Чертовски сексуален

Глава 2 Разрядка напряженности

– Так теперь ты веришь в любовь с первого взгляда? Или я снова в пролете? – спросил у Шелли Кит Кинкейд, и она смущенно попыталась найти ответ. Но поскольку сердце ее разгуливало на свободе, оно заполняло собой всю ее ротовую полость. Зато тело, хотя ничего и не сказало, с энтузиазмом выгнулось дугой ему навстречу.

– Надеюсь, утром я не утрачу к тебе уважения, – наконец пролепетала она, однако, к немалому ее удивлению, Кит Кинкейд отстранился от нее.

– Запомни, киска, я не собираюсь беречь себя в целости и сохранности до самой свадьбы, – заявил он и внимательно посмотрел на нее. Его глаза все еще были затуманены, светлые волосы всклокочены. – Кстати, могу я рассчитывать, что она все-таки состоится, наша свадьба?

Шансы услышать от Шелли «да» в ответ на предложение руки и сердца были примерно равны шансам застукать в местном пабе самого Бен Ладена. Но противница брака в ней заколебалась. То, что сейчас творилось в голове у Шелли Грин, представляло собой мешанину из следующего: 1) Bay! 2) Дом, кот и бабки в количестве, позволяющем купить себе навороченную гитару, о какой она мечтала с момента окончания музыкального училища. 3) Лови момент, или, как выразился Кит Кикейд, а почему бы нет, детка! 4) «Пусть я пьяна, но мозги у меня не отшибло».

Через несколько недель она признается себе, что голову ей вскружил отнюдь не алкоголь, а то, что Кит подарил ей всего себя. И если она выйдет за него замуж, то, возможно, такого рода близкое общение будет происходить у них постоянно…

– Шелли… – Кит так вкрадчиво произнес бархатным голосом ее имя, что Шелли моментально ощутила, как по ее спине, шипя и сыпля искрами, вновь пробежал электрический разряд похоти. – Ну что тебе терять?

И правда, что ей терять? Ученики шепнули перед отъездом, что нашли временного учителя, который согласился заменить ее на ближайшие две недели. И Шелли была вынуждена признаться себе, что устала просыпаться новогодним утром, с горечью сознавая, что ей даже не о чем пожалеть. Разговаривая с ней, жизнь давно поглядывала по сторонам в поисках более интересного собеседника. Покойная мать наверняка решила бы, что дочери требуется ударная доза антидепрессантов. Внезапно Шелли поняла, причем с несвойственным оптимизмом, что она вот-вот скажет Киту «да». Почему? Потому что ее жизнь уже давно претерпела модуляцию в миноре. Потому что она сама была сплошная затянувшая увертюра несуществующей оперы. Потому что она мучилась ностальгией по вещам, которых в ее жизни отродясь не было. Да, сначала, узнав, что ученики тайком записали ее в участники телеконкурса «Одинокие сердца», Шелли рассвирепела, однако последние несколько часов, проведенные в обществе Кита Кинкейда, стали для нее чем-то вроде хорошей встряски. Они заставили ее сбросить с себя оцепенение, в ней словно вновь проснулся и призывно заурчал мотор желаний, тяги к приключениям.

– Почему бы тебе, детка, немного не расслабиться? – гнул свое Кит. Шелли почувствовала нежный взгляд его зеленых, похожих на ярмарочные леденцы глаз. – Стоит только начать убивать время, как время тотчас начнет убивать нас, – изрек он жизненную мудрость. – Наша жизнь – это вечное настоящее, если, конечно, у тебя нет роскошного замка где-нибудь на юге Франции. Кстати, детка, вот еще одно правило, – он нарочито медленно провел языком по ее губам, – стоит перестать, так кое-что тут же заржавеет. – И он улыбнулся ей улыбкой Казановы – хитрой и нагловатой улыбкой распутника. – Итак, что же ты мне скажешь?

