Что известно реке

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Верный своему слову дядя был готов к нашему отъезду с первыми лучами солнца следующим утром. У меня была беспокойная ночь, я ворочалась и молилась, чтобы Эльвира нашлась. В какой-то момент у моей комнаты появился Уит, словно я его позвала. Он молча протянул жестяную кружку, наполненную бренди.

Я приняла ее из его рук, понимая, что тонкая ночная рубашка мягко развивается на моем теле. Он ни разу не опустил взгляда ниже моих глаз. Я сделала глоток, и жидкость прошлась огненной дорожкой вглубь моего живота.

— Я слышал тебя, — тихо сказал он. — Неугомонная. Я подумал, что это должно помочь.

Я сделала еще один глоток и вернула ему кружку.

— Я не питаю особой любви к алкоголю.

Он удивленно уставился на нее, кружка была маленькой в его большой руке.

— У меня тоже. Больше нет.

— Ты не скучаешь по нему?

— Мне он был необходим только, чтобы забыться, — сказал он через некоторое время. — Но я больше не могу бежать. Оставь это себе и выпей. Это поможет тебе заснуть, Оливера.

Он отвернулся раньше, чем я успела сказать что-то еще. Мне так много хотелось сказать. Но я прикусила язык и легла в постель. Бренди успокоил меня настолько, что я смогла логически осмыслить ситуацию. Почте требовалось несколько недель, чтобы прибыть из Южной Америки в Африку. Должно быть, она написала оба письма друг за дружкой. Насколько я могла судить, Эльвира должна была быть уже дома, в безопасности.

Но почему же тогда тетя Лорена не написала еще одно письмо?

Возможно, оно просто еще не пришло.

Возможно, к нашему возвращению в Шепард, меня будет ждать еще одно письмо.

Эта мысль значительно подняла мне настроение.

Карим пришел помочь мне с вещами, и когда я выходила из своей комнаты, — возможно, в последний раз, — я увидела Уита, который помогал с багажом моему дяде. Он оглянулся и внимательно всмотрелся в мое лицо. Он выглядел столь же помятым, что и я. Его глаза переместились с моих усталых глаз на изгиб рта, а затем он нахмурился. Дядя окликнул его со стороны Киоска Траяна, и Уит отвернулся, чтобы продолжить помогать ему.

Я попрощалась с командой, потом с Абдуллой и даже мистером Финкаслом, чье грубоватое прощание утвердило меня в первоначальной неприязни к этому человеку. Айседора удивила меня, крепко обняв.

— Помни, что нельзя быть столь доверчивой, — прошептала она. — Я не всегда буду рядом, чтобы научить тебя стрелять. Ты ведь запомнила, как это делать, не так ли?

— Вряд ли я бы смогла забыть тот урок, — сухо ответила я.

— Пиши мне, — сказала она. — Ты знаешь, где меня найти.

Я пообещала ей, что напишу. Прежде, чем кто-то успел спохватиться меня, я отправилась к храму Исиды. Внутри все выглядело по-прежнему, но я чувствовала, как мои внутренности сжимаются. Это был шанс в последний раз взглянуть на усыпальницу Клеопатры прежде, чем о ней узнает весь мир. Этот момент предназначался только для нас с ней, ощущение роз на языке, волшебство, бушующее у меня под кожей. Когда я наконец добралась до гробницы, в уголках моих глаз блестели слезы. Разнообразные вещи и артефакты сверкали золотом в мягком свете пламени моей свечи. Я не хотела забыть ни одной детали, но, что еще важнее, я не хотела забыть, каково это — найти ее.

Я рада, что она покоится рядом со своей семьей. Рада тому, что все, что было подготовлено для ее путешествия по загробному миру, было учтено и записано. Спустя годы тщательное протоколирование Абдуллы станет руководством для тех, кто будет изучать последние мгновения ее жизни на Земле. Время пролетело незаметно, и я заставила себя отвернуться от саркофага Клеопатры. Мой взгляд задержался на сокровищнице, я думала о том, что надо вернуть кольцо на место.

С этого кольца все началось.

Папа отправил его мне не просто так. Возможно, я никогда не узнаю причины, и эта мысль едва не убивала меня. Мне казалось, что я прощаюсь с отцом заново. Что же с ним случилось?

Хотела бы я знать ответ.

Мои мысли вернулись к Эльвире, и я поняла, что пора уходить. На обратном пути к лагерю я встретила Карима. Я окликнула его, быстро помахав рукой.

— Я уезжаю, и хотела попрощаться. Было приятно познакомиться с тобой.

Он улыбнулся.

— Не грустите, sitti. Вы вернетесь.

Я смахнула слезы. Я надеялась, что это правда, но все зависело от судьбы Эльвиры. А еще все зависело от моего дяди.

— Ma’ es-salama⁹⁰, — сказал он.

Я спустилась к воде, где меня ждала Элефантина. Все наши вещи были сложены на берегу, а дядя Рикардо и Уит вели оживленную беседу. Первый выглядел суровым, а второй — расстроенным. После мой дядя поднялся на борт дахабие, а я присоединилась к Уиту на песчаном берегу. Он выглядел таким же помятым, как и всегда: мятая рубашка расстегнута, сапоги поношенные и с потертостями, что их нельзя уже было отполировать, а волосы растрепал ветер и одна из прядок падает на лоб.

Мы уставились друг на друга. Уит глубоко засунул руки в карманы, а я свои нервно сжала в замок за спиной.

— О чем вы двое говорили? — спросила я наконец. Это не было похоже на дружескую беседу.

Он пристально посмотрел на меня.

— Я никогда не хотел, чтобы ты что-то испытывала ко мне, — сказал он. — Мне жаль, что это произошло.

— А я нет, — ответила я.

— Я поеду с тобой в Каир.

Мое сердце взметнулось, практически взмыло вверх, как птица с распростертыми крыльями. Но Уит увидел на моем лице очевидную радость и покачал головой.

— Я должен вернуться в Англию.

Я рухнула обратно на бренную землю.

— Ты возвращаешься домой?

— После службы в армии, я был не в себе. Может, некоторые части меня до сих пор таковыми являются. Но Рикардо дал мне работу, цель. Направление. Это помогло мне немного оправиться. Но я не могу продолжать игнорировать свои обязанности. Мои родители ожидали, что я вернусь год назад. Я не могу больше откладывать это на потом.

Он говорил о свадьбе. Мы собирались разъехаться по разным уголкам света друг от друга: я в Аргентину, он — в Англию. И у него будет жена. Его дни в Египте изначально были ограничены. Сожаление медленно заполняло меня, когда я вспомнила дни проведенный с ним на этом острове. Как мы работали бок о бок, записывая каждую находку, какой бы маленькой она ни была. Мы были командой, а отныне мы будем никем. Даже друзьями.

— Мне жаль, что ты не нашел того, что искал, — мягко сказала я. — Что это было?

Он долго молчал, а потом пожал плечами.

— У Клеопатры была родственница, — ее тоже звали Клеопатрой — и она была известной алхимичкой и заклинательницей. Я искал один пергамент, что она написала перед смертью.

В моей голове мелькнуло воспоминание. Неуловимое и туманное.

— И что она написала?

Он нервно усмехнулся.

— Я гонялся за легендой, Оливера. Возможно, его и не существовало вовсе, а если и существовал, то был уничтожен давным-давно.

— Что она написала? — повторила я, воспоминания становились все ярче. Клеопатра что-то готовила, читая… Это был свиток? Или пергамент? Я не могла вспомнить.

— Пора отправляться, — крикнул нам с дахабие дядя Рикардо.

Все мысли о Клеопатре и ее родственнице испарились. Никто из нас не тянулся друг к другу. Я не думала, что смогу — огорчение заволокло мой взор. Уит тоже молчал, словно не мог заставить себя сказать что-то еще.

Я поднялась с ним на палубу, и расстояние между нами увеличилось, как будто он уже уехал.

Мы добрались до Каира в солнечный полдень, в последний день декабря. Остаток пути тянулся медленно, к тому же возникли проблемы с Элефантиной, из-за которых мы не могли продолжать путь в течение нескольких дней. Я коротала бесконечные вечерние часы в одиночестве. Мой дядя держался особняком, писал письма, которые отправил в Фивах, когда мы остановились для пополнения припасов. Уит оставался дружелюбным, когда нам приходилось контактировать, но больше не искал моей компании и часто уединялся в своей каюте после ужина. Я знала, что это к лучшему. Но мое сердце все еще разрывалось, и эмоции бешено скакали. Мне не терпелось отправиться в путь, чтобы помочь найти Эльвиру. Хотя мне столь же отчаянно хотелось остаться и помочь найти мою предательницу-мать. Я пообещала себе, что все исправлю, а теперь уезжала.

Маятник раскачивался вперед и назад, нервируя меня и выматывая.

— Я собираюсь приобрести тебе билет до Буэнос-Айреса, — сказал дядя Рикардо, когда мы поднимались по ступенькам, ведущим к парадному входу в Шепард. На передней террасе было так же многолюдно, как в день, когда я впервые покинула ее.

Путешественники наслаждались чаем и общением со старыми друзьями. На улице внизу кипела привычная суета, кэбы⁹¹ сновали вверх и вниз по главной улице.

Я буду скучать по Каиру. Тоска от этой мысли охватила меня, как слишком тесное платье, сжимающее ребра. Я сделала правильный выбор. Эльвира нуждалась во мне. Но я никак не могла выкинуть из головы, как сильно всех подвела.

— Не хочешь отправить телеграмму? — спросил дядя Рикардо, отвлекая меня от мыслей. — Это будет быстрее, чем обычной почтой.

— Si, pof favor, — сказала я по-испански. У меня была привычка разговаривать с дядей на английском, но теперь, когда я возвращалась в Аргентину, я уже внутренне настроилась на родную речь. — Как считаешь, насколько скоро я смогу выехать в Александрию?

— Это зависит от тебя, — сказал он. — Не дождешься весточки от своей тети? Возможно, Эльвиру уже нашли.

— Я тоже об этом подумала, — сказала я, ожидая, пока мои глаза привыкнут к тусклому освещению вестибюля Шепарда. Одни люди собирались в небольшие группки, оживленно переговариваясь, а другие занимали диваны вдоль стен. Внушительные и высокие гранитные колонны вздымались к потолку, напоминая мне те, что я встречала на Филах. Я скучала по маленькому острову: боль терзала мою кожу и сердце, затрудняла дыхание. Я не знала, когда увижу его снова.

— Возможно, меня уже ждет письмо.

Мы направились к стойке регистрации, и нас встретило знакомое улыбающееся лицо Саллама.

— Здравствуйте, сеньор Маркес, сеньорита Оливера и мистер Хейс. Рад видеть вас снова и как раз к новогоднему балу.

Он жестом указал на несколько работников отеля, переносящих в бальный зал вазы с изумительными цветами. Это было настоящее буйство красок: насыщенные красные, розовые и пурпурные оттенки. Мне, скорее всего, придется пропустить ночной праздник, но в ответ на его доброту я улыбнулась.

— Саллам, нет ли писем для меня?

Он тут же принялся проверять ящики и рыться в стопках бумаги и писем. Просмотрев все, он проверил еще раз, а потом поднял глаза ко мне.

— Для вас ничего нет. Вы чего-то ждете?

Дядя осторожно положил руку мне на плечо. Уит бросил на меня взгляд, полный сочувствия. Беспокойство проникло мне под кожу. Я очень надеялась, что уже есть известия о судьбе моей кузины. Молчание говорило о том, что Эльвиру так и не нашли.

— Может ли Инез послать телеграмму? — спросил Уит.

— Конечно, — сказал Саллам, слегка нахмурившись. — Сеньорита Оливера, не хотите ли присесть? Вы выглядите бледной.

— Нет, я в порядке, пожалуйста, давайте просто пошлем сооб—

— Инез! — раздался голос позади меня.

Пол накренился под моими ногами, и я ухватилась за стойку регистрации, когда мои колени подкосились. Я обернулась как раз вовремя перед тем, как угодить в объятия. Синие перья щекотали нос, и я отступила назад, мои глаза наполнились слезами.

— Эльвира! Ты здесь—

Мой голос оборвался. Она не пропала, ей не угрожала опасность.

Я не потеряла кого-то снова.

Глаза жгло. Эльвира рассмеялась и снова обняла меня. Она пахла орхидеями из нашего семейного сада.

— Я приехала несколько дней назад.

Я обняла ее в ответ, а затем отстранилась, находясь на грани облегчения и отчаянья.

— Я получила письмо от твоей матери, которая считает тебя пропавшей! Она прислала два письма, Эльвира, она перепугана до смерти. О чем ты думала?

— Я оставила ей письмо! — воскликнула она. — Точно так же, как и ты. Должно быть, она его не нашла, — ее лицо исказилось в недоумении. — По крайней мере, я думаю, что оставила ей письмо.

— Por el amor de Dios⁹², — пробормотал дядя Рикардо. Он шагнул вперед, выглядел обеспокоенным и недовольным. — Твоя кузина, я так понимаю?

Эльвира тут же повернулась к дяде Рикардо.

— Мы уже однажды встречались, сеньор. Разве вы не помните?

Морщинки, находящиеся вокруг его ореховых глаз, напряглись.

— Боже, защити меня от своенравных женщин. Я закажу билеты для вас обеих—

— Нет, ты не можешь, — воскликнула я, быстро соображая. — Я могла бы остаться и помочь—

— Твоя кузина вряд ли сможет вернуться самостоятельно, — сказал дядя Рикардо. — Тебе придется сопровождать ее обратно.

Шум в вестибюле стал оглушительным, но все, что я могла слышать, это слова моего дяди, повторяющиеся, как ночной кошмар.

— Ты все еще пытаешься отослать меня. Даже после… всего.

— Из-за твоей кузины, — медленно произнес дядя, словно разговаривая с капризным ребенком. — Можешь сказать ей спасибо.

У Эльвиры хватило ума изобразить виноватый вид.

— Боюсь, я не подумала о том, что встречусь с вами в Каире. Конечно, нет необходимости уезжать столь скоро.

— Я должен вернуться к работе, — холодно сказал дядя Рикардо. — У меня нет времени нянчиться с вами обеими.

На меня нашло разочарование, и я старалась скрыть дрожь. Пока я переживала и грустила, он был добр и внимателен ко мне, желал помочь. Но теперь он снова был зол на меня. Я все еще не заслужила его прощения. Одной фразой он обесценил все, что я сделала, — все мои тщательные рисунки и наброски.

И теперь он использует это в качестве высшей меры наказания. Я встретилась с ним взглядом и обнаружила, что он все это время наблюдал за мной. В его ореховых глазах таился намек на вызов, что подтвердило мои подозрения.

Внимание Эльвиры тем временем обратилось к крепкому мужчине, сопровождавшего нашу компанию. Она изучала Уита, и ее зеленые глаза светились одобрением. Он отвесил ироничный поклон, эта плутовская манера поведения так напоминала ту, с которой я столкнулась при первой встрече с ним в порту Александрии много недель назад. Это была маска, которую он носил, и я сомневалась, что он когда-либо покажет мне снова, что скрывается под ней.

— Я должен найти для вас обеих сопровождающего, — продолжил дядя. — Очевидно, что я не могу рассчитывать, что хоть одна из вас будет вести себя, как леди.

Мой правый глаз дернулся. Как будто его заботили правила этикета. Гнев угрожал вырваться наружу, и я изо всех сил старалась не смотреть на кузину. Если бы не она, я бы, по крайней мере, до сих пор была бы на Филах.

— Я собираюсь послать телеграмму твоей тете, — хрипловато продолжил дядя. — Встретимся здесь в половине восьмого. Я сопровожу вас обеих на ужин. Уит, я бы хотел с тобой поговорить.

Он потащил его прочь, словно Уит не мог оставить нас самостоятельно.

Эльвира нетерпеливо дергала меня за рукав.

— Мне так много нужно тебе рассказать.

Но я ничего не хотела слышать.

— Почему ты здесь, Эльвира?

Ее улыбка померкла от моих слов.

— Я приехала, чтобы быть с тобой, — сказала она. — Я бы поехала с тобой, если бы ты попросила, — в ее голосе звучала едва заметное обвинение. — Очевидно, что ты нуждаешься во мне. Посмотри, в каком состоянии твоя одежда!

Я удивленно посмотрела вниз. Мой наряд выглядел ужасно: турецкие брюки с пятнами въевшейся грязи, но в кои-то веки достаточно чистые, чтобы их можно было надеть, а моя некогда белая рубашка уже давно не была по-настоящему белой. Кожаные сапоги были такими же потертыми, как и дядины, и мне не нужно было смотреться в зеркало, чтобы знать, что солнце позолотило мою кожу.

В сравнении со мной Эльвира выглядела совсем юной леди в великолепном дневном платье, подчеркивающим ее темные волосы и глаза. Каждый бантик был красиво завязан, и ни один волосок не выбивался из замысловатой прически.

— Ты заставила нас всех волноваться, — сказала я наконец.

— Я заставила тебя волноваться? — она рассмеялась. Когда я не присоединилась, смех угас на ее накрашенных губах. — А что насчет твоего поведения? — спросила она, и в ее голосе сквозил гнев. — Сколько раз я была с тобой, когда ты заливалась слезами о том, что тебя снова бросили? Твои родители погибли, а потом ты исчезла, не сказав никому ни слова. Не сказав мне.

