Честь Девлина

V

Они выехали из Кинсхольма на рассвете. Чтобы не привлекать внимание возможных преследователей, не было ни провожающих, ни особых церемоний. Даже стражам у восточных ворот было приказано не отдавать формального приветствия, чтобы отряд Девлина смог смешаться с другими путниками, торопящимися домой до наступления зимы.

Нильс Дидрик принялся разминать руки в кожаных перчатках для верховой езды, пытаясь согреть их. Он явно чувствовал дыхание зимы. Серые тучи над головой грозили дождем, а камни мостовой под копытами коней покрылись инеем. Не самая добрая примета для начала путешествия. Очень скоро облака принесут снег и лед. А вот где же тогда будут усталые путники?..

Холод на улице вполне соответствовал ледяному молчанию, царившему в небольшом отряде. Девлин сказал не более десятка слов, когда они готовились к отъезду, и с тех пор — ничего. Даже всегда жизнерадостный Стивен воздержался от своего обычного трепа из уважения к мрачному настроению предводителя.

На улицах же, напротив, было людно и шумно. Фермеры приветствовали друг друга, везя полные тачки или въезжая на груженых телегах с остатками урожая, чтобы продать их на рынке в Кингсхольме. Рабочие и служащие, живущие за пределами городских стен, болтали меж собой, отправляясь по делам. Куда менее мощный поток путешественников тянулся на восток. Ярко одетые посланники на лошадях, везущие письма знати. Может статься, здесь была даже парочка придворных, задержавшихся в столице и стремящихся вернуться домой до первых снегов.

Дидрик внимательно вглядывался в толпу, хотя и не замечал ничего необычного. Обернувшись, он увидел лишь Стивена в нескольких шагах от себя, ведущего в поводу вьючную лошадь. Все, казалось, идет как надо, но офицер не мог отделаться от чувства тревоги.

Глубоко вздохнув, лейтенант велел себе перестать нервничать. Они еще находились неподалеку от внешних стен, в пределах которых нечего страшиться. Причин для беспокойства нет.

И все же он не мог не бояться. До прошлой весны ему не случалось оказываться за пределами десятка лиг от Кингсхольма. А теперь придется проехать через все королевство в Дикие земли Дункейра. В места, где люди говорят на другом языке, а опасность может явиться в незнакомом ему облике, так что и распознать ее не удастся, пока не станет слишком поздно.

Прошлой весной у него хотя бы был отряд верных стражей во главе с Миккельсоном и пусть несколько сомнительное, но все же прикрытие королевской армии. Два десятка клинков обеспечивали безопасность Избранного, и то они едва не сплоховали. А на сей раз он один. Хотя никто не усомнится в храбрости Стивена, в душе тот менестрель. Ему не хватает инстинктов, позволяющих почувствовать опасность или настроение враждебной толпы. В сражении Стивен может хорошо себя показать, однако его легко застать врасплох.

Кроме того, есть проблемы и с самим Девлином. У него инстинкты воина и врожденная осторожность, которая уже не раз спасала ему жизнь. Только это было до дуэли, на которой воину искалечили руку. И до того, как проклятая картина ввергла его в бездну черного отчаяния. Теперь, если на Девлина нападет наемный убийца, он вполне может с радостью принять смерть.

А долг Дидрика — охранять Избранного, пусть даже вопреки его желанию. Это поручение лейтенант не доверил бы никому. И все же невольно он желал, чтобы ему позволили взять с собой хотя бы одного верного стражника. Чтобы тот прикрывал им спину. Ведь даже величайшим из воинов хочется спать.

— За нами следят, — проговорил Девлин, пробуждая Дидрика от размышлений. — Я насчитал троих. Один едет перед нами, а за нашей спиной двое фермеров на телеге.

Девлин остановил коня, и лейтенант вынужденно натянул поводья. Обернувшись, Дидрик вгляделся в толпу, заполонившую улицу за ними. Телегу разглядеть удалось, а сидящего на козлах — нет, так что пришлось привстать в стременах. Через некоторое время толпа расступилась, и возница стал виден.

