Что такое любовь?

12 глава

Счастливые мгновения, как сладкая вата – вкусная и приятная, но тает быстро, оставляя после себя лишь приторное послевкусие и то недолгое. А потом начинает хотеться ещё. Но праздник ведь уже закончился и торговые лавки прикрыты. И ничего не остаётся, как ждать следующего праздника… следующего счастливого мгновения.

Школа ребят встретила холодными объятиями и серыми силуэтами. Занятия должны были начаться только через пять дней, а пока огромное школьное пространство выглядело полупустым и безликим, так как многие ученики ещё отбывают свои последние деньки на частных солнечных островах.

– Как будто я спала, а теперь проснулась, – сказала Наталия, поёжившись на холодном ветру.

Серо-чёрное небо низко нависло над их головами в предзнаменовании, как минимум метели, а то и бури. Наконец, выпавший снег здесь казался совсем не таким прекрасным, как в Альпах. Он лежал высокими ледяными глыбами и выглядел, как бракованные серо-грязные статуи. Под ногами он не хрустел вообще, а только иногда хлюпал. Да и ветер дул гораздо беспощаднее и зло колол лицо и руки.

Ник обнял девушку, прижимая к себе и стараясь согреть своим теплом.

– А мне до сих пор кажется, что я сплю.

– Ты безнадёжный романтик, – улыбнулась Наталия, обнимая молодого человека за талию.

Какое-то время Ник просто смотрел на девушку, стараясь по глазам прочесть её мысли, понять её чувства. Но единственное, что он понял, глядя в её изумрудные очи, что его ещё сильнее затягивает в пленительный замкнутый круг своих собственных неясных ощущений. Но он перестал чувствовать беспокойство по этому поводу, как только сам для себя решил отпустить на время ситуацию и впредь поступать так, как желает, не думая о последствиях. И может быть, всё устроится так, как должно быть, как будет лучше для них обоих.

– Знаешь, на кого ты похожа? – вдруг произнес Ник тихим вкрадчивым тоном.

– Я бы не хотела быть на кого-то похожей.

– Это сравнение не с человеком, – улыбнулся молодой человек, нежно проводя ладонью по щёчке Наталии. – Ты похожа на счастье.

– А ты знаешь, как выглядит счастье?

– Как ты.

– А может, ты ошибаешься? Может, ты перепутал меня с несчастьем? Они ведь так похожи…

– Не перепутал, – мягко прервал Ник, грустно улыбаясь. – Несчастье – это я.

Они стояли у центральных ворот. Вокруг них бушевал ледяной ветер, нося взад-вперёд острые снежинки. Но они уже этого не замечали, поглощённые только друг другом. Наталия и Ник неотрывно смотрели друг другу в глаза, тянулись друг к другу губами и для них никого и ничего в мире больше не существовало…

Николь вышла из машины и остолбенела. Этого она никак не могла вытерпеть, хоть и допускала возможный вариант развития таких событий. Ник променял её, заменил или решил поиграть с новой игрушкой. Но почему, глядя на эту парочку, Николь чувствовала, что между ними есть что-то большее, чем просто желание? Почему столько нежности было в его глазах, улыбке, поцелуях, касании? Где он это прятал, когда они были вместе? Волна ненависти захлестнула Николь с ног до головы. Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Рот вытянулся в узкую прямую линию. Девушка поняла, что ей не станет легче, пока не сделает что-нибудь, что помогло бы ей почувствовать себя отомщённой.

…А Ник и Наталия, не замечая разворачивающуюся сердечную драму совсем близко от них, продолжали крепко сжимать друг друга в объятиях, наслаждаясь близостью и теплом. Девушка молчала, и невозможно было понять, о чём она думает в данную минуту. А у Ника в голове вертелось множество вопросов, которые хотели вырваться наружу и обрести свою вторую половину – ответ. Но среди них был один, который всё чаще не давал молодому человеку покоя с той ночи, когда девушка сказала твёрдое «нет». Этот вопрос мучил его сильнее остальных и наводил страх, даже если он и решил отпустить ситуацию. Этот вопрос не поддавался контролю и жил своей собственной жизнью в его сердце, терзая мысли, эхом отзываясь в душе.

– Как мне понять, что я к тебе чувствую? – прерывисто произнес Ник, проводя пальцем по нижней губе Наталии.

