешь, не знал я? Списочек у меня к тебе большой и, ежели разобраться, по-божески я с тобой обошелся. Мог и по другому. Паразит ты, короче, дрянь, и не место тебе среди людей нормальных.

- А я ведь выйду...

- Не скоро, Серега, - старик пренебрежительно махнул рукой. - Время ушло, до суда ничего сделать не удастся. Загремишь на полную катушку. Да и статьи у тебя поганые. Я, Серега, столько не проживу. Здоровье у меня не ахти какое, хотя и получше, чем тебе кажется. И с участком мне вовсе не трудно управляться, особенно без такого придурка под боком. Потянуло, видишь ли, на старости лет к спокойной жизни на природе - ничего другого мне сейчас не надо, ни на что другое ее не променяю. Виноград, опять же, любопытно вырастить. Страсть как люблю дамские пальчики. Ну, а коли судьба тебе будет на зоне выжить, выйти и меня застать, так не боюсь я тебя. Ружьишко-то видел мое? Застрелю, только сунься, и ничего мне за это не будет. И дружков твоих не боюсь, да и не станет за тебя никто шкурой своей рисковать. А потом, может, годочков через пять продам я эту дачу, за хорошие деньги продам, да махну в Швейцарию здоровье поправлять.

Василий Николаевич расцвел улыбкой совершенно счастливого человека, встал и пошел к выходу. Он ни разу не оглянулся. Я тупо смотрел на пустой стул, с которого старый маньяк делился своими жизненными планами. Время остановилось. Казалось бы, даже звуки стали доноситься через толстый слой ваты.

- Встать! - Хлопнул меня по плечу конвойный. - Ишь, расселся, устроил себе приемную! Дед его уже, небось, в трамвае едет, а он сидит, как министр в кабинете. Пшел в камеру, руки за спину! Там и рассиживайся в ожидании самого гуманного в мире суда.

ИСТОРИЯ СЕДЬМАЯ.

Мы живем на завоеванной территории. Одни завоеватели обгоняют нас на спецавтомобилях по встречной полосе, когда мы маемся в пробках. Другие пасут наше баранье стадо, пожирая гамбургеры в патрульных машинах. Третьи, едва объясняясь на корявом русском языке, облапошивают на рынках и домогаются наших женщин. Нам внушают, что так и должно быть. Мы догадываемся, что кардинально ситуацию не разрешить. Но есть и частные случаи. Что будет, если завоевателей очень, очень сильно попросить чаще и лучше думать о наших нуждах?

ОТВОЕВАННАЯ ТЕРРИТОРИЯ

После каждого перекрестка, после каждой прилегающей улочки машин на проспекте становилось все больше. Как будто специально там выжидали, чтобы выехать прямо у меня под носом. Наконец, я въехал в хвост огромной пробке около станции метро. Тут движение встало окончательно.

Пробка впереди длиннющая – не меньше километра до крупного перекрестка. В лучшем случае, минут на сорок. И после перекрестка, на мосту через реку, скорее всего, полчаса постоять придется. Потом, если повезет, удастся поехать с головокружительной скоростью в десять или пятнадцать километров в час. Таким образом, часа через два до места доеду. Всего лишь с часовым опозданием. Могло быть и хуже, но сегодня удалось из дома пораньше выйти. Дочка приболела и в школу ее завозить не потребовалось.

Можно попробовать по пустой встречной полосе доехать до ближайшего переулка слева, а там рвануть по параллельной улице. Раньше так многие здесь поступали, но сейчас охотников мало. Потому что в каждом переулке сидят в патрульных машинах менты. Едят гамбургеры и шаурму, пачкая усы в кетчупе и майонезе, зорко поглядывая по сторонам. Караулят, одним словом. Раньше они не точили столько гамбургеров. Молча курили, а то и просто сидели неподвижно, нахохлившись, в постоянной готовности пулей вылететь из машины с поднятым жезлом. Теперь, когда езда по «встречке» простому водителю стала обходиться дорого, ментам на шаурму стабильно хватает.

Я попробовал сунуться в переулок направо, но тут же от этой идеи отказался. Переулок был забит еще хлеще улицы, а застревать там гораздо опаснее. Можно до ночи простоять.

Я закурил и сделал радио потише. Давно заметил за собой такую особенность – чем больше пробка, тем больше меня раздражает любая музыка, и тем тише я делаю звук в машине. Иногда совсем выключаю, но тогда мне под руку лучше не попадаться.

Поглядел на водителей соседних машин. Кто-то выбивал пальцами на руле нервный ритм, кто-то безучастно курил в окно. Наиболее отчаявшиеся, что было понятно по искаженным лицам, кидались из ряда в ряд, ехали по тротуару. Зря. Все это уже не раз перепробовано. Нервов много сгорает, а выигрыш никакой. Где-то такое помогает, но не здесь. Место тут такое.

В некоторых машинах – где водителю повезло с попутчиком или, еще лучше, с попутчицей - мелькали улыбки. Что ж, и пробку можно по-разному воспринимать. В те дни, когда деньжат неожиданных срубить вытанцовывалось или зажечь на стороне удачно, и я мог часами ехать в пробке, улыбаясь. Без всяких попутчиков.

По встречной полосе в сторону моста, одна за другой мчались машины с чиновниками. Это еще больше замедляло движение. И раздражало. Я, к примеру, всегда пропущу скорую помощь или пожарных. И пойму, когда они двигаются по встречной полосе. Но вот городским чиновникам стоило бы недельку-другую поездить «как все». Может быть, тогда в городе перестанут тратить наши деньги на полубезумные, мало чего дающие «кольца» и «овалы», а соорудят нормальные развязки на пересечении крупных улиц. Например, в этом проклятом месте, на пересечении улицы Акимова и набережной.

Я специально интересовался планами городского дорожного строительства. Эстакаду построить здесь не планировалось, а значит, в ближайшие и не очень ближайшие годы мне придется каждый день париться в пробке. Или пересаживаться на общественный транспорт, к чему нас, видимо, таким образом и склоняют. Переубедить руководителей города нормальными средствами не представлялось возможным.

Прогноз сбылся: до работы я добрался через два часа. Поглядел, как идет торговля в двух моих маленьких павильончиках “Товары для здоровья», забрал выручку и заскочил на склад. Убрал деньги в сейф. Домой завтра их отвезу, сегодня мотаться еще много предстоит. Велел грузчику Володе отнести товар сначала мне в машину, а потом в магазинчики. И рванул через полгорода в два другие свои павильона.

Естественно, добирался опять в пробках. Но тут хоть движение какое-то было, не то что на улице Акимова. Выгрузил товар, немного поболтал с продавщицами, и также забрал выручку. Пожалуй, успею еще заскочить к Диме, в «Беркут», прикупить товар.

Несмотря на хищное название, Димина фирма занималась оптовой продажей товаров для здоровья. Мы были давно знакомы и Дима практически все продавал мне даже немного дешевле оптовой цены.

Пока мне набирали товар, выпил кофейку и немного перевел дух.

- Что, Миша, стоит город? – Вздохнул Дима.

- Как всегда, - кивнул я.

- А ведь дальше только хуже будет.

- Я уж думал магазины открыть поближе к дому. Но у нас там торговля хуже. Разве что на ярмарке, да там все черные захватили. С ними делиться – себе ничего не останется. Не хочется.

- Да, с черными делиться только начни. Без штанов в миг оставят.

Мы понимающе переглянулись.

- Ладно, Дима, поехал я. Дел еще полно.

- Давай, Мишаня. Что новое появится – позвоню.

Вернувшись на склад, заварил чайку и съел пару печений. В кафешку не пошел. Перекушу попозже в другом месте. Сэкономлю лучше дочке на подарок какой-нибудь. Или жене чего куплю.

На улице заметно стемнело. Прибавилось и машин, и пешего народа. Первое, понятное дело, плохо, а вот второе радует. Потянулся народ с работы, глядишь, и в мои магазинчики кто зайдет. И свое здоровье поправит, и мне лишнюю копеечку принесет.

Кстати, раз уж вспомнил о копеечке, не грех вспомнить и про рубль, который она бережет. Налил еще чайку с лимончиком, и включил в своем закутке компьютер. Внимательно просмотрел ассортимент и сравнил количество товара на складе с тем, что хранилось в памяти машины. Вроде, особо ничего не пропало. За работниками глаз да глаз нужен. Я внес в компьютер сегодняшние изменения, открыл текстовый редактор и набил десяток-другой строчек. Распечатал пару десятков экземпляров и убрал в портфель.

