Чтобы желания сбывались

1

Когда Аль-Маре исполнилось шестнадцать лет, ей разрешили в первый раз отправиться вместе с подругой, которая уже не единожды ходила на заработки в город. И именно тогда произошло с девушкой то дикое, гадкое, несправедливое, что наложило свой отпечаток на всю её последующую жизнь. В порту к ней привязался пьяный морской офицер, приняв за даму свободных нравов, которых там было очень много. Сперва он пытался добиться её благосклонности шутками, уговорами, предложениями пойти выпить и потанцевать, но потом, отчаявшись, пустил в ход грубую силу.

Затащив Аль-Мару в какой-то тёмный закоулок, он прижал её к стене, задрал юбку на голову… Она отчаянно сопротивлялась, но хмель сделал его упрямее и злее… Он был сильный, очень сильный, молодой, красивый, с язвительными чёрными усиками. И оттого, что он такой привлекательный, высокий, мускулистый, наглый — многие другие девушки, возможно, с радостью удовлетворили бы его желания — от этого вне всякой логики было только ещё более гадко… Аль-Мара долго потом вспоминала, содрогаясь от омерзения, его крепкую жилистую шею, бронзовую от загара, с блестящими бусинками пота; в тот жуткий момент ей почему-то бросился в глаза поразительный контраст могучего дикого мяса и стройной правильности четкого как сложенная белая бумага форменного воротника.

Выручили из беды девушку собаки. Это вышло удивительно. Несколько бродячих кобелей случайно забрели в подворотню, где нахал пытался преодолеть постепенно ослабевающее сопротивление Аль-Мары и принялись неистово лаять на него. Внезапное вторжение этих диких и явно не слишком дружелюбно настроенных к нему животных немного отрезвило моряка, он отвлёкся от своей жертвы и хотел было прогнать псов, но самый большой и страшный из них — лохматый серый кобель с рваной мордой, по-видимому, вожак — так убедительно зарычал на него, что офицер пустился наутёк… Аль-Мара была спасена.

Но то невероятное унижение, которое она испытала, очень глубоко вошло в душу девушки. Рассказать кому-нибудь о произошедшем казалось невозможным. Аль-Мара чувствовала жгучий стыд и вину — словно она совершила страшное преступление. Собственное тело стало теперь казаться ей отвратительным. Оглядывая себя в зеркало: широкие упругие бёдра, мягко выпуклый живот с тёмной ямкой пупка, нежные девичьи груди точно капли молока, красивые полные плечи — Аль-Мара с трудом подавляла приступы тошноты — ведь именно оно, тело, послужило причиной невыносимого несмываемого позора, ужаса, унижения…

С мужчинами первое время девушка даже не разговаривала. Все они, как один, представлялись ей плотоядными, алчными существами, ищущими в женщине лишь успокоения своей непостижимой голодной хищной природы. Особенно её пугали крепкие, атлетического телосложения особи противоположного пола — встречая таких в городе, Аль-Мара старалась спрятаться, чтобы они не могли смотреть на неё долго. Ей казалось, что даже расточаемые этими загорелыми холёными самцами взгляды опасны: они въедаются сразу и долго потом остаются на теле, словно разводы чего-то мерзкого…

Девушка теперь стала часто бывать в городе. Это казалось странным, но её тянуло туда снова и снова, она испытывала одновременно и неприязнь и интерес к этому огромному организму из стекла и бетона.

— На севере, за морем, — говорила своим зловещим скрипучим голосом наставница Магар-ра, — есть города ещё больше, ещё громче, ещё страшнее, чем этот, там дома такие же высокие как горные хребты, и ни единой травинки там нет, всюду камень; железные ленты обвивают эти исполинские дома подобно плющам, и ползают по этим лентам железные насекомые…

Аль-Маре очень захотелось увидеть те города, о которых рассказывала старуха. Она часами бродила по просторным асфальтированным площадкам в грузовом порту, с завистью глядела, как выходят из каналов в море торговые суда. Девушка гадала прохожим и зарабатывала этим вполне достаточно на скромную самостоятельную жизнь. Попытка изнасилования сильно отдалила её от семьи и от соплеменников. Сделавшись молчаливой, замкнутой, Аль-Мара сознательно избегала долгих и близких контактов с людьми. Она почти ничего о себе не рассказывала и, предпочитая проводить время в городе, возвращалась в поселение только поздней ночью. Девушка самостоятельно научилась читать по слогам вывески магазинов, банков и гостиниц, писать печатными буквами своё имя. Разумеется, это было её тайной. Желание овладеть «премудростью шакки» вероятнее всего вызвало бы у соплеменников непонимание и осуждение.

Когда мать нашла среди вещей Аль-Мары длинный широкий чек из универсального магазина, исписанный с обратной стороны шариковой ручкой — девушка упражнялась на нём — не особенно любимая и прежде дочь окончательно впала в немилость.

— Ты постигаешь чуждую родичам твоим бесовскую грамоту? — строго спросила мать.

Аль-Мара молчала, она не знала, что сказать; врать она не могла, но суеверный страх проклятия предков всё ещё жил в ней. Девушка стояла, покорно уронив руки и понурив свою пушистую огненную голову, ждала, когда на неё обрушится праведный гнев родительницы.

— Как ты родилась не наша, так и умрёшь чужой, — в сердцах сказала мать.

Эта фраза глубоко запала в душу девушки и в нужный момент решила её судьбу. Бывают такие вещи, на которые ум реагирует не сразу, а спустя какое-то время, иногда довольно большое. Подобное произошло и с Аль-Марой.

Однажды, когда она по своему обыкновению обреталась в порту, капитан пассажирского судна, отбывающего на север, случайно заметив её в общей суматохе, предложил ей место горничной. Прежняя девушка, которая убирала комфортабельные каюты, некстати захворала, срочно требовалось найти ей замену; капитан решил, что юная, рослая, похожая на попрошайку Аль-Мара в пыльном сарафане до пяток и с потёртой рыбацкой сумкой через плечо вряд ли откажется…

Так и случилось. Девушка отнеслась к предложению как к подарку богов, без лишних раздумий и долгих прощаний в составе команды пассажирского теплохода «Вестник» она отбыла на север, навстречу новой жизни, великолепной, зовущей, полной непочатых тайн как чистый морской горизонт.

2

Рахель Грик была невероятно впечатлительной и увлекающейся особой. Она верила в то, что по надписям на рекламных щитах можно узнать свой путь в жизни, если нужная надпись в нужный момент попадётся на глаза. Она очень внимательно относилась к разного рода приметам и суевериям, никогда не забывала взглянуть в зеркало, выходя из дома, а, встретив чёрную кошку, непременно поворачивала назад. Всё это создавало немало трудностей в её личной и общественной жизни, она регулярно получала нагоняи от начальства за опоздания в офис, пропускала важные встречи из-за разных глупых случайностей, вороны, каркнувшей не вовремя, некстати упавшей вилки или ножа.

Рахель была просто находкой для разного рода рекламных агентов, распространителей косметики, модных товаров и услуг — ведь она была идеальным потребителем — существом, почти не имеющим собственных потребностей, но легко поддающимся навязыванию их извне.

Большую часть своего свободного времени она проводила в молах: Рахель постоянно что-то покупала, что-то тут же приходилось выбрасывать, поскольку в её квартире уже не хватало места — вокруг неё с бешеной скоростью вертелось пёстрое колесо вещей.

Каждый месяц Рахель покупала новый номер своего любимого глянцевого журнала «Красивая жизнь» и во всём стремилась соответствовать красочным изображениям на его разворотах. Она выкладывала в социальные сети огромное количество фотографий купленных вещей, видов из окна отеля, сантехники и мебели в номере, если отправлялась в отпуск; обращаясь к профессиональным фотографам, Рахель регулярно изготовляла студийные портфолио в шикарных платьях из последних коллекций, причём они не всегда оказывались ей по карману; она покупала их, аккуратно фотографировалась, не срезая бирки, а затем просто возвращала наряды обратно в магазин по чеку. Создание вокруг себя бриллиантового сияния роскошной жизни кинодивы было главным фокусом её интересов и стремлений.

Так бы, наверное, продолжалось и дальше, но случайность положила начало поистине волшебной истории. В разделе «Мистика и эзотерика» любимого журнала Рахель Грик опубликовали статью под интригующим названием «Мечты сбываются. Это факт.» Далее на двух страницах на фоне счастливо улыбающейся девушки с великолепной фигурой, огромной квартирой и модной машиной рассказывалось о том, что если каждый день по несколько минут думать об исполнении своих желаний с таким чувством, как будто они уже сбылись, то через некоторое время они действительно сбудутся, причём безо всяких усилий со стороны желающего! Здорово, не правда ли?

И Рахель принялась мечтать. Если всё так просто, решила она, то зачем мне продолжать создавать для окружающих иллюзию, будто я живу шикарно? — ведь теперь я знаю, как ВЫМЕЧТАТЬ себе настоящую шикарную жизнь!

