Чертова дюжина контрразведки

«Крот» в «Аквариуме»

Испания и Мадрид встретили ведущего сотрудника российской резидентуры ГРУ Генерального штаба Российской армии Сергея Скрипаля ласковым солнцем и ярким южными красками. После России и Москвы, мучительно больно переживавших социально-политические потрясения начала девяностых годов и предпринимавших титанические усилия, чтобы выбраться из жесточайшего кризиса, здесь, в Испании, он оказался на празднике чужой жизни. Ветер политических и экономических перемен стал попутным для испанской каравеллы, освободившейся от балласта франкизма, и она на всех парусах понеслась вдогонку за преуспевающими и благополучными соседями Францией и Италией.

Страна великих мореплавателей, художников и поэтов, стряхнувшая с себя более чем пятидесятилетние деспотические оковы фашистского режима Франко, быстро приходила в себя и стремительно поднималась к вершинам политической и экономической жизни Европы. Мадрид превращался в еще один центр влияния на континенте. Ведущие западные политики и руководители военного блока НАТО все чаще собирались под величественными сводами знаменитых дворцов испанских королей. В тиши залов за плотно закрытыми дверьми ими принимались судьбоносные решения, определявшие настоящее и будущее Западной Европы, и не только ее.

Этот новый акцент в европейской речи не остался без внимания руководства ГРУ. Мадридская резидентура после некоторого пребывания на обочине разведывательной деятельности возвращалась на свое законное место. С каждым месяцем объем задач и нагрузка, ложившаяся на плечи ее сотрудников, возрастали, и потому такому опытному оперативному работнику, как Скрипаль, были только рады.

К тому времени за своей спиной он имел не только боевую службу в десантных войсках, «горячих точках», но и несколько лет работы в разведке на Мальте. И пусть то была не Великобритания, Италия или Германия, где контрразведка дышала в затылок сотрудникам российского посольства, пытаясь вычислить среди них разведчиков из СВР или ГРУ, это нисколько не роняло его в глазах коллег. Крохотная страна, затерявшаяся в лазурных водах Средиземного моря, и ее столица Ла-Валлетта с уютными барами и кафе, великолепными пляжами и величественными руинами прошлых цивилизаций казались восторженным туристам настоящим земным раем. Но для посвященных в дела разведки Мальта прежде всего ассоциировалась с одним из крупных центров шпионажа. Местная контрразведка, о которой никто и ничего не слышал, не «путалась под ногами» у многочисленных иностранных резидентов и их агентов, и потому они без особой опаски вершили свои тайные дела, при этом не забывая доглядывать за конкурентами, чтобы при случае подставить ножку: втянуть в компрометирующую или вербовочную ситуацию.

Скрипаль, находясь в том земном раю, не успел согрешить: не засветился на сомнительных контактах и не вляпался в вербовочную ситуацию. Он проявил себя напористым, хватким профессионалом, способным проводить сложные вербовки агентов и добывать важную информацию. Все это не осталось без внимания его непосредственных начальников. Отмечая сильные стороны разведчика Скрипаля, они как-то не придавали большого значения некоторым его недостаткам – амбициозности и склонности к жизни на широкую ногу. Но тут, как говориться, кто сам не без греха: «Ты можешь не любить жену, а КПСС – обязан». В этом отношении у партийных функционеров, игравших большую роль в ГРУ, серьезных претензий к нему быть не могло. Скрипаль исправно платил партийные взносы, а на собраниях партячейки выступал по-деловому и критически. Отдельные колебания, если таковые и были, то здесь ему, как говорится, приходилось придерживаться генеральной линии КПСС. В конце восьмидесятых годов она выделывала такие замысловатые зигзаги, что ревнителям коммунистической морали поневоле пришлось ослабить свою идеологическую узду.

Из длительной командировки на Мальту обратно в Москву заматеревший разведчик Скрипаль возвратился с лестными партийными характеристиками и благоприятными отзывами прямых начальников. Это позволило ему подняться на очередную ступеньку служебной карьеры. Но размеренная, лишенная повседневного риска работа в аппарате ГРУ не приносила желанного удовлетворения. И дело было вовсе не в ее содержании или предвзятом отношении к нему руководителей. Причина заключалась в другом.

За окном кабинета буйно плескалась новая жизнь, в которой Скрипаль пока не находил себе места. В августе девяносто первого рухнули с, казалось бы, незыблемого пьедестала партийные идолы, а вместе с ними канула в прошлое не только КПСС, а и сама страна СССР. На ее развалинах в муках рождалось новое российское государство. Крайне болезненно этот процесс отразился на положении военных и сотрудников ГРУ, в частности. Их социальный статус в обществе резко пошел вниз, даже полковничьей зарплаты при галопирующей бешеными темпами инфляции едва хватало на то, чтобы свести концы с концами.

Поэтому назначение в мадридскую резидентуру, где, помимо льготной выслуги, шла двойная оплата: на родине – в рублях, а за границей – в валюте, для Скрипаля являлось подарком судьбы. Теперь ему оставался всего один шаг до самой важной, составляющей предмет особой гордости разведчика должности резидента! Но к тому времени она, вероятно, в его глазах потеряла свой романтический ореол и значение. Суровая проза новой жизни, когда на смену приказавшему долго жить, «вечно живому» марксизму-ленинизму пришел безжалостный «господин доллар», пробудила в нем глубоко дремавшие чувства – зависть и корыстолюбие. Он, имевший два высших образования, боевые награды и в совершенстве владевший несколькими языками, оказался лишним на этом празднике жизни, где «малиновые пиджаки» и хваткие «бритые затылки» с замашками «бомбил» в одночасье сколачивали огромные состояния.