Пока хлопотал, магазинчики мои закрылись. Продавщицы принесли окончательную выручку. Не особо выдающийся день, но и не провальный – как всегда в середине недели.

Через два часа закрыл склад и сел в машину. Сегодня еще не все дела были сделаны, домой рано возвращаться. Ничего, жену с утра предупредил, сослался на работу, так что ни в чем плохом она меня подозревать не будет. На полдороге хлопнул себя по голове и притормозил у первого попавшегося киоска.

- Два пакета сока, конфеты итальянские и пачку презервативов. Вон ту, зелененькую.

Затарившись, свернул в сторону ярмарки. Однако нужна в этот раз мне была не ярмарка, а жилой дом неподалеку. Я собирался в гости.

Машин около интересующего меня подъезда было немерено, так что припарковаться пришлось аж за квартал. Неподалеку от крупного круглосуточного супермаркета. Ничего, ножками пройтись иногда даже к лучшему.

Вошел в подъезд, набрав знакомый код. Лифт проигнорировал. Невысоко подниматься, пешком быстрее. Остановился около стальной двери, на две квартиры. Перевел дыхание.

Изнутри неслась громкая музыка, звон посуды и гортанная, нерусская речь. Я позвонил, воспользовавшись перерывом между песнями.

- Тибе чиво, брат? – Открыл дверь представитель кавказской национальности. И пощипал себя между ног.

- Справедливости и милосердия, - ответил я и два раза, в упор, выстрелил ему в лицо из пневматического пистолета. Руку с пистолетом я заранее спрятал на уровне его лица за косяком, так что он даже отпрянуть не успел.

Кавказец начал заваливаться назад, так и не успев убрать руку из заветного места. Я схватил тело за майку, чуть придержал, чтобы грохота не было, аккуратно прикрыл дверь. Втащил за собой в открытую квартиру тело и положил на пол. Рядом кинул свою сумку, чтобы не мешалась. Быстро огляделся. Эту стандартную планировку я знал прекрасно.

В комнате напротив прихожей никого не было. Я закрыл вторую дверь и достал еще один пневматический пистолет. Настоящие с глушителями, конечно, надежнее, но зато достать их сложнее и дороже, а пневматика продается свободно. Купил сразу два пистолета, в разных магазинах. Остановился на моделях повышенной мощности, с железными шариками вместо пулек.

Быстро сосчитал ботинки в прихожей и метнулся на кухню. Пусто. Пусто и очень грязно. Из дальней, большой комнаты, что-то громко не по-русски спросили с вопросительной интонацией. Наверное, интересовались кто пришел. Рванул обратно, в прихожую и почти нос в нос столкнулся с коренастым кавказцем в спортивном костюме. Он оторопело взирал на распростертое тело своего земляка, но, увидев меня с пистолетом в заранее вытянутой руке, среагировал молниеносно. И, в общем, правильно – бросился в комнату за подмогой. Я дважды нажал на курок. С простреленным виском, с грохотом мужчина повалился на галошницу. Вместо него в комнату ворвался я.

Как я и ожидал, вся компания, человек десять, собралась за столом. Ужинала. Хозяева магазинчиков на ярмарке. Все кавказцы. Впрочем, у некоторых на коленях сидели «девочки» - русские вульгарные тетки неопределенного возраста. Скорее всего, продавщицы из тех же магазинчиков. Это хорошо – под таким весом у джигитов не будет особых возможностей для маневра.

- Всем сидеть, милиция! – Окончательно дезориентировал я компанию и, приблизившись на минимально безопасное расстояние, начал стрелять. По всем подряд, целясь исключительно в головы.

- Э-э-э! – Закричали дети гор. Те, до кого очередь не дошла. Женщины почему-то не визжали.

Очередь шла очень быстро. Спустя несколько секунд все лежали на полу, а я лихорадочно менял баллончики с газом в пистолетах. Есть у пневматики такой минус – баллончик со сжатым газом, который толкает пульку, после нескольких выстрелов теряет давление и железный шарик теряет ударную силу. Нет, он, конечно, засаживает не хуже боксера-профессионала, но голову насквозь уже не пробьет.

Двое на полу, сидевшие в дальнем от меня конце стола, зашевелились, застонали. Молодой парень без майки, с волосатой грудью и горбатым носом, привстал на коленях. Держась двумя руками за голову, жалобно запричитал: «Биля-ят! Биля-ят!»

Я даже поозирался в первую секунду по сторонам в поисках таинственного Билята, пока не догадался, что парень просто не совсем цензурно выражает эмоции. С акцентом.

Первым делом я задвинул занавески на окне и сделал потише музыку. Нечего соседей лишний раз нервировать. А сегодня особенно. Хоть, скорее всего, и приученные они к крикам и стонам. Сходил в прихожую, взял свою сумку и закрыл на замок входную дверь. Пневматика не подвела. В противном случае пришлось бы срочно делать ноги. Кинул сумку на стул и прошелся по комнате: стрельнул в висок каждому по паре раз. В контрольных целях.

Достал из сумки наручники и, подтащив парня к батарее, приковал. Затем достал широкий скотч. Нашел конец – в перчатках было очень неудобно, не подумал я заранее - и замотал парню рот. С ним еще поговорить предстоит.

Прикованный к батарее парень смотрел на меня выпученными черными глазами. На штанах у него разрасталось мокрое пятно.

- Надо же, а я думал, что только в книжках или дети от страха обделываются. - Удивился я, снова перезаряжая пистолеты. - Значит, правду о вас люди говорят. Сыкуны вы. Не зря я вас так не люблю. Если честно, мне вообще национальность, цвет кожи и религия по барабану. Но таких как ты, что понаехали в наш город, оккупировали рынки и магазины, бензозаправки и целые жилые кварталы – не люблю. Не за что вас любить. Не люблю ваши вкрадчивые, но насквозь лживые речи. Мало кому из нас вы чего хорошего сделали. Чтобы потом не пожалел человек, что связался с вами.

Повернулся к его «подружке». Она, придерживаясь за стул, подвывала и пыталась встать. Рывком кинул ее на диван. Сел напротив.

- Откуда сама? Из России, с Украины?

- С Рос-с-сии… - выдавила она.

- И как, нравилось тебе с хачиками спать?

- Дети дома. Кормить надо… Нельзя по-другому было… - закрыла она руками лицо.

- Плохо, - вздохнул я, - дети с мужем?

- С мужем. С матерью моей… Работы нет у нас в городе… Посылаю им, что зарабатываю…

- Адрес пиши домашний, - я протянул кусок бумаги и ручку.

Женщина начала что-то торопливо царапать.

- Разборчивей! – Приказал я. - Фамилию матери не забудь, имя-отчество. Мужа не надо.

- Написала. Что со мной будет?

Я взял листок, внимательно просмотрел. Вроде все разборчиво. Поднял пистолет и несколько раз выстрелил ей в лицо. Насмерть.

- Теперь с тобой поговорим, - пододвинул стул к прикованному парню.

Он засучил ногами по мокрому полу.

Вместе со щетиной я сорвал с него скотч. Сразу выступила кровь. Парень пронзительно закричал.

- Еще один звук, и я тебе член отрежу. Веришь, курносый?

Парень замолк и быстро покивал головой.

- Кто еще в этом доме из земляков твоих живет?

- Артур, Артур жывет в сасэднэй квартыре! И Аслахан там живет! Нэ убывай!

- Выжили, сволочи, всех соседей? Хуже тараканов. Сколько сейчас народу в той квартире?

- Нэт! Нэт! Ты убыл их. Оны с намы сидели! Там никаго нэт.

- Смотри, я проверю. Если наврал, точно член отрежу. Покажи Артура. Этот? – Я обыскал трупы. – Где ключи от их квартиры?

- Аткрыта там. У нас двэр общая. Честна открыта!

- Деньги где храните?

- Дамой, честно, дамой отправлаем, сэмьи болшие!

- А те, что не успели пока отправить? Выручку с торговли?

- В партфеле, в партфеле в той комнате!

Я сходил и принес портфель. Денег было немало. Если жить скромно, на год хватит. Я перекидал деньги в свою сумку.

- Артур где деньги хранил?

- Нэ говорил он! Дома гдэ-то!

- Кто прийти еще должен?

- Куда прыйти? – Хачик потер ухом себе о плечо.

- Сюда, придурок, сюда. Еще ждете кого? Соврешь, первый погибнешь. У меня бригада на улице.

- Э-э! Никто не прыходыт болше! Всэ собралис, поздно уже! Ты этот… скинхед, да?

