Чиновник его величества

Глава 18 Амурно-хозяйственные заботы

На текущий ужин они, конечно, все же опоздали и на довольно большой срок. Во всяком случае, Александра Федоровна одну чашку чая под миндальное пирожное и бутерброды уже допила и приноравливалась к еще одной. Она ничего не сказала, но укоризненно покачала головой. Попаданец на это никак не отреагировал, но Настя укоризненно ткнула локтем. Позже, наедине ей будет приличная взбучка.

Однако его величество император Николай I тоже еще не пил чай. Как оказалось, в отличие от своих поданных, из объективной причины. И очень серьезной и неприятной, мешающей нормально жить всей императорской семье. А, значит, и хотя бы всех близлежащих поданных.

— Оказывается, слесарь Леонид в Зимнем дворце опять отсутствует, — сказал он главным образом жене, но, по факту, всем присутствующим, — сколько искали, а не нашли. Запил, наверное, а остальные наши слуги и не умеют, и инструмента у них такого нет.

— А что случилось-то? — хором удивились Андрей с Настей. Вид у них был презабавный и, несмотря на неприятный казус, император с императрицей, и их дети дружно заулыбались.

Николай I убрал улыбку и озабоченно сказал:

— Комнаты Александры Федоровны закрыты, а замок сломался. Не вы, Анастасия Александровна, были последней?

Настя растеряно задумалась, зажмурившись прелестный лобик. Потом растеряно поджала плечами. Она, конечно, ничего не помнила. Помнить близлежащее прошлое, хотя бы даже свое собственное, было не ее сильной стороной.

— Впрочем, пусть, — прекратил император мучения девушки, — в сущности, какая разница, кто закрыл дверь. Самое главное, как теперь открыть?

Макурин в раздумье почесал подбородок. Вопрос был действительно актуальный. Ее императорское величество, первая женщина в России не может попасть в свое жилье. А ее муж, император всей России, между прочим, мучительно думал, как выкрутится, но ничего не придумывал.

— Нет, я отправил флигель-адъютанта Васильчикова в город, поискать там слесаря, — сказал Николай, словно прочитал мысли камер-юнкера, — но пока его найдут, пока он придет, пока разберется с замком… Полночи пройдет.

И, судя по большим паузам в словах, монарх сильно сомневался, что найденный слесарь спьяну будет эффективно работать, а чужой слесарь, если его найдут, сумеет сразу разобраться.

— Дорогая, ты и дети могут ночевать в моих комнатах, = обратился он к своей венценосной жене, — а я посплю в рабочем кабинете.

Андрей Георгиевич уже видел — в кабинете императора была очень простая одноместная кровать, как у первокурсника студента. Она была смягчена, смешно сказать, сеном. Но это другая тема. Пусть самодержавный повелитель все России спит, как хочет. Но как Александра Федоровна? Как императрица России и бывшая германская принцесса с детьми будут спать? Это, похоже, на железнодорожный вокзал. Хоть соседняя спальня мужа, но ведь не своя.

— Эту ночь мы поспим, — в его мысли ворвались слова Александры Федоровны, — но найдется ли слесарь завтра и откроет ли он замок?

Намек на бессилие брутального императора довольно сильно задело Николая. И хотя он ничего не сказал в ответ, но губы сжал очень сердито. А императрица предусмотрительно отвернулась, как бы не видя такую реакцию. Но довольная улыбка все-таки пробилась у нее на лице. Ох уж эти женщины! Бабы вы, а не женщины.

А что, собственно, они так страдают_— подумал он вдруг, — замки здесь далеко не массивные, и, к тому же, простые. Умелыми руками можно и гвоздем открыть или перочинным ножом. А у него как раз есть небольшой нож, которым он как раз перышки точит! Да и ключ, наверняка, не один. В молодости, в далеком будущем в студенческом общежитии, где было много дверей с замками и их бестолковых владельцев, он неоднократно открывал как раз примерно такими же ножами такие же замки. Почему бы и теперь не попробовать?

Встретившись взглядом с глазами Насти, он увидел, что и его невеста очень хочет, чтобы он помог ее императорскому величеству. И она его отблагодарит. Чем? Глупый вопрос. Чем может отблагодарить красивая юная девушка такого же молодого юношу.

