Чиновникъ Особых поручений

Глава 10

Глава 10

Хотя город-порт Тулон и стоял на исконно-французском Лазурном побережье, приятные традиции испанской сиесты все равно пустили глубокие корни среди его жителей. Стоило жаркому солнцу подняться в зенит, как извилистые улочки заметно пустели — а мелкие таверны и кафе наоборот, наполнялись шумными посетителями, спешащими выпить чашку кофе с круассаном, или съесть кусок традиционного лукового пирога под молодое вино с приятной кислинкой. Впрочем, были и те, кто пренебрегал сиестой: к примеру, обитатели базы военно-морского флота Третьей Французской республики, из-за устава вынужденные стойко «служить и превозмогать»… Жаль, что получалось это у военных моряков не всегда, но они все равно старались и не теряли надежды. Еще одну категорию нарушителей общественных порядков составляли деловые люди, но на них порядочные тулонцы уже давно махнули рукой: для негоциантов важнее всего была их коммерция и возможная прибыль — а к этим вещам в портовом городе относились с пониманием, ибо Тулон жил морем и торговлей по нему. Причем еще с тех ветхозаветных времен, когда в его бухту приплывали за драгоценным пурпуром древние финикийцы… К слову, наглядным примером правильности такого подхода служил появившийся месяца два назад на улицах старинного города красивый белый фаэтон «Рено». Сей французский ответ на роскошные русские «Волги-Л» не меньше раза в неделю навещал порт и регулярно останавливался напротив здания городского телеграфа и почты, возя в отделаном светлой кожей салоне двух братьев, евреев по национальности и коммерсантов по жизни, решивших осесть в дружелюбной к ним Франции. Впрочем, самих торговцев мало кто видел: но судя по тому, что они на двоих арендовали неплохую виллу в дальних пригородах, и каждый день заказывали себе «на вынос» обильные завтраки-обеды-ужины в приличных ресторанах — дела у носатых сибаритов шли более чем неплохо! Вот и теперь, нагрузившись корзинами с деликатесами и устроив в багажном отделении ящик прохладного шато бордо, тарахтящий мотором автомобиль бодро пылил по высушенной солнцем грунтовой дороге, огибая подножие горы Фарон. Спеша как можно скорее вернуться на виллу, великолепное детище фабрики братьев Рено с пренебрежительной легкостью обгоняло медленно плетущиеся повозки, пугая тянущих их лошадей и заставляя возниц злобно бурчать, и даже в полный голос богохульствовать. Пыль ерунда, повисит в воздухе и уляжется — а вот пренебрежительная улыбка набриолиненого хлыща за рулем дорогущего самобеглого экипажа, весьма больно ранила чувствительные сердца французских пейзан… Впрочем, шоффэра Франсуа Фийона такие мелочи уже давно не волновали. А вот восхитительное чувство невероятно быстрой езды, и полной власти над могучим стальным «жеребцом» — очень даже! Так что он прибавлял скорость при любой возможности, и с большой неохотой пользовался тормозами, благо что его пассажиры обычно ничуть не возражали против подобных «скачек».

Увы, но всего через полчаса стремительного полета фаэтон подкатил к увитым зеленью воротам «Villa Bastide» — так что пришлось бедному Франсуа усмирять порывы души и вспоминать, что он не какой-то там лихой гонщик, а солидный шоффэр. И вообще, находится на службе. Тьфу, то есть работе! В смысле, наемный работник, у которого есть обязанности, и само собой — начальство, перед которым неплохо было бы открыть дверцу, выпуская из отделаного белой кожей салона «Рено». Средних лет мужчина в приличной пиджачной паре, про которого щоффэр знал только то, что его зовут Андрэ, и что он что-то вроде правой руки старшего из братьев-нанимателей — выйдя под ласковые лучи средиземноморского солнца и вдохнув напоенный запахом моря ветерок, он негромко распорядился:

— Шарль, выгрузишь все корзины и вино на крытую террасу, сегодня обедаем там.

— Да, мсье. Затем в деревню за поросенком?

— За каким⁈.. Ах да, мы же собрались вечером жарить его на вертеле…

Не меньше хозяев заинтересованный в приятном окончании дня, Франсуа тактично напомнил:

— Еще дюжина каплунов и бочонок «Шатонёф дю Пап» — общим счетом на сто франков, мсье.

Достав из внутреннего кармана пухлое портмоне, явно думающий о чем-то своем Андре рассеянно отлистнул несколько банкнот подходящего достоинства:

— Да-да, и это тоже. Шарль, вечером будет еще одна важная поездка в Тулон…

— Да, мсье.

