Четвертая обезьяна

14 Портер – день первый, 9.13

Нэш поставил «чарджер» на стоянку для инвалидов перед «Флэр-Тауэр» и заглушил мотор.

– Ты в самом деле здесь припаркуешься? – мрачно спросил Портер.

Нэш пожал плечами:

– Мы ведь копы; нам можно. И потом, кто усомнится в твоей инвалидности, когда увидят, как ты выползаешь из машины?

– Когда все закончится, напомни, чтобы я поискал нового напарника.

– По-моему, замечательная идея. Может, мне достанется какая-нибудь знойная юная напарница, только что из академии, – ухмыльнулся Нэш.

– Может, тебе повезет и попадется такая, которой захочется папика.

– Не помню, чтобы такой вопрос был в анкете, но, может быть, я его пропустил.

Швейцар распахнул перед ними большие стеклянные двери, и они подошли к стойке. Портер показал жетон.

– Пентхаус 3204 в северном крыле!

Молодая женщина с коротко стриженными темно-русыми волосами и голубыми глазами улыбнулась ему в ответ:

– Ваши коллеги прибыли минут двадцать пять назад. Садитесь в лифт номер шесть и поднимайтесь на тридцать шестой этаж. Пентхаус будет справа от выхода. – Она протянула ему ключ-карту. – Вот, держите.

Они сели в лифт номер шесть, и двери со свистом закрылись. Портер нажал кнопку тридцать шестого этажа, но кабина не двинулась с места.

– Вставь карту в щель, – подал голос Нэш.

– В щель? Какого хрена ты подался в детективы?

– Прости, я утром не успел справиться в календаре, какое сегодня «слово дня», – парировал Нэш. – Вон в то устройство. Похоже на машинку для считывания кредитных карт.

– Понял, понял, Эйнштейн. – Портер сунул карту в устройство и снова нажал кнопку. На сей раз панель осветилась ярко-голубым светом, и они начали подниматься.

Дверцы лифта открылись, и они вышли на площадку, от которой отходили коридоры. Застекленные полы позволяли любоваться просторным атриумом этажом ниже. В конце коридора справа дверь была открыта; рядом с ней стоял полицейский в форме.

Портер и Нэш подошли к нему, показали жетоны и зашли внутрь.

Открывающийся вид захватывал дух.

Пентхаус занимал весь северо-восточный угол здания. Внешние стены были стеклянными от пола до потолка; за ними имелся еще и внутренний дворик. Вокруг них раскинулся город; вдали виднелось озеро Мичиган.

– Когда мне было пятнадцать, – сказал Портер, – я жил не на таком просторе.

– В этой гостиной поместится вся моя квартира, – вздохнул Нэш. – После сегодняшнего дня придется, наверное, сдать жетон и заняться недвижимостью. Скоро я тоже стану магнатом!

– Вряд ли тебе сразу удастся подняться на такую высоту, – предупредил Портер. – Возможно, вначале придется пройти заочный курс обучения в Интернете.

Нэш достал из кармана две пары латексных перчаток, одну пару протянул Портеру, вторую надел сам.

В пентхаусе уже работала бригада экспертов-криминалистов. Пол Уотсон издали заметил их и поспешил навстречу. Он работал возле огромного, от пола до потолка, стеллажа с книгами у противоположной стены.

– Если здесь и была борьба, то признаков нет. В жизни не видел такой чистой квартиры! Холодильник забит продуктами под завязку. В мусорной корзине я нашел квитанцию двухдневной давности. Мы затребовали распечатку телефонных переговоров, но не думаю, что там что-то удастся выяснить. Мне удалось определить последние десять входящих звонков; все они от ее отца.

– У нее здесь наземная линия связи?

Уотсон пожал плечами:

– Может, она прилагается к такой квартире.

– Скорее всего, папочка провел. При наземной линии не сошлешься на то, что связи нет или не слышно звонков, – заметил Нэш.

– А как насчет исходящих? – спросил Портер.

– Три номера. Сейчас мы их проверяем, – ответил Уотсон.

Портер начал осматривать квартиру; туфли скрипели на деревянном полу.

