Чудеса Индии

ПРЕДИСЛОВИЕ

«Книга о чудесах Индии» Бузурга ибн Шахрияра — один из интереснейших историко-географических и литературных памятников арабской средневековой письменности. Она создавалась во второй половине X в. в одном из приморских городов Южной Месопотамии или Западного Ирана и представляет собой свод рассказов, которые автор слышал от моряков и купцов, плававших в Индию, Китай, Индонезию, Африку и другие далекие страны.

Несмотря на то, что арабы располагали в это время разнообразными произведениями описательно-географического характера, автор ни разу не ссылается на них. Вместе с тем автор нигде не говорит, что содержащиеся в книге сведения почерпнуты из его собственного опыта; почти всегда он называет имя капитана или путешественника, от которого слышал тот или иной рассказ.

Эти рассказы различны по характеру и размеру. Некоторые посвящены какому-нибудь диковинному факту, поразившему воображение автора или рассказчика, и состоят всего из нескольких строчек. Другие занимают несколько страниц и повествуют о том или ином далеком морском путешествии. В художественном отношении рассказы также неоднородны. Наиболее поэтичные из них имеют чисто фольклорный характер.

Однако «Чудеса Индии» — не простое собрание былей и небылиц о морских приключениях и путешествиях. Чрезвычайно разнообразное по тематике (здесь речь идет и о природе заморских стран, и о быте и нравах населяющих их народов, и о морской флоре и фауне и т. д.), произведение ато является своеобразной энциклопедией знаний жителей приморских городов халифата X в. о странах восточных морей. Поэтому оно дает нам ценнейший материал для историко-географических, историко-культурных и этнографических выводов.

Появление многочисленных и разнообразных географических произведений на арабском языке в IX и особенно в X в. теснейшим образом было связано с политической и экономической жизнью халифата.

Свержение династии Омейядов и приход к власти халифов из династии Аббасидов, опиравшихся в известной степени на иранскую феодальную аристократию, привели к перемещению в VIII в. политического центра халифата из Сирии в Ирак. В 762 г. второй халиф из династии Аббасидов, аль-Мансур, перенес столицу халифата в Багдад.

Аббасидские халифы, стремившиеся к укреплению государственной власти и централизации управления, нуждались в точных сведениях о провинциях халифата, о населенных пунктах, путях сообщения и экономике отдельных районов. Эти сведения были необходимы для установления размеров налогообложения, организации общегосударственной связи, а также для политического и военного контроля над жизнью отдельных провинций.

Вместе с Тем широкие внешнеполитические связи халифата, обмен разнообразными миссиями и посольствами с соседними странами, военные походы создавали потребность в достоверной информации о других странах и способствовали притоку такой информации.

Перемещение политического центра халифата из Сирии в Ирак привело к быстрому развитию приморских городов Персидского залива, росту их торгового и политического значения. Теперь в руках персидских и арабских купцов оказалась вся торговля между Европой, Африкой и Передней Азией, с одной стороны, и Индией, Юго-Восточной Азией и Китаем — с другой. Эта широкие торговые связи, естественно, вызывали усиленный сирое на карты, справочники, описания маршрутов и способствовали распространению географических знаний в приморских городах халифата.

Наконец, значительную роль в ознакомлении жителей халифата с далекими странами сыграли путешествия мусульман на поклонение Мекку, поездки в мусульманские университетские центры Испании, Средней Азии и т. д.

В результате всего этого появилась обширная географическая литература, чрезвычайно разнообразная по жанрам и тематике. Здесь мы находим и трактаты ученых, и записи чиновников, и дневники путешественников. Некоторые сочинения, например Ибн Хордадбеха (IX — X вв.) и Кудамы ибн Джафара (начало X в.), являются пособиями для чиновников различных ведомств, сборщиков налогов и военных. В ряде произведений излагаются принципы средневековой арабской астрономии и космографии; таковы сочинения аль-Хоризми (IX в.), аль-Кинди (IX в.), аль-Баттани (IX — X вв.). Описанию областей халифата и соседних стран посвящены труды путешественников и ученых X в. алы Масуди, Ибн Хаукаля, аль-Мукаддаси и других.