— Всадник перед нами — это Бехра, я узнал его силуэт и позорную посадку на коне. А вот что это за парочка позади? Твои люди? Или чьи-то еще? — спросил Девлин. В голосе звучало лишь любопытство, но Дидрик понимал, что его ждут неприятности.

Ну по крайней мере с наблюдательностью у Девлина все в порядке.

— Наши.

Стивен поравнялся с ними, и Избранный жестом велел ему выехать вперед.

— Я приказал, чтобы у нас не было эскорта, — проговорил Девлин. — Я неясно выразился? Или ты решил, что можешь больше не слушаться моих приказов?

Дидрик нервно сглотнул.

— Это не эскорт. Им приказано следовать за нами сегодня, чтобы попытаться выяснить, не интересуется ли кто-нибудь нашим отъездом. Если все будет в порядке, завтра они вернутся в столицу.

— И чья это была идея?

— Моя, — ответил Дидрик. Он знал, что лгать Избранному бесполезно. — Капитан Драккен одобрила. В качестве предосторожности.

Девлин покачал головой.

— Если я заметил наблюдателей, заметят и другие. А что до риска, так если кто-то и вправду следит за нами, вряд ли они сделают глупость и нанесут удар здесь, пока мы находимся в пределах видимости стен Кингсхольма.

— Они не смогут напасть, если потеряют след, — возразил Дидрик. — И чем больше расстояние между нами и Кингсхольмом, тем труднее снова отыскать нас.

— В таком случае им останется лишь отправиться в Дункейр. Через горы ведет лишь несколько проходов. Если поставить на всех наблюдателей, нас будет несложно найти. Пока же мы здесь, они не станут нападать.

"Мне бы его уверенность", — подумал Дидрик.

— А почему?

— Этот поход — подарок моим врагам. Им удалось убрать меня с пути, не пролив ни единой капли крови. Я куда полезнее для них в роли дурака, отправившегося на бесполезные поиски. Если же я погибну, из меня можно сделать мученика. Они не захотят рисковать, убивая Избранного. По крайней мере пока я достаточно близко от столицы, чтобы об этом можно было узнать.

— А когда мы доберемся до твоей родины?

— Дункейр — другое дело. — Девлин посмотрел на едущего впереди Стивена. — Для кейрийцев жизнь нашего менестреля священна. Нам же с тобой нельзя терять бдительности. Если мне удастся вернуть меч, мы окажемся в большой опасности. Найдется немало людей и в вашем, и в моем народе, которые не пожелают возвращения Сияющего Меча в Джорск.

Это не приходило Дидрику в голову. Он думал только о том, как бы добраться до Дункейра и отыскать утерянный клинок. Ему было известно о многих врагах, которых Девлин нажил в Джорске и в странах, пытающихся покорить королевство. Оказывается, неприятелей ему хватает и в его собственной земле.

— Может быть, ты забыл еще о чем-нибудь мне рассказать? — начал Девлин. — Потому что если я узнаю, что ты меня обманул…

— Нет, — твердо выговорил Дидрик. — Клянусь моей присягой, никакого обмана я не замыслил. Я приказал наблюдать за нашим отъездом, но это все. Остальное тебе известно.

Девлин встретился взглядом со своим помощником, и тот заставил себя спокойно посмотреть в глаза Избранному. Потом воин кивнул, и Дидрик понял, что ему поверили.

— Преступи мою волю еще раз — и мигом отправишься обратно, — посулил Девлин.

— Понимаю, — отозвался лейтенант. Однако обещать, что никогда не ослушается приказа своего начальника, он не стал. В конце концов, его забота — безопасность Избранного. Так что придется защищать Девлина — в том числе от самого себя.

