Чертова дюжина контрразведки

Чужой на связь не выйдет

День 23 декабря 1996 года в кабинете директора Федеральной службы безопасности России мало чем отличался от многих предыдущих, разве что фантастические рисунки, нарисованные морозом на оконном стекле, празднично украшенные витрины «Детского мира», оживленная суета на Лубянской площади и улицах напоминали о приближении Нового года. Но он не замечал этой веселой, завораживающей красоты рождественской Москвы и мысленно находился за сотни километров от нее, в столице одного из дружественных государств СНГ.

Несколько минут назад, в шестнадцать пятьдесят пять, оттуда от коллег поступила и легла на его стол срочная шифровка. В ней сообщалось о попытке неустановленного лица инициативно выйти на контакт с сотрудником разведки США. Неизвестный располагал сверхсекретной информацией о Ракетных войсках стратегического назначения России (РВСН) и предлагал американцам купить ее за баснословную цену – 500 тысяч долларов.

Беглый взгляд на краткий перечень того, что изменник собрал и намеревался передать иностранной спецслужбе, невольно воскресил в памяти директора мрачную тень «зловеще знаменитого» шпиона, бывшего полковника ГРУ Олега Пеньковского. В начале шестидесятых годов прошлого века этот амбициозный карьерист, затаивший злобу на более удачливых и талантливых сослуживцев, погрязший в долгах и распутстве, инициативно предложил свои услуги британской, а затем и американской разведке. Два года предатель выдавал иностранным спецслужбам важнейшие государственные секреты – планы строительства и развертывания РВСН. Его измена дорого обошлась стране и нанесла серьезный ущерб ее обороноспособности. Десятки боевых стартовых позиций ракетных комплексов пришлось переносить и строить на новых местах.

Спустя тридцать лет история одного из самых гнусных предательств повторялась с пугающей узнаваемостью. Изменнические планы очередного «инициативника» в случае их реализации снова могли нанести значительный политический и военный ущерб обороноспособности страны. В непростых условиях становления молодой российской государственности и реальных угроз со стороны международного терроризма и сил сепаратизма Ракетные войска стратегического назначения, как и прежде, продолжали играть ключевую роль в обеспечении независимости и служили надежной гарантией от любых посягательств на ее суверенитет.

В те последние дни уходящего в историю 1996 года пока еще неизвестный контрразведчикам «инициативник» делал серьезную заявку своим будущим хозяевам, предлагая в качестве «аванса» ни много ни мало, а сведения, раскрывающие тактико-технические характеристики нескольких типов ракетных комплексов: стационарного – «Сатана», подвижных – «Скальпель» и «Тополь», нормативы пусков ракет на различных этапах эксплуатации, порядок и сроки приведения частей в высшие степени боевой готовности, обобщенные данные, характеризующие общее состояние ракетного и специального вооружения, а также ряд других совершенно секретных и секретных материалов.

По компетентному мнению главкома РВСН Игоря Сергеева, важнее данной информации в ракетных войсках на тот период не существовало. Поэтому контрразведчики не имели права допустить выхода «инициативника» на иностранную спецслужбу и его вербовку, но неумолимое время работало против них. И в этой отчаянной гонке им ничего другого не оставалось, как только опередить изменника.

«Найти и обезвредить! Во что бы то ни стало!» – эта мысль не давала покоя директору. Отвернувшись от окна, он быстрым шагом прошел к столу, склонился над шифровкой, и на нее легла короткая и решительная резолюция:

С того дня в работу по поиску изменника включились десятки опытных оперативников и аналитиков российской контрразведки. Скрупулезный анализ материалов, предлагавшихся «инициативником» на продажу американской разведке, уже на первом этапе позволил исключить из обширного списка воинских частей и учреждений научно-исследовательские институты и полигоны. Ряд специфических данных из перечня, предлагавшегося на продажу американской разведке, указывал на то, что по роду своей службы изменник, вероятно, связан с вопросами боевого управления ракетными войсками. Это позволило контрразведчикам, спустя сутки после поступления шифровки от коллег, сузить круг его поиска до трех ведомств. По предварительной оценке аналитиков, он мог находиться в Главном оперативном управлении Генерального штаба, или в Главном штабе Ракетных войск стратегического назначения, либо в частях Оренбургской ракетной армии.

Этот первый успех не принес желанного облегчения: контрразведчики по-прежнему еще слишком далеко находились от конечной цели – круга подозреваемых лиц. Впереди их ждала поистине титаническая работа: требовалось, не оскорбляя подозрением порядочных людей, добросовестно исполнявших свой долг, и одновременно не насторожив «инициативника», проверить в кратчайшие сроки сотни военнослужащих и выйти на того единственного отщепенца, который, предав Родину и товарищей, предлагал свои услуги иностранной спецслужбе.

