Чисто весенние убийства

Глава третья

На следующий день, в воскресенье, небо заволокли низкие тучи, напоминавшие промокшие шерстяные одеяла, которые повесили сушиться и забыли снять. Ветер стонал подвыпившей белугой, а моросящий дождь с удручающей монотонностью заливал окна. Весна казалась таким же благим пожеланием, как и надежды Рокси Мэллой вернуться в Мерлин-корт. Возможно, если бы я отправилась этим утром в церковь, мне удалось бы более оптимистично взглянуть на свою дальнейшую жизнь. Проснулась я вялой и все утро слонялась по комнатам дохлой рыбиной, а перед самым выходом из дома выяснилось, что потеряла сумочку. Перевернув все вверх дном, я отыскала пропажу и тут же потеряла снова. Бен, вдоволь поупражнявшись в остроумии на мой счет, посоветовал мне остаться в Мерлин-корте и насладиться тишиной и покоем. С мужьями вечно так. Они всегда знают, когда нам чего-то не хочется, и делают все, чтобы облегчить дорогу в ад.

К счастью, у меня имелось одно дело, позволявшее чувствовать себя праведницей. Я только что закончила возню с кухонными шкафами. Полки сияли первозданной чистотой, а от блеска посуды рябило в глазах. В ее зеркальных боках самая последняя карга отразилась бы писаной красавицей. Кстати, о зеркалах. Как я и ожидала, Джонаса до крайности расстроила оплошность миссис Гигантс. Я не стала говорить о разбитом зеркале до ее ухода, иначе от его рева несчастная женщина бежала бы, как Наполеон от русских морозов, и вряд ли я когда-нибудь еще увидела бы ее в своем доме. Джонас сыпал проклятиями до глубокой ночи, призывая на голову бедной миссис Гигантс всевозможные кары, и требовал, чтобы ее безразмерные ноги никогда не переступали порог Мерлин-корта. Но о самом зеркале помалкивал. И это было хуже всего.

Чай, который я приготовила для Джонаса, стянул Бен. Бесцельно побродив по кухне и вдоволь налюбовавшись новехонькими занавесками, я намазала маслом несколько тостов и плюхнула в розетку побольше меду. Джонас обожал мед. Его матушка разводила пчел, и с тех пор мед был его любимым лакомством. Я вздохнула. Бедняга, и почему миссис Гигантс грохнула именно его старенькое зеркало, а не то уродство в раме красного дерева, что висит в холле?

Пару разу пнув дверь и не получив ответа, я решительно вошла в комнату Джонаса. Ярко-алый ковер, покрывавший пол, самым непостижимым образом сочетался с бледно-зелеными попугаями на стенах. Возможно, потому, что ни того, ни другого попросту не было видно. Комната смахивала на склад антикварной рухляди. Комоды и комодики, мамонтообразные шифоньеры и худосочные этажерки, пузатые тумбочки и кресла-уродцы стояли всюду, куда ни глянь. И везде громоздились стопки книг, старых газет и загадочных коробок.

Я медленно, держа поднос на вытянутых руках, пробралась меж залежей хлама к гигантской кровати черного дерева. Джонас неподвижно покоился в самом центре деревянного чудища. На одно жуткое мгновение мне показалось, что он умер, – уж больно выразительно были сложены руки на груди. Но в следующий миг Джонас вернулся в мир живых, энергично всхрапнув, и я от облегчения едва не выронила поднос.

Спихнув со стула стопку книжек, я поставила поднос и присела на краешек кровати. У меня был замечательный муж и два любимых чада, пусть и несколько шкодливых, но в женском сердце хватает укромных уголков не только для ближайших родственников. Я любила Джонаса, и если бы не почувствовала, что вот-вот чихну, то еще минут пять изображала бы херувима на гранитном надгробии. Но внезапное пробуждение вряд ли благотворно скажется на долголетии нашего Джонаса, поэтому, подхватив невостребованный поднос, я на цыпочках прокралась обратно на кухню. Через минуту там же появился Бен. В своем роскошном новом плаще он походил на рекламу из журнала «Польза свежего воздуха».

– Нет ничего лучше любящей и заботливой жены, – вздохнул мой ненаглядный, вожделенно поглядывая на поднос.

Я улыбнулась и загородила тосты.

– Извини, но это завтрак Джонаса. Хотела накормить его, но он спит. Как насчет подостывшего чая? Есть еще обрезки тостов.