Она была права. Я поступила отвратительно. Злиться на нее было несправедливо — она не знала, как приезд сюда перевернул мою жизнь.

— Эльвира, мне очень жаль. Прости меня.

— Конечно, я тебя прощаю. Я проделала весь этот путь, чтобы ты не была одна, — она протянула руку, чтобы сжать мою ладонь. — И мне пришлось сбежать, иначе бы мама никогда меня не отпустила.

На секунду я посочувствовала дяде. Должно быть, он испытывал те же чувства, что и я, когда впервые увидела ее одну в незнакомом городе.

— Я просто не могу поверить, что ты проделала весь этот путь в одиночку—

— Мне помогли, — сказала она. — Твоя горничная все организовала, так же, как и для тебя. Она даже нарядила меня в черное для путешествия. Правда, это было довольно просто, потому что я притворялась тобой. Я все время спрашивала себя: что бы сделала Инез? — ее губы растянулись в лукавой улыбке. — Оказалось, очень многое.

— Тебе нужно написать Амаранте, — сказала я. — Она в ярости и уже угрожала мне пожизненными страданиями, если с тобой что-нибудь случится.

Эльвира побледнела.

— Боже, она ужасная в гневе.

— О, даже не рассказывай. Мне доводилось прятаться от нее под кроватью.

Она рассмеялась.

— Не было такого.

— Не было, — призналась я. — Но я думала об этом, — я снова обняла ее. — Так ты снимаешь здесь номер?

— Ну, вроде того, — сказала она, и впервые с нашей встречи выглядела встревоженной. — Я приехала и сообщила любезному джентльмену за стойкой регистрации, что я член семьи и жду твоего приезда. Он поселил меня в твоем номере, точнее — в номере твоих родителей. Ты не возражаешь?

Я покачала головой.

Эльвира с облегчением прижалась ко мне.

— О, я так рада. Я беспокоилась, что тебя это может задеть, — она переплела наши пальцы. — Ну, давай поднимемся наверх. У меня есть кое-что, на что тебе нужно взглянуть.

— Что это?

Она прикусила губу.

— Письмо от твоего отца.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

У Эльвиры был свой латунный ключ, которым она и открыла дверь. Я шагнула внутрь, отчасти сгорая от нетерпения прочесть письмо, отчасти в ужасе от необходимости это сделать. Эти слова будут последними, что я получу от папы. Они разрушат меня, что бы в них не было. Кузина, похоже, чувствовала мое внутреннее смятение, потому что тихо и аккуратно зажгла свечи в комнате, оставив все, чего касалось мягкое золотистое сияние.

Она открыла дверь в бывшую спальню моих родителей, и я ахнула. Эльвира привела в порядок весь номер; вещи моих родителей больше не были разбросаны повсюду. Их багаж стоял рядом с диваном, одежда аккуратно сложена. Их дневники и письма ровной стопкой лежали на журнальном столике. Она застелила кровать в их комнате и разложила на покрывале кучу разных вещей по категориям.

Моя кузина наблюдала за мной, разминая руки.

— Я хотела помочь.

Это было гораздо больше, чем сделала я.

— Эльвира, — вздохнула я, пораженная. — Gracias.

Она изящно присела в одно из кресел возле дивана и облегченно улыбнулась. Затем она вытянула руку вперед и взяла верхнее письмо с журнального столика, и протянула его мне. Я села в кресло возле нее, настороженно разглядывая письмо, прежде чем взять его из ее рук.

— Оно датировано июлем, — она колебалась. — Ты хочешь побыть одна?

Я задумалась над ее вопросом, но ее присутствие было таким знакомым и родным, как возвращение домой.

— Нет, благодарю.

Глубоко вздохнув, я открыла конверт, достала письмо и стала читать.

Моя дорогая девочка,

Если ты нашла это письмо, значит, ты моя дочь больше, чем я когда-либо мог мечтать, и я хочу, чтобы ты знала, как я невероятно горжусь тобой. К настоящему времени ты, должно быть, уже узнала об обмане твоей матери. Если нет, то умоляю тебя продолжать задавать вопросы и докапываться до истины. Твое любопытство и упрямство помогут тебе в поисках.

Твоя мать — совокупность многих ужасных вещей, но хуже всего ее неверность. Пожалуйста, позаботься о том, чтобы не попасться на ее уловку, как однажды это уже сделал я. Мне остаётся молиться, чтобы ты была разумнее меня в этом отношении.

Мы с Лурдес подошли к неизбежному концу. Жаль, что я не разглядел этого раньше. Возможно, нас обоих можно было бы спасти. Но теперь я обязан защитить все, что мне дорого, от ее рук. Это одна из причин, по которой я послал тебе золотое кольцо, querida. Благодаря ему я смог сделать открытие на Филах, которое пытался скрыть от всех остальных — особенно от твоей матери. Но у меня могло не получиться. Найти людей, достойных доверия, было крайне сложно благодаря ее стараниям.

Я должен заканчивать с этим письмом, но я прошу тебя сделать мне одолжение.

Пожалуйста, никогда не прекращай искать меня.

Твой любящий папа

На этом письмо резко оборвалось, слова, написанные почерком моего отца, заканчивались неровной петлей. Именно эта последняя закорючка напугала меня больше всего.

— Где ты его нашла?

— Оно было запечатано и упаковано вместе с остальной корреспонденцией. Должно быть, оно затерялось среди остальных, и не было отправлено. Или он мог забыть вложить его в одну из посылок, что посылал тебе? Я знаю, он был ужасно рассеянным.

Мои мысли неслись галопом. Очевидно, папа обнаружил гробницу Клеопатры благодаря магии, что была привязана к двум предметам: кольцу и… шкатулке. Со мной произошло то же самое. Он забрал кольцо из сокровищницы, зная, что если кто-то найдет деревянную шкатулку на базаре, то она сможет привести счастливчика к такому же открытию. И зная, кем и чем была Клеопатра, он постарался уберечь ее от хищных лап моей матери. Но она нашла путь на Филы и использовала меня, чтобы получить доступ к артефактам.

Чувство глубокой горечи охватило меня. Я встряхнула головой, чтобы избавиться от него, прокручивая в памяти остатки письма, и то, что отец пытался мне сказать.

Что с ним случилось потом? Ужас сдавил мои плечи, когда пришло осознание. Моя мать могла добраться до него и удерживать где-нибудь или что еще хуже, она могла его убить. Но, возможно, он скрывался и до сих пор надеялся, что я его найду. Я сжала письмо в ладони, и последняя строчка впилась в мое сознание, как раскаленное клеймо в кожу.

Я никогда не перестану его искать.

— Инез? — позвала Эльвира. — С тобой все в порядке?

Я передала ей письмо и вскочила на ноги, напряженно размышляя. Я начала нарезать круги по комнате, напряженно ожидая, когда она дочитает.

Вскоре она закончила и посмотрела на меня с озадаченным выражением лица:

— Я в замешательстве.

Я быстро рассказала ей обо всех событиях, произошедших со мной с первого дня в Каире. Золотое кольцо, украденное печально-известным мистером Стерлингом, находка шкатулки для безделушек в старом Каире и о том, как мне пришлось пробраться на борт Элефантины. Я рассказала ей о своем дяде и о том, как магия привела меня в подземные туннели под Киоском Траяна, а затем к потайной лестнице в храме Исиды. И, наконец, я рассказала ей о своей матери и о том, что она сделала. От стыда у меня запершило в горле. Единственным человеком, о котором я не упомянула, был Уит.

Я все еще была слишком чувствительной, чтобы даже думать о нем, не говоря уже о том, чтобы рассказывать.

Она выслушала меня, не произнося ни слова, а когда я закончила, откинулась на спинку кресла и закусила губу.

— Что ж, с тех пор, как мы покинули Буэнос-Айрес, произошло немало событий.

Я невольно хихикнула.

— Слегка.

— Нам необходимо обратиться к властям, — сказала Эльвира. — Прямо сейчас. Давай пропустим ужин и—

Я покачала головой и ее голос стих.

— Это не выход. Помнишь мистера Стерлинга? Он важный член каирского общества и имеет связи на всех уровнях власти. Я ему не доверяю. Я не могу доверять никому кроме себя и, возможно, Уита—

Я осеклась, вспомнив, что не собиралась вспоминать о нем. Эльвира, конечно же, сразу подхватила мою оплошность.

— Уит? Кто такой Уит? Что за имя такое — Уит?

— Его полное имя Уитфорд Хейс, и он работает на дядю Рикардо, — сказала я. — Это тот крепкий парень, который сопровождал нас, и от которого ты не могла отвести глаз.

— И ты зовешь его по имени? Моя мать была бы в шоке, — она ухмыльнулась. — Мне это нравится. Расскажи больше.

— Мы работали вместе, — мне пришлось вернуть разговор в разумное русло. — В процессе мы стали друзьями, так что, пожалуйста, не позволяй своей буйной фантазии разгуляться. Ты не Эмма Вудхаус⁹³, несмотря на то, что ты веришь в это.

Она пренебрежительно отмахнулась.

— Говорю тебе, существуй она в реальности, мы бы были лучшими подругами. Это моя жизненная цель — создать хотя бы одну пару. Кстати, а что насчет моей мамы и твоего дяди?

Я скорчила гримасу.

— Это ужасно.

— Они не родственники, — она поджала губы, быстро моргая. — Думаю, моя мать ужасно одинока.

Трудно было представить мою тетю таковой. Она всегда казалась такой стойкой, твердыней, которая никогда не рухнет.

— Я думаю, тебе стоит начать писать романы. Ты талантливая писательница, Эльвира.

Ее глаза расширились.

— Откуда ты знаешь?

Я подмигнула ей.

— Я знаю, где ты прячешь рукопись, дорогая, — она повернулась, взяла подушку и швырнула ее мне в голову. Она пролетела мимо меня и упала в нескольких футах. — Будто бы ты не читала мой дневник!

— Не могу поверить, что ты прочла— она прервалась, задыхаясь. — Ты действительно считаешь меня талантливой?

— Да, — сказала я, пересекая комнату, чтобы крепко обнять ее. — Самая талантливая. Ты должна закончить эту историю, Эльвира. Пообещай мне.

Ее взгляд расфокусировался, словно она заснула.

— Разве может быть что-то лучше, чем увидеть один из моих рассказов в кожаном переплете и стоящим на полке в книжном магазине?

— Я не могу представить ничего лучше, — прошептала я. — Ты закончишь его.

— Обещаю, — она отошла. — Уит будет на балу?

Я кивнула.

— Пожалуйста, сотри эту самодовольную улыбку со своего лица, у него есть невеста.

— Но он еще не женат, — произнесла она, улыбаясь. — Может, в будущем тебя ждет поцелуй в полночь?

Я закатила глаза. Уит точно никогда бы больше не пошел на это.

— Я бы не стала особо распыляться, нас никто не приглашал. Мой дядя позволил нам присоединиться к нему за ужином. Насколько мне известно, ужин не включает в себя танцы.

Она невинно подмигнула мне.

— Ты уверена? Потому что если да, то тебе придется объяснить, что за приглашения у меня в руках.

Легким движением руки она извлекла из кармана своего дневного платья небольшую карточку на плотной бумаге. Эльвира торжественно вручила ее мне.

Я едва взглянула.

— Ты уже решила, что надеть, не так ли?

— Конечно, — ответила она. — Я дочь своей матери. Я также подобрала, и кое-что для тебя.

Я в беспомощном восхищении смотрела на кузину, пока она рылась в оставленном мной сундуке, а потом в своем. Наконец, она извлекла завернутый в папиросную бумагу платье, которое аккуратно разложила на моей кровати.

— Я не знала, что брать с собой, поэтому взяла всего в двух экземплярах, — сказала она. — Думаю, это будет на тебе прекрасно смотреться.

Я не стала спорить. На шелке цвета слоновой кости были вышиты золотые цветы, а кремовое кружево покрывало подол нежными ветвями, словно поднимающимися с лесной опушки. Плечи подчеркивала нежно-розовая тюль, создавая подобие рукавов-фонариков, которые мягко развивались на моих руках.

— Ты уверена, что не хочешь его надеть?

Лукаво улыбаясь, Эльвира осторожно развернула свое платье. Я рассмеялась. Ее платье было идентично моему, но вместо цвета слоновой кости, шелк сиял легчайшим золотистым оттенком.

— Мы будем выглядеть, как близнецы, — сказала я, смеясь.

— Тебе нужна ванна, — сказала она, окинув меня критическим взглядом. — Я попрошу ее сделать. И я рекомендовала бы тебе вымыть волосы дважды.

Ванна располагалась в небольшой комнатке, примыкающей к бывшей спальне моих родителей, и едва она наполнилась горячей водой, я погрузилась в нее, глубоко вздохнув. Мне нравилась каждая минута на Филах, но я не стала бы лгать и говорить, что не скучала по современным удобствам. По совету кузины я дважды вымыла волосы мылом с ароматом роз, которое она привезла из Аргентины, а затем вылезла из ванны с чистыми волосами и сияющей кожей — пусть и немного загоревшей.

Мы медленно собирались, каждая из нас помогала другой справиться с адскими корсетами, бюстами и длинными шлейфами наших платьев. Мои волосы к тому времени окончательно высохли, и Эльвира заплела их в косу и закрепила на макушке жемчужными заколками. Я помогла перевязать ее волосы кружевной лентой.

Эльвира зажгла спичку и подвела сажей глаза, я последовала ее примеру. Мы нанесли на кожу крем с экстрактом роз, придавая ей мягкость и делая увлажненной, и подкрасили губы пчелиным воском. Эта рутина успокаивала меня, напоминая о бесчисленных балах, к которым мы готовились всегда вместе. Мы посмотрели на себя в зеркало, и я обернулась к кузине.

— Тетя Лорена стыдилась бы меня?

— Ни капельки.

Она переплела наши руки, и мы отправились вниз, чтобы встретиться с моим дядей.

Моя последняя ночь в Египте.

УИТ

Я захлопнул крышку кожаного чемодана, когда царившаяся тишина была нарушена громким стуком в дверь моего номера, тем самым, прервав меня на мысленном составлении списка всего, что требовалось собрать или закончить перед отъездом. Мой билет до Англии был уже доставлен, и я оставил распоряжение сжечь мою форму, едва я покину Шепард. Не знаю, почему я до сих пор это откладывал. Нет, это, конечно же, ложь.

Все дело в моем генерале.

Стук возобновился.

— Уит, я знаю, что ты там. И, скорее всего, утопаешь в бурбоне.

Я распахнул дверь и обнаружил по ту сторону Рикардо.

— Я уже сто лет ничего не пил.

Он хмыкнул и, протиснувшись внутрь, осмотрел комнату. Кроме формы, я ничего не оставил.

— Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал до своего отъезда, — сказал Рикардо. — Когда ты уезжаешь?

— Не раньше, чем через пару дней, — сказал я, закрывая дверь. — Мне нужно уладить кое-какие дела.

А именно — убедиться, что никто не последует за мной в Англию. В Каире я обзавелся врагами, и, хотя они могли и не дотянуться до Англии, мне требовалось свести счеты. Пора закрывать долги.

Рикардо достал конверт и протянул его мне.

— Этого должно хватить на все, и даже больше.

Оплата за оказанные услуги.

— Что от меня требуется?

— Моя сестра скрылась с сотнями артефактов, и если она умна — а мы оба знаем, что это так, — то она захочет быстро их сбыть. Чем дольше при ней будет такой багаж, тем больше она рискует. Мне нужно, чтобы ты выяснил, находится ли она до сих пор в Каире.

— Весело, — сухо произнес я. — Она наверняка залегла на дно, но я могу поспрашивать.

— Да, уверен, что твои друзья Кураторы из Компании будут рады тебя видеть, — сказал он, направляясь к выходу.

— Те, кто не хочет моей смерти, конечно, — пробормотал я. — Мои вопросы могут привлечь к тебе внимание.

— Позаботься, чтобы этого не случилось. Любыми средствами, — он взялся за дверную ручку и наполовину повернул ее. — Не потеряй себя снова, Уит.

У меня не хватило духу сказать ему, что я уже потерялся. Как только я пересеку границу Англии, Уитфорд практически исчезнет, и его место займет мой титул. Затем он ушел, закрыв за собой дверь с мерным щелчком.

Я вздохнул. Последнее ура⁹⁴.

Мне всегда нравились многолюдные улицы Каира. На них легко было затеряться. Полезный навык, необходимый, чтобы пробраться в некое здание, окруженное опиумными притонами и борделями. Эта часть города предоставляла множество развлечений для туристов, ищущих что-то помимо храмов и гробниц. Я пристрастился к подобного рода заведениям до того, как меня нашел Рикардо, погрязшего в долгах.

Я подкрался к осыпающейся стене в переулке, зацепившись за выступы, я подтянулся и влез в открытое окно. Если я знал Питера, он расположился в задней комнате и покуривал гашиш, делегируя свои обязанности другим, а сам наслаждался длительным перерывом от дележки украденных артефактов.

