Чудовище лощин

8. «Фруктовый сад, гостиница и кухня»

Джаннер не сразу понял, в чём странность Бан Роны.

Они шли по опрятным городским улицам, минуя повозки и беседующих на ходу людей. Перед многими домами были разбиты садики, и к крыльцу, петляя между яркими клумбами и грядками картупеля, вела дорожка. Мужчины и женщины сидели на скамейках, попыхивали трубками, жевали виноград и смеялись, радуясь вечерней прохладе.

А ещё повсюду были собаки. Очень большие. Джаннер видел в окнах домов их хвосты, реющие, как флаги. Собаки свернувшись лежали на крылечках, бегали за палками… В лощинах жили псы самых разных окрасов и пород, но все они были самое малое вдвое крупнее Малыша (конечно, до того, как он выпил воды из Первого источника). Не раз собаки выбегали на улицу, чтобы поздороваться с проходившей мимо Лили; похоже, они чувствовали в ней огромный запас неисчерпанной любви.

– Люди совсем не боятся, – сказал Джаннер, наконец сообразив, чтó его удивляет. – Уже темно, а на улицах полно народу, и нет ни одного Клыка. Все счастливы. Я никогда такого раньше не видел.

– Так было, и так должно быть, – произнёс Артам. – Работа закончена, ужин на столе, детишки хотят перед сном наиграться досыта. Это час сказок. Посмотри.

Они миновали лужайку, на которой в каменном круге горел огонь. На скамейке сидела старушка с книгой на коленях и читала собравшимся вокруг ребятишкам. Ушей Игиби достигла музыка свистоарфы, а вместе с ней пение. Проходя мимо окна, Джаннер уловил аппетитный запах и разглядел собравшуюся за столом семью. Мальчик вспомнил День дракона в Глибвуде, когда он слышал поющего у костра барда Армулина. Но здесь никто ничего не боялся. Здесь не было Клыков.

Джаннер увидел впереди кимерцев, шагающих вслед за Данниби. Подъём на холм был пологим, но после морского путешествия Джаннер и остальные отвыкли от долгих прогулок. Поэтому они изрядно запыхались, нагоняя Данниби и компанию.

Впрочем, Оскар был проворен, как швап; он с улыбкой шагал впереди и вертел головой во все стороны, широко распахнув глаза.

– Я иду по улицам Бан Роны! – восклицал он, отдуваясь. – Я и не думал, что однажды пересеку Тёмное море! Костры! Клумбы! Создатель, пусть здесь найдутся и книги!

Данниби ждал под вывеской, на которой было написано «Фруктовый сад, гостиница и кухня». Он улыбнулся, толкнул дверь, и Джаннер почуял запах тыквы, корицы и масла. Кимерцы уже расселись за деревянными столами и у камина, где пылал огонь. Местные жители обернулись, чтобы посмотреть на моряков. Джаннер видел в их взглядах одно лишь любопытство, без неприязни и подозрения. Вскоре местные вновь принялись за свои разговоры и еду, не мешая усталым морякам отдыхать.

Оскар протиснулся к пустому столу и помахал остальным. Как только Ния села, он плюхнулся на стул и принялся заправлять салфетку за ворот рубашки.

Статная женщина с волосами, собранными в пучок, подошла к столу и встала перед гостями, уперев руки в бока.

– Добро пожаловать, путешественники. Данниби нравится мой тыквенный хлеб, вот он и привёл вас сюда. – Она окинула взглядом всех поочерёдно и остановилась на Нии. – Это правда?

– Что? – спросила Ния.

– Ты Ния Ветрокрыл?

– Да.

– И ты привезла в Бан Рону Клыка?

Джаннер напрягся, ожидая вспышки гнева, но Ния ответила спокойно:

– Нет. Я привезла своего сына. Как бы он ни выглядел, он не Клык.

Женщина, казалось, удовлетворилась ответом Нии и без дальнейших расспросов приняла заказ. Джаннер попросил виноградного сидра и миску куриного рагу. Ему не верилось, что он ужинает в настоящей таверне, а поблизости нет ни единого Клыка.

Подо встал и поднял кружку с элем из корневицы:

– Матросы «Энрамеры»!

Кимерцы радостно взревели в ответ и тоже воздели кружки.