– Спасибо, дорогая, но после церковной службы я выпил кофе с печеньем.

– Прекрасно! – отозвалась я с энтузиазмом. – А где Эбби и Тэм?

– Эта парочка нечестивцев?! – Бен расстегнул мокрый плащ. – Сунул их в чашу для пожертвований. Проповедь была такой проникновенной и страстной, что во мне вдруг пробудился ревностный христианин. Кроме того, твой отпрыск то и дело нырял под скамью и изучал, что у дам под юбками.

– Куда ты подевал моих детей? – Я схватила хлебный нож. Бен нырнул за холодильник. Я сунула нож в мойку.

– Ладно-ладно, скажу всю правду, – пропищал мой муж из укрытия. – Близнецы очаровали Клариссу Уитком, ту милую женщину, что недавно поселилась неподалеку от нас, в «Дикой яблоне». Да и она им понравилась. Мисс Уитком оказалась настолько добра, что предложила угостить наших оглоедов обедом. Я решил, что ты не станешь возражать.

Я изумленно уставилась на него.

– Но, Бен, мы же совсем не знаем мисс Уитком!

– Я видел, как ты с ней разговаривала, – обиженно буркнул Бен. – Кроме того, она надеется, что ты поможешь ей с оформлением дома.

– Ну… – Я зыркнула на тосты. Что-то масло подтаяло, не пора ли их ликвидировать? – Все это, конечно, так, а вдруг она убийца, маньячка или ведьма? Всякое, знаешь ли, бывает. – Пожалуй, съем кусочек. Джонас будет рад со мной поделиться.

– То же самое, Элли, можно сказать о любом из жителей Читтертон-Феллс. Согласен, за детьми нужен глаз да глаз, но вряд ли от них убудет, если полдня посидят на шее у милейшей особы средних лет. Но если это тебя тревожит, сейчас же приведу их!

Бен выбрался из-за холодильника, поцеловал меня и принялся застегивать плащ.

– Не надо, – улыбнулась я. – Схожу за ними, когда ты удерешь на работу. Просто в последние дни нервы разыгрались. Наверное, из-за Джонаса. Я не паникерша, которая впадает в истерику при виде черного кота, но, честно говоря, разбитое зеркало не дает мне покоя.

– Все от переутомления, – ответствовал мой супруг с истинно мужским легкомыслием. – Эта оргия с весенней уборкой вытянула из тебя все соки, а уход Рокси окончательно подкосил. Отчего бы тебе не позвонить ей и не позлословить часок-другой?

– Так и поступлю! Правда, почему-то наши телефонные беседы длятся обычно не больше двух минут. Младенец Ванессы оказался на редкость требовательным существом. Вчера не успела я сказать, что миссис Гигантс занята, как Рокси повесила трубку. Я перезвонила, так Рокси принялась орать как оглашенная – мол, по моей милости она чуть не грохнула малышку головой о телефонную полку.

Бен покачал головой.

– Мне кажется, Рокси Мэллой совершила огромную ошибку, переехав к Джорджу с Ванессой. Но она ведь упряма, как стадо ослов.

– Ты прав. Мне кажется, там творится что-то неладное. Жизнь с моей кузиной Ванессой, конечно, не сахар, но Рокси ведет себя чересчур странно. Она же любопытна как сорока. В нормальных обстоятельствах лишь угроза очутиться на электрическом стуле могла бы помешать ей выяснить, что стряслось с ее подругой миссис Гигантс.

– Наверняка Рокси вечером позвонила ей домой, – отмахнулся Бен, вырывая у меня тост, – и уж отвела душу в болтовне.

– Надеюсь, так и есть. – Я натянуто улыбнулась. – Будем думать, что треволнения миссис Гигантс – это буря в стакане воды. И в следующий раз у нее не будет все валиться из рук. Хотя, честно говоря, я не особенно и возражала бы, расколоти она парочку супниц, которые я вчера откопала.

Роясь в самых дальних углах кухонных шкафов, куда еще не ступала нога человека, я наткнулась на эту жуть – фарфоровых уродцев, подаренных к свадьбе и старательно потерянных тотчас после отправки почтовой открытки с благодарностью. Правда, кое-что я купила сама, в те дни, когда шныряла по магазинам, позабыв мозги дома. В таких случаях кажется, что висящее в витрине детское платьице придется тебе впору, а стадо слоников из самой натуральной коровьей кости, украшенных черными атласными седлами с бахромой, будут замечательно смотреться на каминной полке.