Интересы средневековых арабских географов и путешественников выходят далеко за пределы халифата, и предметом их изучения становится почти вся Европа, Восточная Африка и Азия до Китая. В сферу их наблюдений попадают самые разнообразные явления природы и общественной жизни. Арабские ученые интересовались строением поверхности, климатом, флорой и фауной, экономикой, культурой и обычаями стран, которые они описывали или посещали.

Но, кроме серьезной научной литературы, дающей представление об уровне средневековой арабской географической науки, существовали произведения, развлекательного характера, представляющие для нас, тем не менее, значительный историко-географический интерес. Авторами таких произведении обычно бывали путешественники или купцы — участники заморских экспедиций. Однако часто собиранием рассказов о далеких странах и морских путешествиях занимались лица, не выезжавшие за пределы родного города, во получавшие сведения «из первых рук» — от моряков и путешественников. Родиной таких сборников, как правило, были города Западного Ирана и Южной Месопотамии: Басра, Сираф и другие с их специфической разноплеменной и пестрой в религиозном отношения моряцкой и купеческой средой. Подобного рода сочинения в равной мере относятся и к научно-исторической, и к художественной литературе, ибо конкретные исторнко-географические сведения, содержащиеся в них, неразрывно сплетены с фантастикой, поэтическим вымыслом и обильным фольклорным материалом. В этом своеобразном жанре и написаны «Чудеса Индии» капитана Бузурга ибн Шахрияра.

К сожалению, единственный источник, по которому мы можем судят о личности автора «Чудес Индии», — его собственное сочинение. Бузург ибн Шахрияр родился в начале X а. в персидском городе Рам-Хурмузе (Западный Иран). Свою книгу он закончил около 960 г. Бузург, по-видимому, участвовал только в каботажных плаваниях и большую часть жизни провел в одном из портовых городов Персидского залива. Он прекрасно знал быт и нравы портовых городов, находился в дружеских отношениях со многими жившими там опытными моряками, купцами и путешественниками, знал и любил море.

Слушая рассказы бывалых моряков и купцов, Бузург записывал те из них, которые казались ему особенно удивительными или поучительными. При этом он всегда указывает имя рассказчика и часто добавляет, что этот человек долгое время жил в заморских странах или известен как знаменитый капитан и т. п. В тех случаях, когда полученное сообщение вызывает у автора сомнение, он специально оговаривает это. Услышав рассказ о гигантских раках и усомнившись в его достоверности, он спросил Мухаммада ибн Бабишада: «Могу ли я передать этот рассказ от твоего имени?» — «Я ведь сам слышал его», — ответил осторожный рассказчик. Так же поступает автор в ряде других случаев. Например, передавая рассказ Мухаммада аль-Умани о животных, меняющих свой пол, автор пишет: «Я не знаю, что об этом и думать. Говорят; что и зайцы обладают тем же свойством. По-моему, это невозможно. А впрочем, Аллах лучше знает».

В другом месте автор говорит: «Понравилось мне то, что я слышал о черепахах, хотя рассказы эти так невероятны, что их не принимает ум».

Разумеется, автор сплошь да рядом не в состоянии отделить реальное от вымышленного и фантастического; нам, однако, важно установить, что автор не «выдумывает», а подходит к полученным сведениям с доступным ему критическим анализом.

«Книга о чудесах Индии» содержит много разнообразных историко-географических сведений. В сравнительно небольшом тексте памятника упоминается около ста географических наименовании, большая часть которых поддается идентификации. Многочисленные рассказы сборника о далеких морских экспедициях в страны Азии и Африки являются отражением реальной действительности — оживленной торговли и широких морских связей портовых городов Южной Месопотамии, Ирана и Аравии в IX — X вв.

Только небольшая часть рассказов, входящих в сборник, прямо или косвенно связана с самой Индией. Знакомство арабских моряков с этой страной в основном ограничивалось побережьем. Сведения о внутренних областях в этот период носили полуфантастический характер.

Арабские корабли, направлявшиеся к островам Малайского архипелага или в Китай, плыли вдоль хорошо знакомого Малабарского берега к острову Серендибу (Цейлон), который был важным промежуточным пунктом на пути в страны Дальнего Востока. Представления о богатстве Цейлона и многочисленности его населения отразились в фантастическом сообщении Бузурга ибн Шахрияра о «ста тысячах» селений острова.

