Что происходит с душой после смерти

Глава IV. Душа после смерти

После смерти душа попадает в промежуточный мир, Хамистакен [Hamistaken], который соответствует христианскому чистилищу. При приближении к мосту Чиннават души праведника, она ощущает благоухание и видит прекрасную деву. Душа в удивлении спрашивает: «О прекрасная, кто ты?». Та отвечает: «Я — сознание твоего собственного «я». Я — воплощение твоих чистых мыслей, слов и поступков». Душа праведника спокойно минует мост Чиннават, на котором вершится Суд, и достигает небес. Для нее прохождение этого моста не представляет трудности. Далее душа доходит до Амеш–спентас [Amesh–spentas], золотого трона Ахурамазды.

Душу грешника у моста Чиннават встречает безобразная старая ведьма, появлению которой предшествует тошнотворный запах. Душа вопрошает: «Кто ты, старая?». Та отвечает: «Я — сознание твоего собственного «я». Я — воплощение твоих черных мыслей, слов и поступков». Проходя по мосту, неправедная душа не может удержаться, опрокидывается и попадает в ад. Для нее этот мост не шире остро заточенного лезвия меча.

Душа умершего в течение трех дней витает вокруг места своего последнего отдохновения в доме. Она парит возле головы умершего и поет гимн «Уштаваити Гата» [Ushtavaiti Gatha]: «Счастлив тот, кому Ахурамазда даст освобождение». В течение четырех дней вокруг умершего проводятся различные обряды. На четвертый день душа достигает моста Чиннават.

Благословенный говорит: «Много минуло рождений, о Арджуна, Моих и твоих; и Мне известны все они, но ты ничего не знаешь о Моих, о Парантапа!» (4:5)

«Частица Меня Самого, ставшая в мире жизни бессмертным Духом [дживой] собирает вокруг себя чувства, из которых ум есть шестое, облаченное в материю.

Когда джива обретает тело и когда уходит оттуда, Ишвара забирает их и уносит, как ветер уносит аромат цветов и иных источников благоухания.

Заключенный в ухе, глазе, в осязании, вкусе и обонянии, а также в уме, она воспринимает предметы чувств.

Поистине, обладающие ложным и извращенным восприятием не видят душу, оставляющую тело, в котором она обитала и где наслаждалась обладанием чувствами; но мудрецы, наделенные глазом мудрости, постигают её» (15:7–10).

«В этом мире живут две силы: преходящее и нерушимое. Преходящее бытие включает в себя все сотворенное, всю Вселенную изменчивых форм, в то время как вечное бытие постоянно и нерушимо.

Высочайший же Дух стоит над этими двумя, называемый Парачатмоп, или Высшей Душой, неизменный, всепроникающий и питающий все три мира.

Поскольку Я нахожусь за пределами и превосхожу тленное и даже нетленное, Я осознаю Себя Пурушоттамой [Purushottama] - Высочайшим Духом в небесной сфере, обители пророков и авторов священных писаний» (15:15–18).

«То время, когда умирающие йогины более не возвращаются, а также то, когда умирающие йогины возвращаются, я объявлю тебе, о принц бхаратов.

Умирая при огне, при свете дня, во время прибывающего месяца, в течение шести месяцев северного пути, те, кто познал Вечность, идут в Вечность.

Умирая в дыму, в ночное время, при ущербе месяца, в течение шести месяцев южного пути, йогины, достигшие лунного света, возвращаются.

Свет и Мрак — таковы два вечных пути мира; одним следует тот, кто больше не возвращается, другим же — тот, кто возвращается вновь» (8:23–26).

«Лила попросил: «Поведай мне, божественная Сарасвати, то, что касается смерти; радостно ли или больно умирать и что стало с людьми, покинувшими земной мир».

Божественная отвечала: «Умершие делятся на три вида, и все они после смерти пожинают разные плоды. Есть невежды, есть сведущие в йоге и есть воздержанные и религиозные.