Прошли еще одни сутки, и ранним утром в кабинете начальника Управления военной контрразведки ФСБ России генерал-полковника Алексея Молякова собрались на срочное совещание руководители ведущего отдела генерал-майор Анатолий Сердюк и его заместитель полковник Владимир Моргун. Обсуждение задачи было коротким. Руководство ФСБ, а равно и время, требовало от них быстрых и решительных действий по выявлению изменника.

Опытные профессионалы, за плечами которых была учеба в военных училищах РВСН, а затем многолетняя оперативная работа в различных соединениях и объединениях ракетных войск, Сердюк и Моргун хорошо знали, что следует делать, и вместе с подчиненными незамедлительно включились в поиск «инициативника». При том скудном исходном материале, что находился в распоряжении оперативной группы, они возлагали большие надежды на способности аналитиков. И те не подвели. Анализируя и сопоставляя исходные и новые данные, непрерывным потоком поступавшие из различных управлений Федеральной службы безопасности, Генштаба, Главного штаба РВСН, аналитики к исходу дня 25 декабря положили на стол Сердюка исчерпывающий перечень частей, где «инициативник» мог получить сведения, которые предлагал на продажу иностранной спецслужбе.

Таковых набралось около десятка, и в них проходили службу сотни военнослужащих. Теперь группе Сердюка предстояло оперативно проработать весь круг лиц и «выжать» его до того единственного, кто рвался на встречу с американской разведкой. Времени на это катастрофически не хватало, так как «инициативник» в любой момент мог сбросить информацию и потом залечь на «дно». И здесь генералу помогли многолетний опыт работы в контрразведке и то, что нельзя измерить на весах и что называется профессиональной интуицией. А они подсказали ему, что изменник, вероятнее всего, находится в одном из отделов управления Оренбургской ракетной армии.

Сердюк снова обратился к перечню секретов «инициативника». Интуиция и память его не подвели. То, что сейчас лежало на столе, полгода назад он, в то время начальник отдела ФСБ той самой Оренбургской ракетной армии, рассматривал при работе с боевыми документами командования. Особо охраняемые секреты: нормативы пусков ракет на различных этапах эксплуатации, сроки и порядок приведения частей в высшие степени боевой готовности, а также данные, характеризующие общее состояние ракетного и специального вооружения, совпадали с теми, что содержались в перечне секретов «инициатитвника». Окончательно утвердили генерала в своей догадке данные, характеризующие состояние боевой готовности ракетной дивизии, дислоцирующейся под Нижним Тагилом. В них он уж точно не мог ошибиться. В далеком 1972 году выпускник Ростовского ракетного училища лейтенант Сердюк начинал свою службу в этой уральской дивизии РВСН и запомнил как таблицу умножения координаты и ряд других сведений, относящихся к боевым стартовым позициям №№ 21, 12, 11,5 и 1. Значит, «инициативника» надо было искать среди военнослужащих управления Оренбургской ракетной армии.

Спеша подтвердить свою догадку, генерал потянулся к трубке телефона ВЧ-связи. В Оренбурге был десятый час вечера, и ему ответил дежурный отдела ФСБ, старший оперуполномоченный по особо важным делам подполковник Виктор Гольцев. Сердюк невольно подумал: сегодня все складывается как никогда удачно, и теплая волна симпатии к бывшему подчиненному поднялась в груди.

Подполковник Гольцев – хваткий оперативник и способный агентурист, не первый год вел контрразведывательную работу в штабе ракетной армии, прекрасно владел обстановкой и лично хорошо знал многих офицеров, прапорщиков и служащих. Как истинный военный контрразведчик, он жил интересами армейского коллектива и потому на вопросы Сердюка сумел дать исчерпывающие ответы: назвал отделы штаба, где велась разработка документов, сведения из которых предлагал американской разведке «инициативник», и очертил круг подозреваемых лиц.

Их оказалось не так уж много, что позволило Сердюку и оперативному штабу окончательно определиться с направлением розыска. Теперь многое решало время, а его катастрофически не хватало, оно работало против контрразведчиков. Они прекрасно понимали, что «инициативник», имея на руках убийственные для себя улики, постарается поскорее избавиться от них. Эти опасения подтвердились. Ближе к полуночи от коллег из дружественной страны поступила очередная шифровка. В ней сообщалось о новой, перехваченной ими оперативной информации, которая свидетельствовала о том, что «инициативник» продолжает искать выход на иностранную службу. На этот раз он действовал более настойчиво, но, как и прежде, вел себя предельно осторожно и не оставил для контрразведчиков зацепок. Дальше медлить было нельзя, и 26 декабря 1996 года оперативная группа, в которую вошли опытные контрразведчики и следователи Федеральной службы безопасности во главе с генералом Сердюком, вылетела в столицу соседней страны.

