Четверка сравнивает счет

Глава 12

Я поднялась рано, впрочем, Джо встал еще раньше. Когда я вторглась в кухню, он уже убрал стекла и теперь поедал на завтрак лазанью.

Я налила себе кофе и окинула лазанью тоскливым взглядом.

— Присоединяйся, — предложил Джо.

Если я съем лазанью, придется заняться какими-нибудь физическими упражнениями вроде двухмильной пробежки трусцой. Я предпочитаю совершать упражнения в виде прогулки по магазинам. Ладно, какого черта, мне, так или иначе, стоит выбраться на пробежку. Типа держи себя в форме, и всякое такое дерьмо.

Я села напротив Джо и стала жадно есть.

— Сегодня ты возвращаешься к тому секретному делу.

— К слежке.

Я ненавидела слежку. Слежка означает, что ты сидишь в машине совершенно одна, пока не затечет задница. А если отлучишься в туалет, все к черту сбегают, а ты остаешься ни с чем.

Морелли отодвинул пустую тарелку:

— Какие у тебя планы?

— Искать Максин.

— И?

— И все. Идей больше нет. У меня нет наводок. Все вокруг исчезли. Эдди Кунц, вероятно, мертв. Насколько мне известно, миссис Новики, Марджи и Максин мертвы. Мертвы и похоронены.

— Черт возьми, здорово видеть тебя с утра так позитивно настроенной.

— Люблю начинать, как положено.

Морелли встал и вымыл тарелку.

— Мне нужно идти на работу. Если бы ты была обычным человеком, я посоветовал бы тебе быть осторожной. Поскольку ты — это ты, просто пожелаю тебе удачи. И вот еще что: кое-кто придет в девять вставить стекла. Ты можешь поболтаться поблизости, пока он будет это делать?

— Без проблем.

Он поцеловал меня в макушку и вышел.

Я взглянула на Рекса.

— Чувствую себя странно, — произнесла я. — Я не подхожу на роль домохозяйки.

Рекс сидел на своем задике и таращился на меня. На первый взгляд можно было подумать, что он обдумывает только что мною сказанное. Впрочем, больше похоже, что он хотел виноградину.

За неимением лучшего я позвонила Эдди Кунцу. Никого.

— Умер, — сказала я Рексу. Я хотела поехать и поговорить еще раз с Бетти, но должна была сидеть и ждать, когда вставят стекла. Я выпила вторую чашку кофе. Потом сжевала второй кусок лазаньи. В девять часов появился стекольщик в сопровождение еще одной итальянской леди, принесшей еду. На этот раз шоколадный торт. Пока я ждала, когда сделают окно, то съела половину.

Мне не требовалось стучать в дверь, чтобы понять, что Эдди Кунца не было дома. Перед домом не стояла машина. Окна и двери плотно закрыты. Не хватало только черного крепа.

Взамен я постучала в дверь Бетти.

— Что могу сказать? — заявила Бетти. — Его нет дома. Как раньше и говорила, последний раз я видела его в субботу.

Она не выглядела ни обеспокоенной, ни сбитой с толку. Скорее раздраженной. Похоже, я ей надоела.

— Не слишком ли долго он отсутствует? Как вы думаете, нам следует обратиться в полицию?

— Он загулял, — заявил сидевший перед телевизором Лео. — Подцепил одну из своих дрянных подружек и где-то трахается. Просто предел всему. Когда появится дома, тогда появится.

— Вы, наверно, правы, — согласилась я. — Все же не помешает небольшое расследование. Может, будет хорошей идеей проверить его квартиру. У вас есть ключ?

На этот раз Лео был непреклонен:

— Он загулял. Говорю же вам. И нечего вам шнырять и вынюхивать вокруг дома мужчины только потому, что он где-то загулял. И вообще, что это вы заинтересовались Эдди? Я думал, вы ищете Максин Новики.

— Исчезновение Эдди может быть с ней связано.

— Последний раз вам говорю, что он не исчез.