В спертом воздухе коридора воняло потом, но это не мешало мне заглядывать в комнаты, тянувшиеся вдоль коридора. В облаке дыма я обнаружил человека, которого искал. Он удобно устроился, скрестив ноги на низкой банкетке, в окружении пыльных подушек на видавшем виды грязном турецком ковре. Вся комната была загромождена высокими рядами ящиков, на некоторых из них стояла метка Булак, но не на большинстве. Я бы поставил хорошие деньги на то, что они были забиты безделушками, ожидающими своего часа.

Египет привлекал всевозможных оппортунистов⁹⁵. Питер Ярдли, англичанин, работал в Службе Древностей секретарем генерального консула. Но до приезда в Египет он был наемником, торгующим секретами, наркотиками и древностями.

— Кого это я вижу?

Я шагнул в комнату, захлопывая дверь.

— Здравствуй, Питер.

До моих ушей донеслось тихое хихиканье.

— Никто не называет меня так, кроме тебя.

Дым рассеялся, открыв взгляду невысокого Питера. Глубокие впадины на щеках и налитые кровью глаза свидетельствовали о его истощении. Его одежда давно не знала мыла, от него разило потом и крепким алкоголем. Что-то неприятное зашевелилось у меня под кожей. Совсем недавно я выглядел не лучше.

— Выглядишь ужасно.

Он усмехнулся и пригласил присесть на низкий стул напротив. Я остался стоять, внимательно прислушиваясь к шуму, что раздавался на нижнем этаже. Я насчитал трех, возможно, четырех разных мужчин, которые там сейчас работали.

Улыбка Питера померкла, и он опустил руку.

— Я так понимаю, ты пришел не поздороваться?

Я покачал головой. Есть Кураторы, поставляющие нелегальные товары для Врат Торговцев. Питер руководил одним из аукционов, и, когда мы играли в карты, он как-то проболтался мне, что знает кого-то, кто знает кого-то, у кого есть связи с дамой, которая промышляет скупкой краденых артефактов. Я передал эту информацию Рикардо, и тогда мы задались вопросом, а не Лурдес ли это.

— Ты в последнее время случайно не слышал о каких-нибудь крупных поставках товаров в Каир?

Он откинулся на подушки, темные глаза сузились.

— Постоянно приходят новые поставки. Ты собираешься сесть?

— Нет.

— Тогда почему бы тебе не рассказать, где ты был последние несколько месяцев. Я давно не видел тебя за столом, Уит.

Потому что теперь я не мог играть в карты, даже если это был лучший способ что-то выяснить.

— У меня закончилась удача, — я достал конверт, что прятал глубоко в кармане пиджака и положил его на круглый столик, находившийся недалеко от локтя Питера. — Кстати говоря, я полагаю, что это делает нас равными.

Питер погладил уголок конверта.

— Есть идея — почему бы тебе не оставить его себе и не пойти работать на меня? Раньше я не понимал, почему ты это делаешь.

— Я покидаю Египет.

— Жаль.

— Всему приходит конец, рано или поздно.

Я повернулся, чтобы уйти, и, уже подходя к двери, бросил через плечо:

— Осторожнее на складе Булака, Питер.

— Стоять.

Я застыл в дверях. Медленно повернулся лицом к Питеру, который вскочил на ноги, сжимая в руках пистолет.

— Откуда ты узнал о складах?

— Опусти пистолет.

— Хейс, — произнес Питер, опуская оружие. — Как?

Я пнул ближайший ко мне ряд ящиков. Поверх них стояли бутылки с виски и ромом, они громко звякнули, но я указал на два нижних. На боку было написано местонахождение склада у доков.

— Это написано прямо здесь, идиот.

— Вот дерьмо, — Питер держал меня на прицеле. — Думаю, тебе все-таки стоит присесть. Нам нужно поговорить, тебе и мне.

Сам того не желая, я напоролся на то, чего не должен был видеть.

— Ты ведь не собираешься стрелять в меня, Питер? — мягко спросил я.

— Не буду, если ты будешь слушаться. У тебя есть только два варианта. Похоже, с этого момента ты будешь работать на меня. Если только ты не предпочтешь альтернативный, более губительный вариант.

Я рассмеялся и покачал головой.

— Ни за что.

— Сядь, чертов ты—

Я запустил одну из бутылок прямо в него. Она закрутилась и Питер инстинктивно выстрелил. Стекло разлетелось вдребезги, а спиртное разлетелось по стенам и впиталось в ковер. От резкого запаха закружилась голова. Питер перезаряжал оружие, громко крича, но мой револьвер уже удобно лежал у меня в руке, большой палец прошелся по чужим инициалам.

Навести, прицелиться, выстрелить.

Сила, с которой в его черепушку вошла пуля, откинула его голову назад. Кровь хлынула из дыры между бровями и побежала мимо открытого рта. Он позвал остальных, и у меня оставалось все меньше шансов выбраться отсюда живым. Какое значение имел еще один труп?

Я уже видел десятки.

Я ушел, не обращая внимания на беспорядок, слыша за собой звуки стрельбы, доносившиеся с первого этажа.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Куда бы я ни посмотрела, всюду что-то мерцало. Золотые занавески ослепительно переливались в свете свечей, бумажные флажки с длинными лентами трепетали на прохладном ветерке, проникающем через открытые окна. В преддверии Нового года отель нарядился. Дядя провел нас через двери в обеденный зал, где официант показал нам наш украшенный серебром столик. Персидские ковры украшали плиточный пол, а столы были сервированы тончайший фарфором и лучшими столовыми приборами, а также в центре композиции стояли пышные букеты цветов. Эльвира осматривала все наметанным взглядом, и лишь слегка расширенные глаза выдавали ее приятное впечатление.

К нам присоединились еще несколько пар, причем дамы были в великолепных вечерних платьях из шелка и атласа, светящихся в мягком освещении, а мужчины — в отутюженных костюмах и сшитых на заказ пиджаках, темных и элегантных.

Мой дядя предстал в простом сером костюме с каменным лицом и поджатыми губами. Он даже не потрудился причесаться. Если бы я отчасти не боялась его, я бы сказала, что такой образ ему к лицу. Он выделялся на фоне слишком накрахмаленных мужчин, волосы которых были зачесаны назад и блестели от излишка геля. В застоявшемся воздухе витали ароматы дорогих духов, шампанского и сладких цветов.

— Это платье из House of Worth, — прошептала Эльвира, когда какая-то дама опустилась напротив меня. — Я бы поставила на него все свои сбережения.

— Ты не играешь в азартные игры, и у тебя точно нет денег, — прошептала я в ответ.

— Я послал телеграмму вашей матери, — вклинился дядя Рикардо. — Не за что.

Эльвира слегка покраснела и тихо произнесла gracias. Она быстро пришла в себя и сменила тему.

— Сеньор Маркес, расскажите мне о том, как вы провели время на Филах.

Я пнула кузину под столом, пока дядя буравил нас взглядом, полным ледяной ярости.

— О, дорогая, что я наделала? — спросила Эльвира, сморщившись. — Вопросы под запретом?

— Не упоминай о работе моего дяди— прошипела я.

— Все это время вы были на Филах? — спросил один из мужчин, что сидели за столом. У него был французский акцент. — Но там же ничего нет. Это священное старое место, где неоднократно проводились раскопки. Там нечего искать, несомненно.

Мой дядя пожал плечами.

— Все остальное было занято.

Мужчина понимающе кивнул, полностью поверив в равнодушие дяди Рикардо.

— Мне кажется прискорбным, что мои соотечественники не питают к вам уважения.

— Я и под руководством месье Масперо неплохо справляюсь, — без энтузиазма ответил дядя. Затем он повернулся ко мне и спросил. — Как тебе меню, Инез?

Я опустила взгляд и пробежалась по нескольким строчкам, мысленно переводя французский, у меня потекли слюнки. Первым делом подавали супы: грибной и луковый, следом свежий салат с добавлением запеченных овощей. С особым нетерпением я ждала главное блюдо — жареный ягненок под соусом из мятного желе с обжаренной в масле спаржей и толченым со сливками картофелем.

— Выглядит замечательно, — ответила я, прекрасно понимая, что он задал свой вопрос с целью перевести тему разговора. Когда подошел официант, мой дядя заказал вино для нас троих, а затем продолжил беседу с джентльменом справа от себя.

До конца ужина он больше ни с кем из нас не разговаривал.

Я не винила его за гнев, за расстройство от того, что я ему не доверяла. Считала его способным на убийство. Я сама была разочарована в себе из-за того, что поверила в ложь матери.

Если я сама не могла простить себя, то, конечно, понимала, почему он тоже не может этого сделать.

Но меня расстраивало то, что он до сих пор намерен отправить меня в Аргентину, лишая шанса все исправить. Какая-то часть меня понимала, что это раскаяние будет со мной до конца жизни.

Танцы начались вскоре после ужина, и, к нашему удивлению, мы с кузиной ни разу не испытывали недостатка в желающих с нами потанцевать. Когда часы приблизились к полуночи, меня вытащили на танцевальную площадку, и я закружилась в такт оркестру, исполняющему современные песни. Эльвира танцевала с высоким светловолосым джентльменом, который показался мне смутно знакомым. Несколько раз я теряла ее из виду, но в конце концов мы встретились у стола с закусками, заставленного бокалами с лимонадом и освежающим белым вином.

— Последний был скучным, — пожаловалась Эльвира, пробравшись ко мне через плотную компанию дам, столпившихся у танцевальной площадки. — Он наступил мне на ногу. Дважды.

— Мой последний партнер по танцу говорил исключительно по-голландски, — сказала я в знак солидарности. — Он принял тебя за мою близняшку.

Эльвира рассмеялась в промежутках между глотками лимонада.

— Это мы уже слышали, — ее взгляд скользнул по толпе. — Здесь так много иностранцев. По крайней мере, один американец говорил со мной высокомерно.

Я внимательно наблюдала за ней, и улыбка уже готова была раздвинуть мои губы.

— И как ты поступила?

Она пожала плечами.

— Я мило оскорбила его по-испански, а он решил, что я делаю ему комплимент.

Я рассмеялась.

— Это моя девочка.

Глаза Эльвиры распахнулись.

— Ну, наконец-то он появился.

С любопытством я повернулась и пробежалась по толпе глазами в поисках знакомой фигуры моего дяди с растрепанными темными волосами. Я нашла его сразу же в компании широкоплечего мужчины с каштановыми волосами и крепкими руками. Он был одет в черное с ног до головы, и ему это шло. Темный рыцарь с золотым сердцем.

Уит.

— Разве он не похож на человека, который мог бы одержать победу в драке? — ее голос приобрел мечтательный оттенок.

— Я не поощряю насилие, — сказала я, и мои слова прозвучали высокопарно.

Эльвира приподняла бровь.

В противоположном конце бального зала Уит отвернулся от моего дяди, его брови были напряженно сведены. Его голубые глаза скользили по залу, пока не остановились на мне. Возможно, мы были единственными двумя людьми в этом помещении. С решительной легкостью он двинулся сквозь толпу, не сводя с меня взгляда.

— Ты в больших неприятностях, — прошептала Эльвира.

Мужчина подошел к нам и склонил голову сначала передо мной, а затем перед моей кузиной.

— Здравствуй, Уит. Позволь мне должным образом представить мою кузину, сеньориту Эльвиру Монтенегро. Эльвира, это Уитфорд Хейс.

— Лорд, — поправил он с легкой улыбкой. — Лорд Уитфорд Хейс.

— Ты лорд? — ошеломленно спросила я.

Он кивнул, а затем обратился к моей кузине.

— Вас нашли. Я хотел поздравить вас раньше.

— Принято, — сказала она. — Рада познакомиться с вами, лорд Хейс.

Голубые глаза Уита метнулись к моим, весело щурясь. Я сложила руки на груди, негодуя, что он не рассказывал, что является пэром⁹⁶ королевства. Неудивительно, что он был вынужден сорваться домой. Его будущая жена наверняка была герцогиней или принцессой.

— А как вы познакомились с моей кузиной? — спросила Эльвира. — Почему она обращается к вам по имени? Почему я никогда не слышала о вас?

Уит смотрел на мою кузину с необычным выражением лица, которое было одновременно забавным, раздраженным и оскорбленным.

— Мы работали вместе, — сухо начал он. — Она обращается ко мне по имени, потому что заслужила это, и— он бросил раздраженный взгляд в мою сторону. — Я не знаю, почему она ничего не рассказывала обо мне. Мы, так сказать, коллеги.

Я ни в коем случае не заострила свое внимание на том, что он сделал ударение на слове коллеги.

— В какую игру ты сейчас играешь, Уит? — спросила я, не в силах сдержать гнев в голосе.

— Никаких игр, — возразил Уит. — Просто разряжаю обстановку. Потанцуй со мной.

— Это был вопрос? — спросила Эльвира. — Не думаю, что это был вопрос. Инез, не могла бы ты уточнить, поощряем ли мы преследования мистера Хейса?

Прежде, чем я успела ответить, Уит сказал:

— Я здесь в качестве друга. Я думал, что, по крайней мере, мы друзья.

— Так и есть, — тихо сказала я.

— Как скучно, — добавила Эльвира. — Но я только что заметила твоего дядю, который направляется сюда, и он не выглядит особо довольным. Полагаю, мне придется пригласить его на танец. Ты можешь отблагодарить меня бокалом пунша позже.

Она исчезла в вихре кружев и шифона, вставая на пути решительной поступи моего дяди.

Уит склонил голову, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Не хочешь потанцевать, Оливера?

Он протянул руку, и я приняла ее. Ни за что на свете я не смогла бы отказаться от танца с Уитом. Он притянул меня к себе, и я впервые заметила, что у него под глазами залегли темно-синие тени. Его загорелая кожа отливала золотом в свете свечей. Музыка стала громче, и Уит провел рукой по моей спине. Я приподняла подбородок, чтобы посмотреть ему в лицо, и его теплое дыхание опустилось на мои щеки.

— Значит, ты лорд.

Я заметила, как Уит взвешивает свой ответ прежде, чем произнести его.

— Мой отец — маркиз.

Я нахмурилась, следя, как он кружит нас по бальному залу, ловко маневрируя между другими танцующими парами. Мне было все равно на его титул или состояние. Меня волновало, что это была еще одна часть его жизни, которой он не хотел делиться. У него было так много секретов, и мне было больно осознавать, что я никогда не раскрою их все.

— Почему ты никогда не рассказывал мне? Я думала, что заслужила это.

— Какое это имеет значение?

— Я привела свою жизнь в беспорядок, — сказала я. — Я была уязвима, смущена и пристыжена. Ты видел меня в худшем состоянии. И я до сих пор не знаю твоего имени.

Его руки сжались на мне.

— Нет, знаешь.

Я покачала головой.

— Но не то, что прилагается к твоему титулу.

— Сомерсет, — мягко сказал он, его дыхание коснулось моей щеки. — Но я не хочу, чтобы ты меня так когда-нибудь называла.

Я заставила себя не расслабляться, не таять в его объятиях. Я не хотела смягчаться. Я не хотела сломаться еще больше, чем уже это сделала. Я столь многое ему отдала, а он продолжал держать многие детали о себе в секрете.

— Инез, — начал он. — Я пытался держаться от тебя подальше и не хотел, чтобы ты узнала меня или я тебя.

Я сузила глаза, чтобы скрыть свое огорчение.

— И почему же ты передумал?

Он положил мою ладонь на свое сердце. Я почувствовала непоколебимую силу под своими пальцами и задрожала.

— Потому что я хочу хотя бы одно воспоминание о танце с тобой. Одна вещь, которая будет моей, прежде чем наши пути разойдутся…

Напряжение оставило мои плечи. Он смотрел на меня своими голубыми глазами, и я чувствовала, как понемногу сдаюсь. В его взгляде было столько немыслимой нежности, отчего меня едва не уничтожила мысль, что у него больше никогда не будет возможности смотреть на меня так.

— Одна вещь, которую я могу взять с собой домой, — продолжил он, после недолгой паузы.

Я тяжело сглотнула, обида оставила меня, и я придвинулась ближе к нему.

Его губы коснулись моего виска.

— Я знаю, что это эгоистично и надеюсь, что ты сможешь мне это простить.

Это было одно из воспоминаний, которое я тоже хотела.

— Прощаю, — выдохнула я.

Уит закружил меня в танце, прижимая к себе, и от его мятного чистого аромата у меня закружилась голова. Вокруг нас мелькали парочки, шептались, сплетничали и отсчитывали минуты до Нового года. Он ослабил крепкую хватку на моей талии и отступил на шаг назад.

— Благодарю за танец.

В поле моего зрения мелькнуло знакомое лицо. Кровь отхлынула от моего лица. Мы не виделись уже месяц, но я узнала бы его из тысячи.

— Оливера? Инез, в чем дело?

Лицо Уита стояло у меня перед глазами, но я не могла оторвать взгляда от мужчины, холодно смотрящего на моего дядю, танцующего с Эльвирой. Он сжимал бокал шампанского, а на его мизинце сверкало золотое кольцо Клеопатры.

— Мистер Стерлинг, — прошептала я. — Он здесь и не сводит глаз с моего дяди. Он выглядит разъяренным.

Уит как бы непринужденно повернул голову, но это не скрыло внезапного напряжения, сковавшего его челюсть.