И от такого будущего его молодое тело прямо-таки взбудоражено закипело. И еще не обдумав последнюю мысль, он уже встал на ноги:

— Ваше императорское величество, позвольте мне попытаться разобраться с этим дверным замком.

— Попробуй, — на лице Николая открыто была написана заинтересованность. Однако он все же сомневался: — но, помилуй Бог, а ты вообще-то хоть раз видел замки?

— Вот еще! — обиделся даже попаданец XXI века, а не его реципиент XIX. Да в будущем столетии и не такое пришлось видеть! Сказал, однако, другое — Ваше императорское величество, в Тверском княжестве еще в XV веке замки делали и за границу продавали! И замки я не только видел, но и держал!

Сказал и самому понравилось, как он это сделал. Убедительно и немного обиженно. И ничего, что сам Андрей Георгиевич не знал точно даты. Может и не XV веке, но где-то там и за границу, безусловно!

— Вот как! — развеселился вдруг император, — что же. Дворянский недоросль, попробуй!

«Видимо, его развеселило то, что молодой дворянин умеет работать с этими грубыми ремесленными изделиями, — подумал Макурин, идя в нужном направлении, — а вот такой я талантливый! Сейчас бы еще в самом деле замок открыть. Вдруг он сломался так, что его и не сдвинешь».

Чай он уже не попил. Глоток только попробовал с вкусной булочкой и сразу ушел к месту происшествия. Бог у с ним! Может, Настя потом что-нибудь достанет. А нет так и нет, обойдется без одного ужина.

В коридоре было уже темно, все-таки зимний вечер. И одна горевшая свечка не очень-то освещала путь. Впрочем, коридор Зимнего дворца не темный лес, не свалишься, споткнувшись об препятствие. А спешащая следом за ним невеста, очень в него верящая, настраивала его на бодрый тон. Пришел. Дежурный был уже заменен, но о новом начальстве в субординации знал. Встал, сказал про нужный порядок, про сломанный замок, который не сумели открыть ни ее величество Александра Федоровна, ни его императорское величество Николай Павлович.

Дежурный — белобрысый детина — несмотря на почтительный тон, был к венценосным актерам жизненной сцены сугубо равнодушным и смотрел на них со стороны. Это Андрея Георгиевича сильно взбесило. Их императорские величества в беде, все окружающие в Зимнем дворце беспокоятся, и лишь этот, с позволения сказать, зритель ничего не делает! Еще бы семечки щелкал и гыкыкал в самые напряженные моменты!

— Ты, тля коломенская, — резко обратился он к веселящемуся дежурному, — ты зачем здесь расположен?

— Дык, — растерялся он от неожиданного вопроса, задумался. Потом предположил: — смотреть здесь весь день и всю ночь и не пропускать чужих?

— И? — потребовал Макурин, — что еще от вас требуется?

— Что еще? — детина замер, выпучив глаза. По-видимому, вопрос старшего был совершенно неожиданен и даже странен, — а разве может быть что-то еще?

— Дубина! — заорал попаданец, уже ни как не сдерживаясь, — вы должны помогать их императорским величествам, как можете и как не можете! А не сидеть здесь, развались на удобном месте!

— А-а-а! — успокоился дежурный, словно это его не беспокоило. Пояснил, — но здесь нет ни топора, ни ножа. Я так не могу.

Вот ведь бестолочь какая! Попаданец уже встречался с такими. Правда в XXI веке, но характер их не изменился. Однажды, таким образом, вахтеры просидели пожар на четвертом этаже, как бы не слыша там душераздирающие крики заживо сгорающих людей. Дескать, это не совсем их профиль. Тогда они были отданы под суд. А что сегодня — сечь шпицрутенами? Как бы поможет?

В коридоре послышались звуки шагов — мужских, женских, детских. Очевидно, что императорская чета с взрослыми детьми возвращаются из столовой. А он еще даже не попытался открыть! Махнул на дежурного рукой. Болван он всегда болван, даже в старину глухую. Забыл на время про него, подошел к двери. Похоже, замок здесь простой, лишь бы был смазанный.

— Ключ где, милая? — спросил он у Насти. Та была рядом с ним. То ли от любопытства, то ли от тревоги за Александру Федоровну. А, может, она хочет рядом с ним? Он посмотрел искоса на нее.

Девушка смотрела на него почти с любовью, или, хотя бы, с искренней теплотой. Но когда жених посмотрел на нее, вздрогнула и сделала вид, что он ей совсем не интересен.