– О чем задумалась? – полюбопытствовал Бен.

– О том, что отныне вступаю на стезю экономической добродетели. Не потрачу ни пенни лишнего! – Мгновение я упивалась своей праведностью. – Теперь мой девиз: «Ни трат, ни желаний! «Даже чистящие средства сама могу смешивать. Помнишь ту зеленую книжицу, что я нашла на чердаке? Ту, что принадлежала Абигайль? Так вот, собираюсь над ней сегодня покорпеть и выудить оттуда парочку рецептов.

На лбу у Бена появилась складка.

– Это мерзавец Фредди напугал тебя своим душещипательным рассказом о печальной участи ресторана? И ты тут же представила, как мы бредем по улицам, продавая бельевые прищепки?

– Дорогой, меня волнует, насколько ты обеспокоен судьбой ресторана.

Я с тревогой взглянула на любимого, но в следующий миг тревога сменилась паникой. Лицо Бена сковал невыразимый ужас, словно моего благоверного уже ввергли в пучину нищеты.

– Это не мой! – пробормотал он, ожесточенно роясь в карманах.

Боже! Вот он, предвестник грядущих невзгод, – для начала Бен тронулся умом.

– О чем ты говоришь?

– В церкви было душно, я снял плащ и положил его на спинку скамьи. Хотя постой, то же самое сделал и полковник Лестер-Смит. Он сидел рядом со мной. Его плащ тоже бежевого цвета. Черт! Наверное, я перепутал и прихватил плащ полковника вместо своего.

Ужас Бена был неподделен. Еще бы! Полковник Лестер-Смит слыл редкостным педантом и чистюлей. От его глаз не укроются ни эти мокрые пятна, ни тем более неопрятная складка на воротнике.

– Ты уверен, что перепутал плащи? – Я старательно затряслась, изображая высшую степень страха. – Все плащи на свете похожи.

– Обшлага! – Бен вытянул руки, словно собираясь всунуть их в наручники. – Пуговицы другие! И взгляни, – дрожащими пальцами он отогнул полу, – подкладка! Она коричневая… А у меня в сине-зеленую клетку.

Я покровительственно похлопала Бена по плечу.

– Милый, не стоит впадать в панику. Вряд ли полковник Лестер-Смит помчался в полицию. А может, этот педант сам похитил твой плащ? Во всяком случае, он ведь ничего тебе не сказал, когда выходил из церкви. Значит, не заметил подмены.

– Странно. – Беспокойство Бена сменилось недоумением. – Лестер-Смит такой зануда… Трудно представить, чтобы он не обнюхал плащ, прежде чем надеть… Но это точно его плащ! Смотри… – он вновь отогнул полу. – Вот инициалы.

– Действительно странно, – согласилась я. – Но, возможно, сегодня мысли Лестер-Смита были заняты чем-то другим. Могу позвонить ему.

Несколько секунд Бен обескураженно пялился на меня, затем пробормотал, что нужно, мол, спешить на работу. Там, конечно, ошивается Фредди, присматривает, чтобы никто не стащил крышу или ступеньки от крыльца, но толку от него мало. Бен на секунду припал ко мне со страстью человека, чудом спасшегося после кораблекрушения, и обреченно шагнул к двери. В последний миг он остановился как вкопанный, осторожно стащил похищенный плащ и впрыгнул в свою старенькую синюю куртчонку.

Странные существа эти мужчины. Они могут свергать и создавать правительства, перекраивать карту мира, начинать войны с таким видом, словно это партия в гольф, – и все в один день. Но когда речь заходит о том, чтобы вернуть в магазин бракованный баллончик с кремом для бритья или повиниться в случайной оплошности, у них начинают трястись коленки.

Номер полковника я знала наизусть. Лестер-Смит не только вместе со мной состоял в Библиотечной Лиге и регулярно посещал собрания Домашнего Очага, но и в свое время пригласил меня оформить его дом в Макрелевом проезде, в двух шагах от жилища Рокси Мэллой. Лестер-Смит, жизнь которого была расписана по секундам, по воскресеньям обедал ровно в полдень, минута в минуту. Но лишь после четвертого или пятого звонка, утонувшего в бое старинных часов в холле, я поняла, что поторопилась. Я уже хотела повесить трубку, когда в моем ухе рявкнули:

– Уолтер Лестер-Смит у телефона!