Я улыбнулся.

- Нет, не скинхед. Просто не люблю вас, чернозадых «князьков». За то, что фланируете по нашим улицам с рукою на мотне и задираете русских девчонок. Гордо, словно по завоеванной территории. За то, что житья от вас не стало. Разве одни скинхеды ненавидят вас? Может и есть среди вас приличные люди, но что-то лично мне они на глаза не попадались. Дома, говорят, вы себя по-другому ведете, а к нам одни отбросы едут. Ну, таких «гостей» мне не жалко. Так что не стоит меня считать националистом. Это ты, небось, националист: у себя в республике орал «русские - вон отсюда!»

Я встал со стула, подошел к парню сбоку и несколько раз выстрелил ему в висок. Сын гор безвольно повис на трубе. Я отстегнул наручники и он кулем упал на пол. Наручники, какой никакой, а вещдок. Оставлять их не дело.

Это правда, я – не скинхед. Нет в моей акции дискриминации по национальному признаку. Скорее уж по территориальному, да и то вряд ли. Ведь не призываю я грабить и убивать черных. Бесперспективно это. Пускай себе приезжают, если пользу нам смогут принести. Но культуре, нашим правилам поведения поучить их стоит.

Про национализм и недопустимость разжигания межнациональной розни у нас в правительстве города болтать очень любят. Я их прекрасно понимаю. Под «разжиганием» у них имеются ввиду, прежде всего, высказывания против опостылевших нам, вконец обнаглевших черных. Я понимаю и подоплеку таких заявлений. Понимаю, почему нам затыкают рот. Точнее, за что. За черный нал. Черный, в прямом и переносном смысле. За черный нал, в конвертах, который гораздо больше чиновничьих зарплат.

Я понимаю чиновников, но согласиться с ними не могу. Нет никакого разжигания межнациональной розни. Хохлов или вьетнамцев к нам не меньше понаехало. Но отношение к ним в народе хоть и не всегда прекрасное, но далеко не такое, как к черным. Потому что ведут они себя более-менее прилично. Ведь дело совершенно не в национальности, а в том, как ты себя ведешь. Если тебя десять раз подряд унизили или обманули разные люди непонятной кавказской национальности, то волей-неволей начнешь выделять их именно по этому признаку. Потому что он в глаза больше всего бросается. И так до возникновения условного рефлекса. Черные сами создали себе проблему. Думаю, что решить ее им будет нелегко.

Впрочем, мне пора приступать к делу.

То, что соседняя квартира снималась или была куплена торгашами, явилось для меня приятным сюрпризом. Взяв пистолет на изготовку, проверил соседнее помещение. Действительно, никого. Деньги нашлись в точно таком же портфеле в секретере. Кроме денег ничего брать не стал.

Закрыл общую железную дверь и вернулся к месту побоища. Обшмонал трупы. Наличность – и немаленькую, что нашел у них, покидал в сумку к основной добыче. Нечего добру пропадать.

Теперь осталось самое главное. Пожалуй, подожду еще часок-другой, когда в доме почти все спать лягут.

Оглядел стол и почувствовал аппетит. Что ни говори, а черные знают толк в еде. Воспитание, наверное, такое. Они жрать чего попало не станут. Лапшу всякую быстрорастворимую и аналогичную дрянь есть будут в самом крайнем случае. И то не факт. Натуральный продукт предпочитают. Даже оливье наш любимый редко едят: на свежие овощи и зелень упор делают.

Я вымыл на кухне тарелку с вилкой. Наложил туда нетронутой еды. Мясца, огурчиков, зелени, фасоли. Всего, что глаз радовало. Захватил непочатый пакет сока и ушел ужинать в соседнюю квартиру. Вкусно перекусил. Помыл за собой посуду и пошарил по ящикам. Деньги найти не планировал. Просто есть у меня маленькая слабость заглядывать в чужие ящички и шкафчики. Поглядеть, как люди жили. Быт людской изучить. Эти жили не очень интересно. Судя по всему, свободное от работы время проводили банально – бухали, трахались и телевизор смотрели.

Ну, кажется, пора. Я вернулся к сумке и достал пару аэрозольных баллончиков герметика. Вошел на кухню и отключил электроприборы. Плотно закрыл форточку и заделал герметиком все щели на окне. Желтая масса, пузырясь, заполнила все пазы и почти мгновенно застыла. До пластиковых стеклопакетов такая изоляция, конечно, не дотягивала, да и окна теперь открыть не просто. Хотя, когда надо будет, они сами раскроются. Еще как раскроются.

Отломал решетку вытяжной вентиляции над газовой плитой, дырку плотно забил одеждой из шкафов. Заклеил ее целлофановым пакетом и, для надежности, залил остатками герметика из баллончика.

Проделал аналогичную операцию с другой кухней. Если бы черные жили на разных этажах, пришлось бы побегать. Рисковать лишний раз. И я бы рисковал, потому что если выпал шанс устроить взрыв бытового газа в двух квартирах вместо одной, я бы им непременно воспользовался.

Общеизвестно, что бытовой газ отлично взрывается. По сути дела, в каждой квартире с газовой плитой хранится практически снаряженная бомба. И неважно, что начинена она не тротилом, а метаном. Для того чтобы дом разрушился, часто достаточно утечки газа в одной-единственной квартире.

Так, при содержании в воздухе до пяти процентов газ горит около источника тепла. Этот вариант мне не интересен. Пожар можно и проще устроить. Если газ наполнит всю кухню больше чем на пятьдесят процентов, то, из-за недостатка кислорода, вообще ничего произойдет. Но при концентрации от шести до пятнадцати процентов газ взрывается. Вот это замечательно!

Именно этой потенциальной бомбой я и собирался воспользоваться в корыстных, хотя и не совсем личных целях. Надеюсь, от моего поступка будут и благоприятные последствия. Не ради одного меня все затеяно.

Понятное дело, без жертв не обойтись. Не предупреждать же соседей, что скоро рядом газ взорвется и у дома могут возникнуть проблемы – есть вероятность, что он просто не устоит. И не свою же квартиру взрывать!

Поэтому я и выбрал тех, кого не жалко было. Черных с ярмарки, владельцев не самых больших павильончиков: до черных хозяев самого торгового комплекса так просто не добраться. Извести их под корень или выморить с ярмарки, конечно, не удастся. Взамен одного погибшего с гор в миг спустятся трое новых. Но, может, не такими борзыми они станут. Тогда реально договориться и свой магазинчик на ярмарке открыть.

Самое интересное, что цель моей акции – вовсе не отомстить черным. Скорее, это совмещение полезного с приятным. Так получилось. Просто я выбрал тех, кого не жалко. Потому что кого-то выбирать надо было.

Подготовка к проникновению в квартиру много времени не заняла. Один раз проводил всю компанию до подъезда. По продавленным кнопкам угадал правильный код, квартиру отследил. Вечера три пришлось подежурить. Пока не убедился, что жизнь их, по крайней мере в будни, протекает по достаточно однообразному, зафиксированному сценарию.

Итак, идеальная концентрация бытового газа в воздухе - порядка десяти процентов. Достаточно одной искры и происходит исключительно мощный взрыв. Как этого добиться?

Тяга в газовой сети низкая - через конфорку проходит примерно одна десятая кубометра в час. Если пустить газ из всех четырех конфорок, то для получения необходимой для взрыва концентрации требуется около полутора часов - по одним сведениям. По другим – около двух. Наверное, все от размера кухни зависит. Мне где-то один кубометр нужен. Только я пускать газ не через конфорки буду – отсоединю и открою трубу, по которой газ поступает в плиту. Так быстрее. На одной кухне пущу газ на полтора часа, на другой на час пятнадцать. Для надежности.

Сам газ не пахнет. Запах ему придают искусственно, для предупреждения об опасности. Чтобы понять, что дело неладно и забеспокоиться, достаточно, чтобы в помещении находилось всего пять сотых процента газа. В этих квартирах беспокоиться уже некому, а вот соседи переполох устроить могут. По статистике, обычно устраивают.

Обычно, но не всегда. Когда квартира, где происходит утечка, хорошо изолирована, когда там установлены пластиковые окна и железная дверь, то соседи никакого запаха не почувствуют. Тем более, если дело ночью происходит, когда большинство людей спит и ничего не вынюхивает. И все же я заделал герметиком основные щели, через которые газ мог просочиться к соседям. Хорошо, пару баллончиков лишних взял. Тщательно осмотрел потолки и стены на предмет щелей. Порядок.