Практикующие дхарана–йогу после ухода из тела могут по своему желанию пребывать повсюду, так же, как упражняющие ум йогины вольны пребывать везде — [Это основывается на медитативной практике ума и на воспитанной терпеливости и выносливости тела. —Прим. авт.].

Кто не следовал дхарана–йоге и не предпринимал попыток достичь подлинного знания, тот не обладает достаточным запасом добродетели на будущее и представляет собой полного невежду; такой человек встретится с болью и наказанием смерти.

Тот, чей ум бесконтролен и полон желаний, кто излишне заботится о земном, будет бедствовать, как лотос, оторванный от стебля; лишь усмирение чрезмерных страстей и уничтожение чрезмерных желаний и забот обеспечивают истинное блаженство.

Ум, не руководимый указаниями шастр, не очищенный святостью, а напротив, вовлеченный в общество грешников, в момент смерти ощутит, как он сгорает в пламени.

С предсмертным вздохом зрение угасает и сознание прерывается; в этот миг джива также теряет ясность мышления.

Глубокая тьма окутывает тусклое, неясное зрение; при свете дня видно мерцание звезд; небо затягивают облака и все вокруг становится мрачным.

Острая боль пронзает все существо, и перед глазами умирающего свершается феерическая пляска миражей; земля превращается в воздух, и умерший оказывается посреди воздушного пространства.

Небесный свод кружится перед ним, и его начинает качать, будто на морских волнах. Он поднимается в воздух и вдруг проваливается в бездну, словно во сне.

Он летит вниз, как в глубокую яму, и затем ощущает себя лежащим на холмистой равнине. Ему хочется пожаловаться на свои страдания, но речь покинула его. Затем он чувствует, что падает с неба, и его начинает кружить в воздушных потоках. Его несет, как во время быстрой езды на автомобиле, и он ощущает, как тает, подобно снегу.

Ему хочется рассказать друзьям о своих мучениях в этом мире, но его уносит прочь быстрее, чем на самолете.

Его кружит, как в автомобильном роторе, и куда–то втягивает.

Он ощущает себя соломинкой, влекомой ветром, и его несет, как облако в вышине. Он поднимается вверх, подобно пару, и падает вниз, будто капли влаги, изливаемой в море набухшей дождевой тучей.

Он, вращаясь, проносится сквозь бесконечное пространство, ощущая, что это место свободно от изменений, которым подвержены земля и океан; что это — место покоя и отдыха.

Этот поднимающийся и опускающийся дух беспрестанно перемещается, и душа тяжело дышит, ощущая, как все тело страдает от невыносимой боли и агонии.

Постепенно, по мере того, как слабеют органы восприятия, объект его ощущений перестает восприниматься и окружающее размывается, как очертания ландшафта на закате.

Он теряет воспоминания о прошлом и настоящем, подобно тому, как глаз теряет ориентиры в густеющих сумерках.

По мере нарастания слабости его мозг постепенно лишается способности мыслить, и он растворяется в незнании.

С потерей сил в теле замедляется циркуляция жизненного дыхания, и после полной его остановки сознание схлопывается, как при обмороке.

Когда паралич целиком овладевает умирающим, его тело становится жестким, как камень, следуя закону инерции, коему изначально подвластны живые существа».

«Студент: Расскажите в двух словах, чем я стану после смерти? И помните, ответ должен быть ясным и точным.

Философ: Всем и ничем.

Студент: Так я и думал. Я поставил перед вами проблему, а вы отвечаете парадоксом. Не Довольно избитый ход.

Философ: Верно, но ты задаешь трансцендентальный вопрос и ждешь, что я отвечу на языке имманетного знания. Неудивительно, что результатом явилось противоречие.