– Обычно в таких делах надо слушать сердце, – улыбнулась девушка.

– А что ты чувствуешь?

– Что-то.

– Что-то? – удивился Ник, ловя пронёсшуюся в голове мысль, что теперь лишь он сам для себя всё усложнил.

Наталия звонко рассмеялась при виде растерянного лица молодого человека, и Ник насторожился:

– Ты пошутила?

– А что от этого изменится?

– Не знаю. Может, всё, а может, ничего.

– Я не хочу ничего менять, – качнула головой Наталия, пряча ладошки за воротом куртки Ника. – Поэтому, пока есть хоть малейшая возможность, что всё изменится, я не буду в тебя влюбляться.

Этого ответа Ник и хотел услышать, чтобы успокоиться и понять, что принял верное решение плыть по течению. Но когда ответ прозвучал из уст девушки, он почувствовал разочарование и желание услышать что-то другое.

– Но ты ведь не боишься? Потому что ты не должна бояться. Я никогда не причиню тебе боль, – прошептал Ник, обжигая лицо Наталии страстным пламенным дыханием и уже через секунду приникая к ней в томном поцелуе.

– Ник, можно с тобой поговорить?

Молодой человек кинул через плечо беглый взгляд на Николь. С тех пор, как они расстались, он даже не старался избегать девушку, потому что она сама обходила его стороной, что их обоих вполне устраивало. Ник не хотел повторения сцен у столовой или на крыше, не хотел вновь повторять ей, что между ними совершенно точно всё кончено, и уж тем более не хотел видеть ни её слёз, ни истерик. Поэтому он с неохотой повернулся к Николь и вяло протянул:

– Ну что?

– Я хотела поговорить с тобой.

– Я, думаю, не стоит.

– А я думаю, ты даже не представляешь суть разговора.

Ник задумался. И скорее из любопытства, чем из вежливости или желания, уступил:

– Говори.

– Не здесь, – улыбнулась Николь. – Иди за мной.

Парочка молча дошла до спортивного зала и скользнула внутрь. В углу зала у матов стоял небольшой столик, на котором были расставлены бутылка шампанского, два бокала, и ваза с фруктами, и пара раскладных стульев напротив. Ник моментально замер у дверей.

– Что это?

– Всего лишь антураж, – повела плечиками девушка.

– Ни к чему это, – качнул головой молодой человек, намереваясь уйти, но Николь ловко поймала его за руку.

– Не спеши. Не хочешь, я ведь и не заставляю. А поговорить всё же придётся.

Николь потащила его за собой, и Ник неохотно поддался, хоть и чувствовал, что, в конце концов, сильно пожалеет об этом. Они остановились в шаге от столика, и только тогда девушка разжала ладошку, крепко сжимавшую руку Ника, и кивнула на бутылку шампанского:

– Если ты не хочешь, то мне просто необходимо расслабиться.

Ник взял бутылку в руки и принялся откупоривать затянутую давлением пробку, не забывая и о деле:

– Ну и о чём ты там хотела поговорить?

– Ты уже, наверное, догадался, что о нас. Но точно не догадался о теме, – сверкнула глазами Николь, усаживаясь на твёрдый деревянный стул, как в мягкое удобное кресло. – Мы многое с тобой пережили, через многое прошли и нас многое связывает. Нам не надо делить ни дом, ни детей, ни собаку. Соответственно и отношения, даже после расставания, мы можем сохранить на лёгкой дружеской волне. Я думаю, так было бы лучше, как для тебя, так и для меня. Что ты об этом думаешь?

– Я думаю, что человек, который никогда мне не был другом, не может им стать и сейчас по одному лишь его хотению, – ответил Ник, передавая Николь бокал с искрящимся шампанским.

Девушка напряглась, но через минутку уже непринуждённо улыбнулась:

– Ну что же, это твоё дело. Но как бы то ни было, мы всё же не враги и давай за это выпьем.

Ник пожал плечами и, чокнувшись содержимым в бутылке с бокалом в руках у девушки, сделал внушительный глоток. Николь дождалась, когда Ник напьётся и его взгляд вновь будет прикован к ней, продолжила разговор:

– Тебе совсем не интересно, почему я вдруг решила с тобой помириться, после того, как ты меня бросил?

– Почему? – совершенно равнодушно произнёс Ник, делая ещё один глоток из бутылки.