С тем же энтузиазмом, с которым прежде Рахель убеждала своих друзей в соцсетях в своём фотографическом благополучии, она взялась теперь медитировать на исполнение желаний. Для верности она делала это не по несколько минут в день, как рекомендовали в вышеупомянутой статье, а вообще целыми днями. Она мечтала дома, сидя на гимнастическом коврике, мечтала в душе, в пробке по пути на работу, на рабочем месте, в обеденный перерыв и даже по вечерам на свиданиях в ресторанах!

Но, как ни странно, несмотря на всё усердие госпожи Грик на поприще мечтания, её мечты не торопились претворяться в жизнь, или, если даже они и сбывались, то совсем не так, как она ждала, причиняя ей этим немало огорчений.

В попытке разрешить возникающие проблемы с помощью всё того же глянцевого журнала, Рахель обратилась к последней странице оного, где обычно публиковались рекламные объявления гадалок, колдунов, кандидатов и докторов эзотерических наук, специалистов по корректировке кармы и прочих сопричастных к потустороннему миру товарищей, за умеренную плату готовых помочь страждущим обитателям этого.

Гадалка, вся обвешанная костяными и деревянными амулетами, сделав несколько картинных движений ладонью над толстой чёрной свечой, хорошо поставленным замогильным голосом заявила госпоже Грик, будто бы она проклята, а чтобы снять проклятие, потребуется выполнить один очень сложный древний магический ритуал и она даже сможет в этом помочь, но…

Гадалка назвала Рахель сумму за свои услуги совершенно немыслимую. Бедняжка такими средствами не располагала, и, будучи легковерной и впечатлительной, впала в панику. По уверениям ведуньи, положение у дамы было просто отчаянное: проклятие грозило разрушить не только личную жизнь самой госпожи Грик, но и судьбы её далёких потомков… Перепуганная женщина приняла решение воспользоваться потребительским кредитом.

Торопливо семеня маленькими ножками в лакированных туфельках она убегала от своего страха и отчаяния. Шпильки клевали асфальт как голодные голуби. Рахель Грик свернула на Улицу Банков. Здесь в окружении слепых чистых витрин с табличками курсов валют и рекламными плакатами процентных ставок по вкладам она почувствовала себя спокойнее. Полтора километра настежь раскрытых (на улице стояло лето) дверей в лучшую жизнь! Выбирай любую.

Рахель одолела три ступеньки крыльца и вошла в банк. Нажав на надпись «кредиты» на сенсорной панели, она взяла из подсвеченной щели аппарата только что отпечатанный, тёплый ещё, талончик электронной очереди и присела на уголок пухлого кожаного дивана в вестибюле. Она была очень бледна, её губы и подбородок слегка подрагивали — словом, вид она имела странный и жалкий. Взяв со столика изрядно уже потёртый глянцевый журнал «Ваши деньги», Рахель начала перелистывать его бессмысленно и нервно. Некоторое время спустя на табло загорелся номер её очереди.

По-птичьи вытянув шею, она поднялась с дивана, и, держа свою стильную сумочку-клатч двумя руками перед грудью, суетливо засеменила к окошку. Она настолько была поглощена тревогой за судьбу своих несуществующих пока потомков, что не заметила молодого мужчину, который стоял в центре вестибюля и озадаченно разглядывал выданный ему электронной системой талончик.

Столкновение было неминуемо. Рахель забавно ойкнула и выронила клатч. Неожиданная встряска взбаламутила её мысли как блёстки в дешёвом шарике-сувенире, наполненном водой.

— Извините, — пробормотала она, часто моргая.

— Ничего страшного…

Она обмерла, ослеплённая синевой глаз и свечением рубашечного воротничка, что был белый как сама белизна, как вечная идея белого цвета. Билл даже не представлял, что делается с женщинами, когда он и не думает ничего с ними делать. Он только обронил в пространство спокойную вежливую улыбку и сказал Рахель два слова. Только. Два.

Такое сине-бело-бронзовое сияние — безупречный воротничок, раскинув крылья подобно журавлику оригами, открывал загорелую шею Билла — от впечатлительности Рахель происходила её невероятная влюбчивость — глаза незнакомца тут же очаровали её. Они говорили о любви — в их непостижимой глубине узрела госпожа Грик невольное обещание; в них, почудилось ей, проскочила искра, способная воспламенить большую Мечту.

Крайст подобрал с белых плиток пола клатч и протянул его Рахель.

— Спасибо, — она взяла клатч, и, как будто не зная, что с ним делать, застыла, держа его в протянутой руке.

— Что с вами? Вы чем-то встревожены? — заботливо поинтересовался внимательный Крайст, от него не укрылось, что стоящая перед ним дама не вполне владеет собой, — Выпейте воды. Финансовые вопросы лучше решать в спокойном и сосредоточенном состоянии.

Морок очарования перед глазами Рахель начал постепенно рассеиваться.

Билл протянул ей пластиковый стаканчик с ледяной водой из кулера. Бедняжка взяла его и алчно опрокинула в рот.

— Что же с вами произошло? — немного удивлённо поинтересовался Крайст, более настороженно вглядываясь в лицо странной клиентки банка, — Мне кажется, вам нужна помощь.

— Вы правы! — воскликнула Рахель, единым махом окунувшись в бездну своего отчаяния с головой. В таком состоянии люди обычно готовы довериться первому встречному. — Я так несчастна! Представляете, меня прокляли!

— Хм… — Билл поднял брови. — Это интересно. И кто же поступил с вами так нехорошо?

— Понятия не имею! Да и нет в этом, по-моему, ничего интересного! — обиженно, как будто ей нагрубили, выпалила Рахель, — Это… это… УЖАСНО!

Она вновь вспомнила о гадалке и сокрушённо замотала головой…

— Ужасно! Ужасно!

— Не переживайте! — поспешил утешить импульсивную даму Билл, сконфузившись от того, что другие клиенты банка, ожидающие своей очереди, оторвались от гаджетов и глядели на них, — Мне кажется, что я смогу вам помочь.

Прикосновением пальца, лёгким, как порхание бабочки, он оживил дисплей наладонника.

3

Кирочка и Аль-Мара поднимались по гулкой широкой лестнице в подъезде дома, где жила госпожа Рахель-Генриетта-Изара-Элеонора Грик. Высокие окна-арки хорошо освещали просторные пролёты. Звук шагов отдавался эхом где-то далеко вверху, отражаясь от мозаичной полусферы купола здания.

На огромной площадке третьего этажа, вымощенной крупной серо-розовой каменной плиткой, стояли глубокие кожаные кресла, журнальный столик и кадка с пальмой. Высокие двери, отделанные деревом, неприветливо глядели на пришедших тёмными кружками глазков.

Кирочка решительно позвонила в одну из них. Подвижная камера над дверью тревожно встрепенулась и, повернувшись, уставилась прямо на девушку.

— Кто там? — спросил сквозь негромкое шуршание женский голос из динамика, установленного чуть в стороне от двери.

— Госпожа Грик? Мы пришли помочь вам. Это касается вашего предположительного контакта со сверхъестественными силами… — Кирочке было не слишком приятно общаться с бесстрастным оком камеры видеонаблюдения. Да и распространяться о цели визита к Рахель среди чутких, напряжённо вслушивающихся во всё происходящее динамиков охранных систем тоже не хотелось.

— Одну минуточку!.. — раздался взволнованный голос, а спустя некоторое время массивный засов бронированной двери громко стукнул, и она очень медленно будто бы неохотно отворилась.

Рахель стояла на пороге в стилизованном под кимоно домашнем халате. Вокруг её головы намотано было большое полотенце.

— Извините… — хозяйка в обществе двух полностью одетых девушек застеснялась и поплотнее запахнула своё кимоно, — Вы подождёте, пока я приведу себя в порядок? В гостиной есть журналы, и я могу попросить домработницу подать кофе…

Она меленько засеменила по коридору в стильных домашних сабо на очень высокой деревянной платформе.

Кирочка и Аль-Мара понимающе переглянулись, представив себе, как долго придётся сидеть сиднем на широком диване, перелистывая скучнейшие глянцевые журналы, пока эта дама — Рахель показалась им гламурной и невыносимо шаблонной особой — наносит на себя в несколько слоёв рекомендованные рекламой крема, пудрится, одевается…

— Мы люди простые, можно обойтись без церемоний… Вы и так прекрасно выглядите! — немного растерянно воскликнула Аль-Мара вслед уходящей хозяйке.

Рахель обернулась; пышным пионом расцвела у неё на лице довольная улыбка. Она обожала комплименты и предпочитала всегда им верить.

4

— Располагайтесь, — продуманным движением руки в широком рукаве халата-кимоно госпожа Грик указала девушкам на диван в гостиной.

