Чертова дюжина

Рядом со складом остановился. Почти тут же подкатил автобус. Надо же, без опоздания.

- Едем? – Открыл мне переднюю дверь водитель.

- Ты это, зайди к директору. Деньги получи, и в ведомости расписаться надо.

Водила выскочил из автобуса и двинулся за мной по лабиринту из ящиков.

На пустой заснеженной площадке между штабелями я остановился и повернулся к мужику. Уже с пистолетом в руке.

- Ты чего, ты чего! – Запаниковал водила.

- Жизнь твоя мне не нужна. Автобус тоже не нужен. Точнее, нужен только на сегодняшний вечер. Заберешь завтра его отсюда же. Деньги, в два раза больше чем обещал, положу под твое сиденье. О том, что он пропадал, лучше молчи. Проболтаешься, затаскают до конца дней по милициям как моего сообщника. Наверняка посадят. А я им еще по почте против тебя пару улик пришлю.

Водила судорожно кивнул.

- Пей! – Я кинул перед ним на снег бутылку водки с пластиковым стаканчиком на горлышке.

Мужик продолжал стоять, хмуро глядя перед собой.

Я взвел курок.

Он нагнулся, поднял бутылку и плеснул в стакан.

- Два полных стакана примешь. Давай быстро, если жить не передумал. Некогда мне с тобой возиться.

Один за другим водила опрокинул в себя два полных стакана. Опыт у него чувствовался немалый. Тем не менее, едва успев допить второй, мужик повалился в снег. Понятное дело – против клофелина даже его закаленный организм бессилен.

Я вытащил у него документы, немного побрызгал вонючей дешевой водкой и выволок бесчувственное тело на улицу. Так, чтобы он и сразу в глаза не бросался, но и не лежал совсем в стороне от редких здесь прохожих. Сел в автобус и поехал в дом отдыха.

С этим водилой я договорился позавчера. Рассказал примерно то же, что директору. Посетовал, что своего автобуса нет, а в доме отдыха сломался. Посулил приличную сумму за небольшую халтурку – сгонять от дома отдыха до магазина и обратно.

Перед домом отдыха я на секунду вылез, привинтил к автобусу другие номерные знаки. Цифры на кузове залепил самоклеющейся пленкой с такими же фальшивыми номерами. Всякие висюльки на лобовом стекле снял, вместо них повесил свои. Автобус преобразился.

На площадке меня уже ждала толпа детей и родителей. Тут же тусовались и директор Саша с дедом Морозом Виктором, оба малость поддатые. Еще бы – я за последние две недели к ним раз десять приезжал и ни разу с пустыми руками.

- Скажите, а когда мы вернемся? Мы подготовиться успеем? – Крикнул кто-то из толпы.

- Туда минут тридцать ехать, обратно столько же. Ну и там час от силы. Мы тоже Новый год отметить хотим, задерживаться не будем. Так что успеете. Дайте родителям от вас хоть пару часов отдохнуть, подготовиться к застолью.

- А с вами нельзя поехать? – Спросила какая-то мамаша, подталкивая мальчика к автобусу.

- Имейте совесть. Боюсь, что дети все не влезут, а тут еще вы хотите. А если все родители захотят? Приезжайте к нам третьего января. Автобус с утра приедет.

- Но сегодня-то вы могли хоть немного пораньше?

- Вы же не одни у меня. Мы сегодня уже три турбазы обслужили. Да не волнуйтесь вы, с нами дедушка Мороз поедет.

- Не, ты сам давай. Мне тут еще готовиться к мероприятию надо, - отказался Виктор.

Дети плотно заполнили салон, я закрыл двери, и мы тронулись.

- Минутку внимания! – Громко объявил я, когда мы подъезжали к городку. - Я сегодня три турбазы обслужил, но вашей больше всего повезло!

Дети заинтересованно притихли.

- В магазине до вас, честно говоря, другие детишки знатно отоварились. Самое ценное разобрали. Но у нас сегодня вагон пришел с новым товаром. Мы думали его за обычные деньги продавать, уж больно товар хороший. Плееры, дорогие мягкие игрушки, куртки зимние, ботинки молодежные... Потом подумали, что по отношению к вам это несправедливо будет. Но вагон разобрать сегодня не успели, там надо в вещах самим копаться. Так что выбирайте, куда едем – в магазин или к вагону. По времени одинаково.

- К вагону, к вагону! – Закричали дети.

Что ж, так даже проще.

Я подъехал к закрытым воротам грузового склада, открыл их и загнал автобус внутрь. Аккуратно проехал между контейнерами – автобус еле проходил, и остановился прямо напротив сцепки из трех грузовых вагонов.

- Посидите здесь минутку! – Попросил я и вышел из автобуса.

Открыл вагон, сорвав пломбу. Влез по откидной лесенке и зажег там верхний свет. Осмотрелся. Все правильно. В углу лежала гора сувениров.

- Пойдемте! – Позвал детей. - Только организованно, строго по очереди. Залезаете в вагон, выбираете подарки и сдаете мне на выходе «морозы». Каждый подарок – десять «морозов».

- И за куртку зимнюю? – Затаив дыхание, спросил паренек в вязаной шапочке.

- И за куртку! - Минутку подумав, махнул я рукой. - Так уж и быть.

Подгонять детей смысла не было. Забрались в вагон моментально.

- Ой, а тут мало подарков! Тут на всех не хватит! – Послышались крики.

- Зима разгулялась по свету, пришел Новый год на планету! – Во весь голос продекламировал я. - Вот вам специальный подарок от нашей фирмы. Попрошу не пугаться!

Я натянул на лицо респираторную маску и метнул в вагон гранату со специальным усыпляющим газом. Естественно, газ подействовал не сразу, но минутку сдерживать толпу детей, пытающихся выйти на свежий воздух, мне оказалось вполне по силам.

Этот вагон был специально подготовлен для таких сюрпризов. Утеплен, шумоизолирован, оборудован светом. Хотя снаружи все это было совершенно незаметно. Внутри вагона, вдоль стенок и посередине, тянулись металлические трубы. Я достал из дальнего угла вагона огромную связку наручников и стал приковывать детей к этим трубам. За руки и за ноги. Рот им залеплял пластырем. Не забыл и мобильники у всех отключить. Пересчитал. Почти пятьдесят человек. Неплохо на этот раз.

Управившись, вновь опечатал вагон и, посматривая на часы, вернулся к автобусу. Выехал из склада и закрыл его.

Отогнал автобус – за квартал от того места, куда обещал водиле. Засунул под сиденье деньги, вновь повесил на стекло все его безделушки. Привел в порядок номера.

Пару дней водила будет не в состоянии разговаривать. Прилично клофелину глотнул. Но жив останется. Есть шанс, что, обнаружив автобус и деньги, даже об угоне заявлять не будет. Побоится или решит, что эти деньги стоят выговора на работе и скандала дома.

И, главное, благодаря тому, что я сам за рулем был, никто не установит маршрут автобуса. Никто не узнает, что он побывал около грузового терминала. Может быть, даже автобус не опознают – номера-то другими были. Мне сейчас к железной дороге внимание ни к чему привлекать.

Но все равно хорошо бы водилу через неделю-другую подчистить. Надо попросить об этом Товарищей.

Я посмотрел вверх. Синоптики не наврали: заметно усиливаясь, шел снег. Это хорошо, снежок все следы заметет. Да и мне не придется вокруг вагона следы засыпать.

До вагона пришлось добираться пешком. Пломбу трогать не стал – влез внутрь через потайной люк сбоку. Он же экстренный запасный выход. Газ бесследно растворился, но никто из детей пока не очухался. Я включил самый маленький свет, расстегнул куртку и сел на удобное раскладное кресло. Достал из рюкзачка детективчик и принялся читать. Ждать лучше всего, когда читаешь. Обогреватель решил пока не включать. На всякий случай. Да и не очень холодно, потерпим.

Примерно в девять часов вагон заметно качнуло: подъехал небольшой тепловозик и отогнал вагоны к подошедшему по основным путям товарняку. Минут через пятнадцать вагон дернулся еще раз, раздался характерный стук. Прицепили. Пять минут, новый толчок и мы покатили на Север.

Товарищи старались помогать только в самом необходимом. Впрочем, я знал, что кто-то из них меня незримо контролирует. У них свои люди везде. Тем более, на железной дороге. Случись что нештатное и я быстро скончаюсь, не успев рассказать ни про Товарищей, ни про Общину, ни про свои Командировки.

Может быть, таким образом они развивают в нас самостоятельность? Тренируют на суперменов-одиночек? Или действительно, нет нужды привлекать для Акций большие силы? В самом главном Товарищи помощь всегда оказывают. Документами всевозможными снабжают, вагон полностью подготавливают. О его маршруте договариваются. Оплачивают работу ни о чем не подозревающих железнодорожников по самым высоким тарифам. Вон, под самый Новый год вагон перецепили и, наверняка, никто не ворчал. Потребовалось людям вагон к нужному составу подогнать – в чем проблемы? Дело житейское, тем более что для железной дороги праздники – понятие относительное. Уверен, в эту минуту сотни разных вагонов к нужным составам по всей стране подцепляют.

В Путеводителе, который перед Миссией выдали Товарищи, меня предупредили, что рано утром второго января вагон будет перецепляться еще раз. К составу, который нас уже почти до дома довезет. Кроме того, в Путеводителе указывались все остановки, где нужно соблюдать разумные предосторожности.

Вагон весело постукивал по рельсам, я снял куртку, переобулся и решил заняться отоплением. Подключил к мощному аккумулятору специальный обогреватель. Очень экономный и эффективный. Жарко, конечно, не станет, то доедем вполне комфортно.

Потихоньку стали очухиваться дети.

- Не орать! Кто орать станет, будет строго наказан! - Я посрывал с их ртов пластыри и расковал им руки.

- Куда мы едем? – Жалобно поскуливая, спросила девочка. Вчера она очень хорошо участвовала в конкурсах. Кучу «морозов» выиграла.

- У вас, ребята, начинается новая жизнь. Через пару дней встретитесь с интересными людьми. С Товарищами. Тем, кто им понравится, Товарищи расскажут, что вы жили совсем неправильно. И научат правильно жить.

- А кто не понравится? – Хором спросили несколько человек.

- Тех они съедят. Товарищи очень любят есть маленьких детей. Прямо как африканские Бармалеи.

- Скажите, что будет, если мы им не понравимся? Они нас тогда домой не сразу отпустят?

- Скоро сами все увидите. А пока правила. Громко не разговаривать. В туалет часто не проситься. Кто захочет, говорит мне. Я отцепляю, ходим по одному. На биотуалете, - я кивнул в угол вагона, - инструкция как пользоваться. Еды не очень много, но ехать всего два дня, оголодать не успеете. Кто нервничает, я безвредное снотворное раздам. Все понятно?

Дети согласно загудели.

Ой, чуть не забыл! Я выплюнул изо рта и вытащил из носа специальные пластиковые вставки. Так привык к ним, что не сразу и вспомнил. Сорвал дурацкие усы, снял парик. Судя по вытаращенным глазам детей, преобразился сильно.

- Да, ребята, самый раз заново знакомиться!

По одному я отцеплял детей, давал им возможность снять с себя зимние вещи и занять место поудобнее. Потом прицеплял снова.

Незаметно подошел Новый год. Я выудил из пакета пару бутылок коньяка и шампанского. Достал упаковку пластиковых стаканчиков.

- Кто шампанское или коньяк будет? – Предложил я. - Товарищи спиртное не очень одобряют. В следующий раз не скоро попробуете.

Несколько человек согласилось. Я раздал им стаканчики.

- Мне бы таблетку, - попросил мальчик, так и не снявший вязаную шапочку.

- И мне, и мне! - Раздалось по вагону.

Раздал и включил маленький радиоприемничек. Выпили после традиционного обращения к народу. Самые отважные решились повторить.

Скоро в вагоне затихло. Мерный стук колес убаюкивал, тем более на фоне таблеток или непривычного детского организму спиртного. Я выудил из пакета плоскую бутылочку виски – его хорошо пить вот так, маленькими глотками, почти без закуски.

Не очень люблю Новый год. Да и вообще не очень люблю праздники по указке. Люблю сам отмечать, по своим поводам. Но что у Нового года не отнять – это способность подталкивать людей к воспоминаниям.

Я убавил свет до минимума, полуприлег на кошму. Накинул на себя расстегнутый спальный мешок и, прихлебывая «вискарь», пустился в воспоминания.

Пять лет назад я работал простым школьным учителем. Историю преподавал и ни про каких Товарищей знать не знал.

- Лене опять двойку Татьяна Евгеньевна поставила, - пришла ко мне после уроков мать одной девчушки. Историю их классу преподавала моя коллега, Татьяна.

- Татьяна Евгеньевна объективно оценки ставит, насколько мне известно.

- Да у меня к ней претензий нет. Просто не идет история у Леночки. По другим предметам одни пятерки и четверки. Мы попросили Татьяну Евгеньевну после уроков позаниматься. За дополнительную плату. Но она отказалась. Говорит, неэтично это. Что не сможет потом Леночке оценки объективно ставить.

- Да, у нас это не принято. Найдите репетитора.

- Так во всех школах разные программы. Разные подходы. Может, вы позанимаетесь?

Деньги были нужны и я согласился. Тем более что дополнительно позаниматься решила еще и Ленина одноклассница - Наташа. На занятия историей девочки три раза в неделю приходили ко мне домой. Очень красиво одетыми приходили. Может быть, даже несколько вызывающе. И рассаживались очень свободно.

Жениться я не успел, перебивался, как говорится, случайными половыми связями. Не удивительно, что через некоторое время девочки стали мне едва не сниться. Я понимал, конечно, что им всего по двенадцать-тринадцать лет. И не одобрял никогда педофилию. Да не хотел меня слушать организм. Потянуло его на запретный и очень соблазнительный плод. Тем более что девочки совершенно перестали меня смущаться. Рассказывали за чаем про свои первые сексуальные опыты. В том числе друг с другом. Советовались.

И однажды это случилось. Закружились мои девочки под заводную музыку, увлеклись да и раздели друг дружку. Некоторое время я еще соображал, выпроводить их пытался. Да куда там…

Не обманули меня подружки. Был у них до меня любовный опыт. И, чего греха таить, очень хорошо мне было в тот день. Это был первый и последний раз в жизни, когда я кричал от наслаждения.

А через пару часов пришли ко мне два папы. Пришли и включили видеокассету с нашими утехами. Была, оказывается, у Леночки в сумочке портативная видеокамера.