– Я заметила, что ты сильно изменился.

– Вот как?

– Где-то в глубине души ты тоже это понимаешь, но ещё не принимаешь. Наверное, это должно тебя пугать…

– Это тебя не касается, Николь, – отрезал Ник, опускаясь на соседний стул и прикрывая глаза.

– Могу сказать больше, – растянулась девушка в довольной улыбке, заметив, что подмешенное в шампанское снотворное начало действовать быстрее, чем она рассчитывала, – мне на это наплевать.

В то время как Ник осилил почти всю бутылку, бокал Николь так и оставался полным. Через минуту перед глазами молодого человека всё поплыло и помутнело и, как бы он не старался бороться с навалившейся тяжестью во всём теле и беспомощностью, у него ничего не получалось. И через минуту Ник провалился в глубокую тёмную пропасть.

– Быстрее, помогите мне! – приказала Николь своим подружкам, которые всё это время дожидались за дверью.

Девушки влетели в спортивный зал, как стайка кудахчущих курочек, и окружили спящего молодого человека со всех сторон:

– Какой же он всё-таки классный!

– Да, он невероятно прекрасен!

– Просто лапочка!

– Прекратите! – вспылила Николь. – Нам нельзя терять ни минуты! Скорее берите его за руки, за ноги… Луиза, расстегни его рубашку…

– А почему Луиза? – заныли остальные девушки.

– Потому что я так сказала! – закричала Николь, и подружки тут же принялись выполнять её указания.

Ник очнулся на матах. В голове стоял невыносимый гул, а миллионы молоточков стучали по вискам. Он кое-как поднялся на ноги и, пошатываясь, поплёлся на свежий воздух. На улице уже стемнело, а с темнотой пришёл и жуткий холод. Поёжившись на промозглом ветру, Ник немного размял затёкшее тело и решил пробежаться до женского пансиона. Гибкость в теле быстро восстановилась, и каждый мускул уже легко поддавался его контролю, так что молодому человеку не составило труда вскарабкаться по трубе на нужный этаж и пролезть в распахнутую настежь форточку. В комнате было темно и тихо. Ник подошёл к столу, на котором были аккуратно расставлены по стопочкам книги, по папочкам разложены файлы и документы, из стакана высовывались колпачки разноцветных ручек. Из простой деревянной рамки на него смотрели два улыбающихся лица. Кончиком пальца Ник осторожно провел по ровной холодной поверхности стекла вдоль овала лица женщины, затем мужчины, узнавая знакомый разрез глаз и изгиб губ, но это всё же была не Наталия. Створки шкафа были раскрыты, и он подошёл к нему ближе. Ему было безразлично то, что находилось внутри, но не безразличен аромат, царивший в этом маленьком помещении – аромат Наталии. Ник с наслаждением втянул знакомый запах. Но этого уже было мало. Нику хотелось чувствовать её рядом, в своих объятиях, слышать биение её сердца, ловить тепло её дыхания…

В комнате вдруг зажёгся свет, и Ник резко отпрянул от шкафа на середину комнаты, боясь быть застигнутым на проявлении своих чувств. Девушка не сразу заметила постороннего, но когда он, наконец, попал в поле её зрения, Мари подпрыгнула от испуга, прижав руку к бешено колотящемуся сердцу:

– Ну и напугал же ты меня! Что ты тут делаешь?

– Наталия не с тобой?

– Я её с утра не видела. Думала вы вместе.

– Нет.

– И так страдаешь, должно быть, – усмехнулась Мари.

Ник отмолчался, но для девушки это было красноречивее любых слов. Она подошла к столу и взяла оттуда пару папок с файлами, а Ник так и продолжал беспомощно топтаться посреди комнаты. Мари это лишь позабавило и, прежде чем выйти из комнаты, она иронично предложила:

– Подожди её здесь, ночевать-то она точно должна прийти.

Но он её так и не дождался. И на следующий день за завтраком Мари равнодушно рассуждала:

– Странно, конечно, что она ничего не сказала, но раз она не пришла ночевать, то, скорее всего, её вообще в школе нет.

– Наверное, ты её обидела, вот она и уехала, – пошутил Балу, который сам вечно страдал от колких слов девушки.

– Естественно, такого быть не может! – отрезала Мари.