Звучит, словно меня посылают, но откуда мне знать? Я вернулась в «бьюик» и поехала к миссис Новики. Там все выглядело еще хуже, чем в первый мой приезд. Траву никто не косил, прямо посредине тротуара какая-то собака дважды наложила кучу. Я просто так прошлась вокруг дома и заглянула в окна. Никаких признаков жизни.

Я снова вернулась в машину и направилась к дому Марджи. По пути свернула с Нью-Йорк на Олден, проехалась вдоль нее и обнаружила видавший виды «фэрлейн», который Морелли использует для слежки. Пикап был припаркован напротив «Севен Илевен», где перед смертью работала Хелен Бадьян. Морелли имел дело с федералами, поэтому я предположила, что здесь замешаны наркотики, но фактически это могло быть что угодно, начиная от торговли оружием и кончая продажей детей на «черном рынке». А, может, он остановился здесь позавтракать и вздремнуть.

Дом Марджи выглядел более ухоженным, чем жилище Новики, но таким же пустым. Я посмотрела в окна и полюбопытствовала, что Марджи сделала со своим котом.

Соседка рядом высунула голову в дверь и поймала меня за подглядыванием в окна Марджи.

— Я ищу Марджи, — оправдывалась я. — Я работаю с ней в закусочной и не видела ее пару дней, поэтому беспокоюсь. Кажется, ее нет дома.

— Она уехала в отпуск. Сказала, что слишком трудно работать с отрезанным пальцем, поэтому взяла перерыв. Думаю, она отправилась на побережье. Странно, что вы не знаете.

— Я знаю, что она не работала. Но не в курсе, что она уехала на побережье. — Я огляделась вокруг. — А где ее кот? Она взяла его с собой?

— В доме, который она снимает, не позволяют держать котов. Кота кормлю я. Мне нетрудно.

Я отъехала на полквартала, когда меня осенило. Палец! Марджи ведь требуется медицинский осмотр. Она должна явиться, чтобы снять швы. И мамаша Максин наверняка тоже нуждается в медицинском наблюдении. Когда я видела ее в Плезант Пойнт, голова ее все еще была в бинтах.

И я погнала в контору, где имелся справочник адресов. Конни занималась маникюром, а у Лулы в уши был воткнуты наушники плеера. Лула сидела ко мне спиной, и ее бусины клацали вокруг головы, а зад ходил из стороны в сторону в такт джаза. Увидев меня краем глаза, она приглушила звук.

— Охо-хо, — произнесла она. — Тебе больше не светит.

— Как ты узнала? — завопила я, воздев руки вверх. — Непостижимо!

Из угла высунул голову Винни.

— Что за шум?

— Пришла Стефани, — ответила Конни.

Во рту у Винни торчала сигара, которая, я готова была поспорить, была вдвое больше его члена.

— Где Максин? Ради Бога, я через пять дней лишусь денег. Не надо было мне отстранять Барнхардт.

— Я уже сижу на хвосте.

— Ага, — произнес Винни. — В печенках ты у меня сидишь, вот где.

Он нырнул в свой кабинет и хлопнул дверью.

Я поискала адрес Марджи по справочнику и выяснила ее фамилию. В этом районе Трентона находились три больницы. Ближе всего к Новики был госпиталь имени Хелен Фулд. Марджи жила на одинаковом расстоянии между ним и больницей Святого Франциска.

Я поехала в дом Джо, заправилась еще одним куском шоколадного торта и позвонила кузине Эвелин, работающей в госпитале имени Хелен Фулд. Дала ей два имени и попросила разнюхать. Ни Марджи, ни мамаша Новики не разыскивались полицией, поэтому (предположим, что они еще живы) им не было резону прятаться от своих врачей. Их заботило только одно — не дать мне проследить за ними и выйти на Максин.

Было три часа дня, и я в некотором роде лелеяла надежду, что заедет еще какая-нибудь итальянская леди и принесет что-нибудь новенькое на обед. Я то и дело выглядывала в окно, но не видела развозящих еду черных машин. Отсюда возникала проблема, поскольку мысль торчать на кухне Морелли, готовя ему обед, порождала чувство, что я становлюсь домашней наседкой.