В кухне он увидел шкафчики вишневого дерева и темные гранитные столешницы. Все бытовые приборы из нержавеющей стали – плита «Викинг», трехкамерный холодильник. В гостиной стоял большой угловой бежевый кожаный диван. Он казался таким уютным, что мучительно было даже смотреть на пухлые подушки. Напротив дивана расположился телевизор «Самсунг» с диагональю восемьдесят дюймов, не меньше.

– Четыре-ка, – заметил Нэш.

– Что такое «четыре-ка»?

– Телевизор с ультравысоким разрешением. В четыре раза больше пикселей, чем у стандартных телевизоров эйч-ди.

Портер только кивнул. У него дома до сих пор стоял самый обычный телевизор-«кубик» с диагональю экрана девятнадцать дюймов. Он отказывался заменить древний прибор плоской панелью, ведь тот еще работал. Раньше делали технику на совесть: его телевизор долго не ломался.

В гостиной имелся и рабочий уголок с большим дубовым письменным столом. Эксперт копировал файлы с большого, двадцатисемидюймового моноблока iMac.

– Что-нибудь нашли? – спросил Портер.

Эксперт покачал головой:

– Все выглядит вполне обычно, ничего из ряда вон… Как только вернемся, проанализируем ее личные файлы и активность в соцсетях.

Портер прошел в спальню. Постель застелена очень аккуратно. Никаких плакатов на стенах, только несколько картин.

– Как-то это неправильно.

Нэш выдвинул несколько ящиков комода; в каждом лежала идеально сложенная одежда.

– Ага. Больше похоже на дом из рекламы или из плохого сериала. Если здесь живет пятнадцатилетняя девчонка, она самый аккуратный ребенок на свете.

На ее прикроватной тумбочке стояла единственная фотография в рамке: женщина лет двадцати пяти – двадцати восьми. Струящиеся темные волосы, ярко-зеленые глаза… Портер таких в жизни не видел.

– Ее мать? – спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Да, наверное, – отозвался Уотсон.

Мать Эмори стояла на ступеньках планетария Адлера.

– Толбот сказал, что она умерла от рака, когда Эмори было всего три года, – заметил Портер, разглядывая фотографию. – Рак мозга, ну надо же!

– Если хотите, я наведу справки, – живо предложил Уотсон.

Портер кивнул и поставил фотографию на место.

– Да, может, мы что-нибудь и выясним.

– Кровать прямо по струнке застелена, – заметил Нэш. – Вряд ли девочка заправляла ее сама.

– Я до сих пор не убежден, что девочка здесь живет.

Ванная поражала воображение – сплошной гранит и известковый туф. Две раковины. В душе можно было устраивать вечеринки; Портер насчитал не меньше шести насадок с дополнительными форсунками, встроенными в стены.

Он подошел к раковине, потрогал ее зубную щетку.

– Еще влажная, – заметил он.

– Сейчас уберу в пакет, – сказал Уотсон. – Вдруг понадобится ДНК. Передайте мне ту щетку тоже.

К спальне примыкала еще одна малая гостиная. Стены были уставлены стеллажами, которые ломились от книг – Портеру показалось, что там больше тысячи томов. Книги были самые разные, от Диккенса до Дж. К. Роулинг. На большом мягком анатомическом кресле посреди комнаты лежал раскрытый роман какого-то Тада Макалистера.

– Может быть, она все-таки живет здесь, – сказал он, беря книгу. – Этот роман вышел несколько недель назад.

– А ты откуда знаешь? – удивился Нэш.

– Хизер тоже его купила. Она большая поклонница этого типа.

– Ясно.

– Посмотрите-ка, – сказал Уотсон. Он держал в руках учебник английской литературы. – А в гостиной на столе лежит учебник высшей математики… Эта серия, «Уортингтон», особенно популярна у тех, кто учится на дому. Мистер Толбот сказал, в какой школе учится его дочь?

Портер и Нэш переглянулись:

– Мы не спрашивали.

Уотсон листал страницы.

– Если она где-то учится, можно расспросить ее друзей… – Он покраснел. – Извините, сэр. Я хотел сказать… конечно, вы расспросите ее друзей – если решите, что вам это нужно.