– Может, тогда ей просто надо было срочно уехать, и она не успела никого предупредить, – тут же вновь предположил Балу с набитым ртом, откуда посыпалась непережёванная еда, как только он его открыл. – Может, что-то случилось с её родными…

– Переплюнь, балбес, – буркнула Мари, брезгливо стряхивая долетевшие до её подноса крошки еды, – хотя ты это уже сделал.

– А может, стоит дождаться непосредственно Наталию и узнать всё из первых уст, – предложил Серж, которому этот разговор уже явно поднадоел.

– Может быть, но…

– О ком ты заботишься больше: о Наталии, которой, возможно, сейчас плохо, или о своём страдающем любопытстве? – угрюмо поинтересовался Ник.

– Что плохого в том, что я пытаюсь себя развлечь, когда подворачивается возможность, да заодно и помочь? – ответила вопросом на вопрос Мари, явно не понимая, на что может случайно нарваться.

А и без того взвинченный до предела Ник рассвирепел ещё больше:

– Я полночи и всё утро пытался дозвониться до Наталии, старался найти хоть кого-то, кто знает, что с ней и где она, а ты себя всего лишь развлекаешь?! – зловещим тоном прошипел сквозь зубы Ник, сжимая кулаки и сверля глазами совершенно невозмутимую девушку.

Одежда Ника была сильно мятой, лицо – бледным и осунувшимся, а настроение – в два раза хуже внешнего вида. Он не выспался, переживал и боялся, а теперь ещё и гнев окутал пеленой его глаза. Единственным верным решением сейчас было уйти из столовой от греха подальше. Но он оставался сидеть на своём месте и терпеливо дожидался ответа Мари. Но, оценив накалившуюся атмосферу, разговор вместо своей девушки продолжил Серж и вежливо поинтересовался:

– Так ты смог дозвониться?

– Нет, – напрягся Ник, переводя свой колючий взгляд от Мари к Сержу, – она сбрасывает.

– Сбрасывает? – удивились ребята.

– Так вот в чём дело! – воскликнула девушка, хлопнув по столу ладошками и чуть привстав со стула. – Так это ты её обидел!

– Нет! – тут же отреагировал молодой человек. – Я никогда не причиню ей ничего плохого.

– Возможно, ты и не хотел делать ей плохо, но сделал, и она уехала. От тебя уехала, Ник.

– Не может этого быть, – неуверенно произнёс молодой человек, ссутулившись на своём стуле.

А Мари решила добить его окончательно:

– Ты не святая невинность, коим хочешь казаться. Ты намного хуже меня, да и всех нас вместе взятых.

На это Нику просто нечего было ответить, ведь слова её были чистой правдой. Молодой человек растерянно взглянул на Сержа, но тот лишь пожал плечами:

– Вспомни и тебе самому станет легче.

И он, смиренно вздохнув, стал перебирать в памяти весь вчерашний день. Мучительными были воспоминания о близости Наталии, лёгкое раздражение вызвал разговор с Николь и приступ тошноты вернулся, как только он вновь вспомнил своё пробуждение на матах в спортивном зале. А что было между разговором с Николь и пробуждением на матах Ник, как ни старался, но вспомнить так и не смог. Но ведь такого не могло быть! И тогда он всё понял.

– В шампанское что-то подмешали, – сказал молодой человек после того, как рассказал о своих подозрениях ребятам.

– Нет доказательств, нет и преступления, – ответил Серж, косо глядя на Николь с подружками, восседавших за соседним столом.

Мари и Балу также задумчиво уставились на беспечно щебечущих подружек, а Ник совсем скис, наконец, осознав окончательно, что, как простачок, угодил в ловко расставленные сети своей бывшей девушки.

– Зато теперь мы знаем, почему Наталия уехала. Молодец, чувак! – сказал Балу, вставая из-за стола и, прежде чем уйти, дружески похлопал Ника по плечу.

Молодой человек проводил футболиста взглядом и перевёл глаза на Сержа, который с насмешкой в голосе произнёс:

– Боль сама находит дорогу к сердцу, не правда ли?

– О Боже! – протянул Ник, скорчившись на стуле и обхватив голову руками. Больше всего на свете он сейчас хотел, чтобы все происходящее оказалось лишь сном.

