Четыре желания

Глава 1

Фрэн неспешно ехал по лесной дороге. Сзади на коновязи болтался привязанный за обе руки оборотень. Фрэн повернулся, скользнув взглядом по мальчишке, который держался просто великолепно и ни чем не выдавал страха и элементарной усталости. Наблюдатель скривился и до отказа натянул повод. Черный жеребец протяжно заржал и встал на дыбы. Оборотень и ухом не повел, только взгляд золотых глаз гневно потемнел.

— Гордый, — хмыкнул Фрэн, вместо ненависти начиная испытывать к парнишке странное уважение.

Фрэн бросил поводья, спрыгнул с коня и вплотную приблизился к юноше. Ледяные серые глаза встретились с золотыми глазами.

— Мразь, — отчетливо произнес юный оборотень, оскалив ровные зубы в выразительной улыбке. В золотых глазах плескалась насмешка. Связанный, униженный юноша пытался хамить.

Фрэн схватил мальчишку за длинные волосы и притянул к себе, с удивлением вглядываясь в красивое диковатое лицо. Наблюдатель привык внушать преступникам если не ужас, то страх, а столь неприкрытая, исходившая от беспомощного парнишки наглость не могла не поражать.

— Самоуверенный щенок, — одной рукой Фрэн сильно дернул медовые, пахнущие горечью, волосы. Вторая рука взметнулась к щеке, но юноша неожиданно хихикнул, и наблюдатель, опешив, опустил руку.

— Мальчишка, — Фрэн оскалился, — всего лишь жалкий оборотень, но ты умеешь контролировать свои эмоции, что внушает уважение. — Фрэн отступил, выдернул меч из ножен и резко взмахнул, наслаждаясь каплей страха в глазах оборотня. Юноша тут же справился с собой и надменно вскинул подбородок.

Оценив его выдержку, наблюдатель полоснул мечом; остро отточенное лезвие блеснуло, перерубив коновязь. Оборотень облегченно вздохнул и устало рухнул на траву.

— Развяжи, — попросил юноша, выставив вперед все еще связанные руки.

— Чтобы ты опять взялся за свое колдовство? — спросил наблюдатель.

— Я бы мог помочь, — предложил парень, наблюдая, как Фрэн разводит костер.

— Просто заткнись, — ледяной взгляд наблюдателя должен был пригвоздить юношу к земле, а вместо этого наглый оборотень снова ухмыльнулся и выдал:

— Заткнусь, когда захочу, — и довольный произведенным эффектом, бесшабашно запрокинул голову. На привлекательном лице играла говнистая улыбка.

Он явно провоцировал, доводил наблюдателя ядовитыми улыбочками до белого каления, и результат не заставил себя ждать: Фрэн вскинулся, но тут же осел и беспомощно зашипел.

— Говнюк! — прорычал наблюдатель, — Если бы не приказ короля-чародея доставить тебя в целости и сохранности, я вытряс бы твою мерзкую душонку!

— Не сомневаюсь, — юный оборотень растянулся на траве, радуясь, что узнал все, что ему нужно. Так вот куда его ведет наблюдатель. Король-чародей. Ого!

«Радуйся, он не собирается тебя убивать!» — промелькнуло в голове.

Над застывшим лесом расстилался туман. Костер потрескивал, даря тепло. Сонное оцепенение было прервано конским топотом.

— Что это? — дремавший оборотень вскинул голову. — Ты слышал? — с тревогой спросил он наблюдателя.

Фрэн рванулся с места с грацией хищника. В руках сверкнул серебряный меч.

Секунду ничего не происходило. Фрэн уже решил, что им показалось, как из-за дубов, в тиши которых они нашли приют, вырвались конники.

— Дьявол, — Фрэн оттолкнул впавшего в ступор мальчишку и прыгнул вперед.

Аня.

Главное не показывать ему свой страх, поэтому я гордо молчала, когда Фрэн пинал меня сапогом; молчала, когда он связал руки; молчала, когда, забавляясь, он махал мечом перед моим носом.