На высокую должность в резидентуру ГРУ в Испании Скрипаль отправился в смешанных чувствах. С одной стороны, он радовался тому, что удалось вырваться из Москвы, где семье приходилось жить от зарплаты до зарплаты, а вызывающая роскошь олигархов все больше раздражала и будила зависть и ненависть к ним. С другой стороны, его терзали мысли о том, что годы, проведенные за границей, окажутся бесполезно потраченными. В то время когда он будет «убиваться» на службе и рисковать собою, его удачливые знакомые и коллеги, ушедшие со службы в бизнес, сумеют сколотить состояния. С этими мыслями Скрипаль прибыл в Мадрид и приступил к работе.

Появление нового сотрудника в составе посольства России в Испании не осталось без внимания местной спецслужбы и, конечно, британской разведки МИ-6. И для того имелись веские причины: последняя положила на него свой глаз еще во время работы на Мальте. То, что не разглядели в Скрипале его наставники в академии, а затем руководители резидентуры, увидели сотрудники британской разведки.

Амбициозный карьерист, любящий за чужой счет «шаркнуть» по жизни да еще проходящий службу не где-нибудь, а в ГРУ, Скрипаль показался им подходящей кандидатурой на вербовку. Однако опытные мастера шпионажа не спешили ее форсировать и искусно плели вокруг него тайную паутину. Одна из самых опытных и коварных разведок мира в своей работе не привыкла размениваться по мелочам и давать осечки. Прошлое имперское величие британских рыцарей плаща и кинжала впиталось в кровь и плоть их потомков. И, несмотря на то что в конце двадцатого столетия от некогда могущественной британской империи, в которой когда-то не заходило солнце, остались жалкие осколки, ее сотрудники по-прежнему старались, если пить – так шампанское, а если вербовать – так «королей».

В тот период, когда Скрипаль работал на Мальте, в представлении британской разведки он пока с трудом тянул на «валета», да и то не козырного. Поэтому к нему пока только присматривались: выискивали уязвимые места и терпеливо ждали того дня, когда будущий кандидат дорастет до приличной должности и окончательно растеряет остатки патриотизма и марксизма-ленинизма, которые в него крепко вбили сначала во время учебы в военном училище, затем – при прохождении службы в воздушно-десантных войсках, а позже – в период учебы в военно-дипломатической академии.

В своих расчетах сотрудники МИ-6 не ошиблись: частые походы Скрипаля по магазинам, в рестораны и беседы с испанскими связями были подтверждением того. В них он, пока еще исподволь, прощупывал возможность для совместного занятия бизнесом. Это послужило сигналом для британских разведчиков: «клиент» созрел для вербовки, и они принялись готовить для нее почву.

В октябре 1994 года в числе связей Скрипаля появился бывший военнослужащий и несостоявшийся испанский космонавт Луис. Тот оказался настоящим «душкой», и вскоре они уже были на короткой ноге. Луис проникался все большим доверием к «русскому другу» и не стеснялся делиться с ним своими проблемами и раскрывать душу. С его слов, после того как на российскую космическую станцию «Мир» отправился другой, он разочаровался в военной службе и решил заняться бизнесом. Проснувшийся было в Скрипале профессиональный интерес к Луису как к объекту вербовки угас. Но ловкий «идальго», видимо, успевший к тому времени пройти короткий шпионский ликбез, умело подвел под него «крючок с наживкой». Во время разговора он как бы невзначай обмолвился о том, что долгое время служил на военной базе ВВС США в Испании и на этой почве приобрел обширные знакомства.

Скрипаль клюнул! Живой в общении, щедрый на угощение и имеющий связи среди американских военных, Луис показался ему перспективным оперативным контактом, через которого он надеялся выйти на других кандидатов на вербовку в качестве агентов ГРУ. В ходе последующих встреч он принялся прощупывать его наводящими вопросами, от которых попахивало шпионским душком. Этот тревожный запашок, похоже, не слишком смутил Луиса. Он охотно шел на развитие отношений и в свою очередь проявлял все больший интерес к событиям, происходящим в России. Эта тема не сходила с первых полос многих испанских газет, и потому Скрипаль то ли не придавал, то ли не захотел придавать значения некоторым специфическим вопросам, которые задавал Луис. Они не касались характера его работы в Испании – в этом отношении новый друг был достаточно деликатен и не лез с ненужными расспросами. Его больше интересовали оценки, которые Скрипаль давал политическим процессам, происходящим в далекой России, и перспективам их развития. Свой интерес Луис мотивировал тем, что изучает возможность работы на российском рынке. На самом же деле многочисленные вопросы любознательного испанца служили вполне определенной цели: британская разведка исподволь прощупывала политические взгляды и убеждения будущего своего агента. Так Скрипаль незаметно для себя из вербовщика Луиса превратился в объект оперативной разработки.

Ее предварительные результаты обнадеживали сотрудников МИ-6. За годы, прошедшие после работы на Мальте, от марксистко-ленинских убеждений Скрипаля не осталось и следа. На смену им пришли алчность и стяжательство. Родина-мать стала для него ненавистной мачехой. В минуты откровенности он не стеснялся поносить ее и нынешнюю российскую власть. Все это вместе взятое убедило британскую разведку в том, что настал час для активных действий. Первым шагом к вербовке стало втягивание Скрипаля в коммерческую деятельность. Выполнение этой задачи снова было возложено на Луиса, и он не стал откладывать дела в долгий ящик.