- Одной двенадцать, другой тринадцать. Что с такими как ты на зоне делают, слышал? – Спросил меня один папа.

Это был первый и последний раз в жизни, когда от страха я потерял сознание. Однако в чувство меня привели быстро.

- Все, что угодно. Квартиру забирайте, всю жизнь вам платить буду… - промямлил я в склонившиеся надо мной лица.

- Не нужна нам твоя квартира. И деньги не нужны. Сделаешь, что велим, спасешь свою задницу. В прямом и переносном смысле.

Откуда мне было знать тогда, что столкнулся я с первыми Товарищами. И Леночка с Наташей не кто-нибудь, а самой Первой Волны дети. Получше иного агента подготовленные. Даже двойки по истории не случайно получавшие.

- Я все сделаю, говорите… - трясся я.

- Ты свой класс в поход на праздники поведешь, так?

- Да, на Лесные Озера.

- Железную дорогу там знаешь? Так вот, заведешь класс туда. Ближе к ночи. Предлог выдумаешь. Два товарных вагона около карьера увидишь. В последний всех посадишь. Закроешься там. Утром вагон прицепят к поезду. Через три дня дороги будете на месте.

- Что с детьми будет?

- А это не твое дело. Тебе о другом думать надо - как от зоны спастись. Квартиру свою убогую брось. На месте прибытия получишь новый паспорт и деньги. Хватит, чтобы новую жизнь даже в Москве начать.

- Так кроме меня в поход Нина, физрук наш, идет.

- Не пойдет. Заболеет она перед самым походом. Живот прихватит…

Короче говоря, согласился я. Особенно после просмотра документального кино о том, как на зонах опускают. Оно на видеокассете было записано сразу после наших любовных экспериментов.

Товарищи выдали мне подробную инструкцию. Путеводитель, как они говорили. В тот раз все прошло без сучка, без задоринки. Никто вагон не вскрывал, никакие менты с автоматами в него не лезли. После того раза я милиции бояться перестал.

А уж в этот раз – тем более. Что ни говори, в новогоднюю ночь менты даже такое ЧП, как пропажа пятидесяти детей, начнут расследовать отнюдь не на трезвую голову. Искать будут плохо и не там. И уж явно не в товарных вагонах. Пошныряют по городку, трассу осмотрят и утра ждать станут. А я в это время буду отдаляться от них. На шестьдесят-семьдесят километров каждый час. Про автобус я уже говорил. Правда, я сначала хотел его с обрыва спустить – чтобы снегом сильно присыпало. Потом передумал – возни много, да и не так загадочно получится. Квартиру мою найдут далеко не сразу, да и нет там никаких улик. Вон сколько накануне убирался. Внешность у меня тоже, мягко говоря, не своя была. Документы все поддельные - спасибо Товарищам. Так что, если не хотят родители бездетными умирать, в самый раз новых детей заводить. И уже никуда от себя не отпускать. Даже с дедами Морозами.

Незаметно задремал. Проснулся по будильнику. Половина детей еще спала. Разбудил, снова наклеил им на рот пластыри.

- В ближайший час сидеть как мышки! - Планировалась небольшая остановка на крупной товарной станции. Перестраховаться не мешало.

Пятнадцать минут покоя, потом легкий толчок – прицепили какой-то вагон и поезд вновь набрал ход.

Сводил всех желающих к биотуалету и достал припасы.

- Сейчас перекусим, - объявил я и начал сооружать бутерброды.

- Давайте я вам помогу! – Неожиданно предложила девочка, которая так хорошо участвовала в конкурсах.

- Тебя Марина зовут? Давай, помоги.

Я отсоединил Марину и она занялась бутербродами. В чайнике вскипела вода и я разлил чай по пластиковым стаканчикам. Марина разнесла бутерброды. Стресс стрессом, но ели дети с аппетитом.

- А таблеточку можно? – Попросил мальчик в вязаной шапочке. Вова. Новую таблетку он начинал выпрашивать сразу, как просыпался после действия предыдущей.

- Обойдешься! – Отрезал я. - Нечего таблетками печень портить!

День так и прошел в хлопотах: покормил еще раз, в туалет водил, пару раз вагон проветривал, страховался на крупных станциях. Впрочем, не впервой. Марина к тому же здорово помогала.

Спать всех уложил пораньше – утром надо встать ни свет ни заря, проследить за порядком, пока вагон будут перецеплять.

- А можно мне без наручников сегодня спать? – Спросила перед сном Марина.

- Нельзя девочка, извини. Но помощь твоя зачтется.

Как и вчера, уютно устроился в полумраке с недопитой бутылочкой виски. Подоткнулся спальником. Делал маленькие глотки и опять вспоминал.

Недоговорили мне в тот раз всего Товарищи. Пожил я у них некоторое время, приобщился немного к Учению, а примерно через полгода попросили меня Товарищи акцию повторить. Сюжет и свой новый образ самому придумать. Очень убедительно попросили. Придумал. Получил документы под стать измененной внешности, деньги, а также необходимые для моего нового образа бумаги и аксессуары.

У Товарищей, по-моему, по всей стране была раскинута сеть своих людей. На самых разных должностях и, особенно, на железной дороге. Деньги-то они, в основном, на лесе делали, а лес по железной дороге развозился. Техническая поддержка у них на высоте была.

В соответствии со своим сюжетом, в указанном Товарищами регионе я натурализовался. Массовиком-затейником на турбазе. Два месяца работал, как проклятый. Когда удобный момент подошел, сообщил Товарищам. Мне выслали Путеводитель – где и во сколько быть, как вагон стоять будет, сколько ехать предстоит. В тот раз нас с детишками «во время экскурсии лавиной засыпало». Местность там была лавиноопасная. Наверное, до сих пор раскапывают. Лавину-то я хорошую организовал.

Ну, и потянулись Командировки одна за другой. Кем только поработать не пришлось. Учителем, по старой памяти, руководителем туристического кружка. Даже на завод устраивался, чтобы летом в лагерь вожатым послали. Потом понял - не стоит усложнять. Однажды прямо от автостанции автобус с детьми умыкнул. И ни разу меньше десятка Товарищам не привозил. В Командировки стал ездить пару раз в год. Уже без принуждения. Вошел, наверное, во вкус. Тяга к адреналину и ко всяким другим вещам появилась.

Утром вагон перецепили без происшествий. Теперь можно окончательно расслабиться. По тупиковой железной дороге поезд все дальше уходил в глухие леса. В самый центр паутины, которую раскинули Товарищи. Впрочем, сколько у них этих центров было и сколько Командированных, я даже не догадывался.

Основные хлопоты по хозяйству взяла на себя Марина. Я почти ничего не делал, только проверил несколько раз, все ли хорошо пристегнуты. А то был у меня однажды бунт. Тоже вот так доверился, едва все не провалил.

Ближе к ночи раздался стук в потайной выход. Я повернул задвижку и в вагон залез Товарищ Андрей. Наверное, на ходу к поезду прицепился. Несколько раз мы виделись с Товарищем Андреем, но близко знакомы не были. Впрочем, я мало с кем из Товарищей сошелся. Я и жил-то отдельно, что всех устраивало – у них Учение, а у меня свободная жизнь.

- Получасовая готовность. - Предупредил Товарищ.

- Все одеваемся и остаемся на своих местах! – Я начал отстегивать детей.

Собрал свои вещички. Минут через двадцать мы повернули защелки и задняя стена нашего последнего вагона превратилась в трап. Поезд, как по заказу, сбавил ход и через несколько минут наш последний вагон с трапом догнала большая дрезина с двумя Товарищами. За пять минут мы перегнали на нее всех детей. Товарищи с дрезины запрыгнули в вагон – надо хоть немного привести его в порядок, а мы с Андреем отцепились и начали потихоньку замедляться.

Задний огонек последнего, на два дня приютившего нас вагона постепенно пропал во мгле. Но тут же мигнул новый огонек на опушке глухой тайги, со всех сторон окружающей железную дорогу. Мы затормозили. Через минуту из леса выехали крытые снегоходы.

- С возвращением! – Поприветствовал меня Петр, один из руководителей местного Товарищества.

- Почти пятьдесят, - я не удержался и похвастался.

- Молодец!

- На лесную базу?

- Как обычно. Давай ко мне в снегоход.

Впереди еще три часа утомительной дороги. Маршрут петлял и снегоход болтало. Дремать не получалось, и я смотрел в окошко. Вот фары высветили непролазный с виду лес, вот проехали по замерзшим, непроходимым летом болотам, снова катим по лабиринту между деревьев…

Чужих людей здесь не бывает. В этих гиблых местах даже опытный охотник может блуждать несколько дней. Но охотники сюда и не суются - испокон веков плохая слава у этих мест. И, потом, уж очень строгие тут лесники – не любят посторонних людей. Так что жители ближайшего городка в сотне километров отсюда предпочитают гулять по другим лесам.

В сути Товарищества за эти годы я так и не разобрался. Знал, все они глубоко убеждены, что человечество вырождается и деградирует. А поэтому для спасения части человечества ими были разработаны особые методики Трансформации. Скорее научного, точнее «экстремально-научного», чем религиозного толка. Знал, что похищают они с помощью Командированных - таких как я - детей до тринадцати-четырнадцати лет со всей страны и подвергают их Трансформации. В том числе и с помощью непонятной аппаратуры. Старше этого возраста нельзя – психика уже не такая гибкая, слишком много в брак идет. Первой Волной были дети самих Товарищей. А на сегодня уже и немалая часть Второй Волны трансформированных разъехалась по миру. В основном по лучшим университетам или на спецзадания.

Большая часть Учения была от меня скрыта. Не посвящали меня в подробности. Необязательно, точнее нежелательно было знать мне, простому Командированному, далекому от иерархии сверхтоталитарной секты, некоторые тонкости. Хоть и воздействовали на меня в свое время этой самой загадочной аппаратурой, и психологи со мной работали, полноценный Товарищ из меня не получился. Сказали, что слишком поздно.

Ну вот, вроде на месте. Лесная база. Спрятанная между сопок, полуподземная, замаскированная до такой степени, что и со спутника не заметишь. И, в то же время, не лишенная большинства благ цивилизации.

- Всем построиться на площадке, - приказал скучковавшимся детям комендант базы, Товарищ Павел. Кивнул мне.

- Ты сразу к себе?

- Ага, - я потянулся, разминаясь.

- Мы тебе накануне закинули всего, по полной программе. Бери легкий снегоход.

- А свежачка?

- Помню, помню. Бесполезные есть? – Товарищ Павел кивнул на шеренгу детей.

- Вот этот, - я указал на Вову, мальчика в вязаной шапочке.

Павел сорвал с мальчика куртку и обернулся ко мне.

- Как всегда? Печеночки?

- Именно.

Подали нож и подставили целлофановый пакет. Товарищ Павел задрал на Вове рубашечку, ловким движением вскрыл живот и одним движением вырвал печенку. У него это виртуозно получалось. Никогда желчью не зальет. Положил в пакет, затем во второй и подал мне. Надеюсь, что Вова таблетками свою печенку испортить не успел и горчить она не будет. Позволяю себе иногда такое лакомство. Мороженое мясо сильно во вкусе теряет, а свежее в такой глуши поесть не часто доводится.

Детская шеренга дрогнула. Часть молча села на снег, часть блевала.

- А ну прекратить истерику! – Прикрикнул Павел. - Вам же его остатки доедать. Кто не сможет, туда же отправится.

Шеренга восстановилась, но заметно подрагивала. Впрочем, один паренек так и не смог подняться. Сидя на снегу, раскачивался из стороны в сторону, жалобно поскуливая.

Комендант кивнул подручным и мальчика унесли.

- Учащимся пойдет, - констатировал Товарищ Павел. - На хозяйство возьмешь кого?

- Готовить умеешь? Как печенку жарят, знаешь? - Спросил я у Марины.

Марина стояла на ногах довольно уверенно, хотя было заметно, что ее мутит. Ничего, привыкнет. Мне со своей закостеневшей психикой тяжелее пришлось, и то привык. Человек, лось, свинья – какая разница? Условности все это на самом деле.

- Да. Знаю, - выдавила Марина.

- Ее беру.

- Добро. Но на семинары будешь привозить, - комендант кивнул Подручным и детей стали загонять на базу.

- Ну что, лолита, поехали домой, - улыбнулся я Марине и пошел к снегоходу.

Еще полчаса и я в своем домике на берегу таежной речки. Марина разжарит мне печеночки с лучком. Наконец-то добью под нее фляжку виски. Надо, надо потихоньку готовить девочку, иначе в отрыве от общего потока она тут проживет только до моей новой Командировки.

Но и зря обижать не буду. На сексуальные занятия, скорее всего, на базу привозить буду. После случая с Леночкой и Наташей переломилось во мне что-то. Очень редко возникает сексуальный интерес. Хотя, когда такое вдруг происходит, все же предпочитаю не потасканное, а действительно молодое тело.

Будет Марина хозяйствовать, а я гулять по любимым окрестностям. Влюбился я в эти места с самого первого приезда. Влюбился и всегда скучаю по ним в своих Командировках. Здесь прекрасно в любое время года. И, главное, совсем нет людей.

Завтра же прогуляюсь на лыжах по тайге, наберу воды из незамерзающего родничка и разложу костерок среди заснеженных деревьев. Заварю себе чай с душистыми летними травами и, удобно примостившись на поваленном непогодой дереве, буду наблюдать. Как много жизни в застывшем зимнем лесу!

Я завел снегоход, включил фары и через ночную тайгу помчался домой.

ИСТОРИЯ ДЕСЯТАЯ.

Настоящая дружба, как и вера в Господа, дается нам свыше. И только тем, кто ее заслуживает. Но не менее важно суметь такую дружбу сберечь. Нельзя забывать, что дружба – это еще и умение делать другого человека счастливым. Нельзя бояться ответственности, когда от всего сердца даешь другу то, что считаешь самым лучшим. Настоящие друзья должны не только болтать, но и действовать. Особенно во время Великого поста…

ВЕЛИКИЙ ПОСТ

Я вытащил из поленницы несколько отборных березовых поленьев и подкинул в мангал.

- Последняя порция. Минут через двадцать прогорит. - Обернулся я к ребятам. - Начну пока шашлык нанизывать. Нам по два шампура хватит?

- А мы шашлык из мяса не будем, - Категорически отрезала Вика. - Мы себе овощи на шампурах запечем. А потом фрукты поедим.