Встретила она их пронизывающим ветром и крепким морозом. Но тот материал, который коллегам удалось получить к приезду российских контрразведчиков, быстро заставил их забыть о холоде и неудобствах гостиничных номеров. Выстроенная генералом Сердюком модель «инициативника» – офицера управления Оренбургской ракетной армии, рассыпалась на глазах. Его и других участников оперативной группы ждал сюрприз. Выход на американскую разведку искал не ракетчик, как они предполагали, а некий Валерий Литвинюк, который никогда не был в Оренбурге и тем более не служил в РВСН. Собранная на него и его близкие связи дополнительная информация тоже мало что прояснила. Ни он, ни они до последнего времени не имели контактов с иностранцами, а тем более с представителями спецслужб других государств. Кроме того, личность Литвинюка сама по себе вряд ли могла заинтересовать даже самую захудалую разведку. Судимость в прошлом и отсутствие непосредственного доступа к секретам не оставляли ему шансов отличиться на шпионском поприще.

Несмотря на это, генерал Сердюк не терял уверенности в том, что Литвинюк каким-то образом связан с настоящим хозяином секретов, который до поры до времени предпочитал оставаться в тени. И вскоре тому нашлось подтверждение. Контрразведчики-коллеги перехватили телефонные переговоры Литвинюка с неким Майклом. В ходе разговора он оперировал теми же секретными данными, которые ранее предлагал на продажу американской разведке «инициативник», запрашивал за них те же 500 тысяч долларов и намекал на надежный источник информации в РВСН России.

Все это заставило генерала Сердюка и его коллег предположить, что они имеют дело с группой шпионов, в которой Литвинюку была отведена роль посредника. Следовательно, рано или поздно он должен был вывести их на того, кто таился в тени. Время шло, а второй «компаньон» – загадочный владелец секретов – так и не проявился. Литвинюк, перебивавшийся случайными заработками и подогреваемый жаждой сорвать куш в 500 тысяч долларов, забыв об осторожности, снова стал искать встречи с Майклом. Его настойчивость в конце концов увенчалась успехом. В ходе состоявшейся беседы американец проявил интерес к деловому предложению купить ракетные секреты и пообещал солидный гонорар, но желанного аванса Литвинюк так и не получил. Опытный разведчик, опасаясь оказаться жертвой мошенников, действовал с предельной осторожностью. Он настаивал на документальном подтверждении сообщенных устно секретных данных и добивался, чтобы Литвинюк расшифровал перед ним источник информации в ракетных войсках. Тот наотрез отказался – видимо, опасался оказаться лишним в предстоящей шпионской сделке, но согласился к следующей встрече представить секретные документы. По взаимной договоренности она должна была состояться через месяц в Киеве, Минске либо в Москве – все зависело от того, как сложатся обстоятельства.

После разговора с Майклом за Литвинюком было установлено плотное наружное наблюдение. Контрразведчики рассчитывали, что на этот раз, когда с Майклом оговорены условия сделки, он точно ринется к партнеру по «шпионскому бизнесу» и выведет их на источник секретной информации. Этим их надеждам не суждено было сбыться. Литвинюк остался в городе и продолжал контактировать с теми, кто не представлял никакого оперативного интереса. Прошло несколько дней, и он снова «засветился» на телефонном разговоре с Майклом. Беседа продолжалась чуть больше минуты и проходила с условностями. Из ее содержания контрразведчики уяснили главное: секретов, за которыми охотилась американская разведка, у Литвинюка нет, и в настоящее время они находятся у его связи в России. Кто этот человек и где проживает, он так и не назвал, а на сомнения Майкла в их подлинности категорически заявил, что «знакомый очень осведомленный человек и работает с самыми секретными документами».

Разговор Литвинюка с Майклом позволил генералу Сердюку и сотрудникам оперативной группы, с одной стороны, перевести дыхание – у них появился запас времени, с другой – добавил новых забот. Ситуация с продажей секретов приобретала все более запутанный и угрожающий характер. На их глазах формировалась крайне опасная шпионская группа, которая в любой момент могла нанести серьезный ущерб государственным интересам обеих государств. Этого они не могли допустить и немедленно возвратились в Москву. После доклада генералу Молякову результатов совместной с коллегами работы и обсуждения ее итогов им было принято решение: генералу Сердюку с оперативной группой немедленно отправиться в Оренбург.

