Четвертый за всех

IV

Франтоватый, выспавшийся Кильдин, увидев Крыгу, лениво взмахнул бровями, как бы говоря: «да, вчера пошалили, а впрочем, ничего особенного» — сосредоточенно поздоровался, корректно сел, сдвинув колени, высморкался и развалился на стуле, погрузив большие пальцы рук в верхние карманы жилета.

— Мало сегодня в кафе народа, — сказал Кильдин. — А где Иванов?

— Нет Иванова, — усмехнулся Крыга, — он придет, а ты расскажи.

— Что?

— А что вчера говорили.

Кильдин гордо вздохнул.

— О, есть приключения и приключения, — веско сказал он, — но ты, жестокий материалист, хочешь фактов.

— Факты, конечно, были, — серьезно, с завистливым, вытянутым лицом произнес Крыга, — я знаю все: ты встретил солнечную женщину, прелесть девической мировой души, и сказкой прошла ночь.

— Почти, — нагло сказал Кильдин, — но это все вне фактов, это особенное: улыбка, жест и полное соединение взглядами.

— Здравствуйте, — сказал, роняя стул, Иванов. — Я так торопился; если бы вы знали…

— Знаю, — подхватил Крыга, — улыбка, жест и полное соединение взглядами.

— Это о чем? — холодно спросил Иванов.

— Она была спелого золотистого цвета, — невозмутимо продолжал Крыга, — ее несло по течению вниз с нимбом над головой, ты спас ее, а потом снял носки и повесил их на Тучковом мосту; солнышко высушит.

— Я буду пить черный кофе, — сказал Иванов и нахмурился. — Но ты, Крыга… ты, кроме шуток, что вчера делал?

— Да все то же. — Крыга зевнул, говоря. — Удел тут один, братцы, — улыбка, жест и полное соединение взглядами.