Он оценил мою выдержку, а проявленная наглость свела на нет попытки управлять ситуацией.

— Говнюк, — его лицо беспомощно перекривилось, — Если бы не приказ короля-чародея доставить тебя в целости и сохранности, я вытряс бы твою мерзкую душонку!

— Не сомневаюсь, — нахально вякнула я, чувствуя, как поджилки трясутся со страха.

Фрэн бросил на меня удивленный взгляд. Нахмуренный лоб выдавал глубокий мысленный процесс: глыбастый наблюдатель ни как не мог взять в толк, почему я не пасую перед его силой.

Кажется, этот раунд я выиграла.

Я сидела, смотрела на костер, и думала о Люсе. Разыгравшееся воображение подбрасывало яркие картинки: обнаженный Люс в объятиях Майи; довольная, она выгибается, губами скользя по его груди, вниз, туда, где кончается поросль темных волос…

«Озабоченная потаскушка», — обреченно прошептала я, чувствуя, как от боли сжимается сердце и противно чешутся глаза. — «Сейчас разревусь!» — я отвернулась, чтобы Фрэн ненароком не увидел моих слез.

Кажется, мне удалось задремать, когда я услышала топот копыт: к нам кто-то приближался.

— Что это? — спросила я прислушивающегося Фрэна. — Ты слышал?

Наблюдатель сорвался с места. В его руках сверкал меч.

Секунду ничего не происходило. Фрэн недоуменно повел плечами, опустил оружие, но тут из-за деревьев вырвались конники.

— Дьявол, — Фрэн отпихнул меня в сторону и прыгнул наперерез бандитам.

Испуганно наблюдая за схваткой, я вжалась в ствол огромного дуба. Меч Фрэна с шумом вспарывал воздух. Свалка. Вопли. К моим ногам свалился убитый головорез. Чувствуя, как к горлу подступает дурнота, я ошалело смотрела на рассеченное рябое лицо. Желудок сжался от рвотных позывов. Я отвела глаза и судорожно сглотнула. Только проблеваться не хватало!

Между тем оставшемуся в живых бандиту удалось потеснить Фрэна. Один взмах боевого топора и серебряный меч выпал из рук наблюдателя. Тот оскалился, вытянул из голенища стилет и бросился на громилу, который ответил отлично поставленным ударом в челюсть.

Не соображая, что и зачем делаю, дрожащими связанными руками я схватила выпавший меч и, поддавшись вперед, вонзила в спину бандиту. Тот вздрогнул, повернулся в мою сторону. Я невольно отпрянула.

Бандит хватал ртом воздух; его рука дернулась, описала в воздухе кривую; он булькнул и неловко завалился набок.

— Спасибо, — хрипло произнес Фрэн, вытирая кровь с изрядно помятой физиономии.

И тут я поняла, что мои руки больше не связаны — одним взмахом стилета наблюдатель перерезал стягивающий их ремень.

— Кто это был? — спросила я, растирая отекшие запястья.

— Обычные бандиты. Грабители, — ответил Фрэн, седлая огромного черного коня.

Наблюдатель вскочил в седло, нагнулся, ухватил меня за шиворот, и рывком усадил впереди себя.

— Даже так? — я повернула к нему лицо и нервно хихикнула. В невысказанный до конца вопрос я вложила весь отведенный на мою долю яд.

— Сделай милость, Демиан, заглохни, наконец, — спокойно ответил наблюдатель, придерживая меня свободной рукой.

Я чуть не свалилась, услышав человеческие интонации в усталом голосе.

Глава 2

Аня.

Мне снился Люс: красивый, обнаженный, смеющийся. Его уверенные руки страстно ласкали, прижимая меня к груди…

Открыв глаза, я едва не застонала — я была прижата к мужской груди властной рукой. Я неуверенно подняла голову — крепко прижимая к себе, наблюдатель рассматривал меня с неприкрытым интересом. Увидев, что я проснулась, он смущенно моргнул и холодно отстранился.

— Привет, — неуверенно прошелестела я.