- Как? - Поразился я. Сама вероятность того, что кто-то добровольно отказывается от шашлыка, не укладывалась у меня в голове.

- Сейчас пост, нам нельзя, - покачала головой Вика, - послезавтра можно будет, а сейчас это исключено.

- Зачем же я столько мяса купил? Чего же вы меня не предупредили?

- А мы думали, что про пост все знают, - наигранно, как мне показалось, удивилась Вика.

- Извини, Денис, как-то забыли, - виновато улыбнулся Стас, - да ладно, съедите. Не сегодня, так завтра.

- А лучше и вы кабачок себе запеките с картошкой. Отдохните от мяса. А шашлык собачкам дачным можно отдать, - снова вмешалась Вика.

- Собачкам?.. Ну, уж нет! - Даже возмутился я. - Да я от шашлыка и не устал совершенно. Вино тоже не будете?

- Вино в пост нельзя, - отрезала Вика, поджав губы. - Оля, ты шашлык с Денисом есть будешь?

- Ага, - улыбнулась Оля.

Вика осуждающе покачала головой.

Я сдержал улыбку и, последний раз поворошив в мангале угли, пошел в дачный домик - на кухню, нанизывать шашлык. Компания потянулась за мной.

- А мы вот овощей поедим. Надо разгрузиться немножко, - сглотнул слюну Стас, жадно поглядывая на куски мяса.

- Пойдем ягод поедим, нечего на кухне торчать, - потянула его за собой Вика.

Я усмехнулся, закурил и открыл бутылку вина.

- Давай, Оля, начнем, что ли. Вина ведь тоже на четверых куплено было. Не везти же обратно.

- Давай, - согласилась Оля. - Слушай, а я не знала, что Вика со Стасом такие верующие. Посты соблюдают.

- Вика в последнее время ударилась. С какими-то подружками ходит в православный клуб. Ну, и Стаса привлекла, мозги ему целыми днями промывает. Надеюсь, со временем это у них пройдет.

Я нанизал нам шашлык, овощи своим верующим друзьям и с бокалом вина присел на крылечко.

- А секса у них в посты тоже нет? - Пристроилась Оля рядом со мной.

- Чего не знаю, того не знаю. Вряд ли, - рассмеялся я, - лучше у них у самих спроси.

Я допил вино, принес с кухни шашлык и положил над углями. Выдал Оле стакан воды – брызгать на язычки пламени. Сегодня их было почему-то особенно много. Наверное, дрова недостаточно прогорели. Рядом пристроил и вегетарианские шампуры.

Двор заполнился ароматным запахом. Откуда-то со стороны леса появился Стас и начал крутиться рядом, бросая сладострастные взгляды в сторону мангала. Впрочем, тут же появилась Вики, взяла Стасика за руку и снова увела в лес.

Оля быстро сервировала столик под навесом, нарезала хлеб и наполнила бокалы. Нам – вином, им – соком. Как раз вовремя – все готово.

- Ну, за встречу на природе! - Мы чокнулись, и я тут же вцепился зубами в ароматное, сочное мясо. Стас, посматривая в мою тарелку, навалил себе гору овощного салата и принялся за него.

- Овощи мясом провоняли. Надо было отдельно жарить, - недовольно заметила Вика.

- Извините, у меня мангал только один… А что, церковь теперь и запах мясной в пост осуждает?

- Нормально, нормально все, - буркнул с набитым ртом Стас.

- Зря не предупредили насчет поста. Я бы осетрину купил, - вздохнул я.

- Рыбу тоже нельзя, - покачала головой Вика.

- А тут момент интересный. Осетровые рыбы, а также крабы, раки и еще кое-чего церковью ни рыбой, ни мясом не считаются. Об этом мало кто знает, а вот батюшки их в пост очень любят употреблять.

- Не говори ерунду.

- Правда. Приедем в город, я тебе книжку покажу. Увидишь, из чего постная монастырская трапеза в старые времена состояла. Не веришь, спроси своего наставника. Отца Андрея, кажется?

- Я такую чушь у него даже спрашивать не буду, - поджала губы Вика.

- А вино, так вообще в пост не запрещено, - продолжил я и глотнул из своего бокала.

- Отец Андрей сказал нам, что это неправильно.

- Вика, а как ты думаешь, большой грех будет, если я кусочек шашлычка съем? И винца глоточек сделаю? – Не выдержал Стас.

- Опять? Мы же с тобой уже говорили! Все с малых уступок начинается!

- Ладно, ладно, - вздохнул Стас.

- Вика, а вот тут Оля очень интересуется. Можно в пост жить половой жизнью?

- Нельзя, - неохотно, после секундного колебания ответила Вика.

- А если люди в церкви не венчались, как вы со Стасом, им вообще чикаться нельзя?

- Ну, все, ты меня заколебал, - вскочила Вика из-за стола и ушла в дом. Стас в два приема доел свою тарелку, воровато посмотрел в сторону дома, протянул было руку к кусочку шашлыка, но после секундного колебания отдернул ее.

- Унюхает. Тогда мне совсем кранты, - и бросился за Викой.

Мы быстро доели и допили свои греховные блюда. Пока Оля убирала со стола, я начал раскочегаривать самовар. На крылечко вышел Стас, а минуту спустя, с недовольным лицом, и Вика.

- Ты уж прости меня. Я не специально - бес попутал, - улыбнулся я ей. Вика кивнула, но, как мне показалось, не очень искренне.

Почти не разговаривая, мы попили чай и разошлись спать.

Особых разговоров между нашими парами не было и на следующий день. Так, по делу только – куда положить и откуда взять. На некотором расстоянии друг от друга дошли до электрички. Сесть получилось в разных отсеках. По-моему, Вика этому обрадовалась.

На вокзале распрощались. Стас с Викой поехали к себе домой, а я двинулся провожать Олю. Довел ее до подъезда, но заходить к ней не стал. Хотелось поскорее домой. Почитаю чего-нибудь, или какую другую девчонку в гости позову.

Дома пришлось заняться неотложными делами по хозяйству. Простирнул вещи с дачи, пока картошечка жарилась. Поужинал, затем подготовил разные бумажки по работе на завтра. Поломал шоколадную плитку на удобные дольки, налил чайку и сел с раскрытой записной книжкой у телефона. Каждая запись вызывала воспоминания. Немалая их часть была связана со Стасом.

- Вот с этими девчонками мы прошлой зимой тусовались… С этими на озера ездили… Двух веселых подружек в клубе сняли осенью, - я отложил записную книжку. - Эх, Стас, были же у нас времена. Да вот чего-то пост затянулся сверх всякой меры. Интересно, кончится он у тебя когда-нибудь?

Со Стасом мы были знакомы уже лет восемь – с института. И едва не каждый день из этих восьми лет был у нас наполнен приключениями. И это вовсе не были бесконечные пьянки и тусовки с девчонками, хотя и такого хватало. После учебы, как правило, вместе ходили в прикольные клубы. Или в театр, на хороший спектакль. Да и просто в гости друг к другу, чаю попить и поболтать обо всем. Летом мы непременно пускались в большой совместный поход.

После института и мне, и Стасу удалось пристроиться в неплохие конторки. Платили недурственно и теперь, когда мы сняли отдельные от родителей квартиры, да и вообще могли многое себе позволить, тусовки наши вступили в качественно иную фазу. Нередко мы ездили на выходные в соседние города и веселились там. Хотели даже на пару купить машину и поколесить на ней по стране.

Год назад появилась Вика. Стас познакомился с ней в клубе «Развития психологической составляющей», на групповых психотерапевтических сеансах. У Стаса с нервами и комплексами было все в порядке, дело было в следующем:

- Там одни девчонки ходят! У большинства хронически не складывается с мужиками. Хотя почти все очень симпатичные, - рассказывал Стас, - а мужиков там человек пять, и все затюханные. Давай, пойдем вместе.

- Неохота. Вытаскивай оттуда парочку, я присоединюсь.

Парочку ему вытащить удалось. Вику и ее подружку. Я уж забыл, как эту подружку звали. И с этого момента наши со Стасом отношения изменились. Они не стали хуже, но видеться мы стали гораздо реже.

- Мы с Викой сегодня в театр идем… Она хочет, чтобы мы вдвоем были. А завтра Вика ко мне на ночь приедет, у нас семейный вечер будет. Давай, может, послезавтра чего придумаем? – Быстро, пока не слышала Вика, говорил мне Стас по телефону.

Нередко я отказывался, потому что интересные события редко случаются в заранее распланированные дни.

Постепенно отдельные семейные вечера у них переросли в заурядную семейную жизнь. Из психологического клуба они вскоре ушли. Стас после работы ходил в лучшем случае по магазинам, а вот Вика не успокоилась. Записывалась в новые клубы, объединения, даже молодежные партии. И тут же начинала всех за них агитировать. Доставалось и нам со Стасом. Но на меня она быстро рукой махнула, а вот Стасику пришлось тяжелее. Спасало его только то, что в последний момент, когда он уже был готов примкнуть к очередной ассоциации, Вика оттуда уходила - потому что записывалась в другую.

Наконец дело дошло до того, чего я больше всего опасался: до религии. Месяца три назад Вика вступила в молодежное православное объединение, духовным наставником которого был некий отец Андрей. Там мозги промывать умели получше, чем в психологических клубах. Как-никак, опыт тысячелетний. Через пару недель Вика стала не только сама поститься по средам и пятницам, но и постить Стаса.

- Может, Вика права? Она ведь добра нам хочет. И церковь православная, вроде, не секта какая, - зачем-то оправдывался передо мной Стас.

- А чем она, по крупному, от большой секты отличается?

- Ну, ты сравнил! Мы вон в собор ездили, мощи нетленные смотреть, так там, говорят, исцеления чуть не каждый день происходят.

- Аутотренинг – великая сила. Эти мощи вскрывали после революции. В некоторых усыпальницах, действительно, и тлеть нечему – где ботинки находили, где чучела. А где тела были – все истлели. А ты думал, почему народ с таким остервенением храмы громил? Не обидно разве, когда узнаешь, что у лошадиного скелета об исцелении просил?

- Ну, не знаю. Давай лучше на выходные что придумаем. Вика к матери поедет.

- Уедет, тогда и придумаем… - без особого энтузиазма отвечал я.

Да, расходились у нас интересы. Все, что сейчас являлось для Стаса пределом мечтаний, было доступно мне в любой вечер и поэтому не слишком интересно. Интересен мне был прежний Стас – живой, свободный и независимый. Стас этого или искренне не понимал, или понимать не хотел.

- Я бухаю, а она не знает! – Говорил Стас и подмигивал мне. - Ну, мы молодцы!

- То, что ты ее обманываешь, мне наплевать. Одного не понимаю – какой кайф так неискренне жить? Так недолго и измельчать вконец.

Когда Стас напивался, он начинал сокрушаться еще сильнее.

- Что делать, что делать? Не могу так жить больше, но и без нее не могу. Посоветуй что-нибудь!

- Некоторым семейная жизнь подходит. Я в нескольких книжках о таких случаях читал. И потом, как мне кажется, мир слишком большой и красивый, чтобы менять его на одного человека.

- Вот ты так здорово живешь! Что хочешь, то и делаешь!

- Это ты загнул. «Что хочешь» не многие могут себе позволить. Но если нравится - живи как я.

- В семейной жизни тоже есть плюсы.

- Тогда живи семейной жизнью и не вякай.

- Как ты думаешь, а сочетать все это никак нельзя?

- Нелегко, но можно. Если человека подходящего найдешь. Или виртуозным обманщиком станешь.

Стас вздыхал и переводил разговор на другую тему. Но при следующей встрече начинал похожий разговор заново.

Иногда в нашу компанию вливался женский элемент. Мне не нравилось, как проходили эти встречи – слишком накатанным, слишком срежиссированным был сценарий. Еще больше мне не нравилось, что Стаса он вполне устраивал.

- Посмотри, у меня спина не расцарапана? – Неизменно спрашивал Стас наутро.

- Е-мое! Футболку при Вике только в темноте снимай! – Правдоподобно пугался я. - Ты чего делал, что тебя так расцарапали?!

- Как же я домой поеду! – Непритворно заламывал руки Стас и бросался к зеркалу.

Отметин не было. Лицо у Стаса делалось торжествующим и с этим торжествующим лицом он приезжал домой. Вика смотрела на него и тут же все понимала. Следовал грандиозный скандал: пару раз Стас даже ночевал у меня. Переживал: лежал тихонько на диване, от выпивки и женщин категорически отказывался. Советовался, как ему лучше внушить Вике, что она подумала совсем не то. Как правило, я придумывал какую-нибудь правдоподобную легенду и на следующий день, после посещения церкви, Стаса прощали. Через неделю-другую все повторялось. В конце концов, у меня даже запас легенд иссяк.

За такими невеселыми воспоминаниями незаметно промелькнул вечер. Кого-либо звать в гости было уже поздно. Да и расхотелось. Вот выпил бы со Стасом коньячку где-нибудь в городе, но это было нереально. Поэтому спать лег трезвым и в одиночестве. Ничего, завтра наверстаю.

На работе я целый день заигрывал со Светой, новым менеджером. Это занятие скрасило мне целую неделю, с первого Светиного рабочего дня в нашей конторе. Девушка уже откровенно неравнодушно ко мне относилась, даже намекала на кофе в послерабочее время. Я упорно прикидывался валенком. И дальше буду прикидываться. Ведь я противник интимных отношений с коллегами по работе. Они, как правило, плохо заканчиваются.

Однажды я прочитал, что знаменитый дон Жуан был импотентом. Лечить импотенцию в те времена не умели и, чтобы не очень грустить, дон Жуан придумал такую шутку: очаровывал дам, доводил их до постели, страшно возбуждал и скрывался в последний момент. Я немного осовременил эту игру и перенес в свое рабочее пространство. Ничего, рано или поздно Света успокоится, но пикантная изюминка в наших отношениях останется. А это дело совсем другое, изюминка только повышает эффективность работы и делает рабочий день не таким скучным.

Мы со Светой так увлеклись перебрасыванием полунамеков, что не заметили, как трудовое время вышло, оставив не тупую усталость, а бодренькое бурление гормонов.

- Хватит работать! - В дверях моей комнаты появился Стас. - Пост сегодня кончился! Поехали в кафешку, мяса пожрем.

- А кто там будет?

- Вика. Но она добрая сегодня. И подружка ее будет, Галя, из православного братства.

Я скептически поморщился.