В свое время Шелли окончила Королевскую музыкальную академию. Она изучила творчество самых разных композиторов – от Монтеверди до Малера. Она умела на слух отличить большую терцию от малой, кварту от квинты, сексту от септимы. Однако, разрази ее гром, ей ужасно нравилось, когда этот ковбой называл ее «детка». Да, мужчины руководствуются исключительно принципом удовольствия. Но почему женщины такие зажатые? Почему не имеют права отдаться первобытным, да что там, животным страстям? Почему у них тотчас диагностируют острый «похотит» первой степени, требующий принудительного лечения?

– Послушай, к какой еще свадьбе прилагается квартира и тачка? – спросила Шелли, радостно влив в себя очередной бокал пузырящейся золотой жидкости. – Я объявляю новый сезон. Пусть он называется «Добро пожаловать, женихи!».

– Ну разве нам не повезло? Ведь я по натуре бабник! – взахлеб расписывал свои достоинства Кит, после чего подмял Шелли под себя и раздвинул ей колени. – Мы с тобой поедем на этот остров, но только не вздумай удалять волосы. – И он скользнул рукой под пенящийся шифон. – Твоя киска как та актрисулька из мыльной оперы семидесятых – сплошное кривляние, подплечники и огромный начес. Такое впечатление, будто в качестве примера для подражания она взяла себе Фару Фоссет. Послушай, Шелли Грин. Когда мы с тобой сочетаемся браком, я хочу, чтобы ты стала самой собой.

Оставшиеся мили они провели в нескончаемых обжиманиях и поцелуях. Наконец лимузин доехал до места и остановился у знаменитой кузни в Гретна-Грин. Согласно шотландским преданиям, местный кузнец, который только тем и занимался, что, громыхая молотом по наковальне, сочетал браком горячий металл, мог также выковать и брачный союз между влюбленными. Шелли кое-как уселась, натянула то, что осталось от безнадежно испорченных колготок, и с опаской посмотрела на сгрудившихся на тротуаре репортеров.

Кит пожал ее руку.

– Спасибо тебе, Шелли, – произнес он пылко. Под внешней бравадой Шелли различила в его голосе искреннюю нежность, а еще непонятную грусть, причину которой так и не смогла разгадать. – Я знаю, ты на своем веку натерпелась от всяких мерзавцев, поэтому заранее извини меня за то, что я могу невзначай по старой привычке повести себя как последний гад.

Шелли рассмеялась и нащупала свои туфли.

– Да, нелегко заставить вашего брата извиниться после того. Не иначе как ты пьян.

– Ты даже не представляешь, что ты делаешь со мной. Для меня это шанс начать все сначала… Это был лучший день в моей жизни, – признался Кит Кинкейд, и в голосе его прозвучала искренняя благодарность.

– А-а-а! – Куда только подевалась ненависть Шелли к браку и всему, что с ним связано. – Для меня тоже, – донесся ее собственный голос.

– Неужели?

– Угу, – произнесла она, когда к ней наконец вернулся прежний сарказм. – Сегодня я по телевизору видела Дженнифер Энистон, и она показалась мне полноватой.

– Ну, так как? Что будем делать? – спросил Кит Кинкейд, чмокнув ее в щеку.

Под пристальными взглядами репортеров они прошли в дом кузнеца.

– Итак? – потребовал объяснений ведущий телешоу, который оказался на месте раньше, поскольку воспользовался самолетом. – Чем же все закончится? Завяжут они узел или нет? Скажут друг другу «да» или пошлют друг друга подальше?

А сколько здесь собралось народу! Маги средств массовой информации, чародеи и кудесники маркетинга, записные соловьи радиоэфира, напыщенные алхимики пиара, астрологи и психоаналитики, просто любопытные, пришедшие поглазеть на бесплатное представление, и прочие шотландские кальвинисты из близлежащей церквушки, а также компьютерщики – те самые, которые решили, что Китсон Кинкейд – наилучшая пара для Шелли Грин. И все как один, выставив вверх или вниз большие пальцы, подавали парочке условные знаки.