Пора приступать к предпоследнему этапу. Время позднее, как бы жена голову не оторвала, когда домой приеду. Я достал из сумки бикфордов шнур, протянул его от газовой плиты под кухонной дверью в большую комнату. Когда я его подожгу, гореть шнур будет двадцать минут. Столько мне необходимо для отхода.

Отсоединил плиты от магистралей. Пустил газ на той кухне, где метан будет накапливаться полтора часа. Плотно закрыл кухонную дверь, под которой пробегал шнур. Забил щель вокруг шнура тряпками, обработал все щели герметиком. Перешел на вторую кухню. Включил газ и повторил процедуру с бикфордовым шнуром и герметиком.

Так, время пошло. У меня есть пятьдесят минут пока накапливается газ.

Я сложил все свои вещи в сумку и кинул ее в тамбур между квартирами. На диване не сиделось. То и дело я вскакивал и шнырял по помещениям. Пару раз вышел на лестницу и тихонько прошелся по соседним этажам. Вроде, нигде газом не пахнет. Только у самых кухонных дверей чуть-чуть, да и то, если рядом с самым шнуром нюхать.

Под конец приспичило в туалет, по большим делам. Ничего, десяток минут есть. Еще и журнальчик пролистать успею.

Пора!

Я поджег один шнур, затем второй. Выскочил в тамбур, закрыл обе двери на замок. Открыл металлическую дверь. Быстро намазал все прижимающиеся поверхности холодной сваркой. Закрыл на замок и побежал вниз по лестнице. По дороге спустил ключи в мусоропровод. И не забывал раскидывать между этажами листовки. Те самые, что распечатал на работе, пока ждал нужного часа. Если их кто и найдет сейчас, по недоразумению, ничего сделать уже не удастся. Пятнадцать минут осталось. Зато позже их обязательно найдут. Прочитают и, надеюсь, сделают выводы.

Выскочил на улицу. Огляделся и разбил над подъездом лампочку. Там, где коммунальные службы любят вешать объявления об отключении горячей воды, пришпандорил свою листовку. Текста не видно. Ничего, зато утром прочитают, если подъезд устоит.

Повесил такую же листовку около соседнего подъезда. Лампочку бить не стал – она и так не горела. И быстрым шагом пошел к своей машине.

Семь минут до взрыва. Я повернул ключ зажигания, но уезжать не стал. Это время уже ничего не решает. Дождусь и спать спокойно лягу. Взрыв будет замечательный. Двойной к тому же. Тут не просто стекла из квартиры вылетят. Бывали случаи, что при сильном взрыве газа смещались панели дома, перекрытия отходили от стен. Кирпичный дом вообще может «осесть» вниз. Надеюсь, что в этом случае таких разрушений и больших жертв не будет. Но, при любом раскладе, широкий общественный резонанс гарантирован.

Заглянул в сумку. Пустые баллончики, пистолеты и перчатки по дороге в речку выброшу. Заложил их конфетами и соком, которые купил для дочки и жены в палатке перед делом. Знал, что потом времени на гостинцы не будет. Презервативы кинул туда же. У жены месячные, она в эти дни без резинки не любит.

Главное, что листовок в сумке не осталось. Уж очень текст там серьезный: я категорически требовал от властей города построить нормальную транспортную развязку в конце улицы Акимова. Раз не хотят по нормальному понимать нужды горожан. Задолбало меня уже в пробке этой стоять. И не только меня. А ведь так и будем стоять, как бараны, пока действовать решительно не начнешь. Слишком много машин в нашем городе и без грамотных развязок скоро все окончательно встанет.

Если требование не будет выполнено, если о решении построить развязку не будет публично объявлено, угрожал взрывать газ в домах по всему городу. В квартирах, где живут кавказцы.

Правда, тут я наврал. Навел следствие на ложный след. На следующий раз – я не сомневался, что первый взрыв не заставит власти взяться за ум - приметил квартирку, где проживают два педераста. Два активных проповедника «голубой культуры». И хоть мне не нравятся ни педерасты, ни их «культура», взрывать их буду не за проповедование. Просто гомиков мне еще меньше жалко, чем черных.

Про педерастов мне случайно рассказали на работе. А я информацию на ус намотал. Вызнал аккуратно все, что требовалось. Подходящая квартирка. С газовой плитой, стеклопакетами и кондиционером. Съездил, пробил адресок. Подъезд мне понравился. А уж как мне к ним проникнуть - ерундовая проблема. Да хоть на лестнице дождусь, пока они из своего гей-клуба вернутся. Впрочем, решат власти после первого взрыва строить развязку – черт с ними, пусть живут педерасты. Будем считать, побрезговал руки марать о больных людей.

Но, повторюсь, не верю я в сообразительность властей. Не одумаются они сразу, сначала искать меня бросятся. Население будут к бдительности призывать, всех ментов на ноги поставят. Да только и в бдительность населения я не верю. Тем более, я один, внимания не привлекаю. Промелькну мышкой – и уже в чужой квартирке. А там не видно меня и не слышно. Хотя, может, куплю на следующий раз парик, усы и бороду. А то и форму ментовскую.

К профпригодности ментов также не питаю доверия. Они ведь как ловят: подельники бабки не поделили, и один другого заложил. Или агента своего в банду преступную менты внедряют. В остальных случаях ловят случайно, потому как привыкли не ловить, а выбивать показания. Если не глупить, элементарные предосторожности соблюдать, то шанс попасться мизерный. Так что придется властям развязочку строить, рано или поздно.

Кроме того, я очень надеялся, что у меня после этого случая появятся последователи. Поймут люди, что найден способ власти на место поставить, и применят свою знаменитую народную смекалку.

Я достал из внутреннего кармана бумажку с адресом, который написала мне перед смертью тетка. Убрал в бардачок. Можно по-разному относиться к тому, как она деньги зарабатывала и чем после работы занималась. По мне, так она дешевая проститутка, отброс. И дети ее, скорее всего, такими же отбросами станут. Без денег, что им мать высылала – гарантированно и очень скоро. Но мне не очень хотелось отнимать у детишек последний шанс. Поэтому обязательно перешлю для ее детей часть собранных у джигитов денег. Думаю, что в новых обстоятельствах они им очень пригодятся. Приложу записочку типа «потратить деньги на учебу». Завтра же подумаю над способом, как это сделать наиболее безопасно. Не идти же в сбербанк со своим паспортом.

Полминуты до взрыва. Я сделал радио тише, хотя песня звучала отличная. Снял машину с ручника и приготовился нажать газ. Ничего, домой мухой доеду. Надеюсь, жену застану в настроении.

ИСТОРИЯ ВОСЬМАЯ.

Я думала о том, что мне действительно тоскливо и одиноко одной на даче. Правда, это было лучше, чем видеть каждый день раздраженного после работы Сережку... …Я догадывалась, что у него появились другие женщины. Одни убегания с мобильным чего стоят! А на работе у него летнее затишье – просто отложил пару тысчонок с нескольких халтурок, а теперь выдает их за плод летних усилий. Значит, на дачу ко мне не приезжает по вполне определенным причинам… В последнее время муж явно хотел мне что-то сказать, он определенно был близок к какому-то решению… Рядом с ночным лесом мне стало не по себе…

ОНИ ЛЕТЯТ ПО ЗАДАНИЮ

Самый вкусный салат получается летом, на даче. Надо сорвать с грядки по пучку зелени – петрушки, кинзы, укропа, сельдерея, зеленого лука, пару стрелочек чеснока, несколько крупных листьев салата, немного – для придания пикантности - базилика, выдернуть десяток редисок. Все это следует сполоснуть холодной водой, чтобы песок на зубах не скрипел, мелко нарезать в большую кастрюлю, туда же кинуть пяток измельченных помидорок и огурчиков. Такой салат можно есть с подсолнечным маслом, но лучше всего – с хорошим майонезом. Солить не стоит, а вот паприки и черного перца добавить желательно.

Именно такой салат из собственноручно выращенной зелени я только что доделала и теперь раздумывала, сразу его заправить или сначала принять холодный душ. Наверное, все-таки душ – жара страшная, несмотря на седьмой час вечера. Впрочем, для конца июля это нормально. Да и на даче жара переносится гораздо лучше, чем в городе.

Через час-полтора приедет муж, привезет шашлык или еще что-то вкусненькое. К этому времени жара немного спадет и можно будет разжигать мангал без риска получить тепловой удар.