Страхи Дидрика оказались необоснованными, и первый день пути прошел без приключений. Стражи вернулись обратно в столицу. Лейтенант не терял бдительности, хотя и не заметил, что кто-то следит за ними. Это, впрочем, не означало, будто опасности нет. Напротив, недруги могли отправить вперед вестников, чтобы подготовить засаду. Впрочем, судя по всему, Избранный был прав, предполагая, что вблизи от Кингсхольма ничего не случится.

Девлин по-прежнему держался замкнуто, обращаясь к Дидрику только по необходимости. Сначала лейтенант подозревал, что Избранный не простил ему нарушения приказа насчет эскорта, но потом подметил, что со Стивеном тот обращается с той же холодностью. Сложно сказать, обижался менестрель или нет; в любом случае он оставался неизменно жизнерадостен.

В отличие от их прошлого путешествия Девлин не настаивал на том, чтобы продолжать движение после захода солнца и отправляться в путь еще затемно. И все же чувство, что следует торопиться, не покидало друзей, и в любую погоду они выезжали с рассветом и редко останавливались до темноты.

Начало пути проходило по одной из основных южных дорог, по которой много ездили, и даже в самых маленьких деревнях была гостиница, готовая приютить путников. В больших городах трактирщики, привыкшие к благородным гостям, спокойно относились к приезду Избранного. А вот в деревушках он производил фурор, и хозяева гостиниц старались предложить прославленному лорду самое лучшее. Дидрику постоянно приходилось убеждать их, что Девлин предпочитает простоту и не любит церемонии.

Сегодня они двигались куда медленнее из-за сильного дождя и с наступлением ночи разбили лагерь неподалеку от дороги. Луна спряталась за тучи, и продолжать путь во тьме было слишком опасно. Дидрик напоил коней в маленьком ручейке и задал им зерна, пока Стивен с Девлином ставили палатку. Хоть и не без труда, но их предводителю удалось развести костерок на опушке, вскипятить воду и сделать горячую каву, чтобы было чем запить вяленое мясо и сыр.

Когда дождь прекратился, путники уселись вокруг костра и принялись за еду.

Стивен прислонился спиной к дереву, вытянув ноги в сторону костра. В правой руке он держал сыр. Поглядев на него с некоторой тоской и вздохнув, менестрель откусил кусок.

— Разбаловался ты от ночевок в гостиницах, — заметил Дидрик, улыбаясь. — Забыл, что значит путешествовать по диким местам.

Честно говоря, и сам Дидрик отнюдь не радовался еде всухомятку, но прожевал свою долю без лишних жалоб. Равно как и Девлин. Неожиданно лейтенант подумал, что тот вообще никогда не жаловался на пищу. Совсем никогда.

Было известно, что Избранный очень любит эль из Дункейра и презирает большинство вин. Впрочем, если он и находил джорскианскую еду такой же странной, как и напитки, то никогда об этом не говорил.

— Мне приходилось путешествовать в куда более тяжелых условиях, — заметил Стивен. — А прошлой весной, когда мы отправились в Коринт, разве хоть слово жалобы сорвалось с моих уст? Я даже ел стряпню Ольги, что немалое испытание для любого человека.

Дидрик невольно сглотнул, припомнив странную, жирную, полусырую, полупригоревшую еду. По походным правилам полагалось готовить по очереди, однако Ольга была примером того, почему из каждого правила должны быть исключения.

— И я не вижу причин, почему бы не останавливаться в гостиницах, раз уж провидение расположило их на нашем пути. А также почему не предпочитать горячую еду холодной, — продолжал Стивен.

— Здесь по крайней мере нас никто не беспокоит, — в первый раз за вечер заговорил Девлин. — Не являются толпы любопытных, не раболепствуют слуги, прислушивающиеся к каждому твоему слову с открытым ртом, так что вскоре становится невозможно думать.

— Ну нельзя же их винить. Разве часто таким городкам выпадает случай принимать в гостях героя? — спросил Стивен.