Мне позвонила Эвелин и заявила, что у меня удачный день. Обе женщины наблюдались в Фулд. И обе должны были посетить врачей. Она дала мне имена их лечащих докторов, а также список их предварительно намеченных процедур. Я сказала, что я ее должница. Она заверила, что подробное описание Морелли в постели будет как раз то, что надо.

Я позвонила врачам и наплела с три короба их сестричкам в приемной, что забыла назначенное мне время. Оказалось, обеим женщинам полагалось прийти в среду. Черт, какая же я умница!

Притащился Морелли с потным пятном во всю длину серой футболки. Подошел к холодильнику и сунул голову в морозилку.

— В этом доме не хватает воздуха.

Я подумала, что по сравнению со вчерашним, погода еще ничего. Сегодня еще проглядывал желтый свет, там, где солнце скрывалось за слоями вонючего воздуха.

Морелли вытащил голову из морозилки. Бросил оружие на прилавок и взял пиво.

— Плохой денек?

— Так себе.

— Я видела тебя в северном Трентоне.

— Меня самого ты видела?

— Узнала машину. Предположила, что ты вел наблюдение за «Севен Илевен».

— И вел, и вел, и вел.

— Наркотики?

— Фальшивки.

— Даже не надеюсь, что ты мне расскажешь.

— Да пошло оно все. Министерство финансов так запуталось в этом деле, что уже не имеет значения скрывать. Насколько нам известно, из Трентона уходят фальшивые двадцатки лет пять… возможно и дольше. Взамен министерство финансов предпринимает все. Они потратились на то, чтобы достать того парня. Никаких пластин для печатания денег не оказалось там, где они должны были быть. Никакой бумаги. Вообще ничего. Исключая канал сбыта фальшивых купюр. Мы даже не можем никого арестовать. И выглядим, как кучка гребаных непрофессионалов. Потом неожиданно вчера на Олден через магазинчик товаров повседневного спроса прошла пара таких двадцаток. Поэтому мы стали пытаться отслеживать, кто ходит в этот магазин.

— Кассир не знал, кто их принес?

— Их обнаружили в банке, когда их пересчитывал служащий, чтобы положить на депозит.

— А ты что думаешь?

— Я думаю, что в первый раз мы взяли того парня, что надо. Случилось так, что ему повезло, и оборудования при нем не оказалось.

— У меня возникла одна дикая мысль. Мы связывали смерть Хелен Бадьян с Максин. Возможно, с Максин это не имеет ничего общего. Может, смерть связана с фальшивыми деньгами.

— Я тоже об этом думал, но образ действия ведет к Максин. Смерть наступила в результате удара в голову, но один палец у нее тоже был отрезан.

У меня имелась даже более дикая мысль, но мне не хотелось высказывать ее вслух, чтобы не выглядеть дурой.

Зазвонил телефон, и Морелли ответил на звонок.

— Да, миссис Плам, — произнес он.

Я выпрыгнула из кресла и побежала к входной двери. Я уже преодолела половину пути, когда Морелли схватил меня сзади за блузку и, рванув, предотвратил мой побег, прижав меня к своей груди.

— Твоя матушка, — сообщил он, вручив мне телефон.

— Стефани, — раздался голос матушки. — Что это я слышу о твоей беременности?

— Я не беременна. Это договор о совместном проживании, а не замужество.

— Все об этом говорят. Все думают, что ты беременна. И что я должна говорить миссис Крэндл?

— Скажи ей, что я не беременна.

— Твой отец хочет поговорить с тобой.

Я услышала, как передали трубку, а затем раздалось пыхтение.

— Папа?

— Ага, — отозвался он. — Как там бегает «бьюик»? Ты должна заправлять его высокооктановым бензином, знаешь ли.

— Не беспокойся. Я всегда заливаю высокооктановый бензин.

Я никогда не заливаю высококачественный бензин. «Бьюик» его недостоин. Слишком уродлив для этого.

Папаша снова передал трубку матушке, и я прямо слышала, как матушка закатывает глаза от папашиных бесед.

— У меня в духовке прекрасная кастрюля жаркого, — сказала она. — С горошком и картофельным пюре.