В отделе ФСБ по Оренбургской ракетной армии сложа руки не сидели. Начальник – генерал-майор Виктор Гусаченко, его заместитель – полковник Александр Рудаков и подполковник Виктор Гольцев вели активный оперативный поиск «инициативника». В этих целях был задействован мощный арсенал средств Федеральной службы безопасности. Технические подразделения днем и ночью контролировали эфир и все каналы связи в расчете на то, что рано или поздно изменник даст о себе знать Литвинюку. Одновременно с этим, с соблюдением строжайших мер конспирации, продолжалась оперативная проверка военнослужащих Управления ракетной армии, находившихся в командировках, отпусках или без уважительных причин отсутствовавших в части в конце декабря 1996 года.

В те студеные январские дни, когда город Оренбург и его жители один за другим встречали и провожали праздники, военные контрразведчики, сотрудники местного Управления ФСБ и оперативно-поисковые группы из Центра вели напряженную работу. К исходу дня 17 января 1997 года на стол генерала Сердюка лег короткий – всего из четырех фамилий – список. Все включенные в него офицеры имели доступ к особо охраняемым государственным секретам. Все они, за исключением одного – старшего инструктора инструкторской группы штаба управления Оренбургской ракетной армии майора Игоря Дудника, незадолго до телефонных звонков Майклу выезжали в отпуска в город, где проживал Литвинюк.

Казалось бы, еще одно усилие – и неуловимый «инициативник» будет установлен. Оперативная группа Сердюка с удвоенной энергией взялась за разработку «четверки». Первым из списка отпал Дудник. В те дни, когда изменник пытался установить контакт с Майклом, он находился в совершенно другом месте – проводил отпуск у родителей жены в городе Кирове Калужской области. Подтвердили это соседи по дому, а также отметки дежурного по военкомату в отпускном билете Дудника. Поэтому основные усилия контрразведчики сосредоточили на оставшихся офицерах, но и здесь их ждало быстрое разочарование. Все трое характеризовались только с положительной стороны, а самым главным аргументом, говорившим в их пользу, было то, что они имели неопровержимое алиби – никак не были связаны с Литвинюком.

Ситуация снова повисла в воздухе, но запущенная на полные обороты машина контрразведывательного поиска не давала сбоев и неумолимо приближала поиск к конечной цели. Вновь в поле зрения оперативной группы генерала Сердюка оказался Дудник. На этот раз он засветился перед негласными помощниками Гольцева. Они обратили внимание на резкие изменения в поведении Дудника после возвращения из отпуска: он стал вспыльчив и раздражителен, без видимых на то причин вступал в конфликт с товарищами, потерял интерес к службе и заявлял о желании уволиться из армии. Пропасть отчуждения между ним и сослуживцами с каждым днем становилась все больше. Дудник постепенно отдалялся от них и становился чужим в коллективе, продолжавшем жить нелегкими армейскими заботами.

Это был важный признак, заставивший контрразведчиков более пристально присмотреться к личности Дудника и выяснить: что же могло побудить перспективного офицера одного из ведущих отделов штаба стать на путь измены? На первый взгляд он ничем предосудительным не выделялся среди молодых и амбициозных офицеров, пришедших в армию – эту кузницу командирских кадров, на смену ветеранам. На первых порах Дудник с завидным рвением исполнял служебные обязанности и вскоре стал одним из лучших специалистов в своей области.

Ранее, во время учебы в военном училище, а затем службы на различных должностях в ракетной дивизии, дислоцировавшейся на территории Кировской области, командиры отзывались о нем как о специалисте с высоким уровнем технической подготовки и ярко выраженным стремлением к служебному росту. Это здоровое желание сделать военную карьеру заметили старшие начальники, и в тридцать лет молодой, только что получивший звание «майор», Дудник в октябре 1994 года убыл к новому месту назначения на перспективную должность старшего инструктора в инструкторскую группу штаба управления армии, в город Оренбург.

Здесь перед ним открывались широкие возможности для роста по службе. В первые годы он терпеливо переносил все ее тяготы, выпавшие на долю офицеров в тот сложный и трудный для страны и армии период. С течением времени его боевой пыл угас. Отсутствие постоянного и обустроенного жилья, длительные задержки мизерной зарплаты и постоянные командировки в дальние гарнизоны стали тяготить Дудника. С течением времени тяжелая болезнь сына и хроническая нехватка денежных средств вынудили его искать побочный заработок.

С 1995 года Дудник вынужден был разрываться между службой и мелкой коммерцией. В тайне от командиров он из-под полы продавал работницам штаба французскую косметику и различный ширпотреб. Однако вырученных средств явно не хватало, чтобы поддержать семью и внезапно проснувшиеся в нем денежные аппетиты. Он метался в поисках доходного «бизнеса», но ни его способности, ни возможности не позволяли законными путями достичь желанного материального благополучия. В душе Дудника произошел серьезный психологический надлом. Из очередного отпуска на «малую родину», которая после распада СССР с каждым годом становилась для него все более чужой, он возвратился в мрачном настроении, стал раздражителен и окончательно потерял интерес к службе. Выделенная командованием для семьи долгожданная квартира не принесла ему большой радости. В перерывах между службой он продолжал заниматься коммерцией, надеясь сорвать большой куш.