– Полковник, это Элли Хаскелл, – проорала я, стараясь перекрыть оглушительный бой часов. – Простите, если не вовремя…

– Не извиняйтесь. – Я слышала его учащенное дыхание. – Вы не оторвали меня от важных дел.

– Я поступила опрометчиво, прервав ваш обед.

– Обед? – повторил Лестер-Смит, словно я говорила на языке племени мумбу-юмбу. – Нет-нет, Элли, я еще не начал накрывать на стол, не говоря уж о том, чтобы приступить к трапезе. Поверьте, вы совершенно напрасно извиняетесь. Вы мне совсем не помешали.

Последнее слово он почти выкрикнул. Я недоуменно глянула на телефонную трубку. Странно, что это с ним стряслось? Ладно, я в чужие дела нос не сую, по крайней мере стараюсь этого не делать каждый божий день. Полковник Лестер-Смит был человеком скрытным, и я не хотела выглядеть этакой любопытной сорокой, а потому весело затрещала про историю с плащом. Но меня прервали на полуслове. Я едва не поперхнулась. Это уж слишком! Что там происходит, в конце концов?! Лестер-Смит никогда не перебивал женщин, даже если те намеревались не закрывать рта всю грядущую неделю.

– Простите, Элли, я случайно взял плащ Бена. Честно говоря, даже сам не заметил. – И это человек, о котором говорят, что он женат на своей одежде! – Не беспокойтесь. Я занесу плащ вашего мужа. Может, сегодня ближе к вечеру или когда вам будет удобно. – Тут полковник осекся и охнул. – Боже мой! – Голос его дрогнул. – Элли, поговорим в другой раз!

Трубка издевательски запищала. О чем это он? И почему нельзя поговорить сейчас? Страшно заинтригованная, я было собралась перезвонить, но тут сзади послышалось сердитое шарканье. Я оглянулась. Джонас, свирепо топорща усы, спускался по лестнице. Одной рукой он держался за перила, другой совершал странные движения, словно пытался кого-то ущипнуть. Надеюсь, все-таки не меня. Я, конечно, съела его тосты, но…

– Почему ты меня не разбудила, Элли? – упрекнул Джонас. – Я проспал лучшую часть дня! Отдыхать будем в могиле – вот мой девиз, и ты прекрасно об этом знаешь.

– Сегодня воскресенье, – виновато пробормотала я, но тут же приободрилась: – А потому всем живым тварям, кроме разве что священнослужителей, полагается дневной сон. Пошли на кухню, мне пора заняться обедом. Бен удрал в «Абигайль», а наши чада гостят у мисс Уитком.

– Это еще кто такая? – Джонас проследовал за мной на кухню. – Выжившая из ума нянька, которая не может заснуть, если под ухом не орут дети?

– Чем мисс Уитком занималась раньше, понятия не имею! – легкомысленно отмахнулась я и тут же подумала: а вдруг Кларисса Уитком – ведьма, питающаяся детской печенью…

Я метнулась к вешалке, по пути чуть не расплескав чай.

– Пойду-ка приведу их! – Я сунула чашку Джонасу. – Эти чудовища, наверное, уже извели бедную мисс Уитком. Кроме того, Тэм поднимет страшный скандал, если пропустит передачу про львов.

– Опять? – испуганно спросил Джонас. – На прошлой неделе он заставил меня напялить шляпу и изображать москита, от которого он отбивается.

Брови Джонаса зашевелились, и я облегченно вздохнула. Слава Всевышнему, с дурным настроением на сегодня покончено.

Чмокнув его в щеку, я сдернула с вешалки старую куртку и через внутренний дворик пробежала к бывшей конюшне, приспособленной теперь под гараж. Бен, разумеется, укатил на той, что получше, оставив мне древнюю колымагу с откидывающимся верхом. У этой помеси «фольксвагена» и «мерседеса» имелась крайне вредная привычка без всякого предупреждения останавливаться посреди дороги, особенно когда сзади вовсю нетерпеливо гудят грузовики.