Он не ответил, только отвел глаза. Его лицо снова обрело равнодушное выражение.

Гадая, что все это значит, я озиралась по сторонам. Пейзаж не производил впечатления: такой же бездушный и холодный, как покачивающийся в седле наблюдатель.

Я вздохнула и заговорила о Шекспире. Больше для себя, не для него, пустилась в пересказ «Сна в летнюю ночь». Фрэн не заткнул меня, наоборот — навострил уши, с явным интересом вслушиваясь в сюжетные перипетии волшебной сказки.

— Оберон? Я его не знаю, — Фрэн недоуменно хлопал прозрачным глазами.

Над шутками Пэка он сдержанно посмеялся, а прихотливые взаимоотношения сбежавших из Афин юных влюбленных, постоянно меняющих предметы любви, заставили его хохотать.

— Такими сказками ты развлекал Майло? Не удивительно, что он потерял голову от любви к тебе, смазливый щенок, — в серых глазах наблюдателя не было и тени недавней враждебности.

Я поникла — чужое прошлое снова нагнало меня. У меня оказывается, бывший любовник имеется. Майло! Так вот в чьей смерти меня обвиняют. Час от часу не легче.

— Я не помню твоего брата, Фрэн. Вообще ни чего не помню, — я опустила глаза.

Меня удивило, но он и не подумал обижаться, а вместо этого попросил:

— Расскажи еще.

Я рассказала — историю трагической любви Ромео и Джульетты; про предательство Яго; про грозного герцога-бурю.

Я закончила свое повествование, когда мы уже расположились на ночлег у жарко пылающего костра. Фрэн вытащил тяжелую, оплетенную бутылку и отхлебнул глоток. Видя мой интерес, он передал бутылку мне. Я принюхалась — вино. Кажется, крепленое…

— Это хорошее вино, — хмыкнул Фрэн в ответ на мои сомнения.

На мой вкус — слишком крепкое. Непривычная к такой сладкой крепости, а может, из-за усталости и пережитых волнений, набралась я слишком быстро, сощурила глаза, нехорошо усмехнулась — меня тянуло на подвиги. Что я вытворяла, заставив наблюдателя корчится от смеха?

— Ну и бесенок, — весело удивлялся он, наблюдая, как я старательно выделываю балетные па, кои в моем исполнении смотрелись скорее танцем маленьких утят.

— Уймись, Демиан, — наблюдатель дернул меня за руку и усадил на траву рядом с собой. Подогретый алкоголем взгляд прозрачных серых глаз потеплел.

Фрэн неожиданно протянул руку, коснувшись холодными пальцами моей щеки. Я не отстранилась, только расхохоталась, запрокинув голову. Под действием алкогольных паров я мало что соображала. Наблюдатель осторожно притянул меня к себе. От него исходил терпкий запах хищника, но он больше не пугал меня.

— Нет, пусти, — я хохотала, упираясь ладоням в мощную грудь, пытаясь вырваться из цепкого кольца объятий, — пусти, Фрэн, — я выгибалась, не понимая, что своими действиями распаляю его еще больше, а мой гортанный смех только подстегивает вожделение. По его телу пробежала дрожь, мышцы напряглись.

— Демиан, — Фрэн провел шершавым пальцем по губам.

— Да пусти, наконец. Вот наказание! — пьяная вдрызг, я не сразу сообразила, что он больше не удерживает меня. Я попыталась подняться, но, подскользнувшись, рухнула в гостеприимно распахнутые объятия.

Глава 2. Продолжение

Фрэн задрал на своем веку немало юбок, да и с мужчинами (что греха таить), тоже приходилось иметь дело, но этот юный оборотень зацепил наблюдателя довольно сильно.

— Уймись, Демиан, — попытался урезонить пьяного мальчишку Фрэн, усаживая рядом с собой.

Мальчишка недовольно скривился и соблазнительно приоткрыл яркие губы. В желтых глазах отражалось пламя костра, золотистые длинные волосы в беспорядке рассыпались по плечам, обрамляя красивое, чертовски притягательное лицо.