Очередная, пока еще «дружеская» встреча состоялась в дорогом ресторане при престижном отеле «Милья Кастилья». Прекрасная испанская кухня, а еще больше ужин за чужой счет настроили Скрипаля на благодушный лад. Разговор приобретал все более непринужденный характер. Луис, посчитав, что настал подходящий момент, перешел к делу. Упомянув о своих серьезных связях среди испанских бизнесменов, которые намеривались выйти на российский рынок, он попросил у Скрипаля содействия в вопросе поиска надежных партеров, а взамен обещал щедро вознаградить за посреднические услуги. Тот недолго колебался и дал согласие. Его нисколько не смутил сам вид бизнеса, связанный с винным производством. Не винные пары, а запах шальных, как ему представлялось, легких денег заставил его – офицера преступить опасную черту. Служба и интересы дела, которым когда-то присягал курсант Скрипаль, все дальше отходили на второй план. Жажда наживы, которую искусно подогревал Луис, все больше овладевала им.

Из ресторана Скрипаль возвратился в приподнятом настроении. Предложение Луиса могло существенно пополнить семейный бюджет. В его воображении уже рисовался желанный «джентльменский набор»: новая машина, гараж и дачка на берегу лесного озера. С присущим ему напором он взялся за воплощение своей мечты: в тайне от руководства ГРУ принялся подыскивать среди знакомых в России партнеров по бизнесу. Поиски не заняли много времени – здесь оправдался прогноз британской разведки. Сотрудники МИ-6 рассчитали, что на огромном, заполненном различными суррогатами российском винно-водочном рынке найти покупателя на качественную европейскую продукцию не составит большого труда, и не ошиблись. Уже весной 1995 года Скрипаль и Луис провернули свою первую сделку – продали в Россию бочки с вином и получили за посредничество шесть тысяч долларов.

Когда подошло время делить «навар» «благородный идальго» проявил необыкновенную щедрость – большая часть суммы отошла к Скрипалю. Легкость, с которой достались деньги, вскружила ему голову. После первого успеха они занялись разработкой новых бизнес-планов. Теперь разведчику ГРУ грезились не перспективные вербовки агентов, а десятки тысяч долларов прибыли. На этот раз дело дальше слов не двинулось. Как назло, каждый раз на их пути возникала то одна, то другая проблема. Однако Луис не терял оптимизма и при каждой встрече со Скрипалем искусно подогревал его очередным перспективным вариантом. Проходили дни, недели, а варианты так и оставались вариантами: кто-то будто специально вставлял им палки в колеса. Прошедшее лето не принесло желанного благополучия. Наступившая осень тоже не сулила ничего хорошего. У Луиса возникли материальные проблемы, и Скрипаль совсем было загрустил. Но пекущийся о своем русском друге испанец все-таки нашел выход: он предложил подключить к делу своего старого приятеля.

Скрипаль настороженно отнесся к этому предложению. Лишние огласка и свидетели занятия коммерцией ему вовсе были не нужны. В случае утечки информации к руководству резидентуры ГРУ о его занятии бизнесом он мог расстаться не только с должностью, но и вылететь со службы. Луису пришлось пустить в ход все свое красноречие, чтобы развеять сомнения Скрипаля в надежности будущего партнера и убедить в перспективности делового сотрудничества. По словам Луиса, «с Антонио не только можно, а и нужно иметь дело».

Испанец по происхождению Антонио Альварес де Идальго родился в семье, которая не приняла фашистский режим Франко и вынуждена была иммигрировать в Великобританию, там приняла ее подданство, но не забыла свои исторические корни и продолжала регулярно приезжать на родину. Из эмоционального рассказа Луиса получалось так, что Антонио чуть ли ни сын коммунистов – видимо, британская разведка рассчитывала на прошлый, еще не успевший улетучиться коммунистический менталитет Скрипаля. Но того больше занимало не благородство происхождения Идальго и ненависть семьи к фашизму, а его финансовые возможности. В этом отношении у него все было в полном порядке. Такой визитной карточке, как у Идальго, можно было только позавидовать: учеба в престижном Кембриджском университете, участие в торгах на Лондонской и Нью-Йорской товарно-сырьевых биржах, а также предстоящая женитьба на дочери американского магната говорили сами за себя. Здесь попахивало не просто вином, а чем-то гораздо большим. В разыгравшемся воображении бизнесмена в погонах Скрипаля уже вырисовывался шикарный особнячок, если не на Рублевке, то, по крайней мере, в ближнем Подмосковье. Взвесив все «за» и «против», он согласился на встречу с Идальго. Она состоялась в начале сентября 1995 года в ресторане при известном отеле «Милья Кастилья». Уже сам выбор места встречи, шикарный стол и сам Идальго, от которого за версту «несло» большими деньгами и еще кое-чем, что охваченный жаждой наживы Скрипаль, видимо, не захотел уловить, произвели впечатление. После дежурного обмена любезностями Идальго тут же продемонстрировал деловую хватку и обрисовал захватывающую дух картину будущего сотрудничества. Несмотря на некоторую расплывчатость его предложений, Скрипаль охотно согласился с тем, что серьезный бизнес «не должен вылезать наружу». Такая сговорчивость партнера добавила энтузиазма Идальго, и он тут же предложил «подготовить к следующей встрече письменное видение будущего «делового» сотрудничества, в том числе и в России». По его мнению, «российское направление могло бы стать наиболее перспективным, и потому Сергею, с учетом знания национальной специфики, следовало бы сосредоточиться именно на нем, а после завершения исследования по результатам составить подробный отчет».