Дождь прекратился, но небо выглядело так, словно вот-вот разревется в три ручья. Ладно, добегу до дома мисс Уитком на своих двоих. Все быстрее, чем на этой доисторической рухляди. Я выскочила на Скалистую дорогу, тянущуюся вдоль обрыва, бодрой рысью добралась до кладбища при церкви Святого Ансельма. Поросшие мхом надгробия неодобрительно глазели мне вслед. Ага, вон и Боярышникова тропинка! Еще немного, и покажется «Дикая яблоня» – очаровательный дом, крытый соломой. Собственно, с него и начиналась деревушка Читтертон-Феллс. Домов с соломенными крышами осталось здесь раз, два и обчелся. Точнее, три. Волнение мое нарастало. Наверное, старая карга уже растопила печку и собирается зажарить моих бедных малышей… Я промчалась мимо клумбы с анютиными глазками, у которой всегда замедляла шаг, чтобы полюбоваться.

Звонок отсутствовал, на двери висел бронзовый молоточек в виде головы маленькой девочки. Боже милостивый! Я опасливо ткнула носом девочки в дверь. Потом еще. Ничего. Из-за угла вышла облезлая кошка и жалобно мяукнула. Неужели… Через несколько томительных мгновений послышались шаги. Я напряглась. Раздался скрежет отодвигаемого засова.

– Миссис Хаскелл! Входите!

Передо мной стояла мисс Уитком. Меня ослепил яркий свет, заливавший крошечный холл. Гигантская люстра нависала над изящным викторианским столиком и двумя резными креслами, караулившими вход на кухню. Висевшее на стене зеркало в дубовой раме выглядело так, словно было куплено в расчете на то, что холл в самое ближайшее время увеличится в размерах. Но сама мисс Уитком прекрасно вписывалась в старомодную обстановку домика. Это была опрятная особа с прической волосок к волоску. Из тех, что разгуливают в практичной обуви и покупают стиральный порошок с антикатышковым эффектом. Улыбка у нее была тоже опрятная. Мисс Уитком жестом пригласила меня войти.

– Я так люблю, когда в мой домик заглядывают малыши! А ваши детки так просто прелесть.

Тэм ведет себя как настоящий маленький мужчина, а Эбби сущая куколка. Мы были в столовой, когда я услышала стук в дверь. Угощались ростбифом и йоркширским пудингом. Сейчас они, наверное, взялись за пудинг и заварной крем. Вы ведь побудете немножко, миссис Хаскелл? – Она наклонилась, чтобы подобрать облезлую кошку, которая проскользнула в дом вслед за мной. – Я здесь совсем недавно, и потому гости в моем домике – большая редкость. Лишь миссис Мур-Мур, что живет неподалеку, заглядывает время от времени плотно поесть. – Рука с аккуратно подстриженными ногтями погладила кошку по голове. – А еще, случается, меня навещает Уолтер Лестер-Смит. Я ведь вступила в общество Домашний Очаг, а он там главный.

– Я слышала об этом, – сдержанно ответила я, принюхиваясь, не тянет ли паленым. – К сожалению, пришлось пропустить последние заседания. Но утром в следующий вторник буду непременно. Сбор назначен в доме Женевы и Барселоны Миллер. Думаю, народу соберется изрядно.

Мне показалось, что мисс Уитком не слушает. Она выпустила кошку, скользнула по моему лицу рассеянным взглядом и произнесла голосом столь же практичным, как и ее обувь:

– Я никогда не называю его Уолтером в лицо, миссис Хаскелл. Поверьте, у меня и в мыслях не было создать впечатление, будто мы с полковником на короткой ноге. Он ведь джентльмен. – Щеки мисс Уитком залил свекольный румянец. – Вы же не выдадите меня?

– Буду нема как могила! – поклялась я, стараясь заглянуть за ее плечо.

– Благодарю вас. – Мисс Уитком стиснула мою руку. – А то сразу пойдут всякие слухи. Полковник Лестер-Смит такой красивый и одинокий, и… вы ведь понимаете, правда? – Ее щеки еще сильнее побагровели. – Мне будет неприятно, если он заподозрит, что я злоупотребляю нашим весьма поверхностным знакомством и…

Уверяю вас, мисс Уитком, вы напрасно беспокоитесь.

Губы Клариссы Уитком снова растянулись в приветливой улыбке.

– Боюсь, я вас утомила. Со мной всегда так: начну болтать и не могу остановиться. Моя мамочка была балаболкой, так что я, наверное, пошла в нее. Хотя при жизни родителей у меня было не много возможностей это проверить. Мамочка терпеть не могла домашнюю суету, поэтому, как только я окончила школу, дом лег на мои плечи. А мои родители могли с тем же успехом жить на необитаемом острове. Для них никого вокруг не существовало. Они до самой смерти нежно любили друг друга.