– Благослови Создатель Гаммона из Скри, который разбил Клыков в битве у Кимеры и помог нам спастись! Пусть он и его храбрые воины сражаются, пока наша земля не обретёт свободу! Благослови Создатель всех вас, переплывших Тёмное море, хотя под нами были драконы, а позади Клыки!

Кимерцы вновь загалдели. Жители лощин с улыбками смотрели на них.

– Благослови Создатель Зелёные лощины, куда боится ступить Наг Безымянный!

Теперь уже местные разразились восторженными криками.

– Благослови Создатель Анниеру, – продолжил Подо.

Воцарилась почтительная тишина. Мужчины и женщины склонили головы.

– Пусть это великое королевство возродится из пепла. – Подо взглянул на Нию и Артама, потом на Джаннера и Лили.

– Пусть Создатель хранит Кальмара сегодня, – произнёс Джаннер так тихо, что его услышали только родные.

– Да будет так, – сказал Артам.

Дверь кухни отворилась, и подавальщики стали выносить подносы, уставленные дымящимися мисками. Посетители оживлённо загалдели. Джаннер старался есть и радоваться, но веселиться от души мешала тревога за брата. Он молился, чтобы Радрик сдержал слово и чтобы Кальмара вкусно кормили и не обижали, пока родные его не освободят.

Когда они покончили с едой, Норн, тощий и лысый хозяин таверны, проводил гостей в комнаты. Он был особенно проворен и любезен: ведь Данниби привёл к нему толпу клиентов и пообещал полный чан бузинной наливки со следующего урожая. В каждой спальне стояли две кровати, поэтому Ния и Лили заняли одну комнату, Оскар и Подо другую, а Джаннер и Артам третью. Комнаты были простые, но уютные, с мягкими постелями, шкафом для одежды и письменным столом.

Норн принёс мазь и чистые бинты для перевязки. Мазь была в глиняном кувшине, и, когда Ния открыла его, по комнате разнёсся горьковатый запах.

– Что это? – спросил Джаннер, поморщившись.

– То, чего мне страшно не хватало на корабле, – сказала Ния и обмакнула в кувшин чистый лоскут. – Это смесь мелко нарезанного чеснука, сока слизевицы и корня смеклы. Мы называем её небальзам. Он не только быстро заживляет раны, но и снимает боль. Ложись.

Джаннер морщился от каждого прикосновения, но раны сразу же охватило приятное тепло. Ему вдруг стало очень трудно держать глаза открытыми; возможно, таково было действие снадобья.

Ния накрыла Джаннера одеялом до подбородка.

– Я разбужу тебя к завтраку, – сказала она и поцеловала сына в лоб. – Отдыхай. Завтра перед советом надо будет помыться и переодеться. Я точно не засну, зная, что мой сын совсем один в тюремной камере.

– Мне совсем не хочется спать, – зевнув, произнёс Джаннер… и настало утро.

Он спустился на первый этаж и обнаружил, что все уплетают овсянку с молоком. Не успели они покончить с завтраком, как пришёл Данниби, чтобы проводить их в Твердыню.

Гавань окутывал утренний туман, заслонив всё, кроме вершин утёсов, где мерцали крошечные огоньки сигнальных костров. Пока Ветрокрылы шли к Твердыне, город просыпался. На ветвях деревьев, растущих вдоль улиц, пели птицы. Скрипели садовые калитки – мужчины и женщины всех возрастов, ещё сонные, выходили навстречу новому дню. Собаки сбегали с крылечек, чтобы отправиться на утреннюю прогулку. По улицам, громыхая, катились повозки.

Джаннер заметил на углах кучки ребятишек с кожаными сумками. Вид у них в основном был мрачный; многие словно спали стоя. Некоторые сидели прямо на земле, рассеянно водя палочкой по пыли. Кто-то растянулся на скамейке. Девочки, собравшись по двое и по трое, хихикали и играли в верёвочки.

– Мама, – спросил Джаннер, – зачем дети тут стоят? Им что, не надо работать?

– Они ходят в школу, – рассеянно ответила Ния. Она явно думала о другом.

Из-за ближайшего угла выехал длинный фургон с сиденьями, запряжённый четырьмя осликами. Возница поздоровался с детьми, и те, ворча и зевая, стали рассаживаться.

– Кажется, они не в восторге, – заметил Джаннер, оглядываясь. Фургон между тем проехал несколько кварталов и остановился, чтобы подобрать очередную компанию школьников.