Вообще, в двухэтажной просторной вилле из светлого песчаника кроме братьев-коммерсантов постоянно проживало еще и четверо крепких мужчин с явным военным прошлым, которых он время от времени возил в город. Зачем и по каким надобностям, отставной сержант Иностранного легиона принципиально не интересовался, успев понять, что во многих знаниях еще больше печали. Платят щедро, делами особо не нагружают, позволяют мелкие вольности с белоснежным стальным «скакуном» — работа мечты! Именно об этом он и мечтал, выходя в отставку, так что в ответ на рапоряжение Фийон уважительно кивнул, быстро убрал в нагрудный карман банкноты и начал освобождать салон фаэтона от корзин с ресторанными деликатесами. Занося их под черепичную крышу вытянутой террассы, с которой открывался прекрасный вид на море и небольшой причал, Шарль-Франсуа прикинул, что до назначенного времени он вполне успеет заглянуть к одной обитающей неподалеку хорошенькой деревенской «курочке». И не только заглянуть, но и хорошенько ее «потоптать»! Преисполнившись энтузиазма, он так резво стартовал с места, что колеса фаэтона оставили на бугристом камне дорожки отчетливый темный след — уже не увидев, как мсье Андрэ неопределенно качнул головой в ответ на его лихачество, и направился в просторные и сумачные подвалы виллы. Конкретно в винный погреб, где некогда стояли большие пузатые бочки с недурным винцом пятилетней выдержки… Увы, теперь их место занимала странная помесь лаборатории сумасшедшего алхимика и кабинета делового человека. Грубовато сколоченный стеллаж из неотесаных досок, полки которого были завалены слесарным инструментом — соседствовал с парочкой вполне приличных конторских столов, на которых были разложены какие-то расчеты, фотокарточки и непонятные выкладки. Сразу после конторок громоздился жестяной умывальник со стареньким зеркалом — а за «мойдодыром» успешно прятался тяжелый бочонок реактора ацетиленовой горелки, вокруг которого вились черными кольцами небрежно смотанные резиновые шланги. Еще дальше мирно стоял вполне комфортный диван и два мягких кресла — икоторые разделял низенький столик, уставленный тарелками с остатками недоеденного завтрака… Полдюжины керосиновых ламп, покачивающихся на вбитых в стены крюках; еще один стеллаж с неплохой подборкой справочников по химии и металлургии; большая карта мира, растянутая на стене… Ну и наконец, главное «украшение» бывшего винного погреба располагалось строго в центре, представляя собой новенький слесарный стол-верстак с массивным чугунным основанием. Часть его столешни, вырезанной из толстого куска котельного железа, была заметно перекошена сильным жаром, источник которого бросался в глаза — представляя собой сильно оплывшее бронзовое нечто, до самого конца удерживаемое на месте остатками двух больших стальных струбцин. Впрочем, кроме стали и бронзы имелись и небольшие потеки грязного хрусталя, и даже редкие вкрапления тонких полосок самого настоящего золота: отдельно, на остатках бронзовых «соплей», растянувшихся чуть ли не до пола, висела… Крышка? Нет, все же это было скорее донышко, с отчетливыми следами каких-то цифр и букв русской кириллицы. Своей формой и размерами оно давало примерное представление о первоначальной форме столь странно расплывшейся бронзы: что-то вроде шестигранного цилиндра с толстыми двойными стенками. И если верить толстой стопке фотокарточек, рассыпавшейся на одной из конторских столиков — то стенки эти были некогда покрыты снаружи грозными надписями, строго-настро воспрещающими вскрытие транспортного чехла при недостаточном уровне какого-то там охлаждающего состава. Вот только никого они не остановили, эти надписи: внешнюю оболочку полуметрового шестигранника успешно вскрыли, а жидкость слили в стоящее возле верстака ведро, проделав все это при помощи самой обычной слесарной пилы по металлу. Хотя… Внимательный взгляд на грубый слесарный инструмент давал понять, что для успеха дела его не поскупились снарядить очень дорогой ювелирной пилкой с алмазным напылением — и тем удивительнее было, с какой небрежностью бросили на грубый каменный пол столь славно послуживший инструмент. Вопрос о том, успели ли достать содержимое цилиндра до того, как бронза начала резко плавиться, оставался открытым… Как и то, зачем обнаружившийся в подвале мужчина оделся в парусиновый балахон и противогазную маску, и аккуратно посыпал верстак и пол возле него какой-то крупой характерно-желтого цвета.

— Поляковы прибыли.

Кивнув, «слоник» в резиновом наморднике глухо пробубнил:

— Близко не подходи!

Вестник и не думал приближаться, прекрасно помня из инструктажа, насколько ядовита пыль бериллиевой бронзы. Впрочем, посевные работы не затянулись: гораздо дольше «сеятель» избавлялся от противогаза и балахона, и приводил себя в порядок при помощи ведра с водой.

— Полотенце?

— Так обсохну… Докладывай.

— Звено обеспечения отследило, как Яков Соломонович с сыном Виктором заселялись в гостиницу. Чуть позже к ним присоединились Лазарь Соломонович и молодой Исаак Лазаревич, и самым последним заселился явный частный детектив.

— А младшие Поляковы?

— Остались в парижском отеле.

— Тц, четверо из шести!.. Ну, в план укладываемся, а молодняк все равно ничего не решает… Общий сбор, порадуем всех новостями.

— Я распорядился ресторанную снедь на террасу выгрузить — может?..

— Это ты правильно, заодно и пообедаем.

Ходить и искать никого не пришлось: вкусные ароматы деликатесов и различных закусок из плетеных корзин сами по себе сработали ничуть не хуже пронзительного сигнала какого-нибудь кавалерийского рожка. Так что когда пара мужчин подошла к увитым виноградной лозой решетчатым стенкам террасы, остальные члены их сплоченного коллектива уже вовсю накрывали стол — с голодным интересом поглядывая на большие говяжьи стейки в сырном соусе, которые сноровисто подогревал для них на сковородке «дежурный по примусу». Устроившись в плетеном кресле, опытный отец-командир не стал желать подчиненным приятного аппетита — вместо этого сходу порадовав всех известием о появившемся в Тулоне десанте семейства Поляковых. То есть, перспектива желанного и давно заслуженного большого отпуска в кругу семьи, стала вдруг приятно близкой и почти что осязаемой…

— Клим, что там наши постояльцы?

Интеллигентного вида «разъездной коммивояжер» культурно отложил вилку, и машинально перехватил столовый нож весьма характерным хватом.

— Как обычно, укололись морфином и дрыхнут. Скоро совсем ходить разучатся!

— Не успеют. Ладно, всем этот — бон аппети!

Поначалу на террасе царило сосредоточенное молчание: все усердно практиковались в культурном уничтожении ресторанных блюд, не забывая попутно дегустировать вполне недурное красное вино. Затем просто сидели, наслаждаясь сытостью, необременительной болтовней и приятным морским бризом… Наконец, мужчина во главе стола вытянул из внутреннего кармана небольшой блокнот с половинкой карандаша, немного полистал свои записи и придавил их тяжелой ладонью:

— Ну что, отдохнули, пора и к делам?

Расслабленная атмосфера моментально сменилась на сосредоточеную: хотя все гости«Villa Bastide» уже давно знали свои действия в грядущей инсценировке, дополнительный «прогон» по самым важным моментам был явно не лишним.

— Клим, наших постояльцев ближе к вечеру побрить и переодеть… Ну, в те костюмы из светлой парусины. Затем спустить в подвал, рассадить по креслам, и вколоть сам знаешь что — два кубика, только чтобы отключились. Василь, поможешь и подстрахуешь.

Сосед «интеллигента» по столу подтверждающе кивнул.

— Андрей, как там наши «манекены», готовы к переезду на виллу?

Незаметно пряча в ладони основательно попользованную зубочистку, Андрэ лаконично доложил:

— Звеньевой-три их ближе к полуночи доставит. На баркасе.

Все непроизвольно глянули на морской берег, где волны размеренно бились-плескались в небольшую каменную насыпь, претендующую на гордое звание причала. Собственно, ее претензии подтверждала и лениво бултыхающаяся на привязи лодка с парой небрежно брошенных внутри весел…

— К полночи, это хорошо.

