Честь Девлина

XI

На следующий день странники уехали из Килбарана до рассвета. Двое солдат у южных ворот с любопытством посмотрели на путешественников, потом повернулись к Девлину и приветствовали его, прижав руку к сердцу, как старшего по званию.

— Лорд-генерал, — произнес капрал.

Девлин осмотрелся по сторонам и, к немалому облегчению, увидел, что поблизости не было его соотечественников, так что глупости солдат никто не заметил. Он принял роль Избранного, но к званию генерала еще не успел привыкнуть. Ему становилось неловко, когда его именовали так, особенно здесь, где королевская армия играла роль захватчиков.

Девлин кивнул в ответ на приветствие.

— Капрал, передайте мое почтение вашему командиру и сообщите, что на обратном пути я непременно встречусь с ним.

— Да, сэр, — ответил тот.

Девлин первым проехал сквозь ворота, спеша продолжить путешествие. Встреча с друзьями всколыхнула давно остывшие чувства. Не самое легкое испытание — вспомнить о том, кем ты некогда был, и о том, что успел потерять. Но бесплодным сожалениям не должно быть места в жизни, и воин снова сосредоточился на стоящей перед ним задаче.

Дорога от Килбарана до Альварена была в хорошем состоянии, на ней регулярно встречались гостиницы, которыми пользовались путешественники из Джорска. Кейрийцы никогда не останавливались в гостиницах — благодаря широкой сети родственных и ремесленных связей всегда можно было найти другое пристанище. Получив ценнейшую возможность использовать имя Меркея, Девлин мог потребовать кров для себя и друзей, однако ему не хотелось так небрежно распоряжаться даром. Вместо этого они ночевали в джорскианских гостиницах, где гостеприимство покупалось за звонкую монету.

Хозяева очень радовались их приезду. Зимой постояльцев не хватало. Не хватало настолько, что правительство платило трактирщикам пособие, чтобы ночлег можно было найти круглый год. К тому же путники везли вести из дома, которые были не менее ценными, чем монеты, пополняющие пустеющий кошелек.

И еще хозяева гостиниц оставляли своих гостей в покое — не задавали вопросов, и в отличие от Джорска сюда не стекались толпы любопытных, желающих посмотреть на легендарного Избранного.

В горах крутые дороги начали изматывать и людей, и пони. К счастью, погода улучшилась, а Девлин задал хоть и быстрый, но все же разумный темп. В отличие от других путешествий Заклятие не побуждало его к безрассудной спешке. Более того, оно по большей части не мешало ему, хотя воин и слышал порой знакомый шепот в мозгу, похожий на далекий разговор. Чаще всего он чувствовал его в конце тяжелого дня пути, когда друзья едва не засыпали в седлах. И однажды, проснувшись посреди ночи, Избранный тоже ощутил знакомый гул голосов. Но он не мог разобрать слова, и его ничто не подгоняло, как раньше.

Интересно, невольно задумался Девлин, может быть, это сила Заклятия ослабла, когда он удалился от Кингсхольма? Как знать, если уехать достаточно далеко, то вдруг и вовсе удастся освободиться от него? Но такая мысль была опасно близка к нарушению клятвы, поэтому воин отогнал ее.

На девятый день пути по выезде из Килбарана, когда сгустились сумерки, друзья приехали в деревню Бенгор. Гостиницу было несложно найти, потому что по обычаю она располагалась на северной стороне деревни и с юга отделялась от соседних домов каменистым полем.

Конюшего видно не было. Единственный обитатель стойла, старая кобыла неодобрительно фыркнула, когда нежданные гости принялись расседлывать пони и чистить их. Стивен принес чистой соломы в три загона, а Дидрик наполнил ведра свежей водой. Девлин засыпал зерна в ясли. Устроив лошадок, друзья взяли седельные сумки и отправились ко входу в гостиницу.

Окна были ярко освещены, а дверь открылась от первого прикосновения. Войдя, путники оказались в большой открытой комнате, в которой с каждой стороны стояло около полудюжины столов, а в обоих очагах пылал жаркий огонь.

— Рад видеть вас, — произнес далекий голос.

Девлин услышал медленные шаги и такой звук, будто кто-то тащил тяжелую ношу. Вскоре в коридоре показался человек. Когда он приблизился, Девлин заметил, что левая нога говорящего искалечена и он подволакивает ее при каждом шаге.