- Поехали! В «Агитацию», - продолжал меня убеждать Стас, - я специально к тебе приехал, знал, что по телефону не уговорю.

- Ну, хоть поем нормально. В «Агитации» готовят хорошо, - уломался я.

Галя оказалась чрезвычайно милой и живой девушкой. Хорошая одежда со вкусом и явным намерением подчеркивает неплохую фигурку, и глазки у Гали озорные, и чувство юмора не атрофировано, как у многих верующих. Если не знать, то и не скажешь, что в православное братство ходит.

- Ну, кто мартишки со мной? – Трезвым в такой компании оставаться у меня не было сил.

Неожиданно все согласились. Мы приняли по первому бокалу и, пока готовили наш заказ, по второму. Стало заметно веселее, да и шутки незаметно приобрели игриво-двусмысленный характер. Стас стал даже немного похож на того, полузабытого. И девушки разошлись: видно, пост все же не смог убить в них все гормоны. И, слава Богу.

Незаметно пролетел еще бокальчик-другой, а под кофе я подбил компанию заказать коньячку. Из клуба вышли не очень трезвой походкой. Расходиться никому не хотелось, да и времени было немного.

- Может, ко мне поедем? У меня места много и напитков полный бар, - предложил я, - тем более, завтра государственный праздник, не работать.

- Поехали! Только ненадолго!

У меня дома девушки быстро накрыли стол, мы со Стасом включили музыку и разлили напитки. Веселье забурлило с новой силой. В какой-то момент разговор зашел о музыке.

- А все-таки зря ты к нашей музыке так плохо относишься. Наши группы сейчас мало западным уступают, - начал Стас свою излюбленную тему.

- Да брось ты. Они даже записываться еще не научились, не то что играть. Я с первого убогого аккорда нашу группу узнаю.

- Зато какие тексты у нас пишут!

- Тексты? Да точно такие же, как на Западе. Еще и приворовывают иногда, как твой любимый рок-гуру.

- Святое не трожь!

Услышав знакомое слово, Вика резко переменилась в настроении.

- Да о чем вы говорите? Лучше о другом задумайтесь, - изменилась в лице девушка. - Он пожертвовал своим единственным Сыном, чтобы спасти нас, а мы такую чушь обсуждаем.

Все неловко замолчали.

- А ты чего молчишь! - Вскинулась Вика на свою подругу. - Не боишься, что и Он промолчит, когда твоя судьба решаться будет?

Галя уткнулась в тарелку. Вика вскочила и выбежала в соседнюю комнату. Стас бросился за ней. Через минуту вернулся.

- Устала Викуська просто. Ночь вчера не спала. Пусть отдохнет, - объяснил нам.

Вернулся на свое место и заговорщицки мне подмигнул:

- А водка, водка еще осталась?

- Водка вся кончилась.

- Тогда я вина, - Стас полез в мой мини-бар, ассортимент которого неплохо знал.

- Понижать нельзя... - начал было я.

- Да ладно! Один бокальчик!

- Ты большой дядька, сам решай.

Стас, подозрительно прищурившись, посмотрел на Галю и выпил полный бокал. Почти сразу поплыл. Ничего удивительного: вино после коньяка и текилы даром не проходит. Через пять минут друг не мог внятно разговаривать, а через десять начал заваливаться на стол.

- Стасик, ты чего? - Придержала его Галя. - Мы разве домой не поедем?

- Ребята, положите меня спать, - невнятно пробормотал Стас и отключился окончательно.

Я приподнял его и почти волоком дотащил до комнаты. Пристроил рядом с Викой. Принес пластмассовый тазик из ванной и поставил его на пол рядом с головой Стаса. Вышел и плотно прикрыл за собой дверь.

Галя стояла у двери ванной комнаты. Тоже заметно выпившая. А раз так, то и карты в руки – я подошел и крепко поцеловал ее в губы. После секундного колебания на мой поцелуй она ответила.

- Денис, Денис, что мы делаем... - чуть оттолкнула меня Галя и часто задышала. Видать, долго девочка воздерживалась. Я это сразу просек.

- Чего хотим, то и делаем.

- Ужасная философия. Вот и Вика о тебе не очень хорошо отзывается.

- Я знаю. А у тебя какое мнение?

- Оно еще формируется.

- Тогда надо помочь ему правильно сформироваться, - я схватил Галю на руки, внес в ванную и посадил на стиральную машинку.

- Так нельзя, так нельзя, - чуть отталкивала она меня.

- Все можно, если очень хочется, - я снова и снова целовал Галю, одновременно лаская ей горячую шею и бедра.

Галя вырвалась, но вовсе не для того, чтобы спасти свою честь и моральный облик. Скорее, наоборот: закрыла на задвижку дверь и так и осталась стоять, уткнувшись лбом в дверь.

- У меня так давно... никого не было... - прошептала она.

Я обнял Галю сзади и расстегнул на ней блузку. С большим интересом изучил грудь, затем опустил руку ниже. Галя не возражала, в свою очередь, вплотную подойдя к знакомству с моим хозяйством.

- Я... боюсь… так… - повернулась Галя. Все лицо у нее блестело от слез.

Я вытащил из заднего кармана джинсов заранее туда положенный презерватив. Кинул рядом, чтоб был под рукой, и со вкусом принялся раздевать Галю...

Неприятности начались с самого утра. Я предусмотрительно закрыл с ночи дверь в комнату, где мы с Галей спали, на задвижку. Но, очевидно, ночью моя партнерша ходила по своим делам и закрыть ее позабыла. Чем и воспользовалась Вика, карающей десницей влетев к нам в комнату и сорвав с нас одеяло.

Я немедленно перевернулся голым членом наверх.

- Что, Викуся, решила на мой писюн полюбоваться? Стас тебе свой уже не показывает? – Страшно ненавижу, когда с меня срывают одеяло.

- Урод! – Вика чуть покраснела и отвернулась. - Наше с тобой общение вообще закончилось. Советую держаться от Стаса подальше.

Она перевела взгляд на Галю.

- Я тебя, дуру, предупреждала. Испытание себе устроить хотела? Вот, доиспытывалась! Не вздумай это скрыть на собрании!

- Без тебя разберусь, - Галя подтянула одеяло и накрылась им с головой. Вика брезгливо на нас взглянула и вышла из комнаты. Дверь оставила открытой. Через минуту в нее робко заглянул Стас, сделал страшные глаза и снова скрылся. Еще через пять минут за парочкой хлопнула входная дверь.

- У тебя большие неприятности будут? – Спросил я Галю.

- Неприятности – не совсем правильное слово…

- Слишком мягкое?

- Нет. Просто другое. Иди ко мне, - вынырнула из-под одеяла Галя.

Дважды меня упрашивать не пришлось.

- Я думал, ты с утра жалеть будешь. Бросишься из квартиры, как черт от ладана, - я провел пальцем по ее переносице полчаса спустя, - а ты...

- А я жалею. И брошусь из квартиры через час-другой. И не увидимся мы с тобой больше, скорее всего. Я тебя, кстати, не задерживаю?

- Да нет, сегодня же выходной. А как же… чего же мы сейчас?..

- Переспали? Да чего уж там. Семь бед – один ответ. Не обижайся, я против тебя ничего не имею. Может, это не очень заметно, но я ведь Викину точку зрения полностью разделяю. Просто слабее нее оказалась. И виню я во всем не тебя, а себя саму. Лишний раз убедилась, как прав отец Андрей.

- А разве мы не можем общаться, как Стас с Викой? – Галя мне ужасно нравилась. Совершенно не хотелось видеться с ней в последний раз.

- Боюсь, что нет. Стас, в отличие от тебя, верующий человек. Слабый, наверное, еще слабее меня, но верующий. И поэтому живут они с Викой в одной реальности, чего у нас с тобой никогда не получится.

- Стас – верующий? Не смеши меня!

- Это он при тебе такой. Видел бы ты Стаса у нас на собрании, как он переживает, раскаивается за некоторые свои поступки. Кстати, на немалую их часть ты его подтолкнул, я и в этом с Викой согласна. Жаль, что ты не понимаешь, к чему идешь и к чему его толкаешь.

- А как понять? – Изобразил я серьезное лицо.

- Это через веру дается. А веру заслужить нужно. Стас получил такой дар и начал прозревать. Отец Андрей говорит, бесы чувствуют, как Стас меняется, как идет к Господу, и мстят ему напоследок, с пути сбивают.

- Ну хоть пообещай, что меня предупредишь, когда будешь в следующий раз с пути сбиваться, - неудачно попробовал я пошутить.

- Я, Денис, на тебя даже обидеться не могу. Мы с тобой мыслим совершенно разными категориями.

- Останешься хоть на сегодня…

- Мне пора, - Галя встала с кровати и надела футболку, - собаку надо выгулять, она ждать не любит.

- Собаку?

- А чего ты так удивился?

- Церковь запрещает держать дома собак.

- Первый раз слышу.

- Я лично читал в православной газете. Ее по ящикам бесплатно разносили. Пишут, на улице – пожалуйста, дома нельзя.

- А если я живу на девятом этаже?

- Там и такой вопрос был. Пишут, что ваши проблемы. Найти газетку, она где-то здесь валяется?

- Не нужно. Спрошу потом отца Андрея.

- Мне кажется, он вам только то, что ему выгодно говорит, - я выудил из пачки сигарету и закурил, - вот, хороший пример. Он рассказывал, как Церковь льготы налоговые от государства получила, безумное количество сигарет по дешевке на Западе скупила и торговала ими по всей России?

- Не хочу об этом говорить.

Галя категорически отказалась от завтрака, пресекла мои не очень настойчивые попытки ее проводить и ушла. Я застелил кровать и завалился на покрывало. Было о чем подумать.

Вика явно не разбрасывала слов на ветер, когда говорила, что мое общение с ней и Стасом закончилось. На следующий день, ближе к концу работы, я набрал номер Стасовой конторы и позвал приятеля к телефону.

- Сам хотел тебе позвонить. Ты это …на мобильный мой не звони. Вика детализацию звонков заказала. Если узнает, что мы перезваниваемся – мне труба.

- И чего еще мне нельзя делать?

- Слушай, давай при встрече… Сегодня не могу, сразу после работы с ней встречаюсь. В кино идем, на христианский фильм. Могу завтра пораньше уйти, к тебе заехать на часик. Дома все обсудим.

- Хорошо, давай завтра. Я тоже уйду с работы пораньше.

Выражение лица у Стаса, когда он ввалился ко мне на следующий день, было кислое.

- Зря ты Галю соблазнил. Вика и так еле тебя терпела, а теперь вообще против нашего общения. Еще отец Андрей ее настропалил, говорит, опасно метать бисер перед свиньями.

- Что предлагаешь?

- Наверное, некоторое время… - Стаса прервал звонок мобильного.

Он посмотрел на дисплей, знаком показал мне молчать и нажал прием.

- Да, Викуся. Нет, я по магазинчикам хожу… Нет, что ты… Ну, в общем, да, вру. Я у Дениса. Как раз об этом поговорить и приехал. Это не так, я специально приехал все честно ему сказать. Полчаса хватит. Хорошо, встречаемся у памятника, - Стас нажал отбой. - Выследила!

- Так ты сам признался, - хмыкнул я.

- Она знала, что я у тебя. Точно, выследили! Я все гадал, где раньше девчонку одну видел, когда по дороге к тебе ехал. В церкви видел! Наверное, Вика попросила за мной последить. Они так иногда делают, я как-то слышал краем уха.

Я молчал и выжидательно смотрел на него.

- Наверное, нам лучше затаиться на некоторое время. Жаль, конечно. Если б ты Галю не трахнул…

- Ерунда. Продлили бы агонию. Короче, нам лучше не общаться. Верно?

- Да, на некоторое время лучше затаиться, - повторил Стас.

- Опять ерунда. Просто не можешь сказать, что дружба наша закончилась.

- Ну, не дружба, а общение на некоторое время. Глядишь, все успокоится, Вика остынет… - Стас отвел глаза.

- Скажи, Стас, а ты ведь это не только из-за Вики делаешь? Говорят, у тебя религиозные убеждения появились?

- А что плохого в религии?

- По мне – плохо все. Кроме лжи, крови и раздора на нашу планету она мало чего принесла.

- Это люди, а не религия.

- Значит, людям религия в принципе не подходит.

- Так что же, по-твоему, не надо ни во что верить?

- Да верь во что угодно. Сиди себе, фантазируй, только тихонько. А то, не дай Бог, проникнет твоя идея в массы и новая религия возникнет. А такое дело без крови редко обходится.

- Все ерничаешь! Неужели сам не понимаешь, что в грехе живешь? Никогда не хотелось из дерьма выбраться?

- Не вижу никаких грехов. Кто это решил, что я в грехе живу? Бог, что ли? Он тебе сам это сказал или через Вику с отцом Андреем передать попросил? - Хмыкнул я. - Вижу, и тебе мозги промыли.

- Никто мне ничего не промывал. Просто иногда пора задуматься о будущем.

- Знаешь, Стас, а разрыв у нас начался раньше. Не смогут нормально дружить два человека, если один из них живет свободно, а другой себе великий пост постоянно устраивает. Настолько своей свободы боится, что старательно от нее избавляется: кусок Вике, кусок церкви, кусок другу… Это ты навязал мне такой кусок, сам сузил нашу дружбу только лишь пьянками и зажигаловом с тетками. В чем ты прав – цена у такой дружбы невысокая.

- Я с тобой не согласен. Я нашу дружбу ценил, и сейчас ценю.

- Пустые слова. Ты ведь ничего не хотел сам менять. Ждал, когда за это возьмутся другие. Только ныл здесь целыми днями, что не можешь больше так жить. Подозреваю, что на церковных собраниях ты говорил то же самое.

- А если и так! Ты ничего мне не смог предложить, а вот они смогли.

- Я надеялся, что ты сам будешь делать выбор, как тебе жить.

- А разве я так не делаю? – Возмутился Стас.

- Думаю, что нет. Вся твоя жизнь – сценарий, написанный другими людьми – начальниками по работе, Виками, авторитетными знакомыми, модными писателями. Может быть, только в общении со мной ты и был немного свободным – делал то, что хотел. Правда, хотелось тебе немногого - ровно того, чего ты сам стоишь…

- А ты чего стоишь?

- Я счастливый, а ты несчастный.

- Вика тоже счастливая. И отец Андрей, и вообще все в православном кружке.

- Насчет них не сомневаюсь: люди на единственном верном пути. Весь мир в геенну катится, а они идут к спасению. Им грех несчастными быть…

- Выпить есть? – Неожиданно перебил меня Стас.