Кивнув, руководитель небольшого, но весьма сплоченного коллектива размашисто вычеркнул что-то в своем блокноте.

— Теперь пройдемся еще раз по основному действу. Вечером на машине Андрей отправляется в город, встречается с клиентами и передает им записку от наших постояльцев. Затем на нашем самобеге везет их на виллу…

— Гхм. А если они на своем транспорте пожелают?

— Главное, чтобы они за город выехали. По прибытию, ты сразу же ведешь их в подготовленный подвал, и ни секунды лишней не задерживаясь, уходишь. Не забыв при этом?..

Андрэ понятливо откликнулся:

— Закрыть за собой дверь.

— Василь тебя подстрахует. Как только я увижу вас обоих, даю отмашку Фаддею, и тот запускает сонный газ. Смотри, не перепутай с отравой!

Коренастый мужчина с широкими запястьями, выдающими немалую силу его рук, возмущенно вскинулся — заставив жалобно затрещать на литых плечах тонкую (и надо сказать, недешевую) ткань светло-синей рубашки:

— Да что я, баллон с закисью азота от… Кхм, не перепутаю.

Внимательно поглядев в уверенные глаза «химика», командир усиленного звена «разъездных коммивояжеров» демонстративно зачеркнул еще одну строчку в своих записях.

— Ждем десять минут. Фаддей и Клим обряжаются в защитные костюмы с намордниками, идут в подвал и собирают с тел клиентов кольца, часы, цепочки и портмоне… Да, про запонки тоже не забываем!..

Кончик карандаша едва слышно хрустнул, сломавшись: беззвучно чертыхнувшись, «председательствующий» вытянул из кармашка перочиный нож и начал аккуратно поправлять обломившийся грифель.

— Как поднимутся обратно, Фаддей сразу пускает отраву. Гм, а сами как, не потравимся?

Коренастый «химик» подумал, и предложил разумный компромисс:

— На инструктаже говорили, что газ распадается на безвредные части за половину часа. Но это же на открытом месте, а там подвал — так что лучше бы удвоить время ожидания. И даже после того поосторожнее: если кто унюхает слабый запах цветущей яблони, то руки в ноги, и бегом ко мне!

— Все слышали?

Глухих, и тем более непонятливых за столом не нашлось.

— Как Поляковых исполним, ждем гостей с «манекенами». Встречаем их радостно и дружелюбно, невзначай проговариваемся, что досмерти устали торчать на вилле и охранять богатеньких торговцев непонятно от чего. Я и Лукьян как обычно — изображаем хозяев, и… Что?

Подавший знак мужчина был немного схож обликом и телосложением с Александром Поляковым, и последние несколько месяцев прилежно его заменял — так что его закономерно интересовал «маскировочный» момент':

— Мне гримироваться?

— Для отставных легионеров-то? Обойдутся. Встречаем, рассаживаем за столом на террасе, поим вином и вкусно угощаем. Я через Шарля заказал маринованного в вине молочного поросенка, и дюжину откормленных петухов…

Поглядев на грустные морды… То есть опечаленные и даже где-то несчастные лица подчиненных, отец-командир делано закатил глаза:

— Черт с вами: поросенка съедим сами, а французикам и петухов хватит. Но вина не больше кружки — поняли, оглоеды? Как «манекены» поедят, исполняем их. Напоминаю: одного ножом сзади, троих из револьверов в грудь! Шарля аккуратно дырявим так, чтобы он прожил еще пару часов: Василь, это на тебе.

— Сделаю.

Перекинув пару листков в блокноте, начальник что-то вычеркнул.

— Андрей и я будем на подстраховке, звено обеспечения будет контролировать наружный периметр.

Еще полистав записи, заменитель «Даниила Полякова» добрался до последних страниц:

— Ну и по раскладке. Фаддей и Клим: на вас кто-то из молодых Поляковых — изобразите, что он кинулся вверх по лестнице из подвала, но на последних ступенях силы его покинули.

«Химик» с напарником подтверждающе кивнули.

— Лукьян и Василий: того «манекена», что исполним ножом, перенесете и уложите возле лестницы к причалу. В руку бутылку с вином, полупустую, за пояс один из тех бельгийских револьверов. И в карман немного патронов киньте.

Поставив галочку напротив очередного пункта, командир вдруг взглянул вдаль, подметив приближающийся к вилле шлейф пыли.

— Затем: раскладываете по карманам оставшейся троицы «манекенов» немного того, что Фаддей и Климом соберут с Поляковых, добавляете патронов, в руки револьверы, и по паре выстрелов в воздух. И только подстрелите мне кого из своих!

«Разъездные коммивояжеры» явно вспомнили какой-то не очень удачный случай на их основной работе и едва заметно поморщились.

— Андрей: все бумажники и основную часть трофеев запихиваешь в саквояж Шарля, туда же и оставшиеся у нас франки. Во внутренний карман его френча — открытый билет на пароход до Северной Америки. Затем Фаддей с Климом переносят нашего шоффэра на водительское место фаэтона, и… Гм, Андрей, а ты сможешь с такой помехой въехать задом фаэтона куда надо?

— Не уверен. Лучше бы сначала без помех аккуратненько впилить автомотор в стойку ворот, а потом усадить туда Шарля.

— Ну, значит, так и сделаем…

Знаменуя окончание производственного совещания, сквозь приветливо распахнутые кованные ворота «Villa Bastide» въехал основательно запыленный, и оттого ставший скорее светло-бежевым, но по-прежнему роскошный фаэтон марки «Рено». Упруго выскочивший из-за рулевого колеса мужчина буквально светился довольством жизнью: увидев представительное собрание из хозяев-работодателей и всей их охраны, Шарль Франсуа Фийон первым же делом извлек из багажного отделения завернутую в тряпку тушку молочного поросенка. Причем оный для ускорения процесса уже был нанизан на вертел, своими размерами достойный скорее какого-нибудь матерого секача…

— Мсье, поросенок прибыл!