Сэния была младше мистера Шмидта на тридцать с лишним лет, но она прямо и открыто смотрела ему в глаза. Её головка была высоко поднята, спина прямая, ноги скрещены в коленях, и в целом её поза была расслабленной и непринуждённой. Она говорила твёрдо и ясно, отстаивая свою точку зрения без смущения и страха, и совершенно не стыдилась и не гнушалась пользоваться хитростями, которыми её научила профессия. Шоу-бизнес закалил её характер, и если она знала, что хочет, то без колебания добивалась этого любыми доступными способами.

– Мисс Мэй, занятия идут уже как неделю и, если у Вас есть необходимые документы и разрешение, то у мисс Гончаровой нет.

– С каких пор люди, борющиеся за права человека и организации, твердящие об альтруизме и гуманности, перестали учитывать непредвиденные семейные обстоятельства и личные драмы, мистер Шмидт?

– У каждого могут найтись причины, чтобы исчезнуть. Но если человек поймёт, что у него есть определённые обязательства, эта необходимость тут же отпадёт.

– Эти люди просто боятся идти против системы. Они трусы. А после того, как выйдут из стен школы, окажутся ещё и душевнобольными.

– Что плохого в системе?

– А мы ведь говорим не о системе, мистер Шмидт, а о чувствах.

– Разве двух недель не достаточно, чтобы разобраться в чувствах?

– У каждого свой срок, – пожала плечами Сэния, но подметив, как седые брови директора сошлись на переносице, тут же добавила. – Я думаю, ей необходимо ещё дней пять и всё придёт в норму.

Швайгер Шмидт задумчиво окинул упрямо вздёрнутый подбородок и сверкающий взгляд ученицы и, сдавшись напору, полез в тоненькую книжку с большими корявыми буквами на титульном листе «Школьный Устав». Несколько минут он сосредоточенно изучал страницы, пока Сэния терпеливо сверлила его седую макушку. И, наконец, директор расслабился и, улыбаясь, устремил свой взгляд на собеседницу.

– У Вашей протеже, есть ещё неделя. Убедитесь в том, чтобы к следующим выходным она была уже в школе, да с выполненными упражнениями по тем предметам, которые она пропустила.

– Очень хорошо, мистер Шмидт, – довольно улыбнулась Сения, поднимаясь со своего места.

– Но это ещё не все, мисс Мэй, – остановил её директор. – Прошу Вас, вернитесь на место.

Девушка неохотно опустилась в кресло и настороженно устремила взгляд в серые глаза Швайгера Шмидта.

– По случаю празднования дня Святого Валентина, как обычно, в школе пройдёт концерт, на котором в этом году решили поприсутствовать местное телевидение и журналисты местных печатных изданий.

– Всё, действительно, как обычно, – согласно кивнула Сэния. – Поэтому не совсем понимаю, чем я могу быть Вам полезна.

– Если Вы, мисс Мэй, станете ведущей вечера, то я думаю, мы не обойдёмся лишь местными средствами массовой информации, что невероятно благополучно скажется для нашей школы.

– Я так понимаю, мне нельзя отказаться, – догадалась Сэния, вставая с кресла и уже взирая на директора сверху вниз, добавила. – Я согласна.

Девушка была в бешенстве. Всегда неприятно, когда к тебе применяются те же методы, что часто используешь и ты, но таковы правила игры и, если хочешь выиграть, необходимо хотя бы притвориться, что твоё слово было последним.

Занятия уже начались, и лишь цоканье её каблучков и завывание ветра на улице являлись единственными звуками в огромных безлюдных коридорах. Сэния быстро шла мимо закрытых дверей, за которыми шли уроки, надеясь больше не задержаться ни на минуту в школе, чтобы успеть на съёмки вручения музыкальной премии в Голливуде. Но вдруг замерла, когда до её ушей донёсся мелодичный перезвон нот, сливающийся с тихими вкрадчивыми словами. Сэния, насколько это было возможно при её десятисантиметровых каблуках, тихонько подкралась к музыкальному классу и заглянула внутрь. К её огромному удивлению, она обнаружила за роялем Ника. Глаза его были закрыты, руки плавно двигались по клавишам, но во всей позе сквозило невероятное напряжение, а в голосе – неприкрытое страдание. Девушка нарочито громко стукнула каблуками по полу, прежде чем войти в класс, прекрасно понимая, что чувства Ника были не для посторонних глаз, коей она, в общем-то, и являлась. Но поговорить-то она с ним могла, но, так и не дойдя до инструмента, Сэния замерла, узнавая в обращённом на неё взгляде что-то очень знакомое.