- Хорошая идея.

Я сходил на кухню и порезал лимон. Сложил дольки на блюдце, немного посыпал их мелко помолотым натуральным кофе и сахаром. Молча поставил на журнальный столик перед Стасом. Достал из серванта два бокала и бутылку коньяка. Разлил. Выпили не чокаясь. Повторили и только теперь закусили классической «николашкой». По преданию, лимоном именно в таком виде предпочитал закусывать коньяк последний русский царь.

Немного отпустило. Стас протянул руку к пульту и зачем-то включил телевизор. Мы так и сидели: пили коньяк, периодически подливая друг другу, поглядывали на телеэкран и молчали. Минут через тридцать Стас бросил взгляд на часы, залпом допил бокал и двинулся в прихожую.

Я встал его проводить. Перед самой дверью он обернулся:

- Дружба – это еще умение давать человеку то, чего ему не хватает. Может, Вика в чем и ошибалась, но она не боялась ответственности… всегда пыталась дать мне то, что считала самым лучшим. Иногда это очень важно… чтобы тебя подтолкнули.

- Учту, - вздохнул я.

- Давай. Может, увидимся на днях, как возможность будет.

Я вернулся в комнату и сел перед работающим телевизором. Пощелкал каналами. Вздохнул и пошел на кухню за новым лимоном.

Как ни странно, выспаться удалось отлично. Да и от коньяка никаких последствий не наблюдается. На улице яркое утреннее солнышко. Даже поймал себя на мысли, что на работу сегодня поеду с удовольствием. Закрыл квартирную дверь и вошел в лифт.

Напротив кабинки на первом этаже стояли три пацана. Посторонились, освобождая мне выход. Я уже прошел мимо первого из них, когда сзади меня сильно ударили по затылку. И тут же второй удар, между ног. Схема явно продуманная, отработанная, ни одного шанса прийти в себя и дать отпор мне попросту не оставили.

Пытаясь разогнуться, я привалился к стене и постарался прикрыть наиболее уязвимые точки. Но между ног больше не били. Все время старались попасть по лицу. И не то чтобы очень сильно, скорее так, чтобы следов как можно больше осталось. Врезали напоследок коленом под дых и быстро выбежали из подъезда. Из вещей ничего не взяли, даже деньги не потребовали.

Вроде, зубы все целы – самое главное. Остальное само заживет. С трудом поднявшись, я вошел в лифт и поехал домой. Капая на коврик кровью, открыл дверь и сразу услышал телефонный звонок. Я бы не стал на него отвечать, если бы не был так уверен, что он связан с моим избиением.

- Я тебя, скотина, предупреждала, чтобы от Стаса подальше держался? - С Викой по телефону мы разговаривали не очень часто, но ее голос я сразу узнал, - Ты думал, я с тобой шутки шучу. Напоил его опять вчера. Еще раз около Стаса появишься, вообще одно без одного места останешься. Тебе его, по-хорошему, еще за Галю отрезать надо было.

- Викусь, а как же заповеди. Не навреди…

- Добро должно быть с кулаками. Тем более, в отношении таких свиней как ты. На тебя ни одна заповедь не распространяется.

- Вот это по-христиански! – Я положил трубку и поплелся к холодильнику соскребать лед. Лицо явно распухало.

В травмпункт не поехал – зачем, вроде ничего не сломано. В милицию – тем более. Пацаны, наверняка, знакомые многочисленных Викиных подружек. Найти их все равно не удастся, как не удастся доказать их связь с Викой. Позвонил к себе на работу, объяснил ситуацию. Выслушал советы, чем мазаться. Вечером обещала приехать Света, привезти какую-то чудодейственную индийскую мазь. И себя, наверное, заодно. Что ж, сегодня я не против. С одной стороны, конечно, она коллега и чикаться с ней нехорошо, с другой стороны – ситуация у меня исключительная, что, в какой-то мере, такой поступок оправдает.

Мазь действительно помогла. На следующий день я цвел всеми цветами радуги – верный признак выздоровления. Дома не сиделось и поэтому, когда в голове мелькнула неожиданная идея, я сразу решил претворить ее в жизнь.

Вызвал такси к подъезду и, пока оно ехало, собрался. Напялил темные очки и спустился вниз. На этот раз без приключений. Через полчаса мы подъехали к Стасовой работе. Я достал телефон и набрал его рабочий номер.

- Выйди на улицу, это срочно.

- Это… э… хорошо!

Через две минуты Стас стоял на крыльце и озирался вокруг. Я вылез из машины и, не торопясь, подошел к нему, на ходу снимая очки.

- Ой! – С суеверным ужасом уставился на меня приятель.

- Ага! Только не говори, что ты не знал.

- Чего не знал?

- Кто это со мной сделал.

- Денис, ты чего? Откуда мне знать?

- Ну, тогда знай. Вике за это спасибо. Меня вчера перед работой, в собственном подъезде, трое отделали. А потом твоя позвонила. Говорит, получил за то, что сбил тебя с истины и споил в очередной раз. Пообещала людей прислать, чтобы мне пистон за Галю отрезали.

- Я не знал, - Стас страшно побледнел и даже покачнулся, - я не знал. Напрасно, напрасно она это сделала.

Я улыбнулся.

- Помощь какая нужна? – Взял меня за плечо Стас. - Я после работы к тебе подъеду.

- Мне теперь только время поможет. Звони, как возможность будет, только осторожно. Подъезжать пока не надо, попадешься, а на мне и так живого места нет, - я повернулся и сел в такси.

- Обратно? Домой? – Спросил таксист.

- Домой, - согласился я, - красавицы лишились своих чар. Пора за них взяться по-настоящему. Только давай по дороге в магазин заедем, в «Товары для самообороны».

В том, что Светик привезла действительно чудодейственную мазь, я окончательно убедился на четвертый день – синяки стали почти неразличимы. Пожалуй, с понедельника можно и на работу. Повод, конечно, нехороший, но отдохнуть, тем не менее, удалось отлично.

От зеркала меня оторвал телефонный звонок. Звонили в эти дни часто, потому как гостей я не принимал и сам, понятное дело, никуда не выходил.

- Привет, ты как?

- Привет, Стас. Получше немножко, - друг звонил мне с работы каждый день. Порывался приехать, но на это я упорно не соглашался.

- Давай, я сегодня к тебе подъеду. Вика в церкви дежурная, убираться будет после собрания. Придет поздно, к двенадцати. А я с Димоном встретиться набился. Вика разрешила. Так я к нему не поеду, с тобой встречусь.

- Чего-то, Стас, не очень тянет. Только лицо зажило.

- Да не будет больше такого, мы с Викой этот вопрос строго решили. Зуб даю.

- Свежо предание…

- Или, если надоело тебе дома сидеть, подваливай к Димону. Наверное, синяки уже не очень заметны?

- Да заметны пока, - соврал я, - ты давай, езжай к Димону, может, я к вам и подтянусь.

- Будем ждать.

Часов в девять вечера я начал собираться. Проверил сумку, быстро сбежал вниз по лестнице и поймал на улице машину.

- В центр.

В центре вылез и поймал другое такси. На нем и доехал до места назначения. Один квартал только пешочком пройтись.

Слова Стаса о том, что настоящие друзья должны не только болтать, но и действовать, заставили меня задуматься. Как не крути, Стас прав. Надо, чтобы его подтолкнули – подтолкну; дам то, что считаю самым лучшим. То, что он от такой жизни мельчает и деградирует – сомнения не вызывает. Ну, разойдемся мы, и что дальше? Между тем, друзьями после двадцати-двадцати пяти разбрасываться не стоит. Новых, скорее всего, не будет - возраст уже не тот.

С темной стороны я подошел к церковной ограде, огляделся и быстро ее перелез. Никого. Кружок православной молодежи расположен чуть на отшибе, в отдельной пристройке. Однажды мы со Стасом встречали тут Вику, а на зрительную память я не жалуюсь.

Подобрался к зарешеченному окну и заглянул – Вика моет пол. Опа, вот это сюрприз – и Галя тут же! Чашки моет. Сюрприз, надо признать, неприятный. Отца Андрея нигде не видно. Ага, вот и он, в книжках копается. Я надел перчатки, подошел к двери и позвонил.

Открыл поп. Вопросительно взглянул на меня, увидел направленный на него пистолет – с виду как настоящий - и испуганно отшатнулся.

- Крикнешь, и все, труба тебе, - предупредил я его, - иди внутрь.

- У меня ничего нет. Тут только книги. Даже иконы все новые, - негромко сказал мне отец Андрей через плечо.

- Все у тебя есть. Все, что мне нужно, - я запер дверь и двинулся за священником.

Гуськом мы вошли в основное помещение – столы, стулья, на стенках иконы, несколько шкафов с книжками. В углу закуток с раковиной, рядом гора вымытых чашек и ложек, кухонный нож, почти съеденный вафельный торт, кулек конфет. Вели, значит, душеспасительные беседы под чаек с тортиком и «конфектами».

Галя недоуменно переводила взгляд с меня на пистолет, а с пистолета на отца Андрея. А вот Вика как будто и не удивилась.

- Привет, - поздоровалась Галя, - ты чего это делаешь?

- Привет. Очень жаль, что ты сегодня тоже убираешься, - я закрыл окна и задернул шторы. Потом взял из закутка кухонный нож. Я, конечно, и свой прихватил - и не только нож - но чужие материалы в таком деле вернее.

- Короче, все очень серьезно. У меня кое-чего произошло, мне терять нечего. Будете беспрекословно слушаться – останетесь живы. Малейший крик – для начала глаза повыкалываю. По одному.

- Что мы должны делать? - Мягко спросил священник.

- Раздевайтесь. Все раздевайтесь.

Никто даже не пошевелился.

Я усмехнулся и ткнул отца Андрея ножом в плечо. Он негромко вскрикнул. Через поповское облачение проступила кровь.

Галя взвизгнула, а Вика стрелой понеслась к двери. Я ожидал такого развития событий и успел подставить ногу. Вика грохнулась на пол и я от души засадил ей пару раз ногой по морде. Потом поднял с пола за волосы и швырнул к священнику.

- У меня очень мало времени. Следующего предупреждения не будет.

- Делайте, как он говорит, - посерел священник и посмотрел на меня, - мне тоже раздеваться?

- Конечно. На вот, коньячку сперва хлебни, - я протянул ему бутылку неплохого коньяку, - да не так - от души хлебни!

И чего Стас в этой Вике нашел? Вот, стоит передо мной голая и ни малейших эмоций не вызывает. Галя – совсем другое дело. Жаль, жаль, что она сегодня дежурила.

- Сядь на стул, - приказал я попу, - а вы, девчонки, быстро и без лишних споров начинайте делать ему минет.

Поп дернулся как от удара тока.

- Да пошел ты! - Снова подала голос Вика.

- Что же ты снова не попросишь их меня слушаться? – Спросил я у отца Андрея. Прижал нож к его загривку и с силой провел. Брызнула кровь.

- От минета, девчонки, еще никому плохо не становилось. Решайтесь, а то я его по вашей вине на лоскуты пущу. А слезки на меня не действуют.

Вика с Галей сели перед попом на колени, но ни одна не решалась начать первой. Я схватил за голову первую попавшуюся и пригнул ниже. Процесс пошел.

- Ты, наверное, к мальчикам привык? У вас ведь, у церковников, как в прессе пишут, педерастия – профессиональное заболевание. Ну, извини, отец Андрей, сегодня женское дежурство, - шутки шутками, но на поповский инструмент я смотрел внимательно. Если он не включится, весь замысел насмарку пойдет. Нет, вроде поп натуралом оказался.

- Стоп! – Остановил я вакханалию минуту спустя. - Давай, вставай Андрей, пора и тебе потрудиться. С Вики начинай, как с самой нетерпеливой. Не вздумай вытащить, когда кончать будешь. Давай, Вика, ложись на стол, так мне контролировать вас легче будет.

Секунд через тридцать отец Андрей сделал первый выстрел. Вика громко застонала и несколько раз дернулась под ним.

- Ну, ты и сука! – Поразился я. - Никак, кончить умудрилась?! Ладно, отец, теперь надо с Галей повторить. Сдюжишь? Давайте-ка, девочки, помогите своему наставнику в боевую форму прийти.

Через две минуты красный священник забросил в Галю очередную порцию своего семени и слез с девушки. Я снова протянул ему коньяк.

- Мразь! - Прошептала мне Вика.

- Такой поганый рот пора заклеивать, - я вытащил скотч и залепил рот сперва Вике, а потом Гале. - Одевайтесь.

Девушки начали одеваться, а я присел на стул напротив священника, так, чтобы ростом как раз сравняться с Викой и Галей. На случай возможных экспертиз надо во всем под девушек подстраиваться. Резко, но в две трети своей силы, начал бить священника ножом в шею, грудь и живот. Поменял руку и продолжил. Наверное, я первыми же ударами повредил ему какие-то важные центры, потому что он даже не крикнул ни разу – захрипел, повалился на пол, задрожал мелкой дрожью и отошел. Девчонки синхронно подали голос, но негромко – мешал пластырь.

Совесть меня не мучила. Наверное, потому, что за несколько дней сидения дома мне удалось о многом подумать. Многое для себя решить.

Сам план придумать сложностей не составило. На улице солнышко светило, а я, изуродованный, сидел в четырех стенах – злость разбирала страшная. Такая, что я даже не сомневался – только мочить! Проблему надо решать кардинально. В том, что я свой план реализую, не сомневался. Оставался последний вопрос - а правильно ли я делаю? На это было, по всей видимости, две точки зрения – моя и моих будущих жертв.

С моей колокольни все было правильно и справедливо. Главное, ничего не усложнять. Все просто – один белковый индивидуум бросил вызов другому белковому индивидууму. У меня уводили друга, меня избили, мне угрожали, мне устроили большой психический дискомфорт. Терпеть все это я не собирался. С какой стати? Не проще ли вовсе убрать с жизненной сцены причину злоключений? Если кто-то считает по-другому, то пусть по-другому и действует. У каждого есть право на субъективное мнение. План действий у меня есть, если ему тщательно следовать, то уголовной ответственности можно не опасаться. От досадных случайностей, разумеется, никто не застрахован, но риск попасться небольшой. Да и приключение какое-никакое.