– Пошли его к черту!

– Не упусти парня!

Происходящее чем-то напоминало арену Колизея в Древнем Риме. Шелли чувствовала, как на плечи тяжким грузом давит напряженное молчание телевизионщиков. Однако стоило ей взять Кита за руку, и толпа тотчас разразилась ликующими криками, за которыми последовал взрыв аплодисментов.

Разумеется, в бочке всеобщего ликования не обошлось без ложки дегтя – рядом, скандируя свои лозунги, собралась кучка пуритан, возражающих против профанации таинства брака. Чтобы попасть на вымощенный булыжником двор, Кит был вынужден бесцеремонно растолкать этих святош. Прикрытая с обеих сторон руками Кита, Шелли шла по образовавшемуся узкому коридору, и до нее доносились обрывки возмущенных фраз по поводу происходящего, которые организаторы акции протеста бросали в объективы телекамер.

– Ваше шоу низвело таинство брака до уровня балагана! Это наглядный пример того, как низко пала наша культура, если теперь у нас превозносят мгновенное удовлетворение всех и всяческих прихотей, в том числе и крайне сомнительных! – вещал в микрофон раскрасневшийся от возмущения пастор.

– Подумать только, до чего низко мы пали, если разыгрываем спутника жизни как лотерейный билет! Или брак больше не таинство, заповеданное нам Господом Богом, а рулетка, джек-пот, вопрос везения или проигрыша? – вторил ему убеленный сединами джентльмен.

– Как можно превращать священный общественный институт в дешевое цирковое представление! Это поругание высоких моральных принципов! Это святотатство! – донесся до Шелли очередной голос.

В этот момент телеведущий сунул ей под нос микрофон.

– Мне почему-то показалось, что вы недолюбливаете мужчин. Скажите нам, что заставило вас объявить перемирие в войне полов? Своего рода амнистия чувствам?

«Да, этого парня несет, – подумала Шелли. – Не иначе, как его нос учуял, что в воздухе запахло премией "Лучший телеведущий года"».

– А если это амнистия чувствам, то брачное ложе – демилитаризованная зона? – продолжал трещать в микрофон лохматый.

– Что ж, наверное, и в войне полов случаются минуты мира и взаимопонимания, – сказала Шелли. – То есть, по-моему, если убрать внешние различия, то окажется, что и мужчинам, и женщинам хочется одного и того же – любви…

Ее голос утонул в приступе язвительного хохота, грянувшего со стороны представителей прессы. Перемирие? В войне полов? Ну да! Услышь Шелли родная мать, тотчас отреклась бы от дочери. «Что делать женщине, если она видит, что вокруг нее кругами бегает мужчина? Перезарядить ружье и продолжать стрельбу» – такова была житейская мудрость ее матери. Материнские наставления относительно природы мужчин навсегда запечатлелись в памяти Шелли Грин.

– Итак? – не унимался ведущий.

Кит покрепче сжал ее руку. У Шелли голова шла кругом, в памяти всплыл первый звучный аккорд «Фантастической симфонии» Берлиоза. Она в ответ пожала руку Киту.

Теперь они были вдвоем – вдвоем против всего мира.

Кузнец, он же ведущий брачной церемонии, спросил, согласна ли Шелли Грин взять в законные мужья стоящего рядом с ней мужчину. Она расплылась в счастливой улыбке и сказала: «Да!»

Когда же наступила очередь Кита, тот почему-то окинул спутницу критическим взглядом. Шелли моментально ощутила внизу живота неприятный холодок. Возникла гнетущая пауза. Пауза, которая – по крайней мере для Шелли Грин – самым неподобающим образом растянулась на целую вечность. По скамьям пробежал смешок. «Карты» у Шелли под мышками стали еще шире и теперь уже включали в себя половину континентальной Европы.

