Чикагский художественный институт

Искусство XV–XVII веков

Бернардо Марторель — испанский живописец, миниатюрист. Примечательно, что его имя стало известно лишь в конце 1930-х. До этого художник именовался Мастером Святого Георгия, именно по данному центральному панно алтаря святого, четыре боковые композиции которого хранятся в Лувре.

Святой Георгий, как гласит предание, победил дракона, намеревавшегося пожрать принесенную ему в жертву царскую дочь, и тем самым спас ее. Ключ к пониманию сюжета — в драконе. Для ранних христиан он символизировал зло, в особенности язычество. Потому обращение языческих стран в христианство могло быть представлено в символической форме — как пронзание дракона пикой. Так было принято изображать святого Георгия, это означало победу Каппадокии — города, в котором он родился. Сам город персонифицировался девой — эта традиция была известна в античности, у Афин и Рима были такие покровительствовавшие им божества.

На Западе данный сюжет стал популярным в XIII веке. Вскоре выработался тип его изображения. Картина Мартореля, исполненная в стиле так называемой интернациональной готики, — яркий образец его иконографии: дракон, как обычно, крылатый и покрыт чешуей, святой на белом коне облачен в доспехи римского средневекового рыцаря. Этот образ станет традиционным, в следующем столетии он будет увековечен Рафаэлем в картине «Битва святого Георгия с драконом» (1505–1506, Национальная галерея, Вашингтон).

Живописец, рисовальщик и гравер Ян Госсарт получил прозвище Мабюзе по месту своего рождения. В 1503 он вступил в гильдию Святого Луки в Антверпене. Позже в свите утрехтского епископа Филиппа Бургундского посетил Рим, положив начало традиции поездок нидерландских художников в Италию для завершения своего образования. Большое влияние на творчество Госсарта оказали произведения мастеров итальянского Возрождения, особенно Рафаэля. Его стиль письма стал тоньше.

«Мадонна с Младенцем» — одна из лучших картин зрелого живописца. Существует предположение, что она могла быть левым крылом диптиха, однако никаких сведений о том, что являлось его правой частью, не сохранилось. В Париже, в Лувре, хранится так называемый Диптих Каронделе, одно крыло которого — также «Мадонна с Младенцем», а второе — портрет, очевидно, донатора[1]. Так могло обстоять дело и с чикагской работой.

В 1513 и следующем годах Альбрехт Дюрер создает три произведения, которые принято объединять общим наименованием «Мастерские гравюры». Это «Святой Иероним в келье», «Меланхолия» и данная гравюра, две последние представлены в музее. Они знаменуют не только высшую точку развития таланта творца, но и вершину всего европейского искусства гравюры.

Совершенно очевидно, что эти работы заключают в себе аллегорический смысл и содержат множество символов. В данном случае изображен рыцарь в латах и на коне. Его немолодое лицо спокойно и сурово, взгляд устремлен вперед, забрало на шлеме поднято. Доспехи изображены настолько точно, что по этой гравюре сейчас можно воссоздать снаряжение воина XVI века. Героя обступают Смерть и Дьявол, сцена происходит в диком лесу. Вспоминаются первые строки «Божественной комедии» Данте:

У Дюрера, как и у Данте, «сумрачный лес» — это, конечно, не просто пейзаж, а «лес» людских грехов, то есть аллегория. Человека на каждом шагу подстерегают опасности, и главнейшая из них — впасть в грех. Его символизирует Дьявол с мордой вепря, рогами барана и крыльями летучей мыши. То, что он позади всадника, часто интерпретировалось как преодоление Рыцарем искушения. Но и при этом героя впереди ждет неминуемая Смерть. Она обычно представлялась в виде скелета, часто с косой, Дюрер не раз изображал ее. Здесь Смерть имеет плоть, но лицо наполовину сгнило, видны провалы глазниц и носа, а на голове у нее корона. Художник неистощим в изобретении ужасного: вокруг зубцов венца вьются отвратительные, как могильные черви, змеи. О смерти в гравюре также говорят многие аллегорические элементы, в частности череп на земле. Его можно трактовать как иллюстрацию известной сентенции: «Sum quod eris, quod es olim fui»[2]. На заднем плане, на вершине горы, — замок — символ идеального мира («Град Божий», если возводить концепцию к Августину).

Содержание произведения часто связывают с сочинением Эразма Роттердамского «Руководство для воина Христова». В этой книге говорится, что человек не должен сворачивать с пути истины, какие бы призраки перед ним ни вставали. В ней прославляется верность духовному долгу. Оружие и броня персонажа в данном случае не столько признак сословия, сколько символ твердости духа, мужества и бесстрашия.