Особое внимание купцов привлекали острова Малайского архипелага, которые по географическим представлениям того времени входили в Страну Золота. Страна Золота считалась одной из наиболее богатых частей известного в ту пору мира. Сирафский купец Юнус ибн Михран, побывавший на острове Суматра (Забедж), с восторгом рассказывал Бузургу ибн Шахрияру о многочисленных городах и деревнях острова, о рынках и оживленной торговле.

Арабские и персидские купцы совершали также путешествия в страны Дальнего Востока.

В VIII — IX вв. в Кантоне была колония мусульманских купцов, поддерживавших постоянные торговые связи с городами Персидского залива. Купцы и моряки рассказывали Бузургу ибн Шахрияру о городе Хумдане (Синаньфу) — древней столице Китая, резиденции багбура (китайского императора), о великой реке Янцзы.

Со странами, расположенными на побережье Восточной Африки и прилегающих островах, арабские и персидские купцы были знакомы довольно слабо. Содержащиеся в «Чудесах Индии» рассказы о стране Хабеш (Абиссиния), Софале зннджей, островах Канбалу, Татба и Дабабид не всегда опираются на свидетельства очевидцев.

В «Чудесах Индии» Бузурга ибн Шахрияра есть ценные сведения по истории торговли и мореплавания в халифате-в X в. Эти сведения позволяют увидеть в новом свете и уточнить факты, известные нам по другим источникам. Приведем несколько примеров.

Оживленная торговля купцов халифата с Западной Индией привела к. образованию в городах Малабарского побережья мусульманских колоний. Важные сведения о положении таких колоний мы находим в рассказе, который Бузургу ибн Шахрияру сообщил сирафец Аббас ибн Махан.

Аббас ибн Махан был «хунарманом» в индийском городе Сеймуре, т. е. главой местной мусульманской колонии. Какой-то приезжий моряк «араб» (а под арабами часто подразумевались в Индии все жители халифата) осквернил местную святыню. Жители Сеймура предлагали казнить моряка, однако местный правители воспротивился этому. «Это невозможно, — сказал он — Преступник из арабов, а с арабами у нас договор». Из дальнейшего выясняется, что все дела о преступлениях мусульман находились в компетенция хунармана, которым мог быть только мусульманин.

По словам автора, хунарман «имеет приблизительно те же обязанности, что и кади в мусульманских странах». Эту должность занимал обычно богатый купец. Так, в другом месте автор сообщает, что хумарман Аббас ибн Махая занимался крупной торговлей и отправил судно с лесом в Оман.

Привилегии, которыми пользовались мусульманские колонии в городах Западной Индии, если верить источнику, были зафиксированы в специальных соглашениях.

Другой эпизод из книги Бузурга говорит о тесных связях мусульманских торговых колоний с портовыми городами халифата. В 918 г. из Сирафа в Сеймур отправился корабль, снаряженный совместно купцами этих городов. Вместе с этим кораблем плыли два других. На трех кораблях было, по словам автора, 1200 человек. Во время бури корабли погибли, и только небольшой группе путешественников удалось дрбраться до берега. Свой рассказ автор заканчивает словами: «Гибель этого судна с грузом привела к расстройству дел Сирафа и Сеймура. Ведь вместе с кораблем пропали величайшие богатства, погибли именитейшие капитаны и купцы».

В приведенном рассказе интересно не только сообщение о совместной организации торговой экспедиции купцами Сирафа в индийской мусульманской колонии. Источник указывает на «расстройство дел Сирафа и Сеймура», якобы вызванное игибелью большого корабля с людьми и грузом, что в общем соответствует историческому факту упадка Сирафа в X в.

Одним из главных соперников Сирафа и других городов Персидского залива в торговле с заморскими странами был большой портовый город Оман. О важной роли Омана в заморской торговле халифата говорит рассказ об Исхаке, сыне еврея, на который впервые обратил внимание И. Ю. Крачковский[1].