– Согласен ли ты, Китсон Кинкейд, взять эту женщину в законные супруги? – задал вопрос кузнец.

– Гм-м… – прозвучал лаконичный ответ, и Кит хитро взглянул на Шелли. – А можно обойтись без ответа?

Теперь уже полеводами зала прокатился громовой раскат хохота.

– Потрясающее чувство юмора! – тотчас затрещал в микрофон телеведущий. – Нет, наш компьютер не ошибся. Он с удивительной точностью свел двух отменных приколистов.

Телеведущий, истинный профессионал, повернулся лицом к залу, ловко имитируя внимание к зрителям, а сам тем временем принялся рукой подавать Киту знаки: мол, кончай, парень, пора завязывать с шуточками.

Но тот в ответ лишь выдул пузырь жвачки.

– Итак, Китсон Кинкейд, согласен литы взять эту женщину в законные супруги? – не унимался кузнец.

Шелли Грин почему-то ощутила себя чем-то вроде бесплатного одноразового пакетика с шампунем, какие обычно прилагаются к модным журналам. Она вздохнула промозглый февральский воздух, который, надо сказать ему спасибо, моментально ее отрезвил. Господи, где была ее голова? Ведь рядом с ней совершенно чужой человек! Птица иного полета! Чего только стоят литые мышцы на его широкой груди. Нет, глаза ее оказались куда более цепкими, чем ее мозги. На бланке с заявкой на участие в конкурсе следовало бы указать – «Кроме абсолютных неудачников». Тогда бы эти паршивцы, ее ученики, ни за что не рискнули бы отправить от ее имени заявку на участие в этом чертовом конкурсе.

Выпущенный Китом пузырь лопнул с громким хлопком, словно где-то рядом прогремел пистолетный выстрел. Ага, подумала Шелли, пора искать укрытие, и чем дальше отсюда, тем лучше. Например в Новой Зеландии. Ее «суженый» быстро втянул розовым языком липкие остатки жвачки. Брови кузнеца взлетели от удивления так высоко, что почти слились с волосами спадавшими на лоб.

– Ладно, если она не против, то и я тоже, – развязно заявил Кит после слегка затянувшейся паузы.

Их тотчас объявили мужем и женой, и Шелли скорее почувствовала, чем увидела, как под вспышки бесчисленных блицев, в слепящем свете софитов телевизионной команды ей на палец скользнуло золотое кольцо. За этим последовало прикосновение пухлых губ Кита – она узнала их по вкусу жевательной резинки. Сердце снова неистово забилось в груди, разгоняя кровь по жилам с небывалой скоростью. К молодоженам тотчас устремилась толпа спонсоров и радиорепортеров – поздравить с законным браком. На Шелли обрушился ливень слащавых поздравлений вперемешку с на редкость неискренними поцелуями.

Телеведущий отпустил несколько плоских острот: мол, невеста попала в мужнины руки и к тому же даром, «а ведь за нее при желании можно было бы заломить хорошую цену, как вы думаете?» – после чего сунул микрофон в лицо Киту Кинкейду:

– Ну как, может, дадите пару добрых советов тем, кто еще не обзавелся парой?

Жениха долго уламывать не пришлось. Кит Кинкейд живо сообразил, что от него требуется.

– Эй, парни, главное – вовремя лизнуть ей одно место, и дело в шляпе!

Теперь уже брови телеведущего переместились как минимум на пару дюймов выше его шевелюры.

– Да-да, – добавил Кит, выразительно подмигнув, – немного зубной пасты купидона, и она ваша.

После этой реплики брови ведущего взмыли, казалось, уже в воздух.

Улыбка Шелли была такой натянутой, что ей самой стало страшно, как бы она, подобно жгуту, не перекрыла кровообращение.

Половые различия:

Преданность.

Женщинам нужна любовь, свадебные колокола и счастливое замужество. Мужчинам нужна «оттяжная ночка», желательно как минимум с семью бисексуальными проститутками.