– Я не знала, что помимо прочих достоинств, у тебя есть и слух, – криво улыбнулась девушка.

– Тебе показалось, – пожал плечами Ник, накрывая клавиши рояля крышкой.

– Ну да, вероятно.

Девушка на минуту замолчала, оценивающе вглядываясь в осунувшееся лицо молодого человека, стараясь разглядеть хоть тень бывалой бравады и лоска.

– А я ведь здесь и познакомилась с Наталией. Также шла по коридору и вдруг услышала её музицирование, – с улыбкой на устах вспомнила Сэния, проводя рукой по лаковой поверхности рояля. – Она меня словно приворожила.

– А я даже и не знал, что она умеет играть, – грустно усмехнулся Ник, качая головой.

– Ты изменил ей, Ник? – задала вопрос Сэния после минутной паузы.

– Быстро слухи расходятся, раз уж и ты уже в курсе.

– Слухами земля полнится, а правда одна.

– Правда заключается в том, что я никогда не причиню Наталии боль.

– А что, по-твоему, она сейчас чувствует?

– То же, что и я, – вновь на лице Ника появилась тень улыбки, но тут же исчезла. – Мне её не хватает.

И, наконец, Сэния поняла, что знакомого она разглядела в его глазах. Это была невероятная грусть, всепожирающая печаль и необъятная тоска по человеку, которого не было рядом, но который был необходим для жизни. То же самое она видела и в глазах Наталии. Они оба чувствовали одно и то же, но не могли признаться в этом ни себе, ни тем более друг другу. Грустно было смотреть и Сэнии на эти страдания, но и лезть не в свои дела она не могла себе позволить.

– Жаль, – вздохнула девушка, направляясь к двери.

Прежде чем выйти, она бросила на Ника ещё один мимолётный взгляд через плечо. Но Ник оставался сидеть на своём месте, даже не шелохнувшись. И девушка просто попрощалась и вышла из класса.

Продюсер Сэнии был сильно недоволен, что обеденный перерыв затянулся на полдня. Но её ценили и уважали за то, что, как только она оказывалась перед камерами, тут же приступила к работе, выкидывая из головы всё лишнее, что могло ей помешать широко улыбаться и получать удовольствие от ненавязчивых и пустых разговоров со звёздами. Лучше Сэнии найти было сложно, поэтому её могли ждать и днями.

Как только Наталия закрывала глаза, хоть на мгновение, то снова и снова возвращалась в тот разукрашенный серо-чёрными красками день…

Девушка бежала по коридору, как будто за ней гнались все злые силы вселенной. Но как она не старалась, в голове крепко-накрепко засела отравляющая её сердце картина, которая была намного хуже и страшнее бесов. Полная упругая грудь была плотно прижата к его обнажённой груди. Её глаза были полуприкрыты, его закрыты вовсе в немом экстазе. Руки переплетены, как тонкие упругие веточки. Одна стройная нога девушки была закинута на ягодицы молодого человека и тесно прижимала его к себе в самых интимных местах. Её частые вздохи служили аккомпанементом, а наэлектризованная атмосфера с чуть сладковатым запахом стала антуражем для их приятного времяпрепровождения. И Наталия могла бы забыть эту сцену, если бы отдавшимся порыву страсти молодым человеком не был бы Ник.

Эта картина, как стая диких голодных зверей, преследовала её, и нельзя было ни скрыться, ни спрятаться, ни затаиться. Наталия пыталась убежать. И бежала она быстро не жалея ни сил, ни энергии. Она бежала по пустому коридору, надеясь скорее оказаться где-то далеко, где-нибудь на краю света.

В комнате никого не было и это обрадовало её настолько, насколько это было возможно в данных обстоятельствах. Наталия заметалась по небольшому узкому пространству. Стены начали надвигаться на неё и давить. Наталия метнулась к окну, открыла его и глубоко втянула в себя ледяной воздух. Но это принесло лишь секундное облегчение. А потом стало ещё хуже: голова закружилась, тело стало ватным, а покалывание в груди переросло в тупую ноющую боль. В глазах защипало, и Наталия сильно зажмурилась, чтобы не расплакаться. Но сдержать бушующий поток не так просто, как хотелось бы этого и, как только девушка чуть-чуть расслабилась, ей на ладонь упала первая сверкающая капля, а затем слёзный поток было уже не остановить. Со слезами к Наталии вернулось и чувство самосохранения, и она решила бежать ещё дальше.