Жажда наживы могла стать тем самым побудительным мотивом, который и подтолкнул Дудника на преступный путь. Но для подтверждения «шпионской» версии требовались не умозаключения, а весомые доказательства. С санкции военного прокурора теперь каждый его шаг находился в поле зрения оперативных источников отдела военной контрразведки по Оренбургской ракетной армии и технических средств контроля. А они отмечали, что в последнее время в нем внезапно проснулся интерес к работе над секретными материалами, к которым он прямого доступа по службе не имел. Его неоднократно замечали в кабинетах оперативного и отдела боевой подготовки штаба во время разработки планов боевого применения частей ракетной армии, а также других документов ограниченного пользования. Это был серьезный признак.

Подозрения о возможном проведении Дудником шпионской деятельности усилились, но предметного подтверждения не находили. Они рассыпались перед одним единственным фактом. В тот декабрьский день 1996 года, когда пока еще неустановленный «инициативник» выходил на американскую разведку, Дудник находился за сотни километров от места, где это происходило – проводил отпуск у родителей жены в городе Кировске Калужской области. Казалось бы, оперативной группе генерала Сердюка и подчиненным генерала Гусаченко предстояло начинать все сначала. И здесь контрразведчики предположили, что сама поездка Дудника и отметки в отпускном билете, сделанные им в военкомате Кировска, вероятно, служили одной-единственной цели – ввести их в заблуждение. В тот же день в адрес руководителя управления ФСБ РФ по Калужской области была отправлена срочная шифрограмма. В ней высказывалась настоятельная просьба: еще раз самым тщательным образом при строжайшем соблюдении конспирации «проверить и установить факт возможного выезда майора И. Дудника за пределы города Кировска, в том числе в соседнее государство в последних числах декабря 1996 года.

Прошли сутки-другие, и «шпионский туман», умело напущенный Дудником, начал рассеиваться. Из Калуги пришел многообещающий ответ. На этот раз коллеги скрупулезно провели проверку и вскрыли весьма любопытный факт: во время проведения отпуска у родителей жены Дудник на несколько дней покидал город. Где он находился в это время калужские контрразведчики не стали выяснять, чтобы не насторожить родственников Дудника и его самого. Это сообщение добавило настроения сотрудникам оперативной группы Сердюка и убедило в том, что они двигаются в нужном направлении.

Проверка набирала обороты. Через несколько дней еще один факт лег в подтверждение версии о том, что «инициативник» находится где-то рядом. Техническая служба контрразведки перехватила телефонный разговор Литвинюка с неизвестным в Оренбурге. Собеседники были предельно осторожны и прибегали к условностям, но не смогли ввести в заблуждение контрразведчиков. Они с первых слов поняли, где теперь искать «инициативника». Прошло несколько минут, и их ожидало жестокое разочарование. Проверка по адресу в Оренбурге принесла неожиданный результат: Дудник, которого в оперативном штабе уже посчитали тем самым «проснувшимся шпионом», ни к адресу, ни к телефону отношения не имел. В нем проживала гражданка З., в прошлом работница штаба армии. В штабе операции воцарилось гнетущее молчание. Генерал Сердюк находился в отчаянии. Разрядил обстановку доклад разведчиков наружного наблюдения. Они сообщили: из «адреса» вышел Дудник!

Прошло еще полчаса, и к Сердюку поступили подробная запись разговора Литвинюка с Дудником и сводка – доклад наружки. Их анализ не оставлял у контрразведчиков сомнений в том, что шпионы твердо намерены реализовать свои преступные планы в ближайшее время. Дудник словно чувствовал, что время безнадежно уходит, и всячески торопил подельника с подготовкой к проведению сделки с Майклом, а сам принялся осаждать командование просьбами – предоставить ему отпуск. Что это будет за отпуск, контрразведчики уже знали. Видимо, Дудник не слишком доверял своему «бизнес-партнеру» и решил сам встретиться с американцем и, наконец, заполучить вожделенный долларовый куш. Но тут на него как назло одна за другой «посыпались» командировки в дивизии, а оттуда вырваться на встречу с Майклом было невозможно. Сорвав его планы, контрразведчики выиграли не только время, но и получили хорошую возможность документально закрепить преступную деятельность.