Козочка она совсем не объезженная, — понял вдруг Андрей Георгиевич, — вот и брыкается почем зря. Замуж на ей надо выйти и все будет хорошо!

— А? — повторил он вопрос, — ключ куда делся?

— Мой ключ вот он, — вытащила она ключ за цепочку. Фу, значит, обломок ключа в замке не будет мешаться. Однако, он рано радовался. Настя продолжила: — а вот его императорское величество сломал ключ своей жены Александры Федоровны. Он так сильно на него нажимал в замке, что тот развалился на части.

— Сломался, — подтвердил пришедший император, — замок оказался излишне тугой. Слесаря надо ждать. Пусть меняет. Это уж больно старый механизм.

Сказал и прошел в свои покои, пропустив в них вперед жену и детей. Похоже, Николай уже сдался. А зря. Опыт показывает, что металлический замок имеет большую прочность и так быстро его не сломать. По крайней мере, если обильно его смазать, то хотя бы один раз можно еще открыть.

Андрей Георгиевич задумчиво посмотрел на замок. Внешне ржавчина не проглядывалась. Как, впрочем и масло. Похоже, эта чистота двери итог работы не слесаря, а технички. Как это не грустно, но пьянство это вечная российская болезнь. Не сказать, что только наша, в Европе и Штатах тоже жрут только так. Но нам от этого не легче.

— Вот Настюшка, следы беспробудного пьянства, — показал он рукой величественно, — оный слесарь, удовольствуясь горькою, не смазывал замок и он внутри затвердел, как камень. Отсюда, какая мораль?

— Какая? — жадно поинтересовалась Анастасия, одновременно стремясь разглядеть дверь и увидеть любопытные мелочи, которые показывал ее жених.

— Не пей, Настя! — властно твердо сказал Макурин, Словно это из-за нее был сломан замок и императрица с детьми не могла попасть в покои.

— Ты дурак? — удивилась девушка, — я только один раз пила один бокал шампанского. И больше никогда!

Это, однако, отнюдь не впечатлило Андрея Георгиевича:

— Ну и что? Сегодня ликер в шоколаде, завтра шоколад с ликером. А закончишь все, как слесарь Леонид, с горькой!

— Ты, обормот! — рассвирепела девушка, — несешь, что попало, а потом люди будут говорить о фрейлине Татищеве, как о пьянице! Она широко замахнулась рукой и Макурин уже было почти ощутил ее на щеке, но Настя оглянулась и велела: — Вадим, а ну-ка отвернись, нечего тут подслеживать за взрослыми!

Дежурный, который действительно, открыв рот, смотрел за разговором юноши и девушки, покраснел и отвернулся.

— Ну-у! — воинственно повернулась к Макурину девушка, — давай, расплачивайся за свои гадкие слова.

— Давай, — вздохнул Андрей Георгиевич и выдвинул к Насте лицо, чтобы той было легче ударить. А что делать? Можно драться с парнями, можно драться даже с женщиной, но с красавицей невестой, злящейся за его же слова, надо только мириться. И, как толстовец, подставлять щеку под удар.

Девушка еще широко размахнулась рукой, накапливая силу. «Ух и синяк будет на лице», — подумал он спокойно, даже не думая прикрываться руками.

Настя на мгновенье помедлила, подумала и вдруг смачно поцеловала в щеку.

— Однако же! — удивился Макурин, но прежде чем разговаривать с Настей, попросил дежурного, которого, как оказалось, зовут Вадим — Сходи в дворцовую, узнай, есть ли у них постное масло. И если есть, потребуй бутылочку в одну четверти.

— Ага! — кивнул дежурный и побежал. Старательный, блин, но бестолковый. Сейчас посмотрим, как он найдет масло.

Отвлекшись на парня, нет, даже на мальчишку, он позабыл про Анастасию, оставив ее за спиной. И тут же был наказан. Слету, без промедления. Небольшой и даже, в какой-то мере красивый, но сильный кулачок девушки больно ткнул в спину камер-юнкера. Одновременно Настя сумела подставить свою ногу. И когда тело его высокоблагородия по инерции пошло вперед, то ноги наткнулось на препятствие. В итоге все оно с приличным-таки шумом и гамом рухнуло на пол. Почти у ног фрейлины.