Наблюдатель судорожно сглотнул, чувствуя, как его захлестывает такое сильное желание, ради которого хочется послать к черту и спесивого короля-чародея, и покойного Майло, будь они неладны.

Фрэн потянул парнишку к себе. Осторожно, стараясь не напугать грубой силой, тронул выразительные губы.

— Нет, пусти, — отбивался Демиан, царапая коготками мощную грудь наблюдателя, опаляя жаром юного тела.

«Что я делаю!» — испугавшись собственного порыва, наблюдатель разжал руки.

Юноша попытался подняться, но не удержался на ногах, и шлепнулся прямо в гостеприимно распахнутые объятия. Фрэн запрокинул ему голову и приник к золотистой шее.

Парень зашипел, как гадюка и впился острыми когтями в мощные плечи наблюдателя.

— Демиан, — не обращая внимания на царапающие коготки, Фрэн дернул рубаху, обнажая атласную кожу, покрывая грудь и живот оборотня жадными поцелуями, страстно, до синяков, сжимая крепкие бедра.

— Пусти, — юный оборотень попытался спихнуть наблюдателя, но Фрэн властно придавил его к земле и заткнул поцелуем манящий рот.

Мальчишка удивленно застонал, и разжал губы. Фрэн уверенно целовал его, крепче стискивая напрягшиеся мышцы, теряя контроль, получив, наконец, возможность взять реванш за вчерашнюю эскападу, чувствуя, какое удовольствие несет власть над этим юным телом.

Оборотень уже не упирался, просто положил руки на плечи и прикрыл глаза.

— Я не сделаю тебе больно, — уговаривал Фрэн, целуя, незаметно избавляя Демиана от одежды, понимая, что мальчишка пока не испытывает удовольствия от его прикосновений, а просто нехотя покоряется неизбежному.

Фрэн так и не понял, как юноше удалось перехватить инициативу — парень неожиданно оказался сверху, ловко заведя мощные запястья наблюдателя за голову.

— Прекрати, — прорычал Фрэн, запоздало удивляясь, что оборотень абсолютно не реагирует на серебряный знак наблюдателя, который вроде должен был остановить его и испытывая непонятный испуг перед парнишкой.

— А то ты сделаешь что? — Демиан неожиданно запустил руки под рубаху, оглаживая грудь.

— Ах ты, маленький засранец, — Фрэн приподнялся, притягивая загоревшегося парня к себе.

Юный оборотень засмеялся, потом помог наблюдателю скинуть мешающие тряпки.

— Малыш, — прошептал Фрэн, проводя рукой по обнаженной коже, слегка оглаживая упруго стоящий член, скользя рукой к крепким ягодицам.

Мальчишка поддался вперед, сам обеспечивая доступ к своему телу, обвивая ногам талию наблюдателя.

Фрэн не умел быть нежным, но он не хотел причинять юноше лишнюю боль, поэтому продолжал ласкать вздрагивающее в его руках тело. Его пальцы скользили между ягодиц, терпеливо размыкая плотно стянутое кольцо мышц, старательно готовя к проникновению. Демиан глухо стонал, выгибаясь навстречу ласкающей руке. К прикосновениям пальцев добавилось прикосновение губ — Фрэн нагнулся, проведя языком по вздымающейся от тяжелого дыхания груди, кончиком языка обвел ложбинку пупочной впадинки.

— Черт, — юноша дернулся, запуская коготки в короткие белые волосы, притягивая к себе, не давая отстраниться.

— Тише, малыш, тише, ты меня задушишь, — Фрэн выпутался из цепких объятий, перевернул юношу на живот и резко вошел в податливое тело, теряя голову от возбуждения.

Когда юный оборотень проснулся, над лесом уже поднимался рассвет.

— Как больно! — Демиан сжал виски. Голова с похмелья болела так, что открыть глаза не представлялось возможным.

Дрожащей рукой юноша пошарил около себя и удивленно вскинул голову, все-таки разлепляя опухшие веки. Фрэна рядом не было.