И пока Дудник мотался по командировкам, Литвинюк «работал» за двоих. Он периодически названивал американцу, но его телефон не отвечал, и только в начале февраля между ними состоялся долгожданный разговор. Майкл, несмотря на настойчивость Литвинюка, быстро охладил его денежные аппетиты. Покупать кота в мешке, тем более за 500 тысяч долларов, он не собирался и настоял на том, чтобы на предстоящей встрече ему были представлены подлинники секретных документов. После недолгих препирательств Литвинюк вынужден был принять предложение, и они договорились о конспиративной встрече в Москве.

10 февраля неподалеку от станции метро «Чистые пруды» она состоялась. На нее прибыл один Литвинюк – сам Дудник в это время находился в очередной командировке. Явка с Майклом проходила нервно. И не столько собачий холод, а сколько страх подгонял начинающего шпиона. Он торопил с проведением сделки, но, несмотря на его заверения в исключительной ценности предлагавшихся на продажу секретных документов, которые были записаны на дискете, американец высказал сомнение в их подлинности и вновь стал настаивать на непосредственной встрече с «хозяином секретов». Литвинюк, который вел свою игру и взвинтил цену до миллиона долларов, в конце концов, вынужден был согласиться. Так и не получив «шпионского аванса», он принял предложение Майкла – «сначала секреты, а потом деньги». В заключение разговора они договорились, при очередном сеансе связи 14 февраля окончательно определиться с датой и местом следующей встречи.

Но обстоятельства снова оказались выше сил «компаньонов по шпионажу» и сорвали очередную явку в Москве. Дудник днями пропадал на службе, «закрученный» командованием в колесо всевозможных проверок, командно-штабных тренировок, и не мог вырваться на встречу с Майклом в Москву. Неудачи преследовали и Литвинюка. Магнитная дискета с секретной информацией, полученная им в 1996 года от Дудника, «вдруг» пришла в негодность. Ехать с пустыми руками на встречу с Майклом он не решился, позвонил Дуднику в Оренбург и сообщил об утрате материалов. Тот, проклиная в душе непутевого партнера, принялся в тайне от сослуживцев собирать секретные материалы. Под различными предлогами он заходил в кабинеты, где велась разработка боевых документов и, пользуясь доверием сослуживцев, в тайне копировал их содержание на магнитный носитель, а затем прятал в сейф. Эти действия не оставались без внимания контрразведчиков, они скрупулезно фиксировали каждый шаг Дудника и при этом пытались удержать его от совершения преступления. Беседы о необходимости сохранности государственной тайны и уголовной ответственности за ее разглашение, которые по инициативе Гольцева командование проводило с военнослужащими, не остановили Дудника.

Заканчивался февраль 1997 года, а заветные 500 тысяч долларов так и оставались для Дудника манящим зеленым миражом. Хранившиеся у него секретные сведения «жгли карман», и тогда он принялся давить на Литвинюка, требуя, чтобы тот приехал и забрал для продажи Майклу дискеты с новыми копиями документов управления Оренбургской ракетной армии. Американец в это время находился в Москве и ждал обещанные «русскими компаньонами» секретные материалы. Литвинюк отправился в Оренбург.

Шестого марта он встретился с Дудником. Особой радости эта встреча им не принесла. Липкий, точащий душу страх, взаимные подозрения в двойной игре не располагали к откровенности. И для того имелись основания. Литвинюк, полагавший, что он больше всего рискует в предстоящей «сделке», и взвинтивший перед Майклом цену за секреты до миллиона долларов, не сообщил о новой ставке своему партнеру. Дудник об этом не знал, но, возможно, догадывался и потому не торопился с вопросами, а решил задать их в более подходящей обстановке.

До военного городка ракетчиков, располагавшегося на окраине Оренбурга, они добирались окольными путями. По дороге по нескольку раз меняли маршрут, пересаживались из одного транспорта в другой, пытаясь обнаружить за собой слежку. Не заметив ничего подозрительного, вышли на остановке перед гарнизонным универмагом и поднялись в комнату офицерского семейного общежития. Накрытый стол и бутылка водки постепенно растопили лед взаимной настороженности и развязали языки, но жена Дудника не захотела слушать пьяный бред и выставила их на улицу.

Загрузившись дополнительной порцией спиртного, они отправились на квартиру, недавно выделенную для семьи Дудника. В очередной раз «проверившись» перед входом в подъезд, «компаньоны» поднялись на этаж. В нос шибануло запахом краски и обойного клея, под ногами затрещали полы и захрустели куски штукатурки. Из соседней квартиры доносился визг дрели и грохот молотка – это счастливый новосел обустраивал свое семейное гнездышко.

Не обращая внимания на неудобства, Дудник и Литвинюк, подогреваемые спиртным и жаждой наживы, тут же на ящике накрыли походный стол. И не успели они еще разлить водку по стаканам, как затянутая толстым слоем пыли электрическая лампочка уныло подмигнула и безнадежно погасла. В комнате воцарилась кромешная тьма. На лестничной клетке захлопали двери, послышались возмущенные голоса, а затем защелкали переключатели автомата в распределительном электрощите.