- А каково сейчас Сережке?! - Подумала я о муже. - Каждый день после работы возвращается в раскаленную городскую квартиру. Ведь на дачу ко мне ежедневно не наездишься – все же почти сто километров от города, тяжеловато после работы, да и утром на въезде в город пробка почти всегда. Другое дело сегодня - пятница, впереди два выходных дня.

Тем более, в прошлые выходные муж приехал только в субботу вечером – ему иногда приходится выходить на работу в выходные. Мне в этом плане лучше – я преподаватель в институте – приняла экзамены и два месяца свободна, разве что на пару собраний прийти нужно.

Я только-только успела полить грядки, перекинуться с соседкой парой слов, а потом принять душ и переодеться, как увидела у ворот Сережкину машину. Выбравшись из нее, он потянулся, широко зевнул и потер поясницу.

- Ну, как ты тут? – Расцеловав меня, спросил муж.

- Чудесно!

- Не скучно тут тебе?

- Все время какие-то дела находятся. Даже телевизор почти не смотрю. Вот если бы ты еще почаще приезжал…

- Это, милая, не только от меня зависит. Видишь, появилась работка, несмотря на мертвый сезон. Ну, оно и к лучшему, кондиционер к следующему лету купим, да и лишняя тысчонка нам на море не помешает.

В августе мы собирались съездить на море, на хороший заграничный курорт. Научиться плавать с аквалангом – наша семейная мечта уже года три.

- К сожалению, мне и в это воскресенье работать. Завтра вечером придется в город возвращаться, - Сережка снова потер себе поясницу. - Возраст, что ли, спина болеть начинает, когда езжу много.

- Ну-у-у… - грустно протянула я, - может, в воскресенье поедешь?

- Рано очень нужно быть. А на даче спится слишком хорошо. Да не расстраивайся ты так, я на неделе приеду, - он махнул рукой, отгоняя от лица назойливую пчелу.

Муж загнал машину на участок, закрыл ворота и отнес в дом сумку с продуктами.

- Там шашлычок грамотный, в кастрюле. Может, пока его в холодильник? – Спросил он у меня.

- Я разберусь. Ты голодный?

- Есть немного. Переоденусь сейчас и костерок начну организовывать.

Я сложила продукты в холодильник, пристроив две бутылки красного вина поближе к морозилке и с любопытством открыла кастрюлю. Шашлычок и впрямь был грамотным. Мало кто знает, что уксус – не самое лучшее средство для маринования качественного мяса. Некоторые для этого используют вино, но, все же, самая лучшая для этого вещь – луковый сок. Мясо в кастрюльке было замариновано именно таким образом.

- Когда это ты успел? Не лень тебе было? – Муж мой не относился к категории людей, которые любят и умеют готовить.

- Да это… Я на рынке заказал, у мужика одного. Ему многие заказывают, теперь ведь и на рынках бьются за постоянного клиента.

В десять вечера жара спала окончательно. Мы сидели на крылечке у мангала, смотрели на догорающие дрова и пили прохладное вино.

- Не надоело тебе здесь? – Спросил Сергей и внимательно посмотрел на меня.

- Ни капельки! – Честно ответила я.

- На недельку в город приехать не думаешь?

- Ни за что! Лучше ты почаще приезжай. Потом, во вторник Людка собиралась приехать на пару дней. А чего ты меня вдруг в город звать принялся? Сам мне весной все талдычил: поезжай на дачу, отдохни от тупых учеников на природе…

- Да нет… - Сергей закурил и принялся ворошить угли, - здесь, наверное, действительно лучше… Просто непривычно как-то одному. Вечерами грустно.

В кармане у Сережки зазвонил мобильный.

- Ой, извини, с работой с этой достанут где угодно, - поспешно проговорил он, взглянув на номер на дисплее телефона, и вскочил. - Алле! Плохо слышно! Сейчас найду, где прием получше…

Немного покраснев, Сергей отбежал к калитке и стал что-то тихо говорить в трубку. Я грустно вздохнула, так как у меня был точно такой же телефон и я прекрасно знала, что слышимость на крылечке прекрасная.

Шашлык удался. По-моему, я съела его даже больше мужа, который в этот раз налегал на салат.

- Надоело мясо немножко, зеленого салатика больше хочется, - усмехнулся он на мое замечание.

- Ты никак там заелся без меня. Неужели готовить начал или где на стороне ужинаешь?

- Да когда как, - отчего-то смутился Сергей, - устал я чего-то, заработался совсем, сплю мало. Да и какой сон в городе летом…

Муж действительно выглядел уставшим, а от вина, по-моему, вообще еле открывал глаза.

- Чай будешь пить? С травами. Я тут по полям, по лесам бродить полюбила, растения всякие полезные собираю.

- Завтра, наверное. Не обидишься, если я спать пойду? Лучше встану пораньше, может, по хозяйству чего сделать успею, да и машину помыть неплохо бы.

- Давай-давай, поспи на свежем воздухе, тем более на одну ночь приехал.

Сережка ушел спать, я быстро прибрала со стола, налила себе кружку душистого чая и села на крылечке. Я думала о том, что мне действительно тоскливо и одиноко одной на даче. Не всегда, конечно, дела помогали забыться, но иногда вдруг накатывало… Правда, это было лучше, чем видеть каждый день раздраженного после работы Сережку.

Я догадывалась, что у него появились другие женщины. Одни убегания с мобильным чего стоят! В городской квартире, кстати, тоже убегал неоднократно. Еще осенью начал. Да и как женщина я его не очень-то интересую последнее время… А работа? На работе у него обычное летнее затишье – просто отложил пару тысчонок с нескольких халтурок, о которых мне не сказал, а теперь выдает их за плод летних усилий. Думает, я не знаю! Значит, на дачу ко мне не приезжает по вполне определенным причинам. Да и подруги пару раз намекали, что видели Сережку в городе в компании незнакомых женщин.

В последнее время муж явно хотел мне что-то сказать, но складывалось такое впечатление, что в решающий момент не мог собраться с духом. Однако он определенно был близок к какому-то решению. Ладно! Чего на ночь расстраиваться! Как говорится, будет день и будет пища.

Вокруг уже совершенно стемнело. Несмотря на не совсем трезвые выкрики с дач по соседству, которые явно подчеркивали человеческое присутствие неподалеку от меня, рядом с ночным лесом стало не по себе и вскоре я решила присоединиться к мужу.

Разбудили меня звонкие, жизнерадостные крики торговок из деревни – «молоко», «сметана», «творожок»! Я быстро влезла в шорты и футболку, схватила кошелек, две банки на обмен и вышла к калитке. Баба Вера, которая «держала» нашу улицу, быстро совершила со мной товарно-денежный обмен, подарила немного щербатую, но бесплатную, как в известном «ресторане» быстрого питания, улыбку и поспешила к следующей калитке.

Утро выдалось замечательным: яркое солнце, веселый щебет птиц и главное - на небе ни облачка!

Я поставила банки на стол, умылась и решила, что пора будить мужа.

- Одиннадцать часов! - Я погладила его по немного колючей щеке.

- Ох, как же я хорошо выспался! – Он улыбнулся и я поняла, что сегодня у Сережки прекрасное настроение. Наконец-то! Словно и не было этого, не самого радостного для меня года.

- Одевайся, завтрак на столе! – Я протянула мужу такой же летний набор одежды, как был на мне – шорты и футболку, только синего цвета.

Муж в последний раз потянулся и решительно скинул с себя простыню.

- Может, по лесочку прогуляемся. На родничок сходим? – Предложил Сережка после завтрака, закуривая первую, как он говорил, самую вкусную сигарету.

- А машина немытой останется?

- Да на солнце все равно мыть нельзя! К вечеру помою. Пойдем!

- А за поясницу свою не боишься?

- Ой, глупая какая! Она же от сидячей жизни болит. Хожу мало.

- Ну, до родничка можно. Только бутылки для воды надо взять, чай вкусный сделаем. Возьму-ка я крем от загара, там через поле идти, я сгорела немного на прошлой неделе.

После недолгих сборов мы заперли дом и двинулись по лесной тропинке, начинающейся сразу за нашим участком. Через лес идти было приятно, но на открытых участках солнце пекло немилосердно.

Родничок находился в центре небольшого островка леса, каким-то чудом уцелевшего посередине большого поля. Именно здесь мы и решили немного передохнуть. Тем более что народ сюда почему-то не очень ходил – наверное, предпочитали пруд в противоположной стороне от поселка.

- Ох, устал с непривычки, - Сергей повалился в траву рядом с родничком, - набери водички.