Это был один из мелких оманских купцов. После тридцати лет странствий он вернулся в 913 г. из Китая в Оман разбогатевший, на собственном корабле, полном заморских товаров: мускуса, дорогих тканей, фарфора и драгоценных камней. Ценность товаров была столь велика, что купец заплатил правителю Омана Ахмаду ибн Хилалю вместо пошлины, чтобы избежать под счета стоимости всех товаров, более миллиона дирхемов. Узнав о богатстве этого купца, халиф аль-Муктадир решил конфисковать его имущество и отправил в Оман чернокожего слугу аль-Фульфуля с предписанием арестовать Исхака и привезти в Багдад. Ахмад ибн Хилаль, недовольный, видимо, вмешательством халифа в местные дела, тайно предостерег купцов города. Возмущенные оманские купцы явились к правителю и изгнали аль-Фульфуля. Они отправили халифу письмо, в котором предупреждали его, что подобные действия могут повредить торговле не только Омана, но и других городов халифата.

Этот рассказ имеет большое значение для понимания взаимоотношений купечества торговых городов халифата с багдадскими властями. Он свидетельствует о слабости власти аббасидских халифов в начале X в. и об усиления провинциальной администрации, а также о влиянии, которым пользовалось оманское купечество, осмелившееся изгнать правительственного агента.

Некоторые детали рассказа подтверждаются другими арабскими источниками. Например, слуга халифа аль-Муктадира по имени аль-Фульфуль упомянут у продолжателя исторической хроники ат-Табари — Ариба. В этой же хронике сообщается, что правитель Омана Ахмад ибн Хилаль был большим любителем всяческих диковинок и посылал халифу в качестве подарков заморских зверей и птиц. В «Чудесах Индии» также рассказывается, как Ибн Хилаль отправил халифу в виде подарка «муравья огромных размеров». Эти мелкие детали лишний раз свидетельствуют о добросовестности Бузурга ибн Шахрияра при передаче фактов.

В другом месте книги Бузург записал рассказ капитана Исмаилуйи о его путешествии из Калы (на Малаккском полуострове) в Оман. Это расстояние корабль прошел всего за 41 день. Исмаилуйя заплатил оманскому правителю пошлину в 600 тысяч динаров.

Рассказ Исмаилуйи показался Бузургу ибн Шахрияру неправдоподобным, и он навел дополнительные справки, о чем сообщает в другом месте своего сочинения. Выяснилось, что Исмаилуйя действительно приехал из Калы в Оман, но его путешествие продолжалось будто бы 48 дней. Пошлина же в 600 тысяч динаров была наложена на корабль некоего Кавана, прибывшего из Серендиба.

Данные о стоимости товаров, привезенных Исхаком и Каваном, чрезвычайно преувеличены, но все же в какой-то мере показывают характер торговли в те времена. Заморская торговля была делом крайне рискованным и ненадежным, поэтому было выгодно перевозить только очень ценные товары. И если уж плавание заканчивалось благополучно, прибыль оказывалась во много раз больше всех расходов.

В торговых предприятиях купцов халифата важное место занимали экспедиции за «живым товаром». Бузург в своем сборнике не раз говорит о торговле рабами. Моряки бесхитростно рассказывали Бузургу ибн Шахрияру о своем жестоком промысле: «Пользуясь услугами царя, мы беспрестанно обманывали туземцев, крали у них детей или покупали их за передники финики и всякую мелочь».

«Чудеса Индии» дают нам возможность ознакомиться с некоторыми сторонами жизни приморских городов халифата в X в. полнее, чем какая-либо средневековая историческая хроника или научный трактат.

При чтении «Чудес Индии» обращает внимание полное отсутствие у автора религиозного фанатизма и нетерпимости. Он с большой теплотой пишет о тех, кто только недавно принял ислам (например, о царе области Ра, Махруке ибн Райке, или о зннджском царе), с сочувствием рассказывает о купце еврее, обиженном халифскими властями в Омане, негодует, повествуя о мусульманине, оклеветавшем иностранного матроса, «беспомощного и беззащитного». В портовых городах Персидского залива с их пестрым в религиозном и национальном отношениях населением было много лиц, недавно принявших ислам. Может быть, к их числу принадлежал и Бузург ибн Шахрияр, проявлявший такой повышенный интерес к этой теме и постоянно подчеркивавший высокие нравственные достоинства вновь обращенных. С этой точки зрения характерен один из рассказов сборника, посвященный сирафскому капитану Абу-з-Захру аль-Бархатию. Аль-Бархатий прежде был огнепоклонником (т. е. зороастрийцем), позднее он принял ислам и «стал прекрасным мусульманином». «Аль-Бархатий пользовался всеобщим уважением и доверием, — пишет автор. — Люди прислушивались к его словам и доверяли ему свое имущество и детей».