— Нам сообщили, что у вас имеются некоторые проблемы… — без предисловий начала Кирочка, осторожно принимая объятия модной мягкой мебели, — Неприятности… Так скажем… Весьма необычного характера…

Кирочка чувствовала себя непривычно среди окружающей её витринной вычурной роскоши. (Разумеется, это всё были вещи с бросовых распродаж, которые Рахель неустанно вынюхивала по всему городу как лисица, но, надо отдать ей должное, выглядела обстановка дорого.)

— Какой у вас красивый дом, — заметила Аль-Мара, умеющая безошибочно угадывать те струны человеческой души, прикосновение к которым даёт самый благозвучный отклик.

Рахель снова заулыбалась. Она воодушевлённо обвела взглядом гостиную и уже было собралась поделиться историей приобретения каких-то эксклюзивных сувениров, но Аль-Мара в высшей степени тактично намекнула ей, что время визита ограничено.

Кирочке не терпелось приступить к работе, госпожа Грик одновременно и забавляла её, и начинала уже немного раздражать; неприятное чувство вызвали не в меру заинтересованные расспросы Рахель о Крайсте, дама попыталась выяснить, почему он не появился лично — Кирочке это показалось обидным — да, возможно, Крайст и более опытный офицер, но стоит ли так откровенно выказывать свои предпочтения?.. Госпожа Грик совершенно не вызывала у неё симпатии.

— Так в чём суть вашей проблемы? — решительно подтолкнула разговор Кира.

— Я проклята… — произнесла Рахель на выдохе, таинственным голосом, вытаращив для убедительности глаза.

— Вот как? И как же вы это чувствуете?

— Дело в том… — задумчиво начала дама, бессознательно кокетливым движением поправляя на голове массивный тюрбан из полотенца, — …что мои мечты всегда сбываются неправильно.

Кирочка быстро взглянула на Рахель; Аль-Мара, успевшая ненадолго уйти в себя, тоже подняла глаза, оторвавшись от созерцания сфинкса, небрежно прилёгшего на стеклянной поверхности журнального столика и навеки застывшего в холодном тёмном камне.

— Неправильно… — удивлённо повторила Кира, — Надо признаться, эта формулировка мне не слишком ясна. Что вы имеете в виду?

— Сейчас объясню. Видите ли, — несколько нервозно продолжала госпожа Грик, трогая в очередной раз полотенце на голове так, словно боялась, что оно куда-нибудь денется, — всякий раз, когда какое-нибудь из моих желаний сбывается, за этим обязательно следуют неприятности, так или иначе связанные с исполнением этого желания… Приведу пример. Как вы, наверное, заметили, я немного склонна к полноте… Это всегда так сильно меня угнетало! Мне очень хотелось иметь стройное подтянутое тело… как на обложках журналов. Я пересидела за свою жизнь на стольких диетах! Я занималась с персональными тренерами и консультантами по питанию! Мне составляли программы похудения с учётом особенностей организма… Чего только я не пробовала… И, представьте себя, результат никогда не был впечатляющим. То есть я, конечно, худела, если выполняла все требования по пунктам, но… Вы сами понимаете. Не всегда у меня получалось… Иногда до смерти хотелось побаловать себя чем-нибудь вкусненьким, или ужасно лень было идти на очередную тренировку… И постепенно великими трудами сброшенный вес возвращался. Ну, вы, наверное, знаете. Подобный текст с жалобами на прошлые печальные опыты содержится в рекламном буклете каждого новейшего средства для похудения. Вот, дескать, сколько бы вы до этого ни пережили безрезультатных попыток, теперь обязательно получится, вот именно с нашим средством… — Рахель вздохнула, — так вот… После всех своих неудач я решила попробовать просто мечтать о похудении. И ничего не делать. Как в том журнале писали. Что же вы думаете? Какое-то время изменений не было. Никаких! А потом… О, чудо! Я начала сбрасывать вес… При этом есть я продолжала всё, что мне нравится… Красота! Я безо всяких диет потеряла почти десять килограммов! Но, о ужас! На очередном профилактическом осмотре мой врач диагностировал у меня редкую болезнь печени, какое-то нарушение в составе желчи, такое, что мой организм теперь практически полностью лишён способности усваивать жиры! От этого страдает качество кожи, снижается острота зрения и даже нарушается свёртываемость крови… Мне скоро потребуется носить очки. Я на лягушку в них похожа, такой удар по гламурному образу… А от контактных линз у меня слезятся глаза! И, что самое обидное: от легкоусвояемых углеводов я всё равно толстею…

— Печальная история, — выдавила из себя Кирочка.

Рахель сокрушённо замотала головой, обхватив свой драгоценный тюрбан обеими руками.

— И, представьте себе, подобное происходит со всеми моими мечтами! Когда я долгое время хотела иметь спортивный автомобиль, у меня в кои то веки появился поклонник, который мог мне его подарить, но он оказался настолько невозможным занудой, что покупка автомобиля не доставила мне совершенно никакого удовольствия, более того, я потом не знала, куда деться от этого парня. После разрыва я, естественно, вернула ему и злополучную машину, и все другие его подарки тоже, но он продолжал надоедать мне телефонными звонками, осыпать меня угрозами и проклятиями, пока не довёл до нервного истощения… — госпожа Грик снова шумно и обречённо выдохнула — Такое ощущение, что исполнение любого моего желания имеет некий «побочный эффект».

— Поэтому вы решили, что тут не обошлось без вмешательства потусторонних сил? — уточнила Аль-Мара.

— Да. Так мне сказала гадалка. Её зовут Всемогущая Элла. Она размещает объявления в журналах, и даже иногда на улице раздают флайеры с рекламой её услуг: «Твоя судьба. Заходи. Узнай. Измени!» Может, видели?

Аль-Мара и Кирочка переглянулись.

— Думается мне… — задумчиво проговорила Аль-Мара, — Что здесь всё куда проще, чем мы полагали… Вы стали жертвой мошенницы…

— Как же так? Быть не может! — обиженно воскликнула госпожа Грик, предположение о том, что гадалка может оказаться аферисткой было для неё весьма неожиданным; оно грозило обрушить существующие представления Рахель о мире; она привыкла безоговорочно верить всей доступной ей информации о товарах и услугах: кремы против старения должны омолаживать, массажёры — оздоровлять, а ворожеи — видеть души человеческие насквозь… — Это вы меня обманываете! В Интернете столько восторженных отзывов об этой гадалке!

Кирочка перекинула на плечо свою толстую тёмную косу и подмигнула Аль-Маре.

— Не расстраивайтесь, госпожа Грик. Мы сейчас отправимся ко Всемогущей Элле вместе. Надеюсь, вы не откажетесь познакомить нас с ней? Я как раз хотела, чтобы мне погадали…

— Конечно!.. — воодушевилась Рахель. — У неё как раз проходит акция «Приведи подругу — получи 50% скидку!» Может, мне тогда хватит на ритуал. И кредит брать не придётся… Вот… только приведу себя в порядок. И сразу отправимся! Подождите меня. Я скоро!

Госпожа Грик подобно колибри выпорхнула из гостиной.

— Так что же ты всё-таки думаешь? — спросила Кирочка, дунув в пышную шапочку пены на принесённом горничной капучино.

— Ничего нет там… Самый обыкновенный механизм компенсации. Нам рассказывали о нём на уроках ведовства ещё в раннем детстве. Племени джанги с древнейших времён известна «легенда о качающейся обезьяне».

— Что за легенда? — Кирочка подцепила невесомую пену ложечкой.

— Давным-давно в джунглях появилась необыкновенно могучая лиана. Ветви её свисали вниз, будто толстые канаты; с одной стороны рядом росло высокое дерево с удивительными яркими спелыми плодами, а с другой — густые заросли колючек. Всем хотелось поесть плодов с большого дерева. Они были привлекательны на вид и казались вкусными. Но залезть на дерево с земли было невозможно, ствол его был скользок и не имел внизу ветвей. Одна молодая обезьяна решила попытать счастья и достать себе замечательных плодов, раскачавшись на лиане. Но чем сильнее она качалась, чем ближе подлетала к вожделенным плодам, тем ближе становились колючки, а когда обезьяне удалось-таки ухватить лакомство, размах лианы стал уже так широк, что на обратном пути она угодила прямо в колючие заросли…

Кирочка покачала головой.

— Это известная зависимость. — Продолжала Аль-Мара. — Чем больше у человека разных желаний, и чем масштабнее эти желания сами по себе, тем к большим неприятностям он должен быть морально готов. Внутренняя жизнь человека похожа на график гармонической функции, и у каждого человека своя амплитуда этой функции, у кого-то — больше, у кого-то меньше; поэтому кто-то способен возноситься к вершинам блаженства и низвергаться в пучину глубочайшего отчаяния, а кто-то проживает свой век ровно, без особых взлётов и падений…

— Получается, тот, у кого эта амплитуда больше, способен стать более богатым, более страстно любимым, более счастливым? — с интересом переспросила Кирочка.