- Охладись немного. Опасно сразу холодное пить.

- Ну, тогда перекурю немного, - он достал сигареты, лег на спину и стал лениво пускать в небо кольца дыма.

- Поясница-то как? Не болит?

- Ну, может самую малость.

- Давай, ложись на живот, я тебе массажик сделаю.

- Это всегда с удовольствием! – Сережка запихал бычок в норку к какому-то насекомому, снял футболку, расстелил на земле и навалился на нее животом.

Я взглянула на часы, сняла их и достала из сумочки массажное масло.

- Ой! Чем ты меня таким пахучим поливаешь? – Удивился муж.

- Массаж «на сухую» нельзя делать. Это масло специальное. Розовое.

- А я думал, что только ужинать «на сухую» нельзя, - Сергей рассмеялся.

- На участок вернемся, под душем смоешь.

Минут через двадцать я заставила Сережку перевернуться – раз уж я взялась делать массаж, то решила не лениться и помассировать все тело: спину, ноги, голову и плечи, руки, живот и грудь. Тем более, Сережка сегодня должен был надолго уехать и кто знает, когда в следующий раз у него будет возможность так расслабиться. Мои руки легко скользили по влажной от масла коже, ласковый ветерок нежно трепал мои волосы, а птички веселым щебетанием явно одобряли мою работу.

Наконец, я посмотрела на часы.

- Ну вот, вроде все! Как самочувствие?!

- Класс! Как будто заново родился, - Сережка посмотрел на меня почему-то капельку виновато, натянул футболку и вновь закурил.

Я помыла руки чуть ниже родничка по течению, набрала воды и дала напиться Сережке.

- Боюсь, что сгорю, пока обратно через поле идти буду, - я взяла крем от загара и быстро нанесла его на тело. Даже под футболку.

- Ну что, неженка, двинули? – Муж улыбнулся. - Почти три часа.

- Двинули! – Согласилась я. - Дел полно еще.

На поле я немного вышла вперед и ускорила шаг.

- Давай воду понесу! – Предложил Сережка, когда мы прошли примерно половину. И вдруг вполголоса чертыхнулся.

- Да я привыкла уже, постоянно воду домой таскаю, - я обернулась и увидела, как мужа укусила первая пчела. Еще десяток вился вокруг, все больше сужая круги.

- Мать твою, да что ж такое! – Снова выругался Сергей и начал непроизвольно отгонять пчел руками. - Отцепитесь, проклятые!

- Пойдем отсюда поскорее, тут, наверное, пчелиное гнездо! – крикнула я мужу и ускорила шаг. Сережка, размахивая руками и почти не разбирая дороги, двинулся за мной.

Конечно, я прекрасно знала, что у пчел в нашей полосе не бывает гнезд, и что живут они исключительно в созданных руками человека ульях. Этой зимой, разбираясь на антресолях, я натолкнулась на старую, 1973-го года издания, невесть как попавшую к нам книжку Иосифа Халифмана «Они летят по заданию». Посвящена она была не войне, как я поначалу подумала, а исключительно жизни и повадкам пчел. Я сразу вспомнила пасеку рядом с нашей дачей – осенью мы покупали там мед у седого, загадочно улыбающегося пасечника. Я начала читать, а потом настолько заинтересовалась, что купила в книжном магазине еще парочку книг аналогичного содержания.

Особенно заинтриговал меня один интересный факт – если пчел постоянно прикармливать душистым сиропом с запахом какого-либо растения, то практически все свое «рабочее время» пчелы будут искать именно это растение. К примеру, подкормленные кориандровым сиропом, они послушно слетаются на плантации кориандра. Пчелы, подкормленные сиропом из определенного сорта винограда, безошибочно выбирают в своих поисках именно этот сорт. Более того, пчеловодам удалось заставить вылетать пчел даже на цветы картофеля, который они обычно не посещают. Именно поэтому, кстати, книжка и называлась «Они летят по заданию».

Был в книжке упомянут и забавный случай – однажды в подготовленный пчеловодами сироп попало несколько капель бензина. В ближайшие несколько дней пчелы нещадно жалили трактористов из соседнего колхоза. Оказалось, что для пчел нет большой разницы между запахом липы и бензина. Главное – это интенсивность запаха. Именно этот комичный случай и заставил меня глубоко задуматься о том, как мне жить дальше.

Сережку укусили уже раза три, он почти непрерывно матерился и постепенно переходил на бег. Пчелы не отставали. Синий – их любимый цвет, поэтому Серега в своих синих шортиках и футболочке без рукавов был для них отличной мишенью.

- Закуривай! Они дыма боятся! – Крикнула я.

Муж стал крутиться на одном месте, вытащил сигареты и зажигалку и тут же выронил их. Упав за ними на карачки, он, уже совершенно не сдерживаясь, выругался и кое-как прикурил. Над ним вилось несколько десятков пчел и число их постоянно росло.

Узнала я из пчеловодческой литературы и такую вещь: если пчел приучить брать сироп с кормушки в какое-либо определенное время, то они быстро это время запомнят. Месторасположение кормушки они запоминают еще точнее. Именно в таком месте Сергей и остановился по моему совету, чтобы попытаться отогнать пчел жалкой струйкой дыма. Я усмехнулась этой тщетной надежде и посмотрела на часы – ровно три часа, точно по графику. В этом месте, где-то за километр от пасеки – именно на такое расстояние пчелы «из кельи восковой за данью полевой» улетают - я подкармливала пчел на протяжении последних двух месяцев, ровно в три часа ставя им синие блюдца с розовым нектаром. С каждым днем пчел прилетало все больше и больше. То, что сегодня таким блюдцем был Сергей, щедро пропитанный после моего массажа розовым маслом, пчелам было, думаю, безразлично. Правда, я подстраховалась и добавила в массажную смесь вещество гераниол – один из компонентов розового масла. Пчелы его обожают. А раздражает - пчелиный яд, который я тоже нанесла на мужа в некоторых местах.

Сергей уже кричал во весь голос, размахивая сигаретой и давя пчел прямо на себе.

- Бежим, давай за мной! – Крикнула я.

Спотыкаясь, зачем-то сдирая с себя футболку, Сергей бросился по моим следам. Пробежали мы метров двести – до следующей моей кормушки.

- Дай зажигалку, я все сделаю! Сейчас я их распугаю! – Мне нужно было задержать здесь мужа хотя бы на полминуточки.

- Выронил где-то! - Он приостановился, точнее, закрутился волчком на одном месте. - Больно-то как, больно! – По Сергею ползали десятки пчел, а в воздухе вокруг него – уже какое-то неисчислимое количество. Удивительно, как он только их не вдыхал.

Впрочем, заметить, что вокруг меня пчел практически нет, ему удалось.

- Почему… тебя… не… кусают! - В отчаянии закричал он. - Что же происходит!

- Репелентом намазалась, - призналась я, - мне крем от загара ни к чему, если честно.

- Дай мне! - Муж закричал и бросился на меня. - У тебя вода! Облей меня водой!

Но куда там! Разве может городской курильщик догнать человека, который ежедневно совершал пробежки по лесу на протяжении последних двух месяцев? Кроме того, большое количество пчелиного яда в крови способствует одышке получше никотина. Впрочем, до третьей пчелиной кормушки ему добежать удалось. Но рельеф здесь становился довольно неровным и Сергей, слишком увлекшись пчелами, споткнулся и покатился с небольшого холмика.

- Водичка будет! Но попозже! – Рассмеялась я. Сергей на это не прореагировал никак.

Все его тело было облеплено пчелами. Очень злыми, какими они и бывают в конце июля, в середине дня, когда дня заканчивают собирать нектар с гречихи. Пчелами, получавшими в моем сиропе дополнительные белковые добавки, что гарантировало, как я прочитала в одной умной книжке по пчеловодству, повышенное содержание яда в их жалах.

Я окинула взглядом окрестности. С момента первого укуса Сергей пробежал за мной по воображаемой окружности метров пятьсот. Впереди была еще одна кормушка, но, судя по состоянию мужа, она уже не понадобится. Сергей полностью ушел в бесполезную борьбу с разъяренными насекомыми. Его лицо заметно распухло, а тело кровоточило – в исступлении, а также из-за чудовищного зуда мой уже почти бывший муж исполосовал тело ногтями.

Он катался по земле, давил на себе десятки и сотни пчел, но не знал, что жала отрываются вместе с узлом брюшной нервной цепочки и благодаря этому мускулы оторванного жала продолжают действовать, автоматически внедряясь под кожу. Пчелы могут быть раздавлены, растоптаны, растерты по земле, но отделившиеся от них жала, каждое с десятью зазубринами, сами по себе исключительно прочно заглубляются в кожу, вливая туда яд.