— Думаешь, он из Компании? Той, что организует торги у Врат Торговцев?

— Мы подозреваем, что так и есть, — прошептал он мне на ухо. — Мы пытались придумать план, как разыскать твою мать, но твой дядя также хочет, чтобы я вернул кольцо.

В передней части бального зала оркестр сменил композицию, давая всем понять, что начался отсчет до полуночи.

— Почему мой дядя сказал тебе это сделать, когда мы уже нашли Клео— я оборвалась, когда Уит пристально посмотрел на меня.

Я быстро скорректировала свои слова и продолжила более сдержанным тоном:

— Почему дядя хочет вернуть кольцо? Оно больше не требуется для ее поиска.

Не требуется, потому что у него есть я.

Уит молчал, сложив руки на груди.

— Тебе действительно не приходит в голову ни одной причины, по которой он хотел бы вернуть кольцо?

Интонация, с которой он произнес эти слова, заставила меня осознать заведомо очевидную вещь для моего дяди. Мистер Стерлинг мог использовать кольцо, чтобы самому разыскать гробницу Клеопатры. Если он был частью Компании, значит, у него была возможность найти Клеопатру. Если бы он нашел ее гробницу, какая бы судьба ее ждала? Позволил бы он ей остаться в Египте? Станут ли ее вещи украшением выставок в других странах? Мне не хотелось думать о вероятном исходе.

— Возможно, это уже не имеет значения, — медленно начала я. — Магия могла оставить на нем свой след. Ему не понадобиться кольцо, чтобы найти ее гробницу.

Он покачал головой.

— Вряд ли это случилось, потому что в таком случае он бы уже отправился на Филы. Магия оставляет след в зависимости от силы заклинания или, если она, черт возьми, хочет этого. Подумай, сколько людей могло уже коснуться кольца с тех пор, как были наложены чары. Их могли быть десятки, прежде чем кольцо оставили в гробнице.

— И затем мой отец, я и, наконец, мистер Стерлинг, — перечислила я. — И как же ты собираешься его вернуть? Это украшение не покидает его палец.

— У меня есть свои методы.

Дядя позаботился о том, чтобы мы с кузиной могли сесть на ближайший поезд до Александрии, но до этого я хотела хоть чем-то помочь после всего, что натворила. Папа доверил мне это кольцо, а мистер Стерлинг стянул его прямо с моего пальца.

— Позволь мне помочь.

Уит покачал головой.

— У меня есть знакомые в городе, которые могут мне помочь. Ты будешь только мешать, Инез. К тому же… ты уезжаешь.

— Я могла бы что-то сделать до этого, — сказала я в отчаянии. — Я устроила беспорядок и меня убивает, что разгребать его придется вам двоим, а меня здесь даже не будет.

Меня убивало, что я никогда не узнаю о судьбе папы. Я не хотела прекращать поиски. Но как я могла их продолжить, находясь на другом континенте?

Он не сводил с меня глаз, и меня поразило, насколько уставшим он выглядел. Глубокие тени омрачали кожу под его голубыми глазами.

— Ты ничем не сможешь помочь. Подумай об Эльвире. Будет ли справедливо провести последние дни здесь, забыв о ее существовании? Это больше не твоя проблема, Инез.

Мой взгляд метнулся к богато украшенным часам в передней части бального зала.

— До полуночи осталось две минуты.

— Так и есть, — сказал он. — Это прощание.

Стрелки на часах скользили вперед.

— Еще минута, — вздохнула я.

Уит был мрачен и серьезен, пока все вокруг веселились и хлопали: джентльмены подкидывали шляпы, дамы махали в воздухе платками. Я оставалась совершенно неподвижной, пойманная в ловушку горящих глаз Уита. Он медленно наклонился вперед и прошептал:

— С Новым годом, Инез.

— Feliz año nuevo⁹⁷, Уит.

Вокруг нас поднялся оглушительный шум, он нежно прикоснулся губами к моей щеке. Затем выпрямился и растворился в беснующейся толпе.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Мы с Эльвирой шли обратно в наш номер, все еще ощущая вкус шампанского на языках и звоном музыки в ушах. С каждым новым шагом трещины в моем сердце становились глубже. Когда-нибудь мне придется собрать все кусочки воедино. Но этим вечером страдания были неизбежны.

Я никогда не увижу Уитфорда Хейса.

— Ты его поцеловала?

Я уставилась на нее.

— Ты же не собираешься допрашивать меня после того, как я выпила так много?

— Ты выглядишь очень грустной, — сказала она. — Я подумала, что причина в нем.

— Как я уже говорила, он женится, — я прочистила пересохшее горло. — Я могла бы спросить, подарила ли ты свой поцелуй какому-нибудь мужчине из тех, с которыми танцевала?

Ее щеки порозовели.

— Утром я буду пить чай на террасе с одним из них.

Мои брови взметнулись вверх.

— Тебе потребуется сопровождение.

— Ты же не серьезно, — сказала она.

— Эльвира.

Она деликатно пожала плечами.

— Мне это действительно необходимо? Я нахожусь в другой стране…

— В большинстве своем здесь преобладают англичане, у которых схожие правила этикета с высшим обществом Буэнос-Айреса. Многие из них посещают Аргентину по делам и ради отдыха.

Эльвира надула губы.

— Ты говоришь в точности, как твоя мать, — я замерла, а она тут же закрыла рот ладонью. — Моя мать. Я хотела сказать, моя мать. О, Инез, мне так жаль. Lo siento! — она потянулась к моей руке и сжала ее. — Ты простишь меня?

— Все в порядке, — сказала я, несмотря на внезапный кульбит, который совершил желудок. Ее слова были подобны пощечине. Я знала, что она сделала это не нарочно, но все равно было больно. — Я готова к тому, чтобы завершить эту ночь.

Мы ворвались в номер, наши платья помялись, волосы растрепались, мы были похожи на увядшие цветы. Эльвира опустилась на диван, широко зевая. Я бросила на нее насмешливый взгляд, доставая из волос шпильки, распуская свои дикие локоны, и старалась звучать доброжелательно.

— Эльвира, рискуя быть похожей на твою мать, прошу пообещать мне, что ты разбудишь меня перед своим свиданием. Я сопровожу тебя… Нет, не делай такое лицо. Это правильное и разумное решение.

— Хорошо, хорошо.

— Почему это так важно для тебя?

Эльвира поерзала на своем месте, ее глаза округлились и стали умоляющими.

— Инез, я раньше никогда не оставалась одна. Мне просто нужно немного времени, чтобы насладиться чем-то, что не является частью расписания или не требует одобрения моей матери. Очень вероятно, что в один прекрасный день я выйду замуж за совершенно незнакомого человека. За того, кого для меня выберут. Но завтра я буду с тем, кого выбрала сама. Неужели ты не понимаешь?

Невероятно, как быстро мы стали копиями друг друга. Эльвира следовала за мной, куда угодно, доверяла мне вести ее за собой в великие приключения. И моей обязанностью было присматривать за ней. Защищать ее от любых неприятностей, в которые мы попадали по моей вине. Например, тот случай, когда мы застряли на дереве будучи шестилетками, или, когда я заблудилась в центре Буэнос-Айреса. Она верила, что я верну нас домой целыми и невредимыми.

Но, как только мы сойдем на Аргентинскую землю, наши жизни будут расписаны и нацелены на будущее, которое согласовала моя тетя. Мы переживали последние мгновения необременительной свободы.

— Я понимаю, — произнесла я. — Проведи утро с поклонником, — затем я наклонилась и поцеловала ее в щеку. — Но я все равно буду там. Не забудь умыться перед сном.

Эльвира закатила глаза и встала, чтобы помочь мне вырваться из тесных пут моего вечернего платья. Она слишком сильно потянула шнурки корсета, отчего я вскрикнула. Когда я осталась в одной ночнушке, то отплатила ей тем же, после чего мы обе разошлись по комнатам. Без вещей моих родителей их спальня могла принадлежать кому угодно.

Я не была уверена, было ли мне от этого легче или нет.

Меня разбудил громкий стук. Я протерла глаза и осторожно села в постели, когда шум стал настойчивее. С бессвязными протестующими звуками я одернула москитную сетку, поднялась с кровати, надела белый халат и, спотыкаясь, вышла в общую комнату номера. Резкий стук возобновился, и я резко распахнула дверь.

Я не ожидала снова увидеть Уита.

Он стоял с обратной стороны двери, подняв кулак. Увидев меня, он быстро опустил руку и облокотился на дверной косяк.

— Ты здесь.

Я демонстративно огляделась.

— Где еще я могу быть?

— Мне нужно войти, — сказал Уит.

Я отошла в сторону, пропуская его, и он прикрыл за собой дверь. Уит выглядел нехарактерно измотанным, одетый в свою обычную рубашку на пуговицах и брюки цвета хаки, его поношенные ботинки были зашнурованы до середины голенища, и все же выражении его лица было каким-то лихорадочным. Глаза дикие, дыхание неровное, как будто он бежал всю дорогу до моего номера. И тут меня осенило. А что, если он передумал насчет нас?

Я облизнула губы.

— Что ты здесь делаешь?

— Эльвира здесь?

Сначала я не поняла вопроса. Затем его слова прорвались сквозь завесу сна. Ужас зашевелился внизу моего живота.

— Должна быть.

Уит стоял посреди комнаты, сунув руки в карманы, с мрачным выражением лица.

— Иди посмотри, Инез.

Я уже шла к соседней комнате, но, когда распахнула дверь, на меня с вызовом уставилась пустая постель. У меня вырвался стон отчаяния. Я же просила разбудить меня и не ходить одной. Я повернулась, упираясь руками в бедра.

— Где ты ее видел? — требовательно спросила я. — Нет сомнений, она наслаждается пирожными на террасе на своем утреннем свидании—

— С кем? — перебил Уит.

— С мужчиной, с которым она танцевала. Я не спрашивала его имени.

Мои губы распахнулись; я и не подумала спросить. Я полагала, что буду с ней на этой встрече.

Уит прилагал достойные похвалы усилия, чтобы не отводить глаз от моего лица, но, когда я двигалась, из-под съехавшего халата показывался кусок моей ночнушки. Он резко отвернулся и сел в свободное кресло, не занятое чемоданами моих родителей.

— Я не видел ее лично, — сказал он, его голос был стальным и серьезным. — Я спустился вниз, чтобы выпить кофе, и служащий отеля доложил, что видел особу похожую на тебя, которая садилась в экипаж около одиннадцати утра.

— Она бы не стала, — сказала я. — Она не идиотка. Это, должно быть, какая-то ошибка.

— Хорошо, — сказал Уит. — Где она?

— Я же сказала, пьет чай на террасе.

— Я не видел ее там, — мягко сказал Уит.

В ушах зазвенело.

— Дай мне одеться.

— Пожалуйста, — пробормотал Уит.

Я ушла в свою комнату, прикрыла за собой дверь, быстро выбрала дневное платье в светло-зеленые и кремовые полоски и поняла, что столкнулась с проблемой. Платье требовало наличие корсета и турнюра⁹⁸, и если последнее я могла надеть самостоятельно, то первое не получилось бы без посторонней помощи. Я застонала. Этот день и без этого начался ужасно. Я открыла дверь и высунула голову наружу.

— Уит, ты ведь мне друг, не так ли?

— Да, — нетерпеливо ответил он. — Ради всего святого, почему так долго?

Никто не понимал срочность происходящего лучше меня. В голове мелькали мысли о местонахождении Эльвиры — ведь я знала, что она никогда не сядет в чужой экипаж.

— Значит, ты не откажешься помочь мне с корсетом?

Уит уронил голову на руки.

— Черт возьми, Оливера.

Я молчала.

— Я пойду и найду кого-нибудь, кто тебе поможет, — с отчаянием в голосе сказал он, поднимаясь.

Я покачала головой.

— Этой займет много времени. Не мог бы ты просто завязать шнурки? Это займет не больше минуты, и мы больше никогда не будем об этом вспоминать.

Уит уставился на меня, а я терпеливо ждала, когда до него дойдет, что есть только один вариант развития событий. Он пробормотал себе под нос какое-то нецензурное слово и подошел ко мне, его голубые глаза были ледяными и неотрывно смотрели лишь в мое лицо.

— Повернись, — сказал он, сквозь стиснутые зубы.

Я молча повиновалась, чувствуя, что, если продолжу его раздражать, он наверняка закричит. Я беспокоилась об Эльвире, но на мгновение позволила себе ухмыльнуться.

Тон Уита был беспощадным.

— Прекрати улыбаться.

— А я и не улыбаюсь.

Он яростно дернул за шнурок, отчего у меня перехватило дыхание.

— Ты отъявленная лгунья.

Он работал быстро, пальцами случайно задевая часть спины над корсетом.

— Ты уже делал это раньше, — небрежно заметила я. — В этом не просто разобраться. Но судя по тому, насколько эффективно—

— Тихо, — огрызнулся Уит.

Ухмылка вернулась на мои губы.

— Я закончил, — сказал он, его дыхание щекотало шею. — Иди надень свое платье—

Я обернулась с извиняющейся улыбкой.

— У платья две дюжины маленьких пуговиц на спине. Мне понадобится твоя помощь.

Выражение лица Уита стало убийственным. Я быстро вошла в комнату и надела турнюр, а затем влезла в платье, просунув руки в рукава. Выйдя обратно, я благоразумно сдерживала свое веселье. Выражение лица Уита не изменилось. Он обошел меня и начал застегивать пуговицы.

— Это платье совершенно нелепое.

— Согласна. Я бы предпочла носит такую же одежду, что на тебе.

Уит фыркнул.

— Общество никогда не позволит тебе быть настолько прогрессивной.

— Может быть, не сейчас, — беспечно ответила я, чувствуя, как по позвоночнику пробегает восхитительная дрожь от тепла его пальцев, которое чувствовалось сквозь ткань. — Но когда-нибудь.

Мне пришлось напомнить себе, что у него есть невеста.

Уит отпрянул от меня, словно я была открытым пламенем.

— Я закончил. Если только ты не хочешь, чтобы я расчесал твои гребанные волосы и заплел тебе косу?

— А ты умеешь—

— Нет.

Я быстро заплела косу и вышла вслед за ним из номера, стараясь поспеть за его длинными шагами. Мы дошли до вестибюля и быстро передвигались по нему, заглядывая то на террасу, то в альковы соседних помещений. Эльвиры не было ни в столовой, ни в бальном зале. Часы приближались к полудню.

— Уит, — медленно позвала я, паника поднималась удушливой волной. — Где она?

— Давай еще раз поговорим с Салламом, — сказал он. — Постарайся не переживать. Возможно, она столкнулась со старым знакомым.

— Она никого здесь не знает, — возразила я, пока он вел меня к стойке регистрации. В вестибюле было многолюдно, и нам пришлось огибать толпы постояльцев.

— Не забывай, что в это время года в Каире необычайно много приезжих, — сказал он. — Оглянись, возможно, она встретила старого друга.

Саллам встретил нас с улыбкой.

— Добрый день, мистер Хейс и сеньорита Оливера. Приятно видеть вас вместе. Вы разминулись с сеньором Маркесом. Он уже уехал на деловую встречу. Полагаю, вы должны присоединиться к нему? Мне заказать кэб для вас?

— Не сейчас, — сказал Уит. — Не мог бы ты сказать, не встречалась ли тебе сеньорита Монтенегро этим утром?

Он моргнул и погладил свою седеющую бороду.

— Если подумать, мне показалось как вы, сеньорита Оливера, садились в экипаж этим утром, но в другом платье. Значит, это была ваша кузина.

Я оставалась неподвижной, отказываясь верить, что моя кузина могла быть такой глупой.

— Что за экипаж? Ты видел, с кем она была?

Саллам покачал головой.

— Боюсь, я бросил лишь беглый взгляд, но мужчина был похож на вашего дядю. Высокий и широкоплечий. На самом деле я решил, что это и был Рикардо.

— Мой дядя? Дядя Рикардо куда-то отвез ее? — повторила я, страх сковал мое сердце. Теперь я понимала, почему она села в экипаж. Она знала своего спутника. Я повернулась к Уиту. — Что нам делать? Как нам ее найти?

Уит мягко взял меня за руку, собираясь увести от стойки регистрации, когда Саллам сказал:

— Сегодня утром для вас пришло письмо, сеньорита Оливера.

Он порылся в шкафчике и достал небольшой конверт квадратной формы. Почерк показался смутно знакомым.

Взяв письмо, я поблагодарила его и последовала за Уитом, вскрывая конверт. Внутри лежал один лист бумаги и два билета: один на поезд, отправляющийся до Александрии следующим утром, а второй на пароход до Аргентины. Я нетерпеливо достала письмо и прочитала несколько скупых строчек.

Потом перечитала снова, сердце бешено колотилось о ребра, словно дикий зверь, запертый в клетке. Я едва обратила внимание, когда Уит остановился и забрал послание.

Он быстро прочитал ее и его челюсть сжалась. Возможно, она была сделана из железа.

— Дерьмо.

Мой пульс взлетел, и я почувствовала странное головокружение. Я едва могла различить окружающую обстановку, пока Уит вел меня обратно по лестнице, вдоль длинного коридора, в комнату, которую я делила со своей кузиной.

Эльвирой.