Прошла минута-другая, а свет в квартирах так и не появился. Разъяренные жильцы принялись на чем свет стоит костерить электриков, начальника КЭЧ. Больше всего досталось «рыжему электрику»: Дудник с Литвинюком не жалели для него крепких слов, не подозревая, что виновниками временного неудобства явились контрразведчики. Грохот молотков и визг дрелей были не лучшим сопровождением для разговора двух шпионов, и тогда Виктору Гольцеву пришлось вспомнить свою прошлую военную специальность. Как оказалось, за время службы в контрразведке он свои технические навыки не растерял. Свет в подъезде погас надолго.

Помаявшись в темноте, «компаньоны» по шпионажу не захотели проливать водку мимо стаканов и, по предложению Дудника, отправились в ближайшее кафе с располагающим к пьяным откровениям названием «Уют». Эти их метания доставили немало хлопот контрразведчикам, но техника не подвела, им удалось узнать главное: подельники не отказались от своих преступных планов, более того намеревались реализовать их в ближайшие дни. В тот вечер основная улика против них – дискета с записанной секретной и совершенно секретной информацией перешла от Дудника к Литвинюку и была искусно спрятана в обложке фотоальбома. Кроме того, контрразведчикам стало известно еще одно немаловажное обстоятельство: Дудник и на этот раз не собирался встречаться с Майклом. Сославшись на жесткий контроль со стороны командиров и отсутствие возможности отлучиться со службы, он доверил эту важную часть в разработанной им комбинации Литвинюку.

Тот охотно согласился, и для того имелись причины. Скрыв от «компаньона» последнюю цену, названную Майклу, он надеялся получить с него дополнительный «навар» – 500 тысяч долларов. Хитрый Дудник тоже вел свою хитрую игру, рассчитывая исключить для себя все возможные риски в затеянной шпионской игре. Он цинично полагал, что в случае провала Литвинюк, «тертый на зоне калач», так просто «колоться» не станет и тем более не будет «накручивать» себе срок, втягивая его в «шпионскую группу».

Обсудив последние детали плана сделки с «Майклом» и договорившись о долях прибыли, они в приподнятом настроении покинули кафе «Уют» и возвратились в общежитие. На следующее утро с легким сердцем Дудник отправился на службу. Страх, преследовавший его все последние дни, уступил место эйфории. До встречи Литвинюка с Майклом, которая должна была положить конец всем сомнениям и принести ему сотни тысяч долларов, оставалось чуть больше суток. И тогда прощай служба, ставшая ненавистным ярмом, пропади пропадом выстуженный ледяными ветрами Оренбург, и да здравствует новая жизнь! Жизнь, где он, наконец, сможет урвать у нее все. Теперь ему оставалось запастись терпением и ждать результата поездки Литвинюка в Москву.

Тот, отоспавшись после «дружеского ужина» и плотно пообедав, отправился на железнодорожный вокзал. За окном мелькал унылый городской пейзаж. Ранняя бурная весна безжалостно расправлялась со снегом, серая жижа чавкала под ногами и бурыми ручьями струилась по щербатым улицам. Троллейбус судорожно трясся на колдобинах и медленно тащился от остановки к остановке. Литвинюк не замечал этих неудобств и не обращал внимания на суету пассажиров. Его сердце грела сулившая баснословную прибыль дискета с секретными материалами. Время от времени он ощупывал альбом, за обложкой которого она хранилась, и тогда на его физиономии появлялась довольная ухмылка. Ему казалось, что он обхитрил всех: Дудника, надув на пятьсот тысяч долларов, Майкла, выставив себя в его глазах главным добытчиком секретов, и, наконец, оставшуюся с носом российскую контрразведку.

А в эти минуты в оперативном штабе операции готовились к проведению ее завершающего этапа. Разведчики наружного наблюдения не спускали глаз как с него, так и с Дудника и о каждом их шаге докладывали генералу Сердюку. Литвинюк, никуда не сворачивая, держал путь к железнодорожному вокзалу, а Дудник по-прежнему находился в кабинете штаба армии. Внешне он не проявлял признаков беспокойства и, как обычно, работал с документами. В оперативном штабе перевели дыхание: шпионы не стали преподносить неожиданных сюрпризов и действовали по ранее обговоренному плану.