– Они недавно скончались? – спросила я.

– Шесть месяцев назад. – Мисс Уитком промокнула глаза. – Мамочка себя неважно чувствовала, а она плохо умела переносить боль. Однажды вечером они с папой наглотались снотворного, устроив перед этим праздничный ужин при свечах. Наверное, так было для них лучше, они не могли жить друг без друга.

– Вы их… обнаружили?

– На следующее утро.

– Какой ужас! – искренне воскликнула я.

– О да! – Мисс Уитком сжала руки. – Но жизнь продолжается, правда? Поначалу мне казалось, что я предаю их, – вы понимаете меня, миссис Хаскелл? – продав большой старый дом и большую часть мебели, но я понимала, что если сразу же не начну новую жизнь, то не начну ее никогда. И тогда очень скоро превращусь в одну из тех чудаковатых старушек, которые живут ради своих кошечек.

– Не сомневаюсь, вы были очень хорошей дочерью. – Надеюсь, я не покривила душой.

Кларисса Уитком глянула в зеркало и грустно ответила:

– Это единственное, что я умела делать хорошо. Ни умом, ни какими-то талантами похвастать не могу.

– Вижу, у вас есть рояль. – Через открытую дверь гостиной я углядела полированный бок инструмента. – Вы привезли его из родительского дома?

– Да, моя мать неплохо музицировала.

– А вы играете?

– Мне всегда хотелось… – Она вновь покраснела и стиснула ладони. – К сожалению, с недавних пор я лишена такой возможности. Воспаление сухожилий. Это не причиняет боли, но врач говорит, что кисти ни в коем случае нельзя напрягать. – Мисс Уитком быстро отвела взгляд. Я подозрительно уставилась на нее. С какой ей стати врать? – Дети! – вдруг воскликнула мисс Уитком. – Нам лучше вернуться к ним.

– Да-да, – зачастила я, – их нельзя оставлять одних! От этих умников чего угодно можно ожидать! Особенно от Тэма. Надеюсь, они не фехтуют на вилках.

– Вы ведь не откажетесь перекусить? Что-что, а готовить я умею. – С этими словами Кларисса Уитком распахнула дверь в столовую. – Мне не терпится задать вам уйму вопросов по поводу оформления дома, ведь хочется, чтобы жилище выглядело уютно. Талантов у меня нет, но даже мне ясно, что громоздкая мебель не годится для этого… – Она осеклась.

И вовсе не потому, что Эбби с Тэмом устроили в комнате кавардак.

Моя дочка сидела за столом, усердно уплетая пудинг с заварным кремом. А вот ее брат исчез, хотя его тарелка была вылизана дочиста.

– Привет, мамочка! – Эбби просияла. – А Тэм пошел домой. – Она забралась с ногами на стул и махнула ложкой в сторону доходящего до пола окна. – Правда, он не сказал до свидания, мисс Уитком. Может, он упал в море? – В ее голосе любопытство мешалось с беспокойством.

Истерика приняла меня в свои гостеприимные объятия. Как же Тэм мог уйти?! Ему всего три года!

– Мне не следовало их оставлять! – Мисс Уитком изо всех сил старалась показать, что не теряет присутствия духа. – Прошу прощения за болтовню! Но, наверное, не стоит больше об этом.

Бегите за Тэмом, миссис Хаскелл, а я присмотрю за Эбби.

Она взяла мою дочь за руку, а я выскочила из дома и несколько мгновений стояла, раскачиваясь, словно дерево на ветру. Куда бежать? Может, Тэм захотел срезать путь и отправился через темный перелесок? Или же выбрал длинный, но проверенный маршрут по Скалистой дороге, вдоль моря? Решив, что последний вариант более вероятен, я каким-то непостижимым образом сумела, отклеить ноги от земли.

– Тэм, дорогой! – вопила я что есть мочи, кенгуриными прыжками несясь к морю. – Ты меня слышишь? Ответь мамочке!

Выскочив на Боярышникову тропинку, я поклялась Господу, что зацелую Тэма до изнеможения и не расстанусь с ним, пока ему не пойдет пятый десяток. Через три шага я едва устояла на ногах от сильнейшего желания убить собственного сына. Проклятый мальчишка! Кроме того, я разрывалась между жгучей потребностью попросить Клариссу Уитком позвонить Бену и радостью, что он ничего не знает.