Студент: Что же вы понимаете под «трансцендентальным вопросом» и «имманентным знанием»? Я, конечно, слышал эти выражения и раньше, для меня они не новы. Наш профессор часто пользуется ими, говоря о Господе, и все сказанное им совершенно справедливо и благопристойно. Его аргументы таковы: «Если Бог пребывает в самом мире, Он имманентен; если находится где–то снаружи — трансцендентен; и нет ничего яснее и очевиднее». Вы понимаете, о чем идет речь. Но эта кантианская болтовня уже ни на что не годится; она устарела и к нынешним воззрениям не применима. Современное германское знание представляет целый ряд выдающихся личностей.

Философ (в сторону): Он имеет в виду «германское пустословие».

Студент: Великий Шлейермахер, к примеру, или другой гигантский ум — Гегель… Мы же попросту теряем время, обсуждая какой–то нонсенс. Я хочу сказать, что мы уже настолько далеки от этого, что все это больше невозможно использовать. Как можно применить это сегодня? Что это означает?

Философ: Трансцендентальное знание — это знание, которое выходит за пределы возможного опыта и пытается распознать заключенную в себе самой природу вещей. Имманентное знание, напротив, целиком помещает себя в определенные рамки и не может быть применимо ни к чему, кроме текущих явлений. Она говорит, что смерть станет концом твоего существования, поскольку ты представляешь собой индивидуальность. Но ведь индивидуальность не является твоей подлинной и глубинной сутью; это лишь ее внешнее проявление, манифестация. Индивидуальность — это не вещь в себе, а явление, предстающее во временной форме и имеющее потому начало и конец. Истинная же твоя сущность не знает ни времени, ни начала, ни конца, ни каких–то других ограничений, обусловленных индивидуальностью. Она всегда присутствует в каждом индивидууме, и вне ее индивидуум не может существовать.

Поэтому, когда придет смерть, с одной стороны ты как индивидуум будешь уничтожен, а с другой — продолжишь существовать. Это я и имел в виду, говоря, что после смерти ты будешь всем и ничем. Трудно дать более точный и короткий ответ на заданный тобою вопрос. Я согласен, что ответ содержит противоречие, но суть его проста: твоя земная жизнь ограничена во времени, тогда как бессмертная сущность пребывает в Вечности. Ты можешь представить это и следующим образом: твоя бессмертная часть превосходит время и, следовательно, неразрушаема. Но это вновь приведет тебя к противоречию. Таким образом ты видишь, что пытаешься втиснуть нечто непостижимое в рамки ограниченного знания. В некотором смысле это насилие над последним — использование его ненадлежащим образом, поскольку оно предназначено для иного.

Студент: Послушайте, я не дам и ломаного гроша за ваше бессмертие, в котором не будет моего индивидуального существования.

Философ: Хорошо, попробуем согласиться с твоей точкой зрения. Предположим, я гарантирую тебе, что после смерти ты продолжишь существовать как индивидуальность, но только при условии, что первые три месяца ты проведешь в абсолютно бессознательном состоянии.

Студент: Что ж, против такого варианта я не возражаю.

Философ: Но если человек находится без сознания, времени для него не существует. Поэтому после смерти тебе будет все равно, проведешь ты до возвращения своей индивидуальности три месяца или десять тысяч лет в бессознательном состоянии.

Студент: Должен признать, что вы правы.

Философ: Но всегда есть вероятность, что после этих десяти тысяч лет никто не вспомнит, что тебя надо разбудить (полагаю, это было бы огромным невезением). И после стольких лет, проведенных в небытии, ты полностью привыкнешь к этому состоянию, наступившему после всего лишь нескольких лет жизни. В любом случае ты можешь быть уверен, что будешь пребывать в полном неведении относительно всего происходящего. Затем, если ты сочтешь, что таинственная сила, вернувшая тебе твою нынешнюю жизнь, никогда не вырезала из неё десять тысяч лет для совершенно иного существования, ты будешь полностью утешен.