Тем же вечером и тоже на вилле, только расположенной за тысячу с «копейками» километров севернее Тулона, готовился отойти ко сну Его сиятельство князь Агренев. Он и его небольшая свита первыми прибыли в семейное гнездо Круппов, и теперь ожидали двух других участников предстоящих важных деловых переговоров — ну и заодно отдыхали, благо что дворец с поэтическим названием «Холм» был весьма и весьма подходящ для подобного времяпрепровождения. Свои конюшни, теннисные корты, кегельбан и бильярд, живописные природные виды Северного Рейна… И конечно, приятная компания: Александра с окрестностями родового дворца знакомила старшая дочь «Пушечного короля Европы» довольно миленькая тринадцатилетняя Берта, очень старавшаяся произвести хорошее впечатление на целого русского князя. Затем уже ее почтенный батюшка показал своему гостю мастер-класс игры в кегли, совместив это развлечение с дегустацией свежего баварского пива и знаменитых на весь мир сосисок — и надобно заметить, что пил Фридрих так же хорошо, как и катал увесистые шары по дорожкам. Утром следующего дня эстафету развлечений гостя вновь перехватила Бэтти и ее младшая сестра Барбара — сначала резвые девочки показывали фамильную коллекцию фламандских гобеленов, затем на пару изрядно погоняли бедного князя по отсыпанному мелким гравием теннисному корту… Пришлось ему после обеда прятаться от их юного задора в тихой библиотеке, и сидеть там с предельно деловитым видом. Очень кстати почтальон доставил на Villa Hügel газеты с сенсационной новостью — наконец-то нашлись таинственно пропавшие офицеры североамериканского броненосного крейсера «Мэн»! Того самого, что был подло атакован торпедой прямо на мирном рейде тогда еще испанской Гаваны, и чья гибель в конечном итоге привела к Испано-американской войне, закончившейся всего пять месяцев назад… Причем пропали офицеры чуть больше года назад на далекой Кубе, а нашлись аж в бельгийском Антверпене — и то, лишь благодаря бдительности инспектора коммунальной полиции Бломме, заподозрившего обитателей стоящего на берегу реки особняка в занятиях контрабандой. Никаких запрещенных товаров бравый страж закона не нашел (как и самих арендаторов каменного дома), зато обнаружил в его подвалах тайное узилище, в котором и томился старший командный состав затонувшего «Мэна». Если судить по изрядно расплывшимся фигурам и широким лицам пятерых несчастных моряков (и особенно капитана Сигсби) — их в заточении еще и пытали, заставляя поедать в неумеренных количествах различные деликатесы. Потому что наесть такие ряхи обычной кашей на воде, и корках черного хлеба было попросту невозможно! Впрочем, достоверных сведений о страдальцах пока было маловато: бельгийские власти так плотно окружили их заботой и охраной, что пронырливым газетчикам только и оставалось, что осаждать отель «Хилтон», где временно разместили освобожденных офицеров, и строить различные (зачастую откровенно фантастические) предположения…

Ну а ближе к вечеру того же дня в большой белой вилле «Холм», отстроенной на невысоком холме (да-да, с фантазией у второго представителя династии Круппов было откровенно туговато) появился еще один важный гость. Хотя должность статс-секретаря военно-морского ведомства и делала Альфреда Тирпица весьма занятым человеком, но он все же смог выкроить день-другой в своем довольно плотном рабочем графике — уж больно «вкусными» были предложения русского магната. Настолько, что у морского министра Второго Рейха сразу нашлось и время, и большое желание пообщаться в приватной обстановке. Причем, на удивление Александра, контр-адмирал оказался весьма приятным собеседником, отлично понимающим тонкие намеки на толстые обстоятельства: и в отношении вроде бы союзных Российской империи французов, и насчет как бы нейтральных англичан — которые заняли все самые перспективные места на земном шарике, и сидели на них, словно собака на сене… Даже хуже: собака просто лает, а подданные королевы Виктории еще и гадили — везде и всем, как только могли! Причем внимание лордов в последнее время все больше занимала именно Германия: сначала из-за успехов немецких промышленников, уверенно вытесняющих своих английских коллег с традиционных для тех рынков. Потом добавились нешуточные тревоги из-за плана кардинального расширения и увеличения германского военно-морского флота, который разработал и потихоньку начал воплощать в жизнь как раз статс-секретарь Тирпиц. То есть, сначала немцы покусились на самое чувствительное место любого джентльмена — его кошелек, а затем вообще начали угрожать самим основам существования Соединенного королевства Великобритании и Ирландии!

В общем, общие темы для разговора у двух гостей Фридриха Круппа нашлись моментально. Особенно в свете предложений Агренева, желающего «пристроить в хорошие немецкие руки» готовую технологию производства паровых корабельных турбин на жидком топливе. Одного этого уже было достаточно — а ведь был еще и беспроводной телеграф, способный обеспечить надежную связь с несколькими абонентами в радиусе двухсот морских миль. Двухсот морских миль!!! Для кадрового военного моряка это звучало как «превосходство в скорости хода эскадренных броненосцев» и «оперативное управление всеми силами Хохзеефтотта[1]» — нешуточно возбуждая возможными перспективами и политическими последствиями. А светловолосый искуситель все дразнил и соблазнял: сначала намекнул, что готов поделиться сведениями стратегической важности о корабельной артиллерии лимонников. Затем обмолвился, что кое-кто предлагал ему фотоснимки эскизных чертежей перспективного эскадренного броненосца «Дункан», который лорды адмиралтейства планировали к постройке после завершения серии нынешних мощных британских ЭБР «Формидейбл». О-о!!! У Тирпица даже несколько раз непроизвольно сжимались пальцы от жажды обладать всем тем, что ему столь щедро предлагали!

Особенно сильно это проявилось после того, как в качестве «десерта» была озвучена еще одна «вкусная» технология — на сей раз, синтеза из рурского угля недурных синтетических смазок и жидкого топлива. Звучало вроде бы не очень… Если только не знать, что вся нефть во Втором Рейхе была исключительно привозной — или с месторождений румынского Плоешти, или же русского Баку. А князь открыто заявляет, что у него уже есть на руках готовое решение столь важного вопроса! В общем, к тому моменту, когда в «Холм» наконец-то добрался третий из званых гостей, господин статс-секретарь военно-морского ведомства Альфред Тирпиц уже выработал свое строго положительное мнение касательно всех предложений чертовски обаятельного русского аристократа. Который, к тому же, и в самом деле был большим другом Германской империи: контр-адмирал не занял бы свое нынешнее место, не умей разбираться в людях. Немалый жизненный опыт и личные наблюдения позволили пятидесятилетнему моряку заметить, что его сухопутный собеседник очень не любил англичан — а ведь древние римляне не зря говорили, что из недругов твоего врага получаются самые лучшие друзья-единомышленники… Так же русский магнат не скрывал своей неприязни и к французам, как-то мимоходом заметив, что-де в империи еще не забыли разорительный визит Наполеона Бонапарта и варварское сожжение Москвы. В общем, сомнений не было: сиятельный аристократ искреннее симпатизировал Второму рейху, и связывал с ним какие-то свои явно большие планы. Наличие которых, в свою очередь, заметно радовало владельца виллы Хюгель — грядущими перспективами действительно больших заказов. Так что когда следующим полднем Фридрих Крупп лично встречал подзадержавшегося с прибытием давнего знакомца, он позволил себе вместо приветствия слегка сварливым тоном заметить:

— Ты весьма нетороплив, Георг!