Однако, между делом, Андрей Георгиевич машинально потянул за собой это препятствие в виде прелестной девичьей ноги. Не ожидая этого — а ей-то за что! — Анастасия рухнула следом, но не пол, а для разнообразия на Макурина.

Два возгласа — ее звонкий и возмущенный и его глухой и мстительный раздались почти одновременно. И ведь надо ж такое! Именно в это время Александра Федоровна соизволила открыть двери покоев императора и недоуменно посмотрела на кучу малу.

— Что это? — спросила она себя и не нашла ничего лучшего, как позвать мужа. А уж его императорское величество разобралось быстро и четко, и недовольным голосом, в котором, однако, зримо слышалось удивление, потребовало встать и объяснится.

Девушке, впрочем, нечего было радоваться, поскольку Александра Федоровна уже у нее тихонечко потребовала рассказать, что же здесь такое случилось за эти несколько минут, пока они ушли в покои. При чем, в отличие от мужа, в голосе императрицы четко слышались тоны безудержного веселья.

Андрей Георгиевич, как зеленый малец, залепетал что-то для Николая про скользкий пол, потом понял окончательно, насколько он по дурацки выглядит, замолчал, только выдавил из себя:

— Вон из нее спрашивайте, как так получилось!

Настя, оказавшись под обстрелом двух пар императорских (!) глаз, не засмущалась, к удивлению попаданца. Очень мило покраснела, застеснялась для зрителей и только потом тоненько и жалостливо протянула, глядя на Александру Федоровну:

— Обскользнулась я нечаянно, прошу меня простить, ваше императорское величество, больше не буду!

И замолчала. Ха, а ей и не надо было больше ничего говорить, — засмеялся попаданец про себя, — слова были совсем не обязательны. Анастасия Александровна главную ставку сделала на свой жалостливый красивый вид и ведь выиграла, мерзавка так сказать малолетняя.

Так сказать, поскольку в нынешнем теле, она оказалась даже старше Макурина. Хоть на чуть-чуть, а больше. Попаданец был гораздо старше и с этой стороны смотрел на это прелестное чудо, как очень талантливое, но очень уж юное. Этакая прима погорелого театра, чтобы ногу сломала! Или хотя бы самый маленький пальчик!

Николай I, видимо, понял, что показанное ими зрелище окончилось. Оставалось лишь поаплодировать и уйти, поскольку правду он здесь не услышит. Он угукнул и укрылся в своих покоях. Александра Федоровна лишь развела руками: «Что же вы, голубчики, творите?» и тоже скрылась за мужем, напоследок сказав фрейлине, что в ее услугах она сегодня больше не нуждается. Маленькие дети будут приведены и раздеты гувернантками, старшие уже в постели. Ага?

Оставшись одни, они, наконец, получили возможность расквитаться друг с другом. Вернее, невеста с женихом. Она несильно ткнула его в бок и устало произнесла:

— Ты, гад такой, что делаешь?

Фальшь в голос почувствовала даже невеста, не то что жених. Между прочим, с него она и не собиралась слазить. По-видимому, мягкая или, по крайней мере, удобная постель оказалась.

Андрей Георгиевич в отличие от него не собирался болтать и даже лежать. Очень уж гендерно неудобная поза для мужчины оказалась. Вместо этого он стряхнул невесту на пол — мягко и бережно, как считал он и небрежно-грубо, как считала она.

Отвернувшись от Макурина, показывая этим все свое негодование, она начала расписывать все его житье в одиночестве. Грязное, неряшливое, как у всех парней.

Она еще много бы рассказала, но за спиной вдруг раздался удивленный незнакомый возглас. Настя резко обернулась. Андрея больше в комнате не было. На стуле, где он располагался, сидел уже Вадим и, разинув рот, смотре на разглагольствующую девушку.

Ей стало стыдно. Фрейлина ее императорского двора сидит на полу и что-то говорит неизвестному… мальчишке! Фу!

С покрасневшим лицом, сердитая до нельзя, девушка, не прощаясь, выбежала в коридор, взяв лишь свечку. Без нее даже в Зимнем дворце было слишком темно. В коридоре, в угрюмой темноте, однако, никого не было. Что же делать — идти в свою комнату? Или на кухню, куда, скорее всего, он пошел за неведомым ей постным маслом?