В «Чудесах Индии» моряк или купец — мусульманин всегда выделяется из массы своих товарищей-немусульман как «первый среди равных», высокие моральные качества которого заставляют всех прислушиваться к его голосу. Так, в рассказе об «Острове женщин» автор пишет, что во время бури «каждый молился тому божеству, которое чтил, так как это были люди различных вер, обитатели Индии, Китая, Ирана и островов», но спасены были все благодаря мудрым советам «мусульманского, шейха из андалусского города Кадикса».

Капитаны кораблей составляли своего рода сообщества, в которых действовали, неписаные профессиональные и этические законы. Корпоративные правила предоставляли капитанам во время плавания почти неограниченную власть и вместе с тем накладывали на них серьезные обязательства. «Ведь мы, члены сообщества капитанов кораблей, вступив на них, связываем с ними свою судьбу и жизнь: если корабль цел — мы живы; если он погибает — умираем и мы», — говорит в «Чудесах Индии» один из капитанов.

Иногда, в трудную минуту, капитанам приходилось принимать крутые меры. Бузург рассказывает об одном из приключений опытного капитана Алламы. Чтобы заставить купцов, находившихся на корабле, выполнить его приказание — для спасения корабля выбросить груз в море, — Аллама, предвидевший приближение страшной бури, пригрозил, что в случае неповиновения он покинет судно.

Другой капитан, Ахмад, во время сильного шторма, несмотря на требования испуганных купцов, отказался выбросить в море груз, заявив: «Ничего не будет выброшено, пока я еще в состоянии что-нибудь сделать и имею хоть малейшую возможность избежать гибели».

Наиболее опытные и удачливые капитаны пользовались в странах, участвовавших в морской торговле, заслуженной славой. Имя одного из друзей Бузурга ибн Шахрияра — капитана Мухаммада ибн Бабишада из Сирафа было так широко известно, что один индийский царь даже приказал, по словам автора, изготовить его изображение, так как «это великий капитан, чье имя облетело моря». «У них в обычае, — поясняет Бузург, — заказывать портреты всех людей, пользующихся почетом и славой, к какому бы сословию эти люди ни принадлежали».

Другой капитан, Джахуд Кута, побывавший у царя Забеджа, сумел добиться для мусульманских купцов и моряков, в нарушение местного придворного этикета, особой привилегии — не сидеть в присутствии царя в предписанной позе. Это отступление было сделано, как говорится в книге, «из уважения к мусульманским купцам и морякам».

Капитаны, нарушавшие морскую этику, вызывали у моряков презрение. «...Не было среди морских капитанов более бесчестного человека, чем Мерзебан; с купцами на своем корабле он поступал как настоящий стряпчий», — возмущенно говорит Бузург ибн Шахрияр.

Среда, из которой рекрутировались моряки, не была однородна в социальном и религиозном отношениях. Имена некоторых капитанов в «Чудесах Индии» не сопровождаются куньей (прозваньем по имени отца или сына, распространенным у мусульман, например: ибн Бабншад — сын Бабмшада) и скорее напоминают клички, что говорит, возможно, о незнатном происхождении их носителей.

Бузург сообщает интересные биографические сведения о капитане Абхаре, показывающие, что кормчие купеческих кораблей часто были выходцами из беднейших слоев населения. Абхара родился в Кермане (Западный Иран). В молодости он пас овец, позднее стал рыбаком, а затем поступил матросом на судне, отправлявшееся в Индию. Там Абхара перешел на китайский корабль и наконец стал капитаном.

Общемусульманский характер большинства имен не позволяет установить родину того или иного моряка. Тем не менее некоторые имена совершенно определенно указывают на иранское происхождение (Бабншад, Шадан, Дарбезин). Из упомянутых в «Чудесах Индии» капитанов по крайней мере семеро были уроженцами Сирафа.