Начал накрапывать дождь, и я поежилась в своей выношенной курточке. Хорошо еще, что нет грозы, а то за раскатами грома Тэм не услышал бы моих истошных криков. Я завопила с утроенной силой. Ответом был лишь пронзительный стон чайки. Сердце шлепнулось куда-то в область желудка. Я, спотыкаясь, бежала по Скалистой дороге, и во мне все больше зрела надежда, что Тэм каким-то чудом добрался до дома и благополучно сидит на кухне, беседуя с Джонасом. Хватит с меня моего проклятого воспаленного воображения!

Но что, если Тэм слишком близко подойдет к краю обрыва? Он может упасть и разбиться об острые скалы. Я представила его маленькое истерзанное тельце, зажатое в расселине, и едва сама не рухнула в пропасть. А вдруг он свалился на узкую полоску гальки, отделявшую скалы от моря?.. Мне казалось, что я продвигаюсь не быстрее улитки. Но если бы Тэм выбрал эту дорогу, я бы его уже увидела! Он ведь удрал из «Дикой яблони» всего несколько минут назад! И до чемпиона-бегуна ему еще расти и расти… Честно говоря, Эбби с куда большим удовольствием разгуливала пешком, тогда как ленивый Тэм предпочитал передвигаться верхом на родителях.

Я уже почти добралась до церкви, охрипнув от криков, когда услышала сзади чьи-то шаги. Но это был не мой блудный сын, а Барселона Миллер, вместе с сестрой недавно поселившаяся в «Высоких трубах».

– Миссис Хаскелл! Я как раз шла к вам, чтобы спросить, не найдется ли у вашего садовника время посмотреть на одно дерево у нас в саду. Надо сформировать крону, а я боюсь, что обкорнаю ветки как попало.

Барселона пристроилась рядом со мной, для чего ей пришлось перейти на бодрую трусцу. Утомленным голосом она напомнила мне, что в следующий вторник они с сестрой проводят у себя собрание Домашнего Очага.

Я чуть замедлила шаг, чтобы взглянуть на нее. Когда шесть недель назад я познакомилась с Барселоной Миллер, мне подумалось, что она похожа на престарелую лесную нимфу. Темно-русые волосы, расчесанные на прямой пробор, свисали почти до талии, а бледно-зеленые глаза неуверенно взирали на мир из-за огромных очков в металлической оправе. Ее наружность изобиловала современными приметами свободомыслия: длинное платье из мешковины, ожерелье из высушенных розовых бутонов и античные сандалии. В двух словах я объяснила, почему мне сейчас не до разговоров. Точнее, пятьдесят три раза прокричала два слова:

– Тэм потерялся!

– Вы, наверное, обезумели от страха. – Барселона Миллер умудрялась не отставать, несмотря на хлопающие на каждом шагу сандалии. – Бедняжка! Помню, как мне сделалось дурно, когда почтальон оставил ворота открытыми и моя милая Джессика выбежала на дорогу. Она была тогда совсем крошкой, и мысль, что ее похитили или задавили…

– Но вы ее нашли? – Я остановилась и с ужасом заглянула на дно обрыва.

– Ее увидел сосед и привел обратно.

– Слава Богу!

Мне почудился хороший знак в том, что с Джессикой все окончилось благополучно, и отчаянно хотелось верить, что вздох, с которым мамаши, закатывая глаза, произносят: «Как хорошо я помню, когда ты напугал меня до смерти…» – несколько театральный.

– Да, тогда нам повезло.

Барселона снова устремилась за мной. Я оставила злополучный обрыв в покое и помчалась дальше.

– Тогда?

Внезапно я утратила способность двигаться; казалось, меня посетил сам Рок в человеческом обличье.

– Мы потеряли нашу любимицу, когда ей было всего три года.

– Потеряли?!

– Она умерла.

– Мне очень жаль!

Я тупо смотрела, как капли дождя – а может, слезы? – стекают по ее лицу.

– Это случилось тринадцать лет назад. – Барселона поправила очки. – А кажется, что вчера. Все произошло так неожиданно, а ведь она была совсем юной, бедная Джессика! Я выдержала лишь благодаря сестре! Женева всегда была сильнее меня. Она попыталась убедить меня, что на все есть Божья воля. Но если так, – лицо Барселоны Миллер исказилось, и она скрутила в петлю ожерелье из розовых бутонов, – то, наверное, это злой бог, раз он позволил умереть моему ангелочку во время родов.