Представленная гравюра — известнейшая и самая загадочная работа великого мастера. До сих пор ведутся споры относительно ее общего смысла и символики отдельных элементов.

Меланхолия («черная желчь») согласно средневековой физиологии — одна из четырех жидкостей, определяющих темперамент человека, в данном случае — меланхолический (три других — флегматический, сангвинический и холерический). Меланхолия — дочь Сатурна (звезда на гравюре — Сатурн), следовательно, мрачного характера. У гуманистов XVI века она отождествлялась с интровертными, интеллектуальными качествами, олицетворявшими созерцательного человека. Художники, философы и теологи считались явившимися под влиянием Сатурна.

У Дюрера «Меланхолия» — женская аллегорическая фигура с крыльями («окрыленная»). Она оперла голову на руку, кулак крепко сжат, что говорит о внутренней напряженности. Кажется, что героиня смотрит вдаль, но на самом деле ее взгляд направлен внутрь себя, она погружена в глубокое раздумье. У ног персонажа — собака (также ассоциировавшаяся с Сатурном), вокруг множество геометрических инструментов: циркуль (в руке у Меланхолии), угольник, линейка. Они являются атрибутами Геометрии — одного из семи свободных искусств, которому покровительствовал Сатурн. Присутствие плотницких инструментов (пилы, рубанка) объясняется тем, что представители этой профессии также считались «детьми Сатурна».

Невозможно не обратить внимания на так называемый магический квадрат. Он разделен на 16 клеток, в которых помещены цифры от 1 (нижний правый угол) до 16 (верхний левый угол). В остальных клетках они расположены так, что, как их ни складывай — по вертикали, горизонтали и диагонали, — всегда получается одно и то же число — 34. Эта сумма также встречается во всех угловых квадратах со сторонами 2x2, в центральном квадрате (10+11+6+7), в квадрате из угловых клеток (16+13+4+1), в квадратах, построенных «ходом коня» (2+8+9+15 и 3+5+12+14), в прямоугольниках, образованных парами средних клеток на противоположных сторонах (3+2+15+14 и 5+8+9+12). Зритель будет вознагражден, если попытается найти другие «красивые» слагаемые суммы, их более двадцати. Последним поразительным фактом будет то, что два средних числа в нижней строке составляют дату создания гравюры — 1514. Потрясающий интеллект!

Крупнейший современный искусствовед Э. Пановски назвал «Меланхолию» «автопортретом души Дюрера».

Великий нидерландский художник Иероним Босх оказал огромное влияние на ход развития европейской живописи. Естественно, его последователи, связанные с мастерской, переняли отдельные идеи, приемы и образный строй Босха, но до его художественного уровня никто из них не поднялся. В чикагском музее нет подлинных работ живописца. Данное произведение принадлежит безымянному художнику, как считается, — ученику.

Образцом или, скорее, источником идеи, так как картина не является копией, послужила левая створка, представляющая ряд сцен в раю, знаменитого алтаря (триптиха) Босха, получившего название «Сад земных наслаждений» (1500–1510, Прадо, Мадрид). Детальное сравнение чикагской работы с творением мастера сразу выявило бы различия в экспрессии и сюжетных деталях повествования. У анонима все ординарнее: в центре — эпизод сотворения Евы, слева — сцена искушения у Древа познания добра и зла, справа — изгнание Адама и Евы из рая.

Лукас Кранах Старший — немецкий художник и график эпохи Возрождения, мастер живописных и графических портретов, жанровых и библейских композиций.

Еще в 1508–1510 Кранах разработал для себя определенный способ изображения Адама и Евы — одного из очень немногих сюжетов, в которых церковь позволяла писать обнаженное человеческое тело. В данном случае естественно ожидать, что рядом с Адамом должна быть и Ева. В большинстве произведений с этими персонажами (а Кранах создал их около 50) они даны на одной панели, но в нескольких случаях занимают каждый отдельную. Так и цельный образ Искушения состоит из двух досок. Сотрудники музея в свое время приложили большие усилия, чтобы обе они оказались в собрании. Теперь работы экспонируются вместе.

Библейский сюжет Искушения, чем по сути является представленная парная к «Адаму» картина, хорошо известен: Бог под страхом смерти запретил Адаму вкушать плод от Древа познания добра и зла. Но Змий, самый хитрый из всех Божьих тварей, соблазнил Еву, сказав: «Откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло» (Бытие, 3:5). Ева отведала плода и дала его Адаму, который тоже его вкусил. «И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги, и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания» (Бытие, 3:7).