— Ладно, — произнесла я. — Я приеду на обед.

— И с Джозефом.

— Нет. Он не сможет выбраться.

— Нет, я смогу, — вмешался Джозеф.

Я издала глубокий вздох:

— Он тоже приедет. — Потом закончила разговор и передала Морелли трубку: — Ты еще пожалеешь.

— Ничто так не заставляет женщину сиять, как беременность, — заявила авторитетно Бабуля.

— Я могу сиять, но я не беременна.

Бабуля посмотрела на мой живот:

— А выглядишь беременной.

Это все та проклятая итальянская еда.

— Это торт, — пояснила я.

— Тебе стоит избавиться от таких тортов перед свадьбой, — посоветовала Бабуля. — Иначе придется тебе покупать одно из этих платьев в стиле ампир, которые не имеют талии.

— Я не собираюсь замуж, — заявила я. — Поэтому никакой свадьбы не будет.

Бабуля выпрямилась на стуле:

— А как же быть с залом?

— С каким залом?

— Мы решили, что вы устроите прием в Польском национальном зале. Это самое лучшее место для таких случаев, и Эдна Маевски сказала, у них кто-то отменил заказ, и тебе нужно быстро подсуетиться.

— Вы же не заказали зал!

— Ну, мы не отменяли задаток, — сообщила Бабуля. — Мы не были уверены насчет даты.

Я посмотрела на Джо:

— Объясни ты.

— Квартиру Стефани повредил пожар, и она снимает у меня комнату, пока в ее квартире ремонт.

— Как насчет секса? — спросила Бабуля. — Секс-то у вас есть?

— Нет.

По крайней мере, с субботы.

— Будь я на вашем месте, уж у меня был бы секс, — заявила Бабуля.

— Боже, — отозвался папаша со своего места во главе стола.

Матушка передала мне картофель.

— Я заполнила твои бланки по страхованию. Эд осмотрел твою квартиру и сказал, что в ней ничего не осталось. Сообщил, что осталась только одна вещь: банка для печенья. Он говорил, что она в прекрасном состоянии.

Я мысленно подзадорила Морелли высказаться насчет банки, но Морелли был поглощен разрезанием мяса. Зазвонил телефон, и Бабуля вышла на кухню, чтобы ответить.

— Стефани, это тебя, — заорала Бабуля.

— Я звоню всем подряд, пытаясь тебя разыскать, — произнесла Лула. — У меня кое-какие новости. Только мы собрались уходить, как Винни позвонила Джойс Барнхардт, и Конни их подслушала. Они лаялись почем зря, чтобы он вернул ее в дело, и догадываешься, чем кончилось?

— Могу догадаться.

— Ага, так вот дальше она стала говорить Винни, как достает наводки на Максин. И теперь мы знаем имя одного маленького придурка, помогавшего Джойс.

— Ура!

— Я вот думаю: может, мы с тобой нанесем ему визит?

— Прямо сейчас?

— А у тебя есть дела поинтереснее?

— Нет. Сейчас вполне подходит.

— Я заеду за тобой, чтобы мне не пришлось ехать на твоем «бьюике».

Все разом прекратили жевать, когда я вернулась за стол.

— Ну? — спросила Бабуля.

— Это Лула. Я поем и побегу. У нас появилась наводка по делу.

— Я тоже могу с вами пойти, — предложила Бабуля. — Как в прошлый раз.

— Спасибо, но тебе лучше остаться дома и развлекать Джо.

Бабуля подмигнула Джо, а у Морелли сделался вид змеи, проглотившей корову, которая застряла в глотке.

Десять минут спустя я услышала, как к тротуару подъехала машина. Дом сотрясся от рэпа, потом музыка резко смолкла, и через мгновение в дверях показалась Лула.

— У нас уйма жаркого, — обратилась к Луле Бабуля. — Хочешь присоединиться?

Матушка уже была на ногах и ставила лишнюю тарелку.

— Жаркое, — воскликнула Лула. — Черт возьми, обожаю жаркое.

Она отодвинула стул и развернула салфетку.

— Всегда хотела поесть с неграми, — заявила Бабуля.