— Так учит древнее предание племени джанги… Верить ему или не верить каждый решает для себя сам.

— Эта амплитуда… У каждого конкретного человека она постоянная или может меняться в течение жизни?

— Разумеется, может. Каждый способен увеличить её размах, раскачаться, как вышеупомянутая обезьяна… Но… Стоит помнить… Раскачивание своей лианы — это долгий и довольно болезненный процесс, тут нужно терпение. Возникающие желания ни в коем случае не должны опережать готовности принимать их «побочный эффект».

— А что может случиться?

В этот момент в комнату заглянула полностью одетая и накрашенная Рахель.

5

На чердаке одного из недавно отреставрированных старинных каменных домов исторического центра Города находился офис гадалки Эллы. Так в объявлении называлось это тесное и сумрачное, душное от свечей и благовоний помещение.

Фасад дома был недавно выкрашен в удивительно нежный пастельный оттенок зелёного, парадный подъезд и окна отделаны были белой лепниной, а наверху помещалась милая остеклённая башенка, сияющая на солнце.

В зданиях Центра обычно сдаётся в аренду каждый метр; на первом этаже дома квартировало рекламное агентство, у входа в него толпились девочки-промоутеры в смешных коротких пышных платьях с брендом молочного шоколада; этажом выше помещались мини-отель с зазывным красным фонарём над дверью и туристическая фирма «Чайка»; на третий этаж забралась адвокатская контора, на четвёртый вскарабкались прачечная и парикмахерская — Кирочке, Рахель и Аль-Маре по пути пришлось прочесть все эти вывески. Поднявшись на самый верх, где парадная лестница вырождалась, превращаясь в узенькую чердачную лесенку с металлическими перекладинами, они позвонили в низенькую деревянную затянутую искусственной паутиной дверь. Рядом с дверью, подвешенная на леске, болталась плюшевая летучая мышь.

Щёлкнул засов и, обдав пришедших густым духом ароматических курений, на пороге появился очень молодой — лет семнадцати-восемнадцати — янтарноглазый юноша, удивительно красивый, худенький и болезненно бледнолицый; его чёрная шёлковая рубашка и узкие брюки выгодно подчёркивали его изысканную хрупкость. На поясе у юноши висел кинжал. Он слегка пригнулся, чтобы не удариться головой о притолоку.

— Госпожа ждёт, — таинственно проговорил он и поспешил нырнуть в черноту, что зияла за раскрывшейся дверью.

— Это её помощник, — Шёпотом пояснила Рахель спутницам.

Никогда прежде Кирочке не доводилось иметь дело с коммерческими колдунами, и ей было весьма любопытно, что представляет собою эта Всемогущая Элла.

Сначала Кирочка ничего не видела. Вокруг было слишком темно. Остановились шедшие перед нею, и она остановилась тоже.

— Всегда приходится миновать мрак, чтобы выйти к свету, — вкрадчивым голосом пояснил помощник гадалки.

Он приподнял тяжёлую завесу из какой-то плотной тёмной ткани, и Кирочка увидела впереди золотистый мерклый мерцающий свет.

Гадалка, непринуждённо раскинувшись в низком кресле с гобеленовой обивкой, приветствовала вошедших чуть заметным величественным кивком головы. Женщина она была роскошная, знойная, жгучая: лет сорока пяти на вид, смуглая, полная и гладкая, с глазами поразительных размеров и черноты, густо обведёнными карандашом, с пышной копной смоляных мелко вьющихся волос и тёмными усиками над губой. Кирочка даже немного потерялась, натолкнувшись на непроницаемый взгляд Эллы. На столе перед ворожеей в подсвечниках из птичьих черепов горело несколько свечей.

— Что привело вас? — глубоким грудным голосом спросила она и слегка улыбнулась сочными малиновыми губами, намекая на своё дружелюбное расположение.

Кирочка медлила с ответом, будучи не в силах отвести взгляда от длинной щели между огромными шоколадными грудями Эллы, стиснутыми чёрным платьем со стразами, кружевами и перьями. Воистину, эта женщина была столь могущественна в сфере любовной, что не оставляла равнодушными даже представительниц своего пола. Кирочка вдруг ощутила себя младенцем, жаждущим испить соков жизни из этой монументальной груди. От этой мысли ей сделалось стыдно, и она поспешила ответить колдунье заранее заготовленной фразой:

— Я слышала, что вы наделены даром прозревать будущее, госпожа… Окажете ли вы мне честь, открыв его передо мною с помощью карт?

Аль-Мара тем временем украдкой наблюдала за прелестным помощником госпожи. Он стоял возле её стола, недвижный, безмолвный; он был подобен восхитительной мраморной статуе; завораживала безукоризненная точность всех смелых тонких линий, из которых он был собран этой загадочной и случайной встречей света и тьмы, этой капризной игрой плещущегося свечного пламени…

— Дитя моё, — ответила Элла с достоинством, выдержав внушительную паузу, будто бы необходимую ей для размышления, — Прежде чем вопрошать Судьбу, могу ли я увериться в том, что ты готова к Пророчеству, и каким бы оно ни было, ты примешь его без ужаса или гнева?

Последние слова гадалка произнесла почти шёпотом, медленно, страстно, интонацией стараясь придать им особенное таинственное сакральное значение. Это было не более чем часто используемым трюком для введения клиента в состояние лёгкого транса, в котором сознание его становится подобно мягкому тесту, и ловкая ворожея легко может навязать ему любую эмоцию или точку зрения.

— Да, госпожа… — Кирочка не могла не признаться себе, что в эту минуту ей стало немного жутко. Чего-чего, а нагнать страху черноглазая Элла была настоящая мастерица. Юноша искусно помогал ей в этом. Он потянул за какие-то ловко натянутые в помещении нити, и откуда-то с потолка, словно танцующие призраки, спустились воздушные занавеси из полупрозрачных тканей; от них на стол и окружающие предметы легло ещё больше теней, дрожащих, узорчатых, жутких…

Госпожа Элла извлекла из широкого гипюрового рукава колоду карт и приготовилась священнодействовать.

— Ты пока можешь остановиться. Врата времени открываются небыстро. Твое намерение прежнее? — ещё более усердно нагнетая интонациями потустороннюю жуть осведомилась гадалка.

— Да, госпожа… — тихо ответила Кирочка, с удивлением отметив про себя, что, несмотря на огромное количество прочитанных учебников по гипнотическим приёмам и свои лейтенантские погоны, она всё же слегка робеет.

Элла начала сосредоточенно тасовать колоду. Гипюровые рукава её порхали, словно чёрные крылья демона, отбрасывая на стол чёткие резные тени. Кирочка на какое-то мгновение даже забыла, что сейчас день, и за стенами этой сумрачной клети есть солнце.

— Снимай! — приказала Элла, протягивая Кирочке колоду на раскрытой ладони.

Девушка нерешительно толкнула карты кончиком пальца. Помощник включил тем временем тихую, томительно-напряжённую музыку. Ловкими пухлыми руками Элла проделала с картами какие-то таинственные манипуляции, затем разложила их на столе перед Кирочкой в несколько стопок рубашками вверх и, резко вскинув глаза, блестящие точно две отполированные агатовые бусины, велела ей выбрать одну из этих стопок. Кирочка повиновалась. Тревожная музыка в этот момент не без помощи красавца-помощника замерла и…

…у Эллы зазвонил мобильный.

— Чёрт! — не выдержала она. — Такой момент!

Ей было, видимо, очень досадно за сорванное представление. Гадалка поднесла широкое и плоское устройство к уху. От телефонного звонка повеяло бытом, зловещее напряжение, с таким трудом созданное вокруг гадалки, мгновенно лопнуло, словно огромный мыльный пузырь.

— Я слушаю, — сказала она строго, но через мгновение вся просияла, казалось, и плечи, и внушительная грудь, и руки её улыбаются, — Моя дорогая! Прости, не узнала сразу… Ты сменила номер? О, как я тебя понимаю, душечка… — Элла некоторое время молчала и хмурилась, слушая, а потом снова заговорила приторно ласковым голосом, — Марка? Конечно, милая. Какие вопросы! Он сейчас спустится. У меня сеанс, не очень удобно говорить… Целую, пока…

Ворожея нажала отбой и многозначительно кивнула помощнику.

— Тебя ждут внизу.

На хорошеньком лице юноши на какую-то секунду, словно зыбкая тень от свечи, мелькнуло отвращение — кроме Аль-Мары никто этого не видел — красивые тонкие губы хрупкого помощника гадалки чуть заметно дрогнули, но тут же вынужденно вытянулись в кроткую учтивую улыбку.

— Да, госпожа… — тихо ответил он и, поклонившись, исчез во мраке.