Здесь бы, пока еще разведчику, Скрипалю стоило как следует подумать, прежде чем дать согласие. Это тонкий и дальний заход Идальго должен был напомнить ему один из приемов из собственного вербовочного арсенала, который использовался при привлечении к сотрудничеству будущих агентов. Бумага – не слова, ее-то к делу как раз и подошьешь, чтобы потом припереть к стенке несговорчивого «объекта» и заставить работать на себя. Предполагал ли Скрипаль, что «деловой отчет» станет тем самым первым документом для британской разведки, который ляжет в досье будущего агента и будет тем самым «камнем» на шее, что потянет его в омут предательства? Или все-таки он надеялся переиграть Идальго? Как бы там ни было, но после завершения встречи Скрипаль, как положено, об этом контакте руководству резидентуры не доложил. Подогреваемый обещанным солидным гонораром, он втайне от коллег, используя материалы из служебных документов, накропал свое первое шпионское донесение.

Спустя три недели они в том же составе встретились в ресторане того же отеля «Милья Кастилья». Скрипаль, спеша избавиться от опасного груза, в первые же минуты спихнул Идальго свои «письменные предложения» к деловому сотрудничеству. Тот не стал в них вникать – для него гораздо важнее было не экономическое изыскание будущего агента, а сам факт наличия документа. Теперь, когда на руках имелся такой серьезный компромат, казалось бы, можно было смело приступать к вербовке. Но опытный вербовщик Идальго не спешил форсировать события и решил до конца разрушить прошлые партийные убеждения и моральные ценности российского офицера, а заодно пополнить грязным компроматом ведущееся на него досье. После завершения ужина он вместе с Луисом затащил Скрипаля в ночной стриптиз-клуб.

Полумрак, царивший в зале, сизые клубы табачного дыма не помешали технарям из британской разведки заснять во всех ракурсах осоловелую физиономию Скрипаля на фоне пышных форм стриптизерш. В то время как он замаслившимися глазками пожирал жриц любви, Идальго с Луисом сладко напевали ему в оба уха о его исключительности и тех неограниченных возможностях, которые откроются перед ним на «свободном» Западе. И здесь Скрипаль неожиданно для вербовщиков взбрыкнул. В нем в последний момент то ли проснулись остатки совести, то ли он не смог выдержать пытку сладострастными телами стриптизерш? Как бы там ни было, несмотря на уговоры «компаньонов», Скрипаль вызвал такси и отправился под надежный бок жены.

Неожиданный побег «объекта» из «медовой ловушки» заставил изрядно поволноваться британских разведчиков. Они с нетерпением ждали, и не только ждали, а и готовились к очередной встрече с ним. На этот раз Идальго решил «подсластить» мерзкий запах предательства дорогостоящей «пилюлей». Как и предыдущий, этот разговор проходил за столом, щедро оплаченным «деловым партнером». Во время беседы Идальго не уставал нахваливать «очень содержательный анализ Сергея, который дал богатую пищу для размышлений» А затем, сославшись на необходимость срочных консультаций по отчету, он предложил Скрипалю, для удобства, сотовый телефон стоимостью в несколько тысяч долларов. Такой сверхдорогой подарок не насторожил его, а основания для того были. В 1995 году не то что резидент, а сам российский посол не мог позволить себе подобную роскошь. Недолго поломавшись, Скрипаль заглотил очередную шпионскую наживку. После чего Идальго продолжил прощупывать его: ненавязчиво расспрашивал о семье, знакомых и планах на будущее.

До конца года они провели еще две встречи, а перед рождественскими праздниками на Скрипаля нежданно-негаданно свалился «просто так» сказочный подарок в 10 тысяч долларов. Заботливым «Дедом Морозом» оказался не кто иной, а все тот же Идальго. Свою щедрость он объяснил тем, что удачно реализовал одно из предложений Скрипаля с правлением испанского концерна «Альбатрос». Сославшись на то, что в руководстве концерна заинтересованы в продолжении сотрудничества, Идальго рекомендовал ему открыть счет на свое имя и при этом гарантировал полную его анонимность.

Приняв очередной шпионский аванс, сотрудник ГРУ когда-то рвавшийся в разведку, чтобы защищать интересы Отечества на тайном фронте, в тот день в Скрипале окончательно умер. Нет никаких сомнений в том, что он хорошо знал, чем должна закончиться их следующая встреча – вербовкой. Перед тем как сделать последний шаг к профессиональному предательству, он, видимо, искал ему оправдание. И, вероятно, находил его в том, что такой страны, как СССР, на верность которой курсант Скрипаль когда-то давал присягу, уже нет. Август девяносто первого, в его представлении, похоронил ее навсегда и сделал свободным от прошлых обязательств.