— Ага, точно, а я всегда мечтала посидеть за столом с костлявозадой белой старушенцией, — не осталась в долгу Лула. — Так что все вышло, как надо.

И довольные собой Бабуля с Лулой изобразили какие-то замысловатые рукопожатия и хлопки.

— Потрясно, — добавила Бабуля.

Впервые я ехала в новеньком «файерберде» и чувствовала зависть.

— Как ты можешь позволить себе иметь такую машину, работая всего лишь конторской служащей? И как тебе удалось получить страховку, а я все еще жду?

— Во-первых, у меня низкие накладные расходы там, где я живу. А во-вторых, я просто беру в аренду у этих сосунков. Поджариваешь машину, и они дают тебе новую. Никаких проблем.

— Может, стоит и мне рассмотреть этот вариант.

— Только не рассказывай им о том, что твои машины постоянно взлетают на воздух. Эти типы могут решить, что ты дружишь с опасностью. Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Лула направилась с Хай в сторону Гамильтон.

— Этот парень, Берни, работает в супермаркете на Роут Тридцать-три. Когда он не складывает груды апельсинов, то продает травку, вот это и служит связью между Барнхардт и мамашей Новики. Новики треплется с Берни, а Берни болтает с Барнхардт.

— Из слов Джойс как будто бы слабая связь.

— Полностью согласна.

— Из того, что Конни слышала по телефону, кажется, его можно узнать по внешности.

— Под кайфом, что ли?

— Просто урод.

Она свернула на стоянку супермаркета и, развернувшись, остановилась прямо перед входом. Немного народу совершают покупки в это время дня.

— Джойс назвала его сексуально озабоченным маленьким троллем, поэтому, если не хочешь дозу покупать, можешь делать ему намеки.

— Намеки сексуальные?

— Ты не обязана отдаваться, — пояснила Лула. — Можешь просто пообещать. Я бы сама этим занялась, но, думаю, он больше твоего типа.

— Что это еще за тип такой?

— Белый.

— Как я его найду?

— Зовут Берни. Работает в продуктовом. Выглядит, как сексуально озабоченный маленький тролль.

Я повернула зеркало вниз, взбила волосы и нанесла свежий слой помады.

— Как я выгляжу?

— Из того, что я слышала, этому парню наплевать, не лаешь ли ты и гоняешься за машинами.

Мне не составило труда отыскать Берни. Стоя ко мне спиной, он укладывал грейпфруты. На затылке и по бокам головы у него была копна черных волос, и ни волоска на макушке. Верх головы у него был похож на большое розовое яйцо. Берни был куда ниже пяти футов и сложен, как пожарный гидрант.

Я положила упаковку картошки в корзину и отправилась к нему.

— Простите, — обратилась я.

Он повернулся, отклонив голову назад, и воззрился на меня. Его толстые рыбьи губы слегка приоткрылись, но не раздалось ни единого слова.

— Прекрасные яблоки, — ляпнула я.

Он издал булькающий звук, и его глаза скользнули к моей груди.

— Итак, — произнесла я, — у вас есть косячок?

— Вы шутите? На кого, по-вашему, я похож?

— Моя подруга сказала, что у вас можно добыть косяк.

— Да неужели? И кто же эта ваша подруга?

— Джойс Барнхардт.

Что-то, вспыхнувшее в его глазах, подсказало мне, что Джойс, наверно, расплачивалась не наличными за свою марихуану.

— Я знаю Джойс, — подтвердил Берни. — Но я не говорю, что продавал ей косяк.

— У нас есть еще общий друг.

— Кто же?

— Ее зовут Новики.

— Я не знаю никого по фамилии Новики.

Я дала ему описание.

— Это, должно быть, Франсин, — сказал он. — Она — нечто. Я просто не знал ее фамилию.

— Хорошая клиентка?

— Ага. Покупает кучу фруктов.

— Давно ее видели?

Его голос приобрел вкрадчивые нотки:

— И что это мне будет стоить?

Мне не понравилось, как это прозвучало.

— А что вы хотите?

Берни почмокал губами, изображая поцелуй.

— Это слишком!