Эльвирой, которую похитили.

— Отдай письмо, — потребовала я, подходя к Уиту. — Это какая-то ошибка.

Он молча протянул мне лист, его глаза пылали, когда я опустила взгляд, и снова прочла строки, выведенные беспорядочным почерком.

Дорогая Инез,

Боюсь, я была вынуждена прибегнуть к радикальным мерам, чтобы обеспечить твою безопасность. Ты потеряла Эльвиру навсегда, и хотя я уверена, что никогда не заслужу твоего прощения, я надеюсь, что со временем ты поймешь. Возможно, когда у тебя будет своя дочь.

Ты должна покинуть Каир сегодня же.

Это лишь вопрос времени, когда до них дойдет, что они вывезли в доки не ту девушку и придут за тобой.

Лурдес

Мои руки дрожали, и бумага выскользнула из пальцев на пол. Моя мать пожертвовала Эльвирой. Сестрой, которой у меня никогда не было. Ее эгоизм поразил меня. Маму заботило только то, чтобы они никогда не нашли самое уязвимое место. То, что ее сообщники могли бы использовать против нее. Слабость, которой можно воспользоваться.

Меня.

Уит нагнулся и поднял бумагу, на его лице появилось задумчивое выражение.

— Что такое? — спросила я.

Он покачал головой.

— Ничего, я—

— Скажи мне.

Паника впилась в меня когтями. Я не могла понять, где могла бы быть моя кузина в городе, который едва был мне знаком. Должно быть, ужас исказил мое лицо, потому что Уит согнул колени, и его голубые глаза теперь были на одном уровне с моими. Я даже не пыталась скрыть своего ужаса.

Он молчал, явно над чем-то размышляя.

— Скажи мне, — снова потребовала я.

— Я подумал, не имела ли она в виду склады в порту, — медленно произнес он. — Мне известно, что там занимаются контрабандой еще с тех пор, как Рикардо заставил меня проследить за твоей матерью.

— Уит, мне нужно найти экипаж. Я отправляюсь за ней.

Уит редко повышал голос, но, когда он это делал, его крик звоном отдавался в ушах.

— Ни в коем случае!

— Им нужна я, — сказала я. — Разве ты не понимаешь? Перечитай еще раз письмо моей матери. Должно быть, она попросила кого-то из своих подручных отметить Эльвиру. Прошлым вечером мы были практически в одинаковых платьях. Любой мог нас перепутать, — меня посетила ужасающая мысль. — Мужчина, с которым она танцевала… Он может работать с моей матерью… — мой голос оборвался. Я схватилась за лацкан пиджака Уита. — Она в опасности, но я должна была быть на ее месте.

— Так ты собираешься занять ее место? — спросил Уит. — Ты можешь умереть.

Я покачала головой.

— Я так не думаю. Моя мать узнает о случившемся и придет за мной. Я — ее слабость. Посмотри, как далеко она зашла, чтобы предупредить меня.

— Твоя мать? Не будь наивной! — снова закричал Уит. — Лурдес позволила бы твоей кузине умереть. Возможно, именно она убила твоего отца, а потом солгала тебе об этом. Она бессердечная, коварная манипуляторша. Как ты думаешь, почему ее враги прибегли к похищению? Должно быть, она совершила что-то непростительное, и они хотят забрать то, что она украла, в обмен на твою жизнь.

— Ты говоришь об артефактах.

Его челюсть сомкнулась.

— Я готов поставить последний фунт стерлингов на то, что она надула их.

— Моя мать могла бы позволить Эльвире умереть ради меня, но я не могу этого сделать. Я не моя мать.

Уит схватил меня за руки, его лицо было диким и отчаянным.

— Я не позволю тебе сделать это.

— Ты мне не указ.

— Тебе никто не указ, в этом то и вся проблема, — огрызнулся Уит.

— Я не знала, что у меня есть проблемы.

— Конечно, есть, они у всех есть.

— Тогда какие у тебя? — спросила я. — Вообще, не переживай. Я их все знаю.

— Уверен, что знаешь, — прорычал он. — Я не скрывал их от тебя. — он отпустил меня, будучи разочарованным, и провел рукой по своим спутанным волосам. — Нам нужно привлечь твоего дядю. Он должен знать об этом.

— Хорошо, — сказала я с тяжелым вздохом. — Иди и оставь ему письмо на стойке регистрации.

Облегчение ослабило страх, отразившийся на его лице. Он кивнул и взял меня за руку.

— Обещаю, мы сделаем все возможное, чтобы вернуть ее.

Я заставила себя улыбнуться.

— Я тебе верю.

Уит сжал мою руку и ушел, дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Я досчитала до десяти, а затем последовала за ним, стараясь держаться на расстоянии. Мой дядя, несомненно, попытается помочь моей кузине, но сподвижникам моей мамы нужна была я. Это никак не обойти.

Краем глаза я заметила, как Уит подходит к стойке регистрации. Я быстро перебежала через вестибюль, а затем помчалась вниз по ступенькам террасы, уже задрав руку, подзывая экипаж.

Уит ошибался. Мама купила мне билеты, чтобы помочь бежать из страны. Она не хотела моей смерти, и никакие деньги этого не изменят. В глубине души я знала, что я ей достаточно дорога, чтобы быть обузой перед ее врагами.

Я бы поставила на это свою жизнь.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Я приблизилась к причалу, очертания пирамид темными пятнами выделялись на фоне чернеющего неба. Сотни фелук⁹⁹ и дахабие мягко покачивались в такт ритму течения реки. Позади меня возвышалось каменное здание с нарисованной вывеской, которая выцвела много лет назад. Крысы сновали по дорожке, когда я приблизилась к плещущейся воде. Местные жители разговаривали с туристами, рекламируя свои услуги лоцманов и сопровождающих по Нилу.

Я беспокойно осмотрелась по сторонам. Вдоль доков тянулись склады — знакомые здания, которые я запомнила с прошлого посещения Булака. У меня не было идей, в каком из них могли держать мою кузину. Все они выглядели заброшенными. В некоторых окнах даже не хватало стекол. Я подошла к ближнему, покусывая нижнюю губу. Из-за скопления людей я чувствовала себя в относительной безопасности. Кто может причинить мне вред на глазах у стольких людей?

Я старалась не думать о том, что по этому поводу мог бы сказать Уит.

Дверь ближайшего склада была заперта. Я осмотрела следующий вход, и там также длинная цепь перекрывала путь в здание. Я миновала еще, как минимум, три входа, завернула за угол и стала искать хоть какой-то намек на то, что моя кузина может удерживаться внутри. Высокие штабеля пустых ящиков и бочек загромождали дорогу, возвышаясь надо мной. Шум толпы у причалов становился слабее, по мере того как я отдалялась от воды. Каждая дверь, мимо которой я проходила, была заперта.

Затем, краем глаза я уловила движение. Двое мужчин, одетые в брюки и двубортные пиджаки, расхаживали перед одним из зданий. Они были крепкими и тихо переговаривались, стоя в нескольких футах от меня, постоянно озираясь по сторонам.

Я уже собиралась окликнуть их, как вдруг кто-то закрыл мне рот. Сильная рука обхватила меня за талию и потянула назад к стене. Я сопротивлялась и резко отвела ногу назад, попав по голени мужчины.

— Ради всего святого, Инез, — прошипел мне на ухо Уит.

Я тут же перестала сопротивляться, когда он скрыл нас обоих за высоким рядом ящиков для перевозки грузов.

— Ты самое раздражающее человеческое создание, которое я имел несчастье повстречать, — прорычал Уит. — Я бы сам тебя придушил.

— Я должна это сделать, — яростно ответила я. — Тебе не нужно было следовать за мной.

— Черта с два, — Уит схватил меня за руку и попытался утащить обратно, но я противилась.

— Я не пойду!

— А что, если я не смогу тебя защитить? — спросил Уит, его глаза были безумными и полными паники. — Пожалуйста, не поступай так со мной.

— Я не могу уйти—

— Давай уйдем прежде, чем они нас заметят. Здесь всюду люди, патрулирующие—

Щелчок заряженного пистолета прозвучал как пушечный выстрел.

— Уит!

Противник подкрался со спины и направил дуло пистолета в затылок Уита. Он оскалился, голубые глаза пылали, а зубы сверкали в лунном свете. Уит отпустил меня и согнулся, резко отведя ногу назад. Мужчина повалился на землю, послышался выстрел, звук которого эхом отозвался в моих ушах. Вдалеке закричали люди.

Уит накинулся на мужчину и нанес удар. Пистолет вылетел у того из руки и заскользил по земле. Он с громким грохотом остановился возле моих ног. Я инстинктивно опустилась на землю и подняла его.

— Инез, беги! — крикнул Уит, когда двое мужчин, увиденных мною ранее, окружили его, задрав кулаки. Уит увернулся от первого удара и заблокировал второй предплечьем. Он сильно размахнулся и ударил одного из мужчин по лицу, выбив зубы. — Инез, — крикнул он, нанося удар ногой второму. — я сказал тебе, — Уит едва увернулся от удара третьего. — бежать!

— Осторожно! — в ужасе закричала я и, не задумываясь, взмахнула рукой и выстрелила в воздух. Уит даже не вздрогнул, но один из нападавших подскочил и, воспользовавшись ситуацией, Хейс нанес ему удар.

Третий вскочил на ноги, достал кинжал и метнул его в Уита, который едва успел отскочить в сторону. От импульса нож кувыркнулся в воздухе и вонзился в одну из бочек.

Выхватив из кобуры револьвер, Уит выстрелил в третьего мужчину, который едва не ранил его в живот. Звук взвода курка эхом отдавался у меня в ухе. Краем глаза я заметила крошечное отверстие и острый блеск серебристого металла, направленного мне в висок.

— Брось его, — прорычал мужчина.

Я бросила оружие.

— Отбрось его от себя.

Я выполнила его требование.

Затем, уже более громко, нападавший прокричал:

— Замри и прекрати бороться с моими людьми, иначе твоя леди умрет.

Уит остановился, его лицо было бледным, а грудь вздымалась. Двое из тех, с кем он сражался, лежали без сознания у его ног.

— Возьмите меня вместо нее.

— Уит! Нет.

Но он не обращал на меня внимания, свирепо смотря на нападавшего.

— Брось мне свой пистолет, — потребовал мужчина.

Уит не колебался. Он бросил его, и он приземлился у наших ног инициалами вверх. В моих глазах заблестели слезы. Он так и не рассказал мне, кому принадлежал этот пистолет, но я знала, как много он для него значил.

— Я пришла за Эльвирой. Пожалуйста, отпустите ее, — быстро пролепетала я. — Я буду вести себя тихо, но не причиняйте вреда ни ей, ни моему другу.

Позади меня воздух прорезал голос, резкий и знакомый.

— Возьмите их обоих на борт.

Человек с пистолетом набросился на меня, закрывая мне нос и рот грязной тряпкой. От химического запаха меня замутило, а глаза заслезились. Я услышала, как Уит издал яростный вопль. Я боролась с тисками, сдавившими мои ребра, но перед глазами все поплыло.

Я моргнула и мир потемнел.

Я закрыла глаза и больше ничего не видела.

Они оставили меня в гробнице.

Стены были неровными, цвета порыжевшего горного утеса. Пространство было узким и заставленным ящиками и бочками. Одна свеча освещала небольшой участок. Я шевелилась, но мои руки не двигались: что-то шершавое впивалось в нежную кожу на запястьях. Руки были сведены за спиной, плотно и неудобно.

— Уит? — позвала я.

— Здесь, — сказал он, выходя из-за ящиков, сложенных один на другом. Его руки тоже были связаны за спиной, а на правой щеке образовался синяк. Из губы сочилась кровь.

— Ты ранен, — сказала я.

Он опустился напротив меня на колени.

— Ты была в отключке несколько часов, — сказал он, его голос был грубым и требовательным. — Как себя чувствуешь?

— Голова кружится. Хочется пить. Но, кажется, я в порядке. Что они со мной сделали?

— Тряпка была пропитана хлорофиллом, — сказал он, и от гнева его голос завибрировал. — С нее капало, и я испугался, что дозировка была слишком большой.

— Я в порядке, — сказала я, поддавшись вперед, пока наши колени не соприкоснулись. — У тебя в карманах не завалялось ничего, чем мы могли бы воспользоваться?

— Они все забрали, — мрачно сказал он. — Пистолет. Даже пуговицу.

Я застонала.

— Пожалуйста, скажи мне, что у тебя где-то припрятан нож.

Уит мрачно покачал головой.

— Они нашли тот, что был у меня в сапоге.

— Отъявленные мерзавцы, — сказала я. — Ты не видел Эльвиру?

Он снова покачал головой.

— Это было первым, что я сделал после того, как нас сюда поместили. Я проверил каждый уголок этой жалкой гробницы. Ни Эльвиры, ни признаков того, что она когда-либо здесь была.

В моем животе образовался тугой узел.

— Боже, надеюсь, она— я прервалась, услышав приближающиеся шаги.

У входа в гробницу возникло четверо мужчин в темных одеждах и черных масках. Тот, что находился посередине, показался мне смутно знакомым, но я не могла определить откуда. Он был высоким, с узкими бедрами. Остальные трое, возможно, дрались с Уитом в порту, потому что все ощутимо прихрамывали.

— Встаньте, — скомандовал высокий мужчина.

Шатаясь, я неловко поднялась на ноги. Уит сделал то же самое, и трое мужчин тут же подхватили его за руки и оттащили от меня.

Уит брыкался, сопротивляясь, за что был вознагражден ударом кулаком в лицо. Он повалился на землю, задыхаясь. Они окружили его и стали бить по животу и ребрам. В ушах встали крики боли. Один из них выхватил кинжал и ударил его по руке, которую Уит занес над лицом, чтобы защитить голову. Из длинной глубокой раны хлынула кровь.

— Остановитесь, — крикнула я. — Прекратите!

— Чтобы избежать дальнейшей путаницы, я хотел бы узнать ваше имя, — тихо сказал высокий мужчина. Его голос показался мне настолько знакомым, что волосы на затылке встали дыбом. В ту ночь на Филах было темно. Его лицо было трудно рассмотреть, но я запомнила светлые волосы, сияющие серебром в лунном свете. И его низкий голос.

У меня пересохло в горле. Я не могла вспомнить, когда в последний раз пила что-нибудь.

— Инез Оливера.

— Я понял, — его тон был вежливым. — Значит, не Эльвира Монтенегро? Другая настаивает, что ее зовут именно так, но она может лгать.

Я покачала головой, чувствуя тошноту. С тех пор, как я приехала в Египет, я не раз представлялась именем кузины. Глупая, наиглупейшая ошибка.

— Я та, кого вы ищите. Пожалуйста, отпустите Эльвиру.

— Где твоя мать?

— Я не знаю.

Он поднял руку и ударил меня по лицу. Звук эхом разошелся от стен гробницы. Я почувствовала вкус крови во рту.

Уит ударил локтем по лицу мужчину, что его держал. Он вскочил на ноги, метая молнии глазами.

— Еще раз прикоснешься к ней, и я оборву твою жалкую жизнь.

— Думаешь, ты в выгодном положении, чтобы угрожать? — мягко спросил высокий мужчина. Он дернул головой в сторону своего спутника, который направил дуло пистолета в сторону моего сердца.

Уит замолчал, нахмурившись. И снова трое мужчин в него вцепились.

Высокий мужчина сосредоточил свое внимание на мне.

— Я спрошу еще раз. Где твоя мать?

Я облизала сухие, потрескавшиеся губы.

— Я не знаю.

Он нанес удар в живот, отчего у меня перехватило дыхание. Я наклонилась вперед, в глазах стояли слезы. Уит застонал, возобновив борьбу.

— Еще раз, — тихо произнес высокий мужчина. — Если ты не скажешь, где она, я запечатаю гробницу. Подумай хорошенько, прежде чем отвечать. Где твоя мать?

Я подумывала о том, чтобы солгать. На кончике моего языка вертелась дюжина предполагаемых мест, и мне оставалось только выбрать одно из них, самое далекое—

— Если я узнаю, что ты мне солгала, — произнес он тем же пугающим, тихим голосом. — Я застрелю твою кузину. Где твоя мать, Инез?

Я выпрямилась и вытерла кровь со рта рукавом платья.

— Я не знаю.

Глаза мужчины блестели в свете свечи. Они были теплого коричневого оттенка, цвета хорошо выделанной кожи.

— Как хочешь. Но знай — твоя кузина разделит твою судьбу.

— Отпустите ее! — прокричала я. — Ей ничего не известно, она только приехала. Пожалуйста.

Высокий мужчина проигнорировал меня, а трое других отпустили Уита. Он упал на землю, его лицо было в синяках и кровоподтеках. Вокруг нас раздался звук скрежета камня о камень, комната погружалась во мрак дюйм за дюймом.

А потом наступила тишина.

Мы оказались в ловушке.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

Я опустилась рядом с Уитом, пытаясь разорвать веревку, но она не поддавалась. Он что-то бормотал, лежа на боку, на утрамбованном земляном полу, прижав длинные ноги к груди. Медленно он открыл глаза. Они были налиты кровью.

— Насколько сильно ты ранен?

— Сильно, — прохрипел он.

— Ты можешь сесть?