С точки зрения оппонентов мой поступок также кажется правильным. Вика и отец Андрей стоят на единственном верном пути, соблюдают заповеди, которые написаны в священной для них книжке, чувствуют господа в своем сердце и бескорыстно его любят. За все за это они надеются попасть после смерти в рай, где им будет хорошо и беззаботно. Но есть риск туда не попасть – «Диавол» не дремлет. Так и норовит сбить с истинного пути. Вот, к примеру, Галю посредством меня соблазнил. Чем ближе райские кущи, тем искушений становится больше. Наверняка многие не выдержат. Таким образом, убив всю доставшую меня компанию сейчас, пока они не успели никуда свернуть, я избавлю их от бесовских домогательств. Думаю, у их бога не останется выбора и невинно убиенные попадут в рай, куда так стремились. А мне их очеловеченный бог по барабану. Милиция и та гораздо страшнее.

Я обошел пьяного, голого и мертвого отца Андрея на полу. Отодвинул ящик в столе. Стопка бумаги и пара ручек – то, что нужно. Кинул их Вике с Галей.

- Пишите. С подробностями, с деталями: как поп вас однажды соблазнил, как потом регулярно ряпижил, как вам это надоело и вы его замочили. В состоянии аффекта, прямо в момент очередного домогательства…

С третьей попытки послание у них получилось слезливое и правдоподобное. Я отобрал листочки, протянул Гале чистый и приставил нож к Викиному глазу.

- Теперь, Галя, пиши, что вы просите у всех прощения, умоляете понять, что больше не можете жить с таким грузом на совести. Давай-давай, пиши, не надо лишних мучений.

Вика попыталась что-то промычать. Пришлось снова ей вмазать. Тоненько поскуливая, Галя закончила короткий текст. Я почти силой вытащил у нее листочек и перечитал.

- На первый раз неплохо. Пожалуй, на этом и остановимся.

Сложил листочки на соседней парте и достал из сумки веревку. Воспользовавшись крюками, на которых висели лампы, быстро соорудил две виселицы. Снова жестко подавил начинающийся бунт. Понятное дело, поняли, что теперь-то им точно терять нечего. Ничего, синяки на попа спишутся.

- Давай, Вика, влезай на стульчик. Иначе Галя больно умирать будет.

Вика покачала головой и вжалась в угол. Начала сдирать пластырь со рта. Я обхватил Вику за туловище, прижав руки, поднял, вскочил вместе с ней на стул. Изловчился, сунул ее голову в петлю, затянул узел и резко дернул Вику вниз. В шее у нее мерзко хрустнуло. Тут же нехорошо запахло.

- Обделалась. Читал, что такое бывает с повешенными, а теперь вот и увидеть довелось, - переборов брезгливость, я встал на стул рядом с ней и аккуратно отклеил пластырь с ее рта.

Повернулся к Гале. Она встала и подошла к стулу, над которым висела ее виселица.

- Сама? – Спросил я. Галя кивнула.

Я не стал тянуть: едва она накинула петлю, резким ударом выбил стул у нее из-под ног. Галя не заслуживала подобной участи – просто оказалась не в то время и не в том месте. Почти как в анекдоте. А другого момента я дожидаться не собирался, у меня нервы не железные.

Я взял нож, которым убил отца Андрея, поочередно приложил его к пальчикам каждой из девчонок. Кинул на пол. Еще раз мысленно пробежался по своему плану. Вроде все, порядок. Дело сделано. Двадцать минут, как и задумывалось. Аккуратно сложил в сумку все свои вещи, натянул на лицо темную шапочку и мимо небольшого кладбища, выбирая темные места, двинулся к церковной ограде.

Интересно, следующая Вика у Стаса скоро появится? Впрочем, ладно, и не такое можно сделать ради настоящей дружбы! И ради принципа. Тем более, возраст у нас уже такой – нельзя друзьями разбрасываться. Нечего грустить, время радоваться – Великий пост кончился.

ИСТОРИЯ ОДИННАДЦАТАЯ

Законы капитализма жестоки: если кто-то может принести прибыли больше вас – он займет ваше место. Вы окажетесь на улице – без работы, денег, без наработанных связей. Дискредитированный перед коллегами, растерянный, вынужденный начинать все сначала. Оплеванный неудачник. Законы капитализма жестоки, но даже они не могут отнять крошечный шанс удержать то, что вам принадлежит. Удержать с процентами.

НЕДЕЛЯ ИЗ ЖИЗНИ РЕКЛАМНОГО МЕНЕДЖЕРА

Среда.

- Ну, и какую вы нам скидочку можете дать?

- На весь пакет – десять процентов. Ну, и изготовление наклеек бесплатно.

- А в «Транспорт Интернешинал» дают двадцать с ходу. И даже тридцать, если мы на весь год рекламу разместим.

Возразить было нечего. У нас у самих скидка была пятнадцать процентов. Отдай наше агентство всю – ничего не изменится.

- Зато мы лучше них разработаем сами наклейки и проследим, чтобы они были размещены на всех троллейбусах. И потом…

- Десять и тридцать… О чем вы говорите. Пакет стоит почти пятьдесят тысяч долларов. Да мы на треть разницы наймем лучшего в стране дизайнера и проверяющих качество и количество наклеек, - Игорь поправил очки и стал убирать бумаги в портфель.

- И потом, я предлагаю вообще отказаться от рекламы на троллейбусах. Троллейбусы у большинства людей давно стали раздражающим фактором: создают пробки на дорогах, ассоциируются с теснотой, замызганностью, набитостью, долгим и бесцельным ожиданием, - продолжил я. - Уверен, что этот бюджет стоит потратить на радиорекламу.

- Вячеслав, руководство поручило мне разместить рекламу именно на троллейбусах. И обсуждать это решение у меня нет желания. Тем более что подкреплено оно специальными исследованиями, а не голыми словами. И вот еще что. «Транспорт Интернешинал» также предлагает нам радио. Как дополнение к троллейбусам. Условия схожи с вашими. Но нам интересно работать с одним агентством. И лично мне все равно с каким. Поэтому, если мы уйдем в другое агентство, то полностью. Думаю, вам будет неприятно потерять такого клиента, как мы. Поэтому, в качестве жеста доброй воли, в знак ваших старых заслуг, я дам вам две недели на подготовку конкурентоспособного предложения относительно рекламы на троллейбусах.

Я проводил Игоря до дверей и вернулся в кабинет. Постоял у окна. Холодная, дождливая погода за ним как нельзя лучше отображала мои чувства.

- Слава, зайди к Роману, - в кабинет заглянула Наташа, секретарь нашего генерального директора. Я увидел у нее в глазах плохо скрытое удовлетворение. Наташа меня не любила.

Я вздохнул, взял со стола папку с бумагами и, пройдя по маленькому коридорчику, толкнул дверь, которая его завершала. В кабинет к начальству.

- Ну, что они решили? – Спросил Роман.

Как назло, сегодня приехал еще один владелец агентства, Александр. Он сидел в противоположном углу, положив ноги на стол и ковыряясь во рту зубочисткой. Ковырялся и глубокомысленно смотрел в потолок.

- Дали две недели, а потом уйдут со всем бюджетом в «Транспорт Интернешинал». Если мы что-то не придумаем.

- Если ты что-то не придумаешь. Делай, что хочешь, но клиента терять нельзя. Поезжай в «Транспорт», договаривайся о скидке.

- Ты же знаешь, они не дадут нам большую скидку. У них политика такая.

- Значит, плохо просил. В крайнем случае, отговори клиента от троллейбусов. Я за каждого сотрудника такие детские вопросы решать не собираюсь. Но сразу хочу предупредить: потеряешь клиента – и твое рабочее место вакантно. И не надо морду такую убитую делать.

- Я что, дохода агентству не приношу?

- Пока приносишь. Но рекомендую подумать, как его увеличить. Пока не поздно. Пока мы не подумали за тебя. Тем более, что ты и процент от дохода получаешь больший, чем другие менеджеры.

Неожиданно подал голос Александр.

- Любое предприятие существует для того, чтобы приносить прибыль владельцу. Ты – всего лишь инструмент для моего обогащения. Хоть и неприятная, но правда. И, уж извини, если наступит момент, когда инструмент станет экономически целесообразно заменить, мы сделаем это без колебаний.

Самое гадкое, что Роман прекрасно понимал, что ни отговорить клиента от троллейбусов, ни выбить большую скидку из «Транспорт Интернешинал» не удастся. Иначе сам бы обязательно участвовал в переговорах. В принципе, был еще один совладелец агентства – Денис, с которым у меня были прекрасные отношения. Но Денис заезжал к нам редко и его мнение давно уже не играло большой роли. Подозреваю, что рано или поздно с ним обойдутся примерно так же, как собираются поступить со мной.

- Что ж, я все понял. Пойду думать.

В горле застрял противный комок. Сравнительно недавно, всего три-четыре года назад я тоже стоял у самых истоков нашего агентства. Денег тогда было совсем немного, но это никак не мешало нам строить самые радужные планы и чувствовать себя настоящими друзьями. Разделение на начальников и подчиненных произошло позже, когда пошли первые серьезные доходы. И когда образовалась структура, возможностями которой стало удобно пользоваться в личных целях. Например, курьеров посылать в ремонт обуви или за цветами любимой девушке. Тогда мне сунули в зубы повышенный процент и назначили старшим менеджером. Вот только над кем старшим, я до сих пор не знаю. Все менеджеры у нас отчитывались и рассчитывались лично с Романом, с глазу на глаз, так как генерального директора бесило, когда менеджеры обсуждали свои доходы между собой. Даже курьера отправить куда-то – нужно было специальную заявку на стол Наташе класть. Потому что без визы Романа курьерам выезжать на задания было запрещено под страхом немедленного увольнения.

Я сглотнул и повернулся к двери. Руки подрагивали и, как назло, бумаги выскользнули и рассыпались по комнате. Я опустился на колени и быстро, беспорядочно стал их собирать – уйти отсюда хотелось быстрее. Роман и Александр не сдвинулись с места. Мелочь, конечно, но три года назад они бы мне обязательно помогли.

- Ты чего, пил вчера много, бумаги удержать не можешь? – Хохотнул Александр.

Промолчав, я вернулся в свою комнату и сел за стол. Надел наушники от плеера и спрятался от любопытных и сочувствующих взоров других сотрудников за монитором.

Вариантов, чтобы завтра не очутиться на улице, было два. Пойти и добровольно отказаться от повышенного процента, уравняв себя с другими менеджерами. После чего у Романа не будет искушения посадить на мое место другого человека, готового работать за более низкий процент. Хотя… Не поможет. Начальники не любят тех, кто застал времена, когда они еще не были Великими и Ужасными. И никогда не станут терпеть их под боком. Рано или поздно заменят.

Второй вариант - уговорить клиента отказаться от рекламы в троллейбусах. Очень сложный вариант. Потому что достойную скидку в «Транспорт Интернешинал» нам никогда не получить.

Есть у нас в Городе такие агентства, созданные под конкретные газеты, телеканалы или виды транспорта. Например, папы – главные редакторы популярных еженедельников, любят отдавать эксклюзивную скидку на рекламу в своих газетах рекламным агентствам сыновей или тестей. Или Большой Человек из правительства Города проникается вдруг симпатией к директору другого рекламного агентства – и тот получает эксклюзивные права на рекламу в троллейбусах или на наружную рекламу на улицах. И, конечно, ничто не мешает этим счастливым директорам меняться своими эксклюзивными скидками. Уводить клиентов из других рекламных агентств, но строго держаться рамок корпоративных договоренностей между собой.

Тем не менее, кроме второго варианта у меня никакого другого не было. Очень уж не хотелось оказываться на улице. И есть хотелось бы не реже двух раз в день. И вещи покупать, если не самые дорогие, то хоть не с барахолки. А дело шло к тому, что на неопределенный срок в моей жизни возникнут финансовые трудности. И даже не трудности – настоящая нищета.

Значит – клиента надо было уговаривать любой ценой. Жаль, Игорь взяток не берет – в западной компании работает, боится в черном списке оказаться. Часто ведь такие вопросы решаются путем так называемого отката – перечисляет фирма на счет рекламному агентству, скажем, десять тысяч долларов, а пятьсот из них на следующий день возвращаются в конверте директору по рекламе этой фирмы, за что тот закрывает глаза на различные предложения других рекламных агентств.

Нет, не правильно я размышляю. Уговорить клиента – это всего лишь способ. А думать надо над конечной целью. Цель у меня вполне конкретная – добиться, чтобы клиент отказался от рекламы на троллейбусах. Способов для этого наверняка множество. Например, «Транспорт Интернешинал» может вдруг отказать в большой скидке. Впрочем, сомнительно. Подкупить там никого не получится – контроль и у них поставлен что надо... Да чтоб они провалились, все эти троллейбусы! Провалились? Я представил себе растерянного Игоря, напрасно выглядывающего на улице хоть один троллейбус. Фантастика, конечно. Я снял наушники и усмехнулся. Поеду-ка я домой, на работе в таком шуме думалось плохо.

- Я к докторам, новый медиа-план обсуждать, - соврал я Наташе. Докторами я называл другого своего клиента – один крупный медицинский центр. На улице внимательно посмотрел вслед троллейбусу с красочной рекламой на боку, медленно залез в свою потрепанную машинку и еще раз задумался.

Говорят, врага желательно изучить как можно лучше. А у меня сейчас не было врага хуже троллейбуса. Но только как их изучать? Ни в машиностроении, ни в электричестве я не секу совершенно. Разве что помощника найти? Консультанта? Пожалуй, консультант не помешает. Я завел машину и включил дворники. Погода стояла противная – много дней подряд моросил дождь и прекращаться не собирался. Противное время года. Идеальное для разочарований и неприятностей.

Я завел машину, развернулся прямо через двойную сплошную и покатил в сторону ближайшего троллейбусного депо.

Припарковавшись за углом, вылез из машины и подошел к троллейбусному кругу. Осмотрелся. Народу было немного. В глаза сразу бросился хмурый мужик в телогрейке и со странным щупом в руках. Щупом он тыкал в отъезжающий троллейбус, что-то записывая в блокнотик. Впрочем, далеко не каждый троллейбус удостаивался такой чести: иногда мужик скрывался в депо, иной раз забалтывался с вновь подъехавшими водителями – как правило, с женщинами. В таких случаях троллейбусы уезжали без проверки.

Стоять на улице надоело, к тому же я основательно замерз и промок.

- Здравствуйте, - поздоровался я с мужчиной.

- Здравствуйте, - немного недоуменно ответил он.

- А меня в троллейбусе током ударило, не знаете, кому тут у вас пожаловаться можно?