— Прошу прощения, что не смог лично приветствовать вас, только час уже поздний, и я не ждал гостей, особенно в канун Середины Зимы. Может быть, у вас есть повозка или кони, которых надо отвести в стойло? Обычно этим занимается моя дочь Эдит, но сейчас она на кухне, помогает готовить праздничный ужин.

— Мы сами позаботились о наших лошадях, — проговорил Дидрик. Обычно он разговаривал с трактирщиками, потому что им приятнее было иметь дело с земляком. — Нам понадобится пара комнат на ночь и горячая еда, если можно.

Хозяин гостиницы вытянулся в полный рост.

— Мы можем предложить куда больше, чем просто горячая еда. Вы присоединитесь к моей семье за зимним пиром. Нам будет приятно видеть сегодня гостей — прямо как дома. Здешние варвары — мрачный народ и не понимают, что сегодня всем надо веселиться.

Дидрик кашлянул, Стивен переступил с ноги на ногу.

Девлин шагнул вперед и откинул капюшон, открывая лицо.

Хозяин гостиницы побледнел.

— Сэр, я, конечно же, не хотел вас обидеть. Я просто не знал…

— Ничего страшного, — проговорил воин. — Уверен, что мои друзья с удовольствием присоединятся к веселью. А что до меня, я такие вещи не ценю и лягу пораньше.

У него были собственные планы на эту ночь, и они не включали в себя празднование. Однако лишать Стивена и Дидрика веселья Девлин не собирался.

Вскоре все устроились в своих комнатах. Избранный занял большую, а его друзья поселились в другой, на противоположной стороне коридора. Дочь трактирщика, Эдит, притащила горячей воды для умывания и явно понравилась лейтенанту.

Хозяин гостиницы, которого звали Венделл, лично принес поднос с едой в комнату Девлина. Готовили здесь превосходно, но воин съел немного и вскоре отставил поднос в сторону.

В дверь постучали.

— Входите, — сказал он.

Дверь распахнулась и внутрь вошли Дидрик и Стивен. Оба сменили пыльную дорожную одежду на более нарядную и чистую.

— Ты не присоединишься к нам? Середину Зимы лучше встречать с друзьями, а наши хозяева сочтут твое присутствие за честь.

Девлин покачал головой.

— Я не в настроении веселиться. И это ваш праздник, а не мой. Мне и одному будет неплохо.

— Не хочется оставлять тебя…

— Мне не нужна нянька. Идите, наслаждайтесь праздником, улыбайтесь шуточкам Эдит. Только не пейте слишком много, потому что с больной головой или нет, выедем мы рано утром.

— Как прикажешь, — улыбнулся Дидрик.

— А ты собираешься уснуть здесь, — спросил Стивен, — или все же отметишь День Поминовения?

Не в первый раз менестрель удивлял своего друга знанием кейрийских обычаев. Стивен мало знал о кейрийцах, когда они познакомились, но с тех пор, видимо, изучил культуру этого народа, даже язык освоил. Видимо, свитки, по которым он учился, описывали кейрийские верования, при этом странным образом оставляли в стороне то, на чем строилось все общество, а именно священный долг гостеприимства и связь между женщиной и землей.

Девлин понимал, что интерес музыканта к обычаям его народа должен только радовать, а вместо этого воину сделалось не по себе. Он предпочитал, чтобы его не понимали слишком хорошо.

— Я отмечу эту ночь, — проговорил кейриец, чувствуя на себе любопытный взгляд Дидрика.

— Тогда можно мне присоединиться к тебе? Я буду бодрствовать рядом, как друг.

Девлин поколебался. Ему стало интересно, почему Стивен просит об этом. По-дружески? Или как менестрель, который всегда стремится узнать тайное, чтобы добавить еще кусочек в мозаику легенды об Избранном?

Молчание тянулось, пока не стало неловким. Стивен открыл рот, словно собираясь что-то сказать, однако Девлин опередил его:

— На восходе луны. Если хочешь, можешь присоединиться ко мне в это время.

Стивен смотрел, сверкая глазами от любопытства, как Девлин поставил на землю перед собой медную чашу. Огонь бросал отсветы на полированную металлическую поверхность, бедный сосуд казался золотым. Музыкант поежился — от земли веяло холодом.