В ответ глава совета директоров «Дойче-банка» и совсем немного политик Георг фон Сименс коротко проворчал о том, что ему пришлось до предела сократить важную деловую поездку в Турцию — одновременно всем своим видом показывая, какой он занятый человек. Увы, но желаемого впечатления финансист не произвел: и сам Крупп, и остальные его гости были не менее занятыми, деловыми и влиятельными. Вообще, «Дойче-банк» негласно возглавлял так называемый «Прусский консорциум» банков, специализирующихся на внешних инвестициях и займах… Но на одном этом картеле свет клином не сошелся: в Германии был и пресловутый «Русский консорциум» во главе с «Дисконте Гезельшафт банк», который куда успешнее «пруссаков» работал с Российской империей вообще, и с ее состоятельными подданными в частности. И с этой точки зрения именно князь Агренев делал немаленькое одолжение шестидесятилетнему финансисту, позволяя (при удачном ходе переговоров, разумеется) тому получить хоть какой-то доступ на очень перспективный и емкий русский рынок банковских услуг. Впрочем, сразу тянуть герра Сименса на переговоры никто не стал — все же традиции гостеприимства никто не отменял, так что банкиру и его личному секретарю-помощнику предоставили достаточно времени, дабы они могли отдохнуть в гостевых апартаментах, привести себя в порядок, и даже, так сказать, вкусить от щедрот хозяйского стола. Наконец, ближе к вечеру Георга Сименса провели в малый Охотничий зал, где его вновь встретил хозяин, скупым жестом предложивший устраиваться гостю в любом из четырех массивных кресел, выставленных полукругом возле разожженного камина. Пламя в его глубине деловито глодало несколько толстых полешков, и танец его жадных язычков, отражаясь в толстых пластинах наборного стеклянного экрана — ложился на стены и потолок залы красивыми отсветами и переливами… Совсем хорошо стало, когда появился слуга, доставивший несколько бутылок с рейнвейном: усевшись по правую сторону от Круппа и положив верную замшевую папку с золотыми уголками себе на колени, шестидесятилетний финансист принял от вышколенной обслуги тонкостенный бокал. Вдохнув аромат отличного рейнского вина с нотками морозной ночи, Георг слегка пригубил, покатав жидкий нектар по языку и нёбу, и бескомпромиссно высказался прямо в лицо хозяину:

— Превосходный букет!

Ответить на комплимент владельцу обширных винных подвалов помешало появление господина статс-секретаря Тирпица, фамилия которого так и просила дворянской приставки «фон» — и надо сказать, мало кто сомневался, что его величество кайзер Вильгельм вскорости удостоит своего верного слугу этой несомненно заслуженной награды. Но и без этого акции контр-адмирала котировались у главы Совета директоров «Дойче-банка» очень высоко, так что тот не поленился встать и первым подать руку:

— Господин министр!..

— Герр Сименс.

Сухо кивнув банкиру, морской офицер заполнил своей особой кресло по левую сторону от хозяина, приняв от слуги бокал с густым и сладким Айсвайном[2]. Тем временем двери в Охотничью залу вновь беззвучно открылись, пропуская последнего из гостей, так же обремененного бумажной ношей:

— Дорогой Альфред, вот то, о чем мы с тобой говорили.

Тирпиц тут же с грацией голодного хищника вцепился в протянутую ему книгу. Или все же пухлую брошюру? Нет, пожалуй, именно книгу, правда в очень простенькой картонной обложке. Гостеприимный и весьма любопытный хозяин, дальнозорко прищурившись, смог разглядеть на титульном листе что-то про подводные лодки и тактику — пока контр-адмирал не перевернул ее обложкой вниз, для пущей надежности придавив еще и свободной от бокала ладонью.

— Тысяча благодарностей, Александр!

— Пустое… Кому, как не вам оценить всю прелесть изложенных в ней идей?

При виде таких теплых и неприлично близких дружеских отношений председатель совета директоров «Дойче-банка» понял, что загодя обдуманную и подготовленную линию предстоящей беседы можно выкидывать прямиком в зев каминнной топки — отчего у него разом испортилось настроение и слегка заныло в висках. Тем временем русский князь наконец-то занял свое кресло, небрежно бросив на подлокотник свою папку (ничуть не уступающую «экстерьером» банкирской'), оценил превосходный букет «ледяного вина» и непринужденно поинтересовался:

— Ну что же, герр Сименс. Каким будет ваш положительный ответ на мое предложение?

Поджав губы и слегка наклонив голову, отчего языки пламени отразились на гладкой лысине, официальный глава «Дойче-банка» сухо заметил:

— О положительном решении пока говорить преждевременно. Ваше предложение, князь, напоминает пресловутого кота в мешке!..

Ничуть не смущаясь, светловолосый аристократ подтвердил:

— О да, мне это уже говорили… В лондонском Сити, во время обсуждения условий сделки по техасской нефти.

— Кхм!

«Пушечный король» и контр-адмирал Тирпиц с большим удовольствием наблюдали, даже и не думая вмешиваться в начавшиеся торги.

— Только этот факт и позволяет мне надеятся на то, чтовы меня не… Мистифицируете.

— Ничуть. Впрочем, я понимаю: все же не каждый день вам предлагают приобрести права на сразу два крупных месторождения «черного золота». Хотя, с другой стороны, обращаясь к «Прусскому консорциуму», специализирующемуся на внешних займах и инвестициях, я ожидал более… Профессионального подхода. Вы ведь собрали обо мне все возможные сведения?

Пожилой банкир всем своим видом дал понять, что абсолютно не понимает, о чем ему говорят.

— И раз вы в курсе моей деловой репутации, то должны знать, что в мистификациях я не замечен, и веду свои дела честно — ожидая того же и от своих партнеров. Вашему консорциуму сделано вполне конкретное предложение, и мне бы хотелось, наконец, услышать ваш ответ. Итак?