На поле для гольфа Толбот вручил Портеру свою визитную карточку с номером мобильного телефона. Портер похлопал себя по карману, чтобы убедиться, что карточка на месте.

– Когда мы здесь закончим, я позвоню ее отцу и все выясню.

Они вышли из спальни и продолжили осмотр в холле.

– Сколько здесь спален?

– Три, – ответил Уотсон. – Взгляните вот сюда! – Он показал комнату справа от них.

Портер зашел в комнату. На двуспальной кровати стояла корзина с грязным бельем. В изголовье висел большой католический крест. Комод был уставлен фотографиями в рамках – их было так много, что они стояли в два ряда.

Нэш взял одну.

– Это она? Эмори?

– Да, наверное.

На многочисленных снимках она была представлена в разных возрастах: от малышки до очень красивой юной девушки в темно-синем платье; она стояла рядом с мальчиком лет шестнадцати с длинными волнистыми темными волосами. Надпись маленькими буквами в углу гласила: «шк. им. Уитни Янга, вечер встречи выпускников, 2015».

– Значит, она там учится? – спросил Портер.

– Я выясню. – Уотсон показал на молодого человека рядом с Эмори: – По-вашему, это ее бойфренд?

– Похоже на то.

– Можно взглянуть? – попросил Уотсон.

Портер протянул ему фотографию.

Уотсон перевернул рамку и сдвинул крошечные петельки, потом аккуратно извлек снимок.

– «Эм и Тай». – Он показал им надпись на обороте. Имена были напечатаны мелким шрифтом в правом нижнем углу.

– Элементарно, мой дорогой Уотсон, – сказал Портер.

– Что? Нет, «Уитни Янг» – не элементарная, а старшая школа.

Нэш хихикнул:

– Нравится мне этот парень! Давай заберем его к себе?

– Капитан меня убьет, если я приведу еще одну дворняжку с улицы, – ответил Портер.

– Сэм, я серьезно. Рабочая сила нам очень пригодится. На то, чтобы найти девочку, у нас два, максимум три дня. У него вроде бы есть голова на плечах, – продолжал Нэш. – Если ты не начнешь подбирать людей в опергруппу, это сделает капитан. Уж лучше ты сам, не то нам подсунут кого-нибудь вроде Мюррея. – Он кивнул в сторону детектива, стоящего в коридоре; тот уже давно рассматривал кончик шариковой ручки. – Можно привлечь его как связующее звено с экспертно-криминалистической лабораторией…

Портер ненадолго задумался, а потом развернулся к Уотсону:

– Хочешь участвовать в расследовании?

– Я пока считаюсь в нашей лаборатории стажером… Неужели мне правда можно поработать с вами?!

– Главное, ни в кого не стреляй, – вмешался Нэш.

– У меня нет оружия, – ответил Уотсон. – И никогда не испытывал потребности сдавать экзамен на право ношения. Я скорее книжный червь.

– У Чикагского полицейского управления договор с вашим бюро. Можно официально привлечь тебя в опергруппу в качестве эксперта-консультанта, – объяснил Портер. – Как думаешь, удастся тебе договориться с начальством?

Уотсон поставил фото на комод и достал мобильный телефон.

– Дайте мне минутку, я позвоню. – Он отошел в дальний угол и набрал номер.

– Умный парень, – заметил Нэш.

– Свежая голова нам не помешает, – согласился Портер. – А то от тебя, Бог свидетель, помощи мало.

– Спасибо, и тебя туда же. – Нэш положил фото в пакет для вещдоков. – Отвезу его в штаб.

Портер провел рукой по волосам и оглядел комнату.

– Знаешь, чего еще я здесь не увидел?

– Чего?