Капитализм властно и жестоко перекраивал под себя страну и народ, безжалостно крушил прошлые идеалы и коверкал судьбы людей. На глазах Скрипаля ловкие, нахрапистые и беспринципные дельцы буквально из воздуха сколачивали себе баснословные состояния, и ему не хотелось оставаться в стороне. Он все меньше думал о работе, а тлевшая в глубине души алчность, подогреваемая яркими красками западной рекламы и умело распаляемая Идальго, заполыхала жарким пламенем. Несмотря на недвусмысленные намеки «партнера по бизнесу», Скрипаль не спешил предлагать свои «иудины» услуги, рассчитывая потянуть время и тем самым набить себе цену.

В феврале 1996 года во время очередной беседы, традиционно проходившей в дорогом ресторане, Идальго намекнул, что «Сергей не совсем тот, за кого себя выдает». Скрипаль понял, к чему тот клонит, но не спешил раскрывать карты и свел все к шутке – «привычке иностранцев подозревать во всех русских агентов КГБ». Тогда Идальго зашел с другой стороны и упомянул про книгу «Аквариум» Суворова (предателя В. Резуна, бывшего сотрудника ГРУ, изменившего родине и нашедшего прибежище под крылышком британской разведки. – Прим. авт.).

Этот пробный тест на предательство сработал – Скрипаль не возмутился: «Книг предателей не читаю»! И тогда британский разведчик взялся ее нахваливать, а еще больше «смелого борца с тоталитаризмом, нашедшего в себе мужество порвать с порочной советской системой и порожденным ею кровожадным чудовищем – ГРУ». Здесь он бил не в бровь, а прямо в глаз – в предмет профессиональной гордости военных разведчиков. Скрипаль молча проглотил и это. Идальго поспешил развить успех. Превознося Суворова, который «быстро нашел себя в свободном обществе и стал не только известным, но и обеспеченным человеком», Идальго знал куда метил и тонко подогревал тщеславие и корыстолюбие будущего агента МИ-6. А Скрипаль все медлил с ответом, понимая, что предательство тоже товар, и потому рассчитывал продаться как можно дороже. Их разговор закончился тем, что он пообещал Идальго: «На досуге поплавать в «Аквариуме» Суворова».

Получив «домашнее задание», Скрипаль проштудировал опус предателя, живописавшего «ужасы, царившие в ГРУ – “Аквариуме”» и решил, что больше не стоит торговаться. Лавры пописывающего и щедро проплаченного из специальных фондов британских спецслужб изменника Резуна распалили его денежный аппетит. В тот день в Скрипале бесповоротно умер разведчик и гражданин и народился омерзительный «крот» британских спецслужб. Теперь он цинично прикидывал: почем продать своих агентов, доверивших российской военной разведке честь, жизнь, и при этом не продешевить.

К следующей встрече с Идальго предатель предусмотрительно разбил информацию на несколько частей, рассчитывая получить за каждую отдельный куш. И когда она состоялась, то британскому разведчику не понадобилось углубляться в обсуждение опуса Резуна. С первых минут разговора он понял, что «объект» созрел для вербовки и прямым текстом заявил «о заинтересованности друга из разведки в конфиденциальной информации, за которую тот готов хорошо платить».

После непродолжительного торга они сошлись в цене, после чего Скрипаль подтвердил факт того, что является сотрудником ГРУ, и принял вербовочное предложения. Вербовка теперь уже «крота» британской разведки была закреплена получением от него информации о структуре ГРУ.

А дальше Скрипаль принялся сдавать всех подряд – однокашников по академии и коллег по работе. Отрабатывая свои тридцать сребреников, он лез из кожи и засветил перед МИ-6 десятки разведчиков из ГРУ и Службы внешней разведки России, выдал находящихся у него на связи агентов. Позже, в ходе судебного расследования, было установлено, что жертвами предательства Скрипаля стали более 300 кадровых сотрудников российской разведки.

В ответ за свою услугу предатель требовал денег и еще раз денег. Его патологическая жадность к деньгам не могла не тревожить британскую разведку, являвшуюся причиной провала многих ее агентов. Но не столько беспокойство за жизнь Скрипаля, сколько опасение потерять ценный источник информации заставляло Идальго напоминать ему: «Непомерные траты могли заинтересовать российскую контрразведку». Скрипаль согласился не только с этим доводом: в последнее время ему становилось все труднее объяснять жене внезапно возросший бюджет семьи. Поэтому он согласился с предложением Идальго, что часть заработанных денег лучше зачислять на личный счет в одном из европейских банков. Такой счет был открыт летом 1996 года в одном из английских банков. Каждый месяц МИ-6 перечисляла на имя Скрипаля по три тысячи долларов, а позже перевела его в Испанию в Banco Central Hispanoamericano S. A.

Так продолжалось до сентября 1996 года. Счет в банке стремительно рос, но не приносил Скрипалю желанной радости. Двойная жизнь на службе и дома становилась для него непосильным грузом. «Зараза» предательства поразила не только душу, а и тело. Страх возмездия медленно и неотвратимо разрушал организм. Развившийся сахарный диабет не могли излечить даже дополнительные бонусы, выплачиваемые Идальго. К концу осени состояние здоровья Скрипаля настолько ухудшилось, что ему пришлось срочно покинуть Испанию и возвратиться в Москву. Оставшиеся месяцы и почти весь следующий 1997 год он вынужден был лечиться, потом непродолжительное время поработал в центральном аппарате ГРУ и снова лег на обследование в госпиталь. Его результаты оказались неутешительны; врачи поставили окончательный диагноз «не годен для работы в разведке».