Дидрик поморщился, зная, как не любит Девлин, когда ему напоминают о подвигах.

— И за это я могу винить только твоих собратьев, — сказал воин. — Если я еще раз услышу, как дети на улицах распевают про то, как рука Хаакона направляла клинок…

— Я не имею к этому никакого отношения, — возразил Стивен, возводя к небу руки. — Эта песня плохо написана. Рифмы едва прослеживаются, хотя мелодия легко запоминается. Если бы я взялся писать песню про поединок…

— Мне случалось слышать твои сочинения, — продолжал Девлин, едва заметно улыбаясь. — Какие там были слова? Сердце волка? Мужество львицы?

Стивен вспыхнул и опустил лицо.

— У меня есть куда лучшие.

— И будет еще немало. Но только не про меня. — Избранный обернулся к Дидрику и спросил: — Сколько лиг мы сегодня проехали? Четыре?

— Ближе к пяти, — отозвался тот. Как королевский тракт, Южная дорога была вымощена камнем, что было настоящим благословением для путников. Даже сегодняшний дождь не особо сильно замедлил друзей. Они собирались преодолеть шесть лиг и, несмотря на непогоду, проехали почти пять. Настоящие сложности ожидают впереди, где придется свернуть с королевского тракта и двинуться по проселочным дорогам, которые раскисают от дождя, превращаясь в сплошную грязь. Стоит ударить холодам, и колеи покрываются корочкой льда так, что и всаднику, и лошади приходится проявлять величайшую осторожность.

Но сегодня не стоило беспокоиться об этом. Пока ясно, что следует делать.

— Я, пожалуй, лягу, — сказал Дидрик. — Стивен, ты разбудишь меня ко второй страже?

— Сегодня и я могу побыть вторым. Необязательно тебе всегда брать охрану на себя, — предложил менестрель.

— Я привык, — отозвался лейтенант.

Непросто караулить ночью, если путников всего трое. В длинном походе, когда днем не делаются передышки, укороченная ночь начинает изматывать путешественников, высасывая силы и лишая рассудительности. Ночуя в гостиницах, друзья выспались, однако Дидрик слишком привык жить в городе, чтобы чувствовать себя спокойно под открытым небом. В диких местах путников неизбежно подстерегают опасности. Грабители не прочь поживиться за счет неосторожных, да и звери не особенно любят людей. Надо быть настороже, решил лейтенант, и Девлин с ним согласился.

У них уже выработался определенный порядок. Стивен брал на себя первое дежурство, обычно самое простое. Вторая стража была наиболее сложной, поскольку приходилось вставать, поспав пару часов, потом бдеть и еще раз ненадолго смыкать глаза, перед тем как отправиться в путь. К счастью, годы службы в рядах королевской стражи позволили Дидрику привыкнуть к ночным дежурствам и выработали у него привычку спать когда и где можно.

Девлину доставалось последнее дежурство, в темные предутренние часы, когда в мире царила тишина. Он сам выбрал его, может быть, потому, что ему нравилось одиночество бодрствующего, когда все вокруг спят.

Дидрик нырнул в низкую палатку, сел на вещи, стянул сапоги и положил меч так, чтобы до него можно было легко дотянуться. Потом он завернулся в заранее расстеленное одеяло. Снаружи донесся звон посуды — кто-то убирал остатки еды.

Устраиваясь поудобнее, чтобы заснуть, он услышал голос Стивена:

— Девлин, можно задать тебе вопрос?

Несколько мгновений тишины, а потом воин сказал, явно присев на землю:

— Задавай, и там видно будет, отвечу я или нет.

— Историю о захвате Дункейра я узнал, когда был еще мальчишкой, запомнил песни, дошедшие до нашего времени. Мне никогда не приходило в голову сомневаться в них. До этого момента.

Стивен говорил негромко, так что Дидрику пришлось напрячь слух.

— И? — резко спросил Девлин.