– А чего им радоваться? – усмехнулся Подо. – Целое утро корпеть за книжками, вместо того чтобы заниматься делом. Я бы тоже захандрил.

– Они занимаются делом, папа, – возразила Ния. – Мне, например, нравилось ходить в школу, и маме тоже. И тебе бы понравилось, если бы ты рос не среди разбойников.

Подо пожал плечами:

– Может быть!

– А мы тоже пойдём в школу? – спросил Джаннер.

Он никогда не ходил в настоящую школу. В Скри все школы закрыли, когда пришли Клыки, поэтому родители сами обучали детей. Джаннер часто читал про школы, учеников и учителей, но в Глибвуде ему приходилось довольствоваться СНОПами (Старинный Набор Обязательных Предметов, которым обучались все дети на Анниере – слово, форма и мелодия). Джаннер так любил читать и писать, что даже не представлял, как можно не радоваться такому времяпрепровождению.

– Сейчас меня интересует только Кальмар. Мы должны его вызволить. Про школу подумаем потом, – сказала Ния, когда они вышли на главную улицу.

Посередине широкого проспекта, который вёл прямо на зелёный холм, увенчанный Твердыней, росла полоса высоких деревьев. Дома здесь были больше, их украшали резные карнизы, во дворах журчали фонтаны.

Данниби подошёл к главным воротам Твердыни. По обе стороны входной решётки стояли стражи. Джаннер вспомнил ворота фабрики, и по спине у него пробежал холодок. Впервые за всё утро мальчику стало страшно. А вдруг тот человек… как его? Банг? – вдруг Банг сделал Кальмару больно, очень больно? Вдруг все члены совета больше похожи на Банга, чем на Радрика?

Стражи у ворот уставились на Артама. На нём по-прежнему была наброшена парусина, но любой бы догадался, что она что-то скрывает.

За воротами оказался поросший травой двор, а за ним стояло приземистое, но красивое строение из дерева и камня. По стенам и колоннам вились лозы. На них висели разноцветные плоды, и люди, вооружённые длинными шестами, собирали их в корзины, то и дело останавливаясь, чтобы сунуть ягодку-другую в рот. Джаннер насчитал четыре этажа. Окна Твердыни были распахнуты, и люди, стоя на балконах, смотрели на город и на море. С крыши свешивались зелёные ветки. Джаннер никогда ещё не видел, чтобы деревья росли на крышах, но жители Зелёных лощин, похоже, могли вырастить что угодно где угодно.

Массивные двери Твердыни были широко открыты, и Данниби ввёл гостей в просторный зал. Глаза Джаннера не сразу привыкли к тусклому свету, льющемуся в проделанные под потолком окна, но он сразу же понял, что зал полон людей. Они сидели вокруг огромного дерева, которое росло из насыпи в центре зала. Его ствол был толще самого старого глибвудского дуба, а нижние сучья размером не уступали дереву. Ветви как могучие руки тянулись вверх, к потолку, и в стороны, к стенам. Джаннер понял, что на самом деле они вросли в стены и в потолок Твердыни, а значит, ветки, торчащие над крышей, тоже часть этого дерева. Трудно было сказать, где заканчивалось дерево и начиналась Твердыня.

Между огромными корнями стоял деревянный трон, на котором в блеске своего могущества восседал Радрик бан Йорна, в чёрной тунике и плаще. Борода из семи косичек, украшенных драгоценными камнями, ниспадала на широкую грудь, на которой сверкала алая подвеска. Рядом с огромным деревом Радрик должен был казаться крошечным, однако оно лишь придавало ему величия. Джаннер знал, что Радрик не король, но титул Хозяина показался мальчику в ту минуту ещё пышнее королевского, и он с трудом сдержал желание поклониться.

Вокруг Радрика собрались сотни жителей лощин – все они сидели на поросшем травой земляном полу. Молодые и старые, мужчины и женщины, красивые и некрасивые, они смотрели на Нию Ветрокрыл и её спутников. Джаннер чувствовал, что страх и тревога, тяготившие его мать, преобразились в подлинную силу. Ния стояла под тяжёлыми взглядами членов совета, ничуть не уступая в достоинстве и мощи Хозяину. Оба были величественны и грозны, как утёсы у входа в гавань, и казалось, будто между ними висит незримая цепь.

– Королева Ния, – произнёс Радрик. Он встал, и его зычный голос разнёсся по залу, как грохот падающего валуна. – Пора решить судьбу Клыка.