Безработным Скрипаль не остался. Система, которую он предал и продал, не бросала в беде своих сотрудников. В руководстве ГРУ позаботились и нашли ему должность консультанта в МИДе. Там от него были не в восторге, вместо работы он то лечился, то занимался устройством личных дел, и потому вскоре от него избавились. И опять старые друзья, в том числе и те, которые из-за его предательства вынуждены были оставить службу, похлопотали о нем и пристроили в один из комитетов правительства Москвы.

Но и на новом месте Скрипаль не прижился – деньги оказались не те, и он решил самостоятельно заняться бизнесом. Из этой затеи ничего не получилось, а к тому времени подошли к концу накопленные «непосильным трудом» сбережения, он вспомнил о прошлом шпионском поприще и Идальго. Вернуться к нему оказалось не просто. Их разделяло несколько тысяч километров, но ради денег Скрипаль готов был отправиться хоть к черту на рога. И здесь он столкнулся с проблемой – отсутствием загранпаспорта. Вопрос с его оформлением затянулся. В конце концов, у него иссякло терпение, жажда денег взяла верх над осторожностью, и он решился позвонить Идальго.

На дворе стоял октябрь 1999 года. Со дня их последней явки прошло три года, и Скрипаль не без волнения набрал известный номер. После долгих гудков в трубке, наконец, прозвучал голос. Ответил сам Идальго. Скрипалю не понадобилось называть себя, тот догадался, кто с ним говорит. Несколько минут между ними шел общий разговор, и когда он коснулся текущих дел, Скрипаль намеком дал понять, что готов продолжить совместный бизнес. Идальго понял, о каком бизнесе идет речь, и оживился. Издержавшийся в тратах шпион тут же воспользовался моментом и, посетовав на возникшие материальные трудности, напомнил «партнеру» о его обещании «делать ежемесячные перечисления на известный счет». Последовавший тут же ответ был подобен ушату холодной воды. Идальго не проявил пылкого испанского благородства и с британской холодностью жестко заявил: «Бизнес возможен в случае поступления информации». Скрипаль был вне себя от обиды и злости, но ничего поделать не мог и вынужден был смириться, так как другого источника дохода, как скудная пенсия, опустившая его на уровень «вратаря» – дежурного по воротам на даче олигарха, не имел. Разговор закончился тем, что они договорились после получения Скрипалем разрешения на выезд из страны встретиться в Испании и обсудить перспективы дальнейшего сотрудничества.

После беседы прошло несколько месяцев, когда, наконец, Скрипаль получил заветный загранпаспорт и начал собираться в дорогу. В посольстве Испании с визой не затянули: сработали скрытые связи британской разведки. Помня предварительное условие, выставленное Идальго: «Бизнес возможен в случае поступления информации», он принялся рыть рогом землю, чтобы приехать на встречу не с пустыми руками. Для этого ему пришлось напрячь свою память, чтобы отыскать то, что еще не успел сторговать, а также пройтись по старым связям в ГРУ и попытаться выудить у них служебную информацию.

В феврале 2000 года Скрипаль с легким «шпионским багажом» отправился в Испанию. На этот раз Идальго оперативно откликнулся на его телефонный звонок и назначил явку в мадридском гольф-клубе, располагавшемся по соседству с отелем, где остановился поиздержавшийся в средствах агент.

Назвать эту и последующую встречу двух матерых шпионов теплой было нельзя. От разговора о деньгах Идальго искусно уклонялся и больше интересовался разведывательными возможностями Скрипаля. Тот как мог старался преподнести себя и ссылался на прочные связи среди бывших сослуживцев в ГРУ. Но, похоже, эти аргументы не произвели должного впечатления на британского разведчика. Агент, лезущий из кожи вон ради того, чтобы урвать одну-другую тысячу долларов, потерял в его глазах былую ценность, так как уже не имел прямого доступа к источникам секретной информации.

Вежливо выслушав, Идальго не стал прямо отказываться от услуг Скрипаля и предложил ему перейти на связь к своему другу в разведке. Будучи профессионалом, тот догадался, что в глазах МИ-6 потерял былую ценность и «пошел по рукам». В нем заговорила обида, он выплеснул то, что в нем накипело, и в запале заявил: «У хваленной британской разведки бумага для тайнописи хуже, чем та, что пользуются в сортире».

Идальго молча проглотил обиду, решил не устраивать сцен и, чтобы как-то подсластить «горькую пилюлю», заверил Скрипаля, что с ним будет работать очень опытный сотрудник британских спецслужб. Но не столько это, сколько заявление «друга»-Антонио, что он может рассчитывать на солидные гонорары, если будет подкидывать информацию по ГРУ и продолжать консультировать МИ-6 по интересующим ее вопросам, прибавило настроения Скрипалю. Он подтвердил, что имеет такие возможности, и поторопил Идальго с организацией встречи.

Тот не стал затягивать с ней. «Друг» из британской разведки «случайно» оказался поблизости. Спустя час уже втроем они беседовали в кафе на приморской набережной. Очередной британский разведчик представился как Стивен и начал разговор с реверанса в сторону Скрипаля: отметил его заслуги перед британской короной и поблагодарил за информацию о ГРУ. Скрипаль приободрился и, почувствовав запах денег, заверил, что готов и дальше консультировать британскую разведку по интересующим ее вопросам. После этого они продолжили разговор один на один. Идальго, сославшись на срочные дела, покинул их, и Стивен перешел к делу. Его в первую очередь интересовала информация, касавшаяся сотрудников резидентур ГРУ и СВР в Испании, а также обстановки в российском посольстве.