— Потому что я не вышел ростом?

— Нет. Конечно, нет. Мне нравятся невысокие мужчины. Они, хм, более старательные.

— Тогда дело в волосах? Вы хотите парня с волосами.

— Волосы к делу не относятся. Мне неважно, есть ли у вас волосы. И, кроме того, волос у вас полно, только не на макушке.

— Тогда что?

— Вы не можете вот так просто раздавать чмоканья женщинам направо и налево! Это… недостойно.

— Я-то думал с ваших слов, что вы с Джойс подруги.

— О да. Я понимаю ваши сомнения.

— Так как насчет того?

— По правде сказать, вы меня не привлекаете.

— Я так и знал. Я же сразу сказал. Это из-за моего роста.

Черт возьми, бедный придурок действительно имел проблемы с ростом. Я имею в виду, что он ничего не мог поделать с тем, что родился коротышкой или с тем, что голова у него была похожа на мяч для боулинга. Мне не хотелось усложнять его проблемы, но я не знала, что сказать. И тогда я вспомнила о Салли!

— Дело не в росте, — заявила я. — А во мне. Я лесбиянка.

— Вы меня за дурака держите!

— Нет. Это в самом деле так.

Он оглядел меня с ног до головы.

— Вы уверены? Боже, какая потеря! Вы не выглядите похожей на лесбиянку.

Полагаю, он представлял себе, что у лесбиянок на лбу написана большая буква «Л» или что-то в том роде. Хотя, поскольку я не знакома ни с одной лесбиянкой, то не могу являться точным авторитетом.

— У вас есть подружка? — спросил он.

— Да, конечно. Она… ждет в машине.

— Хочу на нее посмотреть.

— Зачем?

— Потому что я вам не верю. Думаю, вы просто пытаетесь быть со мной привередливой.

— Послушайте, Берни, мне нужна кое-какая информации о Новики.

— Ничего не получите, пока я не увижу вашу подружку.

Нелепость какая.

— Она стесняется.

— Ладно, я сам выйду тогда.

— Нет! Я схожу за ней.

Боже!

Я вышла на парковку и наклонилась к окну, за которым сидела Лула.

— Я тут в некотором роде застряла. Мне нужна твоя помощь. Мне требуется подружка-лесбиянка.

— Хочешь, чтобы я тебе нашла такую? Или хочешь, чтобы я ею стала?

Я объяснила ей ситуацию, и мы потопали назад к Берни, который перестраивал гору грейпфрутов.

— Эй, маленький чувак, — обратилась к нему Лула. — Что за разговор?

Берни оторвал взгляд от грейпфрутов и чуть не выпрыгнул из ботинок:

— Вот это да!

Полагаю, Берни никак не ожидал, что моя подружка окажется двухсотфунтовой черной женщиной, носившей розовый спандекс.

— Черт возьми! — повторял Берни. — Черт возьми!

— Тут Стефани сказала мне, что ты знаешь старуху Новики.

Берни энергично затряс головой:

— Ага.

— Видел ее недавно?

Берни только таращился на Лулу.

— Земля вызывает Берни, — позвала Лула.

— А?

— Ты видел старуху Новики недавно?

— Вчера. Она кое за чем приходила, ну знаете, за фруктами.

— Как часто она покупает фрукты?

Берни пожевал нижнюю губу:

— Трудно сказать. Она ходит не регулярно.

Лула обхватила рукой Берни и чуть не задушила его у своей правой груди.

— Послушай, тут такое дело, Берн, мы хотим потолковать с Новики, но мы ее обыскались и время теряем, учитывая, что она не живет дома. Так вот, если ты нам поможешь, мы будем благодарны. Действительно благодарны.

Бисеринки пота стекали по виску Берни, от лысого купола к уху.

— О, какая чепуха, — произнес он. И по тому, как он это сказал, я рассудила, что он захотел нас выручить.

Лула еще раз сжала его:

— Ну?

— Я не знаю. Не знаю. Она много не болтает.

— Она приходит всегда одна?

— Ага.

Я дала ему свою карточку.

— Если вспомните что-нибудь или увидите Новики, сразу же звоните мне.