Студент: Конечно! Вы думаете, что своими речами заставите меня перестать жалеть о моей индивидуальности, но я не попадусь в ваши ловушки! Я еще раз повторю, что меня не устраивает существование, в котором нет моей индивидуальности. Я не променяю свою индивидуальность на какую–то «таинственную силу».

Философ: Ты, разумеется, уверен, что твоя индивидуальность — замечательная вещь, столь ослепительная, великолепная и несравненная, что невозможно вообразить ничего совершеннее. Но не хотелось ли тебе сменить твое нынешнее состояние, если только ты можешь это себе представить, на нечто, превосходящее его?

Студент: Разве вы не понимаете, что моя индивидуальность — это и есть мое истинное «Я»? Для меня это самая важная вещь в мире. «Бог есть Бог, а я есть я». Это я хочу существовать, я сам! Вот что главное. Меня не заботит существование, реальность которого мне еще необходимо доказать.

Философ: Подумай о том, что ты делаешь. Говоря: «я», «я», «я хочу существовать» — ты не уникален. О том же говорит любое существо, в котором хоть в какой–то степени присутствует сознание. И значит это твое желание является желанием той части тебя, которая не принадлежит индивидуальности; к той части, что присуща всем созданиям без различия. Это крик не индивидуальности, но самой ее сути. Это неотъемлемый элемент всего существующего; нет, это причина всего существования! Эта жажда столь велика, что ее не удовлетворит ничто, кроме существования вообще, — никакое ограниченное индивидуальное существование. Нет, не оно является истинной целью! Оно лишь представляется таковой, потому что страстное желание жить достигает границ сознания исключительно в индивидууме, и, следовательно, порождает иллюзию, будто оно и беспокоит только индивидуума. Эта ложь, если ей верить, становится правдой, но если мы осознаем ее, мы можем сломать оковы и освободиться.

Я лишь хочу сказать, что сильнейшая тяга к существованию неотъемлемо присуща любому индивидууму. Эта воля к жизни так реальна и непосредственна; она остается неизменной при любых обстоятельствах. Отсюда следует, что существование — это свободное действие; его даже можно назвать простым отражением воли. Где есть место существованию, должна быть и воля к нему; и, постойте, эта воля получает удовлетворение от самого факта существования, насколько это удовлетворение достижимо вообще. Извечная жажда бытия не заботится о конкретном индивидууме, это — не ее дело, хотя, несмотря на сказанное, оно косвенно проявляется именно в индивидуальном сознании. Это проявление заставляет индивидуума беспокоиться о поддержании собственного существования, и если бы это было не так, не было бы никакой уверенности в сохранении вида. Итак, совершенно ясно, что индивидуальность — это не образец совершенства, а скорее способ ограничения, и освобождение от нее будет не потерей, а скорее приобретением. Пусть этот вопрос тебя больше не беспокоит. Когда–нибудь осознай полностью, чем ты являешься; пойми, что в действительности твое существование представляет собой проявление универсальной воли к жизни, — и вопрос существования в целом покажется тебе детским и совершенно нелепым.

Студент: Это ваши слова детски и совершенно нелепы, как у всех философов! И если человек моего возраста уделил беседе с таким глупцом четверть часа, то лишь потому, что это было забавно и помогло скоротать время. А теперь у меня есть дела поважнее, поэтому–до свидания!»

Последняя мысль умирающего оказывает влияние на его последующую судьбу. Она определяет его будущее рождение.

Владыка Кришна говорит в «Бхагават–Гите»: «Думающий о каком–то существе в момент оставления тела, это тело затем и получит. О Каунтея [Арджуна], так заведено в природе» (8:6).

Аджамела [Ajamela] утратил божественное руководство и вел разрушающую его жизнь. Он впал во тьму смертного греха и обратился к воровству и грабежу. Он стал рабом публичных женщин и отцом десятерых детей, последний из которых был назван Нараяной.