Поджав губы, финансист еще сильнее выпрямился, что было довольно-таки нелегко сделать в очень комфортном кресле:

— С последним имеются определенные затруднения, князь: в переданных нам бумагах сплошь размытые формулировки и никакой конкретики… Опять же, просимая вами цена кажется нам сильно завышеной!

— Гм?!?

Поиграв вином в бокале и сделав небольшой глоток, Агренев спокойно заметил:

— Рикну предположить, герр Сименс, что деловая поездка в Османскую империю была для вас крайне утомительной?

Сморгнув, Георг с легким недоумением покосился на соотечественников, что явно наслаждались происходящим разговором, и осторожно уточнил:

— Князь?

— Лишь вашей усталостью от общения с турками я могу объяснить то обстоятельство, что протянутую вам руку дружбы вы спутали с ладонью просителя. Впрочем, как говорят у нас в империи — насильно мил не будешь…

Сделав глоток тягучего айсвайна, светловолосый гость виллы «Холм» все так же спокойно подвел итог состоявшимся переговорам:

— Герр Сименс, мое предложение к «Пруссому консорциуму» снимается, и я приношу свои извинения за все доставленные неудобства.

Пока председатель Совета директоров «Дойче-банка» переваривал это заявление, его несостоявшийся контрагент непринужденным тоном обратился к Круппу:

— Фридрих, право же, мне неловко вновь вас обременять — но не могли бы вы устроить мне встречу с представителями банкирского дома Мендельсонов? Хотя, можно и с кем-то подходящим из «ДисконтоГезельшафт Банк».

— О⁉ Гм, ну, я думаю, что это несложно…

Придя в себя, Сименс тут же мягко прервал гостеприимного хозяина:

— Не будьте столь поспешны в решениях, князь: ведь я не сказал нет⁈

— Я не услышал да, и мне этого вполне достаточно. К чему лишние разговоры?

Поймав себя на иррациональном желании потереть виски, Георг тихо вздохнул: все же недаром одними из самых сложных клиентов считались представители именно старой титулованной знати.

— Решение о таких сделках всегда принимается коллегиально, на особом заседании Совета директоров «Дойче-банка». То же самое касается и других членов «Прусского консорциума», которых еще потребуется убедить. А в ваших бумагах…

Почтенный финансист намекающе положил руку на свою папку с документами.

— Очень мало того, что можно назвать вескими и твердыми аргументами. Дайте мне их — и я буду крайне убедителен, объясняя своим коллегам, почему ваше предложение чрезвычайно выгодно для нашего консорциума.

Посмотрев сквозь жидкий янтарь айсвайна на рдеющие алым угольки в камине, Агренев заметил:

— В бумагах, что вам передали, есть все необходимое. Но если вы желаете, то извольте… Аргумент первый: нефть, это минеральное сырье стратегической важности. Керосин для ламп и примусов, бензин для самобеглых экипажей, различные смазки, мазут и нефть для судовых двигателей, битум для дорог… Сырье для нефтехимии, наконец. Спрос на нефть возрастает с каждым годом, это вам наглядно покажет любая экономическая статистика. Великий русский ученый Менделеев как-то сказал, что сжигать нефть в топках то же самое, что топить печь ассигнациями — и когда я усомнился в этом заявлении, мне за несколько минут набросали список из полусотни наименований того, что можно синтезировать из такого сырья…

Смочив горло «ледяным вином», Александр продолжил:

— Аргумент второй: на землях Германской империи нет ни одного месторождения нефти. Следовательно, для обеспечения нужд вашей промышленности, торговых судов и военного флота — ее в любом случае придется покупать, попадая в зависимость от продавцов и рыночной коньюктуры. Приняв мое предложение, Второй рейх получит в свое распоряжение то, что позволит ему и дальше энергично развиваться, занимая все новые и новые высоты в мировой экономике. Согласитесь, две сотни миллионов за такое — весьма небольшая цена?

Пока банкир Сименс переваривал скромные запросы русского архимиллионера, Крупп и контр-адмирал переглянулись, после чего последний деликатно кашлянул, намекая о своем желании поучаствовать в разговоре:

— Александэр, насчет отсутствия нефти — это точные сведения?

— Абсолютно, Альфред. Думаю, для всех присутствующих нет тайны в том, что я владею одним очень полезным прибором, позволяющим… Многое в геологоразведке. Так что если германская нефть и существует в природе, то залегает заметно глубже пяти километров от поверхности земли.

На сей раз в явную задумчивость впали все трое немцев — и если статс-секретарь переживал за любимый Хохзеефлот, а Крупп прикидывал, не завести ли ему свое производство двигателей на жидком топливе, то банкир больше думал о перспекивах и возможном многообразии использования чудо-прибора. Одна только мысль его аренды для геологоразведки уже сулила миллионы… Да что там, десятки миллионов!

— Гм. Александэр, если это вас не обременит… А у Франции есть свои нефтяные поля?

— Ну, нефтяные поля слишком громко сказано, Альфред — там скорее полянки. Небольшие месторождения, которых галльским петушкам надолго не хватит. К тому же, их для начала разработки еще надо найти…

Пока довольный новой крошкой важных знаний статс-секретарь морского ведомства ласково гладил корешок подаренной ему книги, «Пушечный король» звоном колокольчика призвал слугу — что первым же делом подкормил хиреющий огонь в каминной топке парой сучковатых полешек. Затем ливрейный прошелся по гостям, подливая в бокалы золотистого айсвайна, чуть подвинул поближе к креслам закуски, и только после этого исчез за дверью, позволив тем самым продолжить разговор:

— Третий аргумент в том, что к приобретению предлагаются месторождения с разными типами нефти. Первое отлично подходит для производства керосина и бензина — второе же сосостоит из так называемой тяжелой нефти, которая является отличным сырьем для нефтехимии. Хотя и мазут для корабельных топок тоже получается отличный… Вместе, эти месторождения полностью закрывают все потребности Германской империи в нефти на ближайший век.

— Они настолько велики?

— М-м, немаленькие. Особенно второй «лот» — он по своим запасам вполне сравним с техасскими нефтяными полями, или же с месторождениями нефти в Баку.

Георг Сименс, отставив бокал, профессионально-быстро конспектировал «аргументы» на обратной стороне деловых бумаг, умудряясь при этом еще и делать какие-то свои заметки.

— Теперь немного деталей: за первое месторождение я желаю получить сто десять миллионов рублей…

— Как? Но в бумагах указана другая сумма!