В шестнадцать тридцать пять Литвинюк вышел на привокзальную площадь, миновал стоянку такси и направился к железнодорожному перрону. Время неумолимо отсчитывало его последние минуты на свободе. Сердюк не стал больше медлить и доложил генералу Молякову о переходе операции в завершающую стадию. Его приказ был лаконичен: «Не допустить выхода Чужого на Майкла! Задержать объектов с поличным и обеспечить безусловную сохранность вещественных доказательств их преступной деятельности».

Первая группа захвата выдвинулась на исходную позицию – к штабу армии, а вторая рассредоточилась на перроне. Литвинюк вошел в здание вокзала и направился к поезду. Голову кружили легкий мартовский морозец и фантастические миражи будущей «сладкой» жизни. Он шел и не замечал сутолоки приграничного вокзала, где, казалось, одновременно собралась вся разноликая, разноголосая, пестревшая яркими восточными красками Средняя Азия.

Решительно действуя плечом, Литвинюк продрался через толпу и вышел на перрон. Вытянувшаяся перед ним зеленая лента поезда терялась в сгущающихся вечерних сумерках. В воздухе витали аппетитные запахи, доносившиеся из вагона-ресторана. Предвкушая шикарный ужин, он потянулся к поручням, и в этот миг на руках защелкнулись наручники. Не прошло и часа после задержания, как он начал давать показания. Обнаруженная контрразведчиками за обложкой альбома дискета с секретными материалами не оставляла ему шансов выпутаться из шпионской истории. Открещиваясь от нее как черт от ладана Литвинюк валил все на Дудника.

Теперь, когда на руках у контрразведчиков имелись неопровержимые доказательства его преступной деятельности, пришло время действовать второй группе захвата. Эту заключительную часть операции она провела безукоризненно. Случайные очевидцы захвата ничего не поняли, а Дудник был обескуражен и до управления ФСБ России по Оренбургской области, куда его доставили под конвоем, не проронил ни одного слова.

Там, перед лицом генерала Молякова и генерала Сердюка, ему окончательно изменила выдержка. Дудник запаниковал и начал валить вину на Литвинюка, но это не удалось. Неопровержимые улики – дискета, фотоальбом и показания подельника, свидетельствовали против него. Тогда он попытался сыграть под простачка. И эта уловка не сработала: контрразведчики располагали оперативными данными о том, что Дудник прекрасно знал меру уголовной ответственности за совершенное преступление и заранее отрабатывал себе пути отхода. Лишним подтверждением того служила обнаруженная при обыске в его рабочем сейфе газетная статья «На краю пропасти». В ней сообщалось о разоблачении Федеральной службой безопасности другого агента-«инициативника» – Марты, пытавшейся продать секретные сведения одной иностранной спецслужбе.

Как и она, Дудник не удержался на скользком краю пропасти предательства и рухнул на самое ее дно. В течение года следователи ФСБ и Главной военной прокуратуры России с помощью своих зарубежных коллег скрупулезно факт за фактом собирали и документировали преступную деятельность теперь уже «гражданина Дудника». Сухой язык протоколов бесстрастно зафиксировал нравственное падение бывшего майора-ракетчика, изменившего воинской присяге и замаравшего честь офицера. Он стал чужим не только для своих сослуживцев, но и в той жизни, что трудно и тяжело налаживалась в Оренбурге, России и на его малой родине.

Мотив, подтолкнувший Дудника на преступление, мало чем отличался от того, что был у других предателей – О. Пеньковского, В. Баранова, В. Ткаченко, супругов Сметаниных, М. Финкеля и прочих. Всеми ими двигало одно – корысть. Не стал исключением в этом отношении и он. На допросе 13 марта 1997 года на вопрос следователя: «Что подтолкнуло вас к совершению этого преступления?» – Дудник ответил: «У меня была только одна цель – получить деньги любой ценой, даже ценой моей жизни».

В последующем, стремясь смягчить наказание и вызвать к себе жалость, он пытался представить себя жертвой обстоятельств и ссылался: «…На нищенское состояние семьи, болезнь ребенка …настойчивость и активность Литвинюка». И здесь Дудник снова покривил душой, так как именно он привлек Литвинюка к исполнению своего преступного плана, а затем поручил тому исполнение самой опасной его части – продажу секретов.

К концу марта 1998 года следствие по уголовному делу на Дудника подошло к концу. Окончательное слово оставалось за судом. В ходе его заседаний были скрупулезно исследованы все обстоятельства совершенного Дудником тяжкого преступления «Государственная измена». 23 марта 1998 года окружной военный суд признал его виновным в том, что он, «…умышленно действуя в ущерб внешней безопасности Российской Федерации, собирал и хранил в целях передачи иностранному государству (США) составляющие государственную тайну сведения, а также неоднократно предпринимал конкретные меры для осуществления указанного намерения», и вынес суровый, но справедливый приговор – 12 лет лишения свободы с содержанием в исправительной колонии строгого режима.