— Ты говоришь, что дорога будет непростой, и я невольно задумался: как принц Торвальд и лорд Зеймунд умудрились провести целую армию через границу в горы, не встретив серьезного сопротивления? И почему твой народ так быстро сдался? Кажется, только Иннис дал отпор врагу. Чем больше я об этом думаю, тем меньше понимаю, как подобное могло случиться. Ты бы не опустил руки настолько скоро.

— Не стоит судить весь народ по одному человеку, — отозвался Девлин.

— Может быть. Но кейрийцы наверняка описывают завоевание по-другому. Ведь я прав?

— Да.

— Ты не расскажешь мне, как было дело? Или мне придется ждать до Дункейра, чтобы узнать правду из уст незнакомцев?

Последовала тишина, и как только Дидрик решил, что Девлин не собирается отвечать, тот заговорил:

— У нас правят совсем не так, как у вас. Точнее, правили. — Голос воина был негромким и звучным. — Главы знатных семейств собирались раз в семь лет, чтобы избрать одного из них всеобщим правителем. В те дни царила королева Изобель Белоплечая. Ее семья долго ждала, пока одна из их рода будет наречена высокой королевой. Они наслаждались обретенным почетом, а Изобель правила достаточно мудро и через семь лет была избрана повторно. На сей раз власть ударила ей в голову, и, злоупотребляя своими полномочиями, она приобрела немало врагов. Когда приблизился конец второго срока царствования, все понимали, что Изобель больше не выберут.

— И тогда произошло вторжение, — предположил Стивен.

— Нет, тогда Изобель пригласила иноземную армию, — возразил Девлин. — Она назвала ее мирным посольством, прибывшим обсудить совместный поход через Бескрайние горы, чтобы исследовать легендарные земли по ту сторону. Жители Альварена украсили ворота, растворили двери и поняли правду слишком поздно. Они сами впустили врага. Изобель приветствовала своих тайных союзников и приказала кейрийцам подчиниться новым господам. Низины быстро пали, потому что река не в силах остановить армию. Горный народ сопротивлялся дольше. Иннис был на юге и успел получить вести о вторжении до того, как враг приблизился. Горожане вступили в бой, и их судьба тебе известна.

— Неужели не было сопротивления? А что случилось с людьми, бежавшими от захватчиков или отправившимися в горы? Не мог же Иннис быть единственным городом, взявшим в руки оружие?

— Армия укрепила границы, и когда войска отправились занимать города и села, большинство сдалось. Что же до сопротивления, у нас были куда более важные дела. Может, джорскианцы и вторглись в наши земли, но все знали — в случившемся виновата Изобель.

— Что произошло?

— Ее убили, когда не прошло и недели с того момента, как она приветствовала принца Торвальда в Альварене. Знатные семьи объявили кровную месть ей и ее роду, и воцарился хаос. У нас не было времени сражаться с джорскианцами, потому что все резали друг друга. Это продолжалось до тех пор, пока не осталось в живых никого, кто был в родстве с Изобель.

— Ни одного человека? — удивленно переспросил Стивен.

— Ни близких, ни далеких родичей, ни даже детей кузины ее кузины. Все были убиты, от младенцев до стариков. Многие знатные семьи потеряли в этой усобице своих родичей. С обеих сторон погибли сотни. И теперь у нас шесть знатных семей вместо семи.

Дидрик невольно вздрогнул, лежа под одеялом. Такая кровная месть превосходила все, что он только мог представить. Продолжать усобицу долгие годы — сколько же требуется ненависти и непоколебимой решимости? Еще лейтенанту стало не по себе от осознания того, что и Девлин способен на такое возмездие. Избранный уже безжалостно пожертвовал собственной рукой, чтобы сразить врага.

Один такой человек опасен. Целая провинция, разделяющая взгляды Девлина, — сущий ночной кошмар. И все же они отправляются именно туда.

Дидрик задумался о том, какие еще сюрпризы готовит для него Дункейр.