Благожелательно улыбнувшись, Агренев пояснил:

— Надо было принимать первое предложение, оно у меня всегда самое выгодное. В утешение могу заметить, что предлагаемое мной месторождение легкой нефти хотя и крупное, но отнюдь не единственное — судя по показаниям прибора, вокруг хватает более мелких. Если вы не будете затягивать с приобретением, то сможете самостоятельно увеличить размеры своего актива — полгода отсутствия интереса к тем местам я могу обещать. Хотя семья Мэллоун и Рокфеллеры явно что-то подозревают…

Встрепенувшись, представитель «Прусского консорциума» тут же уточнил:

— Я правильно понимаю, что это ваше месторождение находится в Северной Америке?

— Именно так. Что касается второго месторождения, то оно одно, но простирается на большую территорию. Так же в той местности присутствует железная руда, уголь, немного золота и алмазов — в общем, есть куда приложить капиталы и силы германской промышленности. Цена тоже немного изменилась: теперь пакет облигаций государственных займов Российской империи должен быть на сумму, позволяющую получать ежегодный купонный доход в шесть миллионов рублей.

Поглядев страдальчески поморщившегося банкира (изначально-то речь была про четыре миллиона годовой ренты), подавец его немного утешил:

— Русские ценные бумаги казенных займов торгуются на биржах не дороже восьмидесяти пяти процентов от номинала — так что вы всё равно недурно сэкономите. Ответа на предложение ожидаю до конца мая, после чего буду считать, что оное вас не интересует, и немедля начну переговоры с другими возможными покупателями…

Пошевелившись в своем кресле, и на пару мгновений скосив глаза на художественно разложенные ломтики нарезанного сыра (желудку военного моряка вдруг захотелось что-то посущественннее вина), Тирпиц намекающе поглядел на главу «Дойчче-банка» и вполголоса заметил:

— Надеюсь, этого не понадобится.

После чего предложил обсудить и другие предложения князя Агренева, которые тоже было бы недурно принять. Причем, если первую часть своей короткой речи Тирпиц обращался к русскому магнату, то во второй смотрел опять же на соотечественника-банкира, который уже даже и не скрывал свой кислый вид. Не всегда близость к власти идет во благо, иногда приходиться, образно говоря, брать под козырек и выполнять пожелания своих покровителей — а в том, что кайзер Вильгельм заинтересуется «скромным» предложением князя Агренева, сомненеваться не приходилось. Как и в том, что морской министр отправится из виллы Круппа прямиком на аудиенцию к Его императорскому величеству, благо имеет для этого все возможности… Впрочем, когда светловолосый вымогатель начал говорить и размеренно перечислять, настроение финансиста немедленно поползло вверх — особенно когда речь зашла о беспроволочном телеграфе. Знаменитое изречение[3] Натана Ротшильда «Кто владеет информацией, тот владеет миром!» уже давно уже принято всеми финансистами мира как руководство к действию, так что Сименс проявил закономерный интерес. А после ознакомления с возможностями столь полезного детища технического прогресса, тут же перевел разговор в практическую плоскость приобретения генеральной лицензии.

— Как раз сейчас в Швейцарии учреждается компания «Телефункен», у которой и будет генеральная лицензия на производство и торговлю станциями беспроводной связи. Конечно, гражданские версии будут несколько уступать тем, что предназначены для нужд военного флота — а вот насколько большой будет эта разница, должны будут решить владельцы компании…

Намек был предельно ясен, так что контр-адмирал Тирпиц тут же деловито уточнил:

— Распределение акций по той же схеме, что между вами и графом Цеппелином?

— В целом, да.

Георг Сименс, перекладывавший у себя в папке исчерканные вкривь и вкось листы с записями, впервые за весь разговор едва заметно улыбнулся. Как оказалось, рано! Потому что Агренев, передав ему свою папку с документами по дополнительным предложениям, и дав ее немного полистать — тут же поинтересовался насчет займа от «Дойче-банка»!.. Доверительным тоном пояснив, что собирается начать освоение большого месторождения меди в киргиз-кайсацких степях, и надежная кредитная линия была бы для этого дела весьма кстати:

— Возможно, вы слышали о Джезказгане? Очень крупное месторождение меди, десятки миллионов тонн руды приличного качества… Мы с дорогим Фридрихом договорились о том, что он поможет мне со строительством горно-металлургического комбината в тех местах, и рассчитываем на ваше участие в этом деле.

Уже не улыбаясь, но пока еще и не хмурясь, банкир предположил:

— Товарный кредит?

— Именно, герр Сименс. Так же у меня в планах строительство на Дальнем востоке империи небольшого металлургического комбината и нескольких заводов — компания «Рейнметалл» так же готова помочь мне в этом начинании товарным кредитом.

— Князь, ваши аппетиты! Гхм, соответствуют вашим амбициям. Вам что, мало того, что вы можете получить за два месторождения?

— Увы, немного не хватает. Нет, если бы я вел переговоры с вашими французскими коллегами, то назначил бы цену не меньше трехсот миллионов за оба «лота». Но я обратился к вам, и с дружеским предложением — посему, увы, аппетиты пришлось поумерить.

Вздохнув, председатель Правления «Дойче-банка» без особого желания уточнил:

— И какова же ваша потребность в капитале?

— О, не более пятидесяти миллионов.

— Марок?

— Рублей, герр Сименс. Я подданный Российской империи, и счет веду в рублях.

Пожевав губами, финансист напомнил, что займ на такую сумму потребует и соответствующего обеспечения — а насколько он осведомлен, с этим у Его сиятельства… Мягко говоря, сложно.

— Ну, кое-что все же есть. Например, «Русская нефтепромышленная компания», с подтвержденными запасами нефти более чем в три миллиарда тонн. Добавим к нему крупное Чиатурское марганцевое месторождение в Грузии — конечно, оба месторождения надо осваивать, зато и отдача будет более чем впечатляющей. Богатейшее Джезказганское месторождение меди, про которое я уже говорил…

Вдохнув аромат согревшегося от тепла ладони вина, Агренев ненадого прервался ради небольшого глотка золотистого нектара — а внимательно слушающий (и записывающий на очередном обороте очередного важного документа) банкир внезапно отметил, что цвет вида удивительным образом перекликается с янтарно-желтыми глазами его собеседника.

— Бросим на весы мое обязательство добиться для вашего банка концессии на строительство железной дороги к Каспийскому морю — а это не только удобная транспортировка киргиз-кайсацкой нефти, но доступ к рынкам Персии.