Змий-искуситель всегда присутствует в сцене Искушения, здесь он виден в ветвях Древа, которое у Кранаха — всегда яблоня. Согласно средневековым взглядам, Искушение являлось прообразом Благовещения, в котором Дева Мария — «Новая Ева» — искупала грех «старой».

Термин, используемый Западной церковью для обозначения взятия на небо души и тела Девы Марии через три дня после Ее смерти, восходит к латинскому «adsumere» («assumere»), что значит «взять», «принять». Он предполагает, что Мадонна была именно перенесена на небо, то есть поднята ангелами, в отличие от Христа, который вознесся, иными словами, сам направился вверх. Святое Писание не дает основы для этого культа, он опирается на апокрифические творения III и IV веков и традицию католической церкви. Хотя как церковный праздник это событие отмечается уже много столетий, оно было признано эдиктом папы Пия XII лишь в 1950.

Данный холст — первое произведение Эль Греко, заказанное ему в Испании. Художник создал живописный образ Успения в соответствии с каноном Контрреформации. Композиция построена на двух главных элементах, один над другим: внизу у открытого саркофага Богоматери собрались ученики, они взирают на произошедшее чудо. Здесь фигуры еще не удлиненные, какими они будут на более поздних творениях мастера.

Во всех четырех Евангелиях говорится о помазании Христа, которое является сюжетом представленной картины. Однако в повествованиях есть существенные различия, в частности помазала женщина ноги Христа или Его голову.

Судя по тому, что на данном холсте женщина помазывает голову Иисуса, в основе его сюжета лежит рассказ Матфея или Марка о посещении Спасителем дома Симона прокаженного. (Лука говорит о приходе Христа в дом другого Симона — фарисея и о том, что женщина помазала Его ноги.) Из этого следует, что часто встречающееся название данной картины «Пир в доме Симона фарисея» неправильное. Коль происходит помазание головы, то сокровенный смысл события — приготовление к жертвенной смерти Иисуса, то есть пророчество о ней. В помазании же ног Христа виделось покаяние грешницы, в таком случае женщина отождествляется с Марией Магдалиной.

Якопо Тинторетто — великий итальянский художник венецианской школы. До сих пор ведутся споры, принадлежит он искусству Возрождения или относится уже к маньеризму. Для обоих суждений есть веские основания.

Чикагская картина — образец позднего творчества автора. Он выбрал для нее редко встречающийся в живописи сюжет — смерть Лукреции, который нужно знать, чтобы ясно представлять себе весь драматизм ситуации и мастерство художника, представившего его в виде яркой театральной сцены. Лукреция, верная супруга Тарквиния, в его отсутствие была под угрозой смерти обесчещена Секстом. Она призвала мужа и, когда он явился, обо всем рассказала. Далее Тит Ливий в своей «Истории Рима» повествует: «„Вам, — отвечает она, — рассудить, что причитается ему, а себя я, хоть в грехе не виню, от кары не освобождаю“». Под одеждой у нее был спрятан нож, и она вонзила его себе в сердце.

Непревзойденный мастер передачи сложных драматических коллизий в темпераментных динамичных позах, ракурсах и движениях персонажей, Тинторетто и на сей раз изобразил трагедию с захватывающими силой и энергией. Запечатлеть момент, даже миг — вот его цель. Зритель видит не только уже упавшие на пол, но и еще летящие бусины украшения, разорвавшегося на шее героини. И неслучайно это именно жемчуг: жемчужное ожерелье — типичный атрибут богато убранной Земной Венеры, то есть Любви Земной (в противоположность Любви Небесной), в случае с Лукрецией поруганной. Данный холст, как и многие, — свидетельство того, что ни одна деталь у старых мастеров не включалась в картину только по причине ее красоты, все имело смысловое и символическое значение.

Питер Пауль Рубенс — художник, рисовальщик, глава фламандской школы живописи барокко.

Ранее Рубенс уже использовал данный библейский сюжет (Суд., 16:4-31): филистимлянам, всегда искавшим случай покончить с Самсоном, выпал шанс, когда он взял себе в любовницы их землячку Далилу. Они подкупили девушку, чтобы та убедила героя открыть ей источник своей огромной силы. Трижды он давал ей ложные ответы, но в конце концов Далиле удалось узнать, что она заключена в волосах, которые Самсон не стриг с самого рождения. Предательница усыпила его и дала знак своему соплеменнику, чтобы тот состриг их.