Он обнаружился сидящим в стороне. Все еще обнаженный, в руках наблюдатель держал бутылку с остатками вчерашнего пойла, и старательно наливался вином.

— Фрэн, — охая от боли в голове, юноша поднялся и подошел к наблюдателю.

Тот окатил его таким отсутствующим взглядом, что парень от неожиданности застыл, но тут же взял себя в руки.

— Что случилось?

Фрэн мотнул головой, старательно отводя взгляд, продолжая заливаться вином.

Демиан шагнул к нему, положил руки на мощные плечи.

— Какого черта ты смотришь на меня, как на пустое место? — в бешенстве спросил мальчишка.

Фрэн отстранил его, заглянул в золотистые глаза и ответил:

— Не надо Демиан.

— Что — не надо? — мальчишка уперся руками в бока.

— Ничего не надо, — Фрэн отвернулся, крепким алкоголем стараясь заглушить пронзительную боль в сердце.

— Фрэн… — юноша неуверенно тронул его за руку.

— Я не глухой, Демиан. Но лучше бы оглох и не слышал, как ты всю ночь называл меня Люсом.

Над лесом вставало солнце, даря земле долгожданное весеннее тепло, а для этих двоих наступило тяжелое похмелье.

Глава 3

Люс.

Люс проехал под крытой колоннадой белоснежного замка и спешился, бросив поводья подбежавшему, кланяющемуся до земли, челядинцу. Встретившиеся на пути обвешенные оружием наблюдатели останавливались и почтительно склоняли головы перед безоружным эльфом. Не замечая их удивленных взглядов, Люс прошел в замок.

Миновав несколько залов, молодой эльф оказался у закрытых дубовых дверей. Эльф махнул рукой — двери скрипнули и нехотя отворились.

Пожилой, убеленный сединами, но все еще крепкий духом и телом, глава клана наблюдателей стоял у оконного проема и глядел вдаль. Заслышав шаги, он повернул лицо с пронзительными фиолетовыми глазами и улыбнулся:

— Сынок!

— Отец, — Люс опустился на одно колено.

— Мой дорогой мальчик, — глава клана склонился, привлекая к себе единственного сына.

— Что привело тебя ко мне? — спросил главный наблюдатель, когда, взяв Люса под руку, они неспешно прогуливались под колоннадой.

— Отец, зачем ты послал Фрэна? — спросил Люс; его глаза сверкнули, что не осталось незамеченным наблюдателем.

— Дело касается оборотня по имени Демиан, — ответил наблюдатель, подмечая малейшие эмоции на гордом челе сына.

— В чем его обвиняют?

— В убийстве Майло, жреца при короле-чародее.

— Доказательства? — спокойно спросил Люс, чувствуя, однако, как тревожно сжимается сердце.

— Слово короля-чародея для тебя что-нибудь значит? — глава клана уловил темную тень тревоги, плескавшуюся в фиолетовых глазах Люса.

То, что гордый эльф явился смиренным просителем, само по себе поражало. Уж очень хорошо знал наблюдатель собственного сына, чтобы поверить в то, что Люс пришел просить за малознакомого мальчика.

— Как это случилось?

— Они были вдвоем, Люс. Жрец провел обряд в Альвхеймском Храме.

— Обряд? — удивился Люс.

Наблюдатель кивнул.

— Оборотень покинул Храм на своих двоих, а Майло нашли убитым.

— Не верю, — мотнул головой эльф. — Это не доказательство. Отзови Фрэна, собери суд. Пускай наблюдатели и эльфы решают, виновен Мар… Демиан, или нет!

— Сынок, я его не посылал, — верховный наблюдатель склонил седую голову.

— Тогда кто?

— Тот, кто обличен властью. Тот, кто стоит выше меня. Тот, кто имеет право. Король-чародей.

Ожидая, когда челядинцы оседлают лошадей, поглядывая на готовых к выезду наблюдателей, глава клана спросил сына:

— Что для тебя этот мальчик?

— Он дорог мне, — Люс скрестил руки на груди, его лицо потеплело.