Когда Аджамела умирал, и три ужасных посланника смерти приблизились к нему, он сосредоточил все свои мысли на младшем сыне и в величайшем волнении выкрикнул его имя. После упоминания имени Нараяны немедленно прибыли слуги Владыки Хари и прогнали посланников смерти. Они забрали Аджамелу в Вайкунту, мир Вишну.

Душа Сисупалы [Sisupala] вошла в Верховное Божество сверкающей искрой несказанной славы и великолепия. Гнусный Сисупала, проведший всю свою жизнь в поношении Владыки Кришны, по окончании её слился с Господом.

Червь на стене, ужаленный осой, становится ею. Так и человек, сосредоточивший свою ненависть на Господе, получает отпущение своих грехов и достигает Господа силой своей привязанности. Так пастушки–гопи, достигли этого камой (страстью), Камса [Kamsa] - страхом, Сисупала — ненавистью, а Нарада [Narada] - любовью.

Владыка Кришна говорит в «Гите»: «Для любого, интенсивно и сосредоточенно думающего обо мне, я легко достижим, точно так же, как для устремленных йогинов; достигшие же меня и слившиеся со мной не будут вновь рождены в изменчивом мире горя и страданий. О Арджуна! Покуда все рожденные Брахмой миры непостоянны и имеют каждый свой час разрушения, достигшие меня не будут перерождаться. Поэтому постоянно медитируй на меня, высшего Васудеву; привяжи ко мне свой ум и интеллект. Тогда, несомненно, ты меня достигнешь» (8:14–16).

Постоянная практика сосредоточения ума на Господе позволит даже человеку, погруженному в мирские дела, автоматически сосредоточить мысли на Господе во время ухода из жизни. Владыка сказал: «Каждый, чей ум непрерывно заполнен практикой йоги и не отвлекается на другие препятствия, достигнет Высшего Пуруши в блеске славы».

«Думающие обо мне в момент смерти, принимающие мое подлинное существо как Высшего Владыки Кришны, или Нараяны, по уходе из тела воистину сольются со мной. Непременно! В какой форме размышляет человек обо мне в момент смерти, той формы он и достигнет; и эта форма станет результатом утверждения его мысли в определенном направлении и постоянной медитации на нее».

«Тот, кто сосредоточит мышление на мне, даже уходя из жизни, кто достигнет божественного состояния отказа от всего и будет пребывать в Брахмане, тот освободится от иллюзий».

Имеющий устойчивую привычку нюхать табак имитирует аналогичное движение пальцами и будучи без сознанияя, даже перед смертью, — такова сила привычки. Последней мыслью распутника будет мысль о его женщине; последней мыслью закоренелого пьяницы–мысль о глотке горячительного; последней мыслью алчного ростовщика — мысль о его деньгах; последней мыслью сражающегося солдата будет мысль о выстреле, поражающем его врага; последней мыслью матери, сильно привязанной к единственному сыну, будет мысль о нем.

Раджа Бхарата [Bharata], будучи человеком милосердным, воспитал олененка и так крепко к нему привязался, что мысль о его питомце стала его последней мыслью. Поэтому в следующей жизни он был воплощен оленем, сохранив при этом память о предыдущем рождении и обладая развитой душой.

Мысль о Боге станет последней мыслью человека только в том случае, если он в течение всей жизни дисциплинировал свой ум и постоянно пытался сосредоточить свои мысли на Господе. Этого не произойдет в результате случайной одно–двухдневной, недельной или месячной практики. Необходимы постоянные усилия и упорство в течение всей жизни.

Следует различать личность и индивидуальность. Многие ставят между этими двумя понятиями знак равенства, смешивают их и оттого совершенно запутываются. Другие считают, что личность и есть индивидуальность, а индивидуальность — личность. В действительности же личностью является то, что отличает один объект от другого, одну персону от другой. Личностные характеристики, говоря общепринятым языком, относятся к физическому телу. Если человек высок, хорошо сложен и обладает приятной внешностью, если его лицо имеет утонченные черты, мы говорим, что мистер такой–то — приятная личность. Если кто–то способен оказывать влияние на других, люди говорят, что это сильная личность. Если кто–то пуглив и робок, мы говорим о нем, что он личность слабая и должен себя развить. Другими словами, для достижения успеха в обществе необходимо быть личностью.