Содержание данной работы — следующий момент истории: филистимляне хватают ослабевшего Самсона. Затем они лишат его глаз и бросят в темницу. Там волосы вновь начнут отрастать, и герой снова обретет силу, что позволит ему, выпущенному мучителями на одном из празднеств себе на потеху, разрушить здание, где они пировали. Погибнув сам, он уничтожит своих врагов.

Самсон напоминает Лаокоона — статую, которую Рубенс, как известно, внимательно изучал, будучи в Риме. Некоторые другие фигуры также являются своего рода реминисценцией более ранних живописных образцов, что, конечно же, не умаляет таланта мастера.

«Захват Самсона» является подготовительным этюдом для более поздней картины. Примечательно, что приблизительно через десять лет после большого творения Рубенса тот же сюжет использовал Антонис Ван Дейк (около 1630, Художественно-исторический музей, Вена), причем с поразительным сходством в композиции. Это послужило причиной того, что чикагский эскиз поначалу был принят за подготовительный этюд Ван Дейка.

Санчес Хуан Котан — выдающийся художник, один из основоположников реалистического стиля в Испании, мастер натюрморта. Его жизнь делится на две части, и их границей стал уход автора в монастырь в 1612 (что было не редкостью в Испании того времени). До монашества он жил и имел мастерскую в Толедо, а после — в картезианском монастыре в Гранаде.

В первый период жизни Котан писал портреты городской знати и картины на религиозные сюжеты, но наибольшую известность получил как автор натюрмортов. Образцом для него служили произведения итальянских и нидерландских мастеров. Постепенно живописец выработал свой собственный стиль, характеризующийся несколькими особенностями. Так, например, художник отдавал предпочтение овощам, с точки зрения композиции он характерным образом «аранжировал» их: одни подвешены на разном уровне и изображены с подчеркнутой геометрической ясностью на глубоком темном фоне никак иначе не обозначенного пространства, другие лежат на широком подоконнике и, наоборот, освещены ярким солнцем. Это сочетание света и темноты в натюрмортах автора создает контраст и эмоциональное напряжение.

Некоторые историки считают, что на полотне художника запечатлены продукты, употреблявшиеся в монастырской жизни. Однако картезианцы были вегетарианцами, тогда как в работах Котана, в частности в данной, встречается и дичь.

Южнонидерландский (фламандский) гравер Кристоффель Йегер работал в Антверпене для издательского дома Плантин-Моретус, создавая книжные иллюстрации, виньетки и другой декор, используя выразительные средства стиля барокко. Он был единственным мастером рубенсовской школы, который делал гравюры по его рисункам и картинам в технике ксилографии (гравюры на дереве), остальные гравировали резцом на меди. В руках Йегера это искусство воскресло после почти векового забвения. Не обладая изощренной тонкостью резцовой гравюры, ксилографии автора полны экспрессии и грубоватой, полнокровной силы.

Данная работа воспроизводит одноименную картину Рубенса (Прадо, Мадрид). Гравюра — не копия, но, скорее, реплика или парафраз. Чтобы воспроизвести большое полотно, Йегеру пришлось сделать две гравюры — по одной на правую и левую стороны. Он творил не непосредственно с холста, а с рабочего рисунка, эскиза (возможно, самого живописца) — такова была общепринятая практика. Гравюры с произведений Рубенса — вершина творчества мастера.

Сад любви — скорее, Аркадия, нежели собственно сад. Пары здесь сидят, предаваясь безделью, купидоны рассыпают цветы, пускают стрелы, несут к влюбленным венки — все это традиционный набор сюжетных мотивов популярной у нидерландских мастеров темы.

Среди сюжетных линий просматривается «Наказание Купидона». Божка часто наказывали за зло, которое причиняли его стрелы. Дама склонилась над лежащим перед ней Купидоном, покорно ожидающим розг. Через эту аллюзию зритель понимает, что она и есть Венера — сама богиня любви. Другой смысловой мотив, причем почти в буквальном смысле, — музыка. Она всегда была непременной участницей всевозможных любовных интриг. Недаром в центре изображен лютнист.

Рембрандт Харменс ван Рейн — величайший голландский живописец, рисовальщик и офортист.

«„Три дерева“ — самый знаменитый пейзажный офорт художника», — утверждает крупнейший отечественный знаток графики Рембрандта Н. Маркова. Его отпечаток имеется в собрании Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве. В нем мастер объединил свои натурные наблюдения и зарисовки в собирательный образ природы, причем она передана в бурном состоянии — исключительный случай у Рембрандта.