Наконец, он сдался. Просто лежал на спине, прерывисто дыша, сучил ногами и с корнями вырывал пучки травы.

- Ну что, как там трахалось без меня в городе?! – Усмехнулась я. - Значит, я на даче, а он баб в квартиру водить. Думал, я дура, не знаю, какая там работа у тебя. На молоденьких потянуло или разнообразия захотелось? Ну, так получи разнообразие!

Я очень надеялась, что Сережка меня еще слышит.

- Догадываюсь, чем твое разнообразие кончится! - Продолжила я. - Или раздел имущества, или дети на стороне. А я не хочу никакого раздела! А ты считал, придурок, сколько раз ты меня трахнул за последний год? И как ты меня трахал? Небось, своих шлюшек ублажал получше, для них силы берег?!

Сережка продолжал валяться и тупо рвать траву, земля от корней летела на меня и я отступила немного назад.

- Поясничка не болит? – Поинтересовалась я. - Думаешь, я не знаю, что она от чрезмерного трахания чаще всего болит?!

Учеными установлено, что элементы, составляющие пчелиный яд, очень сходны яду гадюки и даже кобры. Неудивительно, что яд пчелы нередко убивает даже крупных зверей. У человека двести-триста одновременных ужалений вызывают сильнейшее отравление организма – прежде всего, отказывают сердце и нервная система. Появляются одышка, синюшность, учащение пульса. Сергей, правда, этот этап быстро прошел. Даже поблевать не успел. Его укусили минимум пятьсот раз – а это уже другая клиническая картина: судороги и смерть, чаще всего в результате паралича дыхательного центра.

Словно в подтверждение моим мыслям и научным расчетам, муженек в последний раз дернулся, похватал распухшим ртом воздух и умер.

Я достала из рюкзачка дымовую шашечку и подпалила ее. Неохотно пчелы принялись разлетаться. Вообще-то меня тоже пяток раз укусили, несмотря на реппелент, но в таких дозах пчелиный яд даже полезен. К тому же за последние два месяца свой организм я к нему немного приучила. И потом, если у меня не будет ни одного укуса, это может показаться подозрительным.

Также из рюкзачка я достала две большие пластиковые бутылки с водой из родничка и кусочек мыла.

- А вот тебе и водичка! – Я не выдержала и хмыкнула.

Мало ли какие экспертизы бывают, чем черт не шутит – поэтому я заранее решила, что во избежание ненужных вопросов «массажное» масло со своего благоверного я смою.

Через пять минут все было закончено. В этот момент в кармане шорт на Сережкином теле зазвонил мобильный. Наверняка очередная шалава звонит, хочет узнать, когда он в город приедет. Я достала телефон и посмотрела на номер – определился! Это очень пригодится в ближайшем времени.

- Клянусь, что всех вас, сук, вычислю и на тот свет отправлю! – Не сдержалась и вслух пообещала я себе, подхватила рюкзачок и тронулась к поселку.

Избавившись в лесу от некоторых лишних вещей, метров за триста до участков я принялась бежать и истерически кричать. Ласковый летний ветерок окончательно растрепал мою прическу. Ничего, завтра же в городе нормальную сделаю. И летний костюм куплю, и кондиционер в квартиру. И мужика себе нормального заведу. Ненавижу эту дачу.

- Спасите! Кто-нибудь, помогите! Сделайте что-нибудь!! – С криками ворвалась я в поселок.

Лицо у меня, очевидно, было замечательное - красное и перекошенное: одна пчела очень к месту укусила под глазом. Ошарашенный народ сбегался к калиткам. Посередине улицы я упала на гравий.

- Сережка, там… Помогите… Пчелы напали!.. - Билась я на руках у поднимавших меня соседей. Эта сцена была мной многократно отрепетирована. Как и последующие - на целую неделю вперед.

Целая неделя рутинной работы. Похороны там, и все дела… Или всего неделя?! Только одна неделя! Я еле сдержалась, чтоб не улыбнуться.

ИСТОРИЯ ДЕВЯТАЯ.

Командировки – это дело такое… специфическое. Куда начальство скажет – туда и надо ехать. Новые места, новые люди – кто знает, как там все сложится? Но человек бывалый, с опытом, ни в какой командировке не пропадет. Обустроится, знакомства заведет, исполнит предписания и домой вернется. Вернется не с пустыми руками. А уж если есть от начальства санкция на особые полномочия…

КОМАНДИРОВКА С ОСОБЫМИ ПОЛНОМОЧИЯМИ

Похолодало заметно. Но это даже к лучшему. С легким морозцем Новый год как-то лучше ощущается. А то в последнее время погода совершенно испортилась. То дожди в новогоднюю ночь, то безумные перепады температуры. Надеюсь, хоть этот год станет приятным исключением.

Ветра нет и заснеженные еловые ветки вдоль дорожки почти не качаются. Только блестят облепившими их снежинками на редком зимнем солнышке. «Мороз и солнце», да и только! Разве что речки не хватает.

Снегу за ночь изрядно навалило. И назавтра, в новогоднюю ночь, синоптики снегопад обещают. Местами сильный. Но здесь снегопад никого не пугает. Это в городе после него чуть не по тревоге поднимают снегоуборочную технику. А тут после метели только красивее становится.

Обожаю зимой за город в такую погоду ездить. По лесу прогуляться, набрать воды из незамерзающего родничка и разложить костерок среди заснеженных деревьев. Пить чай с душистыми летними травами, согреваться и наблюдать, как много жизни в застывшем зимнем лесу.

Только хорошо бы народу при этом не очень много попадалось. Но с этим трудно стало. Народ и зимой на дачи ездить полюбил. А уж тут, в доме отдыха, и подавно безлюдных мест не сыщешь. Ну, ничего, будут и у меня после Нового года каникулы, нагуляюсь.

Дорожка красиво пропетляла между елями и вывела меня к главному корпусу дома отдыха. На большой площадке перед входом высилась здоровенная наряженная елка, вокруг нее гуляли отдыхающие. Из огромных самоваров наливали себе дымящийся чай, а иногда, из неприметно вытаскиваемых емкостей, явно что-то другое. И с азартом наблюдали как дедушка Мороз проводит викторины и конкурсы для многочисленных детишек.

- А теперь конкурс для будущих космонавтов, - объявил дедушка Мороз и вытащил из-за елки швабру, - правила такие: держите щетку вертикально, так, чтобы она была точно над головой. Смотрите вверх и быстро поворачивайтесь вокруг своей оси пятнадцать раз. Глаза не закрывать! Затем опускайте щетку на землю и наступайте на ее ручку. У кого получилось, получает пятнадцать «морозов». Если двадцать раз повернулись, то двадцать «морозов». Если тридцать – то тридцать. И так далее, но не меньше пятнадцати.

- Можно я, можно я! – Закричали дети.

Подросток лет двенадцати буквально вцепился дедушке Морозу в шубу.

- Тебя как зовут?

- Вова, - представился паренек.

- Давай, Вова, - дедушка вручил ему швабру.

Вова поднял швабру вверх и начал быстро крутиться. Отдыхающие хором считали и подбадривали будущего космонавта.

- Двадцать семь! Двадцать восемь! Двадцать… - на двадцать девятом витке у Вовы подкосились ноги и он рухнул в сугроб. Окружающие взорвались от смеха, но тут же помогли ему встать.

- Пожадничал, Вова! Хотел больше заработать! – Весело «осудил» его дед Мороз. - Ну ничего, вот тебе поощрительные пять «морозов».

Подросток, еще немного пошатываясь, взял самодельную, изготовленную на ксероксе денежку с изображением деда Мороза и надписью «пять морозов». Заметно повеселев, отошел к родителям.

Следующей вызвалась девочка Марина. Она оказалась предусмотрительнее, совершив только двадцать витков. Однако казус случился и с ней. Опустив щетку на землю, она с торжествующим лицом подняла ногу и… опустила на землю сантиметрах в пятнадцати от ручки. Быстро топнула еще раз. Опять мимо.

- Не считается! Не считается! – Закричали дети.

Марина также получила поощрительную пятерку. Достала из внутреннего кармана курточки уже заработанные «банкноты», присовокупила к ней только что полученную, тщательно все пересчитала и убрала обратно.