При первом же упоминании о железнодорожной концессии германский финансист-политик удвоил внимание:

— Насчет концессии. Вы уверены?

— Да, у меня как-то случился соответствующий разговор с министром финансов Витте — на котором Сергей Юльевич весьма положительно отозвался о таком… Возможном предприятии. Ну и завершая тему надежного обеспечения: если вы пойдете навстречу мне в вопросе предоставления займа — то я в ответ смогу гарантировать ваме участие в кое-каких крупных проектах, несомненно выгодных для «Прусского консорциума». Разумеется, займ должен быть предоставлен на хороших условиях, то есть под невысокий процент, и без каких-либо политических условий. Мы ведь оба прекрасно знаем, по какой причине для вашего консорциума закрыт русский финансовый рынок — не так ли?..

Пожевав губами и пустив пару бликов лысиной, Георг Сименс со скрытым интересом осведомился:

— Проекты, да еще и крупные?

— Хм. Например, строительство на реке Волхов большой гидроэлектростанции, для питания Санкт-Петербурга и расположенных в нем заводов силой электрической энергии.

Снисходительно улыбнувшись, банкир блеснул своей осведомленностью в реалиях Росийской империи:

— Мне говорили, что владелец земель, на которых планировалось такое строительство, категорически против подобного начинания.

Отзеркалив усмешку, князь Александр неожиданно отсалютовал бокалом вина:

— Передайте вашим родственникам из компании «Сименс и Гальске» мою благодарность за удачную сделку. Те участки речных берегов, что они выкупили за почти пятьсот тысяч рублей, продал им именно я — через несколько посредников, разумеется. Сама же Волховская ГЭС будет стоять несколько дальше, и ее строительству помешать не получится. Так же я знаю, кто именно оказывает вашим родственникам протекцию при дворе, но позвольте вас заверить, что графы Буксгевден сильно уступают по своему влиянию вдовствующей императрице Марии Федоровне, и сразу четырем Великим князьям.

— Гм!!!

— Вообще, я нахожу позицию германских электротехнических и химических компаний несколько… Недальновидной. Когда начинает дуть ветер перемен, надо не заборы строить, а ветряные мельницы — чтобы употребить перемены к своей пользе. В России хватает рек, и очень не хватает гидроэлектростанций, недостаточно железных дорог, химических и электротехнических фабрик… Перечислять можно очень долго. Но ваши промышленники, из глупой боязни утратить свои ведущие позиции, бойкотируют мои заказы — за что им очень благодарны фабриканты в Италии, Франции и Североамериканских штатах. Проект «Химпрома» остановить не получится, в нем заинтересованы сразу несколько министерств и сам государь-император — так не лучше ли сотрудничать к взаимной пользе?

Пошевелившись в своем кресле, Фридрих Крупп впервые начал говорить не только от своего лица:

— Александэр, многие мои коллеги видят в этом твоем проекте прямую угрозу своим интересам.

— Совершенно зря. Бумаги по «Химпрому» достать не сложно, а в них предельно ясно указано, что будут построены предприятия так называемой базовой химии: производство кислот и щелочей, соды, удобрений и тому подобного. Никакого сравнения с развитой германской химической промышленностью, и почти никакой конкуренции — русский рынок слишком емкий, и место на нем найдется для всех. Тут уж скорее надо подумать об увеличении благосостояния возможных покупателей: Россия в основном аграрная страна, но львиная доля наших крестьян о приобретении тех же удобрений даже и не мечтает…

Сменив чернильную ручку на гладкий хрустальный бокал, Георг разом его ополовинил, после чего, вытерев платочком аккуратные усы, светским тоном поинтересовался:

— К слову, князь: насколько я знаю, в нашей встрече должен был принимать участие герр Тиссен?

— Хм. Август проявил некоторую нескромность, пытаясь загодя добиться для себя некоторых преференций — в частности, он весьма настойчиво хотел взять под себя производство турбин, и проявил интерес к Чиатурскому марганцу. Однако, герр Сименс, выбирая между другом и деловым партнером, я всегда выберу первого. И разумеется, я всегда учитываю интересы своих друзей, потому что партнеров может быть много, а вот друзей мало всегда.

Довольно улыбнувшись, хозяин виллы признательно отсалютовал бокалом светловолосому гостю — о взаимной нелюбви «Пушечного короля Европы» и «Августа Сильного» можно было слагать натуральные поэмы.

— Но «Рейнметалл» не единственная компания, которая может сделать для вас прокатные станы, и…

Услышав, а потом и увидев появление слуги, банкир немедленно умолк. Меж тем, ливрейный отработанным движением склонился к уху своего работодателя и что-то неслышно доложил, получив в ответ разрешающий жест.

— Александэр, ваш помощник…

Впрочем, в малый Охотничий зал уже зашел мужчина из свиты русского аристократа: торопливым шагом войдя в полукруг, составленный из кресел, он четким жестом протянул своему патрону небольшой листок бумаги — в котором без труда можно было узнать обычный бланк телеграммы-молнии.

— Что такое?

Взяв послание, князь Александр вчитался… И внезапно смял листок в кулаке.

— Подробности?

По примеру лакея помощник наклонился поближе, начав быстро что-то рассказывать. Сидящий ближе всех Альфред Тирпиц поневоле слышал обрывки того, что не предназначалось для его ушей:

— Обнаружены… В Тулоне, откуда нанятый нами детектив… Билеты на утренний поезд уже…

Резким взмахом руки оборвав и отослав свитского, светловолосый архимиллионер с абсолютно спокойным лицом расправил телеграмму, перечитал ее, после чего под внимательными взглядами троицы влиятельных немцев опять смял и ловко запустил в каминную топку.

— Герр Сименс, думаю, что основные вопросы мы с вами прояснили?

— Несомненно!

— Хорошо, тогда я жду вашего ответа на все мои предложения. Дорогой Фридрих, обстоятельства вынуждают меня покинуть твою чудесную виллу ранним утром, поэтому передай мое сожаление милым Бэтти и Барбаре — увы, но поход на теннисный корт откладывается до лучших времен…

[1] Флот открытого моря — основной военный флот германских кайзеровских ВМС в ходе Первой мировой войны.

[2] Ледяное вино(Eiswein) — дорогое коллекционное десертное вино с густым букетом, изготовляемое из винограда, замороженного на лозе.

[3] Кто владеет информацией, тот владеет миром!