— Эльф! — улыбнулся наблюдатель. — Нам, людям, с нашим коротким веком, приходится думать о том, чтобы оставить после себя потомство. Вы, эльфы, с вашей вечной жизнью, счастливее — у вас есть право на любовь.

Аня.

С похмелюги жутко болела голова, а тело, несмотря на горячее солнце, сотрясал озноб. Фрэн молчал и старательно отводил глаза — ему было мучительно неловко, а может, просто стыдно и больно. Я же наслаждалась полным спектром эмоций, главной из которых было презрение к себе. Где-то на задворках сознания не давала покоя навязчивая мысль, что не упейся я в хлам, то ничего бы ни случилось.

«Раньше надо было думать!» — беспомощно шептали губы; я отворачивалась, не в силах видеть разочарованное выражение, застывшее в глазах недавнего любовника.

Я осознавала, как ему должно быть мерзостно при мысли, что не его тело, не его личность, не его настойчивое желание вызвали во мне страсть. Нет. Всю ночь, трахаясь с наблюдателем, в пьяном угаре не понимая, чье имя срывается с губ, я призывала Люса — нежного, страстного Люса, чью любовь не в силах забыть.

Люс, кто согревает тебе постель?

Фрэн остановил коня так внезапно, что я едва не скатилась на землю, да и скатилась бы наверняка, если бы он не поддержал меня.

— Что ты делаешь? — я удивленно наблюдала, как он разворачивает коня и пускает его в галоп.

— Мы возвращаемся в Ривер, — спокойно ответил наблюдатель, скользнув по мне отсутствующим взглядом.

— Фрэн, — я тронула его руку. Он молчал, и, не справляясь с собой, я заорала, вонзая отросшие коготки в его запястье:

— Да приди ты в себя, сделай милость! Хватит уже этих недомолвок. Не делай вид, будто для тебя все произошедшее не имеет значения!

— Демиан…

— Что, Демиан? — передразнила я, еще больше распаляясь (что поделаешь, ангельским терпением я никогда не отличалась). Когти полоснули по запястью, оставляя набухшие царапины. Наблюдатель сглотнул и рискнул взглянуть мне в глаза.

— Возвращаешь меня в Ривер, чтобы передать на руки одному из твоих дружков? — Бесновалась я, прикидывая, что лучше: расцарапать в кровь бледные щеки, или привычным женским движением вцепится в волосы?

— Сам конвоировать меня ты больше не в состоянии? — первый вариант привлек меня больше: я изготовилась к удару.

— Я возвращаю тебя к Люсу, — моя рука остановилась на полпути, так и дойдя до лица. Я замерла с открытым от удивления ртом, не в силах произнести не слова.

Глава 4

— Нет, я не поеду, — и это после того, как Фрэн сообщил, что готов поступится собственной честью и остатками самолюбия, доставив юношу к бывшему любовнику.

— Но почему? — недоверчиво спросил наблюдатель.

— Сколько можно убегать от своей судьбы, Фрэн? — юный оборотень приник к его груди; красивое лицо беспомощно скривилось.

— Глупыш, — Фрэн тронул золотистые волосы, вытаскивая запутавшиеся сосновые иголки.

Юноша не отстранился, наоборот, теснее прижался к груди, послушно позволяя распутывать длинные кудри.

— Демиан, — Фрэн провел пальцем по смуглой коже.

— Бандиты! — Вырываясь из его объятий, крикнул Демиан.

— Держись! — Фрэн до отказа натягивая узду. Черный конь взвился на дыбы и стрелой полетел вперед, под градом разящих стрел.

Фрэн действовал профессионально и организованно: черный жеребец ловко преодолевал препятствия, перескакивая рытвины и упавшие деревья. Мощной спиной наблюдатель прикрывал парнишку от стрел.

— Прыгай, — Фрэн вытолкнул из седла оборотня, и сам скатился в ольховник.