Кирочка не обратила на эту маленькую сцену никакого внимания — она всецело была поглощена предвкушением гадания; жажда необыкновенных ощущений пульсировала в ней, заставляя трепетать всё тело; заминка с телефонным звонком не вызвала в ней ничего, кроме лёгкого разочарования, никогда в жизни ей не приходила мысль самостоятельно или с чьей-то помощью пытаться заглянуть в будущее; она ожидала предсказания, как события, открытия, удивительного приключения…

— Вернёмся к нашему раскладу, — бережно опустив чёрную глянцевую пластинку телефона на стол, Элла взяла в руки и ловко раскрыла веером выбранную Кирочкой стопку.

— О, это превосходно! — воскликнула она, опустив карты на стол, — Крестовый король — красивый и богатый мужчина, возможно, тайный поклонник, но, более вероятно, друг, десятка черви — исполнение желаний, валет пик… — Элла ещё раз пробежала глазами по картам, как будто сомневаясь в чём-то, а потом добавила, — …юноша, очень своенравный… Неужели сын?.. Шестёрка с девяткой при даме… Нет — это что-то странное…

Входная дверь внезапно раскрылась, и ворвавшийся в комнату сквозняк смёл лежащие на столе карты и перевернул одну из них. Это оказался пиковый туз. Оставшаяся часть колоды перемешалась, и некоторые карты попадали на пол. Никто не заметил, как вздрогнула Аль-Мара.

— Ну вот… — покаянно выдохнула Элла, — Весь расклад сбился. Проклятый сквозняк. Сколько раз просила Марка дверь починить, так ведь у него руки-крюки, да и мозгов — муха насидела… Годится только для украшения стола… Придётся мастера вызывать…

— Спасибо, — растерянно поблагодарила Кирочка, она, хоть и старалась взять себя в руки, всё-таки расстроилась из-за неудачного гадания.

Ворожея собрала карты и загадочно проговорила:

— Врата времени не открываются дважды, вам придётся записаться на следующий сеанс. А сейчас я могу провести небольшой ритуал по очистке кармы.

— Бесплатно? — насторожилась Кирочка.

— Не беспокойтесь… Это подарок от нашей фирмы. — Элла достала откуда-то тонкие коричневые палочки какого-то редкого благовония и стала по очереди подносить их к свече. Заструился плотный серебристый дым, по комнатке поплыл сладкий дурманящий аромат… Кирочка почувствовала желание закрыть глаза. Ей стало необыкновенно спокойно и хорошо… Вокруг неё покачивалась тёплая темнота, она словно плыла куда-то, оторвавшись от земли, от всего прежнего, плыла счастливо и легко…

Сначала не было ничего. Чуть погодя пространство единым духом просветлело. Яркий день явился фотовспышкой по глазам. Кирочка не парила теперь, а шла, мягко ступая по тёплому белому песку. Высоко-высоко над её головой в нежно-кремовом небе тонкими бесконечными линиями чернели провода…

— Пошли! — услышала она над собой повелительный, почти гневный голос Аль-Мары. — Вставай!

Кирочку тянули за руки, она на ватных ногах брела вперёд, спотыкаясь, ощущая непомерную тяжесть и неуклюжесть собственного тела, в которое её сознание возвращалось медленно, неохотно, подобно тому, как после привала сытый, разомлевший на солнце путник вновь взваливает на себя громадный рюкзак…

— Что это было? — спросила она, очнувшись. Прохладный сыроватый воздух подъезда прогнал болезненные грёзы, навеянные ароматическими курениями.

— Аллергия, — сказала Аль-Мара.

— Мы все перепугались, — добавила Рахель, — прежде здесь никто не терял сознания…

— Простите меня… — зачем-то сказала Кирочка, и, опасливо придерживаясь за перила лестницы — она всё ещё чувствовала неуверенность при ходьбе — принялась спускаться.

Маршем ниже навстречу им попался Марк. Вид у него был как будто слегка усталый, между разлетевшимися полами рубашки на нежной груди виднелся слабый след помады… Аль-Мара быстро отвернулась.

Но Марк успел поймать её взгляд. Он догадался, что она не только смотрела, но и видела. Тонкое лицо его как будто погасло; юноша опустил ресницы и инстинктивно спрятал за спину кулак с зажатыми в него банкнотами, свёрнутыми трубочкой.

— Что-то не так? — спросила Кирочка подругу, когда они вышли на улицу. Аль-Мара показалась ей нехарактерно задумчивой и молчаливой. — Ты выглядишь такой загруженной… Это из-за моего обморока? Не переживай так! Со мной ведь уже всё хорошо…

Рахель Грик вспомнила о назначенном визите к маникюрше и поспешно откланялась. Кирочку удивило, что она так легко забыла о проклятии, якобы на неё наложенном, но ничего не стала говорить. Её больше тревожило поведение Аль-Мары. Та избегала смотреть в глаза, не предлагала, как бывало обычно, заглянуть в кафе-мороженое, не шутила, не улыбалась… Кирочке уже случалось наблюдать подобные пугающие своей неожиданностью уходы подруги в себя, но они всегда бывали следствием каких-то сильных впечатлений ею полученных… В «офисе» Эллы, с точки зрения Кирочки, не произошло ничего особенно страшного, такого, что могло бы выбить Аль-Мару из колеи… Или произошло?

— Мара, ты уверена, что всё нормально?

— Да, всё хорошо, — ответила та как будто с лёгкой досадой; обычно подобным образом реагируют на навязчивые расспросы о том, о чём не хотят рассказывать.

— Ты думаешь, эта Элла — настоящая предсказательница? — спросила Кирочка.

Реакция подруги была странной. Аль-Мара резко обернулась; глаза её презрительно сверкнули, точно она услышала оскорбление в свой адрес.

— Смеёшься?! Да это же просто мошенница! Дешёвая фокусница, иллюзионистка! Она смыслит в картах не больше, чем лошадь в латыни! …Да и в ритуалах, как я погляжу, тоже… — бывшая ворожея ненадолго замолчала, словно пыталась проглотить рвущееся наружу возмущение, — и вообще… Желательно, чтобы в ближайшее время этот притон посетила полиция, — добавила она с оттенком гадливости в голосе.

— С чего ты это взяла?.. Может, всё-таки объяснишь? — Кирочка не понимала резкости подруги и поэтому растерялась.

— Она не верно прочла расклад, — напряжённо ответила Аль-Мара.

— Только и всего? Не стоит принимать такие мелочи близко к сердцу, тем более, он был неудачным… — Кирочка неуверенно пыталась найти ключ к беспокойству Аль-Мары, чтобы оно полностью выплеснулось наружу. — Я сама вообще об этом не думаю…

Она взглянула на подругу и замерла. Всегда такую решительную, уверенную и спокойную Аль-Мару, несмотря на знойную летнюю погоду, била дрожь. И сама Кирочка, прежде совершенно уверенная в том, что ничего значительного не произошло, почувствовала в этот момент невнятное волнение…

— Как ты не понимаешь?! — воскликнула Аль-Мара. — Неудачных раскладов не бывает, а этот был, как говорят истинные Предсказатели, самостоятельный, то есть карты сложились под воздействием внешних сил…

— Что же это значит? Расклад сулит мне что-то плохое?

Аль-Мара замотала головой.

— Я тоже не понимаю, я не знаю…

— Не обманывай меня, — пристально глядя в лицо подруги, смело сказала Кирочка, — Если бы ты не прочла расклад, то не утверждала бы, что Элла — шарлатанка.

— Ты права, — выдохнула Аль-Мара, понурив пышноволосую голову, — Но я не могу тебе сказать. Таков закон Врат Времени. Разрешено произносить только благие предначертания. Любое пророчество направляет мысль, мысль укрепляет связь с будущим, делает его зримым; поэтому неведение может ослабить негативное предзнаменование, лишив его энергии. Страх же способен как усугубить неминуемое, так и накликать вероятное…

6

Кирочка, как могла, старалась отвлечься от тревоги, навеянной невысказанным жутким пророчеством карт; ей вспомнился златовласый Лучезар, тоже в своё время узревший на горизонте её судьбы чёрную тучу… Предсказатели, конечно, могут ошибаться. И это случается довольно часто… По статистике, они гораздо реже оказываются правы, чем ошибаются. Так написано в параграфе «Условия стабильности сверхтонких ментальных структур»… Кирочка с отличием закончила курсы подготовки офицеров.

Она сидела за столом и постукивала ногтями по его полированной поверхности. Пальцы нерезко, призрачно отражались в ней… Пора заняться служебными делами.

Первым делом Кирочка позвонила Рахель и объяснила ей, что никто не накладывал на неё никакого проклятия, а «Всемогущая Элла» — банальная авантюристка, навострившаяся наживаться на впечатлительных и доверчивых людях. Только сейчас, в последний раз разговаривая по телефону с госпожой Грик, Кирочка осознала, что её прежнее раздражение незаметно для неё самой перешло в расположение; если раньше эта женщина казалась ей пустоголовой «гламурной штучкой», то теперь она в полной мере оценила очаровательную чистоту натуры Рахель, её способность видеть мир неизменно прекрасным, радужным, идеальным…

— Вам следует быть осторожнее, — дружелюбно напутствовала Кирочка даму, — С такой наивной детской душой очень легко стать жертвой мошенников и прохиндеев.