— Сейчас нет.

Я придвинулась ближе к его коленям, положив руку ему на бедро. Он что-то проворчал в ответ.

— Они запечатали вход.

— Я слышал, — пробормотал он. — Можешь подойти ближе?

— Зачем?

— Мне нужно посмотреть, что они с тобой сделали.

Голос Уита был убийственным, отчего волосы на моем затылке встали дыбом. Я наклонилась вперед и он, прищурившись, посмотрел на меня. Его налитый кровью взгляд пробежался по каждой черточке моего лица и остановился на опухшей щеке. Ярость исходила от него все более сильными волнами, заряжая воздух вокруг нас.

С его губ слетело грязное ругательство.

Одинокая свеча, оставленная на одном из ящиков, зловеще мерцала, отбрасывая на каменные стены подвижные тени. Если бы нам как-нибудь удалось освободиться от веревок, мы могли бы найти что-то полезное в одном из ящиков или бочек. Стены, казалось, сжимались вокруг нас. Легкие словно сжимали в кулак. Я знала, что нам грозит потеря света и воздуха, но не знала, как много времени у нас осталось. В голове возник образ бегущих песочных часов. Каждый раз, когда я моргала, уровень песка уменьшался.

— Сможет ли одна из моих шляпных булавок проткнуть веревку?

Он покачал головой и медленно сел, застонав.

— Вряд ли. Что еще у тебя спрятано в волосах?

— Боюсь, больше ничего.

Уит посмотрел на свои ботинки.

— Было бы лучше, не найди они мой нож.

— Что нам делать, Уит? — мягко спросила я. — Как нам выбраться отсюда?

— Возможно, у меня получится выпутаться из веревки, — сказал он. — Я был в сознании, когда они завязывали узел, и я отвел локти в стороны, когда они его затягивали.

— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Есть немного пространства, — он объяснил, мышцы на его руках перекатывались, когда он возился с веревкой. — Если я вытяну один конец и потяну за веревку, двигая запястьями, то смогу немного ослабить натяжение.

— Отличный трюк. Где ты ему научился?

По его лицу пробежала тень печали, словно над ним нависла дождевая туча.

— Друг научил меня на случай, если меня когда-нибудь похитят.

— А тебя похищали?

Прядь волос упала ему на лоб. Мне захотелось убрать ее.

— До этого момента нет, — сказал он.

— Что случилось с твоим другом?

Уит выдержал небольшую паузу перед тем, как продолжить.

— Он умер.

Я хотела узнать больше, но выражение его лица застыло, и инстинкт подсказал мне остановиться. Он стих, работая над веревкой и бормоча одно нецензурное ругательство за другим. В нем не осталось ни грамма привычного обаяния, вместо этого передо мной предстал человек, которому было не чуждо выживание. Опытный боец, не обладающий и малейшей привлекательностью в бальном зале. Это был тот самый Уит, о существовании которого я подозревала все это время; тот человек, которого он скрывал, потому что это бы значило показать себя в самом уязвимом положении. Младший сын с несложившейся военной карьерой.

— Оливера, — прошептал Уит. — Думаю, я сделал это, ей-богу.

Он замер, скидывая веревку с запястий, а затем нагнулся, чтобы развязать мои узлы. У меня голова пошла кругом от облегчения.

— Gracias.

— Пока рано для благодарностей, — сказал он, помогая мне встать на ноги. — Нам еще надо выбраться отсюда, — он посмотрел на рану на своей руке, испачкавшую его льняную рубашку. — Но сперва, не могла бы ты пожертвовать своим подъюбником…

Я наклонилась и оторвала длинный лоскут ткани. Уит взял его у меня и одним плавным движением, при помощи зубов и левой руки, обмотал свою рану, сделав импровизированную перевязку. Он потратил на это меньше минуты, словно уже тысячи раз справлялся с порезами и ранениями.

Уит держался за бок по пути к выходу. Я последовала за ним, понимая, что даже совместными усилиями нам ни за что на свете не удастся отодвинуть камень. Должно быть, он пришел к такому же выводу, потому что сердито отвернулся.

— Ублюдки, — прорычал он.

— Давай изучим ящики, — предложила я.

Уит занялся одним из них, а я другим. За первой крышкой, которую я подняла, ничего не было. У меня сжалось горло, когда второй ящик и третий дали одинаковые результаты.

— Ничего, — сказал Уит.

— У меня тоже.

Мы оба посмотрели на бочки, а затем, не сговариваясь, обыскали и их.

В итоге мы ничего не нашли.

Вся тяжесть нашей ситуации обрушилась на мои плечи, отчего у меня подкосились колени. Уит издал резкий звук и бросился ко мне, падая на землю и притягивая меня к себе на колени. Я не знала, что плачу, пока он не вытер слезы, стекающие по моему подбородку.

— Спокойно, Инез, — прошептал он. — У меня есть ты.

Я облокотилась на него, и Уит обхватил меня руками. Я вдыхала его запах, смешанный с запахом пота и крови, и он казался мне таким настоящим. Он был полон сил, энергии и жизни, и через пару часов все это будет утрачено. Я не могла с этим смириться.

— Я думаю, мы обречены, — пробормотала я, прижимаясь к его груди. — Ты пришел к такому же выводу?

Его руки крепче обхватили меня.

Проходили минуты, и в гробнице слышалось только наше тихое дыхание, смешивающееся в темноте.

— Однажды ты спросила меня, почему я был уволен с позором.

Я подняла голову.

— И ты готов рассказать мне об этом теперь, когда мы на пороге смерти?

— Родная, ты хочешь узнать или нет?

Я снова опустила голову, ласковое обращение подействовало, как бальзам на душу. Уит вынул из моих волос шпильку и стянул с моей головы шляпку. Он отбросил ее в сторону.

— Я служил в Хартуме¹⁰⁰, — начал он. — Под командованием генерала Чарльза Джорджа Гордона. Ты слышала когда-нибудь о нем?

Я покачала головой.

— Так вот кому принадлежал пистолет?

Уит кивнул.

— Эти ублюдки украли его, — его пальца поползли вверх, и он убрал кудри с моего лица. — Перед ним стояла невыполнимая задача, — продолжил он. — Махдисты быстро наступали, намереваясь захватить город, но Гордон удерживал позиции. Британия приказала отступать, но он не стал, и вместо этого занялся эвакуацией женщин, детей и больных в Египет, чтобы спасти их от захвата Хартума. В общей сложности более двух с половиной тысяч человек были эвакуированы из города в безопасное место. Со временем близлежайшие оккупированные британцами города сдались Махдистам, и Хартун остался изолированным и беззащитным.

Я подняла голову и отстранилась достаточно, чтобы заглянуть в лицо Уита, пока он рассказывал свою историю.

— Гордон продолжал удерживать город, отказываясь его покидать. Он заставил меня выдвинуться навстречу спасательной миссии, которая, как он знал, должна была скоро прибыть, и я должен был сопроводить их в город. Я сопротивлялся и вопил, но все-таки отправился, и в конце концов встретился с британскими офицерами, пытавшимся переправиться через Нил, — его рот скривился от отвращения. — Глава отряда помощи, Уолси, решил нанять для переправы канадцев, вместо египтян, и потратил месяцы на ожидание их прибытия из Северной Америки.

Он сжал кулаки у моих бедер.

Я осторожно подтолкнула его, не желая, чтобы он замкнулся.

— Что случилось потом, Уит?

— Я сказал им, что пойду вперед один, — тихо сказал Уит. — Но Уолси отклонил это. Запретил мне выступать ради защиты генерала Гордона. Таким образом, я не подчинился Короне и ускользнул из лагеря. В одиночку преодолел весь путь вверх по Нилу. Миновал места, где в результате боев остались кости. Людей, лошадей, верблюдов. Всех размеров. Что за бесполезная трата жизни, — его голос понизился до болезненного шепота. — Я шел так быстро, как только мог, но в конце концов в этом не было смысла. Я прибыл на два дня позже. Махдисты обезглавили генерала Гордона на ступенях дворца. Через неделю я был с позором уволен за дезертирство.

Он поднял голову, его голубые глаза сияли недобрым светом.

— Я бы поступил так снова. Жаль только, что не сделал этого раньше. Возможно, я тогда бы смог помочь ему, смог спасти.

Целый год он носил в себе чувство вины за то, в чем не был виноват. Оно тяготило его, хотя и не было на его совести. Я понимала, почему он предпочитал прятаться за маской, пытаясь убедить всех, что его не волнует мир, и то, что в нем происходит. Я хотела освободить его от этого груза, словно он был осязаем, только чтобы Уит снова мог позволить себе чувствовать.

— Он бы остался, независимо от того, был бы ты там или нет, Уит.

— Меня не было рядом, когда он нуждался во мне.

— Ты отправился за подмогой, — сказала я. — Он знал, что ты сделаешь все, чтобы помочь ему. Ты сделал все, что мог, даже в ущерб себе, — я погладила впадинку на его шее. Я знала, что ему стоило открыть то, за что он испытывает огромный стыд. То, что ему приходилось нести в одиночку. — Я думаю, ты намного порядочнее, чем тебе кажется. Практически герой.

— Военный судья так не считает.

— Мне все равно, что он думает, — я говорила мягким голосом. — Спасибо, что рассказал мне.

— Я бы не стал этого делать, не будь практически полностью уверен, что мы обречены.

Я покачала головой. Так было лишь частично. Возможно, раньше бы я ему и поверила, но он рассказал мне свою историю, чтобы замедлить надвигающуюся на меня панику, которая грозила поглотить меня целиком.

— Ты рассказал, чтобы успокоить меня.

— Да, — он тяжело сглотнул. — И я хотел, чтобы кто-нибудь узнал правду.

— Я никогда не думала, что все так закончится, — прошептала я. — Уит, в какой-то момент им придется связаться с моей матерью. Когда она узнает о том, что они сделали, то примчится.

Он ничего не ответил. Да ему и не нужно было. Я знала, что он мне не верит.

— Она будет здесь. Если бы я была ей безразлична, она не прислала бы мне те билеты и не предупредила меня. Я ее слабость, помнишь? Ее уязвимое место.

— Речь идет о больших деньгах, Оливера.

— Она придет, вот увидишь.

Уит грустно улыбнулся. Моя нижняя губа дрогнула, и Уит потянулся вперед, проводя по ней большим пальцем.

— Не надо.

Тепло растеклось у меня в животе, и я только осознала нашу близость, свой вес на его длинных ногах, силу его рук, обхватывающих меня, манящее дыхание на моем лбу. Мы оба были неподвижны, словно понимая, что шевелиться было опасно, что это может разрушить чары. Мой пульс подпрыгнул, когда наши глаза встретились. Его взгляд был таким нежным, каким он никогда на меня прежде не смотрел и на который, как мне казалось, он был не способен. Я поддалась порыву, с которым все это время боролась и убрала выбившуюся прядь волос с его лба. Он закрыл глаза от моих прикосновений, у него перехватило дыхание.

Когда он снова их открыл, его лицо было преисполнено решимости.

— Инез, — медленно прошептал он. — Ты должна простить меня за то, что я собираюсь сделать дальше.

В момент, когда его губы накрыли мои, все мысли и тревоги оставили мой разум. Он притянул меня ближе, его руки впились в мою поясницу. Одна рука скользнула вверх, обхватывая мой затылок и запуская пальцы в мои дикие волосы. Он углубил поцелуй, и я растаяла в его объятиях. Я провела руками по его плечам, и он задрожал от моих прикосновений. Он заставил меня приоткрыть рот и восхитительно переплел наши языки. Я застонала, и он уловил этот звук, крепче прижимая меня. Резкая тяжесть внизу живота заставила меня поерзать на месте, чтобы вжаться в него сильнее. Он издал одобрительное рычание из глубины своего горла, а его руки обхватили меня сзади и притянули ближе.

Мои глаза распахнулись, когда я почувствовала, как сильно он меня хочет.

Уит отстранился, чтобы заглянуть в мое лицо, и нежная улыбка изогнула его губы. Я покраснела, моя кровь кипела на невероятных температурах.

— У меня никогда не было такого друга, как ты, — сказал он. — В тот день на пристани ты сбежала от меня, бросив почти все, что тебе принадлежало, с самой невыносимой ухмылкой на лице. Боже мой, ты чертовски удивила меня, — он поцеловал меня, прикусив мою нижнюю губу. — Когда ты заставила меня бежать за чертовым экипажем, я не мог поверить, что ты настолько наглая.

Я рассмеялась, и он снова поцеловал меня. Он притянул меня к себе и провел ладонью по моей груди, его большой палец задел чувствительную точку под одеждой, и я задрожала.

— Ты всех своих друзей так целуешь? — спросила я, задыхаясь.

— А ты знала, что на вкус ты, как роза? — прошептал он мне в губы.

Я покачала головой, она кружилась от его прикосновений, от силы его рук, крепко сжимающих меня. Его твердая грудь заставила меня чувствовать себя в безопасности, словно он мог защитить меня от всего, что нас ждет дальше. Я целовала его, зная, что другого шанса не будет. Я целовала его, зная, что это в последний раз.

Пламя свечи погасло.

Мы замерли, наши дыхания смешались в темноте. Уит обхватил меня обеими руками, наши груди вжались друг в друга настолько, что даже секрет не протиснулся бы между нашими телами. Всхлип проделал путь из моего горла и вырвался наружу в виде приглушенного вздоха. По моему лицу заструились слезы, и Уит поцеловал каждую из слезинок.

— Это конец, Уит? — прошептала я.

Он сжал меня и слегка прижался своими губами к моим.

— Если да, то я хочу быть именно здесь.

Мы слились воедино в кромешной тьме. Уит медленно водил ладонями по моей спине, и единственным звуком было наше тихое дыхание и стрекотание какого-то насекомого по камню. Мы целовались в непроглядной тьме, отвлекая меня от ужаса, который накатывал по мере того, как тянулись часы, минута за минутой. Я потеряла всякое ощущение времени. За всю свою жизнь я еще не ведала такой темноты. Она была холодной и бесконечной.

Со стороны входа раздался приглушенный звук.

Я повернула голову, пульс подскочил в горле.

— Ты это слышал?

Уит поднял нас на ноги, и мы на ощупь добрались до камня, который перекрывал выход.

— Кто там? — позвал он.

С обратной стороны раздался еще один приглушенный крик. Я посмотрела на Уита и улыбнулась, облегчение захлестнуло меня с такой силой, что я едва не рухнула на землю.

— Это мама!

Уит неуверенно покачал головой.

— Я так не думаю.

— Я знаю, что это она. Я же говорила, что она придет.

Уит нахмурился и прижался к каменной стене, внимательно вслушиваясь. Я прошла вперед, но одним движением он спрятал меня за своей спиной. Снаружи послышался громкий шум. Уит повернулся и обхватил меня руками, толкая назад за один из рядов ящиков.

Нас накрыл взрыв.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

В ушах раздался кошмарный звон, настойчивый, как жужжание комара. Уит руками обхватил мою голову и собственным телом закрыл меня от разлетевшихся обломков стены: камней и гальки. Он вздрогнул, и я потянулась вперед, чтобы коснуться его лица. Он прижался к моей ладони и зажмурился.

Он аккуратно отстранился от меня, его челюсть была сжата, а выражение лица стало напряженным.

— Уит, ты в порядке?

Он промычал в знак согласия.

Я села и подползла ближе, чтобы разглядеть место, куда он мог быть ранен. Осторожно, я положила его голову себе на колени. Приблизилась чья-то фигура. Мои дрожащие ладони вспотели. Мама пришла за мной. Она успела вовремя.

– ¿Mamá? — прохрипела я. — ¡Mamá!

— Это не — Уит закашлялся — твоя — снова кашель — мать.

Фигура рванула вперед. Я повернула голову и увидела перепачканное пылью лицо дяди Рикардо. Он возвышался над нами, задыхаясь и сжимая в руках пистолет. Песок покрывал его с головы до ног. И он где-то потерял свою шляпу. Дядя смотрел на меня с непостижимым выражением лица, тяжело и не моргая.

Словно он даже не видел меня.

Мама не пришла. К горлу подкатил всхлип. Так или иначе, я не была ее слабостью.

— Инез, — вздохнул мой дядя. — Инез.

Уит поднял нас обоих на ноги, слегка покачиваясь.

Дядя Рикардо сделал шаг вперед и свободной рукой помог ему удержаться на ногах. В другой руке он все еще сжимал пистолет.

— Насколько сильно ты ранен?

— Думаю, пара синяков, — отозвался Уит, у него слезились глаза. — Ничего не сломано. Я могу идти… или бежать, если это необходимо.

— Ты необходимо. Они наверняка слышали взрыв. Мы должны уходить сейчас, пока они не успели вернуться.

Мы последовали за ним, мое сердце бешено билось о ребра. Мы бежали сквозь туннель, стены которого тесно смыкались, храня в себе воспоминания из прошлых веков. Уит шел рядом со мной, сжимая мою ладонь и помогая ориентироваться среди обломков, усеивающих землю. В этом не было ничего знакомого.

— Где мы?