Девушка сквозь застилающую пелену перед глазами побрела к столу, на котором лежал её сотовый телефон. В контактах она быстро отыскала нужный номер и нажала на соединение. Как только на другом конце раздался знакомый голос, она без всяких предисловий тихим прерывающимся голосом попросила:

– Пожалуйста, забери меня отсюда.

…Наталия невидящим взглядом смотрела за окно. По дороге быстро мчались автомобили, сливаясь в бесконечную красную и жёлтую полосы. С низко нависшего над городом неба медленно и плавно падали белоснежные снежинки и моментально таяли на грязном асфальте. За окном ничего не изменилось с тех пор, когда Наталия чувствовала себя счастливой. И хоть девушка уже перестала чувствовать себя совершенно несчастной и разбитой, и уже утихли боль и отчаяние, погода над Москвой всё сжимала её в своих крепких объятиях непреодолимой печали, напоминая о дне его предательства.

Но за две недели, проведённые дома, девушка многое обдумала. И вопреки тому, что ей было тяжело вновь и вновь возвращаться в полутёмный спортивный зал, она всё глубже и глубже погружалась в воспоминания. И, в конце концов, поняла, что увидела слишком мало, чтобы упрекать Ника. У неё сработали рефлекс и память, и как только она увидела то, о чём её предупреждали, она побежала, чтобы это вдруг не оказалось правдой. Но теперь она не знает, было ли это или нет. Не доверять она могла, но обвинять в измене – нет. Допускать возможность того, что она не досмотрела начатую прелюдию до конца, Наталия могла. Но и отметать вероятность того, что Ник оттолкнул, навалившуюся на него девицу, тоже не стоило. Наталии так хотелось верить Нику, так хотелось вычеркнуть из памяти один единственный эпизод, который превращал их отношения в руины. Ей так хотелось проснуться и обнаружить, что всё происходящее ей лишь привиделось.

Стекло было прохладным, и девушка прислонилась к нему, чтобы остудить разгорячённое от слёз и переживаний лицо. К груди она прижимала старую потрёпанную книжку с русскими народными сказками. Она достала её неосознанно из аккуратной стопки в своей библиотеке и только потом осознала, что пытается найти ту, что рассказывал ей Ник. Прошло так мало времени, но с каждой минутой Наталии становилось всё тяжелее и больнее находиться вдали от него. Ей было достаточно простого присутствия рядом. Самой видеть его, слышать, случайно касаться… Если бы она могла понимать, о чём он думает… Наталия не понимала, что за чувство обжигает всё внутри, когда она думает о нём. Не знала чувствует ли тоже самое он… И со страхом думая, что влюбилась, Наталия ощущала внутри себя невероятную тягу быть рядом с Ником везде и всегда несмотря ни на что.

В дверь тихо постучали, но даже этот звук смог напугать, погружённую в свои мысли, девушку. Наталия вздрогнула и выронила книгу. Дверь медленно приоткрылась без разрешения, и девушка резко одёрнула руки от заплаканных глаз и взглянула на тёмный силуэт, нарисовавшийся в дверном проёме.

– Тебе посылка, – сказала мама, протягивая небольшую коробочку. – За счёт отправителя, – деловито добавила она, замирая на месте, чтобы услышать объяснения.

Наталия посмотрела на адрес отправителя, после чего, хлюпая носом, объявила:

– Это из школы.

– А, – протянула мама и, так как её любопытство на этом было удовлетворено, вышла из комнаты, притворив за собой дверь.

Наталия откинула в сторону ленту и открыла крышку. В коробочке лежало два конверта. Она открыла первый и, выудив из него небольшую открытку, прочитала: «Нас часто ждут именно там, куда мы возвращаться не хотим». Короткое послание было подписано незнакомым ей именем «Эльчин Сафарли». Девушка, отложив открытку, взяла в руки второй конверт, в котором лежал авиабилет. Её самолёт вылетал из Шереметьево 12 февраля вечером. И если кто-то решил за неё, что ей пора возвращаться, то пусть таки будет, ведь сама Наталия решиться на это никогда бы не смогла.