«Кажется, что над равниной пронеслась гроза, — пишет исследователь, — и левая половина еще погружена во мрак, здесь еще хлещет ливень (смело переданный параллельной штриховкой длинными линиями, проведенными как бы по линейке), клубятся облака и поднимается пар от влажной земли (чтобы передать это впечатление художник оставляет при печати тон на доске). А справа тучи уже рассеиваются, на фоне светлого неба (белый фон бумаги), на холме четко вырисовывается группа из трех деревьев: выдержав бурю, они гордо возносят свои кроны к небу. К этому пейзажу часто применяют эпитет „героический“. Множество человеческих фигурок и бытовых деталей, не противореча общему возвышенному тону панорамы, придают изображению жизненную достоверность. Среди полей видны крестьянская семья и пастух со стадом, парочка влюбленных скрывается в тени холма, по его гребню едет повозка, и на пригорке различима крошечная фигурка художника, с восторгом созерцающего и зарисовывающего представшую перед ним величественную картину природы».

Франсиско де Сурбаран — испанский художник, представитель севильской школы живописи.

С самого начала своей деятельности Сурбаран взял за правило писать человеческие фигуры с натуры и придерживался его всю жизнь. Религиозные образы мастера аскетичны и суровы, они воплощают один из идеалов сурового испанского католицизма. Притом что в области колорита и светотени автор подражал Караваджо (за что был прозван «испанским Караваджо»), он выработал свой индивидуальный стиль, характерной чертой которого является проникновение в самую глубину образа, отказ от всего внешнего, декоративного.

Как всякий мастер барокко, Сурбаран не раз писал картины на один и тот же религиозный сюжет. Распятие Христа — тому пример. Полотна художника с таким сюжетом хранятся в разных музеях мира, в том числе в санкт-петербургском Эрмитаже. Их композиции схожи, но есть и некоторые различия, главным образом религиозно-догматического характера. Например, чикагская работа изображает Христа пригвожденным к кресту четырьмя гвоздями (как и на «Распятии» в Музее изобразительных искусств в Севилье), тогда как на эрмитажной их три. В эпоху Сурбарана чаще встречался последний вариант, что прочно ассоциировалось со Святой Троицей и стало одним из ее символов.

Представленное «Распятие» было написано для доминиканского монастыря в Льеренне. Полотно висело в небольшой капелле и производило сильное впечатление. С этой картины началась известность художника.

Гвидо Рени — итальянский живописец эпохи барокко, представитель болонского академизма.

Апостол Марк так рассказывает одну из самых кровавых историй Библии: «И тотчас, послав оруженосца, царь (Ирод) повелел принести голову его (Иоанна Крестителя). Он пошел, отсек ему голову в темнице и принес голову его на блюде, и отдал ее девице (Саломее)» (Мк., 6:27–28).

Именно этот момент изобразил Рени. Несмотря на ужасную смерть, выражение лица святого странно спокойное, особенно в сравнении с холодным видом Саломеи и нервным странницы справа.

Внутри барокко существовало множество направлений, в том числе характеризующихся передачей высшего напряжения духовных и физических сил персонажей. В сравнении с такими картинами данное монументальное полотно воплощает сдержанные эмоции. Это выражено в уравновешенной композиции и ограниченной палитре. Своей гармоничностью, если можно так говорить о столь кровавой по содержанию сцене (кстати, самой крови в картине в отличие от других работ на этот сюжет, например Караваджо, нет), искусство Рени и привлекало последователей.

Знаменитый испанский художник Бартоломе Эстебан Мурильо в юности испытал влияние Сурбарана. Прославившись серией из двенадцати картин, изображающих святых францисканского ордена (1645–1646), он занял положение самого крупного мастера севильской школы и сохранял его до конца жизни. В родном городе Мурильо основал Академию живописи, у него было много учеников. С одной стороны, это свидетельствовало о славе художника (распространившейся далеко за пределы Испании), с другой, картины последователей часто принимались за его собственные. Не обладавшие достоинствами истинных творений, они отрицательно повлияли на дальнейшую художественную репутацию автора. Его стали считать слишком «мягким» и «приглаженным». «Estilo vaporoso»[3] — так характеризовалась манера письма Мурильо. Только в XX веке он был оценен по достоинству.

Основу сюжетов живописи мастера составляют религиозные картины, выражающие концепцию Контрреформации. На данной картине, гармоничной в силу симметричности фигур, Христос и Иоанн Креститель, согласно евангельской истории, изображены ровесниками, что часто не соблюдалось художниками. Святой обращает внимание зрителя на Иисуса жестом, иллюстрирующим его пророческие слова, традиционно начертанные на ленте, обвивающей его атрибут — тростниковый крест: «Ессе Agnus Dei»[4].