— Долина Царей, — бросил через плечо дядя Рикардо, пробираясь сквозь завалы. Мы вышли на солнечный свет. Я моргнула, дожидаясь пока глаза привыкнут. Дядя Рикардо сразу же начал спускаться к подножию каменистого холма, покрытого сухим песком и острыми валунами. Оглянувшись назад, я с удивлением обнаружила огромный скалистый утес, вздымающийся над пустыней. Мы вышли из туннеля, что вел к гробнице, спрятанной глубоко в известняке. В поверхности горы было видно несколько дыр, и я затормозила, сузив взгляд. Моя кузина могла быть заперта в одной из этих гробниц.

— Быстрее, — крикнул дядя Рикардо.

Достигнув подножия, он обернулся и посмотрел на нас, стоявших на вершине.

— Нет, — крикнула я вниз. — Мы не можем уйти без Эльвиры. Она где-то здесь—

Раздался выстрел.

Из меня вырвался пронзительный крик, когда дядя был сбит с ног и отброшен назад. Из его левой руки струилась кровь. Я побежала вниз по каменному склону и споткнулась о свою длинную юбку.

Уит мгновенно оказался рядом и поставил меня обратно на ноги. Я отшатнулась от него, продолжая двигаться, и тут же снова упала на колени, уже рядом с распростертым телом дяди.

– ¡Tío!

Он моргал, глядя на меня, но его глаза были ошеломлены и взгляд расфокусирован. Я оторвала кусок ткани от подола и прижала к его ране.

— Дерьмо, — пробормотал Уит, нагибаясь вперед, чтобы подобрать пистолет моего дяди. — Они близко.

Четверо мужчин приближались верхом на лошадях, шум от них с грохотом разносился по долине. Они взяли нас в полукольцо, один из них дергал за поводья своей лошади и смотрел на меня с ледяной яростью. Я бы его не узнала. На нем была темная одежда, волосы зачесаны назад и блестящие от слишком большого количества геля. На нем не было очков, и улыбка больше не трогала его губы.

Американский бизнесмен, который робко приглашал меня на ужин и доставлял почту.

Мистер Бартон.

Его приспешники, включая высокого блондина, уже достали оружие и взяли каждого из нас на мушку.

— Мистер Хейс, окажите мне честь и опустите оружие, — попросил мистер Бартон. — Хорошо, а теперь отбросьте его от себя. У вас припасены еще какие-нибудь трюки в рукаве? Ножи и тому подобное? Нет? Прекрасно.

Затем взгляд мистера Бартона метнулся ко мне. Сила его холодной ярости едва не выбила из-под меня почву.

— Встань и отойди от Рикардо, Инез, — сказал он, его голос был лишен всякой теплоты. Он перекинул ногу на левую сторону лошади, его спутники последовали его примеру, но оружие все еще было устремлено в нас.

Я узнала крупного мужчину по мускулам на руках. Двое других — высокий блондин и мужчина с густой бородой, — приблизились к Уиту. В руке одного из них был револьвер Уита с инициалами генерала сбоку.

— Если вы поднимете руки вверх, я буду вам очень благодарен, — попросил мистер Бартон.

Уит подчинился, состроив недовольную гримасу.

— Что происходит? — спросила я.

— Встань, Инез, — повторил мистер Бартон. — И отойди от своего дяди.

— Но он ранен. Пожалуйста, позволь мне помочь ему.

— Я и не знал, что ты медик, — холодно произнес мистер Бартон. Он вытащил пистолет и направил дуло мне в сердце. — Я не буду больше повторять. Встань.

— Встань, Оливера, — сказал Уит, его лицо побледнело.

Я собиралась подняться, но дядя схватил меня за запястье. Его глаза слегка расширились, а затем метнулись вниз к галстуку. Не задумываясь, я потянула за узел, и он ослаб. Я встала, стащила ткань с его шеи и быстро сунула ее в карман платья.

Я отошла от дяди, быстро соображая. Это не было оружием, но хоть что-то.

— Приведи девчонку, — сказал мистер Бартон крупному мужчине. Он пронесся мимо, задев меня плечом. Я покачнулась и едва устояла на ногах.

Уит с рычанием развернулся. Крупный мужчина рассмеялся и скрылся в одном из туннелей, вырытых в скале.

— Похоже, похоронить тебя заживо было недостаточно, — сказал мистер Бартон.

— Чего ты хочешь? — вспылила я.

— Мне нужны артефакты, которые украла у меня твоя мать. Я хочу знать, куда она отправилась. Вы обе вместе работали на Филах, она, очевидно, доверяла тебе.

— Она бросила меня и забрала все сокровища. Я не знаю, куда она отправилась. Последний, кто ее видел, высокий джентльмен, что стоит рядом с тобой.

— Эта сучка провела нас, едва мы прибыли в Каир, — выплюнул блондин.

Мистер Бартон вскинул пистолет, и Уит тут же заслонил меня собой.

— Опусти его, — прорычал он. — Она говорит правду. Она не знает, где находится ее мать.

— О, теперь я ей верю, — произнес мистер Бартон. — Но, к счастью, мой план сработал, и я заманил человека, которому известен ответ на этот вопрос, — он указал на моего дядю. — В него попала пуля, поднимите его.

Двое спутников мистера Бартона слезли с коней, подошли к Рикардо и поставили его на колени. Кровь заливала его хлопковую рубашку, и он вздрогнул от резкого обращения.

— Мы подождем немного, пока не соберутся все, — сказал мистер Бартон.

Уит перевел взгляд с мистера Бартона на других мужчин, что окружали нас. Его плечи были напряжены, а руки сжаты в кулаки. У выхода из туннеля показался крупный мужчина с миниатюрной фигурой, сгорбившейся рядом с ним. Я задохнулась и сделала пару движений вперед.

— Мистер Хант, будьте так добры, проследите, чтобы она никуда не ушла, — попросил мистер Бартон.

Один из мужчин, удерживающих дядю Рикардо, бросился ко мне, но Уит перехватил его.

— Назад.

Я тут же остановилась, испугавшись за Уита. Мне не понравилось, как головорезы мистера Бартона оценивали его, словно он был чем-то незначительным. Мистер Бартон бросил на меня многозначительный взгляд, и я отвернулась, разгневанная тем, что выдала свои чувства к Уиту.

Крупный мужчина тащил Эльвиру вниз по склону. На ее щеке расцвел синяк, а глаза были покрасневшими, будто бы она плакала. Кто-то заткнул ей рот толстой веревкой. Материал натер ей кожу. Ярость закипала в моих жилах, грозя выплеснуться наружу, но мистер Бартон продолжал держать меня на прицеле.

— Эльвира, — произнесла я с трудом.

Она встретила мой взгляд. За двадцать четыре часа она потеряла нечто жизненно важное. Способность смотреть на мир и видеть в нем надежду. Теперь она воззрилась на мир, и он страшил ее. Мне хотелось сказать ей, что все будет хорошо, но я не хотела ей лгать.

— Где ваша сестра? — мистер Бартон обратился к моему дяде. — Вы знаете ее лучше, чем кто-либо другой.

Слова выходили медленно, каждое вытягивали из дяди, словно щипцами.

— Не настолько хорошо, как мне казалось.

— Вы подозревали ее в связи с Компанией, — сказал мистер Бартон. — И я знаю, что вы отследили ее путь до склада, мистер Хейс. Куда она могла отправиться? Ведь ее нет в Каире.

Мой дядя вздрогнул. Ему явно что-то пришло в голову.

— Скажите мне, — потребовал мистер Бартон.

— Как только вы освободите моих племянниц и Уита. Они не имеют к этому никакого отношения.

Мистер Бартон сузил глаза.

— Кажется крайне маловероятным.

— Это правда.

Наступила долгая пауза, пока мистер Бартон и мой дядя молча сверлили друг друга глазами.

— Знаете, что я думаю? — тихо спросил он. — Я думаю, вам известно, сколько денег можно заработать, если самому завладеть всеми этими сокровищами. Вы желаете заполучить то, что украла Лурдес так же сильно, как и я.

— Во-первых, — начал дядя Рикардо с тяжелым дыханием, каким-то образом умудряясь говорить с отвращением. — Это не сокровища, а объекты, имеющие историческое значение для египтян—

Мистер Бартон рубанул рукой воздух.

— Мне плевать. Верьте мне, когда я говорю, что вам лучше иметь дело со мной, чем с моим компаньоном. Он не воспримет ваш отказ столь же любезно, как это сделал я.

Я моргнула от такого откровения.

— Есть кто-то еще?

— Все на кого-то работают, моя дорогая, — ответил мистер Бартон. — Рикардо. Местонахождение.

— Сначала освободите их.

Глаза мистера Бартона маниакально заблестели. Он взмахнул пистолетом, сначала в сторону Эльвиры, затем в сторону Уита.

— Вы действительно собираетесь позволить им умереть?

В голове никак не укладывалось, как этот человек может быть тем самым лощёным, любезным джентльменом, который доставлял нам почту и приглашал меня на ужин. Это не мог быть один и тот же человек, но все-таки был. Мистер Бартон поманил крупного мужчину указательным пальцем, и извивающуюся Эльвиру потащили вперед.

Мистер Бартон сказал:

— Я ее пристрелю.

— Босс сказал не трогать девушку, — с тревогой произнес крупный мужчина.

Эльвира вздрогнула, когда мистер Бартон погладил ее по щеке.

— Так и было. Но это было до того, как мы узнали, что имеем запасной вариант.

Я задохнулась, будто меня ударили ногой в живот.

— Томас, — сказал дядя Рикардо. — Я предупреждаю тебя один раз—

Мистер Бартон приставил дуло к виску Эльвиры. Она вскрикнула, звук был низким и приглушенным, полным ужаса. Время словно остановилось, когда она повернула голову в мою сторону, и ее расширенные от страха глаза встретились с моими. Сердце заколотилось в груди. В одно мгновение воспоминания обрушились на меня. Одно за другим.

Эльвира в свой шестнадцатый день рождения, стоящая посреди маминого сада, в кои-то веки неподвижная и терпеливая, пока я рисовала, как она пишет в своем дневнике.

Мгновение, и я девятилетняя сижу за обеденным столом, а она тайком ест вареную морковь с моей тарелки, потому что знает, что я ее ненавижу, и что у меня будут неприятности, если я не доем все до последней крошки.

Еще мгновение, и Эльвира сидит рядом со мной в тот вечер, когда я впервые прочла письмо от дяди. Она обнимала меня, пока я плакала во сне.

Я моргнула еще раз и снова оказалась в пустыне, и ужасающее зрелище снова предстало передо мной. Дуло пистолета вплотную прижалось к ее виску.

Мы с дядей одновременно заговорили.

— Подожди, нет, — сказала я. — Por favor, не—

— Стой! Я скажу—

Уит сделал выпад вперед.

Мистер Бартон выстрелил. Звук отозвался в каждой части моего тела, наполняя меня таким отчаянием, что я закричала.

И кричала.

И кричала.

Кровь и кости брызнули мне в лицо. Эльвира упала на землю в красную лужу. Слезы застилали глаза, когда я бросилась к ней, мое зрение помутнело и различало только красный. Гнев поднялся в венах. Ее прекрасное лицо было неузнаваемо. Уничтожено за секунду. Ее жизнь оборвалась в одно мгновение.

Я вцепилась в волосы, не в силах молчать. Не могла перестать кричать. Горе отвлекло меня. Я не осознавала, в какой опасности нахожусь, пока не уловила аромат дорогого одеколона мистера Бартона. Он стоял на коленях рядом, его пистолет был заряжен и дулом упирался в мое сердце.

Пуля разорвет его на куски. Я ни за что не выживу.

Уит повернулся ко мне своим лицом, на нем отражалось глубокое мучение. Отчаяние прочертило глубокие линии над его бровями. Я пошевелила рукой, пальцы запорхали над карманом.

— Рикардо, — пробормотал мистер Бартон, не сводя глаз с моего дяди. — Она следующая. Место? И лучше не лги.

Медленно, я извлекла дядин галстук. Уит проследил за моим движением. Я встретила его взгляд, и он едва заметно опустил подбородок.

— Por favor, — сказал дядя Рикардо охрипшим голосом. — Я могу только строить предположения.

— Прекрасно, — сказал мистер Бартон. — Тогда давайте погадаем.

— Я думаю, она может быть в Амарне, — сказал мой дядя.

— Почему? — спросил мистер Бартон, его голос был ледяным.

— Возможно, она ищет скрытую гробницу, — сказал он. Когда мистер Бартон не опустил пистолет, дядя быстро добавил. — Нефертити.

— Нефертити, — повторил мистер Бартон. — Она была—

Я махнула галстуком перед лицом мистера Бартона, и обжигающая вода хлынула ему в лоб, щеки и глаза. Он, вопя, повалился на спину, закрывая лицо руками. Кипяток стекал на землю, шипя на горячем песке. Я снова взмахнула тканью, и в его сторону хлынуло еще больше воды, заливая его темные брюки и рубашку. Позади меня раздавались звуки драки: удары кулаков по плоти и костям, ругань и приглушенные ругательства. Я обернулась и увидела, как Уит наносит удары по одному из мужчин. Крупный мужчина подкрался к Уиту, подняв пистолет.

— Осторожно! — прокричала я.

Уит упал, когда пуля пронеслась мимо его головы. Его рука потянулась к винтовке, он перевернулся на спину и выстрелил крепышу в живот. Мужчина тяжело повалился вперед. Я покачнулась на ногах, в воздухе стоял густой запах металла. Пот стекал вниз по моей спине. Я старалась не смотреть на неподвижную Эльвиру, на ее желтое платье, собравшееся вокруг бедер.

— Сука, — раздался гортанный рев.

Мистер Бартон откинул меня назад и прижал к своей влажной груди. Он сильно зажал мне рот рукой. Его кожа покрылась пятнами и покраснела, на руках уже были видны волдыри. Уит вскочил на ноги, поднял винтовку на уровне глаз и заглянул в оптический прицел. Неуловимым движением он сместил пистолет вперед и назад, а затем выстрелил.

Звук оглушил меня на одно долгое, ужасающее мгновение. Порыв ветра хлестнул меня по лицу.

Мистер Бартон отлетел назад.

Я обернулась и увидела, что он лежит на земле, раскинув руки в стороны, и в его голове зияет дыра.

— Я предупреждал тебя, — холодно сказал Уит. Следом он бросился вперед и крепко сжал меня. — Ты в порядке?

Я не знала, как ответить на этот вопрос. Мои слова прозвучали тихо.

— Я не пострадала.

Но я не была в порядке.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

Я стояла на балконе некогда родительской спальни и лунный свет покрывал город тысячи минаретов серебряным сиянием. Я заставила себя выплакаться, чтобы забыться сном. Но мне приснился кошмар, отчего я снова заплакала. Очнувшись, я поняла, что до рассвета оставались часы.

Горе не позволяло мне уснуть.

Ночь стала холоднее. Зима уже вступила в свои права, по позвоночнику пробежал холодок, отчего я задрожала. Я развернулась и дрожащими руками закрыла за собой двустворчатые двери. Спальня казалась слишком далекой, чтобы сделать еще один шаг, поэтому я опустилась на диван. Шкатулка для безделушек лежала на деревянном журнальном столике. Я наклонилась вперед и взяла ее в руки. Передо мной встало воспоминание. Самое ужасное.

Покои Клеопатры перевернуты вверх дном римскими солдатами. Составляющие ее заклинаний уничтожены и сожжены. Бутылки с тониками опустошали и бросали в окно. Силы покинули ее, когда она предстала перед императором, а ее служанки рыдали в страхе.

Ее эмоции овладели мной. Ярость. Отчаяние. Горе от потери всего.

Желание, чтобы ее оставили в покое с любимым.

Я моргнула, и наваждение прошло, воспоминания рассеялись, как утренний туман. Тишина комнаты гулом отдавалась в ушах. Я наконец-то оставила дядю отдыхать, но энергия пульсировала у меня под кожей.

Я хотела разыскать свою мать.

Где бы она ни была, я найду ее. Она заплатит за все, что украла у меня.

Дядя спал мертвым сном. Я пыталась устроить его поудобнее, натягивая одеяло ему до подбородка, но он стряхивал его с себя в беспокойном сне. Я сидела на стуле у его кровати в Шепарде. В его комнате был беспорядок и дефицит свободного пространства: книги и свернутые карты, несколько сундуков и одежда валялись в куче на полу.

Весь мой разум занимала кровь.

Сколько бы я не провела в ванне в то утро, я никак не могла избавиться от песка, забившегося под ногти, проникшего в уши и волосы. Я не могла стать достаточно чистой. Я не могла избавиться от лица Эльвиры, всплывающего в моей голове. Отчаяние на ее лице за миг до смерти.

Ее смерть на моей совести.

Она приехала вслед за мной, ради меня, а я не смогла защитить ее. Как я могла простить себя? Она не должна была вмешиваться в мои дела. Она вверила мне заботу о себе. Я должна была запереть дверь, чтобы она не смогла покинуть номер в то утро. Я должна была проснуться раньше, предугадывая ее недальновидное решение спуститься в вестибюль.

Я должна была знать, что представляет собой моя мать.

Но я этого не сделала, и теперь Эльвиры нет.

Я прижала ладонь ко рту, пытаясь заглушить рыдания. Я не хотела разбудить дядю. Я облокотилась на стул и попыталась открыть глаза. Я не спала и ничего не ела уже… ох, я понятия не имею сколько.