Мне показалось, что он немного испугался.

- А чего же водителю не сказали?

- Да это на выходе произошло. Меня ударило, а троллейбус уехал…

- Номер-то не запомнили? – Напряженно спросил мужик.

- Запомнил. И маршрут, и номер машины, - сказал я и назвал номер троллейбуса с яркой рекламой, который проезжал мимо моей работы.

- Так это не наш парк! - Радостно воскликнул мужик. - Это третий парк! У них депо под мостом, знаешь?

Я вспомнил троллейбусы, которые каждую ночь огромной очередью выстраивались на мосту, и кивнул.

- Я-то удивился. В нашем парке такого быть не может. Была в прошлом году пара случаев, так теперь я амперметром каждый троллейбус проверяю. А вот в третьем парке не проверяют, - мужик достал сигарету и закурил.

- А там кому пожаловаться можно?

- Инженеру по технике безопасности можно. Да только ни к чему это. Скорее всего, там еще кого-то коротнуло, на входе. Погода-то самая подходящая. Так что водиле наверняка уже сказали, - проверяющий явно начал терять ко мне интерес.

Я поблагодарил за консультацию и, поеживаясь, направился за угол, к машине.

- Сильно долбануло-то?! – Донеслось мне вслед.

Я почему-то вспомнил нависающего над столом Романа и равнодушно-брезгливо поглядывающего на меня Александра.

- Прилично!

Мужик ринулся к двум болтающим у депо женщинам в красных жилетах. Наверняка, рассказывать мою историю.

Несколько минут я сидел в машине неподвижно, подставляя руки теплому воздуху из печки. Когда немного согрелся, включил магнитолу и тронулся в сторону гаража.

В гараже пришлось основательно задержаться и домой я вернулся довольно поздно. По комнатам гулял холодный ветер - уходя, я забыл закрыть форточку. Квартира казалась чужой и раздражающей. «Да пропадите вы все пропадом!» - зачем-то вслух сказал я. Достал из холодильника бутылку любимого ликера и упаковку нарезки. Выпил рюмку не закусывая и вскрыл корытце лапши быстрого приготовления. Пока вскипал чайник, покидал в таз грязную одежду и быстро принял горячий душ. И где-то полчаса посидел на кухне, сам с собой выпивая, изредка закусывая и набрасывая на клочке бумаги схему дальнейших действий.

Засыпая, я успел отметить, что хоть на душе все также погано, но зато от страха не осталось ни малейшего следа.

Четверг.

На работе я почти ни с кем не разговаривал. Опять сидел за монитором в наушниках, набирал медиа-планы, изредка делал необходимые звонки. После обеда неторопливо собрался и, ни с кем не прощаясь, вышел из офиса.

Особых пробок сегодня не было, поэтому до троллейбусного депо под мостом я доехал быстро. Привычно уже припарковался за углом, но так, чтобы вход в депо оставался в поле зрения, закрыл машину и решительно зашел в здание.

- Не подскажете, как инженера по технике безопасности найти? - Спросил у первого же попавшегося человека.

- Корабельникова? Дальше по коридору. На двери табличка, - человек промчался дальше.

На двери действительно висела табличка: “Инженер по технике безопасности”. Я встал рядом с дверью и принялся рассматривать какие-то графики. Ожидание не растянулось. Вскоре в кабинет к инженеру вошла женщина.

- Николай Николаевич! Ну невозможно в этих перчатках штанги ставить на провода! Скажите, чтобы старые выдали! - С порога начала она, не закрыв за собой дверь.

- Зато эти зимой к рукам примерзать не будут. Привыкнете...

Я внимательно рассмотрел инженера, его куртку, висевшую на вешалке у двери, и двинулся к выходу. Разговор о резиновых перчатках был мне не очень интересен. Я залез в машину, включил печку и приготовился к долгому ожиданию.

Инженер вышел из депо через час. Так как он двинулся в сторону метро, я понял, что машины у него не было. “Это хорошо”, - отметил я, двигаясь за ним на некотором удалении.

Жил Николай Николаевич далековато. Сорок пять минут на метро и еще двадцать на автобусе. Я настолько утомился, пока незаметно провожал инженера, что обратно, до своей машины, решил взять такси. Когда начал играть по крупному, то на мелочах экономить не стоит. По пути домой еще раз заехал в гараж - вынуть некоторые вещи из багажника, чтобы не возить лишнего. Кстати, для этого гараж я в основном и использовал - складировал старые вещи, автозапчасти, второй комплект резины. Машину я там держал редко - гараж был далековато от дома, да и охранялся кое-как. Он достался мне в наследство от деда, продавать убогий бокс, пусть даже с ямой, расположенный вдалеке от ближайших домов, смысла не имело, а как склад он вполне годился.

Пятница.

Короткий день. Часов с четырех, вслед за Романом и Александром, сотрудники потянулись домой.

- Ну, что с троллейбусами? - Спросил меня Роман перед уходом, уже в куртке.

- На следующей неделе все решится. Есть надежда.

- Давай-давай. А то решать нам придется.

Что ж, пора уходить и мне. По пятницам у нас редко важные вопросы решаются, можно вовсе не приходить, но дома делать абсолютно нечего. На работе ждать как-то легче.

По уже знакомому маршруту я доехал до троллейбусного депо, опять прошелся до кабинета инженера. Тихонько приоткрыл дверь - Николай Николаевич был внутри. Разговаривал по телефону.

Как и вчера, я вернулся в машину и дождался там появления инженера. Однако сегодня я не пошел за ним к метро, а, не теряя ни минуты, повел машину через весь город к автобусной остановке, от которой инженер добирался на автобусе до дома. Ждать пришлось полчаса, как я и рассчитывал.

- Извините, не подскажете, как на улицу Собакина попасть? - Спросил я у Николая Николаевича, когда он поравнялся с моей машиной.

- Тут прямо надо, до круга, там налево. А потом от заправки на перекрестке направо, - начал объяснять инженер.

- Да я уже третий раз к метро возвращаюсь. Не туда поворачиваю.

- А вам куда там надо, на Собакина? - Поинтересовался инженер.

- Дом около поликлиники, - я назвал ориентир, который приметил еще вчера.

- Да я там рядом совсем живу. Подвезите, я покажу.

- С радостью, - искренне ответил я и распахнул пассажирскую дверь.

Уже на улице Собакина я свернул в ближайший темный переулок и без лишних разговоров разрядил в Николая Николаевича электрошокер. Тот дернулся и замер.

Я достал фляжку с вонючим дешевым коньяком, немного влил Николаю Николаевичу между зубов, побольше вылил ему на куртку и брюки. Оглядевшись, перетащил инженера на заднее сиденье и, соблюдая все правила дорожного движения, повел машину в гараж.

Когда инженер очнулся, он уже был надежно прикован наручниками в гаражной яме. Я как раз закончил осмотр его вещей. Ничего интересного. Сверху яму прикрывали набросанные мной позавчера доски. В разных углах стояли два топчана - для меня и Николая Николаевича. На полу уютно шуршал электрообогреватель. Два дня готовился, как никак.

- Извините, что пришлось с вами так поступить, Николай Николаевич, - начал я, - буду откровенен. Я террорист. Как по телевизору: ни больше, ни меньше. Мне необходимо получить от вас профессиональную консультацию. После этого я немедленно вас отпущу. Опознать вы меня все равно не опознаете - я приехал из другого города и даже другой республики. Гараж этот снят через подставных лиц на три месяца. Меня потом не опознать и не найти. Да и у вас в паспорте графа “дети” далеко не пустая. Так что, в любом случае, вы предпочтете молчать. А мокруха мне ни к чему.

- Что за консультация? - Вздрагивая, спросил инженер.

- Для начала о правилах нашего внутреннего распорядка. Если вы попытаетесь кричать, напасть на меня, отказываетесь консультировать, то получаете очередной разряд шокера. Если это не помогает, то я начинаю стрелять вам по ногам. Или между ног. Это больно, - я продемонстрировал побледневшему инженеру пневматический пистолет, который свободно купил вчера вместе с наручниками в крупном торговом центре. - Если, не приведи господи, вы неправильно меня консультируете, то лишаетесь для начала глаза или уха. Или, если я буду не в настроении, то здесь, рядом с вами, окажется ваша жена или дети. И тогда уже они чего-то лишатся. Жена-то красивая? Может, скрасит наш досуг, чтобы скучно тут было?

- Да... то есть, нет. Не надо жену. Я вас быстро проконсультирую. Как смогу... – быстро закивал Николай Николаевич.

До жены инженера дела мне никакого не было, но марку отморозка надо было поддерживать. Тем более что люди очень охотно верят в плохие варианты. Чем хуже вариант - тем охотнее.

- А консультация мне нужна такая, - продолжил я, - по роду своих обязанностей вы следите, чтобы троллейбусы были безопасным транспортом. Мне нужно сделать наоборот. Чтобы они начали бить током, загораться и тому подобное. Словом, пугать до полусмерти. В прямом и переносном смысле. Можно даже до смерти. Я не верю, что это сделать очень трудно. Эти тележки под током никогда не внушали мне доверия. Так что мне требуется понятная и доступная схема таких переделок.

- И чего вы добьётесь? Отказа от троллейбусов? - Поднял голову инженер.

- А вот это уже не ваше дело, чего мы этим добьемся, - я сделал акцент на слове «мы».

- В троллейбусах все так накручено, что там слесаря порой разобраться не могут... Вот автобус куда проще испортить, - подумал Николай Николаевич, - может, автобус годится?

- Автобус не годится, - категорически ответил я.

- Вообще можно попробовать в качестве минусового не провод использовать, а корпус троллейбуса. Насчёт загорания... ну... там все само загорится, как только заискрит вблизи пластмассовых или резиновых деталей.

- Нет, так не пойдет. Я таких деталей не понимаю и понимать не хочу. Мне нужна простая и доступная инструкция. Пошаговая. Руководство пользователя. Кроме того, технология должна быть простой.

- Я так понимаю, вы не один троллейбус хотите из строя вывести?

- Правильно понимаете. Десяток, полтора.

- Так ведь после первого же случая контроль ужесточат. Замерять начнут амперметром каждый троллейбус. Обнаружат изменения в схемах, ликвидируют их...

- Мне нужен «плавающий» дефект. Чтобы он неожиданно проявлялся. Как внезапный отказ изоляции или что-то подобное. Думаю, элементарно сделать все так, чтобы с виду ничего заметно не было. Проводку, блоки на бракованные поменять. Чтобы день-два нормально проработали, а потом, к примеру, вдруг сгорели, скрыв следы нашего вмешательства. Короче, думайте, Николай Николаевич. Время не тяните, чтобы я не разочаровался в вашей профпригодности и компетентности и не посадил на ваше место другого инженера. Паяльник и другие инструменты я привез. Что потребуется - говорите, купим. Я ведь тут с вами пожить пару дней собираюсь. Расстанемся мы с вами лишь тогда, когда первые «исправленные» троллейбусы выйдут на линию.

Я пододвинул инженеру блокнот и ручку, включил электроплитку и занялся изготовлением немудреного ужина. Инженер рисовал какие-то схемы и вполголоса бормотал.

- Да, Николай Николаевич! - Отвлек я инженера. - Один троллейбус должен капитально сгореть. Из одного троллейбуса вообще никто спастись не должен. Это будет единичный, особо показательный случай.

На ночь я как следует связал инженера, воткнул кляп и замотал рот скотчем. Насморка у него не было, потерпит.

Суббота.

В таком же обездвиженном положении оставил Николая Николаевича утром, когда выносил за ним остатки жизнедеятельности в ведре. И чуть позже, когда потребовалось съездить на рынок за радиодеталями. Работа кипела.

- Понимаете, при пробитой изоляции двигателя компрессора, электрогидроусилителя руля или отопления может идти большая утечка тока на корпус и, соответственно, на пассажиров, входящих или выходящих. Но величины там маленькие, ведь основной потребитель тока - тяговый двигатель - во время остановки отключен. Теоретически несложно переделать схему так, чтобы пробой изоляции на корпус произошел до выключения тягового двигателя. Или во время движения. Как я понимаю, у вас не будет на переделки много времени, поэтому сейчас я работаю над тем, чтобы эта работа могла быть сделана быстро. И чтобы у вас не было ко мне претензий. Да-да, несложно, особенно если у вас есть деньги на некоторые детали…

Я был уверен, что главным для Николая Николаевича было отсутствие моих претензий. Что ж, за это его трудно было упрекнуть.

- Знаете, что такое ток утечки? – Николай Николаевич потер себе подбородок.

Я покачал головой. Инженер хотел выговориться и я не мешал ему. Скорее, наоборот. По мере сил старался поддержать беседу. Ведь когда разговариваешь, работа идет легче. И не так страшно, а мало что так мешает эффективной работе, как страх.

- В сырую погоду, когда на улице слякоть, многие пассажиры чувствуют на себе разряд при выходе из троллейбуса. Особенно те, кто в дырявых ботинках и грязных носках, - инженер испуганно посмотрел на меня и добавил:

- Поверьте, я не шучу. Говорю совершенно серьезно. Это и есть ток утечки. Где-то в схеме высокого напряжения возник слабый, но все же контакт на корпус. Вас долбануло 500 вольт, но очень-очень мало ампер. В основном, повторюсь, это происходит осенью-весной, когда вода из луж на дороге попадает на ТЭД, компрессор, мотор-вентилятор, шунтовые реостаты - всё это под полом троллейбуса. Но бывает и в иных местах.

Про себя я отметил, что стоящая на улице промозглая погода сильно играет мне на руку. Появляется дополнительный шанс, что все спишут именно на нее, а не на спланированную акцию.

- Вообще, в троллейбусах до трех степеней изоляции, чтобы предотвратить этот самый ток утечки, - продолжил Николай Николаевич, одновременно орудуя паяльником, - однако, насколько мне известно, абсолютно надежных устройств контроля изоляции нет. Как-то был в командировке на одном троллейбусном заводе и попросил коллег поделиться знаниями о передовых или хотя бы нормально работающих устройствах, но ответа не получил. Ведь чтобы уложиться в допустимые требования по току утечки – в 2 миллиампера - требуются особо чувствительные устройства защитного отключения, которые должно полностью обесточивать электроустановку. Впрочем, если за изоляцией, измерителями тока утечки, датчиками потенциала кузова следить и вовремя менять, ежегодно, без проверки, проблем не будет…

- А их часто меняют? – Спросил я.

Николай Николаевич невесело хмыкнул.