— Хаакон, лорд Закатного царства, я, Девлин, сын Камерона и Талайт, теперь именуемый Девлин Избранный, приветствую своих мертвецов. Да облегчится их ноша благодаря моей памяти о них.

Он вынул кинжал из-за пояса и уколол им большой палец левой руки, поднес к чаше и выдавил несколько капель крови.

Затем Девлин вернул кинжал на пояс и вынул флягу с медовой водкой. Вытащив пробку, он налил немного в сосуд, и прозрачная жидкость окрасилась алым. Потом воин и сам приложился к горлышку.

После он протянул флягу Стивену, сидящему справа от него.

— Пей!

— Это часть обряда? — спросил тот.

— Нет, но сегодня холодно, и спиртное согреет твою кровь.

Стивен кивнул и сделал долгий глоток. Он еще не сумел привыкнуть к крепкому напитку и все-таки отважно выпил, перед тем как вернуть флягу Девлину.

— А что теперь? — спросил Стивен голосом, слегка охрипшим от водки.

— Теперь ждем, — пожал плечами Девлин.

Он не стал говорить вслух о своих надеждах. Они были такими хрупкими, что неосторожное слово могло разрушить их. Вместо этого воин оторвал взгляд от огня и осмотрелся. При тонком серпике луны можно было различить лишь силуэты. Каменная стена, отделяющая поле от гостиницы, закрывала их со спины. Слева, недалеко от них, два молодых дуба тянули к небу ветви. А вдалеке был виден свет костра, там, где жители деревни устроили собственный ритуал.

Девлин мог присоединиться к ним, но решил не мешать сельчанам, навязывая свое общество. По крайней мере в этот год с ним был Стивен, напоминая о том, что теперь у него снова есть друзья и ремесло.

К тому же это бдение сильно отличалось от предыдущего. Тогда ему пришлось провести полный ритуал, выкупая души убитой семьи. На сей раз не требуется облегчать путь погибших друзей или родных. Вместо этого он просто отдаст им дань почтения и послушает мудрые слова, если умершие захотят их высказать.

Они сидели в тишине, а луна постепенно поднималась над горизонтом. Стивен внимательно смотрел на огонь, и то и дело друзья прикладывались к фляге.

Девлин не сводил глаз с языков пламени, в глубокой задумчивости вспоминая всех своих умерших. Когда-то в их число входили только семья и лучшие друзья, теперь добавилось и несколько врагов. Вскоре после того, как он стал Избранным, Девлин научился хладнокровно убивать тех, чьи преступления заслуживали высшей меры наказания.

Уже более чем один человек встретил смерть от руки воина, и на его душе лежала тяжесть вины за эти убийства — пусть они и были оправданы. А если Джорск отправится на войну, ему придется нести бремя все новых смертей, когда армия вступит в бой с врагом.

Изумленный вздох Стивена вернул его к реальности.

— Смотри, — сказал менестрель, указывая на дальнее поле.

Девлин отвел глаза от огня и, моргнув, принялся вглядываться в темноту. К ним плыл серебристый туман. Приближаясь, он сгущался, пока не стал настолько плотным, что через него перестало быть видно все остальное.

Воин поднялся на ноги, Стивен последовал его примеру. Туман завис по другую сторону костра, и из мглы вышла женщина. Она была высокой, выше, чем Девлин, с озорными зелеными глазами и темными вьющимися и коротко остриженными волосами. На ней были темно-зеленые рейтузы и туника того же цвета. На поясе висел меч, а на левой руке красовался украшенный гравировкой медный наруч.

Девлин наслаждался ее видом, испытывая одновременно и радость, и скорбь. Он и забыл, насколько прекрасна его покойная супруга. На мгновение ему показалось, что само время застыло. Потом в костре затрещала ветка, посылая в воздух сноп искр, и очарование развеялось.

— Почтенный муж, — проговорило видение.

— Возлюбленная жена.

Стивен воскликнул что-то, но все внимание Девлина было сосредоточено на Керри. Между ними был огонь, поэтому он попытался обойти пламя. Керри вторила его движениям, поэтому Избранный остановился.

— Нежное Сердце, — проговорила Керри. — Ты изменился, но я узнала бы тебя где угодно.

Воин проглотил вставший в горле ком.

— Правда?

— Никогда не думала увидеть тебя солдатом, хотя ты и справился. Сейчас тебя окружает опасность другого рода, и я упросила Владыку Хаакона позволить мне отправиться сюда, чтобы предупредить тебя.