– Во всем пентхаусе нет ни единого снимка ее папаши, – ответил Портер. – Здесь нет ни одной вещи, которая подтверждала бы их родство. И даже в компьютере наверняка не найдется ничего, свидетельствующего о его связи с этим местом. Скорее всего, квартира записана на какую-нибудь компанию, которая принадлежит другой компании, которая, в свою очередь, принадлежит какой-нибудь офшорной компании на каком-нибудь Острове сокровищ, где до сих пор гниют пиратские кости…

Нэш пожал плечами:

– Тебя это удивляет? У него есть официальная семья, своя жизнь. Он из тех, кто рвется в политику. Незаконные дети не очень хорошо сочетаются с избирательной кампанией, если они не твоего противника. То же самое относится и к любовницам. Посмотрим правде в глаза: хотя Толбот и говорил, что любил ее мать больше жизни, тем не менее она оставалась всего лишь любовницей, иначе он бросил бы жену и женился на ней, а не прятал ее в этой башне, вдали от посторонних глаз, независимо от того, есть у них общий ребенок или нет.

Уотсон убрал телефон в карман и вернулся к ним.

– Начальник не против при условии, что я буду успевать справляться еще и с текущими делами.

– А что, возможны трудности?

Уотсон покачал головой:

– Да нет, я все успею. Если честно, мне и самому хотелось сменить обстановку. Приятно будет хотя бы ненадолго выбраться из лаборатории.

– Значит, заметано. Добро пожаловать в опергруппу по делу Убийцы четырех обезьян. Все нужные бумаги заполним в управлении.

– Сэм, не будь таким церемонным, – вмешался Нэш. – Тебе необходимо поработать над собой.

Уотсон показал на фото:

– Хотите, я попробую разыскать этого Тая?

– Да, – кивнул Портер. – Вдруг что и получится?

Он положил снимок в пакет для вещдоков.

Нэш выдвинул верхний левый ящик комода. Там лежало женское нижнее белье. Нэш взял верхние трусы, повертел их в руках и присвистнул:

– Большой размерчик!

– По-моему, в этой комнате живет кто-то вроде няни или экономки, – заметил Портер. – Эмори всего пятнадцать. Она никак не может жить здесь одна.

– Ясно, но тогда где няня сейчас? Почему не заявила о том, что девочка пропала? – спросил Нэш. – Прошел целый день, а может, и больше.

– В полицию она не обращалась, но, может быть, обратилась к кому-то еще, – предположил Портер.

– Имеешь в виду Толбота? – Нэш покачал головой: – Вряд ли; мне показалось, что он неподдельно удивился и расстроился, когда ты сообщил ему новость.

– Если няня работает нелегально, она не станет обращаться в полицию, – заметил Уотсон. – Скорее уж ему позвонит.

– Или кому-то, кто на него работает.

– Допустим, все было именно так, как вы говорите, и она позвонила Толботу. Тогда почему он притворился, будто ничего не знает? Разве ему не хочется найти Эмори?

Портер пожал плечами:

– Адвокат настойчиво просил его помалкивать. Может быть, такая у него позиция. Они скрывали девочку ото всех пятнадцать лет. С чего бы все менять сейчас? У него есть средства; возможно, он бросил на ее поиски своих людей, и мы ему не нужны.

– Тогда зачем рассказывать нам о ней? Если больше всего Толбота заботит, как бы спрятать ее от всего мира, почему он не попытался сбить нас со следа?

Портер подошел к корзине с грязным бельем и потрогал лежавшее сверху полотенце:

– Еще теплое.

Нэш медленно кивнул:

– Значит, ей кто-то позвонил, предупредил, что мы едем…

– Да, согласен. Скорее всего, она сбежала, как только ей позвонили.

– Это не значит, что здесь какой-то заговор. Возможно, она просто нелегал, как только что предположил наш доктор Уотсон, и Толбот не хочет, чтобы ее депортировали, – сказал Нэш.

– Я не…

Нэш взмахнул рукой, предлагая ему замолчать:

– Спорим, она где-то близко. Надо будет поставить кого-нибудь, чтобы следили за квартирой.

У Нэша зазвонил телефон.

– Эйсли, – сообщил он, посмотрев на экран и нажал клавишу ответа. – Нэш слушает.

Портер воспользовался случаем и набрал номер Хизер. Прослушал текст на автоответчике и отключился, не оставив сообщения.

Нэш нажал отбой и сунул телефон в передний карман брюк.

– Он просит нас приехать в морг.

– Что он нашел?

– Говорит, нам лучше увидеть это своими глазами.