Разговор оставил приятное ощущение. Такие прощания Кирочка любила, в ней как будто уравновесились какие-то внутренние весы, когда она нажала отбой. Всё хорошо. Всё очень хорошо…

7

В зале погас свет. Медленно нарастая, раскрываясь, словно распускающийся цветок, зазвучала музыка.

На полукруглую, приподнятую над полом примерно на метр сцену, выбежали четыре девушки. Легко и грациозно поднявшись с разных сторон по боковым лесенкам, они встретились в центре. Четыре пары ловких рук вместе поймали большой искрящийся шар, упавший откуда-то сверху.

Они все были одинакового роста, тонкие, безгрудые; их короткие платьица с полупрозрачными порхающими юбками, осыпанными мелкими блёстками, переливались в потоках света прожекторов, установленных по краю сцены.

Шар внезапно распался на дольки, словно разрезанный арбуз, и каждая девушка извлекла из него пои: небольшие мячики на длинных цепочках.

Разбежавшись снова в разные точки сцены, девушки подняли мячики над головами; музыка сделалась тихой, загадочной, она почти замерла, так останавливается ползущая змея и, подняв голову, приготавливается к встрече с опасностью.

Девушки синхронно встряхнули мячиками. Пои разом вспыхнули; вокруг рассыпалось множество искр. Ритмичная музыка фонтаном брызнула из динамиков.

Танцовщицы стояли квадратом. Симметрично размахивая цепями, они рисовали в воздухе огненные кольца и петли, гибко продевались сквозь них, опоясывались искрящимися лентами, подпрыгивали, приседали, вращая пои так быстро, что каждая оказывалась словно под куполом из живого огня. Лёгкие и сияющие, они строили в воздухе друг для друга настоящие огненные замки, ловили на лету цепочки с шарами, передавали их по кругу; выполняя сложные акробатические трюки и прыжки, они взлетали так неожиданно и просто, что, казалось, притяжение земли вовсе не имело над ними никакой власти…

— Итак, господа и дамы! — объявил поднявшийся на сцену по окончании волшебства конферансье. Самых первых его слов было почти не слышно за шквалом аплодисментов. Одна из девушек, в платье с тугим искрящимся лифом и юбкой воздушной как сгусток тумана, уже при зажжённом свете проворно выбежала на сцену, подобрала что-то с пола и убежала опять. — Это был неподражаемый танцевальный квартет «Огненные бабочки». Самое яркое и, не побоюсь этого слова, жаркое культурное событие этого лета…

— Здорово, что ты привела меня сюда, — восторженно шепнула Кирочка сидящей рядом с нею Аль-Маре. — Это просто восхитительно!

Билеты брали на первый ряд. Ведущий вечера спустился со сцены, гости начали вставать со своих мест. В зал из-за кулис снова вылетела как снежинка нарядная девушка из квартета; она подбежала к молодой женщине, сидевшей через два кресла от Кирочки, и взяв её за руки стала что-то тихо и быстро ей говорить…

Кирочка не удержалась от того, чтобы напрямую выразить оказавшейся неожиданно так близко танцовщице своё восхищение. Дождавшись, пока девушка закончит, она жестом остановила её, стремительную, готовую взмыть ввысь, оттолкнувшись длинными жилистыми ногами, и воскликнула:

— Я такое видела впервые! То, что вы делаете, это… это почти магия!

Плясунья улыбнулась благодарно и чуть снисходительно — так всегда улыбаются знаменитости, слыша очередную похвалу в свой адрес — учтиво задержалась возле Кирочки на несколько мгновений, как будто для того, чтобы убедиться, что ей сказали всё, что хотели, и упорхнула.

— Вам правда понравилось? — спросила та самая женщина, к которой только что подбегала танцовщица.

— Да! Да… Ещё бы! — с готовностью подтвердила Кирочка.

— Я рада, — улыбнулась женщина.

Девушки глядели на неё недоумённо.

Словно прочтя их мысли, молодая женщина поспешила объясниться:

— Я бывшая прима этого квартета, его создательница, автор идеи, если угодно…

В этот момент из боковой двери зрительного зала появилась девушка-танцовщица, уже успевшая переодеться в джинсы и футболку. Кирочка узнала её по причёске: убранные по-балетному гладко и залитые лаком волосы блестели в свете ламп. Она катила перед собою инвалидную коляску.

— Спасибо, — тихо сказала молодая женщина, когда танцовщица приблизилась. Девушка бережно принялась помогать ей пересесть из зрительского кресла в коляску.

— Вот видите, — молодая женщина приветливо улыбнулась Кирочке и Аль-Маре, — теперь я почётный зритель. Танец продолжается, но уже без меня… Необыкновенное ощущение — и приятное, и грустное — тебя уже нет, а дело твоё живет. Стихи мёртвого поэта. — Её лицо озарилось; женщина-инвалид смотрела куда-то вдаль; туда, где молодой осветитель, склонившись, внимательно разглядывал один из прожекторов, установленных вдоль сцены.

Кирочка и Аль-Мара замерли, ловя каждое слово неожиданной собеседницы. И это не было только лишь данью вежливости: что-то в этой женщине завораживало; её необыкновенная простота, но при этом строгая сдержанность чувств — сильный характер, проявляющийся во всех жестах, мимике и в манере твёрдо держать осанку… Даже сидя в инвалидном кресле.

— Моя откровенность шокирует вас? — спросила женщина. Она достала из удобной сумки на поясе маленькую фляжку в кожаном чехле, отделанном стразами и отхлебнула из неё.

— Немного… — ответила Кирочка. Она с интересом разглядывала бывшую приму: удлинённые карие глаза, высокий бледный лоб, убранные по-балетному в кичку тёмные волосы.

— Вам грустно, что вы пока не можете танцевать? — осторожно спросила Аль-Мара. Ей сложно было оценить степень увечья танцовщицы в коляске, и, повинуясь естественному человеческому стремлению верить в лучшее, она предположила, что прима имеет шанс поправиться и вернуться к любимому делу.

Женщина в коляске горько улыбнулась:

— Я никогда не смогу танцевать. Врачи надеются когда-нибудь хотя бы поставить меня на ноги… — она снова отхлебнула из фляги и убрала её.

Аль-Мара и Кирочка пришибленно молчали, испытывая обыкновенную мучительную неловкость здоровых и полноценных людей перед инвалидом…

— Я стараюсь не думать о том, что могло бы быть, если бы я не упала… — Задумчиво произнесла бывшая прима. — Всё, что происходит, должно куда-то привести. «Огненные бабочки» существуют, они танцуют, они прекрасны, они больше не нуждаются во мне. Девушка, которую я помогла найти для замены, — она приветливо кивнула в сторону танцовщицы, которая привезла коляску, — необыкновенно талантлива. Она сделает больше, чем я. Вот увидите. Помнится, я проходила мимо Храма Истинной Веры, стоял душный полдень, и двери были открыты настежь; я случайно тогда услышала обрывок проповеди — пастор говорил о страданиях — никогда не спрашивайте «за что?» — небесная справедливость не укладывается в наши плоские представления о воздаянии за содеянное, есть другой вопрос, куда более правильный — «зачем?» …В каком-то смысле я даже благодарна своему падению; оно научило меня мечтать. Раньше, пока танцевала, порхала, взлетала… я была уверена, что могу получить всё, что захочу, у меня не было завораживающего ощущения присутствия в жизни неуловимого Чуда, я просто ставила цели и достигала их; у меня каждый миг рождалось столько новых планов и стремлений, я тонула, я буквально захлёбывалась ими, и знала, что исполнение желаний — в моих руках… — Бывшая прима снова смотрела в сторону осветителя, хлопочущего над прожектором, но не прямо на него, а куда-то насквозь, словно было за его плечами, за тёмно-серой драпировкой занавеса, за стенами театра, что-то неописуемое, запредельно прекрасное — солнце, всходящее над раем… — Только теперь, когда многое для меня стало невозможным, я научилась мечтать спокойно. И желания начали сбываться… «Огненные бабочки» никогда не имели такой бешеной популярности, как этим летом; мы танцевали в своё время почти бесплатно, за идею, нам не на что было покупать пои и яркие концертные платья, а сейчас… Наши выступления анонсируют новости культуры. Когда-то я так горячо мечтала об этом… И это сбылось.

От последней фразы женщины в инвалидной коляске Кирочка ощутила неприятный холодок где-то в районе лопаток и вспомнила о пророчестве.

— Здесь сквозит, — тихо сказала она Аль-Маре.