Конкурс продолжался. Я налил себе в пластмассовый стаканчик горячего чая и, прихлебывая, смеялся вместе со всеми. Вообще-то, этому конкурсу, а также некоторым другим местного затейника научил именно я. Затейник фантазией явно не блистал, так что мое прошлое учителя и пионервожатого очень пригодилось.

- Так, минутку-другую передохните, а я пока другой конкурс подготовлю, - объявил дед Мороз.

Поднесли новый самовар и народ потянулся наливать чай.

- Здорово, Константин! – Подошел ко мне директор дома отдыха. Чуть-чуть дохнуло коньяком.

- Привет, Саша!

- Ну как, завтра все в силе? Накладок не будет?

- Как договаривались. Никаких накладок.

- Уж очень много ты этих бумажек принес, - директор вытащил из кармана «купюру» в «десять морозов», - точно товаром все обеспечишь? А то детям эта, как ее, ну, травма будет.

- Сколько товара, столько и бумажек. Лишних мы не печатали. Я, кстати, кое-что принес. Мелочевку разную – брелки, колокольчики, открытки. Пусть дети и сегодня чего купят. По пятерке, - я ткнул ногой в плотно набитый рюкзак под ногами.

- Виктор! – Позвал директор деда Мороза. - Тут Костя сувениров уже сегодня принес. Давай после этого конкурса, раздай их по «пятерке».

- Только вы не напутайте, - забеспокоился я, - по второму кругу бумажки не пустите. А то мне и впрямь товару завтра не хватит.

- Ты это, как их, «морозы», которые дети вернут, в отдельный мешок складывай, - велел директор затейнику и протянул ему плоскую металлическую фляжку.

Дед мороз Виктор понюхал содержимое, удовлетворенно кивнул и, воровато оглянувшись, сделал крупный глоток. Снова дохнуло коньяком.

- Ты как? – Директор кивнул на фляжку.

- Я за рулем. Мне еще сегодня остаток товара со станции забирать.

- Понятненько.

Дедушка Мороз вернул фляжку, засунул в рот карамельку и бодро направился к детям. По дороге он снял с елки связку надутых воздушных шариков. Их, кстати, тоже я на днях привез.

- Сейчас будет конкурс прыгунов. Трое участников с шариками между коленей скачут от вон того флажка досюда. Кто первым прискакал, получает тридцать «морозов», кто вторым - десять. Если третьим прискакал, или шарик лопнул, ничего не получает. После конкурсов будет распродажа товаров по пять «морозов». Кто хочет, может их уже сегодня потратить.

- Давай, что ли, сувениры пока на стол вывалим, - предложил директор.

Мы освободили один стол и вывалили туда содержимое рюкзака.

Дети и родители тут же потянулись в нашу сторону.

- Ой, какие колокольчики хорошенькие! А их за нормальные деньги нельзя купить? – Спросила какая-то девочка в белой курточке.

- Только за «морозы». Так ведь конкурсы еще сегодня и завтра будут, можно успеть выиграть, - ответил я. Девочка немедленно отправилась к прыгунам.

- Брелок прикольный! Кто пять «морозов» за нормальный полтинник мне продаст? – Громко поинтересовался мужик, размахивая деньгами в руке.

- Товары только детям продаются! До четырнадцати лет, - отрезал я.

- Скажите, а правда, в магазине завтра за «морозы» даже плееры будут? – Окружили меня дети.

- Плееры, мягкие игрушки, много чего. Только, конечно, не по пятерке. От тридцати и выше. Но если часто в конкурсах выигрывал, должно хватить, - улыбнулся я, - только я бы на твоем месте о другом подумал. Плеер и родители могут подарить. А ты им что? Карманные деньги и самому пригодятся, а тут можно на «морозы» им хороший подарок сделать.

- Ну, тогда я сегодня тратиться не буду. Лучше еще заработаю, - мальчик решительно направился к конкурсной площадке.

Большинство детей также попрятали свои пятерки и бросились вслед за ним.

- Значит, завтра в шесть? – Спросил директор и, не дожидаясь ответа, приложился к фляжке.

- В шесть, - подтвердил я, - автобус прямо на площадку подгоню. Ты предупреди на въезде, чтобы мне ворота открыли.

Я подхватил опустевший рюкзак и, похрустывая снежком под ногами, побрел к выходу, к машине.

Точнее, это директор, наверное, подумал, что я пошел к машине. Никакой машины в этот раз у меня не было.

С директором Сашей я познакомился две недели назад. Зашел к нему в кабинет и предложил взаимовыгодное сотрудничество.

- Мы тут магазин сувенирный открываем недалеко от станции. Отдыхающих к нам полно ездит, места красивые. На Западе на сувенирах большие деньги делают. В отелях выдают туристам ваучеры и купоны на скидку, а потом возят по всевозможным магазинам и фабрикам. И продавцам хорошо, и отелю с каждого покупателя деньги капают. А мы чем хуже? Я в каждый заезд готов к вам автобус подгонять. Десять процентов с суммы покупок – вам. Оформить, наверное, не сложно это будет?

- Десять процентов? А чего там оформлять? Зачем лишнюю канитель бумажную разводить? Я в каждый автобус человечка посажу своего, он за всем и проследит, - оживился директор.

- Очень хорошо. Только вы уж рекламу своим отдыхающим пустите. Я, признаться, уже заключил такие договоры с другими домами отдыха. Но ваш ведь самый крупный в округе?

- Самый крупный. И, потом, к нам люди обеспеченные ездят, у нас цены повыше. С нами самый резон работать. А открываетесь вы когда?

- Сразу после Нового года.

- Сувениры, значит?

- Не только сувениры. У нас ведь терминал железнодорожный неподалеку. А там знакомые. Если товар какой конфискованный или невостребованный – они к нам его. Дешевле все раза в полтора, если не в два. Ну, ты понимаешь…

- Понимаю, - ухмыльнулся директор.

- Так что торгуем почти всем. А знаешь что? Лицензия у нас только со следующего года действует. Прибыли пока нет. А налоги и за этот год брать будут. Есть у нас пара контейнеров товара разного. Конфиската. Игрушки, брелочки, украшения всякие. Мне бухгалтер говорил, что если их на благотворительность пустить, то послабления налоговые значительные будут. Может, мы их детишкам раздадим? У вас с детишками многие отдыхают?

- Да большая часть. Давай, привози, раздадим.

- Можно интереснее сделать. Дед Мороз у вас будет?

- А как же!

- Так пусть конкурсы устроит. Я денег игрушечных на принтере распечатаю. Каждому победителю конкурса такую денежку. А потом автобус подгоню и мы детей в магазин отвезем. Реклама мне опять же будет. Они родителям про магазин расскажут и числа с третьего народ ко мне потянется. К нашей обоюдной выгоде. Да и сложнее товар возить, чем автобус туда обратно сгонять. А мелочевку какую я на легковушке закину.

- Ну, я не против. Поговори с Виктором, с массовиком нашим. А эти, ваучеры, мне привози, я их сам раздавать буду.

- Ну что, тогда как принято. Отметим? – Я вытащил из пакета две бутылки дорогого коньяка, набор хрустальных подарочных фужеров и коробку шоколадных конфет.

Мы разлили и чокнулись.

На следующий день я зашел к массовику-затейнику, будущему деду Морозу Виктору, и вручил такой же коньячный набор, несколько пачек «морозов» и стопку распечатанных сценариев новогодних конкурсов. Против задумки Виктор не возражал, тем более что для него в магазине я обещал персональные скидки.

Солнышко скрылось и незаметно, но очень быстро стемнело. Зима как-никак. К вечеру похолодало еще заметней, и я, пока добрался до дома, немного продрог. Сразу залез в горячую ванну, с пеной и морской солью. Сегодня последний более-менее спокойный денек: завтра Новый год.

Долго, до самой ночи наводил в квартире порядок. Потом выключил телефон, заткнул уши берушами и лег отсыпаться. Завтра всю ночь на ногах, сил много потребуется.

Спал долго. До самого обеда. Вставал пару раз, ходил в туалет, пил водичку и снова ложился. Отоспался так, что даже в голове потяжелело.

Плотно, почти через силу перекусил. Выпил две чашки крепкого кофе. Окончательно прибрался в квартире, взял рюкзачок и вышел на улицу. Почти пять часов вечера. Всюду снует оживленный народ, делает последние закупки. Кто-то не выдержал и уже наотмечался: вплоть до падения в сугроб. Ничего, сегодня это не очень страшно. Сегодня упавших аккуратно поднимают и ставят на ноги. Под Новый год замерзнуть на снегу не дадут.