Некоторые капитаны, принимавшие участие в заморских экспедициях, занимались торговлей наравне с купцами. Так, Бузург ибн Шахрияр сообщает о капитане Ахмаде, который вложил все свое состояние в столь плачевно окончившуюся торговую экспедицию купцов Сирафа и Сеймура.

Заморская торговля была основой жизни населения приморских городов. Понятно, что в этой среде бытовало множество рассказов о море: о кораблекрушениях, чудесных спасениях, сказочных богатствах, приносимых далекими путешествиями.

Как отмечалось выше, Бузург включал в свой сборник только те рассказы, которые, по его мнению, заслуживали доверия. И тем не менее многое в «Чудесах Индия» представляется современному читателю неправдоподобным, сказочным. Это обусловлено не только полуфантастическим представлением о мире, которое соответствовало уровню естественнонаучных знаний средневековья; сочетание реального и чудесного в этой книге вырастает из специфической атмосферы жизни приморских городов халифата в X в. со всем ее историческим своеобразием.

Дальние экспедиции арабских и персидских мореплавателей приняли в VIII — X вв. особенно широкий размах. Эти экспедиции значительно расширили кругозор жителей приморских городов халифата. Однако количественное накопление знаний о мире не сопровождалось (во всяком случае немедленно) их соответствующим научным осмыслением. Арабские географы упорно держались за разработанные еще греками теоретические построения, несмотря на то что вновь полученные сведения постоянно их опровергали. А в среде людей дела — моряков и купцов — были широко распространены всевозможные легенды и суеверия. Вполне реалистическое восприятие жизненных явлений, порожденное суровой практикой морских будней, требовавшей от человека выдержки, предприимчивости, умения трезво оценить факты, уживалось с наивнейшими представлениями, верой в чудеса, нелепейшими предрассудками.

Уходившие в море корабли привозили из далеких стран огромные богатства — ткани, драгоценные камни, рабов, бесчисленные заморские диковинки, но очень часто не возвращались, потопленные разбойниками или поглощенные океаном. При отсутствии точных навигационных приборов плавание на весьма несовершенных и непрочных судах было связано с огромным риском. Все надежды возлагались на опытность капитана и на удачу.

Полная опасностей жизнь, постоянная зависимость от стихийных сил природы поддерживали веру в чудесное и культивировали интерес к морским «чудесам». Поэтому невероятные истории передавались моряками из поколения в поколение и при этом всегда рассказывались как происходившие недавно. Когда путешественники рассказывали Бузургу ибн Шахрияру о том, что они видели, — они действительно видели или думали, что видели.

Это сплетение опыта и вымысла, реального быта и волшебной сказочности и составляет неповторимое эстетическое своеобразие «Чудес Индии» и придает самому тону сочинения особое поэтическое обаяние.

Перед читателем встают образы мужественных, сильных людей, разговаривающих живым, сдобренным вульгаризмами языком, отправляющихся ради наживы в опасные путешествия, борющихся в море с «огромными, как горы, волнами», претерпевающих невероятные приключения, а по возвращении рассказывающих с наивным простодушием были и небылицы о своих странствованиях. Близость к природе заставляла этих людей наделять живые существа морей и далеких стран человеческими чертами. Рыбы, радующиеся кораблю как спутнику, обезьяны, испытывающие симпатию к морякам и приносящие им «золотые корни», — все кажется правдоподобным этим видевшим мир людям.

За каждым, даже маленьким отрывком сборника — будь то история моряка, попавшего на необитаемый остров, или полный драматизма, рассказ о потерпевших кораблекрушение, собиравшихся с голода съесть мальчика, — чувствуются рассказчики, всюду Побывавшие и много видевшие, жадно впитывавшие наиболее острые впечатления жизни.

К лучшим в художественном отношении частям «Чудес Индии» относится рассказ о молодом зинджском царе, похищенном оманскими моряками и проданном в рабство. Благородство зинджского царя противопоставляется, алчности и неблагодарности оманцев В композиционном отношении это самостоятельная, законченная новелла. Все детали рассказа выписаны реалистически, раскрытие образа центральной фигуры рассказа — зинджского царя, главных черт его характера: верности, честности, благородства, гордости — происходит не декларативно, а постепенно выявляется из его мотивированных поступков. Царь, брошенный оманцами в трюм вместе с другими рабами, ведет себя с большим достоинством, не желает смотреть на похитителей и разговаривать с ними. Бежавший и вернувшийся на родину царь сожалеет, что не может возместить своей стоимости хозяину. На первый план в рассказе выступают наивная мусульманская дидактика и рабовладельческая психология рассказчика. Как и в других частях сборника, высокие моральные качества вновь обращенных мусульман подчеркиваются и противопоставляются жестокости и корыстолюбию жителей «коренных» мусульманских областей.