— Хаакон, — с горечью выговорил Девлин. — Боги и без того довольно вмешивались в наши жизни. Значит, теперь он отправляет тебя выполнять свои поручения?

Керри протянула руку над огнем.

— Слушай меня, потому что времени очень мало. Тебе грозит опасность оттуда, откуда ты и не подозреваешь.

Быть Избранным означало каждый день встречаться с опасностью лицом к лицу. Девлин привык к этому. И все же от настойчивости Керри ему стало не по себе. Она никогда не беспокоилась из-за пустяков.

— Что за опасность? От кого?

— Я вижу только тень опасности, а не того, от кого она исходит, — пожала плечами Керри.

— Как смеет Владыка Хаакон так использовать тебя? Зачем он мучает нас обоих? — разъярился Девлин.

Обряд поминовения умерших должен был облегчить путь душам в следующую жизнь. Вместо этого он потревожил столь заслуженный Керри покой. Ей позволили увидеть одним глазком опасность, грозящую мужу, но не дали знаний, которые могли бы помочь ему победить в испытаниях. А он отлично понимал, как тяжело не суметь спасти тех, кого любишь.

Страшно подумать, что ее так жестоко используют. Это только подтверждало мнение Девлина, что Хаакон специально мучает его. Сначала он лишил Девлина возможности умереть, когда каждая клеточка воина жаждала освобождения. А теперь, когда Избранный снова обрел волю к жизни, злой Бог нашел новый способ терзать его, приговаривая к аду на земле.

— Скажи Хаакону, что я не буду его пешкой, — заявил Девлин. — Когда придет день ему встретиться со мной лицом к лицу, я потребую расплаты по счетам.

Керри умерла из-за него. Она, Лисса, Кормак и Беван. Всех убили, потому что Боги решили сделать его Избранным, чтобы утраченный меч вернулся в Джорск. Знакомое чувство гнева и вины снова всколыхнулось в Девлине, проникло в самую кровь, темное облако застлало взор.

Он помотал головой и удивленно моргнул — призрачный облик Керри исчез, и на ее месте появилась новая фигура. На ней был темный плащ, капюшон покрывал голову. Лица было не разобрать, и только на месте глаз горели алые точки. В правой руке фигура держала светящийся серебряный посох.

— Давно я ждал возможности поговорить с тобой.

Голос был тихий, но в нем звучала скрытая мощь, словно камень заговорил.

Это был сам Хаакон, Владыка Смерти. Девлину и раньше выпадало встречаться с ним, когда болезнь или рана грозили оборвать его жизнь. Но всякий раз Хаакон отказывался забрать его.

— Я не боюсь тебя, — солгал Девлин. Он не страшился смерти, хотя ее владыка был в силах несказанно мучить людей. Он мог закрыть для души воина вход в Закатное царство, вынудив вечно бродить в царстве сумрака, навсегда отрезанного от тех, кого он знал и любил. Приговорить к вечному одиночеству во тьме.

Хаакон засмеялся, и, несмотря на отважные слова, по спине Девлина побежали мурашки.

— Знай ты меня, то не мог бы не бояться. Скоро твоя душа станет моей.

— Почему?

Странно. Если Девлину судьба умереть, почему же Хаакон отпустил Керри предупредить его об опасности?

— Потому что я так хочу, — заявил Владыка Смерти. Он сделал шаг вперед, потом еще один и еще. Языки пламени расступались перед ним, не в силах прикоснуться. Хаакон остановился прямо перед Девлином.

Воин невольно отступил. Но он не мог сбежать от Бога, поэтому не собирался показывать Хаакону свой страх.

Владыка Смерти протянул руку и коснулся головы Девлина.

— Ты будешь моим, — прошептал он. Воина охватила страшная боль, и, к его ужасу, слова Хаакона эхом отдались в голове Избранного.

— Скоро ты будешь моим.

Девлин не мог шевельнуться или даже закричать — пленник в собственном теле, пожираемый изнутри огнем.

— Я не принадлежу тебе. Я Девлин, Девлин из Дункейра, — выговорил он, старательно цепляясь за обломки собственной личности. Перед ним появилось лицо Керри, отчаянно пытающейся предупредить о чем-то. Потом его поглотила тьма, и он потерял сознание.