— Кондиционеры мощные, — как будто немного виновато улыбнулась бывшая танцовщица, — приходите ещё, совсем скоро премьера новой программы…

8

Прежде Рахель Грик не подозревала в себе такого великого таланта мечтательницы. Обычно фантазии конкретного человека чем-то ограничены. Всегда есть какая-то непостижимая верхняя граница, дальше которой мечты не могут уноситься… Этакий потолок реализма. Большинство людей склонны даже в грёзах держать связь со своими реальными возможностями, а сознание Рахель не было сковано ответственностью за исполнение собственных желаний. После прочтения статьи у неё появилась очаровательно легкомысленная уверенность в существовании волшебства, Бога, если угодно, случайности, которая, обрушившись внезапно, окатив кого-либо искристыми брызгами благодати, разом превращает этого кого-то из провинциальной официантки в, скажем, звезду большой сцены или возлюбленную президента…

Для того, чтобы начать мечтать — в первую очередь о красивом романе с мужчиной! — госпоже Грик хватало совсем небольшого толчка. Объекту мечты обычно достаточно было или взглянуть на Рахель как-то, с её точки зрения, по-особенному, или сказать, по её ощущениям, что-нибудь не в меру ласковым голосом, или оказать пустяковую услугу, к примеру, придержать тяжёлые двери в метро. Впечатлительная дамочка тут же воспламенялась и, расценивая что-либо из вышеперечисленного как выражение романтической симпатии, с жаром принималась сочинять в своей голове пылкие любовные истории, повторяющие иногда отдалённо, а порой и точь-в-точь популярные книги и кинофильмы. Герой фантазий, естественно, ни о чём не подозревал. Более того, зачастую встреча этого счастливца, не ведающего своего счастья, с Рахель была единственной и случайной.

Теперь госпожа Грик пленилась новой мечтой: синеглазым красавцем, проявившим к ней участие в банке. Крайст великолепно вписался в образ космического супергероя из недавно вышедшего на экраны блокбастера. А Рахель — это несказанно её радовало — в образ его прекрасной спутницы с загадочной планеты Кро. У актрисы, исполняющей эту роль, как раз были жёлто-зелёные глаза, соломенного цвета волосы, крупно завитые на бигуди, и тонкий длинный рот как у Рахель, которого последняя со школы привыкла стесняться… Мечта произрастала на благодатной почве сознания госпожи Грик как вольный полевой цветок — она не надеялась ни на что всерьёз и грезила исключительно для удовольствия…

Так было, пока в один прекрасный день она не встретила Крайста в своей любимой кондитерской на Перекрёстке Снов.

— Мне кажется, или мы с вами уже где-то встречались?.. — дружелюбно поинтересовался Билл, заметив на себе неотрывный взгляд незнакомой дамы.

— О да! — воскликнула она радостно, поражённая тем, что герой фантазий узнал её. — В банке. Вы помните?

Разумеется, он ничего не помнил. У него просто был такой трюк: когда кто-нибудь с интересом на него засматривался, Билл всегда намекал этому человеку на возможную эпизодическую встречу в прошлом в надежде, что тот сам расскажет о ней. Это позволяло Биллу делать вид, что все эти люди: продавцы, охранники, администраторы отелей и ресторанов, которые очень часто его узнавали, слабенькие колдуны, выплатившие штраф по выписанной им квитанции, ночные таксисты и прочие шапочные знакомые — ему не безразличны и он даже помнит каждого из них. Обычно трюк срабатывал, и Крайсту, после того, как он уже по-настоящему восстанавливал в памяти обстоятельства знакомства, всегда удавалось быть вежливым и милым.

Так случилось и на этот раз. Рахель была очарована и оттого готова безоговорочно верить в самую приятную для себя версию событий: синеглазый герой очарован не меньше, он помнит её и, вполне вероятно, даже хочет продолжить знакомство.

— Давайте выпьем кофе, — предложил Билл, чувствуя некоторую обязанность, к счастью не слишком его тяготившую, соответствовать радужным ожиданиям этой дамы.

На уютной террасе маленького кафетерия, увитой ползучими растениями с удивительно нежными кремовыми воронковидными цветами, Рахель съела три пирожных — она была так счастлива, что даже не беспокоилась о фигуре — и опустошила высокую чашку латте. Билл курил, глядя на неё, щурился от оранжевого света заходящего солнца, пробивающегося сквозь занавес ползучих растений, и думал о легковесности и эфемерности всего — нет ведь в мире ни одной вещи, которая была бы незыблемой, ни одной ценности, ни одной цели — всё непрерывно меняется и внутри тебя и вовне, мысли тают как облака, сменяясь новыми, и процесс этот нескончаем…

Рахель обожала задавать красивым мужчинам отвлечённые философские вопросы. Она привыкла к тому, что прежде это всегда позволяло ей без каких-либо усилий произвести впечатление вдумчивой и серьёзной особы.

— Ради чего вы живете? — спросила Рахель, задумчиво подперев щёку рукой и заглядевшись вдаль, туда, где виднелся в просвете между ползучими растениями нежно-голубой горизонт залива.

Билл молчал. Только маленькая улыбка притаилась, словно играющий котёнок, в уголке его рта.

— Вы не знаете? — голос Рахель прозвучал несколько разочарованно. — Мне, например, кажется, что весь смысл человеческой жизни — в мечтах о будущем. У кого-то одна мечта — большая и прекрасная как солнце, у кого-то — как у меня — множество маленьких… Люди все разные, но мне кажется, что на свете нет и не было ни одного человека, который бы не мечтал.

— Вам кажется, — мягко возразил Билл. — Хотя бы один такой человек есть.

— Да? И где же он?

— Перед вами.

— И вам не скучно? — изумилась Рахель, — да и как у вас это получается?

— Я научился. В юности я мечтал, конечно. Но это было очень невнятно и странно всегда, я даже не могу вспомнить теперь — о чём…

— Возможно научиться не мечтать?! Но зачем? — голосок госпожи Грик дребезжал от волнения. Привычная картина мира рушилась, как подсохший на солнце песочный замок.

— Чтобы жить истинной жизнью, здесь и сейчас. Вот, скажем, вы видите божью коровку, которая ползёт по деревянной балке, удерживающей навес. Нет. Вы заняты своими мечтаниями. Вы не видите её, а она есть. И так каждый день мы проходим мимо жизни, упакованные внутри самих себя, заваленные собственными мыслями…

Рахель молчала, глядя на собеседника во все глаза. Она обратила внимание, что свет удивительно падает на его лицо сквозь причудливые щели в живой стене, и, как ей показалось, всё поняла. Послевкусие кофейного пирожного томило язык, с улицы на террасу проникал ветерок, теребивший тонкую прядь около уха — это было сейчас и это было прекрасно. Рахель впервые в жизни вообще ни о чём не думала, поддавшись очарованию окружающих событий. Крайст так легко говорил о важном, и так просто о глубоком, что ей казалось, будто бы она и сама всегда это знала, просто Билл каким-то непостижимым образом заставил её вспомнить…

— По мне… — продолжал он, — …иметь Прекрасную Мечту — крайне эгоистичное, потребительское отношение к миру. Ведь пока ты мечтаешь, даже если при этом ты очень позитивно настроен, делаешь много добра и прочее, ты любишь Вселенную не просто за то, что она есть, а за то, что она может тебе дать…

— Что же в этом плохого? — спросила Рахель.

— Ничего плохого… Просто Вселенная никому не должна.

Крайст улыбнулся чуть грустно. Рахель решила перевести беседу в иное русло; отвлечённые беседы о вечном не только умножают печаль, но и отвлекают от вопросов более насущных, практических…

— Вы когда-нибудь были женаты, Билл? Есть у вас дети?

— Женат? Нет, не был… — Он взглянул на госпожу Грик, как ей показалось, чуть насмешливо, — Дети? Наверное, нет. Во всяком случае, я никогда их не видел.

Чтобы смягчить благородное смятение, вызванное у Рахель небрежностью его ответа, Билл подарил ей улыбку, загадочную и немного томную.

— Вы совсем не такой, каким представляетесь… — медленно проговорила Рахель, вращая перед собой на столе малюсенькое блюдце от кофейной пары.

— Так и есть. Ваше суждение обо мне, или о любом другом человеке — это всегда лишь проекция его поведения на ваши собственные представления о мире, внутренние установки, выработанные жизненным опытом, укоренившиеся стереотипы. И по-другому просто не может быть. Единственное мерило, которое у вас есть — это вы сами. Поэтому тому, что вы думаете обо мне, не стоит доверять безоговорочно — это всего лишь отпечаток в вашем сознании, набросок, слепок. И в мысленном пространстве каждого из тех, кто когда-либо не поленился составить обо мне представление, поверьте, я разный…

— Получается, вообще невозможно узнать другого человека?

Билл пожал плечами.

— Может быть и можно. Только вот ведь какая штука: многие из нас и самих себя знают недостаточно хорошо… Древняя мудрость гласит: познай себя. Это самое трудное. Вот вы, к примеру, всегда можете истолковать свои ощущения? Вы понимаете себя?