Книга Бузурга ибн Шахрияра не была исключительным явлением для IX — X вв. Напротив, есть все основания предполагать, что в этот период существовали и другие сочинения такого рода. Рассказы моряков, передававшиеся из уст в уста, дополнялись новыми деталями и принимали фольклорный характер. К целому ряду рассказов, входящих в «Чудеса Индии», можно без труда найти параллели в сборниках более позднего времени.

Очень интересно сопоставление с рассказами о приключениях Синдбада-морехода, вошедшими в «Тысячу и одну ночь». Сюжетное сходство их с отдельными частями книги Бузурга несомненно. Мы находим рассказы и о потерпевшем Кораблекрушение, который улетел с необитаемого острова, привязавшись к лапам огромной птицы Рух, и о долине алмазов, охраняемой змеями, и о гигантской рыбе, принятой мореплавателями за остров, и другие рассказы, повторяющие в основной сюжетной линии и в деталях соответствующие эпизоды «Чудес Индии».

Сборник «Тысяча и одна ночь» в своей окончательной редакции сложился в Египте в XIV — XVI вв. Однако сказочный свод, носивший то же название, существовал в Багдаде еще в X в. Хронологическое выявление отдельных пластов «Тысячи и одной ночи» и определение их характера на различных стадиях развития сборника до сих пор не проделаны. Исследователи выдвигали многочисленные гипотезы, но вопрос пока еще не решен. Не вполне ясен также вопрос о литературных источниках различных частей «Тысячи и одной ночи», в частности «Приключений Синдбада-морехода». Возможно, что редактор рассказов о Синдбаде использовал в качестве одного из источников «Чудеса Индии» или какой-либо аналогичный сборник X в. Возможно также, что эти рассказы первоначально не были частью «Тысячи и одной ночи», а существовали в виде самостоятельного сборника. В некоторых более древних рукописях «Тысячи и одной ночи» их нет.

Синдбад не похож на героев других сказок — слабых и изнеженных горожан, привыкших к лени и чувственным удовольствиям. Правда, Синдбад свою молодость проводит в кутежах и очень быстро растрачивает состояние, доставшееся ему в наследство от отца — богатого купца. Но вынужденный силой обстоятельств пуститься в далекое путешествие, он уже больше не может усидеть на месте и через некоторое время после возвращения опять отправляется в странствования. «Захотелось душе попутешествовать и прогуляться, она стосковалась по торговле, наживе и прибыли — душа ведь приказывает злое», — говорит Синдбад.

В этом мужественном, яростно цепляющемся за жизнь, неутомимом путешественнике мы без труда узнаем моряка или купца — главного персонажа «Чудес Индии».

Но вместе с тем бросается в глаза огромное различие в характере этик двух произведений средневековой арабской литературы. В то время как книга Бузурга самым тесным образом связана с жизнью приморских городов халифата X в, и записана со слов живых людей — участников морских экспедиций, рассказы о Синдбаде-мореходе, составленные в Багдаде или Египте на основании других источников, совершенно оторвались от реальности. В то время как в «Чудесах Индии» постоянно чувствуется стремление автора сблизить детали рассказов с реальными явлениями, в «Приключениях Синдбада» эти детали приобретают уже совершенно фантастический характер.

Синдбад-мореход живет в Багдаде во времена Харуна ар-Рашида. Для Бузурга ибн Шахрияра халиф Харун ар-Рашид, не вызывавший у современников ни восторга, ни особого уважения, был ничем не примечательным правителем, имя которого он упоминает вскользь. Для автора «Приключения Синдбада» Харун ар-Рашид в полном соответствии с позднейшей легендой — личность таинственная и необыкновенная.