Скрипаль, познавший на себе, что такое рыночная экономика, прежде чем сдать своих бывших коллег, решил поторговаться. В конечном итоге они сошлись на том, что ежегодная шпионская ставка должна составить 10 тысяч долларов в год, а особо ценные материалы будут оплачиваться по отдельной статье. В заключение явки ими были обговорены технические приемы зашифровки информации, согласованы способы связи и определено место будущей встречи. Свой выбор они остановили на Мальте. Стивен предложил провести явку 3 июля 2000 года в двенадцать часов в городе Слим. Запасная встреча была запланирована там же на восемнадцать часов. На экстренный случай британский разведчик разрешил Скрипалю воспользоваться телефоном гибралтарской фирмы Идальго. В качестве очередного задания он поручил подготовить более подробную информацию по сотрудникам резидентур СВР и ГРУ в Испании, а чтобы подогреть интерес Скрипаля к работе в качестве аванса выдал две тысячи долларов.

Спустя четыре месяца, 1 июня 2000 года, Скрипаль вместе с супругой и дочерью вылетел на Мальту. Отец-шпион, супруг-шпион цинично использовал своих близких в качестве прикрытия от российской контрразведки, рассчитывая, что семейная поездка не привлечет ее внимания. В то время как жена с дочерью беззаботно предавались отдыху, он, словно заяц, петлял по узким средневековым улочкам города, пытаясь выявить за собой слежку. За два дня ему так и не удалось обнаружить ее следов, и 3 июня 2000 года ровно в полдень шпион засветился на месте явки.

Как всегда, его ждал обед за счет британской разведки и любезный до приторности Стивен. Позволив Скрипалю, с утра нагулявшему аппетит, утолить голод, он перешел к делу: передал 20 листов тайнописной копировальной бумаги, спецблокнот на 80 листов и объяснил, как ими пользоваться. После этого Стивен провел подробный опрос по предыдущей информации, уточнил характер деятельности ряда сотрудников резидентуры ГРУ в Испании. В качестве очередного задания он поручил Скрипалю собрать данные, касающиеся структуры центрального аппарата ГРУ, а также на отдельных должностных лиц одного из управлений, а в завершение беседы предостерег от крупных трат и излишней активности при сборе материалов, которые бы могли привлечь внимание ФСБ.

По возвращении в Москву Скрипаль возобновил шпионскую деятельность. Под различными предлогами он выходил на старые связи в аппарате ГРУ и в беседах с ними пытался получить интересующую британскую разведку информацию. Такая повышенная активность пенсионера, в недавнем прошлом важного секретоносителя, и его дорогостоящие поездки за границу не остались без внимания контрразведки. Не ввели ее в заблуждение и попытки Скрипаля прикрыть свою шпионскую деятельность якобы занятием бизнесом с испанскими партнерами.

В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий, санкционированных судом, контрразведчиками были выявлены новые и весьма любопытные факты: Скрипаль, действительно, имел денежные счета в зарубежных банках, и, что самое любопытное, они были открыты во время прохождения им службы в ГРУ. Но самое интересное контрразведчиков ждало впереди: с 1996 года неизвестный благодетель регулярно перечислял на эти счета 3 тысячи долларов. «Опытные охотники» на шпионов поняли, с кем имеют дело – так оплачивались услуги особого рода.

Этому их предположению вскоре нашлось и материальное подтверждение. При проверке недвижимости, числящейся за семьей Скрипаля, было установлено, что за несколько лет она совершила ряд дорогостоящих приобретений. В частности, в 1999 году для сына была куплена трехкомнатная квартира в Москве, произведен дорогостоящий ремонт в собственной квартире, приобретена дача в Тверской области, а также автомобиль. В то время когда зарплата полковника, пусть даже ГРУ, составляла около семисот долларов. Вероятность того, что эти покупки могли быть сделаны на средства жены и сына, исключалась: их доходы не превышали доходов среднестатистического москвича.

Анализ всей совокупности этих и других данных заставил контрразведчиков предположить, что они имеют дело с агентом, работающим ни один год на иностранную спецслужбу, которая и после увольнения из ГРУ не списала его со своего «шпионского счета».

В октябре 2004 года подозрения в проведении Скрипалем враждебной деятельности еще больше усилила новая оперативная информация. Неожиданно даже для семьи он решил срочно отправиться на отдых в далеко не курортный турецкий город Измир и заказал места в гостинице, расположенной неподалеку от отеля «Хилтон», где традиционно останавливались туристы из Великобритании. Столь поспешный отъезд Скрипаля в Турцию заставил предположить контрразведчиков: МИ-6 срочно вызывает своего агента на явку. И тот, бросив все, кинулся за очередной денежной подачкой. Контрразведчиков не ввел в заблуждение его совместный с женой выезд. Та не подозревала, что ее используют для прикрытия шпионских дел.

В тот день, когда чета Скрипаль поселилась в «Измир Пэлас», по соседству с ними, в отель «Хилтон», заехала группа британских туристов. Среди них находился хорошо известный контрразведчикам британский разведчик. Их предположение, что шпион прибыл на явку со своим куратором, подтвердилось. Утром 5 и затем 7 октября 2004 года в своем номере сотрудник МИ-6 провел со Скрипалем две длительные конспиративные встречи. Явка закончилась тем, что шпион получил новое задание в отношении ряда сотрудников ГРУ и наличными 20 тысяч долларов.