– Родов?.. – От потрясения я на мгновение забыла о Тэме.

– Точнее, от связанных с ними осложнений. – Ее руки безвольными плетьми упали вдоль тела. – У Джессики развилась эклампсия, иными словами, молочная лихорадка.

– Позвольте, но вы сказали, что ей было три года.

– Ну да.

Мне оставалось лишь уставиться на нее с разинутым ртом.

– Она умерла как раз в свой день рождения. Наша дорогая маленькая собачка.

– Так Джессика – это собака?!

– Ну да. Самая милая, самая красивая, самая добрая на свете! Норфолкский терьер! А ваш мальчик какой породы, миссис Хаскелл?

– У меня мальчик… ну… – Я вновь устремилась вперед. – Я ищу своего сына, мисс Миллер!

– Зовите меня Барселоной! – Она откинула с лица волосы, котгорые казались под дождем еще длиннее. Несмотря на одышку, Барселона старалась не отставать. – Я, наверное, не расслышала. Мне показалось, что вы крикнули «Тэм»…

– Да! Его зовут Тэм! Сокращенно от Грантэм – это наше семейное имя.

– Правда? А я-то подумала, что это сокращение от тэм-о'шантер (Название традиционного шотландского берета). Мы как-то выставлялись вместе с песиком, которого так звали. Его дедушка был чемпионом, но Тэму это не помогло. Он непростительно грубо обошелся с одним из судей. Задрал рядом с ним ногу и сделал свои дела.

Мое сердце едва не выпрыгивало из груди, когда я ворвалась в ворота Мерлин-корта, промчалась мимо домика Фредди и полетела по подъездной дорожке. Наш дом выглядел как сказочный замок. Над ним сияла ярчайшая радуга, словно нарисованная акриловыми красками. Пожалуйста, милый Боженька, пусть этот негодяй окажется дома целым и невредимым!

– Вот если бы ваш мальчик был собакой, – заговорила Барселона, с трудом переводя дух, – вы могли бы не так волноваться. Сейчас песикам вживляют такие малюсенькие электронные штуковины. Один-единственный укольчик, и все! Может, и детям что-нибудь подобное делают? Я спрошу у ветеринара, миссис Хаскелл!

Мы пересекли внутренний дворик, и теперь я мчалась впереди Барселоны по мосту через ров. До главного входа было бы ближе, не позабудь я ключи. Джонас мог находиться в своей комнате и не сразу услышать звонок, поэтому я ринулась к кухонной двери и уже собиралась ухватиться за ручку, как дверь распахнулась и передо мной возник Фредди, сияющий, как начищенный медный таз. А рядом – я едва не шлепнулась в обморок от радости – мой своевольный сын!

Все разъяснилось в два счета. Фредди возвращался на мотоцикле из ресторана, заметил бредущего по дороге Тэма и подобрал его.

– Так ты посадил его на мотоцикл? – тут же взвилась я.

– Ты за кого меня принимаешь? – Лучезарная улыбка Фредди предназначалась Барселоне Миллер, топтавшейся за моей спиной. – С тобой, Элли, припадок случился бы, если бы я водрузил его на свою коняшку и с ревом примчался домой. Мотоцикл стоит за воротами церкви, а Тэма я посадил на закорки и пришлепал на своих двоих. Должен сказать, мы неплохо провели время.

– Мне захотелось пи-пи, – важно объяснил сын, когда я подхватила его на руки. – Мама, ты прости, что я тебя не дождался. Ты испугалась?

– Очень. – Я крепко прижала Тэма к груди. – Нам с тобой предстоит долгий-предолгий разговор, но сначала я позвоню мисс Уитком и сообщу, что ты уже дома. Ты не только маму, но и ее расстроил.

– Я не хотел ей говорить, что хочу пи-пи. Можно мне теперь пойти посмотреть с Джонасом про тигров и львов? Ну пожалуйста!

Нетрудно было себе представить, что подумала Барселона Миллер. Да подарит ей судьба хорошего щеночка. Она, несомненно, женщина с характером. И я решила, что было бы неплохо поближе познакомиться с ней и ее сестрой Женевой. Как соседке с соседками. Начать можно будет с чего-нибудь скромного, вроде приглашения на утренний кофе.