Они лежали на дне неглубокой впадины. Юный оборотень прислушался:

— Уезжают. И коня не поймали, — он удовлетворенно вздохнул и перевел взгляд на притихшего наблюдателя. Ему показалось, или бледное лицо было бледнее обычного?

— Фрэн, ты ранен? — наконец дошло до парнишки.

— Прости, малыш, — наблюдатель силился улыбнуться.

— В спину? Дай, я посмотрю, — прошептал юноша, сдирая с наблюдателя мокрую от крови верхнюю одежду. Ладонь коснулась обнаженной кожи.

— Я не вижу стрелы, — юноша провел ладонью над глубокой раной, тщетно призывая колдовство, беспомощно глядя на истекающего кровью наблюдателя.

— Не надо, малыш, — Фрэн устало отстранил его. — Ты не сможешь помочь.

— Но почему? Я могу наложить повязку…

— Стрелок попал в сердце, — серые глаза потускнели, но наблюдатель продолжал упрямо цепляться за жизнь.

— Там нет стрелы, — юный оборотень еще раз оглядел рану.

— Это не стрела… Стреляли из арбалета… скорее всего, обрубленным гвоздем. Оставь, не трогай, — наблюдатель поднял руку, провел по чувственным губам.

Юноша молчал, подчиняясь прикосновениям и удовольствию, которые они несли. Фрэн сместил руку чуть ниже, лаская шею, играя с волосами.

— Демиан, скажи, ты смог бы полюбить меня? — неожиданно спросил наблюдатель.

— Фрэн…

— Я бы очень хотел, чтобы ты полюбил меня, — признался наблюдатель, привлекая юного оборотня к себе. Внезапно он замер.

— Фрэн!? — позвал юноша, с тоской вглядываясь в угасающие глаза.

Аня.

Фрэн умер у меня на руках. Трясясь от бессильной ярости, не в силах плакать, я смотрела в закатившиеся глаза. Пускай я не любила Фрэна, но своей страстью он тронул мою душу, а самопожертвование восхитило. От ненависти к уважению и взаимной привязанности оказался только один шаг. Что теперь, Аня, кому еще ты сломаешь жизнь?

Я была так подавлена, и не сразу осознала, что не одна. Я вскинула голову и поняла: бандиты в черном уже взяли меня в кольцо. Дико озираясь по сторонам, я попыталась подняться, но сильная рука придавила меня к земле.

— Малыш Демиан решил сбежать? — раздался над ухом насмешливый голос.

— Мразь! — я рванулась, пытаясь высвободиться, но железные пальцы еще сильнее, до синяков, стиснули плечо. Грубая рука ухватила за волосы, заставляя повернуть голову.

Пленивший меня человек забавлялся моей беспомощностью. Изловчившись, я собралась с духом и плюнула в мерзко ухмыляющуюся рожу.

— Ах ты, недоносок! — завопил бандит.

— Ну зачем так грубо? — к бандитам приблизился главарь. — Король не будет тебе благодарен, если с его ненаглядным мальчишкой что-нибудь случится. Отпусти его.

И тут я поняла, что снова свободна. Ухватившись за любезно протянутую руку главаря, я поднялась на ноги. Хотелось бы понимать, что здесь творится — бандитам вроде незачем проявлять вежливость? И откуда они меня знают?

— Демиан, — главарь согнулся в поклоне. — Сам пойдешь? Или помочь?

— Куда? — спокойно спросила я, стараясь не выдавать вновь нахлынувшей тревоги.

— К королю-чародею, конечно, — ухмыльнулся главарь.

— Сам, — я постаралась, чтобы голос звучал твердо. Все равно шансы на побег у меня нулевые.

Если бы в этот момент я знала, на что подписываюсь, то никогда бы не позволила словам сорваться с губ. Но меня снова толкала в спину бесшабашность, из-за которой я не раз ввязывалась в сомнительные авантюры с черными археологами типа Красовски, а может, и осознание того, что мне просто некуда больше идти.

Несколько часов спустя, избитая, воющая от боли, с лицом, превратившимся в кровавое месиво, я пожалела о собственном опрометчивом решении.