- Вы слышали, чтобы хоть раз "долбанутый", как у нас говорят, пассажир получил материальную компенсацию? Конечно, если каждый раз платить им за ущерб, то выгоднее будет следить за изоляцией... Но пока… - инженер покачал головой.

- Так, что тут у нас.. потенциал между землёй и правым проводом, причем немалый… – бормотал инженер, отложив паяльник и рисуя в блокноте замысловатую схему. - И цепей заземления нет! Хорошо хоть не трамвай из строя вывожу, там-то есть такие цепи... Там вагон над рельсами подбрасывать надо, чтоб тряхнуло.

- Что, совсем никаких цепей заземления в троллейбусах нет? – Переспросил я наобум.

- Специально предусмотренных нет! – Воскликнул инженер. - Троллейбусы старых моделей вообще не имели надежного заземления. Новые - якобы имеют. Снизу один или два "хвоста" в передней части вагона волочатся по земле. Не обращали внимания? Но ведь асфальт не может считаться контуром заземления. Никак не попадают троллейбусные хвосты под требования ГОСТа…

Понимал из сказанного им я мало, но одно свое подозрение - что надежных устройств контроля изоляции нет и никогда не было - укрепил. Удивительно, как эти рогатые повозки вообще допустили до перевозки людей. Складывалось впечатление, что до сих пор все обходилось благополучно лишь благодаря какому-то чуду, неизвестному науке закону, природу которого не понимали даже многие инженеры. Тем более, троллейбусы наши содержались далеко не в образцовом состоянии.

Воскресенье.

Ближе к вечеру Николай Николаевич свою работу завершил. Аккуратно разложил перепаянные блоки, куски проводки, какие-то реле, один пульт дистанционного управления и протянул мне несколько набело переписанных листков со схемами и инструкциями.

Я направил в его сторону пистолет.

Инженер дернулся и замер, закрыв лицо руками. Один мой приятель держал дома кролика. Пушистый зверек страшно боялся незнакомых людей, которые обожали его хватать и тискать. Кролик прятался от них за диван, забивался под ванную, но иногда сбежать не удавалось. Инженер сейчас был похож именно на такого кролика. Замершего, крупно дрожащего, беспомощного зверька с бешено колотящимся сердцем.

- Я не собираюсь в вас стрелять. Но держаться нам все же лучше на некотором расстоянии. Прикуйтесь, - я кивнул на лежащие на верстаке наручники. Николай Николаевич послушно пристегнулся к торчащей над топчаном арматуре.

- Ну вот, - констатировал я, - теперь можете приступать к объяснениям: как и что монтировать, как подлезть туда лучше. Про парки троллейбусные расскажите, про нравы там царящие и порядки. Про расписания различные, про сторожей ночных. Короче все, что потребуется для успешного выполнения возложенной на меня миссии. Напоминать, что вы также заинтересованный человек, наверное, не стоит.

Инженер кивнул и начал лекцию.

- Тут я нарисовал схему троллейбуса. В разрезе. Красным фломастером отмечены интересующие нас провода и блоки…

Я отхлебнул крепкий чай и внимательно всмотрелся в схему… Сосредоточился, потому что начинать действовать надо уже сегодня ночью. Переоборудовать первый пяток троллейбусов. Они ведь не сразу из строя выходить должны. Денька два побегают. А за это время я еще десяток укомплектую…

- Исчерпывающие объяснения, Николай Николаевич. В вас педагог пропал. Или дело в стимулах?

Инженер промолчал.

- Сегодня ночью меня не будет. Сами догадайтесь, куда я поеду. Оставить вас без присмотра на столь длительный срок, даже в наручниках и с кляпом, я побаиваюсь. Единомышленники мои сейчас заняты на других фронтах, отвлекать их мне не с руки. А поэтому мы так поступим. Вы водку пьете?

- Пью.

- Это хорошо. За другим напитком мне бежать некогда, - я споро вскрыл несколько консервных банок, заправил покупной оливье майонезом, сорвал пробку с литровой бутылки водки. - Приступайте. Хлеб так ломайте. Минут тридцать у вас есть, так что можете не давиться. Лимонадом запивайте.

Инженер вздохнул и залпом выпил почти целый стакан водки. Запил газированной водой и с аппетитом захрустел маринованным огурчиком.

Я смотрел на него и думал, насколько мы все беззащитны. Любой урод, по типу меня, разработав несложную схемку, может захватывать невинных людей, мариновать их в ямах, как огурчики, насиловать и убивать ради своих целей или просто в свое удовольствие. Причем безнаказанно, скорее всего. Наверное, в очень недалеком будущем терроризм выродится именно в такую форму. В терроризм одиночек и сект, откинувших шелуху наносной цивилизованности. И, тем более, неубедительной, двойной морали и религии, навязанной нам небольшой кастой сидящих над нами пауков. Новые террористы, эти новые деморализаторы сами будут устанавливать для себя пределы, принципы и допустимые средства. Но одно точно – любая цель этих в высшей степени рациональных людей, даже кажущаяся нам незначительной или нездоровой, перевесит на их весах нашу значительную и здоровую жизнь.

И, если до этого времени ничего не будет придумано, на мир обрушится чудовищный, невиданный регресс и анархия. Мне кажется, такое невозможно было в Советском Союзе, при всех его минусах. Но Советский Союз пал, а большинство других государственных устройств еще не успели осознать свою несостоятельность. Или неготовность, что одно и то же. Не успели осознать, что в какой-то момент, вместе со своими паукообразными рулевыми, окажутся ингредиентами Большого Котла.

Выбор, по сути, невелик – Большая Кровь или Большой Брат. Я все еще наивно надеюсь, что это будет Большой Добрый Брат. Я, конечно, надеюсь, но большую ложку готовлю, чтобы было с чем сидеть у Большого Костра.

Через тридцать минут в бутылке оставалось немного, а инженера заметно колбасило. Я ткнул его электрошокером и Николай Николаевич чушкой повалился на бок.

С заметным трудом подняв бесчувственное тело из гаражной ямы, я повалил его у дверей, вышел из гаража и огляделся. Никого. Выждал несколько минут, погрузил тело на тележку, прикрыв брезентом, бегом дотолкал до заборчика, огораживающего гаражный кооператив и железнодорожные пути. Поднатужившись, перевалил инженера через забор, перекинул тележку и перелез сам. Опять погрузил и снова бегом, оглядываясь, покатил тележку под уклон. Метров через пятьсот, там, где рельсы довольно резко поворачивали, положил на них Николая Николаевича. Скорый должен пройти через три-четыре минуты. Успеваю.

В предельном темпе проделал обратный путь. Закрыл за собой дверь гаража и обессилено повалился на пол. Тридцать секунд на отдых и обратно. Случайностей быть не должно.

Инженер свое отработал. Отпустить его я, понятное дело, не мог. Держать несколько дней в яме тоже не хотелось. Не сработают его задумки – черт с ними. Может, другого инженера привезу. Или вообще на все рукой махну. Не судьба - так не судьба. Уж очень неприятные вещи я делал. Может, проще было работу сменить? Ладно, посмотрим, как пойдет.

Я притаился за поваленным бетонным блоком, прямо напротив тела. Из-за поворота вылетел поезд, истерически просигналил и, не сбавляя хода, покатил дальше. Железнодорожные инструкции в таких случаях запрещают остановки. Локомотив осмотрят на ближайшей станции, а сюда через какое-то время приедет специальная, но очень равнодушная бригада.

Я вернулся в гараж и заварил крепкий кофе. Полчасика можно поприходить в себя. Да и прибраться после инженера.

Признаков жизни в троллейбусном депо почти не наблюдалось. Неярко светилось лишь окошко диспетчерской. За выцветшей занавеской, в маленькой комнате доживал свой тридцатилетний нелегкий век типовой стол. На столе громоздились чашки, остатки ужина в виде колбасных ошметков, неизменная переполненная пепельница. На топчане спал мужичок. Рядом с ним негромко работал старенький, раздолбанный радиоприемник. В душе у меня шевельнулось что-то ностальгическое.

Я накинул капюшон и, избегая светлых участков, двинулся к первому троллейбусу. С первым придется повозиться.

Понедельник.

Не зря говорят, что понедельник день тяжелый. Редко когда в этот день выспаться удается – выходных никогда не хватает, лечь спать в воскресенье получается поздно. И сегодня не исключение. Ничего, даст бог, пораньше освобожусь, рано спать лягу.

Даже коммерческие предложения составлялись из рук вон плохо – делал ошибки в каждом слове. Я незаметно подремал в наушниках и сбежал домой отсыпаться. Работенка ночью предстояла неслабая. Хотя и знакомая уже немного. Вчера под конец даже появился определенный профессиональный автоматизм.

Выспаться, действительно, удалось. Набрался немного сил и они пригодились. В троллейбусном парке, куда я сегодня приехал, ночной сторож оказался «не спящим». Проблема, конечно, небольшая. Подкрался, поразил сзади шокером, отволок тело в бытовку. Облил остатками дешевого коньяка из фляжки. Создавая иллюзию кражи, обшарил сторожу карманы, забрал у него ведомственный проездной, украл из комнаты пачку «Астры», кипятильник, пару кружек и еще кое-какую мелочевку. После основного дела выбросил все это в мусорный бак на полпути домой.

Вторник. 11.00

- Тебя к Роману, - позвала меня Наташа, - немедленно!

Я поднялся и проделал привычный путь в кабинет к начальству.

И Роман и Александр выглядели неважно. По выходным они ходили в ночные клубы, отрывались там почти до утра. Недосып, а также беспорядочно перемешанные тяжелые коктейли плохо сказывались на самочувствии и настроении. Поэтому начальство сегодня было очень не в духе.

- Короче, фраер, у тебя неделя была. Ты чего сделал? Мы за что тебе деньги платим? – Смерил меня взглядом Александр и вновь повернулся к монитору, на котором мелькали голые женщины с порнографического сайта.

- Я все сделал. Добился скидки. Реклама через нас пойдет.

- Как через нас? – Оторопел Роман. Я бы на его месте тоже оторопел.

- Целую схему придумал. Все сработало. Я очень благодарен, что вы нажали на меня и заставили шевелиться. Вы были правы – невозможных ситуаций нет.

Начальство молча переглянулось.

- И насчет денег вы правы. Должен быть один порядок для всех. Если со следующего месяца вы понизите мне процент, ну, как у других его сделаете, я пойму правильно. Меня вообще, наверное, полезно иногда тормошить. И еще: я бы хотел половину своего дохода от троллейбусного контракта отдать вам. Лично вам, но только в обмен на важную консультацию. На помощь.

- Но это твой клиент… - растерялся Роман.

- Я не просто так деньги предлагаю. Я заплачу вам за реальную работу. Нужно очень грамотный медиа-план разработать до послезавтра и, самое главное, выбрать тип стикера. Я один не справлюсь. Особенно со стикером.

- Во! Наконец-то соображать стал! – Радостно воскликнул Александр.

- Что за стикер? – Улыбнулся Роман.

- Они хотят в салоне троллейбусном еще и стикер повесить. Как в метро, это обычная практика. Там четыре места, куда вешать можно. На каждое место свой размер. Вот, тут написано, - я протянул Роману листок с размерами, - но на бумаге все непонятно. Я уже три раза на троллейбусах ездил – не могу выбрать. Давайте вместе проедемся, решим.

- Съезди с ним, посмотри, - Роман повернулся к Александру.

- А сам не хочешь? – Парировал тот, разглядывая прелести новой девушки на мониторе.

- Нет, нет, - вступил я в спор, - это очень важно. Я хочу, чтобы вы вдвоем посмотрели. Я же не зря такие деньги отдать решил. Сядете в троллейбус напротив офиса, пару-тройку остановок проедете, поглядите, а я за вами на машине. Потом обратно привезу…

- Через час, я звонки важные делать сейчас буду, - предложил Александр.

- Можно через полтора, мне план срочный докторам отослать нужно?

- Ну давай, заходи, когда отправишь.

Вторник. 12.50

- Не, пацаны, в этом маршруте рекламы почти нет. Он в рабочий район идет. Дождемся следующего.

Мы сидели в машине, припаркованной перед троллейбусной остановкой, и ждали нужного троллейбуса. Того, с которого я вчера начал модернизацию.

- Ага, вот он. Я за вами еду, как договорились.

Начальники зашли в полупустой салон. Одну остановку, короткую, я просто ехал вслед за троллейбусом. На следующем перегоне почти догнал, вытащил пульт дистанционного управления и нажал на кнопку. Это был тот самый показательный троллейбус, о котором я говорил с Николаем Николаевичем.

Сначала незаметно, а потом все сильнее от троллейбуса потянулся красочный, разноцветный и очень ядовитый дым. В салоне дыма было еще больше, но пока он не мешал видеть, как заметались, запрыгали пассажиры. В том числе мои начальники. Еще бы, по всему салону такое напряжение гуляло! Ни к дверям, ни к окнам не подбежать, ни к чему не притронуться – «долбало» безжалостно.

Я развернулся и припарковался на противоположной стороне улицы, перед переулком, чтобы легко уехать, когда возникнет неизбежная пробка.

Троллейбус стоял, но двигатель продолжал работать. Двери не открывались. Не обманул, выходит, инженер, не зря я с центральным редуктором и другими прибамбасами ночью возился. Дым сгущался. Наконец, по кузову заплясали веселые огненные язычки. Внутри уже ничего не было видно. Магнитола у меня в машине играла на половине громкости, но даже она не заглушала нечеловеческие крики из горящего троллейбуса. Вокруг праздничным фейерверком сыпались искры. Толпились зеваки, но близко никто не подходил.

Минут через сорок троллейбус выгорел вместе со всем своим содержимым. Первая ласточка, так сказать. Естественно, единичный случай большого резонанса не вызовет. Напишут в экспертизе, по привычке, «нарушение правил монтажа электрооборудования», и дело с концом. А вот и нет, ребята, не тут-то было! На одном мы не остановимся.

Воняло, надо сказать, от дымящегося троллейбуса привычно. Фильтр у меня в машине не справлялся. Я включил скорость и двинулся обратно в офис. К сожалению, переделать остальные троллейбусы так же не получится. Переделки обнаружат при первом же осмотре, а ведь после этого случая осмотры обязательно будут. Придется ограничиться «малой модернизацией», но обнаружить там не удастся. Пускай они не будут так эффектно и быстро сгорать. И напряжение по салону не такое гулять будет. Но без жертв, скорее всего, и там не обойдется.