Один день сменял другой, и на вторые сутки дядя наконец открыл глаза. Он, не моргая смотрел на плохо освещенную комнату. Уит пришел раньше и сидел со мной, пока я нависала над дядей, протирая ему лоб полотенцем, смоченным в прохладной воде.

— Hola, Tío, — я подошла и опустилась рядом с ним на кровать. — Как ты себя чувствуешь?

— Что случилось?

— Ты получил медицинскую помощь в Фивах, а потом мы привезли тебя в отель в Каире. Местные власти арестовали похитителей. Нам с Уитом пришлось, — мой голос сорвался. — оставить Эльвиру на кладбище в Фивах. Я не знала, что еще делать с… ее телом. Мне сказали, что я всегда смогу перевести ее гроб, куда будет нужно. Полагаю, подразумевалась Аргентина. Моя тетя захочет, чтобы она была рядом.

Уит встал и положил руку мне на плечо, большим пальцем вырисовывая круги.

Дядя смотрел нежным и одновременно убитым горем лицом.

— Мне очень жаль, Инез. Я никогда не хотел, чтобы все так обернулось.

Я смело встретила его взгляд.

— Я хочу знать все. Я заслуживаю правды.

Он кивнул, напрягая горло.

— Я занимался раскопками вместе с Абдуллой чуть больше двух десятилетий. Твоя мать вела себя странно с самого начала. Она утверждала, что ей скучно на раскопках и оставалась в Каире, находя себе развлечения тут. Она начала лгать и стала одержима поиском всевозможных алхимических документов.

Я перевела взгляд на Уита, но выражение его лица ничего не говорило о происходящем в его голове. Мой дядя продолжил свой рассказ.

— С годами она стала выдумывать отговорки и все больше присоединяться к нам в различных экспедициях. Твой отец начал беспокоиться, но ему нравилось то, чем он занимался, поэтому он закрывал глаза на ее поведение. Кайо всегда был весьма пассивен, когда дело касалось моей сестры.

— Продолжай, — подтолкнула я. — Что случилось потом?

Дядя опустил глаза.

— Во время последнего сезона мы с твоим отцом были вынуждены неожиданно вернуться в Каир. По пути на встречу с Масперо, я увидел твою мать в компании мужчин, которые, насколько мне было известно благодаря Уиту, являлись кураторами Компании. Я пытался предупредить ее, но она отказывалась слушать. Думаю, именно тогда твой отец заподозрил ее в измене. Кайо начал вести себя странно, скрывал от меня вещи, не доверял.

Уит отошел от меня и сел на кровать рядом с моим дядей. Он сменил полотенце на лбу дяди Рикардо на свежее.

— Тогда он, возможно, нашел гробницу Клеопатры, — предположила я. — Он отправлял мне что-нибудь по почте на Филах?

Дядя Рикардо кивнул.

— Да, я думаю, что да. На остров толпами приезжали и уезжали туристы. У него была такая возможность.

Я кивнула.

— Я до сих пор кое-чего не понимаю. Почему папа не пришел к тебе? За что ты злился на него?

— Я очень способствовал тому, чтобы твой отец простил Лурдес за роман, — тихо произнес дядя Рикардо. — Скандал уничтожил бы ее, а я все еще думал, что смогу ей помочь. Мы постоянно ссорились, дошло даже до того, что он стал параноиком, считая, что я принимаю участие в ее деятельности.

Я облизала губы.

— Он не доверял тебе. Вот почему он отправил кольцо мне.

— Думаю, так и есть.

— А что случилось потом?

— Твои родители уехали. По всей вероятности, вернулись в Каир. Это был последний раз, когда я их видел.

— Где, предположительно, и умер мой отец, — сказала я.

— Почему предположительно? — спросил Уит.

— Потому что моя мать — лгунья, — сказала я. Последняя строчка его письма въелась в мою память. Пожалуйста, никогда не прекращай искать меня. Я не подведу его. — А что, если мой отец жив? Он может быть, где угодно.

— Оливера, — мягко позвал Уит, его глаза были добры и полны сочувствия.

— Он может быть жив, — настаивала я. Отвернувшись от Уита, я продолжала тешить надежду, что мой отец все еще жив. Это было глупо. Практически невозможно. Но это могло быть правдой. — Расскажи мне все до конца, дядя.

— Когда твои родители не вернулись даже спустя недели, когда мои письма остались без ответа, я оставил Филы и вернулся сюда, — в уголках его глаз собрались слезы. — Инез, я искал их всюду, но они как в воду канули. Никто не знал, где они находятся. Я боялся, что Компания могла убить их обоих. Спустя недели безуспешных поисков я был вынужден придумать правдоподобную историю их исчезновения.

— И тогда ты написал мне.

Он с грустью кивнул.

— А тем временем, моя мать вынашивала план о том, как тебя подставить и обвинить в убийстве моего отца. Она оставила письмо, чтобы кто-то мог обнаружить его, адресованное месье Масперо и предупреждающее его о том, что ты опасен и связался с преступниками.

— Тогда, — произнес Уит, подхватывая повествование. — Она приехала на Филы, должно быть, надеясь обнаружить гробницу, как это сделал ее муж.

— Я привела ее прямо к гробнице, — с горечью констатировала я. — Она забрала сокровища, а затем дважды обманула мистера Бартона, чей напарник придумал похитить меня в отместку, надеясь заключить с ней сделку.

— Кем бы ни был этот сообщник, у него должны быть глубокие связи с Компанией.

— Разве это не очевидно? — с горечью произнесла я. — Это наверняка мистер Стерлинг.

Уит покачал головой.

— Или сэр Ивлин. Он ведь заслал на Филы шпиона.

— Которого ты так и не обнаружил, — кисло сказал мой дядя.

— Я допросил всех возможных подозреваемых, — ледяным тоном произнес Уит. — Разумеется, осторожно. Никто не был похож на нашего преступника.

Мы были далеко от реальной проблемы. Мы не были на Филах, и Эльвира была мертва. Это все, что меня волновало.

— Это я виновата в смерти Эльвиры, дядя. Ты не знаешь, куда могла сбежать моя мать? Может, она действительно в Амарне?

— Откуда ты могла знать, что Эльвира последует за тобой?

— Потому что она всегда так делала, — сказала я. От злости мой желудок завязался в узел. — Она всегда делала то же, что и я. И мама расплатилась ей вместо меня, — я наклонилась вперед, вперившись взглядом в своего дядю. — Но я все исправлю, дядя. Я верну артефакты, я сделаю мо—

— Мне плевать на артефакты! — закричал дядя Рикардо, его голос звенел, пробиваясь сквозь мои мысли. — Меня заботит лишь твоя безопасность, — он потянулся к моей руке, и я позволила взять ее. — Инез, ты должна вернуться домой.

— Если ты считаешь, что я уеду после всего произошедшего, то ты сильно ошибаешься, — ярость цвела в моей груди и звенела в ушах. — Я не уеду, пока моя мать не заплатит за то, что совершила. Эльвира умерла. Я не могу— я никогда этого не отпущу. Мама знает правду о папе, и я никогда не откажусь от него. Пока дышу. Она должна быть остановлена, и я буду той, кто это сделает.

— Но— начал мой дядя.

— Ты сам сказал, — нетерпеливо перебила я. — Возможно, она ищет еще одну гробницу, больше артефактов. Алхимические свитки. Кто знает, сколько еще людей пострадает от ее рук? Умрет? Ты хочешь, чтобы это было на твоей совести? Потому что я этого не хочу.

— Хорошо, тогда оставайся, — сказал дядя Рикардо с прежней холодностью. — Я не знаю, где ты будешь жить, но ты можешь оставаться в Египте, если хочешь этого.

Я растерянно посмотрела на него.

— Что значит, где я буду жить? Я собираюсь оставаться в Шепарде. Со всеми вами.

— В каком номере? На какие деньги?

Кровь закипала в моих жилах. Мой голос дрожал от гнева.

— На мои деньги. Я ведь наследница, не так ли? У меня должно быть достаточно денег, чтобы купить королевство. Наверняка у меня найдутся деньги, чтобы обеспечить себе крышу над головой.

Глаза Уита метались между нами, глубокие морщины исказили его лоб.

— Королевство?

— Инез, — начал мой дядя, тон его голоса был убийственным. — Твои деньги принадлежат мне, пока ты не выйдешь замуж.

Я моргнула, уверенная, что ослышалась.

— Ты помнишь письмо, которое ты мне прислал?

— Конечно, помню, — огрызнулся он.

— Ты дал мне право распоряжаться моим состоянием. Это твои слова или ты снова мне лжешь?

Его глаза пылали яростью.

— Я говорил, что ты можешь получать часть. Кроме того, это было до того, как ты влезла в мои дела—

— Влезла?

— Это было до того, как ты подвергла свою жизнь опасности самым глупым образом; до того, как я понял, насколько плохо ты разбираешься в людях. Доверяешь не тем, безрассудно подвергаешь свою жизнь риску, едва не утонула в Ниле. Ты заставила пройти меня через многое, ты заставила пройти через многое себя. Возвращайся домой, Инез.

Я резко вздохнула.

— Дядя—

— Без денег ты долго не протянешь в чужой стране, Инез, — произнес он и его голос не терпел возражений. — Я не стану помогать тебе разрушать свою жизнь.

УИТ

Меня ожидала телеграмма по возвращении в Шепард. Сообщение пришло не от того адресата, что я ждал. Она никогда не писала мне прежде. Ни разу. Я не ожидал, что она вычеркнет меня из своей жизни. Но она вычеркнула. Полностью.

Черт бы меня побрал.

Я сидел, как в трансе на балконе своего тесного гостиничного номера, наблюдая за оживленной улицей внизу, но, не видя, на что смотрел. Шум возрастал, такой знакомый, но неразборчивый, а мой разум уже заволокло от спиртного. Виски, я полагаю. Я прищурился, смотря на бутылку, и этикетка расплылась перед глазами.

Правда. Виски. Здравствуй, старый друг.

То был огонь, ползущий по моему горлу. Возвращение будет подобно аду. Я не останавливался, пока не погрузился в забвение. Потому что в моем сознании все еще слишком отчетливо стояло лицо Инез. Я все еще помнил ее вкус.

Целовать ее было ошибкой.

Что будет, если мой план не сработает? Страх поднимался, как кислота в горле. Я помчался к туалету в своей комнате и меня стошнило. Прополоскав рот, я вернулся к узкому столу на балконе, размышляя о выборе, и о том, что у меня его нет.

Я остался в Египте ради иллюзии независимости. В поисках чего-то, что было способно изменить мою судьбу. Но все это время я искал не там, где требовалось. Подсознательно я уже понял, что срок давности истек. Мои родители щелкали пальцами, рассчитывая на мое послушание. И я подчинялся, потому что им известна моя уязвимость.

Мое время закончилось, и теперь долг требовал уплаты.

Чистый лист бумаги, лежащий у моего локтя, пялился на меня. Он был суров и нетерпелив. Я снова задумался о своем плане и о том, сможет ли он сработать, если я каким-то образом не испорчу его. А эта возможность была вполне реальной. Я взял ручку и написал лишь одну строчку, а затем домашний адрес моей семьи. На лбу проступили капельки пота. Они будут рады получить от меня весточку. Их своенравный сын сдержал обещание.

Я засунул письмо в конверт, нацарапал имя брата и отбросил ручку. Она укатилась прочь, с грохотом упав на улицу подо мной. Весело. Кому-то достался подарок.

Через пять минут раздался стук. Я ввалился в комнату, все еще держа в руках бутылку виски, и моргнул, оглядываясь по сторонам. Здесь должна была быть лишь одна кровать. Кто-то снова постучал в дверь настойчивее, и я, нахмурившись, открыл ее.

— Вы просили подняться?

Я протянул конверт служащему отеля. Он был молод, его улыбка померкла, когда он прочитал выражение моего лица. Кажется, его звали Али.

— Отправьте это по телеграфу, — я удивился, что все еще мог говорить связно. Так не пойдет.

— Адрес?

— Разве вы его не знаете? — с горечью спросил я. — Я отправил несколько подобных писем за последние несколько дней.

Али моргнул.

— Я не помню адреса, сэр.

— Девятый круг ада, Англия.

— Прошу прощения?

Я прислонился к дверной раме и вздохнул.

— Он внутри.

— Очень хорошо, сэр. Его отправят завтра же первым делом.

— Блестяще.

— Это все?

Я взглянул на бутылку и кивнул. В ней оставалось еще пара дюймов янтарной жидкости. Много. Али выскочил в коридор.

— Shokran, — пробормотал я и захлопнул дверь. Я сделал большой глоток, едва ощущая насыщенный вкус алкоголя.

Дело сделано.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Следующее утро я встретила в ярости. Дядя фактически отрезал меня от мира, низвел до уровня попрошайки. Моей матери сходило с рук убийство, и рано или поздно мне придется встретиться с тетей и объяснить ей, что во всем случившемся виновата лишь я. В зеркале в ванной над раковиной отражалось мое осунувшееся лицо. Мамин шарф, усеянный цветами, казалось, насмехался надо мной. Я хранила его, как напоминание о том, что она со мной сделала. Он закрывал мою шею, как боевой флаг, и я не сниму его, пока не найду ее.

Я отвела взгляд от отражения и захлопнула за собой дверь в ванную, гнев закипал в моих жилах. Не церемонясь, я открыла свой багаж и начала закидывать в него все, что у меня было. Доверившись дяде, что он приобретет для меня билет на первый же корабль, отправляющийся из Египта прямиком в Аргентину.

Внезапный стук оборвал мои разгневанные мысли.

Я пересекла комнату и открыла дверь.

— Это ты.

— Хорошо подмечено, — Уит прижался к дверному косяку при виде меня. Пока я не увидела его лица, я не понимала, чего от него жду. Мы не говорили о времени, пока мы были заперты в гробнице, и о том, что это значило для нас. — Могу я войти?

Я открыла дверь пошире, чтобы пропустить его. Он прошел мимо, знакомый запах окутал меня, но он был смешан с чем-то еще. Я сморщила нос, ощутив запах виски, витавший в воздухе. Он прилип к нему, как вторая кожа.

— Ты пил.

Он разразился смехом. Но звучало это отнюдь не дружелюбно.

— Ты просто великолепна этим утром, Оливера.

Разочарование опустилось мне на плечи. Он снова воздвиг стены, и я не понимала почему, а от растерянности у меня защипало в глазах. Ни за что на свете этот Уит не назвал бы меня родная. Я отвела взгляд, не желая, чтобы он видел, как его поведение влияет на меня. Между нами возникло напряжение.

— Инез, — мягко сказал он. — Посмотри на меня.

Я заставила себя поднять подбородок. Мы смотрели друг на друга с разных частей гостиной, его руки были глубоко погружены в карманы.

— Почему ты стоишь так далеко? — спросила я.

Уит очевидно взвешивал свой ответ, он обратил внимание на мой багаж и осторожно спросил:

— Что ты делаешь?

Мне не понравилось его каменное выражение лица. Замкнутое и далекое. Оно напоминало крепость. Человека, который сжимал меня в темноте, уже давно не было. Того, что утешал меня, отчаянно целовал, спас мне жизнь.

Человек передо мной был мне чужим.

Возможно, в этом и был смысл. Я произнесла слова с трудом.

— А на что это похоже? Я собираю вещи. Мой дядя отсылает меня прочь.

— Ты решила просто сдаться, — произнес он категорично. — После того, что твоя мать сделала с Эльвирой, с твоим отцом? После того, что она украла у Абдуллы и твоего дяди?

Его вопросы терзали мою кожу. Чувство вины и стыда захлестнуло меня.

— Разве ты не слышал его? — спросила я, даже не пытаясь скрыть горечь на кончике языка. — У меня нет денег. И не будет, пока я не выйду замуж. Что мне остается делать, кроме как вернуться домой? Мне все равно нужно встретиться с тетей. И, наверное, я могла бы найти кого-то для замужества. Сына консула. Эрнесто, — я издала резкий смешок, желая сделать ему настолько же больно, как он явно пытался сделать мне. — Моя мать одобрила бы это.

— Это то, что ты хочешь сделать? — требовательно спросил он.

— А что еще я могу?

— Ты не можешь выйти за него замуж, — он поднял руку и потер глаза. Они были красными, усталыми и налитыми кровью. Но, когда он снова сфокусировался на мне, его голубые глаза пронзили меня.

— Почему нет?

— Потому что, — произнес он хриплым шепотом. — Он не поцелует тебя так, как это сделаю я.

Казалось, будто земля ушла у меня из-под ног. Я не понимала, как он мог произнести нечто подобное, но при этом находиться так далеко. Словно того момента в гробнице и вовсе не было.

— Что ты хочешь сказать?

— Я говорю, — начал Уит тем же хриплым шепотом. От этого шепота у меня по рукам побежали мурашки. Он шел вперед, и каждый его шаг отдавался звоном в моих ушах. Он согнул руку и завел ее за мою спину, притягивая меня к себе. С моих губ сорвался тихий вздох. Уит опустил подбородок, его губы оказались в дюйме от моих. Его дыхание коснулось моей щеки, и между нами образовался эфемерный аромат виски. — Выходи за меня вместо него.