Чижик в Риме

Глава 7 Памятник мудрым мыслям в крепкой башке

Вам приходилось просыпаться летним утром во дворце на площади Навона? Сверкают фонтаны, улыбаются наяды, статуя Рио-делла-Плата приветливо машет церкви Святой Инессы. Пахнет кофе, рогаликами и цветами. Уличные художники расставляют свои мольберты, торговцы сувенирами раскладывают свой разноцветный товар, путеводители на лотках весело трепещут на ветру. Взъерошенный Чивио слетел с карниза дворца Памфила, Чижик — за ним.

— Сегодня я покажу тебе памятник старому другу нашего семейства, — сказал Чивио.

Между причудливыми палаццо площади Мадам, мимо нарядных домов пьяццы Святого Евстафия, мимо серой громады Пантеона пролетели они на чудесную площадь. Посреди площади стоял мраморный слон.

— Вот! — торжественно сказал Чивио. — Все воробьи из клана Навона чтут его как родственника.

— Но это же слон! — удивился Чижик.

— Естественно, не кошка, — хмыкнул Чивио.

— А почему слон стоит напротив церкви? А почему у него на спине столб вроде телеграфного? А почему…

— «Почему, почему», — передразнил Чивио. — Чтобы было! В Риме нет никаких «потому что», в нем сплошные «чтобы было». Эта площадь — очень странное место. В давние времена здесь стояли храмы римской богини ремесел Минервы и египетских богов Изиды и Сераписа. Потом построили христианскую церковь Санта Мария сопра Минерва. Потом тут, в церковном дворе, осудили Галилея за то, что земля вертится. Хотя не он ее запустил, между прочим. Много чего было. И вот в 1665 году монахи копали огород и нашли вот этот здоровенный египетский обелиск. Как он вырос в огороде вместо морковки — неизвестно. Вроде бы его солдаты Юлия Цезаря сперли в Египте, поставили на Марсовом поле, а он оттуда сбежал и в землю закопался… Папа приказал поставить обелиск на площади. И не просто так, а на слона. И мораль написать: «Чтобы вынести тяжелые мысли, надо иметь крепкую башку».

— Так и написали? — ахнул Чижик.

— Так и написали: «Сколь надобно иметь крепкую голову, символом коей да будет сия бестия, дабы вынести тяжесть мудрости, символом которой да будет сей обелиск». «А я в жизни слонов не видел», — сказал архитектор Бернини. «А кто видел? — возразил папа. — Может, я? Делай смело, никто из римлян со слонами не знаком и не уличит в невежестве. Лишь бы видно было, что не корова».

«На этот счет не волнуйтесь, Ваше Святейшество, я его без рогов сделаю», — заверил Бернини и соорудил симпатичного печального слона со странно вывернутым хоботом, ушами в фестончиках и слегка ослиным хвостом. Он хорошо все рассчитал, чтобы слоник держал обелиск и не уронил его. А архитектор Феррата не поверил расчетам и подставил под пузочко слонику мраморную подставку. Прикрыл попоной — авось Бернини не заметит. Бернини, конечно, заметил, жутко обиделся, хотел слона забрать. В общем, все переругались.

— Но почему же этот слон — друг воробьев?

— О-о, это совсем другой слон… Видишь ли, друг Чижик, Бернини действительно слонов не видел. Поэтому ему дали посмотреть картинку. На картинке был нарисован слон, который попал в Рим за сто лет до описываемых событий. И с этой картинки Бернини сделал своего слоника. Про это в Риме рассказывают так…

СКАЗКА ОБ ОТРАВИТЕЛЯХ, ПРИЗРАКАХ И НАСМОРКЕ

Жил-был в Риме кардинал делла Ровере. Это был человек умный, властный, жестокий, веселый и остроумный. Когда его выбрали папой — главой всего католического мира и наместником Бога, он взял себе имя Юлия Второго.

— Но ведь папы Юлия Первого не было! — удивлялись приближенные.

— Зато был император Юлий Цезарь — Первый. А я второй, сразу после Цезаря, — объяснил скромный папа.

И вот в 1503 году папе подарили живого слона. Папе слон ужасно понравился — такой большой, такой добрый! С ушками! С хвостиком! Папа даже приказал поселить его в Ватикане. Приближенные возразили: святотатство, зверю не место в Священном городе! Папа сказал: «И не такие твари переступали священные чертоги…» И невинно поглядел на своих «коллег» — вот на этого, на того и еще на вон того… «Коллеги» заткнулись.

Римляне полюбили слона. По утрам, когда слон гулял по улицам, его все угощали вкуснятинкой. Но особенно любили его воробьи. Потому что он их катал на могучей спине. А если ты маленький воробей, то тебе очень приятно чувствовать себя выше и сильнее всех.