Остров, к которому пристает корабль, в книге Бузурга ибн Шахрияра оказался морским животным. Он «пустынен и гол», как подобает спине морской черепахи. В «Приключениях Синдбада» неправдоподобие рассказа усиливается до предела. Остров, оказавшийся рыбой, покрыт землей, порос деревьями и «подобен саду». В «Чудесах Индии» обезьяны нападают на караваи путешественников. В «Синдбаде» обезьяны нападают на город и каждую ночь изгоняют его жителей. Птица переносящая путешественников с необитаемого острова на материк, в «Чудесах Индии» отличается от остальных пернатых, судя по описанию, только крупными размерами. В «Синдбаде» — это гигантская птица Рух, которая «кормит своих детей слонами» и топит корабль, сбрасывая на него каменные глыбы.

У автора «Синдбада» нет ясных географических представлений об описываемых странах. Например, он пишет о стране, населенной индийцами, и абиссинцами. Реальные страны превращаются в таинственный «климат царей», в фантастические государства и острова.

Капитаны и моряки Бузурга ибн Шахрияра — люди с определенным чувством чести, правилами этики. В «Приключениях Синдбада» всего этого нет и в помине. Здесь рассказывается о капитане, который «распустил паруса и поехал с теми, кто поднялся на корабль, не обращая внимания на утопающих». Моряки Бузурга ибн Шахрияра так бы не поступили.

В самом образе Синдбада, несмотря на его очевидную близость к героям «Чудес Индии», мы находим ряд черт, отличающих его от моряков и купцов Бузурга ибн Шахрияра и свойственных иному времени и иной среде. Только затруднительные обстоятельства могли заставить Синдбада согласиться на путешествие по морю. Всякий раз, попадая в очередную переделку, Синдбад-мореход упрекает себя в безрассудстве, толкнувшем его на морское путешествие. Привыкшим к спокойной жизни купцам Багдада или Египта XIV — XVI вв. заморские путешествия казались делом ненужным и опасным. С нескрываемым удовлетворением говорит Синдбад о том, что он наконец «достиг счастья после сильного утомления, великих трудов и многих ужасов». «Я накупил, — говорит Синдбад, — слуг, прислужников, невольников, рабынь и рабов... домов, земель, поместий... и забыл все, что вытерпел: и усталость, и чужбину, и труды, и ужасы пути. И я развлекался наслаждениями и радостями, и прекрасной едой, и дорогими напитками и продолжал жить таким образом».

Иными глазами смотрели на морские путешествия герои Бузурга ибн Шахрияра. Профессия моряка не только не содержала для них чего-либо противоестественного или зазорного, но была благородным и почетным промыслом. Они любили море, умели чувствовать его красоту. Бесхитростность их рассказов, отсутствие какой-либо рисовки, правдивые и яркие описания морской природы выгодно отличают «Чудеса Индия» от несколько искусственного изложения «Приключений Синдбада-морехода».

Сочинение Бузурга ибн Шахрияра «Чудеса Индии» дошло до нас в единственной рукописи, переписанной в XIII в. и хранящейся в Стамбуле. Впервые перевод ее на французский язык был издан в 1878 г. ориенталистом Девиком[2]. Переводчик снабдил издание предисловием и краткими комментариями. К сожалению, в рукописи, использованной Девиком, было много ошибок и пропусков, что значительно снизило ценность перевода. Французское издание 1878 г. не содержало арабского текста.

В 1886 г. рукопись «Чудеса Индии» была издана Ван дер Литом[3]. Новое издание включало исправленный арабский текст, заново выполненный Девиком французский перевод и подробные научные комментарии, до настоящего времени не потерявшие своего значения.

В 1928 г. в Лондоне был издан английский перевод сочинения, сделанный с французского перевода и научного интереса не представляющий[4].

Предлагаемый читателю русский перевод выполнен под редакцией академика И. Ю. Крачковского ленинградской арабисткой Р. Л. Эрлих (ум. в 1930 г.) с арабского текста, изданного Ван дер Литом[5]. Иллюстрации представляют собой репродукции миниатюр из хранящейся в Париже рукописи Харири «Макамы», переписанной в XIII в. (как и рукопись «Чудес Индии»), и воспроизводятся по изданию «Книги о чудесах Индии» Ван дер Лита. Эти миниатюры изображают некоторые сюжеты, встречающиеся также в книге Бузурга.

И. Фильштинский