Рахель задумалась.

— Не знаю. Иногда мне так муторно… Чувства часто противоречат разуму, и я не могу принять решение. Иногда бывает, например, я на час зависаю в магазине: никак не могу выбрать, какую из двух совершенно одинаковых сумочек я хочу — синюю или красную… Умом я понимаю, что нет никакой разницы, какую из этих сумок я куплю, но если я возьму любую из них, всё равно где-то в глубине души останется чувство неудовлетворённости, ведь другую я хотела тоже… И я буду думать, это так странно, Боже мой, что я проживу целую жизнь и не пройдусь по улице с той, второй сумкой, которую я не купила… И так я стою и думаю прямо в магазине. Я могу невероятно долго метаться между «купить» или «не купить», «синюю» или «красную»… Я, наверное, немного не в себе…

— Нет, что вы… — Билл учтиво погасил улыбку и отхлебнул остывшего кофе. — С вами как раз всё в порядке. Ну, почти… Не в себе, я полагаю, тот, кто никогда ни в чём не сомневается.

Рахель немного загрустила; она почувствовала, что разговор снова скатывается в плоскость не слишком приятного скорбного вечного, и решила слегка подкорректировать курс:

— Знаете, почему вы мне понравились? Я увидела ваши глаза и подумала, что вы смотрите на меня с любовью… Но я ошиблась. Дело было не во мне. Узнав вас сегодня, я заметила, что вы смотрите так на всё. На любого человека или предмет. Смотрите, излучая любовь глазами, словно её так много внутри вас, бесконечно много… Вы расточаете её непрерывно, но она неисчерпаема. Будто внутри вас горит костёр или светит солнце…

— Хм… — Билл взглянул на Рахель с неожиданной серьёзностью. — Это интересное наблюдение. Сам я ничего подобного, поверьте, не ощущаю. Иногда мне даже кажется, что я вообще никого не люблю…

— Вы удивительный человек… — выдохнула Рахель, глубокомысленно возведя тонко и чётко обведённые карандашом выпуклые глаза к потолку — Вы не мечтаете, вы не любите, мне такое существование даже представить трудно, что же вы тогда делаете?

— То, что должен.

— Господи… Я вот всегда делаю то, что хочу… — немного виновато призналась Рахель, — кто-то из философов, я точно не помню кто, я вообще плохо училась, говорил, что жить так, как живёте вы, руководствуясь единственно чувством долга — это наивысшая степень порядочности!.. Рядом с вами я чувствую себя такой эгоисткой! — добавила она с чувством, театрально встряхнув локонами.

— Ну что вы… — ободряющей улыбкой Крайст смягчил у Рахель этот внезапный взрыв недовольства собой, — это я рядом с вами чувствую себя аскетом, помешанным на самоотречении. «Синюю» или «красную» сумочку выбрать? — он не обидно передразнил её, — Боже мой, в таком случае я бы не купил ни одну…

— А разве вы не аскет? — Рахель кокетливо прищурилась; подобный поворот беседы возвращал ей утраченную было надежду соблазнить Крайста. — Если вы даже не позволяете себе пофантазировать в удовольствие?

— Я? Аскет? Какое там..! — Билл махнул рукой и рассмеялся. — Я просто не склонен об удовольствиях фантазировать, я привык их получать…

Рахель определённо нравилось происходящее; она кокетливо заулыбалась. Всё шло по классическому сценарию… Кино-мачо всегда ведут себя примерно так, как сидящий напротив мужчина с такими ошеломляюще синими глазами…

— Вы — моя мечта… — восторженно пробормотала Рахель, заглядывая Крайсту в лицо и накрывая его руку, лежащую на столе, своей. Всякий раз, когда мир преподносил ей очередную иллюзию воплощения волшебной грёзы, она приходила в экстаз.

— Ну, если я мечта, то могу ведь и исполниться, — заметил Билл, погасив хитрые огоньки в глазах коротким взмахом ресниц.

Отпустив его руку, Рахель слегка напряглась.

— Все мои мечты приносят с собой, сбываясь, неприятности…

— И на этот раз они не исключены. Скорее, даже гарантированы, — весело сообщил Билл.

Рахель вскинула на него разочарованно-удивлённый взгляд:

— Простите, но я не совсем понимаю вас… Что это значит?

— Я вас брошу. Сразу. Исчезну перед рассветом, словно меня и не было никогда, — спокойно ответил Крайст. Обыденный тон, которым было сделано это заявление, ещё сильнее шокировал бедняжку Рахель.

Возмущённая, раздосадованная, недоумевающая, она порывисто вскочила из-за стола. Последняя сказанная Крайстом фраза никак не вязалась с тем образом, который успел сложиться в её сознании.

— Ну… Спасибо, что хоть предупредили. В таком случае вам лучше так и остаться мечтой! — выпалила она и, замолчав, оскорблённо поджала губки.

Билл продолжал сидеть и спокойно улыбаться, глядя снизу вверх своими вызывающе ясными, ни в чём не виноватыми глазами на госпожу Грик, внутри которой в тот момент бесновалась буря…

— Вы очень мудры Рахель, страшащемуся лишиться, лучше не обретать, — изрёк он, делая знак проходящему мимо официанту.

Ответом ему был удаляющийся сердитый стук тонких каблучков.

9

Кирочка лежала в постели с открытыми глазами. Тревоги о пророчестве всегда приходили по ночам, когда одна за другой тихо и медленно ложились на дно взбаламученные дневной суетой лёгкие песчинки мыслей. Она взяла с ночного столика наладонник, задумчиво полюбовалась своим отражением в его мёртвой чёрной поверхности…

Обмен личными сообщениями между офицерами особого Подразделения не был запрещён открыто, но и не поощрялся, тем более на дворе стояла ночь, тёплая летняя ночь, полная шорохов, звёзд, кружевных лунных теней… Мало ли, что могут о ней подумать… Впрочем, Крайст, Кирочка это знала точно, не станет копошиться в ворохе возможных подтекстов ситуации… Она всегда будет существовать для него в обличии конкретного факта — «было», «не было» — а кто что при этом подумал — шелуха — прошлогодняя листва, которую уносит ветер или досадливо сметает швабра дворника…

Набранное сообщение выглядело вполне прилично:

л. Лунь: Как-то тревожно мне, Крайст. Со мною произошло нечто необычное, и, боюсь, оно теперь не отпустит меня.

Кирочка немного помедлила перед тем, как нажать на поле с надписью «отправить». Всё же ей было неудобно… Что если Крайст спит… или… не дай Боже! …проводит время с женщиной… И тут встревает она со своими дурацкими страхами!

Однако, Билл ответил почти сразу:

л. Крайст: отпустит, куда денется, если сама не будешь удерживать. Приветствую. Что стряслось на этот раз?

л. Лунь: Мне погадали на картах…

л. Крайст: Катастрофа! Небось, предрекли роковую любовь?

л. Лунь: Тебе смешно?

л. Крайст: Конечно! Ведь тебе же её предрекли, а не мне. Предрекли бы мне, я бы и сам испугался до смерти.

Кирочка почувствовала, как губы её поневоле начинают складываться в улыбку.

л. Лунь: По-твоему, роковая любовь — это самое страшное?

л. Крайст: А что может быть страшнее?

л. Лунь: Ну… Не знаю… Штука в том, что мне не предсказали ничего конкретного… Просто «нечто недоброе».

л. Крайст: Зло и благо относительны. Не ломай голову. Зачем вообще бояться того, чего даже не можешь как следует себе представить? Это нерациональное расходование эмоциональной энергии.

л. Лунь: Спасибо, Крайст.

л. Крайст: На здоровье. Не забывай, что страх легче всего внушить, и труднее всего изгнать, ибо у нас, существ мыслящих, он изначален: осознание собственного существования с первой секунды идёт рука об руку с протестом против собственного исчезновения…

Отложив наладонник, Кирочка привычно почувствовала облегчение. Умеет Крайст, однако, налаживать расстроенные нервы, починять поломанные судьбы и прочищать замусоренные мозги… А такой, казалось бы, раздолбай… Кирочкиной тревоги не осталось и следа. Теперь ей было спокойно и хорошо, а карточное гадание представлялось совершенной глупостью. Крестовый король, валет и туз… Надо быть полной дурой, чтобы придавать цветным картинкам, сброшенным на пол сквозняком, какое-то глобальное жизнеопределяющее значение!..

Кирочку выбралась из постели и, подскочив к комоду, выдвинула ящик, на дне которого сложены были её странные чёрные статуэтки.

Найдя среди них ту, что изображала хрупкую девушку, напряжённо глядящую на запертую шкатулку в своих руках, она перевернула её и, поднеся к ночной лампе, прочла на дощечке-подставке снизу почти незаметно нацарапанное слово:

СТРАХ.