Пойду домой, в свою комнату, — решила она, — и пусть он мучится в гордом одиночестве! Пусть поймет, как плохо одному без нее, мягкой лапочки!

Но, как это бывает у женского пола, твердо решив, она тут же приняла противоположное решение и пошла по длинному коридору в в кухню. «Помогу ему, — объяснила она для себя, — вдруг он один не справится!»

Как он не справится на кухне, девушка, конечно, не объяснила. Потому что в этом положении ей надо было бы объяснять очень неприятные вещи, ведь это девушке необходимо помогать идти по жизни.

В полутемной кухне, однако, не было никого, кроме двух неразговорчивых поварих, приготавливающих на завтрашний завтрак. С Настей они, разумеется, все же объяснились, все же фрейлина ее императорского величества, сообщили, что постного масла у них нет и отродясь не было. И они для приготовления пищи всегда используют прекрасное животное масло.

Как будто ей масло нужно, что постное, что животное! Небрежно присмотревшись и убедившись, что жениха здесь нет, она сделала извинительный книксен и пошла, наконец в свою комнату — немного отдохнуть.

А Макурин и не собирался идти на кухню. Сказано же Вадимом, что нет на кухни и все! Был у него еще резервный, но уж очень неудобный путь. Когда вернувшийся дежурный Вадим под ворчливый речитатив извиняюще развел руками, мол на кухне нет, он быстро понял, что во дворце для таких вышестоящих клиентов на постном масле не готовят. Не дежурный здесь виноват, а он сам. Не подумал до конца.

И в отсутствие слесаря он где в Зимнем дворце гарантировано может найти постное масло? В церкви! Точнее, в придворной замковой церкви. Для XXI века это будет неким шоком, но в средневековье в любой церкви постное масло было обязательным атрибутом. Ну, точнее опять, это будет называться священный елей. Для него же главное, что в этой роли является оливковое масло, которое еще лучше сыграет обязанность смазывающего ингредиента.

И попаданец отправился в небольшую церковь, расположенную еще ближе, чем придворная кухня. Местный батюшка, одетый «по чину» — в рясе, наградном подряснике и Святославом 2-го класса, занимался, чем ему полагается, а, именно, усердно молился. Андрей Георгиевич присоединился к нему, не мешая в этом богоугодном деле.

Помолились. Батюшка, сметливый по натуре, понимал, что придворный не придет в церковь просто так, например, помолиться. Сам спросил о надобности. Попаданец, который в XXI веке был в церкви два раза, да и то «по работе» — на торжественном молебне нового здания и еще раз в юбилей тогдашнего генерального директора — чувствовал себя неловко. Вся предполагаемая хитрость у него исчезла и он бесхитростно рассказал о тугом замке и об отсутствии масла.

Батюшка подумал, вздохнул, перекрестил его и вытащил из-за алтаря небольшую склянку с маслом:

— Бери, но есть только греческое, из чудесной оливы. Не богоугодное это дело, да уж ладно, отдам.

Все еще смущенно, как будто на грабительском деле, Андрей Георгиевич взял склянку и быстренько умелся. Нечего он тут со своими светскими и немного греховодными делами будет ходить. И если бы только священнику мешался. Тот тоже человек, существо грешное, немного, как все в замке, придворное.

Им может заинтересоваться БОГ! И разгневаться! Что тогда Макурин скажет? Мол, масло брал для ремонта двери? Ха-ха, в церкви проводят ремонт душ человеческих, что куда важнее! А если не понятно, то Господь мановением десницы обрушит душу самого нечестивица, уж попаданец-то знает, как Всевышний это делает. Несколько слов, легкое движение руки и твоя душа (разум) летит куда-то. В иной век? В иной мир? В ад греховный, упаси Господи?

Под эти опасные мысли Андрей Георгиевич сам не понял, как буквально пробежал сотню-другую шагов от церкви до покоев императорской четы. Настю он уже не трогал. И к чести Макурина не для него, для нее. Чтобы там, в небесах, если что, не прикоснулись и до девушки. Вот чего бы он себе никогда не простит!

После этого простой металлический замок показался ему легкой проблемой. С помощью дежурного Вадима залил масло в замок, заодно забрызгав дверь, пол и, немного, себя и дежурного. Подождал немного, даже не для того, чтобы масло пропиталось в замок, как металл будет пропитываться маслом, с Божьим благословением?