Термин «личность», «персональность», произошел от латинского «persona», маска. Личное — это то, что имеет отношение к физическому телу. Господин или госпожа такие–то обладают личностными характеристиками. Голод, жажда, физическая красота, черный или красный цвет, рост, телосложение, гнев и все телесные ограничения имеют отношение к личности. Брамин, санъясин, купец, доктор — все это личностные описания. Это маска, которую носит человек.

Смерть, безусловно, разрушает личность, но она не способна уничтожить индивидуальность. Индивидуальность отделена от тела, она существует в ином измерении. Никакого отношения к вашей личности она не имеет. Это ощущение внутреннего «я». Это как продолжение единого потока, продолжение одной мысли, принадлежащей вашему «я». Все остальное вращается вокруг этого «я». «Я был мальчиком. Я стал мужчиной. Я стал доктором. Я ем. Я пью. Я говорю. Я размышляю. Я еду в Америку, Англию, Францию, Германию…», — все эти состояния объединяется единым «я». «Я» — обитатель этого тела, и оно едино и в детстве, и в юности, и в старости.

Ваши личины–личности меняются, но ваша индивидуальность, ваше ощущение внутреннего «я» неизменно, потому что оно неразрывно связано с вами. После смерти вы забираете это ощущение с собой. Даже в дреме вы сохраняете ощущение своего внутреннего «я». Ощущение «я» присутствует даже во время глубокого сна, и если этого не происходит, вы не можете вспомнить, что во сне были счастливы.

Вы можете утратить свою индивидуальность, став единым с высшим «Я» Пара Брахмана через медитацию и нирвикальпа–самадхи. Как вода из кувшина объединяется с океаном, когда разбивается кувшин, так и индивидуальность растворяется в Бесконечности или Всеобщности, когда разрушается невежество, когда через постижение Вечного, брахмаджнану, уничтожается идея разделения. Понятна ли вам теперь разница между личностью и индивидуальностью?

Египтяне верили в существование «двойника». Это нечто вроде тени тела, существующей, лишь пока тело живо. Душа по представлениям египтян — только двойник: у нее нет собственной индивидуальности; она не может никуда уйти, поскольку накрепко привязана к телу; если тело повреждается, то душа повреждается точно также. Поэтому, желая, чтобы душа оставалась невредимой, египтяне так заботились о сохранении тела. Мумифицируя умерших, они создавали прибежище для души. Они стремились сохранить тела навечно, чтобы обеспечить ушедшей душе бессмертие.

Двойник существует, только пока существует тело. Если тело умершего разрушается, ушедшая душа погибает вместе с ним. После смерти душа почти свободно странствует по миру и возвращается к местонахождению тела, томимая сильным голодом и жаждой.

Халдеи также верили в существование двойника, который разрушается вместе с телом. Они ожидали повторного возвращения тела к жизни и не представляли себе существования без своего физического тела.

Древние египтяне и халдеи так и не смогли полностью отделить идею души от телесных останков или места их захоронения. Некоторые из христиан также ожидают воскрешения тела, для чего оно бальзамируется ими и хоронится в земле. Христиане не сжигают умерших, как это делают индуисты. Они все еще верят, что их тело восстанет после смерти. Индуисты, напротив, не желают, чтобы ушедшая душа оставалась возле тела хотя бы минуту.

Развоплотившаяся душа всегда настроена на повторное вкушение радостей жизни. Она надеется получить новое физическое тело для исполнения своих желаний. Индуисты не хотят, чтобы их души были привязаны к земле. Они стремятся к тому, чтобы души как можно быстрее попали в обитель радости, и по этой причине сразу сжигают мертвое тело.