— Да, — кивнул Чижик. — Я как-то сел на голову Медному всаднику — незабываемое ощущение.

— И вот один воробей из клана Навона однажды влетел в окно какого-то палаццо (оставшегося неизвестным) и подслушал разговор одного господина (оставшегося неизвестным) и второго господина (оставшегося еще более неизвестным). Речь шла о том, чтобы отравить слона! Вообще-то неизвестные господа хотели отравить самого папу. Но это было сложно. А со слоном расправиться проще — подсунуть на прогулке пирожок с мышьяком… Слон ведь привык, что его все любят, и ел все, чем его угощали горожане.

— Кошмар, — подумал воробей, клюнул в нос одного господина, (оставшегося неизвестным), припечатал более весомый след на лысине другого господина (оставшегося еще более неизвестным) и улетел.

Направился он, конечно, прямо к слону. Так и так, дорогой друг, не ешь на прогулке пирожков и булочек.

— А толку-то? — сказал умный слон. — Они могут и в обычную мою еду яду подсыпать. Бежать надо… Прямо не знаю, что и делать.

Собрались все воробьи клана Навона. Судят-рядят, ничего сообразить не могут. Наконец придумали:

— Сделаем так…

И вот утром служители увидели, что слон лежит на боку и не шевелится.

— Помер! — закричали они. — Его отравили!

Через час уже весь Рим знал, что хотели отравить папу, но промахнулись и отравили слона. Перепутали маленько. Или папа потянулся к отравленному пирожку, а слон его отпихнул и героически съел яд сам — чтобы обожаемого хозяина спасти. Проститься с любимым зверем пришел весь город. Его бездыханное тело буквально засыпали цветами. Впрочем, самым наблюдательным показалось, что тело не такое уж бездыханное, бока так и ходят.

— Может, он притворяется мертвым?

— Да что вы! — возражали им. — Животное не может притворяться. Он безусловно испустил дух. Просто слон большой, духа в нем было много… вот он и выходит постепенно.

У морды слона сидел воробей. Когда спрашивали, зачем тут птица, воробей сурово объяснял:

— Почетный караул.

— Душно мне под этими цветами, — шептал притворявшийся слон. — Чего они меня как клумбу засыпали… Долго еще лежать-то?

— Терпи, — шептал воробей. — Уже пол-Рима тебя оплакало. Сейчас вторая половина оплачет — и все.

Воробьиный план был хорош: слон притворится мертвым, ночью тихонечко выберется из Ватикана и, не опасаясь погони, пойдет на родину, в Индию. Но слишком много цветов насыпали на «труп» любимца безутешные римляне. Пряные запахи так и лезли в нос. «Труп» как чихнет! Римляне ахнули. Понимая, что конспирация рухнула, слон вскочил, встряхнулся, сметая охапки роз, и ринулся к выходу с воплем:

— Я призрак! Я призрак! Я призрак!

Следом летел воробей из клана Навона и подтверждал:

— Он призрак! Он призрак! Он призрак!

— Ишь ты! — жалостливо качали головами римляне. — Вот ведь изверги, как допекли зверюшку! Аж призраком заделался, бедолага.

Так слон с помощью воробьев спасся от смерти и убежал на родину. Но во всех путеводителях написано, что слона Аммона, подаренного папе, отравили. Только воробьи знают правду.

— А мораль? — спросил Чижик. — Моя тебе все равно не понравится: «На все начхать! И никакие враги не страшны».

— Мораль такая: маленький друг может спасти от большого врага, — закончил Чивио. — Сколько у тебя уже памятников с моралью?

— Всего четыре, — вздохнул Чижик. — Надо еще шесть.

— Сейчас полетим на палатинский холм, там целых два подходящих памятника, — сказал Чивио. — До свидания, уважаемый слон.

Слон кивнул и грустно оглядел опустевшую площадь. Из дверей церкви Санта Мария сопра Минерва выглянула тень… и спряталась. Воздух слегка задрожал над слоником, и мутный голос произнес:

— Каменный зверь, помоги нам. Мы плохо видим при свете… Куда направились две птицы — живая и бронзовая? Они говорили, куда полетят?

— Ай-я-я-яй! — укоризненно заверещал кто-то невидимый.

Слон подумал — видимо, вспомнил семейную историю, как воробьи спасли от яда его предка, слона Аммона. Потом сморщил нелепо изогнутый хобот и ка-ак чихнул!

Мощным чихом прозрачные тени отнесло в сторону и шмякнуло о стену церкви.

— Вы уж извините, — интеллигентным голосом сказал слоник. — Насморк у меня. На всех чихаю.