Другой, более сложный вопрос встал кардинально перед Макуриным во вес рост и прилично замедлил, — а как, собственно, он собирается открывать замок? Ключа у него нет, нож, с помощью которого хоть какая-то возможность существовала открыть замок, он благополучно забыл в рабочем кабинете императора. А тот тоже закрыт, прости Господи! Настю разбудить? Ага, будить девушку почти ночью?

К счастью для Макурина, тяжелые его думы были оборваны приходом самого Николая I. Узнав в чем дело, император молча вытащил из кармана ключ покое жены и вручил его камер-юнкеру. Правда, больше ничего хорошего в текущей жизни не было. Даже больше, одно почти плохое, если так можно называть сердитого августейшего монарха.

Тот хмурился, сопел за плечом попаданца, глядел, как юноша возится. Не верит своему придворному. Николай за свою не такую уж долгую жизнь — а ему было уже за тридцать хвостиком, полностью верил только себе. Знал, что если хочет что-то сделать гарантированно, то должен только сам, потому как любой поданный, как бы льстив и послушный он не был, подведет и даже предаст.

С замком он уже провозился, тщетно пытаясь провести в покои жену и детей. Не смог и теперь с нарастающей уже злостью смотрел, как камер-юнкер бестолково возится там, где не не смог сделать сам император!

А Андрей Георгиевич в это время слегка шевелил ключ в замке, чутко пытаясь услышать любой звук в двери. У него были сразу две противоположных задачи — с одной стороны, провернуть ключ в замке, а, значит, суметь нажать на него со всей силой. С другой стороны, из опасения сломать хоть замок, хоть, в особенности, ключ, использовать свои силы минимально бережно. Не дай Бог он что-то сломает! А тут еще император над ним сопит, чувствуется, еще чуть-чуть и сам его сломает. Руки вон какие здоровые и, похоже, очень сильные.

Он зря боялся. Замок действительно не смазывался и от этого затвердел, но под воздействием даже оливкового масла, то есть совсем не готового к смазыванию механизма, он смягчился и удивительно легко и мягко поддался. Ключ как ни в чем не бывало повернулся, вытолкнув обломок предыдущего, сломанного несколькими часами раньше монархом.

«Вот как! — возликовал Андрей Георгиевич, — не зря говорят, ключ любит смазку, а девка ласку. Цинично, но точно!»

Он толкнул вперед дверь и пригласил вперед императора — Прошу вас, ваше императорское величество!

Николай Павлович глазам своим не верил. Как так, он столько возился, сломал ключ, а этот совсем молодой человек двадцати лет с небольшим, взял и, как не бывало, открыл разнесчастную дверь!

— Но как ты раскрыл замок? — удивился Николай теперь вслух, — только не говори мне, что с божьей помощью!

У Андрея Георгиевича было только несколько минут для правильного ответа. Что сказать, как ответить на этот довольно острый вопрос — Николай тоже в душе не верует в Бога или он подразумевает, что он помазанник Божий? И уж ему-то небеса должны были помочь!

К счастью, у попаданца была определенная заготовка, созданная всей его жизнью. И он твердо, даже сам удивился, сказал:

— Ваше императорское величество! Я знаю только один ответ, удовлетворит он вас или нет. Для смягчения замка требовалось масло. А поскольку нигде в Зимнем дворце я не нашел, то обратился к нижайшей помощью в придворную церковь, в тамошнему священнику. Тот не только разрешил мне взять церковное масло, но и благословил его. Так, что, ваше императорское величество, боюсь, что вы абсолютно правы — замок действительно открылся с божьей помощью!

Николай I был откровенно поражен. Не то, чтобы он не верил в Господа Нашего Бога, но где Бог и где замок в дверях императорских покоев? А оказалось, очень рядом! И все это сделал молодой человек, достоинство которого оказалась лишь одна чистая незамутненная душа!

Андрей Георгиевич действительно теперь искренне верил в Бога. Он единственный, кто не позабыл перекрестится во имя Господа. Николай механически перекрестился, а за ним пораженный дежурный.

— Подожди пока, — вспомнил император, — позову жену мою Александру Федоровну с детьми.

Он позвал их, громко крича, а Макурин быстро почистился и поправил свой вицмундир. Он, похоже, теперь у него был на все случаи жизни.

Надо было поторопится, ведь сейчас его будут поздравлять и награждать!