Возвратившись из Турции в Москву, он лез из кожи вон, чтобы заработать очередной шпионский бонус: названивал старым связям в ГРУ, пытался вызвать их на встречу, чтобы добыть интересующую британскую разведку информацию. Но одних не оказалось на месте, другие находились в командировках, а третьи предпочитали говорить о чем угодно, но только не о службе. И тогда Скрипаль попытался выжать хоть что-то из тех, кто вышел на заслуженную пенсию. Ветераны-разведчики хорошо знали цену слова и умели крепко держать язык за зубами. Шпион оказался в информационном вакууме и вряд ли подозревал, что это военная контрразведка умело выстраивала вокруг него невидимую стену молчания.

Неделя проходила за неделей, а ему нечего было доложить хозяевам из МИ-6. Запершись в четырех стенах, пенсионер Скрипаль коротал время. Двойная жизнь, которую он вел последние девять лет и всячески скрывал от родных, сделала его чужим в собственной семье. Вспомнив о старых друзьях, Скрипаль пытался вызвать у них сочувствие, но не находил отклика. Они слишком далеко разошлись во взглядах, и теперь их мало что связывало. Изводимый бездельем, быстро тающими сбережениями и мутной совестью, он не находил себе места. А время стремительно летело вперед. Приближающий Новый год тоже не радовал. В кармане было не густо, а на душе – пусто. Унылым, похожим один на другой дням, казалось, не будет конца.

День 15 декабря 2004 года для Скрипаля мало чем отличался от предыдущих, разве что монотонное течение жизни нарушило приглашение к участковому инспектору, где предстояла рутинная сверка документов на охотничье нарезное оружие. Он и не подозревал, что время неумолимо отсчитывало его последние часы на свободе. Сотрудники военной контрразведки и следователи Следственного управления ФСБ России завершили кропотливую работу по сбору доказательств шпионской деятельности Скрипаля. Чего это им стоило – знают только они и председатель суда, давший санкцию на арест шпиона и заключение под стражу.

Плотно позавтракав, Скрипаль вышел во двор. До опорного пункта милиции было рукой подать, а до назначенного времени – десяти часов, оставалось еще пятнадцать минут – он решил прогуляться.

Утренняя суета во дворе и на улице улеглась, легкий морозец слегка покусывал за уши и нос. Наслаждаясь бодрящим воздухом и тишиной, Скрипаль неспешным шагом направился в милицию. Впереди показался знакомый подъезд. Он нырнул в его темный зев. После яркого дневного света на миг потерял ориентацию, нашарив ручку, толкнул дверь и шагнул вперед.

В следующее мгновение парализующий волю страх приковал его к месту. Двери соседних помещений распахнулись. Трое парней ринулись к нему, крепкие руки припечатали к стене. Холод металла ожег запястья. Скрипаль, как выброшенная на лед рыба, распахнутым ртом хватал воздух и не мог вымолвить ни слова. Группа захвата ФСБ действовала быстро и решительно, не позволив шпиону освободиться от улик и покончить с собой. Эти опасения были вовсе не лишними. Зная суровое отношение британской разведки к своим провалившимся агентам, контрразведчики постарались лишить его возможности применить яд. Скрипалю было не до того. Он был потрясен и не слышал отрывистых команд, скрипа снега под колесами подъехавшего крытого автофургона, не замечал работы кинокамеры, бесстрастно фиксировавшей происходящее, и видел только одного седовласого полковника. Его ледяной взгляд сказал предателю все.

– Хитрый ход! Вы меня переиграли! – обреченно произнес шпион.

– Не ход, а мат! Тоже мне шахматист нашелся! – с презрением бросил полковник и распорядился: – В машину его, ребята!

Скрипаль безвольно повис на руках бойцов группы захвата, тупо уставился в одну точку и потом за всю дорогу не проронил ни слова.

Позже, в камере Лефортовской тюрьмы, оправившись от шока, предатель попытался снова повести свою игру и предложил следователю сделку: оформить явку с повинной взамен на откровенные показания. В них сотрудники ФСБ не нуждались. За время оперативной разработки предателя ими были собраны исчерпывающие доказательства его шпионской деятельности. Первые же обыски, проведенные следственной группой, полностью подтвердили имевшиеся оперативные материалы. Из оборудованных Скрипалем тайников следователи извлекли: разведопросник СИС на английском языке, блокнот с секретными записями на сотрудников ГРУ, бумагу для тайнописи, незарегистрированный пистолет иностранного производства.

Долгих двадцать месяцев шло расследование по уголовному делу. Следователи ФСБ и Главной военной прокуратуры скрупулезно и кропотливо распутывали один за другим шпионские узлы, завязанные Скрипалем на петле предательства. А их набралось более чем достаточно. Десятки преданных им агентов были отданы на растерзание иностранной контрразведке. Сотни сотрудников ГРУ и СВР, которых коснулась его каинова печать, оказались засвеченными перед испанской, британской, рядом других спецслужб и были вынуждены свернуть свою деятельность.

Окончательную черту в затянувшейся шпионской карьере Скрипаля подвел Московский окружной военный суд. 9 августа 2006 года он признал Скрипаля виновным в совершении особо тяжкого преступления – государственной измене в форме шпионажа в пользу спецслужб Великобритании – и вынес обвинительный приговор, назначив предателю наказание в виде лишения свободы сроком на тринадцать лет с отбыванием в колонии строгого режима, лишил воинского звания полковник и всех государственных наград.