Чижик в Риме

Эпилог

— А теперь я представлю отчет о проделанной работе, — сказал Чижик. — Вы мне дали задание перевоспитаться. Я, конечно, перевоспитывался вдрызг, как умел. Но в условиях Рима воспитание возвышенных чувств и добродетелей становится очень сложной задачей. Например, памятник на площади Навона учил меня вранью! «Вовремя сказанное вранье всегда полезно» — вот какую мораль вынес я из общения с ним. Памятник по кличке Пасквино советовал мне жениться не по любви, а по расчету. Статуи на мосту Святого Ангела были подтверждением истины: «Одни работают, а другим за это памятники ставят». Очень опасна для молодого поколения мораль, которую проповедовал памятник слону с площади Миневры: «На все начхать!». Во-первых, это воспитывает наплевательское отношение к жизни. Во-вторых, это опасно с точки зрения распространения гриппа. Один памятник вообще на всех с веником кидался. Нет, не в баню приглашал, а дрался. Хотя вообще-то он обаятельный. А какие обжоры эти римские памятники! Помните пиры римских императоров?

— Нет, — ошалело сказала Абстрактная Скульптура.

— Зря, — сурово ответил Чижик. — Так вот. Римские памятники переплюнули даже императоров, они советуют: «Ешь скорей живых мышей, расцветай и хорошей!» Кстати, они считают, что в жизни главное — еда, а не духовные ценности: «Хорошее питание — лучшее воспитание». Конечно, плоды такого воспитания не заставили ждать. Позолоту с памятника — и ту сперли! Да еще и издеваются: «Невиновность — единственная награда за честность, потому что другой не будет». Вообще там взрыв преступности: золото ободрали, головы поотрубали, а вредная женщина, изменившая мужу, выкрутилась, потому что памятник Уста Истины ее оправдал! Разгул бандитизма и подъем аморальности — вот что такое памятники Рима! А вы меня туда на перевоспитание отправили! Да я — невинный младенец по сравнению с этими прожженными циниками! Нет, я согласен с поэтом: «Рим должен быть сожжен!» Только я забыл, кто это сочинил.

— Это не я, — отказался памятник Пушкину.

— Это не я, — отказался памятник Крылову. — Может, Гончаров?

— Ну что же, — после долгого молчания сказала Абстрактная Скульптура. — Я думаю, поездка Чижика имела большое воспитательное значение. Он столкнулся со злом и аморальностью… и я рада, что тебе не понравился Рим.

— Мне? — поразился Чижик. — Не понравился Рим?

Он прищурился, потому что посреди хмурого питерского дня ему в глаза брызнуло солнце площади Навона, отразилось от струй воды, запрыгало по фонтану Рио-Делла-Плата, ворвалось в сумрак церкви Святой Инессы… Рим, веселый и жестокий, лучший в мире город, улыбнулся Чижику. Солнце площади Навона помахало лучиками.

— У питерцев, наверное, много неисполненных желаний накопилось, — сообщил Чижик этому солнцу. — Поэтому я не могу приехать прямо сейчас. Вот разгребу немного завал из невыполненных желаний и несбывшихся мечт — и опять туда, где фонтаны и русалки, и старый веселый Нептун, и друзья… Интересно, как там Мефитис? Испаряет ли вредные испарения в виде статуи или перестала? И надо передать привет от питерских котов самой лучшей кошке в мире — Кошке с улицы Кошки…

— Что с тобой случилось? — испугалась Абстрактная Скульптура. — Ты заболел?

— Со мной случился Рим, — улыбнулся Чижик. — Это бывает.

И солнце с площади Навона услышало его и послало сувенир — один лучик сквозь сумрачное, перламутровое питерское небо.