— Конечно. Не беспокойтесь.

Мы вернулись в машину, и меня посетила одна из тех диких мыслей.

— Подожди здесь, — сказала я Луле. — Я сейчас вернусь.

Берни стоял в передней части магазина, наблюдая за нами через стекло.

— А сейчас что? — спросил он. — Что-то забыли?

— Когда Новики покупала у вас фрукты, она расплачивалась двадцаткой?

Вопрос его удивил.

— Ага.

— Деньги еще у вас?

С минуту он тупо глазел на меня.

— Думаю, да…

Он вынул бумажник и заглянул внутрь.

— Вот. Это единственная двадцатка, что у меня есть. Должно быть, она самая.

Я полезла в сумку и нашла деньги. Потом отсчитала две десятки.

— Меняю.

— Что это значит? — спросил он.

Я послала ему коварную улыбку:

— Да так.

— Знаете, я бы не отказался просто понаблюдать.

Я похлопала его по макушке:

— Лелей эту мысль.

— Много мы не раскопали, — сказала Лула, когда я вернулась в машину.

— Мы знаем, что вчера она была в Трентоне.

— Не так уж много мест в Трентоне, где могут остановиться три женщины, — предположила Лула. — Здесь не побережье, где множество отелей и домов сдается в аренду. Черт, единственные отели, что мы имеем, сдаются по часам.

Что соответствовало истине. Столица штата, а отелей фактически нет. Такое положение вещей могло пробудить в людях мысль, что в Трентоне никто не хотел останавливаться, но я уверена в несправедливости данного предположения. Трентон крутой город. В Трентоне есть все… кроме отеля.

Конечно, только из того, что Новики имела делишки с Берни, не означало ее нахождение в настоящий момент в Трентоне.

Мы напоследок еще раз проехались до дома Кунца, до жилища Новики и дома Марджи. Везде было темно и пустынно.

Лула высадила меня перед домом Морелли и покачала головой:

— У этого Морелли красивая задница, но не знаю, захотела бы я жить с копом.

В точности мои ощущения.

Окна были распахнуты, чтобы по дому гулял сквозняк, и с улицы был слышен телевизор Морелли. Морелли смотрел бейсбол. Я потрогала капот пикапа. Теплый. Морелли только что явился домой. Передняя дверь, как и окна, была распахнута, но дверь-ширма закрыта.

— Эй! — крикнула я. — Есть кто дома?

Вышел босой Морелли.

— Что-то ты быстро.

— Мне-то все это быстро не показалось.

Он открыл ширму и вернулся к телевизору.

Я бы не отказалась выбраться на бейсбольный стадион. Сиди себе на солнышке, попивай пивко, жуй «хот-доги», в целом — это настоящее событие. Бейсбол же по телевизору вгоняет меня в кому. Я пошарила в кармане, нашла двадцатку и передала ее Морелли.

— Я остановилась выпить содовой в северном Трентоне, и мне дали это на сдачу. Думаю, будет забавно проверить ее на подлинность.

Морелли оторвался от игры.

— Давай-ка, говори как есть. Ты купила содовую и получила двадцатку на сдачу. Что ты отдала за нее, полтинник?

— Ладно, просто я не хотела рассказывать, где я ее добыла, прямо сейчас.

Морелли изучил банкноту.

— Черт меня задери, — произнес он. Он повернул ее и подержал на свету. Затем похлопал рядом с собой по дивану: — Нам нужно поговорить.

Я села как можно дальше.

— Это ведь подделка?

— Угу.

— У меня было подозрение. Ее легко распознать?

— Только если знаешь, что искать. В верхнем правом углу маленькая линия, там, где пластина поцарапана. Мне также сказали, что бумага не совсем та, но я не вижу отличий. Узнаю только по отметке от царапины.

— Парень, которого ты пытался арестовать, из северного Трентона?

— Нет. Я точно уверен, что он работал один. Такая подделка денег обычно является семейным делом. В очень узком кругу. — Он положил руку на спинку дивана и стал пальцем поглаживать мой затылок: — Итак, насчет этой двадцатки…